2. Бог сновидений (обновлен, но еще не правлен!!!) (6 глав)

Владимир Датыщев

Бог сновидений

Книга Первая

Глава 1

"Спят усталые игрушки, книжки спят,

лишь веселые детУшки папок теребят"

Песенка начинающего поета

Солнце всегда лениво встает над Храмом Сна, сколько не бросайся в него огненным копьем. Отец — бог, тот еще папаня, кажется, специально надоумил паршивое светило несколько секунд цепляться рыжим хвостиком за большой купол Грез, мешая послушникам и мне находиться в священной дреме. Затем главный Сонник вскочит со своего насеста у ворот и, радостно потрясая кулаками, заорет на всю площадь.

— Взошел Дневной глаз, унося сновидения. Возрадуемся, братья, наши молитвы окончились, чтобы начаться вновь, когда Светлое Око скроется за левым плечом матери-земли.

К сожалению, не мною придуман дурацкий процесс пробуждения — это сами послушники взяли за привычку радоваться появлению солнца. Моя воля, никогда бы не просыпался, блуждая в сладких картинках далеких миров. Но люди, это не я. Им подавай много пожрать (чего, правда, и за мной водиться), пройтись плугом по земле, поковыряться пальцем в носу, почесать задницу, напиться вечером до отупения и добрую половину ночи заниматься любовью. Впрочем, от последнего, и сам не никогда не отказывался.

Дневной глаз, он же Светлое око, подленько пустил маленький лучик на голову Деревянного Идола. Теплый паршивец проворно юркнул в открытую глазницу и заплясал на моем лице, в момент, когда меня угораздило повернуться на любимый левый бок. Я запустил в солнце подушкой, которая со свистом отбилась от деревянного века и канула вниз, впрочем, ничем не помешав лучу.

Из большого зала Грез донесся привычный гул возбужденных фанатиков, и кто-то вовсю заорал.

— О, Властитель Ночи, Сонный Бог, Джарваа, спасибо тебе за совет и дар, Великий. Теперь мои сыновья будут знать, когда посеять рис на поле.

Монахи загундосили ему вслед.

— О, Сонный Бог, спасибо за дар, мы слышим слова твои. Мы спим, как ты этого хочешь.

От шума, всеми тридцатью метрами высоты, мелко задрожал Деревянный Идол, и моя голова слетела со второй подушки. Я окончательно проснулся. Словно увидев мое пробуждение, солнце злорадно убрало лучи и укатило дальше. На глаза истукана упала тень, но было поздно. Моему гневу не было границ: каждое утро то же самое! Сегодня, к тому же, меня лишили любимой подушечки, шитой серебреными нитями, а ведь она так приятно согревала затылок.

Сколько раз зарекался не спать в этом храме. И все равно делаю это снова и снова. Что-то манит сюда, влечет посмотреть на влажные от горного воздуха серые стены. Купол Грез — разноцветная глыба нескольких тысяч витражей, разбивает небесные тучи, Преддверье Сна — пятнадцатиметровые ворота, два метра в толщину, кованные из красного железа и мореного ольходуба(1). Два огромных зала. Один под открытым небом, уставленный многочисленными скамьями, которые правильными кольцами окружают Деревянного Идола. Второй — немного меньше, это как бы приемная для высоких гостей, беглых и младших богов, а также прочей шушеры, которая слоняется святыми местами, желая получить милостыню, или, хотя бы, выведать божественную тайну.

Особенно мне нравиться Идол — мое временное пристанище, на ближайшие...

— Эй, вшивое божество! — донесся снизу пьяный крик.

Я аж поперхнулся размышлениями. Кого это там принесло опять? Неужели новый драконоборец, сумасшедший викинг, паладин, или воинствующий маг? Такой контингент стучится о Преддверье Сна едва ли не каждую неделю. Кому-то надо новый меч, рубить врагов, нечисть и капусту, кому-то отгадать загадку и получить невиданную мудрость, а кто-то и вовсе мечтает начистить морду старенькому богу.

Для всяк сюда входящего, ясное дело один ответ — пинок под зад. Добиться чего-нибудь позитивного от страшного бога сновидений можно, лишь отмолившись да отоспавшись несколько лет на холодной скамье возле Идола. А каждому подавай вечную жизнь, могущество и море женщин. Причем, сразу. Так идите, садитесь на божье место, еще посмотрите, настолько ли там чудесно...

— Слышишь меня, боженька недоделанный?! — человек внизу нарывался на неприятности. Видимо, последняя Двестипятидесятишестилетняя война забрала не всех недоумков.

__________________________

— Ольходуб — очень мягкое дерево с толстым стволом. Легко поддается рубке, резьбе и обработке, но отмирая, становится очень твердым, способным посоперничать в этой характеристике даже с каменными глыбами.

__________________________

Монахи возбужденно зароптали, то ли удивляясь богохульством, то ли предвкушая красивую расправу.

Я осторожно выглянул из-под правого века Идола. Мои ожидания, конечно оправдались. Под ногами деревянного жилища любимца сотен тысяч лентяев, распугивая монахов крепчайшим перегаром и едва держась на ногах, торчал здоровенный толстый оборванец. Его легонцом тошнило, но он мужественно держался, то и дело, утираясь рукавом потертой кожаной куртки. Видимо, несколько минут назад, мужичок воинственно размахивал зазубренным мечом. Затем, однако, ему поплохело, и металлическое изделие сейчас покоилось на земле.

Сейчас мы немножко стимулируем процесс разговора. Мой голос, стократно умноженный хитрыми приспособлениями идола, прозвучал так, что у монахов затрепетали капюшоны ряс.

— Кто беспокоит грозного бога, повелителя снов, разума и ночи? Не ты ли? — Здесь я запнулся, роясь в Реестре. Вихри Вселенной! Что за дурацкое имя? Такие дрянные названьица встречаются лишь в дешевой бульварной литературе любого мира.

— Мхабгандулла Бырюзыльк Пысуардендор! — продолжим. — Неблагодарная, скотина, утратившая пастбище на своем материке, и приползшая сюда на Грамвалак.

Человек гикнул, еле не потеряв равновесие, которое было и так настолько зыбким, что в нем не поместился бы целый Храм.

— Ты и вправду бог? — Сквозь задымленный алкогольным паром мозг Мхабгандулла, пробилось подобие логики. — Откуда тебе ведомо имя старого пьяницы?

Под копной грязных волос, признаков ужасной старости не проглядывалось — лицо было в меру грязным и зрелым, впору среднестатистическому тридцати-сорока летнему варвару из Мрачных Земель. Но возраст можно быстренько поправить, надо ему вздремнуть маленько — кошмарики помучают и придет интеллигентная седина. Как на голову, так и на бороду. Ну и не надо забывать другие части тела.

По реестру богохульнику было ровненько тридцать четыре года, у него далеко была жена, четверо детей и громадный долг тамошнему трактирщику. Нормальным человеком он был где-то лет десять тому назад, так что хорошего в нем осталось разве что куртка, да и та протертая до дыр. Таких красавцев надо не только гнать взашей из Храма, а вообще выбрасывать из этого измерения. Люди подобного типа редко исправляются, и даже если возвращаются домой, то только для продления долгов и появления лишнего рта в семье.

Но! У меня сегодня, несмотря на неудачное пробуждение, настроение немного поднялось, только лишь от предвкушения того, что удастся сделать с этим щекастым должником пивнушек.

— Чего хотел? — от моего злобного рева монахи попадали ниц, некоторые тут же захрапели, уткнувшись носами в нестиранные рясы.

— Дык, это я, — запнулся Мхабгандулла. О, Папа, язык сломаешь! По всей видимости, родители этого изумительного кадра не были обделены толикой жесткого юмора — люблю таких! А, вот, сынка?

— Богатство хочу, — прошептал он, — несметное...

— На колени, раб! — рыкнул я. Сий демон нетрезвый и сирой начинал мне нравиться все больше. — Никто не смеет обращаться к богу стоя на ровных ногах!

Бедняга хлопнулся оземь, долдоня подножие Идола достаточно твердым, судя по звуку, лбом.

— Богатства бы...

— А владыкой мира не хочешь стать? — он замер от восторга. — А груды червонного золота? — его скрутило от желания. — А гарем из тысяч прекраснейших наложниц? — он слабо застонал. — А бессмертие бесконечное?

Обильные слюни потекли по небритому подбородку.

— Тогда можешь застрелиться ржавым болтом из арбалета! — грохнул из деревянного изваяния мой громкий смех.

Некоторые монахи также пустили смешки, но быстренько скукожились и заткнулись под нетрезвым взглядом мутных очей — ручонки Пысуардендора потянулись за своим видавшим многие виды мечом.

— Я сделаю все, чтобы заслужить такую награду! — со свистом выдохнул пьяница.

И тут у меня в голове созрел серьезный план. Дело даже не в том, что мой братец, повелевающий Солнцем и на полставки сейчас заменявший бога Стихий, пару дней назад утер мне нос. Эта отрыжка прелого казабуна(2) украла у меня женщину, да такую, от вида лишь которой меня бросало в любовную дрожь. Месть гнездилась во мне с того же самого момента, как бывшая моя любовница выбросила бога!!! из своего дома, запершись вместе с Шугульгой. Ну, родственничек, наплодивший себе бессмертных героев, на манер нашей сестренки, богини Войны и Крови. У меня тоже будет герой, да такой, что все материки содрогнутся! Забытый — в том числе.

— Будет тебе награда! — сообщил я, потирая руки. — Отправляйся сейчас в таверну под названием "Спящий жаболось (3)", пропустишь парочку рюмашек. Но помни, не больше двух десятков — ты мне трезвый нужен! Придет к тебе молодой черноволосый парень и представится Наставников от меня, то бишь от Джарваа. Понял?

Толстячок понятливо закивал, его лицо просветлело при упоминании выпивки.

— Вот тебе на забегаловку! — я бросил через глаз Идола увесистый мешочек с золотыми.

__________________________

2) Казабуны — горные стадные твари, смесь баранов и мартышек-бабуинов. Создания с очень скверными привычками и невероятной силой. Взрослый казабун может легко, кроме стога свежего сена, слопать средних размеров волкольва! (здесь и далее — прим. божества)

3) Жаболоси — кошмарные создания, обитающие в глубоких болотах и некоторых реках. Рогат, вонюч, прыгуч и обладает непробиваемым почти для любого мелкого оружия шкурой-кожицей. Убить его можно любим стенобитным орудием, либо же... Нет, об этом — потом!

__________________________

Надо отметить, что мне, как и другим богам приходилось постоянно придерживаться полной нейтральности, по отношению к экономике этого почти первобытного мира. Божественное золото не определяясь никакими Амулетами от Поделок, проще — АоП, но спустя сутки растворялись, оставляя после себя только мелкую пыль. Это было задумано для того, чтобы наши милости не превратили эту отсталую планетку в рай. Ведь в раю человеки то — не развиваются!

— Этот парень, — продолжил я, — будет учить тебя премудростям боя, а также, началам сонной магии. Дальше я пришлю вам указание на небольшое безопасное дельце. Выполните — получите ваши награды. Нет — вечный сон вам, дражайшие! Кошмарный! Если понял, иди отсюда!

Он понял и, скорчив радостную мину, зажимая калиту с деньгами и мечом в подмышке, скрылся за воротами.

Моя радость не знала границ, ровно настолько, о скольких опасностях даже не догадывался этот олух.

Веселый Мхабгандулла нетвердо вышагивал по узкой горной дорожке, которая, извиваясь, тянулась от Храма Сна к небольшому селу у подножия горы. Из-под его обутых в мягкие потрепанные сапоги, в бытности былой — солдатские, ног, весело выпрыгивали мелкие камешки, укатываясь вниз.

Гора, надо сказать, назвалась банально — Высокой, а село еще более легко носило гордое название Подвысокое. Обитал в нем народ исключительно простой, не обремененный лишней фантазией и сообразительностью. Жили тут в большинстве своем кузницы да кольчужники, в народе кличущиеся окольцовщиками, поскольку все местные изделия для защиты тела от стрелы вражьей изготавливались из толстых, либо тонких, за желанием заказчика, конечно, колец, переплетенных между собой.

Также Подвысокое могло похвастаться беспробудно нетрезвым Старостой, былым сотником королевской дружины. Какого короля не помнил, наверное, даже сам старый вояка, растерявший добытые на войне трофеи, а, даже и государственную пенсию, в кабаке на окраине селения. Каждое утро Упак Седовласый вываливал на крыльцо свою грузную тушу и, потягиваясь со скрипом суставов, говорил зычным прокуренным голосом.

— Эй, хорошо то как во владениях собственных, — и плелся в трактир, где уже ожидали первые три стопки бесплатного первача "для благодетеля".

В том же питейном заведении Староста решал все вопросы, ссоры и прения, что было очень полезно для Юстаса Трактирщика — хозяина "Спящего жаболося". Ведь каждый жалобщик приносил с собой несколько монет для того, чтобы хряпнуть со старым воякой. Многие мужья текали из хат, жалуясь на то, что благоверные бранят их за выпивку, и тут же оседали за длинными ольходубовыми столами.

Вторым по важности селянином слыл, конечно же, известный даже за пределы Высокой горы, молодой маг Охрим Туповатый. Этого недоучившегося гения жезла да сумы выперли из Малой Академии магии всех стихий за то, что даже заклинание для вызова дождя, состоящее из двух слов и жеста, не мог вымолвить без четырех ошибок. Точнехонько по две помарки на слово, что уже о предложениях говорить. Сей турок магических наук, был единственным, пользовавшимся уважением гражданином, который умел читать по слогам. Кстати, он единственный в Подвысоком умел держать в руках книгу не верхом ногами, после трактирщика, могущего только считать да подпись под долговыми обязательствами ставить.

Третьей, но не последней по важности личностью слыл священник Скада и Фаллы — тощий, но довольно буйный старикашка. Каждый День Отдыха он входил в церковь богов-Родителей и часа три правил службу, воспевая гимны тонким противным голоском, собирал после этого пожертвования и также исчезал в дверях пивной. Оставшуюся неделю, которая составляя восемь, кроме Отдыха, рабочих деньков, Упукус Скверный ночевал в домах у одиноких потенциальных вдовушек, мужья которых всласть махали пиками на войне с Третьим королевством.

Остальные жители села уже были человеками достаточно примитивными, не достойными для упоминания, не считая, конечно, загадочную бабку Наташку, жившую в лесу и считавшуюся ведьмой-ведуньей.

Ровно раз в месяц, если хотя бы одна коровца отказывалась дать молоко, селяне вооружались рогатинами и кольями, веселой толпой набиваясь в лес.

— Ведюга! — кричали они. — Выходи, мерзкая тварь! Жечь тебя будем!

Но "тварь" отзываться не желала и дома, почему-то не появлялась, только унылая кротосова насмешливо ухала со своего насеста в маленькой избушке.

Погалдев немного и успокоившись, поборники ведьм, нещадно ругаясь, шли вслед за своим предводителем — Упукусом прямиком в пивнушку. Там они садились за столы и стойки, рассказывая пошлые небылицы о колдуньях и призраках, а бабулька, она же Злобная Ыхха, слезала с ближайшего ольходуба, шептала "ироды проклятые" и смачно плевалась под ноги. Затем она скрывалась в своем видавшем многие виды домишке и принималась варить приворотное зелье для очередной вдовушки.

Вот в такое селение сейчас и входил уже немного призабытый Джарваа толстяк. Он еще не был здесь — придя с другой стороны горы, из села под названием Нижнее Невидное. Там, кстати говоря, также обитали и трудились кузнецы, обеспечивающее королевство лучшими мечами и алебардами на этой стороне от гор Грамвалака.

Мхабгандулла насвистывая, прогуливался мимо низеньких, укрытых соломой хат и широких, полутемных даже во свету солнца, коровцовников. Перебравшись вброд через мелкий ручеек, он, наконец, добрался до большого двухэтажного здания, возле входа в которое свежей краской блестела недавно обновленная вывеска "Спящий жаболось". Сбоку от деревяшки сочно краснело пятно не то крови, не то от брошенного слабой женской рукой помидора — замужние женщины это место недолюбливали.

Едва открыв дверь, Пысуардендор отметил, что в таверне сейчас бурлит рядовая и привычная в подобных заведениях драка. На длинном столе сейчас сидел Староста, смачно угощая кого-то из своего электората увесистыми оплеухами. Вокруг бушевала серьезная потасовка — в воздухе то и дело пролетали стулья, а то и выбитые зубы.

Мимо вошедшего в помещение Пысуардендора пролетело чье-то тело, со стуком ударившееся лбом о дверной косяк. Не обращая внимание на нового гостя, тело поднялось, икнуло и с гиком устремилось обратно в схватку, на бегу сметая со стола порожнюю бутыль от самогонки.

Никогда не отличавшегося смелостью Мхабгандулу, довольно наглого, кстати, в совсем нетрезвом виде, охватило всеобщее желание помахать конечностями. Даже не вынимая из проеденных молью кожаных ноже свое оружие, что было бы дурным тоном в любом кабаке, толстяк ухватился за тяжелый ольходубовый стул. И тут же рухнул с ним в самый разгар веселья — сзади его ударили по затылку аналогичным приспособлением для седалищ.

Молодой темноволосый парень, окруженный сейчас коконом невидимости, что было сложным даже для Адепта третьего ранга, с интересом наблюдал за происходящим. Не будь он сейчас невидимкой, пытливый зритель смог бы рассмотреть синий плащ из толстой непромокаемой ткани, широкое лицо с далеко выступающим подбородком, острый длинный нос и глубоко посаженные серые глаза под черными бровями. Над скулами завивались короткие бакенбарды — последний взвизг столичной моды, возле левой, обезображенной шрамом от удара мечом отсутствовало одно ухо.

Магик то и дело потягивал кислое молоко прямо из глиняного жбана, изредка подставляя ногу особо рьяному бойцу, тянущемуся за любым металлическим, а значит, опасным для здоровья окружающих предметом.

— Интересно, — про себя в полголоса отметил он, — кто выиграет? Наши полумертвые от браги, или же наши полностью пьяные?

И тут же был сметен со своего места увесистой скамьей, брошенной неведомо откуда.

— А-а-аа-а! — истошно орал ни чем не перепуганный, но довольно таки привыкший к таким побоищам, владелец "Спящего жаболося". Его заведение закаляли едва ли не каждый день, только большинство драк происходило уже под вечер, либо глубокой ночью. Днем такое дешевое развлекалово для сельского народа являлось показателем плохого тона — много ли ума надо, чтобы еще засветло набамбуриться дешевым самогоном.

Юстас-трактирщик бешено завращал глазами, когда мимо его уха просвистел тяжелый подсвечник и скрылся среди звонкого рева бьющейся посуды на полках. Осколки влажных от сивухи бутылок посыпались бедному Гривеннику на голову и за шиворот.

— Село задрипанное! — хозяин "Спящего жаболося" вытащил из-под стойки увесистую колотушку, забытую когда-то одним разбойником из близлежащего леса скунсопауков. — Грымзди болотные!

Это оружие имело очень полезную опцию, позволяющую Юстасу даже не выходить из-за прилавка-стойки, а именно — длинную, более двух четвертьромов(4), ручку с округлой загогулиной на конце. Вот эта же загогулина и пошла мерно прогуливаться кабаком, не щадя ни стара, ни млада.

Юными созданиями, надо отметить, в таверне начинало пахнуть, исполнится лишь дитяти четырнадцать лет. Для этого мира, за гранью Вневременья такой возраст соответствовал уже серьезному отроческому и считался поводом для снятия запрета на алкоголь для маленьких детей. К счастью, большинство детишек, едва вбежав в "Жаболось" с широко раскрытыми глазами и жадно поглотив неимоверное количество браги, сразу же валились наземь, весело блюя и слабо постанывая. И все — благодаря стараниям доброго Джарваа! "Дети должны учиться и в песочке баловаться, — поучительно приговаривал он, посылая провинившемуся очередной приступ рвоты, — а не кружками размахивать!"

Результатом такой приятной учебы мальчики вновь переступали порог таверны уже окрепшими усатыми юношами и, кажется, всей душой оставались там на всю жизнь.

— А вот так тебе! — довольно выкрикивал Юстас, едва следующее тело валилось на заплеванный половые доски после удара по крепкой голове. — И тебе вот так тоже!

— Зря, дядечка, — заметил потирающий болезную скулу маг, и обретая видимый облик, — вы их бьете! Во избежание...

— Закрой пасть! — прервал его размышления Гривенник, происходящий из рода профессиональных трактирщиков и торгашей — еграйев, отвешивая следующую оплеуху зазевавшемуся клиенту. Вокруг стойки уже покоилось четыре неподвижных тела, остро пахнущих перегаром, к ним незамедлительно отправилось пятое.

Парень не смутился, приподнимаясь на ноги и опять скрываясь в коконе невидимости.

— Знаете, что делают люди, — продолжил он из прокуренного воздуха, — дерущиеся между собой, когда к ним залазит третий?

__________________________

4) Четвертьром — мера длины в этом отсталом мире, равняется почти 0,8 метра. Сто четвертьромов являются полуромов, в свою очередь 10 полуромов — ром (0,8 километра).

__________________________

— Нет! — рыкнул Юстас и тотчас же хлопнулся на грязный пол, теряя колотушку — коротко свиснув, отполированный сотнями седалищ, большой стул приложился к его лбу.

— О, так учиться надо! — обрадовался маг, которого звали Короедом Лиловым Сиреневым, что обозначало его отношение сразу ко двум Ложам Магии. — Всегда у пролетариата виновным будут кто? Правильно! — похвалил он сам себя за необыкновенную прозорливость, — всегда виноваты еграйи, потому как все они поголовно обрезаны и гены их переходят от матерей, ан не от отцов. Да и многим не нравятся ваши пророки, вместе с любезной расположенностью к торговле и злостному кредитованию народа.

Драка постепенно затухала, потому что народа осталось всего ничего. Двое оставшихся кузнецов, которые, к тому же работали всегда на одной и той же наковальне.

— Ты меня уважаешь? — спросил, тяжело дыша, Крикун Кузнец.

— Угу, — кратко ответил Молчун Кузнец.

— Тогда выпьем! — решил первый селянин и парочка уцелевших уселась за небольшую бочку, служившую столом возле входа, сперва водрузив из кучи два уцелевших стула.

— Невероятно! — восхитился магик, — вот это завершение банкета! Подрались, поматерились, а затем и выпили! Чудный народ, легко вспыльчивый, но легко отходящий! Не то, что я — воплощение спокойствия и доброты...

Он немного кривил душой, ведь именно его поведение стало поводом для потасовки.

Получив приказание от своего божества и, ожидая на потенциального героя-поборника зловещей Тьмы, Короед после парочки глотков сивухи возжелал померяться силами с двумя представителями местной богемы в Небесные карты.

Проигравшись вначале почти до ниточки, хитрый игрок начал отыгрываться, раздевая своих оппонентов. Те напряглись, ведь у них внезапно пошла карта, и одолжили деньгу почти у каждого клиента заведения, даже у Юстаса и выставили все на кон, едва ли не до одежды.

— Хилая крыса! — выкрикнул Шмурдяк Бондарь, подтверждая свою правоту брошенной на бочку дюжиной карт. — Гони монеты! — его толстые ручонки потянулись за выигрышем. — Круче бывает только...

— Бешеный бубен! — продолжил вместо него Сиреневый, легонько выкладывая двенадцать заколдованных прямоугольничков-бумажек. Отточенным движением чародей сгреб одной рукой денежки в неведомо откуда появившуюся суму — та восторженно зазвенела.

— Не может... — начал кто-то в толпе зрителей.

— Он мухлевал! — заорал вдруг тщедушный мужичок, тыкая в Короеда мозолистым пальцем. — Я видел, как он из зеленого кроковца сделал красного птицемула! Одним только шевелением пальца!

Народ заволновался и отхлынул от бочки, за которой сидели игроки — магию здесь уважали и боялись ее до резкого снижения температуры в обоих полушариях пониже поясов.

— Ах ты, шулер! — выдохнул белый от возмущения, но, скорее, от ужаса Шмурдяк.

Обид слабоватый физически магик не прощал, посему не шибко умело зацедил уважаемому Бондарю кулаком прямо в широкое ухо.

— За шулера — ответишь! — разъяренной пантерой зашипел Сиреневый, собираясь колдовать.

Завсегдатаи таверны, кто еще мог более-менее трезво размышлять, посыпались из окон и дверей кабака, едва завидев накалившийся кончик колдовского посоха. Пьяные сделали по-другому.

— Бей его, братва, — раздался крик, едва о голову парня разбилась первая бутылка.

Ему удалось набросить кокон невидимости и заползти под стол, одновременно накинув на лицо Шмурдяка фату-личину своего изображения. Вот и бросились кузнецы да ремесленники на и так обиженного жизнью "шулера и виновника торжества", некоторые даже не подбегали к бочке, зная заведомо известный результат любой драки — рано или поздно все дерутся между собой, и начинали мелить друг друга увесистыми конечностями.

Сейчас маг присел обратно за свой столик, испивая из кувшина и утирая губы рукавом своего плаща. Его взгляд остановился на лежащем возле двери теле.

Мхабгандулла слабо пошевелился, отряхиваясь головой от мороки после удара стулом.

Глава 2

"Главное в нашей работе — набить руку,

а дальше все пойдет, как по маслу"

Любой боксер или палач

Уусьпак Таинственный — главный магик Сорок второго королевства сейчас лежал на кровати и с нетерпение ожидал свою избранницу. Нет, это не была его первая брачная ночь, и даже молоденькая наложница сегодня не получила приказа явиться в опочивальню, натерев предварительно соски цветами медоносника, который поднимал мужскую потенцию. Любовь сегодня не входила в планы старика двухсотлетней выдержки, он ждал Богиню.

А она, зараза, все не приходила!

И сейчас ему очень не хватало теплых материнских рук, которые нежно гладили бы его по голове, погружая в колыбель приятных детских сновидений. И упругая грудь, едва прикрытая тонкой материей ночной рубашки, но, одновременно, такая далекая в своей священной недоступности. И томные глаза, поражающие божественной глубиной, в которой затаился Последний Сон, и нежные линии бедер, которых никогда не коснется его кощунственная ладонь. Ух! Мурашки желания пробежались бы по костлявому телу, а глаза закрылись в истоме. Но Богиня не появлялась.

— Ну, где ты, — сипел разъяренный магистр Высочайшей Школы Огня, мучительно пытаясь заснуть.

Но дрема так и не подходила, заставляя тощего старика корчиться под сотней пуховых одеял — он постоянно мерз после того, как ему стукнула третья пятидесятка.

— Уничтожу! — неведомо кому, возможно, даже самой богине грозился Уусьпак, его седые брови грозно морщились, а кулаки слабо сжимались от злобной ярости.

Он мучился уже второй час — не люблю доставать я смертных, хоть убей, добрый бог я, хвала мне!

Ну что ж, пришлось вселиться в точеную фигурку обольстительной наложницы шаха Нигранского каганата и материализироваться в роскошно обставленных апартаментах Таинственного. Здесь все поражало изысканностью и полным отсутствием вкуса. Смотря на то, что комната магика пригодится нам в будущем, пришлось ее детально рассмотреть и даже перещупать некоторые предметы.

Здоровенная кровать под золоченым балдахином, над самой верхушкой которого висел немалый чан с жидким пламенем — главным атрибутом колдовства чародеев из Огненной Школы. Внизу, наполовину закрывая обзор обнаженного и сморщенного тела на толстых шерстяных простынях, от навеса легким облачком падал почти прозрачный шлейф из розового шелка. Прямо будуар принцессы, а не старого извращенца, которому постоянно снятся каменные волковцы на металлическом лугу. Почему такие сновидения, спросите у Бога дрем и отдыха? Сам иногда не знаю, поди пойми дурака-долгожителя, которого на магель(5) не вызывали уже лет сорок! А пора бы уже ему на заслуженный отдых — в подземные царства Марубхи, ужасного и неумолимого кошмара этого мира.

Слева от кровати высилось широкое одностворчатое окно с внушительной рамой и мраморным подоконником, возле него на специальных козлах покоились магические книги, запечатанные на ночь увесистыми навесными замками — чтобы манна не рассосалась. Вокруг книжек слабо мерцало спокойное сияние, отмечая для любого искушенного в колдовстве глаза неимоверную подборку сильнейших заклинаний.

Противоположную от оконного проема стену занимали многочисленные стальные стеллажи, за плотно прикрытыми стеклянными дверками которых также стояли книги. Очень ровненьким рядом, надо отметить — ох и педант же наш престарелый магистр.

Вот, собственно, и вся комната, не считая воистину бесконечного стола с множеством полочек и всяческих костяных ручек на деревянных ящичках.

Некоторое время пришлось постоять, позволяя лунным лучам обволакивать мое земное тело, и дать старичку вдоволь полюбоваться на свои восточные формы. Ночной ветер колебал тяжелые парчовые занавески и последний писк столичной моды — прозрачную тюль, легонько касаясь к обнаженному бедру и заставил меня зябко поежиться. Я поджал пальцы ног, которые заелозили по холодному мраморному полу.

До чего же тела смертных женщин слабы и нефункциональны! Не завидую этим героическим созданиям, рождающим из своей утробы маленьких кричащих шпингалетов — будущих воров, убийц, и, возможно, моих послушников.

Хотя, нет... Все меньше народа сейчас отдает себя созидающим Высшим Силам, прозябая в нищете и пороках, совершенно не беспокоясь о собственных душах.

Я с печалью взглянул, вернее, всмотрелась украдкой в кольцо на безымянном пальце — единственной вещью, с которой не расставался никогда, и даже в облике мирском. В черном опаловом камне можно было увидеть едва заметное шевеление — там покоилась подборка моих личных человеческих Сил. Хотя она была самой маленькой среди величественных галерей-кунсткамер всех знакомых мне богов, качество покоящихся там индивидуумов могло спокойно вызвать глубочайшую зависть даже такого заядлого коллекционера бессмертных сущностей, как Марубха.

Вот и приходилось таскать это бесполезное украшение на собственной руке, чтобы не спер никто. А то немало водилось всяческих охотников до чужого, особенно божественного бесценного клада.

__________________________

5) Магель — дуэль между двумя чародеями, или масмагель — официально разрешенная драка нескольких магиков в специально отведенных местах. По закону большинства государств, за исключением пустынь и морей, на этом действе также должны присутствовать по двое секундантов на каждого бойца — не столько для определения победившего и удаления жидкого пятна, в которое обычно превращался побежденный, сколько для поддержания щит-барьеров между "рингом" и остальным миром. А то бывали случаи, когда восставали неистовые тайфуны, уничтожая небольшие города и поселки.

__________________________

Например, Оборра, святейшая великомученица, но и такая же законченная воровка — покровительница "всех тех, кто в законе, на севере-юге, с отмычкой в каморе и меткой на дуге(6)", как в популярной песенке поется. Эта незаметная зараза так и вьется вокруг других богов да могущественных магиков, присматриваясь только что бы еще стянуть эдакого... А уж она бы рада слямзить одну из Сил, чтобы даровать возможность жизни какому-то своему геройчику мелкому.

Надо сказать, Силы эти величались также душами, да-да, именно теми невидимыми субстанциями, которыми люди не дорожат до глубокой старости, лишь перед самой смертью бросаясь по Храмам и скитам, чтобы замолить погрешности.

Видимо, я слишком залюбовался своим имуществом, поскольку на кровати привстал Уусьпак и, призывно распахнув полы дорогого парчового халата, засверкал своими утлыми мощами.

— Иди ко мне, Богиня! — призывно обозвался он, поводя костлявыми бедрами. Судя по зализанным бокам и стертым волосам на ногах, в молодости дедушка был далеко не дурак побаловаться с придворной свитой, али селянками.

Вот шарахнуть бы тебя сейчас огненным копьем, или Молотом-Кошмаром, чтобы мозги повылетали из седой головушки! Но мне, конечно, удалось сдержаться.

Отводя взгляд от сиротливо покачивающегося на ночном ветерке сморщенного достоинства, женщина прошла сквозь почти неосязаемый барьер из тюли и штор, ступая изящными ножками по скользкому от болотного тумана полу.

— Неужели? — выдохнул старичок, сбрасывая с себя одежду. — Наконец свершилось мое самое заветное желание!

— Чего? — не понял я, на миг остановившись у козлов с магическими фолиантами. От этой занятной литературы настолько завораживающе пахло могуществом, что мои ноздри затрепетали, улавливая буквально чарующий запах.

— Хочу слиться с тобой в едином страстном порыве! — ответил Таинственный, становясь в позу услужливой собачки и поднимая тощую ручку с зажатым кулачком.

— Не затем сюда пришел, тьфу, ты, — выругался я вполголоса, исправляясь, — снизошла богиня, чтобы даровать простому смертному свое изысканное тело!

— А потом ты родишь мне детей, настоящих полубогов, — продолжив, не расслышавший дед, — и вместе мы завоюем мир! Чего? — уже настала его очередь задавать глупые вопросы.

— Редькохрен тебе, — ответил я, — а не богиню поиметь! Понял?

Мои глаза налились густым фиолетовым сиянием — именно так пламенеют огни Царства Бесконечных Подземелий. Мы с другими младшими богами туда на экстрим-пикник катались. Забава очень резвой оказалась: сидишь себе спокойно, Юлань за талию обнимаешь, параллельно язык довольно показывая Ргуше — ее вечному любовнику, жрешь шашлык, а на ваш меленький табор несутся легионы Черных Демонов — уж очень Марубха не любит, когда у него возле замка кушают.

______________________________________

6) Дуга — короткий изогнутый кинжал с толстой полой рукоятью. Используется многочисленными ворами и медвежатниками для вскрытия замков и срезания в толпе мошон у нерадивых зевак. Им также очень удобно перерезать горло и подрезать ногти. Дуги выдаются каждому преступнику, только поступи он в любую Теневую Гильдию, на остром клинке ставится тавро с именем владельца и самого воровского сообщества.

____________________________________

А вот вам бы понравилось? Прилетает толпа нетрезвых гопников из Поднебесной, мед испивают, мясо казабунов едят, поют, плюются, галдят и сквернословят всячески под твоим окном до самого утра. И что самое неприятное, что пьяные Младшие ка-ак дадут люлей твоим вышколенным Черным Демонам, что их потом воскрешать надобно, а некоторым — так вообще рогатые головы приходится вытаскивать из задниц соратников. Эх! Всю ночь не спишь, прижимаешь к груди — чтобы не украли, мешок с любимыми скунсопаучками, а едва Шугульга вытащит на буксире Светило из подземного гаража, выходишь во двор, да, как заорешь во всю глотку.

— Ироды бессмертные, Фаллу вашу через колено, что ж вы наделали-то!

Вот честна компания полуголых богов, молча подрывается и уносится прочь, вместе с палатками и скрюченными во вчерашней пьяной драке шампурами. За ними остается лишь горелый след от пламенных выхлопов из крылатых сандалий богини-весталки Шуошиз, слова "простите пожалуйста, дядя" и горы мусора.

Ты видишь, что весь газон изрыт, словно вчера тут проходило соревнование тяжелых колесниц, а, судя по контрамаркам и таблоидам из букмекерской компании, они тут действительно проходили, садишься на забрызганную чем-то белым и вонючим любимую скамейку, и горько плачешь.

— Надругались над моей территорией, всех домашних Демонов распугали, — ревешь, а шестиглавые сторожевые пантерящерицы, которых намедни побили, жмутся к твоим ногам, жалобно скуля. — А на дверь-то, на дверь за что мертвую крококошку зачем повесили, сопляки?!!

Вот так поноешь немного, да и домой возвращаешься, испепелив благоухающий трупик животного нещадной в праведном гневе молнией. А мерзкий запах и груды пустых бутылок и одноразовой берестяной тары еще долгое время будут спокойно прогуливаться по захламленному дворику.

Завидев, что мои глаза полыхнули подземным сиянием, Уусьпак поспешно набросил на жалкие мощи свой халатик и уставился на меня, так и не сменив собачьей позы.

— Слушаю тебя, о, прекраснейшая Богиня! — он дружелюбно завилял треугольной филейной частью.

И где эта рухлядь поз таких набралась? О! Мой взгляд упал на лежащий прямо возле кровати розовый томик в твердом переплете. "Кума с утра", гласило название этого ночного чтива — "как соблазнить кумушку едва лишь встав с постели. Краткое пособие призывных фраз, поз и заклинаний для соблазнения противоположного пола".

— Вот это да! — изумленно восхитился я, приближаясь к старику, — смертные полезли в глубины сексологии! Да скоро такое может статься, что они и сны изучать сподобятся!

Эта мысль мне совсем не нравилась, не хватало еще, чтобы моих и так не очень многочисленных послушников еще и работы избавили! Ведь только жрецам Джарваа позволяется трактовать насланные мною сновидения! И за их лишь счет я существую.

Мне очень не нравилась зависимость от слабых как духом, так и ветхими тельцами смертных, но что поделать? Вечность каждого бога зависит исключительно от веры в него...

Но, что ж поделаешь, жизнь в этом мире построена исключительно на зависимости и сотрудничестве более могущественных созданий от менее могучих, и наоборот. Вот уж не знаю, кто такое мог придумать, не иначе, как папашка наш Безымянный и никем из созданных детушек еще не виданный. Скад и Фалла не в счет, ведь все знают, что они — наши приемные родители. А легенды? Дык то ж легенды, они придуманы исключительно для веры в богов и нас, самих в себя и свое могущество!

— Короче, дедуля, — я уселся на краешек бесконечной кровати и посмотрел на старика.

Его глаза удивленно округлились — совсем я запамятовал, что звал его исключительно "мой милый мальчик", или же "очаровашечкой"...

Пришлось исправляться.

— Хм, дедуля, конечно, очень слабо сказано, сын мой, — прогнусавил я. Вещать было необыкновенно трудно — в Нигранском каганате всем наложницам принудительно вырезали гланды, голосовые связки и прочее, для оптимизации процесса работы ртом, так сказать. А уж говорить что-либо нефункциональным горлом являлось делом совершенно неблагодарным, несмотря на то, что голос мой и так звучал из моего временного пристанища в Деревянном Идоле. — Ты же меня раз в тысячу младше...

— Да, Богиня, — пискнул старичок, бросаясь на меня.

За что, конечно, сразу же схлопотал голой пяткой в сморщенный лоб. Надо сказать, такой ритуал, продолжающийся уже целую вечность, зайди я к магику в гости, мне начинал изрядно надоедать. Вот только появлюсь, как оно уже слюной исходит и ну меня в свои объятия тащить — хуже скунсопаука в борще меня достал.

И хотя отношусь, как бы к божественному сильному полу, никак не могу понять этих безмозглых похотливых самцов: нет бы упасть на колени пред Богиней, а они, едва соски увидев, так, и бросаются под удары моих карающих дланей.

Впредь, буду только кошмариком каким-нибудь появляться, чтобы у них не то, что желания не возникало, а сразу же хотелось пойти к Марубхе на съедение!

Уусьпак завизжал как недорезанный поросенок рисвиньи, и упал щекой на мое теплое колено, потирая свой потерпевший поражение лоб.

— Я не за этим к тебе пришел, э-э-э, пришла! — гордо провозгласило мое новое тело, потрепав этого созревшего для Бесконечных Подземелий клиента.

— Говори, Богиня, — взмолился Таинственный, жарко лобызая мою мягкую ладошку.

Фу, какая гадость! И откуда мужики взяли, что прекрасной половине человечества нравится, когда их обильно заливают слюнями? Кошмар — мое второе имя... Хм, а это идея! В следующий раз пошлю магику сон, где он вместо каменных волковец на железном лугу будет во рту тонуть! И языки шершавые... И капают с них...

Я вытер слюни Уусьпака о его же халат — не переношу я антисанитарию, надо будет в этом мире комиссию какую-нибудь придумать, по вопросам комарвшей, медмышей и микробов. А то, не приведи Скад, еще чума тут грянет, как в соседнем мирке неподалеку.

— Книга Сна мне нужна! — медленно, с натиском сказало мое тело.

Старик резко дернулся и посмотрел мне в глаза. Внезапно его разобрал смех.

— Нет! — подленько так захихикал Таинственный, словно жулик перед казнью своего врага, — не отдам! — Его тощенькая грудь затряслась, как в спазмах лихорадки.

Вот, чтоб тебя, зараза! Мало того, что в сивой древности книжку свистнули у подвыпившего бога, так еще и отдавать не собираются!

— Ведь ты ко мне только из-за нее приходишь? — лукаво поинтересовался магик.

Пришлось заверить его в исключительно сильной любви ко всем поклоняющимся Богине и в том, что так часто мы одариваем визитами только лишь особо талантливых, красивых и умных смертных.

Меня едва не стошнило, когда он, аж скрючившись и зардевшись от такой лести, выдал мне еще более длинный и замысловатый комплимент. Только там вспоминалась одна лишь красота и сексуальность — в этом мире к женщинам мозги не прилагались, по мнению мужчин, конечно.

Ну, ничего, сделаю я вам здесь тотальный феминизм, равенство прав, сексуальные меньшинства и сексуальную революцию! И где мои мозги таких слов набрались? Не иначе, как из какой-то телевизионной программы в соседнем мире навеяло. Люблю, доложу вам, погостить у богов в других вселенных, слетать, подурачиться, сны разные навеять — весело. Только жаль, что на планете, где кино и прочие непотребности придумали, богов почти забыли. Эти, некогда могущественные, создания почти бесплотными духами слоняются по земле, и нет благочестивых, кто верит в них. Идолы и божки там питаются одними лишь книгами — только писатели, жалкая горстка талантливых людей иногда припоминает о существовании сил и явлений, более внушительных, чем прогресс и сила атома. Фу, не будем отвлекаться от мрачных дум, этот медленный мирок никогда не догадается не то, что до космического корабля, они даже обычный воздушный шар не сделают!

А далеко на юге, на другой половине планеты, в то же самое время, одному изобретателю приснился красивейший сон. И сон этот был прекрасным, но очень уж богохульным.

Лилунка Удачливый летел в какой-то плетеной корзине над скалами, внизу мирно паслись коровцы и волковцы, а над головой, укрывая ученого от лучей низко висящего солнце, шумел среди бездонного неба громадный, надутый горячим воздухом шар из кожи бабуйволов. И было так хорошо, Лилунка смеялся от счастья, как ребенок малый.

Шугульга, восседавший верхом на Светиле, испуганно наблюдал за бесшабашным сном этого наглого смертного.

— И куда Джарваа смотрит, — угрюмо сообщил он парящим под его ногами огненным корлам, — вот же понапридумывают смертные всяческих гадостей, потом, того и смотри, еще в Астрал припрутся!

Изобретатель же, совершенно ничего не замечая вокруг, измерял сейчас свое творение сна и разбирался в его конструкции.

Увидь Бог сновидений этот сон, тотчас бы напустил кошмары на Лилунку и память бы стер, но его сейчас больше интересовала потерянная книга, чем какой-то мудрец, бросающий вызов самим божествам. Ведь только им, птицам да бабочкам разрешалось летать — люди были обречении на вечное существование без крыльев.

— Не отдашь, стало быть? — мои слабые кулачки сжались и заскрипели в интимной тишине.

— Тогда ведь ты, Богиня, не придешь, — ответил хитрый старик, совершенно не догадываясь, что перед ним сейчас сидит сам Джарваа, у которого еще подлые прапрадедушки магика украли Книгу Сна. — Кроме того, мое могущество может покачнуться... — задумчиво продолжил он.

"Чтоб ты сдох!", едва не вырвалось у меня, но удалось сдержаться. Вот же ж людишки мерзкие: тысячелетие, или два назад, я — еще желторотый божок прогуливался по человеческому миру. Меня еще только сотворили, и мне совсем недавно удалось осознать себя и свои функции в мироздании. Только несколько десятилетий назад я сотворил из ткани Мрака и Легиона Сумраков свою Книгу — способную управлять мыслями жалких смертных с помощью влияния через сновидения. Кроме того на ее страницах вместилось множество фактов из жизни этой вселенной и конкретно сего мира, именуемого Мир Материка(7). В принципе, моя персона не слишком нуждалась в этом чтиве — просто собрал и систематизировал свои знания по истории, подсмотренной в дремах богов и смертных, да технике снотворения и сноанализа. Память у меня довольно слабая — за то и поплатился...

__________________________

7) О том, почему эта отсталая планета носит название Мир Материка, вы сможете узнать в следующих книгах, предположительно в "Записках Хаора", который появится на свет примерно к концу 2009 года. Также есть и другие книги об этой вселенной: "Из жизни великана" (еще не правленый и недописанный) и "Оборотень и другие" (написан в 16 лет, содержит кучу ошибок, и автор не собирается пока возвращаться к этому кошмару).

__________________________

К этому времени мои губы еще не касались той отравы, которую люди называют самогоном, но притронуться решились. В тот кошмарный денек, а, надо отметить, что не переношу я дни, предпочитая ленивые ночи, я путешествовал по какому-то из Ста Сорока королевств, Юрангу, кажется. И вот же дернул меня Черный Демон зайти в тот кабак, клопами пропитанный. В то время еще каждой забегаловке позволялось показывать танцы обнаженных девиц — пока кто-то из мздарей(8) Маджарбана не придумал требовать за это налог (в результате таких перетасовок в налоговой политике казна каждого королевства существенно пополнилась, а большинство небогатых таверн заменили девушек трубадурами и бардами).

Вот и тогда уселся я за крохотный столик, на скорую руку протертый прелой онучей трактирщика и, во все глаза посматривая за движущимся в бешеном танце грудями, опрокидывал в свою глотку стакан за стаканом. Скоро ноги меня уже не слушались, ценный труд десятилетий покоился на запятнанной жиром столешнице, а меня уже тащили в комнату для отдыха — благо, сотворенных денег у меня в немалом количестве звенело в мошне. Мое же творение одолело меня и я счастливо задрых, уткнувшись носом в благоухающую потом подушку.

Утро меня очень обрадовало — во рту скунсопаук издох и завонялся, в голове Риптул(9) молотами постукивал, на все конечности дрожали... Это у бессмертного бога, которому никакая хворь — не проблема, а похмелье, вот — сразило! Кошмар, чего только смертные не придумают, чтобы поиздеваться над своими покровителями.

Пока моя божественная особа почивала на алкогольных парах, какой-то заблудший волшебник хап — и потащил литературу о сновидениях, чтоб его. И сразу же стал самым сильным магиком на континенте — вот скотина!

А забрать книжонку я не мог — только Смерть, Марубхой посылаемая, да и то по распорядку, может получить у человека любое благо. Ни один бог не может взять у смертного ничего, даже огрызок ногтя, не позволь жалкое двуногое это взять своему покровителю, или же подарить. Вот это Скад! Его рук дело — над своими приемными сыновьями так издеваться! Ничего, папочке тоже мало не покажется, когда мы с моей книгой в силу войду — посмотрим тогда, кто тут верховное божество!

Летели столетия, а я, мучаясь от забывчивости и постоянно путая суть насылаемых сновидений, должен был едва ли не каждую неделю посещать быстро сменяющиеся поколения магиков под разными личинами. И выпрашивать свой бумажный гений у каждого такого сопляка, который мне даже в прапрапрапрапраправнуки не годился!

И ведь не отдают, подлецы и воры проклятые! Зато какие кошмары их мучают... Коротко, правда — они, волшебники эти в моей же книге контрзаклинание надыбали. Едва, захрапи, обладающий моим творением, магик, и на него монстры из сумерек прыгают, а он уже формулку шепнет — и все. Нету больше монстров — растворились. Вот же сыны баракозы!

Ну, что ж, я вздохнул — не хочет по хорошему, будем томик побольнее отбирать... Уж сильно мне тому недоноску — Шугульге насолить охота.

— Слушай сюда, — прорекло изнасилованное ножом и щипцами горло бедной девушки, затем я мгновение подумал и добавил, — котик мой хороший.

__________________________

8) Мздари — бойцы фискального фронта в любом государстве.

9) Риптул — бог-кузнец, изобретатель и хитрец. Лучший друг Ргуши Смелого. Алкоголик и тунеядец, но очень талантлив и остр умом.

__________________________

Старик полностью стал одно внимание — оторвал взгляд старчески слезящихся глаз от моей груди и прямо посмотрел на меня. Вот гаденыш — нет бы упасть сейчас на колени и головой пол мраморный немного подолбить, мол, слушаю и повинуюсь, прекрасная Богиня!

— Скоро у вас в королевстве, стало быть, турнир огромный должен состояться? — поинтересовался я.

— Да, Госпожа, — подтвердил дедуля. В его глазах сейчас читалась борьба: слушать меня и дальше, либо же вернуться к обильным выделениям слюны на мое запястье.

— Отлично! — продолжила вещать наложница из Нигранского каганата. — Стало быть, финальным этапом конкурса будет путешествие в Грамвалак?

— Ы? — выдавил Уусьпак — он никак не ожидал, что кто-то может догадываться об их с королем планах.

— Ну, убудет, — успокоил я Таинственного, — только мне известны ваши монархо-волшебные планы, остальные же смертные и большинство богов, исключая, конечно, всезнайку-Скада, даже не догадываются о последнем опаснейшем задании!

— Спасибо, Богиня! — поблагодарил меня колдунишка, возвращаясь к целованию моих конечностей. — Было бы не слишком приятно, если бы герои узнали об этом...

— Еще бы, — хмыкнул я, — ваше дранное королевство, — он сник и остановился, обиженно заворчав, — то есть, хотела сказать — красивое государство с возможностями роста в империю, просто бы разорвали толпы известных служителей геройского искусства.

Старик молчал, ведь это ему сообщили прописную и не очень-то приятную новость. Две тысячи бойцов да сотня варваров-наемников не сдержала бы армию полубогов, реши они ворваться в немногочисленные города Кайлура.

— Итак, — продолжил я свою краткую речь, — призом победителя будет Серый Изумруд — самая большая ценность королевства. — Уусьпак кивнул, а мы, вместе с подчиненной девушкой продолжили, — мне необходим этот камень...

— Внимательно слушаю, — магик опять присосался к моей нежной руке.

— Придет один герой, которого зовут Мхаб Всеславный, но...

Дедушка обратился во слух.

— У Мхаба нет ни титулов, ни родового поместья, ни герба...

— Его же не допустят! — сообщил Таинственный.

— А ты должен сделать так, чтобы допустили! — улыбнулся очаровательный женский ротик.

— Как?

— Дашь ему один из своих, купленных за ворованные из казны деньги, домов на границе Валорна, придумаешь титул и оплатишь рисунок герба!

— А что... — вопросил старичок.

— Будет тебе, во-первых, это обворожительное тело, а во-вторых, я исполню одно твое заветное желание, — после такого ответа Уусьпак часто задышал, пришлось даже немного подействовать на него божественной силой — еще гигнется, поди, а мне потом нового смертного обхаживать... Не могу даже у мертвеца банальную спичку отобрать, чтобы у Скада поскисало все вино в подвалах! Идет?

— Да, богиня! — прохрипел Таинственный, убирая ладонь с груди — сердце ему отпустило.

— Отлично, — улыбнулся я рядом белоснежных зубов, — вот тебе!

Сонное тело упало на кровать.

— Жди моего героя, дед, — не смог сдержаться мой язык, когда моя невидимая сущность уже летела к Деревянному Идолу.

А далеко к югу отсюда бедный Мхабгандулла даже не догадывался о такой печальной участи, которая ждала его. Участь Пысуардендора сидела на краешке Луны и смачно плевалась семечками, о чем-то переговариваясь со своей подругой — Судьбой.

Глава 3

"Я вам покажу легкую работу!!! Ироды!"

Сизиф

— Пошли, — дернул его за рукав какой-то сопливый парень в дорогом темно-синем плаще. — Ты со мной уже встретился, — ответил он на немой вопрос Мхабгандуллы.

"Без единой заплаты, — отметил про себя Пысуардендор, разглядывая отличную накидку молодого человека, — не бедный паренек! Надо будет грабануть по дороге...".

Схема получения неплохой одежды, немного наличности из сумы этого паренька, да слава победителя колдунов тотчас же сверкнули в его большой, но совершенно бесполезной для размещения мозгов, голове.

Он поднялся на ноги и поплелся вслед за Короедом, который, решительно помахивая посохом, уже выходил из "Спящего жаболося".

— Знаешь, кто я такой? — поинтересовался Сиреневый у тошнотворно зеленого с похмелья и после драки Мхабгандуллу, когда они покинули разгромленное заведение.

Тот отрицательно махнул головой и, занеся свое покореженное оружие над головой, атаковал магика — страх как хотелось божественному избраннику заиметь такой чудесный плащ. В его скудном умишке не пробежала даже мысль о том, что этот человек послан самим Джарваа, хотя об этом и упомянули... Впрочем, сила желания заиметь что-то чужое всегда побеждала здравый смысл в его твердой черепной коробке.

— Можешь пока называть меня Посланником Бога! — ровно, соблюдая дворянские ударения и таким выражением сказал Короед, будто его призвание величают с большой буквы. И очень ловко уклонился от неловкого удара Пысуардендора, стремительно удаляясь от воинствующего соперника, тотчас едва не заоравшего носом в подметенную дорожку перед кабаком. — Редькохрен догонишь! — выкрикнул Сиреневый и отбежал довольно далеко.

После этих слов последовала длительная пробежка на короткие дистанции вокруг "Спящего жаболося". При этом молодой человек легонько несся впереди, неизменно улыбаясь, даже перепрыгивая перевернутые бочки из-под медовухи и выброшенные из таверны тела. За ним, нещадно матерясь и все более краснея от натуги, летел наш герой с занесенным для удара мечом. Его лицо наливалось пунцом с каждой новой минутой, когда вслед за магиком, пьяница делал очередной виток вокруг питейного заведения.

За невысокой плетенью уже собирались народные зеваки из местных жителей: мелкие дети облепили все верхушки заборов, женщины, кто с мешком для муки, кто — зажимая в руках влажное, только отстиранное белье, кто просто так. Одна предприимчивая старушка прозвенела полной деревянной бадьей и, расположившись возле входа в таверну, уже вовсю торговала семечками подсолнуха.

Десятиминутная пробежка по окрестностям селения не пошла Мхабгандулле на пользу -он, наконец, остановился, и с видом тяжелобольного скунса грохнулся в небольшую болотистую лужу, куда из кухни сливали побои. Мужик устало брякнулся спиной в болото и пустил пузыри, запоздало догадавшись, что сей малый водоем достаточно глубок.

— Вот и чудненько, вижу, что бег рысцой добавляет тебе ума немного, — разулыбался магик, опускаясь на корточки возле Пысуардендора и разглядывая его грязную тушу. — Бог, видимо, оказался прав... — разочарованно протянул он. — Абсолютнейшая свинья, пьянь, рвань, да еще и без мозгов! Словом, подходящий индивид.

От этих слов Мхаб (к сожалению, чтобы не испортить настроение читателю и не сломать автору языка, теперь мы станем величать его только сокращенными именами) завыл. Ослабелой рукой он нащупал в луже свое оружие и, замахнувшись им, начал подниматься из болота.

Но тут же меткий удар в грудь отправил его обратно. Парень, скривившись, разглядывал свой запачканный сапог и с поучительным тоном сказал, когда бурные аплодисменты и крики населения, мол, "давай ышшо" и "лупась его", немного стихли.

— Видишь ли, небезызвестный тебе Властелин Сновидений и Ужасов Матери-Ночи дал мне задание сделать из тебя настоящего героя: чтобы из такого и картину не стыдно написать, и в песне величественной воспеть! И, конечно же, против бестии бессмертной на бой выставить!

— У, — грустно прорек Арден (ну, не называть же его Пысом, в самом деле!), выбираясь из своего мокрого лежбища.

Сейчас он не походил уже на полупьяного оборванца без мозгов, с мечом и в замызганных портках — нет! Он больше всего выглядел, как ужасно грязный, до боли трезвый мужик без ума, фантазии и с дрожащими руками, сжимающими кривоватый клинок. В глазах Мхаба светились бессильная злоба и ярость — его небольшой мозг понимал, что, к сожалению, парня не догнать, не схватить и придушить, и не поколотить до беспамятства. Видимо, бог не даст совершить над своим слугой любой непотребщины. Голубая мечта закутаться в прекраснейшую накидку из шкуры кенгурблюда унеслась в недосягаемую даль. Пришлось вздохнуть и посмотреть на колдунишку.

Короед продолжил:

— Если посмотреть на все твои достоинства, то их не обнаружишь... Единственное, чем ты можешь похвастаться — возможностью перепить каждого в этом селе, или же весь городок вместе взятый! Подозреваю, что печень у тебя примерно с голову волкошади величиной.

Человек, из которого один наивный бог задался целью изваять бесстрашного героя, скривил губу и сел на пустое перевернутое ведро, стаскивая сапоги с намокших ног.

— Недостатки, — Сиреневый почесал жиденькую, почти что юношескую щетинку на подбородке. — Во-первых — ты туп! — Он сделал паузу, ожидая реакции, но его невольный слушатель философски сидел сейчас на ведре и с упоением выливал воду из правого сапога. — Во-вторых — не красавец! — в ответ плеск грязи, вываливающейся из потрепанного левого предмета обуви.

Мхаб с наслаждением поскребся в лохматом затылке, выудил оттуда что-то живое и отправил это в рот, оглушительно хрустя.

Парень вздохнул, сожалея, что с желанием обладать могуществом и стать в конце своего пути Придворным Магистром Магии большого королевства, он, видимо, просчитался. Тат еще авантюра!

— Далее... — он еще раз уныло выдохнул с видом великомученика, — силенок у тебя не хватает — даже тощего варвара из племени гугураков на лопатки не положишь! Опыта работы в серьезных схватках у тебя нету — меч свой украл просто... Одни лишь пьяные потасовки...

Народ, узрев, что интересного более не предвидится, медленно рассосался. Недовольная торговлей бабка сплюнула в сторону мага и героя, подхватила свою тяжелую бадью с семечками и отправилась домой.

Магик же тем временем и далее анализировал своего подопечного, все более распаляясь от сожаления о своем опрометчивом поступке. Тяжелые воспоминания терзали его, как дворняга рвет засаленную тряпку.

— У тебя нет ни навыков культуры, — сказал Лиловый, наблюдая за тем, как Арден упоенно ковыряется в носу, — ни чувства такта, вообще никаких знаний любого ремесла!

— Я петь умею! — возразил Мхабгандулла, ссылаясь на множество утробных звуков, издаваемых его луженой глоткой после обильного возлияния пивком.

Молодой собеседник не ответил — глаза мага остекленели, затянулись печальной дымкой. Короед целиком ушел в свое неприятное прошлое.

— Знаешь, — прошептала она, даруя парню горячий поцелуй, — ведь мы могли бы вместе убежать из города!

— А как же моя Академия?.. — протянул он, но она внезапно отстранилась.

— Ты меня любишь? — этот старейший вопрос, задаваемый женщинами во все времена и во всех мирах, сильнейшая мистическая фраза, дающая управление мужчиной, просто таки свалила Короеда с ног. Он еще тяжело дышал после любовной схватки, грязно-розовые стены борделя давили на него, а горячее тело девушки обжигало прямо в душу.

— Конечно, люблю, — согласился он, прижимаясь к ее мягкой, но немного обвисшей на подушку груди.

— Вот и отлично, — обрадовалась девушка, назвать красавицей которую не поворачивался даже самый добрый и лестный язык. Обычная простушка, каких много: широкие тяжелые бедра, надутая, как два воздушных шарика, большая грудь, невероятный размер обуви, грубая кость и лицо, не обремененное интеллектом. При всем, при этом, женщина была совершенно ненасытна в любовных игрищах — магик едва уносил дрожащие ноги из ее маленькой комнаты. Кроме того, обладая бесконечным числом любовников и клиентов, эта наложница любви являлась настоящим кладезем знаний практически о каждом жителе столицы Маджарбана и любом малейшем слухе. Это не раз помогало любовникам этой заурядной проститутки пробиваться в верхи, а сам Короед даже сдал однажды экзамен по Травоведению, шантажируя женатого преподавателя связью с Аликой.

Лиловому очень импонировало ее внимание, ведь она не требовала от денег — просто так, забесплатно дарила ему себя.

— Знаешь, — на миг задумалась девушка. Парень отчетливо видел - мыслительный процесс удается ей с немалым трудом. — Мы ведь можем убежать с тобой на Бонь!

— Зачем? — спросил удивленный магик. — Насколько я знаю, кроме водопадов, лесов и противных куцых карликов там ничего нету.

— Карлики, — глаза девушки слащаво затуманились, что-то припоминая, — у них ведь такие... — Она спохватилась - не увидел ли студент колдовского учреждения ее восхищения самыми несравненными любовниками в мире.

— Чего? — не понял Сиреневый олух, совершенно не догадываясь, что не его тощие телеса интересуют проститутку.

— Там ведь почти нет магии! — многозначительно произнесла она. — Ты будешь самым главным чародеем на острове.

Этим она сразила своего юного любовника — всю жизнь он мечтал стать придворным Королевским Магиком, или, хотя бы Главным Колдуном большого поселка. Наслаждение дорогим вином, обнаженные девушки несут его паланкин, один лишь взмах руки, обтянутой в красную парчу, вызывает восторженные крики толпы...

— Едем! — решил Лиловый. — Но откуда же у нас деньги возьмутся? Плаванье даже на самом утлом суденышке стоит бешеных денег. За такую сумму можно магией село небольшое исцелить от хворей — я буду зарабатывать лет десять на эту поездку!

— Одолжи, — предложила Алика, нежно поглаживая его по щеке.

У Короеда, к сожалению, или, как оказалось потом — к счастью, не водились друзья, способные ссудить немалую финансовую кучу. Как вариант, хитрая женщина убедила его в необходимости похитить чего-нибудь ценное. Украсть, попроще говоря.

И вот он стоит посреди Музейного Зала, а полуночные луны освещают его дрожащее от испуга и нетерпения тело. Тонкие пальцы распутывают фиолетовый кокон заклятия против воров, а затем он несется под ночным небом в бордель, без сил опускается на кровать в ее комнатке.

— Отлично, — девушка исчезает вместе с украденным томиком Скрижалей Истины, наверное, самым ценным трактатом об истории магии.

Они договорились встретиться ранним утром на пирсе у "Пиратского баркаса", где бросали якоря самые бесстрашные мореплаватели и пиратки. Конечно же, Сиреневый пришел туда, весь взбудораженный от скорого изменения уровня жизни и материальных проблем.

А она...

Она стояла на верхней палубе корсарской галеры, и мускулистые руки карлика-капитана обнимали ее за необъятную талию — коротышка просто вытянул свою конечность вбок, даже не опуская.

— Алика!!! — кричал в печали Короед, и десяток таких же безысходно обиженных, юношеских голосов, вторили его печальному крику.

Магик удивленно оглянулся — со всех сторон к пирсу и отдаляющемуся от него кораблю бежала целая толпа таких же, как и он, молодых людей. Все эти юнцы, мальчики и двадцатилетние несмышленыши то заламывали руки, то протягивали в сторону галеры скрюченные пальцы, некоторые рыдали, кто-то падал на землю, кидаясь в истерике. Но все они выкрикивали вслед уплывающему судну только одно имя — "Алика"!

А она целовала своего капитанишку — едва ли метр в черной треуголке и высоких сапогах, и прощально махала им рукой. Всем обманутым "неумной простушкой"...

Так их и повязали — дюжину парней, истошно орущих о подлой обманщице и воровке. Всех приговорили в пяти годам заключения в тюрьме среди Ледяных гор, ведь каждый обиженный Аликой украл и отдал ей какую-то недешевую поделку, или же фамильную драгоценность.

Лишь Лиловому вкатали по полной программе — пожизненное, ведь золоту или брильянту легко найти замену. Но не раритетному магическому гримуару! Молодому колдуну-студенту невероятным образом удалось спастись от кандалов жесточайшего лагеря посреди километров безжизненных гор, населяемых мертвыми снежными обезьянами. Но это уже совсем другая история и о ней — позже...

А потом магик подался к храму богини Тыри — покровительницы всех воров и мелких бандитов, но и там его обманули, заставив спереть некий редкий артефакт из Могильника Воробестий. Конечно же, обещанной магической Силы он не получил — только пинка под зад от служителей богини.

— Вот и верь после такого женщинам, — про себя промолвил Сиреневый, потирая запястья, словно чувствуя на них жалящий холодок наручников. — Хочешь узнать, — обратился он ко Мхабу, — длинную поучительную историю моей жизни, в которой ты узнаешь об истинной цели моего пребывания в этом затхлом селении, а также и о своем великом предназначении.

Магик с очень важным видом прошелся мимо забора, окружавшего таверну, и небрежно переступил через лохань с отбросами. Выглядел он словно молодой, но уже изрядно заматеревший кабан, да такой гордый от своей миссии, будто хоть сейчас в ту лохань нырнет.

— А попроще нельзя? — скривился Пысуардендор. — И покороче...

— Пожалуйста! — назидательно отметил Короед. Арден стушевался, услыхав поучительную беседу своего невольного собеседника, и даже вытащил свой грязный палец из ноздри.

— Ну да, типа, — сказал он, наклоняя голову набок и приготовившись внимательно слушать. — А не вернуться ли нам обратно в сие чудное заведение и не испить ли пивка, милейший Посланник Бога?

— О! — восхитился магик. — Да ты, небось, где-то в королевских конюшнях обретался, если знаешь изысканный язык вельмож!

— Было дело, — грустно согласился Мхаб, потирая ноющую поясницу и припоминая, как по ней лупили батраки одного князя. При чем досталось Ардену за то, что наш герой попробовал украсть вкуснющую свиноматку прямо из-под носа свинарей правителя. Ох и наслушался же он бранной изысканной речи, вдоволь насидевшись в темных подземельях Ста Одного королевств.

— Ладно, — согласился парень, и они вдвоем вошли в разгромленную таверну.

Когда украшенный многочисленными синяками да ссадинами Юстас-трактирщик поставил на перевернутую бочку, за которой уселись невольные спутники, единственный уцелевший жбан, магик начал свой рассказ.

Долго скитаясь по миру в надежде получить новые знания и возможности, либо же подзаработать, путешествовал молодой магик по городам и поселкам материка. Позже, уже довольно разочарованный жизнью, в надежде украсть побольше деньжат на поездку к острову Бонь, в конце концов, добрался волшебник до Преддверья Купола Грез. Невзирая на то, что жизнь его постоянно трещала по швам и отвешивала парню крепкие затрещины, жажда мести той дрянной особе, да возможность получить могущество заставили Сиреневого переступить через высокий порог Храма Сна.

— Чем ты мне пригодишься? — задумчиво протянул Джарваа, взвешивая в руке что-то неосязаемое для человеческого взгляда и чувств. Казалось, что на этой широкой ладони сейчас покачивается душа волшебника. Возможно, так и было...

— Я стану твоим самым преданным слугой! — горячо заявил Короед, жадно внимая божеству.

Повелитель и Покровитель сновидений с насмешкой оглядел тощего парня. Затем картинно, красуясь собственным могуществом, указал на немногочисленные ряды послушников, дрыхнущих на каменных скамьях.

— Зачем мне еще слуги? Вона сколько их у меня, кроме того это — не единственный храм во славу мне!

— Я буду настолько верен, что умру за тебя! — не сдавался магик.

— Занятно... — протянул бог, щелкая пальцами.

После этого щелчка парень ощутил внезапно, как в его душе стало настолько гадостно, сердце забилось в невыносимом ритме ужаса. Лиловому показалось, будто смерть уже прикасается лезвием тяжелого топора к его пульсирующему от страха горлу. Сонное божество убивало его!

— Умру за тебя, — прошептал он, заваливаясь спиной на холодный пол.

— Ладно, — в голосе Джарваа ощущалось довольство. — Есть у меня заданьице небольшое. Как раз для такого вороватого мага-недоучки!

— Что я... — начал было Лиловый, даже не интересуясь поставленной задачей, но умный бог догадался быстрее.

— Получишь немереную Силу, дарованную самим всемогущим богом, — торжественно произнес Попиратель кошмаров, — сможешь управлять людьми без их согласия!

— Как? — слабо простонал Короед пересохшими от жажды могущества губами.

— Через сновидения, — улыбнулся бог. Он, поднявшись со скамейки посреди храма, щелкнул пальцами, и взлетел вверх.

— Так что же мне делать? — спросил волшебник в пустоту, когда фигура Джарваа исчезла в клубящихся под высоким куполом тучах. Бог не ответил — вместо него зарокотал оглушительный голос Деревянного Идола. Вокруг на скамьях заворочались монахи, скатываясь на пол и падая на колени для поклонения перед божественной речью.

— Есть у бессмертных спор нерешенный, — начало ольходубовое изваяние. — Чтобы выиграть в том споре, должен несравненный Джарваа дочерна обидеть своего противника. Как? Не твое вшивое дело, жалкий червяк на прелой земле! Должен ты найти среди стран и народов многочисленных самого позорного из смертных. Самого несчастного неудачника, слабого, в чирьях и обносках, без чувства вины, сострадания и чести. Самого безразличного из ленивых, самого тупого из немудрых, самого страшного среди уродов. Понял?

— Да! — твердо ответил Сиреневый, вытягиваясь перед Идолом в правильную солдатскую стойку. Наблюдатель со стороны тотчас же мог бы определить, что парень отмаршировал некогда годик-другой в армии любого из Ста Сорока королевств. Возможно, он даже принимал участие в боевых действиях, но Джарваа, равно как и бездушному истукану, в голове которого он сидел, было на это глубоко плевать.

— Понял — ну и ладно! — из Идола донеслись шумные звуки шуршания ладони о ладонь. Находящийся там бог довольно потирал руки.

— Только где же я его найду? — задумчиво протянул Короед.

— Может, — загрохотало из деревянной статуи - видимо, такое бредовое предложение разъярило Покровителя ночных кошмаров, — тебе еще и палку волшебную дать, чтобы ты дерьмо в золото превращал?!!

— Не отказался бы... — машинально ответил магик.

— Что? — Храм Сна затрясло от самого основания до теряющейся в облаках куполообразной крыши. — Небось, ты хочешь умереть за меня прямо сейчас?!!

Сверху падала тысячелетняя пыль, сломалась какая-то балка, брякнувшись на гранитные плиты Храма и разлетаясь вокруг мелкими щепками. Монахи дрожали и прятались под свои лежанки, спасаясь от обрушивающихся из-под купола камней. Некоторые из них упали, сраженные, кто в плечо, кто в голову острыми булыжниками.

Сиреневый также бросился на землю, прикрываясь руками и взвизгнув, когда острый осколок каменюки вонзился ему в щеку.

— Видишь, что ты наделал? — хохотнул Идол, и в общем зале тут же воцарилась тишина.

И тут Короед не поверил своим глазам — все послушники, даже те, которым камни размозжили черепа, пробили легкие, или же придавили гранитной тяжестью... Они поднимались и кланялись перед фигурой божества! Смертельные раны срастались с невероятной скоростью — спустя буквально считанные секунды на месте страшных повреждений уже розовела здоровая кожа, совершенно без шрамов, или других следов.

Монахи слаженно опустились на колени перед деревянной скульптурой Джарваа, складывая руки на груди во всеобщем молитвенном жесте. При этом они, если посмотреть сверху, формировали будоражащую картину, окружив Идола со всех сторон. Настоящее солнце, выкрикнул бы кто-то, наблюдая за ними, но сейчас только довольные глаза Создателя Кошмаров радовались этому скоплению народа у подножия своей скульптуры.

— Иди, — сказал Джарваа, и его голос, усиленный звуковыми камерами внутри деревянного сооружения, разнесся над Высокой горой. — Вполне возможно, что не придется тебе долго искать, ибо слышу я приближение кого-то наверняка подходящего для необходимой мне роли!

— Спасибо, — прошептал донельзя перепуганный, но счастливый парень, почти вылетая из Преддверия Сна, ускоренный невидимым пенделем, щедро отвешенным магику веселым божеством.

А той же ночью, когда Лиловый улегся вздремнуть, все еще находясь на холодных склонах горы, бог иллюзий явился к нему.

— Не желаю, чтобы даже преданные мне люди знали о моих целях и мотивах, — сказал Джарваа.

Они вместе с магиком находились в ночном небе, усыпанном яркими галактиками. Дальние миры тускло мерцали таинственным светом, переливаясь всевозможными цветами радуги, пробивавшейся из-под ножек столика, за которым сидели собеседники. Другой ее конец убегал вслед за тонкими лучиками мелких звездочек и терялся где-то внизу — в бесконечной неизвестности среди космических светил. Мимо небольших хрустальных бокалов, стоящих в компании нескольких бутылок дорогого ягодного ликера на белоснежной скатерти, пролетела малюсенькая зеленая комета.

— О чем ты хочешь поговорить? — поинтересовался Короед, почтительно прикасаясь подбородком к груди.

— Ты должен запомнить несколько очень важных деталей, сын мой, — ответил Повелитель сновидений.

И Джарваа поведал парню некоторые сведения, могущие помочь Лиловому в этом довольно странном и нелегком задании. На вопрос, почему бы не найти подготовленного супермена, умного, сильного и непревзойденного мастера меча, бог ответил магику, что готовый к лишениям человек может поступить абсолютно предсказуемо для своего могущественного противника. А, следовательно, проиграть в неравном бою. Кто этот противник Властелин кошмаров не сообщил, но заверил парня, что его поручение абсолютно безопасное для здоровья молодого недоученного колдуна, и сложить голову может только избранный герой.

Нет, избранный должен был отличаться особыми характеристиками: тупость, слабоволие, отсутствие мускулатуры, неспособность к любой работе, желательно неравнодушный к мирским грехам, алкоголик, лжец и бродяга, тошнотик, трус и далеко не красавец. Лишь подобный индивид мог бросить вызов неизвестному всесильному врагу и победить, возможно, даже оставшись в живых. Из пустоты предстояло слепить сияющую звезду, по сути своей оставшуюся пустотой, перед которой противник будет бессилен.

Им надо было сотворить бриллиант из куска дерьма — человека, готового пройти весь уготованный ему путь до конца, и в результате воцариться в анналах истории как непобедимый сверхчеловек. Пропащую душу, настолько беспросветно темную от собственной тупости надлежало завернуть в блестящую обертку. И таинственный всесильный враг падет — не сумеет определить откуда придет удар героя, не ожидать подлости от человека, во многих странах считающегося честнейшим, идеальнейшим и добрейшим. Придумать и воплотить в жизнь такую легенду, чтобы никто не догадался, что за сиятельной личностью Героя находится конченый человечишка. Который, возможно, даже сядет на престоле собственного королевства, а обучивший его колдун станет Придворным Магом. Завершись, конечно же, задание полным успехом. Провал даже не обговаривался!

Короед должен был обучить этого человека всему, что узнал сам за короткую жизнь: верховой езде, бою на мечах, азам магии и психологии. Поскольку герою предстояли светские рауты и покорения женских сердец — что же за легендарная личность, не умеющая обращаться со столовым ножом и вилкой, или не сразить единым взглядом парочку красавиц. Словом, из обычного бревна предстояло выковать металлический клинок, способный разрезать камень.

— Попытаюсь, — пообещал магик, ощущая — сон покидает его, намекая на скорое пробуждение. При этом он мысленно сжимался, представляя, в насколько невозможное дельце впуталась его душа авантюриста.

— Не попытаешься, — улыбнулся бог, — а сделаешь! Иначе силы тебе не видать, как собственного ануса.

— Кто это тут? — хохотнул грубый скрипящий голос, и собеседники опомнились — Короед встрепенулся от воспоминаний, а Мхаб немного отодвинул от глаз большой кубок, из которого жадно глотал.

В дверях таверны стоял отряд стражников Восемнадцатого королевства и щетинился всевозможным оружием.

— Вот он, — сказал человек с капитанскими заклепками на кирасе, указывая пальцем, — этот подлец украл Священный Меч Бестиеборца!

Глава 4

"Я не призывал вас учится НАСТОЛЬКО!"

Ленин на собрании заучек-фанатиков

Все присутствующие пьяницы замолкли, уставившись в направлении, куда указывал капитан стражи. Трактирщик устало вздохнул, закатал глаза, и плавно сплыл за покореженным остовом стойки. Тишины наступила такая, что стало слышно, как одинокий комар уселся на шею Ардена, и сейчас умиленно глотает кровушку, сладко причмокивая.

Народ смотрел на гвардейцев, стражники, в свою очередь, с интересом пялились на здешний народ. При этом вояки насмешливо улыбались, а завсегдатаи "Спящего жаболося" непонимающе моргали, продолжая прихлебывать выпивку. Появление служителей закона в столь отдаленных от столицы местах было чем-то невообразимым, более интересным даже, чем очередное нападение Валорна, скажем, на Ваглаловы горы (населяющие лесистую страну оборотни воевали постоянно, с кем-нибудь, только чтобы повоевать). Во дворе начинал сбредаться невольный зритель, а прозорливая бабка опять уселась на крыльце, многозначительно шурша руками в бадье, наполненной семенами подсолнуха.

Где-то за стенами таверны угрюмо промычала коровца, требуя, чтобы ее подоили — ведь обед же на носу! Вдали кричали стригуси, лопоча широкими крыльями около небольшого озерца на окраине леса.

Утоливший голод комар едва смог вытащить разбухший хоботок из кожи Мхаба, упоенно рыгнул, и развалился на плече своей кормежки. От этого движения звуки обратно вернулись в кабак. Клиентура дружно ухватилась за кружки и продолжила галдеть, как не бывало. Стражники же приблизились прямо к беседующим магику и человеку.

— Ничего я не крал! — встрепенулся потенциальный герой баллад и народных сказаний, когда командир гвардейцев ухватил его за шиворот. — Ни у кого и ничего!

Встревоженный комар тяжело поднялся в воздух и, пьяно покачиваясь, полетел к окну. Далеко он, впрочем, не ушел — алкогольные испарения в крови Мхабгандуллы вонзились насекомому в голову, и комарик, испуганно пискнув, хряснулся о потолочную балку.

— Это Верховному Судилищу расскажешь, — по-отечески улыбнулся сержант.

— Ничего никому не расскажу, — Арден попытался сбросить руку стражника.

Но обшитая металлическими пластинами кожаная перчатка оказалась довольно цепкой, как и взгляд самого сержанта.

— Ты с ним? — спросил он магика, прожигая Лилового оценивающими зенками.

Короед неопределенно махнул головой. Сейчас ему довольно внятно грезились ржавые кандалы, галерные весла и треснутая кирка, вонзающаяся в твердую горную породу. Парень, как и любой житель Ста Сорока королевств, теснившихся на восточной части материка к Междубережному морю, не жаловал полицию, стараясь обходить ее стороной.

— Не, — ответил Сиреневый, — я не...

— Чего не? — грозно буркнул сержант, на кирасе которого красовалась привинченная табличка с надписью "Хигус Лупинас, вторая рота. Кровь сладкая, с оттенком горечи". Надо отметить, что подобная информация о содержимом вен и артерий любого солдата, появилась на именных табличках бойцов Восемнадцатого государства сравнительно недавно. Не более, чем полтора года назад, из Черных пустынь на Маджарбан и Сто Сорок королевств начались налеты кровожеров — человекоподобных монстров, не отказывавшихся откушать человечинки. При этом твари отличались особым гастрономическим вкусом — не любили алкоголь, соленое, или острое. Но рвали своими страшными когтями всех, кто пал в бою, пробуя то одного, то другого погибшего на острый клык. Коронеры, которым надоело разъезжать по большим полям сражений, собирая оторванные конечности, предложили на всякий случай сообщать врагам о вкусовой гамме каждого гвардейца. Для этого поймали какого-то счастливчика из рядов кровожеров, и заставили попробовать кровушки у всех бойцов человеческих государств. Это серьезно облегчило работу развозчиков трупов и гробовщиков.

— Не с ним, говорю, — пискнул Короед, медленно приподнимаясь из-за бочки и пятясь назад. — Я — не с ним!

— Врет! — довольным голосом сообщил Шмурдяк Бондарь, смакуя каждое слово. — Да они здесь полдня после драки воркуют, голубки. — Тут он запнулся, запоздало соображая, то сболтнул лишнее.

Мощный удар Крикуна Кузнеца бросил его на пол. Народ потихоньку вставал с нагретых задницами мест и рассасывался из таверны — стражники не уважали пьяных драк в пивнушках, арестовывая каждого участника такого зубодробительного выступления.

— Правильно! — шикнул из-за стойки Юстас, грозя отрубившемуся Бондарю кулаком. Ему совершенно не хотелось, чтобы большую часть клиентуры отволокли в каталажку. Шмурдяк, конечно же, не ответил — его сознание бороздило просторы владений Джарваа.

— На месте разберемся, — рассудливо буркнул Лупинас, — кто тут с кем.

Гвардейцы словили брыкающегося магика и набросили на него крепкие сыромятные веревки. Парень почти довольно вздохнул — мысли о кандалах не оправдались.

— Пошли, — еще одна закованная в броню рука ухватилась за плечо Мхабгандуллы.

— Никуда я не пойду! — заревел, словно раненный буйведмедь Арден, вырываясь из цепких объятий стражников. — Редькохрена вам, а не меня поймать!

С этими словами не слишком быстрый пьянчуга сделал почти героический поступок — завсегдатаи таверны даже разразились несмелыми аплодисментами.

Мхаб швырнул свой кубок в голову сержанту. Что-то треснуло, и посуда разлетелась в дребезги, орошая присутствующих остро пахнущими капельками спиртного. Командир гвардейцев удивленно вытаращил зенки и грохнулся на грязный пол. А герой тем временем уже перекидывал пустую, но довольно увесистую бочку на опушивших солдат.

Один из стражников сразу же удостоился чести быть сваленным с ног прокатившейся пузатой тарой из тяжелых ольходубовых досок. Остальные вояки с визгом разбежались, когда бочка, прогромыхав по заведению, вышибла дверь и скрылась где-то на улице. Оттуда незамедлительно донесся протестующий крик приторговывавшей бабки, когда ее увлекло за деревянным исполином. В воздух за окнами взметнулся густой каскад подсолнуховых семян.

Арден же времени не терял — сказывалась длительная практика на поприще всяческих побегов и немедленных уходов. Воспользовавшись замешательством в рядах солдат, он кинулся к окну. Но тут любовь к выпивке преподнесла ему нехилый урок, когда ноги несли уже героя к спасению.

Его занесло на бегу — вместо того, чтобы хряпнуться в окно, Мхабгандулла со всего маху врезался в угол. При этом твердым лбом он ухитрился высечь искры из опоясанной железными обручами деревянной колонны. Невероятно, но именно после сего инцидента, Ардена можно было спокойно увековечить в анналах истории, как обладателя самого замечательного, почти гранитного лба!

Не выдержав молодецкого напора, дерево треснуло пополам, и начало заваливаться. Герой, обхватив руками нижний кусок колонны, сгинул в пробитой бреши. Доски, служившие стенами "Спящему жаболосю", печально заскрипели, падая вслед за угловой подпоркой. Таверна некоторое время покачивала крышей, исторгая из толпы зевак восторженные вопли: несколько селян в этот день твердо поклялись не употреблять вино и даже пиво. До следующей недели...

В общем, Арден сейчас на всех парах уносился вдаль, по направлению к Сумеречному лесу, огибающему Высокую гору и простилавшуюся аж до Юркой гряды. А за его побегом наблюдал сейчас веселящийся собственной задумкой Повелитель Сновидений и что-то записывал на бумаге.

Магик тоже даром не терял драгоценные секунды. Не дожидаясь, пока стражники опомнятся, а не будут, широко раскрыв рты, смотреть на пыль и щепки, густым облаком падающие из-под потолка, парень вновь набросил на себя кокон невидимости. Он медленно пятился к выбитой двери, около которой причитала обанкротившаяся бабка.

Не прошло и мига, как Лиловый уже переступал бабульку, пригоршнями собиравшую с грунта запыленные семечки. Колдун побежал вслед за улепетывающим Мхабгандуллой, не пытаясь даже сорвать с себя веревки.

— Стой! — донеслось до активно работающего пятками в дырявых сапогах Ардена, когда он уже на парочку полуромов уже приблизился к темной полоске леса.

Поскольку вино и пиво уже немного выветрились из хмельной головы, Мхаб узнал голос Магика. Потенциальный герой повернул голову, впрочем, не переставая бежать, и никого не увидел. Он пожал плечами и припустил почти галопом — не хватало еще галлюцинации схлопотать.

— Стой, тебе говорят, — крикнули еще раз из пустоты, — чурбан та сосноелевый(10)! Остановись, идиотина!

Арден повиновался. Пусть это даже ему послышалось, но наживать себе врага в лице магика, сумевшего без проблем уйти от гвардейцев, не слишком-то хотелось.

Сиреневый подбежал к устало дышащему мужику и хлопнулся прямо у того перед носом. От соприкосновения с землей, сознание парня на миг пропало, и кокон невидимости улетучился.

— Ты чего упал? — поинтересовался Мхаб, помогая опутанному веревками колдуну подняться.

— А ты бы попробовал бежать в спеленатом состоянии, да еще и ног собственных не видя! — рыкнул на него волшебник. — Развязывая меня!

Арден помог молодому человеку освободиться, долгое время пиля разбухшие от пота веревки своим тупым клинков. Все это время парень смотрел за его манипуляциями, кисло скривившись, и даже не поблагодарил, когда последний узел канул в высокой траве.

— И послал меня бозя за тобой, дураком, увязаться, — расстроено промолвил магик. — И учить ведь тебя придется!

Мхаб с интересом посмотрел на Сиреневого. В глазах героического избранника Джарваа больше не читалось желание заполучить одежду мага, нет. Сейчас в них угадывалось совершенно другое чувство.

— Выпить есть? — задал вопрос Арден.

Казалось, Короед ожидал на такой поворот событий. Он скривился, будто съел что-то донельзя несъедобное и выставил руку вперед, почти прикасаясь ею к лицу Мхабгандуллы. Потенциальный воин бога сновидений скосил глаза, рассматривая скрюченную из тонких, почти детских пальчиков, фигу.

— Вот тебе, а не выпивка! — рыкнул Сиреневый. Его ноздри разъяренно вздувались, а во взгляде читалась слепая злость. — Если бы не твое пристрастие к вину, не было бы того неприятного инцидента со стражниками!

__________________________

10) Сосноель — небольшое лохматое деревце с густыми ветвями, покрытыми длинными курчавыми иголками. По характеристикам во много уступает ольходубу, но считается ритуальным растением — каждый год и в каждом доме устанавливают сосноели, дожидаясь начало Младогода, провожая Старогод. Когда над столицами всех государств ярко вспыхивают разноцветные ракеты, символизируя приход нового Младогода, украшенное ленточками дерево поджигают и пляшут вокруг него дикие танцы до утра. Деты же утром роются в золе и находят там подарки, что приносит им добрая Баба Морозица. Вот такие праздники в Мире Материка.

__________________________

— Можно подумать, — не согласился Арден, — что ты отказывался от возлияний, торча со мной за той бочкой. Лакал кувшин за кувшином, будто ненасытная дырка в бочонке.

— Да! — ощетинился магик. — Но во мне все равно бы не уместилось столько галлонов, как в твоем бездонном пузе птицемула!

— Все сказал? — хмыкнул Мхабгандулла и смачно врезал молодому человеку в грудь.

Парень удивленно вскрикнул и упал в траву, сложившись пополам и проезжая по влажной траве на своей тощей заднице. Он со стоном ухватился за ноющую грудь, массируя ее кулаками.

— Я так понимаю, что тебе, сопляк, надлежит учить мою славную особу, — прокомментировал Арден. — Слушаться тебя не собираюсь, это первое! Второе: учиться буду лишь тому, что мне интересно, а не тому, что бы ты хотел впихнуть в мою голову. Пить буду когда угодно, и сколько пожелает моя жаждущая душа — это третье. Четвертое: главный здесь исключительно я, потому ты должен слушать все, что прикажу.

Магик молчал, злобно уставившись на своего спутника. Возле него на земле материализовался его колдовской посох, следовавший за своим хозяином в любых условиях, и пропадая из этого мира лишь после смерти владельца, или переходя к другому владельцу.

Хищно улыбаясь и тешась от собственной превосходности, Мхаб спокойно наблюдал за парнем.

Вдруг Короед молниеносно бросился сторону, хватаясь за магическое приспособление. На сей раз улыбнулся уже он, наставляя на божественного избранника свое оружие.

— Что ты можешь сделать мне своей палкой? — хмыкнул Пысуардендор, но отступил на шаг назад. Впрочем, это движение не слишком помогло самоуверенному Мхабу.

— Вот что! — спокойно сообщил магик, и с загогулины посоха, венчавшее его верхнюю часть, сорвалась тонкая прозрачная полоска света. Колдовской лучик мгновенно обвил Мхабгандулле вокруг щиколоток.

Толчок страшной силы дернул нашего героя за ноги, швыряя его вверх. Арден полетел верх тормашками, звучно щелкая челюстью в полете.

— Помогите, — перепугано запищал он, ощущая себя висящем на несколькоромовой высоте. Кровь моментально прильнула к голове, от чего рожа Мхаба налилась лиловым светом и начала медленно синеть. — Спасите меня, молодого!

— Тебя спасти, говоришь? — миролюбиво хмыкнул Сиреневый. — А кто меня только что лупасил злобно? А лимонофигу скушай теперь, молодой мой, ненаглядный.

Магик прошелся под висящим в лучах солнышка Мхабгандуллой, похихикивая на каждом шагу.

— Снимите меня, великий мастер, — выдал пьяница, покачиваясь на слабом ветерке. Но тонкая колдовская нить не собиралась его отпускать, лишь колебалась ему в такт, изогнувшись в воздухе, словно разъяренная змея с трупиком бегемотушканчика в пасти.

— Так кто тут у нас главный? — небрежно поинтересовался Короед, задирая голову к налитому фиолетовыми красками лицу Ардена. — Кто кого слушаться должен?

Он ликовал — ведь не зря перечитал множество книг по психологии общения с неволшебниками, сообщавших, что наилучший способ кого-то переубедить — применение грубой магической силы. Остальные тезы по коммуникациям с окружающим миром сводились до банальных списков, объясняющих самые распространенные термины и матерные слова жителей Материка.

— Ты начальник, — простонал Мхабгандулла. Из его носа хлынула кровь, грозя запачкать мантию Сиреневому.

— Клянешься? — спросил магик, отпрыгивая от алой струйки, ниспадающей с висящего тела.

— Да чтоб мне околеть на этом самом месте! — заверил его Пысуардендор в что ни на есть чистых помыслах.

— Ладно, — согласился Лиловый, взмахивая посохом. — А вот издохнуть здесь — завсегда пожалуйста.

Мхаб не ожидал мягкого приземления — так оно и случилось. Сдерживающая его лодыжки сила просто исчезла, после чего грузное тело мужчины сочно хряпнулось о землю.

— Ух! — Арден ознаменовал завибрировавшие окрестности о конечной точке своего короткого падения.

— Ты будешь полностью и всегда слушаться меня, это — первое, — Короед загнул на раскрытой руке указательный палец. — Второе: учить будешь все, что я позволю тебе сообщить. Три: пить можно только квас, из не содержащих спирт, или наркотические вещества жидкостей, тебе позволено все. Да, — припомнил волшебник-недоучка. — Меня можно не на "вы" называть, все-таки разница в возрасте у нас имеется.

— Спасибо, — невнятно буркнул Мхабгандулла, растирая распухшую от крови рожу. Глаза его покраснели, видимо, от перенапряжения треснуло несколько жилок на глазных яблоках.

— А теперь идем! — победоносно вскинул голову Сиреневый, и зашагал к лесу. — Надеюсь, эта наука чего-нибудь и принесет тебе в тугой залитый пивом чердак!

Злобно бубнящий себе под нос Арден поднял оброненный меч и направился за парнем.

Их путешествие оказалось довольно коротким, и закончилось почти сразу же, как началось.

Едва только спутники прошли несколько четвертьромов, и углубились немного в лес, на небольшой уютной полянке Лиловый вдруг резко остановился.

— Не нравится мне здешняя природа, — медленно сказал он. Его ноздри колебались, будто магик принюхивается. — И место не нравится.

— Кто-то мне о трусости в таверне распинался, — звучно хохотнул Арден, делая несколько шагов вперед.

Тут он внезапно побледнел и остановился, раскачиваясь на дрожащих ногах — в ближайшее дерево прямо перед его глазами вонзился короткий арбалетный болт.

— Ы! — проговорил он Сиреневому, намекая, видимо, на то, что они здесь немножко не одни. И, предположительно, соседи, скрывавшиеся в лесной чаще, не слишком дружелюбно настроены.

Но магик был занят своими делами. А именно — пытался высвободить полу своего плаща от пригвоздившей его к тонкому стволу грабаобаба стрелы. Украшенный для балансировки черным оперением, снаряд дрожал, но из древесины не извлекался.

— Короче, дражайшие, — донеслось к спутникам из лиственного покрытия деревьев, — у вас четыре удара сердца, чтобы бросить оружие и начать раздеваться.

— Что? — не понял Мхабгандулла.

— Для особо тупых объясню, — тонко хихикнули из леса, казалось, что говоривший был еще достаточно молод. — Вас собираются ограбить, дражайшие!

В лесу повисла густая тишина, только солнце продолжало свой путь, заинтересованно пробиваясь лучиками сквозь листья и ожидая на продолжение занятных событий.

Таверна тем временем походила на муравейник, центром спокойствия здесь оставались только ничего не понимающие гвардейцы. Первым в окно выскочил ни кто иной, а хозяин заведения, за ним последовали самые расторопные и, видимо, еще не шибко пьющие ремесленники. Последними из пивной выскочили самые тупые и недалекие кузнецы, впрочем, рассудив довольно верно, волокли вдвоем здоровенную бадью с вином. Ворчун и Крикун также, как и Мхаб не шибко задумывались о целостности здания — вынесли своими крепкими тушами еще одну угловую подпорку крыши.

А никогда не отличавшиеся ни особым умом, ни хваленой армейской смекалкой, стражники, остались досматривать представление до конца. Чем и поплатились. К сожалению, спасти военных мог только сержант, кто был не дурак, но сейчас сладко посапывал на захламленном полу, прижавшись щекой к развороченной столешнице стойки трактирщика.

"Спящий лось" медленно, словно недоумевающее, покачнул крышей, маняще вильнул двумя проломленными углами и с шумом ввалился в себя. Крыша загрохотала глиняной черепицей, щедрым каскадом осыпая обалдевших гвардейцев. Изнутри заорали, когда оттуда послышались громкие хлопки, свидетельствующие о соприкосновении покрытия крыши с металлическими шлемами солдат.

Из единственного окна таверны высунулась чья-то задница, облаченная в штаны из колец железа — ее выбросило напором пыли.

Стены пивной еще некоторое время покачивались на ветру, но затем истошно скрипнули и рухнули внутрь строения. На месте "жаболося" образовалась большая пирамида из досок, доспехов и глиняной крошки, из-под которой, то тут, то там, торчали руки, ноги, шлемы, и прочие части тела блюстителей закона.

Толпа зрителей довольно заорала и разразилась громкими аплодисментами. Особенно радовались женщины, ведь мужья теперь обещали почаще появляться дома, пока, конечно, новую пивную не построят.

— Да этот парень просто герой! — зычно рыкнул Упак Седовласый, появляясь на крыльце своего дома. — Впервые вижу, чтобы мужиков в фиолетовых плащах настолько мастерски отметелили. — Староста Подвысокого сделал драматическую паузу, отхлебывая из знаменитой кожаной фляги в руке.

Надо отметить, сия посудина была притчей во языцех среди устного творчества, читай — сплетен, местного населения. Говаривали, что флягу Седовласому жаловал когда-то сам Его Сиятельство король, после удачной битвы при Пустом болоте. Также, любознательные бабки, местная информ-ячейка, сообщали, что вино в ней никогда не убывает, не подозревая, что Упак постоянно освежает ее содержимое в подвалах Юстаса.

Трактирщик сидел у жалких останков "Спящего жаболося" и ронял горькую слезу, ковыряясь ногой в груде щепок, бывших еще недавно его любимой стойкой. Ему, подвывая противным голоском, вторила старуха, пытаясь выискать среди обломков заветные семечки.

— Ух, — донеслось из груды развалин — разбрасывая доски, оттуда выбирался сержант. — Поймать и казнить на месте! — бесновался он, смачно отплевываясь от набившейся в рот и ноздри пыли.

— Потому предлагаю, — продолжил Староста, — назвать нашего местного героя Славным Победителем фиолетовых!

Народ восторженно заорал, к небу полетели шапки и чья-то деревянная клюка — даже бабушки радовались появлению Героя в этом маленьком селе.

Надо также сказать, что любой населенный пункт, не имевший в покровителях, кроме божества, еще и славного героя, считался заурядной глубинкой. Его не наносили на карты, к нему не строили каменных дорог, не отправляли проповедников. Также со столицы не отправляли отряды регулярных войск, напади на такой убогий городок без рыцаря толпа разбойников, или монстров из Черных пустынь.

Граждане открыто тешились, поскольку Герой обещал им приток новых заказов на кольчуги и на продукцию с богатых полей. Также появлялась новая возможность обзавестись новенькой дорогой из гранитных плит. Был и минус, как же без него — скоро здесь появятся мздари, обдирая бедный народ, как стрекозайцы пожирают молодые побеги кукурузы и ельберез.

Сержант, совершенно не обращая внимание на буйство толпы, рылся среди остатков "Спящего жаболося", то за ухо, то за пятую точку вытаскивая из-под развалин своих бойцов.

Спустя примерно полчаса, отряд стражи медленно двигался в направлении, где скрылся Мхабгандулла. Гвардейцы шли угрюмо, даже не переговариваясь — многие потеряли арбалеты, еще несколько человек даже угораздило позабыть об алебардах и даже мечах. Выглядели сейчас солдаты довольно комично, напоминая не гордых блюстителей закона, а присыпанных пильной пудрой и мелкими щепками бандитов с ночной дороги.

Жители Подвысокого же праздновали День Покровителя, обязательного атрибута для каждого населенного пункта, имеющего личного Героя.

На самой широкой улице в центре села водрузили толстый сруб ольходуба, что с завтрашнего дня обещал быть обработанным до величественного памятника. Что же за городок такой, чтобы без мемориальной скульптуры в честь своего славного покровителя?!

Вокруг вертикально установленной на большом каменном пьедестале колоды разложили покрытые цветастыми скатертями столы. Из каждого дома неслись всевозможные кушанья и, к радости завсегдатаем почившей в мире таверны, увесистые бутыли и бочки с винами. Народ манерно рассаживался по местам, стараясь непременно оказаться поближе к бревну. Везде хлопотали заботливые хозяйки, разнося подносы с яствами, кружки и другие предметы посуды.

Вперед выступил Староста, сказал короткий тост, и уткнулся в заветную флягу, не дожидаясь окончания церемонии. Затем слово передали местному магику, заставив его пробубнить заклинание хорошей погоды, и усесться по левую руку от Седовласого. Потом примерно с полчаса вещал Упукус Скверный — известный в округе священник и бабник.

Служитель Скада и Фаллы долго распинался о том, что боги, наконец, даровали Подвысокому Героя, услышав молитвы прихожан. Также он сообщил, что отправил в стольный град гонца с известием о случившемся и просьбой начать постройку каменной дороги от поворота Каменного Тракта, где располагался припортовый город Каменей. Еще несколько минут он говорил о том, что славный Герой, зовущийся Мхабом (у большинства здешнего народа был неплохо развит слух, чтобы расслышать все детали разговора между Арденом и Короедом), совершит еще немало славных деяний, поскольку его богом является сам Джарваа.

Речь Упукуса оборвалась только тогда, как Староста привычный к подобным тирадам уснул, и наглым образом ухитрился всхрапнуть прямо на словах "...и всем покажет!". Что должен был показать Мхабгандулла и кому, никто не узнал, потому как священник заткнулся, заметив неприязненные взгляды селян.

Скверный уселся справа от Упака, присосавшись к посудине с пивом. Народ же бесхитростно принялся праздновать, стуча кубками и поглощая разнообразную снедь. К вечеру над Подвысоким уже распевались простенькие песни, шумел пьяные драки, и ссорились между собою кумушки. В общем, все происходило как всегда на рядовом празднике в любом городке, или селе.

И только Упак, не слишком злоупотребляя выпивкой, где-то в разгаре праздника предложил Старосте селения и всему присутствующему народу.

— А что, если нам отправить еще и гонца, чтобы вручить бесстрашному Мхабу именную табличку о совершенном геройстве?

Народ дружно согласился и даже дрыхнущий в гузне громадного печеного стригуся Скверный, булькнул что-то утвердительное.

Утром отправили нетрезвого посланника, снарядив его самой лучшей кольчугой местного производства и серебряной табличкой, твердо наказав, чтобы эта посылка передалась прямо в руки Герою.

— А не вручишь — не возвращайся, — строго шморгнул носом Упак и отправился на место разрушенной таверны, где уже начиналась новая стройка.

Вот таким образом, ничего подозревающий Мхаб Арден, в бытности — Мхабгандулла Пысуардендор, обзавелся первой славой великого героя.

Глава 5

"Тяжело в учении — легко в бою" — это все враки!

В бою тоже тяжело!!!"

Дезертир стройбата

— Позвольте поинтересоваться, — спросил Короед у лесной чащи. — Знаете ли вы, дражайшие, с кем имеете дело?

— Я сказал раздеваться! — донеслось из-за деревьев.

Магик вздохнул и начал расстегивать многочисленные застежки своего драгоценного плаща. Ему очень не хотелось расставаться с дорогой вещью, украденной недели три назад в одном магазинчике, и с того времени не снимаемую даже во сне. Такая одежда могла смело обнимать плечи любого королевского чародея, или же знатного вельможи. Застежек оказалось довольно много, и каждый щелчок сопровождался сокрушительными вздохами со стороны колдуна.

— А ты чего стоишь? — крикнули Мхабу, что стоял, бешено вертя головой и размышляя над тем, как отсюда сделать ноги. — Дружок твой, поди, уже плащ снял, а твои портки еще на грязной заднице!

— Угу, — печально согласился Арден, сдирая толстую рубаху через кудрявую шевелюру неизвестного цвета. Сам он уже давно не помнил, какого цвета волосами располагает, поскольку ванной не видел в жизни, а мелкие озера, раскиданные по местности, переходил вброд. С другой стороны, он всегда мог похвастаться чистыми пятками в потертых сапогах.

Кто-то в зарослях соснельника по-девичьи охнул, когда оголилась обвисшая грудь Мхабгандуллы, покрытая буйной растительностью. Словно хлеба колосились на заплывших жиром телесах — черные кудри начинались прямо от подбородка и убегали куда-то вниз — за грань штанов.

Сиреневый даже поморщился, разглядывая торс Ардена: короткие ручонки с внушительными жировыми залежами, довольно узкие плечи, плавно перетекающие в толстый живот — талия отсутствовала. На необъятном мамоне на окрестности смотрел глубокий темный пуп, сплющенный от веса. Голова Мхаба располагалась на тощей шее, казавшись совершенно миниатюрной на фоне поникших плеч и живота. Лицо божественного героя казалось венцом безвкусицы, или же символом сюрреалистического пролетариата в других мирах. Массивный лоб, успевший уже отметиться в таверне, нависал над маленькими поросячьими глазенками неизвестного цвета. Между очами и "умными" складками лба, широкой линией пробегались брови, сросшиеся в одно целое, отчего Мхабгандулла походил на слонамартышку из джунглей далекого Агфрона. Под мясистым и, кажется, не раз ломаным, носом, топорщились густые усищи, обильно сдобренные остатками сегодняшнего обеда. Усы удачно прикрывали рот — обладатель нескольких гнилых зубов, да и то надколотых.

— Красавец, — прокомментировал Короед, бросая драгоценный плащ в покрытую редкой травой и сухими шишками траву. — Тебя в театре за деньги показывать надо, — обратился он к своему спутнику.

— Сам дурак! — отрезал Арден, показывая магику дрожащий с похмелья кулак.

— Не отвлекайтесь! — прикрикнули из леса.

Сиреневый принялся снимать кольчужную рубашку из тонких колец гильёна — самого крепкого металла в мире. Этот доспех он также своровал недавно, и очень гордился таким приобретением — подобная вещь стоила бешеных денег. Тем временем Лиловый украдкой разглядывал полянку, где они торчали вместе с Мхабгандуллой. Обычная лесная площадка — ряды деревьев и кустов, горки сухих веток и пожелтевших листьев, словом, нигде не спрячешься. Единственное, что заслуживало внимания — упавшее бревно, лежавшее на сломанном дереве. В образовавшуюся щель между землей и стволами худенький магик смог бы протиснуться и отразить любую атаку, будь то выстрел из лука, или удар мечом. Сейчас над этим он и размышлял, разрываясь между желанием спасти Ардена и попробовать отбиться от разбойников, схоронившись под деревьями.

— Нехилые вещички, — удовлетворенно сообщили из чащи. — На богатых купцов мы, братцы, напали!

— Молодец, Крысун, — похвалили говорящего. — Мы с Руней всегда знали, что это место — колодец желаний.

— Во! — довольно хохотнул первый голос, принадлежащий, кажется, молодому пареньку. Уж очень тонко он звучал и пробивался деланной хрипотцой. — А что ты, Бугель, скажешь?

— Что скажу, — ответили юным баском. — Не нравится мне эта затея, и все. Мужик, что плащ снял, не чета жирному увальню будет — магией от него веет, хоть и слабой. Предлагаю слинять, пока целы!

— Вот-вот! — подтвердил Короед, вслушиваясь в переговоры молодых невидимок.

Ему стало ясно, что опасность не так уж и велика — вероятно дети из ближайшего села пришли сюда побаловаться. Но вот имя Бугеля показалось ему до боли знакомым, кроме того этот тип умел чувствовать магию, а это говорило о том, что ему открыта дорога в Академию. Или же он мог оказаться недалеким самоучкой, с которым не каждый магистр колдовства не рискнул бы вступить в схватку — талантливые дураки не знают законов, а потому бросают в бой все ресурсы души, убивая противника и себя заодно. В короткой практике Лилового насчитывалась парочка подобных прецедентов — сам едва ли не отдал концы в далеком детстве.

— Шли бы вы отсюда, отроки, а то по ушам надаю! — крикнул магик разбойникам, но про себя подумал: "Если получится до брошенного на землю посоха, первым шмалять буду в Бугелька, и лишь потом — в остальных. А то от Мхаба ничего хорошего не дождешься..."

Тут Сиреневый присел от неожиданности и первобытного страха — тяжелый арбалетный болт черкнул его по темени, оставляя короткий кровавый след на макушке.

— Будешь еще болтать, — предупредил дрожащий от напряжения девичий голосок, — пущу снаряд пониже!

— Понял, — пробормотал Короед, прославляя богов за то, что еще цел, и то, что не успел обгадиться от неожиданности.

Он ухватился за поясной шнурок и стащил с себя сначала штаны, а затем, и короткую кольчужную юбочку, скрывавшуюся за широким кушаком. Парень остался в короткой набедренной повязке, едва прикрывавшей срамоту.

— Да ты как воин одет! — присвистнула неосязаемая девушка и стеснительно хихикнула. — Но тоже не красавец, хотя и приятнее от волосатого увальня!

— Спасибо, — кисло выдавил магик, созерцая собственные ребра под светлой кожей. Загорелыми оказались только его лицо и руки — остальные части тела, ранее прикрытые одеждой, совершенно не видели солнца. — Очень рад, что тебе нравится.

— Сам-то каков, — обозвался Мхабгандулла, тыкая в Сиреневого корявым немытым пальцем. — Одна кожа и кости, смотри, как бы на ветру не растаять! А-ха-ха!

— И тебя благодарствую, — скривился колдун. — Из-за тебя, паскуды, мы сюда попали, вместо идти по широкому Королевскому Тракту и тренировками заниматься!

— Видел я твои тренировки вот где! — Арден одним отточенным движением скинул штаны и показал магику именно то место, где виднелись эти потенциальные занятия.

Лесные тати охнули, когда им взорам открылся необъятный зад, обильно поросший той же растительностью, что и на груди толстяка. Но, кажется, сразила их не филейная часть Мхабгандуллы. Колени, икры и прочее героя были покрыты крепким слоем грязи, разломанным в нужных местах, где сгибались конечности. Видимо, божественный избранник даже слыхом не слыхивал о купании, а местные водоемы редко доходили кому-то повыше колен.

— Что за свинья?!! — возмутилась девушка. — Да его шмотки никто не купит — одно рваньё и, спорю, противно пахнет! Одежду брать не буду!

— Эй, жирный, — крикнул вожак разбойников, — можешь одеваться обратно. Меч оставь, и вали во все четыре стороны!

— Спасибо, избавители, — Мхаб молитвенно заломил руки и принялся натаскивать на себя штаны обратно. — А ты, — обратился он к Лиловому, — здесь оставайся.

Герой попробовал пнуть голого колдуна пониже спины, но парень ловко увернулся. Арден поскользнулся в траве и упал, громко хлопнувшись на землю.

— Вот так, — поучительно приговаривал Короед, похлопывая спутника по голому плечу и помогая подняться. — Не будешь у меня учиться — так и станешь в грязи валяться, и не стать тебе героем, как мне — евнухом безухим!

— Я бы на твоем месте не зарекался бы, — медленно с угрозой промолвил Арден. — Вот стану я королем, тогда...

— Тихо ты! — цыкнул на него Лиловый. — По моей команде бросаешься к вон тому поваленному дереву, забиваешься в нору, и своей железякой пытаешься отбиться от этих славных малолеток. И моли богов, чтобы твоя кудрявая задница туда поместилась!

— Что? — не понял Мхаб. Он широко раскрытыми зенками посмотрел в сторону засевших разбойников. — Да они нас мигом стрелами нашпигуют, как утку по-захамубарски!

— Стрелы на себя возьму, — прошипел Короед, — заодно и тебе первая магическая наука будет! А сейчас приготовься!

Не успел Мхабгандулла и пискнуть, как босая пятка волшебника приложилась к его хребту. С тихим воплем герой поехал по прелому бурелому и влажным листьям, успевши, впрочем, ухватиться за рукоять меча. Его дряблое тело глухо стукнулось о лежащие колоды, а сам Арден по плечи вонзился в небольшую нору под стволами.

— Убегают! — надсадно крикнули из чащи. — Стреляй! — крик командира взвился над лесом, в вслед за ним полетели стрелы.

— Успел, — облегченно выдохнул Сиреневый, упав на колени, и его пальцы сомкнулись на полированной древесине посоха. — Ареалуампламтермините! — скомандовал колдун, взмахивая волшебным орудием. — Щитургмург создатургмург и врагамтурмур обратургмург, шоб лопнургмург!

Едва эта длинная фраза прошелестела в воздухе, как звенящие стрелы и парочка арбалетных болтов, готовясь уже вонзиться в магика, зависли в воздухе.

— Драконий язык! — пискнул кто-то из татей, наверное, знакомый с магией Бугель.

Наконечники снарядов накалились, ударившись об еле видимый прозрачный щит над поляной. Они медленно, преодолевая направляющую их силу, развернулись, бешено трепыхаясь оперением, и понеслись обратно. Нападающие перепугано загалдели — ветви деревьев, где сидели разбойники, заколебались, и с них, как переспелые арбугруши, посыпались люди.

— Стоптургмург! — попытался выкрикнуть Бугель, но внезапно захрипел. Незаконченное заклинание стремительно закружилось вокруг него, когда длинное древко стрелы пробило пареньку предплечье.

А недосказанное волшебство — страшная вещь. В этом убедились даже Древние — на месте их могущественного государства теперь зияет черная пустыня, и ядовитый ветер воет над пустынными улицами. А ведь несколько тысячелетий назад один тамошний колдун, уроженец Крурумма, банально чихнул, прервав заклинание вызова дождя...

— Вот тебе и заклинание остановки, — довольно сказал Короед, чувствуя, как вокруг разбойника заворачивается, закукливается время, а сам Бугель застывает каменным изваянием.

Друзья паренька истошно орали, бросая оружие и убегая кто куда.

— Но! — предводитель татей пришпорил волкошадь и пытался скрыться.

Перепуганная присутствием колдовства, тварь божия бешено ржала, вставала на дыбы и твердо намеревалась сбросить ездока. Парнокопытные твари всегда опасались магии, постоянно убегая от всяческих магистров, адептов и сельских знахарок.

— У? — поинтересовался Лиловый, когда из кустов прямо на него прыгнул вороной рысак, занося над магиком копыта. Какой-то миг Сиреневый и волконь смотрели друг на друга, а немного повыше за ними наблюдал дрожащий от страха Крысун.

— А! — торжествующе выкрикнул предводитель разбойников, когда зверь молниеносно бросился в сторону, а Крысун выхватил посох из рук волшебника.

От резкого движения брыкающийся волконь еще более озверел, и прыгнул в другой бок. При этом он ударил обоими копытами, которые угодили во что-то мягкое.

— Ой! — окрестности огласились криком боли обиженного Мхабгандуллы — на его заднице распухали два восхитительных пунцовых пятна.

От неожиданного скачка животного, атаман разбойников выронил посох и унесся куда-то в направлении Подвысокого, увлекаемый волконем. За ним десятками ног улепетывали остальные детишки — обычная сельская шпана, решившая подзаработать. Если бы магик немного подольше оставался в окрестностях селения под Высокой горой, то смог бы распознать в них местных отроков и сопливых селянок, среди кого главенствовал сын Упака-Старосты — Крысун Седовласый.

— Пронесло, кажется, — облегченно выдохнул Сиреневый и подобрал свою магическую палку. — Чего молчишь? — обратился он к Ардену, не спеша облачаясь в кольчужную одежду и накидывая плащ. Штаны и рубаху парень не одел, желая побыстрее заняться просветлением своего подопечного.

Мхабгандулла молчал, лишь только злобно посапывая из своего убежища. Временами он сучил ногами, а его длинные ногти скребли прохладный грунт.

Короед задумчиво посмотрел на упавшее дерево, из-под которого виднелась покрытая грязью филейная часть героя — портки треснули по шву, не выдержав удара копыт. Герой безнадежно застрял, вонзенный сильнейшим толчком прямехонько по самое пузо в болотистую землю. Его лицо упиралось в жухлую траву, да так, что мешало дышать, потому Мхаб лишь слабо постанывал и взбрыкивал голыми пятками.

— Что-то мне подсказывает, — довольно вымолвил Сиреневый, разглядывая открывшийся ему вид на заднюю позицию героя, — что сейчас начнется наука.

— Уырг! — сообщил Арден, продолжая царапать землю пальцами ног. — Ыпусти еня тсюда! — В рот и ноздри красавца набилась грязь и комочки прелых листьев, было трудно дышать, а говорить — тем более.

— Для начала немного занятий, — обворожительно улыбнулся магик, сожалея, что никто этого не видит. — Начнем, пожалуй, с теологии...

— ...Его? — спросил Мхабгандулла и затрепетал половинками... Нет, пошевелил затекшими бедрами, на которых уже расплывались два огромных синяка.

— Каких богов знаешь, село задрыпанное? — требовательно вопрошал Короед. — Или тебе рассказать?

— ...ать, — обрадовано укнул герой. Его сейчас не тянуло ни на какие разговоры. Мучительно хотелось прикрыть срамоту и бежать подальше от этого паренька.

"Нормальный парень, ведь, — думал про себя Арден. — Только почему так гордо себя ведет? Мечом орудовать я умею, знаю заговоры на удачу и хорошую погоду, немного с языками знаком, читаю по слогам — это любой фермер знать должен". При этом бедный Мхаб даже не догадывался, сколько ему еще предстоит узнать: мечом он работает как вилкой, слабыми заговорами не свести даже бородавку, языки — сплошная матерщина разных народов, а читать по символам, а не слогам, умеет любой столичный ребенок. Буквы в здешних местах не шибко пользовались популярностью — их заменили понятными для населения знаками.

— Итак, — волшебник-недоучка уселся на пеньке рядом с Арденом и успокоительно похлопал того по копчику. — Кто у нас самый главный бог?

— ...Ад, — ухнул из своего убежища герой. — ...амый ...лавный!

— Не правильно! — хихикнул парень и, радушно размахнувшись от плеча подобранной веткой сосноели, смачно хлестнул бедного Мхабгандуллу по этому самому... — Верховный бог у нас — Скад Великий, жена его — Фалла. А что они делают? Они сначала просто размножались, родив наш мир, богов, людей, и прочую живность, а теперь смотрят на все это дело и удивляются — как такие увальни вроде тебя по белу свету ходят. А вот сынов и дочерей божественных назвать можешь?

— ...Гуша, ...Памула, ...Рубха, ...Иптул ы очие... — простонал Арден, дергаясь после звучного удара веткой.

— Опять неправильно! — заметил магик. Все его лицо светилось буквально детской радостью, когда колючий прутик повторно соприкоснулся с телесами героя. — Значит так, самые важные дети: Ргуша — бог лукавства, задора, песен, плясок и прочих дармоедов; Рампамула — богиня справедливости, ритуалов и уважения; уже знакомый тебе Джарваа — Властелин сновидений, попиратель кошмаров, властелин ума; Марубха — бог мерзости, злобы, подземных тварей и так далее; Анхалл — Хозяин стихий; Риптул — Мастер-кузнец, изобретатель и пьяница; Юлань — Самая Красивая богиня, создательница любви; Юхумнун — Война во всех ее проявлениях, Лунгапа — бог сельского хозяйства, и еще куча народа помельче... Может, — задумался парень, — географию с тобой поучить?

— Э-э! — замычал Мхабгандулла. — Ы-а-а!

— Не надо, так не надо, — философски пожал плечами Лиловый. Он еще раз замахнулся и окрестил спутника повыше бедер.

Герой, конечно же, затрепыхался, как лист осенний на ветру. Силенок, чтобы высвободить распухшее место, ему не хватало. Оставалось только хрипло реветь и внимать распалившемуся в желании заделаться всезнающим наставником Короеду.

— Географию ты у нас практически изучишь, ровно, как и языки близлежащих стран, — колдун помахал веткой в воздухе. — Я вот почему тебя бью сейчас? Потому что кровь у тебя стимулируется, не образовывается застой в причинной точке твоего ума, потому мозг активнее воспринимает информацию. Ладно, — вдруг смягчился Сиреневый, — больше вопросы задавать не буду, просто расскажу о предстоящем путешествии.

Арден облегченно вздохнул и, кажется, пустил ветры от счастья. Ему удалось даже немного приподняться в своей ловушке и положить бороду на кисти рук — слушать удобнее.

"Пусть себе булькает, — рассудительно подумал он. — Пусть я только выберусь отсюда — от Валорна и до Грамвалака прогоню подлеца! Пусть знает, как божественных посланников обижать!"

— Как нам боженька приказал, — между тем продолжал ничего не подозревающий Короед, — идем мы сейчас не куда иначе, как в столицу Сорок Второго государства — в Лугульград. Зачем, можешь ты спросить? А потому, дорогой друг, что там скоро начнется Большой Турнир героев Ста сорока королевств! И тебе надлежит принять в нем самое, что ни на есть, настоящее участие!

— О! — печально отозвался Мхаб, отплевываясь от остатков болота. — И дался нам Турнир этот?

— Во первых, — последовал ответ, — надо же из тебя более-менее сносного героя сделать, чтобы о тебе народ заговорил!

В то время Лиловый даже не подозревал, что скоро о его спутнике заговорят так, как даже о Рахбатлуте не сплетничали. И вряд ли им понравятся такие слова...

— Во-вторых, — продолжил магик, — по дороге нам надлежит сделать парочку подвигов — чтобы слава впереди нас летела.

Арден сокрушительно издал непонятный звук. Ему не слишком улыбалось становиться славным бестиеборцем и завоевателем женских сердец. Впрочем, от женщин бы он не отказался, а вот собственное государство, груды золотишка, да тысячи подчиненных грезились уже сейчас. Он не знал, что Фортуной, злобной тварью, следующей за человеком всю жизнь, уже давно доказано — все сразу никогда не получишь, пока шишек не набьешь изрядно. Можно, конечно, и кому-нибудь другому этих подарков отвалить, но добро и жизненный опыт всегда обретались только после ударов собственного лба...

— Ну, и далее в программе, — Сиреневый загнул третий палец, — путешествие на Темный материк у нас состоится. Живет там чудище страшное, могуществом своим даже богам угрожающее! Вот его-то и надо будет заломать, расчленить, и Джарваа на серебряной тарелочке преподнести — тогда будет тебе множество земель, собственное государство и возможность завоевать целый мир!

— Уй-юй! — почти заплакал бедный Мхаб. Он очень не хотел переться на окруженный мрачными баснями материк, где обитали твари, пострашнее драконов, великанов и прочих милых зверушек. Но стать властелином мира желание имелось, потому пришлось прикусить кулак и заткнуться, чтобы не выдать свое отношение к скорому путешествию испуганным вскриком.

— Ну а по дороге, — Короед легонько хвыцнул веточкой уже покрасневшую личность Ардена, — мы будет учиться рукопашному бою, волконному сражению — это если, — он с сомнением сделал паузу, — волконя украдем. Далее тебя ждет знакомство с азами магии, философии, придворного этикета, сложения стихов, поэм, и прочих непотребностей, которыми так хвастаются другие герои.

Мхабгандулла не додумался ни до чего умнее, чем придержать язык и не издать возмущенное ругательство. Очень благоразумно с его стороны — ведь хворостинка находилась в опасной близости от позвоночника!

— Начали уже? — послышался вдруг приятный хрипловатый голос.

Магик дернулся от неожиданности и повернулся в сторону говорившего. Сперва он ничего не увидел, но потом заметил маленькую светящуюся в небе точку.

Солнце уже перекатилось через зенит, лениво повисло над лесом и сейчас начинало плавно опускаться к закату. Среди густых крон деревьев гудел неспокойный ветерок, роясь среди волос Короеда. Где-то за окраиной чащи поквакивали болотники — маленькие слепые зверьки, дети дождяников. Они чувствовали вблизи свежее мясо, которым не отказались бы отобедать, или же рано отужинать. Из трясины поднимались новые твари, собираясь в стаю и медленно выкатывались в лес, следую за унюхавшим добычу вожаком.

Сверкающий болид, обратившийся к путешественникам, стремительно приближался — просто невероятно, как смогли его слова добраться так далеко.

— Что за? — спросил волшебник, прикрывая голову руками, когда пылающая громада ударилась в поляну.

Горящие деревья брызнули в стороны, срывая с натерпевшегося бед Ардена злосчастные бревна. Земля и сухие листья разлетелись высоким столбом, медленно опадая. Лес задрожал, испуганный ветер тихо взвыл и убежал куда-то в сторону Бурых гор, где его ждали племена Ветроловов.

— Я это, — отозвался бог сновидений, выбираясь из глубокого кратера и отряхиваясь от грязи. — Никогда не научусь, видимо, летать, как другие бессмертные... — обиженно сказал он, приближаясь к магику.

Выглядел Властелин Кошмаров так же, как и на старых рисунках, облаченный в неизменную голубую мантию, расшитую мелкими бриллиантовыми звездочками. Из-под краешков одеяния выглядывали удобные мягкие тапочки домашнего назначения, в которых божество удобно шевелило голыми пальцами. Лицо Джарваа как всегда не удивляло особой добротой — в черных, с фиолетовым отливом, глазах читалось ехидство, подбородок высокомерно задирался в сторону неба, а густые угольные брови осуждающе хмурились.

— Ага, — комментировал Короед, не совсем готовый к таким эффектным появлениям. — Очень рады приветствовать нашего покровителя!

Магик почтительно поклонился до пояса.

— Это у тебя такой воспитательный процесс? — оценил нежданный гость положение Мхабгандуллы.

Герой продолжал стоять на карачках, ошеломленно вертя головой и не успевая радоваться стремительному освобождению. Поняв, что, наконец-то, свободен, он резко подорвался на ноги и устремился на обидчика, занося над головой свой покореженный меч.

Лиловый испуганно заорал и помчался вдоль поляны, забывая воспользоваться колдовским посохом, чтобы остановить разбушевавшегося спутника. Минут пять они бегали вокруг Властелина кошмаров, обмениваясь ругательствами и перепрыгивая через пеньки.

Джарваа со смешинками в глазах некоторое время наблюдал за подопечными, по-отцовски скрестив руки на груди. Затем ему надоело такое бесполезное занятие, и он внезапно бросился к людям.

— Чего? — выкрикнул Арден, чувствуя резкий рывок сзади, и остановился, как вкопанный.

— Уй! — пискнул Сиреневый, когда невероятно удлиненная рука схватила его за шею.

— А нечего в присутствии высшей силы конечностями махать! — наставническим тоном приговаривал бог, встряхивая своими жертвами. — Чего тут разорались, молодые? Хотите чего-нибудь в жизни достичь, или останетесь и дальше бесталанными негодниками?

— Прости, — взмолился более умный и хитрый колдун. — Больше не буду!

— А ты? — Джарваа согнул руку в локте и притянул к себе хрипящего Мхабгандуллу. — Чего сказать можешь?

— Уууу, — просипел герой. Его и так пунцовое лицо еще более раскраснелось — божественные пальцы сдавливали горло, не давая глотнуть воздуха. — Не буду я! Больше... я... не... буду... Прошу прощения! — облегченно выдохнул он, когда рука твердая ладонь разжалась и бросила его в траву.

— Вот это уже более похоже на славных мужей, — повеселел Попиратель кошмаров, прохаживаясь мимо стоящих по струнке подопечных. — Даю вводную!

— Внимательно! — брякнул Короед и тут же пожалел, встретившись с угрюмым взглядом божественных очей. Бог очень не любил, когда его перебивают, тем более — жалкие смертные существа.

Джарваа погрозил ему пальцем, с пучка которого вырвалась короткая молния и пропала в медленно темнеющих небесах.

— Значит так, — начал Хозяин иллюзий. — Есть тут неподалеку один небольшой замок, и живет там некий господин нехороший — подданный моего врага Шугульги. Так вот, случилась у этого мужа тощего, Риккием называющегося, беда страшная. Не без моей помощи, надо сказать...

Бог сделал паузу, усмехаясь каким-то своим мыслям — ведь как приятно делать пакости. Ему всегда нравилось, как в сновидениях, так и в реальной жизни насылать на ничего не подозревающих людей всяческие подлости. Например, сделать мужчину женщиной, и во сне перенести его-ее в пустыню, к селению диких ийзенканов. Вроде, ничего плохого и не сделал, а варвары натешатся, да и дяденька, когда проснется в холодном поту, больше не будет некультурно вести себя с представительницами противоположного пола.

На сей раз Джарваа послушал совет своего братца Ргуши — бога подлости, и зачаровал дочку Риккия. Каждую ночь кто-то из окружения гордого рыцаря превращался в кошмарного Пожирателя Пива и пробирался в подвалы замка. А утром бедный Риккий Малоземельный, как любили прозывать его крестьяне из-за маленьких владений, ревел от злости и обиды. Ни капли животворного алкоголя, ни пятнышка вина, даже уксуса к пельменям из стрекозайца не оставалось! А вром(11) ведь так любил спиртное и пельмени...

__________________________

11) Вром — аналог барона на земле. Иерархия в Мире Материка следующая: император, король, хирум (герцог), муркграф (маркиз, маркграф), мурк (граф), вакхан (виконт), вром (барон), бареннет, гир (сир), гирсом (сеньор), буркрыцарь (феодал с гербом), рыцарь (безземельный тип, но с гербом), рваньрыцарь (безземельный, без герба, но с собственной армией), драньрыцарь (без ничего, одиночка), оруженосец, подавака (звание в артиллерии, но обладающее неким титулом), стрелун (стрелок). Иерархию в армии дадим в следующих главах, когда придет время войны между несколькими королевствами.

__________________________

— Итог следующий, — продолжил бог, сообщив подопечным о злой судьбе буркрыцаря. — Вот уже несколько месяцев бедная стража с ног сбивается, но найти шкодника не может — все солдаты засыпают, едва только тварь приближается к погребам. Вам, дражайшие, надлежит прямо придти к Риккию и предложить услуги героя. И не бойтесь — вы не уснете, ведь это мой волшебный сон! Короче, убиваете тварюгу, и мне отчитываетесь — следующее задание затем подкину. Так что, вперед, друзья! Вас ждут великие дела!

— Да нас же сию секунду из ворот вышвырнут! — попробовал возразить волшебник. — О нем, — он кивнул в сторону Мхаба.

Джарваа неодобрительно посмотрел на Сиреневого.

— О вас уже первые новости появились, — медленно сказал он, буквально просверливая непутевого магика взглядом. — Сейчас в столицу несется гонец из Подвысокого — несет сообщение о великом герое, именную табличку, и предназначенную Ардену кольчугу. И не сомневаюсь, что гонец остановился, чтобы хлебнуть кваску под воротами риккиевого замка. Так что, вперед, герой!

Мхабгандулла покраснел — ему очень нравилось звание звезды местного масштаба.

— Мне скоро памятник поставят, — упоенно прошептал божественный избранник.

— Если не будете двигаться, — хмыкнул Властелин ночных наваждений, — то сейчас тут будут стоять два памятника из грязи. — Он растаял в воздухе, лопнув, словно мыльный пузырь. — Вона, уже и болотники по ваши душонки пришли...

Спутники, не сговариваясь, резко повернулись и перепугано охнули — на поляну выкатывался бурый шевелящийся шар. И состоял он из склизкой смерти.

Глава 6

"Простите, обознались..."

Надпись на трупе Дж. Кеннеди

Из шара доносился знакомый Короеду звук — он раньше встречался с болотными тварями. Их тогда было всего штук десять — во много меньше, чем сейчас, но бестии все равно успели схарчить его коня, и попотчевать одним купцом. И, несмотря на то, что заклинание Лесного Эха размололо нескольких нападающих в мелкую труху, магику пришлось спасаться бегством. Он до сих пор вспоминал коричневое лицо старого путешественника, с которым довелось пройти не одну милю между землями Валорна и Затейливой грядой. По бородатым щекам текли мутноватые слезы, отдававшие желтизной, а кожа пузырилась, словно из-под нее вырывался болотный газ.

Твари не пожирали свои жертвы, вернее, все же заглатывали, но только для перерождения, а не для пищи. Парализованное тело человека, или любой другой живности, проходило сквозь урчащее брюшко болотника и видоизменялось. Живая плоть превращалась в гнойную жидкость. Спустя же полчаса после нападения этих вонючих монстров, от жертвы оставалась только подсохшая лужа, покрытая трещинами и вздутиями. Через недельку остатки рассыпались в прах, который потом подбирали волшебники для изготовления всяческих зелий, например — "Лиловая палка", средство для усиления мужских возможностей в постели.

— Во попали, — грустно протянул Лиловый, наставляя на шар свой магический посох.

Навершие "дрына", как называл эту палку Мхабгандулла, засияло тусклым розовым светом. Это напомнило Ардену некую бижутерию некогда любимой доярки из Свистулек — села, неподалеку от границы Восемнадцатого королевства.

— Только не говори, — проворчал герой, нервно озираясь по сторонам и размышляя, куда бы сигануть, спасаясь от болотных бестий. — Что будешь в них розовыми трусиками кидаться из своей буки.

— Не смешно, — невесело осклабился Короед, сверкая глазами. — Чтобы ты знал, что розовый — один из самых смертоносных цветов.

— Ну да, ну да, — согласился Мхаб, медленно пятясь к густому сосноельнику. Там, видимо, он и собирался скрыться. — А красненький — колер любовного жара! Я тоже стихи пивака Югиса Муторного читал.

— Идиот! — уже более злобно проворчал магик. Не опуская посоха, он в быстром темпе начал облачаться в рубаху и другую одежду, небрежно оставленную доселе.

На ходу это получалось не слишком споро. Сиреневый скакал на одной пятке, как молодой жаболось перед случкой, пытаясь всунуть ногу в узкую штанину и, заодно, в сапог, повисший на ней. Внутри его сейчас бушевала борьба — броситься наутек, бросив дорогое одеяние, или же принять неравный бой, и погибнуть за эти вещи.

— Колер, тупица — это заболевание такое у волкошадей! Понял? — Наконец, колдуну удалось втиснуться-таки в свои штаны. Рубаха и прочие вещички пока оставались на земле.

— Понял, — нехотя сообщил Мхабгандулла, опасливо косясь на розовеющий в наступающих сумерках кончик посоха. Колертупица — заболевание волкошадей. Так?

— Да! — простонал Короед, понимая, что пока доберется до конечной цели их путешествия, или протянет ноги от смеха, или крышей поедет.

Впрочем, болотников этот факт из его возможно будущей жизни не интересовал — они видели перед собой живые мыслящие организмы и, что бы то ни стало, желали отправить людей в гости к Марубхе. Этот самый бог Подземелий на полставки являлся также покровителем всяческих кошмарных созданий, клыкастых бестий, склизких полозов и прочих созданий, что любой нормальный человек иначе и легче, чем гадостью не называл. Именно он когда-то создал болотников, дождяников, кликунов, гамархеров, прыгастиков, моревичков и других "красавцев", одним только своим видом вызывавших непреодолимую тошноту и приступы блевоты у любого неискушенного зрителя.

Шар неумолимо катился, грозя похоронить под своей тушей парочку не шибко мудрых людей, раз они вышли гулять во влажный лес именно в Час Болотника.

Вообще, надо сказать, что в Мире Материка был достаточно приятный календарь — собственноличный для каждой страны. Говаривали, конечно, что в седые времена от Царства Пушти и до Варгора, царило единое исчисление, придуманное самими Древними. Сейчас же любое родовое поместье самого мелкого гирсома, или задрыпанное село так и норовило зарегистрировать свой календарь в столице.

В Валорне месяцы носили гордые названия всех правящих в старину династий, Маджарбан хвастался месяцами-песнями, далекий Варгор сравнивал месяцы с видами морских животных, на Бони в календаре вообще писалась какая-то эротическая непотребщина. Сто Сорок королевств же имели полных ох и мощнейший ах, а именно — ровно сто сорок основных календарей. Тут и растениями называли, и по форме туч, и запахами ритуальных блюд, даже имелся список из традиционных тринадцати напитков. Да, именно тринадцати — ровно столько месяцев имелось в году Мира Материка. На других континентах, возможно, год разделяли по-другому, но здешних, по эту сторону от Взволнованного моря, жителей это не волновало.

Несмотря на обильное количество частей года, почти все маленькие городки и поселки ориентировались на столичный календарь. Восемнадцатое государство, компенсируя скудность собственных границ, отличалось очень звучными месяцами, Вырвиголовы, например, или Скиньвилысвоза.

За месяцами следовала еще одна небольшая неразбериха: дни. С ними, правда, было немного попроще: восемь дней — от первого, и до выходного. Повоевав некоторое время со своими подданными, правительства стран Материка махнули руками — пусть себе называют, как хотят, мы же в летописях сутки будем обозначать по цифрам и количествам пятен на луне. А именно — Первый Тощий (от Тощего пятна на южной части луны, символа неурожайного года) — Первотощник, Второй Синеватый — Второсинник, Среднее пятно под номером три — Сретретинка, Четвертый Широкий — Четверширник, Пятое маленькое пятнышко — Пятьхренувидница, Шестой, самый глубокий кратер — Шестиглубинница, Седьмой день и пятно — Семикорявник (Кривое пятно). И, наконец — выходной, который так и назывался Пейдоупадник.

Единственное, над чем не возникало споров, так это часы. Их по обычаю именовали теми явлениями, или зверями, что активизировались при конкретном положении солнца, или ночного светила. Поскольку часов имелось шестнадцать, то и названий им прилепили в соответствии с данным числом: час Крыжана, Кротосовы, Волковцы, Скунсопаука, Лисопетуха, Бегемолягушки, Грифгиены, Коровцы, Ишакролика, Выхухомяка, Дождяника, Крокориллы, Болотника, Витрюха, Плотоеда и Комарыси.

Впрочем, если перечислять еще и всякие получасники, четвертьчасники и миги, то можно будет уложиться в объем небольшого свитка заклинаний первого уровня для зеленых магиков. Зелеными их называли потому... кхм... что-то я увлекся малость этими занятными наблюдениями.

Сейчас в самом разгаре свирепствовала принадлежащая болотникам година. Ох, и тяжкая же судьба выпала моим избранникам!

Моя божественная особа, конечно, отправилась к излюбленному Идолу отдыхать. Но не оставлю же я, в самом деле, своих избранников. Вернее — своего героя и его молодого учителя.

В общем, тео-физическая оболочка моя полетела отдыхать на мягких перинах, а в месте потенциальной схватки оставила глазок. Впрочем, глазок — это сказано очень условно. Мне удалось нащупать в траве маленькую полевую сломышку. Зверек беспробудно спал, сладко подрагивая лапками — мой клиент.

Войти в его маленькую головку — что за проблема для всемогущего Повелителя дрем? Попав туда, я изрядно удивился, первый раз находясь в сновидении такого маленького существа, ведь сломышу грезилось море.

Невероятно! Откуда этот комочек шерсти и остреньких клычков может знать о бушующих стихиях океанов? Оказывается, может — зверек видел себя капитаном громадного корабля, несясь по волнам, словно гордая куличайка. Вот это да! А ведь я был прав, рассуждая, что даже сломуха, или гриблоха может настолько красочно мыслить! Уже довольно давно все мои послушники и жрецы получили строгий приказ не обижать никого, а уж тем более — убивать. Они даже пылинки с одежды бережно сдували, чтобы не повредить почти невидимым комарысям. Но, несомненно, к божественным героям запрет на убийство не полагался. Какой из меня бог будет, если мой избранник станет цветочки нюхать, и молодыми дождяниками лукошко набивать? Мигом другие небожители засмеют и заставят в Зале Совета полы мыть! Словом, герой от бога должен казаться крут, весел, сексуален, да трудолюбив — не то, что этот бивень раненого ламамонта! Вона как жирным пузом трясет, не зная, куда от болотников убежать.

Я заставил спящего сломыша вскарабкаться на толстую ольходубовую ветку и бессильно свесить головку вниз — картина будущего побоища раскрылась передо мной, как на ладони.

К сожалению, славная драка, грозившая войти в историю, как героическая смерть под несколькими тоннами живого веса, не состоялась. Вернее, не сразу...

Почти не сговариваясь, мои бойцы рванули в разные стороны. Да так, что босые ноги и в грязных сапогах засверкали. Только магик на миг остановился на краю поляны и с сожалением бросил тоскливый взгляд на кольчужную рубашку из драгоценного гильёна.

Рой болотников в тот момент как раз добрался до нее.

— Нет! — заорал парень, кидаясь на защиту собственности.

Это же надо так свое добро любить! А ведь украл-то Короед эту самую кольчугу на военном базаре в Франквуре, столице Второго королевства. Тогда чего так из-за нее радеть? Новую сворует, и все дела!

Но молодой колдун оказался отпетым парнишкой. С тихим воплем — от страха судорожно хрипело горло, Лиловый распрямился в длинном прыжке. Да таком изящном, что я даже время немного приостановил — до того приятно.

Шевелящаяся масса коричневых монстров медленно нависала над поляной. Вонючек оказалось настолько много, что даже мне, очень много чего могущему богу, пришлось удивиться — как это твари подобрались к моим героям так близко? Вон, как сейчас хрустят и ломаются ветки под весом шара, а некоторые деревья, что потоньше, трещат в предсмертном вопле, ломаясь и превращаясь в болото! Но потом я вспомнил — большинство времени болотники проводили в виде остро пахнущей жидкости, какой вдоволь просачивалась почва здешних лесов.

И вот падает эта страшная туша, накатывается на тощее тело в синем плаще. Сбоку что-то орет Мхабган... тьфу... язык сломаешь! Мхаб кричит о чем-то.

Поскольку время сейчас растянуто само в себе, то можно расслышать только.

— Таууукх тиееебеее иии наааадоооо! — громыхает противным баском этот толстый увалень, ехидно тыкая пальцем в сторону своего наставника. Вот же подлец! Нет, чтобы кинуться на помощь, размахивая своей сворованной железякой — он еще издевается над бедным парнишкой.

Несколько мгновений Лиловый летит по воздуху. Его лицо картинно изменяется по мере приближения к рою болотников. Сначала оно упоенное твердой идеей — вернуть свое добро. В глазах также отображается некий страх потерять что-либо донельзя ценное, а пальцы хищно сжимаются, чтобы ухватить добычу. Затем он почти прикасается плечом к пузырящимся болотными испарениями тварям, и в его ноздри ударяет резкий запах трясины. Губы, нос и лоб колдуна противно сморщиваются, не в силах выдержать аромат фекалий и перебродившего гнуса в бегемолягушачьих пузиках. Одной рукой парень зажал себе нос, а пальцами другой на лету ухватился за краешек гильёновой рубахи.

Вот так он и брякнулся наземь — с прикрытой ладонью рожей и с металлическими кольцами в кулаке. А рой навис над ним, тихо булькая и пуская пузыри болотного газа.

Ох, и будет сейчас! А не придется ли мне нового преподавателя манер да мании разыскивать для того недоумка, что в этот момент карабкается по тонкой сосноели? И тогда я потеряю лишнюю уйму времени, и братец сможет победить, не прилагаю особых усилий, ведь его...

Воздух с молодецким гиком выскочил из легких, когда Сиреневый со всего маху хряпнулся в сухой валежник. Он вытаращил глаза, поднимая руку, чтобы хоть как-то защититься от страшных бестий. Другой ладонью он продолжал предохранять свои ноздри от нестерпимого смрада.

Все вокруг, казалось, хрустело и булькало — даже самые толстые бревна, под которыми недавно прятался Мхабгандулла, просто перетерлись в пыль под тяжелейшим шаром из живых тел. Перед глазами Лилового заплясали желтоватые огоньки — все расплывалось от непонятных колебаний внутри шара. Казалось, в недрах живого кома из болотистых тел играет кто-то очень маленький, но на громадном колдовском барабане. Звуки завораживали, заставляли сердце стучаться в такт этому неземному гулу, ускоряться и замирать, когда колебания приостанавливались.

Шар затормозил, поднимая клубы пыли, мелких веточек и прелых листьев. В его широком, не менее десяти четвертьромов в диаметре, боку стало возможным рассмотреть детали туш и конечностей болотников.

Твари кишели, сталкивались между собой, урчали и кусали соседок за бока. Они раздували большие, как у бегемолягушек, коричневые щеки, набирая воздух, и тут же его выпускали. Им вторили множество пузырей, покрывавших кожу. Каждый такой волдырь надувался от проглоченного болотниками воздуха, и оглушительно лопал, брызгая во все стороны резко благоухающей жидкостью.

Черные с коричневыми и желтоватыми разводами тельца — не больше среднего коропса в обхвате, отличались особой противностью и корявостью. Об изящности здесь бы даже забыл рядовой сельский пастух, повидавший на своей жизни немало испражнений любимых животных.

Раньше Короед только краем глаза видел болотников, о которых складывали муторные легенды. Говорили, что эти маленькие болотистые недочеловечки, чье тело полностью состояло из вязкой жижи, обладают интеллектом и даже могут разговаривать. Впрочем, еще никому, кто услышал бы связную речь из тоненького ротика-ниточки перед толстыми щеками под вытаращенными глазищами без бровей и век, не удавалось бы передать свои знания кому-то другому. Маленький ротик открывался, и оказывалось, что он полон мелких кривых клыков и длинного языка-присоски. В древних гримуарах, что попадались Лиловому, кто-то сообщал, что язычок служит болотникам для высасывания Силы. Зубками же эти бестии перемалывали свою жертву на малюсенькие кусочки и глотали. Спустя несколько мгновений, от былого создания, пышущего жизнью, оставалась лишь малозаметная лужа на земле. Те, кто был покрепче, в кольчугах, или же славные герои, чьи толстые шкуры и лбы не могли преодолеть ни болотники, ни сама Судьба, превращались в твердые изваяния из высохшего болота. Со временем такие скульптуры трескались на солнце и распадались в пыль. Вот такие страшные бестии нависли над магиком.

Сфера накатилась поближе, придавливая ногу Лилового к земле.

— Помоги! — закричал парень к Ардену, что уже вскарабкался на верхушку сосноели и, поджав под себя ноги, смотрел на картину скорой расправы.

Невидимые барабаны в комке болотников притихли, словно бы прислушиваясь.

— А редькохрена тебе! — отозвался Мхабгандулла из высоты своего убежища. — Не спущусь даже — ты меня палкой лупил, учитель лимонофиговый!

— Шлякбытебетрафыв! — выругался Сиреневый на древнем наречии западных земель Захамубара. — Прескурвыйвражийсыну!

Пульсация звука остановилась — словно наклоняясь, шар упал на бедного парня. В сапоге что-то треснуло...

— Нет! — не успел даже крикнуть молодой колдун.

— Я вам дам, животные безродные! — заорал Джарваа. — Пшли вон отседова!

Бог сновидений появился прямо перед шаром, прикрывая собой парня, лежащего на кучке сухих листьев. Властелин дрем гордо возвышался над магиком, в нетерпении потряхивая то одной, то другой ногой, обутыми в мягкие домашние сандалии для сна. Полы божественной и голубой, словно небо в безоблачную погоду, пижамы грозно развивались на слабеньком лесном ветру.

Болотники рассерженно зашипели, но сфера немного отодвинулась, то откатываясь подальше, то замирая, словно в размышлениях. По ее поведению было видно — не хотят эти твари упускать добычу. Не хотят до такой степени, что готовы ослушаться даже разгневанного бога.

— Если, — Джарваа угрожающе наклонил голову. — Я. Говорю, что. Надо идти. Все... Идут! — Его нога увеличилась до невероятных размеров, а тапочек превратился в какой-то не виданный Короедом доселе башмак: высокий — закрывающий щиколотки, с толстой белой подошвой, множеством тонких шнурочков над мягким язычком.

— Все идут! — победоносно замахал Джарваа руками над головой, когда шар, подбитый исполинской стопой, со свистом унесся в воздух — эк его отфутболили.

Затем бог сделал вообще что-то невообразимое, а, вернее, крикнул.

— Гоооол! — он даже запрыгал на месте от радости, показывая невольным зрителям, что под халатом у него находятся также большие зеленые портки на голове тело.

— Кто гол? — с верхушки дерева вопросил Арден.

Лиловый злобно ругнулся, едва только услыхав противный голос своего ученика.

— Прошу прощения, — сконфузился Джарваа. — Это я недавно в другой мир с ознакомительным визитом летал... Вот и набрался... А это ты сейчас гол будешь! — крикнул он Мхабгандулле. — Если тотчас же не слезешь и не попросишь у друга прощения! Герой редькохренов!

— Иду! — сообщил Мхаб, треща сосноельником и пытаясь не свалиться.

— Можно мне отказаться от выполнения задания? — невинно взмолился Сиреневый. — Не хочу я больше могущества божественного! И быть королевским чародеем также не хочу! Не буду-у-у! — парень едва не разрыдался, ударяя твердо сжатым кулаком по устланной желтыми листьями земле. — Не... — Тут он внезапно наткнулся на твердый булыжник в траве, отшиб себе ладонь, и умолк, с видом потенциального мстителя буравя героя взглядом.

— Ну, полно, — Попиратель кошмаров миролюбиво потряс фигой сначала перед носом Короеда, а потом и в сторону Мхабгандуллы. — Мы тут не на Игрище Запредельном играем, чтобы ставки свои забирать! У нас уговор был?

— Был! — кивнул Арден, а за ним, нехотя и неопределенно шевельнул подбородком Лиловый.

— Я вас за язык тянул? — рявкнул Джарваа. — Я к вам притащился на разбитых коленях, чтобы мне маны в рожу насыпали? Тянул за язык, спрашиваю?

— Нее, — протянул Мхаб, а парень вздохнул.

— Так вот, родные, — бог опять повел скрученной фигой со стороны в сторону. — Не научитесь помогать друг другу, или хоть раз не сделаете того, что я вам приказал! — он сделал театральную паузу, а его сжатые в соответствующем жесте пальцы превратились в человеческий череп с пустыми глазницами. — Не видеть вам славы, богатства и могущества, как собственных грязных раковин ушных! Понятно?

"Родные" молчали, понурив головы. Только макушка Короеда была приспущена не столь низко, как у Мхабгандуллы, и Повелитель наваждений это поставил себе на заметку.

— А если допустите хоть маленькую ошибочку при выполнении моих поручений, ишь ты, труженики во исполнение своих низменных желаний, — медленно проговорил бог.

Его рука, изображающая оскаленный человеческий череп, внезапно сама по себе отрубилась и упала на землю. Там конечность извивалась некоторое время, и упала затихла, обильно брызжа кровью. — Вот что я сделаю с кем-то из вас... — Прокомментировал Джарваа.

Тотчас две пары глаз "тружеников" блеснули ехидным злорадством.

— Или с обоими! — закончил бог.

Хитрые глазенки магика и героя померкли.

— Надеюсь, мы поняли друг друга? — спросил Властелин иллюзий, приращивая конечность обратно и похлопывая своих избранников по плечам. — Или мне повторить этот метод на одном из нашей честной компании? Только, чур, это буду не я!

Короед и Мхабгандулла горячо согласились, заверяя своего покровителя в самых своих чистых намерениях, святости помыслов и любви до гроба. Они даже умудрились обняться между собой и при этом не отплеваться: Арден — от ненависти, а Лиловый — от омерзения.

— А теперь, — подвел итоги Джарваа. — Марш выполнять мое первое задание на геройство! И помните, что я помогал вам в первый, и последний раз! Иначе подарков не будет, детушки! Я сказал, марш, выполнять! — Скомандовал он. — Бегом!

— Будет сделано! — слаженным дуэтом отрапортовали герои.

Оба только новоиспеченных "товарища" вытянулись по струнке и, как только бог прищелкнул пальцами, мигом сорвались на здоровый спринтерский бег.

— О! — восхитился Джарваа. — Могут, когда захотят! Даже Силой им помогать не приходится! Как пошли — бегут, галопом, ровненько! Будто бы не я им приказал, а они сами локтями зашевелили.

За спиной Властелина кошмаров заревели. Он спокойно развернулся вокруг своей оси, и носом уперся в грудь здоровенного гиппопотамедведя. Чудище заревело, взмахивая лапами, в надежде обхватить короткими обрубками лап свою жертву, сдавить в объятиях, пробить острыми бивнями и глотать свежую кровь...

Но бог — он на то и бог!

Джарваа немножко наклонился, приоткрывая рот и набычивая шею.

Страшнейший и оглушительнейший рев содрогнулся по окрестностям. В лесу треснул самый старый ольходуб, скорее предусмотренного термина родилась парочка маленьких монстриков, на опушке поседел одинокий лесник, а перед богом сновидений без чувств хлопнулся тот самый гиппопотамедведь.

Попиратель фантазий отряхнул ладони, словно после тяжкого труда. Его лицо уменьшалось обратно, изменяясь из невероятно большой пасти фантастического животного, невиданного доселе в этих местах, обратно в человекоподобное обличие.

— Так вот почему побежали, — протянул он, пристально вглядываясь в отдаляющиеся спины бегунов и науськивающее помахивая пальцем. — Теперь до замка так бежать будете, хитрецы вы мои!

Сами того не зная, подстрекаемые диким ревом позади, магик и герой во всю длину усталых ног неслись по лесным тропинкам. Перед ними за деревьями садилось солнце, поднимались ветры, готовясь к Часу Витрюхи, а на границе леса собиралась на совет настоящая разбойничья шайка. Не в пример тем жалким детишкам из Подвысокого. Ветроловы, захватив свой нехитрый скарб, выходили на верхушки Бурых гор, ожидая атаки ветров, Материк готовился к ночи, а в замке Риккия пробуждалось лютое чудовище.

Короед и Мхабгандулла об этом всем еще не догадывались — в буквальном смысле, вывалив языки на бороду, они бежали, спотыкаясь, через лес.

Тем временем жалкий комок болота, являющийся в лучшие времена, боевым роем болотников, грохнулся об землю за много ромов от места встречи с грозным богом. Уцелевшие твари со стонами и бульканьем расползались в стороны, обнажая внутренности шара.

Там, посредине большой выемки в трухлявой колоде, сидел самый маленький болотник. И самый уважаемый, ведь у жителей трясины как: кто большой и сильный — тот без мозгов, значит, и уважать его не за что! А если хилый, и слово может молвить — в вожди его, пусть для общины старается, места для новых Обращений ищет, народ просвещает!

— Ой, пльоха дельо! — запричитал кто-то падая перед вождем. — Музьику не зацьепили?

Главарь боевого отряда болотников отрицательно покивал головой — его магический тамтам уцелел, только примялся с одного боку. Но то — не страшно... Главное, что он, Кваквал Токвул — вождь племени Гнилой Руки узнал!

— Я узналь, друзья мои! — воскликнул командир, взбираясь на верхушку своего недавнего убежища для путешествия в рое. — Мы мьожем сьобирать сьовьет!

— Сьовьет! — восторженно закричала булькающая толпа, расплываясь жирной лужей по окрестностям и растворяясь в земле.

Не прошло и часа, когда все болотники окрестности собрались на Совет Мудрейшин — все, как здесь принято у людей. Старики и болезненные слабачки пообщались между собой, отпихивая склизкими руками юрких вездесущих детишек — чтобы не подслушивали. Некоторое время главенствующая элита булькающего племени что-то решила и выставила на колоду зачинщика внепланового совещания.

Кваквал вылез, осмотрел себя от мокрой головы, и до гниющих ног, и торжествующе обвел взглядом всех соплеменников. Прямо перед ним раскинулся буквально океан пульсирующей трясины, над которым иногда появлялись синеватые огоньки, когда кто-то переедал метана.

— Братья и сьестры! — провозгласил вождь. — Пришьель тот дьень, как прьедсказываль мудрьейшьий Марьубха! (Братья и сестры, пришел тот день, как предсказывал мудрейший Марубха)

— Да! — заволновалось болото, пузырьки лопались, словно аплодисменты.

— Вьедь он сказаль, что чьельовьек рьано, ильи поздно, станет жьивотным! (Ведь он сказал, что человек рано, или поздно, станет животным)

— Да! — радовались, что предсказание бога грязи, кошмарных созданий и пыток, исполняется, болотники.

— И нье будь я из рьода Тьоквул, — крикнул Кваквал, поглаживая свой тамтам. — Если гьовьорью непрьавду! (И не будь я из рода Токвул, если говорю неправду)

Вдруг на бревнышко вскочил еще один вождь — из соседнего поселения на севере.

— Зьячьем жьивем мьи братья и сьестры? — заорал этот дед, и Кваквал понял, что потерял бразды правления над толпой. "Отомщу, — подумал он, — замышляя план". А надо отметить, что болотники являлись существами очень умными, и просчитывали любую ситуацию по малейший признаках ее появления. Лишь только по прыжку Кумкуула на колоду, да пара религиозных тезисов сказала Токвулу очень многое: старик желает захватить себе еще подчиненных, старик совершенно не считается с персоной Кваквала, старик в любой момент захочет его убить, как болотника, впервые услышавшего Истину.

— Чтьобы попьолять ньаши ряды! — волновалась бурлящая трясина.

— И услышьаньа Исьтьина! — подпрыгивал от радости Кумкулл, тактично умалчивая, КТО конкретно ее услышал. — И Вьельикой Вьойною пьойдемь мьи на чьельовьековь! И бьудьемь прьявить! — Этот деда так разволновался, что почти перешел из человеческого языка на довольный глубинный. (И услышана Истина. И Великой Войною пойдем мы на человеков! И будем править)

— Будьет сьейчьас, — пробормотал Квакал, наблюдая за тем, как из толпы выдворяют заслуженного Гонца племени, и по мерзкому лицу вождя Токвула гуляла неопределенная улыбка.

Ведь Гонец был стар, владел поганейшим слухом, а с памятью вообще не дружил. Это позволило бы молодому Квакалу использовать ситуацию для себя, подставить Кумкуула, и самому возглавить Великую Войну.

Сейчас мудрый вождь, которому божественный пинок под шар немного прибавил ума, анализировал ситуацию. Согласно легенде, как только в мире исчезнет последняя толика добра и сочувствия, Племенам Трясины будет дан Сигнал, он же — Истина. Это будет означать Великую Битву, что должна уничтожить всех людей на Материке и завершиться полной безоговорочной победой болотников. Почему? Зачем кому-то понадобилась подобная война? Это было известно только Ргуше, богу юмора, который когда-то очень неудачно пошутил, нахлеставшись браги, и упал в болото.

Пребывая в состоянии сильного алкогольного опьянения, Ргуша превратился в своего брата Марубху, и начал устраивать разгоняи среди подопечных родственника. Чтобы болотники, маврулки и другие обитатели трясины ничего не заподозрили, Покровитель юмора придумал нетрезвую легенду о том, что если народу болот появится Знак, что человечество потеряно для этого мира, то пусть они встанут, и пойдут войной по всему Материку. При этом Ргуша достаточно кривил душой — мелкие твари были грозным противником для одиночек в лесу, но не для регулярных армий государств, или даже простых замком.

В общем, поиздевался бог хитрости над бедными созданиями, и был таков, вместе со всеми запасами болотных алмазильянтов и сгустков трясинного газа. Но "бедные создания" не догадались о том, что бог их посещал немножко не тот... Потому и ждали Истину-Знак, и она пришла.

— И нье помьог одьин чьеловьек дрьюгому! — вещал Кумкуул. — И скьазьал он: "Тьак тьебье и ньадо! А рьедькохрьена тьебе"! И пьоняли мы, чтьо прьишел наш чьас — Вьельикая Вьойна начьалась — ньет больше в льюдяхь дьобра! (И не помог один человек другому! И сказал он: "Так тебе и надо! А редькохрена тебе!" И поняли мы, что пришел наш час — Великая Война началась — нет больше в людях добра!)

Толпа ликовала — скоро многие ромы земель накроются болотами. И над Материком воцарится вечная Трясина!

Но в поход сразу не выступили — благоразумно решили, что надо собрать побольше войск. Потому к соседним племенам, что проживали поближе к территории Сорок Второго королевству, и отправили старика Гонца — Ковыльквара.

Посланник получил и запомнил следующую информацию: "Такого-то числа, сякого-то месяца, час — не важно, при патрулировании племенных угодий господина хирума Токвула, были обнаружены незнакомцы из племени людей. По данным шпионов, некий герой Мхаб Арден, обладатель единственного титула "Славный Победитель фиолетовых", жестоко отказал своему другу, Короеду Лиловому в помощи. Это послужило нам сигналом к тому, чтобы начать Великую Войну, как предсказал Марубха, потому, что если Герои человеков отказываются помогать близким своим в трудную минуту, то добро навсегда ушло из человечества. Некому Короеду Лиловому Сиреневому, личность уточняется, другу Мхаба Ардена, удалось спастись от принятия в наши ряды. Ему помог кто-то могущественный, успев при этом жестоко избить и покалечить множество членов таможенной группы. Несмотря на мелкую стыяку и три десятка погибших с нашей стороны, выше упоминаемый Короед, вместе с Героем, объявляются самыми желанными гостями в любом племени Бесконечной Трясины, как главные особы в победоносной Войне против людей. Подписались сто шестьдесят девять Мудрейшин."

Именно таким образом на Материк пришла страшнейшая в этом году... кхм... простите... тысячелетии война!

Глава 7

"Незваных гостей надо гнать в три шеи!

И плевать на подарки!"

Приам, царь Трои

Пот не просто лился со лба — он буквально брызгал из всех пор, а с макушки, казалось, вообще вырывался пар.

_________________________________

Обещание, данное обворожительной Вике, частично выполнено! ))))

Далi, буде!

С уважением, всегда ваш

Владимир Датыщев ака Очын сильна добный Обаратэн

Ольходуб — очень мягкое дерево с толстым стволом. Легко поддается рубке, резьбе и обработке, но отмирая, становится очень твердым, способным посоперничать в этой характеристике даже с каменными глыбами.

Казабуны — горные стадные твари, смесь баранов и мартышек-бабуинов. Создания с очень скверными привычками и невероятной силой. Взрослый казабун может легко, кроме стога свежего сена, слопать средних размеров волкольва! (здесь и далее — прим. божества)

Жаболоси — кошмарные создания, обитающие в глубоких болотах и некоторых реках. Рогат, вонюч, прыгуч и обладает непробиваемым почти для любого мелкого оружия шкурой-кожицей. Убить его можно любим стенобитным орудием, либо же... Нет, об этом — потом!

Четвертьром — мера длины в этом отсталом мире, равняется почти 0,8 метра. Сто четвертьромов являются полуромов, в свою очередь 10 полуромов — ром (0,8 километра).

Магель — дуэль между двумя чародеями, или масмагель — официально разрешенная драка нескольких магиков в специально отведенных местах. По закону большинства государств, за исключением пустынь и морей, на этом действе также должны присутствовать по двое секундантов на каждого бойца — не столько для определения победившего и удаления жидкого пятна, в которое обычно превращался побежденный, сколько для поддержания щит-барьеров между "рингом" и остальным миром. А то бывали случаи, когда восставали неистовые тайфуны, уничтожая небольшие города и поселки.

Дуга — короткий изогнутый кинжал с толстой полой рукоятью. Используется многочисленными ворами и медвежатниками для вскрытия замков и срезания в толпе мошон у нерадивых зевак. Им также очень удобно перерезать горло и подрезать ногти. Дуги выдаются каждому преступнику, только поступи он в любую Теневую Гильдию, на остром клинке ставится тавро с именем владельца и самого воровского сообщества.

О том, почему эта отсталая планета носит название Мир Материка вы сможете узнать в следующих книгах, предположительно в Записках Хаора, который появится на свет примерно к концу 2009 года. Также есть и другие книги об этой вселенной: "Из жизни великана" (еще не правленый и недописанный) и "Оборотень и другие" (написан в 16 лет, содержит кучу ошибок, и автор не собирается пока возвращаться к этому кошмару).

Мздари — бойцы фискального фронта в любом государстве.

Риптул — бог-кузнец, изобретатель и хитрец. Лучший друг Ргуши Смелого. Алкоголик и тунеядец, но очень талантлив и остр умом.

10) Сосноель — небольшое лохматое деревце с густыми ветвями, покрытыми длинными курчавыми иголками. По характеристикам во много уступает ольходубу, но считается ритуальным растением — каждый год и в каждом доме устанавливают сосноели, дожидаясь начало Младогода, провожая Старогод. Когда над столицами всех государств ярко вспыхивают разноцветные ракеты, символизируя приход нового Младогода, украшенное ленточками дерево поджигают и пляшут вокруг него дикие танцы до утра. Деты же утром роются в золе и находят там подарки, что приносит им добрая Баба Морозица. Вот такие праздники в Мире Материка.

Вром — аналог барона на земле. Иерархия в Мире Материка следующая: император, король, хирум (герцог), муркграф (маркиз, маркграф), мурк (граф), вакхан (виконт), вром (барон), бареннет, гир (сир), гирсом (сеньор), буркрыцарь (феодал с гербом), рыцарь (безземельный тип, но с гербом), рваньрыцарь (безземельный, без герба, но с собственной армией), драньрыцарь (без ничего, одиночка), оруженосец, подавака (звание в артиллерии, но обладающее неким титулом), стрелун (стрелок). Иерархию в армии дадим в следующих главах, когда придет время войны между несколькими королевствами.

Владимир Датыщев "Бог сновидений"

_______________________________________________________________________________

64