| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мхабгандулла насвистывая, прогуливался мимо низеньких, укрытых соломой хат и широких, полутемных даже во свету солнца, коровцовников. Перебравшись вброд через мелкий ручеек, он, наконец, добрался до большого двухэтажного здания, возле входа в которое свежей краской блестела недавно обновленная вывеска "Спящий жаболось". Сбоку от деревяшки сочно краснело пятно не то крови, не то от брошенного слабой женской рукой помидора — замужние женщины это место недолюбливали.
Едва открыв дверь, Пысуардендор отметил, что в таверне сейчас бурлит рядовая и привычная в подобных заведениях драка. На длинном столе сейчас сидел Староста, смачно угощая кого-то из своего электората увесистыми оплеухами. Вокруг бушевала серьезная потасовка — в воздухе то и дело пролетали стулья, а то и выбитые зубы.
Мимо вошедшего в помещение Пысуардендора пролетело чье-то тело, со стуком ударившееся лбом о дверной косяк. Не обращая внимание на нового гостя, тело поднялось, икнуло и с гиком устремилось обратно в схватку, на бегу сметая со стола порожнюю бутыль от самогонки.
Никогда не отличавшегося смелостью Мхабгандулу, довольно наглого, кстати, в совсем нетрезвом виде, охватило всеобщее желание помахать конечностями. Даже не вынимая из проеденных молью кожаных ноже свое оружие, что было бы дурным тоном в любом кабаке, толстяк ухватился за тяжелый ольходубовый стул. И тут же рухнул с ним в самый разгар веселья — сзади его ударили по затылку аналогичным приспособлением для седалищ.
Молодой темноволосый парень, окруженный сейчас коконом невидимости, что было сложным даже для Адепта третьего ранга, с интересом наблюдал за происходящим. Не будь он сейчас невидимкой, пытливый зритель смог бы рассмотреть синий плащ из толстой непромокаемой ткани, широкое лицо с далеко выступающим подбородком, острый длинный нос и глубоко посаженные серые глаза под черными бровями. Над скулами завивались короткие бакенбарды — последний взвизг столичной моды, возле левой, обезображенной шрамом от удара мечом отсутствовало одно ухо.
Магик то и дело потягивал кислое молоко прямо из глиняного жбана, изредка подставляя ногу особо рьяному бойцу, тянущемуся за любым металлическим, а значит, опасным для здоровья окружающих предметом.
— Интересно, — про себя в полголоса отметил он, — кто выиграет? Наши полумертвые от браги, или же наши полностью пьяные?
И тут же был сметен со своего места увесистой скамьей, брошенной неведомо откуда.
— А-а-аа-а! — истошно орал ни чем не перепуганный, но довольно таки привыкший к таким побоищам, владелец "Спящего жаболося". Его заведение закаляли едва ли не каждый день, только большинство драк происходило уже под вечер, либо глубокой ночью. Днем такое дешевое развлекалово для сельского народа являлось показателем плохого тона — много ли ума надо, чтобы еще засветло набамбуриться дешевым самогоном.
Юстас-трактирщик бешено завращал глазами, когда мимо его уха просвистел тяжелый подсвечник и скрылся среди звонкого рева бьющейся посуды на полках. Осколки влажных от сивухи бутылок посыпались бедному Гривеннику на голову и за шиворот.
— Село задрипанное! — хозяин "Спящего жаболося" вытащил из-под стойки увесистую колотушку, забытую когда-то одним разбойником из близлежащего леса скунсопауков. — Грымзди болотные!
Это оружие имело очень полезную опцию, позволяющую Юстасу даже не выходить из-за прилавка-стойки, а именно — длинную, более двух четвертьромов(4), ручку с округлой загогулиной на конце. Вот эта же загогулина и пошла мерно прогуливаться кабаком, не щадя ни стара, ни млада.
Юными созданиями, надо отметить, в таверне начинало пахнуть, исполнится лишь дитяти четырнадцать лет. Для этого мира, за гранью Вневременья такой возраст соответствовал уже серьезному отроческому и считался поводом для снятия запрета на алкоголь для маленьких детей. К счастью, большинство детишек, едва вбежав в "Жаболось" с широко раскрытыми глазами и жадно поглотив неимоверное количество браги, сразу же валились наземь, весело блюя и слабо постанывая. И все — благодаря стараниям доброго Джарваа! "Дети должны учиться и в песочке баловаться, — поучительно приговаривал он, посылая провинившемуся очередной приступ рвоты, — а не кружками размахивать!"
Результатом такой приятной учебы мальчики вновь переступали порог таверны уже окрепшими усатыми юношами и, кажется, всей душой оставались там на всю жизнь.
— А вот так тебе! — довольно выкрикивал Юстас, едва следующее тело валилось на заплеванный половые доски после удара по крепкой голове. — И тебе вот так тоже!
— Зря, дядечка, — заметил потирающий болезную скулу маг, и обретая видимый облик, — вы их бьете! Во избежание...
— Закрой пасть! — прервал его размышления Гривенник, происходящий из рода профессиональных трактирщиков и торгашей — еграйев, отвешивая следующую оплеуху зазевавшемуся клиенту. Вокруг стойки уже покоилось четыре неподвижных тела, остро пахнущих перегаром, к ним незамедлительно отправилось пятое.
Парень не смутился, приподнимаясь на ноги и опять скрываясь в коконе невидимости.
— Знаете, что делают люди, — продолжил он из прокуренного воздуха, — дерущиеся между собой, когда к ним залазит третий?
__________________________
4) Четвертьром — мера длины в этом отсталом мире, равняется почти 0,8 метра. Сто четвертьромов являются полуромов, в свою очередь 10 полуромов — ром (0,8 километра).
__________________________
— Нет! — рыкнул Юстас и тотчас же хлопнулся на грязный пол, теряя колотушку — коротко свиснув, отполированный сотнями седалищ, большой стул приложился к его лбу.
— О, так учиться надо! — обрадовался маг, которого звали Короедом Лиловым Сиреневым, что обозначало его отношение сразу ко двум Ложам Магии. — Всегда у пролетариата виновным будут кто? Правильно! — похвалил он сам себя за необыкновенную прозорливость, — всегда виноваты еграйи, потому как все они поголовно обрезаны и гены их переходят от матерей, ан не от отцов. Да и многим не нравятся ваши пророки, вместе с любезной расположенностью к торговле и злостному кредитованию народа.
Драка постепенно затухала, потому что народа осталось всего ничего. Двое оставшихся кузнецов, которые, к тому же работали всегда на одной и той же наковальне.
— Ты меня уважаешь? — спросил, тяжело дыша, Крикун Кузнец.
— Угу, — кратко ответил Молчун Кузнец.
— Тогда выпьем! — решил первый селянин и парочка уцелевших уселась за небольшую бочку, служившую столом возле входа, сперва водрузив из кучи два уцелевших стула.
— Невероятно! — восхитился магик, — вот это завершение банкета! Подрались, поматерились, а затем и выпили! Чудный народ, легко вспыльчивый, но легко отходящий! Не то, что я — воплощение спокойствия и доброты...
Он немного кривил душой, ведь именно его поведение стало поводом для потасовки.
Получив приказание от своего божества и, ожидая на потенциального героя-поборника зловещей Тьмы, Короед после парочки глотков сивухи возжелал померяться силами с двумя представителями местной богемы в Небесные карты.
Проигравшись вначале почти до ниточки, хитрый игрок начал отыгрываться, раздевая своих оппонентов. Те напряглись, ведь у них внезапно пошла карта, и одолжили деньгу почти у каждого клиента заведения, даже у Юстаса и выставили все на кон, едва ли не до одежды.
— Хилая крыса! — выкрикнул Шмурдяк Бондарь, подтверждая свою правоту брошенной на бочку дюжиной карт. — Гони монеты! — его толстые ручонки потянулись за выигрышем. — Круче бывает только...
— Бешеный бубен! — продолжил вместо него Сиреневый, легонько выкладывая двенадцать заколдованных прямоугольничков-бумажек. Отточенным движением чародей сгреб одной рукой денежки в неведомо откуда появившуюся суму — та восторженно зазвенела.
— Не может... — начал кто-то в толпе зрителей.
— Он мухлевал! — заорал вдруг тщедушный мужичок, тыкая в Короеда мозолистым пальцем. — Я видел, как он из зеленого кроковца сделал красного птицемула! Одним только шевелением пальца!
Народ заволновался и отхлынул от бочки, за которой сидели игроки — магию здесь уважали и боялись ее до резкого снижения температуры в обоих полушариях пониже поясов.
— Ах ты, шулер! — выдохнул белый от возмущения, но, скорее, от ужаса Шмурдяк.
Обид слабоватый физически магик не прощал, посему не шибко умело зацедил уважаемому Бондарю кулаком прямо в широкое ухо.
— За шулера — ответишь! — разъяренной пантерой зашипел Сиреневый, собираясь колдовать.
Завсегдатаи таверны, кто еще мог более-менее трезво размышлять, посыпались из окон и дверей кабака, едва завидев накалившийся кончик колдовского посоха. Пьяные сделали по-другому.
— Бей его, братва, — раздался крик, едва о голову парня разбилась первая бутылка.
Ему удалось набросить кокон невидимости и заползти под стол, одновременно накинув на лицо Шмурдяка фату-личину своего изображения. Вот и бросились кузнецы да ремесленники на и так обиженного жизнью "шулера и виновника торжества", некоторые даже не подбегали к бочке, зная заведомо известный результат любой драки — рано или поздно все дерутся между собой, и начинали мелить друг друга увесистыми конечностями.
Сейчас маг присел обратно за свой столик, испивая из кувшина и утирая губы рукавом своего плаща. Его взгляд остановился на лежащем возле двери теле.
Мхабгандулла слабо пошевелился, отряхиваясь головой от мороки после удара стулом.
Глава 2
"Главное в нашей работе — набить руку,
а дальше все пойдет, как по маслу"
Любой боксер или палач
Уусьпак Таинственный — главный магик Сорок второго королевства сейчас лежал на кровати и с нетерпение ожидал свою избранницу. Нет, это не была его первая брачная ночь, и даже молоденькая наложница сегодня не получила приказа явиться в опочивальню, натерев предварительно соски цветами медоносника, который поднимал мужскую потенцию. Любовь сегодня не входила в планы старика двухсотлетней выдержки, он ждал Богиню.
А она, зараза, все не приходила!
И сейчас ему очень не хватало теплых материнских рук, которые нежно гладили бы его по голове, погружая в колыбель приятных детских сновидений. И упругая грудь, едва прикрытая тонкой материей ночной рубашки, но, одновременно, такая далекая в своей священной недоступности. И томные глаза, поражающие божественной глубиной, в которой затаился Последний Сон, и нежные линии бедер, которых никогда не коснется его кощунственная ладонь. Ух! Мурашки желания пробежались бы по костлявому телу, а глаза закрылись в истоме. Но Богиня не появлялась.
— Ну, где ты, — сипел разъяренный магистр Высочайшей Школы Огня, мучительно пытаясь заснуть.
Но дрема так и не подходила, заставляя тощего старика корчиться под сотней пуховых одеял — он постоянно мерз после того, как ему стукнула третья пятидесятка.
— Уничтожу! — неведомо кому, возможно, даже самой богине грозился Уусьпак, его седые брови грозно морщились, а кулаки слабо сжимались от злобной ярости.
Он мучился уже второй час — не люблю доставать я смертных, хоть убей, добрый бог я, хвала мне!
Ну что ж, пришлось вселиться в точеную фигурку обольстительной наложницы шаха Нигранского каганата и материализироваться в роскошно обставленных апартаментах Таинственного. Здесь все поражало изысканностью и полным отсутствием вкуса. Смотря на то, что комната магика пригодится нам в будущем, пришлось ее детально рассмотреть и даже перещупать некоторые предметы.
Здоровенная кровать под золоченым балдахином, над самой верхушкой которого висел немалый чан с жидким пламенем — главным атрибутом колдовства чародеев из Огненной Школы. Внизу, наполовину закрывая обзор обнаженного и сморщенного тела на толстых шерстяных простынях, от навеса легким облачком падал почти прозрачный шлейф из розового шелка. Прямо будуар принцессы, а не старого извращенца, которому постоянно снятся каменные волковцы на металлическом лугу. Почему такие сновидения, спросите у Бога дрем и отдыха? Сам иногда не знаю, поди пойми дурака-долгожителя, которого на магель(5) не вызывали уже лет сорок! А пора бы уже ему на заслуженный отдых — в подземные царства Марубхи, ужасного и неумолимого кошмара этого мира.
Слева от кровати высилось широкое одностворчатое окно с внушительной рамой и мраморным подоконником, возле него на специальных козлах покоились магические книги, запечатанные на ночь увесистыми навесными замками — чтобы манна не рассосалась. Вокруг книжек слабо мерцало спокойное сияние, отмечая для любого искушенного в колдовстве глаза неимоверную подборку сильнейших заклинаний.
Противоположную от оконного проема стену занимали многочисленные стальные стеллажи, за плотно прикрытыми стеклянными дверками которых также стояли книги. Очень ровненьким рядом, надо отметить — ох и педант же наш престарелый магистр.
Вот, собственно, и вся комната, не считая воистину бесконечного стола с множеством полочек и всяческих костяных ручек на деревянных ящичках.
Некоторое время пришлось постоять, позволяя лунным лучам обволакивать мое земное тело, и дать старичку вдоволь полюбоваться на свои восточные формы. Ночной ветер колебал тяжелые парчовые занавески и последний писк столичной моды — прозрачную тюль, легонько касаясь к обнаженному бедру и заставил меня зябко поежиться. Я поджал пальцы ног, которые заелозили по холодному мраморному полу.
До чего же тела смертных женщин слабы и нефункциональны! Не завидую этим героическим созданиям, рождающим из своей утробы маленьких кричащих шпингалетов — будущих воров, убийц, и, возможно, моих послушников.
Хотя, нет... Все меньше народа сейчас отдает себя созидающим Высшим Силам, прозябая в нищете и пороках, совершенно не беспокоясь о собственных душах.
Я с печалью взглянул, вернее, всмотрелась украдкой в кольцо на безымянном пальце — единственной вещью, с которой не расставался никогда, и даже в облике мирском. В черном опаловом камне можно было увидеть едва заметное шевеление — там покоилась подборка моих личных человеческих Сил. Хотя она была самой маленькой среди величественных галерей-кунсткамер всех знакомых мне богов, качество покоящихся там индивидуумов могло спокойно вызвать глубочайшую зависть даже такого заядлого коллекционера бессмертных сущностей, как Марубха.
Вот и приходилось таскать это бесполезное украшение на собственной руке, чтобы не спер никто. А то немало водилось всяческих охотников до чужого, особенно божественного бесценного клада.
__________________________
5) Магель — дуэль между двумя чародеями, или масмагель — официально разрешенная драка нескольких магиков в специально отведенных местах. По закону большинства государств, за исключением пустынь и морей, на этом действе также должны присутствовать по двое секундантов на каждого бойца — не столько для определения победившего и удаления жидкого пятна, в которое обычно превращался побежденный, сколько для поддержания щит-барьеров между "рингом" и остальным миром. А то бывали случаи, когда восставали неистовые тайфуны, уничтожая небольшие города и поселки.
__________________________
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
