| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ты начальник, — простонал Мхабгандулла. Из его носа хлынула кровь, грозя запачкать мантию Сиреневому.
— Клянешься? — спросил магик, отпрыгивая от алой струйки, ниспадающей с висящего тела.
— Да чтоб мне околеть на этом самом месте! — заверил его Пысуардендор в что ни на есть чистых помыслах.
— Ладно, — согласился Лиловый, взмахивая посохом. — А вот издохнуть здесь — завсегда пожалуйста.
Мхаб не ожидал мягкого приземления — так оно и случилось. Сдерживающая его лодыжки сила просто исчезла, после чего грузное тело мужчины сочно хряпнулось о землю.
— Ух! — Арден ознаменовал завибрировавшие окрестности о конечной точке своего короткого падения.
— Ты будешь полностью и всегда слушаться меня, это — первое, — Короед загнул на раскрытой руке указательный палец. — Второе: учить будешь все, что я позволю тебе сообщить. Три: пить можно только квас, из не содержащих спирт, или наркотические вещества жидкостей, тебе позволено все. Да, — припомнил волшебник-недоучка. — Меня можно не на "вы" называть, все-таки разница в возрасте у нас имеется.
— Спасибо, — невнятно буркнул Мхабгандулла, растирая распухшую от крови рожу. Глаза его покраснели, видимо, от перенапряжения треснуло несколько жилок на глазных яблоках.
— А теперь идем! — победоносно вскинул голову Сиреневый, и зашагал к лесу. — Надеюсь, эта наука чего-нибудь и принесет тебе в тугой залитый пивом чердак!
Злобно бубнящий себе под нос Арден поднял оброненный меч и направился за парнем.
Их путешествие оказалось довольно коротким, и закончилось почти сразу же, как началось.
Едва только спутники прошли несколько четвертьромов, и углубились немного в лес, на небольшой уютной полянке Лиловый вдруг резко остановился.
— Не нравится мне здешняя природа, — медленно сказал он. Его ноздри колебались, будто магик принюхивается. — И место не нравится.
— Кто-то мне о трусости в таверне распинался, — звучно хохотнул Арден, делая несколько шагов вперед.
Тут он внезапно побледнел и остановился, раскачиваясь на дрожащих ногах — в ближайшее дерево прямо перед его глазами вонзился короткий арбалетный болт.
— Ы! — проговорил он Сиреневому, намекая, видимо, на то, что они здесь немножко не одни. И, предположительно, соседи, скрывавшиеся в лесной чаще, не слишком дружелюбно настроены.
Но магик был занят своими делами. А именно — пытался высвободить полу своего плаща от пригвоздившей его к тонкому стволу грабаобаба стрелы. Украшенный для балансировки черным оперением, снаряд дрожал, но из древесины не извлекался.
— Короче, дражайшие, — донеслось к спутникам из лиственного покрытия деревьев, — у вас четыре удара сердца, чтобы бросить оружие и начать раздеваться.
— Что? — не понял Мхабгандулла.
— Для особо тупых объясню, — тонко хихикнули из леса, казалось, что говоривший был еще достаточно молод. — Вас собираются ограбить, дражайшие!
В лесу повисла густая тишина, только солнце продолжало свой путь, заинтересованно пробиваясь лучиками сквозь листья и ожидая на продолжение занятных событий.
Таверна тем временем походила на муравейник, центром спокойствия здесь оставались только ничего не понимающие гвардейцы. Первым в окно выскочил ни кто иной, а хозяин заведения, за ним последовали самые расторопные и, видимо, еще не шибко пьющие ремесленники. Последними из пивной выскочили самые тупые и недалекие кузнецы, впрочем, рассудив довольно верно, волокли вдвоем здоровенную бадью с вином. Ворчун и Крикун также, как и Мхаб не шибко задумывались о целостности здания — вынесли своими крепкими тушами еще одну угловую подпорку крыши.
А никогда не отличавшиеся ни особым умом, ни хваленой армейской смекалкой, стражники, остались досматривать представление до конца. Чем и поплатились. К сожалению, спасти военных мог только сержант, кто был не дурак, но сейчас сладко посапывал на захламленном полу, прижавшись щекой к развороченной столешнице стойки трактирщика.
"Спящий лось" медленно, словно недоумевающее, покачнул крышей, маняще вильнул двумя проломленными углами и с шумом ввалился в себя. Крыша загрохотала глиняной черепицей, щедрым каскадом осыпая обалдевших гвардейцев. Изнутри заорали, когда оттуда послышались громкие хлопки, свидетельствующие о соприкосновении покрытия крыши с металлическими шлемами солдат.
Из единственного окна таверны высунулась чья-то задница, облаченная в штаны из колец железа — ее выбросило напором пыли.
Стены пивной еще некоторое время покачивались на ветру, но затем истошно скрипнули и рухнули внутрь строения. На месте "жаболося" образовалась большая пирамида из досок, доспехов и глиняной крошки, из-под которой, то тут, то там, торчали руки, ноги, шлемы, и прочие части тела блюстителей закона.
Толпа зрителей довольно заорала и разразилась громкими аплодисментами. Особенно радовались женщины, ведь мужья теперь обещали почаще появляться дома, пока, конечно, новую пивную не построят.
— Да этот парень просто герой! — зычно рыкнул Упак Седовласый, появляясь на крыльце своего дома. — Впервые вижу, чтобы мужиков в фиолетовых плащах настолько мастерски отметелили. — Староста Подвысокого сделал драматическую паузу, отхлебывая из знаменитой кожаной фляги в руке.
Надо отметить, сия посудина была притчей во языцех среди устного творчества, читай — сплетен, местного населения. Говаривали, что флягу Седовласому жаловал когда-то сам Его Сиятельство король, после удачной битвы при Пустом болоте. Также, любознательные бабки, местная информ-ячейка, сообщали, что вино в ней никогда не убывает, не подозревая, что Упак постоянно освежает ее содержимое в подвалах Юстаса.
Трактирщик сидел у жалких останков "Спящего жаболося" и ронял горькую слезу, ковыряясь ногой в груде щепок, бывших еще недавно его любимой стойкой. Ему, подвывая противным голоском, вторила старуха, пытаясь выискать среди обломков заветные семечки.
— Ух, — донеслось из груды развалин — разбрасывая доски, оттуда выбирался сержант. — Поймать и казнить на месте! — бесновался он, смачно отплевываясь от набившейся в рот и ноздри пыли.
— Потому предлагаю, — продолжил Староста, — назвать нашего местного героя Славным Победителем фиолетовых!
Народ восторженно заорал, к небу полетели шапки и чья-то деревянная клюка — даже бабушки радовались появлению Героя в этом маленьком селе.
Надо также сказать, что любой населенный пункт, не имевший в покровителях, кроме божества, еще и славного героя, считался заурядной глубинкой. Его не наносили на карты, к нему не строили каменных дорог, не отправляли проповедников. Также со столицы не отправляли отряды регулярных войск, напади на такой убогий городок без рыцаря толпа разбойников, или монстров из Черных пустынь.
Граждане открыто тешились, поскольку Герой обещал им приток новых заказов на кольчуги и на продукцию с богатых полей. Также появлялась новая возможность обзавестись новенькой дорогой из гранитных плит. Был и минус, как же без него — скоро здесь появятся мздари, обдирая бедный народ, как стрекозайцы пожирают молодые побеги кукурузы и ельберез.
Сержант, совершенно не обращая внимание на буйство толпы, рылся среди остатков "Спящего жаболося", то за ухо, то за пятую точку вытаскивая из-под развалин своих бойцов.
Спустя примерно полчаса, отряд стражи медленно двигался в направлении, где скрылся Мхабгандулла. Гвардейцы шли угрюмо, даже не переговариваясь — многие потеряли арбалеты, еще несколько человек даже угораздило позабыть об алебардах и даже мечах. Выглядели сейчас солдаты довольно комично, напоминая не гордых блюстителей закона, а присыпанных пильной пудрой и мелкими щепками бандитов с ночной дороги.
Жители Подвысокого же праздновали День Покровителя, обязательного атрибута для каждого населенного пункта, имеющего личного Героя.
На самой широкой улице в центре села водрузили толстый сруб ольходуба, что с завтрашнего дня обещал быть обработанным до величественного памятника. Что же за городок такой, чтобы без мемориальной скульптуры в честь своего славного покровителя?!
Вокруг вертикально установленной на большом каменном пьедестале колоды разложили покрытые цветастыми скатертями столы. Из каждого дома неслись всевозможные кушанья и, к радости завсегдатаем почившей в мире таверны, увесистые бутыли и бочки с винами. Народ манерно рассаживался по местам, стараясь непременно оказаться поближе к бревну. Везде хлопотали заботливые хозяйки, разнося подносы с яствами, кружки и другие предметы посуды.
Вперед выступил Староста, сказал короткий тост, и уткнулся в заветную флягу, не дожидаясь окончания церемонии. Затем слово передали местному магику, заставив его пробубнить заклинание хорошей погоды, и усесться по левую руку от Седовласого. Потом примерно с полчаса вещал Упукус Скверный — известный в округе священник и бабник.
Служитель Скада и Фаллы долго распинался о том, что боги, наконец, даровали Подвысокому Героя, услышав молитвы прихожан. Также он сообщил, что отправил в стольный град гонца с известием о случившемся и просьбой начать постройку каменной дороги от поворота Каменного Тракта, где располагался припортовый город Каменей. Еще несколько минут он говорил о том, что славный Герой, зовущийся Мхабом (у большинства здешнего народа был неплохо развит слух, чтобы расслышать все детали разговора между Арденом и Короедом), совершит еще немало славных деяний, поскольку его богом является сам Джарваа.
Речь Упукуса оборвалась только тогда, как Староста привычный к подобным тирадам уснул, и наглым образом ухитрился всхрапнуть прямо на словах "...и всем покажет!". Что должен был показать Мхабгандулла и кому, никто не узнал, потому как священник заткнулся, заметив неприязненные взгляды селян.
Скверный уселся справа от Упака, присосавшись к посудине с пивом. Народ же бесхитростно принялся праздновать, стуча кубками и поглощая разнообразную снедь. К вечеру над Подвысоким уже распевались простенькие песни, шумел пьяные драки, и ссорились между собою кумушки. В общем, все происходило как всегда на рядовом празднике в любом городке, или селе.
И только Упак, не слишком злоупотребляя выпивкой, где-то в разгаре праздника предложил Старосте селения и всему присутствующему народу.
— А что, если нам отправить еще и гонца, чтобы вручить бесстрашному Мхабу именную табличку о совершенном геройстве?
Народ дружно согласился и даже дрыхнущий в гузне громадного печеного стригуся Скверный, булькнул что-то утвердительное.
Утром отправили нетрезвого посланника, снарядив его самой лучшей кольчугой местного производства и серебряной табличкой, твердо наказав, чтобы эта посылка передалась прямо в руки Герою.
— А не вручишь — не возвращайся, — строго шморгнул носом Упак и отправился на место разрушенной таверны, где уже начиналась новая стройка.
Вот таким образом, ничего подозревающий Мхаб Арден, в бытности — Мхабгандулла Пысуардендор, обзавелся первой славой великого героя.
Глава 5
"Тяжело в учении — легко в бою" — это все враки!
В бою тоже тяжело!!!"
Дезертир стройбата
— Позвольте поинтересоваться, — спросил Короед у лесной чащи. — Знаете ли вы, дражайшие, с кем имеете дело?
— Я сказал раздеваться! — донеслось из-за деревьев.
Магик вздохнул и начал расстегивать многочисленные застежки своего драгоценного плаща. Ему очень не хотелось расставаться с дорогой вещью, украденной недели три назад в одном магазинчике, и с того времени не снимаемую даже во сне. Такая одежда могла смело обнимать плечи любого королевского чародея, или же знатного вельможи. Застежек оказалось довольно много, и каждый щелчок сопровождался сокрушительными вздохами со стороны колдуна.
— А ты чего стоишь? — крикнули Мхабу, что стоял, бешено вертя головой и размышляя над тем, как отсюда сделать ноги. — Дружок твой, поди, уже плащ снял, а твои портки еще на грязной заднице!
— Угу, — печально согласился Арден, сдирая толстую рубаху через кудрявую шевелюру неизвестного цвета. Сам он уже давно не помнил, какого цвета волосами располагает, поскольку ванной не видел в жизни, а мелкие озера, раскиданные по местности, переходил вброд. С другой стороны, он всегда мог похвастаться чистыми пятками в потертых сапогах.
Кто-то в зарослях соснельника по-девичьи охнул, когда оголилась обвисшая грудь Мхабгандуллы, покрытая буйной растительностью. Словно хлеба колосились на заплывших жиром телесах — черные кудри начинались прямо от подбородка и убегали куда-то вниз — за грань штанов.
Сиреневый даже поморщился, разглядывая торс Ардена: короткие ручонки с внушительными жировыми залежами, довольно узкие плечи, плавно перетекающие в толстый живот — талия отсутствовала. На необъятном мамоне на окрестности смотрел глубокий темный пуп, сплющенный от веса. Голова Мхаба располагалась на тощей шее, казавшись совершенно миниатюрной на фоне поникших плеч и живота. Лицо божественного героя казалось венцом безвкусицы, или же символом сюрреалистического пролетариата в других мирах. Массивный лоб, успевший уже отметиться в таверне, нависал над маленькими поросячьими глазенками неизвестного цвета. Между очами и "умными" складками лба, широкой линией пробегались брови, сросшиеся в одно целое, отчего Мхабгандулла походил на слонамартышку из джунглей далекого Агфрона. Под мясистым и, кажется, не раз ломаным, носом, топорщились густые усищи, обильно сдобренные остатками сегодняшнего обеда. Усы удачно прикрывали рот — обладатель нескольких гнилых зубов, да и то надколотых.
— Красавец, — прокомментировал Короед, бросая драгоценный плащ в покрытую редкой травой и сухими шишками траву. — Тебя в театре за деньги показывать надо, — обратился он к своему спутнику.
— Сам дурак! — отрезал Арден, показывая магику дрожащий с похмелья кулак.
— Не отвлекайтесь! — прикрикнули из леса.
Сиреневый принялся снимать кольчужную рубашку из тонких колец гильёна — самого крепкого металла в мире. Этот доспех он также своровал недавно, и очень гордился таким приобретением — подобная вещь стоила бешеных денег. Тем временем Лиловый украдкой разглядывал полянку, где они торчали вместе с Мхабгандуллой. Обычная лесная площадка — ряды деревьев и кустов, горки сухих веток и пожелтевших листьев, словом, нигде не спрячешься. Единственное, что заслуживало внимания — упавшее бревно, лежавшее на сломанном дереве. В образовавшуюся щель между землей и стволами худенький магик смог бы протиснуться и отразить любую атаку, будь то выстрел из лука, или удар мечом. Сейчас над этим он и размышлял, разрываясь между желанием спасти Ардена и попробовать отбиться от разбойников, схоронившись под деревьями.
— Нехилые вещички, — удовлетворенно сообщили из чащи. — На богатых купцов мы, братцы, напали!
— Молодец, Крысун, — похвалили говорящего. — Мы с Руней всегда знали, что это место — колодец желаний.
— Во! — довольно хохотнул первый голос, принадлежащий, кажется, молодому пареньку. Уж очень тонко он звучал и пробивался деланной хрипотцой. — А что ты, Бугель, скажешь?
— Что скажу, — ответили юным баском. — Не нравится мне эта затея, и все. Мужик, что плащ снял, не чета жирному увальню будет — магией от него веет, хоть и слабой. Предлагаю слинять, пока целы!
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
