Санитар Реальностей (Целиком, 1-5гл.)

Про доцента я сказал зря, но было слишком поздно. Далее мне пришлось фантазировать.

— Мне кажется, меня отравили чёрными пилюлями. Заставили их съесть насильно. А потом избили.

— Но тогда всё равно непонятны причины, по которым Пожиратели отняли у вас память о Библиотеке и вашей жизни, — Ян не верил мне, и я немного напрягся. — Они никогда не съедают больше требуемого и могут отдать память обратно. Тем более у нас, у архивариусов. Все профессора безбоязненно ходят туда, так как у них есть друзья среди тамошних чудовищ. Я читал в древних хрониках об одном из основателей Системы, открывшем большинство из окрестных миров. Он умер, отправив своё сознание в мир Пожирателей Памяти. Но он сделал это сознательно, и был одним из первых, кто сумел приручить Пожирателей, а затем заставить их употребить его разум...

— Не понимаю, к чему вы клоните, доцент?

Я оборвал его рассуждения несколько резко. Ян посмотрел на меня, в его взгляде читались озабоченность и испуг.

— К тому, что вам после пробуждения следует срочно обратиться в ближайшую Библиотеку! Как вы не понимаете, доцент-архивариус, потерявший память, это... В прочем, если вы ничего не помните, то даже не можете представить, к чему это обычно приводит. Вы помните хотя бы примерно, в каких краях находится родное тело?

— Это произошло в лесу. Я смутно помню, что в перерывах между фазами сна, в коротких переходах между мирами, слышу звуки леса и вижу лесные кроны. Потом меня отнесли в деревню.

— Хм. Если это произошло недалеко от Библиотеки, вас наверняка уже должны были начать искать. Вы уверены, что ваше родное тело ещё живо?

Ян не на шутку встревожился. Я вспомнил про упомянутого Данеллой гвардейца и понимал, что пропажа памяти у архивариуса высокого ранга — происшествие серьёзное и неоднозначное. И, похоже, я заврался, поэтому надо было срочно переводить тему.

— Да, конечно. Ян, может быть, поищем что-нибудь съестное? В этих консервах есть еда, а у меня в кармане обнаружился нож, чтобы их вскрыть.

Доцент поднялся.

— Консервы? Так вы сказали? Это какое-то новое слово, я его не слышал. Хотя эти банки весьма похожи на те, что пехотинцы хинди ели во время войны. Да, жить в отсталой стране — не самая большая радость...

— Что вы думаете про этот мир?

— Он достаточно интересен, хоть и уныл на первый взгляд. Я назову его миром-Курятником Яна Пеклы. Напишу трактат... Интересно, в какой цвет покрасить пилюли?

— Вы уже писали трактаты?

— О, нет, так, путевые заметки про зелёный мир — ещё до войны, до того, как все книги о нём были переданы хинди. На основании моих заметок написали пару книг, из которых сделали две тысячи партий пилюль!

Да-да, сказали остатки Юргена-архивариуса внутри меня. Всё просто. Пилюли делают из художественных книг про параллельные миры. Книги варят, положив на дно котла пилюли. Именно поэтому Управление Библиотек и обладает такой властью в Мире Градов. Теперь многое встало на свои места.

3.

Ян провёл пальцем по краю сломанной скамейки.

— Предлагаю перейти на ты, ничего? Мы же, вроде бы, ровесники?

— Ага, — кивнул я, насторожившись.

— К тому же... — Ян развернулся ко мне. — Я вспомнил, кто ты. Точнее, я понял это сразу, но сначала немного сомневался. Ты Юрген Котовский, доцент Полуночной библиотеки. Скрытный, молчаливый. специализировался на исследовании Синего мира, написал про него две монографии. Я видел тебя год назад на ежегодном семинаре, но больше знаком о тебе по донесениям твоего профессора. Чёрные пилюли... Всё сходится — в Полуночной Библиотеке как раз происходили кражи пилюль секретных категорий. Подозрение в том, что именно ты их воровал и продавал, были и раньше. Тебя поймали с поличным и заставили съесть их, не так?

Я пожал плечами и рассмеялся.

— Возможно. Всё возможно. Я понятия не имею, что тогда произошло. Мою память забрали. И что ты мне предлагаешь?

— Сделку, — Ян присел на очередную скамейку, я заметил, как растерянность на его лице сменилась решительностью. — Я не сказал тебе кое-что о своей специализации. Помимо исследователя, я ещё и ревизор. Именно меня хотели отправить в Полуночную библиотеку. Но мне всё это осточертело. Предлагаю тебе явиться в библиотеку самостоятельно и сказать, что на тебя напали на дороге и заставили съесть все пилюли, которые были в сумке, после чего ты "заблудился". Я не буду свидетельствовать против тебя — скажу, что произошёл несчастный случай, а ты окажешь мне услугу. Восстановлением памяти займётся Стравинский, я сумею найти с ним общий язык. Как только тебе восстановят память — надеюсь, это пройдёт успешно, ты направишься в Бужиградскую Библиотеку, прихватив свои заметки по исследованию Синего Мира. Мы продолжим исследования вместе и издадим трактаты в соавторстве. Идёт?

Я глубоко задумался. Собственно, от моего решения зависело не так много — при неудачном исходе сделки я мог бы просто изобрести другую стратегию поведения без ущерба для себя. Заметками Юргена я не дорожил, и мог поделиться ими с Яном, но меня волновало другое. Похоже, Ян просто "брал меня на испуг", и надо было понять, как много пользы я получу от того, что соглашусь.

— Ты уверен, что все подозрения сходятся на мне?

— Старвинский, ваш профессор, подозревал кого-то из приближённых к нему доцентов. Трое других твоих коллег не вызывают подозрения, по сути, меня собирались отправить именно для того, чтобы проверить тебя.

— Так странно, мы разговариваем о преступлении, которое я мог не совершать, как о чём-то свершившимся. Ты так уверен?

— Уверен, — твёрдо кивнул Ян.

— Хорошо... Что будет включать в себя наша совместная работа?

— Думаю, ты и сам понимаешь. Исследователей Синего Мира сейчас очень мало, это стало опасно. Почти все нынешние партии малых синих пилюль созданы из тиражей старых монографий, которых в своё время печатали очень много. Ярослав Кесарь, Антон Пшесинский и тому подобные ветераны. Многие из работ уже давно не актуальны — бывает, местность изменилась настолько, что словесный отвар получается плохим, и пилюля не действует. Поэтому они и дешёвые. А людям нужны зрелища. Людям хочется нормальных снов о Синем Мире. А мне... Мне нужна диссертация. Место профессора в Сансарабаде давно пустует. Нам достаточно несколько месяцев трудов, и у нас всё получится!

— Ты так и не сказал, в чём будет заключаться наша работа?

Неожиданно под исполинским потолком мира-курятника появились дождевые перлы, в воздухе запахло озоном.

— Как странно... — Ян задрал голову наверх, разглядывая потолок. — Откуда здесь берётся вода? И, интересно, есть что-то за стенами курятника?

Переведя взгляд на меня, он понял, что я всё ещё ожидаю ответа. Он махнул рукой, предлагая укрыться под деревянным навесом.

— Ты будешь принимать двойную дозу больших синих пилюль — в отличие от малых, они задают более точные координаты — и отправляться в самые опасные и неизведанные местности Синего Мира. В Страну Механических Грёз, на полюс холода Фиолетового Брата, в тайные уцелевшие города Циклопов. После пробуждения мы будем создавать карту сна и записывать всё, что ты запомнил.

— А ты участия в исследовании принимать не будешь?

— Ещё чего, — Ян задорно прищурился. — У меня есть два томика красного цвета. Очень редкие и дорогие. Из этого же тиража варят алые пилюли, которые дарят нежным барышням на совершеннолетие. Мне будет чем заняться вечерами.

— Если я откажусь? Что со мной будет?

— Я доложу, что это ты торговал чёрными пилюлями, доложу, где тебя видели, и на тебя объявят охоту. И тут, и здесь. Бросят на поиски всех свободных профессоров в пространствах снов, спросят у Пожирателей Памяти. Они вернут потерянные воспоминания и укажут вектор, откуда ты пришёл. Потом подключится гвардия, и твоё мирское тело найдут. Лучшее, что тебе светит — низложение в звании, тюрьма и принудительные работы, худшее — казнь. Но это, по правде сказать, в эпоху повальной нехватки кадров — редкость. Ну что, ты согласен на сотрудничество?

— Договорились, — мы ударили по рукам. — Но как мне понять, что ты не обманешь?

— Конечно, многое зависит от того, найдут ли твои воспоминания в мире Пожирателей. В остальном — можешь на меня рассчитывать. Расследованием буду заниматься, по сути, я один, не считая моего ассистента. Возможно, на время разбирательства тебя отправят под домашний арест. Рекомендую достать синие пилюли — хоть малые, хоть большие — и не останавливать изыскания даже в этот период.

Под навесом оказалась длинное кривое полено, на котором мы уселись, очистив от грязи.

— Интересно, сохраняются ли здесь тела, после того, как человек засыпает? — подумал я вслух.

— Не знаю, — неожиданно твёрдо сказал Ян, и достал из-за пазухи револьвер. — Я предпочитаю проверенные методы. Возможно, мы ещё встретимся в этом мире.

Он засунул пистолет себе в рот и выстрелил. От выстрела проснулся и я.

5. Библиотека

1.

На тумбочке около кровати лежала пара листков бумаги и ручка. Подошедшая Данелла пояснила мне:

— Ты двигал губами во время сна. Я подумала, что, возможно, ты попал в какую-то страну.

— Так и было, — кивнул я. — Страна-курятник.

— Курятник?! — удивилась она. — Это там, где твои загадочные консервы?

— Да, — сказал я. — Похоже, я съел тогда так много пилюль, что их действие продолжается, и я не перестаю ходить по мирам.

— Бывает, если тебя разбудили раньше нужного, действие пилюли продолжается и на следующую ночь. Запиши. Запиши всё, что ты там видел. Возможно, это пригодится. Люди часто после приёма пилюль записывают сны — если записки оказываются полезными, можно получить пилюли со скидкой, а то вообще бесплатно.

Мне этого не было нужно. Я усмехнулся, встал с постели и принялся натягивать штаны, ничуть не стесняясь девушки.

— Я намерен пойти в Полуночную Библиотеку.

— Неужели ты решил сдаться?

— Сдаться? — усмехнулся я. — Я был и остаюсь архивариусом. Моя судьба находится в ведении Управления Библиотек и профессора Сильвестра Стравинского. Единственный выход — бежать куда-то далеко отсюда, в какую-нибудь Империю Воска, или наоборот, в глухую деревню, куда не ходят архивариусы. На первое у меня не хватает сил, на второе — смелости. Меня тянет к книгам. И я хочу вернуть свою память.

— Но если вдруг окажется, что ты действительно был виновен в похищении чёрных пилюль? Тебя же могут казнить?

— Сомневаюсь. Я могу ошибаться, но архивариусов так просто не казнить.

— Тебе виднее. Когда ты отправишься в путь?

— Сейчас. Пойдём, я попрощаюсь с родителями.

Я надел плащ и направился из комнаты, но Данелла схватила меня за рукав.

— Подожди меня ещё немного. Через полчаса я иду в школу, и я провожу тебя до развилки. Поешь пока каши, мы оставили для тебя.

В глазах девушки я заметил сожаление. Неужели она полюбила меня и не хочет теперь расставаться? Я нахмурился — моя профессиональная этика Разрушителя миров позволяла проявлять жестокость и твёрдость даже в таких случаях, но внезапно я обнаружил в себе точно такое же сожаление, что и у Данеллы. И мне это не нравилось.

— Пусть будет по-твоему. К тому же, если в лесу орудуют разбойники, то ходить одной небезопасно.

— Про разбойников мы уже сказали гвардейцам, они прочёсывают лес с собаками.

Я кивнул и вышел в кухню. Объяснив родителям Данеллы ситуацию, я наскоро перекусил и поблагодарил их за гостеприимство.

— Юрген... Можно тебя попросить об одной просьбе? — немного смущаясь, спросил Вроцлав.

— Какой?

— Помнишь, к нам приходил гвардеец и спрашивал, не находили ли мы доцент-архивариуса? И нам пришлось соврать тогда.

— Помню. Я благодарен вам.

— Я прошу соврать и вас. Конечно, вам наверняка сложно утаивать правду, но попытайтесь хотя бы защитить нас. Соврите при допросе, что прятались у безумной старухи Яны. Она почти не разговаривает, и запросто могла промолчать, когда гвардеец обходил деревню.

— Договорились, пан Вроцлав. Я думаю, вас никто не станет ни в чём обвинять.

Про себя я отметил, что действительно хочу обезопасить спасших меня людей от возможных последствий моего признания. Я не знал законов Панства, но мог предположить, что за укрывательства преступника могут оштрафовать или посадить в тюрьму. Больше волновало даже не это, — волновало то, что я просто думаю о судьбе и безопасности простых смертных. Я всё больше отмечал в себе, что становлюсь менее эгоистичным и циничным, и мне это не нравилось.

2.

На выходе из деревни я спросил у Данеллы, почему у сельчан не видно ни одной лошади — только вьючные ослы и тягловые волы. Она рассмеялась и сказала, что я похож на ребёнка — ведь всем известно, что по мирному договору Панство обязалось передать всех лошадей Империи Великого Пешвы Маратхи. За владение конём полагается виселица. Я хотел спросить, а многим ли мы обязаны Великому Пешве Маратхи, но сдержался.

Шёл я медленно, прихрамывая, но уже без трости. Дорога была рыхлой — недавно выпал первый снег, но после небольшой поздней оттепели всё растаяло, и наши сапоги все испачкались в грязи. Через минут десять пути мы оказались у железнодорожного переезда с перекрытым шлагбаумом. Обнаружить в такой глуши железную дорогу для меня точно так же было открытием.

— Это подарок Пешвы. Построили три года назад. Ведёт от Капиталгрода до Северска, мимо Полуночной Библиотеки.

Нас догнала молодая женщина с ребёнком и остановилась, ожидая открытия шлагбаума. Сначала мать не обратила на нас внимания, но её десятилетний (то есть, пятилетний по обычному летоисчислению) сын принялся тыкать в меня пальцем и кричать:

— Мама, смотри, архивариус, весь в чёрном!

— Тише, не кричи... Пан Юрген, кажется?

Я вынужден был обернуться. Во взгляде рыжей женщины читалось подозрение.

— Да, добрый день.

— Это не вас ли искал гвардеец?

— Его, — вступила в разговор Данелла. — Пан Юрген потерял память и пострадал от разбойников. Его отнесли в дом к старухе Яне, и я провожаю его...

Конец фразы утонул в шуме приближающегося поезда. Угловатой формы локомотив — наверняка тепловоз или даже электровоз — тащил недлинную цепочку вагонов, всего штук шесть или семь. На первых платформах лежали ящики и металлические контейнеры, а несколько последних были пассажирскими, с двумя рядами сиденьев, шедших вдоль перил. Один вагон был полон смуглых людей в чалмах и пёстрых халатах. Хинди, понял я. В их руках были странные музыкальные инструменты — длинные ситары, лиры, флейты и дудки, до меня сквозь грохот донеслись ритмичные удар барабанов, и я вздрогнул.

Похоже, после нанесённых травм, психологических и телесных, моя аудиофобия снова дала о себе знать.

— Мама, смотри, хиндийцы! — крикнул мальчик вслед уходящему поезду.

— Тише, сынок, тише.

— Мама, а куда они едут?

— Это известные зарубежные музыканты, они давали концерт в Северске, и теперь едут домой, в свою страну.

— А почему?... — продолжил свой допрос ребёнок, но я перестал вслушиваться, и мы с Данеллой позволили обогнать нас.