Цр: Идущая

Эглитор поднял глаза от бумаги. Реана маялась у камина, глядя вниз, но почувствовала на себе глаза Эглитора и подняла навстречу свои, отчаянные, тёмно-серые глаза: Ну?! — и криво усмехнулась чему-то левым углом рта.

— Покажи мне Олинду, человечек, — попросил Эглитор.

Она секунду помедлила, услышала презрительное молчание Реды: уж она-то ни за что не показала бы медальон — тем более, человеку, которого видит первый раз в жизни... "Но я — не ты", — сказала ей Реана и решительно вытянула тонкую цепочку и горячий белый кружок, почерневший кое-где, как старое серебро. Росинка сверкнула ослепительно и, как показалось Реане, возмущенно; Эглитор прищурился на медальон, потом осторожно и как-то вопросительно протянул руку — потрогать. Реана стояла спокойно, но когда, сантиметров за пятнадцать от Олинды, рука Эглитора пересекла какую-то невидимую зачарованную черту, девушка неожиданно нервно отшатнулась, сжимая кулак на медальоне. Эглитор слегка улыбнулся в усы, убирая руку. Полыхнувшие изумрудом глаза девушки оттаяли и глядели теперь смущённо, но пальцы на медальоне она не разжимала.

— А как же ты меч оставила? — спросил Эглитор.

— Насчет меча она тоже жутко возмущалась, — пожала плечами Реана. — Говорила, что это всё равно что руку себе отрубить...

— Кто "она"? Реда?

— Разумеется... Но в моём понимании меч — это не рука. А обойтись можно без чего угодно.

— Только не без Олинды?

Реана замялась.

— Олинду мне и правда очень не хочется никому давать. Наверное, я не смогла бы медальон где-то оставить.

— И не нужно. Приказать принести твое оружие?

Реана удивлённо подняла глаза.

— Ты же ещё ничего обо мне не знаешь. Кроме того, что тут ещё и Реда по совместительству. Или Раир такие хорошие рекомендации дал?

— Отличные, — улыбнулся Эглитор. — Так приказать?

— Ну да... Реда, между прочим, очень облегченно вздохнула, поняв, что "отрубленную руку" может назад получить, — усмехнулась она. — Да и мне спокойнее будет, честно говоря. Я всё-таки привыкла уже вооруженной быть.

Эглитор кивнул. Хлопнул в ладоши, распорядился и заговорил, когда слуга закрыл за собой дверь:

— Расскажи, человечек, как ты её слышишь? То, что она думает? Или её чувства?

— Сначала я слышала, кажется, только то, что Реда хотела мне сообщить, — подумав, сказала Реана. — Потом ей уже приходилось потрудиться, чтобы скрыть мысли, но она мои все знала. А вчера я заметила, что как-то само собой могу скрывать свои мысли и слышать ее. Сейчас я знаю, что она чувствует, даже когда она молчит... — Реана помолчала, прислушиваясь. — Например, её бесит, что я это всё говорю. К тому же, сама она убеждена, что чувства её понять никто не в состоянии, потому что их нет. Оно, в общем, почти так и есть... Она свои чувства очень глубоко прячет. Внешне вообще ничего не заметно. Просто я-то в её шкуре... или она в моей... Словом, общая у нас — шкура.

— Реда часто свое мнение высказывает?

— Ох... Я уже издёргалась вся! — пожаловалась Реана. — Хотя, — она усмехнулась, — до её злости мне ещё далеко. Она меня постоянно грызет, я пытаюсь огрызаться, но не слишком успешно. Разумеется, это меня выводит!

— Ты её ненавидишь?

Реана вскинула брови.

— Я её понимаю. Во многом. Разве можно ненавидеть то, что понимаешь? Понять — значит принять. Не оценивая и не осуждая. Какая тут может быть ненависть?

Эглитор остро глянул на неё. Улыбнулся и сказал:

— Садись, всё уже высохло. Не маячь над головой.

Реана недоверчиво покосилась на кресло, потом всё-таки села.

— Ты знаешь, как со всей этой историей разобраться?

— Со всей? — хмыкнул Эглитор. — Разумеется, нет. Или только с твоей? Значит, не только с Редой, но и с Драконом, и с его святейшеством заодно? Нет, не знаю.

— А причем тут чьё-то святейшество? — удивилась Реана. — Мне и одного Шегдара... то есть, извиняюсь, Дракона, хватит.

— Его святейшество имеет к делу самое прямое отношение. Реда — ведьма, а борьба с нечистью есть первейшая задача церкви.

— А как же тогда Шегд... Дракон хочет с Редой объединиться, чтобы мир там завоевать или ещё для каких-то глупостей?.. Или это самое святейшество... Дракону преданно в глаза смотрит?

— Будучи ненамного слабее Дракона, его святейшество Ксондак...

— Как-как? — весело переспросила Реана и рассмеялась созвучию.

— Ксондак, — повторил Эглитор, сощурившись почти так же весело. — Одного этого неуважения к его святейшеству — моему, между прочим, непосредственному сюзерену — хватило бы, чтоб объявить тебя вне закона.

— Ну и ладно, — легкомысленно отмахнулась Реана. — Я и так тут вне закона. Если только это даёт возможность свободно смеяться над всем, что смешно, то я очень своему положению рада. И всё-таки мне интересно, как Шегдар... тфу ты! Дракон — как он будет договариваться с этим пресвятым Ксондаком?

— С Ксондаком у них такая сложная система взаимных обид и долгов, что одной больше — одной меньше... — заверил её Эглитор. — Они разобрались бы. Вот тебе вряд ли следует лезть во всё это.

— А куда я денусь — с подводной лодки? — в который уже раз пожала плечами Реана.

Эглитор не стал спрашивать что такое "подводная лодка". Он спросил:

— Скажи, человечек, ты умеешь сама что-нибудь без помощи Реды?

Реана расплылась в улыбке.

— Она — Реда — уверенно говорит, что ни хрена я не умею. У меня на этот счет всё же есть некоторые сомнения. Я умею фехтовать — хуже Раира, правда, — немного умею читать мысли и поджигать что-нибудь магией. Впрочем, действительно, ни хрена... Права она, как обычно.

— А кто обычно командует? Ты или она? — спросил Эглитор, рассеянно поправляя документы на столе справа, почти отвернувшись от Реаны.

— Нет, я конечно! Хотя иногда Реда дает дельные советы, почему бы тогда и не...

Договорить она не успела, а вместо этого на бреющем полете кувыркнулась за кресло, по дороге пытаясь истолковать увиденное: Эглитор, только что мирно шуршавший шёлком документов, внезапно повернулся лицом и стряхнул с пальцев левой руки что-то вроде бенгальского огонька, маленького и до рези в глазах яркого. В направлении девушки стряхнул.

"Всё, детка, игры кончились, — услышала она Реду. — Сиди, не рыпайся, я с ним разберусь".

"Ещё чего! — возмутилась Реана. — Это моя жизнь, я и разбираться буду! ... Ох ты, дьявол!"

Мастер Эглитор, поднявшись из-за стола, оказался заметно выше, чем можно было ожидать. И вообще очень представительным господином оказался. Эффектным. Мимо спинки кресла, как раз там, где только что хлопали круглые зеленовато-серые глаза Реаны, пролетел, шипя и потрескивая, клочок огня: совсем маленький, но жар от него расходился ощутимый. Девушка снова ругнулась про себя — на родном языке русских студентов, силясь придумать хоть что-нибудь, кроме ещё одного образчика непереводимой лексики.

"Жизнь у нас одна на двоих, — задумчиво сказала Реда. — Да и той, похоже, скоро не останется. А я ещё по Кеилу не соскучилась". [Кеил — зд. смерть]

"Ну и что?" — раздражённо спросила Реана, снова отдёргивая голову за спинку кресла.

"А то, что с этим Мастером я одной рукой справлюсь! В отличие от тебя".

"Я тебя выпускать не собираюсь! — твёрдо сказала Реана. — Ак-х!.. Что ты делаешь, дрянь дохлая?!" — мысленно завопила она, когда в голове словно взорвалась небольшая водородная бомбочка.

"Начинаю злиться, — бесстрастно ответила Реда. — Я не собираюсь умирать ещё раз из-за какой-то тупой девчонки".

"И демонстрируешь мне, что вдвоём с Эглитором вы меня легко замочите? — зло усмехнулась Реана. — А то я не знаю!.."

Кресло, за чьей широкой спиной Реана пригрелась, вдруг отъехало в противоположный конец комнаты и остановилось метрах в полутора слева от Эглитора. Реана не успела даже попытаться удержать кресло при себе (да и вряд ли ей бы это удалось), она сразу обнаружила себя сжавшейся на полу на одном колене безо всякой защиты и моргающей на Мастера совершенно дикими глазами. Не придя ещё толком в себя, она швырнула в Эглитора первым, что под руку попалось. Кочергой, кажется. Она загремела на пол в двух метрах от Мастера, налетев на какую-то невидимую преграду, причем Мастер даже пальцем для того не пошевелил. Он и дальше стоял, не двигаясь, словно ждал чего-то. Реда бешено забилась, стараясь вырваться, голова трещала, но Реана твёрдо знала, что не выпустит ведьму — возможно это или нет. Память услужливо подсунула цитату: "Жизнь коротка. Потерпи немножко", — Реана усмехнулась... и вдруг подумала об окне. Метров двадцать до земли? — мелькнуло на периферии сознания, но Реана плюнула на всё и метнулась к окну. Она успела вскочить на подоконник и... и больше ничего не успела. Потому что обнаружила, что не может пошевелиться. Потом её повернуло лицом в комнату и аккуратно поставило на пол — в нелепой полусогнутой позе и с оттопыренной правой рукой. Реана скрипнула зубами... вернее, попыталась: челюсть тоже парализовало.

"Дура, — сказала ей Реды, стараясь говорить по обыкновению равнодушно, но Реана поняла, что та была зла ещё больше её самой. — Ну, теперь не откажешься принять мою скромную помощь?"

Реана разозлилась почему-то ещё сильнее и... скрипнула-таки зубами... Поняв, что именно у неё только что получилось, она напряглась — словно Атлантом подрабатываешь — секунд десять послушала, как дрожит от напряжения всё тело, грозя вот-вот сдаться, и всё же выпрямилась, насквозь мокрая и злая.

Эглитор стоял и улыбался. Улыбался так, что у Реаны наполовину слетела злость. Враги так не улыбаются. Эглитор едва уловимо шевельнул бровью — и Реана поняла, что её больше ничего не держит. Она повертела головой и тоже улыбнулась. А когда Эглитор открыл рот, она почти готовилась услышать: "Ну что ж, давай зачетку. Отлично". Разумеется ничего подобного Мастер не сказал.

— Ну что же, теперь садись, — сказал он, пододвигая девушке кресло. — Ты вполне заслужила отдых... и мою искреннюю симпатию.

— И всё-таки, ты знаешь, как решить мою проблему? То есть, две: что делать с Редой и как вернуться домой.

— Нет, — покачал головой Эглитор. — Я никогда не занимался ни странствиями между мирами, ни... Честно говоря, первая из названных тобой проблем ни перед кем ещё не вставала. Насколько мне известно, разумеется, — добавил он.

— И что мне делать?

— Пока — сказать мне, что ты хотела бы получить на ужин. Уже стемнело.

Реана только теперь поняла, до чего проголодалась.

— Хлеба и молока, — заказала она сконденсировавшемуся у двери слуге. — И, если можно, мёда хотелось бы...

Эглитор усмехнулся.

— Теперь понятно, почему ты такая тощая.

— А то! — улыбнулась Реана. — И всё-таки, что мне делать? Неужели вообще нет никакого решения?

— Какое-то определенно есть, — сказал Эглитор. — Пока что я советовал бы отправиться к Нанжину. Он по праву зовется Мастером Арна, и вполне может что-то подсказать.

— А я успею? — тихо спросила Реана. — Я имею в виду... Реда... она ведь...

— Успеешь, — заверил Эглитор. — На мой взгляд, ты не так давно весьма наглядно продемонстрировала, что её не выпустишь. ...А вот и ужин. И твое оружие тоже. Пусть благословение Вечных будет на этой трапезе.

— Пусть, — легко согласилась Реана, принимаясь за еду. Молоко было холодным, а хлеб теплым, и мёд пах летом в альпийских лугах — и благословение Вечных ничуть трапезе не повредило.

— Так ты думаешь, Нанжин поможет? — спросила она Мастера.

— Мало ли, что я думаю! Будущее ведомо Тиарсе, а не нам, смертным. Если ты настаиваешь... Я почти вполне убежден, что ты сама справишься с Редой.

— Как это? — удивилась Реана, перестав жевать.

— Это твоя история, а значит справиться должна ты сама.

— Нет, я не о том. Я... как я... разве я могу уничтожить Реду? Она же...

— Я не сказал "уничтожить". Твоя сила в том, чтобы изменять, милостию Килре.

— Я не уверена, что понимаю... — неискренне сказала Реана. На самом деле она была абсолютно уверена, что не понимает. — Изменить сложнее, чем уничтожить, да ведь? Как я смогу изменить Реду, если мне не под силу не то что уничтожить ее, а даже просто хоть как-то навредить? Как это возможно?

— Потом. Объяснять не имеет смысла, ты поймешь всё сама.

Реана пожала плечами. Потом так потом. Почему-то расспрашивать ей и не хотелось. Куда только девалось вечное любопытство? Ей хотелось спать, чем она и занялась сразу после ужина в отведённой ей комнате. И прекрасно выспалась. Когда завтра Эглитор спросил, не нужно ли ей чего-нибудь, она попросила кусок кожи, ножницы и нитку с иголкой, с помощью чего превратила свои штаны в клеш: когда штаны навыпуск, в обуви снега меньше. После полудня, отдохнувшая, она отправилась вдоль кромки леса на северо-восток, к дороге. Эглитор пожелал ей удачи на прощанье и добавил:

— Главное, человечек, никогда не забывай: ты — это ты. Неважно, что было, что будет: ты — это всегда ты, чем бы ещё ты ни была.

Реана только кивнула, сообразив, что на её вопросы, к чему это, Эглитор ответит, как вчера: потом сама поймешь.

Реда молчала, не желая обсуждать происшедшее, и даже не слишком издевалась над "бестолочью". Бестолочи даже стало как-то не по себе без ставшего привычным холодного и едкого голоса. До вечера они как раз успели добраться до большой дороги между Тегна-Лё и Куненом, где и остановились на ночлег. Быстро стемнело, и над лесом взошла полная луна: зелёная, огромная — такая, что у Реаны дух захватило от восторга. Она забыла даже, что собиралась спать, и сидела, не в силах оторваться от этого сияющего чуда, пока Реда не вернула её к действительности:

"Спокойной ночи", — саркастически пожелала она, и Реана расслышала мысль: "Ненавижу луну!"

"А я — наоборот, — зевнула Реана, вспомнив, наконец, что хочет спать. — ...В смысле, тебе тоже спокойной ночи..." — пробормотала она и заснула. Реда усмехнулась. Она знала, что не заснет сейчас. "Детка" закрыла глаза, но Реда затылком (даже чужим) чувствовала холодный взгляд безумной луны. Ненавижу луну!

X

Реда. 8 лет до смерти

— Но примерно раз в год ты случайно поднимаешь глаза к небу,

видишь там полную луну и едва сдерживаешь желание

завыть по-собачьи от тоски, а о чём тоскуешь — и сам не знаешь,

да и не узнаешь никогда...

Макс Фрай

Тяжеленная, окованная железом дверь закрылась беззвучно и легко. Хотя с виду предположить силу в этой руке было трудно: обычная женская рука. Тонкая.

Она двигалась особым скользящим шагом дикой кошки. Рыси, ночной хищницы с фосфоресцирующими глазами. Двигалась так, словно была не в своей комнате, а на поле битвы. На охоте, по меньшей мере. Она столь же бесшумно села в кресло, положила руки на стол... И неожиданно, словно что-то сломалось внутри, на миг обмякла, бессильно уронив ставшую вдруг свинцово тяжелой голову. Хотя, только на мгновение, такое короткое, что семеро из десяти вообще ничего бы не заметили, а и те трое, что оказались бы достаточно наблюдательными, поломали бы головы: не померещилось ли? Померещилось, наверное. Потому что не может императрица даже на миг оказаться совсем маленькой, не очень уже молодой, смертельно усталой и беззащитной. И упаси небо не то что сказать — подумать о таком. Впрочем, ни одного возможного свидетеля не могло быть в принципе. Не то что при свидетелях — Реда и наедине с собой не прощала себе слабости. У императрицы не должно быть эмоций, она не должна ничего чувствовать. Без права на ошибку. Она — императрица, сгусток разума, предназначенный управлять. Не человек. Тем более, не женщина.