Поле вероятности

— Что такое десять лет для вселенной, Оля? В наших руках такая сила!

Марк сжал кулак и помахал им перед собой.

— Я чувствую себя властелином, ей богу, Оля!

Ей не понравился блеск в его глазах. Марк, вдруг подхватил её, как пушинку и закружил.

— Ты с ума сошёл, поставь меня на место! — закричала она, смеясь.

— Какая ты стала лёгкая и такая вся интересная, — воскликнул он

— Согласна, но поставь меня на место.

Наконец, он сжалился над ней. Остановившись, он зашептал ей в ухо:

— Ты моя, — и слегка коснулся её приоткрытых губ.

— Нет! — выкрикнула она и вырвалась из его объятий.

— Жаль, — простонал он, наблюдая, как она скрывается за угол дома.

Но в глазах его не было сожаления. Их брак фиктивный. Это они дали друг другу понять ещё на Земле. Всё по-честному, но не без доли лукавства. Марк не сказал Клейто, что принцип разделения мисид он уже успел разработать. Об этом не знал никто, даже Юм. Подпольно над этим работали и его родители, но им не суждено было знать о его открытии.

Здесь, на Марсе взойдёт его звезда. По сути, поднялась огромная завеса над бескрайними возможностями, он чувствовал это. Что до сердечных дел, пройдёт время, и Клейто сдастся. Перед ним не устояла ещё ни одна женщина. А Юм? Она всегда оказывалась рядом, когда он кого-то терял. Что ж, он благодарен ей. А ему в этом смысле уже пора определиться. Пусть будет Клейто. Только с ней, её настойчивостью и упорством, они добьются успеха, и тогда, держись Архиват Апек! На Марсе будет единственная цивилизация — Флокия!

3. Начало.

— Я сказал, красный, Игул, а не синий. Ты всё ещё спишь.

— Я не сплю, это ты в последнее время стал нервный какой-то.

В лабораторном зале, уставленном различными приборами, находились только двое — Аристокл и Игул. Аристокл копался в одном из раскуроченных приборов, а Игул на стеллаже перебирал коробки, выискивая нужную.

— Я же помню, мы делали их. Я же хорошо помню, — ворчал Игул.

— Так ты мне подашь индикатор или нет? — возмутился в конец Аристокл. Спрыгнув со стремянки, Игул стремительно подошёл к Аристоклу и, вынул из кармана своего костюма горсть всяких штуковин, вывалив их перед Аристоклом.

— Возьми сам, я тебе не ассистент.

— Вот, ты опять сердишься.

— Я сержусь?!

— А, кто, я?

— Ну, ты даёшь!

— Слушай, в чём дело? Мы цапаемся изо дня в день?

— Я знаю, в чём дело.

— Ну, ты же у нас профессор.

— Не паясничай, Аристокл, а лучше заведи себе ассистентку — такую большеглазую и длинноногую лань.

— Правильно говоришь Игул. Я вот тут подумал, а не жениться ли тебе? А то, так и останешься мальчиком.

— Ошибаешься, Аристокл, я уже давно не мальчик.

Ответ был серьёзным, поэтому Аристокл смолчал, глядя, как Игул выныривает из шкафа стоящего рядом с ними.

— Вот, нашёл. Я же говорил, мы их делали.

Игул и в самом деле, уже давно не походил на мальчика, это был взрослый молодой человек, чем-то похожий на самого Аристокла. Не исчезла лишь его худоба.

— Молодец, кто ищет, тот всегда найдёт. Так, что ты там о женщинах? У тебя с ними...

— Всё нормально. Эти бестии меня обожают и я их тоже.

Они дружно рассмеялись.

— Слушай, Аристокл, нам и в самом деле нужна ассистентка. Мы зашились окончательно, всё куда-то теряется. Никакого порядка.

— А почему не ассистент?

— Так, я же о тебе пекусь.

— О ком, о ком?

— Ладно, успокойся, я серьёзно. Уже шесть лет, как ты в разводе, а подруги у тебя нет. Это сказывается на психике, понимаешь?

— Я не знал, что ты такой заботливый. Но мне это не нужно.

— И спрашивать не буду, это то, что доктор прописал, а с ним не спорят.

— Я не собираюсь жениться.

— Кто тебя заставляет?

— Куда это ты опять клонишь? Чтобы я, Архиват опустился до такого? Чтобы потом обо мне судачил всякий грязный канал?

Аристокл поднялся с места, но Игул, подойдя к нему, спокойно проговорил:

— Ну, что ты разорался? Вот теперь понятно, кто из нас испорченный

— Это ты про меня? Но ты же оказался искушённей меня.

— Ладно, чёрт с тобой, делай, как знаешь, нам и действительно порядок не помешает, но и только, — погрозил пальцем Аристокл.

* * *

Работа заметно ускорилась, когда Игул привёл в лабораторию ассистентку, по имени Айна, но чем больше Аристокл смотрел на Айну, тем больше и больше его мучил один и тот же вопрос.

— Ты говорил, что она студентка? — наконец спросил он у Игула, когда Айна отошла от них в сторону.

— Ну, да... скоро будет. Она готовится.

— Сколько же ей лет?

— Восемнадцать.

Аристокл открыл рот и медленно добавил:

— Скоро будет.

— Ну... да. У тебя зуб заболел?

— Я тебя когда-нибудь прибью, — зашипел Аристокл, — и вообще, что с тобой такое творится? Ты так изменился в последнее время.

Подошла Айна и они оба вытаращились на неё с немым вопросом.

— Вам что-нибудь нужно? — спросила она, подобрав на стеллаже какие-то папки.

— Нет, — хором отозвались они и переглянулись.

После утренней сцены, Айна уже освоилась и теперь, с улыбкой на лице, с лёгкостью в теле, развернулась, и не спеша, отправилась в другой конец зала.

— Я же говорил, она ангел, — зашептал Игул.

— Ну, так, что ж ты медлишь. Твой ход, — отозвался Аристокл.

— Нет, — ответил он, — я никогда не женюсь.

— Брось, Итеи уже давно нет. А эта девушка твоя. Это точно.

— Я никогда не говорил тебе об Итее, — резко изменившись в лице, произнёс Игул

— Об этом можно было легко догадаться. Пусть, ты был ребёнком, но я-то помню, как ты нас знакомил.

* * *

Когда Аристокл увлечённо работал, он забывал обо всём на свете. В итоге, он засиживался в лаборатории до ночи, тем более, сейчас, когда его работа медленно, но верно подходила к концу. И, когда, внезапно он приходил в себя, то обнаруживал, что ни Игула, ни Айны давно в лаборатории нет и только страшная ломота в теле, да дикая рябь в глазах от долгой работы у излучателей, то, что и заставляло его прийти в реальный мир.

Но, вот сегодня, потерев в азарте руки, он, наконец, понял, что один из этапов работы над разделителем мисид закончен. Аристокл прогнал его несколько раз. Прибор работал чётко и выбирал то, что нужно. Глядя на окончательный вывод, мигающий на сфере, он невольно задумался о применении этого прибора. "Нет, в таком виде им нельзя пользоваться. Слишком опасная штука, — подумал он, — надо будет придумать какую-нибудь защиту, иначе...". Аристокл вдруг почувствовал чьё-то присутствие. Хронометр показывал без четверти два. Он оглянулся. Со стороны лаборантского отсека к нему грациозно

приближалась Айна.

— Что ты здесь делаешь?

— А вы?

— Я работаю.

— Я тоже.

— Я вызову водителя.

— Не нужно водителя. Я остаюсь.

Она уже стояла перед ним. Её рука легко легла на его лечо так, что Аристоклу пришлось подняться на ноги. В его глазах читался немой вопрос.

— Посмотри в другую сторону, Айна.

— Я не хочу в другую.

Поднявшись на цыпочки, Айна прижалась к его губам, а руки Аристокла с силой сжали её хрупкие пальцы.

* * *

Казалось, на следующий день, он должен был думать об Айне. Но весь день, с самого утра, он думал о Клейто, о превратностях судьбы, о несправедливости Бога по отношению к нему, о бесповоротно ушедших годах, о времени, и опять о Клейто. Лишь одна мысль об Айне промелькнула, перед ним — Айну хорошо учили на уроках по актёрскому мастерству.

Появившись во дворце "Прогресс" раньше, чем обычно, он первым делом вызвал Игула.

— Я чувствую, что будет скандал, вот увидишь. Её родители раздуют из мухи слона.

— Успокойся, Аристокл, ты знаешь, что делаешь. Ты Архиват. Вспомни своё прошлое.

— Прекрати Игул, это не игрушки.

— Я не понимаю, чего ты испугался?

— Я чувствую, какой-то подвох, а вдруг она подослана Фракки? Я знаю их штучки, они на всё способны.

— Неужели ты думаешь, что я не проверил её биографию. Она родом из Флокии. Родителей, кстати у неё нет. Она сирота и находится под покровительством государства Апек. В Архиноне она попыталась поступить в ВУЗ, не получилось, осталась работать лаборанткой. Теперь ты спокоен?

Аристокл молчал, и Игул спросил:

— А, что, у вас уже что-то было?

— Я пока ещё не совсем свихнулся, но вот, она.

— Хорошо, я попробую с ней поговорить.

Немного помолчав, Игул вкрадчиво заговорил:

— Зря ты сопротивляешься судьбе. Подумай, прошло уже два года, как та землянка вышла замуж. Разве не ясно? Она кинула тебя окончательно.

Аристокл просто, взял и прервал связь. "Господи, и почему мне суждено быть Архиватом?"

Вечером Аристокл решил не идти в лабораторию. Ему нужно было немного отдохнуть после нескольких напряжённых недель. Полдела сделано. Имеет он право расслабиться и побыть немного с детьми, тем более что вскоре им в очередной раз предстояло уехать к матери во Флокию.

Оказалось, что у детей установился свой распорядок дня. В это время они обычно смотрят Инфоскоп, при чём, одну и ту же передачу. Сегодня показывали концерт молодых дарований Марса, а Итея и Олег, как выяснилось, были музыкальными детьми. Итея даже выучилась играть на виртуальной скрипке. Олег немного пел, чем дико удивлял Аристокла, у самого Аристокла со слухом были небольшие проблемы.

Скромно устроившись позади них, он изредка обращался к ним с вопросами о делах насущных, но в ответ получал лишь укоризненные взгляды. Тогда ему пришлось изучать то, что происходит на экране. Пели дети, по одному и хором, выступали танцевальные группы. Особенно даровитые играли на инструментах.

— Смотри, папа — Южди! — крикнул Олег.

На что Аристокл ответил:

— Ты же знаешь, я не смотрю Инфоскоп и поэтому, понятия не имею, кто такая Южди.

— Папа, это наша сестра — Южди Эриконд.

При этих словах Итея смотрела на него в диком удивлении.

В области сердца Аристокла что-то кольнуло.

Худенькая девочка лет шести, с печальными глазами открыла ангельский ротик и выдала звук такой силы и красоты, что по спине пробежали мурашки.

"Это та самая девочка,— подумал Аристокл, — да, та самая девочка". Он припомнил, что видел её в космопорту, когда она была ещё маленькой. "Она могла быть, чьей угодно",— вспомнил он слова Клейто. Аристокл не мог больше смотреть на это и, поднявшись с кресла, вышел из зала. Как хочется всё вернуть назад! Теперь всю жизнь это прошлое будет преследовать его.

Под грустным впечатлением, незаметно для себя, Аристокл оказался в зале "Стон", название которому, когда-то он придумал сам. Именно здесь проходила первая встреча с Итеей Флокки. Именно сюда он привёл Ольгу для расправы над ней, подсознательно думая о мести за утерянную любовь. Всё казалось тогда до безумия символичным, и Ольга в образе зла, с которой будет покончено, и кинжалы, как символ расплаты. Вот они, перед ним, кто-то вновь повесил их на стену, на то самое место, напротив дверей. Аристокл прошёл к диванчику, на котором сидела когда-то Ольга, и ясно ощутил стыд и за Ольгу, прошедшую весь этот кошмар, и за себя, свершившего его. "Ничего не вернёшь, дело сделано". Он вспомнил её растерянный взгляд и поднял глаза на кинжалы. Нет, не для того он повесил их сюда, чтобы она покончила с собой, он оставил их для защиты. Конечно же, для защиты! И она воспользовалась ими, хотя, это могло закончиться плачевно. Он опустил голову на столик, как когда-то Ольга и так замер от боли, безысходности и несправедливости самого проведения. Нет, кроме него к Ольге никто не мог прикоснуться. Эта догадка тёплым зёрнышком поселилась в его горьких мыслях. Южди его дочь.

* * *

За детьми приехал Марк, впрочем, он всегда приезжал сам. Он же привозил их обратно. Прежде, чем лично посадить детей в автолёт Марка, Аристокл некоторое время, разговаривал с ним в зале "Аудиенций". Казалось, они говорили о пустяках, но это только казалось. Каждый раз такой визит Марка, потихоньку открывал перед Аристоклом непростой, скрытый мир его души. Способности Марка Аристоклу были известны и вызывали самый главный интерес, поэтому, шаг за шагом этот сильный землянин, отдавал часть своих тайн, не ведая того. Но, всё же, тайны своих работ в науке, он крепко держал при себе. Хотя, цели, помыслы, склонности Марка уже были у Аристокла на заметке. Но, если он думал, что сам надёжно скрыт от Марка, то глубоко ошибался. Марк давно уже понял, как надо вести себя с Аристоклом. Таким образом, между ними установилась долгая, негласная игра, по типу "Шах — Мат", где требовался глубокий анализ слов, прежде чем они должны выпорхнуть наружу. Иной раз, казалось, они упивались этой игрой, невольно симпатизируя друг другу, как противники. Одним словом, один другого был достоин.

Сегодня Аристокл не успевал на встречу с ним, задержали дела в парламенте, а когда прибыл во дворец, с часовым опозданием, то Марка в Зале "Аудиенций" не нашёл. Где он мог быть, никто вразумительно сказать не мог. На вызов ви-фона не отвечал.

— Посмотрите его на детской половине, — распорядился Аристокл и отправился в лабораторию, чтобы узнать, как дела у Айны, которая должна была проследить за медленным накопителем.

Чтобы сократить путь, Аристокл всегда пользовался лифтом, предназначенном только для него. Лифт опустился прямо в лабораторию. Двери бесшумно отворились, но он так и остался стоять на месте, созерцая происходящее в лаборатории. Собственно это была влюблённая пара, застывшая в долгом и страстном поцелуе. Двери так же бесшумно закрылись, оставив Аристокла внутри лифта, в глубоком раздумье. Из оцепенения его вывел звонок Игула.

— Я не смогу сегодня прийти, у меня дела, — сообщил тот.

— Только не сейчас, — проговорил Аристокл, — срочно ко мне!

— Что-нибудь случилось?

— Да. Проверь нашу лабораторию на предмет утечки информации.

— Что ты говоришь?

— Я сказал, срочно ко мне!

Когда дверь лифта вновь отворилась, в лаборатории уже никого не было, и стояла удивительная тишина. Оглядевшись, уверенным шагом, он прошёл в лаборантскую. Айна раскладывала какие-то склянки и, оглянувшись в его сторону, жеманно улыбнулась, на её щеках красовался заметный румянец.

— Через пять минут жду тебя в зале "Аудиенций".

Не дожидаясь её реакции, он тут же вышел из лаборатории.

В зале "Аудиенций", грохоча сиденьями, бегали и прыгали дети. Некоторые сиденья падали на пол. Детский, весёлый смех немного остудил запал Аристокла, кипящего от возмущенья. Он огляделся — Марк беззаботно, вразвалочку, бродил здесь же. Увидев, появившегося Аристокла, он тут же отправился к нему навстречу и спокойно подал ему руку. Немного поколебавшись, Аристокл подал ему свою.

— Как ваши успехи в познании мира сего? — спросил Аристокл.

— Спасибо, не стоим на месте, движемся в нужном направлении.

— Семимильными шагами?

— Скорее черепашьими.

Борьба этих натур выражалась ещё и многозначительными взглядами.

— Тише едешь — дальше будешь, — возразил Аристокл.

— Что ж этот девиз, как раз для меня.