Ледяная княжна

Отшельник не обманул. Дурные сны меня не мучили, как и совесть.

Вместо льолдов приснился дед: помолодевший, без следа смертельной болезни на лице, одетый в его любимый синий костюм. Дед был не один. Напротив него около окна стояла женщина в простом белом платье с длинными до пят белоснежными волосами, сплошной волной покрывающими плечи и спину. Мне был виден лишь профиль незнакомки и порхающие в яростной жестикуляции руки.

— Я НИЧЕГО не обещала! — голос у женщины был громким и гневным, а вот дед, наоборот, держался в знакомой мне манере холодной войны.

— Она должна была знать.

— Зачем? Чтобы отказаться?

— Ты обещала выбор!

— Выбор между мгновенной смертью и смертью долгой и мучительной? — насмешливо фыркнула женщина. — Я спасала ей жизнь!

— Ты решала за нее!

— И буду решать, если это потребуется.

Дед тяжело вздохнул, и я видела, как он стремительно теряет терпение.

— Ты нарушаешь сделку, и у меня развязаны руки.

— И что ты сделаешь? — В голосе женщины откровенный сарказм. — Вмешаешься? Правда лишь причинит боль и ничего не изменит.

— Посмотрим.

Внезапно они оба замирают. Женщина поворачивает голову, и я вижу полыхающие голубым огнем глаза, в которых закручиваются золотыми спиралями далекие галактики.

— А ну, кыш отсюда, — машет она рукой в мою сторону. Я успеваю возмутиться: княжне и "кыш", заметить одобрительный взгляд деда и разведенные в сторону руки — прости, помочь не могу, а в следующее мгновение меня осторожно трясут за плечо и ласково шепчут на ухо:

— Айрии-и-ин, проснись. Уже утро, соня.

Какое утро? Темно, хоть глаз выколи, и жутко холодно. А тут рядом грелка — живая и теплая. Не открывая глаз, заползаю выше, обнимаю и, прижавшись к широкой груди, замираю. Хорошо. Никуда не хочу. Хочу остаться под теплым одеялом, поспать еще немного, а не встречать, зевая, промозглость раннего утра.

— Милая, я бы вечность тебя от себя не отпускал, но надо идти, — в голосе Отшельника явное сожаление, а рука на моей талии подозрительно сползает вниз...

"Твою ма-а-ать!" Я скатываюсь с Отшельника, ныряю с топчана в темноту, попутно попадая локтем во что-то мягкое. Темнота недовольно хекает голосом Сойки. Я шарахаюсь в сторону, налетаю на кого-то еще.

— Ваш-ша светлость, — шипит Хасар, мягко удерживая меня на месте, — здесь вам не бальная зала, а ноги мне еще пригодятся.

— Прошу прощения, — извиняюсь, хотя больше всего на свете хочется провалиться сквозь земляной пол. Доночевалась с мужиками в одной землянке! Хорошо, что темно, и мои алеющие щеки никому не видны. Еще парочка таких ночевок — и для спасения моей репутации Отшельнику придется жениться, а Сойке с Хасаром идти свидетелями.

При мысли о свадьбе стало весело. А что? "Княжна путешествовала по болотам в сопровождении жениха и его брата" звучит гораздо приличнее, чем переход границы в компании трех посторонних мужчин.

— Выходим? — осведомилась, начиная постукивать зубами от холода.

Сойка ответил тяжким вздохом, я даже начала беспокоиться, не сильно ли ему досталось. Мигнул огонек фонаря, высвечивая убогое убранство землянки, мешки на полу и наши помятые лица. Отшельник сидел на краю, натягивая плащ. От его внимательного взгляда бросило в жар. Я отвернулась, вспоминая все нехорошие слова, которые знала. Не помогло. В душе разливалась сладкая радость, хотелось бессмысленно смеяться, шалить, сделать что-то неподобающее для княжны, совсем неподобающее.

— Айрин права. Позавтракаем на ходу, — бросил Отшельник, поднимаясь.

Хасару было все равно, а укоризненный взгляд Сойки я проигнорировала. Какая разница, где мерзнуть? Уж лучше быстро идти, чем давиться сухпаем, трясясь в выстуженной землянке. Натянула один свитер, подумала и достала жилетку. Я пожалею об этом позже, но сейчас хотелось укутаться во все, что у меня есть из вещей.

Глава тринадцатая

Болотные страдания

Под ногами проминался мох, над лесом вставал дивный рассвет, протыкая туманную серость тонкими лучиками розового света. Пробовали голоса птицы. Где-то вдали крякала утка, собирая сородичей. Деревья тончали, пока наконец не превратились в скрюченных уродцев, лишь отдаленно напоминающих своих могучих собратьев. Кочки, заросшие травой и брусничными кустами, напоминали спины неведомых животных, а на широких полянах зеленого мха каплями крови алела крупная клюква. Мох уже не проминался, он просто исчезал под ногами, сапог погружался в темную жижу, сердце испуганно екало и тут же успокаивалось, когда подошва касалась твердого дна.

Мы шли цепочкой. В руках крепкие палки, и каждый шаг сначала делали они, прощупывая для нас дно. Отшельник называл это тропой. На мой взгляд, болото под ногами ничем не отличалось от лежащих рядом мхов. Да и сама тропа мало подходила для прогулки. Шаг — погружение, с усилием выдираешь сапог из грязевых объятий, чавк — трясина нехотя отпускает, следующий шаг — и по новой.

Через пару часов я взмокла. Пот катился по спине, жутко чесалась левая лопатка, а вдобавок ко всем бедам противные мелкие мошки (как только выжили при таком холоде) лезли в лицо.

— Айрин, не отставай. Скоро остров, передохнем.

Я ускорила шаг. Остров на болоте звучал странно, зато мысль об отдыхе была приятна, как никогда. Еще через час мы вышли к широкому зеркалу темной воды. На той стороне заводи над желтыми зарослями тростника возвышались зеленые кроны дубов. Я успела заметить мелькнувший в излучине хвост утки, предупредительно кряканье раздалось еще в нескольких местах. Не зря сюда охотники наведывались. Птицы здесь действительно много.

— Когда-то давно здесь было озеро, — рассказывал Отшельник, разглядывая в бинокль остров, — но потом берега начали заболачиваться, а затем и вовсе превратились в болото. Только остров от былой красоты и остался.

Что бы там ни выглядывал ледяной, он остался удовлетворен увиденным.

— Переправляемся, — отдал команду, опуская бинокль.

Я вздрогнула. Темно коричневая вода намекала на глубину и холод. В тростнике громко крякнула утка, соглашаясь с моими мыслями — плавать в такую погоду станет только полный дурак.

Хасар молча взял ножны в руки, поддернул мешок повыше и шагнул к воде. Но в последний момент все же оглянулся и уточнил:

— Вплавь?

— Да.

— Нет.

Прозвучало одновременно. Сойка с невинным видом пожал плечами: нет так нет, но я успела заметить, как хитро блеснули его глаза. Отшельник укоризненно качнул головой, но промолчал.

— А может, все-таки вплавь? — я шагнула к темному краю, полюбовалась на свое отражение: черный плащ, короткие волосы, чужие в своей белизне, помятая трилби. Узнала бы меня сейчас мама? Что за глупый вопрос? Конечно же, да. Я покачалась на высокой кочке и... в следующий миг была сдернута с нее.

— Это была шутка, Айрин, — проговорил Отшельник, удерживая меня за руку.

— Плохая шутка, — заметила, мягко высвобождаясь.

— Больше не повторится, — заверил ледяной, кинув многозначительный взгляд на брата. Сойка делал вид, что занят бдением окрестностей, и вины никакой за собой не видел. Хасар был занят примерно тем же, разве что в его равнодушие я ни капельки не верила.

Интересно, как долго они еще будут испытывать друг друга? Лучше бы подрались, честное слово! Я слышала от брата, что для крепкой мужской дружбы требуется хорошая мужская драка. Подозреваю, это именно наш вариант.

И все же любопытно, как именно ледяные планируют переправляться? Не по воздуху же!

Все оказалось просто. Отшельник прошелся по берегу, выглядывая что-то в воде. Затем нагнулся и с трудом вытащил толстый канат. Набухшая от влаги веревка нехотя поднялась над водой, сбрасывая вниз сверкающие грозди капель.

— Эх, тянем-потянем, — Сойка подскочил сзади, уцепился за канат. Хасар помедлил, но тоже присоединился к перетягиванию. Я осталась стоять. Моя помощь была явно лишней. Да и не хотелось, если честно. Могу я позволить себе слабость и полюбоваться на чужую работу?

— И раз, — командовал Сойка. Веревка нехотя ползла над водой. Топкий берег не позволял упереться ногами. Мокрый канат скользил в руках и пока одерживал верх.

— И два.

Мужчины рывком раскачивали нечто, застрявшее на той стороне. Их лица раскраснелись от напряжения, глаза блестели от азарта. Поймала себя на мысли, что Хасар органично вписывается в компанию. Устроить им драку, что ли? Для нахождения взаимопонимания.

— И три!

Из камышей показался нос маленькой лодки. На счет шесть она ткнулась в наш берег.

Переправлялись за четыре раза. Сойка работал извозчиком, перевозя по одному, в последнем рейсе захватив багаж. Веревка проходила через кольцо, укрепленное на носу лодки, и по кругу работала на обе стороны. Лодка ловко подныривала под растущие над водой кусты, мы подныривали вместе с ней и оказывались в крохотной заводи, над которой нависал высокий берег.

Переправившись, укрыли лодку в тростнике, разобрали мешки и по песчаному обрыву вскарабкались наверх. Болото здесь явно проигрывало в борьбе за остров. Шумела высокая трава, блестели разноцветные шляпки сыроежек, а среди них скромно темнели светло-коричные белых. Сороки, треща, прыгали по веткам, интересуясь гостями, потом с шумом поднялись и улетели в лес, видимо, докладывать о нашем визите.

— Отдыхаем час.

Отшельник сбросил мешок, вытянулся на траве. Надо бы последовать его примеру, но любопытство победило усталость.

— Пойду прогуляюсь.

Бросила мешок, оставила на поясе меч и шагнула в дубравный полумрак. Пахло осенней горечью и грибами. Под ногами хрустели желуди. По веткам промелькнул рыжий хвост, сверху гневно зацокали — я вторглась в беличье пространство.

На другой стороне острова дубы сменились на сосны. Я присела на корточки, черные ягоды так и просились в руку.

— Ого, какая крупная!

Отшельник наклонился к соседнему кусту. Я вздохнула с досадой — даже на безопасном острове нельзя побыть одной.

— Мы скоро догоним остальных? — спросила, отправляя в рот полную пригоршню ягод.

— Догнать не получится, — вздохнул Отшельник и погрустнел. — Они пошли другим, более легким маршрутом.

Ягоды разом потеряли свой восхитительно сладкий вкус. Я понимала, почему мы разделились. Северяне не в восторге от общества Хасара и не жаждут раскрывать южанину удобные проходы. Ну, ладно, пусть он будет не слишком удобным, но почему мне так не понравилось грустное выражение лица Отшельника.

— Легким?

— Айрин, не бойся, что бы не случилось, я тебя вытащу.

Нервно сглотнула. Вот теперь мне стало страшно. Я разжала кулак, посмотрела на раздавленные ягоды и окрасившуюся в синий цвет ладонь. Кажется, от судьбы не убежишь, и мне придется сегодня поплавать.

Подняла глаза на Отшельника. Он смотрел странно, словно хотел что-то сказать, но не мог решиться.

— Идем, надо перекусить, пока...

Северянин смолк, но продолжения и не требовалось. Действительно, надо поесть, пока мы еще сухие.

Повернулась и, оттирая испачканную ладонь, пошла к стоянке. В спину донеслось тихое:

— Я напугал тебя, прости.

Нервно хмыкнула — уж больно странно прозвучало. И разом закрались подозрения, а только ли за предстоящее утопление в болоте у меня попросили прощение? Но даже если и так, не хочу ничего знать. Северяне изрядно пошатнули мое представление о мире и самой себе. Желаю ли я услышать что-то новое и, скорее всего, неприятное? Только если столкновение с этим неприятным будет неизбежным. Повода для расстройства у меня и без того хватает. Боюсь, дальнейшее расширение кругозора приведет лишь к расстройству моей слабой психики.

Вернулась на полянку. Сойка уже ждал, держа сухпаек в руке, а Хасар доедал свою порцию. Идиллия. Была бы. Напряженная поза наемника и виноватый вид ледяного намекали, что разговор состоялся не только у меня. Оставалось надеяться, это был именно разговор.

От воды донесся шумный всплеск.

— Щука гуляет, — сообщил наемник и добавил, мечтательно глядя в сторону берега: — Запечь бы.

Не одной мне при виде сухого обеда в голову приходят мысли о чем-то питательном и горячем.

— Ты поймай её вначале, — предложил Сойка.

— У меня снасти есть, — влезла в разговор. Печеная щука... м-м-м. Мечта.

— Отставить, — оборвал наши надежды Отшельник, — если обед закончен, будем выдвигаться.

Тяжкий вздох вырвался у всех троих любителей рыбы.

На той стороне острова нас ждал пологий песчаный берег. Когда-то он был очаровательным пляжем, ведущим в кристально чистую воду озера. Теперь за песком тянулась лишь тонкая полоска воды, а дальше, насколько хватало глаз, лежали болотные кочки с карликовыми уродцами деревьев, трясинные проплешины и глубинные окна.

Мужчины подошли к воде, постояли, молча оценивая лежащее перед ними болотное царство. Я не торопилась присоединиться.

— Айрин, пойдешь налегке, — скомандовал, не оборачиваясь, Отшельник. — Меч сдашь Сойке. Мешок Хасару. И...

Что там дальше собирался поведать ледяной, мы так и не узнали. Серый, с коричневыми пятнами лишайника валун, лежащий сбоку, у самой воды медленно зашевелился, потянулся, распрямляясь.

— Назад!

Тревожный окрик Хасара немного запоздал. Я уже успела отступить метров на пять вглубь острова и продолжала отходить. Твареведение было моим любимым предметом, а потому болотницу я узнала с первого взгляда.

Между тем тварь полностью распрямилась, продемонстрировав нам гибкое тело буро-серого цвета с тошнотворными коричневыми пятнами на бугристой шкуре, маленькую острую морду, выпуклые глаза и длинные перепончатые лапы, на концах которых красовались впечатляющего размера когти. Три меча показались ей трудной добычей, и болотница решила не рисковать.

— Уйдет, — простонал Сойка, видя, как тварь пятится к воде. Я прекрасно понимала его отчаянье. Здесь, на берегу, мы были на равных, а вот в темной воде преимущество будет явно на стороне болотницы.

Боль обожгла только успевший закрыться порез на ладони, и тварь замерла, учуяв запах свежей крови.

— Давай, ну же! — прошептала, видя, что она колеблется. Я стояла в стороне, чуть выше по берегу, далековато, конечно, от воды, но мой невысокий рост и хрупкость должны были соблазнить болотницу легкой добычей.

Да! Манящий запах крови пересилил опасения и страх. Тварь с противным клекотанием прыгнула в мою сторону.

И время растянулось в бесконечность. Отшельник бросился наперерез, но он явно не успевал. Болотница неслась по песку крупными прыжками.

— Дура!

Скорее угадываю по губам Сойки, чем слышу.

Блестящее солнце в сеточных глазах болотницы.

Рукоять немного скользит в ладони.

Шаг вбок, тварь проносится мимо и тут же замирает, наткнувшись на лезвие моего меча.

Я держу, чувствуя, как бьется чужая жизнь на лезвие клинка.

Держу, и болью отдается вспоротое когтями плечо.

Держу, тварь дергается в последний раз и замирает.

Вытаскиваю меч. Болотница падает мордой вперед, открывая спину с торчащими в ней четырьмя рукоятками ножей.

Подскочивший Отшельник рывков разворачивает к себе, сжимает плечи так, что у меня темнеет в глазах.