Скальпель, общий

Постепенно мир вокруг менялся, какие-то склоны исчезали, сливаясь с небом, какие-то напротив, начинали буквально светиться серебристым сиянием снежных вершин, на которые падал свет луны...А сидящий у костра погонщик, прихлебывая остатки бульона из глиняной чашки, не с того ни с сего начал говорить на ломанном английском, ужасно коверкая слова:

-Говорят, что один человек более двенадцати лет искал Майтрейю Будду. Но не мог нигде его найти. И гнев обуял его, и отказался он от своего пути. Идет по дороге, и вдруг видит странника, что конским волосом пилит железный прут. И все твердит:

"Даже если всей моей жизни не хватит, все равно перепилю".

И смутился человек:

"Что значат мои двенадцать лет перед таким упорством?".

И вернулся он к своим поискам.

И явился тогда к нему сам Майтрейя и сказал:

"Я уже давно с тобою, но ты не замечал меня, и гнал прочь, плевал на меня...Давай же сделаем испытание! Пойди на базар. А я буду на плече твоем".

И пошел человек, зная, что несет бога, но отшатнулись от него люди, разбежались. Носы заткнули и глаза закрыли. И удивился человек:

"Почему бежите вы, люди?".

И ответили ему:

"Что за ужас у тебя на плече? Вся в язвах смердящая собака?".

И не увидели люди Майтрейю Будду. Каждый увидел то, чего достоин...

Здесь, среди гор, чуткие живут люди...Легко они видят ложь и грязь в других, все ваши мысли и намерения передаются очень легко. Так что послушайтесь совета— вы должны знать четко, чего вы хотите. Иначе увидите собаку вместо бога...

И понимающе переглянулся со Скальпелем, который, улыбаясь своим кривым оскалом, пил чай. Старый тибетец тихонько смеялся, глядя на непонимающие лица спутников. И налил себе еще одну чашку бульона.

Потом их проводник помолчал, глядя в огонь, на то, как причудливыми ящерками бегают по сушняку алые лепестки, и сказал, бессвязно, словно обращаясь к кому-то невидимому другими:

-Горят ваши костры...Стучат копыта ваших коней...Ждут воины пришествия Владыки.

И, завернувшись в рваное покрывало, мгновенно заснул, оставив удивленных европейцев гадать, что хотел сказать этот странный тибетец. Скальпель негромко прикрикнув, отправил всех спать, обещая раннюю побудку. Все, вспомнив сегодняшнее утро, послушались, надеясь урвать этой ночью лишние пару минут сна.

Артур тоже улегся на землю. Они не взяли с собой даже палаток— от дождя их должен был спасать прорезиненный тент, натянутый полковником Брейвом, а спать можно и на земле, постелив под спину попону мулов, дурно пахнущую потом и грязью. Но для пререканий не было времени, да и усталость брала свое— еще в воздухе, не успев коснуться земли, физик отключился, провалившись в черную бездну, в которой не было места снам.

Когда Артур проснулся, на небе все еще сияли звезды, а перламутр рассвета только-только красил небо своими нежными цветами. Немец сам удивился, но спать не хотелось абсолютно. Так что он, встав и идеально ровно сложив постель подошел к крутому склону, что вел их тропу вниз, к долине, что была закрыта от взглядов молочно-белым туманом...И остановился, глядя как на еще темных склонах окрестных гор горят костры. Словно что-то темное и пугающее возникли эхом слова проводника— "Горят ваши костры...Воины ждут...", и сердце немца замерло.

-Что за чертовщина здесь твориться?— вырвалось из его горла сдавленным хрипом. И, казалось что-то прогрохотало в горах насмешливым смехом, так напомнившим ему смех русского...Но наконец-то из-за гор выглянуло солнце, и смыло наваждение с глаз мужчины— не костры, а отблески солнца в водах горных озер, не смех, а эхо горных обвалов— все то, что напугало сонного Артура оказалось лишь иллюзией, причудливой игрой света в горах, изгибами его сознания, затуманенного высотой, на которой они находились. Немец не мог похвастаться отменным здоровьем— от давления у него часто кружилась голова, а из носа начинала течь кровь. Так что ничего странного в таких видениях не было.

За спиной просыпался лагерь, сонно собираясь под пинки Скальпеля. И Артур, выбросив из головы утренние видения, отправился помогать остальным. Собрались на удивление быстро, не тратя время на ненужные разговоры и споры, каждый прекрасно понимая, что ни жалости, ни послабления не дождешься, и все будет так как хочет доктор. И лучше его не раздражать, если не хочешь напороться на пару ехидных комментариев. Так что все без лишних вопросов помогали погонщику собирать лагерь.

И вот они уже ехали по горной тропе. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Один из перевалов встретил их буранами и мокрым снегом. Окрестные вершины были покрыты снегом, и практически к самой дороге подступали ледники. Ледяные глыбы наплывали на камни, превращая скалы по двум сторонам дороги в сказочные дворцы, ажурные, полупрозрачные...Замерзшие, испуганные люди, завернутые в потрепанные, но очень теплые, шкуры, что достал из сумок Скальпель, едва только они подъехали к перевалу, были растеряны и не знали, что делать. Слава Богу, Скальпель, изменив своему обычному настроению, пытался успокоить ученых, но его слова были бесполезны— к вечеру вьюга только усилилась. Ледяной ветер с градом, сильный буран покрыл все вокруг, царапая лица, пробирая до костей. Неба было не видно из-за низких темно-серых туч, которые, казалось, была так низко, что можно было дотронуться руками, а вьюга вокруг не давала видеть дальше трех-четырех метров. Становилось все хуже и хуже, так что через пару часов, задолго до ночи, они стали искать место для ночевки, так как сегодня они явно не успевали спуститься вниз. Небольшая пещерка нашлась практически сразу, и что самое главное— она была не занята. Кем проводник не сказал, но никому, даже Андреа, не хотелось уточнять. Историку вообще было не по себе в этих местах— он привык к тишине и духоте библиотек, и впервые оказался посреди снежного шторма. Да и, если говорить честно, он впервые оказался в экспедиции подобной этой, и уже начинал жалеть об этом— слишком много трудностей, слишком много проблем и слишком мало пользы. Сейчас, по прошествии двух дней, он начинал понимать свою практически полную бесполезность, но отказываться было уже поздно. Книги закончились, добраться до записей доктора было невозможно, так что итальянец сильно скучал, погружаясь в какой-то странный вакуум. Единственный, кто его понимал— это японец, уже чувствующий приближение того дня, когда аккумулятор ноутбука и даже парочка запасных сядут, и он окажется в тишине. Теплое пламя костра бросало многочисленные блики на стены, отсекая белый мир снаружи кольцом яркого тепла. Все сгрудились вокруг костра, касаясь друг друга плечами, греясь теплом друг друга, а русский, оглядев их, начал очередную сказку. У Андреа, хоть ему и было интересно, иногда возникало ощущение, что он считает их детьми, которым надо рассказывать сказки на ночь. Он рассказывал только легенды, не имеющие никакого смысла и практического применения, и еще ни разу не было слышно о том, куда они идут, зачем идут и что их ждет в конце пути. Впереди их ожидала неизвестность, и это пугало. А доктор начал свой рассказ, глядя на крупные хлопья, залетающие в пещеру:

-Что бы выжить здесь, надо знать о тех, кого вы можете встретить среди этих снегов...Здесь могут встретиться многие из тех, что не подвластны осознанию...Вы еще не слышали голосов? Не видели огней костров? Древние снежно-белые люди, поверьте старику, несут дозоры здесь, на подступах к Тайне. Здесь, в ущельях между скал, можно встретить долины, наполненные ядовитыми газами, что, вырываясь из-под земли, скрывают входы в Святую Страну, они гибельны, и пройти их невозможно. Здесь дрожит воздух под шагами древних...Вы ищете их. Вы ищете Шамбалу. Вы,— он оглядел нас тяжелым взглядом.— представляете, Что ищете? Что скрывается за стенами этих гор? Глупые, глупые люди...Люди, не желающие слушать, не желающие слышать. Вы слыша завывания ветра не слышите звон подков коней воинства Шамбалы, что несутся сквозь вьюгу! Не слышите их голосов!

Лицо его, и так довольно отталкивающее при всей физической красоте, наполнилось какой-то зловещностью , когда белую, сахарную кожу расцвечивали яркие искры огненных бликов...Еще более нечеловеческими стали глаза, когда в их тягучем багрянце появились золотые блески отражений. И голос его, и фигура— все искажалось в сознании путешественников. И казался этот ненормальный русский огромным, одетым в белоснежные одеяния воином, чей могучий голос, звеня, затихал среди далеких вершин недремлющих эхом...

-Границы Шамбалы отмечены тысячами знаков, но не видите вы их! Сокровища подземелий лежат под вашими ногами, но вы ленитесь поднять их! Знания древних шепчет вам ветер, но вы затыкаете уши! Вы, как и другие— слепы, глухи и невежественны, и именно поэтому Шамбала приносит вам очищение только через боль, слезы и кровь...Только так и не иначе! Вы никчемны, не способны ни на что, кроме удовлетворения собственных потребностей, в гордыне не желающие учиться...

-Вы не правы,— прервал вдохновленную речь русского тихий голос Алекса. Он, сидя справа от доктора, смотрел на скрещенные пальцы, лежащие на коленях. Морщинка, лежащая между бровей, стала еще более глубокой, придавая ему некую мрачную сосредоточенность. Все ждали взрыва, но Скальпель необычайно спокойно смотрел на того, кто посмел прервать его речь, он смотрел, ожидая продолжения, и Алекс не разочаровал его:

-Вы не правы, доктор. Я не знаю, что случилось с вами, кто заставил вас возненавидеть людей. Не знаю и, если честно, не хочу знать. Вы похожи на ребенка, вы, а не мы. Зачем вы продолжаете помнить когда-то совершенное зло? Зачем не видите другого? Милосердия? Доброты? Любви?

Скальпель лишь хмыкнул на вдохновленные слова мужчины и, поднявшись, ушел от костра, проронив:

-Что ж, верь в людей, мальчик, верь! Верь, как верит Великая Шамбала ибо только ее верой вы еще живы...

День шел за днем, перевал за перевалом, иногда шел снег, сменяясь мелким дождем и туманом...Иногда, словно нехотя, проглядывало солнце, что бы осветить обветренные и обгоревшие лица. Кожа шелушилась, искалеченная безжалостным солнцем, отраженный белоснежными снегами, что лежали на перевалах. Все слилось в непрерывную череду повторяющихся событий. Иногда Алекс, уже на грани потери сознания от усталости и высоты, чувствовал тонкое пряное дыхание неизвестного аромата...Оглядываясь на остальных он видел, что и им чудиться нечто подобное, но никто не говорил об этом вслух, стараясь забыть, выкинуть из мыслей. Это был необыкновенно приятный запах, немного напоминавший на одно из индийских благовоний, что поджигала по вечерам его мать.

Иногда Алекс, устав от бесконечного молчания, спрашивал Скальпеля, втягивая того в неспешный разговор. Одним днем, когда они, устав от бесконечного подъема, ощущали себя подвешенными в воздухе. В неизвестности, он, подъехав поближе, спросил:

-Скальпель, как так может быть, что вход в Шамбалу все еще не найден? Ведь все вершины и склоны пройдены путешественниками, все заснято с самолетов, все рассмотрено со спутников? Все! Все высоты отмечены, все долины исследованы!— в его руках желтела папка, в которой неряшливой стопкой лежали фотографии и карты, переданные ему правительством, и так и не раскрытые с момента их прибытия в горы. Русский, приостановив мула, оказался совсем ядом с Алексом, исключительно для того, что бы вырвать у него из рук папку и, мельком просмотрев, выбросить в пропасть. Полковник в недоумении смотрел как разлетаются десятки цветных листков, падая вниз, в туманную пропасть...

-Зачем вы это сделали?!— вскричала Хелена, пока американец находился в шоке от поступка Скальпеля.

-Затем, что там,— он указал вдаль.— Это бесполезно.

И тронулся в путь. Следом поехали и остальные. А что еще делать? Но Алекс, быстро оправившись от грубости, все-таки повторил вопрос, и доктор ответил:

-В этой земле скрыто много золота, алмазов, рубинов и сапфиров, и многие мечтали и мечтают обладать ими! Многие люди стремились найти Шамбалу, что бы забрать себе сокровища, найти бессмертие или мудрость! Но никто из них не достиг ее дверей! Только те, кто слышал Зов, только следующие по следам воинов Священной Страны, могут найти ее. Я уже говорил о ядовитых парах, окружающих ее, о животных, что в ужасе убегают от некоторых мест...Много незваных стремятся к Шамбале, и некоторые из них исчезают навсегда...

-Но разве там не должны быть вечноцветущие сады? Эти горы кажутся бесплодными, а снега и безжалостные ураганы вряд ли позволят здесь чему-то вырасти...— вклинился Эйден, поежившись от особенно холодного порыва ветра. Сегодня ветер был особенно сильным— его резкие порывы раскрывали накидки, забирались под одежду, промораживая до костей.

-В сердце этих гор есть скрытые долины, которых не видно со спутника, долины вечно скрытые туманом...Много горячих источников питают почву, давая жизнь многим цветам и лечебным травам...Кто может знать весь этот горный лабиринт? Бесконечные коридоры ущелий и обрывов, скрытых туманом? На этих камнях нельзя различить следов человека, незаметных тропок по которым идут путники в простой одежде, в жару и холод, к неизведанной цели, исчезая среди снега...Лишь тот, кого Зовет Шамбала сможет найти путь в благословленные долины. ..

-А Ригден-Джампо?— послышался голос итальянца, восторженно прислушивающегося к разговору.— Кто он, Владыка Шамбалы?

-Иногда, в безлунные ночи, когда ни лучика света не проникают сквозь низкие тучи, можно увидеть яркий белый свет между склонов гор. Это сияет тысячами алмазов башня Шамбалы, где на золотом троне сидит неутомимый и не спящий Владыка. Никогда не смыкаются его сияющие глаза. У ног его, в зеркальной поверхности озера, словно в причудливом зеркале отражается все, что происходит на Земле, а сила его мыслей проникает во все уголки планеты...Расстояние для него— ничто: он всегда сможет помочь достойным и покарать тьму...Он жесток, но справедлив. Он карает безжалостно, но и награждает щедро.

Скальпель замолчал, смотря на сияющие вершины, словно и сейчас видя сияющие окна башни, словно слыша Зов, словно...Алекс не успел додумать свою мысль, так как любопытный парень не собирался прекращать свои вопросы:

-Говорят, что в предгорьях много пещер с длинными, неисследованными пещерами, говорят, что из них выходили люди, что расплачивались старыми монетами, лечили людей, спасали умирающих...Можно ли достигнуть ашрамов Шамбалы этими путями?

На этот вопрос ответил погонщик, уже давно слушающий разговор ученых:

-Истинно, истинно, Люди Шамбалы приходят в мир. Там они встречаются со слугами своими, что странствуют по поверхности. Редко люди могут узнать посланцев, редко даже они сами могут узнать друг друга...Но все они следуют путем Шамбалы!

-Это их в древних легендах называют азарами?

-Да.

-А ты хоть когда-нибудь видел их?

Старик не ответил, вновь начиная свою заунывную песню...

Прошла неделя, а дороге все не было конца...Экспедиция привыкла к неудобствам и даже выучила песню погонщика, напевая ее во время особенно скучных и тяжелых подъемов. Им встречались другие караваны, что вежливо раскланивались со стариком-тибетцем и следовали дальше, удивленно качая головой, когда видели усталых европейцев. А однажды им встретился босой лама, чьи ноги, в кровь стертые острыми камнями, спокойно ступали по земле. Вот он, взглянув на них, не спрашивая, не уточняя, произнес: