Невеста Темного Дракона

— Элла! — рявкнул отец. — Блейк, закрой за этой идиоткой дверь.

Я никогда не запирала дверь в свою комнату. Не было нужды, родители не лезли в мое пространство, мелкие были достаточно воспитаны, чтобы стучаться. Да и потребности в одиночестве особой не было. А вот теперь захотелось, потому как знала — отец обязательно последует за мной.

Так и случилось. Он остановился в дверях, глядя на меня тяжелым взглядом.

— Элла, она соврала. Ей нужны были деньги, вот и все. А когда она их не получила, то взбесилась и решила ударить побольнее.

— А если не соврала?! — спросила я. — Если правду сказала?

— Выясним, — терпеливо сказал Кайл. — Проблем особенных с этим не будет, мы все выясним. Но истерить и кричать не нужно, ей того и надо. В любом случае, страшного ничего не случилось, поняла?

Я кивнула. Отцу я верила. Отец для меня, пожалуй, был единственным человеком, слова которого принимались на веру сразу же и без сомнений. У нас была удивительно прочная связь. Эмму и Эву папа любил. По-настоящему, по-отцовски. Гулял с ними, водил в парк, сидел, пока они болели, собирал в школу, ходил на родительские собрания.

А вот со мной он дружил. Мы постоянно брали на выходные Берр, он учил меня справляться с драконами, постоянно что-то рассказывал. Он не делал со мной уроки, как с Эвой, но мог часами разговаривать за чаем, или в нашем любимом загородном домике, у моря. Таких отношений у отца не было ни с кем. Разорвать эту связь? Диане это было не под силу. Во всяком случае, я надеялась на это.

— Кто мой отец? Знает ли он обо мне? Она ведь и его обманула, наверное!

Мысли путались и даже немного дрожали руки. В семнадцать лет такое услышать — не самое желанное.

— Элла, — в комнату вошла мама. — Родная, ну чего ты ее слушаешь?

— Мам, посмотри на меня! И на папу! У нас общего — только фамилия!

— А характер? — она улыбнулась. — А любовь к драконам?

— Он меня воспитал, — резонно возразила я. — Естественно, я приобрела некоторые его черты.

— Так, — она уселась на кровать. — Эльчонок. Послушай меня. Папа как-то сказал, что я — это я. Пусть я обрежу волосы, наберу вес, изменю внешность еще каким-то образом, я останусь собой. Я буду все той же Блейк. Твоей мамой, женой твоего отца, мамой близняшек и Эда. Мой характер не изменится. Я буду по-прежнему вас любить, буду ругаться, когда ты гуляешь допоздна, и когда девочки ссорятся. Буду готовить вам завтраки, ходить на работу, любить драконов. Понимаешь? Я — это я, что бы во мне не изменилось. А ты — это ты. Наша Элла, моя дочка, родная и любимая. От того, что в тебе не течет моя кровь, я люблю тебя меньше?

Я рассеянно покачала головой.

— Тогда прекрати расстраиваться. Как бы там ни было. Соврала ли Диана. Мы все равно тебя любим. Ты наша Элла независимо от того, кто причастен к твоему рождению.

Ситуацию разрядил отец:

— Я действительно такое говорил? — радостно спросил он.

— Говорил-говорил, — хмыкнула в ответ мама.

Муж расплылся в улыбке:

— Хорош!

Даже я не могла сдержать смех. У, напыщенная морда. Но — наша, и правда, родная, независимо от того, по крови ли.

— Все, ребят, давайте спать. Надо отдохнуть.

— А завтра мы пойдем в лекарский дом, да? — я вскинула голову, посмотрев на отца.

Тот медленно кивнул.

В лекарский дом. Анализ на отцовство? Демон... сколько бы я ни успокаивала себя, было страшно. Если вскроется, что Диана не соврала, нас ждут несколько неприятных дней. В итоге, я думаю, все устаканится, но... эх, а так все хорошо шло. И Ладон затих...

Из-за закрытой двери раздавались приглушенные голоса родителей.

— Но ведь тест ничего не решит, — задумчиво проговорила мама.

— Брось, сладкая, ну не выгонять же ее из дома, — отмахнулся отец. — Ерунда.

Потом, подумав, добавил:

— Но все же я хочу знать.

— Разумеется. Знаешь...я, пожалуй, переночую с Элькой. Ты мальчик взрослый, без грелки обойдешься, а она опять накрутит себя, расстроится.

— Вся в тебя, — невесело пошутил он. — Спокойной ночи, сладкая.

— Спокойной. Люблю тебя.

— Прибереги признания. Скоро я буду в состоянии их проверить.

Снова приоткрылась дверь.

— Не спишь еще?

В комнате было темно, хоть глаз выколи, и силуэт мамы я различала с трудом.

— Нет.

— А я к тебе. Можно?

— Проходи.

Пройти мама не смогла: споткнулась о кровать и грохнулась прямо на постель. Я весело фыркнула.

— Сегодня спать я буду здесь!

— Как в детстве?

— Ага. Помнишь, время славное было?

Я посторонилась, давая маме возможность улечься.

— Помню. Правда, смутно. Вы с папой вечно спорили — это я помню. И близняшек еще не было. И подвал какой-то помню. И, — я замялась, — мужчину помню, который ворвался в дом, я тогда напугалась.

— А, Зейн, — хмыкнула она. — Редкостный идиот. Твой отец увел меня у него, когда я была студенткой. Говорят, спился. Живет в какой-то комнатушке и работает дворником. Сам виноват, сам же все и разрушил. Забавно, кстати, жизнь нас всех раскидала. Рита вышла за Андра. Парочка из них так себе, но если им так хочется, почему нет?

— Папа довольно зло шутит на их счет, — заметила я.

— Твой папа зло шутит обо всем. Зейн совсем опустился, о нем и не слышно ничего. Строгий, Стерх — это руководители "Драконьих Авиалиний" — погибли во время возрождения Ладона. Лэрнст женился на Лирэль. Кстати, пора бы им подумать о ребенке. Конечно, живут демоны и иеры куда дольше людей, но все же уже пора. И время вроде спокойное относительно. Забавно. С удовольствием посмотрю, что вырастет из тебя и близняшек. А уж Эд и вовсе ввергнет Лесной в хаос.

— Это точно, — я с удовольствием потянулась. — Знаешь, я поначалу испугалась. Ну, когда Диана сказала, что я не родная. А потом поняла, что даже если не родная, все равно ваша.

— Умница. Твой отец любит тебя. Поверь, я видела разного Кайла, я могу сказать. Любит больше всего на свете. Больше, прости меня Высший, близняшек. Ты — часть его жизни, самое дорогое существо. Эльчонок, кем бы ты ни была, он не бросит тебя. И я не брошу. Так что прекрати себя мучить. Засыпай, родная. Завтра будет новый день, все будет хорошо.

Уже на грани сна, сладко зевая, я спросила:

— Ты пойдешь с нами к лекарям?

— Пойду. Спи.

— Вот колба, — молодая лекарка-стажерка тепло нам улыбнулась. — Мне нужно всего по капельке крови. Вашей, Элла. И вашей, Кайл. Да-да, в одну колбу.

После того, как мы оба порезали пальцы, девушка проворно залила в колбу зелье и запечатала ее, упаковав в непрозрачный бумажный пакет. А после протянула отцу.

— Все сделано на ваших глазах. Распишитесь в журнале, что проконтролировали доливку зелья. Ждете двадцать минут и распечатываете пакет. Зеленый — вы не родственники. Синий — родственники. Третьего не дано. Все анонимно, разглашению не подлежит. Если вы сами не захотите, о результате никто не узнает.

Он сам держал небольшой пакет в руке, когда расписывался и расплачивался — такие тесты не входили в перечень бесплатных услуг и являлись сложными магическими операциями.

Моя рука дрожала, и мама пыталась меня успокоить. Мы вышли на свежий воздух, расположившись в парке неподалеку, на самой дальней лавочке. И все напряженно следили за большими часами, располагавшимися на фасаде лекарского дома имени Элианы Риорской. Когда стрелка приблизилась к заветной цифре, мы дружно уставились на пакет.

Рука папы дрогнула. И у меня сжалось сердце. Мы оба боялись узнать ответ. Причем я, похоже, все-таки боялась разочарования отца, а он... он, пожалуй, боялся снова оказаться обманутым. Почему-то для него это было гораздо более важно, чем для меня.

— Давай, — хрипло произнесла мама.

И рука отца подняла сверток.

А потом... швырнула его в урну. С глухим стуком бутылек внутри ударился о дно и, кажется, разбился. Урна вспыхнула — и все содержимое мгновенно превратилось в пепел. Мы с мамой ошарашено смотрели на отца.

— Мне плевать, — наконец проговорил он. — Ты — моя дочь. И мне плевать, кто и что говорит на этот счет. Я не хочу ничего знать.

Слабо, но я улыбнулась. Неуверенно и осторожно обняла отца. С души будто камень свалился. Родные мои, самые лучшие. И, правда, какая разница? Нас держит вместе не кровное родство, а любовь, безграничная и слепая. Мы вместе не потому что наши узы обусловлены традициями и наследственностью, а потому что мы — единое целое, одна семья.

— Так, — папа сунул в мою руку несколько монет. — Даю тебе ровно три минуты, чтобы сбегать и купить всем мороженое.

Я резво рванула в сторону палатки с мороженым. Мама мороженого не ела недели три: простыть ухитрилась. И сейчас не стоило, пожалуй, но отец понимал, нужно как-то взбодриться и успокоиться.

Остановившись, чтобы завязать шнурок на ботинке, я услышала их разговор и невольно заулыбалась:

— Горжусь тобой, — сказала мама.

— Серьезно? — судя по голосу, отец был этому крайне рад. — А твоя гордость предполагает что-нибудь приятное для меня?

— Все, что захочешь. Люблю тебя.

— Спасибо, — вдруг очень серьезно сказал папа.

— За что? — удивилась мама.

— За то, — медленно откликнулся он, — что не устаешь об этом напоминать.

Дальше я не слушала: отправилась за мороженым. Глупая улыбка не сходила с лица, а мечты о настоящей и крепкой любви еще больше укрепились в голове. Я много отдала бы за такие отношения, какие были у родителей. Но никак не подозревала, что отдать придется куда больше.

— Элла, квадрат двенадцать, — сказал глава отряда, опытный Погонщик и хороший приятель матери, Замирающий.

Я кивнула, проверяя, хорошо ли застегнут меховой жакет. Натянула перчатки, очки, шапку. Проверила экипировку походной аптечки, попробовала магию для сигнального заклинания на случай внештатной ситуации.

Мы снова вылетели на рейд, ибо Замирающий считал, будто рождение птенцов могло запоздать, или Ладон специально выждал несколько дней, чтобы сбить нас со следа и не дать спасти птенцов.

— Вроде все, — улыбнулась Эстер, которая тоже готовилась к выходу.

— У вас полчаса, — сказал Замирающий. — Тот, кого не будет на контрольной точке через полчаса, вылетит из компании и никогда туда больше не вернется. Всем ясно?

Полчаса. Полчаса на поиск птенца и помощь ему.

— Допустимый радиус поисков? — спросил начальник.

— Километр! — бодро ответила Эстер.

— Все, вперед, Златокрылая пойдет первой.

Странно. Обычно первой ходит Эстер, или кто-то из парней. Замирающий бережет меня по просьбе мамы, а тут решил выбросить в самое вероятное место. Что ж отлично, давненько я ничего не находила.

Дверь пассажирской кабины открылась и меня на миг ослепила белизна Плато. Я, наверное, никогда не привыкну к этой снежной пустыне с редкими и очень низкими деревьями, с камнями, торчащими из-под снега, с курганами и ледяными озерами. Безумно красивый край. Оказавшийся во власти Темного Дракона.

От морозного воздуха перехватило дыхание. Но я слишком часто делала это за последний год. Прыгнула, не закрывая глаз. Машинально сотворила заклинание левитации и мягко спланировала на хрустящий, никем не тронутый снег. Дракон уже летел дальше, в следующий квадрат, прочесывать который будет Эстер.

— Ну что, Рыс? — я хмыкнула, глядя, как кот отряхивается от снега.

Кошачья грация и природные способности позволяли Рысу патрулировать предгорье со мной. Насилу уговорила начальство. Зато с другом спокойнее и как-то даже веселее. Да и связь с новорожденными драконами у него лучше, чем у меня.

Глубоко вздохнув и подсчитав нужное время возвращения, я начала осматриваться.

Местность была типичной для предгорья. Скопления скал, камней и редкий кустарник вкупе с отсутствием троп и сугробами представляли собой серьезное препятствие. Вдалеке высились горы Плато, неприступные и устрашающие. Обычно птенцы сами доползали на предгорье в поисках тепла. Лететь в горы — чистое самоубийство, да и ледяных драконов на службе у ДА было не так много.

А у меня был Рыс. Который, благодаря долгой жизни в лесу, обладал некоторыми способностями.

— Рыс, родной, ищи птенцов, — шепнула я коту.

Тот повел носом, осмотрелся и резво потрусил в сторону особенно большого скопления камней. Утопая в снегу едва ли не по колено, я двинулась за ним.

Не так уж и холодно было, в прошлый рейд гораздо холоднее, даже ресницы инеем покрывались. А сейчас, несмотря на осень, подступающую и на Плато, было довольно приятно. Свежо, морозно, солнечно. Здесь частенько было солнечно, в отличие от Лесного.

Рыс мяукнул, подзывая меня. Бежать было тяжело, но слабый крик птенца заставил меня преодолеть разделявшее нас расстояние в рекордные сроки.

— Ох, маленький.

С этим было понятно, почему Ладон его не принял: малыш родился слепым. Невидящие сиреневые глазки и грустный, совсем тихий голосок едва не заставили меня разреветься. Мальчик, дракончик маленький, хороший.

— Потерпи, потерпи, хороший мой, — я открыла аптечку.

Умница-Рыс лег на малыша, согревая теплой шерсткой, и успокаивающе замурчал.

— Все будет хорошо, — в этом я не сомневалась. — Я тебя вылечу, будешь большим и сильным драконом. Не бойся, малыш, давай, выпей зелье.

Восстанавливающий отвар, специально для драконов. Лучшие лекари старались.

— Давай, сейчас легче будет.

Птенец был совсем небольшим, сантиметров тридцать в высоту. Пока сложно было определить, к какому именно типу драконов он относился, но у меня имелись подозрения, что к Подземному. Слепота — их проблема, многие птенцы рождаются слепыми.

— Вот так, — первичный осмотр показал, что травм у маленького нет. — Иди сюда.

Я вздрогнула, когда холодная до одурения кожа дракончика коснулась меня через рубашку, но все-таки укутала его в жакет и прижала к груди. Малыш задрожал, согреваясь, и крепко-крепко ко мне прижался.

— Сейчас прилетит большой дракон и нас спасет, — пробормотала я. — Все будет хорошо. Рыс, еще птенцы есть? Ищи!

Кот принюхался, отбежал в сторону на пару метров, но потом вернулся. Он выглядел каким-то возбужденным, видать, переживал за малыша. Но тому уже ничего не грозило: он спал, пригревшись у меня в жакете.

Заклинание обнаружения жизни ничего не нашло. Если там и были еще птенцы, они уже умерли. Зато этого удалось спасти.

— Как тебя назвать? — улыбнулась я.

Дракона обычно называл спаситель.

— Будешь Ларан. Говорят, это имя одного из величайших драконов в ДА. И ты таким станешь: умным, смелым, сильным. Потерпи чуть-чуть, отдыхай.

Рыс потерся об мою ногу. И вдруг зашипел, отскочив едва ли не на метр от камней.

А с них медленно спадала иллюзия: рябью стекала магия, открывая вместо серых заснеженных булыжников чешуйчатую черную шкуру дракона. Темного Дракона.

Мысли лихорадочно метались, но я не могла сдвинуться с места. Я впервые в жизни видела того, о ком столько слышала, впервые в жизни оказалась так близко к дракону, которого ненавидела всей душой. А у моего сердца билась маленькая беспомощная жизнь, к ноге прижимался верный друг, бросить которого я не могла. И скрыться некуда было. Да и не успела бы я сбежать: это же дракон. Поэтому просто стояла, пытаясь успокоиться, пока тень Ладона накрывала меня и Рыса.