Невеста Темного Дракона

— Морриган, ты пьяна, успокойся и иди домой.

Он махнул какому-то мужчине и тот резво побросал свой ужин.

— Проводи ее, — с нескрываемым отвращением в голосе скомандовал Тхэш.

Когда дверь за ними закрылась, он спросил:

— Хочешь уйти?

И, не дождавшись ответа, повторил. Даже, кажется, несколько раз.

— Элла, что с тобой? Не слушай эту идиотку, она помешалась от злобы и...

— Все нормально, — я допила глинтвейн. — И правда, пойдем домой, на нас сейчас все пялиться будут.

Впрочем, истинная причина заключалась не в моем страхе перед людским любопытством.

Морриган притворялась пьяной. Вопрос — почему?

Когда мы шли обратно, меня вдруг посетили два странных желания.

— Ты расскажешь мне о Ладоне? — спросила я нага.

Тот мельком глянул на меня, но удивления на выказал.

— Что именно ты хочешь узнать?

Я пожала плечами. Дождь кончился, но дорогу уже развезло и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не поскользнуться и не упасть.

— Все, что ты сможешь рассказать. Его историю, цели. Все, что он разрешает рассказывать.

— Попробую, — медленно откликнулся Тхэш. — Знаешь, его никто об этом не спрашивал. Я даже не знаю, что можно тебе рассказывать, а что нет.

— Реши сам, ты большой мальчик. А еще я хочу краски. Сможешь достать?

— Вряд ли профессиональные. Но те, какими рисуют дети — вполне.

Этого мне было достаточно. Впервые за последние недели меня посетило желание что-то нарисовать и это мгновение стоило ценить. Я еще не знала, что нарисую, но зато твердо знала, что с этим рисунком сделаю.

Словно по заказу судьба подбросила мне кучу свободного времени для рисования. Я заболела. То ли сказался контраст горячего глинтвейна и промозглой погоды, то ли вымокшие ноги, то ли купание и последовавший за ним полет верхом на драконе. Температура подскочила утром, сразу после вечера в таверне, и не спадала три дня. Следом за температурой пропал голос, заложило нос и, вдобавок ко всему, заболела простуженная шея.

Часами я лежала в постели, слабо соображая, что вообще происходит и какое сейчас время суток, а растерянный Тхэш приносил все, что я попрошу. Для него было в диковинку ухаживать за простывшей девицей. Дома, несмотря на то, что я была уже взрослой, этим занималась мама. В эти три дня температуры мне ее особенно не хватало и к собственному стыду, тайком от нага, я плакала, будучи не в силах сдерживать тоску по дому. Вряд ли бы я осмелилась на это, присутствуй Ладон в замке.

Ларан и Рыс, как могли, скрашивали дни. То бесились на ковре перед кроватью, развлекая меня, то просто ласкались, а Рыс то и дело таскал на кухню графин, чтобы туда наливали морс. В последний вечер Тхэш взмолился:

— Элла, давай, я приведу лекаря. Ты третий день болеешь.

— Не надо, — я поморщилась. — Мне уже легче. Не люблю лекарей.

Я действительно чувствовала себя лучше и даже набросала эскиз.

— Ты обещал рассказать о Ладоне, — напомнила я. — Давай, развлеки меня сказкой.

Тхэш устроился на полу, излюбленно свернув хвост кольцом, а Рыс забрался в середину и быстро уснул. Пришлось нагу не шевелиться. И отнюдь не из-за желания обеспечить котику спокойный сон: весил Рыс килограмм двадцать точно.

— Дай подумать... Лет ему очень много. Родился он давно, вряд ли это время описывается в учебниках, да и я мало о нем знаю. Он был некромантом, по роду магии, но почти не практиковался. Тогда не было университетов, не было и работы для некромантов, мало кто вообще понимал, что это за сила такая. Полагаю, тогда мир только-только начинал развиваться.

Ладон жил с родителями, в Лесном. Они держали таверну, а он им помогал. Не поверишь, наверное, но он был довольно добродушным парнем, спокойным и даже, пожалуй, романтичным.

Я не удержалась и улыбнулась. Ладона сложно было представить романтичным. Скорее опасным. Даже ночью, когда он пришел в мою комнату, он выглядел скорее возбужденным, нежели романтичным.

— Ему, кажется, было лет двадцать, когда он познакомился с этой девушкой. Ее звали Меридия. Да, та самая, Высшая, якобы правившая в мире. Они встретились у озера и почти сразу полюбили друг друга. Меридия не сказала ничего Ладону о своем месте в этом мире. Она сказала, будто ищет жилье, и он отвел ее к родителям. Вскоре, не прошло и года, они поженились.

Потом родители Ладона умерли и между ним и Меридией начались ссоры. Она становилась раздражительной, часто устраивала скандалы. А уж когда забеременела, то вообще стала неуправляемой. Ладон позволял ей все, но в один прекрасный день им пришлось поговорить. Приехал брат Меридии, оказавшийся Хранителем Океаниума, еще одним Высшим. И все Ладону рассказал. Он, естественно, был обижен на жену, но все таки уговорил ее брата оставить их. После этого, когда над ней перестала висеть угроза разоблачения, все вернулось на круги своя.

Вот только Ладон ее уже не любил. Истинное лицо Меридии ему не понравилось.

— Как он стал драконом? Он ведь не мог превращаться?

— Не мог, — подтвердил Тхэш. — Высшая бессмертна, Элла. Она должна была жить вечно, а Ладон, увы, был человеком. Не знаю, почему так случилось, но в один прекрасный момент она превратила его в дракона, сказав, что раз она не может изменить свою сущность, то изменит сущность любимого мужчины. Хочешь кое-что прочитать? Смотри.

Он щелкнул пальцами, и на кровать упала тоненькая книжечка с простой, никак не подписанной обложкой.

— Здесь есть все сохранившиеся описания того, что происходило. Собственно, появление драконов в этом мире.

Я осторожно открыла книжку и вчиталась в неровные мелкие буквы.

"И Ладон не мог больше смотреть на нее. Не мог больше видеть это прекрасное лицо. Не хотел ее ребенка. Боль разрывала его на части, накатывала волнами и отступала. Новое, непривычно огромное тело не слушалось. Он не знал, кто он. Не видел никогда таких существ и безумно боялся всего, что произошло. И ярость, клокотавшая внутри, грозила вот-вот вырваться наружу и испепелить все, до чего он мог дотянуться!

— Ладон! — крикнула Меридия, задыхаясь от слез. — Ладон, послушай!

— Ненавижу тебя! — прорычал дракон.

Женщину сбила с ног волна чистой энергии, исходящей от дракона. Она так и осталась лежать на голой земле, смотря на свое творение. В этом мире драконов не было. Юная по меркам Высших богиня сотворила тело для Ладона, припомнив образ из мира отца. И так и не поняла, что навсегда заточила душу любимого в клетку.

Не поняла и тогда, когда Ладон, взмыв в небо, направился к горам. Не поняла, когда он выжег горы, превратив их в безжизненные глыбы. Поняла лишь много позже, спустя десятилетия. И создала новых драконов.

Но было поздно. Ладон лишился рассудка".

— О, Высший, — пробормотала я.

Наг кивнул.

— Ладону было тяжело. Представляешь, оказаться драконом, не уметь с этой силой управляться. Одним во всем мире. Много позже он научился принимать человеческий облик. Когда Меридия поняла, что наделала, она не смогла отменить заклинание. Такие проклятия не снимаются просто так, а Высшей она была неопытной. Тогда Меридия создала других драконов. Уж не знаю, в попытке ли облегчить судьбу мужа, или еще из-за чего. Но вновь завоевать его доверие или хотя бы получить прощение она уже не смогла.

— А что с ребенком? Ты упомянул, она была беременна.

— Мы не знаем. Ладон считает, что Меридия избавилась от ребенка. Он ненавидит ее всей душой. Я не должен тебе этого говорить, но ему очень хотелось, чтобы Морриган забеременела. Он не любит ее, но ребенка хочет сильно. Это своего рода желание оставить что-то после себя.

Мы молчали. Я — шокированная услышанным, а наг, похоже, решал, что еще мне сказать.

— Мы полагаем, что апокалипсис, случившийся несколько сотен лет назад, явился результатом боли Меридии. Да, она явно была не совсем нормальной, но она по-своему любила Ладона и трагедия их семьи окончательно убила в ней все хорошее. Не сумев выносить тяжести произошедшего, она решила уничтожить мир и начать все заново. Извращенным, мерзким способом, сжигая мир изнутри, Меридия постепенно оставляла лишь голую планету. Ладон к тому времени вполне сносно управлялся с магией и даже нарастил мощь, исследуя скрытые способности драконов. Он пытался остановить Меридию, но, естественно, с богиней тягаться не мог.

— И как он спасся?

По рассказам родителей и из легенд я знала, что Ладон несколько сотен лет в образе дракона провел на дне Расщелины — пропасти, образовавшейся в результате разрушения мира. Пропасти, так часто являвшейся мне во снах.

— Он пытался спасти свой народ. До людей ему, конечно, не было дела, а вот драконов он любил и пытался им помочь. Расщелина — его рук дело, последнее заклятье, сработавшее так, как нужно и давшее шанс на спасение. Но они не успели. Драконы не успели спастись и Ладон, ведший народ к убежищу, едва выжил. Ему потребовались долгие годы, чтобы возродиться.

Я рассеянно гладила по спинке Ларана, который блаженно вздыхал, жмурился и тыкался мне в ладонь мордочкой. На языке вертелся вопрос, который отец раз за разом задавал. Маме, мне, друзьям и коллегам.

— Кто вернул Ладона? — спросила и я. — Кто его возродил?

— Мы не знаем, — наг покачал головой. — Мы ничего не знаем. Не знаем, кем было это все организовано и с какой целью. Но я знаю точно: Ладона пытаются натравить на магов, людей. На города. Кто-то хочет с его помощью уничтожить вас.

— Нельзя сказать, что у него это не получается.

— Ладон разберется. За эти десять лет с его возвращения сделано многое. Поверь, ненависть к вам, вспыхнувшая после возрождения, улеглась. Думаю, он будет искать мирный путь разрешения конфликта.

— Ага, так и представляю Ладона, предлагающего политический брак или торговый союз, — я устало улыбнулась. — Хотя ты радуешь меня такими словами. Мне бы очень хотелось, чтобы эта затянувшаяся война прекратилась.

Да я и войной это не могла назвать. Ладон захватил Плато, но сил на другие города ему не хватило. Объединенная армия городов отражала все его вялые попытки напасть. Мне почему-то казалось, что дело было нечистым.

— Поздно уже, — Тхэш зевнул и согнал с хвоста Рыса. — Спи, Эльчонок. Скоро вернется Ладон, поговорите, авось, вылечит тебя. Отдыхай.

— Спокойной ночи.

Рыс забрался ко мне, прижавшись теплым боком и промурчав что-то свое, полусонное. Ларан заснул пару минут назад, пригревшись под моей ладонью. Температура отступила, кашель, правда, спускался все ниже и ниже, но в целом здоровье мое вроде восстанавливалось, и был шанс, во-первых, закончить рисунок, а во-вторых, встретить Ладона не с красным носом и опухшим от простуды лицом.

Темный Дракон вернулся раньше, чем обещал.

Я выздоровела. Не совсем, но достаточно для того, чтобы закончить рисунок и гулять по комнате. Слабость, конечно, еще была, но в целом, по сравнению с первым днем, я чувствовала себя отлично. Впервые с начала болезни я запихнула в себя суп и даже съела немного фруктов. Потом все-таки устала и улеглась с книгой на кровать, где и заснула. Уже в полусне я почувствовала, как Рыс ложится рядом.

— Элла, — откуда-то издалека раздался голос Тхэша, — можно я возьму Ларана и немного погоняю его по холлу? Ему нужно летать, а у меня как раз немного свободного времени.

Я слабо кивнула. Нагу и Ларан, и Рыс доверяли безоговорочно. Да и я зла не чувствовала. К тому же в этот момент так хотелось спать, что я готова была согласиться на что угодно.

Просыпаться начала от того, что в комнате вдруг стало жарко. Резко так, весьма неприятно. А еще от того, что Рыс кусал меня за руку и носился по кровати, как бешеный. Когда сознание вернулось, я подскочила, учуяв запах дыма.

Комната была в огне. Не вся, но та часть, где располагался выход. И та, где было окно. Я не потушила свечи? Невозможно, был светлый день и я даже не думала их зажигать!

— Тхэш! — заорала я. — Тхэш!

И закашлялась, потому что дыма с каждой секундой было все больше.

Заклинание, естественно, не сработало, лишь несколько капелек сорвались с кончиков моих пальцев. После болезни не то что магия, силы возвращались еле-еле.

— В ванную! — рявкнула я Рысу.

Там, вроде, оставалась вода. Хотя умом я понимала, что такой огонь не потушить той водой, что у меня была.

Но все оказалось еще хуже: ванная оказалась запертой. Как, почему, кем — непонятно. Ясно было лишь одно: кто-то явно пытался меня убить. Кто? Не надо долго гадать, чтобы понять, чьи блондинистые патлы торчат из этого дела. Морриган знала замок, знала и то, как сюда проникнуть. О том, что Ладон улетел, знала вся деревня. А вот о том, что я болею... и о времени, в которое улягусь спать... это я выясню, если выживу.

— Тхэш! — снова крикнула я. — Тхэш!

Огонь был странным. Он горел медленно, подбираясь ко мне и словно играя. На занятиях отец говорил, что комната, по размеру подобная моей, сгорает за четыре минуты. Мои четыре минуты давно прошли, что еще раз доказывало магическую природу пожара.

А вот дыма было много. И я кашляла, на глазах выступили слезы. Отчасти от жалости к Рысу, который был виноват лишь в том, что стал моим другом, отчасти от жалости к маме, которой все-таки предъявят доказательства моей смерти. Если честно, и Ладона было жалко. Я хотела было обнять котика, но не успела: голова закружилась, подкатила тошнота и после пары секунд я сдалась.

Все-таки Морриган меня победила.

Отблески пламени не оставляли меня и здесь, во сне, который уже стал привычным. Огонь обжигал, как ему и положено, но следов на коже не оставлял. Дыма, едкого, вызывающего кашель, к счастью, не было. Пока огонь лишь изредка касался кожи, но я откуда-то знала: через пару минут боль станет нестерпимой и продлится это вечно. Увы, потеря сознания не избавляла от огненного кошмара, разыгравшегося в комнате. Наверное, именно в этот момент я погибала там, в реальности. И Рыс со мной. Бедный мой котик.

От отчаяния и злости я едва не расплакалась.

А когда подняла глаза, задохнулась, увидев неясную фигуру вдалеке.

— Эй! — крикнула я.

Сердце замерло, когда фигура пошевелилась. Мне показалось, будто тот, кто стоял там, начал оборачиваться. Но лица я не увидела: вокруг снова все померкло и прошла добрая минута, прежде чем я поняла, что проснулась.

Первая попытка открыть глаза оказалась неудачной. Но, наверное, я как-то выдала то, что проснулась, потому что некто рядом мгновенно среагировал. Я даже, если честно, не успела понять, где я и что вообще происходит.

Поцелуй спросонья — идея хорошая. Для того, кто целует, конечно. Сопротивляться я не могла, просто почувствовала прикосновение чужих горячих губ и следом — языка. Нахлынувшие эмоции совершенно сбили с толку и без того растерянную меня. Знакомый запах, уже знакомые руки, первый испуг прошел, и я вернула поцелуй, потому что реальность этих прикосновений после произошедшего была безумно сладкой. Не открывая глаз, не позволяя себе ни о чем думать, я просто делала то, что подсказывала мне интуиция и, кажется, не ошибалась.