Фан на Гп про Полин Брокко

И только глупец

не увидит в холоде — нежность,

а в грубости — желание помочь.

Глава 1. Похищение

Это началось самым обычным утром самого обычного дня. Я с родителями проводила последние деньки летних каникул у британских родственников. Вокруг царила привычная скукота.

Я была единственным ребенком в русской семье с достатком выше среднего. Мне было позволено абсолютно все, но предпочитала тошнотворный домашний покой любым светским раутам. При этом ощущала себя слишком правильной двенадцатилетней старухой.

Неожиданно затрещал дверной звонок. Какая-то женщина из многочисленной домашней прислуги бросилась открывать, быстрым шагом преодолевая гостиную, где мы листали свежую прессу.

В холле послышались незнакомые мужские голоса. Прислуга в некоторой растерянности подошла к большому деревянному столу, вокруг которого располагались наши кресла, и промямлила:

— Извините, пришли какие-то мужчины и желают с вами встретиться.

— С кем именно, — с некоторым раздражением отец оторвался от газеты.

— Со всеми, — еще более растерянно прошептала женщина.

— Пусть войдут, — приказал папа.

Прислуга снова скрылась в холле, и через минуту вернулась в компании троих незнакомцев, которые были одеты чрезмерно дорого и безвкусно. Но, как мне показалось, папа кого-то из них знал, так как быстро отложил газету и начал испуганно разглядывать вошедших.

Я впервые видела его в таком состоянии. Он никогда и никого не боялся, а тут посерел, лицо прорезали глубокие морщины. Отец стал будто бы ниже и как-то меньше... Метаморфозы произошли в считанные мгновения, и выглядело это ужасно. Затем он медленно поднялся и совершенно чужим голосом произнес:

— Я выполнил обещание.

Я с мамой удивленно разглядывали отца и вошедшее трио, понятия не имея, о каком таком обещании могла идти речь.

— Мы пришли за Полин по приказу министерства.

Зачем я могла понадобиться министерству?!!

— Вашего министерства не существует! — закричал отец.

— Министр Фадж пришел к выводу, что Ваша дочь представляет угрозу обществу...

Да я мухи не обижу! Какая угроза для общества? Это же смешно!

— ... и обязана продолжить обучение в специализированной школе...

— Специализированной?!! — не сдержался отец, — Вы предлагаете мне добровольно отдать свою единственную дочь в школу для чокнутых?

— Вы нас неправильно поняли...

— Неправильно?!!

— Речь о Вашей доброй воле сейчас не идет. Ваша дочь обладает неординарными способностями, которые рано или поздно проявятся. И это не те способности, которыми так просто научиться управлять.

— Я нормальная!!!

— Я вижу, Ваш отец никогда не рассказывал, что двадцать поколений назад его предок Людольф был проклят и теперь...

— Что за бред? — спросила мама у отца, не понимая, смеяться ей или плакать.

— Полина останется с нами! — заорал папа.

— В этом случае нам придется исполнить приказ министра.

С этими словами мужчина выдернул из кармана не по сезону наброшенного на плечи пальто отполированную деревянную палочку, направил ее на отца, сорвал с папиной шеи фамильный кулон, который в ту же секунду перекочевал в ладонь нападавшего.

Еще мгновение и кончик палочки указал на меня. Из нее вырвалось фиолетовое пламя, которое будто бы засосало в воронку и выплюнуло на мокрый газон. Через мгновение рядом со мной оказался все тот же мужчина, а еще через секунду из неоткуда появились оставшиеся двое.

Он снова направил на меня палочку и очень отчетливо произнес:

— Империо!

После чего все было, как в тумане. Я помнила, что мы очень долго куда-то шли, и больше ничего.

Мне было холодно. Я лежала на чем-то непривычно твердом. До моего мозга, будто через толщу воды, долетели голоса.

— Северус, Вам придется взяться за воспитание этой милой девочки...

Я попробовала перевернуться на спину. Тело едва слушалось. Мышцы сводило судорогой.

Разговор прервался на полуслове.

С третьей попытки удалось сесть и разодрать веки. Сразу наткнулась на буравивший меня холодный взгляд. Создавалось впечатление, будто я была занозой, которую по нелепой причине не давали вынуть.

Обладатель буравившего взгляда вызвал бы у любого нормального человека вполне естественное отвращение. Мужчина довольно высокий, спортивного телосложения, с высокомерно приподнятым подбородком. Его болезненно бледное лицо было искажено отвратительной усмешкой, глаза заслоняли длинные черные засаленные патлы. Небрежно наброшенный на плечи черный балахон обнаруживал некоторое сходство с огромной летучей мышью. Весь он был какой-то отвратительно неопрятный. Хотя, если его отмыть и убрать жуткую гримасу, мог показаться даже красивым. Эта тщательно спрятанная красота напомнила мне кадры из фильма про вампиров, и мне пришла в голову, показавшаяся смешной, идея:

— Может быть, я — вампир-латент?

Хотя я не озвучила это вслух, но летучий мышь ответил:

— Нет. Вы самая обыкновенная ведьма.

Маленький полный мужчина, чей голос меня разбудил, растеряно, но крайне добродушно, улыбнулся и начал было:

— Ну не обыкновенная, Северус, даже...

— Такая необыкновенная, Корнелиус, что необходимо было воспользоваться заклятием "империо", чтобы доставить ее сюда? — Северус ядовито усмехнулся, посмотрев в упор на коротышку.

Корнелиус не обрадовался такому вопросу. Я была уверена, этот Северус ничего не должен был знать про "империо", так что излишняя осведомленность "мыша" застала коротышку врасплох.

— Это особый случай, — нервно улыбнулся карлик, гордо выпячивая грудь перед своим оппонентом.

Я не понимала смысл их разговора, так что решила спросить:

— Я — ведьма?

— Волшебница — быстро поправил меня коротышка.

— И Вы думаете, что я в это поверю?

— Северус, наденьте ей кулон, — с надрывом проговорил Корнелиус, отведя взгляд в сторону. Он старательно изображал глубочайшее разочарование и обиду, одновременно с этим оставался будто бы непричастным к происходящему. В эту минуту мне показалось, что лучше тесно общаться с "мышом", чем иметь хоть какие-то дела с этим слащавым карликом.

Мужчина в черном балахоне расплылся в еще более мерзкой усмешке, правда, адресованной не мне, взял со стола кулон моего отца и подошел к деревянной койке, на которой я сидела. Вынул палочку из темно-серого дерева, изобразил в воздухе замысловатый знак. Из кончика палочки выползла серебристая цепочка, которую он вдел в кулон и застегнул на моей шее.

Я и не думала сопротивляться. Бояться фамильной реликвии своей семьи было бы странно. Но как только безделушка коснулась кожи, у меня перехватило дыхание. Показалось, будто на меня надели раскаленный ошейник. Попробовала сорвать цепь с шеи, но она была слишком короткой и не имела застежки. Неприятные ощущения ушли так же быстро и неожиданно, как и появились.

Коротышка широко улыбнулся, заметив, что я пришла в себя. Северус смотрел мимо меня безразличным взглядом.

— Наверное, я вас оставлю.

— Спасибо, Корнелиус.

Карлик вышел, аккуратно притворив за собой дверь небольшой комнаты, где кроме моей койки была длинная лавка, стол и еще одна дверь.

Я решила прервать подзатянувшуюся паузу:

— Значит, я — действительно ведьма, а ты будешь следить, чтоб я не сбежала?

— Я вижу, что Вы невоспитанная и крайне избалованная хамка. Попрошу обращаться ко мне только "профессор Снейп" или "сэр". Я назначен Вашим опекуном на все время обучения в школе чародейства и волшебства Хогвартс, в которую Вы были приняты по распоряжению министра магии, которого могли видеть здесь лично всего пару минут назад. Не думаю, мисс Полин, что наше знакомство можно назвать приятным.

Голос Снейпа был очень спокоен и странным образом лишен всяких эмоций. Его слова не предвещали ничего хорошего. Как нормальный русский ребенок, я не стремилась к порядку, меня никто и никогда не заставлял называть даже самых высокопоставленных правительственных персон на Вы, да даже прием пищи по расписанию вызвал бы во мне протест и желание избавиться от такой жизни раз и навсегда.

— А почему Вы думаете, что я собираюсь учиться в каком-то там Хогвартсе, сэр?

— Потому что иначе Вас убьют.

— Мой отец всегда...

— Здесь Ваш отец — я. И раз на меня по нелепой случайности легли такие обязанности, то попробую объяснить Вам насколько серьезно все, во что Вас втянули. За использование заклятия "империо" предусмотрено наказание в виде пожизненного заключения, но на Вас его накладывают по прямому приказу министра магии. Что Вы при этом чувствовали?

— Я? Я не помню... Мы куда-то шли.

— Вы пытались сопротивляться заклятию?

— А можно было?

— Это заклинание подчинения. Обычно, когда человек не хочет подчиняться чужой воле, он может выйти из-под его влияния. Вы ощущали, что Вам лучше идти, чем оставаться на месте?

— Нет. У меня сильно заболела голова... И меня вели. Какой-то человек постоянно подталкивал за плечо. И было глупо бежать... Хотя... Мне так казалось, что глупо бежать. Сейчас я так не думаю.

Снейп молчал, внимательно меня изучая. От его взгляда стало мерзко и холодно на душе. Сейчас ситуация показалась безвыходной, безнадежной. Если можно было вот так просто накладывать запрещенное заклятье, то также просто можно было и избавиться от меня. Только я пока еще не понимала, что во мне такого особенного, зачем министру меня учить, какая от этого выгода.

В мой мозг с колоссальным опозданием начала проникать мысль, что меня украли, что меня лишили семьи, дома, друзей, родителей, привычной жизни, приставив ко мне монстра, который мог с легкостью отвечать на мои мысли! Это казалось так ужасно, что обдумывать все в компании человека, который видел меня насквозь, как-то не хотелось. А еще меньше хотелось показаться ему слабачкой, которую пусть даже самые невероятные обстоятельства могут заставить распустить сопли.

Оставалось загадкой, почему ко мне так относились, откуда папа знал тех людей и зачем, заведомо зная характер этого типа, назначать его чьим-либо опекуном? Я изо всех сил пыталась не думать о прошлом, не страдать о том, что еще не произошло, а жить настоящим, настроившись на происходящее здесь и сейчас.

Глава 2 Косой переулок

— Идем.

Со Снейпом спорить желания не возникало, тем более в моем положении.

Я с некоторым усилием поднялась с кровати, ощущая непривычную липкую слабость. Все тело ломало после сна на деревяшке, пусть даже прикрытой тощим матрацем.

Оказалось, что мы находились в номере на втором этаже сомнительного паба. Внизу толпились люди одетые весьма причудливым образом в разноцветные балахоны, старомодные мантии и причудливые головные уборы. Многие из них исподтишка разглядывали меня, кто-то пялился открыто. Они смотрели напряженно, неодобрительно, будто я нарушала их законы самим фактом своего существования. Это было не то место, откуда стоило начинать побег.

Мы пересекли паб и оказались у кирпичной стены. Профессор постучал по одному из кирпичей, и перед нами логически необъяснимым образом образовалась арка, открывшая проход на широкую улицу. Судя по всему, по обеим ее сторонам располагались магазины. Люди здесь выглядели еще причудливее тех, что находились в пабе.

Снейп стиснул в своих пальцах мою правую кисть и потянул к одной из лавок. Дождавшись своей очереди, он подал список продавцу и получил взамен несколько пакетов, за которые расплатился незнакомыми мне золотыми монетами. Северус ткнул своей палочкой в пакеты, которые тут же уменьшились и без труда уместились в кармане его мантии.

Мне показалось это забавным. Только огорчала железная хватка. Лучше было находиться под "империо", чем раздумывать над неизбежными синяками от пальцев профессора.

Потом было еще несколько лавок и книжный. Мы медленно продвигались к концу улицы, где красовалось огромное здание из белого мрамора. На воротах большими буквами было написано "Гринготтс", надпись чуть ниже все еще не удавалось разглядеть.

— Сэр, что такое Гринготтс?

— Банк.

— Мы туда пойдем... сэр?

— Не сегодня.

— А я смогу хранить там свои деньги?

— На Ваше имя уже давно открыт счет. А на Вашей шее висит ключ от хранилища.

— Тогда почему мы туда не пойдем?

— Потому что министерству не следует знать, что у Вас есть счет в Гринготтс.

Я не стала спрашивать, откуда тогда Снейпу известно про ключ, и попробовала представить, какие сокровища могли меня там ждать.

Профессор снова остановился. На этот раз напротив двери с отвратительной вывеской, изображавшей людей в абсолютно безвкусных нарядах и гласившей "Мантии на любой вкус". Я попробовала оказать сопротивление, но Снейп не оставил шансов на спасение.

К нам сразу подбежала женщина со словами:

— Хогвартс — это прекрасный выбор для такой леди.

Не замечая смешок профессора и мою растерянность, она затащила меня в раздевалку и заставила залезть на трехлапый деревянный табурет. Показывать профессору, что я боюсь стоять на каком-то там стуле, особого желания не возникало, так что стоически терпела экзекуцию.

Я обрадовалась, что профессор не любил броских цветов, а предпочел черные, синие и темно-зеленые вещи, которые оказывались на мне по мановению палочки продавщицы, с такой же легкостью меняя размер, длину и приобретая очертания, подчеркивающие достоинства моей фигуры. Решила, что если уж заставят учиться магии, то раздел, позволяющий делать такие вот вещи, изучить нужно обязательно.

Гардероб оказался довольно сносным, если не считать пару-тройку черных мантий.

Откровенно говоря, здесь профессор меня приятно удивил. Оказалось, что этот неряшливый тип может одеть кого-то вполне прилично, если не сказать со вкусом.

Возвращались мы, заходя чуть ли не в каждую лавку на противоположной стороне улицы. Мне удалось прочитать, что мы находились в Косом переулке.

Снейп, вероятно, решил, что сбегать я пока не собиралась, так что освободил руку. Мы прошли мимо очень уютного кафе, и впервые за день я поняла, что с вечера ничего не ела. Предательски заныл желудок, мигом испортив настроение.

Так мы добрались до магазина, где торговали волшебными палочками. Мы вошли в уютный полумрак, где я не сразу заметила сухонького старикашку, который спрятался за прилавком.

— Добро пожаловать, Северус.

Снейп в ответ тихо проворчал что-то себе под нос.

— Добро пожаловать, мисс Брокко.

— Полина Казенски, — поправила я обознавшегося старичка.

— Казенски?

— Полин Брокко, — процедил Снейп сквозь зубы,— не обращайте внимания.

Я немного удивилась, но после всех событий уходящего дня смена фамилии казалась сущим пустяком. Это необходимо было просто принять к сведению. Да и зачем кривить душой? Брокко звучало хоть и непривычно, но не хуже Казенски.

Мне предлагалось поочередно брать различные палочки и ими размахивать. При этом каждый раз казалось, что палочка сопротивляется моим жалким попыткам.

После того как мы перепробовали с сотню самых разнообразных палочек, старичок куда-то ушел и довольно долго не возвращался, а потом неожиданно возник за моей спиной и сказал:

— В Британии такие по пальцам пересчитать можно. Вам обязательно подойдет одна из них. Кость дракона. Эти палочки невозможно уничтожить, но они весьма трудны в использовании особенно для неопытного мага. Очень своенравны.

В их своенравии мне удалось убедиться уже через несколько секунд. Взмах первой из них своротил большую часть полок, обрушив на мою голову целый град неиспробованных палочек.

Я осторожно осмотрела оставшиеся три и взяла витую, испещренную черными иероглифами. Кость, из которой она была сделана, имела зеленоватый оттенок. Взмах ею привел хозяина лавки Олливандера в восторг. Я быстро отложила палочку, чем немного его удивила.

— Что-то не так?

— Она теплая.

— А разве Вам не приятно это тепло?

Я не хотела признаваться даже себе, что мне было страшно. За меня весьма дипломатично ответил Снейп:

— Мисс Брокко это немного смутило.

— О-о-о, мисс, да я вижу, Вы никогда не пользовались магией? Ваша сила действительно огромна...

Профессор прервал старичка, спросив цену палочки. Олливандер растерялся.

— Северус, это древняя руническая палочка, которая намного древнее меня и, может быть, всего привычного нам магического мира. Это палочка времен великих ледвитов. Я не смею ее продавать. Она бесценна. И по праву принадлежит тому, кого выберет.

Старик ловко впихнул витую палочку мне в ладонь. Держать ее в рабочей руке, подобно вилке или ножу, было странно. От кости шла незнакомая энергия, которая приятно покалывала мне пальцы.

Снейп вырвал ее из моей руки, убрал в свой карман (не уменьшая) и буквально выдернул меня из лавки за плечо так, что онемела вся рука, а потом поволок через арку в паб и прямиком в номер.

Желудок выл от голода и, скорее всего, не только мой, потому что профессор вызвал местного служку и заказал ужин в номер. Ужин по праву можно было назвать спартанским. Две картофелины и не слишком аппетитный кусок рыбы.

Снейп, в отличие от меня, остался вполне доволен. После еды вернул посуду, выудил толстенный журнал и начал читать. Я удрученно рассматривала непроницаемое лицо профессора, разминая посиневшее от его хватки запястье, а потом отправилась в душ, представлявший собой ржавый, но довольно глубокий поддон и шланг. Либо здесь им редко пользовались, либо волшебство было на редкость бесполезной и бессмысленной вещью.

К ночи в голову снова полезли мысли о семье. Хотелось зарыдать горючими слезами, но один быстрый взгляд Снейпа убедил держать себя в руках и не устраивать сцен.

Глава 3 Дорога в Хогвартс

Проснулась я не в самом прекрасном расположении духа. На дворе было первое сентября, а, значит, уже вечером я должна была прибыть в какой-то там Хогвартс, письмо откуда Северус еще прошлым вечером дал мне прочесть. Зачем, я не знала и знать не хотела, но в существование дурдома с таким названием поверила. Хотя, после вчерашней прогулки побывать там было бы любопытно. Я даже пожалела, что отец запретил мне там учиться. Если б он не был так принципиален, то все могло сложиться иначе.

Профессор попросил быстро умыться и одеться. Я выполнила просьбу без промедления. Затем мы спустились в паб, где позавтракали. Завтрак, как и ужин, не вызвал особого восторга, но утолил голод. Позавтракав, мы направились через еще одну дверь в пабе на шумные улицы Лондона, полные спешащих по своим делам людей.

Если бы не кончик палочки Снейпа, царапавший всю дорогу до железнодорожного вокзала мне спину, я бы начала орать и попробовала сбежать. К нужной нам платформе мы попали через бетонную перегородку. На перроне он вынул из кармана чемодан с тщательно упакованными в него моими вещами и увеличил до нормальных размеров, а потом спокойно оставил меня одну напротив поезда, в который торопились сесть многочисленные ученики.

Я могла убежать! Вернуться к бетонной перегородке и выйти снова в Лондон. Но стояла напротив поезда в нерешительности. Меня что-то держало на этой платформе, манило в поезд, в Хогвартс. Я хотела остаться не потому, что меня несомненно через пару минут после побега поймают, а потому что за последние сутки произошло слишком многое и так у меня еще никогда не было.

Я стояла на платформе и изо всех сил пыталась представить себя дома с родителями в тишине и покое, в той жизни, где не было на самом деле ничего настоящего, но что-то никак не складывалось.

Я не хотела учиться магии, хотя была не против понаблюдать за процессом обучения волшебству, но не могла вернуться. Мне не к чему было возвращаться.

Я думала, почему все еще стою, а не бегу со всех ног. В тот момент я не верила самой себе. Даже убедила себя в том, что боюсь Снейпа и только поэтому не бегу. Он же не мог оставить меня там одну просто так?

— Вот сволочь! — в сердцах выдохнула я и полезла в поезд сквозь белые клубы пара. Там практически сразу нашла абсолютно пустое купе.

Я вынула из кармана брюк свою палочку, чтоб получше рассмотреть изображенные на ней символы, но меня прервал шум открывающейся двери и писклявый голос:

— Здесь свободно?

Не желая делить купе с кем-либо я ответила, состряпав гримасу похлеще Снейповой:

— Не для такого сопливого, как ты.

Видимо, мои слова были услышаны не только мальчишкой, так как к нам в купе просунулась голова девушки лет 16-ти, которая тут же начала брюзжать почище моей престарелой тетушки. Когда ей надоело читать нотации занавескам, она захлопнула дверь, впихнув сопливчика внутрь.

Через минуту дверь купе снова отъехала в сторону. Прозвучал уже знакомый вопрос, на который пацаненок пропищал "Да".

Так к нам присоединились мальчик и девочка, скорее всего, поступившие в Хогвартс год или два назад. На их груди красовались алые эмблемы с золотым львом.

Они обратились к мальчику чтоб узнать его имя.

— Байрон Грин.

И представились сами:

— Аманда Льюис, а это Круз Сандэрс.

Все трое вопросительно посмотрели на меня.

— Полина Брокко.

Вошедшие мгновенно упали на седушки, а Байрон от чего-то сначала побледнел, а потом покрылся красными пятнами.

— Та самая Полина Брокко? — переспросил Круз.

Впервые в жизни мне представлялась возможность узнать о себе новое от совершенно незнакомых детей. Было даже забавно.

— А какая же еще? — окинула я заинтересованных лиц высокомерным взглядом.

— И, правда. У тебя такая же прическа, как у Снейпа!

— Хочешь сказать, что я несколько лет не здоровалась с расческой?

— Нет... Я...

Мне было приятно наблюдать за тем, как мальчишка, посмевший меня сравнить с мышом, подбирал нужные слова. Но за него их нашла Аманда.

— Круз хотел сказать, что у тебя черные прямые волосы до плеч с длинной челкой.

— Придется отрастить.

— А он правда твой отчим? — не очень уверенно продолжил допрос Круз.

— Да. Только вот почему именно он?

— Я думаю, что здесь как раз все предельно ясно, — ответила Аманда, — Он лучший лигеллимент...

— Это еще что такое?

— Читает чужие мысли, — мечтательно произнес Байрон.

-... а еще он — черный маг!

— Его оправдали! — возмутился Круз.

— А кого не оправдали? Ты-то сам веришь, что он чистенький?

Стоило покопаться в прошлом своего свежеиспеченного папаши.

— Только вот при чем здесь я?

— Как же! Ты Брокко и природный ледвит!

— Не поняла. Что такое "ледвит"?

— Тебе не нужна палочка.

Тут я вспомнила, что слышала это слово раньше от Олливандера.

— Неужели? Тогда зачем мне палочка? — я показала им витую кость дракона, которую все еще держала в руке.

— Ничего себе!

— Руническая!

— Вот повезло!

Я наслаждалась их недоумением и завистью, а потом спросила:

— И что такого, что она руническая?

— У нее нет сердцевины, — заворожено разглядывая мою палочку произнес Байрон, а потом быстро добавил, увидев направленные в его сторону напряженные взгляды старших,— мне отец рассказывал! Такие палочки не предают, их нельзя отыграть в бою, они особенные...

— Они увеличивают силу хозяина и отбирают силы у врага, если тот попробует ей воспользоваться,— лаконично закончил за Байрона Круз.

— По-моему у меня и без нее с силой перебор, если ко мне Снейпа приставили!

Все трое разом замолчали и с каким-то странным выражением посмотрели на мое плечо. Я перевела взгляд в том же направлении, но не нашла там абсолютно ничего интересного.

— Что случилось?

Они молчали. Теперь испуганно. Я не стала домысливать, так как ход их мыслей для меня был так же неясен, как наличие способности колдовать у меня лично.

— Отвечайте! — приказала я.

— А ты не знаешь? — робко поинтересовался Круз.

— Конечно, нет!

— По легенде у тебя есть метка на правом плече, как у твоих подчиненных. Это правда?

— А у меня есть подчиненные? С этого момента, пожалуйста, поподробней.

Дети переглянулись. Рассказывать начал Байрон.

— Когда-то очень давно жил могущественный черный маг, который воссоздал из воздуха людей, наделенных слабыми магическими способностями, и отметил их знаком, дававшим тем возможность иногда пользоваться могуществом своего создателя. Отмечая так свои создания, он заключил договор с их семьями навечно. С того момента право управления как и право подчинения должны были передаваться от родителя к старшему ребенку. Но этот маг был проклят на 40 поколений, лишив себя и своих потомков магической силы и возможности управлять теми магами. Так что управление-подчинение и все дела остались легендой и ни кем не были подтверждены. Сейчас невозможно проследить, кто является потомком тех магов. Но ты 41-ое поколение Брокко и тебе по той же легенде должны были перейти сорокакратно увеличенные силы Людольфа Брокко. И все существующие мифы должны быть либо опровергнуты, либо подтвердиться с твоим совершеннолетием, которое во времена Людольфа отмечали с наступлением 14 лет.

— Ничего себе сказочка, — усмехнулась я, представив что все вышесказанное — правда, — Ну у меня и дедуля!

— А ты...

Я предполагала, что Круз опять спросит "... не знала?" и не стала дожидаться конца идиотского вопроса:

— А вы еще не заметили, что я ничего не знаю про весь творящийся вокруг меня дурдом. А ваш Снейп не слишком многословен.

— Вот это в точку, — подтвердила Аманда.

— А с чего это Снейп назвался профессором?

— В Хогвартс он преподает зелья. А еще профессор Снейп — декан Слизерина.

— Не хотела б я учиться в Слизерине. Кстати, это специальность?

— Слизерин? Специальность? — удивился Круз.

— Наверное, в каком-то роде. Со Слизерина выходят все темные маги. Слизерин — это дом или факультет. Есть еще 3 факультета: Гриффиндор, Райвенкло и Пуффиндуй. В Гриффиндоре учатся самые смелые, в Райвенкло — самые умные, а в Пуффиндуе — все, кого не взяли даже в Слизерин, где все — гадкие карьеристы. По факультетам распределяет шляпа. Учащиеся из одного дома вместе живут, учатся, у них своя комната отдыха...

Я подумала над словами Аманды и решила, что с моей-то панической боязнью стоять на табуретке в Гриффиндор дорога закрыта. С моей любовью к учебе попадание в Райвенкло было бы абсурдным. Пуффиндуй... там учились скорее всего нормальные дети со средними способностями... Все-таки Слизерина мне было не миновать. Я ж была потомком черного мага, да еще и карьеристкой.

— А чему там учат кроме зелий?

— Чарам, предсказанию, трансфигурации и много еще чему.

— Сложно?

— Смотря кому и смотря что. Но тебе не должно быть.

— А вы думаете, что я стану учиться всей этой ерунде?

— Но ты же едешь в школу!

— Ехать — еще не учиться.

— Но ты оттуда не сбежишь, замок защищен тысячами заклятий!

— А я и не собираюсь. Но учиться размахивать палочкой не хочу. Мне и без магии до сих пор жилось неплохо.

— Но тебя заставят! Ты должна научиться управлять своими силами!!!

— Не надо меня учить, что делать. Вы только представьте, что будет, если я стану прилежной ученицей? Меня ж не зря сам министр учиться заставляет. И я не уверена, что из благородных побуждений. Он хочет меня использовать, использовать мою силу в своих целях, чего я не могу допустить. И устраивать геноцид в вашем министерстве мне бы не хотелось.

Тут я вспомнила про "империо". На душе стало гадко.

— Так ты собираешься устроить бойкот?

— Что-то в этом роде. Во всяком случае, их надежды на мой счет не оправдаются.

— И ты не боишься Снейпа?

— Как-нибудь с ним справлюсь. Да и зелья не чары, ими вполне можно занять свое свободное время, хотя... Бойкот, так бойкот.

К нам постучалась женщина, продававшая сладости. В первую секунду я хотела скупить все имевшиеся в продаже разноцветные пакетики, но впервые у меня в кармане не оказалось денег. Это обстоятельство меня ужасно разозлило. Хотела даже записать все свои покупки на счет Снейпа, но вовремя одумалась, вспомнив его леденящий взгляд и бойкот, который собиралась устроить. Принимать подачки от соседей по купе было выше моего достоинства, так что все те разноцветные штуковины остались для меня загадкой.

Когда мои спутники перекусили, то рассказали мне о могущественном черном маге, который жил совсем недавно и по слухам еще не умер. Его имя почему-то нельзя было называть. Этот маг тоже пометил своих союзников, которых, правда, не создавал, и явно не с целью поделиться могуществом.

Когда просьбы моего желудка больше нельзя было игнорировать, из коридора донесся крик: "Мы подъезжаем!". После всех рассказов о предстоящем ужине в замке я несказанно обрадовалась.

Соседи начали доставать мантии, когда дверь купе распахнулась и на пороге возник Северус Снейп.

Моя мысль, что можно пока не облачаться в наряд гробовщика показалась неудачной.

— Я вижу, мисс Полина, Вы снова хотели привлечь к своей персоне внимание, оказавшись единственным человеком в школе без мантии.

Неужели профессор мог читать мысли на расстоянии? Я быстро отыскала среди небольшого количества вещей черный балахон и несколько минут под пристальным взглядом профессора пыталась облачиться в непривычный наряд.

Зельевар окинул моих спутников скептическим взглядом, с некоторым пренебрежением останавливаясь на алых значках гриффиндорцев, после чего покинул наше купе.

— Он ненавидит Гриффиндор, — печально вздохнула Аманда, касаясь своего золотого льва.

— Снейп высасывает все хорошее не хуже Дементоров! — возмутился Круз.

Я не стала вдаваться в подробности на счет Дементоров, но если они и вправду высасывали все хорошее, значит, какое-то сходство у Снейпа с ними определенно было.

Глава 4 Распределение

Скоро поезд остановился, и мы высадились на темный перрон. Великан окликнул первокурсников и повел детей, многие из которых были напуганы, к лодкам. Я тащилась в хвосте вместе с Байроном. Не любила экстрим в любых его проявлениях, так что перспектива посадки в лодку при плохом освещении не просто не обрадовала, а возмутила. Но тот самый великан задел меня своей ладонью так, что я непроизвольно оказалась в лодке, чуть не упав на дно.

Мы плыли без весел по черному озеру, освещенному факелами, расположенными на носах лодок. Было жутковато. Скоро открылся вид на огромный замок. Было красиво, но не до такой степени, чтоб, как Байрон, начать вслух вспоминать все, что он когда-либо слышал о замке Хогвартс и его обитателях. Из его причитаний я узнала, что там жили приведения (у каждого факультета — свое) и полтергейст Пивз.

Байрон помог мне выбраться из лодки. Эта процедура убедила меня в чрезмерном неудобстве мантий. Мы поднялись по бесконечной лестнице и остановились около огромной кованой двери. Перед нами выступила высокая сухая дама за сорок, на мгновение задержав на мне свой строгий взгляд. Может быть, от нее и стоило ждать неприятностей с моими-то грандиозными планами, но, во всяком случае, сходства с Дементорами не прослеживалось.

Дама ушла, попросив нас подождать. Из стен появились приведения. Полупрозрачный монах повис в воздухе напротив меня, задумчиво поправил рясу и проворчал:

— Вы удивительно похожи на сестру Людольфа. Мне выпала честь быть ее другом. Она обязательно найдет возможность с Вами встретиться, но если Вы сами решите навестить ее, то ее портрет находится на шестом этаже в правом крыле замка...

Кованые створки внезапно распахнулись, монах исчез, а перед нами возник огромный зал, где потолок, подобно огромному телеэкрану, отображал все, что в данный момент происходило на небе. Все прочее в зале было выдержано в средневековом стиле, который мне никогда не нравился до такой степени, чтобы оформить в нем свою комнату.

Нас собрали вокруг табурета, на котором лежала огромная драная шляпа, по которой уже давно плакала химчистка. Ко всему прочему, шляпа умела петь, уродливо разевая вместо пасти дыру.

К шляпе подошла все та же строгая дама, которую, кажется, звали Минерва Макгоногалл, и которая выглядела несколько старше своего возраста из-за ужасной прически и дурацкой мантии. Она объяснила, что как только мы услышим свою фамилию и имя, мы должны будем подойти к табурету, сесть на него и водрузить шляпу себе на голову.

При словах про ФИО я решила подшутить и, когда прозвучало "Брокко Полина", не сдвинулась с места. Тогда женщина посмотрела на меня своим очень строгим взглядом и попросила примерить шляпу, на что я ответила спокойно разглядывая ее серые глаза:

— Моя фамилия не Брокко, а Казенски. Я должна быть в списке несколько дальше.

Макгоногалл мой ответ привел в некоторое замешательство. Но через секунду она ответила:

— Ваш отец должен был предупредить, что оставил Вам фамилию знаменитого прапрадеда и не стал давать свою.

Отовсюду послышались смешки. Училка говорила так, будто я сказала не "Казенски", а "Снейп"! Нет уж, Полиной Снейп я не буду никогда!!! Я не знала, что возразить, так что с невозмутимым видом подошла к табурету и примерила шляпу, которая мгновенно приговорила к Слизерину.

Аманда и Круз, сидевшие за алым столом Гриффиндора, разочаровано пожали плечами. Я старалась не смотреть на их испуганные лица и направилась к зеленому столу, где, возможно, сидели будущие черные волшебники. Дети с зелеными эмблемами на груди, изображавшими кобру, начали бурно аплодировать, вероятно, чтоб я не заблудилась и случайно не села за стол Пуффиндуя. Я шла к столу и чувствовала на своей спине чей-то взгляд, который заставил меня обернуться. За длинным столом в компании других взрослых сидел Снейп. Я быстро отвернулась и села к нему спиной, с трудом осознавая, что этот человек ко всему прочему будет моим деканом. Захотелось сразу удавиться, чтоб долго не мучиться. Уж лучше бы меня уничтожили как социально опасный элемент, чем устраивали такую каторгу. Вот узнаю, чья была идея его ко мне приставить, выведаю из-за чего моего предка прокляли, и наложу что-нибудь еще более мерзкое и изощренное на того непризнанного гения. В этот момент я снова ощутила на спине взгляд профессора. Ну и пусть читает мои мысли — мне не жалко.

Распределение продолжилось. Байрон попал в Райвенкло. Моему примеру решили последовать два рыжих близнеца, ставших впоследствии Гриффиндорцами. Они заставили понервничать Макгоногалл притворившись, что не помнят, кто из них Фред, а кто — Джордж.

Потом была короткая речь Дамблдора (директора этой психушки), который просил не гулять по замку ночью и не ходить в лес даже днем. И наконец — на золотых блюдах по волшебству появилась пища!

Ужин меня порадовал. Это была первая настоящая еда за последние двое суток. Я довольно быстро наелась и начала разглядывать свою золотую тарелку. Уж лучше бы тарелки были серебряными. Золото выглядело чересчур помпезно.

Неожиданно все объедки исчезли.

Из-за стола поднялись наши старосты и в весьма грубой форме заставили первоклашек идти за ними в гостиную Слизерина, откуда мы должны были попасть в свои спальни, где нас уже ждали чемоданы. Около статуи, служившей проходом в нашу гостиную, ждал не менее грубый инструктаж. Нам объяснили, что в гостиную нельзя попасть без пароля, который будет иногда меняться и который, как показалось лично мне, запомнить было весьма сложно. Первого сентября это был "Травидтус Звалсти".

Прежде чем мы разошлись по комнатам, каждому сунули в руки расписание уроков. Я развернула свое и ужаснулась — четыре предмета вел Снейп: зелья, физику, биологию и химию. Мой мозг стал лихорадочно искать "земную" профессию, где нужно было знание только этих дисциплин. Макгоногалл вела трансфигурацию два раза в неделю. Флитвик — чары тоже два раза. Один раз в неделю была сдвоенная травология у профессора Спраут. Пятничный вечер занимала астрономия. Раз в неделю была защита от темных искусств у профессора Гобборта.

Завтрашний день, начинавшийся Снейпом и заканчивавшийся Макгоногалл, не предвещал ничего хорошего.

В комнате я оказалась с двумя девочками, которые упорно не желали меня замечать. Мне это ни как не мешало, да и вечно продолжаться не могло.

Глава 5 Лигеллименция и невербальное общение

Утром я "забыла" в комнате волшебную палочку и отправилась вместе с остальными первокурсниками вглубь подземелий на зелья.

Оказалось, что мы будем заниматься не одни. Рядом с дверями столпились гриффиндорцы во главе с рыжеголовыми близнецами. Те пытались заколдовать дверь кабинета, но пока что у них ничего не выходило. Да и заклинания, которыми они пытались это сделать, вряд ли были настоящими. Может быть, я и не знала еще ни одного, но произносимая ими белиберда была весьма подозрительной. При этом их палочки ужасно искрили, оставляя на двери угольные росчерки.

Профессор подошел совершенно незаметно. Я стояла в стороне, так что увидела его первой и хотела было как-то предупредить близнецов, но Снейп опередил меня:

— Минус 10 баллов, Гриффиндор! — от голоса профессора кто-то подпрыгнул, кто-то испуганно ойкнул, а кто-то сжался в комок и отскочил от близнецов подальше, — Еще двое Уизли, — нарочно растягивая слова процедил Снейп, — Сегодня вечером Вы поможете мне отчистить от копоти старые котлы. Разумеется, не прибегая к помощи магии. Ровно в девять.

После его слов у меня появилась слабая надежда, что профессор забудет на время о моем существовании.

Мы вошли в класс и заняли места около котлов. Снейп выступил очень эффектно. Потом указал своей палочкой на доску, где тут же появился способ приготовления простейшего зелья для излечения фурункулов. Если посмотреть на братьев Уизли, сразу становилось понятно, что тема урока была весьма актуальна.

Я скептически изучила рецепт, ингредиенты для его приготовления. К слову сказать, не нашла ничего общего между словами на доске и разложенной по кучкам мерзости на своем столе. Села около котла и решила начать свой бойкот, но надо мной навис крючковатый нос профессора, а его губы изогнулись в кривой усмешке:

— Вы не способны смешать ингредиенты в заданной последовательности?

Его "не способны" было похоже на изощренное издевательство над моим больным самолюбием и вызвало протест и желание доказать, что я способна не только смешать, но и на кое что большее.

О своем бойкоте я забыла, будто он нашел и выдернул мысль о нем с корнем, как сорняк.

Меня удивило, что приготовление зелья требовало концентрации и сосредоточенности, аккуратности, точности и быстроты. Хотя, по взгляду профессора, сегодня мы готовили не простейшее, а наиэлементарнейшее зелье.

Я честно старалась, но мне показалось в какой-то момент, что я спутала незнакомые ингредиенты и все пошло не так.

К концу занятия, когда у других зелья начали взрываться, превращаться в камень или густую клейкую массу, я поняла, что у меня все не так-то плохо.

Может быть, у других было больше ошибок, и разбирать их было слишком сложно, но когда время, отведенное для приготовления зелья, вышло, Снейп навис над моим котлом.

Я имела возможность заранее изучить содержимое котлов однокурсников и была уверена, что мое — лучшее, так как оно имело голубой цвет, хотя над его лазуривостью можно было и поспорить.

— Где Вы допустили ошибку?

Я растерянно посмотрела сперва на профессора, затем на доску и была вынуждена признаться:

— Не знаю, — я опустила глаза, не выдержав его ледяной взгляд.

— Я, случайно, не ослышался?

— Я не знаю! — произнесла я громче, еще раз отчаянно взглянув на доску. И тут мой взгляд остановился на фразе "добавить измельченный дигускус, а затем влить сироп эндриолы". Мы снова встретились взглядами,— Я добавила сироп эндриолы, а потом уже всыпала щепотку дигускуса!

— Тогда расскажите нам, как Вы смогли исправить зелье?

Я была удивлена, что мое зелье после той ошибки оказалось пригодным. Снова внимательно прочитала рецепт, но прозвенел звонок. Профессор ткнул палочкой в содержимое моего котла, которое сразу исчезло, попросил остальных отлить по капли своего зелья в пробирку, подписать на ней свою фамилию, имя и сдать на проверку. При этом на доске появилось домашнее задание.

Я стояла не понимая, что делать, когда он снова подошел ко мне и очень тихо произнес:

— В субботу здесь после занятий у Вас будет возможность продемонстрировать, как приготовить это зелье десятью разными способами. И, я надеюсь, что получу, наконец, ответ на свой вопрос.

Я вышла из его кабинета вслед за остальными студентами, за ними же поспешила наверх из подземелий. Я не могла понять, что в последних словах зельевара было не так. А потом...

Он называл меня на Вы или мисс Полина, но никогда не звал по фамилии, хотя именно так обращался ко всем остальным. А последние слова были сказаны без усмешки, без издевки, как-то очень спокойно и даже по-Снейповски дружелюбно. Или не дружелюбно, а просто не враждебно. А еще я не была против приготовить это зелье еще раз, его задание мне было даже интересно. Я хотела и сама разобраться во всем, найти ответ на его вопрос... Но еще больше хотела стать лучшей в зельях, доказать Снейпу, что я могу быть не только лучшей студенткой, но превзойти и его!

И только, когда первый курс Слизерина оказался в кабинете профессора Макгоногалл, я сообразила, что явилась на урок без палочки!

Заняла место с краю на предпоследней парте и, как все, вынула толстенный учебник по трансфигурации. Прозвучала вступительная речь профессора. Не столь впечатляющая, как на зельях, но довольно информативная и не скучная, что само собой уже неплохо.

Передо мной на парту приземлилась зубочистка, которую необходимо было превратить в иглу. Макгоногалл наблюдала за работой учеников, неторопливо подбираясь к моей парте. И, наконец, она остановилась и посмотрела прямо на меня. Я попыталась расслабиться и сделать лицо как можно более нахальным, рассчитывая, что она, во-первых, не умеет читать чужие мысли, а, во-вторых, все возможные проблемы будет решать без Северуса.

— Мисс Брокко, Вы на первом же уроке решили продемонстрировать свои способности ледвита?

Я не сразу сообразила, что имела в виду профессор. К этому уроку мне удалось забыть, что по мифу я — ледвит, а, значит, палочка мне действительно не нужна.

В эту секунду захотелось честно признаться, что я сперва хотела "забыть" палочку, а затем ее действительно забыла. Но надо же было вместо этого ляпнуть:

— Извините, профессор, но я не собираюсь учиться колдовству.

Макгоногалл посмотрела на меня очень спокойно.

— В таком случае, мисс Брокко, покиньте аудиторию до тех пор, пока не измените своего решения. И до встречи сегодня в 19.00 в кабинете вашего декана.

Мысли она читать не умела, а вот без Снейпа обойтись не могла.

На обеде я решила не появляться, чтоб не мозолить глаза Макгоногалл и своему приемному папаше. Бездельничать тоже не хотелось, так что я направилась прямиком в библиотеку осуществлять свой план по части зелий.

Подошла к сварливого вида библиотекарше, которая сразу попросила обратиться к нескольким книгам, предназначенным для первокурсников. Но я попросила указать мне источник, в котором содержалось бы что-нибудь этакое оригинальное. Она посмотрела на меня немного удивленно, но отправила к целому складу журналов "Вестник зельевара".

У меня было предостаточно времени, так что я достала 12-ые номера за последние 10 лет, как мне посоветовала библиотекарь мадам Пиннс, и начала просматривать названия статей за каждый год. Оказалось, что 10 и 9 лет назад фурункулы никого не интересовали. Я уже совсем отчаялась, когда неожиданно наткнулась на статью "излечение фурункулов современными средствами". У меня оставалось как минимум 5 часов до встречи с деканом, так что я быстро вернула все 12-ые номера на место, отыскала нужный номер и выписала его себе на карточку. Статья оказалась огромной. Я сунула журнал в рюкзак и направилась с ним к озеру. Там устроилась на пеньке под раскидистым деревом, открыла "Вестник" и начала читать о способах магического лечения фурункулеза. Оказалось, что наиболее эффективный способ — смазать абсолютно все фурункулы как раз тем зельем, которое мы изучили именно сегодня. Во всяком случае, первоначальная формула в журнале совпадала с той, что была на доске. Не прочитав и страницы, я поняла, что без словаря мне было не обойтись. А значит, необходимо было вернуться в библиотеку, для чего пришлось оставить уютное местечко. Надо было как-нибудь потом обязательно присмотреть простенькое охранное заклятье, должны же были такие существовать?

Честно сказать, мысль о словаре и вообще библиотеке еще вчера показалась бы мне дикой, почти безумной. Но так просто я не могла сдаться. Неужели не сумею воспользоваться библиотекой и при помощи словаря разобраться в этой статье? Оставшегося времени до ужина, на который меня вынуждал пойти желудок, хватило только на то, чтобы найти и взять "Словарь зельевара" и "Самый полный справочник ингредиентов".

Весь ужин я пыталась придумать, что сказать Макгоногалл, но наличие Снейпа делало наш разговор непредсказуемым хотя бы для меня. Из большого зала я прямиком направилась в кабинет своего декана, в котором мне еще не доводилось бывать.

Я постучала и заглянула внутрь. За столом сидел хмурый Снейп и читал "Вестник зельевара". Я не сдержала усмешку.

— Данная ситуация кажется Вам смешной? — донеслось до меня из-за журнала.

Я приняла это за приглашение и вошла. Макгоногалл в кабинете не было. Все вокруг было уставлено причудливыми склянками, где в разноцветных жидкостях плавала всякая мерзость. За спиной профессора был камин, а слева — неприметная дверь, практически не отличимая от стены в царившей полутьме. Может показаться странным, но мне в его кабинете понравилось. Здесь было тепло и уютно, пахло свежей мятой. В углу в огромной кадке произрастал какой-то уродец. Казалось, что это было деревце, которое местный смотритель Филч специально забывал полить все лето.

Предложений сесть не поступало, так что я остановилась около стола и продолжила изучать убранство кабинета.

Снейп отложил журнал и вынудил посмотреть ему прямо в глаза. Ощущение было не из приятных.

— Вы снова читаете мои мысли? Или мне это только кажется?

— Мне не обязательно видеть ваши мысли, чтоб понимать их общий смысл, — он сделал акцент на слове "видеть". Наверное, мысли нельзя было читать, так как их никто и нигде в нашем мозгу не записывал, а их чтение скорее походило на просмотр кино. В принципе, этого стоило ожидать.

— До такой степени, чтобы Вы могли на них отвечать?

Он расплылся в отвратительной улыбке:

— Стоило лучше контролировать свои способности к невербальному общению.

— Вы хотите сказать, что я...

В этот момент в дверь деликатно постучали. В кабинет вошла Макгоногалл.

— Минерва, присаживайтесь, — предложил Снейп вошедшей свое кресло, пересаживаясь на стоявший неподалеку стул.

— Спасибо, Серерус, — сухо поблагодарила преподавательница.

Теперь они оба смотрели на меня в упор.

— Рассказывайте, — попросил мой декан.

Я понятия не имела, что можно рассказать. Вся ситуация сейчас выглядела глупо. Ко всему прочему, Снейп-то должен был успеть разглядеть общую картину произошедшего. Зачем было говорить что-то еще, когда он знал все?

— Я отказалась учиться магии, — наконец сформулировала ответ.

От меня, наверное, ждали чего-то большего, но я не знала, что можно было добавить.

Отчаявшись услышать продолжение, Макгоногалл спросила:

— Вы хотя бы представляете возможные последствия своего отказа?

Мне показалось или преподаватель трансфигурации была искренне обеспокоена моим будущим.

— Наверное, — я пожала плечами и отметила, что о последствиях не думала никогда.

— Если Вы не сдадите экзамены, Вас не выгонят, а оставят на повторный курс обучения, — спокойным голосом проговорил Снейп, внимательно наблюдая за моей реакцией. Наверное, он остался доволен. Потому что я только тогда начала понимать, что сама себя приговаривала к пожизненной каторге в этом замке! Макгоногалл хотела сказать, что при таком раскладе я никогда не закончу школу и не получу свободу! Но свобода? Можно ли было верить, что я когда-нибудь покину эти стены? Макгоногалл верила.

Я молчала. Снейп наблюдал и не пытался вмешиваться. Мне нужно было просто извиниться. Но кому что в жизни дается просто. Для меня извиниться было за гранью возможного. Я не знала, как можно было признать собственную непроходимую тупость. Признаться в ней себе было и то тяжело. Особенно, когда, признаваясь себе, признаешься попутно Снейпу.

— Почему Вы молчите? — не выдержала Минерва.

— Мне нечего Вам сказать, профессор.

— Вы по-прежнему не хотите учиться колдовать?

— Да, — я сказала правду, так как не могла открыто врать при Снейпе. Но теперь даже такой пофигистке, как я, возникшее положение стало казаться отчаянным.

Я не слишком уверенно посмотрела на зельевара, мысленно моля его о помощи. Он скривился:

— Минерва, мисс Полина хотела сказать, что не горит желанием изучать Ваш предмет, но будет стараться делать это как можно усерднее, чтобы достойно сдавать экзамены после каждого года обучения.

Наверное, после этих слов Северус ощутил, каким ублюдком по моему мнению был. Так как он вытащил из этой поганой ситуации, настроив Макгоногалл против меня. Не думаю, что можно было найти лучший способ убедить в будущем самостоятельно искать выход из трудных ситуаций и не создавать их на пустом месте. А еще был повод задуматься над позицией по поводу извинений. Может быть, в некоторых ситуациях они действительно могли быть наименее болезненным способом решения проблемы.

— Это правда? — после продолжительной паузы жестко бросила профессор.

Мне снова захотелось оправдаться перед этой, несомненно, чуткой, доброй, тактичной, потрясающей женщиной. Но я не была достойна ее хорошего отношения, ответив только:

— Да.

Теперь меня не могли не мучить угрызения совести.

— Тогда, Северус, у меня больше нет претензий.

Макгоногалл встала, дипломатично распрощалась с моим приемным папашей и вышла, оставляя нас один на один.

— Вы ничего не хотите мне больше сказать?

Я хотела придушить этого уродливого Дементора, а сказать...

— Вы ведь просматриваете чужие мысли?

— Невозможно взять и просто просмотреть чьи-то мысли, это не альбом с фотографиями. Можно лишь заставить вспомнить человека необходимые тебе воспоминания и увидеть их вместе с ним. Но чаще всего хватает ощущения, которое можно сравнить с запахом духов, который непременно останется еще надолго после ухода профессора Макгоногалл.

— А в чем разница между "ощущать" и "видеть" чьи-то мысли?

В его ладони неведомо откуда материализовалась палочка. Он с интересом рассматривал меня. Такой интерес поднимал в моей крови уровень адреналина куда быстрее, чем его обычный просверливающий взгляд.

Чуть заметный взмах палочки. Мне в первую же секунду захотелось заорать "прекратите!", но Снейп лишь усилил заклятие. Передо мной возникали счастливые лица родителей, друзей, потом из сознания вынимались наружу целые фрагменты моей жизни. Ничего шокирующего или важного. Но сейчас, находясь в изоляции от родных, я начала понимать, зачем хочу вернуться домой, в семью, к друзьям. Мне впервые с момента похищения стало по-настоящему плохо, нестерпимо больно. Надо было попытаться бежать, нужно было тогда, на платформе, вспомнить все это. Нужно было хотя бы попробовать защитить свою жизнь от магов и магии...

Внезапно все кончилось. Перед глазами расплывался пол кабинета и туфли профессора. Я не сразу поняла, что лежала на полу и рыдала. Сквозь слезы я посмотрела в лицо своего декана.

— Вы снова не предпринимаете попыток защитить сознание. Неужели Вам доставили удовольствие эти воспоминания?

Я не помнила, как поднялась и вылетела из его кабинета, сбив дверью близнецов Уизли. Начала приходить в себя только на своей кровати. Утешали меня обе девочки, делившие со мной комнату.

Глава 6 Мертвая птица

— Успокойся! Что случилось? Мне отец рассказывал, что твои родители были против Хогвартса и поэтому на все время обучения к тебе Снейпа приставили...

— Вот именно, что Снейпа, — всхлипнула я и зарыдала с новой силой, мысленно называя декана последними словами.

— Ну... Он конченый циник и эгоист, конечно. Но вариант витающего в воздухе профессора Биннса был бы куда хуже.

Я задумалась и прекратила рыдать. Да уж, Снейп был хоть и конченая сволочь, но не бестелесное приведение — учитель истории магии.

Девочки, обрадованные концом истерики, устроили допрос. Пришлось им признаться, что наш декан заставил меня вспомнить родителей, которых я не увижу еще минимум 5 лет.

Мы как следует промыли ему кости. Из нашей беседы я вынесла несколько любопытных вещей: во-первых, наш декан когда-то учился в Слизерине; во-вторых, был Пожирателем Смерти, т.е. у него была метка, как у моих предполагаемых подчиненных; в-третьих, когда-то он был вполне нормальным, что на данном этапе его эволюции не слишком утешало.

Но главным в этой истории было все-таки то, что я наконец-то познакомилась со своими соседками. Рыжая кучерявая девочка была дочкой какой-то министерской шишки. Звали ее Алис Бопко. Вторая, Хилари Макдонал (или просто Хилл), была тоже из очень богатой семьи, но чем занимались ее родители, я так и не поняла.

Девочки с интересом изучили мое расписание, удивившись, что в нем было 3 лишних предмета, посетовали на переизбыток Снейпа. Потом мы еще о чем-то болтали, о чем именно уже не помню, и так постепенно уснули.

Вторник начался со скучнейшей лекции профессора Биннса по истории магии. Так как его слова лишь немногим отличались от книжного текста, я следила за его словами по строкам, изредка делая отметки прямо в книге "История магии". Так я планировала подключить свою зрительную память, дабы не пришлось все это потом зубрить.

Большинство учеников на лекции занимались какими-то своими делами, некоторые спали, обняв толстый фолиант, и лишь единицы пробовали что-то записать.

Прозвенел звонок, и класс вяло выполз из аудитории, направившись в класс профессора Флитвика, который должен был преподавать чары. Я на всякий случай проверила наличие палочки. Она была в рюкзаке.

По дороге чуть не провалилась, наступив на исчезающую ступеньку, и оказалась в конце процессии, так что в аудитории пришлось занять первую парту.

Флитвик оказался маленьким энергичным старичком, который после непродолжительного вступления попросил нарисовать в воздухе полукруг кончиком палочки и четко произнести заклятие, после чего на наших партах появились перья, которые необходимо было поднять в воздух при помощи магии.

Первому моему перу не повезло. От заклятья у него исчезла сердцевина, а пух разлетелся во все стороны. На столешнице появилось новое перо. К концу урока я научилась сдвигать его с парты, но летать оно упорно не желало.

Это был мой очередной провал. Я чувствовала мощь своей палочки, но не могла придумать, как ее использовать в конкретных целях.

Кто-то пробовал не произносить мудреные слова вслух. Хоть у них ничего из этого и не вышло, но я решила тоже так попробовать в следующий раз. Возможной причиной моей неудачи мог являться ужасный акцент.

Мы получили домашнее задание и отправились в гостиную Слизерина, где каждый занялся чем-то своим.

Я вооружилась двумя словарями и начала разбирать статью по Зельям. Из статьи я узнала, что существует масса способов усилить воздействие зелья или ускорить его приготовление, а иногда и наделить его дополнительными свойствами.

Соседки оторвали меня от увлекательного чтения, захлопнув перед моим носом "Вестник Зельевара", и заставили пойти с ними на обед.

— Ты не иначе как решила пойти по стопам своего предка! — хихикнула Хил.

— Снейп мне не предок, — я мгновенно обросла иголками и приготовилась хамить.

— Я не про нашего декана! Твой пра-прадедуля был гениальным зельеваром. Мне, во всяком случае, так родители говорили.

— Я не знала. Думала, что Людольф просто ни с того ни с сего наложил на кого-то ужаснейшее проклятье, а родственнички проклятого прокляли по ходу дела меня, а не моего предка.

Девочки засмеялись.

Не пожалела, что пришла на обед. Оказалось, что я была голоднее молодого зомби (если такие вообще существовали). Аппетитно пообедав, я направилась к Снейпу на биологию, попутно обдумывая его вчерашнюю выходку и стараясь представить, с чего он мог начать этот предмет.

В принципе, вчера я сама напросилась на промывку мозгов. Да и после этого на душе стало как-то легче, а еще познакомилась с Алис и Хил. Так что сегодня я была даже благодарна отчиму за ту выходку.

Я подошла к двери в его кабинет, где вчера встречалась с Макгоногалл, и легонько постучалась.

— Войдите!

Снейп сидел за столом и что-то читал. Я старалась на него не смотреть и, не торопясь, подошла к столу.

— Садитесь, — махнул он своей сальной гривой на стул.

Я села, вынула из рюкзака пергамент и шариковую ручку. Он спокойно убрал книгу, принес толстенный талмуд и положил передо мной.

— Это весь материал, который мы будем изучать в этом семестре.

Я не слишком доверчиво взглянула на книгу все еще старательно избегая взгляда профессора. Затем открыла ее, пролистала первые страницы... и возмущенно воскликнула:

— Это не школьная программа! Это не биология!!! — от возмущения я чуть не вскочила со стула, но вовремя одумалась.

Возникла секундная пауза.

— Неужели? — удивился Снейп.

— В школе... обычной школе это не изучают, — повторила я уткнувшись взглядом в книгу.

Наше молчание не могло продолжаться дальше, так что я собралась с силами и посмотрела ему в глаза.

— Сделайте конспект первой темы, — приказал учитель, снова уткнулся в какую-то книгу, потеряв ко мне всякий интерес.

Не могу сказать, что в "биологии" было хоть что-то магическое, но это был не школьный курс или курс медицинского факультета. В книге все было слишком подробно. В первой теме изучалось строение одноклеточных водорослей, что было в принципе нормальным явлением, но...

Но в книге описывались свойства каждой составной части клетки: цвет, функции, как они осуществлялись, вкус, запах, степень упругости, увлажненности, шероховатости и многие другие на первый взгляд никому не нужные характеристики. Все это сопровождалось огромным количеством схем и таблиц.

Я составляла очень подробный конспект, не упуская даже самых бредовых характеристик частей изучаемой водоросли, носящих не менее бредовые названия. А в моей голове крутился вопрос "зачем все это учить?". Но озвучивать его я не спешила, справедливо рассудив, что если б Снейп хотел ответить — уже б давно ответил.

С трудом успела закончить конспект к концу занятия. Профессор, на протяжении полутора часов отрешенно читавший книгу, на мгновение оторвался, чтоб сказать:

— На следующем занятии — опрос по данной теме.

Я захлопнула книгу, бросила ручку и пергамент в портфель и поторопилась убраться из его кабинета куда подальше.

Среда началась с Макгоногалл, которая все занятие за мной пристально следила, не давая расслабиться и сосредоточиться. В результате у меня получилась иголка, только очень хрупкая. Снова показалось, что я делала все не так, будто бы то, что я делала было сложнее того, что необходимо было сделать.

Когда я подошла к дверям кабинета профессора Флитвика, там уже столпились студенты Райвенкло, считавшиеся заучками.

Оба факультета втиснулись в аудиторию. Сегодня за каждой партой сидело по двое-трое учеников, но не я. На моей парте будто бы стояла охранная сигнализация. Так что я оказалась в одиночестве.

Занятие началось с проверки домашнего задания по левитации. Я расслабилась, посмотрела на пушистое перышко, наставила на него кончик палочки, мысленно произнесла заклятие, представляя, что перо легко отрывается от парты и взлетает...

Оно взлетело!!! Моя фантазия полетела за ним. Я представила, что это уже не перо, а птица...

Не ожидала, что мечты могут быть настолько материальны. Мое перо превратилось в птицу, вот только птица не полетела, а наоборот замертво рухнула перед Флитвиком.

Гул в аудитории стих. Профессор поднял в воздух при помощи заклятья дохлую дичь, внимательно ее изучил, а потом мое творение исчезло с громким хлопком. Он создал новое перо и предложил попробовать еще раз. Все прошло гладко, так что напротив моей фамилии в журнале появился первый плюсик.

Потом предложил пролевитировать книгу — это также не вызвало затруднений и не привело к появлению птиц.

Когда профессор закончил проверку практических навыков у всех студентов, начал разбирать принципы одновременного управления несколькими предметами в воздухе. Жонглировать шариками получилось с первой попытки, так что я получила задание создать непрерывно вращающуюся модель из семи шариков, каждый из которых должен был двигаться по индивидуальной траектории со своей скоростью.

Задача была творческая, требующая максимальной сосредоточенности. Я полностью погрузилась в задание, создав к концу пары миниатюрную модель футуристической вселенной, получив за нее целых 25 баллов своему факультету. Это был мой первый успех.

Я собиралась отправиться побыстрее к теплицам, но профессор попросил задержаться. Сразу вспомнилась дохлая птица.

— Я не хотела...

— Вы о птице? Это было потрясающе! Да-да, на самом деле потрясающе. Вам всего лишь не хватило элементарных знаний строения птицы. У нее, к сожалению, не было шанса выжить хотя бы потому, что у нее отсутствовали внутренние органы.

Теперь я начинала понимать, зачем нужна была Снейповская биология, только вот почему ее изучали не все? Я же даже не подумала, что у птицы эти органы должны были по идее быть.

— Как раз об этом и хотел Вам сказать... И еще... Будте осторожнее.

На этой ноте мы и распрощались. Я прибежала в теплицы, немного опоздав на вводную лекцию и получив возмущенный взгляд профессора Спраут.

Само ковыряние в земле мне не понравилось. Занятие показалось невероятно скучным, а возможная опасность наших саженцев меня элементарно раздражала.

На обеде все только и говорили, что про полеты. Оказалось, что в конце семестра нам придется сдать по ним экзамен, т.е. пройти полосу препятствий над замком. Меня и так передергивало от одной мысли, что я буду болтаться на метле в воздухе, подобно шарикам у Флитвика, а после этого сообщения окончательно расхотелось начинать обучение полетам.

Но на поле практически сразу меня порадовали близнецы, взлетевшие в воздух, не дожидаясь сигнала. Профессор Трюк отвела их к Макгоногалл, а когда вернулась, то твердо решила не позволять подниматься нам в воздух. Теория полетов была скучная, но хотя бы не опасная.

Наступил четверг. Защита от темных искусств больше походила на запугивание класса мной, но грозила оказаться весьма информативной. Я предполагала, что этот преподаватель точно расскажет про Людольфа все, что мне хотелось бы знать и могло пригодиться. Но все-таки в следующий раз я решила прихватить с собой "Вестник Зельевара".

Затем были работы в теплице, откуда класс направился к профессору Флитвику. Сегодня мы учились поворачивать дверные ручки, нажимать на кнопки, включать и выключать различные механизмы на расстоянии. Как это сделать поняла в первые же минуты, за что получила 15 баллов Слизерину.

Я не успокоилась на достигнутом, продолжив тренироваться до конца урока, оценив полезность такого навыка. На последних минутах даже попробовала воспользоваться магией без палочки, но из этого ничего не получилось.

Я вспомнила о портрете своей дальней родственницы и решила с ней познакомиться. Он оказался напротив женского туалета. Я сразу узнала удивительно похожее на мое отражение лицо. Но мне не дали даже поздороваться с портретом. С противоположной стороны коридора на меня стеной надвигались три студента Райвенкло, которых я видела на чарах.

— Кого мы видим! Выкидыш знаменитости.

— Дайте пройти! — я уже пожалела, что убрала палочку в рюкзак, иначе я б их всех отлевитировала.

— Не нужно нервничать! Мы только хотели одним глазком взглянуть на птицу.

— Она сдохла.

Они дружно заржали.

— Сдохла? — один из них чуть не задохнулся от неестественного хохота, а потом резко прекратил ржать и схватил меня за руку.

Второй попытался сорвать с меня мантию.

Я исхитрилась как-то вывернуться и со всех сил укусила первого, который вырвал раненую руку, взвыв от боли.

Третий, заметив неладное, выкрикнул какое-то заклятие, направив свою палочку мне в лицо...

На мгновение перехватило дыхание. Я упала. Пацаны скрылись за поворотом. Я с трудом заползла в туалет и увидела в большом зеркале свое отражение.

Мое лицо распухло и покрылось ужасными фиолетовыми волдырями, которых с каждой секундой становилось все больше. Вот они начали прорастать на руках. В глазах начинало темнеть.

Я не придумала ничего лучшего, чем зажмуриться и позвать профессора Снейпа, надеясь, что он услышит. Но, не дождавшись его прихода, погрузилась в темноту.

Очнулась на незнакомой кровати с ужасной головной болью. Попробовала пошевелиться и ко мне тут же подбежала полная женщина средних лет в белом халате.

— Северус принес противоядие. Я не думаю, что оно хоть сколько-нибудь приятное на вкус.

С этими словами мне буквально влили в горло нечто больше похожее на комок слизи, чем на жидкость. Субстанция обрушилась в желудок, свернув меня пополам. Пока старалась отдышаться, пришел и сам изготовитель слизи. На что бы ни было похоже его снадобье, но оно подействовало мгновенно. Головные боли прекратились, зуд начал стихать.

— Кто это сделал?

Я не хотела отвечать, предполагая, что может быть с теми пареньками, если я проболтаюсь. Это были мои личные проблемы, которые я привыкла решать без родителей, и тем более — приемных. Да и было уже не важно, кто это сделал. Главное, что я была еще жива.

Я вдруг почувствовала, что Снейп без всякого заклинания пробирается в мою голову.

— Нет! — я попробовала выкинуть его из своего сознания. И совершенно неожиданно мне на помощь пришла та женщина в белом халате, которая стала отчитывать моего профессора, как малое дитятко за то, что он мешал мне спокойно спать, выздоравливать и набираться сил.

К моему немалому удовольствию Снейпу пришлось уйти. Только я не была уверена в том, что мой декан не успел узнать все, что ему было нужно. Одно радовало и оставляло невнятную надежду на обратное. В этот раз я не видела свои воспоминания.

Глава 7 Роскошные волосы

Меня отпустили на рассвете, так что я успела вымыться и привести себя в порядок перед "химией" у Снейпа в кабинете. Кроме нее в расписании стояла только Астрономия, но она должна была состояться поздно вечером.

Я постучалась и вошла, не дожидаясь ответа. Наш декан, как обычно, читал.

— Не надо читать мои мысли, будто я лгу на каждом шагу. Я действительно не знаю, как их зовут!

Снейп посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом.

— Присаживайтесь. У нас урок Химии, мисс Брокко, если, конечно, я не ошибаюсь.

Я думала, что химия будет проходить точно также как и биология, но была не права. Оказалось, что Снейп считал таблицу Менделеева гениальной. Может, по этой причине урок больше походил на захватывающий документальный фильм о природе, только еще интересней. То, что профессор постоянно "отвлекался" на использование какого-то элемента в зельях мне даже нравилось. Я и не предполагала, что этот человек мог так рассказывать! Хотя урок напомнил его первую вводную речь.

Он говорил сдержанно, четко, легко, с некоторым презрением, будто кто-то не знал прописных истин, и ему приходилось лишний раз сотрясать воздух.

К концу лекции он по привычке начал задавать вопросы на соображалку. Мне показалось, что он удивился, услышав ответы, которые, к сожалению, звучали не столь эффектно в моем исполнении.

Весь урок я с трудом успевала записывать его слова в форме различных значков и символов.

Прозвенел звонок. Снейп закончил фразу и замолчал. Я сидела за столом и никак не могла понять, что лекция окончена, и нужно куда-то идти.

Профессор посмотрел мне прямо в глаза:

— Вы понимаете, что вчера на Вас было наложено проклятие, которое могло повлечь за собой необратимые последствия?

— Я? Вы привели меня в больничное крыло? Вы услышали?

Снейп скривился. Значит, я была права!

— Они понесут серьезное наказание.

— Вы узнали, кто это был? — я была разочарована, — Они хотели увидеть птицу. Что это значит? Я думаю, они не хотели причинить мне вред... Я ударила первой, то есть укусила... Все вышло абсолютно случайно!

— Урок окончен.

Я быстро собрала вещи и бодрым шагом направилась к себе.

Пару минут назад даже не могла предположить, что Снейп первым после Флитвика предупредит меня об опасности и попросит пусть даже в такой форме быть осторожней.

Наверное, я плохо разбиралась в людях. Во всяком случае, профессор теперь казался мне интересной, неординарной личностью.

Но что все происходящее со мной могло значить? Нападение, не желание обсуждать тему "птицы".

Что я знала? Школьники старались обходить меня стороной, чему способствовали занятия по защите от темных искусств и количество разномастных баек восхвалявших мои способности.

Что я могла такого, что не могут другие? Невербально общаться, но как раз об этом никто не знал кроме Снейпа. Кроме этого, имелись неплохие способности к чарам и, кажется, к зельям.

Что было в байках еще? Что еще я о себе знала, но упускала из виду?

Нужно было найти укромное место, расслабиться и еще раз все обдумать, а еще поискать информацию про Людольфа.

К портрету родственницы пока решила не ходить. Если уж Снейп говорил о нависшей надо мной опасности, то следовало почаще оглядываться по сторонам и действительно быть осторожней. Поход в безлюдный коридор можно было отложить на неопределенное время.

Я и не заметила, как остановилась напротив портрета маленького волшебника, который до моего появления вероятнее всего разглядывал глобус.

— Извините.

— Вы, вероятнее всего, молодая мисс Брокко?

— Да.

— Тогда извините, что сразу не представился. Андигулус Додж, всегда к Вашим услугам.

— Вы что-то хотели?

— Да. Я хотел спросить, Вы уже бывали в Брокконвиль?

— В Брокконвиль?

— Значит, не бывали, — волшебник с глобусом был явно разочарован моим ответом, — А я всю жизнь потратил на его поиски и теперь,— мистер Додж встряхнул глобус, — я мечтаю когда-нибудь узнать, где он находится...

— А что такое Брокконвиль?

— Что такое Брокконвиль?!! Это замок Вашей семьи, который гораздо больше и величественнее Хогвартса! В него смогут попасть только члены семьи Брокко, обладающие магическими способностями.

— То есть на сегодня попасть в Брокконвиль смогу только я? Значит там много веков ни кто не жил? Должно быть, там все уже разрушилось...

— О нет!!! Мисс, это невозможно! В том замке живет масса домашних эльфов, а его стены укреплены магией.

— И как его найти?

— Говорят, что только "птица" покажет путь к замку!

Прозвенел звонок, и меня унесло потоком хлынувших из аудиторий студентов.

Я решила, что узнать еще что-то интересное о моем замке у несчастного Андигулуса не получится, так что отправилась в гостиную факультета готовиться к субботней встрече со Снейпом, чтобы после обеда вплотную заняться поисками информации о загадочной "птице".

На обеде я встретилась с уставшими от бесконечной подготовки к занятиям соседками по комнате. Рассказала, что Снейп, оказывается, вполне сносный. Они оглянулись на преподавательский стол и увидели там профессора, который с отвращением поглядывал на сидевшего рядом преподавателя Защиты.

— У него кошмарные черные патлы. Ты не в курсе, он вообще моется?

Мне было доподлинно известно, что Снейп мылся, но его волосы от этого не выглядели чище и опрятней...

Я пошла с девочками в библиотеку и решила полистать какую-нибудь книгу по прическам и магическому уходу за волосами. Я слышала от соседок, что такое бывает.

В книге было много чего интересного, но больше всего мне понравилось зелье "Роскошные волосы". И в голове сформировалась идея, раньше вертевшаяся где-то на краю сознания.

— Девочки! Я хочу Снейпу этим вымыть волосы!

Соседки склонились над моей книгой и оценили простоту предлагаемого рецепта.

— Старшекурсники на будущей неделе пойдут в Хогсмид, так что закажем все необходимое.

— Но у меня нет денег...

— Да на такую прическу Снейпу весь Хогвартс сбросится! Ты хоть представляешь, что это будет? Мы станем героями!!!

— Только не надо всем подряд рассказывать...

— Мы ж не хотим сорвать грандиозный эксперимент!

На том и порешили. Я выписала формулу, тщательно изучила компоненты, вынула словари, подобрала нужную литературу и к вечеру придумала, как можно было усилить предлагаемое зелье. Так что к астрономии список необходимых ингредиентов был готов.

Идя к Снейпу субботним утром, я тщательно пыталась забить голову всеми возможными мыслями, вытеснив грядущий эксперимент.

Химия прошла на ура. Физика повторила "биологию" за малым исключением. Вместо одноклеточной водоросли было строение вещества. Оказалось, что если все тщательно изучить, то можно было устроить ядерный взрыв.

Урок закончился. Снейп по обыкновению надавал домашней работы, а потом попросил установить свой котел для приготовления зелья от фурункулов.

Я ожидала, что он изобразит на доске исходную формулу, почем зря.

Записав необходимую формулу на бумаге, я быстро набрала ингредиенты, наполнила котел водой и начала приготовление.

Профессор тем временем сел за проверку домашних работ. Делал он это с абсолютно безразличным видом, не обращая на меня ни малейшего внимания.

Первое зелье было готово уже через 20 минут вместо полутора часов и вышло действительно лазуревым. С его поверхности тоненькой струйкой поднимался пар.

— Достаточно, — Снейп искоса взглянул на содержимое моего котла, а затем очистил его одним взмахом палочки, не похвалив и больше не сказав ни слова.

Я осталась стоять напротив профессора в некотором замешательстве.

— Можете быть свободны, — произнес он раздраженно.

Я набралась наглости и спросила:

— Может быть, Вы для начала расскажете мне про "птицу" или про мой замок, или про способности, которые у меня должны быть?! Эта "птица" — тот самый знак, который должен быть на моем плече...

— Вы узнаете обо всем в свое время.

— Но все знают! А я даже не могу понять, что в этой "птице" такого ужасного!!! Да и нет у меня никакого знака!

— Вы его хотите? — Снейп впился в меня своим ледяным взглядом как раскаленной иголкой.

Вопрос поставил меня в тупик. Было, конечно, фантастически интересно иметь знак, который позволит с легкостью управлять группой людей, быть властелином... Но, если подумать, то эта группа людей не была мне предана, как когда-то предки, входящих в эту группу, моему прапрадеду. И, наверняка, толком не знали друг друга.

— Молчите? — усмехнулся профессор. Потом встал и прошелся по кабинету, — У Вас нет выбора.

Я стояла, не понимая, куда он клонит.

— У Вас есть этот знак. Но в Ваших личных интересах, чтоб он не проявился до тех пор, пока Вы не научитесь колдовать лучше всех здешних профессоров вместе взятых.

— Почему?

Он остановился, вероятно, оценивая мои мыслительные способности.

— Иначе Вами станут управлять как безмозглой куклой.

— А Вы тоже могли управлять своим сюзереном, как куклой?

Я однозначно сказала что-то не то, затронула закрытую для обсуждений тему. У Снейпа глаза полезли из орбит, побледнело и так бледное лицо. Он мгновенно вошел в состояние крайнего бешенства. Сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Вон! — произнес он сквозь зубы разборчивым шепотом.

Меня не пришлось просить дважды. Наличие черной метки явно не вызывало у Снейпа восторг. Это могло означать, что и мои "подчиненные" вполне вероятно несли "птицу" на своем теле как проклятие. На месте нормального волшебника я б тоже не стала общаться с птицеводом. А если среди носителей "птиц" были люди, подобные Снейпу, то я б очень хотела избавиться от сего знака. Не в моем положении и не с моими мозгами было управлять такими людьми! Кем я никогда не была, так точно оптимистом. Во всяком случае, я трезво оценивала свои способности. И не сейчас мне было тягаться с деканом, да и с любым взрослым волшебником, если я даже с тремя недоростками справиться не смогла!

Забежав в гостиную Слизерина, я отправилась в библиотеку делать многочисленные домашние задания, которые оказались гораздо более трудоемкими, чем я предполагала.

К вечеру я уже завидовала старшекурснику, сидевшему неподалеку и преспокойненько диктующему своему перу, которое торопливо строчило контрольные. Я хоть и пользовалась шариковой ручкой, наотрез отказавшись от перьев, но пальцам это не сильно помогало.

До закрытия библиотеки удалось доделать письменное для Флитвика и Макгоногалл. Гербология и прочие предметы остались на завтра.

Так как вчера Снейп прибавил к накопившимся домашним заданиям еще три свитка, пришлось прочно обосноваться в библиотеке.

Ближе к вечеру я нашла на одной из полок библиотеки современную историю магии, где, на мой взгляд, преувеличенно рассказывалось о Том-кого-нельзя-называть, то есть о Вольдеморте, и о моем предке в самом начале книги.

Как я и предполагала, историки не видели в моем дедуле никого, кроме монстра. Что толком он сделал было описано весьма туманно. Но я, наконец, увидела ту самую "птицу", Мертвую птицу, которая должна была быть на моем плече.

Я долго вглядывалась в рисунок, а потом птица вдруг ожила!

Мою руку будто резануло ножом. Я захлопнула историю, вернув ее на место, и с кипой исписанных пергаментов направилась в гостиную факультета.

Я бежала через подвалы, а когда ворвалась в гостиную, то увидела своих соседок по койке весело смеющихся около камина. Я влетела в пустую спальню и содрала с себя мантию, а потом и свитер с рубашкой, оголив до сих пор горевшее правое плечо. Но знака на нем не было.

Боль утихла только под утро. Я совершенно не выспалась и меня с трудом разбудили к завтраку.

Сегодня жертвой Снейпа оказался Уилл Смит с Гриффиндора, который так боялся профессора, что мог спутать на разделочной доске сушеную пикси со своим пальцем.

Мы варили элементарное снотворное, которое у меня вышло идеального глубокого синего цвета. Теперь мое варево явно превосходило по качествам жалкие изыски других учеников. За прошлое я получила три балла, что было не так то плохо, если учесть, что большинству профессор поставил ноль. Хоть на занятиях Снейп и снимал нещадно баллы с Гриффиндора, но зелья оценивал вполне объективно.

Я начала было переливать свое зелье в пробирку, но пробирка исчезла вместе с остатками снотворного. Все занятие игнорировавший меня декан бросил в мою сторону:

— В субботу после занятий.

Вышла из аудитории совершенно ослепшая от бешенства. И чуть не упала, не заметив подножки одного из рыжеголовых. Мне совершенно не хотелось снова тратить время на составление альтернативных формул снотворного. При этом практической ценности я в нем не видела. До сих пор обходилась без чего-то подобного.

После трансфигурации ко мне подошли Хил и Алис, которые сообщили, что обо всем договорились и ингредиенты должны были прибыть после обеда. Так что вечером нам предстояло приготовить "Роскошные волосы".

Варили его в своей комнате. Девочки предусмотрели даже самообогревающийся котел. Я была предельно осторожна и внимательна. Регулировала "огонь" при помощи маленького рычажка.

Той же ночью я вымыла зельем прядь своих волос и была потрясена эффектом. Прядь засияла, стала удивительно мягкой, шелковистой и очень упругой, а любая грязь на ней мгновенно растворялась. Мы пробовали измазать ее кремом, шоколадом и чернилами, но даже после таких экспериментов прядь оставалась чистой. Это было именно то, что нужно.

Котел с зельем стоял под моей кроватью, а я лежала, стараясь придумать, как же вылить его содержимое на голову профессора. В моем арсенале было еще слишком мало заклинаний, но я решила пролевитировать котел на выступающий барельеф в виде змеи при выходе из коридора, ведущего в кабинет Снейпа. Закрепить его там при помощи клеящего заклятия и куска веревки, добытой из коморки для метел на третьем этаже.

Во вторник после занятий я устроилась неподалеку от предполагаемого места атаки, спрятавшись за угол.

Снейп хлопнул дверью кабинета и заспешил в аудиторию, где проходили все его занятия, кроме индивидуальных со мной. Около аудитории его уже ждали пятикурсники с Пуффиндуя.

Я стояла в тени за поворотом. Приложила палочку к стене, направив ее на котел и в уме проговорила "диффиндоу" как раз в тот момент, когда профессор оказался в шаге от арки с барельефом. Еще секунда, и котел сорвался с места, перевернулся и выплеснул свое содержимое в лицо Снейпу, облив его с ног до головы. А сам котел едва не прилетел по лбу моему приемному родителю.

Капли зелья еще не успели коснуться пола, когда я растворилась в узеньком коридорчике, а затем выбралась из замка к озеру, где меня уже ждали соседки, которых каких-то пол часа назад с трудом удалось уговорить не идти со мной на дело. Меня-то выгнать из Хогвартса никто не мог.

Через несколько минут вся школа знала, что Снейпа облили какой-то дрянью.

Я старалась хоть немного успокоиться и выкинуть все из головы, чтоб потом как ни в чем не бывало спуститься в подземелья ничем не рискуя. Но мне было ужасно стыдно, а от этого страшно. Я боялась, что декан сразу это не отмоет. Я же всего лишь хотела показать ему, что необходимо хоть изредка следить за своей внешностью.

Стемнело. Желудок ныл. Пришлось пойти на ужин. Снейпа не было сегодня за преподавательским столом. Меня терзали ужасные предчувствия. Девочки ушли в гостиную первыми, а я еще долго мучила несчастный кусочек парной рыбы. Но вернуться в подземелье было необходимо и в конце концов пришлось это сделать.

На первом этаже, равно как и в коридорах подземелья, меня никто не ждал. Пронесся смеющийся Пивз (то ли приведение, то ли что-то очень на него похожее, которое постоянно издевалось над обитателями замка).

Я вошла в гостиную. Все было как всегда. Затем пробралась в комнату, где девочки что-то читали. Я только успела присесть на кровать и вздохнуть с облегчением, как дверь в комнату открылась и вошла недовольная староста, которая попросила Хил и Эллис сейчас же пройти к декану.

Они переглянулись, посмотрели на меня и немного испуганно пошли за старостой. Я осталась одна, зная, что следующая к нему отправлюсь я. Сперва я мучилась в томительном ожидании, но уже через пару минут сорвалась с места и направилась в кабинет Снейпа.

Я хотела постучать, но дверь мне успел открыть сам профессор.

Я не стала поднимать глаза, чтобы посмотреть на его прическу. В кабинете стояли мертвенно бледные девочки.

— Ваше поверение достойно Гриффиндора, — это прозвучало как плевок в лицо.

Он жестом отпустил моих подружек и устроился в кресле, пристально разглядывая меня. Я все-таки не удержалась и посмотрела на результат своего творчества. Теперь его голову венчали красивые шелковистые волосы, достигающие плеч. Это было по меньшей мере непривычно.

— Вы сумели скрыть от меня свои намерения... Пять баллов Слизерину, — произнес профессор, — Вы не только природный легиллимент, что не такая уж редкость, но и талантливый окклюмент... Который, при этом, абсолютно не способен выбирать столь же талантливых знакомых, а также защищать свое сознание от прямого проникновения.

— Кто такие окклюменты? — собственный голос показался чужим.

— Что Вы делали на моих занятиях, чтобы я не узнал о готовившемся сюрпризе?

— Ничего.

Снейп впился в меня своим взглядом так, что я забыла, как нужно дышать, и закашлялась, а потом все-таки решила добавить:

— Я старалась думать обо всем, кроме зелья. Это важно?

— Вы скрывали наиболее важные мысли за менее существенными. Это считается одним из самых эффективных приемов защиты сознания. Но обычно волшебники попросту закрывают свое сознание от других. И Вы вот так просто исключили мысль, когда все вокруг заставляло о ней думать? Еще десять баллов Слизерину.

— Но Вы же тоже так можете, — я почему-то была в этом уверена на все сто.

— А Вы сумеете скрыть подробности подготовки, если я попытаюсь проникнуть в Ваше сознание?

— Нет! — Я ответила слишком быстро. В моем голосе ясно читался испуг.

— Стоит попробовать.

Возникла небольшая пауза. Его палочка вывела в воздухе витиеватый символ и мою голову пронзила страшная боль.

Оказалось, что в тот раз Снейп меня щадил. Он хоть и показывал вещи, которые я меньше всего тогда хотела увидеть, но не было ощущения, что в голове лопается один за другим заслоны, а он "царствует" в моей голове.

Он легко отыскал сцену, когда в поезде мою прическу сравнили с его, потом выдернул эпизод, где я решила вымыть ему волосы... Он просмотрел все, что хоть как-то касалось этого поступка.

Не смогла сдержать стон, когда профессор вырвался из моего сознания.

На его лице было написано отвращение, будто он только что копался в горе протухшего мусора.

Мне не нужно было объяснять, что закрывать от него сознания я не умела.

Было глупо оправдываться за свои мысли, что-то еще говорить...

Я дождалась, когда на его лице снова появится обычная маска безразличия. Он сел, посмотрел мимо меня. Я рассматривала угольные волосы профессора. В новом образе он показался мне не молодым, но очень элегантным мужчиной. Его лицо будто бы обрело силу и мужество, а в глазах были тяжелая грусть и усталость. Казалось, что на самом деле он старше самого старого волшебника на планете. От этой мысли мне стало не по себе. Я смотрела на него в упор и не могла понять, почему этот человек еще жив, что его держит среди живых? В нем была загадка, для меня она заключалась в самой причине его существования. И это притягивало наподобие магнита. Мне захотелось изучить его, понять...

Он поднялся, подошел к книжному шкафу и вынул какую-то старую пошарканную книжонку. Покрутил ее в руках, прежде чем передать мне.

— Когда почувствуете, что готовы — обращайтесь.

Я сперва не поняла, что он имел в виду. Но стоило мне прочитать название книжки, как по спине пробежал холодок. С книгой "Практика окклюменции" я покинула пространство кабинета декана. Почитать монографию было интересно, но вот осваивать его со Снейпом желания не возникало.

В комнате девочки встретили меня двумя вопросительными взглядами. Я устроилась на кровати и кратко изложила итоги беседы, забыв про полученные Слизерином баллы и об окклюменции.

Получалось, что лично меня за эту проделку даже похвалили, если не считать мозгового штурма. А вот девочкам пришлось не сладко. Они стали героями в глазах школы и их имена, конечно же, будут передаваться из поколения в поколение, но на протяжение целого месяца им предстояло каждый вечер мыть большой зал под присмотром вечно недовольного сторожа Филча. На мой взгляд, это было чересчур.

Меня не наказали, а соучастниц — по полной программе. Это было нечестно. Я б с удовольствием присоединилась к работам в большом зале, осознавая тяжесть своего проступка. Даже не так. Чтобы однажды иметь возможность увидеть Снейпа в таком оригинальном амплуа, стоило драить большой зал даже не месяц, а пол года.

Эта самая несправедливость и была самым изощренным наказанием, какое можно было придумать для меня. Так что очко в пользу профессора. Очередное. Нельзя было не признать, что он являлся потрясающим психологом, хотя использовал свой дар не во благо.

Теперь я каждый вечер не находила себе места пока девочки не возвращались с отработки. Они завидовали мне, и даже не понимали, как сильно я завидовала им. Мы не находили слов, чтоб как-то разобрать сложившуюся ситуацию и превратить гнетущую несправедливость в шутку.

Каждая сторона считала выше своего достоинства начать разговор. Так что я оказалась снова в изоляции, к которой привыкла через пару дней.

Глава 8 Хэллоуин

Мальчики, которые наложили на меня проклятие, выглядели так, будто Снейп каждую ночь проводил над ними опыты, а под утро — сдавал Филчу. Попыток нападения пока не предпринималось. Ученики упорно меня не замечали.

Зато Макгоногалл прицепилась, как голодная пиявка, и каждое занятие пила мою кровь. Ей все было не так. Будто у меня выходило хуже, чем у всех! Хуже, чем у недоумка, который больше всего на свете боялся Снейпа, а потом уже — собственной палочки. Хотя я могла ошибаться относительно его прогресса на уроке трансфигурации. Не все пары проходили совместно с Гриффиндором.

На всех прочих предметах пока все шло нормально, если не считать нескольких не вовремя сданных контрольных. Но последнее меньше всего волновало, так как за несвоевременность всего лишь снимали балл.

Наступил Хэллоуин, который лично я в России никогда не праздновала. Мы ужинали в большом зале среди резных "чернобыльских" тыкв, которые проплывали над нашими головами, освещая помещение спрятанными внутри волшебными свечами. Большинство присутствующих были облачены в смешные, на мой взгляд, костюмы соответствующей тематики. По этому случаю решила избавиться от мантии, прикинувшись жертвой вампира. День без уродливого чехла был самым замечательным подарком.

Я думала, куда пойти после завтрака, когда ко мне подсела староста Райвенкло.

— Извини...

— Тоже хочешь взглянуть на "птицу"? — я усмехнулась, увидев испуг на ее лице.

— Нет-нет! Я не хочу...— замахала руками девушка.

— Что-то еще не так?

— Все так.

Видимо девушка начала сомневаться, что со мной следует продолжать разговор. Мне было интересно, с чем могла обратиться ко мне эта болезненно приличная староста.

— Пришла — говори, что хотела, — сказала ей чуть мягче, изображая улыбку.

— Я слышала, — она замялась, посмотрев вверх на проплывающую мимо тыкву, — Это ты Снейпа отмыла?

— Об этом вроде как давно знает весь Хогвартс.

— А ты можешь для меня приготовить это зелье еще раз?

— Не советую повторять мой подвиг. Тем более что Снейп до сих пор неплохо выглядит...

— Я для себя, — девушка проговорила слишком быстро, покраснев до кончиков ушей.

Я оценила ее прическу. Волосы, должно быть, были очень непослушные, они клоками торчали в разные стороны.

— "Роскошные волосы" тебе не помогут.

Девушка чуть не разрыдалась. Я запоздало сообразила, как, должно быть, прозвучала моя фраза.

— "Роскошные волосы" — это так зелье называется! Я не хотела обидеть, — и тут я вспомнила другой рецепт из той же книги, — Тебе нужно волосы подлечить "Жидким шелком".

— "Жидким шелком"? — выдавила девушка, слегка заикаясь.

— Это другое зелье! — я накрыла ее руку своей ладонью.

— А его ты можешь мне приготовить? — в тоненьком голоске появилась надежда.

— Конечно! — я постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее, стараясь выкинуть из головы гору домашней работы. Дополнительные занятия по зельям должны были упростить задачу корректировки формулы "Жидкого шелка", да и такое отношение к моему творчеству было очень приятно... А возможность заработать была еще приятней. Просить деньги у Снейпа не хотела, да и сильно сомневалась, что он их даст. А они мне были необходимы хотя бы для того, чтоб оплатить услуги парикмахера, не говоря уже о чем-то более существенном.

Я пообещала утром передать список ингредиентов, так что сразу побежала в библиотеку. Необходимые для корректировки формулы словари были уже в сумке.

В библиотеке кроме близнецов-гриффиндорцев никого не было. Они склонились над какой-то уж очень старой книгой и увлеченно спорили. Увидев меня, спорить стали на два тона ниже, а еще через пару минут их разговор плавно перетек на клочок пергамента.

До того момента, когда был официально закончен праздничный ужин, я успела откорректировать формулу, заменив некоторые чрезвычайно редкие ингредиенты на те, что легко можно было найти в ближайшей лавке Хогсмида. Со списком ингредиентов отправилась в холл, где договорилась встретиться с заказчицей. Она дожидалась меня. Я быстро сунула клочок пергамента в ее ладонь и поспешила удалиться. В холле буйствовал Филч, стараясь разогнать учеников по гостиным своих домов. На пути я лоб в лоб столкнулась с близнецами Уизли. Меня посетило не самое приятное предчувствие, так что до гостиной добиралась бегом. Не успела войти внутрь, как за спиной раздался оглушительный грохот, затем не менее оглушительные вопли учеников. На секунду все смолкло, а потом раздался звонкий смех Пивза.

Не сомневалась, что Снейп будет в курсе происходящего, так что устроилась неподалеку от входа в его кабинет.

Я слышала, как возвращались возбужденные слизеринцы. Потом наступила тишина, которую ничто не нарушало в течение следующей четверти часа. Наконец, в подземелье раздались шаги. Сперва я подумала, что это не мог быть профессор, но проскользнувшая в кабинет тень могла принадлежать только одному человеку. Снейп передвигался как-то уж слишком грузно.

Подождала, пока за ним закроется дверь, набралась смелости, вышла из тени и открыла тяжелую дверь, сегодня незащищенную ни одним заклятьем.

Только когда за моей спиной захлопнулась дубовая дверь, я увидела профессора, который полу боком сидел на стуле, как и я, без мантии, выставив перед собой изуродованную ногу.

Если честно, то я понятия не имела, как он доковылял до кабинета, как он вообще на этом стоял! Кровь не хлестала из ран только благодаря магии.

Мне не позволили детально рассмотреть увечья, прервав воплем:

— ВОН!!!

Снейп смотрел на меня с такой ненавистью, с таким пренебрежением и ... страхом, что я не побежала прочь. Не могла убежать!

Он должен был знать, что я никому не расскажу об увиденном... Эта ненависть, этот вопль... Этот человек не боялся меня, не боялся моих донесений... Он боялся жалости!

Здесь он ошибся. Жалость и я — это вещи, которые в природе не встречаются вместе. По своей природе привыкла действовать, если того требовали обстоятельства, но не более. А еще не любила, когда мне приказывают.

Я не вышла вон. Подошла к Снейпу. Унижать его достоинство предложением отвести его в больничное крыло не стала. Да и сам он вряд ли был способен даже с моей помощью пройти хотя бы пару шагов.

Так что я вынула свою палочку, опустилась на колени рядом с его ногой и предельно аккуратно срезала остатки штанины с изуродованной ноги.

Снейп не сопротивлялся, молча наблюдал.

Я старалась не думать, откуда взялись раны.

Профессор вынул свою палочку, ткнул ей в пергамент, лежавший на столе, и выдавил сквозь зубы:

— Возьмите котел. Рецепт на бумаге.

Заклинание отняло у него слишком много сил. На лбу выступили капельки пота, под глазами обозначились черные круги.

Без лишних вопросов я отправилась к котлу, стараясь не спешить. Было необходимо забыть обо всем, что происходило вокруг, и максимально сосредоточиться на рецепте.

Я старалась соблюдать все изложенные на бумаге требования, но рецепт был слишком краток, без дополнительных указаний, например, на количество помешиваний, размер и форму нарезки ингредиентов, на их вес. Зато было указано, зачем мы его добавляем.

Это начиналось как настоящий мозговой штурм. А потом... Со мной стало происходить что-то странное. Я будто бы ощущала, что и когда необходимо делать, интуитивно "исправляла" и "дополняла" рецепт, лежавший перед глазами.

После 20 минут, показавшихся вечностью, зелье приобрело нужный оттенок, что говорило о его готовности.

Снейп полулежал с закрытыми глазами, но я была уверена, что он в курсе всего, что происходило в его кабинете.

Я отлевитировала котел, зелье в котором оказалось холодным, к ногам профессора.

По-хорошему следовало одеть перчатки... Но вроде как зелье предназначалось для заживления ран. Я решила рискнуть, когда ладонь декана вскинулась в предостерегающем жесте.

— Бинты в нижнем ящике, — произнес он без видимого напряжения, палец указал на книжный шкаф.

Я быстро отыскала все необходимое. Там же взяла широкую кисть, которой зачерпывала густое варево, походившее по цвету на обычную "зеленку".

Предварительных инструкций не поступало, так что все, что удалось зачерпнуть, угодило на глубокую рваную рану устрашающего вида.

Лицо подопытного исказилось, хотя он не произнес ни звука.

Решила действовать немного поаккуратней, начиная с обработки краев каждой раны.

К моменту, когда я закончила, лицо Снейпа посерело, глаза ввалились, губы побелели. Было видно, что ему тяжело дышать, не то что сидеть.

— Игла, — произнес он одними губами, взглядом указывая на ряды заспиртованных тварей.

В одной из колб в жидкости, похожей на спирт, действительно была полукруглая игла. Я схватила склянку, сорвала с нее пробку, внутренне сжимаясь от ужаса перед тем, что предстояло сделать. Отступать было уже поздно и не в моем вкусе.

Обрабатывать какой-то дрянью чужую рану — одно, а вот сшивать края, прокалывать человеческую плоть даже с наилучшими намерениями было жутковато. Ко всему прочему, человек был в сознании и не требовал обезболивающего. А я б от валокординчика не отказалась!

Из той же колбы выскребла нитки, воткнула конец в ушко иголки, засунула свой страх куда подальше и начала шить. Лучше не вспоминать, что я при этом испытывала, и чего мне стоило шить аккуратно. Стягивать края раны оказалось очень тяжело. Потребовалось немало времени на эту работу. Когда был сделан последний стежок, я чуть не взвизгнула от счастья.

Профессор разодрал веки и произнес:

— Иммудо.

Повинуясь еще не знакомому инстинкту, я приложила ладони к его ранам и произнесла заклинание в уме. Показалось, что от моих пальцев потянулись по его сосудам золотые нити. Когда ощущение прошло, оторвала ладони и попробовала подняться с колен, но потеряла равновесие и оказалась на полу. Перед глазами забегали черные точки, ужин подкатил к горлу. Из меня словно высосали силы.

Я сделала еще одну попытку, но после нее пришлось лечь на пол. Не могла отдышаться, руки тряслись...

Я больше всего на свете в тот момент хотела держаться также достойно, как профессор, но все попытки сосредоточиться, унять дрожь или подняться заканчивались полным провалом.

Вдруг стало смешно. Я представила, что кто-то третий зашел в кабинет и увидел столь впечатляющую картину. Смех отнимал последние силы. Из горла вылетал сухой хрип. Он резко прекратился, когда я поняла, что на самом деле только что сделала. Я не поняла смысл заклинания "иммудо", не поняла насколько помогло мое зелье... Я воспользовалась заклинанием без палочки! Я действительно была ледвит!!!

Мои силы восстанавливались быстро, но не так, как у профессора. Его поведение могло свидетельствовать, что все время, проведенное мной в его кабинете, он притворялся смертельно больным. Меня это не задело. Было слегка неуютно лежать на полу перед спокойно наблюдающим за тобой Снейпом. Его раны не исчезли окончательно. Скорее всего, на это требовалось какое-то время.

Я все еще лежала, когда вдруг спросила:

— Разве нельзя раны заживить одним единственным заклятием?

— Лишь самые незначительные.

— А обойтись без иглы тоже нельзя?

— Чаще всего после заживляющих чар остаются не слишком красивые шрамы, либо раны затягиваются достаточно медленно, лучше не пренебрегать ниткой с иголкой. С другой стороны, только самый бездарный волшебник шьет руками, как маггл.

Речь профессора была иронична, шутлива, без отвращения и брезгливости. Но такой тон заставил растеряться. Мне стало неуютно, я внутренне сжалась и спряталась в глухой панцирь.

Новая попытка подняться на ноги закончилась удачно. Я не стала прощаться, а просто толкнула дубовую дверь и вышла наружу. Соседки видели тридесятый сон, так что можно было позволить себе полностью расслабиться.

Только на утро я узнала, что сотворили близнецы.

Они дождались, когда Снейп выйдет из Большого зала, а потом наслали на него "Проклятие Воздушной Пираньи". На сколько мне было известно, то оно вызвало больше шума, чем настоящего эффекта. Да еще Снейп всех разочаровал своим поведением. Не подал виду, что заклинание близнецов его хотя бы оцарапало, и битый час после этого помогал Филчу разгонять студентов по гостиным. Близнецам, конечно, было назначено очередное наказание, но оно ничего не стоило по сравнению с сокрушительным провалом операции. Я была уверена, что в следующий раз их действия будут более продуманные, менее спонтанные и проверенные на практике. Так что я готовилась к худшему.

Глава 9 — Полет

День, начавшийся с Макгоногалл, не мог предвещать ничего хорошего. Физика, химия и биология помогали в трансфигурации, но не могли избавить от излишнего внимания профессора.

Уставшая от колкостей преподавателя трансфигурации, я направилась на сдвоенные с Райвенкло чары к Флитвику. И только поравнявшись со своей партой, поняла, что сегодня она не была свободна. За ней сидел Байрон Грин, с которым я ехала в поезде. Он все еще выглядел младше других первокурсников. Изменилось только выражение его лица.

— Я и забыла, что ты попал в Райвенкло! Неужели все это время я занималась с тобой в одной аудитории! А почему ты раньше со мной не садился?

Байрон покраснел и посмотрел на столешницу, будто на ней было что-то интересное. Я проследила за его взглядом.

— Что-то не так?

— Извини... Короче, ты попала в Слизерин и я...

Я опустилась за парту рядом с ним.

— И что?

Я тоже разглядывала парту, а в глазах появились слезы.

— Я струсил, — он быстро взглянул на меня, — Про тебя всякое говорят. Что ты можешь превратить кого угодно в своего раба, что ты... Все это уже не важно. Я сидел на последней парте и наблюдал, с какой легкостью ты все делала... А потом на тебя наши напали, хотя ты им ничего не сделала. Я хотел их остановить, но опоздал. Пришел, когда все закончилось. Видел только, как Снейп выносил тебя из туалета. А потом он нашел меня и устроил допрос в кабинете Флитвика. Я подумал, что ты не захочешь разговаривать с трусом, предателем и полным придурком. Старался, чтоб ты меня не заметила. А сегодня вот я занял твою парту.

— Мы вполне поместимся на ней вдвоем.

— И ты не возражаешь?

— Флитвик пришел. Поздно пересаживаться.

Сегодня мы учились управлять пером (а я — шариковой ручкой) на расстоянии. Это оказалось чрезвычайно сложно. Полученные мной каракули едва можно было разобрать. Я заглянула в пергамент Байрона и поняла, что у меня не все так плохо. Среди бесконечных клякс невозможно было разглядеть ни одной буквы. Он скомкал первый листок. Я предложила ему шариковую ручку, которую он оценил скептическим взглядом, но все же взял. Дела у него сразу пошли лучше, а на моем пергаменте образовалась огромная черная лужа от его пера.

Мы выходили от Флитвика, обсуждая получившиеся каракули.

— Это твое перо во всем виновато! С моей ручкой у нас получалось намного лучше! А с пером — сплошные кляксы.

— Твоя клякса похожа на Единорога.

— А твои каракули — на каракули. Конечно, есть сходство с бараном-инвалидом...

— Хорошо, что мы будем отрабатывать свой почерк до самых Рождественских каникул! Я думаю поехать домой. Там должно быть здорово! Собирутся все родственники! И я целый день буду распаковывать подарки и есть мамин праздничный пирог!!!...

Мальчик остановился, удивленно глядя на меня:

— Что с тобой? Я сказал что-то не то?

— Я... Мне нужно в теплицы.

Я убежала, даже не обернувшись на вопль "Подожди!!!"

Меня душили слезы до самых дверей в теплицы. Пришлось немного опоздать и выслушать причитания профессора Спраут.

Пересаживала какие-то склизкие растения и думала, что дальше так продолжаться не могло. Я реагировала так на каждое упоминание о предстоящих Рождественских каникулах. Я хотела домой. Пора было выкинуть это из головы, но не получалось. К тому же я не знала, где буду проводить каникулы. Только мечтала хоть разок выйти из замка, для меня превратившегося в тюрьму.

Нужно было не сбегать, а порадоваться за Байрона, поддержать идею побыть вдали от Хогвартса. Но это — слишком болезненно. А думать о доме, родных и близких людях — ужасно.

Следовало объясниться с Байроном. Мне необходимо было хоть с кем-то поделиться своими переживаниями. Я не могла все держать в себе. Нужно было ощущать, что меня хоть кто-то понимает.

Терять друга, не успев толком подружиться — непозволительная роскошь. Байрон был одним из немногих, кто воспринимал меня человеком, а не исчадьем Ада.

Я настроилась на тяжелый разговор во время обеда, но студентов первого курса Райвенкло в Большом зале не оказалось. Их кто-то задержал на занятии, а мне, как назло, их староста передала пакет с ингредиентами. Пришлось бежать в гостиную, пока к пакету не стали проявлять повышенный интерес. Забежать еще раз в Большой зал я не успела. Нужно было спешить на поле для Квиддича, где нас учили летать на метлах. К сожалению, летать мы учились в компании гриффиндорцев.

Квиддич был не для моих нервов и не для моего больного воображения, так как все игроки находились в воздухе на метлах, обостряя мою паническую боязнь высоты. Поэтому, за ходом игры не следила и не присутствовала на матчах.

Я снова стояла на поле рядом с висящей в воздухе растрепанной метлой. Мадам Трюк поддалась бесконечным уговорам учеников и решила перейти от теории к практике, предупредив, что совсем скоро нам предстоит сдать свой первый зачет по полетам на метлах. Перспективка была никудышная, но радовало, что не все надеялись получить зачет с первого раза. Эта новость вообще обрадовала только Уизли.

Пришлось снова побороть страх высоты, оседлать метлу (которая, по-видимому, боялась такого седока, как я, почище, чем я — высоты) и подняться в воздух.

Метла дрожала, вырываясь из рук, ноги сводило судорогой от попыток стиснуть древко коленками. Никак не получалось оторвать взгляд от земли. Предполагалось, что я вместе со всеми направлюсь к одному из колец, расположенным на огромной высоте по концам стадиона, и пролечу сквозь одно из них. Но я не только не видела колец, но даже других учеников. Мой взгляд был намертво прикован к газону.

Положение усугубляло то, что теоретически-то я знала, как приземлиться — наклонить ручку метлы вниз — но как это сделать на практике, я понятия не имела. Скорее всего, я медленно, но верно поднималась. Невероятным усилием воли заставила себя посмотреть вперед и почувствовала, что метла рванулась прямиком в стену школы, с каждой секундой ускоряясь. Когда до стены оставалось всего несколько метров, я додумалась всем телом рвануться назад. Риск свалиться был менее пугающим, чем врезаться с разгона в каменную стену и потом упасть.

Хвост метлы царапнул каменную кладку. Только в этот момент я заметила, что метла перестала вибрировать. Я летела к кольцам с головокружительной скоростью. Казалось, что с меня срывают одежду, а из головы выдергивают волосы. Мои сокурсники остались далеко позади и где-то внизу. Я слышала, что мадам Трюк что-то кричала, но не могла разобрать слова в вое ветра.

Я не могла и подумать взглянуть вниз, так как мне совершенно не улыбалось с такой скоростью нестись в газон. Через несколько секунд я выполнила задание по полетам, проскользнув в кольцо в опасной близости от железного обруча.

Всплыл насущный вопрос, как сбавить скорость и сесть? Я старалась сделать круг над стадионом. Пару раз чуть не налетела на кого-то. Пришлось мерить стадион кругами на большей высоте. В данной ситуации так казалось безопасней.

Нужно было срочно что-то делать. Я замерзла, колени свело, ладони стерла, хорошо, если не до мяса.

Подумала. Я практически лежала на метле, а до ее рывка, скорее всего, сидела. Было тяжело приподнять корпус, но скорость сразу уменьшилась. Я корпусом тормозила об воздух!

Постаралась максимально выпрямиться на метле и понемногу кругами спустилась с небес на твердую землю, где ко мне сразу же подлетела разгневанная мадам Трюк.

Мне почему-то в тот момент казалось, что это я ее должна была отчитывать за преступное бездействие, а не она меня за скорость и опасную близость к стене замка!

— Мы сейчас же направляемся к Вашему декану!

Я раскрыла рот от удивление и не сразу заметила, что забыла его закрыть. Меня распирало от возмущения. Преподавательница вырвала метлу из моей руки, схватила за плечо и повела в до боли знакомый кабинет. К Снейпу мадам ворвалась, как цунами.

Профессор удивленно оторвал взгляд от кипы лежавших перед ним свитков и терпеливо выслушал эмоциональную тираду преподавательницы полетов, в которой не было и слова правды — сплошные домыслы, основанные непонятно на чем. Суть была в следующем. Выпендрежница, то есть я, начиталась теории и, недолго думая, решила попугать преподавателя, со всей дури рванув на стену замка, и лишь за долю секунды до столкновения, элегантно подметя стену, развернулась. Затем, разогнавшись еще сильнее, пролетела в кольцо и завершила свое показательное выступление стремительным победным кругом, чуть не сбив студентов, оказавшихся на своем пути. А еще я проигнорировала просьбы учителя спуститься на землю, демонстрируя этим свою боязливую душонку, стараясь изо всех сил отсрочить неминуемое наказание.

Я и представить не могла, что мою борьбу с метлой можно было представить в таком свете! После услышанного я захотела, как никогда раньше, чтоб Снейп прочел мои мысли. Не нужно было палочки, заклинаний и насилия, чтоб я воспроизвела в памяти все, что на самом деле происходило наверху.

В кабинете воцарилось молчание. Мадам Трюк никак не могла отдышаться после пробежки от летного поля до кабинета Снейпа и столь эмоциональной речи. Мне было немного обидно, что пришлось рассказать о своей фобии приемному папаше.

— Извините, — выдавил Снейп с нескрываемым пренебрежением, — но Вы уверены, что мисс Брокко делала все специально?

— Я же... Северус, да очнитесь Вы! Она же Брокко!

Профессор прошелся по мне оценивающим взглядом. Я попробовала еще раз как можно ярче представить момент, когда метла полетела в стену замка...

— Не хочу Вас разочаровывать, но принадлежность к Брокко не может избавить человека от боязни высоты.

— Что? — выдохнула мадам Трюк, глядя на Снейпа широко раскрытыми глазами, — Откуда Вам это известно?

Северус пропустил ее вопрос и продолжил:

— Ко всему прочему, несомненно выдающийся волшебник Людольф Брокко предпочитал не использовать метлу для своих передвижений.

Мне показалось, что эта фраза обидела мадам.

— Я надеюсь, что у мисс Брокко не возникнет проблем со сдачей зачета? Сегодня она показала Вам больше, чем достаточно.

— Конечно... Она может больше не посещать занятия, если, конечно, хочет.

Нет, Снейп ее не обидел, он убил. Мадам Трюк говорила сдавленным, немощным голосом, кусая губы. Она быстро откланялась и покинула пределы Снейпова царства.

— Незачем так агрессивно навязывать свои мысли. Вы начали заниматься техникой окклюменции?

— Нет.

Снейп смотрел в упор и молчал.

— Я прочитала всю книгу, но там... Там какие-то идиотские упражнения!

— Идиотские? — передразнил профессор, — Вы хотите сказать, что сейчас способны забыть свой полет и не дать мне увидеть это воспоминание даже под заклятием?

— Н-нет, — я ощутила себя полной дурой.

— Я так и думал. Вы не способны заниматься самостоятельно. Но думаю, что начинать занятия следует с навязывающих заклинаний, разумеется, не таких сильных, как "империо". Буду ждать Вас здесь каждую среду после обеда. Палочка Вам не понадобится. Можете быть свободны.

Я не тронулась с места:

— Извините, профессор, могу я взглянуть на Вашу рану? — я ожидала его гневных возгласов, и, не давая ему и звука вставить, затараторила, — Я всего лишь хочу узнать, сработало ли мое зелье и то заклятие, и...

— Остались тонкие белые шрамы, которые скоро исчезнут. Швы я снял без Вашей помощи.

Снейп ответил коротко, но без видимого раздражения. Я продолжила допрос:

— А что делает "иммудо"?

— Эту информацию Вы можете отыскать в учебнике чар за пятый курс.

Эта фраза была похожа на похвалу.

— Я хотела узнать, что оно сделало со мной... Если б я воспользовалась палочкой, то все было бы по-другому?

— Каждый волшебник в какой-то степени ледвит. В детстве все проявляют такие способности, но они спонтанны, вызваны сильными эмоциями. Настоящие ледвиты способны действовать без палочки в любой ситуации. Не скрою, вчера я был чрезвычайно удивлен Вашим поступком. Вы легко могли воспользоваться палочкой. Действия без проводника, одной из разновидностей которых является палочка, опасны для волшебника. Они отнимают слишком много сил. Но иногда необходимы. Когда рядом нет подходящего проводника, либо есть необходимость в хирургической точности заклинания. Во втором случае волшебники используют аккумуляторы, иначе именуемые предметами силы. Это предметы, заранее накачанные силой, которая может быть использована, в том числе, и для поддержания способностей ледвита.

— То есть эти способности нельзя использовать в повседневной жизни? Они, по сути, бесполезны?

— Они не бесполезны, но не для школьной программы. К тому же их необходимо развивать. Это позволит тратить меньше энергии на колдовство. Я думаю, Вам стоит попрактиковаться. Я ответил на все Ваши вопросы?

— Да... сэр.

Я вернулась в комнату, а на моей кровати сидели обе соседки.

— Вы же вроде как со мной не общаетесь?

— Фу, зануда! К тому же убираться в Триумфальном зале даже под присмотром Филча и его преданной кошки миссис Норрис, если ты не в курсе, иногда бывает весьма полезно, — ответила Хилари.

Про миссис Норрис, не смотря на свою некоторую отстраненность от происходящего в Хогвартс не со мной, я все же знала.

— И чего же вы хотите? — огрызнулась я, предвкушая допрос с пристрастием.

— И чего мы такие злые? — с издевкой отметила Алис.

— Хочу спать.

— Неужели? Так бывает от переизбытка впечатлений?

Кажется, я поняла, что они хотели услышать. Не хотела оправдываться, но отвертеться от них было невозможно.

— Я не хотела никого пугать.

— Но напугала. Ты была неподражаема! Уизли отдыхают!!!

— Метла не слушалась.

— И повернула в самый подходящий момент? Сама?

— Нет, — я вздохнула в отчаянии и рассказала историю своего провала с самого начала. Хорошо, хоть слушали, не перебивая.

— А Снейп?

— Что Снейп? — я снова огрызнулась.

— Почему ты вернулась от нашего декана такая растерянная?

— В общем, я не выполнила задание, полученное за его прическу.

— Так он тебя наказал?!! — не поверили девочки своим ушам.

— Да. И теперь придется проводить лишних два часа в компании нашего декана.

— Я не поняла. Ты — любимица нашего декана, известная пай-девочка — не выполнила задание Снейпа? — видимо, это обстоятельство девочек поразило куда больше, чем наличие наказания.

— Не выполнила.

— И что он просил тебя сделать?

— Научиться ни о чем не думать.

— Ха!

— Ну ты даешь!

— Не надо смеяться! Хотите — сами попробуйте не вспомнить, как выглядел Снейп после моего зелья, когда вас попросят представить его в тот день.

Алис еще хихикнула, но, видимо, нельзя было не представить Снейпа в новом амплуа. Лица соседок вытянулись и приобрели задумчивое выражение. Мыслительная активность им не шла.

Спать я расхотела, так что занялась подготовкой ингредиентов для приготовления заказанного зелья под пристальными взглядами Хил и Алис. Само приготовление отложила до ночи, когда в нашу комнату уж точно не могла ворваться староста. Я была уверена, что разведение огня в опасной близости от кровати было строго-настрого запрещено.

Пришла на ужин, совершенно забыв про свой план перемирия с Байроном. Уже было прошла мимо стола Райвенкло, когда он взял меня за запястье. Я не стала сопротивляться. Мы вместе вышли за двери Большого зала и остановились в холле около лестницы. Он начал разговор:

— Извини, я такой болван! Не надо было тебе рассказывать про это... Я совершенно забыл, что ты как бы, ну... ты поняла?.. Я так хотел...

— Не извиняйся. Байрон, ты нормальный. Это со мной все не так. Мне не следовало грузить тебя своими проблемами. И я на самом деле хочу, чтоб ты хорошенько дома отдохнул. Я б хотела, чтоб ты отдохнул за нас обоих, если получится.

— Правда?

— Я не против, чтоб ты рассказывал мне про своих родных. Мне на самом деле интересно! Только не обижайся, если я вдруг начну реветь...

Я посмотрела в сторону и встретилась взглядом со Снейпом. Он быстро ушел, оставив неприятный осадок. Перевела взгляд на Байрона и вдруг мне стало так страшно, как не было до сих пор никогда. Мы были едва знакомы. Байрон смотрел на меня так преданно, так забавно. Это был чистый, светлый детский взгляд, ни чем не омраченный и не утяжеленный. Ни один ребенок не мог смотреть на монстра таким взглядом. Это вселяло надежду, это давало уверенность в завтрашнем дне. Я не хотела причинять ему боль. И знала, что причиню. Неосознанно, чем-то непосредственно его не касающемся, но причиню все равно. Внесу грязь в эту бескрайнюю хрустальную чистоту...

Он обернулся, но не увидел преподавателя Зелий:

— Что-то случилось?

Я заговорила с неприсущим мне жаром, со слезами, хватаясь за его руки. Мне вдруг захотелось столько сказать, но я смогла лишь просить, умолять:

— Пообещай, что пообещаешь!

— А это будет не больно, — он постарался отшутиться.

— Пообещай, что никогда и ни за что на меня не будешь обижаться? Что бы я ни сделала, что бы ни случилось, кем бы мы ни стали и где бы ни оказались? Пообещай даже не мне, а самому себе!

— Да что ты... Мне не за чем на тебя обижаться!

— Даже, если нам придется предать друг друга, мне тебя или тебе меня?

Я ждала. Байрон удивленно меня разглядывал, а потом в его взгляде что-то изменилось. Он сглотнул и очень серьезно сказал:

— Обещаю.

Мы стояли еще с минуту, глядя друг на друга, а потом пошли в Большой зал и заняли свои места за разными столами. Я почувствовала спиной взгляд своего декана, но попробовала не думать о его причинах и возможных последствиях. Через пару минут так увлеклась рыбным пирогом, что напрочь забыла о Снейпе.

До утра зелье для старосты Райвенкло было приготовлено и испробовано. Результат поверг моих соседок в восторг, так что на следующей неделе мне предстояло приготовить то же зелье уже для них.

Защиту от темных искусств мы бессовестно проспали, явившись только на гербологию, после которой я и передала свое творение в руки заказчицы. Она отдала мне одну золотую монету, как мы и договаривались. Правда, на следующий день от нее же я получила пакет шоколадок, леденцов и прочих сладостей, а также несколько медных монет. А за обедом была вынуждена сесть за стол Райвенкло и целый час рассказывать про существующие косметические зелья, а также про особенности их использования. В результате получила сразу несколько новых заказов. Необходимо было собрать денег на большой котел и собственные ингредиенты. Одно и тоже зелье готовить несколько раз подряд не улыбалось.

Через неделю мой круг общения резко расширился. Мой талант ни одна из заказчиц не считала темным, так что круг общения рос пропорционально моей репутации. Я была по-настоящему счастлива. И это счастье вытесняло все прочие мысли и переживания.

Все произошло так молниеносно, так неожиданно, что, когда Хил спросила меня:

— Почему ты еще не у Снейпа?

Я сильно удивилась. А потом с ужасом вспомнила, что на дворе среда, а значит очередные дополнительные часы в компании декана.

Неужели с тех пор прошла всего одна неделя? Я бежала по подземелью и думала, что если прошла не неделя, а две или три? Значит, я все это время прогуливала? А Снейп молчал на этот счет? Нет. Этого не могло быть!

Я раскладывала прошедшие дни по полочкам. И, подойдя к двери, была на сто процентов уверена, что все-таки прошла всего одна неделя. Самая счастливая неделя моей жизни.

Глава 10 Неудачница

Я постучалась и вошла внутрь. Профессор сидел на своем обычном месте.

— Вы опоздали.

Снейп отложил книгу и свернул разложенные на столе пергаменты.

— Начнем с заклятий отталкивающих заклинания. Ваша задача — подойти к двери и покинуть мой кабинет.

Он усмехнулся и наложил неизвестное мне заклинание на дверь.

Я понимала, что в моем положении умение защищаться было необходимо, но до сих пор и подумать не могла настолько это сложно!

Думаете, его задание было элементарно? Мне так не показалось. Открыть дверь, заколдованную отталкивающим заклинанием, оказалось сложно. К такой двери подойти-то близко было тяжело, а открыть ее и выйти...

Снейп, разумеется, был уверен, что подобное заклинание не сможет остановить волшебника и в младенческом возрасте. Промучившись пару часов, я покинула пределы кабинета нашего декана смертельно уставшая, но довольная собой.

На следующих занятиях были вариации на ту же тему. Однажды, например, необходимо было увидеть предмет, на который наложили заклятье "незначительности". Такой предмет обычный человек не замечал, но всегда обходил стороной.

Несмотря на нескончаемую лавину усмешек и издевательств профессора, было чрезвычайно интересно заниматься с ним.

В то же время на одном из уроков Флитвика мне пришла идея пролевитировать Байрона. Друга моя затея привела в полный восторг. Поднять его на пару сантиметров над землей решили около озера, где до нас никому не будет дела.

На выходных пошел снег. Мы вынесли из своих гостиных подушки, нашли сухое место под деревьями и начали осуществлять план.

Байрон сел по-турецки на две сложенные друг на друга подушки. Я достала палочку, предупредила друга, что сейчас совершу первую попытку.

Приподнять его над землей оказалось намного легче, чем я предполагала.

Физиономия Байрона вытянулась, руки рванулись к подушкам. Я подняла его чуть выше. Он попробовал коснуться руками земли, но потерял равновесие и перевернулся на живот с истошным криком. Я не дала ему упасть сразу. Когда он наконец оказался на земле, то оглядевшись по сторонам и не заметив заинтересованных взглядов зашептал в полном восторге:

— Это было так... Круто! Невероятно!!! Я уж думал, что ты меня оставишь висеть так навсегда! Может, попробуем еще?

Я не стала отказываться, и тут же подняла мальчика в воздух. Через час он изображал, что плывет на животе по воздуху, переворачивался на спину с выражением полнейшего бесстрашия на лице. Проходившие мимо студенты бросали на нас быстрые удивленные взгляды и спешили удалиться.

— Это невозможно! И это правда! Полин, я летал! Я по-настоящему летал!!!

Я была немного расстроена, так как Байрон наотрез отказался меня левитировать.

На следующий день к озеру отправилась в одиночестве. Усевшись прямо на снег, направила палочку на себя и в уме проговорила необходимую формулу, но ничего не произошло. Я пыталась поднять себя в воздух с четверть часа, а затем расстроенная вернулась в гостиную.

Не хотела, чтоб Флитвик думал обо мне невесть что, но все-таки решила спросить на следующем же занятии о самолевитации.

Флитвик не был удивлен моему вопросу. Но его ответ разочаровал. Для самолевитации требовалось более сложное заклинание, которое не было включено в школьную программу и относилось к заклинанию стихий (воздуха), которые мы должны будем изучать на старших курсах.

Я не хотела ждать. Мне тогда казалось, что самолевитация — единственный шанс побороть страх высоты.

Так я начала заниматься стихийными заклинаниями, которые получались у меня едва ли не хуже, чем пересадка растений в теплицах.

К слову сказать, мои отношения с профессором Спраут были безнадежно испорчены бесконечными опозданиями, ужасным качеством домашней работы и, конечно же, постоянными травмами. Едва ли не каждое занятие я получала ожоги, отравления, даже была избита каким-то колючим кустом. Теплицы к концу полугодия пугали меня едва ли не сильнее полетов на метле. А как я мечтала избавиться от этого экстрима! Но помощи от Снейпа ждать не стоило. Когда было совсем невмоготу, я бессовестно их прогуливала. Скоро пробелы в знаниях достигли катастрофических размеров. Теплицы начинали представлять смертельную опасность. Остальные ученики с воодушевлением работали с кусачими, плюющимися, жгущимися растениями, предвкушая еще более опасные.

Терпение профессора Спраут лопнуло, когда меня с головы до ног связала неизвестная, как оказалось только мне, гигантская кувшинка. Преподаватель высвободила меня из объятий растения и потащила к директору. Такой поворот событий меня удивил и испугал. К этому моменту я ощущала поддержку Снейпа. Считала его справедливым, умным. Он становился близким мне человеком. Я была рада, что моим отчимом стал именно Северус.

С директором я не была знакома. Что-то подсказывало, мне не стоило с ним видеться. Может быть, он и был мудр, но излишнее внимание сильных мира сего не входило в мои планы

На этот раз повезло. Директора не было на месте и меня повели по знакомому адресу.

Снейп был не в духе, так что мое везение можно было считать относительным. Мое отношение к Гербологии его не обрадовало. Он извинился перед профессором Спраут, пообещал провести со мной необходимую работу и отпустил ее на урок.

Пришлось пообещать как-нибудь разобраться со сложившейся ситуацией, довести свой уровень знаний хотя бы до удовлетворительного.

Поведение профессора меня удивило и заинтриговало. Он был зол и взволнован, но не пытался это скрыть.

Опасения подтвердились после первого же урока Зельеварения. Он обрушился на гриффиндорцев с новой силой. А на переменах также не забывал лишний раз снять с них очки, на ходу придумывая несуществующие правила поведения.

В эту же субботу я увидела в мусорной корзине профессора растерзанный выпуск "Ежедневного пророка" и решила полистать на досуге свежую прессу.

Но я потратила слишком много времени на пополнение своих знаний по Гербологии и была выгнана библиотекарем раньше, чем успела добраться до свежей прессы.

Я проводила так много времени в библиотеке, что практически всегда опаздывала на обед и пропускала ужин. На переменах не любила участвовать в обсуждениях мне не совсем понятных вещей. Так что степень моей осведомленности была как ни у кого близка к нулю.

При этом я не могла не оказаться в нужное время в нужном месте.

Как я поняла позже, близнецы Уизли как раз возвращались от старика Филча. За что они попали в этот раз к нему, я могла только предположить. Вероятнее всего, это именно они закидали весь холл и вход в подземелья навозными бомбами. Не удивлюсь, если бомбы братья смастерили сами. Теперь, вероятнее всего, смотритель отправил их убирать весь этот срач.

Но братья стояли с каким-то старым листком пергамента и оживленно тыкали в него волшебными палочками.

Я навела на себя палочку и произнесла заклинание "незначительности". Не стала подходить слишком близко, поминая слова Снейпа. Мальчики были так увлечены, что вряд ли заметили бы атомный взрыв в двух шагах от себя.

Я выглянула из-за столба и увидела перед собой лист пергамента, который при каждом прикосновении палочки отвечал пространными ругательными репликами.

Фрэд (или Джордж) сказал:

— Может, надо что-то написать?

Брат вынул из сумки перо с чернильницей и быстро начеркал: "Привет от самых отчаянных хулиганов Хогвартса!"

Низкой самооценкой близнецы не страдали.

Неожиданно на листе пергамента появился ответ:

"Господа ... Лунатик ... и хвост приветствуют ..."

Я не могла разглядеть всей фразы. Потом Джордж своей спиной закрыл весь листок.

Браться то и дело выхватывали друг у друга перо и что-то очень быстро писали. Каждый ответ вызывал бурный восторг.

— Фрэд, ты видел? Значит нам нужно сказать "Торжественно клянусь совершать только шалость и ничего кроме шалости", коснуться этого листка палочкой и перед нами откроется "Карта мародеров"! Если этот Сахатый говорит правду, то мы всегда будем знать, где находится Филч и любой другой обитатель школы!

— Джордж, а ты представил, какие возможности откроются перед нами?

— О, Фрэд, это поистине безграничные возможности!

— Так чего же мы ждем?

— "Торжественно клянусь ..."

Я не стала дожидаться конца фразы, а как можно тише юркнула в подземелья, преодолела гостиную, вошла в свою комнату, где девочки разглядывали модный журнал.

Села на кровать и тут же услышала пронзительный визг. Визжала Хилари, испуганно глядя куда-то сквозь меня. Потом ее взгляд сфокусировался на моем удивленном лице и она несколько смущенно сказала:

— Извини, я и не заметила, как ты вошла, а потом кровать как скрипнет...

Я незаметно направила на себя палочку и мысленно произнесла заклинание, снимающее чары незначительности.

Распространяться про Карту мародеров не стала, но решила начать слежку за близнецами по мере возможностей.

Приближался Новый Год и Рождественские каникулы. До них оставалось меньше недели, когда Снейп задержал меня после занятий и спросил, чем я буду заниматься на выходных. Сразу стало ясно, что из замка мне выбраться не удастся, а тренировки моей воли и дополнительные занятия по Зельям никуда не денутся, наоборот теперь они станут отнимать у меня большую часть времени. Помимо этого, я должна была отвести время для Гербологии и Трансфигурации. Флитвик также должен был остаться на каникулах в замке, так что предложил позаниматься с ним.

К концу часа Снейп составил мне график Рождественских занятий.

Я не была рада такой формализации вопроса, но идея заняться на выходных чем-то конкретным понравилась.

Это было, конечно, не то, о чем я мечтала, но и не то, чего боялась.

К тому же меня завалили заказами на различные парфюмерные зелья и было не до зависти к студентам, уезжавшим на каникулы домой.

Я перестала прогуливать Гербологию, стала первой приходить на урок, выучила все растения и их свойства, даже нашла в этом что-то интересное и полезное для себя. С некоторыми ядами стоило поэкспериментировать. Никто их не применял в магической парфюмерной промышленности, но стоило попробовать. Помимо ядовитости был ряд чрезвычайно интересных свойств. Некоторые не опасные растения также следовало изучить более подробно. Но все мои усилия ни к чему хорошему не привели. Либо растения разглядели во мне легкую мишень, либо я была столь неуклюжа, что то и дело оказывалась единственным покалеченным учеником. Но теперь я не прибегала к помощи мадам Помфри. Заранее изучала следующее растение и готовила противоядие. Хорошо, что ингредиенты для противоядий входили в стандартный набор для первокурсников, а кое-что я предусмотрительно заказывала у старшекурсников в Хогсмиде.

Вечером всего за пару дней до каникул кто-то забыл "Ежедневный Пророк" на обеденном столе Слизерина. Я не дала ему исчезнуть вместе с прочим мусором и объедками. Байрон, как всегда, проводил меня до лестницы. Я спустилась ко входу в подземелье и устроилась на узенькой лавочке, которая была очень хорошо освещена.

В Пророке все статьи хоть как-то касались мальчика по имени Гарри Поттер. Когда-то его родители погибли, а младенец выжил в схватке с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Теперь я знала, что взбесило Снейпа, хотя не имела представления, почему. Я только догадывалась, что падение его Лорда было ни при чем. Привести в бешенство его могло только что-то глубоко личное.

Решив не лезть не в свое дело, выкинула газету и пошла спать.

Следующий день выдался напряженным. Пришлось сотню раз пожалеть, что увалилась спать так рано.

После ужина решила наконец познакомиться поближе со своей родственницей на картине. Байрон пошел со мной, рассказывая по дороге обо всем, что его могло ждать дома во время каникул. С каких-то пор это перестало меня задевать.

Знакомство нельзя было назвать удачным. Дама оказалась высокомерна и не очень разговорчива. Она походила в своем обычном состоянии на Снейпа в ярости. И была чем-то похожа на него, как и я.

Я распрощалась с Байроном, но не успела спуститься и на несколько пролетов, как услышала голоса близнецов. Прислушалась.

— Кажется, здесь написано "Апполацио".

— И правда, Фрэд, "Апполацио". Наверное, карта хочет, чтоб мы произнесли это заклинание?

— Апполацио! — донесся повелительный возглас Джорджа.

— Ничего себе! — присвистнул Фрэд.

— Идем?

— А как ты думаешь? Конечно!

Раздался глухой стук. Голоса близнецов исчезли.

Я вошла в знакомый коридор, но не заметила ничего, что могло захлопнуться. Обшарила все углы, а потом начала тыкать палочкой во все стороны, произнося про себя заклинание.

И вдруг зеркало передо мной исчезло, открывая лаз. На полу осталась цепочка следов, уводившая в темноту. Я ступила в пыль и тут же закашлялась. В нос ударила поднятая в воздух пыль. Кашляя, я сделала еще один шаг и оказалась в кромешной темноте. Я не услышала стук закрывшегося зеркала. Тут же развернулась и попробовала выбраться наружу, но ни "Аллахомора", ни "Апполацио" не помогли. Пробовала оттолкнуть зеркало, оно и не думало поддаваться. Я стояла в нерешительности. Мне стало холодно и страшно. Сперва, решила дождаться близнецов с картой, но минуты тянулись дольше, чем часы снаружи. Очень скоро зажгла свет на кончике волшебной палочки и пошла по длинному коридору. На развилках ориентировалась по следам в пыли, для чего приходилось наклоняться или вовсе вставать на карачки. Чем дальше шла, тем становилось холоднее и чище. Это добавляло хлопот.

Внезапно коридор закончился. Дальше практически все было завалено огромными камнями. Пришлось ползти.

Стало совсем холодно. Лезть непонятно куда по узким отверстиям между камней в мантии было чрезвычайно проблематично, но она защищала от холода. Пришлось в ней остаться.

Мне показалось странным, что на камнях совершенно не было пыли. Была грязь, песок, но не та пыль, которая покрывает все пленка за пленкой веками.

Я вылезла на более-менее открытое пространство и оказалась в тупике.

Я даже не испугалась. Мое состояние можно было назвать шоковым.

Первой мыслью было, что около первых валунов, где исчезали следы Уизли, был боковой ход, скрытый заклятием. Я рванула назад, желая успеть выбраться наружу до того, как близнецы покинут коридор. А что, если об этом коридоре не было известно больше никому? Помогут ли они мне выбраться? Воспользуются ли они своей картой вовремя? Или я погибну от голода намного раньше? А если они догадаются слишком поздно? Что тогда?

И вдруг за спиной послышалось совершенно отчетливо:

— Джордж! Ты где? Черт! Где моя палочка?!!

Я замерла. Звуки однозначно доносились из-за завала.

Только что думала, полезут ли они спасать меня, а сама чуть не удрала, боясь признаться, что подслушала разговор близнецов с лестницы! Мне же не нужно было рассказывать, что я знала про карту.

Я вернулась. По воплям поняла, что Джордж без сознания или погиб, а у Фрэда что-то не так с ногой и он не может нашарить в темноте свою палочку, если она вообще осталась цела.

Я начала аккуратно левитировать камни в стороны, создавая магические подпорки, чтоб не вызвать очередной обвал.

— Джордж, это ты? — спросил Фрэд охрипшим от воплей голосом.

— Замолчи, если не хочешь, чтоб тебя завалило!

— Кто ты? Ты человек? Я тебя знаю?

— Успокойся. Я Полина со Слизерина.

Он замолчал. Я убрала очередной валун и пролезла к близнецу, освещая новые груды камней, на которых полубоком лежал Фрэд, морщась от света моего люмоса.

Я подошла ближе и невольно отошла на шаг назад. Одна его штанина пропиталась кровью, а нога лежала в неестественном положении.

Посмотрев в сторону, обнаружила две палочки, которые совершенно не пострадали.

— Как ты здесь оказалась?

— Меньше шуметь нужно, когда занимаешься чем-то секретным. Хотя сегодня это вам на руку. А то не знаю через сколько веков нашелся бы человек, решившийся ползти через все те завалы, только чтоб спасти двух нерадивых близнецов!

Фрэд молчал.

— Где был Джордж перед обвалом? — спросила я чтоб знать хотя бы примерно, где его искать.

— Прямо передо мной.

Начала разбирать завал дальше и вдруг наткнулась на руку второго близнеца. На ней прощупывался пульс.

Я бросила гневный взгляд на Фрэда, который бестолку поглаживал раненую ногу.

— Чего развалился?! Помогай!

От моего голоса задрожали камни, но потолок не обрушился. Становилось душно.

Общими усилиями мы достали Джорджа, который все еще был без сознания.

Я не знала, что делать с двумя тяжело ранеными.

Указала палочкой на рану Фрэда и в уме произнесла "Иммудо!"

Вроде как заклинание подействовало. Лицо близнеца просветлело. Но я и не надеялась одним махом вылечить перелом. Затем, вспомнив опыт с Байроном, подняла бесчувственное тело Джорджа и протолкнула в лаз.

— Это будет немного необычно, но другого способа выбраться отсюда я не вижу.

Подняла в воздух Фрэда. Его реакция не сильно отличалась от реакции Байрона. Протолкнула в лаз, стараясь держать его ногу в том же положении. Пролезла следом. Было совершенно нечем дышать, я обливалась липким потом. Необходимо было продвигаться быстрее. Близнецы, видимо, завалили единственный источник кислорода. Я левитировала их вперед и лезла следом. Повезло, что хоть Фрэд помогал себе руками. Я не поверила своему счастью, когда вывалилась в коридор. В нем было не так душно. Теперь браться летели передо мной в метре над землей. Не прошло и десяти минут, как проход перегородило зеркало.

И тут Фрэд быстро произнес "Хогвартс!" и зеркало отъехало в сторону.

Я чуть не потеряла сознание от хлынувшего в ноздри кислорода.

В замке была глубокая ночь. На наше счастье Филча, миссис Норрис и других обитателей замка мы не встретили на пути к мадам Помфри. Она была в больничном крыле. Я не заметила ни одной занятой койки и разместила братьев на кроватях.

Мадам сразу бросилась за лекарствами и своей волшебной палочкой. Я сидела на одной из коек молча, с интересом наблюдая за ее манипуляциями.

Она напоила Фрэда снотворным. Дождалась, пока близнец заснет, и устроила мне допрос. Пришлось признаться, что братьев завалило в потайном коридоре, а я случайно узнала об этом и вытащила их из-под завала. Где именно это произошло и как мы попали в потайной коридор, мадам Помфри не спрашивала.

— До утра останешься здесь.

Она ушла, но через минуту вернулась с кружкой какого-то зелья.

— Выпей.

— Мне не нужно снотворного! И успокоительного тоже! Я действительно в полном порядке. Я...

— Это восстановит силы. Выпей, прими душ и переоденься. После такого вечера тебе действительно снотворные не нужны. Ты едва жива от усталости!

Пришлось выпить приторно-сладкое мерзко-теплое зелье. Мадам Помфри была права. Я так устала, что уснула, едва коснувшись ухом подушки.

Глава 11 Рождество

Спасибо Мадам Помфри за то, что разбудила очень рано. Благодаря этому, я избежала утреннего разговора с близнецами.

Пришла в кабинет декана на урок химии без опоздания. Полтора часа пролетели незаметно. Вечерние события вылетели из головы.

Прозвенел звонок. Я бросила блокнот (которым заменила неудобные пергаменты) на дно сумки и вдруг услышала:

— Сядьте.

Снейп смотрел на меня в упор. И снова этот мучительно-официальный тон.

Игра в гляделки закончилась. На меня уставился кончик серой палочки профессора. Я сглотнула.

Он давал время подготовиться к его атаке. Только как можно было подготовиться к "легиллименс"!?

Я почувствовала на себе его заклятие. От его палочки ко мне будто протянулась тончайшая нить. Профессор на этот раз не ломился ко мне в сознание с тараном, а подкрадывался едва заметным паучком. Это было даже приятно. Он предлагал поделиться своими мыслями, пережить вместе вчерашние события. Сопротивление казалось бессмысленным.

Попробовала включить мозги, вспомнить, что Снейпу лучше бы ничего не знать. Главное не вспоминать, чего ему не нужно знать. Я постаралась сфокусировать взгляд на его палочке. Ниточка между нами истончалась, должна была вот-вот лопнуть, но Северус пошел в атаку.

Это было нечестно! Я практически победила!

Передо мной возникла лестница. Я слышу незнакомое заклинание. Вот ищу проход. Вот не могу выбраться наружу. Иду по коридору. Вытаскиваю близнецов. И тут я услышала собственный душераздирающий крик. Это помогло вырваться из мыслей и обрести реальность. Я снова видела кабинет, слышала звуки, чувствовала связь. Еще секунда и я победила.

Победа далась нелегко. Горело ушибленное плечо. Мантия была разодрана. Скорее всего, я наступила на нее. Потом оценила нанесенный мною ущерб кабинету декана Слизерина. Книги разбросаны. Странное растение лежало на боку, упорно стараясь подняться при помощи гибких ветвей. Письменный стол лишился одной ноги. На лице профессора была глубокая ссадина. С его мантии капала вода.

Растение со смачным стуком встало перпендикулярно полу и успокоилось.

Я все понимала, кроме одного. Как он мог просто так стоять и наблюдать за всем, что здесь происходило? Или он, как и я, не видел ничего кроме моих мыслей? Честно говоря, последнее было маловероятно.

Как я могла такое натворить?

— В следующий раз попробуйте направить на меня ответное "легиллименс", либо обезоружить.

Я только тогда заметила в своей руке палочку.

— А что если я воспользуюсь "Круцио" или "Авада Кедавра"?

— Ваш предок никогда не опускался до заклинаний, требующих внутреннего желания чьей-либо боли или смерти, — Снейп скривился от отвращения.

Профессор коснулся ссадины на своем лице. На пальцах осталась кровь. Сел в нетронутое мною кресло. Повторно коснулся щеки палочкой. Ранка затянулась в считанные секунды.

— Подойдите.

Пока я собирала себя в кучу, вставала на ноги и подходила к столу, декан успел навести порядок. Ничего не напоминало о моих фокусах.

Я села на свой любимый стул.

— Снимите мантию.

Я повиновалась.

Он направил свою палочку на мое плечо. Не успела взвизгнуть, как прекратилась ноющая боль.

— Спасибо, — растерянно промямлила я.

Снейп поморщился:

— Не думал, что встречу такое безрассудство в Слизерине.

Честно говоря, в тот момент я была целиком и полностью с ним согласна. На этом наш разговор был окончен. Я поплелась на обед. Впервые оказалась в Большом зале так рано. Огляделась.

Не знаю, сколько дней или недель в зале стояли украшенные разноцветными огоньками елки, но я увидела их впервые. Стало как-то неудобно перед ними. Надо же быть настолько невнимательной, чтоб не заметить предметы, переливающиеся всеми цветами радуги и заполняющие собой четвертую часть огромного помещения!

Не успела нанизать маринованную оливку на вилку, как на мое плечо легла тяжелая ладонь Фрэда Уизли. Хорошо, что он не мог читать мои мысли!

Я решила изобразить настоящую слизеринку, спасшую ценой своей жизни волшебников, запятнавших честь и достоинство чистокровных волшебников одним своим существованием. Аргументировать позицию, сложившуюся относительно их семьи среди слизеринцев, не могла, так как лично мне было все равно, кто откуда. Я в этом понимала не больше, чем в причинах ненависти отчима к Гарри Поттеру.

В конечном итоге, мы расстались на том, что если б я не была девчонкой, то Фрэд за свое спасение сломал бы мне челюсть. Очень благородно с его стороны. По-гриффиндорски.

Когда, наконец, я осталась в одиночестве, то выяснилось одно очень важное обстоятельство. Я скрыла от Снейпа существование волшебной Карты! А также близнецам не было известно, что я знаю про их находку.

Это открытие в тот момент было также приятно, как и бесполезно.

На следующее утро проводила соседок до поезда, пожелала им счастливых каникул, подарила каждой по флакончику магических духов в качестве рождественских подарков. Они чуть не задушили меня от счастья.

На платформу подоспел Байрон. Я остановила его, заключив в объятия, и сунула в карман рюкзака баночку того самого усовершенствованного зелья от фурункулов. Не хотела, чтоб он краснел перед всеми, принимая подарок. Хотя в этом смысле моя уловка оказалась бесполезна. Я выпустила из объятий спелую свеклу.

Так в моем распоряжении оказалась целая комната с окном, показывающим, что происходит на поверхности, подобно тому, как потолок Большого зала транслировал происходящее на небе.

В тот же субботний вечер у меня состоялся памятный разговор с Северусом. Я как раз закончила для него очередное зелье.

— Можете считать это своим рождественским подарком. Я разрешаю Вам пользоваться своей лабораторией. При условии, что запасы реактивов будут вовремя пополняться.

Это был самый потрясающий рождественский подарок!

С радостным воплем я бросилась декану на шею. Забыв, что мой декан — бесчувственный пень. Когда Снейп попытался меня отшвырнуть, я проявила удивительную настойчивость и намертво прилипла к его нервно вздымавшимся ребрам. Скорее всего, он растерялся, так как уже через минуту неумело похлопывал меня по спине. Я посмотрела ему в глаза и впервые увидела в них растерянность. В это мгновение он больше походил на ребенка, чем я.

Отпустила его, отвернулась и отошла на шаг. Хотела уйти, но меня остановил очень спокойный голос профессора:

— С Рождеством.

Я обернулась. Снейп сел, достал книгу и начал читать, не замечая меня. Прошло достаточно времени, прежде чем я со свистом опустошила легкие и промямлила себе под нос, покидая обиталище декана:

— С Рождеством, профессор.

Мне показалось... Нет, я хотела верить, что Снейп услышал, а его взгляд на мгновение перестал блуждать по книжным строкам.

Переодевшись, я присоединилась к праздничному ужину. Оставшаяся горстка учеников сидела за одним столом с преподавателями.

В салате мне попались целых две хлопушки, об одну из которых я чуть не сломала зуб. Пришлось их разрядить под радостные вопли учеников и аплодисменты директора школы. Дамблдор вел себя по-детски. Радовался каждой хлопушке, с готовностью обряжался в различные, найденные в них, рождественские маски, пышные воротники с бубенцами и прочую ерунду.

Я попробовала улыбнуться и водрузить себе на голову найденную шляпу-елку, а к черной мантии прикрепила огромный оранжевый бант.

Рухнула в кровать глубоко за полночь, после многочисленных тостов и не меньше полутора литров яблочного сока. Мой желудок ломился от различных салатиков и запеченного гуся. На праздничную индейку я не польстилась, как и на космических размеров торт.

Проснулась очень поздно. По плану у меня был выходной. Опустила ноги и неожиданно наткнулась на что-то прохладное и скользкое вместо ковра. Испуг продолжался недолго. Около кровати лежало несколько коробок в разноцветной фольге.

Зацепила верхнюю и уселась с ней на кровати. Бережно развернула. Оказалось от Байрона. Прилагалась карточка с Санта Клаусом:

"Дорогой Полин с наилучшими пожеланиями.

P.S. Не думаю, что ты на праздниках попадешь в Сладкое Королевство.

P.P.S. Спасибо за мазь. Намек понятен.

Байрон".

В коробке нашлось бесчисленное множество самых разных сладостей. Это напомнило мне день нашего знакомства, когда я так и не смогла попробовать магических конфет.

Развернула второй подарок. От Алис. Внутри увесистой коробки оказался новый большой котел.

А вот Хил прислала целую стопку Ежедневного Пророка и книгу "История Зельеварения". Номера газет были за два последних года, но не по порядку. Некоторые статьи отмечены зеленым фломастером. Это заинтриговало.

Но от кого же были оставшиеся подарки?

Один оказался от старосты Райвенкло. Она прислала набор баночек для моих зелий. Было очень неожиданно.

Оставалось еще два подарка. Развернула один из них. Там оказалась толстенная старинная книга в кожаном переплете. Название давно стерлось. Кто ее прислал — оставалось загадкой. Я открыла ее и начала листать, но скоро остановилась. Вся книга была посвящена моему кулону. Мои пальцы быстро нашли его. Он, как всегда, оставался холодным. Я спрятала его снова под футболку, отложила книгу и развернула последний подарок.

В моих руках оказался странный круглый предмет, наподобие шайбы, обернутый мягкой шелковистой тканью. Я сжала его в ладони. Шайба щелкнула и распахнулась, обнаруживая наручные часы. Красивые, с браслетом в виде серебряной ветви. Под ними была записка, гласившая: "В них ты пройдешь незамеченной перед Зеркалом Правды". Пока эта записка мне ничего не говорила. Я предположила, что в них смогу лгать перед Снейпом.

Итак. Что я имела. Конфеты, котел, сосуды для своих зелий, "Историю Зельеварения" и три загадки. Загадка Хил, загадки первого и второго неизвестного. Причем неизвестный один и два вполне мог оказаться одним и тем же человеком.

Решила начать отгадывать с конца. Не знаю, что послужило этому причиной. То ли понравилось словосочетание "Зеркало Правды", то ли уж очень захотелось нацепить новые часики.

Решила двигаться по наиболее простому пути. Попробовать разузнать о Зеркале у Флитвика. Поймала его на выходе из Большого Зала. Он пригласил к себе, заварил чай, поставил передо мной вазочку с печеньем.

— Зеркало Правды — самый примитивный и часто используемый Аврорами предмет. Авроры — это что-то вроде маггловского ФСБ. В нем можно увидеть любого, скрытого чарами невидимости или незначительности, а также увидеть анамага в человеческом теле. Весьма полезная вещь.

— А нельзя его чем-то заменить, заклятием каким-нибудь?

— Существует заклинание слежения. Оно позволяет видеть всех, находящихся на определенной территории. По сути это одно и то же заклятие с одной лишь разницей: при перемещении Зеркала, зона "видимости" также смещается.

Дальше разговор пошел про Авроров.

Когда в вазочке закончились печенья, я поспешила удалиться.

Как я поняла, кто-то еще в замке знал про Карту Уизли и очень хотел, чтоб меня на ней не было. Очень приятный подарок, но пришлось отложить часики до возвращения близнецов.

Решила заняться газетами Хилари.

"Гарри Поттер.... Гарри... Поттер" мелькало в названиях статей.

Какой-то ужас! Волшебный мир сошелся клином на несчастном мальчике!

Обо мне тоже знали больше, чем я о простейшей магии, но так пиарить пацана! Что ж с ним будет, когда он попадет в объятья магического мира? Он может, конечно, продолжать усиленно поддерживать слухи, но если про меня писали без особых преувеличений, то про этого мальчика...

Он должен был впервые увидеть волшебников, сразу поступить на один из факультетов Хогвартса и с первых же секунд заткнуть за пояс Дамблдора по части колдовства! Нет. Я б на его месте ушла в глухую оборону. Ходила б с табличкой "Все брехня". Да... Не повезло малявке.

Так. А Гарри ж действительно должен был поступить в Хогвартс. Только вот на Слизерин ему лучше не соваться. Иначе Снейп его сожрет.

Из газет я также узнала про родителей Гарри и про то, что внешность у него отцовская, а глаза — матери.

Только вот что связывало Гарри и Северуса? Об этом в газетах не было ни слова. Вариант мщения за былого властелина я отмела уже давно.

Что могло заставить моего нового папашу ненавидеть мальчика, который лично ему технически ничего не мог сделать. Ответ ясен. Только его родители. Либо Северусу придавил хвост отец Гарри, либо мой декан был отчаянно влюблен в Лили (мать Гарри). Мог быть и третий вариант, объединяющий первые два.

В любом случае, Поттеру младшему я не завидовала.

Узнать что-то еще я могла только из одного источника — от Северуса Снейпа. Но не хотела портить отношения. Так что решила побольше прислушиваться к болтовне сокурсников.

Так я плавно перешла к изучению оставшихся подарков. "История Зельеварения" оказалась чрезвычайно увлекательной. Я "проглотила" ее в первые же дни каникул. Там, кстати, упоминались многие Брокко. Это была семья потомственных зельеваров. Что примечательно, они не были помешаны на чистоте крови, хотя браки заключали только с волшебниками. Но чаще с волшебниками не из чистокровных семей. Так они блюли "баланс крови", то есть не давали выродиться своему таланту. Мои потомки считали, что излишняя чистокровность приводит к рождению в семьях волшебников простачков. А прокляли Людольфа, как оказалось, за зелье. Зелье Бесплотия. Он напоил своего соперника зельем, которое того развоплотило. Но, развоплотившись, он не умер, а продолжал жить, думать, переживать. Людольфу этого оказалось мало. Он отыскал бестелесного врага и уничтожил, превратив его душу в камень, да так, что после заимствовал силу у поверженного врага. Как-то уж слишком бесчеловечно. Попахивало недоговорками.

Во всем этом была недосказанность. Я чувствовала, что знаю больше. Еще что-то чрезвычайно важное. И только моясь в душе, неожиданно поняла, что...

С конца августа этого года на моей шее висела душа Дранги, былого противника Людольфа Брокко.

Меня все еще мучили мысли о Дранге, когда я пришла на урок к Северусу.

Он долго изучал меня пытливым взглядом.

— Я не думаю, что сейчас подходящий момент лезть в мою голову! — вырвалось у меня.

Я поджала губы и отвернулась.

— Я правильно понимаю, Вы говорите в таком тоне из чистого уважения лично ко мне?

Удивленно перевела взгляд обратно на профессора. Он хрипло смеялся.

— Может быть, расскажете, что случилось?

Вдруг в кабинете стало по-домашнему уютно. Снейп смотрел на меня с горечью и теплотой. Оказывается, в океане ненависти и тяжелой грусти плавало еще что-то человеческое. Изъеденное, забитое, никому не нужное...

— Профессор... Северус, я знаю о Дранге!

На обычно каменном лице можно было прочесть удивление, сменившееся вековой печалью.

Я не знала, что делать, чтоб только сохранить этого Снейпа! Живого Северуса.

— Я даже не успела открыть книгу про мой кулон! Я узнала...

— Книга о Дранге? У Вас есть книга "Заключенные в крестражах"?!!

Мой отчим даже привстал.

— В общем, — я сомневалась, что книга называлась именно так, — да.

— Вы пробрались в библиотеку Министерства Магии? Не иначе! — профессор сменил удивление на издевку.

— Мне ее подарили.

Снейп молчал, барабаня кончиками длинных пальцев по столешнице.

— Не советую Вам читать эту книгу именно сейчас. Хотя не исключено, что некоторое представление о кулоне и его свойствах может пригодиться в самом ближайшем будущем. Выбирать Вам.

Он снова посмотрел на меня в упор. И куда девалось все тепло? Его взгляд промораживал до мозга костей! Наверное, тепло было лишь в моем больном воображении.

В общем, на этом наш разговор был окончен. Мы перешли к подробному изучению противоядий.

В тот день я не стала открывать "Заключенные в крестражах", как и во все последующие дни каникул.

Дни пролетали незаметно. От Снейпа в кабинет Флитвика, оттуда в столовую, а затем в библиотеку, на ужин, в лабораторию и спать.

Через день должны были вернуться ученики, а через два — начаться занятия, когда я в очередной раз оказалась в лаборатории со своим деканом.

— Сегодня мы завершим изучение простейших противоядий. Вам известны все основные формулы. Но я учил Вас не для того, чтоб всю жизнь стоять у котла в стороне. Я хотел бы увидеть, как Вы примените полученные знания на практике.

Профессор молчал, глядя куда-то сквозь меня. Я судорожно вспоминала все изученные мною формулы, гадая, что сегодня он попросит приготовить. Я пребывала в состояние радостного предвкушения.

— Подойдите, — я удивилась, но подошла к декану.

Он поставил передо мной небольшой флакончик с янтарной жидкостью.

— Это довольно сильный яд растительного происхождения. В небольших дозах вызывает галлюцинации и головокружение, — Снейп достал откуда-то полую иглу, опустил кончик в яд, — Но того, что останется на кончике иглы достаточно, чтоб убить.

Я не успела отдернуть руку, попыталась высосать яд...

— У Вас полтора часа.

Северус сел. Я с минуту не верила тому, что на кончике иглы был действительно яд. В отчаянии я рванула к дверям. Решила бежать к мадам Помфри. Щелкнул замок. Я обернулась. Снейп следил за каждым моим движением. И тут вдруг все поплыло перед глазами. Я едва не потеряла равновесие. В голове заиграли огромные барабаны, а потом что-то взорвалось.

Я побрела к котлу с разрывающейся от боли головой, не чувствуя под собой ног. Еще взрыв и я достала нужный корень. Еще взрыв, и пришлось опуститься на колени. Я не могла держать нож. Пришлось ломать корень руками. Еле как разожгла заклинанием огонь. Выронила палочку, перевернула кувшин с водой над котлом. Бросила уродливые обломки корешка. От появившегося запаха стало легче. Голова немного прояснилась. Но минутное облегчение сменилось все нарастающей головной болью. Перед глазами стали появляться картинки, никак не относящиеся к лаборатории. Пришлось работать вслепую. Мой мозг отчаянно боролся с ядом. Я все еще сохраняла здравый рассудок. Выбирала ингредиенты. Рвала, ломала, бросала, вливала, помешивала. Череда галлюцинаций сменилась одной картинкой. Доска в лаборатории, а на ней необходимая формула. Последний штрих.

Если все было сделано правильно, зелье должно было получиться холодным. Если что-то не так — приходилось надеяться только на помощь профессора. То есть мне было совершенно нечего терять. Выслушивать, что я полнейшая бездарность в зельях, было все равно, что сдохнуть.

Я зачерпнула зелье ладонью. Но не смогла определить его температуру. Я жадно всосала полученную жидкость. Мгновение ничего не происходило, а потом меня будто резко спустили с потолка на землю. Приятно было ощутить собственную тяжесть. В глазах почернело, доска исчезла. Только через несколько минут начали появляться очертания знакомой аудитории. С головы градом катился пот, одежда прилипла к телу.

Не скоро мое дыхание стало ровным. Я приподнялась и заглянула в котел. Там плавали не слишком приветливые размокшие куски чего-то непонятного, но цвет, запах, радужное свечение... Это было практически идеальное зелье.

Из моей головы мгновенно вылетели все нехорошие воспоминания. Я ликовала. Я, ученица первого курса, выдержала испытание! Я...

— Браво! — Северус по-прежнему сидел за учительским столом. Раздались редкие гулкие хлопки. Но это было не важно... Он улыбался! Он ликовал!!! Я была его произведением искусства. Только сейчас я по-настоящему почувствовала себя чьей-то дочерью, чьим-то продолжением, преемницей. Этот человек мог ненавидеть всех и все в этом мире кроме своей профессии. Он мог быть безразличен ко всему, кроме зелий!

Передо мной сидел Великий Мастер и мой Учитель. Он не мог стать кумиром, моделью для подражания. Он...

Мне так хотелось верить, что именно тогда я видела настоящего Северуса, излучающего странную леденящую колкую нежность. Без маски, не безразличного... Северуса, который всегда будет существовать для одной меня.

С моей стороны, это был случайный романтический порыв. В моей крови, наверное, было излишнее количество эндорфина, но... С этой минуты Снейп стал частью моей жизни, неотъемлемой моей частицей. Стало смешно скрывать от него хоть что-то. В моем мирке появился человек, с которым я могла поделиться всем...

Это продолжалось целую минуту. Эйфория кончилась. Я могла поделиться с ним... практически всем. Но отнюдь не всем.

В тот же момент я поняла, что не способна перешагнуть грань, отделяющую "практически всем" от "всем". И причиной этому была только я. Возможно, Снейп тоже не мог перешагнуть ту же грань, но зачем мне было это знать?

В тот день я узнала о себе много нового, обрела веру в себя и навсегда рассталась с мечтой хоть на минуту превратиться в нормального ребенка.

Я по-прежнему могла играть-веселиться-беситься, совершать безалаберные поступки...

Я не умела отдыхать, как все, мне было весело не от того, от чего весело всем, мне нужно было все то, что не нужно остальным.

Кошмар. Когда-то, еще в прошлой жизни, я слышала от матери, что в переходном возрасте "перелопачивают" себя. Так вот. Мой переходный возраст начался слишком рано.

До самого приезда соседок я все делала, не замечая, что что-то делаю, т.е. не уставая от действования. Последние два дня каникул вывалились из памяти. Даже по прошествии недель я не могла вспомнить, чем занималась.

С приездом хохотушек жизнь снова наполнилась красками и обрела форму. Девочки наперебой расспрашивали, как я провела каникулы в замке, а потом рассказывали, чем занимались на "Большой Земле".

Алис целых десять дней нежилась в теплом море, а Хилари, напротив, предпочла высокогорья Гималаев. Первая рассказывала о моделях своих многочисленных купальников и магических водных башмаках, позволявших бегать по воде, за которые ее родители выложили кругленькую сумму. Вторая восхищалась маггловскими горными лыжами, которые были специально заколдованы ее отцом, чтоб не уронить свою обладательницу и самостоятельно буксировать ее на вершину горы. Больше всего ее впечатлили ночные спуски. Казалось, Хил теперь могла рассказывать о звездном небе целую вечность!

Байрон отвоевал меня у соседок, заключив в свои цепкие объятья. В прочем, он сразу отпустил меня, покраснев и насупившись. Я засмеялась легко и непринужденно. Мой смех был настолько настоящим и заразительным, что скоро смеялись Хил, Алис и, конечно же, Байрон.

Друг завалил нас тонной совершенно ненужной информации, перегруженной несчетным количеством незнакомых имен и фамилий.

Я не хотела его останавливать. В его голосе было столько эмоций, столько жизни, что слова были неважны.

Все говорили только то, что считали нужным сказать. Меня не принуждали рассказывать все в подробностях.

С этими людьми я чувствовала себя свободной, ничем и никому не обязанной. Мне было так легко и так хорошо, что я сильно удивилась, получив свое новое расписание, вернувшее с Небес на Землю.

Вместо биологии, физики и химии в субботу были сдвоенные естествознания. В среду стояли два дополнительных урока зелий. Были также указаны "мои" часы в лаборатории. Других отличий не наблюдалось.

Так начался мой второй семестр в Британской школе чародейства и волшебства "Хогвартс".

Глава 12. Время

В первый же день учебы близнецы Уизли устроили широкомасштабные опыты в мужском туалете на втором этаже. Опыты закончились для них крайне неудачно. Был частично затоплен второй этаж, а нарушители порядка должны были целых две недели каждый вечер драить без магии Большой зал вместо замковых эльфов.

Проверку подаренных часов пришлось отложить.

Первые дни я откровенно бездельничала, за что поплатилась к концу первой же недели. Грузом повисли тонны невыполненных домашних заданий. Чтоб успеть вовремя сдать Гербологию, я отложила работу для Флитвика до лучших времен. Надеялась, что он простит свою лучшую студентку.

Не тут-то было! В целях профилактики преподаватель Чар заставил меня присоединиться на вечер к Уизли. Я была в бешенстве. Худшее наказание сложно было представить.

Мыть-убирать я не любила и не умела, а показывать свои "таланты" в этой области кому-то еще было неудобно. Я привыкла жить в условиях переизбытка домашней прислуги. В небольшом двухэтажном коттедже, где я провела детство, были три домработницы. С одной стороны — слишком для экономной семьи, а с другой... Мы постоянно находились в разъездах. Отец бывал дома не больше суток в месяц, мать чаще всего не присоединялась к деловым отлучкам отца, но все свое свободное время проводила в городе, возвращаясь в коттедж глубоко за полночь. Я родилась, когда за домом уже следили чужие люди. Меня приучили смотреть на них, как на мебель, запрещали с ними играть и общаться. Мое воспитание также проходило за стенами уютного дома. Рано утром меня поднимали с кровати и везли в "Эстетический центр развития ребенка". Это что-то вроде детского садика, только намного дороже. В общем, мои родители делали все, чтоб я стала удивительно неприспособленной к дешевой жизни. Они воспитывали деловую леди, лишенную всяких ненужных моральных принципов. В эстетическом центре за всеми детьми бегали орды воспитателей и нянечек, над которыми дети с удовольствием издевались. Нас учили рисовать, писать, считать, понимать три иностранных языка... Мы очень редко играли. На это катастрофически не хватало времени. Вместо игр у нас была гимнастика с индивидуальным тренером. Все было слишком серьезно и официально. Но мне нравилось. Я свысока смотрела на детей, не знавших языков. А вечером мать или отец устраивали "смотр талантов". Они слушали стихи в моем исполнении, рассматривали рисунки, наблюдали за гимнастическими трюками, лишь изредка подбадривая меня жидкими хлопками. На этом и заканчивалось все общение с родителями. Кем они были для меня? Оценщиками, критиками, рецензентами... Какие там любовь, ласка и семейные ценности! Я была не ребенком, а наследницей! И что было с меня взять, как с уборщицы?

Но позор можно было пережить, если б пришлось убираться одной или с кем угодно, кроме близнецов. Находиться с ними в одном помещении я хотела меньше всего.

Пришлось кое-как сляпать задание для Макгоногалл (снова кое-как!) и идти на каторгу.

Близнецы были уже на месте. Они весело наматывали мокрые тряпки на швабры, а потом начали наперегонки бегать с ними между столов.

Я забилась в дальний угол и отскребала подсвечники от воска. Даже не заметила, как близнецы подкрались сзади.

— Бу!

Я выронила ножик с тряпкой.

Они покатились от хохота.

— Фрэд, ты заметил, с нами не желают разговаривать!

— А ты прав, Джордж...

— Заткнитесь!

Но они и не подумали прекратить надо мной измываться. Они изображали, как я держу тряпку... В конечном итоге, сойдясь на том, что без волшебной палочки я — полнейшее ничтожество.

Не стала спорить. Могла только добавить, что с волшебной палочкой я убиралась точно также. Даже хуже. Мне легче было трансформировать чайник в черепаху, чем уничтожить пыль со стола. Обычно стол исчезал вместе с пылью. Нет стола — нет и пыли. Вот такая убийственная логика. Так что Большому залу сильно повезло. Что было б с ним, примени я магию, оставалось загадкой.

Скоро мальчишкам надоело издеваться, и они подошли к делу. Допрос с пристрастием. Вот так можно было назвать это "дело".

Пришел Филч. Мы разошлись по разным углам. Еще через четверть часа я вышла из Большого зала следом за близнецами и услышала откуда-то сверху:

— В запретной секции...

— Фрэд, тише! "Уши" недалеко.

Насколько я поняла, братья собирались пробраться в запретную секцию местной библиотеки. Следовало разузнать, какими чарами она охранялась.

А "уши", стало быть, это я. Будто мне нравилось подслушивать и за ними следить. Своих заказов по горло! Я тратила уйму времени на приготовление косметических снадобий. Да что "приготовление"! Чтоб приготовить, нужно было разработать рецепт, учитывающий индивидуальные особенности заказчика. Что ни говори, но если работать профессионально, заработаешь больше головной боли, чем денег. Зато, может быть, когда-нибудь сбудется прекрасная мечта о собственном магазинчике косметики и парфюмерии по индивидуальным заказам. Такая мечта стоит долгих лет мучений.

Мне оставалось набрать побольше воздуха в легкие, выдохнуть и отправляться в постель.

Вернулась в мерзком настроении. Думала застать девочек спящими, но они бодрствовали, да так, что от их вопля пришлось попятиться.

— Не наступи!

— Ты его задавишь!!!

Кричали в один голос Алис и Хилари.

Я посмотрела себе под ноги и увидела серый морщинистый комочек с огромным оранжевым бантом. Протиснулась в комнату, затворила дверь и только тогда спросила:

— Он чей?

Лысый котенок жалобно пискнул.

На меня уставились четыре удивленных глаза.

— Если б я его видела, то на его шее не было б этого жуткого банта!

— Записка у тебя на кровати... К нам в комнату не мог никто зайти! — возмутилась Хилари.

— Кроме домашнего эльфа.

Обреченно вздохнула я, села на кровать и взяла оранжевую картонку.

"Извини, что не отдал его сразу. Мне родители подарили, а я кошек не переношу.

Если не нравится — можешь отдать лесничему Хагриду. Он о нем позаботится.

Байрон".

У меня никогда не было домашних животных. И лысые коты вызывали у меня только отвращение. Но это было живое существо. Оно не было виновато в том, что его купили в качестве подарка, а подарок пришелся не по вкусу.

Я отдала записку Алис.

— И ты его выкинешь? Да этот...

— Лис, я никого не собираюсь выкидывать! Не знаю, как его назвать. Он...

Серый комочек попытался избавиться от банта и возмущенно взвизгнул.

Девочкам он нравился. Значит...

Я все-таки взяла котенка в руки.

— Он теплый! Ой! И весь дрожит.

Не знаю, как я выглядела в этот момент, но девчонки смотрели на меня совершенно ошалелыми глазами.

Содрала уродливый бант и прижала трясущееся тельце к груди. Прошло пять минут, прежде чем котенок перестал дрожать.

— И что мне с ним делать?

Хилари сделала серьезное лицо:

— Надо бы наколдовать ему лоток. А еще позаимствовать молока на кухне.

— Сейчас же ночь!

— Ну, что поделаешь? Мори кота голодом до самого утра.

Я решительно встала, нацепила на всякий случай новые часы, вооружилась палочкой, спрятала котенка под одеялом и покинула комнату. В гостиной Слизерина было пусто. Камин потух. Зеленые ковры стали грязно-болотными. По ним ползли густо-серые уродливые тени от диванов.

Выбралась в подземелья. Сразу навалились сырость и темнота. И ни единого звука. Настоящее царство гулкой тишины.

Мне стало не по себе. Каждое мое движение создавало целую симфонию звуков, которые эхо превращало в неясный многоголосый шепот. Создавалось впечатление, будто потревоженные стены недовольно перешептывались меж собой. Я немного постояла в раздумьях и стала осторожно продвигаться вперед, не освещая дорогу палочкой.

Вышла из подземелий без происшествий. Поднялась на пролет, пощекотала грушу на картине, как учил Байрон, и пробралась на кухню.

Эльфы не спали. У них работа шла полным ходом. Стало неуютно. Все волшебники спали, в коридорах царила тишина и покой, а здесь все бегали, шумели, со всех сторон летели приказы...

Ко мне подошел какой-то уж очень солидный эльф с особенно уродливым носом-хоботком на морщинистой рожице. Поклонился в пол, хлопнув огромными, не менее уродливыми ушами, и пропищал:

— Чего желает маленькая повелительница волшебников?

Я была удивлена такому обращению. Но не стала задавать глупых вопросов или отнекиваться.

— Мне принесли котенка. Его необходимо накормить...

— Будет сделано, маленькая госпожа, — эльф снова поклонился и куда-то убежал.

Я ждала, что он мне принесет что-нибудь из еды, но эльфа не было. Пошла искать. На меня то и дело натыкались спешившие по своим делам домовики. Для меня все они были на одно лицо. Я растерялась, но тут ко мне снова подошел эльф. Уж не знаю, тот же или нет. И снова спросил, не желаю ли я чего.

— Я попросила накормить моего котенка...

— Марвин накормлен и спит, — эльф поклонился и чуть снова не убежал.

Я поймала его за плечо и спросила:

— Почему "Марвин"?

Я опустилась на колени, чтобы мне было удобнее разговаривать. Эльф упал на пол и начал рыдать. Я не знала, что мне делать, и старалась, как могла, его успокоить. Вероятно, мы смотрелись посреди кухни весьма комично.

Вокруг нас кипела работа. Мы всем мешали, перегораживая проход между длинных столов. Столы в кухне были расставлены точно так же, как и в Большом зале.

Подошел другой эльф. Он произнес вежливо, но жестко:

— Отойдите от него. И поднимитесь с колен.

Я сделала, как меня попросили.

— Никогда не опускайтесь на колени перед домашним эльфом.

Я кивнула. Мне полагалось уйти. Но я все еще стояла.

— Ваш котенок будет всегда накормлен. Не беспокойтесь.

Меня тактично выпроваживали, но я должна была понять:

— Почему "Марвин"?

Неохотно, но домовик все же ответил:

— Видите ли, эльфы понимают язык домашних животных. Видимо, Ваш котенок назвался "Марвин".

Так отпала необходимость подбирать кличку. С чувством выполненного долга я откланялась и выбралась наружу. Сразу услышала чьи-то шаги. Удалось спрятаться за колонной.

Было б удивительно, если б ночью в коридоре мне встретились не Уизли. Странно, они шли из подземелий в сторону библиотеки. Шустро они решили посетить запретную секцию! А я не успела разузнать про охранявшие ее чары.

Если близнецы шли так открыто, то Филч, миссис Норрис и дежурившие этой ночью преподаватели должны были быть в противоположном конце замка. Скорее всего, они не заметили меня среди множества домовиков.

А может быть... Я совершенно забыла про часы! В часах я должна была быть невидима для волшебной карты.

Приободренная, пошла за братьями. Они о чем-то тихо перешептывались. С моим везением надо было поскорее изучить "подслушивающие чары". Около дверей библиотеки оба замолчали.

— Аллахомора! — прошептал кто-то из них.

Щелкнул замок. Они пробрались внутрь и притворили за собой дверь.

Я не знала, чего ждала. Стояла и наблюдала за дверью библиотеки. Можно было настучать на гриффиндорцев. Но это было как-то уж слишком низко и неинтересно. Разглядывала огромную дубовую дверь библиотеки, соображая, зачем потащилась вслед за близнецами.

Не могла сказать, что мне было интересно. Я проследила по инерции. Следила ради того, чтоб следить. Надо было уходить, пока ни на кого не наткнулась. Ввязываться во что-то только ради того, чтоб ввязаться... Как глупо! Я вела себя безрассудно.

Только я окончательно решила вернуться, пока ни во что не вляпалась, как за спиной раздались шаги. Я сразу узнала походку. Не могла не узнать.

Спрятаться было негде, так что юркнула за единственную дверь. В отличие от близнецов, я закрыла ее заклинанием.

Деваться было некуда. Стараясь не шуметь, я вплотную придвинулась к запретной секции.

Фрэд с Джорджем как раз пили что-то из небольшой колбы. Минуту ничего не происходило, а потом близнецы исчезли. Они не стали прозрачными, они будто бы вобрали в себя цвета и текстуру окружающих предметов.

Я понятия не имела, что это было за зелье, но догадывалась, откуда оно у них взялось. Не близнецы же его приготовили!

За их выходку я могла серьезно поплатиться. А если попадусь вместе с ними, то не видать мне больше Снейповой лаборатории.

Я сильнее вжалась в книжную полку.

В запретной секции начали выниматься и вставать на место книги. Дверь библиотеки с глухим щелчком отворилась.

Получалось как-то странно. Я непонятно зачем поплелась за близнецами, а за ними уже шел Снейп. Что мне оставалось? Выйти из-за стеллажа и сказать "Привет"? Только не тогда, когда был шанс остаться незамеченной.

Совсем близко раздалось:

— Кто здесь?

Кто-то из близнецов уронил книгу, которая от удара взвыла дурным голосом. Тотчас же сработала библиотечная сигнализация. Запретная секция украсилась мигающими огоньками.

Мальчики по-прежнему оставались незаметными, но теперь в узком проходе между стеллажами их можно было поймать на ощупь.

Передо мной оказалась спина декана, перегородившего выход из секции. Откуда-то сбоку раздавались крики мадам Пинс и кого-то еще.

Я сорвалась с места, но запнулась о стопку журналов и растянулась поперек прохода. При этом я очень больно ударила руку.

Все замерло. Огни запретной секции остались включенными. Криков больше не было. Я поднялась на четвереньки и оглянулась...

На меня широко раскрытыми от удивления глазами смотрел профессор Снейп... Смотрел, но не двигался, не говорил...

Прошла минута, прежде чем я встала, покрутила перед его глазами ладонью. Реакция отсутствовала.

Не знаю, как описать свое состояние в тот момент. Я испытывала сверхъестественную легкость, свободу. На меня не давили звуки и голоса. Исчез извечный замковый сквозняк. Но при этом я чувствовала себя не лучшим образом. Слишком уж все было мертвым и неподвижным.

Осмотрела библиотеку. В чепце и пушистых тапочках со вздетыми к потолку ладонями около двери из коморки в стене библиотеки застыла мадам Пинс. Все прочие действующие лица оставались за дверью.

Что успел увидеть Снейп? Думать об этом оказалось неожиданно весело.

Профессор сейчас не мог ничего сделать, даже косо посмотреть! Он мог даже меньше, чем любая из зачарованных статуй Хогвартса.

А что могла я? Да все, что душа пожелает!

Я решила отомстить близнецам за испорченный вечер и заставить профессора засомневаться в увиденном, если он вообще что-то успел разглядеть.

О том, что будет, если он очнется, я не думала. Ему ж достаточно будет спросить, что случилось...

Я пробралась между Северусом и книжной полкой в злосчастную секцию, нащупала первого гриффиндорца. Решила не пользоваться магией, вдруг для магии время остановилось, как для всех, кроме меня? Заклинание из ниоткуда. Не правда ли странно?

Ценой немалых усилий, я выволокла окаменевшее тело близнеца из секции и расположила на своем месте. Другого гриффиндорца я оставила в узком проходе между шкафом и Снейпом. Позы вышли не совсем естественные, но их "невидимость" должна была все исправить.

Я честно оставила Уизли шанс скрыться с места катастрофы. Я хотела, чтоб мне завтра было интересно узнать, чем все кончилось.

Выбралась из библиотеки. За дверью каменной статуей замерла спешащая Минерва Макгоногалл, а над ее головой выпучил глаза и вытащил язык полтергейст Пивз. С последним ночью в коридоре я б хотела встретиться еще меньше, чем с Макгоногалл.

Библиотека осталась далеко позади. В холле окаменела миссис Норрис. Я переступила через нее и скоро добралась до двери в гостиную Слизерина. Но моя догадка оказалась верна. Магия "застыла". Вход не желал открываться.

В подземелье было холодно. Мне казалось, что с каждой минутой там становилось все холоднее и холоднее. Время не желало сдвинуться с мертвой точки.

Мне стало страшно. А что будет, если время так и замрет? Я не смогу пролезть на кухню и, в конце концов, умру от голода... А как же другие? Они навсегда останутся статуями! Ужас! А многих такая участь застала во сне...

Они даже не заметят, что время пропало, остановилось?!!

Какой кошмар.

Необходимо было успокоиться и собраться с мыслями, что я и попыталась сделать.

Я села на корточки и начала вспоминать, что в действительности произошло, а что — еще нет.

Я вспомнила, как споткнулась, ударилась...

Моя рука!

Я посмотрела на свою кисть. На ней надувалась внушительная шишка, но не было часов!

Сломя голову бросилась обратно в библиотеку. Пролезла внутрь, подбежала к брошенному мной на произвол судьбы Уизли, опустилась на колени, а потом легла на живот, и вот так сантиметр за сантиметром обшаривала библиотеку на предмет часов.

Я взмокла от волнения, когда мои пальцы, наконец, наткнулись на прохладный металл...

И вдруг сообразила, что будет, если время начнется именно сейчас. Конечно, это лучше всех сцен, представлявшихся мне ранее, это не глобальная катастрофа... Но это катастрофа! Да еще о часах, останавливающих само время узнает вся школа. Этому не могут не поспособствовать близнецы и полтергейст.

Нет. Все должно случиться, как задумала я.

В пору было хвататься за книги, только вот времени прочесть все у меня не было, а подыхать от голода или со стыда еще предстояло решить.

Я начала разглядывать часики, изогнувшись совершенно невероятным образом, чтоб увидеть циферблат. Секундная стрелка не двигалась!

Вот беда. Я не умела чинить часы! А что, если дотронусь и...

Лучше сдохнуть со стыда...

Я вытащила часики из-под стеллажа. Стрелка все еще была мертва...

В библиотеке становилось душно. Неужели кончался кислород?! Нет, это было невозможно. Я переволновалась вот и все!

Минуту колебалась, а потом вернулась ко входу в слизеринскую гостиную. Села на пороге, ощупала прохладный циферблат... Что-то щелкнуло. Я совершенно случайно задела болтик, которым подводят время, и он вошел внутрь...

Сквозняк. Я не думала, что так бывает, но появилась тишина. Такая объемная, тяжелая, вязкая. Мне хотелось прыгать от счастья, летать, орать, бегать. Было так приятно снова жить вместе со всем вокруг.

Счастье быстро сменилось растерянностью. Я была не уверена, что время снова пошло. Могла двигаться только тоненькая секундная стрелочка на маленьких часиках. Неужели теперь жили только я и часы, а все прочее так и осталось...

Назвала пароль. Проход открылся. От сердца отлегло. Мне стало еще легче, чем там, в библиотеки, когда остановилось время.

Радостная вбежала внутрь, ворвалась в комнату... Девочки давно считали меня сумасшедшей, так что их удивление не вышло за рамки обычного.

Невероятно счастливая выслушала брюзжание девочек из-за того, что я пропадала в кухне так долго. Они рассказали, что приходил домашний эльф, накормил котенка. Я впитывала каждую новость, как губка. Было необычайно приятно видеть живые лица, слушать голоса! Скорее всего, если б я тогда стояла в библиотеке и выслушивала все, что обо мне думали, я была счастлива точно также.

Наконец, я объявила, что мое теплое лысое существо будут звать Марвин. Рассказала о том, что меня так задержало на кухне. Сказала, что долго не могла понять, накормили ли эльфы котенка. Сказала, что сильно растерялась, а еще объяснила, почему котенка будут звать Марвин.

Потом сбегала в душ, почистила зубы, запихала часы в самый дальний ящик и уснула в обнимку с существом в одно мгновение ставшим мне родным.

Глава 13 Чумная пятница

Стоило проснуться, чтоб понять, насколько вчера я была безумна. Меня не то чтобы мучила совесть. Она у меня существовала в каком-то не слишком широком, скорее больном, виде. Вчера весь вечер я совершала никому не нужные и ни к чему не приводящие поступки.

И меня мучила не совесть, а предчувствие!

— Поль, хватит котенка гладить! К профессору Спраут опоздаешь!

Да, не хватало мне начать день с нагоняя на Гербологии.

Я нехотя выбралась из-под теплого одеяла, положила Марвина в принесенную домовиком корзинку. Он сладко потянулся и тут же заснул.

К теплицам я шла еще осторожнее, чем вчера по коридору в темноте. Сразу положила свою домашнюю работу на стол профессора. Пересаживала вверенные мне безобидные растения очень осторожно. В конце урока профессор Спраут впервые меня похвалила.

Я б была на Седьмом Небе от счастья, если б меня похвалили на Гербологии в любой другой день.

На Трансфигурации я пребывала в состоянии чрезвычайной сосредоточенности. В моей голове все было настолько стерильно от страха, шедшего откуда-то изнутри, что любая новая информация укладывалась там мгновенно. Впервые на уроке Макгоногалл я чувствовала себя лучше, чем у котла.

Минерва подходила несколько раз, чтоб усложнить мое задание, но и последняя ее просьба была выполнена без существенных затруднений. А в конце урока вместо того, чтоб влепить мне за домашнюю работу очередного "тролля", Макгоногалл вернула ее на переработку.

Это могла быть моя лучшая пятница с начала семестра, если б желудок не так часто подкатывал к горлу. Я с огромным трудом заставила себя пойти на обед и хоть что-то съесть.

Снейп не смотрел на меня и ушел очень рано. Уизли на обеде так и не появились. Это могло говорить только об одном — они попались. Попались с поличным. Не только за то, что влезли в запретную секцию библиотеки, но и за кражу зелья из лаборатории декана Слизерина... Я б не хотела, чтоб их с моей подачи вышвырнули из школы. Все-таки они были единственными людьми во всем Хогвартсе, за кем мне хотелось следить.

Я встала из-за стола вместе с Алис. Она обсуждала "ужасную" прическу третьекурсника с Райвенкло. Он вернулся с настоящей гривой сине-зеленых волос. Выглядело ужасно, но так он привлек к себе немало внимания, в том числе и женского.

Мы выходили из Большого зала, когда меня окликнул Байрон. Его также не было на обеде и на Гербологии, которая в этом семестре проходила совместно с Райвенкло.

О чем он мог сказать, и так понятно. Ему была не безынтересна судьба котенка. Я заверила его, что Марвин мне очень понравился и что я ни за что его не отдам... И тут почувствовала на спине сверлящий взгляд.

Я прервалась на полуслове и быстро обернулась.

Мой декан сделал приглашающий жест.

Сердце упало ниже подземелий. Секунду не могла сдвинуться с места, а потом, не слишком корректно отмахнувшись от Байрона, как завороженная пошла за профессором.

Мы поднимались все вверх и вверх по меняющим направления лестницам. Северус не обмолвился ни словом до четвертого этажа. Там он замер около открытой двери в незнакомый мне учебный класс. Я с разбегу врезалась в ноги профессора (в спину не могла в силу слишком маленького роста). Он сгреб меня в охапку и впихнул в просторную аудиторию.

В аудитории длинными рядами стояли парты со скамьями. Это был большой лекционный зал с классической низенькой сценой и профессорской кафедрой.

Снейп пихнул меня на ближайшую скамью, как следует огляделся. Было пусто и очень тихо. Прозвенел звонок. Через несколько минут гул в коридорах замка стих. В ожидании тишины Северус нависал надо мной неподвижной статуей.

— Вы догадываетесь, куда мы идем? — декан смотрел в упор уничтожающим взглядом.

— Да, к директору, — произнесла я неожиданно осипшим голосом.

— Вы догадываетесь, чем заслужили столь пристальное внимание?

— Да... я вчера...

Северус посмотрел на меня так, что я не стала продолжать. Он снова огляделся.

— А что если в качестве наказания, я попрошу Вас отдать котенка лесничему?

Еще вчера самым худшим в моей жизни было бы отобрать у меня лабораторию, запретить готовить зелья под заказ, но...

— Вы не сделаете это! Марвин ни в чем не виноват! — я не заметила, как перешла на крик.

— Тише! Я предлагаю Вам выгодную сделку. Вы сами отдаете котенка Хагриду и спокойно зарабатываете галеоны, либо Марвин остается с Вами, но до конца семестра даже не думайте приготовить хоть одно зелье, не относящееся к школьной программе.

Снейп говорил так, что в правдивости его слов сомнений не было.

Для меня это был нелегкий выбор. Либо теплое существо, либо дело целой жизни. Существо десять раз успеет постареть и умереть, а мне придется пахать на чужого дядю...

— Марвин.

Я сделала свой выбор, еще не понимая почему. Я выбрала маленького смешного котика породы Сфинкс. Может быть, у меня было помутнение рассудка, а может, мне еще не надоело совершать глупости...

— Вами слишком легко управлять. Запомните это раз и навсегда.

Его голос перестал быть жестким. Я хотела спросить, неужели его слова были шуткой...

— Идем!

Он снова перешел на "ты"! Неужели Снейп пошутил? Этого не может быть! Если пошутил, то чувства юмора ему не занимать! Во всяком случае, в моем понимании юмора.

Немного приободренная, я вышла из лекционного зала, но стоило подняться на пару ступеней, как обед снова оказался около самого горла.

Я обратила на себя внимание, а еще мной можно было легко управлять. На это сказать было нечего. Организм протестовал, но ни одного членораздельного довода против этих слов мозг не смог придумать. Даже за уши притянутого.

Так мы оказались около каменной Гаргульи. Она сощурила на меня глаз. Северус назвал ей пароль. Гаргулья резко отпрыгнула, открывая винтовую лестницу-эскалатор.

Декан Слизерина не стал торопить события. Он спокойно встал на первую ступеньку, дождался меня и приспокойненько ждал, пока перед нами не окажется массивная деревянная дверь. Наверх ехали долго. Я успела отдышаться. Рассматривать понурые серые стены эскалаторной было не интересно.

Снейп постучал. Дверь с легким хлопком отворилась. Мы вошли.

Я не ожидала увидеть ничего подобного. Сотни маленьких непрерывно ворчащих и шелестящих сверкающих приборов, заваленный книгами стол, книжные стеллажи. На стенах "спящие" портреты каких-то волшебников. На одном из стеллажей — огромная пустая клетка...

Я взвизгнула, когда на мое плечо бесшумно опустилась птица. Мой визг не заставил ее взлететь. Она лишь недовольно посмотрела одним янтарным глазом на меня и замерла.

Через несколько секунд откуда-то из дальнего конца кабинета появился улыбающийся директор.

Северус сделал вежливый полупоклон и поздоровался голосом, лишенным эмоций. Я сразу вспомнила наш первый день знакомства в Лондоне и невольно улыбнулась.

Альбус Дамблдор ответил не менее вежливым приветствием. В отличие от Северуса, его голос был теплым, а голубые глаза за очками-половинками излучали свет.

Он поприветствовал меня и предложил нам обоим стулья. Я неохотно села. Золотистая птица и не подумала слететь. Она больно вцепилась когтями мне в плечо.

— Почему Вам не нравится Фоукс? — директор задумчиво посмотрел на птицу, а потом перевел взгляд на меня.

Мне сразу стало неуютно. Вспомнились попытки Северуса влезть в мои мозги. И в тоже время это было по-другому. Он будто не читал мысли, а лишь хотел уловить какие-то нотки в моем взгляде, голосе, поведении. Я точно знала, что он почувствует малейшую ложь.

— У него когти острые... И он не хочет улетать!

— Почему Вы думаете, что Фоуксу не приказали сидеть на плече? — директор улыбнулся.

Я не знала, что ответить!

— Извините, я не подумала... А это важно? — я была смущена приветливым тоном Дамблдора, вниманием и совершенно неожиданными вопросами.

Он улыбнулся еще шире и очень просто, как-то по-детски легко мне ответил:

— Полин, чрезвычайно важно, когда на чье-то плечо опускается феникс. И очень удивительно видеть Ваше недовольство.

— Феникс? Я не знала...

— Феникс — самая удивительная и загадочная птица. Она сама выбирает, кому служить. Фениксы не предают хозяев до самой смерти.

Понятия не имела при чем здесь я, но не стала отрывать директора школы от мыслей, вызвавших на его живом лице мягкую и очень печальную улыбку.

Голубые глаза сверкнули и сфокусировались на мне. Странный задумчивый наигранно веселый тон сменился строго-шутливым. Под его новым взглядом я чувствовала себя нашкодившей малолеткой.

Но речь к моему и Северуса удивлению пошла не о близнецах и не о прошлой ночи. Либо это было не важно, либо Дамблдор ни о чем не догадывался.

Ну конечно! Директор не был на месте происшествия. И не видел того, что, как выяснилось, успел разглядеть Снейп!

Мы говорили о разных пустяках, о моем увлечении... А затем Дамблдор неожиданно попросил меня рассказать про Птицу. Я уже и забыла, когда это было!

Пришлось вспомнить, как впервые о ней услышала от соседей в вагоне Хогвартсэкспресса. Уточнила, что раньше о ее существовании не подозревала. Рассказала о нападении на меня студентов Райвенкло. Снова уточнила, что ничего не почувствовала и была уверена, что на самом деле Мертвой птицы не существует.

И тут меня огорошил директор. Он так, между слов, сообщил, что один из нападавших — потомок одного из союзников Людольфа Брокко.

Я остановилась. Но Дамблдор качнул головой, предлагая мне продолжить рассказ.

Рассказала предысторию нападения. О происшествии на уроке Флитвика.

Я закончила, но директор все еще чего-то ждал.

— Ничего не хотите добавить?

Я молчала в нерешительности. Был еще один случай, но о нем я старалась не вспоминать. А вдруг мне просто померещилось.

— Вы никогда не ощущали Знак?

Я хотела ответить "нет", но молчала. А ощущала ли я его тогда? Когда впервые увидела ожившую картинку?

— Не знаю, — я посмотрела на Снейпа, но его лицо будто окаменело, — Однажды, я видела Знак в книге и тогда... Извините, мне показалось...

— Что Вы тогда почувствовали?

Я посмотрела прямо в бездонные синие глаза старика:

— Тогда на моем плече будто бы вырезали что-то. Руку обожгло. Потом я еще долго не могла заснуть.

Разговор скомкался, замялся. Фоукс оставил меня в покое, только когда я выходила из директорского кабинета.

Состоявшаяся беседа вызвала ряд противоречивых ощущений.

Теплая задумчивая обстановка, рваная беседа...

Я бежала вниз за Снейпом, стараясь ухватиться в нелепом порыве за его мантию. Но летящая за его спиной черная ткань ускользала из моих пальцев.

Он не просил входить вместе с ним в кабинет, но я должна была задать всего один вопрос. Все остальное было не важно.

— Все прошло нормально?

У профессора лицо до сих пор походило на маску без прорезей для глаз.

С минуту он стоял неподвижно. А потом кивнул. С моей души обрушился многотонный груз. На мгновение я опьянела и расслабилась.

Мои мысли будто бы резанули зазубренным ножом... Северус смотрел мне в глаза, его губы не шевелились... Но я слышала! Не совсем слышала. Скорее, понимала общий смысл и ощущала тональность.

— Вы можете пользоваться лабораторией в отведенное Вам время.

Это не звучало как прощение или подарок... Это был приказ, необходимость, наказание.

Из моих глаз потекли слезы, когда боль прорезала голову второй раз:

— Вы свободны.

Его тон не стал мягче.

Я не ушла. Я убежала от декана со всех ног!

До сих пор хотела получить хоть разок мысленный ответ и вот... Получила. Не предполагала, что при этом ощущаешь нечто подобное.

Я упала на кровать и тут же вскочила от вопля Хилари. И еще дальше отскочила от собственного крика. Мы замолчали. Медленно подошли к моей постели, приподняли покрывало, затем одеяло...

Котенок исчез. Сперва я испытала облегчение, что не задавила его, а потом страшную смесь ужаса и злости...

Но откуда-то из-за тумбы послышался слабый скрип. Я заглянула за нее и увидела зевающего котенка, сон которого потревожили наши голоса.

Я села на кровать. Доставать Марвина из-за тумбы не стала. Там на него хотя бы никто не наступит.

Хил понаблюдала за мной несколько минут, смущенно улыбнулась, взяла учебник по трансфигурации и ушла в общую гостиную.

Я осталась одна. Не знаю сколько просидела бездумно теребя клетчатую наволочку.

Марвин проснулся окончательно и по покрывалу забрался на кровать. Свернулся в клубок, поцокал язычком и снова уснул.

В голове начали появляться хоть какие-то мысли. Вспоминала, что осталось сделать из домашнего задания, и какой сегодня день. Оказалось, на дворе пятница, а про горы невыполненной домашней работы не стоило вспоминать. В голову лезла всякая белиберда...

Когда-то еще в прошлой не волшебной жизни я выкидывала ненужные обиды, бегая вокруг дома.

Достала бриджи и футболку, в которых не так давно и не слишком удачно покоряла метлу, быстро переоделась. Выходила из замка под изумленные взгляды студентов. А как же! Девочка без мантии, да еще и в летней спортивной форме направляется к выходу из замка. Перед выходом направила на себя палочку, создавая вокруг кожи едва заметную согревающую дымку. Недавно выученное заклинание стихий не могло не сработать тем вечером. Пролетала невероятная пятница. Пятница, когда у меня получалось все.

Я задыхалась, но бежала. Заклинание согрева выжирало последние силы. Я бежала по снежной жиже, по холодной грязи и красивой плитке вокруг огромного озера. Мне казалось, что его берег никогда не кончится. Пошел липкий снег. Я промокла, а потом и замерзла.

И тогда случилось невероятное. Я увидела группу волшебников, вооруженных палочками, выходящую из Запретного леса со стороны ворот.

Внутренности прорезал страх. Я забыла и о странной беседе с Дамблдором, и о Снейпе.

Откуда только взялись силы! Я припустила к замку с такой скоростью, с какой в жизни никогда не бегала. Не удивилась, если б тогда за мной зафиксировали Олимпийский рекорд по бегам по снегу в летних кроссовках.

Я не видела, но чувствовала на себе взгляды тех людей. Почувствовала, как они остановились. Я была уже очень близко. В пяти минутах бега...

Люди из леса не могли подойти ближе!

Я замедлила бег. Они были так далеко! На том краю озера. Я знала. Я чувствовала. Я ликовала!

И не услышала заклинание! Усиленное, умноженное усилиями всей группы оно долетело до цели.

Сначала кулон обжег мне грудь, а потом плечо разорвало изнутри.

Я бежала по инерции. Мысленно и наяву крича "Снейп!!!".

Я обернулась. Сквозь липкий снег невозможно было различить силуэтов на том берегу.

Пара шагов и я споткнулась. Еще шаг — и упала.

В тот момент все перемешалось. Я ощущала сырость, холод, страх, боль и нечеловеческую радость...

Все-таки смогла добежать до крыльца. Я дрожала, обнимая и целуя мраморные лестницы Хогвартса. Не могла подняться, не было сил войти, но я победила! Не чужаков, не холод и мокрый снег и даже не бесконечную дорогу вокруг озера. Я не знала что, но чувствовала, будто взяла все существующие в мире и еще несуществующие награды!

Самый невероятный, самый невозможный день закончился, когда у меня иссякли последние силы, и я закрыла глаза.

А во сне... Во сне я впервые ощущала себя Человеком.

Глава 14 Первый Поклон

Все тело ломало, а в голове был сплошной туман. Это чье-то дыхание?

— Северус? — голоса не было, словно поперек горла засунули кактус.

Несмотря на это, меня сразу услышали.

— Это Байрон! Севе...— заорал было он, но осекся,— Профессор!!!

Откуда-то издалека донеслись шаги. В уши будто кто-то засунул затычки. Каждый звук сдавливал виски.

Видимо, профессор вошел в комнату, так как Байрон смущенно промямлил:

— Она сказала, — его голос задрожал еще сильнее, — Се...

Я не услышала, смог ли мой приятель закончить фразу, так как меня встряхнули, а потом довольно сильно ударили по щеке. С пятой попытки удалось разодрать веки.

Было темно. Надо мной нависал крючковатый нос профессора.

Он отвернулся и, скорее всего, на что-то указал Байрону, после чего бесцеремонно разомкнул мне челюсть и влил какую-то пахучую гадость. Снейп сжал мне зубы, не давая выплюнуть. Я не оставляла попыток это сделать.

— Глотай! — звучало очень убедительно, да и голос у него был встревоженный.

Я проглотила. Через несколько минут пелена спала. Огляделась. Рядом были только Северус и мальчик. Обстановка не походила на больничную палату.

— Где я? — голос по-прежнему казался чужим.

— В моей комнате. Мадам Помфри согласилась оставить тебя здесь, — Северус улыбался и поглаживал рукой мои волосы. Байрон удивленно наблюдал за профессором. Это выглядело так весело!

Байрон не верил мне и по-прежнему считал Северуса Снейпа гадким пресмыкающимся монстром.

— Как плечо?

Я пошевелилась. И тут же почувствовала боль, перехватившую дыхание. Только тогда вспомнила, что со мной случилось.

Прошло немало времени, прежде чем я ответила на два встревоженных взгляда кривой улыбкой и спросила:

— Кто они?

— Потомки союзников Людольфа Брокко. Молчи! Ты до сих пор ничего не чувствовала, но эти люди два года давили на министра, чтоб тот позволил им присягнуть тебе. Их метки проявились и не давали спокойно жить. Министр согласился. Эти потомки — весьма влиятельные члены магического общества. Тебя забрали для обучения. А передать им должны были только по окончании школы. Но произошло непредвиденное. Их метки начали оживать, превращаясь в кровоточащие все углубляющиеся раны, как только в твоих руках оказалась волшебная палочка. Они ощущали каждое сотворенное тобой заклятие! Министр не сдавался, стараясь получить как можно большую выгоду от сделки. Но эти люди не могли ждать. Видимо, из-за метки они почувствовали, что ты далеко от замка и решились на похищение. Но все пошло не по плану. И вышло то, что вышло.

— Что вышло? — из горла все еще не вынули кактус.

Байрон отозвался эхом.

— Они начали обряд.

— И что? — спросил за меня приятель.

Снейп бросил в его сторону замораживающий взгляд.

— Обряд необходимо завершить, — Северус напрягся.

— Но это невозможно! Как она будет управлять Аддисом Магмундом! Или Кэрком Макголландом?!! Они из нее все соки выжмут или...

— Мистер... Байрон, Вам следует научиться быть терпеливым и думать, прежде чем говорить. Если бы ситуация была безвыходной, то были бы приглашены не Вы, а та веселая компания. Мы бы завершили обряд, еще до того как Полин пришла в сознание. Это, по крайней мере, гуманно, — взгляд Северуса из леденящего превратился в уничтожающий.

Они молчали. Я тоже не знала, что сказать. Не хотела жаловаться на непрекращающуюся боль и не желала знать, каким образом Северус попытается избежать продолжения обряда.

— Байрон, пригласите сюда профессора Макгоногалл.

Мой знакомый выбежал из комнаты.

— Дамблдор уже знает?

— Да. Он в отъезде.

— Этого он и боялся...

— Ждал, — в голосе отчима снова появились ледяные нотки.

— Необходимо обработать рану... — предупредил профессор.

— Рану? Я ничего не понимаю! Зачем здесь Минерва?..

— Пожалуйста, поуважительнее...

— Почему меня не лечит мадам Помфри?..

Я встретилась взглядом с Северусом, вернувшимся к постели с новой склянкой, и подавилась собственными словами. Неожиданно появившийся голос снова сел.

— Минерва Макгоногалл — Ваш преподаватель и к тому же заместитель действующего директора! — Северус выдержал выразительную паузу и продолжил намного спокойнее, — Мадам Помфри хуже меня знает Темные искусства. Все заклинания подчинения, в том числе и Метки, относятся к вышеназванному разделу.

Он говорил, словно я сама должна была обо всем догадаться! Может быть, и догадалась без сверлящей плечо боли и со свежей головой. Я была возмущена его презрительным тоном. Но мое возмущение кончилась сразу после того, как я увидела рану.

Мое плечо было словно изрезано скальпелем! Тоненькие кровоточащие линии создавали рисунок, который я однажды видела и обсуждала совсем недавно. В крови я смогла различить только широко раскрытые крылья и запрокинутую головку птицы. Зрелище не для слабонервных. Тончайшими порезами были прорисованы даже перья!

— Если это заживет, то боль прекратится? — прошептала я обреченно.

— Метка не заживет до тех пор, пока не завершат обряд, — профессор старался говорить как можно мягче.

— Я ж не смогу вечно прятаться у тебя в постели!

— Я надеялся, что Вы, — он особо выделил это "Вы", — поймете, что Вам придется учиться выживать и жить с этой меткой. Тяжело. Больно. Но если Вы попробуете пожаловаться на жизнь или совершить самоубийство, я не стану помогать. Наоборот, отдам своре потомков. И не надейтесь на жалость и снисхождение.

Я чуть не разревелась. Но новая боль вернула от мыслей к реальности.

Зелье не жгло, но малейшее касание плеча, как и любое непроизвольное движение, отзывались в моей голове термоядерными взрывами.

Я старалась соответствовать образу барышни, стоически терпящей любую боль... Это получалось не ахти как. По щекам катились слезы, а из горла вылетали нечленораздельные звуки.

Северус заканчивал перевязку, когда в комнату вошла Макгоногалл. Байрон был беспардонно выставлен за дверь и отправлен на ужин. Ужин? Прошло так мало времени?

— Какой сегодня день?

— Не волнуйтесь, Вы пробыли без сознания всего полтора часа, — неожиданно ласково проговорила Минерва Макгоногалл, вытирая платочком набухшие слезы. Она старалась улыбаться, но ее губы тряслись.

Мне стало жалко не себя, а ее.

Не все так плохо! Раненое плечо — не беда. Пришедшие по мою душу потомки — не проблема... Смотря на нее, мне ужасно хотелось так думать.

— Расскажите, как это произошло? — высморкавшись, задала вопрос преподаватель Трансфигурации.

— Я решила совершить пробежку и заодно испытать Согревающую Пелену. И на обратном пути заметила идущих со стороны ворот волшебников. Мне стало страшно. Я рванула к крыльцу. Они сначала преследовали меня, а потом остановились. Ну... Тогда это и случилось. Они послали в меня проклятие, — вроде бы я рассказала все.

— Вы потеряли сознание не сразу. Вы ведь еще бежали? — продолжила допрос заместитель директора.

— Да.

Минерва хотела спросить что-то еще, но не решалась.

— Что Вы почувствовали, когда Вас коснулось заклинание Аддиса? — Макгоногалл бросила на Северуса укоризненный взгляд и возмущенно добавила:

— Северус, Вы не можете знать, кто именно это был...

— Минерва, мы не в зале суда.

Макгоногалл осеклась, и я смогла ответить:

— Я не услышала заклинания. Меня сперва обжег папин кулон, а потом я почувствовала боль в плече.

Деканы удивленно переглянулись.

— Северус, неужели кулон как-то связан с Меткой?

— Не думаю, Минерва. Мне когда-то попадалась публикация желтой прессы, в которой говорилось помимо всего прочего, что фамильный кулон защищает своих обладателей, не давая прерваться древнему роду. Это, конечно, было всего лишь наблюдение спесивого журналиста, и, несомненно, все это чрезвычайно странно. Противоречит сути заключенного в кулоне. Выбирать силы развоплощенного — это одно. А когда эти силы сами собой начинают действовать... Не исключено, что Людольф выполнил кулон не так "грязно", как о том принято писать, и эта маленькая вещица обладает разумом, — размышлял вслух мой отчим.

— Но помогать? Северус, скорее...

— Кровотечение остановилось, — Снейп выразительно посмотрел на пожилую даму.

— Вы хотите сказать, что рана заживет? Но... Северус, Вы лучше меня разбираетесь в Метках и... Неужели? Если даже кулон ни при чем, то, несомненно, что-то ослабило действие Поклона! Это странно. Если я не ошибаюсь, то на эффект Поклона не влияет сила самого заклинания, а точнее сила посланной энергии.

Я не совсем поняла, о чем говорила профессор. Она поняла мой безмолвный вопрос и не стала медлить с ответом:

— Присяга или Поклон — это не совсем заклинание. Для него не нужно никаких магических формул. Это что-то вроде извлечения искр из палочки. Не более того.

Оказалось, что хоть в чем-то я была права. Выходило не все так плохо.

Если б хорошее настроение могло залечить магические порезы, то о Птице напоминали бы лишь тоненькие ниточки шрамов.

Вернулся Байрон, но в ту же минуту был отправлен в гостиную Райвенкло. Я осталась на ночь у Северуса.

Когда мои глаза привыкли к темноте его комнаты, то смотреть оказалось не на что. В комнате был небольшой столик, на котором лежала книга, а также стояло несколько зелий, и спартанская кровать-полуторка. Стены, скорее всего, были белые или очень светлые. Чтоб узнать это, необходимо было подняться с кровати и зажечь свечи. В моем состоянии это было слишком сложно. Я решила остаться в неведении.

Снейп разбудил меня очень рано. Я решила, что он собрался отправить меня на занятия, и испытала облегчение, узнав, что это не так. Ему необходимо было обработать зельем мое плечо.

На этот раз все было намного лучше. Боль была терпимой и не постоянной.

После перевязки была отправлена в свою комнату, где кое-как умылась.

Шум воды разбудил девочек. От радости Алис бросилась мне на шею. Хорошо хоть за плечи не обняла! Но мне хватило. Я сморщилась и застонала.

Соседка шарахнулась в сторону. А Хилари удивилась:

— Что случилось? Ты сбежала от мадам Помфри?

Хил права. Уж кто-кто, а мадам лекарь меня б в таком состоянии не отпустила.

Я попробовала пропустить вопрос мимо ушей, но слизеринки не отставали. Отпихнула Хилари здоровым плечом, от чего снова сморщилась, и уселась на свою кровать рядом с Марвином.

— Никто во всей школе не знает, что случилось? — я была удивлена. Как это в Хогвартсе и никто ничего не знает?!!

— Ну... Ты пробежала вокруг озера в летней одежде, а потом рухнула на лестницы перед входом в замок. Никто не успел ничего понять. Откуда ни возьмись появился наш декан, подхватил тебя на руки и бегом бросился в Больничное крыло! — надулась Хил, — И то мы этого не видели.

Я вздохнула. Понятие не имела, что им рассказывать. Правду или что-то придумать. Наверное, все-таки правду.

— Я не могу ничего рассказать. А всего — тем более. Если Вы догадаетесь — я не против, только не говорите вслух о своих догадках. Очень прошу.

Девочки молчали. Может быть, они обо всем догадались. Мне было все равно. Главное, кончились ненужные расспросы.

Я легла досыпать, а они начали собираться на Чары.

Глава 15 Новые обстоятельства

Меня растолкала Хилари:

— Я нарвалась на нашего декана. Он просил зайти после обеда к профессору Флитвику в кабинет.

— Спасибо. Я еще посплю...

— Как знаешь. Уже обед.

Девочки смотрели на меня как на зачумленную. Они все поняли! Может быть и не все, но достаточно, чтоб так на меня смотреть!

Они вышли слишком быстро. А чего я еще ждала? Неужели, кому-то будет комфортно с человеком, который может одарить любого Меткой! А, кстати, надо будет поинтересоваться, как случайно не преподнести такой подарочек.

Неужели, это происходи со мной! Что теперь делать? Что будет дальше? И, неужели, даже Хилари будет меня сторониться!

Я зарыдала в подушку. Побеспокоенная Метка просыпалась при каждом всхлипе. Чем сильнее старалась остановиться, тем пуще рыдала. Но всему приходит конец. Слезы кончились. Время обеда подходило к концу. Надо было поднимать себя с кровати и идти к Флитвику. Я наспех умылась, быстро переоделась, закуталась в черную мантию и пошла наверх.

Со мной здоровались, просили принять новый заказ на зелье. Я практически ничего не замечала. На автомате здоровалась, просила найти меня попозже, а лучше всего завтра или послезавтра...

Так я добралась до кабинета декана Райвенкло. Постучалась. Мне сразу ответил бодрый голос преподавателя Чар:

— Да-да, войдите!

Я открыла дверь и вошла в просторный кабинет. В кабинете было столько окон и света, что пришлось зажмуриться. Все было выдержано в синих тонах. Имеющиеся в кабинете стены представляли собой огромные книжные стеллажи. На столе тоже были стопки книг, лежали свитки с домашними заданиями студентов, а надо всем этим возвышалось красивое растение с мелкими сиреневыми цветочками.

— Вы что-то хотели, профессор?

Как я могла его не заметить! От стеллажа отделился черный силуэт Снейпа. Мысль о возможном получении домашнего задания отлетела сразу.

— Не думал, что Вы можете быть вежливой, Полин.

Я почувствовала, что краснею.

— Чего Вы хотите?

— Обсудить некоторые нам всем известные обстоятельства, — холодно ответил Снейп.

— Что мне делать? И что со мной будет? — хотела съязвить, но голос дрожал, а губы тряслись.

Флитвик подошел и опустил руку мне на здоровое плечо. Я немного успокоилась, продолжая смотреть на отчима.

Я действительно хотела знать, что делать. А еще больше хотела услышать, что делать совершенно ничего не нужно. Живи как жила, все само собой срастется. Но чувствовала, не делая ничего, я погибну. Мое тело, может быть, просуществует еще много лет, а вот "я" погибну. На тот момент это было совершенно неосознанное ощущение, которое не очень-то и хотелось обдумывать.

— Достаньте палочку и попробуйте зажечь свет, — без тени эмоций попросил Северус.

— Зачем? — в кабинете было светло, я понять не могла зачем понадобился свет, тем более, от моей палочки!

Снейп скривился.

— Попробуйте, — подбодрил Флитвик, — сами увидите.

Зачем мне было сопротивляться? Меня, в конце концов, не просили кого-то убить. Надо им свет — будет! Не такая я больная, чтоб от Люмоса развалиться.

Я вынула здоровой левой рукой из кармана мантии свою костяную палочку. Подумала, что время становиться левшой, но не стала форсировать события и аккуратно вложила витую костяшку в правую руку. Рука вроде бы болела не сильно. Все равно, я очень осторожно, одной кистью нарисовала требуемый символ и мысленно произнесла "Люмос!"...

Начала соображать, когда моя палочка с легким стуком поздоровалась с паркетом.

Преподаватели молчали, а я старалась одуматься. Только тогда поняла, насколько все запущено. Как я смогу колдовать, если пальцы сами собой разжимаются от боли? Я же не смогу появиться ни на одной паре! И не сдам необходимые тесты для перехода на следующий курс!

— Еще раз, — приказал Снейп.

Флитвик думал было ему возразить, но отступил, не успев начать, встретившись с Северусом взглядом.

Я понимала, что в этот раз может быть еще больнее, но даже не подумала хныкать. Плюнув на боль, я подняла палочку правой рукой и зажгла на ее кончике магический свет.

— Нокс, — произнес мой декан, гася палочку, — На сегодня достаточно.

— Я не смогу... — промямлила я.

— Сможете, — уверенно продекларировал Снейп.

Повисшую паузу прервал декан Райвенкло привычно жизнерадостным голосом:

— Все могло быть намного хуже. Северус пообещал отсрочить Поклон до августа!

— В лучшем случае, — вставил мой приемный папочка.

— В нашем распоряжении полгода! За это время можно горы свернуть!

Снейп остановил эмоциональную тираду профессора скучным голосом:

— Обойдемся без преувеличений, профессор. Полин, Вам придется вернуться на занятия в понедельник и вести себя так, будто ничего не случилось. Каждый вечер заходить ко мне в кабинет на перевязку, а за обедом пить прописанное мной зелье. Ничего не должно выдавать перемен. Вы будете по-прежнему принимать и выполнять заказы, делать домашние задания, учить новые заклинания по школьной программе. Но этого мало. Вы не защититесь от Аддиса люмосом и любым другим заклинанием из школьной программы. Он обезоружит Вас еще до того, как сможете сообразить, что безоружны. Нам придется учить Вас сражаться не с детьми из параллели, а с опытными волшебниками. Мы выучим всего несколько заклинаний. Простых. Но необходимо тренировать реакцию. Вы выживите, если атакуете первой. Второй попытки не будет. Заниматься будете поочередно со мной и профессором Флитвиком. По два часа каждый день. В воскресенье — четыре часа. Занятия начнем завтра в моем кабинете в 9 часов утра. Вы все поняли?

— Да... сэр, — не знаю почему, но тогда "сэр" получилось совершенно непроизвольно. Должно быть, реакция на жесткий тон.

Снейп вышел, оставляя меня наедине с преподавателем Чар.

Флитвика невозможно было поставить в сколько-нибудь затруднительное положение. Он считал, что безвыходных ситуаций не существует. А поэтому профессор относился к моей проблеме легко и непринужденно. Может быть, в тот момент он храбрился, а я этого не почувствовала. Все может быть.

Во всяком случае, я вежливо отказалась от чая с печеньем и отправилась на поиски Снейпа. Я хотела начать тренировки незамедлительно.

Но, пробегая мимо кабинета Зелий, услышала, как он начал урок.

Я бесцельно бродила по этажам, вспоминая вчерашнюю встречу с Дамблдором. Вспомнила Фоукса. А еще, что директор сказал про Фениксов нечто для меня непонятное. Заниматься чем-то путным не хотелось. Выслушивать причитания Байрона — тем более. Поплелась в библиотеку. Выписала книгу "Магические Существа" и засела с ней подальше от запретной секции. Не хотела не о чем думать и ничего вспоминать.

Феникс или Жар-Птица были чрезвычайно редки. Их золотистые перья переливались на солнце всеми цветами радуги, использовались в производстве волшебных палочек. Они могли нести вес в десять раз больше своего, их слезы заживляли любые раны. Фениксы перемещались в пространстве вне законов времени. В одном полушарии Феникс превращался в огонь, а в другом успевал передать послание.

Что же Дамблдор говорил про хозяев? У меня совершенно вылетело из головы!

Об этих птицах было написано столько всего! Факты в статье перемешивались с легендами. Интересно, но не когда необходима конкретика.

Я водила пальцем по диагонали, но не находила нужных слов. Что за день такой никчемный!

В самом конце параграфа все-таки нашлось то, что я искала. Было написано коряво и кратко. Все сводилось к тому, что однажды из огня на твоем плече появляется Феникс. Таким образом, магическая птица отмечает тебя своим хозяином. Но дело было в том, что двух хозяев одновременно Фоукс иметь не мог! Приписка гласила, что были случаи, когда Феникс осуществлял свой выбор заранее.

Это что получалось? Для меня — весьма оптимистично. Значит, я переживу директора Хогвартса. Если он не отдаст концы этим летом, то есть шанс благополучно завершить обряд. Значит, Северус не зря надеется на мои силы. Сложно, но можно. И теперь на моей стороне факт, хоть и весьма сомнительный.

Я не заметила, как наступило время ужина. Мой желудок взвыл от голода, вспомнив, что с утра его хозяйка так ничего и не съела. Пришлось присоединиться к остальным студентам. Байрона не застала. Он умчался на поле для Квиддича понаблюдать за тренировкой своей команды. А вот Алис с Хилари недобро покосились, но снисходительно позволили занять свое место между ними. Ели молча. Ко мне несколько раз подходили девочки с других факультетов по заказам. Одна принесла ингредиенты. Другая уточнила, какого именно цвета хочет краску для волос. Я написала ей список необходимого на салфетке. Третья уточнила, когда я приготовлю ей помаду "Самый сладкий поцелуй". Пообещала, что к утру сможет забрать. А почему бы не заняться зельем сегодня? Хоть что-то путное сделаю.

Я вернулась в спальню вместе с соседками. Мы закрыли за собой дверь. Алис наколдовала около нее что-то незнакомое. Я не успела уложить Марвина на колени, как Хилари заговорила, уперев руки в бока:

— Кого ты хочешь обмануть?! Ты ж ложку не можешь держать по-человечески!

Я думала, что ела нормально, да и двигалась, как раньше...

— Я не обманывала.

Это была чистая правда. Я позволила им догадаться. Даже не отмазывалась.

— Не врала! Мы тебе подруги или кто?! Что-то еще изменилось? — Хилари попробовала договорить чуть мягче.

Я молчала, а потом довольно сухо ответила, глядя ей прямо в лицо:

— Я не могу колдовать.

Хил было открыла рот, но я изобразила, как захлопываю челюсть, и она смущенно его прикрыла, а затем опустилась на кровать рядом со мной. Попробовала похлопать по плечу, но я вовремя отодвинулась.

— Совсем? — удивилась Алис.

— Не совсем. Но Люмос отправляет меня в предобморочное состояние!

— Ты будешь посещать уроки? — она продолжила допрос.

— С понедельника, — отчеканила я.

Снова напряженное молчание.

— Как? — выдохнула Хил.

— У меня есть вечер, воскресенье и понедельник, чтоб привыкнуть к новым ощущениям, — огрызнулась я, — Зелье уж как-нибудь сварганю, а на Истории у Бинса попинаю балду. Мне нельзя выделяться.

— Извини, но если тебе действительно нужно вести себя как обычно, то на истории придется писать, — видимо, Алис таким образом пробовала пошутить.

— Разберусь сама как-нибудь. Вам лучше бы в это не лезть. И со мной не общаться.

— Так просто?! Нет, Лис, ты только посмотри на нашу героиню! Сидит, скрючилась, скособочилась и орет "Бросьте, оставьте!" И думает, что сможет от нас так легко отделаться! — вскочила Хилари, начиная наворачивать круги между кроватей.

— Сядь, — холодно приказала я, — Если не боитесь Метку и помеченную гвардию, если хотите действительно помочь, то никому ни слова. Сейчас у меня все нормально. Пока что не умираю. Не колдую, так вообще забываю про Метку. Над поведением завтра поработаю. Кроме вас вроде бы никто не обратил на меня особого внимания. Ну, преподаватели пялились. Что с того? Если вы и сможете помочь, так только с письменными заданиями. У меня на них элементарно не хватит времени. Завтра с 9 утра начну обучаться боевым заклинаниям...

— Боевым? — воодушевленно переспросила Лис. В ее глазах сразу появился маленький бесенок.

— Я поняла, что боевым... Меня должны будут учить сражаться. Завтра точно узнаю, — я не ожидала такого энтузиазма.

— А нам покажешь? — хитро улыбнулась Хилари.

— Попробую. Если палочку подниму, — осторожно пообещала, памятуя о технике преподавания нашего декана.

— Как ты думаешь, с чего он начнет?

— Испытает пару раз на мне Круцио!

Девочки засмеялись и перешли к обсуждению Снейпа. Уж кому-кому, а ему кости мыть любили абсолютно все. В этот раз ограничились его слишком консервативным стилем. А точнее, сочетанием чрезмерно дорогой ткани и старомодной модели мантии. Живя в одной комнате с юными модницами, волей-неволей научишься разбираться в подобных вещах. К тому же, эти безобидные разговоры оказались чрезвычайно увлекательными.

Я пробралась в пустую лабораторию за полночь и занялась приготовлением "Самого сладкого поцелуя". Так увлеклась, что не поняла, как передо мной возник Северус. Он перепугал меня своим появлением до потери голоса. Хорошо, что помада к тому времени была готова.

— Не хотите рассказать поподробнее, как Вы оказались в библиотеке вместе с Уизли? И как исчезли?

Голос не желал прорезаться. Я отступила на шаг и нацелила палочку прямо на профессора. Один короткий быстрый выпад Снейпа и меня будто бы ударили по пальцам. Палочка вырвалась и улетела куда-то в сторону.

— Заклинание Крэж — вырывает из рук противника любой предмет. Не столь избирательно, как Экспеллиармус. Отличается аккуратностью и филигранной точностью.

Бежать было некуда, сражаться нечем. Удалось прокашляться.

Северус спокойно ждал.

— Я следила за Уизли. Хотела их заложить, — постаралась отыскать глазами свою палочку.

— Дальше, — мягко подтолкнул Северус.

— Я... услышала Ваши шаги и спряталась в библиотеке, — зачем только посмотрела ему в глаза!

— Продолжайте, — чуть жестче попросил Снейп.

— Профессор, дальше Вам знать не положено! — проскользнула под рукой декана, но не успела выбежать из лаборатории. Дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Я так и стояла, бессильно прижавшись к двери.

Он очень четко, раздельно произнес:

— Легиллименс!

Я успела подумать, что Снейп был разочарован моим поступком. Я тоже. Но нельзя же было выдавать все тайны просто так!

Скорее всего, мои мысли после стольких попыток не требовали особых мер. Ощущения, что в мою голову кто-то ломится, пропало окончательно. Мои мысли будто на время выключили, а потом включили снова.

— Не догадываетесь, кто подарил Вам часы? — поинтересовался Северус.

— А Вы не все, о чем я догадываюсь, видели? — огрызнулась я.

— Мне доступны не все Ваши мысли, — я оглянулась и внимательно посмотрела на каменное лицо профессора, — Ваши ощущения изменились?

— У меня, правда, получилось? — спросила я с надеждой.

Он пропустил мой вопрос мимо ушей.

— Раньше голова раскалывалась, я видела разные картинки из жизни, а теперь, кажется, могу даже соображать. Это хорошо?

Он снова ничего не ответил и на меня не посмотрел.

Я уже думала попрощаться с часиками, когда услышала:

— Оденьте часы и никогда не снимайте. Как остановить время Вам известно.

Дверь щелкнула. Теперь ее не держало заклинание. Я не успела открыть ее, чтобы убраться поскорее к себе, когда мне в спину брезгливо кинули:

— Не забудьте палочку и зелье.

Пришлось задержаться в лаборатории еще на пару минут. Северус не стал давить на меня своим присутствием.

Только в постели, завернувшись с Марвином в теплое одеяло, подумала, что могла бы сбежать от прадедушкиных последователей, если б не сняла часики и вовремя остановила время. Злоупотреблять этим, конечно, было нельзя, но...

В этом месте до 8,30 воскресного утра образовалась черная дыра.

Глава 16 Голубой огонек

Я наивно предполагала, что воскресенье начнется со Снейпа, но ошиблась. Идя на завтрак, я заметила профессора Гобборта, преподавателя Защиты от Темных Искусств, который следил за мной из-за статуи волшебника. Его выдала широкополая дурацкая шляпа горчичного цвета.

Этот человек неровно дышал ко мне с самого первого занятия по Защите. Он пугал мной класс, оставляя изучения собственно предмета на домашнее обучение. После полугодового запугивания я стала пропускать уроки. Спрашивала домашнее задание у Хилари и появлялась на уроках изредка для того, чтоб сдать профессору пачку готовых контрольных. Но после проявления метки я решила передавать готовые работы через подруг. Не любила быть объектом чьих-то исследований. На счет метки он молчал (я не сомневалась, что в этом плане его очень хорошо обработал Снейп), но была масса других моментов, от которых было легче сдохнуть, чем терпеть. Например, Гобборт, стоило мне неосторожно пошевелиться, тут же наставлял на меня свою волшебную палочку. Обидно, если никого не пытаешься придушить за его спиной. И эти его возгласы! "Брокко — новый черный властелин!" Или издевки вроде "Брокко скоро тоже нельзя будет называть". Глупые, плоские высказывания. В прочем, этот Гобборт не был способен на что-то по-настоящему едкое или смешное. Взамен его пар я занималась Гербологией, любви к которой у меня от знаний не прибавилось.

В Большом Зале на меня с ходу налетел возмущенный Байрон Грин. Видите ли, его якобы по приказу моего опекуна отправляют в Лондон на научную конференцию молодых волшебников. На подготовку — всего два дня, а потом целая неделя за пределами Хогвартса. Байрон не говорил, что таким образом его стараются разлучить со мной, но в то воскресенье я была этому очень рада. Не было эмоциональных сил на общение. Ужасно хотелось побыть самой с собой и со своими "тараканами". Пришлось его успокаивать, так толком и не позавтракав. Отправила его в библиотеку и попросила "ради меня" не завалить выступление. Я была уверена, что его успех отвлечет меня на время от печальных дум.

Хотела сразу отправиться в кабинет Северуса, но, как назло, забыла в спальне палочку. Пришлось забежать за своим оружием. На выходе нарвалась на праздношатающихся Уизли, издевавшихся над Пивзом. Братья левитировали в него кусочки стерательной резинки. Я подумала, что теперь полтергейст начнет побаиваться некоторых первогодок. Не стала мешать. Завернула за угол и без стука вошла в кабинет декана.

Я тяжело дышала. Профессор спокойно сидел за столом с Вестником Зельевара.

— Вы опоздали, — Снейп медленно перевел взгляд от журнала к настенным часам, задержался там на мгновение, а затем резко сфокусировался на мне.

Профессор больше ничего не стал добавлять. У меня и так желудок подполз к горлу от его ледяного тона. Мне нравился другой Северус. Более открытый, человечный. Этот же не был "моим". Он был холодным и чужим.

— Я? Как? Не может быть?! — часы показывали 9,30.

Этого не могло быть! Я не могла так задержаться! Взглянула на свои часики — 9.30. Значит, не шутка.

— Займемся Вашей пунктуальностью несколько позже, — он выдержал элегантную паузу, — Вы учились преобразовывать цвета?

— Нет, сэр.

Мне стало интересно. Как могли соприкасаться боевые искусства с разукрашиванием.

— Видите свечу?

Как же я могла ее не видеть! Она являлась единственным источником света. Камин был погашен.

— Для преобразования ее пламени достаточно "заказать" нужный цвет и произнести заклинание Блюм, изобразив вытянутую петлю кончиком палочки.

Профессор продемонстрировал заклинание, окрасив свой кабинет алыми росчерками.

Мне удалось заклинание с третьего раза. Два первых — тушили пламя. Рука была словно ватной. А каждое заклинание "вгрызалось" в плечо острой болью.

— Еще, — потребовал профессор.

Я тренировалась до тех пор, пока он жестом не приказал остановиться. Боль немного притупилась, да и держать палочку на весу стало легче. Как говорится, человек привыкает ко всему.

— Сегодня мы начнем тренировать Вашу реакцию.

Северус поднялся и поравнялся со мной.

— Приготовьтесь. Настенные часы каждые пять секунд цокают. Это будет сигналом к атаке. Ваша задача — сделать освещение голубым, моя — зеленым. Начали!

Первую атаку я пропустила. Приказ показался неожиданным, и я засомневалась, правильный ли "цок" услышала. За вторые 5 секунд мне все-таки удалось сотворить заклинание, но Северус парировал его настолько быстро, что кабинет не успел окраситься в голубые тона. Профессору еще несколько минут приходилось бросать по два заклинания в свечу: одно, чтоб опередить меня, а второе — чтоб сбить мое запаздавшее заклинание и не дать кабинету стать "голубым".

Через пятнадцать минут это начало походить на издевательство. Комната каждые 5 секунд меняла оттенки зеленого. Профессор делал это без видимого напряжения со скучающим выражением лица. Я же вся вспотела, сбилось дыхание, а мысли спотыкались о Блюм. Я не успевала изобразить знак и мысленно проговорить заклинание прежде, чем мои глаза не улавливали смену оттенков.

Отчим действовал настолько быстро, что мне стало страшно. Неужели, все мои враги имели такую потрясающую воображение реакцию?

— Достаточно, — Снейп обошел стол и устроился в старом кресле около безжизненного камина.

Я смогла немного отдышаться.

— Присядьте.

Я опустилась на тумбу напротив Северуса. В камине затрещали и вспыхнули угли. Он перевел свой тяжелый взгляд с камина на меня. В его усталых черных глазах запрыгали оранжевые огоньки.

— Вы слишком много думаете. Обо мне, о прошлом, настоящем и будущем. О заклинание: знаке, формуле. Обо всяких пустяках, — он привычно скривился, а затем взял изящную черную кочергу и поправил угли, — Вам необходимо научиться расслабляться, избавляться от мыслей. Вы не должны думать. Вы обязаны действовать. Есть сигнал — есть результат.

Северус посмотрел на меня очень спокойно. Мне показалось, что этот человек умел контролировать не только свои эмоции, но и мысли.

Вдруг его губы вздрогнули в слабой улыбке:

— Продолжим?

В моей голове роилось столько мыслей, не оставляя ни единого шанса на успех.

Мы делали небольшие перерывы между атаками свечи, а моя реакция, не смотря на них, с каждым часом делалась все хуже и хуже.

Старалась изо всех сил, но перед Снейпом я была бессильна.

Вернулась в комнату расстроенная. Девочек не было. Котенок спал. Устроилась на подушке, скрестив ноги по-турецки, и постаралась выкинуть все из головы. Как только я думала, что что-то нужно выкинуть, мысль оживала и заполняла собой все мое сознание. Так я перебрала в голове тонну мусора, прежде чем задела мысль о сегодняшней неудаче.

Я открыла глаза и пошевелила помеченным плечом. Оно не болело! Совершенно! Получалось, что я его разработала, реанимировала?! Неужели неудача на самом деле была успехом?

Мне вдруг стало смешно. А еще очень-очень легко и хорошо.

Понедельник проходил в обычном режиме, если не учитывать, что преподаватели будто с цепи сорвались. Каждый старался запугать пострашнее да поэффектней предстоявшими переходными тестами.

Вечером у Флитвика училась отбирать различные предметы у чучела заклинанием Крэж.

Потекли напряженные, но удивительно однообразные дни. Утром — учеба, в обед — стакан Снейповской кислятины, потом снова пары или работа в библиотеке, а вечером — тренировки. Дела с тренировкой реакции обстояли куда хуже, чем с отработкой отдельных заклинаний.

Чтоб хоть как-то разнообразить свое существование, я вынула из ящика миниатюрную модель подземелий, сделала очередной ее набросок на пергаменте и, вооружившись ручкой и палочкой, пошла изучать закоулки. Мне говорили, что в подземельях помимо троллей были темницы с волшебными орудиями пыток, а еще масса потайных комнат и ходов. Поговаривали, что подземелья Хогвартса соединялись с подземными ходами других замков, а также с банковскими хранилищами Гринготтс. Но, если даже во всех этих слухах была доля правды, то для исследования подземелий и их картографирования мне понадобится личный автомобиль... или метла.

Я вышла из гостиной Слизерина, но не стала сворачивать, чтоб направиться к выходу, поворот на кабинет декана я также проигнорировала. Когда закончились знакомые коридоры, я стала оставлять за собой маленькие заранее наколдованные светящиеся шарики.

Шла уже минут десять, но огромный коридор никуда не сворачивал. Пейзаж тоже был однообразным: угрюмые серые стены и скучающие посеревшие от времени статуи. Я прибавила света и у меня внутри что-то екнуло. Над головой были огромные свечные люстры без свеч, а весь потолок был украшен растрескавшимся рисунком. Создавалось впечатление, что в этих коридорах когда-то проводились пышные празднества, что здесь гуляли в невообразимой красоты нарядах, что в подземельях было царство света, а не темноты и сырости.

Я только заметила, что вода из-под ног исчезла, а воздух стал свежее. Где-то поблизости должна была быть вентиляция или окно.

Но почему за этими коридорами не ухаживали даже замковые эльфы?

Я прошла еще немного вперед и попала в круглый зал-развилку. Над головой была просто грандиозная люстра, в которой еще сохранились огарки некоторых свечей. Снова запустение, потемневшая бронза бесчисленных канделябров и забытых доспехов. Снова старый потолочный рисунок, а на стенах — картины!

Я подошла ближе к ним, чтобы рассмотреть. Поднесла свечу к первой — на фоне ясного безоблачного неба и цветущей яблони какой-то волосатый не то волк, не то человек, вгрызался в тело безвольной жертвы. Отойдя от первого шока, перешла к другой раме — солнечная цветущая поляна, а по ней медленно передвигается какая-то склизкая мерзость, больше похожая на огромный комок грязи со щупальцами. Еще картина — красивая комната, а в ней бледный вампир высасывает кровь несчастного. При свете моей палочки он обернулся, посмотрел на меня своими красенькими прищуренными глазками и слизнул с губ остатки крови жертвы.

К горлу подбежала тошнота. Я шла по кругу, освещая картины. Потом побежала. Впору было здесь проводить занятия по Защите от темных искусств, а не в изящно обставленном кабинете Гобборта, где на каждой картине были изображены героические поединки волшебников с нечистью.

И вдруг я поняла, что не одна...

О ком вспомнишь, тот и всплывет, не иначе. В нескольких шагах от меня стоял Гобборт. Он облизнулся подобно вампиру с картины.

Только вчера я пролистывала книгу, посвященную кулону... И там было на полях... На страницах, где описывался поединок, послуживший "началом" истории кулона. Там было начертано мелким неразборчивым почерком, потрясающе похожим на мой, "Эмормо магмус"... И теперь эта то ли формула, то ли заклинание, крутилось в моей голове, как присказка-привязка к каждой мысли вроде японского "карма", а кулон накалился и стал жечь грудь.

— Вы нашли для себя самое подходящее место. Когда-то здесь проходили пышные приемы. А однажды вампир с рисунка на вершине одной из башен сбежал сюда. Это было перед самым приемом гостей. Когда же они прошли по коридору и попали сюда, то обнаружили изображенные на стенах трупы. С других картин слетелись мухи, сползлись изображенные в образовательных целях монстры. Постепенно сюда переехали черные маги, и собралась со всех точек зрения принеприятнейшая компания, — Гобборт снова облизнул губы и продолжил после образовавшейся небольшой паузы, — А теперь — Вы.

Я не то что увидела, а почувствовала, как взметнулась его палочка. Но мне не удалось узнать, что именно он хотел со мной сделать. Реакция Гобборта значительно уступала скорости Северуса. Я не опоздала. Я хотела произнести только Крэж, но прицепом к нему в моей голове прозвучало "Эмормо магмус!!!".

В первую секунду я не поняла, что произошло. Стук упавшей палочки, но никакого профессора поблизости не было, а кулон теперь обжигал холодной сталью.

За непониманием последовало минутное оцепенение от мысли, что за это самое Эмормо и прокляли моего предка, а потом я рванула с места по первому попавшемуся коридору. На стенах мелькали бесконечные картины, через огромные арки открывался вид на невероятных размеров залы разной формы. И везде, абсолютно везде, были картины. Я мчалась вперед без оглядки, без отдыха. Мне казалось, что я вот-вот и окажусь под Лондоном. А потом мне показалось, что я двигаюсь вверх по огромной спирали. Не успела затормозить. Коридор неожиданно кончился кирпичной кладкой. Но также неожиданно я провалилась сквозь стену, как некогда на вокзале Кинг-Кросс. Хорошо, что я пыталась затормозить, так как я оказалась на обычно бездвижном участке лестницы, висевшим особняком между вторым и третьим этажами.

Лестница вздрогнула, скрипнула и пришла в движение, прибившись к площадке третьего этажа. То ли студенты видели, как я появилась из ниоткуда, то ли я сходила не с той лестницы, а, может, просто выглядела кошмарно, но пока я не спустилась на первый этаж, находилась в зоне повышенного внимания. Я не хотела возвращаться в подземелья, но делать было нечего. В таком виде шастать по школе не решилась.

Мне хватило полчаса, чтоб привести себя в порядок и без опоздания быть у дверей кабинета Флитвика. Хорошо, что это был вечер не Снейпа.

Сказать по правде, я хотела рассказать Северусу обо всем по порядку, но только когда в голове все уложится, пропадут лишние эмоции. Я б не отказалась от его вторжения в мои мозги, но только не этим вечером. Этим вечером я просто не могла думать и трезво оценивать ситуацию... Нападение на преподавателя с применением заклинания развоплащения. Даже одежды не осталось! И снова проделки кулона!

Флитвик открыл дверь, впуская меня внутрь. На этой тренировке кроме "прекрасно", "превосходно" и "великолепно" я ничего не услышала. Неужели, стрессовая обстановка так мобилизует мои способности? Если это было действительно так, то это было очком в мою пользу.

У входа в подземелья меня дожидался Снейп. Я скривилась, будто от боли, увидев его каменное лицо, но покорно поплелась за ним вглубь. Он привел не на поле брани, а всего лишь в свой кабинет. Меня сразу охватило приятное обволакивающее тепло. Навалилась смертельная усталость, заныло больное плечо. Я без спроса упала в кресло около едва теплившегося камина. Северус сел напротив.

— Я надеюсь, нам не понадобится зелье правды? — сухо сказал он, вырывая меня своим холодным цепким голосом из приятной дремы.

— Я хотела Вам рассказать все в подробностях, в мельчайших деталях, но не сегодня. Я даже не знаю, от чего защищалась, чего он хотел... — начала было я, прикрыв тяжелые веки.

— Последнее заклятие, произведенное этой палочкой было незавершенное Авада Кедавра.

Его слова заставили меня открыть глаза и очнуться. Они звучали, как приговор. Будто бы мне Снейп повесил на шею вместо кулона трехтонный крест, который я должна буду таскать с собой всю оставшуюся жизнь.

— Вы можете просмотреть мои воспоминания? — скорее всего, это прозвучало как мольба.

— Возможно, — профессор на минуту задумался, а потом спросил, — Вы хотели бы об этом никогда не думать? Вы по прежнему будете все помнить, все детали, но не будете о них вспоминать. Если у Вас прямо спросят о чем-то из произошедших событий — Вы ответите. Это будет весьма непривычно, но избавит нас от необходимости читать Ваши мысли.

— А так можно? — глупый вопрос, но я не могла понять, как это помнить и в тоже время никогда не думать, и особенно, о таком.

— Попробуйте ощутить те чувства, что вы испытывали в этот вечер, подумайте о сегодняшнем дне. Как Вы встали, умылись, пошли на занятия, что было после и почему, — он говорил тоном заправского психолога, обходя мое кресло и становясь сзади.

Снейп даже попытался весьма дружелюбно улыбаться.

Меня будто шарахнуло током от страха, когда кончик его палочки коснулся моего виска.

— Подумайте, не бойтесь, — лучше б он приказывал, а не говорил так мягко, почти нежно.

Он продолжал уговаривать. Это, наконец, возымело действие. Я расслабилась, стала вспоминать сегодняшний день, разрозненные мысли о вечерних событиях сползлись, будто со всех концов Вселенной, в один мерзкий комок.

— А теперь отпустите их. Подумайте, где Вы находитесь сейчас.

Только я хотела подумать о чем-то более приятном, как мой висок словно облили ледяной водой, а затем приложили раскаленный метал.

— Где Вы? — очень быстро и жестко бросил декан. Это заставило мысленно переключиться на его кабинет.

Снова приятный холодок и чувство, что у меня из под наг уходит шаткая опора, и я падаю...

Я издала протяжный стон.

Перед моими глазами на кончике палочки профессора задергалась полупрозрачная серебристая субстанция. Я с жадностью наблюдала за ее вибрациями, не понимая, зачем в очередной раз оказалась в этом кабинете.

Я формально знала, что Северус привел меня, чтоб я ему рассказала что-то очень важное. Но даже такие отрывочные воспоминания дались мне с большими усилиями. В голове стоял мощный мысленный блок.

— Вы видели странные картины на стенах? — тон профессора стал привычно-безжизненным.

Я скривилась от не болезненного, но весьма странного ощущения ограниченности полета мысли, забыв ответить. На мгновение я снова поняла, почему сидела в этом кресле. В голове начала последовательно перечислять события, но цепочка мыслей была линейной, а начальные звенья терялись.

— В следующий раз будет легче. Завтра Вы сможете спокойно вспомнить все, если захотите, — предупредил Снейп, раскачивая серебристую "соплю" на кончике палочки.

— Что это было? — голос прозвучал, словно из потустороннего мира.

— Извлечение мыслей.

— Зачем? И что с этим делают? — я не хотела это знать. Спросила, как это часто бывает, просто так.

— Мысли помещают в Омут Памяти. Когда что-то заставляет Вас вспомнить об извлеченных событиях, то возникают весьма некомфортные ощущения, и Вы можете подойти к Омуту. Необходимая мысль сама прилипнет к палочке, и Вы сможете легко ее вернуть, коснувшись палочкой с ней виска. Также можно хранить отдельные мысли не в общем резервуаре, а в специальной пробирке. Если Вы дотронетесь кончиком носа до мысли, то временно погрузитесь в воспоминания. Ваши, как и Вы, воспоминания может таким образом просмотреть каждый. Лучше этим не злоупотреблять по всяким глупостям. Иначе жизнь покажется пустой, — Северус говорил мягко с красивой полуулыбкой. А затем добавил, — Не стоит будить подруг. Устраивайтесь на моей постели. Где душ, знаете. На постели найдете сорочку. Ужин будет на прикроватной тумбе.

Такая неожиданная смена тона и модели поведения в очередной раз повергла меня в шок. Я пронаблюдала, как отчим поднялся, вынул склянку странной формы из закромов родины, засунул туда мою мысль, плотно закупорил и бросил в карман сюртука, находившегося под мантией.

Снейп ушел. Еще немного я просидела в одиночестве напротив камина. Взглянула на часы. Было не так поздно. Всего десять часов вечера. Но на счет того, что мои соседки по спальне уже спали, он, скорее всего, был прав. Они две ночи подряд не спали, чтоб сегодня вовремя сдать очередное сочинение для Макгоногалл. Еще немного и я поплелась в знакомую мне боковую дверь. В абсолютной тишине и темноте без лишних мыслей я уснула очень быстро, а проснулась отдохнувшей и посвежевшей.

С девочками я встретилась только на завтраке. Пришлось соврать, что попалась в ловушку в подземельях, когда занималась картографией, а потом меня за нее Снейп пол ночи отчитывал.

А хотелось рассказать другое, я не знала, с кем поделиться тем, что Северус может быть невероятно теплым и нежным. Мне как-то стыдно стало после вчерашнего называть его отчимом... В то утро это впервые прозвучало дико и неправильно. Снейп был мне отцом, моим ангелом хранителем.

Когда девочки расспрашивали меня о вчерашних событиях, я легко вспомнила все, что со мной происходило без усилий. У меня будто бы исключили навязчивую мысль об исчезновении Гобборта с моей подачи, но не возможность об этом думать. Мне показалось это забавным и даже приятным.

Надо будет поподробнее расспросить Северуса о процедуре извлечения мыслей и об их дальнейшем хранении. Вещь полезная. А еще вчера зарекалась, что никогда больше этого не буду делать! Приоритеты меняются, а мы — остаемся. Что еще на это можно сказать?

В обед я едва успела выпить свое зелье, как на меня сзади налетел Байрон с воплем:

— Полин, это было супер! Это было непередаваемо!!! Я познакомился со столькими людьми, и, представляешь, все они любят учиться! Мы разговаривали через специальные языкофоны, которые помогали нам понимать друг друга без знания языков! Я говорил, а меня каждый слышал на том языке, на котором привык разговаривать!

Все это время мальчик меня обнимал, а потом, не выпуская из цепких объятий, сел рядом, опустил голову мне на плечо и шепотом спросил:

— Как ты? — его огромные голубые глаза излучали мягкий свет, его чистый, невинный взгляд заставил ощутить внутри плотный комок.

Я была не такой, как он. Я была грубой, закомплексованной, грязной по сравнению с ним. Он даже не годился в мои ангелы. Моим ангелом мог быть некто не лучше Северуса. Мой ангел, как и я, был уже неспособен летать.

А Байрон? Разве в наше время еще может существовать такой человек?

Жалко, что рано или поздно, жизнь искоренит в нем его искренность и кристальную чистоту...

Впрочем, благодаря ему, день удался на славу. К Северусу я пришла в приподнятом настроении. Мне стоило колоссальных усилий расслабиться и ни о чем не думать. Мы снова мучили свечу.

Видимо, я настолько отработала заклинание, что перестала сосредотачиваться на его исполнении. Мне удалось настроиться на "цоканье" часов и почувствовать движения моего противника. После двух перерывов мне впервые удалось сбить заклинание Северуса и окрасить комнату вздрагивающими полукружьями небесно-голубого цвета. Снейп позволил мне насладиться победой следующие 10 секунд и снова вышел победителем. Больше профессор не позволял своему кабинету стать "голубым", но мне было все равно. Я почувствовала, что когда-нибудь смогу быть не хуже своего отца, а, может, даже обоих отцов.

Распрощались мы с ним на не самой приятной ноте. Снейп сообщил, что в субботу после тренировок мы обсудим вчерашнее исчезновение профессора Гобборта, которого хватились совсем недавно, только перед ужином.

Глава 17 Планы на лето

До субботы время пролетело незаметно. Меня завалили заказами на зелья, которые с каждым разом становились все сложнее и сложнее. "Вестник Зельевара" стал одной из моих отличительных черт. Я читала его у камина, в постели, за едой и между уроками. Ночами работала в лаборатории, куда брала своего быстро прибавлявшего в длине и весе котенка. Марвин будто бы ощущал всю серьезность моего занятия. Он не играл, не путался под ногами, а сидел и наблюдал за моими движениями.

Я снова забросила все прочие предметы. Надвигались переходные тесты, а провалы в знаниях расширялись, грозя оставить меня на первом курсе на второй год. Но, откровенно говоря, я не знала, за что хвататься, чтоб вырваться из образовавшейся ямы, так что решила пока ничего не делать.

В пятницу даже Флитвик на наших дополнительных занятиях сделал мне выговор. Я постаралась сгладить свою вину, стараясь сбивать как можно больше быстро исчезавших двигающихся мишеней. К концу недели он также, как Снейп, занялся тренировкой моей реакции. Все мишени сбить так и не получилось. Макгоногалл жаждала провести со мной разъяснительную беседу, но мне удалось от нее улизнуть, воспользовавшись появлением Пивза. Я запустила в него подожженным карандашом, которому приказала преследовать полтергейста. Несчастный Пивз носился по воздуху от карандаша вокруг опешившей Минервы.

В ночь с пятницы на субботу я, как обычно, работала в лаборатории. Марвин сегодня намертво прицепился к подушке, отказываясь меня сопровождать. Когда я уже собиралась уходить и выключила свет, за дверью послышались торопливые шаги. Я подумала: "Ну, уж нет! На этот раз за близнецами я следить не стану." Дождалась, когда они углубятся в подземелья, и отправилась спать.

Проснулась оттого, что меня кто-то энергично тряс.

— Зачем? Не надо! Я не хочу!!! — завозмущалась я, уткнувшись в подушку, вытянула ногу и в нее тут же впились кошачьи коготки.

Пришлось проснуться. Надо мной нависала массивная староста старшего курса:

— Тебя к декану, — самодовольно фыркнула она.

Я приподнялась, и ее глаза тут же округлились, самодовольная ухмылка перекосилась, рот приоткрылся, демонстрируя кончик языка. У старосты был вид, как у Дауна с лишней хромосомой. Она сделала шаг назад.

Я проследила за ее взглядом. Значит, ее действительно впечатлил вид моего перевязанного плеча.

— Одно слово и подарю такую же птичку, — как можно медленней и спокойней прошептала я.

— Ага, — выдавила она совершенно чужим, еще более грубым, чем обычно, голосом и выбежала вон.

Хилари покатилась от хохота. А Алис, мне показалось, не знала, принимать мои слова всерьез или как. От этого мне тоже стало смешно. Лис возмущенно отвернулась, закутавшись в одеяло с головой.

Я все еще смеялась, когда выбежала из гостиной Слизерина с горем пополам умытая и еле как одетая. На пол пути к кабинету декана меня перехватил Снейп и потянул в один из неизведанных мною коридоров. Я не спрашивала, куда он меня тащит, так как за пол года знакомства уяснила, что этот человек заслуживает доверия.

Вскоре мы вышли в тот самый коридор, который заканчивался круглым залом со множеством зловещих картин.

Я засопротивлялась. Снейп мгновенно отреагировал. Он остановился, отпустил меня, зажег окружавшие нас многочисленные люстры и факелы. В коридоре стало светло, как днем.

— Где Уизли? — спросил профессор.

Мое выражение лица, скорее всего, в общих чертах напоминало испуганную харю старосты.

— Вы не следили за ними? — удивился Северус.

Я тоже удивилась, что на этот раз не последовала за ними. Мне стало даже стыдно.

Он рассеянно молчал, поигрывая палочкой.

— Вам необходимо как следует умыться и идти на завтрак. Как вернуться — Вы знаете, — отрезал профессор.

— Я их слышала! — Северус остановился и посмотрел на меня, — Они шли вглубь прямо по коридору, проходящему около лаборатории. Если б они свернули сюда, я б услышала.

Снейп усмехнулся и, как мне показалось, расслабился. Подошел, взял за плечо и быстро повел обратно. Мы свернули в уже знакомый коридор, но не пошли к гостиной Слизерина. Северус вел меня снова вглубь и вниз. Стало очень холодно. Я хотела попросить отпустить меня на завтрак.

— Вот мы и пришли, — прошептал мой папочка себе под нос.

Он зажег палочку и приподнял ее над головой. Только тогда я заметила под каменным сводом два бесчувственных рыжеволосых тела, болтавшихся вниз головой. Скорее всего, мое присутствие было важно в образовательных целях, чтоб я в эти места не лезла.

Профессор, злорадно ухмыляясь, снял близнецов из-под потолка. Они выглядели вполне живыми, только их головы были уж слишком бордовыми.

Оказалось, что не я одна использовала левитацию в практических целях для транспортировки Уизли. Не знаю, как Снейп вызвал мадам Помфри в подземелья, но, не доходя до лаборатории, мы наткнулись на летящие белые носилки, а потом уже и на саму запыхавшуюся мадам.

После того, как близнецы были переданы в хорошие руки, Снейп отвел меня в свой кабинет. Он постучал палочкой по каминной полке. На коврике около камина тут же появился эльф, рассыпавшийся в длинных запутанных приветствиях, почему-то обратившийся к Северусу, как к "принцу". Снейп его грубо прервал, потребовав завтрак на двоих.

Я посмотрела на часы. Для завтрака было рановато. Еще не было пяти утра. Северус предложил мне кресло, сам устроился напротив. Не прошло и минуты, как стол накрыли. Две яичницы с сыром и беконом, две порции салата из сладкого перца и чайничек с двумя чайными парами.

Профессор спокойно ел, а мне не лез кусок в горло. Заметив это, Северус прервался, вытер губы салфеткой и произнес:

— Ешьте, нам предстоит интересный разговор.

Я предполагала, что нам предстоит... серьезный, тяжелый...

Он задержал на мне взгляд еще на секунду.

Я пододвинула к себе салат и изобразила, что всегда любила несоленые овощи. Отец дождался, когда от моей яичницы останутся только лишь оранжевые разводы на тарелке, разлил чай, сделал глоток и отставил чашечку, смотревшуюся в его пальцах особенно хрупкой. Мне показалось, что разговор должна начать я, но я не имела понятия, о чем мы должны были разговаривать. Разговор на какую тему он мог посчитать "интересным"?

— Вам не кажется странным, что Вы постоянно оказываетесь свидетельницей нарушений порядка гриффиндорцами? — начал все-таки Северус.

— Только Уизли. Мне, наверное, "везет" на приключения, — я не знала, как ответить более дипломатично. Встречи с Уизли по ночам меня немного поддостали.

— Я видел лишь однажды подобное "везение", — Северус произнес это с кокой-то очень древней и тяжелой грустью.

— И чем это кончилось? — прервала я затянувшееся молчание.

— Я хотел поговорить не об Уизли, — сказал Снейп с видимым отвращением, — А о Ваших летних каникулах.

Я быстро протараторила:

— Только не в замке! Мне девочки говорили, что так иногда делают, если у детей нет родителей.

— В конце июня сразу после выпускных тестов Вы отправитесь ко мне. Но это не может быть безопасно, если мы заранее не договоримся с потомками союзников Вашего пра-пра-прадеда о завершение начатого Поклона. Если Вы сомневаетесь в его целесообразности, то можете попробовать обойтись без зелья хотя бы пару дней.

— Не сомневаюсь, — пробурчала я.

— Если Вы считаете, что волшебники соревнуются только на поле для Квиддича, то глубоко заблуждаетесь. Есть соревнования, похожие на маггловскую стрельбу, только вместо оружия используется волшебная палочка...

— Извините, но я в принципе не понимаю смысла ни одних соревнований, я...

— Вы соревнуетесь со мной весьма азартно, — тут я поняла, что все уже решено без моего участия, — Вы отправитесь в середине июля на месяц в спортивный лагерь. Тренировать Вас будет мой друг и бывший Пожиратель. В лагере придется обойтись без зелья. Но это единственная возможность отсрочки. Аддис Магмунд — верховный судья соревнований. Он уважает спортивные состязания и сможет повлиять на остальных потомков, если будет уверен, что Вы от него никуда не денетесь. С другой стороны, Вы сможете познакомиться с одним из главных своих врагов. Обряд не займет много времени, а при удачном для Вас его завершении, Вы сможете выбрать, где хотите провести август. Не стоит принимать поспешных решений сейчас. Вероятнее всего, Вы захотите вернуться в Хогвартс немного раньше.

— Я буду соревноваться? — это был не вопрос, а писк негодования.

Уж в роли кого я себя никогда не представляла, так это в роли спортсменки. Скажи сейчас об этом моим настоящим родителям — они покрутят пальцем у виска и подумают, что это шутка.

— Профессора не нашли? — сменила я тему разговора.

— Если Ваше заклинание было недостаточной силы, то, возможно, через несколько лет или веков его действительно найдут, — отчеканил Снейп, допивая чай.

— И что мне за это будет? — в страхе прошептала я.

— По-моему, на Вашу голову бед достаточно, чтоб появилась еще одна, — он улыбнулся своей немного косой, но очень ласковой улыбкой. Мне показалось, что его лицо, привыкшее выражать отвращение и неприязнь, сопротивляется изображать человеческую улыбку.

— Вы не расскажете? Даже под зельем правды? — может, это и звучало по-детски глупо, но мне очень хотелось услышать положительный ответ.

— Постараемся обойтись без него. Вам пора пойти привести себя в порядок, иначе за очередное опоздание мне придется снять баллы со своего факультета. И постарайтесь как-нибудь исправить свое положение на Трансфигурации. Профессор Минерва Макгоногалл обещала снять сто баллов со Слизерина, если не увидит в понедельник на своем столе всех несданных вовремя работ по своему предмету. Она была бы права, если б вычла баллы уже сегодня. Также Вам следует решить свои проблемы с профессором Спраут и, как не странно, с Чарами. Тест по Защите от Темных искусств будет принимать профессор Дамблдор. В этом году он решил сам замещать растворившегося профессора Гобборта, так что не смейте прогуливать и опаздывать, если не хотите обратить на себя еще более пристальное внимание директора школы.

Да... Просьбу Северуса я не могла проигнорировать. Даже не потому, что выговор сделал мне именно он, а потому что это была именно "просьба", выдержанная в очень мягкой форме и исполненная подчеркнуто тактично.

Я едва не заснула к обеду. Снейп отменил тренировку, отправив меня в библиотеку и запретив показываться в радиусе двухсот метров от лаборатории до тех пор, пока я не подкручу свои хвосты.

Пришлось засесть за учебники, вооружиться ручкой, волшебной палочкой и добытыми с большим трудом и за большие деньги кофе и самоподогревающимся чайничком.

В понедельник с самого утра я занесла в учительскую целую стопку исписанных мелким корявым почерком пергаментов для Макгоногалл, которая все же сняла со Слизерина 40 очков. Я на нее не злилась. Мои работы желали лучшего, а точнее, были кошмарны.

Сочинением для Флитвика я ко вторнику смогла откупить 15 очков, а схемой строения Жидкоглотки — еще 10. Если б профессор Спраут знала, что я понятия не имела, зачем нам необходимо было изучать это хищное растение, то не дала б мне и балла. А рисовала я и в правду неплохо. Во всяком случае, срисовывала хорошо.

Я не могла сказать, что у меня хоть сколько-нибудь наладились отношения с преподавателями, но хвостов осталось по минимуму, и были они не столь длинными и нечесаными.

Так что в пятницу мне было позволено работать в лаборатории. Даже Байрон решил меня с этим поздравить. Паинька Райвенкловец притащился ночью "помочь". В результате я договорилась "подправить" его положение с Зельями. Теперь один вечер в неделю предстояло посвятить другу. Неожиданно для себя поняла, что это меня не напрягает.

Только вот его возращение в башню вылилось в целую комедию. Я нанесла на него все отпугивающие заклятия и заклинания незначительности, которые только знала, и немного перестаралась. Хорошо, что бегать Байрон умел быстро.

Даже в подземельях я слышала вопли орущих, оказавшихся поблизости от мальчика картин и статуй. Но, как я узнала утром, Филч и миссис Норрис, встретившиеся с Байроном на разных этажах, разбегались от него с такими же жуткими воплями, как и картинные персонажи. При этом Филч так и не смог определить, от чего или кого улепетывал.

Ночное происшествие обрастало новыми и новыми подробностями, а я никак не могла без приступа смеха взглянуть на несчастного смотрителя, прижимавшего к груди свою полосатую напуганную кошку. Как же я-то сама Байрона не испугалась?!

Смех смехом, но надвигавшиеся тесты казались настоящей катастрофой. Дополнительные занятия, глубокие провалы в знаниях и бесчисленные заказы на продолжавшие усложняться зелья не облегчали моего положения. С одной стороны, в сложившейся ситуации была виновата только я, а с другой... Меня ситуация вполне устраивала. Нервы шалили, глаз периодически дергался, пальцы немели от бесконечной писанины, но зато не было однообразия и скуки, царивших в моей "прошлой" жизни.

Я не могла сказать, что ненавидела свое "прошлое", скорее, таким способом, пыталась о нем забыть. Делала все, что мне о нем не напоминало. Казалось даже, что я по-настоящему счастлива, хоть и постепенно превращалась в белку из того самого колеса, у которой давно шла пена изо рта, но которая все еще была жива и полна сил.

Когда на занятиях Снейпа у меня хоть что-то начало получаться, мы начали тренировать Крэж. Хорошо, что это заклинание не отшвыривало владельца "оружия", как Экспелиармус, а то б я была с головы до пят в синяках и ссадинах. Подросшее странное растение за столом Северуса с интересом водило голыми желто-зелеными гибкими ветвями от меня к профессору. Еще один такой горшок и я б подумала, что дерево делает ставки. Если сравнивать тренировки Крэж с первыми занятиями со свечой, то все было не так уж плохо. Я все-таки обезоруживала своего декана, хоть и не так часто, как мне этого хотелось.

Я и не заметила, как наступили пасхальные каникулы. Просто за завтраком передо мной оказались разноцветные яйца на огромном блюде. Дети с радостью их брали и бились с соседями, кто-то бегал от стола к столу. А после обеда в парке была игра "найди спрятанное яйцо", участия в которой мне избежать не удалось. Перед ужином Хил и Лис вынули из-под кроватей собранные чемоданы, а за завтраком я снова оказалась в компании преподавателей и немногочисленных студентов.

Директора не было. Он, по разговорам преподавателей, решил устроить себе небольшой отпуск. Я была этому даже рада. Надоело быть подопытным кроликом на его парах. Как не выучим новое заклинание, так я первая борюсь с воссозданным образом темного существа. Конечно, это позволяло сократить домашнее задание, не приходилось тренироваться в библиотеке, но это было не мое... и предмет — не мой совершенно. А практическую значимость смогла оценить только Протего, образовывавшего щит. Как-то на тренировке с Северусом получилось закрыться. Но более мощное Крэж декана разрушило мой щит, вызвав тяжелый приступ головной боли, который был намного хуже, чем привычная потеря палочки.

Каникулы проходили в постоянных тренировках. После занятий с Флитвиком болело все тело. Его мишени стали появляться со всех сторон, да еще швыряться в меня чем-то похожим на слабые молнии. Быть постоянно "пощипанной" — мало приятного. Так что приходилось стараться пуще прежнего. Скоро я начала вытворять какие-то просто невероятные кульбиты. Но невероятными они были только для меня. На самом деле, без сомнения, это были недостаточно быстрые корявые телодвижения. А что могло еще получиться у человека, лишенного пластики? У меня даже танцевать выходило как-то угловато.

В эти каникулы я неожиданно поняла, что на год старше всех первогодок. И Байрона, и Близнецов, и Лис с Хилари! Абсолютно всех! Первый год обучения они начали в 11 лет, а мне в июне должно было исполниться 13!

Тут же пришло в голову, что у меня по содержанию будет настоящее 13-летие. В привычном негативном восприятии этого числа. Хотя, до сих пор оно было всегда счастливым, а точнее, для меня в нем не было абсолютно ничего плохого.

Единственной тревожной вещью к концу каникул стало занывшее плечо. Я продолжала исправно пить зелье, но это не помешало ране снова открыться. Кулон начал странно себя вести. Он то нагревался, то обжигал холодом.

Мой Марвин подрос и стал изображать очень важного кота, демонстрируя любому свой гибкий скелет, обтянутый синеватой шкуркой. Хвастун, похуже любой кошки.

Первыми с каникул стали возвращаться пяти— и семикурсники, которые сразу же заняли места в библиотеке.

Я не стала откладывать многочисленные домашние задания на потом, так что еще во время каникул отдала профессорам готовые свитки.

Делала работы в этот раз очень старательно, так что не сомневалась в своих хороших отметках.

После обеда перед самым прибытием Хогвартс-экспресса, меня задержала Макгоногалл. Мы вошли в первую попавшуюся пустую аудиторию, где она устроила сперва небольшой допрос о моем самочувствии. Я слишком долго думала, рассказать ли ей правду, так что мое "хорошо" прозвучало очень неубедительно. Пришлось признаться, что зелье Северуса стало мне меньше помогать. Мне показалось, что Минерву это чрезвычайно расстроило. Потом она поспрашивала, как проходят тренировки. Все было нормально, так что врать не пришлось.

Как бы между прочим она пригрозила, что в следующий раз снизит мне оценку за почерк и аккуратность. Я вздохнула и подумала, что уж лучше никогда не делать работы качественно, иначе преподаватели решают, что я могу лучше. Почему всегда так? Кому-то ставят "превосходно" из жалости, а кому-то и "тролля" поставить жалко.

В заключение нашей беседы Макгоногалл посоветовала быть осторожней, а еще пожелала удачи на еще таких далеких соревнованиях.

Я решила пройтись до перрона и встретить там своих малочисленных друзей и многочисленных заказчиков. Да и погода для прогулки была великолепной, по-настоящему весенней. Солнышко, редкие облака, приятный ветерок и дурманящий кристально-чистый воздух.

Байрон, Алис и Хилари вышли из одного купе. Вещи они отправили на лодках, а в замок пошли пешком, памятуя о моих предпочтениях. На ужин мы опоздали, так что пришлось добывать пропитание прямо с кухни, после чего искать место, где все это можно было бы съесть.

Неожиданно я предложила пойти в ту самую круглую картинную галерею. С ребятами идти туда и находиться там было не страшно, тем более, что мы пришли с запасом свечей, которые отлевитировали на предназначенные места. В огромном зале стало светло, воздух также скоро прогрелся. Друзья оценили мой выбор. Картины в их присутствии показались забавными. Так Зал Ужасов стал местом наших постоянных посиделок.

Глава 18 Прогулка по Запретному лесу

С началом учебы Снейп сменил направленность наших тренировок. Он старался обучить меня быть настоящим ледвитом. В первые разы практически ничего не получалось. К концу недели научилась подманивать палочку на расстоянии. Эти занятия требовали тщательной подготовки, так как приходилось создавать массу магических предметов. Сама я этого делать пока не могла.

К проблеме привлекли профессора Асвин, преподавательницу Рун. Но без моего участия этот процесс был невозможен. Приходилось по полтора часа просиживать в ее аудитории без дела на маленьком круглом коврике перед профессором, которая читала заклинания, похожие на причудливые индейские песнопения. Я была удручена, что выбор в пользу изучения Рун на старших курсах снова был сделан без моего участия.

Впрочем, первая неделя не обошлась без приключений.

Сперва девочки решили прогуляться по замку после Астрономии, которая и так была очень поздно. Набрели на Филча, чего и следовало ожидать. За это Снейп определил их к Хагриду на отработку.

Следующим вечером они отправились к хижине великана-лесничего. Я наблюдала за ними из волшебного окна в спальне. С Хагридом и его огромным трусливым псом они отправились в Запретный лес. Я б очень хотела оказаться на месте девчонок. Уж очень хотелось посмотреть на то, из-за чего ходить в лес запрещали. Поговаривали, что там живут злющие кентавры, огромные пауки и много-много еще кого. Уже хотела ложиться спать, как увидела две тени, отделившиеся от стены замка и направившиеся за Хагридом. Это могли быть только Уизли. Я удивлялась, как они могли учиться, если не спали ночи напролет? В руках у них был какой-то объемный сверток.

Я решила идти следом. Набросила поверх пижамы мантию, с трудом отыскала свои часики. Они оказались под клочком пергамента. Уже открывала дверь, когда до меня дошло содержание листка!

Хилари родители подарили Рыже-красную почтовую сову и, видимо, девочки захотели ее испытать, послав приглашение на поединок кентаврам!

Я сломя голову бросилась к выходу из замка, на бегу накладывая на себя заклинание незначительности. Во всяком случае, оно действовало на Филча и миссис Норрис. А если б я увидела Снейпа, патрулировавшего сегодня этажи, то непременно потащила его с собой в лес. Хотя... скорее всего, он пошел бы в лес, а меня запер на десять замков в ближайшей аудитории.

Искать Северуса было некогда, так что я выскользнула из замка и припустила бегом к черной стене леса. Мне стало страшно. Я замерла на самой окраине. Деревья странно зашевелились, а затем прозвучал оглушительный взрыв. В глубине леса мелькнула яркая вспышка и тут же погасла. Послышались чьи-то вопли. Это вывело меня из состояния ступора. Страх стал моим главным источником энергии.

Я с остервенением пробиралась сквозь гибкие колючие ветви кустарников, высокую траву. Уже практически выбралась к источнику шума, как мою ногу что-то очень больно укололо. Я по инерции продвинулась еще на пару метров. Огляделась. Было темно, хоть глаз выколи. В глазах не потемнело, так что я начала продвигаться дальше. Палочку зажигать не хотелось. Это могло быть опасно.

Меня еще несколько раз что-то укололо. За деревьями определенно что-то пялилось. Звуки удалялись и стихали, а я не могла понять, откуда пришла. Боялась повернуться даже на пол градуса. Это могло вызвать отклонение от курса. Я все лезла и лезла куда-то вглубь, а потом неожиданно вывалилась на освещенную слабым лунным светом опушку. Под ногами была притоптанная прошлогодняя листва, а передо мной...

Сперва мне показалось, что с той стороны опушки возвышался огромный камень, но после я сообразила, что камень имел глаза и покачивался из стороны в сторону. Это был один из кентавров, которыми запугивали всех первокурсников. Он, кажется, не собирался на меня нападать. А потом и вовсе развернулся и пропал в темноте. Я стояла, не зная, куда двигаться дальше. Лес наполнялся шорохами и непонятной возней, а потом я увидела свет зажженной палочки совсем недалеко и сошла с опушки. Свет пропал, а через секунду появился чуть дальше.

Мне следовало остановиться. Меня явно куда-то заманивали, но я была настолько растеряна, что не боялась попасть в логово дракона, лишь бы только видеть угрозу...

Свет вывел к небольшому шалашу и зажегся внутри. Меня трясло крупной дрожью, я выставила вперед палочку и шагнула внутрь.

— Вот и она! — заботливо кинулась ко мне приветливая полная женщина-кентавр. Несмотря на приветливость, моя палочка оказалась у нее прежде, чем я успела о чем-либо подумать, — Грубо заманивать тебя таким способом. Сперва сделка с близнецами... Сделка с обычными волшебниками! — фыркнула она, — А потом смоделированная в твоем воображении записка! Давненько кентавры не опускались так низко!

Через противоположный вход в шалаш бесшумно протиснулся высокий худощавый кентавр с длинными седыми волосами, собранными ободком. Он подошел ко мне, протянул небольшую склянку со светло-голубой жидкостью женщине, которая стала ее энергично заворачивать в бумагу. Я старалась не шевелиться под пронзительно спокойным взглядом, как мне рассказывали, невероятно опасного существа. От него и правда веяло опасностью, только эта опасность не отталкивала, а вызывала интерес. Одновременно приманивала и заставляла держаться на приличном расстоянии.

Мы простояли, изучая друг друга не одну минуту. Кентавр нарисовал перед собой в воздухе знак, которым медленно шипя поплыл на меня. На мое плечо легла заботливая ладонь, не давая сделать шаг в сторону или назад. Мучительная секунда прошла. Знак холодным ножом коснулся моей кожи. Было не больно. По коже лишь провели ледяным острием, не оставляя порезов. В ладонь мне быстро сунули бумажный сверток и палочку. В моей голове прозвучало: "Иди".

Я вышла в лес с четким пониманием, куда мне идти. Тропинка вела по редколесью и я издалека сумела разглядеть несколько ругающихся фигур. Остановилась за деревом, прислушалась.

Различила голоса близнецов, отнекивающегося Хагрида и Северуса, а еще девчачий плач. Все были в сборе.

Неожиданно легко вышла на связь со Снейпом, передав, что я недалеко.

За моими невербальными словами последовал взрыв негодования профессора. А еще через минуту он остался один в лесу. Тогда я решила выйти из-за дерева. Хотела все рассказать, но он с такой силой вдавил в мою кисть свои давно нестриженные ногти и поволок через лес с такой скоростью, что о каком бы то ни было разговоре не могло быть и речи.

В кабинете уже с неохотой, растирая набухающий синяк, рассказала ему все по порядку.

Он отпустил. Я вернулась в спальню. Девочки спали и не заметили моего появления.

Хотела расспросить их, что и как было, но разговор пришлось отложить хотя бы до утра.

Я засыпала, не понимая поведения пожилого кентавра, а проснулась с чувством, что и половины не рассказала отцу. День для разговоров вышел неудачным. Был финал по Квиддичу. На обеде даже в библиотеке царил такой хаос, что уединиться было невозможно, а Северус и вовсе был занят. В финале команда Слизерина боролась с командой Гриффиндора. Времени добежать до уютного подземного зала не было, а посидеть поболтать там — и подавно.

К четырем часам замок опустел. Девочки пошли на матч, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Как только я заснула, сразу начали происходить непонятные вещи. Сначала было темно и мне просто казалось, что меня ждет очень тяжелое лето, а потом стали появляться неясные образы. Незаконченные и безликие. Вот мне больно, а после — очень хорошо... Снег, холод, спокойствие, черные каменные пики замка, не похожего на Хогвартс. Веселье, счастье и вдруг... Я очень четко почувствовала, что стою на лестнице перед входом в Большой зал и ищу кого-то глазами... Образы сменяли друг друга, становясь все мрачнее и мрачнее. И в этом мраке все больший контраст приобретали чувства. Страх перемешивался со счастьем, неуверенность со спокойствием. Все хорошее приобретало горьковатый вкус. Все отчаяннее, на исходе сил я радовалась. У меня щемило сердце, а улыбка не сходила с лица. Я хотела орать от отчаяния, но делала все наоборот. Потом неясная мешанина чувств создала картинку. Я видела себя намного старше. Я стояла над обрывом. О черные скалы разбивались огромные волны. В нос ударил запах соли, а на плечо легла ласковая ладонь. Я "заготовила" улыбку, обернулась и с ужасом поняла, что в очередной раз не сбросилась вниз. И я знала, почему еще жива. Знала очень хорошо, от чего не становилось легче.

Я не думала, что сон был предвидением (может быть, в чем-то). В нем было собрано все, что я только могла пожелать и все, на что я могла пойти ради какой-то высокой цели. Это был сон, после которого я стала лучше понимать себя. Сон-ключик к разгадке самой себя. Только вот почему-то я захотела почувствовать заново все ощущения без исключения. Я будто бы поняла, что без контраста нет счастья или несчастья. Нет настоящих глубоких чувств. Мне было рано об этом думать, но именно тогда сон, подаренный кентавром, научил меня мечтать. Мечтать так, чтоб каждая мечта превращалась в самую невероятную и потрясающую идею-цель.

В таких вот раздумьях я переделала массу домашней работы и легла спать. Видимо, Снитч не давался Ловцу, так как матч шел уже более пяти часов. А без поимки золотого мяча специально принятым игроком-Ловцом для этой цели, матч не мог быть завершен.

Проспать удалось не долго. Победа в финале Слизерина не могла не разбудить все, что находилось в подземелье. Пришлось выползти из-под теплого одеяла, нацепить тапочки, набросить мантию и выйти в гостиную. В гостиной я с трудом отыскала своих соседок. Еще труднее было оторвать их от бутылочек невесть откуда добытого сливочного пива. На мой вкус это была полнейшая гадость, как и излюбленный студентами тыквенный сок. Но на вкус и цвет, как говорится...

Я с трудом увела возбужденных девочек в спальню.

— Так что случилось? — спросила я.

— Поль, мы победили!!!!!!!! — налетела на меня Алис.

— Лис, я не такая тупая, как ты думаешь. Что было вчера в лесу? — я неловко выкрутилась из ее объятий.

— Вчера? А откуда ты... — удивилась Лис, с трудом расставаясь с мыслями о квиддиче.

— Я в окно наблюдала. Вы вошли в лес, а за вами туда же — близнецы Уизли! Потом яркая вспышка света и Снейп бежит на помощь! А вы молчите, как партизанки на расстреле, уже сутки! — я постаралась изобразить обиду.

— Но, — замялась Лис.

— Никаких "но"! Я вам всегда все рассказываю!

До сих пор молча наблюдавшая за сценой Хилари сказала:

— Ничего особенного. Пошли в лес. Хагрид привел на поляну, дал мешки со всякой тухлятиной. Мы одели перчатки и стали эту тухлятину разбрасывать по поляне, а куски исчезали, не долетая до земли, а еще что-то чавкало. Было страшно. А потом недалеко от нас раздался взрыв. Близнецов выбросило на поляну, а мы не поняли, кто это. Они были все в саже. Испугались и разбежались в разные стороны. Я замерла за каким-то деревом, где меня и нашел Хагрид. Алис побежала к выходу из леса и налетела на Снейпа, который всех нас собрал, отчитал, отправил в замок, а сам потащился в лес. Вот такая душещипательная история. Хоть новое наказание не назначили и то ладно.

Да, я надеялась на более интересный и познавательный рассказ о лесных монстрах.

Прогулка по Запретному лесу вышла не такая опасная и замечательная, как хотелось.

— Могла б хоть на финал придти. Тебе надо приобретать соревновательный дух, а то надежды Хогвартса не оправдаются! — фыркнула Лис.

— А о моих планах на лето знает весь Хогвартс? — съязвила я.

— Может быть. Мой отец в этом году будет судьей на соревнованиях. Он вчера написал, что от нашей школы едут трое старшекурсников и ты. Ты могла б нам рассказать, кстати, — надула губки Алис.

— Извини, я думала... Что все может перемениться еще тысячу раз, а на соревнования ехать не хотела! — я действительно как-то не подумала, что об этом следовало кому-то рассказать.

— Я б на твоем месте тоже ехать не хотела. Отец сказал, что уж лучше провести лето в Азкабане в компании Дементоров, чем сутки в компании твоего тренера. Шутят, что его не оправдали, а просто таких отморозков даже Дементоры боятся. Вот он и гуляет на свободе.

— А как его зовут? — имя мне не могло ничего сказать, но было интересно.

— Не помню. Папа, кажется, не писал. Он только пошутил, — пожала плечами Лис.

Шум в гостиной начал стихать и Алис пошла умываться. Хилари нагнулась под кровать, будто что-то забыла:

— Ты была вчера в лесу? — буравила она меня взглядом.

Я кивнула.

— И ничего не случилось?

— Поболтала с кентавром и все. Почему ты на меня так странно смотришь?

— Ты бледная какая-то. Ужасно выглядишь.

Я отвернулась и пробурчала:

— Спасибо за комплимент.

На счет моего больного вида Хилари все-таки была права.

С утра я сползла с кровати с ужасной головной болью. С трудом умылась, оделась и приползла на сдвоенные Зелья.

Мое плохое самочувствие профессор отметил сразу выразительным взглядом, но не стал делать его всеобщим достоянием. Зелья я пережила, хоть и ограничилась приготовлением стандартного зелья, за которое не ждала выше Тролля. Северус и мои произведения искусства не шибко жаловал, лишь изредка выставляя отметку Превосходно.

Я, как обычно, осталась после пар в лаборатории. Северус бросил в дверь сложным запирающим заклинанием и опустился на ближайший стул.

— Когда Вы почувствовали недомогание?

В отличие от мадам Помфри, Снейп говорил очень сухо и без тени волнения. Как не странно, это вызывало беспокойство.

— Только утром, но вчера вечером Хилари сказала, что я выглядела больной.

— Вы не можете предположить, что послужило причиной плохому самочувствию?

— Понятия не имею!

— А если вспомнить все, что мы с Вами изучали, то Вам ничего это не напоминает?

Не сложно было догадаться, куда он клонит. Кроме защитной и боевой магии мы занимались только Зельями, а единственным затронутым нами разделом, связанным с плохим самочувствием, был раздел Яды. Если напрячься еще, то можно было вспомнить, что подобные запоздалые симптомы вызывали лишь некоторые органические яды. Но готовить противоядие я бы не решилась. Во-первых, их формулы были чрезвычайно сложны и мы изучали их пока лишь обзорно, а, во-вторых, действия многих ядов были схожи, а противоядия — различны. — Меня мог кто-то укусить в лесу, — предположила я, — Меня там что-то несколько раз больно укололо.

— Укололо? — недобро усмехнулся профессор, — Не предполагал, что укусы Сонного Тарантула кто-нибудь сравнит с уколами. Укусы этих существ дарят жертвам перед смертью несколько дивных сновидений, в которых присутствует то, что могло бы быть будущим жертвы, если б не яд.

Я растерялась, так как наивно предполагала, что сон мне подарил кентавр, а не Тарантул! Зачем тогда было все представление, зачем меня заманили в тот шалаш. А еще бутылочка с синеватой жидкостью, которую пришлось отдать Северусу...

— Сонных Тарантулов некоторые волшебники используют в качестве несколько рискованного, но довольно точного, предсказания своего будущего.

— А почему рискованного?

Северус рассмеялся.

— Потому что противоядия в общепринятом смысле не существует.

— А не в общепринятом? — перепугалась я.

— Есть специальные заклинания, которые волшебник должен последовательно накладывать на себя сам, — на доске появилось несколько слов с транскрипцией, — Если от палочки к Вам протянется сиреневая молния, то заклинание наложено верно.

Профессор был спокоен, а я, напротив, разнервничалась еще больше. Еще "кентавр" лез в голову. Вот когда я действительно хотела избавиться от навязчивой мысли.

Выбора не было. Пришлось действовать несмотря на слабость и головную боль.

С каждой попыткой нервное возбуждение нарастало. Меня захлестнуло немое отчаяние, когда из кончика костяшки вылетела первая сиреневая молния. Она ненадолго замерла, соединяя палочку и меня, а затем медленно впиталась в кожу. Еще немного и была получена вторая молния. К последнему заклинанию я взмокла так, что к спине прилипла не только рубашка, но и мантия.

Победа была за мной, вот только Северус остался чрезвычайно недоволен.

Я вернулась к себе с раскалывающейся от боли головой и ощущением, что разговор с деканом породил больше вопросов, чем дал ответов.

Глава 19 Взрыв

Мне долго не удавалось заснуть. Я ворочалась и вспоминала детали своего сна, но помнила лишь ощущения. Еще вчера казалось, что я видела быстро сменяющиеся картинки, а сейчас... Ощущения, чувства, эмоции... и все! Такой вот парадокс. Приходилось делать вывод, что жизнь должна получиться весьма интересной.

К рассвету удалось задремать. Завтрак я нагло прогуляла, не обращая внимания на позывы желудка.

Девочки вернулись и передали, что Флитвик просил зайти к нему через часик. Пришлось разодрать слипающиеся веки и выползти из-под одеяла. Никогда не понимала, почему температуру в спальне поддерживают круглогодично на такой низкой отметке. По коже побежали мурашки, а я — быстро под горячий душ.

Мозг приобрел способность мыслить. Получалось, что сегодняшняя тренировка должна будет проходить в кабинете Флитвика или у чародея.

Я поднялась к декану Райвенкло и поскреблась в дверь.

— Да-да! Войдите! — донесся звонкий, жизнерадостный голос профессора.

Я проскользнула внутрь. Осмотрелась. Снейпа не было видно.

— И так, я предлагаю заняться многоуровневым волшебством! — радостно объявил Флитвик.

Я не разделила его энтузиазма и предупредительно сморщилась:

— Я думала заняться этим на старших курсах, — вспомнила муки самолевитации, которые так ни к чему и не привели. Мечта осталась, а попытки одолеть заклинание становились все реже и реже.

— Не беспокойтесь. Мы начнем с простейших слияний.

Флитвика невозможно было в чем-либо переубедить. Если решил меня измучить, то не отступится ни на шаг.

Прозанимавшись впустую четыре драгоценных часа, я смогла улизнуть из кабинета. Решила пройтись короткой дорогой. Не зря же составляла карту и разведывала закоулки. Ни кого не хотела видеть и ни с кем разговаривать. А на главных лестницах Хогвартса невозможно пройти незаметно.

Я свернула в неприметный тускло освещенный уютный коридорчик. Отодвинула картину в странной раме. Именно из-за этой рамы я и нашла потайную лесенку в подземелья. А точнее, из-за ее отсутствия. Картина, изображавшая мужчину в голубой пижаме, уютно устроившегося на голом камне в позе лотоса, парила в воздухе на расстоянии пальца от стены. Неровные пожелтевшие края холста не были заключены в раму. В первый раз мои руки сами потянулись к картине. Я не успела дотронуться до холста, как что-то щелкнуло и он отъехал.

Хотела уже ступить на лесенку, как человек в пижаме резко открыл глаза и монотонно пробасил:

— Расслабь живот, закрой глаза, найди ось. Как только почувствуешь холод на кончиках пальцев, оглядись и увидишь новый мир, — вдруг его взгляд стал осмысленным, а в голосе появилась интонация, — Только не открывай глаза! — это походило на крик шепотом, если такое возможно.

Я испугалась такой смены настроения персонажа картины и юркнула на тесную лесенку. Вышла из прохода через исчезающую плиту в стене подземелий, находившуюся между кабинетом и лабораторией Северуса. Но стоило мне приблизиться к дверям лаборатории, как около стены раздался хлопок. Меня откинуло назад и ударило спиной о стену, а потом кобчиком об пол.

Это только в американских блокбастерах после подобных полетов герои соображают, а еще быстро поднимаются на ноги и бросаются в бой. Я же супергероем не была и, наверное, несколько минут не могла дышать. Ребра горели синим пламенем. Ноги сперва не чувствовала, а потом их свело судорогой. Все это время мои глаза были открыты, но я ничего не видела кроме черных точек.

Когда зрение восстановилось, я обнаружила, что вход в лабораторию взорван, а на мне лежит целый сантиметр серой пыли.

Я пошевелила пальцами. Руки были целы. Только вот подняться не смогла, даже на бок завалиться не получилось.

Из пыли начали возникать студенты, а затем и преподаватели зачем-то глупо открывавшие и закрывавшие рты.

Только когда ко мне подбежала разъяренная Минерва и продолжила разевать рот, как рыба в аквариуме, я поняла, что оглохла. Мне вспомнилось слово "контузия", смысл которого я до конца не понимала и тогда не могла сказать точно, контузия ли у меня.

Макгоногалл поняла, что орать бесполезно, и провела поверхностный осмотр моего тела. Ее выражение лица мне ничего не говорило. Оно оставалось строго-каменным. Я закрыла глаза и попробовала сглотнуть. Я не слышала этого, но, скорее всего, застонала, так как барабанные перепонки будто бы сдавили изнутри.

Подбежал Флитвик, который аккуратно ощупал мою спину и покачал головой. При этом он не прекращал спорить с профессором Макгоногалл.

Я чувствовала себя инвалидом и полной дурой.

Минерва поспешила за остальными преподавателями и директором школы в пролом в стене. Дамблдор лишь бросил в мою сторону быстрый взгляд.

Флитвик не отходил от меня до прихода мадам Помфри. Филч разогнал зевак. Профессор что-то быстро обговорил с медсестрой, направил свою палочку на меня.

Я открыла рот, но не услышала собственный крик. Спину что-то сковало железными клещами, а меня оторвало от земли. В принципе, я давно хотела, чтоб меня пролевитировали, но даже не предполагала, что это случится в таких обстоятельствах. Так меня бережно доставили в больничное крыло и опустили на койку. Коридоры замка были пусты.

Мне казалось, что взрыв мог быть лишь проделкой близнецов в отсутствии Северуса, но по напряженному лицу Флитвика я поняла, что он так не думал.

Я понятия не имела, зачем кому-то понадобилось взрывать лабораторию? Или попасть в нее. Там не было ничего интересного на мой взгляд. Ничего такого, что нельзя было утащить втихую во время занятий. Или я чего-то не знала? Если хорошенько подумать, то в начале прошедшей недели я предупреждала декана, что на выходных не буду занимать лабораторию, а воспользуюсь ей только во вторник...

Ко мне подбежала мадам Помфри и насильно влила в рот кислющего зелья. Не то чтоб оно было чрезмерно противным, я не хотела глотать. Каждый глоток отдавался меговзрывам в ушах. Что поделаешь, пришлось перетерпеть. Потом она закапала мне уши и потыкала палочкой в позвоночник.

Я старалась подняться, перевернуться, мне было ужасно неудобно лежать на больной спине. Я сопротивлялась до тех пор, пока мадам Помфри не наложила на меня обездвиживающее заклятие, предусмотрительно убрав мою палочку в прикраватную тумбу.

Спина не давала уснуть. После рассвета дверь в больничные покои приоткрылась (я поняла это по длинной полоске света, лизнувшей пол). Через минуту рядом со мной опустился Снейп и под недовольным взглядом медсестры снял сковывавшее тело заклинание. Я только хотела перевернуться, как отец снова направил на меня палочку. Я замерла и пожалела, что в таком положении меня перестала удерживать магия.

Он что-то сказал мадам, она кивнула и оставила нас наедине.

Северус коснулся пальцем своих губ, призывая молчать, пересел со стула на краешек кровати, аккуратно повернул мою голову набок.

Я почувствовала кончик его палочки там, где в голове пульсировало больше всего. Вроде бы ничего не произошло. Он повторил манипуляцию с другой стороны.

— Поппи хотела подождать с этим до утра, — расслышала я мягкий шепот профессора.

Я слышала! И чуть не заорала от радости, но в последний момент вспомнила его предупреждение и прикусила язык.

— Что ты видела? — это походило на дежурный вопрос.

Я отрицательно покачала головой и попробовала прочистить пересохшее горло. Все-таки пребывать в обездвиженном состояние было не слишком приятно. Даже взгляд в сторону не бросишь.

Расспрашивать декана о случившемся было бесполезно, так что я закрыла глаза и притворилась, что засыпаю.

— К вечеру спина пройдет, если не будешь двигаться.

Он аккуратно промокнул мне салфеткой лоб и пошел к мадам Помфри. До меня долетели ее возмущенные крики. Почему-то стало тепло на душе. Неужели в этом мире не всем было на меня наплевать?

Удалось заснуть только днем. Завтрак, принесенный эльфами в постель, я проигнорировала.

К моему удивлению, на обеде ко мне потянулась череда учеников, оставлявших на тумбе открытки с пожеланиями скорейшего выздоровления и сладости. Хил с Алис оставили меня только после прихода Флитвика.

Преподаватель чар рассказал, что студенты сообщили Макгоногалл, что будто бы я взорвала вход в лабораторию. Он сказал, что, конечно же, это было глупое предположение...

Но я расстроилась и постаралась побыстрее избавиться от его общества. Даже попросила никого к себе не пускать, но Байрон все-таки прорвался вечером после занятий.

Мне разрешили подняться с постели и самостоятельно добраться до туалета, но не отпустили к себе. Северус тоже не смог вытащить меня из больницы.

Ночью я проснулась, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Я приоткрыла глаза, но за пологом в темноте не смогла разобрать даже силуэт.

Мне стало страшно. Я позволила себе пошевелиться, только когда человек ушел.

Меня выписали только в четверг перед обедом. От нечего делать я сумела доделать все контрольные и потренировать необходимые заклинания. Хорошо хоть книги в больничное крыло проносить не запрещалось, а в местной комнате отдыха можно было колдовать в свое удовольствие.

Выйдя из заключения, я машинально приплелась ко входу на потайную лесенку. Человек на портрете был в глубоком трансе. Я хотела вернуться к лестнице и не пользоваться потайным ходом хотя бы сегодня, но стоило мне отвернуться как портрет отъехал в сторону, приглашая спуститься вниз. Я не стала пренебрегать гостеприимством.

В этот раз все прошло гладко. Стена лаборатории была в полном порядке, только вот пришлось дождаться слизеринцев, чтоб попасть в свою гостиную. Пароль на входе сменили.

В спальне меня встретил Марвин радостным прыжком на шею с вешалки. Больше никого в спальне не было. Читать или что-то учить не хотелось, так что я облачилась в пижаму, встала перед кроватью, расслабила живот. Почему-то дышать в таком положении было тяжело, да и живот вроде расслабила, а проходила секунда, и он мне снова казался напряженным как бы изнутри, еще глубже. Я решила на досуге расспросить портрет о своих ощущениях. Холода на кончиках пальцев не почувствовала, так что с чистой совестью увалилась на кровать чесать поплотневшего котенка.

Глава 20 Неизвестный

Боль в метке жила по закону взбесившейся синусоиды, то пропадая на время, то, не давая спать и нормально двигаться. Я не представляла что будет, когда придется обходиться без снейповского зелья, и все чаще вспоминала подаренную мне кентавром жидкость. Я ждала, когда Северус мне ее вернет, но, видимо, время еще не пришло.

Я все сильнее зацикливалась на себе. Меня все меньше и меньше интересовали окружающие и происходящее вокруг. Даже загадка происшедшего в подземелье на моих глазах не казалась интересной. Мне и слухи-то выслушивать было лень.

Я не понимала причин такого своего настроения. С учебой впервые было все в порядке. За тесты я теперь не волновалась. Отношения с соседками не изменились. Они оставались теплыми и непринужденными. Занятия с Северусом доставляли мне удовольствие, а вот попытки многоуровневого колдовства ни к чему хорошему не приводили. Заклинания начали получаться, но я на них тратила слишком много сил и времени.

В очередной раз, спускаясь по главным лестницам, я свернула в уютный коридорчик с йогом. Хотела пройти мимо, но вспомнила свой эксперимент.

— Извините, Вы как-то говорили, что нужно встать и расслабить живот, и что я почувствую холод в пальцах...

— Вы попробовали? — удивленно очнулся йог от транса.

— Ну, да, — замялась я, не ожидая такого интереса.

— И почувствовали? — сверкнул на меня голубыми глазами встрепенувшийся мужичок.

— Ну, не совсем...

Обиженно вопросительный взгляд в мою честь.

— Мне стало тяжело дышать...

Йог быстро закивал, ожидая продолжения.

— И все, — закончила я.

Не хотела его обижать, но мне действительно сказать больше было нечего.

Мужчина задумался, потом бешено завращал глазами в одну и в другую стороны и, наконец, сфокусировал взгляд на мне.

— Покажите, как Вы стояли?

Я осмотрелась по сторонам и вспомнила, что в коридорчике еще ни разу никого не встречала. Это прибавило смелости.

Я встала ноги вместе, руки по швам, закрыла глаза и попробовала расслабить живот.

— Присогните колени... Вот так... Тяжело? — промурлыкал йог.

— Угу, — только и смогла выдавить я в таком положении.

— Продолжайте... Расслабьте руки, шею, голову, глаза... Дышите глубже... Еще... — подбадривал меня персонаж картины.

От такого непривычного дыхания по позвоночнику пошел жар, по спине потекли струйки холодного пота. Жар начал распространяться по всему телу. В это же время на лоб, пальцы ног и рук будто бы положили что-то прохладное. Не совсем так. Вокруг лба и пальцев в воздухе сконцентрировался холод. Так точнее.

То ли услышала, то ли почувствовала, то ли портрет первый откатился в сторону, предупреждая о приближении гостей, но я еще до появления в коридорчике кого-то кроме себя юркнула на лестницу. Картина вернулась на место быстрее обычного. Я сломя голову бросилась вниз. Стена как всегда не преградила дорогу. Я оказалась в подземелье между кабинетом и лабораторией Северуса. Скорее всего, волшебник через несколько секунд должен был спуститься за мной тем же путем. Я предположила, что он направится к выходу, т.е. в сторону лаборатории, и быстро побежала в сторону кабинета Снейпа. Я спряталась перед поворотом за колонной с барельефом в виде женщины-летучей мыши недалеко от двери и сразу услышала чьи-то торопливые шаги. Кто-то шел в мою сторону. Я направила на себя палочку и в уме произнесла с десяток различных заклинаний незначительности и поставила себе галочку в мозгу, чтоб не забыть их снять перед выходом на люди.

Человек остановился недалеко от меня. Я отчетливо слышала его дыхание и видела его тень, колеблющуюся в свете факелов.

Вроде бы в замке некого было опасаться, но меня трясло от страха, а дышать я перестала, казалось, уже полвека назад.

Человек чем-то шебуршал около двери кабинета декана. Сначала я хотела набраться смелости и заглянуть за угол, но решила не рисковать и поступила иначе. Я мысленно потянулась к Северусу и передала ему объемную картинку происходящего. Объемность предполагала наличие не только зрительной картинки в формате 4D, но и всех моих чувств, а также мыслей.

Северус не замедлил отозваться. Сначала меня парализовало от его мысленного крика "Не двигайся!!!", а меньше чем через секунду с характерным скрипом распахнулась дверь лаборатории. Я вжалась в стену еще больше, когда мимо меня вглубь подземелий пронесся человек.

В моей голове раздалось "Сканируй!". Я не знала как это. Северус это понял и как бы сделал сквозь меня.

Он остановился рядом. Мой вид мог говорить только об одном, что я вот-вот рухну замертво. Схватил меня за руку, быстро откупорил дверь кабинета, впихнул внутрь и также быстро закрыл за собой дверь.

Я опустилась в кресло возле камина. Через мгновение передо мной появился столик с шоколадом и горячий чай с кусочками лимона. Я съела пару кусочков, выпила чай и тут же уснула.

Проснулась в компании декана. Он сидел напротив, отрешенно поглаживая свое причудливое растение.

— Сканировать людей учат в аврорате или на войне, — спокойно проговорил он и поднял свои черные сверкающие в свете камина глаза на меня.

У него был всегда очень жесткий, тяжелый, грустный взгляд, но меня это притягивало. Я и в этот раз не могла отвести глаз, а заворожено смотрела в два черных кристалла. Мне совершенно не хотелось закрывать от него свое сознание. Мне нечего было скрывать.

— Спасибо. Действовать через кого-то энергетически очень затратно, но иной раз необходимо. Я думаю, мне придется этому тебя научить, — что-то в его голосе и манере речи было не правильно.

— Что-то не так? — осторожно спросила я.

Северус немного помолчал, а потом все-таки ответил:

— Манипулирование или действие через чужое сознание относится к Темным искусствам, которые не только в Хогвартсе изучать запрещено, но и за применение такого волшебства грозит пожизненное заключение в Азкабан. Но Вы должны знать, что применение заклинания без проводника невозможно доказать. Я смогу обучить Вас этому только как ледвита.

Он отвернулся к огню, а я уточнила:

— Как ледвит ледвита.

Северус слабо улыбнулся.

— Вы узнали, кто это был? — я не надеялась услышать имя.

— Да.

— Мне было страшно, — зачем-то добавила я.

— Мне и сейчас страшно, — эхом отозвался профессор.

Значит, все было намного хуже, чем я думала.

— Он спустился по лестнице за портретом йога.

— Все, чему Вас научит йог, под запретом официальных властей. Министерство магии хоть и не ведет политику чистоты крови, но активно защищает чистоту магии. Оно запрещает использование ритуалов и практик волшебниками, доступных простецам. Но эта школа не против йога. Только, прошу Вас, не держите при себе соответствующей литературы. Я думаю, Лих Отверженный всегда будет рад оказать необходимую методическую помощь. И еще, целесообразно было бы выучить несколько простеньких охранных заклинаний.

Про охранные заклинания было верно сказано, я давно хотела взяться за этот раздел магии, но руки не доходили.

Следующая неделя проходила спокойно, если не считать передвижения по замку гуськом группами не менее трех человек, а еще бесчисленных патрулей из странных на вид волшебников.

Все волшебники странноваты, но эти были просто невозможны! Они все как один ходили в обносках, достойных БОМЖа, а еще на каждый звук выкидывали палочку и пугали этим обитателей замка.

Всех, кроме Уизли. Браться оставляли тут и там хлопушки, на которые сбегалась целая толпа патрульных.

Я хотела пообщаться с йогом без посторонних, но около входа в мой коридорчик постоянно дежурил тип, похожий на гоблина. Невысокого роста с изуродованным лицом, покрытым глубокими морщинами. Один его глаз был заменен на непрерывно вращающийся в пустой глазнице шар-искусственный глаз. Я немного разузнала о нем у соседок, так что понимала, что его обмануть будет не так то просто. У меня была единственная возможность временно от него избавиться — заставить считать какое-то другое место потенциально опасным. Но как это можно было сделать?

Я решила вплотную заняться исследованием замка. Тот волшебник не мог просто так материализоваться внутри Хогвартса.

Исследовать замок, передвигаясь троицей, только на первый взгляд казалось проблематично. На моей стороне был Байрон и соседки, которые с радостью решили мне помочь.

Так что последняя неделя перед началом переводных тестов выдалась весьма напряженной.

Чтоб найти вход в замок, которым воспользовался тот мужчина, необходимо было решить, какое расстояние он мог преодолеть незамеченным по коридорам Хогвартса.

Я взглянула на самодельную четырехмерную карту необходимого мне этажа. Коридорчик располагался не так далеко от главной лестницы, всегда переполненной студентами. Попасть в противоположное крыло замка было решительно невозможно. Путь преграждали ни не всегда надежные стены замка, где мог оказаться тайный ход, а ряды бесконечных аудиторий. И даже туалетные комнаты, которые могли попасть под подозрение, располагались в тупике. Можно было, конечно, предположить, что был коридор, начинавшийся где-то на другом этаже в далекой башне, а выходивший в пространстве перед поворотом к йогу.

Так, а почему никто не спросил у йога, кто это был? Или спросил? А зачем им спрашивать, если Северус его узнал. Пора б запомнить, что я одна не знала, кто это был и зачем приходил!

Предположим, вопросы "кто" и "зачем" меня не волновали...

На мой выбор в качестве тайных входов могли служить два коридора и две туалетные комнаты (мужская и женская в том самом тупике). Один коридор попадал под сомнение, так как там всегда собирались группы студентов, которые не могли не заметить чужака. Оттуда он мог проникнуть только если сделал это заранее (ночью), потом спрятался и в нужное время покинул укрытие. Только вот прятаться, на мой взгляд, тоже было негде.

Продефилировав мимо шизоглазого гоблина, я, Байрон, Лис и Хилари оказались в наиболее подозрительном коридоре. Они подходили к стенам, картинам, статуям и пытались обнаружить проход при помощи открывающих заклинаний. На входе в коридор я поставила ряд свежевыученных охранных заклинаний и присоединилась к друзьям.

Байрон использовал самый богатый арсенал заклятий, но это не помогало.

Я несколько раз выглядывала из коридора и видела спину мешавшего пообщаться с йогом урода, но мне казалось, что он неотрывно следит за всеми нашими действиями.

Как только я об этом думала, по спине пробегал холодок.

Вдруг Байрон окликнул меня. Мы быстро сгрудились около него. Он стоял около неприметной слишком маленькой ниши для швабр, всегда прикрытой от посторонних глаз тяжелыми бархатными портьерами.

— И что здесь такого? — возмутилась Лис.

— Тот тип мог здесь прятаться, — предположила я.

— А вот и нет! — улыбнулся Грин, он подмигнул мне и продолжил, — Это и есть тайный выход в Хогвартс! — ликовал он.

— И где же дверь? — скептически бросила Хилари.

— Это выход, а не вход, Хил! За этой коморкой магический вакуум!

Мы втроем непонимающе посмотрели на довольного Байрона.

— Извиняюсь, конечно, но мы не из Райвенкло и не имеем ни малейшего понятия, что такое "магический вакуум", — возмутилась Алис.

— Ну, это, — постарался сформулировать ответ мальчик, — Это ж всем известно! Магический вакуум — это искусственно расширенное, раздвинутое пространство, пригодное для пребывания в нем человека. Ну, там кислород есть и все такое.

— И как жеж ты это вычислил? — по-прежнему скептически поинтересовалась Хилари.

— Заклинания специальные существуют! — удивился такому недоверию Байрон.

— А откуда он сюда попадает? — попробовала я сменить тему разговора.

— Не знаю, — пожал плечами Райвенкловец.

— Смею предположить, что не из стены замка, — фыркнула Хил.

— Хилари, не надо. Байрон нашел выход...

— Кто тут что нашел? — раздалось рычание над нашими головами.

Хилари свалилась на швабры, споткнувшись о Байрона, я налетела на источник звука спиной, Байрон замер с широко раскрытым ртом, а Лис прижалась к стене, спрятав лицо в плюшевой портьере.

Мгновение ничего не происходило, а потом Лис оглушительно чихнула, и я рванула с места вперед.

Лучше б я этого не делала, так как на нашу четверку сразу обрушилась серия оглушающих заклинаний. Я-то устояла на ногах, прикрывшись Протего, а вот мои друзья оказались на полу без сознания.

Все б было не зря, если б надо мной нависал не шизоглазый гоблин, а тот черный волшебник. Как говорится, если уж умирать, то не зря.

Оказывать сопротивление охраннику Хогвартса было бессмысленно и опасно, так что пришлось сдать ему собственную палочку и молча наблюдать, как он сгреб в кучу бесчувственные тела друзей, и отправил их в воздушное плавание перед собой.

К моему удивлению, мы прошли вниз мимо йога, который украдкой мне улыбнулся. Внизу мы могли пойти только в одно место — в кабинет Северуса Снейпа.

Мне показалось, что шизоглаз не доверял Северусу еще больше, чем всем остальным, а Северус, в свою очередь, недолюбливал шизоглаза, так как мой декан слишком активно защищал Байрона.

Шизоглаз ввалился в кабинет Северуса совершенно беспардонно, распихивая безжизненными телами поверженных студентов пергаменты, перья и книги на столе Снейпа. На вежливое приветствие шизоглаз отреагировал, резко опустившись в мое любимое кресло около камина. Я стояла в дверях, не веря своим глазам, что кто-то мог себя так вести с моим отцом.

— Неплохо устроился, — незваный гость пристально огляделся, неистово вращая искусственный глаз, — И эти книги, — ухмыльнулся он, сваливая с полки едва заметным движением палочки несколько фолиантов.

— Изучать труды Тайлеса и Факула преподавателям Хогвартса не запрещено, — спокойно проговорил Северус и опустился в соседнее кресло.

— Преподаватель! — брюзжал уродец, — Неужели Дамблдор и вправду считает, что ты способен научить его студентов чему-нибудь хорошему.

— Аластор, я думаю, директор рассчитывает, что я смогу обучить своих студентов некоторым весьма полезным вещам. Например, как сохранить себе жизнь и здоровье, если на них покушается знаменитый аврор.

— Ты про этих искателей приключений? А я еще думал, откуда пацан знает Темные заклинания!

— Темные? — удивился Северус.

— Крокронзо! — победоносно взвел палочку к небу шизоглаз.

Северус сделал глоток чая из красивой фарфоровой кружки и снисходительно улыбнулся:

— А я и забыл, что все, кто имеет счастье жить в собственном замке, преступники. Так что у вас произошло?

— Этот малец, — Аластор повел кончиком палочки в сторону Байрона, — нашел нишу, через которую наш общий знакомый попал в Хогвартс, а она, — он повернул свое изуродованное лицо в мою сторону, причем здоровый глаз смотрел на меня, а искусственный — пялился на Северуса. Зрелище было не для слабонервных. Если б я не пропустила обед, то он непременно оказался бы на полу, — поставила на входе в коридор охранные заклинания, на ликвидацию которых мне потребовалось целых двадцать секунд!

Видимо, своими охранными заклинаниями мне следовало гордиться.

Скорее всего, Аластор не мог долго засиживаться у Снейпа, так как быстро поднялся и вышел, кинув напоследок через плечо:

— Чтоб я их и близко там не видел!

Как только дверь за аврором захлопнулась, Северус переменился в лице. Его скулы напряглись, на лбу заиграли вены.

— Сядь, — приказал он.

Я оглянулась на друзей, которые все еще не пришли в сознание.

— Ничего не хочешь рассказать? — в весьма грубой форме осведомился профессор.

— Нет.

Северус усмехнулся.

— Вас родители не учили, что подставлять друзей — это подло?

Я хотела возразить, но не посмела. Если хорошенько вдуматься во всю историю, то Снейп был в чем-то прав. Это мне же одной нужно было пообщаться с йогом. И именно я не могла отложить разговор до лучших времен. Теперь я даже помыслить об этом не смела. Искусственный глаз Аластора будет следить за мной до тех пор, пока его обладатель не покинет стен замка.

— Так что заставило Вас отправиться на поиски тайного хода?

Северус сделал глоток из кружки и приготовился слушать.

В этот момент я его ненавидела. Мне было бы проще, если бы он принуждал, грозил залезть мне в мозги... А так, смотреть в его спокойные глаза, в которых нет даже намека на угрозу, и рассказывать все, как есть?

Это было выше моих сил. Я отвернулась.

Я ждала, что друзья очнутся или Снейп пошевелится, но ничего не происходило. Он ждал, а меня изнутри всю издергало. Я не могла вот так просто сидеть и молчать, даже глазом не моргнув.

— Хотела с йогом поговорить не в компании этого шизоглаза, — как можно спокойнее промычала я.

Северус хмыкнул:

— Более мелочного и омерзительного оправдания мне не приходилось слышать.

Почему-то только после этих слов я поняла, что сделала что-то серьезное.

— Да что я такого сделала?!! Я хотела отвлечь этого аврора на время от коридора, которым тот человек больше не воспользуется! Хотя б перевести его внимание на проход, которым волшебник тоже никогда не воспользуется! Ребята вызвались помочь и даже нашли злосчастный проход! Что не так я сделала? Где не так? — незаметно для себя я перешла на крик.

Северус оставался спокоен. Друзья по-прежнему не двигались.

— Вы не знаете, почему Уизли ведут себя так вольготно?

Я удивилась вопросу.

— Уизли всегда так себя ведут. Ничего сверхъестественного, — огрызнулась я.

— Неужели?

— Я не их сиделка!

— Думаю, Вам придется попробовать себя в этой весьма обременительной роли.

— Что? — опешила я.

— Проследите за братьями, а когда покажется, что в их головах есть что-то интересное для меня — прочтите их мысли, — все это Северус говорил подчеркнуто спокойно.

— Я? Следить? Но... мне... Я не умею читать чужие мысли! — от последнего мне стало не по себе.

— Неужели?

Неужели я умела? Тогда я точно этого не могла, так как боялась и не хотела. Почему-то было страшно, что мои мысли могут перепутаться с чужими, или что я вдруг стану мыслить даже на мгновение, как не я...

— Зачем? — упавшим голосом спросила я декана.

— Чтоб отвлечь Аластора Хмури от коридора на его врага. Только не вздумайте привлекать к слежке Байрона Грина и компанию. Они всего лишь первокурсники.

Было понятно, что возражения вроде "я тоже не семикурсница" сегодня не котируются.

Пришлось промолчать, то есть молчанием подтвердить свое согласие на слежку.

Северус вызвал целую гвардию домашних эльфов, которые с радостью согласились доставить мою обезоруженную компанию по своим комнатам, а потом отпустил и меня.

До проходных тестов оставалось всего 7 дней, так что я решила завтра начать поиски близнецов с библиотеки, а пока гордо пыталась уснуть под урчание своего котенка и тихое сопение подруг.

20 Слежка

После занятий я сразу отправилась в библиотеку, прихватив стопку журналов, которые необходимо было сдать еще вчера. Библиотекарь привычно поворчала и тут же сообщила о новой книге по косметическим зельям. Как бы я не хотела прочесть ее этим же вечером, но пришлось отказаться. Я ж пришла за близнецами, которых, кстати, в библиотеке не оказалось. Пришлось идти блуждать по замку.

За окном раздался сперва взрыв, а затем — смех. Я выглянула в окно и не ошиблась — на улице веселились Уизли. Фред с Джорджем потешались над своим старшим братом. Всегда правильный, гордый, не имеющий собственного мнения долговязый очкарик в исступлении орал, швыряясь в близнецов комьями грязи, вывалившимися на брусчатку благодаря взрыву близлежащей клумбы.

Я выбежала на улицу и организовала наблюдательный пункт под березой. Но не смогла там спокойно просидеть и пяти минут. Меня атаковали клиентки. Кто-то демонстрировал результат действия моих зелий, кто-то делал повторные заказы, а кто-то советовался, что ему лучше попробовать.

Близнецы скрылись в замке, а я все не могла вырваться из плотного кольца поклонников.

Но когда к нам приблизился Байрон, студенты рассосались по берегу озера, будто и не собирались вовсе.

— Привет! — помахал он мне рукой.

Я попробовала просканировать друга, как это делал через меня Северус.

— Мерзкий ветерок, бррр, до костей прошибает. Поль, тебе так не кажется?

Значит сканирование, вероятно, только грубое, вызывает несколько неприятные ощущения, так как в серьезности слов друга нельзя было усомниться.

— Предлагаешь перебраться в замок? — подхватив рюкзак, спросила я.

Он пожал плечами, прислушиваясь к своим ощущениям.

Похоже, безветренный погожий денек привлекал его куда больше сырых полутемных коридоров замка.

Я посмотрела на Хогвартс и попробовала представить себе Брокконвиль. Интересно, а на самом ли деле фамильный замок существовал? Я б так хотела отправиться на его писки прямо сейчас!

Но меня ждала слежка за близнецами.

Мне стоило только заикнуться о проходных тестах, как Байрон, забыв обо всем и обо мне в частности, бросился в библиотеку. Я пошла наверх к гриффиндорской башне. Нашла Уизли, но к восьми часам вечрера поняла, что следить за ними нужно ночью. Днем они гоняли Пивза, поджигали ковровые дорожки, взрывали вазы с цветами, что-то наколдовывали, забравшись в чулан для метел на третьем этаже. Одним словом, мальчики развлекались.

К Флитвику я еле доползла. Братья творили пакости повсеместно и настолько энергично, что за ними было очень сложно поспеть.

Профессор высосал из меня последние силы. Выходя из его кабинета, я мечтала, чтоб кто-нибудь наколдовал носилки и доставил меня до кровати.

На спуске со второго этажа я застыла как вкопанная, подлезла за перилла и спряталась за одной из перекладин.

Братья торопились вниз, вооружившись волшебной картой. Хорошо, что я решила нацепить свои часики. Благодаря им, карта не могла меня обнаружить, а я при желании могла остановить время.

Размышляла, что делать дальше, не дольше одного мгновения.

Я плюнула на близнецов и гордо пошла спать. Совесть заснула еще у Флитвика.

На следующий день сразу после пар я отправилась в библиотеку, взяла "Волшебную косметологию" и улеглась с ней на подоконник своей спальни, одним глазком наблюдая за тем, что творилось во дворе.

С самого утра зарядила мелкая морось, озеро потемнело, волшебные самоходные лодочки Хагрид затянул уродливым полосатым тентом. Лес казался особенно хмурым и враждебным.

Соседки вытянули меня на обед, вырвав из моих рук книгу.

Близнецы, устроившие на гриффиндорском столе бега огурцов, у которых отрастили ноги, казались вполне здоровыми и счастливыми. Значит, вчера они не поймали таинственного незнакомца.

За соседними столами на огурцы начали делать ставки.

Неплохой способ заработать, если вдуматься.

На день я оставила близнецов в покое. Сама занялась повторением заклинаний к тестам, отложив новую книгу по зельям подальше.

В 8 вечера я была у дверей кабинета отчима. Его занятия для меня были приятнее и легче тренировок Флитвика. Мы успели изучить массу полезных заклинаний. Он научил меня пользоваться некоторыми из них без палочки. В тот вечер мы тренировали призывающие заклинания. К концу часа я смогла, хоть и очень медленно, притянуть свою палочку к себе. Тоже самое у профессора не отнимало и секунды. При этом если палочка была отобрана, а не просто утеряна, она не шла в руку хозяина. Как сказал Снейп, она переставала считать тебя своим хозяином. Так что подобное умение редко можно было использовать. Существовали и другие приманивающие чары, для которых не нужна была связь волшебника с предметом, но они были сложнее. Эти чары были следующим этапом моего обучения. Но даже у Северуса на их применение уходило достаточно много времени.

О слежке зельевар не напоминал.

До того момента, как смотритель выйдет на охоту за ночными нарушителями порядка, оставалось еще около получаса. Я решила воспользоваться ими на все 100. Нацепила часики, переоделась в черную футболку и черные штаны и отправилась к гриффиндорской гостиной. Застыла этажом ниже, рядом с тихо посапывавшей дамой на портрете. Появления первых ночных гриффиндорцев долго ждать не пришлось. Но и первая троица и прокравшиеся следом двое были незнакомыми мне старшекурсниками. Койки гриффиндорцев продолжали пустеть, а близнецов все не было.

Я заскучала и пододвинулась к следующему портрету. И чуть не заорала. Портрет распахнулся, выпуская на волю близнецов. Они чуть не налетели на меня, но заклинания незначительности заставили их не обратить на мое присутствие не малейшего внимания.

Пока я отходила от шока, рыжие головы успели спуститься на два этажа. Стараясь не шуметь, я погналась за ними.

На третьем этаже они свернули. Я не сразу сообразила куда, но потом заметила на пыльном столике отпечатки ботинок. Секунду колебалась, а потом и сама забралась на стол.

Ничего не произошло. Я стояла как дура на столе рядом с огромной вазой, а к довершению всего за спиной послышалось тихое "мяу".

Миссис Норрис! Ну, ничего. Ждать появления Филча я не стала. Зажмурила глаза и шагнула в стену. Под ногами по-прежнему было что-то твердое. Я открыла глаза, делая еще один шаг вперед. Под ногами была пыль. Из коридора третьего этажа попадал свет. Я видела как подбежал Филч, как мяукала на столик его кошка, но меня он не видел, коридор — тоже.

Я отвернулась и пошла по коридору, не надеясь застать там близнецов. Коридор не имел ответвлений и казался бесконечным. Я шла не меньше 10 минут, прежде чем неожиданно не оказалась в холле. Огляделась. Близнецов не было видно. Входная дверь была на дубовом засове, но ее охраняли авроры, как и вход в подземелья.

Я посмотрела на часы. Пять минут первого. Скорее всего, в двенадцать ночи авроры занимали посты.

Я была в ловушке. В обратную сторону проход над столиком не работал. А стоило мне выйти из небольшого углубления, которое прикрывали доспехи, как схватят авроры. До утра прятаться за доспехами тоже было мало приятного. Я нащупала гвоздик на часах и дернула его на себя.

Звуки и вечный замковый сквозняк остановились. Дрожь пробрала до костей. Я медленно выбралась из укрытия. Авроры больше походили на статуи. И вошла в подземелья. Но и там не нашла статуй близнецов. Ничего не оставалось, как вернуть время и идти спать.

Со слежкой никак не клеилось. Надо было сесть и все обдумать. За кем они следили? За тем же человеком, что искал какую-то вещь у Северуса в лаборатории, а затем и в кабинете. Почему я думаю, что близнецы ищут того же волшебника, что и я? Они ищут его в подземелье! А что из сего выходит? Мне необходимо было караулить близнецов не днем и не наверху, а совсем рядом со слизеринской гостиной — у входа в подземелья.

Все разом встало на свои места. В голове сформировался план.

Тем же вечером я спряталась недалеко от входа в подземелье около темной картины, изображавшей коричнево-серые скалы, и каменной статуей волшебника.

Я ждала и думала, что мог искать тот человек? И мне вдруг показалось, что я знаю ответ!

Послышались осторожные шаги, а затем, почти сразу, громкий смех авроров.

Я затаила дыхание...

Тот человек мог искать то самое зелье, что дал мне пожилой кентавр. Не зря ж он передавал его мне таким чудаческим способом!

Близнецы прошли мимо меня и свернули в соседний коридор. Я начала преследование. Уизли были в 10-15 шагах передо мной. Они переходили с одного в другой коридор. Мы давно миновали место моих постоянных встреч с друзьями, но близнецы продвигались все глубже и глубже в подземелья. Чем дальше мы шли, тем мне становилось все страшнее. Картины исчезли, а потом и гладкие стены сменились на черные камни. В пещере было темно, и я не сразу сообразила, что иногда вместо камней то с одной, то с другой стороны были черные решетки. Мне пришлось прижаться к одной из них, так как один из близнецов обернулся, и внутри темницы что-то заскрипело и задвигалось. Я сделала шаг от решетки, но осталась незамеченной. Темнота и разномастные шорохи скрыли мое присутствие.

Братья пошли дальше, ежеминутно останавливаясь, чтоб свериться с волшебной картой. И вдруг все помещение окрасилось в бордовый цвет. Уизли не успели спрятаться. Мне же не пришлось этого делать. Я и так была за столбом.

В коридоре не дольше минуты раздавались крики Уизли. Напавший на них волшебник работал невербально. Я не знала, что делать. Стоило волшебнику сделать несколько шагов вперед, и я буду обнаружена. Хотела остановить время, но тогда б вся слежка оказалась бесполезной. Без магии до того, как для меня в пещере не закончился бы весь воздух, я б все равно не смогла б дотащить братьев и волшебника к кабинету Северуса. Просить помощи у отчима тоже казалось бессмысленным, так как внутри Хогвартса нельзя было трансгрессиравать.

Голоса смолкли. Раздался пронзительный скрежет решетки, а затем стук, будто ее захлопнули. Стук плавно перетек в перестукивание-скрежетание чего-то внутри.

Мне не терпелось посмотреть, что же там происходило. Я хотела выглянуть в коридор, но сдержалась.

Что там говорил Северус? Главное представить цель, а не попасть ей палочкой в глаз, и тогда не промахнешься.

Я изо всех сил постаралась успокоиться.

Хорошо б было предупредить Снейпа, где я есть, но я не знала, где находилась, а на передачу изображения не было времени.

Еще мгновение. Предположительно раскрошилось стеклышко под подошвой волшебника. Почему-то этот слабый звук мне показался четче и объемнее несмолкаемых скрипов в камере. Я не дышала. И перестала думать о чем-либо кроме моего врага. Я прислонила свою палочку к каменной колонне. Ее кончик высунулся меньше, чем на миллиметр.

Я ударила двумя заклинаниями практически одновременно. Первое должно было выбить из рук волшебника любое оружие, а второе — оглушить его, но волшебник успел бросить за столб какое-то заклинание, заставившее меня выскочить в коридор. Я б не успела выставить Протего, но этого не понадобилось. Противник был оглушен, а вот на месте, где несколько секунд назад пряталась я, образовалась мутно-белая стена. Столб, за которым я пряталась, растрескался.

Невысокий мужчина в сползшем с головы капюшоне лежал посреди коридора и бешено вращал глазами, будто это могло освободить его тело от заклинания.

Я подошла ближе и наложила серию обездвиживающих, нарушающих координацию и слух заклинаний. Его глаза застыли в неестественно-косом положении. Его лицо мне не было знакомо.

Я пошла искать братьев. Было темно, так что пришлось зажечь все факелы. Но их света все равно было недостаточно, чтоб разглядеть хоть что-нибудь за решеткой. На замок клетки не действовало ни одно из знакомых мне заклинаний. Нужно было вызывать помощь. И тут я увидела под ногами ту самую волшебную карту. Подняла ее, стряхнула пыль. Передо мной был старый лист пергамента, не более того. Девственно чистый. Я коснулась его кончиком палочки и произнесла:

— Торжественно клянусь совершать шалость, и только шалость!

На листке появилось приветствие. А под приветствием, будто паутинка, начала разрастаться схема подземелий. Влево, вверх и вниз указывали стрелочки перехода в другие части замка, а справа, в той части, где находились все мы, линии карты обрывались.

Я сняла часики и посмотрела вперед в широкий неприветливый тюремный коридор и сделала несколько шагов в этом направлении. Моя фигурка, отмеченная на карте черной точкой с маленькой табличкой, оказалась у самого обрыва. Еще шаг и она исчезла с листка бумаги.

Я поспешно вернулась и постаралась определить местоположение братьев, но взгляд наткнулся на отметку на карте там, где теперь находилась молочно-белая стена. На карте она изображалась ярко-красной линией. Я приблизила к отметке кончик зажженной палочки и прочла:

"Стена-поглотитель. Поглощает все, что ее коснется. Не пропускает мысли. Снимается только волшебником, установившим ее, либо исчезает после его смерти".

Я взглянула на обездвиженного мной волшебника и решила, что только самоубийца решится привести его в чувства. Для порядка добавила обездвиживающих заклинаний.

Попыталась временно не думать о стене, а сосредоточиться на поиске близнецов. Судя по карте, они находились в клетке слева от меня у разных ее стен.

Я испробовала всевозможные разъедающие, искривляющие, растворяющие заклинания на прутьях, но ни одно из них не подействовало.

В отчаяние я схватилась за одну из железяк и дернула.

Эффект был достигнут мгновенно. Ржавая железка легко выскочила из предназначенных для ее концов пазов, и я по инерции отлетела к противоположной стене, больно ударившись головой о стену.

Мне понадобилось около 5 минут, чтоб собрать себя в кучу и подняться на ноги. Еще минуту меня мутило и голова отказывалась соображать. Когда слабость ушла, я первым делом усугубила обморочное состояние поверженного мною волшебника, а затем отлевитировала один из зажженных факелов в темницу. Раскиданные по полу кандалы, какие-то скрюченные металлические, кожаные и резиновые штуковины начали спешно расползаться от света.

Фрэда (во всяком случае, на его кофте на груди красовалась огромная буква Ф) нашла в подвешенной за ноги состоянии с кляпом во рту. Его бока и пятки щипали маленькие металлические механизмы, больше похожие на пауков со щипцами вместо лапок. Созданного с горем по полам светового шара хватило, чтоб металлические держатели отпустили его ноги, а "пауки" разбежались во все стороны. Фрэд упал, чуть не сломав себе шею. Ловить его в воздухе и держать зажженный шар одновременно я пока не умела. Не смотря на саднящую спину, многочисленные царапины и длительное нахождение вниз головой, мозги у Уизли не затекли. По-прежнему, с кляпом во рту он полуползком-полубегом вылетел из камеры. Только потом он стал отплевываться и искать на полу свою палочку.

Я занялась эвакуацией Джорджа. От брата к нему сбежалась вся "паучья" братия. А сам он оказался растянут между двумя железными жердями, цепи на которых медленно укорачивались. Пришлось сперва обездвижить цепи, а потом уже разгонять цепи и пауков факелом. Создать второй световой шар не вышло. В конечном итоге, Джордж оказался на воле.

Обе палочки нашлись в кармане у обездвиженного волшебника. Палочку поверженного врага я взяла в левую руку.

Ни один из братьев и не думал спрашивать, откуда я взялась в подземелье.

Все было бы хорошо, если б я знала, что делать с мутно-белой субстанцией.

Я отвернулась к ней спиной... Если б из пещеры не было выхода, то здесь бы уже стало душно. Мне показалось, что на нас дует ветерок.

Братья зашагали вглубь подземелий первыми, оставив на меня транспортировку воинственного незнакомца. И, вдруг, в моей голове раздалось ласковое "Убей". Я огляделась по сторонам и сделала еще пару шагов вперед "И все твои проблемы исчезнут. Убей"...

Близнецы огласили подземелья заливистым смехом...

"Убей!" Я будто налетела лбом на стену. Мне приказывали!

Внутри появилось желание убить, уничтожить. Даже показалось, что это изначально мои мысли...

Братья вернулись:

— Полин, что с тобой? Ты вся бледная, — вполне серьезно сказал Джордж.

"Убей!!!" — все орало у меня внутри. Умоляло, требовало...

— Ничего, переколдовалась, наверное, — я постаралась улыбнуться, но, видимо, улыбка получилась неубедительной, — Что там смешного?

— Тупик и дыра высоко над головой. Ты сможешь поднять одного из нас достаточно высоко?

Я не могла сосредоточиться на том, что они говорят, и в тот момент действительно не могла ничего сделать. Мне представлялись всевозможные способы убийства, а еще казалось, что каждое из них доставит массу удовольствия. Это полезно, приятно, просто и... единственное, что я могла сделать. Как бороться с этим? Зачем с этим бороться? Надо взять и...

Невероятным усилием воли я смогла сосредоточиться на предложении братьев и поплелась за ними в огромную пещеру. Желание убить постепенно уходило, в голове прояснялось. Я пошатнулась и устояла на ногах только благодаря Джорджу. Он помог усесться на каменный пол.

— Я не могу колдовать... Сейчас не могу... Изви, — я не успела договорить, как Фрэд быстрым шагом направился обратно к выходу из пещеры.

Джордж удивленно крикнул ему вслед:

— Ты куда? Фрэд! Мы всегда вместе!? Или это уже не так?

Фрэд развернулся и радостно объявил:

— Джордж! Волшебника необходимо убить и тогда мы приспокойненько вернемся в свои койки!

— Почему? — удивился Джордж, не видевший волшебной карты, как и его брат, с момента появления молочно-белой стены.

Фрэд подумал, а потом пожал плечами и пошел убивать. Я собрала последние силы и оглушила обоих братьев.

Пещера погрузилась в тишину, прерываемую лишь нашим дыханием. Мне стало страшно как никогда. Я представила, что не отпрыгнула от столба, что уже б давно растворилась, а братья были бы замучены до смерти!

Холод и подобного рода мысли не способствовали восполнению магических сил.

Меня начало трясти, из глаз покатились слезы. Ситуация казалась безнадежной.

В голове снова раздалось мягкое "Убей", которое я отогнала на этот раз без лишних усилий...

Мне показалось, что вот она я лежу посреди пещеры грустная и одинокая. И вот оно "убей" сидит такое же грустное и одинокое. И мы оба в одинаково глубоком отчаяние. И нам обоим не на кого рассчитывать и не к кому обратиться...

А почему это мне не к кому обратиться?!

Я подняла взгляд вверх, к островку ярко-голубого утреннего неба и позвала:

— Северус!

Я прокручивала в голове каждое мгновение ночного преследования.

Мне вдруг стало так хорошо и спокойно. Я хотела подняться на ноги и танцевать от счастья. Мне было к кому обратиться, на кого опереться. У меня был человек, которому я доверяла...

Я все еще смотрела вперед, когда в отверстие черным вихрем на метле ворвался Северус. Он держал в руке еще четыре метлы, которые бросил рядом со мной. Снейп потер правое плечо и прилевитировал Фрэда с незнакомцем.

— Он сильно изменился, — я не сразу сообразила, о чем говорит декан Слизерина, а потом внимательно присмотрелась к лицу невысокого волшебника.

Это, несомненно, был наш преподаватель Защиты от Темных Искусств! Он, только его лицо прорезали сотни морщин, а глаза, всегда горевшие фанатичным огнем, потускнели и ввалились.

И этот волшебник был не таким уж невысоким. Он, может быть, даже был выше Северуса.

— Он жив?! — прохрипела я вмиг осипшим голосом, — Он расскажет...

— Он не сможет рассказать. Из этого тела выгнали родную душу, а новая не смогла закрепиться. Его необходимо показать директору. Почему Уизли без сознания?

— Кто-то хотел, чтоб кто-нибудь из нас убил профессора. У меня просто не было сил их отговаривать, а Фрэд...

— Если б кто-то из вас убил. Душа раскололась и стало бы возможным чужой душе занять место одного из осколков, а потом, возможно, она бы вытеснила и второй.

Северус разбудил близнецов, приказал им оседлать метлы и отправляться по добру по здорову в его кабинет для получения наказания.

Далее он привязал преподавателя защиты к одной метле, а оставшуюся на полу передал мне.

Я непонимающе смотрела на своего декана. Он прекрасно знал, что я летать не умею и не буду...

Он оторвался от земли и был уже у отверстия, когда я спешно оседлала свое транспортное средство и с места рванула вверх. Сердце вырывалось из груди, волосы растрепались, а глаза начали слезиться от ветра, но я упорно летела за Северусом.

Когда мы прибыли на место, то застали братьев спящими прямо на пороге кабинета. Снейп грубо растолкал спящих, объявил, что они до самых каникул будут мыть всю астрономическую башню, и отправил в сопровождении домовых эльфов по койкам.

Меня тоже мучить не стал, предложил свою постель и ушел вместе с обездвиженным телом постаревшего профессора, наверное, к директору.

Я упала на предложенную кровать и забылась без снов едва коснувшись ухом подушки.

Глава 22 Проходные тесты

Проснулась в компании декана, который с утрица устроил разбор вчерашних полетов за чашечкой чая с эклерами, доставленными в постель.

Он начал с того, что объявил:

— Вчера Вы вели себя ужасно.

Я постаралась придумать мыслимые и немыслимые доводы, которые свидетельствовали б об обратном. Здесь были и причитания о том, что мне было страшно, тяжело, страшно тяжело, что я чуть не погибла, что я еще маленькая, а в конце я заявила, что он из меня делает орудие убийства... или что-то в этом роде.

Северус все спокойно выслушал, потягивая чаек из элегантной фарфоровой кружечки, которая смотрелась в его спальне белым голубем в стае черных ворон, потом была целая минута молчания, за которую я успела более-менее отдышаться после пылкого монолога.

— О том, что я из Вас делаю, поговорим несколько позже. Что же касается Ваших вчерашних приключений, то в них есть лишь один положительный момент — хороший конец, — он сделал очередной осторожный глоток, — То, что Ваша реакция превосходит реакцию любого зомби, я знал. Что Вы способны останавливать время и пользоваться невербальными заклинаниями — тоже. Вы умеете подкрасться незамеченной, а силы Вам не занимать. Вроде бы все великолепно, лучших качеств и способностей для самозащиты и представить нельзя. Начнем с того, что Вы не напали в тот момент, когда зомби был занят близнецами...

— Я не хотела, чтоб они меня увидели... — попробовала я защититься.

— Правильно, Вы хотели, чтоб они в Вас увидели не преследователя, а спасителя! И чтоб уж точно не считали себя победителями, а тебя — хилой ненужной помощницей. Конечно, Вы хотите всегда оставаться ангелом-спасителем, а не поганой шпионкой. А что б было, если этот самый зомби решил убить их на месте, а не воспользоваться услугами старых пыточных камер, которые обеспечили бы медленную мучительную смерть близнецов.

Я молча рассматривала свой недавний эксперимент с педикюром. Довольно удачный, если не считать нескольких глубоких выбоин на ногтях, которые были следствием усиления формулы, удаляющей кутикулу. Зато, последняя и не думала расти.

Северус был в чем-то прав, а, может, и во всем. Я ж не боялась попасться на глаза пацанам, вытащенным мной из пыточной камеры.

Снейп продолжил:

— Ваше промедление отрезало всем путь обратно. Если б зомби успел сотворить стену по другую сторону прохода, то Вам волей-неволей пришлось бы его убить, а завоевавшая тело профессора душа б почивала на лаврах в твоем теле. Именно в твоем! Потому что убить человека у обоих Уизли кишка тонка. Далее. Я удивлен, что ты догадалась, как вытащить братьев из клетки, не входя внутрь. Все-таки панический страх при Вашей жажде приключений совсем не лишний. Что дальше? Вы стоически побороли желание убить, которого могло и не появляться, если б Вы блокировали свое сознание от посторонних вмешательств. При мне Ваши мысли защищены, но как только Вы, Полин, оказываетесь в отдалении, защита растворяется! Будто лигеллименция такая уж редкость в наше время. Среди Британцев встречается не часто, но есть же азиаты, русские, африканцы и люди смешанной крови, у которых чтение чужих мыслей — это норма. А в завершении Вы еще и оглушили обоих братьев, ни один из которых не был способен на убийство. И остались одна, совершенно опустошенная и беспомощная. А что, если б я был далеко от Хогвартса? Я б услышал, понял, где Вы, но чтоб помочь, понадобилось бы время, за которое зомби успел бы очнуться, а Вы не успели бы восстановить силы. Теперь Вы понимаете, что Ваш успех, лишь благоприятное стечение обстоятельств. Не более того. Учитесь быть самостоятельной и не рассчитывать на то, что придет Северус Снейп и все наладит.

Я не стала говорить, что именно он меня заставил устроить слежку. Хотела оставить себе отдушину, чтоб можно было все неудачи спихнуть на своего декана.

Может быть, это и было продолжением ребячества и нежеланием учиться новому, но я для себя решила. Все хорошо, что хорошо кончается, а, значит, можно идти отдыхать!

Выбравшись из кабинета Северуса, я забежала в свою комнату. Девочки, вероятно, ушли завтракать, так меня и не дождавшись. Переоделась в кроссовки, шорты и футболку и, плюнув на все, пошла на берег озера подмышкой с Марвином наслаждаться летним солнышком.

Мне было так легко и хорошо. Может быть, потому, что я наконец-то осталась одна. Студенты еще завтракали, да и мало кто перед экзаменами думал о шелковой глади озера, которая собиралась волнами у берегов и неспешно выплескивалась на серую гальку белыми рюшами пены. Тихий прибой и урчание котика, расположившегося на моем животе, успокаивали и настраивали на долгий безмятежный отдых.

Сквозь облака начали проникать лучики солнца. В воде засверкала золотая взвесь. Камушки на берегу начали прогреваться...

Я могла так пролежать еще целую вечность, но надо было идти на Зелья. Уж что я точно не хотела пропускать, так это их.

Был урок-повторение. Северус подходил к каждому студенту и называл зелье, которое необходимо было приготовить.

Мне досталось Наиэлементарнейшее Снадобье от Бессонницы. Скучно, конечно, но делать нечего. Пришлось готовить. И дело даже не в том, что оно "наиэлементарнейшее", а в том, что именно это зелье как бы не модифицировал, не усиливал, а стоять над ним придется не меньше полутора часов.

Уизли то и дело оборачивались ко мне, будто хотели что-то сказать, но не знали как. Они, может быть, и придумали как, но профессор "вовремя" просил их сосредоточиться. И правильно делал. Все проблемы можно было решить и после Зелий. А вот плюющаяся гадость Фрэда, заставившая большую часть студентов залезть под парты, требовала переработки немедленно.

Добрый Джордж что-то подсказал брату, от чего зелье Фрэда мгновенно очутилось на потолке. Капля, упавшая чудотворцу на голову, превратила его волосы в острые иголки.

Пока Снейп разглагольствовал, дескать, это должно было быть уменьшающее зелье, брат страдальца соскреб со стены в свою пробирку немного фиолетовой слизи. Я была уверена, что Фрэд отольет себе в пробирку противоядия, найденного мадам Помфри, а при удачном стечении обстоятельств еще и расспросит о составе противоядия.

Я могла только завистливо вздохнуть. Уменьшающее зелье было одним из самых частомодифицируемых. А за два часа я могла бы приготовить три— четыре разных состава!

Наконец, закончилась последняя пара в этом году. Оставалось три дня на подготовку к проходным тестам, сами тесты и все! Конец! Свобода!!! А точнее, берлога Северуса! В моей голове возникали тысячи картин, где и как мог жить этот человек. Мне натерпелось увидеть его дом своими глазами. Это обязательно должно было быть что-то странное. Во всяком случае, это был дом волшебника, и в нем обязаны были быть всякие оригинальности и интересности! Не могло быть иначе!

В мечтах о предстоящей поездке я с отвращением открыла учебник по Травологии. Чтение этой книги даже на берегу зеркально-прозрачного озера было насилием над собой. Но мне повезло. От него меня избавили подошедшие рыжеголовые братья. Иголок на голове ни у одного из них не было.

— Привет! — сказал один из близнецов. Чувствовалась, что ему неприятно начинать разговор со мной.

— Я за Вами следила... Меня попросили... Вас охранять. А я не смогла в нужный момент помочь...

— Ты извиняешься? — удивленно выпучил глаза на меня, наверное, Фрэд.

— Ты слышал, она извиняется! — присказка вышла уж слишком наигранной и фальшивой.

— Джордж! Прекрати! — я сказала очень уверенно и резко.

Мальчики замолчали и медленно переглянулись, а потом, не сговариваясь, начали как бешеные носиться вокруг меня, постоянно меняя направление движения.

— Как ты сказала? Я Джордж? — спросил слегка запыхавшийся близнец.

Я поняла игру и по-прежнему уверенно сказала:

— Нет! Ты Фрэд Уизли.

Они снова начали носиться вокруг. У меня закружилась голова от мельтешения двух ярких оранжевых маек. Я начала смеяться. Они — тоже. Абсолютно одинаково...

И резко остановились, проглотив последний смешок. Я с некоторым опозданием также прекратила смеяться.

— Так кто я? — гордо выпятил грудь один из них.

Я секунду стояла в притворных раздумьях, а потом по-прежнему уверенно объявила:

— Ты снова Фрэд!

Если б меня кто-то спросил, почему я была так уверена, я б не смогла ответить. Или сказала б глупое: "Потому что рядом стоял Джордж". И в этой глупости была маленькая, едва заметная зацепочка.

Они здорово подняли мне и до того хорошее настроение.

Впервые за целый год я чувствовала себя легко и непринужденно.

Близнецы начали бросать в воду камни, а я перекрашивала их в самые разные цвета. Потом мы совершенно забросили волшебство и Уизли учили меня лазать по деревьям. На втором ярусе ветвей мы устроили штаб, откуда совершали маленькие шалости. То собьем с чьей-нибудь головы панамку, то подставим подножку из приподнятой над землей палки. Потом они вспомнили, как я их несла по воздуху, и начали на мне тренироваться. Сперва это мне нравилось, но когда Джордж приподнял меня над ярусом, а потом вытолкнул за пределами ветвей и еще притворился, что уронил... Я начала ответные маневры. Не скажу точно, но мне казалось, что в процессе игры они используют больше выдуманные или вычитанные откуда-то заклинания, а не школьную программу. Что касается школьного ассортимента, то он не подходил ни для игры, ни для жизни, ни, тем более, для войны. Было что-то полезное, но было больше того, что я привыкла делать при помощи электрических приборов или совершенно бесполезное. Вот зачем мне превращать черепаху в чайник, если проще купить чайник, чем найти черепаху? Хотя волшебники есть волшебники. У них свое видение мира. Для них блендер — адская машина. Примерно как для меня — летающая метла.

Я хотела, чтоб этот день не кончался никогда. Я устала, смертельно оголодала, живот сводило от постоянного смеха, но мне хотелось беситься еще и еще... Лучше было подохнуть с голоду, чем вернуться в замок, чем снова изображать и даже быть взрослой. Мне не нужны были заказы, деньги... Все потом, чуточку попозже.

Мы не спеша возвращались по берегу озера, которое теперь переливалось сине-оранжево-фиолетово-красными цветами. Было невероятно красиво. Один островок еще был высветлен последними лучами нисходящего солнца, а другой — погружен в темноту.

Филч начал сгонять в замок отдыхавших на побережье.

А мне было все равно. Я хотела наложить на себя чары незначительности и остаться у озера на всю ночь. Когда мы взошли на крыльцо, над озером начала подниматься дымка, которая совсем скоро превратится в густой белый туман.

Неужели в жизни бывает так хорошо?!

Мы опоздали на ужин и, не сговариваясь, пошли прямиком на кухню. Помимо нас, там было достаточно студентов. Они уходили и приходили, и в один прекрасный момент ушла я.

В душ и в постель. А в постели, ставший обычным делом, допрос.

Мне было так хорошо, что утром тяжело было осознать близость проходных тестов и то, что в Травологии у меня конь не валялся.

Еще с большим отвращением, чем вчера, я распахнула книгу и нашла там разукрашенный древесный лист. Мое совместное с близнецами произведение искусства. Я начала его разглядывать и невольно улыбнулась... Вот этот кусочек делал Фрэд, а этот... Джордж. Это было будто бы тысячу лет назад! А пещера, наоборот, словно вчера. Я бережно переложила листок в давно исписанную записную книжку с модификациями рецептов зелий и убрала подальше.

Одной мне известно, чего стоило открыть Траво или по-другому Гербологию в третий раз. А прочитать от корки до корки! Это был неповторимый кошмар.

Пришлось взять тайм аут...

Как только я подумала, что медитирую на потолок, соскочила с кровати и понеслась к изображению йога.

Я совершенно забыла, что зомби был найден, а посты авроров сняты! И тот кошмарный тип с искусственным глазом не помешает мне поболтать с йогом!

Я примчалась к портрету и опустилась на колени, чтоб отдышаться.

Йог предложил мне начать заниматься сидя. Необходимо было просто скрестить ноги и делать равные выдох-вдох через паузу, держа ладони на коленях. Потом он добавил, что необходимо тянуться макушкой кверху, а лопатки соединять вместе. Напрягать живот на выдохе мне казалось одновременно тяжелее и легче, чем вдыхать, расслабляя его. Тяжелее было выдыхать так же медленно, как вдыхать. А легче напрягать, чем расслаблять. Что стоя, что сидя расслабить живот изнутри получалось очень плохо. Приходилось каждый раз доводить мозги до кипения.

Вся процедура заняла минут тридцать-сорок, после чего я пошла снова готовиться к тестам. На этот раз была Трансфигурация. Пришлось "ограбить" кухню, так как в практическую часть вошли трансфигурация спички, чайной ложки, кружки, яблока и банана. Повторение этого предмета продвигалось более быстрыми темпами, чем Травологии, но по мере повторения, я все четче чувствовала, что в этой книге еще больше недосказанного, чем в Зельях.

Я делала небольшие перерывы, чтоб отдохнуть, а в них постигала искусство расслабления. Последний раз я решила поэкспирементировать после ужина. Вроде бы ничего особого не делала, а через пять минут началась сильнейшая изжога и разболелась левая кисть (старый перелом). Я прекратила, изжога сразу прошла, но боль в кисти не унималась. Девочки в комнате давно уже заснули, а я все лежала с закрытыми глазами и не знала, что делать с рукой. Я не могла думать о чем-то другом. В каждой мысли было напоминание о боли. Я восстановила в голове все события, повлекшие за собой травму. Потом стала их детализировать в голове и прокручивать картинка за картинкой...

В конечном итоге, мне это надоело. Боль, казалось, только усиливалась.

Я аккуратно выскользнула из-под одеяла. Сперва думала пойти в лабораторию и приготовить обезболивающего, а потом вспомнила, что сегодня там зельеварит Северус.

Я успела выйти из гостиной и не хотела возвращаться. Сна не было ни в одном глазу, читать тоже не хотелось. Привычно защетив себя от глаз миссис Норрис и Филча серией заклинаний, направилась к йогу жаловаться на жизнь.

Добралась без приключений. Только вот йог не стал жалеть, а заставил сесть в позу лотоса, которая у меня получалась половинчато-косорылой. Я нехотя опустилась на ледяной пол, положила перед собой светящуюся палочку и попробовала следовать его советам.

Сперва было все тоже самое. А вот когда я снова почувствовала изжогу в голосе мужчины с картины послышалось удовлетворение. Он чуть ли не криками заставил меня продолжить. Кисть резануло болью. И тогда он приказал вдыхать в живот через стопы, ладони и затылок, а выдыхать через лоб. Потом комбинации через что вдыхать и выдыхать начали меняться. Я не совсем понимала, как это делать, но пыталась представлять. Видимо, у меня все-таки что-то получалось, так как йог повеселел. Но когда боль в руке достигла апогея, я резко встала, заявив:

— Все! На сегодня хватит.

Резко развернулась на пятках и пошла вниз по главной лестнице, предположив, что через свой проход йог меня не пропустит.

Я не была до конца в этом уверена. И вообще не была уверена, что человек с картины обиделся. Не хотела проверять. Не хотела злиться на саму себя еще сильнее. Я и так проиграла. Не смогла довести занятие до конца...

И только, войдя в свою комнату, я поняла, что рука перестала болеть.

Девочки зашевелились во сне и мне пришлось мышкой юркнуть под одеяло. Я чуть не выдала себя воплем, так как едва не улеглась на Марвина. Кот с недовольным ворчанием очень медленно выбрался из-под одеяла, будто издевался, заставляя меня стоять на ладонях и разъезжающихся пятках.

Наконец, мне удалось улечься в обнимку с подушкой. Я взглянула на часы. Было около четырех. И уснула.

В последний день, отданный на повторение программы, я прошлась по Защите от Темных Искусств, которую должен был принимать Дамблдор, и вспомнила Астрономию, с которой у меня шли дела не лучше, чем с Травологией. Только вот Астрономия мне гипотетически была интересна, но... Существовало очень жирное "НО". Даже два. Первое именовалось катастрофической нехваткой времени, и с этим можно было поспорить. В принципе, если хочешь, время всегда найдешь. А вот со вторым спорить не получалось. У меня была ужасающая память на имена, фамилии и, конечно, на названия. Да о чем я говорю! В своем юном возрасте я постоянно забывала слова. Не то чтоб не знала, как сказать. Когда говорила, все было нормально, а вот когда пробовала что-то вспомнить дословно или использовать именно то слово, а не другое — выходило хуже, чем у старой бабки. Вот и получалось, что скажи мне название планеты или области Вселенной, и я выдам про нее всю информацию, а наоборот — никак. Иногда мне задавали вопрос, а где вот такое-то событие произошло, и я могла рассказать, что еще там же произошло, какая форма жизни в той области Галактики, какому знаку зодиака в какой фазе покровительствует та система, но... Не могла вспомнить, как она именуется. А завтра предстояло проверить, сработает ли моя память нормально при выборе названий из списка. И сколько в тесте будет открытых вопросов на наименования? Честно сказать, я волновалась.

Та же песня была и с Историей Магии, которую я начала читать по книге, вместо того, чтоб вслушиваться в монотонную речь приведения и сверять ее с текстом. Читать ее было даже где-то интересно, но не детям из семей волшебников. Они, наверняка, знали всю Древнейшую историю с детства. Мама или папа обязательно говорили, "а вот раньше, вместо палочек, все пользовались магическими посохами, а обучение азам управления им занимало, по меньшей мере, сорок лет". А вот, что потенциал этих волшебников был намного выше нынешних "среднячков", что в кого не плюнь, все были ледвиты... я не думала, что об этом рассказывал хоть один родитель. А вот что у магов были в основном приемные дети, так как собственные чаще всего обладали небольшим потенциалом... Об этом не следовало заикаться на Слизерине и вовсе. Это ж противоречило идеи чистокровности и ставило грязнокровок выше всех прочих! Профессор Биннс предусмотрительно пропустил этот абзац. Хотя, если б и сказал, его все равно никто б не услышал.

Повторять Чары и Зелья я не стала. Уж если что забуду, то это не будет смертельно. Вспомню что-нибудь другое.

Перед ужином я поизображала моржа, то есть искупалась в местном озере. Вода мне показалась ледяной. После такого экстрима можно было только бегом в душ и в постель. Когда отогрелась — пришло время ужина. Я вынула себя из-под одеяла и пошла в Большой Зал в надежде на пару кружечек горячего чая с лимоном.

Все тесты мы писали в один день с перерывами на час и на обед (два часа). Внешне я была расслаблена, внутренне — настроена на серьезную работу, а вот волнения в обычном смысле этого слова не было.

Что я волновалась, поняла только на следующий день, когда каждому студенту выдали его результаты. Как я узнала позже, со всего курса не сдали всего трое. И то им разрешалось пересдать в конце августа. Им одно было плохо. Дома несовершеннолетним на территории Британии колдовать было запрещено. Им надо было либо распрощаться с обучением, либо остаться в школе на лето за отдельную плату. Был еще вариант — поменять школу.

Мои же оценки меня сильно удивили. По всем предметам стояло "Превосходно". Повторение, как говорится — лучший способ повысить оценку своих знаний на балл, а то и на два.

У Байрона оценки совпали с моими, а вот у подружек было по одному "Хорошо". У Лис, как не странно, по Зельям, а у Хилари — по Защите от Темных Искусств. Кажется, она не смогла сделать смешным своего Боггарта. Ее Боггартом, а значит, единственным, чего она боялась, была красивая маггла, чье сердце прострелили на глазах у Хил.

Моим Боггартом, к слову сказать, была воронка. Когда существо вылетало из огромного кованого сундука, который с резким щелчком распахивал директор перед каждым студентом, пол для меня начинал проседать и меня тянуло в дыру. Я долго думала, как сделать смешным своего Боггарта, но не придумала. Мне хватило, чтоб уничтожить это существо раз и навсегда, запузырить в него обычным антибоггортовым заклинанием, представив, что его нет. Директору пришлось прервать практическую часть урока, чтоб приготовить нового Боггарта для оставшихся студентов. После меня еще одному студенту удалось уничтожить существо, ослабленное групповым смехом. Это был мальчик с Гриффиндора, а его Боггарт — огромной уродливой сороконожкой. Он сделал ей татуировки "я красотка" по всему телу и подкрасил губки.

Я вошла в комнату, чтоб оставить листок с отметками на тумбе и увидела, как Хилари собирает вещи.

Я непонимающе посмотрела на нее.

— Что с тобой? — спросила она обеспокоенно.

— Ты уже уезжаешь?

— Поль, а разве ты тоже не уезжаешь? Ты ж говорила, что едешь к Северусу! — уперла кулаки в бока подружка.

— Я? Вроде, да...

— Так собирайся! Поезд отправляется через пять часов сорок три минуты, если точно! — она покрутила пальцем у виска.

Я поплелась через гостиную в кабинет декана, но встретила перед входом в нашу гостиную.

— Мне собираться? Поезд...

— Мы не поедем в Лондон на Хогвартсэкспрессе. Отправимся завтра рано утром, — раздраженно бросил он и отстранил меня в сторону.

Я привыкла к частым сменам настроения Северуса, так что его поведение меня не задело и не тронуло.

Я побродила по замку, попрощалась с йогом, который будто и забыл мою неудачу. Встретила близнецов, которые рассказали пару анекдотов и попрощались до сентября. Я вздохнула, искренне надеясь с ними еще встретиться.

На обратном пути вспоминала все, что произошло за семестр, и тут, вдруг, у меня появился вопрос. Зачем мне кентавр дал зелье, способное закрепить душу в теле? Другого ведь зомби и не надо было. Но, скорее всего, оно имело еще и иные свойства. Должен же был Северус когда-нибудь вернуть мне мой флакон.

После ужина отправилась на перрон со всеми, проводила друзей и вернулась в замок вместе с полувеликаном лесничим, которому едва ли макушкой доставала до колен.

В комнате у меня возникли некоторые сомнения на счет Марвина. А вдруг Северус его вышвырнет, не спросив моего разрешения? Я думала его оставить на попечение эльфов до сентября, но утром отлевитировала свой чемодан на крыльцо и не смогла не водрузить своего порядком раздобревшего на здешних харчах котика на плечо.

23 Дом Северуса

Декан появился на крыльце без чемоданов и привычным движением уменьшил мои баулы и опустил их миниатюрные тельца себе в карман, а потом пошел к воротам мимо озера.

— Что это было за волшебство с уменьшением? — спросила я, чтоб нарушить непривычную тишину.

— Многоуровневое. Сначала мы сканируем багаж специальным заклинанием. Оно определяет количество, форму и размер содержимого. Затем, до того как наш мозг получит всю эту ненужную информацию, мы используем любое из уменьшающих заклинаний. Это программа третьего курса.

— А мне казалось, что все преподаватели плевать хотели на школьную программу.

— Вас что-то не устраивает?

Я вспомнила свои дополнительные занятия по Зельям.

— Меня не устраивает наличие отговорок, дескать это не по программе первого курса.

— Всего-то? — ухмыльнулся Северус, — Кто-то совсем недавно говорил, что его превращают невесть во что.

— Ну и пусть превращают, пока мне это нравится!

Северус засмеялся.

Это был искренний тяжелый и грустный смех, от которого по спине побежали мурашки. Я встряхнула плечами, чтоб согнать наваждение, и посмотрела на грязные лужи за воротами, жалея, что обула белые босоножки.

Северус сделал шаг за ворота и остановился.

— Возьмись за мою руку, — я робко схватилась за рукав его мантии, — Крепко! — приказал он, — И держи котенка!

Я только успела обвить его кисть своими пальцами, как меня оторвало от земли и начало швырять из стороны в сторону. Марвин больно вцепился в плечо. И вдруг все закончилось. Меня вышвырнуло на пыльный асфальт, но я не упала: поддержал Северус.

— В следующий раз не поджимай ноги, — посоветовал он, стягивая с себя мантию.

Я последовала его примеру и огляделась.

Мы стояли в тесном тупичке между высоким кирпичным забором и блочной стеной многоэтажки.

Северус потянул меня в узкий лаз между стеной и забором. Человек более плотного телосложения, чем мой отчим, не смог бы выбраться наружу.

Мы шли по серым, неприветливым окраинам Лондона, изредка разбавленным яркими вывесками дешевых магазинчиков или закусочных. Однотипные многоквартирные дома кончились. Люди встречались все реже и реже. Начались разномастные строения, потом и они оказались в стороне.

За очередным поворотом нам показался неприветливый одноэтажный кирпичный домик с деревянной крышей. Издали он казался нежилым. Его вход прикрывал огромный старый дуб, а вокруг разросся колючий кустарник и крапива.

Я не ошиблась, мы направлялись именно туда. Внешне это строение совпадало с моими представлениями о берлоге Северуса.

Он побегал пальцами по двери, постучал по ней палочкой и внутри щелкнул замок, с диким лязгом открывая дверь.

В помещении было темно. Снейп вошел внутрь и, видимо, снял еще ряд охранных заклятий, а потом поманил меня за собой.

Я сделала шаг вперед и обомлела. В помещение было светло. Под потолком горело сразу несколько светильников с магическими свечами-огоньками. Эти свети не тлели, не коптились и могли светить по моим меркам целую вечность (до 20 лет непрерывного горения, как я прочитала практически год назад на одной из рекламок в Косом переулке). На одной стене была вешалка-подставка под зонты и трости. Рядом — полки для обуви. На другой стене — крючки для верхней одежды и полка для шапок. Мне показалось, что дом был построен и меблирован большой состоятельной семьей, которая очень любила гостей.

Вся мебель и двери, были выполнены из дерева и украшены затейливыми узорами-резьбой. Зеркала в деревянных подзеркальниках с пузатыми херувимами, бесконечные книжные полки, кое-где прикрытые разноцветными зеркалами благородной расцветки. В каждой детали угадывался изысканный вкус первовладельца.

Этот дом невозможно было обозвать берлогой. Это был самый уютный уголок во Вселенной, который мне доводилось видеть.

Журнальные столики на невероятных спиралевидных резных ножках, письменные столы, подставки под перья...

А вот спальни удивляли простотой. Низкие широкие деревянные кровати-полуторки, небольшие прикроватные тумбы со свечными ночниками и темные стены.

Мне досталась спальня с грязно-розовыми обоями и серо-коричневыми покрывалом и портьерами. Пол был застелен ковром с цветочным орнаментом в тон стенам. На портьерах также были вышитые шелком цветы. На полупрозрачной тюле — вышиты серебристые бабочки.

Я не привыкла к тому, что спальня являлась только спальней. Даже в Хогвартсе она больше походила на гардеробную и рабочий кабинет, которые в доме Снейпа были отделены.

За шкафом в зале, где располагались огромный темно-зеленый полосатый диван, два кресла, журнальный столик, бар с горячительными напитками и стеллажи с книгами в старинных кожаных переплетах, был потайной ход на нижние этажи по крутой винтовой лестнице.

Этажом ниже все предметы были выполнены из неизвестного мне белого дерева. Искусственный свет компенсировали медовые и сливочные стены, а также картины с летними пейзажами. Здесь были кухня, одна спальня, большая пустая комната, устланная мягкими матами, а также лаборатория, в которой царил вечный полумрак. Лаборатория практически ни чем не отличалась от кабинета профессора в Хогвартсе.

Еще этажом ниже был склад ингредиентов, готовых зелий и винный погреб.

Спальня Северуса, примыкавшая к моей, была выполнена в сине-зеленых тонах. Покрывала и портьеры были украшены шелковыми ромбиками, а тюль — продольными полосами.

На мой взгляд, в этом доме царила красота необыкновенная. И на счет гостей я отгадала. К моему отчиму постоянно приходили по виду весьма состоятельные посетители. Он обычно просил меня побыть в лаборатории или с книжкой залечь "на дно", когда приходил новый гость. Чаще всего, я могла видеть их только через окошко своей спальни или через зеркало в лаборатории, постоянно транслировавшее происходящее у входа в дом.

А однажды Северус попросил остаться. Он сказал, что гостя зовут Фернандо Дэловара. Я открыла дверь и приняла дорожную мантию, а затем проводила его в гостиную, где он сразу устроился рядом с отчимом на диван.

Отчим официально представил мне этого невысокого энергичного человека с глазами-бусинками черного цвета. Следом была представлена я:

— Фернандо, это моя дочь, Полина.

Я почувствовала, что краснею. Черные бусины впились в меня голодными вампирами.

— О, Северус, а я и не знал, — развел руками гость, не сводя с меня заинтересованного взгляда.

— Я тоже узнал недавно, — сухо улыбнулся хозяин дома.

— О, как я тебя понимаю! Эти женщины, они непостижимы... Северус, — постарался улыбнуться Дэловара.

— Я думаю, вдаваться в подробности моей личной жизни не стоит. Я лишь хотел похвалиться, что ее зелья по свойствам и качествам не уступают моим, хотя и весьма специфичны.

— Неужели? — теперь взгляд мужчины стал оценивающим.

— Да, Полин составляет и продает косметические зелья с оригинальными свойствами.

— Что, например? — заинтересовался Фернандо.

— Амурный шампунь, привлекающий внимание всех лиц мужского пола и делающий в их глазах девочку неотразимой, а запах — сводящим с ума, — Северус попытался сказать это так, будто собрался гордиться моим варевом до гробовой доски. Интересно, а откуда он о нем узнал?

— Я Хотел бы это почувствовать на себе! А сколько держится эффект? — глаза гостя загорелись алчными огоньками.

Я не ожидала, но Северус сделал невероятное, он подошел и вылил мне на голову целый флакончик готового зелья. Неужели он понял, что хранилось в колбочках, привезенных мной из школы?!

Это был не совсем шампунь, а вещество, быстро впитывающееся в волосы, не оставляя на них следов.

Я следила за взглядом Фернандо. Алчные глазки постепенно теряли свою цепкость, а потом озарились яростным обожанием.

— Ты доволен? — мягко спросил его профессор.

— О! Более чем!

— Тогда пускай этот нетесаный бриллиант на время останется нашей мааааленькой тайной? — отчим говорил мягким шепотом на грани слуха.

— Да, Северус, — мужчина был в тяжелом гипнозоподобном состояние.

— Тогда до скорого, сэр Деловара, — Северус продолжил в том же духе.

— До скорого, — гость поднялся и вышел за Снейпом, который по-прежнему мягко выпроводил его из своего дома.

Отчим молча сел напротив меня. Я долго молчала, а потом решилась спросить:

— А он точно никому обо мне не расскажет? Чары пропадут и...

Северус не дал закончить:

— Превратить Анджелину Присвет в предмет обожания всех мальчиков Хогвартса от мала до велика могли только Вы. И мужской интерес к бывшей "Страшилке" не убавился даже через пол года. Этого времени нам будет больше, чем достаточно.

— Да уж, — вспомнила я предстоящие соревнования и Поклон. А потом вдруг поняла, что Снейп облил меня моим же Амурным шампунем, — Северус, а противоядие к моему шампуню есть?

— Нет, если только Вы его не изобретете, — он ухмыльнулся.

— А... Извините, для Вас я тоже... привлекательна?

— Конечно, — он мягко, почти нежно улыбнулся.

Я засмеялась, не веря своим ушам. Неужели, мое зелье действовало абсолютно на всех?! Или он притворялся? Сказать откровенно, притворяться он умел мастерски, прям таки гениально.

И тут раздался дверной звонок. Северус напрягся. Он явно никого не ждал, но не стал притворяться, что его нет, а пошел открывать. Я хотела быстренько скрыться в своей комнате, но попала на глаза высокому вычурно одетому блондину в элегантном маггловском костюме с тростью и, вероятно, его сыну — мальчику с гримасой отвращения на лице.

Северус не стал представлять меня, а дал спокойно уйти восвояси. Я не стала возвращаться в гостиную, чтоб спуститься в лабораторию, пошла к себе.

Мужчины о чем-то очень долго беседовали, я не старалась подслушать (об этом стало бы известно хозяину сразу). Прошло больше часа с момента появления тех двоих в доме, когда ко мне заглянул белобрысый мальчуган. Он и не думал спрашивать разрешения, чтобы войти в мою комнату.

В принципе, я не возражала. Он пристально вглядывался в мое лицо:

— Ты Слизеринка? — голосок у него был еще совсем детский, писклявый.

— Да.

У блондина были очень правильные аристократические черты лица, красивой формы голубые глаза, по-девчачьи пышные ресницы. Он обещал превратиться в очень красивого парня.

— Я в этом году поступлю также на Слизерин!

Глупых вопросов вроде "почему?" я задавать не стала. Рожа у него была, а точнее, ее выражение, "протокольной". Похоже-мерзкие полу-улыбочки и нахальство были визитными карточками нашего факультета.

— Не сомневаюсь.

Он ухмыльнулся и сел рядом.

Наш странный разговор мог бы продолжиться, если б не вопль его отца:

— Драко!

От которого мальчик буквально подскочил на кровати и без лишних сантиментов удалился. Через минуту открылась и хлопнула входная дверь.

Я не выходила из комнаты, пока из закусочной не привезли заказ. Не смотря на наличие кухни, Северус предпочитал заказывать готовую еду. Я не имела возможности ходить в магазин, так как отчим не отпускал в Косой переулок поменять магические галеоны на общечеловеческие монеты. Вот и приходилось питаться за его счет. "Спартанская" пища удручала, но голодать не голодала. Да как можно было оголодать при шестиразовом питании?

Дни пролетали в бесконечных экспериментах и за чтением книг из местной библиотеки. На стеллажах стояли не только книги о разных сферах волшебства, но и биографии волшебников, сказания, легенды, а в одном шкафу были собраны маггловские художественные книги. Для себя я выбрала "Древнейшие легенды" и "Мифы о Черной магии".

"Легенды" походили на привычные каждому ребенку сказки. Во всяком случае, смысл был тот же. Только вместо прекрасного рыцаря был молодой сообразительный волшебник. А из "Мифов" я поняла, что делить магию на светлую и темную можно только лишь условно. Даже Авада Кедавра можно использовать в сражениях не с себеподобными, а с накинувшимися на тебя монстрами. В этом случае беспощадность и желание смерти врагам выглядит естественным, а не Темным. А ту же левитацию можно использовать для убийства. Стоит лишь кого-то отлевитировать со скалы или через окно. Это была глубоко философская книга. Но получалось, что на Темных и Светлых делить нужно было волшебников. А при этом я не была уверена, что понятия Темный и Плохой, как Светлый и Хороший совпадают.

Вот в таких раздумьях я и забыла о предстоящих соревнованиях. Точнее, я тренировалась, готовилась, но с каждым днем мне казалось, что они начнутся все позже и позже. А однажды в наш дом пришел высокий сухой морщинистый старик с кожей цвета старого дуба и я поняла, что мои каникулы кончились.

Ярко-синие глаза, резко выделявшиеся на неприветливом лице с тысячью уродливых шрамов, были беспощадны. Движения старика завораживали своей силой, скоростью и красотой. Самое быстрое из них казалось тягучим, ленивым, плавным и очень правильным.

С Северусом этот человек и не думал церемониться. Первым делом он без приглашения прошел в гостиную и без спросу разжег камин. Потом прошел через шкаф вниз на кухню и вернулся с горячим чаем на подносе. Хозяин все это время терпеливо ждал в кресле, а когда хам устроился на диване, спихнув на пол подушку, предложил гостю крекеры и представил мне его:

— Магнум Блэквуд. Он будет твоим тренером.

Профессор говорил без тени эмоций. С гостем разговаривал очень сухо, сдержанно и предельно тактично.

После чая Блэквуд резко поднялся, нависнув над нами, и рявкнул:

— Я хочу видеть, что мне подсунули в этом году и на что способна эта шмакодявка.

— Не в гостиной, Магнум, — очень тихо, но предельно жестко проговорил Северус.

— Идем вниз! — приказал хам.

Я не стала сопротивляться. Портить отношения со своим тренером в первый же день знакомства не хотелось.

Думала, что будет дуэль, но не отгадала.

Тренер создал невероятную быстро вращающуюся конструкцию и приказал выбить все красные огоньки, которые, ко всему прочему, пропадали через считанные мгновения.

Я набрала в легкие побольше воздуха (это вызвало издевательскую усмешку на лице Блэквуда. Вероятно, он подумал, что я начну выкрикивать заклинания вслух) и начала. Не могу сказать, что получалось у меня хорошо. Я привыкла к дуэлям и думала, что мне предстоит что-то вроде них. А тут вот такое и, скорее всего, в этом мне и предстоит соревноваться.

Я думала об этом как о предстоящем ужине. Без волнения и трепета.

— Слишком много лишних мыслей, — ворвалось в мое сознание. Вместо того чтоб сосредоточиться, у меня появилось желание обернуться и поблагодарить отчима.

Огромных усилий стоило сосредоточиться и продолжать.

— Достаточно, — Блэквуд произнес жестко.

Выражение его лица изменилось. Отвращение сменилось на глубокую задумчивость. Чувствовалось, что в его зрачках мелькали мысли, непрерывно и очень часто сменяясь одна на другую.

Потом он ушел, больше не произнеся ни слова.

Только Северус сказал, что он зайдет за мной завтра утром.

Откровенно говоря, что будет после того, как он меня заберет, я не хотела знать. Куда мы поедем, с кем, как, что будет потом, где будут соревнования, как они будут проходить... мне это было безразлично, а, может быть, я боялась это узнать, боялась представить и испугаться.

После ужина не знала, куда себя деть, а потом приказала себе спать. Легла, потушив свечи и плотно задернув шторы. Потом подумала: "а, вдруг, там, где я буду, не будет окон и солнечного света", — и раздвинула портьеры. Снова легла, закрыла глаза и, как показалось, пролежала, не засыпая, до самого утра.

Глава 24 Замок Андорос

Северус заставил мня подняться еще до рассвета. Я быстро вымылась, позавтракала гречневыми хрустящими хлебцами с сыром и свежим огурцом. Отчим тем временем собрал вещи, которые могли бы мне пригодиться. Они уместились в школьном рюкзаке. Я не стала заглядывать внутрь и бросать туда что-то еще.

На рассвете разразился отчаянным воплем дверной звонок (скорее всего, его ударили кулаком). На крыльце стоял Блэквуд. Из-за его спины выглядывали трое напуганных старшекурсников (одна девушка и два долговязых худощавых паренька). Они не стали входить, и я вышла под мелкий холодный дождик.

Мой тренер не отличался разговорчивостью. Я молча последовала за группой волшебников, одетых в маггловскую одежду. Долговязые парни были в ярких спортивных футболках, черных пиджаках и голубых дырявых джинсах. Смотрелся этот ансамбль ужасно. Девушка была в летнем ситцевом сарафанчике и ужасной разноцветной волосатой синтетической кофточке.

Мне всегда было интересно, почему волшебники не могли просто снять с себя мантию и идти по обычному городу? Они б меньше отличались от магглов, чем в том, что они покупали себе в магазинах не волшебников.

Мы незаметно очутились на пустыре. В траве перед нами на боку лежала старая ржавая кастрюля.

— Все возьмитесь за кастрюлю, — приказал Магнум.

Я не торопилась. Вдруг подумала, что, может быть, никогда больше не увижу Марвина! Что же с ним сделает Северус?!

Блэквуд схватил за плечо, и я почувствовала, что меня отрывает от земли и несет куда-то. Тренер не отличался галантностью. Я не удержалась на ногах, когда это кончилось, и кубарем прокатилась по пыльному асфальту, вывихнув кисть правой руки.

Магнум не стал по пустякам растрачивать магические силы и дедовским способом вправил кисть. Я взвизгнула. Выражение лица Блэквуда не располагало к продолжению концерта, так что пришлось прикусить язык и плестись за ухмыляющимися старшекурсниками. Они-то привыкли трансгрессировать и пользоваться порталами!

Тренер привел нас на "пересылочную базу", где нам предстояло готовиться к соревнованиям четыре дня в походных условиях. Это было нечто вроде разминки на лоне природы перед основной подготовкой. Ребятам предстояло вспомнить, что вообще такое колдовать. Оказалось, что из компании спортсменов Хогвартса, где всем было до семнадцати лет, в июне колдовать могла только я. А я как-то и не подумала, что внутри дома Северуса мне мог кто-то запретить это делать. На улице, дома у кого-то другого — вполне возможно, но не на территории декана Слизерина.

Я не стремилась построить со старшекурсниками хорошие отношения. Они не были похожи на меня и не были мне интересны. Эти подростки были по духу спортсмены. Азартные, веселые, увлеченно тренирующиеся, соревнующиеся. Я же не стремилась победить, не участвовала в послетренировочных играх и старалась жить особняком. У меня была своя комнатка с отдельным входом в длинном деревянном доме, кровать-однушка и тумбочка с полупустым рюкзаком. Эти вещи и составляли мой маленький мирок, в который я не пускала никого.

На дне собранного Северусом портфеля я нашла ту самую скляночку, подаренную мне пожилым кентавром, а еще небольшую книжицу по искусству ведения ближнего магического боя, которая больше походила на инструкцию по кун-фу. Я не имела представления, что каждому магу следовало бы уметь работать заклинаниями от рикошета, одновременно с этим биться с другим противником в упор и уворачиваться от случайных и неслучайных заклинаний, летящих со сторон и из-за спины. Для тренировки этих умений следовало выполнять ряд упражнений. Одни мне показались слишком сложными, другие — смешными. Я начала с третьих — относительно нормальных. Времени для тренировок оставалось предостаточно — с 8 вечера до 8 утра.

Натаскивание на соревнования было однообразным и скучным. Я не скажу, что у меня получалось хорошо, мне было просто неинтересно. Никакого адреналина.

Повышенное внимание со стороны долговязых надоедало. Или снадобье задавало для мужского пола одинаковую программу на ухаживание, либо пацаны до такой степени были неоригинальны.

Четыре дня пролетели незаметно, оставляя в памяти лишь ясную мышечную боль — результат ежедневных тренировок.

Всем приказано было собрать пожитки и ждать во дворе.

Я ожидала худшего — нового портала, но мы отправились на вокзал на платформу 9 и три четверти. Только сегодня на перроне стоял не алый Хогвартс-Экспресс, а черный лаковый Андермаунд. Мне показалось, что на платформе собралось еще больше народу, чем на первое сентября. А вот толпа от Хогвартсовской разительно отличалась. Лица детей были напряженные, сосредоточенные. Чувствовалось, что и разговоры между ними ведутся деловые. Атмосфера была что надо. Никто тебе не мешает, никто не привязывается.

Вчетвером мы заняли первое свободное купе. Магнум пошел дальше. В отличие от других тренеров, горячо обнимавших найденных на перроне приятелей, наш вел себя сдержано, изредка пожимал руки, еще реже перебрасывался парой хриплых слов.

Мы устроились на скамьях. Еще полчаса просидели в духоте, а потом тронулись. Поезд быстро набрал скорость. За окнами пронесся лондонский вокзал, а потом мы с визгом влетели в подземелье. В купе зажегся голубоватый свет. Я ждала, что мы вот-вот вырвемся из туннеля на волю, но так и не дождалась. Под голубыми лампами мы ехали до самой ночи. По обыкновению я читала северусово кун-фу, а оставшиеся члены команды Хогвартса весело чесали языки обо всякую ерунду. Наконец, засвистели тормоза и мы выехали на свежий воздух. В сумерках различались далекие холмы, а в небольшой речушке отражалось оранжевое солнце. Поезд дернулся, задрожал и остановился. Я вздохнула с облегчением.

Мы вышли на белый мраморный перрон, а перед нами предстал великолепный белый замок, освещенный тысячью голубых огненных магических шаров. Замок был похож на огромную белую иглу, прошивающую облака. Ворота, словно кружевами, были украшены бесчисленными скульптурами волшебников в самых замысловатых позах. Этот замок был не больше Астрономической башни Хогвартса, но намного превосходящий ее по красоте.

Убранство же его было весьма скромным. Редкие скамьи, начищенные до блеска полы и бесконечные фрески, покрывающие потолки. Так и хотелось лечь на пол, чтоб рассмотреть древние мифические сюжеты.

Я никогда не видела ничего подобного.

Нас провели через большой круглый зал, напоминавший, скорее, картинную галерею, далее по красной ковровой дорожке, устилавшей высокие каменные лестницы, наверх.

Я заметила, что поток людей быстро рассредоточился по помещениям. По узкому коридорчику шла группа не больше двадцати человек. Наконец, мы остановились.

Наших мальчишек поселили с двумя незнакомыми мне спортсменами.

Магнум подошел к тренеру трех улыбчивых девочек. Через минуту наша Катарина поселилась с ними.

Я не смотрела в сторону Магнума. Мое внимание захватила черноволосая худощавая белокожая девочка примерно моего возраста. У нее было такое же выражение лица, как и у моего тренера. Она увлеченно доводила до слез кудрявую девочку.

На плечо легла тяжелая ладонь.

— Сливки общества, — усмехнулся над моим ухом Магнум.

Я огляделась. В коридоре оставались стоять только тренера, я, маленькая черноволосая вампирша, ее кучерявая жертва и ухмыляющаяся девушка-шкаф, которую я сперва приняла за перекачанного пацана. О лучших соседках и мечтать нельзя!

Мы вошли в просторную комнату, освещенную одиноким свечным светильником. Девочка-переросток добавила света, создав сразу несколько золотых шаров, после чего коротко представилась:

— Арма Стюарт.

Я кивнула, вампирша хмыкнула, а кудряшка, скорее всего, не услышала, что девушка-шкаф представилась. Вдруг, черноволосая замерла, впившись в меня наглыми глазками, и выдала:

— Арма, гляди! В этом году кроме плаксы Сью Линк с нами поселили очередную жертву Блэквуда!

В голосе чернявой слышалось предвкушение, будто я должна была стать ее очередной жертвой. Арма же смотрела на меня безразлично.

— Полин Брокко, — представилась я.

— Эвелина Думбай, — представилась вампирша.

— Сьюзен... — начала было кудряшка, но ее нагло оборвали.

— Молчи! Тебя уже представили.

Эвелина прошлась вокруг меня, задумчиво теребя прядку иссиня-черных волос, и хмыкнула:

— Брокко, говоришь? Первогодка? Дочурка Северуса? Не думала, что его дочь может выглядеть приличнее БОМЖа.

Я не стала ждать продолжения монолога. Отвернулась и постелила себе постель. Эля поняла, что разговор окончен и ушла в свой угол.

Не знала, что делать с книжкой Северуса и зельем кентавра. Я не хотела, чтоб их увидели. Но потом решила, что оставлю все в рюкзаке, как есть. Северус не побоялся сунуть зелье в рюкзак и я не буду бояться оставить его в прикроватной тумбе.

Стоило мне подумать о зелье, как вспомнила о боли в метке. Она не исчезала, но я старалась не думать о ней, это помогало. Боль стала естественным ощущением, вроде ощущения одежды на теле, практически неотъемлемой частью меня. А тут она будто проросла сквозь кожу, вышла наружу и снова стала видимой, ощутимой, она вновь могла рвать и разъедать меня...

Размышления прервал Магнум. Я почувствовала, что мою спину буравит чей-то взгляд и обернулась. Тренер мотнул головой, предлагая следовать за собой.

Причин задерживаться в компании новых соседок я не видела и покорно вышла за ним.

Мы прошли по знакомому коридору, не стали спускаться вниз — миновали балкон, а потом свернули направо и буквально через пару шагов очутились в огромном зале с паркетным полом, три стены которого были зеркальными, а одна представляла серию огромных окон, потолок же украшали великолепные фрески.

Магнум облокотился об оконную перегородку.

— В замке Андорос спортсмены не носят мантий, спят в общих комнатах и моются в общих саунах. Для Вас не будет исключений.

Я сперва не поняла к чему его монолог, а потом в ужасе подумала про повязку на правом плече. Блэквуд дождался ответной реакции на реплику и продолжил:

— Вы прекрасно представляете, кто Главный Судья матча. И еще лучше, что должны показать себя ему равным противником, — бывший Пожиратель усмехнулся, — Переодевайтесь! — приказал он, бросая мне под ноги сверток с формой.

Я колебалась. Он изобразил, что увлеченно изучает пейзаж за окном.

На педофила Блэквуд не походил, и я влезла в тренировочные боди и легенсы. Рукава отсутствовали, так что не совсем чистая повязка, закрывавшая кровоточащую метку, была на виду. Я инстинктивно прикрыла ее ладонью, будто это могло отвлечь внимание от бинта.

Подошел Блэквуд, убрал с повязки руку, а затем развязал узелок посеревшего от многократного использования бинта. Я вздрогнула и попробовала сделать шаг назад, но мужчина легко удержал меня.

Он не хватал подобно Северусу, не впивался пальцами, не стремился оставить на память пару-тройку свежих болючих синячков. Он удержал, положив на спину жесткую ладонь. В этом жесте не было деликатности, только спокойствие и правильность. Каждое его движение было правильным, т.е. в них сочетались минимальные затраты сил с максимальным эффектом. Невольно по коже пробежали мурашки. Бессильная что-то изменить, я сжала кулаки и молча наблюдала, как этот моральный урод разматывал бинт.

Мне показалось, что я начинала понимать логику его действий. Для начала он отнял возможность побыть самой с собой, отвлечься и отдохнуть в этом бесспорно прекраснейшем замке, поселив с неприятными мне девочками. Почему Блэквуд это сделал? Может быть, ему не нравились мои вечерние тренировки. Потом тренер проверил, буду ли я следовать его молчаливым приказам. Я вышла за ним из комнаты без раздумий, а значит, следовала. Затем он заставил раздеться перед ним. Я не оказала сопротивления. А сейчас он заставлял меня почувствовать себя голой в одежде. Именно так я ощущала себя без бинта.

Магнум больше не удерживал меня. Я выкрутилась из его объятий и выбежала в коридор, сжимая Мертвую Птицу здоровой рукой, будто это была рана, из которой фонтаном выплескивалась обжигающе горячая кровь. Я выбежала на балкон, огляделась по сторонам, ища знакомый коридор. Складывалось впечатление, что замок вымер. Спросить, куда бежать дальше, было не у кого, а бежать не туда было страшно. А, вдруг, нарвусь на кого, и он подумает, что я страдаю пространственным дебилизмом, ах да... топографическим кретинизмом! Глупо? Но именно такие вот мысли, страх чьей-то неправильной оценки, чужого мнения, косого взгляда останавливает, вгоняет в ступор. И что-то сделать с этим практически невозможно, потому что избавиться от ступора можно лишь став полностью независимой, девушкой без комплексов, предрассудков и ненужных домыслов. А избавиться от всего одномоментно было не реально, вот я и стояла на балконе, не зная, куда себя деть, когда за спиной услышала спокойные шаги. Обернулась. Прямо за мной стоял ухмыляющийся Магнум Блэквуд.

Во мне вдруг что-то сломалось, треснуло, раскололось. Я чуть не заревела в голос, чуть не взвыла от внезапно охватившего отчаяния. Вместо того чтоб побежать, куда глаза глядят, я покорно ждала, пока он не приблизится вплотную. А потом так же покорно, проглотив вопль, рвавшийся глубоко изнутри, поплелась за ним в свою комнату.

Вошла внутрь, прошла через полутемное помещение и упала в кровать, с головой забравшись под одеяло, прогуляла ужин, выслушала Эвелинины причитания, что я слабачка, трусиха, никому ненужное, абсолютно никчемное существо, и так и не смогла заснуть.

Было еще очень рано, когда я показала голову из-под одеяла. Соседки спали. Я попробовала встать, но сперло дыхание от резкой боли в плече.

Боль пришла внезапно. По щекам покатились слезы. Я лежала не в силах превозмочь боль и пошевелиться. Часто мне помогало "расчленение" боли. Вот и на этот раз я старалась как можно четче прочувствовать, какая именно боль не давала свободно двигаться. Источником боли, как обычно, была метка. Я попробовала мысленно выделить плечо из списка частей собственного тела — смогла дышать. Мне перестало казаться, что болит все тело, что боль сковывает по рукам, ногам и груди. Этап номер два: попыталась ощутить, что именно я чувствовала. Бывает же боль от пореза чистым и грязным лезвием, от удара и от сотен других вещей, и все эти типы боли разные, они ощущаются телом неодинаково. Моя боль была болью от ожога, будто к телу приложили раскаленный металл — я смогла пошевелить пальцами и сесть. Это походило на кошмар, зато ощущение, что живешь и что хочешь жить еще очень долго было просто потрясающим. Наверное, если б плечо заболело так вчера на балконе, я б выкинула какую-нибудь ужасную неисправимую глупость, после которой мне так и так надо было б меняться.

Но боль пришла сегодня...

Я осмотрелась. Соседки видели тридесятый сон. Можно было встать и умыться. Я осторожно приоткрыла дверь комнаты и тихонечко выскользнула в коридорчик, прошла несколько дверей в чужие комнаты и вошла в сауну.

Меня сразу окутало облако теплого пара. Я вылезла из формы, замоталась в одно из висевших на крючках молочно-белых махровых полотенец, обула резиновые тапочки, которыми меня заботливо снабдил Северус, и пошла мыться.

Сауна была разделена на несколько больших секций: не слишком глубокий квадратный бассейн и сауны разных народов мира находились на нижнем ярусе, а по лестнице можно было попасть в душевые и к умывальникам, расположенным на балконе. Вниз вела лестница и зигзагообразная водная горка. Полотенца и тапочки можно было оставить в кабинках около душа.

Внизу хлопнула дверь. Я затаила дыхание, ожидая худшего, а именно появления в сауне Эвелины.

Я ждала, а сама старалась себя убедить, что бояться ее не стоит, что она обычная маленькая дрянь и не более того. А если она дрянь, то нечего ее слушать.

Снизу донеслось:

— Привет, Полли. Хочешь присоединиться к бедняжке Сью или остаться при мне? — этот нагловатый голосок невозможно было не узнать.

Я посмотрела вниз с балкона и постаралась ответить без лишних эмоций:

— Не поверишь, я останусь сама с собой.

Эвелина усмехнулась.

— А метка всегда болит?

Мне показалось, что Эли ответ был интересен.

Я взглянула на правое плечо и отметила, что снова сжимаю его левой ладонью. Усилие потребовалось, чтоб убрать руку с плеча и выставить Мертвую Птицу на показ, взявшись обеими руками за перилла.

— Да, — голос сорвался, каменная маска на лице затрещала по швам.

Я почувствовала, как жадно девочка впилась взглядом в мою руку, остановившись за моей спиной.

Я обернулась и встретилась взглядом с маленькой вампиршей. Хотела моргнуть, отвести глаза, но... она сделала это первая. Я не спешила обманывать себя, что это было очко в мою пользу, помня, что в ее — по меньшей мере три.

Она встала справа на расстоянии меньше вытянутой руки.

— Она красивая, — в голосе Эли была... зависть!

— Хочешь такую? — собственный голос показался мне ледяным.

Снова усмешка.

— Я хочу не ТВОЮ, а СВОЮ метку.

Она протянула руку к моему оголенному плечу. Внутри все бушевало, орало, говорило, шептало: отними руку, убери подальше, не дай ей коснуться метки. А я напротив расслабилась и не стала противостоять неизбежному.

Ее касание усилило боль, но на это мне было плевать. После утреннего приступа это было лишь мягкое напоминание, что я жива.

— Больно? — спросила Эля, надавливая на линии метки чуть сильнее.

Я снова посмотрела ей в глаза. В них было что-то, заставившее уголки моих губ вздрогнуть и своевольно расползтись в улыбку.

— Да, — едва слышно ответила я.

В моем голосе было то, что заставило Элю отшатнуться, отнять руку, сжать пальцы, только что гладившие метку, так, будто их ударило током.

Я понимала, что в эти минуты походила на конченную мазахистку, хотя и не чувствовала удовольствия от боли. А как мне еще нужно было реагировать? Как нужно было жить? Ходить бесконечно плакаться в подвернувшуюся сухую жилетку? Жаловаться на жизнь? Убиваться? И медленно умирать?

Я вела себя правильно. Я "забывала" о боли, я высмеивала ее... я не ныла и не жаловалась на судьбу! Я жила. Брала и просто жила, наслаждаясь жизнью, приняв, что боль будет со мной не месяц, год, два, не десятилетие, а всю оставшуюся жизнь. Это плохо? Нет. Тяжело? Конечно! Это мой выбор.

Эля еще раз попыталась встретиться со мной взглядом, но сразу отвела глаза и пошла в душ.

Дверь хлопнула во второй, а потом и в третий. Я пошла мыться. Девочки, проходившие мимо, глядели на метку во все глаза.

Вернулась в комнату с гордо поднятой головой и чувством, что выиграла одну очень важную битву. Не с Элей. С самой собой — это намного важнее.

Глава 25 Жидкая Страсть

Я подбрасывала подбородок вверх каждый раз, когда вспоминала о метке, а вспоминала о ней едва ли не каждую секунду. Я улыбалась и делала вид, что все в порядке, что мне хорошо и лучше быть не может. А глубоко внутри рос резонанс, несоответствие желаний, возможностей и чувств. Я играла с окружающими и самой собой. Казалось, что мое личностное поле, окружавшее как меня, так и любое другое живое существо или предмет, дрожало, рвалось и разваливалось на части...

Было неприятно, когда по дороге с завтрака окликнул Магнум Блэквуд. Было неправильно идти с завтрака на тренировку.

Но так уж вышло. Я шла по правую руку от него, открывая "Мертвую Птицу" для всеобщего обозрения. Участники соревнований, тренера и обитатели замка поворачивали головы, останавливались, дергали соседей, чтоб те тоже остановились и поглазели на меня.

Я хотела исчезнуть, превратиться в невидимку, а вместо этого шла рядом с Магнумом и мягко улыбалась.

Скорее всего, люди думали, что я улыбаюсь самодовольно, гордо демонстрируя свое преимущество, исключительность, силу и власть, но это было не так. Я улыбалась только потому, что мне казалось, будто стоит прекратить улыбаться, как у меня начнется истерика, и я расплачусь. Мне было страшно показаться слабой. Слабой и одновременно не такой как все. Меня б сожрали, извели, вытравили. Сильную и другую, я надеялась, будут ненавидеть, мечтать истребить, но не тронут. Не посмеют тронуть. Даже маленькую и, вроде как, беззащитную.

Для меня поход от столовой до тренировочного зала показался героическим маршем. Когда за спиной закрылась дверь, и я осталась наедине с тренером, из груди вырвался вздох.

Магнум хмыкнул и облокотился о стену. Я бросила на пол прихваченный с собой рюкзак.

— Достань бутылочку, — неожиданно начал тренер.

Я растерялась, так как не думала, что о существовании зелья мог знать кто-то кроме Северуса.

— Я... Мне еще не так плохо, я могу потерпеть еще...

Блэквуд прервал мои жалкие причитания грубым смехом. Меня это возмутило до глубины души. Метка горела синим пламенем, но у меня пока еще получалось отстроиться от боли. Я хотела сохранить бутылек до тех пор, пока не перестану соображать. Мысли, что тренер хотел присвоить зелье, не было. Не смотря ни на что, я доверяла ему, потому что всецело доверяла выбору Снейпа.

— Это не обезболивающее, Полин, — произнес он снисходительно, — Это зелье Хаттуранде или Жидкая Страсть. Выпей, — последнее слово было настоящим, произнесенным почти беззвучно, одними губами, приказом.

С минуту я сверлила тренера взглядом, потом смахнула прядь волос с лица, подхватила рюкзак и вынула бутылочку.

Я держала зелье в руке, но боялась его откупорить и выпить. А вдруг подарок пропадет за зря?

— Что такое Жидкая Страсть? — мой голос предательски дрожал.

После непродолжительной паузы Блэквуд ответил:

— Никто не скажет точно. Страсть — это то, что ты ощущаешь под этим словом. Вот ты любишь Зелья? Любишь. Очень. Это твоя страсть. А сделаешь глоток Хаттуранде и вся твоя жизнь может превратиться в одну сплошную беспробудную страсть. А может не превратиться. Может, ты благодаря ему найдешь всего лишь одно комфортное занятие или любовь всей своей жизни. Пей! Только так поймешь, что же все-таки такое "страсть".

Я не ожидала таких пламенных речей от бывшего Пожирателя. И, может, от неожиданности залпам проглотила содержимое флакона, чуть не подавившись от горечи.

Я закашлялась, на глаза навернулись слезы.

Тренер ухмыльнулся:

— Вкус у зелья тоже для каждого разный. У кого-то страсть приторно-сладкая, а у кого-то — горькая, у одних — проходящая, у других — остающаяся на языке еще очень-очень долго.

На мгновение мне показалось, будто у самого Магнума она неожиданно оказалась сладкой, и он дико завидовал всем, для кого "страсть" была горькой.

Кроме тупой боли в желудке, не прекращавшейся до следующего утра, никаких других эффектов от выпитого зелья я не отметила.

Не знаю, чего от зелья ожидал Магнум, но улучшений в скорости и точности моего колдовства не было. Мне казалось, что я конченая бездарность. У меня никак не выходило выбить все загорающиеся огоньки, а после полутора часов тренировок начинала трещать по швам голова.

Блэквуд не хвалил, он только лишь неистово орал при малейшем недочете.

Мир покрылся сплошной черной краской.

Масса сил уходила, чтоб "не замечать" косых взглядов, обращенных на метку, изображать "спокойствие" и не разныться где-нибудь в укромном уголке. И не ныла я только по одной причине: не верила в наличие укромных уголков в волшебных замках.

Все чаще вспоминала уютный домик Северуса, не менее уютную лабораторию и самого "химика". Я мысленно отдыхала на своей кровати, с нежностью вспоминала его совершенно не нежные выходки. Мне было уютно думать о человеке, который заменил мне родителей. До него у меня было только место, где я сплю, а с ним появился свой дом. Мне было наплевать на его не безоблачное прошлое, на то плохое, что он сделал или хотел сделать другим. Было даже приятно, что он не "хороший", а "плохой". И с ним я тоже не стремилась считать себя "хорошей". Это избавляло от сотен ненужных вещей, от сотен совершенно не нужных правил поведения и этикета. Я не скажу, что старалась их нарушить. Нет. Я перестала их придерживаться, а потом и понимать. Для меня становилось нормой разговаривать со взрослыми как со сверстниками, а с детьми — как со взрослыми. Я начала уважать не за статус, а за то, что человек может дать другим, за заразительную любовь к жизни или умение показать, как следует поступать в конкретной ситуации. С теми, кого уважала, я здоровалась улыбкой и полупоклоном. Я искала людей, которых смогу зауважать, как бриллианты. Так я начала свою коллекцию личностей, которым за одно их существование была уже благодарна.

Примерно такие мысли приходили перед сном. Возвышенно-гипотетические, которые хотя б немного уменьшали болезненный синдром "пуганой улитки", который развивался, наверное, у всех, кто входил в подчинение Магнуму. При одном виде тренера у меня поднимались плечи, пряча шею и голову до самых ушей. Я предполагала, что после соревнований мне придется лечить не просто "синдром", а хроническую сутулость и шейный хондроз.

Оставалось еще 10 дней до начала соревнований, когда начал донимать худощавый чернявый пацан. Мне он сразу не понравился. Мальчик начал виться вокруг с первых дней: старался подсесть в столовой поближе, пройти одним коридором. При этом вел себя омерзительно. Громкоголосо хвастался своими достижениями и вообще "распускал павлиний хвост". Мне нравились люди, ведущие себя естественно, непринужденно, а "павлин" в их число не входил.

Однажды, он привязался ко мне еще возле комнаты и проводил до тренировочного зала. Я с силой захлопнула дверь перед самым носом мальчишки и чуть ли не налетела на своего тренера.

Блэквуд огрызнулся, дескать, я слепая курица, под ноги не смотрю, а потом с интересом спросил:

— Тебе не нравится Горацио?

Я только сморщилась.

— А зря, — ухмыльнулся он, — У других смелости не хватает начать ухаживать.

На это я смогла только нечленораздельно огрызнуться.

Мне казалось, что перед "квалификацией", которая проходила за 8 дней до открытия соревнований, я отупела окончательно. Дошло до того, что на генеральной репетиции я выбила всего один огонек. Это был полный завал. Магнум пришел в бешенство. Он схватил меня за плечо и со всей дури швырнул о стену, а потом покинул зал, чуть не выбив дверь с петель.

Я несколько минут сидела неподвижно, потом пошевелила пальцами ног и рук, ощупала себя. Если что и было сломано, то только ребра. Ужасно ныли плечи, копчик и спина. Я соскреблась с пола, как старая кляча, и еле доковыляла до своей комнаты, чуть не воя при каждом движении.

"Квалификация" проходила с целью определения пар, которые будут условно соревноваться между собой. Т.е. баллы, полученные каждым из пары сравнивались, и в следующий соревновательный круг выходил только один из них. Пара формировалась из худшего и лучшего участника "квалификации", из чуть менее худшего и чуть менее лучшего и так далее спортсменов. Т.е. более выгодно было завтра отвоевать место выше среднего.

Я завалилась в постель на наименее поврежденную часть левого бока и скрылась под простыней с очень четким ощущением, что я — полная бездарность и завтра завалю все, что смогу. Мне было плевать на метку и высокие цели, с которыми меня отправили на эти соревнования. Какие там цели! Я была в состояние аффекта полного, тяжелого и окончательного. Мне было параллельно на все, даже на себя. Приди меня в ту ночь убивать, я б даже сопротивляться не стала, только обрадовалась.

Утром заставила себя встать вместе с соседками, принять душ, усмехнувшись, что теперь я действительно не стеснялась демонстрировать метку, а на косые взгляды перестала обращать внимание.

В то утро у меня было состояние свободы от себя самой и от долга кому бы то ни было, включая себя. Состояние небывалой свободы и пустоты.

На "ринг" я вышла без малейшего волнения, не сомневаясь, что сегодня буду самой худшей.

Магнум пытался меня настроить. Я улыбалась и кивала, а внутри была гнетущая пустота. Он не мог ничего изменить. Ничего. Я решила сегодня быть худшей.

Я старалась. Честно. Как могла...

Но вышло так, как я решила.

Магнум даже не стал со мной разговаривать.

А я только грустно улыбнулась и неожиданно с легкой душой пошла в душ, а потом гулять по замку и его окрестностям. Мне было хорошо. Все получилось именно так, как я ожидала.

Жалела ли я о чем-то? Нет. Мне не о чем было жалеть.

Я смеялась про себя, что мне придется через 8 дней встретиться на "ринге" с тем мальчиком Горацио. Это радовало. Горацио был единственным, с кем я хотела бороться, кого я хотела унизить, победить. Единственный, победа над кем принесла бы мне счастье.

Восемь дней полного безделья... А как еще можно подготовиться к настоящей схватке? Я прокручивала в голове тысячи вариантов появления мишеней, закрывая глаза, мысленно выбивала их все, следя за скоростью и поворотом "своей" кисти. Просыпалась, шла гулять и вдруг резко разворачивалась, выкидывая вперед руку для удара. Сидела на берегу, растворяясь в своем дыхании, в конечном счете, оказываясь на ринге.

Я вспоминала каждое замечание Магнума и как бы впитывала, старалась не сделать, а прочувствовать, превратить его вариант в единственно возможный для себя, объясняла себе, почему нельзя по-иному.

Все восемь дней за внешней расслабленностью пряталась буря...

А на девятый...

Я поднялась с первыми лучами солнца, достала палочку, которую в руках не держала в реальной жизни с самой "квалификации". На касание она ответила теплом. Покрутила косточку в пальцах. Не смогла оставить на тумбе. Пошла в душ, медленно собрала капельки воды махровым полотенцем, просушила волосы, влезла в форму и отправилась на бой.

Шла по коридору, ждала своего выхода и выступала будто в тумане. Я не видела ничего вокруг и не думала ни о чем, кроме светящихся разноцветных шариков, возникавших то здесь, то там.

Я не думала, я воевала. Не за свою жизнь, которая по большому счету не была нужна никому. Я воевала на зло всем, кто решил, что Брокко проиграла, на зло Магнуму, на зло ухажеру-павлину.

И победила, потому что не могла проиграть.

Победа не принесла ничего кроме удовлетворения, чувства правильности. Радости не было. Появился страх, что я могу проиграть другим. Магнум возобновил тренировки. Проснулась Мертвая Птица. В комнате после первого круга остались только я и Эля... Если не считать свою "Жидкую Страсть". Теперь я в шутку так именовала свою волшебную палочку. А, может, не совсем в шутку.

Глава 26 Второй Поклон

Я заставляла себя воевать снова и снова, заставляла себя побеждать. Я перешагивала через себя, через свое "не могу" и "не возможно". Это было жестоко. С развитием навыков мое восприятие мира менялось. Не в лучшую и не в худшую стороны. Оно становилось совершенно иным. Мне начинало казаться, будто я живу в бесконечной стране призраков, в телах которых волнами загораются эмоции. Они передаются от человека — людям вокруг и так распространяются на огромные расстояния. Они передаются не только другим людям, но и природе, предметам вокруг, оставляя на них свой отпечаток. Призраков нельзя было жалеть, с призраками неинтересно было общаться, призраки не могли меня победить... А я была еще более призрачной, призраком-наблюдателем, через которого эмоции проходили, практически не оставляя следов.

Мои победы не могли не обрадовать Магнума. Он стал непривычно весел. Он считал выигрыши исключительно своей заслугой. Меня это, иной раз, заставляло улыбнуться. Я не стремилась его разубеждать. Отбирать у него его правду жизни. Так мы дошли до полуфинала.

После очередной тренировки я бегом бросилась в свою комнату и неожиданно у лестницы налетела на высокого худощавого волшебника в густо-синей плюшевой мантии, расшитой серебряными звездами. Я подняла взгляд и...

в голову хлынул поток воспоминаний, да так, что от них чуть не раскололась голова. Передо мной стоял мой самый страшный, самый могущественный враг — Аддис Магмунд!

Расправив мантию, он сухо улыбнулся и сделал небольшой полупоклон взамен приветствия.

Мой взгляд вдруг рванулся в сторону и наткнулся на странную, живую пустоту. Глаза видели, что рядом с Аддисом не было никого, а чувства говорили об обратном. Что-то, находившееся по правую руку от мага, на меня пялилось. Я чувствовала каждой клеточкой своего тела взгляд невидимки.

— Полин, если не ошибаюсь? Разрешите поинтересоваться, куда Вы смотрите?— поинтересовался волшебник.

Мне потребовалось усилие, чтобы отвести взгляд от "пустого" места и снова взглянуть в глаза врагу. Мысленно я приказала себе перестать его бояться.

— В никуда. Аддис Магмунд, если не ошибаюсь? — не уверена, что мой голос прозвучал достаточно холодно и резко.

Он рассмеялся.

— Не хотите прогуляться?

Я не хотела находиться рядом с Аддисом, а в особенности с тем, кого не могла видеть. В тоже время я не была уверена, что наткнулась на него случайно и что могу отказаться от прогулки.

— Если ТОЛЬКО с Вами, — я картинно взглядом коснулась "пустого" места...

Мне вдруг стало нехорошо. Нельзя сказать, что стало плохо. Это не было внезапной болью или недомоганием. Мне показалось, будто взгляд существа вошел в меня с неким особым толчком и остался там. Затем существо пропало.

Я молча спустилась за волшебником, ежесекундно проверяя всеми имеющимися рецепторами тела, все ли с ним в порядке. Так прошла по цепи широких коридоров и вышла во двор через одну из боковых дверей.

— Я думал, ты ждешь отсрочки... — начал Аддис, но я его довольно грубо перебила.

— А мы уже на "ты"?

— ... а ты просто играешь. Ради удовольствия.

Игра... Да, Аддис, я играла в жизнь, в победительницу и даже в человека...

— А я должна все делать только ради Великих целей, а Вас мне надлежит бояться до полусмерти? Я решила, что могу оставить себе кусок жизни, что могу пока не ставить на себе крест, на всем, чего хочу! Я не хочу силу, не хочу власть, не хочу быть умной, а тем более страшной...

— Ты хочешь всю оставшуюся провести в лаборатории за приготовлением гениальных зелий? — усмехнулся маг.

Кто бы только знал, как я его боялась! Не до тряски в коленях и даже не до потери сознания. Страх не давал совершать телу таких потрясающих глупостей...

— А похоже, что я сейчас занимаюсь зельями?

— Похоже, что ты побеждаешь и совершенно забыла о метке и о людях, которые стоят за ней. Ты за них отвечаешь, хочешь того или нет.

— Отвечаю?

... страх заставлял меня думать над каждым совершаемым мною движением, над каждым словом, которое хотело сорваться с губ...

— Абсолютно за всех и абсолютно за все, что они делают. Это печально, но факт. Именно поэтому либо ты станешь управлять ими, либо они станут управлять твоей судьбой. А именно, ты будешь расплачиваться за их проступки, за то, что делать в жизни не стоит или нельзя. А если ты хочешь завести детей, то все еще ужаснее — они будут отвечать за все, а не ты. На себя можно плюнуть, но не на них. А если ты решишь не рожать, то все твои способности перевалятся на абсолютно нормального человека — твоего брата, которому от роду еще и недели нет. Проживешь бездетной до рождения его детей — все достанется им. И при этом ты хочешь просто-напросто уйти, жить, как тебе вздумается, ни за кого и ни за что не отвечая? Ты серьезно думаешь, что Поклон может хоть что-то изменить? Сила решила, что ты готова, что пришло время.

— И что с того?

... страх мешал сосредоточиться, мешал чувствовать и видеть...

Мы стояли посреди круглой зеленой поляны. Над нами сверкало высокое белое солнце, обжигавшее кожу. Вокруг — белоснежные каменные стены, от взгляда на которые слезились глаза, а где-то высоко сверкали угольно-черные шпили башен замка Андермаунд. В пейзаже было что-то необыкновенное, неправильное. Солнце и раскаленные каменные стены обжигали не излишним теплом, а, напротив, холодом. Мне казалось, еще минута и я превращусь в ледяную крошку.

... страх исчез, растворился в летнем пейзаже. На его месте образовалась давящая, глубокая, засасывающая пустота — маленький смерч.

Вдруг, из ниоткуда стали появляться люди. Воздух дрожал, уплотняясь и превращаясь в соратников Аддиса. Через минуту они взяли меня в плотное кольцо. Их лица были напряжены, мантии самых разных цветов вздрагивали на ветру...

Мне не было страшно. Боишься тогда, когда знаешь в чем опасность, когда где-то внутри тебя, может, очень глубоко, даже глубже, чем ты можешь представить, теплица надежда спастись, сбежать. Когда есть надежда, что ты можешь избежать опасности. А я не могла. Мне было некуда бежать от самой себя. Я ждала.

Ждала, ощущая себя абсолютной пофигисткой. Которой все равно на всех и на себя в частности. Я не только не чувствовала страха, но и не ощущала ничего из того, что принято называть "внутренним трепетом". Мне было спокойно. Каждая клеточка организма уже согласилась на все, что должно было произойти, приняла и отпустила ситуацию. Это как в игре, когда на руках остались самые мерзкие карты, либо сдаешься, либо продолжаешь играть без азарта, отпуская саму идею "вдруг победить". Наверное, я любила играть таким вот образом. Во всяком случае, я очень четко видела преимущества такой игры. В ней можно расслабиться и наблюдать за другими участниками, смеяться над алчными выражениями лиц одних и страхом других, запрятанным за масками серьезности. В игре учишься "читать" и "видеть" людей, проникаешь в самую их суть и сущность...

Я ощутила волну беспокойства, она буквально вышибла меня из состояния "согласия", и посмотрела, куда смотрели все.

За их спинами в очередной раз возмутился воздух и буквально выплюнул на край лужайки комок разноцветного тряпья. Он кубарем прокатился, пробив плотное кольцо волшебников, и превратился в самого странного человека, какого мне когда-либо доводилось видеть.

Он поднялся с земли в метре от меня, отряхнулся и повернулся лицом к Аддису.

На немолодом мужчине с золотистой кожей не было привычного балахона-мантии. На нем была полосатая, пугающая разноцветьем, накидка. Под ней — нечто серо-зеленое, отдаленно напоминающее футболку и широкие капри. Капри были увешены разноцветными ленточками и узелочками. Руки и ноги украшало бесчисленное множество самых разных браслетов: от тряпочных до золотых. Его длинные волосы были заплетены в разномастные косички с вплетенными лентами, бусинами и веревочками.

Лицо человека было испещрено глубокими морщинами, а глаза — похожи на светящиеся черные веселые угольки.

Он походил на хитрого, подвижного хищника. Обаятельного хищника.

Воздух будто бы пропитался смехом. Мои губы сами растянулись в улыбку, в голове заиграла музыка, ноги пританцовывали.

В душе затеплилась надежда, что я свободна, что все кончилось...

— Лоллен Файорро, Полин, дорогая, — протянул мне широкую костлявую ладонь старик, — Не думал, что успею. Я хотел бы первым предложить Вам свою силу и защиту. Аддис думал, что раз я способен превозмочь силу метки, так не вижу смысла в ней и брошу ту, которой суждено стать моей Великой Ололлен.

Я смогла лишь открыть рот от удивления.

— Ололлен переводится как ученик, — холодно перевел мне Магмунд.

Аддис не был обрадован перспективой Поклона Файорро, так что я решительно сорвала с себя наброшенное на плечи полотенце и подставила старику больную руку. Он подмигнул мне, нашел на одной из веревочек огромный янтарный коготь с круглой дырочкой и коснулся им Мертвой Птицы.

Я не могу описать те невероятные ощущения словами! В меня вливались силы, меня обволакивал мягкий, бережный огонь, а на языке — вкус медовых орешков... Сквозь меня, в меня и вокруг меня текло и струилось счастье. Казалось, что весь мир, вся совокупность всего, что зовется миром и даже то, что мы миром не называем ликовали!

Файорро убрал коготь и сделал небольшой шаг в сторону.

Аддиса я встретила самой лучезарной улыбкой из всех, какими мне приходилось улыбаться. Без страха, без надежды, без боли. В меня вливалась его энергия ледяным ручейком, приятно охлаждая огонь Файорро.

Касания всех прочих участников я не запомнила, зато Поклон дал мне защиту от каждого из них. Я не думала, не гадала, не искала, а просто знала слабые места каждого.

Все кончилось внезапно. Плечо пронзила яркая, пульсирующая боль. Ноги стали ватными. Я мягко опустилась на колени и осмотрелась.

Вокруг меня на траве без чувств лежали волшебники. Все, кроме Аддиса и Файорро. Аддис, подобно мне, стоял на коленях, а вот Файорро улыбался, протягивая мне руку.

Мгновение я сомневалась, хочу ли подняться на ноги. Даже ответила сама себе, что не хочу, что дико устала, но не смогла отказать золотокожему.

Меня шатало и мутило в то время как старичок бросил быстрый взгляд на свое плечо, где красным светилась метка. Он быстрым движением сгреб метку в кулак, будто она была веревочной, скомкал и запихнул в камень. Линии метки послушно проникли сквозь прозрачную поверхность камня и застыли в нем. На плече же Лоллена не осталось и следа от Поклона.

Не знаю, как он это сделал, но чтоб повторить его маневр хотя бы через тысячу лет, я б отдала очень-очень многое. Отдала бы все, что имею, даже собственную жизнь. Лишь бы Мертвая Птица ушла вместе со мной.

— Завтра полуфинал, — усмехнулся Магмунд, которому уже удалось подняться на одно колено.

Уголки губ вздрогнули, расползаясь в улыбку. Я знала, что завтра в руке, которую даже не чувствовала, предстоит держать палочку, но я также знала, что, не смотря на это, мне предстоит победить. Может, палочка соперника вырвется из рук, может, он откажется сражаться, может... На самом деле могло произойти столько всего невероятного и, казалось бы, невозможного, что нужно было просто подождать и сделать все от себя зависящее. Мой соперник не хуже меня, он даже лучше, опытнее, смелее, достойнее. Просто по закону подлости побеждает не тот, кто идет к победе, не тот, кто старается, а тот, кто уже победил, кому побеждать совершенно не нужно.

Глава 27 Домой!

Я стояла на вокзале в ожидании поезда до Лондона, где меня должен был встретить Северус. Здесь же находились люди, приехавшие посмотреть соревнования. Потому стояла в темном углублении под лестницей и размышляла о насущном: "как найти свободное купе?"

Вдруг человек отделился от толпы и юркнул в мое укрытие.

— Как ты меня нашел? — спросила я у Блэквуда только ради того, чтоб спросить.

— Если толпа в недоумении, то победитель — в тени.

От него ко мне потянулась тоненькая мягкая ласкающая струйка эмоций. Я чуть не расплакалась. Мне понадобилась минута, чтоб успокоиться и задать вопрос, ответ на который я знала:

— Мы еще когда-нибудь встретимся?

Блэквуд подошел вплотную и попытался аккуратно приобнять меня. По моей щеке скользнула его грубая ладонь, и я расплакалась, прижимаясь к нему всем телом.

— Если тебе понадобится, мы обязательно встретимся, — проговорил он тихо, зарываясь лицом в мои волосы.

Это была правда и наглая ложь, так как мы оба знали, что НЕ ПОНАДОБИТСЯ.

— Я не хочу...— всхлипнула я.

— Ты молодечик, мой маленький гордый гений... — Раздался гудок приближающегося черного поезда — я знаю, что ты не хочешь назад, не хочешь в Хогвартс... — Еще гудок — Полин, ты же хочешь учиться?

— Мне надо идти, — сквозь слезы выдавила я, хватая сумки и бросаясь к поезду сквозь толпу.

Я влетела в купе и захлопнула за собой дверь на замок.

Мне было по-настоящему плохо. Я не знала, за что хвататься, куда теперь идти и как найти Файорро. Я хотела, чтоб Блэквуд был всегда рядом со мной, я хотела увидеть Северуса, я хотела, чтоб прекратило болеть плечо, я хотела быть проигравшей...

Ах, да... Мой выигрыш. В сумке болталась красивая прозрачная переливающаяся всеми цветами радуги медаль, в которой полупрозрачным приведением боролась я. В ней навсегда запечатлелись мои победные выпады и самая последняя секунда, когда я выронила палочку и прижала руку к себе в попытке унять клокочущую боль. А в моем сейфе в Гринготтс появилось огромное хрустальное блюдо бриллиантов.

Проснулась от гудка. Мы прибывали в Лондон.

Я сбросила мантию и выбралась из купе. Рано. На меня набросились толпы поклонников. Пришлось битый час раздавать автографы, которые приходилось царапать больной рукой, и улыбаться, что было самой тяжелой работой из всех, какие мне приходилось когда-либо делать.

Меня буквально вынесли из вагона. Я не слышала, что говорили фанаты...

А потом я увидела... Нет, сперва почувствовала его ядовитую ухмылку, а потом уже мои глаза нашли спокойную черную, слегка сгорбившуюся фигурку.

Я схватила сумку и начала медленно проталкиваться сквозь толпу. Мне казалось, что море обступивших меня людей бесконечно, что я иду не вперед, а меня, напротив, засасывает назад. Я боролась, расталкивая обезумевших поклонников...

Все кончилось. Вокруг него не было никого. Толпа будто бы натыкалась на невидимую стену.

— Северус, — шепотом выдохнула я.

Хотелось его обнять, зажать и больше никогда не отпускать, а сама стояла напротив, глупо улыбаясь.

Он ухмыльнулся, выдернул из моих рук слегка подранную сумку и пошел к перегородке.

Мы оказались на практически безлюдной платформе, где курили лишь два хорошо одетых джентльмена и прохаживался взад-вперед постовой.

Все трое удивленно посмотрели на меня, но, завидев Северуса, приветливо улыбнулись.

Я едва ли не вприпрыжку бежала за отчимом. Мне было очень интересно, что же во мне не так, но, будто бы специально, зельевар вел путем, где не было зеркал.

Наконец, мы вышли с вокзала и остановились около красивого белого внедорожника. Северус легко скользнул на водительское сидение.

Я села рядом немного ошарашенная тем, что он умеет водить машину.

Он пристегнулся, и только тогда я обратила внимание на его элегантный черный костюм-тройку. Костюм был невероятно легкий. Из-под жилетки выглядывал широкий многоцветный галстук, который мягко оттенял серое лицо обладателя, придавая тому неестественно здоровый оттенок. Наглухо застегнутая рубашка из тончайшего кремово-белого шелка, черная заколка, стягивающая шелковистые волосы...

Если б на его лице не было извечного отвращения ко всему живому и мертвому, то я б заподозрила подмену. В мозгу скользнула мысль, что одежда действительно может сделать из человека Человека.

Видимо, я рассматривала его очень детально и долго.

Он резким движением развернул зеркало заднего вида на меня и ухмыльнулся.

Ухмыляться действительно было чему.

У меня были красные глаза от слез в сочетании с обезумевшим от счастья взглядом и улыбкой до ушей. Но это было еще не все. Мои волосы и одежда выглядели так, будто фанаты всеми способами старались оставить кусочки одежды и клоки моих волос себе на память.

Я привела улыбку в соответствие со своим внешним видом и пристегнулась.

Северус завел машину. В его руке не было палочки. Я заволновалась.

— А... профессор, Вы хорошо водите? — не хотелось бесить его своим извечным "ты".

— Сюда доехал, значит, и обратно довезу.

Мне показалось, что он издевается.

Через минуту волнение ушло. Машина будто была частью его тела.

Наверное, он был счастлив видеть меня, так как после получаса молчания вдруг заговорил:

— Детство я провел в деревне, где кроме нашей семьи не было ни одного волшебника, а чтоб хватало денег на книги — летом разгружал вагоны. Когда это надоело, пошел на курсы водителей. Потом жизнь резко переменилась. Я даже стал презирать волшебников-автолюбителей, полностью отказался от маггловских изобретений. Но прошли годы. Перебирал свои вещи и нашел водительское удостоверение. Не поверил даже, что свое.

— А когда нашел?

Северус передернул плечами. Я уж думала, что разговор закончен, что я влезла слишком глубоко, что ему должно быть больно все это вспоминать.

— Этим летом, — хрипло произнес он и прочистил горло.

Я сжалась. Мне стало стыдно, будто я подслушала, а не он мне все это рассказал по своей воле.

— Почему ты мне доверяешь? — неожиданно спросил водитель.

Я долго думала, подбирая ответ. В голову лезло, что он мне помогает, что он — хороший, что он — интересный и куча всякой подобной сопливой всячины.

— Потому что мне нужно кому-то доверять...

— Что ты вообще знаешь обо мне? — он выплюнул фразу, будто в отчаяние.

Я сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и...

— Смотри на дорогу, водитель!

Он улыбнулся, а потом засмеялся, да так, что ему пришлось включить аварийку и прижаться к обочине.

— Ты ж мне отец, вроде как, — пробурчала я себе под нос.

— Наверное. А теперь представь, что я хочу, чтоб ты была единственным человеком на Земле, который бы знал обо мне абсолютно все.

Я удивленно выпучила глаза и выдавила:

— Зачем?

— Ты ж моя дочь?! — он снова засмеялся. Чисто, весело, звонко и красиво, — И теперь тебе известно мое маленькое маггловское хобби.

Он смотрел на меня открыто, спокойно. Мне показалось, что именно в тот момент он перестал быть Пожирателем Смерти. Не номинально, а фактически. Сами основы пожирательства рухнули в его голове. Он принял мир магглов.

До дома мы ехали молча, каждый при своих мыслях.

У дома Северус вынул мою сумку и быстрым движением уменьшил машину, чтоб она умещалась в его ладонь. Так он внес ее в дом и запер в серванте.

Я вошла внутрь и огляделась.

Я вернулась домой, а все прочее было уже не важно.

Глава 28 Нежданная встреча

Марвин был жив и, вроде как, доволен собой. Он лежал поперек коридора и пытался вылизать основание тощего сине-серого хвоста.

В спальне на тумбе нашла стопку писем от друзей, а также письменное предложение сотрудничества от Фернандо Деловара, с которым не за долго до соревнований свел Северус.

В тот же вечер занялась подготовкой для него списка-номенклатуры собственных зелий с описанием коммерческих свойств. Друзьям ответила коротко, потому как то, чем хотела поделиться, не уместилось бы и на сотне свитков. Грина с Днем Рождения поздравила пока лишь парой слов, пообещав привезти в школу подарок.

Хил, Алис и Байрон слали мне свои поздравления и подарки с Днем Рождения, о котором я совершенно забыла, и с победой в турнире. Грин писал, что и не сомневался в моей победе. Почему-то его словам я верила, будто он был моим личным предсказателем.

Хилари подарила платиновую заколку с карточкой: "Хочу видеть свой подарок на глянцевой обложке "Ведьминого ноготка"!" А также прислала стопку газетных вырезок со статьями про Гарри Поттера.

Алис подарила миниатюрную модель вселенной, которая сворачивалась в небольшой металлический шарик, а по мановению пальцев разворачивалась и переходила от изображения одной галактики или планеты к другим с указанием названий и основных характеристик. Полезная штуковина, напомнившая, что в школе нужно будет еще и учиться.

Байрон же подарил мне металлический веер в шелковом чехле с подписью: "Некоторые магглы считают веер магическим предметом".

Я задумалась. Веер — символ чистоты. Металлический — это оружие, предмет воина. Выходит, этот веер — нечто среднее между мной и Грином. Я вынула его из алого чехла. Алый атлас и сверкающая сталь. Встряхнула. Он развернулся с оглушительным хлопком. Тяжелый, легко рассекающий воздух, подобно крылу парящей бабочки. Теплый, подобно палочке. А лезвия, как продолжения пальцев. Предмет, который желал находиться в ладони. Я нехотя оторвала от него взгляд, засунула в чехол и положила под свою подушку.

Дома тренировки продолжились. Для них было выделено по часу в день.

На мою победу отец смотрел скептически, как на "везение", которое не значило абсолютно ничего. Он считал, что все, что свезло, нельзя считать своим, т.к. в везении как бы сам ты не принимаешь участия, им не управляешь, что, им пользуясь, учишься лишь плыть по течению. А победа над другими ничто при потенциале, который изначально многократно превосходит потенциалы поверженных участников. Северус считал, что "проигравший", как и "победитель" — понятия временные и относительные, что это суждения об одном относительно другого, а судить человек должен о себе и по себе, не оглядываясь на окружающих. Так что на тренировках он прекратил развивать мою реакцию, а начал отрабатывать отдельные движения, заставляя замирать в определенных положениях по несколько минут, при этом изредка поправляя. Тело ныло, но справлялось.

Смена обстановки заставила на время отвлечься от мыслей о Поклоне, Хогвартсе и своем будущем. Но одним из вечеров в дверь тихонечко постучали. Северус открыл. Влетела крупная сова и бросила мне в руки пухлый конверт, после чего поспешила удалиться, оставив после себя капли помета, спешно прибранных местным эльфом.

Письмо из Хогвартса. Список предметов, необходимых книг, различные предупреждения и напоминание, что я теперь студентка ВТОРОГО курса факультета СЛИЗЕРИН. Вероятно, для испытавших на летних каникулах зелье или заклинание забвения.

Необходимо было совершить вылазку в Косой Переулок. Собрались устроить ее на следующее утро, попутно договорившись о встрече с Деловаро, который должен был обменять пробную партию моих зелий на некоторые редкие ингредиенты. Встреча прошла удачно в одном из парков Лондона.

По серым улочкам барабанил мелкий дождь. Люди вокруг суетились, находясь в некотором неопределенном, промежуточном состояние, когда вышел, но еще не дошел до пункта назначения. Мы слились с толпой, а через некоторое время незаметно отделились и вошли в "Дырявый котел".

Я хотела сама постучать по заколдованному кирпичу и открыть вход на торговую улицу, но вне стен дома мне, как и любому другому подростку, было запрещено колдовать. По кирпичу постучал отчим. Он шел, осторожно придерживая меня за запястье, а не вгрызался длинными ногтями. Вел, не тащил. На лице — все тоже омерзение к окружающему миру, сальные патлы, леденящий, пронизывающий до мозга костей взгляд, пренебрежительные, осторожные жесты, мягкая, бесшумная, летящая походка и небрежно наброшенная угольно-черная развивающаяся мантия...

На приветствия он бросался тонкими колкостями, понятными лишь ему и собеседнику. Индивидуальный подход к каждому, приводивший одних в бешенство, других в замешательство, третьих заставлявший лишний раз оглядеться по сторонам.

Снова книжный, лавка с писчими принадлежностями, где мы купили в дополнение к стандартному набору — шариковые ручки и небольшой планшет для рисования с карандашами различной мягкости (хотела подарить его Байрону на прошедший День Рождения).

Магазин со школьной формой. Тройка новых черных мантий, тренировочная форма и масса одежды, где главное — ничего лишнего.

Когда мне показалось, что куплено было абсолютно все, Северус толкнул черную дверь с изображением серебристой короны. Я не поверила своим глазам. Мы вошли в ювелирный!

Отец подошел к продавщице, на которой из украшений были лишь серьги-гвоздики с огромными бриллиантами в платиновой оправе.

— Здравствуйте, Северус, — приветливо поздоровалась элегантная женщина.

— Линда, годы делают Вас лишь прекрасней, — его тон был мягкий, не лишенный галантности, будто бы он стоял в той элегантной тройке с прибранными волосами, а к магазину подъехал на белоснежном внедорожнике.

— Вы умеете льстить, — улыбнулась она.

Отец выдержал небольшую паузу и перешел к делу.

— Этот ребенок должен излучать успех и состоятельность, — сухо бросил зельевар.

Смена тона на мгновение смутила Линду, но через пару секунд она снова подняла на нас глаза и предложила пройти за ней.

Усадила меня в кресло, с трех сторон окруженное зеркалами, забрала волосы моей платиновой защелкой.

Я сидела и почему-то боялась пошевелиться, разглядывая себя в зеркалах.

Линда вернулась через несколько минут с небольшими бархатными коробочками.

Волшебством аккуратно сняла мои сережки, выполненные в очень сдержанном стиле, и вдела новые. Грузные, пищащие дороговизной, состоящие из тончайших резных золотых пластин.

— Мне нужен ребенок, — ухмыльнулся отчим.

Действительно, серьги делали меня старше.

Следующие. Похожие на ее гвоздики.

Он отрицательно покачал головой.

Дальше пошли различные завитки, листики, крылышки, камушки...

— Эти, — удовлетворенно произнес профессор.

На мне были сережки на обычных тоненьких прутиках с огромными бриллиантами под мочками, сдерживаемыми едва заметным платиновым колечком и тоненькими усиками.

Мы вышли из магазина. Отец осторожно произнес:

— Полин, надеюсь, Вы не решили, что отец мог забыть про День Рождения своей дочери?

Я внимательно посмотрела в его лишенное выражения лицо:

— Нет.

Мы хотели вернуться домой, но будто из ниоткуда перед нами появился Лоллен Файорро. Я узнала его сразу не смотря на резко изменившийся внешний вид. Вплотную к нам стоял высокий пожилой джентельмен в классической черной мантии, аккуратно выбритым лицом и элегантно выстриженными висками. Многочисленные косички аккуратно собраны за головой и пущены под мантию.

Северус напрягся. Я мягко коснулась кисти отчима, умоляя расслабиться и ни о чем не беспокоиться.

— Умная девочка, — приветственно поклонился нам мужчина и протянул иссушенную руку Снейпу, — Лоллен.

— Северус, — Снейп ответил на рукопожатие.

Мне показалось, что отчим сильно удивлен.

Они молча двинулись к выходу из переулка. Файорро естественным, непринужденным движением приобнял меня и коснулся ладонью спины Северуса. В следующее мгновение мы шагнули на лужайку с сочной травой, а вокруг пели птицы.

Я испугалась, но не смела остановиться. Взглянула на отчима, но его лицо оставалось спокойным, а ладонь — расслабленной.

Файорро замедлил шаг и отделился. Перед нами простиралась великолепная сияющая гладь чистейшего лесного озера. Небрежный взмах кисти, и рядом образовалась резная деревянная скамейка.

— Извините, что пригласил посетить эти места столь грубо, — радушно произнес маг, приглашая присесть на скамейку.

— Наслышан о Вас, — осторожно отметил Северус.

— Чудак? — подмигнул Лоллен.

— Великий маг, современник как Людольфа Брокко, так и наш. Бессмертное создание Людольфа или, скорее, создание, живущее до сих пор...

— Пустое! — отмахнулся Файорро, — Давно, дал обещание Людольфу передать искусство великих ледвитов его потомкам и обучить ему тех, кого они выберут. Так вышло, что, зацепившись за обещание, в попытках снять проклятие и защитить от вымирания его семью зашел туда, где нахожусь. Нет дела до того, живо ли еще тело, нет дела до учения и ни до чего, что поймете вы. Я обошел все законы и запреты, кроме одного. Получив за обещание создателю возможность создавать, обязан сдержать обещанное, чтоб иметь возможность двигаться дальше. Хогвартс... Министерство... Северус, это Ваша игра. А ее игра — исчезнуть, раствориться в Большом Зале на Хэллоуин с теми, кто в выбранные мной мгновения от сего момента до празднества коснется ее.

— Почему не сейчас? Я знаю, с кем мне пойти! — удивилась я.

— О, миссис Ололлен, Вы не можете знать, пойдут ли они на страх, риск и, в некотором роде, смерть. И, возможно, с Вами окажутся те, кого Вы не захотите видеть рядом, но те, кого случай определит идти подле Вас, или же Вас подле них. И сейчас? Зачем же не дать случаю определить судьбу? Зачем же не дать Вам случай вынести из школы знания на своих плечах? Зачем вставать против Министерства, обязывающего Вас прибыть в школу первого сентября!? Зачем столь рано лишать отца и крепнущей связи с миром, который рад будет обеспечить Ваше существование?

— А почему на смерть? — испугалась девочка.

— О!? Смерть имеет смыслом переход, перемену очень, а кому-то может показаться, слишком многого.

Северус слушал Лоллена спокойно.

— Надеюсь, Вы извините меня, но, боюсь, мне, как и вам, пора идти, — улыбнулся маг.

Он сделался прозрачным, а через мгновение я пялилась в пустое пространство, за которым мягко светил обычный лондонский уличный фонарь. Мы с Северусом сидели на бережно застеленной полиэтиленом скамейке. Не было б подстилки — наша одежда могла намокнуть из-за недавно окончившегося дождя. К слову сказать, обе мантии были сложены в пакет, стоявший рядом на скамейке. Да, странно мы б смотрелись на скамье в старомодных балахонах.

Отчим поднялся и молча пошел домой. Я, немного погодя, поплелась следом.