И Соломонович и жандарм устаились на меня непонимающе.
Ну и пришлось выдать текст соответствующий моменту:
-Чего смотрите, лучше загляните в глубину себя. Нет ли в каждом из Вас частички дьявола, ибо как говорится: частичка чёрта в Вас, заключена подчас. Если совершенно изгнать дьявола, то не останется ни одного живого человека, поэтому господь нас охраняет от диаволовой скверны.
Соломонович опустил голову. Жандарм продолжал пялиться на меня. Надоели они мне. Пришлось приказать:
-Соломонович встань.
Соломонович поднялся с колен и стоял всё так же уставившись глазами в пол.
-Изгоняю тебя Соломонович. Изыйди от меня. Не смей приближаться ко мне ближе, чем на версту. Если нарушишь запрет, да поразят тебя и твою семью проказа, коклюш, дифтерия и бронхит.
Поскольку Соломонович продолжал стоять опустив голову, то я встал из за стола и потащил упирающегося профессора вон из гостиницы. Затем зашёл в ресторан и уселся за столик. Я обратился к жандарму со словами:
-Дорогой ротмистр, не изволите сообщить, не нарушил ли я какого закона, изгнав человека с дьяволом внутри?
Жандарм промычал нечленораздельно, типа, если не будет заявления потерпевшего, то осудить Вас может только церковный суд.
Я удивился:
-Как? За изгнание дьявола теперь предлагается церковный суд? Это нонсенс, господин жандарм. Лучше расскажите, что произошло вчера в гостинице после моего удаления. Если говорить честно, то я совершенно разочарован действиями жандармов. Как-то не вяжется их благородный образ с трусостью в действиях.
Жандарм продолжил мямлить о том, что были особые условия, о нежелании применять сильные средства, о том, что бандиты были окружены и не могли никуда деться.
Я прервал жандарма на самом интересном месте и спросил:
-Так расскажите сколько их было и кто они?
Жандарм опять заплёл чушь. Я прервал и сказал, что в окно видел троих и ещё один сязанный валялся на полу и его пытали.
Оказывается он не был связан, а просто в усмерть упился. И его пинали из за того, что он не мог идти на теракт. Причём, похоже, одному удалось уйти. Перед уходом он застрелил троих подельников и исчез. И ещё подушка простреленная пулями. Совершенно запутанная история, признался жандарм.
Ну и я решил добавить мистики:
-Совсем как с тамошними волками. Я, господин ротмистр пытался прошлый раз рассказать, когда встретил револьвером нацеленным Вам в сердце. Но, Вы слушать не захотели. Так хоть теперь послушайте.
Я рассказал жандарму, то что со мной приключилось в ночь накануне. И добавил в конце:
-Заметьте, господин ротмистр, никто не смог его обнаружить в коридоре и даже жандарм, который стрелял на улице ничего Вам не рассказал.
Ротмистр поправил меня:
-Рассказать-то он расказал, да я не поверил в эту чушь. Впрочем, теперь есть показания двух свидетелей и можно приступать к анализу событий.
Ну, и цирк, о чём я сразу же заявил жандарму:
-Что за цирк Вы устраиваете, Алексей Тихонович, эти уроды меня зарежут, а Вы будете анализировать?
Жандарм решил меня успокоить:
-Ну, хорошо, Виктор Александровия, что Вы-то сами можете предложить?
-Очень просто, господин ротмистр. Приставтьте четверых жандармов, чтобы ходили за мной след в след с оружием наготове.
-Послушайте, Господин Хлестаков, Вы же прекрасно понимаете, что это невозможно.
Наш разговор закончился ничем, впрочем как и следовало ожидать. На следущий день прибыл человек и изъявил желание стать управляющим моего заводика по производству ацетиленовых горелок. Я спросил, обладает ли он знаниями в области резания металлов. Он ответил, чтобы руководить, не надо знать как гнут металл. Но, я придерживаюсь иной точки зрения и распрощался с человечком.
Посетил завод. После нескольких ударов в торец, некоторые из рабочих собрались устраивать забастовку. Они получили ещё не по разу и были брошены в прорыв, на уборку загаженой мусором территории. Те, кто шевелился недостаточно энергично получали удары палкой, удачно подвернувшейся под руку. Остальные, кто не пытался принять участия в забастовке, ударно трудились.
Провёл в трудах на заводе три дня. На четвёртый пришёл некий адвокат и принялся качать права. Приложился палкой и по адвокату. Гнал его через завод и даже, когда он выбежал из завода, продолжал бить по бокам палкой для ускорения движения. В конце рабочего дня подошёл Стенька Разин, который был старшим и спросил, когда, по моему мнению будет зарплата? Я удивился: разве кто-то работал?
Кузьмич показал ведомость на зарплату. Я попросил показать, где хранится изготовленные рабочими агрегаты? Кузьмич, почесал маковку и сообщил, что не было никакой возможности работать, так как Ваше сиятельство не давало работать. Потрепал его по лицу, несильно ударяя по носу и под глаз. В результате мы договорились, что он будет поддерживать порядок на заводе без моего участия, а если, приехав на завод, увижу валяющиеся где попало детали и раскиданный по территории завода мусор, то будет то же самое, что было эти четыре дня, только хуже. Деньги буду платить при наличии готовых агрегатов при идеальной чистоте на заводе. Нет агрегатов, никто ничего не получает. Есть один агрегат, получите за один. Будет два, получите за два. А будет грязь, получите по ведомости, но пинками.
Поехал мимо оружейного магазина и неудержавшись, пошёл жаловаться на жизнь приказчику, с которым так мило говорили в прошлый раз. Он в курсе затруднений. У него имется пара родственников, которых устроил на завод и теперь они рассказывают, какой я держиморда. За копейку готов удавиться.
Ну, наглецы, возмутился я. Вернусь, добавлю за клевету. Приказчик посоветовал нанять управляющего, а то я слишком близко к сердцу беру раздолбаев рабочих. Надо к каждому находить индивидуальный подход. Удивившись, я спросил про индивидуальный подход. Приказчик рассказал, что работал на заводе и даже был повышен в мастера, но получил травму и вынужден покинуть производство, а сейчас жалеет.
Предложил попробовать поруководить моими раздолбаями. Если приказчик знает про индивидуальный подход, то пусть пробует на работничках. Но, сообщил я. Если при приезде в следущий раз, увижу прежний бардак, то прибью всех негодяев на смерть, это я обещаю. Насчёт адвоката я тоже дал соответствующие указания. При его появлении гнать палками.
В один из дней пригласили к Столыпину и он сообщил, что через неделю встреча с государём. Постарайтесь не ударить в грязь лицом при демонстрации оружия. Смотался в Бологое, повстречался с управляющим. Проинформировал его о предстоящем смотре и отобрал четыре винтовки, как мне кажется более качественно подготовленные. Набрал патронов и отбыл обратно.
Я не был в гостинице несколько дней. За это время меня искал Сергей Андреевич, раввин в сопровождении Соломоновича, какой-то маг, японец из посольства и немец из немецкого посольства. Прямо наваждение. То никому не нужен, а то всем понадобился.
Встречи потом. Сейчас подготовка к главному. Настал день день испытаний. Ничего особенного не произошло. Постреляли из винтовок. Посмотрели отметины, оставленые пулями в глиняных манекенах. Оказалось, что мои пули разносят манекены на куски. В то время как при стрельбе из обычных винтовок, в манекене остаётся маленькая дырочка.
Какой-то генерал начал говорить, что у моей пули на большой дальности недостаточная убойная сила.
Предложил ему сказать, какая дальность достаточная?
Он ответил, что два километра.
Предложил на расстоянии в два километра попробовать попасть в мишень. Он отказался, заявив, что не сможет.
-А кто сможет, спросил я?
-Никто. То есть могут, при сосредоточенной стрельбе на такой дистанции. А какой расход пуль ожидается, чтобы поразить мишень, спросил я?
Ну что же, пригласили роту гвардейцев, чтобы на дистанции в два километра пострелять по манекену. Пока шли приготовления, я разговаривал с несколькими полковниками убеждая их в том, что всякий раз, когда ссылаются на боевой опыт, имеется ввиду опыт прошедшей войны, не совсем пригодный к будущей войне. Техника и орудия убийства быстро улучшаются, причём в последние десять лет особенно бурно. В будущем техника и оружие ещё более изменятся и сегодняшние приёмы боя, и теории покажутся убогими.
К нам присоединились генералы и один из них спросил, что конкретно, какие изменения произошли в последнее время? Пулемёт произошёл, напомнил я. После появления пулемёта наступательные действия на подготовленные позиции, при нынешнем уровне развития техники, не возможны. Значит надо искать выход из позиционного тупика. Один из полковников заявил: бронеавтомобиль, вот выход.
Безусловно господа, бронеавтомобиль. Однако нынешние бронеавтомобили не способны передвигаться по полю боя, поэтому мне видится бронеавтомобиль на гусенечном ходу. Это будет совсем иной класс техники, назовём их танками. Сначала танки будут пулемётными, а затем для борьбы с окопавшейся пехотой и другими танками понадобится танк с пушкой.
Тем более, что опыт русскояпонской войны исследован недостаточно. Например, война показала, что большоё количество пулемётов в войсках делает невозможным атаку позиций пехоты, закопавшейся в землю. Для преодаления рубежей обороны необходимо предварительное артиллерийское наступление. После артподготовки на позициях пехоты могут быть выведены из строя пулемёты, а если у пехоты будет автоматические карабины, то она в состоянии удержать позиции, даже после воздействия артогня, если на поля боя не будет танков.
Начал накрапывать дождь. Все перешли в избу, стоящую немного в стороне от позиции. Делать в избе нечего. Хорошо, что всем хватило стульев, чтобы присесть. Офицеры начали рассказывать анекдоты. Я увидел на стене гитару. Спросил разрешения взять и подёргать струны. Владельцем гитары оказался дежурный унтер. Он разрешил побреньчать. Я взял гитару и потрогал струны. Затем подтянув струны и со скуки стал наигрывать мелодии. Офицеры о чём-то яростно спорившие отвлеклись на меня. Ну, поскольку есть слушатели, то я напел: ...есть только миг между прошлым и будущим... Следующую песню объявил вольным переводом марсельезы с французского языка на русский. Один из офицеров резко запротестовал, дескать он не позволит. Я попросил его не волноваться и прослушать хотя бы начало, а только потом судить о песне. Общими усилиями уговорили офицера дать мне слово и спеть хотя бы первые куплеты песни. Ну, я и выдал:
Марсельеза
Лукоморья больше нет,
От дубов простыл и след,
Дуб годится на паркет, так ведь нет,
Выходили из избы здоровенные жлобы
И срубили все дубы на гробы.
Ты уймись, уймись, тоска,
У меня в груди,
Это только присказка,
Сказка впереди.
Распрекрасно жить в домах
На куриных на ногах
Но явился всем на страх вертопрах
Добрый молодец он был
Бабку ведьму подпоил
Ратный подвиг совершил дом спалил.
Тридцать три богатыря
Порешили, что зазря
Берегли они царя и моря.
Каждый взял себе надел,
Кур завёл и в нём сидел,
Охраняя свой удел не у дел.
Ободрав зелёный дуб
Дядька ихний сделал сруб,
С окружающими туп стал и груб.
И ругался день-деньской
Бывший дядька их морской,
Хоть имел участок свой под Москвой.
Ты уймись, уймись,
тоска у меня в груди,
Это только присказка,
Сказка впереди.
Здесь и вправду ходит кот,
Как направо так поёт,
Как налево так загнёт анекдот.
Но учёный сукин сын
Цепь златую снёс в торгсин
И на выручку один в магазин.
Как-то раз за божий дар
Получил он гонорар,
В Лукоморье перегар на гектар.
Но хватил его удар
И чтоб избегнуть божьих кар,
Кот диктует про татар мемуар.
Ты уймись, уймись, тоска,
У меня в груди,
Это только присказка,
Сказка впереди.
И русалка, вот дела,
Честь недолго берегла,
И однажды, как смогла, родила.
Тридцать три же мужика
Не желают знать сынка,
Пусть считается пока сын полка.
Как-то раз один колдун
Врун, болтун и хохотун
Предложил ей, как знаток дамских струн,
Мол, русалка, всё пойму
И с дитём тебя возьму
И пошла она к нему, как в тюрьму.
Ты уймись, уймись, тоска,
У меня в груди,
Это только присказка,
Сказка впереди.
Бородатый Черномор,
Лукоморья первый вор,
Он давно Людмилу спёр, ох, хитёр.
Ловко пользуется тать,
Тем, что может он летать,
Зазеваешься, он хвать и тикать.
А ковёрный самолёт
Сдан в музей за прошлый год,
Любознательный народ так и прёт.
И без опаски старый хрыч
Баб ворует, хныч не хныч,
Ох, скорей его разбей паралич.
Нету мочи, нету сил,
Леший как-то недопил,
Лешачиху свою бил и вопил:
Дай рубля, прибью, а то,
Я добытчик, али кто,
А не дашь, тогда пропью долото.
Я ли ягод не носил,
Леший снова голосил,
А коры сколько кил приносил.
Надрывался издаля,
Всё твоей забавы для,
Ты ж жалеешь мне рубля, ах ты тля.
И невиданных зверей,
Дичи всякой нету, ей,
Понаехало за ней егерей.
Так что, в общем, не секрет,
Лукоморья больше нет,
Всё, про что писал поэт, это бред.
Ты уймись, уймись, тоска,
Душу мне не рань,
Раз уж это присказка,
Значит, дело дрянь.
После окончания песни, вдруг заметили, что дождик прекратился и все вышли из избы.
Доложили о установке мишеней и стрелки приготовились. Появился император в сопровождении премьера. После представления и выяснения диспозиции приступили к опытной стрельбе. Оказалось, что из за небольшого бокового ветра стрелки не могут попасть в мишень. После израсходования боеприпасов в манекены так ни разу и не попали.
Раздосадоваными генералы решили ещё пострелять. Император предложил воздержаться от опытов и сделать выводы из случившегося. Генералы мямлили о том, что мало информации и делать выводы рано. Император настоял. Генерал, с которым я больше всего цапался по поводу недостаточной убойной силы моей пули, вынужден сказать, что испытания в том виде как они состоялись, показали непригодность боевого устава армии.
Тогда император предложил обдумать план дальнейших испытаний, доложить по форме и провести новые испытания. Затем сам взялся за мою винтовку. Конечно, для такого патрона винтовка тяжеловата, сообщил я. Но, мы будем перерабатывать конструкцию, приспосабливая к более слабому патрону. Винтовка станет легче, миниатюрнее и намного дешевле аналогов. Мой патрон дешевле существующего примерно в пять раз. Более всего винтовка подойдёт кавалеристам, жандармам, полиции и артиллерийским расчётам, которые в настоящее время беззащитны перед противником прорвавшимся на позиции артиллерии.
И потом. В тылу нет необходимости иметь боевую винтовку. Достаточно иметь дешёвую винтовку с недорогими боеприпасами для обучения солдат и охраны. В тылу не надо стрелять на два километра, тем более, если на такой дистанции можно попасть только случайно. Значит нет необходимости в существующих винтовках большого калибра, несмотря на то, что их назвали малокалиберными.
