В небесах поневоле, на земле вопреки. Общий

Как же не вовремя решил Теор разобраться с дайном! Но даже будучи в здравом уме, мужчина вряд ли бы смог ей помочь — в ауре девушки он увидел явственные следы сложного заклинания, о действии которого мог только догадываться. Но глядя, как мрачнеет с каждым днем прежде жизнерадостная чужачка, мужчина тоже впадал в уныние. Он должен был ей помочь — но не мог, не сейчас, когда малейшая ошибка стоила бы ему жизни. Мертвым он ей точно не помощник.

Одиннадцатый день.

Меня покинули все. Теор пропал давно. Равен, не внявший моей просьбе оставить свои попытки ухаживания, едва не лишился жизни — взбешенная его неуместной настойчивостью в ухаживаниях, я вначале словами отправила его в долгую пешую прогулку. А он: "Я не оставлю попыток завоевать тебя, Санна". Что было потом — помню смутно, все утопает в бешеной злости. Помню выражение ужаса на его лице и черно-серебристый сгусток в моих руках. Шипящий голос, наверное, принадлежащий мне, советующий Равену убираться. Крылатый ушел, а я успокоилась так же быстро, как вспылила и долго плакала, сидя на кровати. Я теряю себя. Но Шепот говорит мне, что все хорошо, и я не нахожу сил ему сопротивляться. И никто, кроме дневника, не знает о Шепоте.

Признаться, Теору самому давно хотелось подробно объяснить Равену, почему не стоит трогать Санну. Ведь влюбленный крылатый видел в ней только давно потерянную любовь, тогда как сама девушка нисколько не походила на Ксану. Возможно, он бы и сделал это, как только закончил бы слияние с дайном, но девушка справилась сама. Даже опутанная чарами Мерангеля, впавшая в почти полнейшую апатию девушка все еще пыталась сопротивляться и удерживать свою угасающую волю.

У мужчины не осталось сомнений, что маон решил просто поработить девушку так же, как когда-то это сделали с дайнами. Уж слишком знакомым стало завершенное плетение заклятия. Теор не знал точно, зачем это магу, но подозревал, что из-за прямой связи Санны с Ваардом — умирающее измерение не делилось своей энергией с тех пор, как были запечатаны альдары, и появление темной силы Ваарда у девушки не могло не заинтересовать мага.

Но слияние было почти завершено, дайн охотно крепился к сознанию Теора, и совсем скоро, в ночь Валеа, наступит время действовать.

Тринадцатый день

Все изменилось. Маон, если и замечал перемены в моем поведении, ничего не предпринимал. Я была одна. И в какой-то момент страх и ужас ушел. Стало все равно. Темная магия, которой меня пытался обучать Мерангель, перестала пугать и вызывать отвращение. Это моя магия, моя сила. Я не человек, но я должна себя защищать. А темная магия весьма эффективна в этом плане. Остроухие теперь избегали не то что попадаться на моем пути, но и смотреть на меня. Удивляюсь как меня еще не прирезали в моем шатре. Хотя Мерангель как-то обмолвился, что Истиль благоволит мне. Может ее не отпугнула моя сила? Не знаю, не интересно.

Я захлопнула дневник и чуть смяла в руках желтоватую бумагу. Я перестала носить его магу дней пять назад, сославшись на то, что вовсе забросила. Но продолжала писать. Рассеянно пролистнула страницы, перечитала. Они были переполнены эмоциями, в отличие от меня самой. Все изменилось. Страх ушел, Шепот вытеснил сомнения. Он был похож на тот, когда койра только зарождалась в моем теле. Только этот пропадать не спешил, да и не подбивал меня на убийство. Шепот Ваарда. В тех книгах, которые выделил мне старый маг, говорилось, что все темные маги периодами слышали Шепот. Я слышу его всегда, разница лишь в четкости слов — иногда не понимаю ни слова, иногда только отдельные слова.

Я поднялась, резким движением откинула полог шатра. Рассветные лучи солнца резанули по глазам, привыкшим к мягкому свету магического светильника. Ветер отбросил назад каштановые волосы, хлестнув по лицу белой прядью. А она стала шире. Вот только это осознание не вызывает ничего, кроме поверхностного интереса. Внутри пусто. И глаза пустые, льдисто-голубые, каких у меня никогда не было. Да и верно все — что сейчас осталось в этом теле от девушки-Светланы, "синего чулка", скромницы да мечтательницы? Ялиэль меня не узнает точно так же, как я перестала узнавать ее. И лишь где-то в глубинах сознания, где еще оставалось что-то светлое, стало чуточку горько. "Это пройдет". Да, это пройдет. Шепот всегда оказывается прав.

Сегодня, кажется, какой-то обряд? Маон что-то говорил, но это было неинтересно. Скучно. Обыденно. Но я все равно иду к эльфийской святыне, жилищу правителей из пяти магических деревьев. Иду, словно заведенная механическая кукла, не терзая себя размышлениями, зачем я это делаю. Эмоций нет, от них всегда становилось только хуже. Это длится лишь сутки, а кажется, что уже вечность. И поднявшийся было ужас от того, что со мной стало, увяз в окружившей мое сознание мгле как бабочка в сиропе, без малейшей возможности выбраться. "Все пройдет, эмоции сейчас не нужны. Ты станешь сильнее..."

На улицах пусто. Остроухие уже собрались у Великого Ритуального Древа, наверняка еще до восхода солнца. Я чуть недоуменно качнула головой — разве подобные ритуалы не принято проводить ночью? Все у этих остроухих через... Но мне все равно. Утром — значит утром, тараканы этих созданий меня не касаются. Но все же... что со мной? Откуда эта всепоглощающая мгла? Мысли путаются, их глушит Шепот, как мантру твердящий: "Все пройдет, ты изменишься!". И снова лишь путь вперед, к Древу, в полутрансовом состоянии.

И вот взору открывается поляна, на которой мне прежде не доводилось бывать. Огромная, чтобы вместить жителей всей Долины. Огороженная плотной стеной белолиственных деревьев, и возвышающимся в центре древом-исполином. Да, оно было похоже на то небольшое, пограничное, где проводили мое запечатывание. Но намного, намного больше! Плачущая ива величиной с девятиэтажный дом... Косицы-ветки свисали как раз на границе поляны, отрезая ее от прочего мира плотным куполом серебристой листвы. Несколько косиц висели до земли то здесь, то там, образуя еще одну занавесь вокруг Алтаря. Ну а развешенные по всей поляне небольшие магические светлячки превращали ее и вовсе в сказочное место. Если не знать, какие ритуалы здесь проводятся.

Я встала поодаль от эльфов, без интереса рассматривая алтарь. Гранитная плита, оплетенная белым узором рун, установленная в центре символа, который я не могла рассмотреть со своего ракурса. У алтаря сейчас стояло девять эльфов, среди которых я увидела Велена и Ялю. Наверное, это тот пресловутый эльфийский Совет. К ним присоединился и маон, а вот правители так и не поднялись к алтарю.

Ритуал начался. Советники расположились на границе символа, маон — в изголовье алтаря, принимая запечатываемых. Ялька пропала из вида, видно, отправилась к ближайшей остроухой компании. Ну и пусть. Эльфы по одному вызывали Измененных не-эльфов из толпы, запечатывали и отпускали. И каждый раз во мне что-то болезненно сжималось, словно мне раз за разом вгоняли кинжал под ребра. Если бы я сейчас могла чувствовать, я бы уже бросилась на советников, разрывая в клочья их жалкие тела, но... я стояла, безучастно наблюдая за этой экзекуцией. Почти казнью. Казнью заключенных в телах несчастных дайнов. Это было... противоестественно. Страшно. Больно. Даже Шепот затих, впервые за последнюю неделю.

Вот выходит к алтарю знакомая фигура. Широкие плечи. Высокий рост. Темные волосы до плеч, концы которых словно присыпаны пеплом. Сердце сжалось сильнее обычного, когда я подумала, что и он сейчас идет на казнь своего внутреннего "демона". Он стоит ко мне спиной, и я не вижу его лица, но отчего-то знаю, что сейчас его глаза слегка прищурены, а губы, и без того тонкие, сжаты в линию. Напряжение сквозит во всей фигуре — развороте плеч, постановке ног.

— Я отказываюсь от Ритуала, — голос не дрогнул, и громом прозвучал над погруженной в тишину поляной. Я и не заметила, когда начала улыбаться, от радости, что я не почувствую боль снова. Не в этот раз, хотя именно эта Печать сильнее всего ударила бы по мне. Это не мои слова, всего лишь Шепот проснулся.

— Теор? — голос Велена звучит удивленно и растерянно. А меня начинает почти затапливать радостью и злостью, да так, что никакая мгла не может это сдержать. Я уже открыто улыбаюсь, медленно подходя поближе к центру поляны.

— Я отказываюсь, Велен, — повторил телохранитель, глядя в глаза другу. А я внезапно почувствовала Теора. Как тогда было с Равеном. Эмоции мужчины били через край, там был и страх, и злость, и отчаянная решительность, и огромная надежда. Надежда его дайна на освобождение.

— Нет! — зло рявкнул эльф. Теор отшатнулся, лишь немного изменившись в лице, но внутри него что-то дрогнуло, натянулось — Немедленно ложись на алтарь. Или ты забыл, как убил Киста?..

Мужчина вздрогнул. Отступил на шаг и замер на несколько бесконечно долгих мгновений. Напряженный, как натянутая тетива эльфийского лука. Еще чуть-чуть — и или стрела улетит, или тетива порвется. Я сама вытянулась в струнку, такая же напряженная как телохранитель.

— Я, Рантеор из рода Мэн, отказываюсь от проведения ритуала Печати, потому что я в нем не нуждаюсь, — тетива спущена. Мужчина выпрямился, по его коже волной пробежала чешуя, но он не преобразился. Лицо его привычно не выражало ни единой эмоции, но внутренне он ликовал. И я ликовала вместе с ним.

— Ты опасен, — тихо сказал Велен. — Ты обязан пройти ритуал. Иначе нам придется тебя убить.

Теор только хмыкнул. Коротко поклонившись советникам, он просто развернулся и ушел, никем не остановленный. Не посчитать же за попытку ареста парочку юных стражей, которых мужчина снес взмахом вмиг покрывшейся чешуей руки? Ну а другие не посмели заступить ему дорогу.

А меня переполняло восхищение. Пожалуй, впервые за последние две недели я ликовала, не скрывая улыбки. И я даже не могла понять, что именно вызвало такой всплеск радости. Неужели то, что Теор все же отвернулся от этого двуличного остроухого народа? И заодно выдернул меня своими эмоциями из той липкой, мрачной мути, в которую я погружалась в течение двух недель, уже и не надеясь выбраться, как муха, прилипшая к паутине. Во время выступления Теора я вышла вперед и теперь встретилась взглядом с маоном.

О, а это весьма интересно. Откуда же столько недоумения, страха и злости в душе старого мага? Всколыхнулось подозрение, что не без его участия я попалась в ту самую паутину. А мне он казался исключением... Но лишь подтвердил общее правило. Магам верить нельзя. "Магам верить нельзя". Мы с Шепотом были весьма единодушны в своем мнении. Что ж вы не убили меня сразу?..

Я мрачно посмотрела на маона, так, что даже тысячелетний эльф не смог скрыть дрожь от моего взгляда. Да, я знаю, что теперь умею выглядеть жутко. Темная магия словно вернула часть возможностей койры, в том числе и ее страшные глаза — черные, с золотой точкой зрачка. А может возможности вернул Шепот — умирающий мир был ко мне на редкость благосклонен.

Тем временем, жуткое сборище вокруг алтаря рассосалось, алтарь был скрыт за пологом низко свисающих ивовых веток. Вперед выступил маон Мерангель, нервный, то и дело бросающий на меня быстрые взгляды. Но не думаю, что многие остроухие заметили его волнение — мне всего лишь помогала внезапно проснувшаяся эмпатия.

— Сегодня, в преддверии ночи Валеа, наш народ отмечает праздник! — пафосно начал маг. Я чуть заметно улыбнулась — мне не говорили ничего о ночи Валеа и празднике. Как невежливо с их стороны, я ведь даже не успела подготовить подарок. Но ничего, у меня еще есть время подумать, как отблагодарить их за все хорошее, что они со мной сделали.

— Наш род долгое время страдал из-за ошибок прошлого. Но к нам пришла надежда! Древнее пророчество должно исполниться сейчас! — голос мага гремел над толпой завороженных остроухих. Легко же они поддаются ораторскому таланту мага. Хотя чем я лучше? Тоже пала перед его добрыми глазами и приветливым отношением. Я тихо хмыкнула, следя за действом из-под ресниц, чтобы лишний раз не нервировать окружающих зрелищем страшных глаз. Внутри зрела странная решимость. А еще ненависть. Если бы кто-то сказал мне пару месяцев назад, что я буду ненавидеть кого-либо так яростно, я бы посмеялась. От души, потому что не свойственно это было моему флегматичному характеру. Я и не любила никогда так, чтобы душа разрывалась, что уж говорить о ненависти. Но сейчас я ненавидела всю эту расу, до последнего маленького ребенка и глубокого старика. Ненавидела, потому что чувствовала в каждом часть заточенной мощи Ваарда. Заточенного хранителя Магии, дайна, даже в тех, кто родился после тех трагических событий. Дайны пульсировали перед моими глазами голубыми искрами — где-то совсем крошечные, где-то огромные, оплетенные цепями Ритуала. Чувства переполняли и требовали выхода.

— ... Спасительница найдена и да восславится она во веки веков в чертогах Эфкара!

Я вскинула голову, удивившись формулировке. Это же прямой посыл на тот свет, разве нет? Как у нас пожелание скорее попасть на небеса, как бы мягко оно не звучало. Но стоящая перед ликующими эльфами Ялька словно и не обратила внимания на слова маона. Хотя я могла ее понять — Юлька всегда была девушкой замкнутой и избегающий больших сборищ, а тут ее выпихнули пред светлы очи более чем тысячи остроухих разом. Неудивительно, что девушка растерялась и не слышит ничего, кроме довольного ропота толпы.

— Я желаю, чтобы все были счастливы, — тихо начала Ялька. Эльфы тут же смолкли, еще раз смутив мою подружку. Я хмыкнула и по-птичьи наклонила голову. Но продолжать явно заготовленную речь подруга не стала, смущенно потупившись и отступила назад. Велен вложил ей в руки золотой мерцающий кинжал. Это еще зачем? Я прищурилась, наблюдая, как скрывается эльфийка за пологом серебристых "сережек". Вместе с Веленом и кинжалом. Теперь силуэты их только угадывались, потому как изнутри полога исходил слабый золотистый свет. Неужели жертва?.. Ну конечно! Что, лучше добровольной жертвы, может запечатать дайнов? Я ведь помню кровавые ритуалы мага, которыми он пытался меня сломить — там тоже были жертвы. Много жертв и много крови. Я передернулась от неприятных воспоминаний, а потом встревожилась — не станут же эльфы воспроизводить это на своей территории? Но судя по магическому фону, именно это и собиралась делать моя подруга под руководством Велена, там, за пологом серебристой листвы. Слишком знакомо сгущалась в том месте магия. Магия Крови, сломавшая когда-то во мне тот предохранитель, который ограждал меня от магии и в целом от этого мира. Чем-то родственная тому таланту, который достался мне.

Я сосредоточилась, мрачно разглядывая огороженный алтарь с парой полоумных эльфов. Я не умела видеть магию, хотя слышала, что это первое, чему учат начинающих магов. Но Мерангель сказал, что не может научить меня видеть токи темной магии, потому что сам их не видит. Но я прекрасно чувствовала мою магию. Дрожью в теле, покалыванием на кончиках пальцев, свинцовой тяжестью в висках. Я не знала ни одного заклинания, и вообще все мои умения ограничивались способностью запирать магию, чтобы не навредить окружающим. Теперь-то было ясно, что маг не пытался научить меня — запертая темная магия и послужила причиной моих проблем, так что пора было ее освобождать.