Адмирал 2. Братишка. (Черновик)

— Извини Александр что перебиваю, мне нужно сообщить нашим слушателям некоторую информацию, — всё же перебил меня диктор, остальные рабочие студии с интересом слушавшие меня, тоже засуетились, поднося листы бумаги. — Товарищи, по просьбе руководства нашей страны и командования Красной Армии, я выношу благодарность присутствующему в студии Александру Полякову. Он действительно подарил нашим войскам вооружение, трофейное вооружение, добытое им лично, это уже проверено и подвержено, а так же передал отбитые у немцев слитки золота. По общему голосованию Центрального Комитета партии, было решено принять просьбу Александра и отправить полученные средства для постройки завода по изготовлению автоматов для нашей армии. Всё это так же будет сообщено в центральных газетах.

— Спасибо, — тихо поблагодарил я, но в микрофон, то есть на всю страну.

Неожиданно надо сказать, меня немного напрягало, что было молчание с этой стороны, а тут вот оно как, с задержкой, но всё же поблагодарили.

— Извини что прервал, продолжай.

— Да, меня попросили устроить лекцию бойцам батальона, и во время неё я достаточно подробно описал этот рейд пограничников. Многие задавали вопросы, из бойцов, и я в меру своих знаний старался на них отвечать. Если что не знал, честно это говорил.

— История конечно занимательная, честно говоря, звучала как сказка, но интересная, и логичная что хотелось бы всему этому верить.

— Так, а в чём дело? Можно найти лейтенанта Маланова, он вам всё это опишет в красках, всё же был сам участником тех дел.

— Но ведь им не поверили?

— Это обычное дело как я уже говорил. Кстати, была ещё одна интересная история. У меня их много, но эту я опишу. Один сапёр, у него даже оружия не было кроме плотницкого топора, просто не выдали за ненадобностью, ну и ножа, выходил в одиночку из окружения и наткнулся на стоявшую на позициях гаубичную батарею. Ночь, часовые бдят, стальные спят. Я не буду описывать, как он топором зарубил часовых, а потом с ножом в руках проникая в палатки, резал спящих артиллеристов, но факт остаётся фактом, он это сделал. Потом обложил ящиками со снарядами гаубицы, облил их бензином из баков грузовиков и убежал. Он сапёр, но мостовик, мосты строил, а как взрывать не знал. Факт остаётся фактом, этот неизвестный герой действительно уничтожил эту батарею. Когда он следующей ночью перебрался к нашим, ему не поверили. Однако когда отправленные разведчики выяснили что это всё правда, то искать героя было поздно, его давно отправили на фильтр, чтобы там опросив, направить в свою или другую часть. Никто даже не запомнил, как его звали. Вот некоторые не самые честные тыловые командиры и решили этот подвиг приписать себе, ну и приписали, отправив рапорты наверх. Мне об этом писарь раненый рассказал, он не из палатки безнадёжных был, из соседней. Сам им наградные листы оформлял.

— Как-то всё это нехорошо было, подло.

— Подло? Хм, вы даже не знаете что такое подлость. Тех командиров я не осуждаю, вполне обычная практика. Есть одна история, рассказанная мне тем самым раненым генерал. От первого лица так сказать. Вот там была настоящая подлость, и главное что виновник этого, просто не понимал, даже не осознавал, что он совершает её. Как будто это так и надо. Я не хотел рассказывать эту историю, но расскажу, среди фронтовиков она известна, может, кто услышит её с подробностями, и только. Время у нас ещё есть?

— Да, пока есть.

— Вот как раз и закончим на этом. Прежде чем начать, я скажу. Как вы товарищи слушатели, наверное, заметили, когда я описываю ту или иную историю, то иногда прерываюсь чтобы прояснить тот или иной момент. Фронтовики знают, о чём я говорю и им разжевывать, объясняя, не нужно, это всё для вас. Объясняю я тем гражданам, которые находятся в тылу, гражданским, они все не знают всей специфики войны. Иначе они просто многое не поймут. В этой истории мне тоже придётся отвлекаться, чтобы прояснить некоторые моменты. Что ж, начнём.

— Было бы интересно послушать, — согласился диктор.

Главный редактор что стоял в дверях, и который держал трубку у телефона, я, кажется, догадываюсь с кем он разговаривал, кивнул. Нам дали добро на рассказ этой истории. Реального случая, между прочим.

— В какой это произошло дивизии, я говорить не буду, всем кому нужно это и так известно. Начинается этот рассказ с подвига. Самого настоящего подвига. На позиции одного из батальонов дивизии рано утром началась разведка боем, немцы прощупывали нашу оборону, и видимо нащупав, начали раз за разом атаковать позиции. Противотанковую батарею быстро уничтожили, позиции выдали выстрелами и поднятой пылью. Обычно перед стволами пушек землю поливают водой, чтобы при выстреле не была поднята пыль, но тут артиллеристы то ли поленились, то ли не успели, их быстро обнаружили и уничтожили. Вот и остались бойцы с одними гранатами против танков. После первой атаки шесть танков замерли чадящими кострами над окопами батальона, остальные отошли, после второй этих костров уже было тринадцать. Последовала третья атака, и её отбили. Почти. В одном месте защитники были выбиты, и в наш тыл прорвался один танк. Командир станкового пулемётного расчёта, сержант, пытался добежать по окопам и бросить на танк бутылку зажигательной смесью, но просто не успел. По иронии судьбы это оказался не средний танк, они все горели, а лёгкий, которых к тому моменту у немцев осталось очень мало, уничтожили их наши. Это был 'тэ-два'. Стреляя из своей скорострельной автоматической пушки, он устремился в тыл. Может не заметил КП батальона, и ушёл в низину, а там овраг, где сложены на носилках наши раненые, те кого выносили с поля боя и не успели эвакуировать в тыл. Немцы любят издеваться и убивать наших раненых, я об этом уже говорил, да и из писем с фронта от очевидцев это ясно. Вот и экипаж этого танка решил поразвлечься, обнаружив раненых, он устремился к ним. Бойцы пытались перекрыть ему путь, но пушка танка стреляла и стреляла, выбивая целые бреши в защитниках, так что просто никто до него не добежал. Среди раненых в овраге был простой счетовод в колхозе, призванный из деревни Клюево из-под Воронежа, Пётр Евграфов. Коммунист с двадцать второго года, крепкий такой сорокалетний мужик, он занимал должность замполитрука, и носил старшинские знаки различия. Получив довольно тяжёлое ранение руки, к моменту третьей атаки он очнулся, и решил, что раненая рука это не та причина, чтобы прохлаждаться в тылу, и он, отмахнувшись от санитаров и фельдшера который и наложил повязку на его руку, пошатываясь от большой потери крови, направился на позиции. Вот так и оказалось, что между ранеными и танком оказался Евграфов. Он уже две недели как воевал и считался опытным фронтовиком. Кроме гранаты, к тому же оборонительной без осколочной рубашки, 'РГД-тридцать три', при нём ничего не было, но опытный и умный боец даже с такой гранатой может что-то сделать, а замполитрука был действительно соображающим командиром. Зная, что самое уязвимое место у вражеских танков это надмоторная полка, сразу за башней, там жалюзи для вентиляции и охлаждения двигателя, он так же понимал, что повредить двигатель такой гранатой невозможно. Если бросить её, то взорвавшись она максимум лишь слегка контузит экипаж и повредит жалюзи, да и то не факт. Любой сапёр скажет, что если взорвать заряд, то взрывная волна пойдёт туда, где легче, вверх и по бакам оставив лишь маленькую ямку. Вот если выкопать яму, заложить заряд и закопать его, то взрывная волна пойдёт во все стороны и получиться большая воронка. Об этом Евграфов тоже знал. Поэтому он залёг, и когда танк, звеня гусеницами и ревя мотором пролетел рядом, то вскочив на ноги, догнал его, с трудом взобрался на броню и, приведя гранату к бою, просто лёг на неё. План старшины сработал, гранат взорвалась, были повреждены не только жалюзи, но и мотор. Танк остановился, заглохнув, не доехав до раненых буквально считанные метры и начал дымить. Подбежавшие бойцы, пока другие уносили раненых подальше, вскрыли люки и забросали внутрь гранаты, уничтожив экипаж. Герой погиб, но раненые были спасены. Командир батальона, на глазах которого всё это произошло, сразу же написал приказ на награждение Евграфова, на Золотую Звезду Героя. Во время этого эпизода в штабе батальона также присутствовал комиссар полка, он привёл помощь и зенитную пушку, и он тоже всё это видел. Поэтому поддержал комбата, и лично повёз наградной лист в штаб полка. Вот такое было начало этой истории. Чтобы продолжить, я немного отвлекусь, чтобы прояснить некоторые моменты. Это тоже интересно и познавательно. Снова коснёмся военной медицины. Я думаю, что не все знают, что излечившиеся бойцы и командиры после выписки из госпиталей, практически никогда не возвращаться в свои части. Удивительно, но факт, существует такая практика, отправлять их другие части. Да ладно бы той же направленности, так ведь нет, кавалериста могут отправить в артиллерию, артиллериста в пулемётчики, пулемётчика в миномётчики, миномётчика в ездовые. То есть куда пошлют там и служит. Я поражаюсь, наша страна настолько богатая, что можно тратить огромные средства на переобучение бойцов и командиров, вышедших из госпиталей. А ведь чтобы переобучить, нужно действительно тратить огромные средства, и немало времени, чтобы те получили новую специальность. Я когда об этом узнал долго поверить не мог, правда это, или надо мной подшучивают, оказалось вполне правда. Извините, но я не понимаю, есть вообще мозги у тех командиров, что приняли такое решение, или они как тот генерал из анекдота? Чтобы наши уважаемые слушатели поняли меня, я его расскажу. Однажды один полковник решил стать умнее, заменить мозг на более умный. Началась операция, ему извлекли из головы старый мозг и начали готовить новый, тот что умный. Тут в операционную врывается адъютант полковника и кричит радостным голосом: — Господин полковник, вам генерала дали. Тот вскакивает со стола, надевает фуражку и парадным шагом идёт к выходу. Врач кричит ему вслед: — Господин генерал, а мозги-то, мозг-то забыли! Тот оборачивается и отвечает: — А на хрена они мне теперь нужны?

Покосившись на диктора тот трясся от с трудом сдерживаемого смеха, я продолжил:

— Огромные средства тратятся на обучение, а траты по отправке такого бойца в свою часть мизер по сравнению с этим, если даже его часть находится далеко, на другом фронте. Но нет, мы не пойдём лёгким путём, он не для нас, проще отдать приказ на обучение, а сколько это стоит, да кого это волнует? Меня вот волнует. А уж какое тут поле деятельности для вражеских диверсантов и шпионов. Я не выдаю секретных сведений, немцы об этом прекрасно осведомлены и пользуются, что уж говорить. А что, нашёл такого предателя согласившегося сотрудничать, прострелили ему плечо, и с документами отправили к нам. Там госпиталь, а так как в свою часть он не вернётся, в новую отправят, то диверсант спокоен. Никто его не опознает, не скажет, что чужими документами пользуется. Я долго думал об этом, конечно же, это всё нужно прекращать. Только вот что делать с теми средствами, что уже потратили? А нужно собрать военных экономистов, узнать какая сумма уже была потрачена, и повесить этот долг на тех начальников, что приняли подобное решение. Вот только они его никогда не выплатят, и дети и внуки, да даже пра-пра-пра-пра-правнуки не выплатят. Сумма уже большая набежала, пару полков танков можно купить. Так ведь голову надо иметь, а не только чтобы в неё есть. Зла не хватает на таких... Извините, даже слова для определения найти не могу. Ладно, вернёмся к рассказу. Командиры, опытные командиры, прекрасно знали о такой порочной практике, а терять бойцов и командиров они не хотели. Поэтому отправляли в тыл только тех, кто будет долго лечиться и восстанавливаться, остальные проходили лечение в медсанбатах. Это уже везде практикуется, ну приходилось командирам изворачиваться, чтоб оставить у себя опытных бойцов которых они знали как облупленных. Вот и командир батальона был опытным, и тоже знал об этой практике. Кроме этого существовала ещё одна проблема, очень серьёзная. Это усталость. Я не знаю, через какое время по уставу нужно менять дивизию на свежую отводя её на отдых, но у нас это не практикуется. Пусто замены нет, и бойцы в окопах находятся месяцами. А это очень тяжело пережидать, постоянные обстрелы, бои, наступает усталость, отупение. При очередном обстреле, они не укрываются в окопах, и не понимают что происходит, сидят и наблюдают, как вокруг взрываются мины, свистят осколки. Пока их за ноги не стащат в окоп. Много потерь от такой усталости. О ней командиры тоже прекрасно знают. Выход нашли, отправлять бойцов в медсанбат дивизии. В основном легкораненых, причём оформляя это как награду. Вот так по очереди и отправляют. Для многих бойцов, такой отдых сродни награждению орденом, да некоторые даже легко его и на орден поменяют. Почему-то среди бойцов считалось, что они там будут отдыхать на белоснежных простынях, банька каждый день, и извините, сисястые медсёстры. Последнее обязательно. То есть о чём думают в окопах, то и том мечты. В действительности, мне это генерал, посмеиваясь, объяснил, их ожидали спокойные сны в палатках, ну и речка рядом для купания. То есть простой отдых, но все кто не бывал в тылу, не отдыхал, уверен, медсёстры будут. Даже те, кто возвращался с отдыха, посмеиваясь, поддерживали этот миф. Описав подобные моменты можно продолжить рассказ. Командир батальона когда бой стих и наступил вечер тоже отобрал первую партию для отдыха из легкораненых, их было одиннадцать, и это были настоящие герои, было за что награждать. Кто танк подбил, кто из пулемёта пехоту проредил и положил её, отчего она от танков отстала. Татарин Ильнур Аллояров например вытащил с поле боя шесть раненых бойцов и командира своего взвода, и бутылками с зажигательной смесью поджёг два танка. Все герой, молодцы. Уже наступила ночь, поэтому решили отправить их утром, и утром одиннадцать бойцов и несколько командиров ушли к штабу полка, там машина попутная должна была быть. Вот их и подкинут до медсанбата. Теперь и сама эта не помоюсь этого слова гнусная история. В том полку, в штабе служил молодой боец, писарь. В тот день утром, у него прихватило живот, может, съел что не то, вот он, бросив все дела, побежал в туалет, прихватив пару листов бумаги со своего стола. Вроде бы ничего такого, но с бумагой на фронте действительно большая проблема, на самокрутки не хватает, не то чтобы, извиняет за такую подробность, на подтирки. Поэтому этот писарь, не особо долго думая, скорее всего не впервой раз, просто взял два верхний листа для награждения. Да-да, вы всё правильно поняли для чего он их взял. В общем, парень этот сделал все дела, и уж снова извините за подробность, использовал оба листка по назначению. После чего довольный отправился обратно в здание штаба полка. Даже руки не помыл. Однако история имела продолжение. Все одиннадцать фронтовиков были тут же, ожидали машину, и как раз один из бойцов, стоял в очереди, поэтому, когда писарь вышел, тот занял место и встал в позу атакующего орла. Кто не знает что это за поза, другие объяснят, я не буду. Наклонившись вперёд, он на свеже использованной бумаге в ведре рассмотрел фамилию. Евграфов. Не побрезговав тот развернул комок и понял, что этот наградной лист на их замполитрука. А что, тот писарь наверняка даже и не смотрел чей наградной берёт. Да всё равно ему было. Вот если бы это был его наградной лист, он бы с винтовкой его охранял, обгавкивая всех кто к нему посмеет приблизиться. А чужой, что он ему? Ещё заработают, немцы ещё не кончились. Боец, подтягивая штаны, сразу рванул к своим, собрав их вокруг себя. Кто этим листком воспользовался те видели, писарь, проходя мимо, нёс их в руке не скрывая. Кровь ударила им в голову, они все были свидетелями того подвига, поэтому рванули за бойцом, просто не понимая что делают, такая ярость на них напала. Было бы оружие, они бы его просто расстреляли, без сомнений и терзаний, но его не было, сдали в штабе батальона. Догнали на крыльце здания штаба и, сбив с ног, просто стали забивать. Толкаясь, чтобы хоть дотянуться, хоть как-то выразить свою ненависть. Татарин Аллояров, на голову прыгнул, чтобы раздавить её. Своим они его уже не считали, вражиной да, но не своим. Не били, не пытались объяснить, что это не правильно, они были в такой ярости, что просто его убивали. Комендантский взвод смог, хотя и не сразу их оттащить, но было поздно, несчастье произошло, тот писарь был мёртв. Забили. Командир полка, который только что вернулся, застал конец того что произошло. Разбираться он не стал, даже слушать объяснения бойцов, те трясли листом в доказательство, они только-только начали осознавать, что натворили, хотя сожаления у них не было. В общем, командир полка приказал их расстрелять, сразу же, тут же за околицей деревни, где квартировал штаб. Я не буду успокаивать товарищей радиослушатели, что командира полка остановили. Нет, не оставили, всех их расстреляли. Фронтовики не просили пощады, стояли в строю, смотрели исподлобья, матерились, и проклинали. Комиссар полка, когда вернулся из штаба дивизии, куда его вызывали, конечно, разобрался в том, что тут произошло, схватился за голову, но ничего поделать не мог, всё уже произошло. Генерал, который и описывал всю эту историю, с горечью закончил рассказ. Он прибыл в эту часть только через четыре дня. Ну а что он мог сделать, ну нахлестал этого подполковника по щекам, парней-то не вернуть. Разве что отменил некоторые приказы комполка, родственникам расстрелянных фронтовиков тот написал письма что их родные расстреляны по приказу трибунала и всю остальную чепуху, лишая тех пенсий, а родственникам того писаря отписал что их сын погиб как герой в бою. Родственникам фронтовиков пошли нормальные письма, а родственникам писаря... не стал генерал ничего менять, они же не виноваты что их сын или брат был таким, хм, человеком. Перед самой смертью, а он умирал, генерал отметил, что командир полка всё же получил по заслугам. Через два дня после того как тот уехал в штаб армии, был воздушный налёт и в противовоздушную щель где укрылся комполка, попала бомба. Там ещё восемь было, опознавать нечего. Отомстили те одиннадцать бойцов за свою смерть, поглядывая на нас с небес. Я настолько был впечатлён этим рассказом, что забыл поинтересоваться, восстановили ли те наградные листы и отправили их дальше, не до того мне было. Думаю, восстановили, комиссар понимающий был, должен был это сделать. Сам генерал, видя как я был расстроен, сказал, что между штабными и фронтовиками этой дивизии пролегла большая щель, до драк доходило, однако был способ как это всё прекратить, и его использовали. Через две недели эта трещина в отношениях полностью исчезла, хотя сами фронтовики тот случай не забыли. Эта история получила мало распространения, особые отделы постарались, но они были. А сам способ, назывался 'Елизаровским', по имени полковника Елизарова, что его придумал и даже использовал в первый месяц войны. Рассказать его уже не успеваю, хотя тоже интересно и поучительно, время заканчивается, а будет ли следующая передача или нет я не знаю... А вот, мне сообщают что решено продлить эфир, так что время появилось. Раз есть добро, до расскажу эту историю, тем более они взаимосвязанные. Генерал, что мне её описал, после этого и умер, я помогал хоронить его. Комдив Елизаров, оказался прекрасным командиром, и немцы ощутили это на своей шее, неся огромные потери. Однажды они использовали целый пехотный корпус, чтобы окружить и уничтожить дивизию, тридцать тысяч солдат против пяти тысяч наших бойцов и командиров, но елизаровцы вырвались, даже сохранили часть техники и тяжёлого вооружения, нанеся противнику тяжёлые потери. Сама история началась с конфликта между бойцами линейных частей и тыловиками. Я не знаю что за конфликт, генерал не рассказывал, лишь упомянул об этом, как о моменте послужившим спусковым крючком. Елизаров знал, что такие моменты могут возникнуть, а тут разозлившись на этот случай, издал по дивизии такой приказ, все штабные и тыловые бойцы и командиры, отправляются на передовую рядовыми бойцами, а легкораненые из медсанбата на их место. На месяц! Конечно, мало знающие специфику тыловой и штабной службы раненые, откровенно говоря, плохо несли службу, но месяц продержались. Через указанное время, на свои рабочие места и посты вернулись штабные и тыловые. Вернулось пятьдесят процентов, остальные кто погиб, кто ранен был, кто расстрелян по приговору трибунала за самострелы, а некоторые даже дезертировали к немцам. Но те кто вернулся, те кто прошёл через горнила боёв, делили с товарищами последний сухарь или последнюю обойму к винтовке, те кто как один поднимался с другими в атаку, был в рукопашной, отбивал атаки, они стали другими, они стали фронтовиками, опытными бойцами. С их возращением служба заработала в три раза быстрее и качественнее. Бойцы на первой стали получать горячее питание каждые день в положенное время, а не раз на раз, всё стало в достатке. А как же, ведь у тех же писарей или штабных командиров нам на передовой остались братишки, с которыми они провоевали месяц, и которым стали действительно братьями. Не по крови так по оружию, поэтому работали даже по ночам, но боевые подразделения снабжались всем необходимым в первую очередь. Генерал, рассказывая это, со смешком описал одну историю, произошедшую со штабом дивизии как раз после возращения штабных из окопов. Дивизия Елизарова действительно так мешала немцам, что истратив другие методы, они решили направить на уничтожение штаба роту своих диверсантов обряженных в нашу форму. Они такое проворачивали не раз, поэтому были уверены в успехе. На четырёх 'Зисах' они подкатили к штабу. Их было девять десятков. Если бы штабные были прежние, у многих винтовки несколько месяцев не чищенные, паутина внутри, то скорее всего план немцев бы выгорел. Но проблемой для немцев стала в том, что штабные у Елизарова были совсем другие, даже перемещаясь между избами, где устроились разные отделы, брали с собой винтовки. Ещё бы, целый месяц спали в обнимку с ними, как голым себя без оружия чествуешь. Ну и гранаты на поясе, как же без этого. Так что когда немцы, подъехав, внезапно атаковали, то штабные мгновенно среагировали на стрельбу и взрывы гранат. В общем, диверсанты почти сразу отхватили крепких таких плюх, их сшибли с позиций у машин и заблокировали в одной из изб, почти сразу забросав грантами. В результате из девяти десятков диверсантов, выжило лишь трое раненых, сам бой шёл меньше пяти минут. Потери наших были не велики, да и то в основном из-за неожиданности нападения. Вот такие у Елизарова штабные и тыловики. И практику свою он продолжает, да и сами штабные новичков за своих не принимают, пока в окопах хотя бы пару недель не просидят, они для них никто и новички проходят эту обязательную окопную науку. Такая практика особого распространения по другим дивизиям не получила, но о ней знают, вот в той дивизии где произошёл тот кошмарный инцидент и воспользовались им. Способ не подвёл, фронтовики быстро вбили тыловикам, кулаками в основном, нужные понятия. Да если бы в дивизии у Елизарова подобное произошло, да другие писари того съесть бы заставили эти грязные бумажки, написать новые наградные листы и отправили бы на передовую, навсегда, без права возвращения... Наша передача подошла к концу, и пользуясь моментом, перед расставанием, я бы хотел поделится опытом, полученным от фронтовиков, с теми командирами и бойцами которым скоро отправляться на фронт. Про окопы я уже рассказывал, только окопы, никаких ячеек, их можно использовать, если противник вот-вот появиться и окопы времени вырыть уже не будет. Постоянно перемещение, на одном месте долго стрелять нельзя. Это обязательно. Так же среди многих наших бойцов и командиров пошли такие странные психологические болезни после летних отступлений, называемые 'самолётобоязнь', 'окружениебоязнь' и 'танкобоязнь'. Против них тоже есть средства. По окружению. Для примера приведу анекдот про комдива Чапаева. В штаб к Чапаеву вбегает его ординарец Петька и кричит. — Товарищ комдив, белые вокруг! — Так это отлично, Петька, значит наступать можно в любую сторону. Не надо делать трагедии, если попал в окружении, держите голову трезвой и воюйте, ведь даже в тылу у немцев можно воевать. Пример пограничников это ясно доказывает. По самолётам. Почему-то среди бойцов и командиров властвует мысль, что из простой винтовки сбить самолёт невозможно. Полная чепуха. На кой нам тогда зенитные счетверённые пулемёты, которые эти самые самолёты сшибают за милую душу? У них же патроны такие же, что используются в винтовках, ну разве что специальные, пулемётные. Да, скорострельность, ёмкость лент и подобное имеет место быть, так ведь и боец не один будет стрелять. Если налёт застал колонну во время марша, то взвод бойцов выпустил навстречу самолёту, а лучше сосредоточить огонь на ведущем, на первом, от тридцати до сорока пуль. А если рота? Уже за сотню, ну а батальон за пятьсот, про полк я уже не говорю. То есть при залпе, или при беглой стрельбе навстречу самолету будут бить пятьсот стрелков, а это очное много, кто-то да попадёт. Причём ведь могут стрелять и пулемётчики. Положил ствол на плечо второго номера и знай бей короткими очередями, подправляя прицел и стреляя. Для точной стрельбы, при марше в дисках ручных пулемётов лучше иметь через один трассирующий, так пулеметчик, ориентируясь по своим очередям, сможет точнее стрелять. Опытные зенитчики на фронте именно так и делают, это я их опытом поделился. Командирам стоит написать методички, зарисовав в каких позах бойцам стрелять, лёжа на спине, с колена, или используя удобные подставки. Более того провести несколько учений, поднять тревогу во время марша, крича 'Воздух' и смотреть как бойцы рассредоточиваются по обочинам и занимают позиции для открытия огня. Дальше уже от вас зависит, если не собьёте, то не дадите бомбить прицельно, что уже хорошо, уменьшите потери. Ну а если какие недалёкие командиры будут говорить что эта пустая трата боеприпасов, попробуйте, и увидите результат. Опыт оно такое, быстро глаза открывает на многие вещи. Теперь по танкам. Многим частям обещают, прибудете на фронт, дополучите всё необходимое, включая пушки и гранаты. Не верьте, сколько я не общался с ранеными. Ни разу обещанное выполнено не было. Хотя нет, извините, тут я всё же, похоже, немного солгал. Было один раз что полку, прибывшему на фронт, действительно всё выдали практически по штатам, и об этом удивительном случае знают все бойцы по всем фронтам. Многие считают это мифом. Поступайте как опытные командиры прошедшие Испанию или другие конфликты. На месте дислокации, до приказа направиться на фронт, ищите пустые бутылки, набирайте их ящиками. Потому что на фронте бутылок вы не найдёте, фронтовики их давно собрали и использовали. Дальше думаю объяснять не нужно, залить бензин, и готова огненная смесь. Хоть какое-то средство против танков будет, а то некоторые наши части, прямо с одними винтовками встречали танки. Кстати, в одном эпизоде два даже целыми захватить смогли, без гранат и всего такого. Когда к ним в тыл прорвались два танка, за ними бросилось порядка тридцати бойцов. Они забрались на них и закрыли щели шинелями и разными тряпками. Экипажи подёргались, и после приговоров сдались. Вот так смекалка им помогла. Правда тот полк позиции не удержал, нечем удерживать было, да и потери понёс. Так что дерзайте, проявляйте смекалку. Ещё хотелось бы отметить один момент. Некоторое наши бойцы и командиры используют на передовой оружие противника. Вот только немцы поймав такого бойца всегда его убивают, потому как ясно что снят он с убитого солдата Вермахта, а для них это что доказательство убийства. Наши, между прочим так же поступают. Потому если увидите, какого бойца с автоматом или немецким карабином, то знайте, тот отчаянный малый который в плен сдаваться не собирается. Таким можно и нужно высказывать своё восхищение и уважение, есть за что. И на последок, чтобы оставить хотя какую-то память о себе и даже некоторую интригу, я задам в эфире простенький вопрос, с призом за правильный ответ. Звучит он так: Что учувствует боец-красноармеец стреляя из своей винтовки в ненавистного врага, в форме Вермахта. Приза будет два, это один из моих трофейных пистолетов, 'Вальтер' снятый с убитого лётчика с бомбардировщика, к нему кобура, запасной магазин и патронов тридцать штук. Этот приз для мужчин. Для женщин наручные часы, небольшие, и хотя мужские для женщин тоже подойдут. Это так же трофей. Даже если мужчина правильно ответит, приза два и будем ждать ответа от женщин. Можно звонить в редакцию, писать письма, обязательно с обратным адресом и данными отправителя, ну или сообщать. Выигрышные призы будут отправлены редакцией радио выигравшему, когда же и добавят правильный ответ на этот вопрос. Призы будут хранится тут же в редакции, контроль за правильным ответом, и отправкой призов я попросил был принять на себя старшего редактора. Срок ожидания ответа месяц с завтрашнего дня. Повторю вопрос: Что чувствует боец-красноармеец, стреляя из своей винтовки в ненавистного врага в форме Вермахта. Хотелось бы исключить из этой игры фронтовиков, они знают правильный ответ, но не будем, пусть и у них будет шанс. Призы будут иметь именные надписи победителей. В принципе на этом всё, мне уже намекают, что эфир заканчивается, поэтому я прощаюсь с вами, товарищи радиослушатели. Не знаю, последний ли это мой эфир, поэтому и прощаюсь.