Последняя Дщерь Зимы(2.0)

Царица V

Когда искра жизни Хоуленда покинула пределы богорощи, Катерина, наконец, позволила себе немного расслабиться. Она не желала, чтобы он понял, насколько в действительности тяжело ей пришлось. Проявление слабости никогда не было в чести у кислевитов, а уж для царей и цариц подобное вообще немыслимо, поэтому Катерина была полна решимости держать себя в руках. Плевать, что сейчас это трудно, а знания о её Старковской жизни твердят, что в том, чтобы поплакаться на груди хорошо знакомого мужчины, нет ничего дурного. Она не может позволить себе пасть так низко. Не после того позора, которым чуть не окончилась её первая жизнь! За несколько дней до своего последнего сражения она и так проявила отвратительное малодушие, едва не оставив своих людей, уйдя в ночь навстречу глупой смерти. Если бы не та девочка, которую к ней, наверное, привело само провидение, то гордая царица вполне могла шагнуть за грань как дрожащее ничтожество, недостойное даже памяти.

Катерина тихо выдохнула и прижала руку ко лбу, прикрыв ладонью глаза, пытаясь этим жестом то ли притушить головную боль, то ли смахнуть непрошеную слезу, вырванную тяжелыми воспоминаниями.

Более такого не повторится. Никогда.

Она отняла руку от лица и уставилась на, всё еще, непривычно мягкие и теплые пальцы.

Никогда?..

Катерина скривила губы в сардонической усмешке, потешаясь над своей эфемерной твёрдостью. И это после того, как чужие слова о символе, который, может быть, — только, может быть! — связан с Врагом, вызвали у неё чуть ли не истерику? После того, как она, забыв про осторожность, бездумно вцепилась в колдовское дерево, о котором знала едва больше чем ничего?

Как глупо.

Неужели за те недели, что она пребывала в сознании, тишина этого мира успела затереть предостережения, что были выгравированы в самой её сути годами беспощадного ученичества? Или же более десятилетия беспамятной жизни беспечной девочкой Старк влияет на её истинное "я" куда сильнее, чем она сама осознаёт? Она действительно не могла пробудиться, пока не оказалась при смерти или... просто не хотела?

Царица с силой прикусила нижнюю губу и ощутила на языке вкус собственной крови. Последняя мысль была не менее болезненна, чем удар под рёбра ржавым орочьим клинком. Если верно то, что она сама возжелала спрятаться от своего прошлого под личиной беспечной девочки, Лианны, то вывод прост и страшен: разрушение Кислева сломило её.

Как она должна жить дальше, если не может доверять самой себе? Теперь каждое её решение и каждая мысль под вопросом, ведь нельзя точно сказать, какие из них действительно рациональны, а над какими довлеет её недуг. И что случится, если она сейчас встретит тварь из-за грани? Противостояние таким созданиям зиждется, в первую очередь, на силе воли и убеждениях человека, а какая воля может быть у того, чей внутренний мир лежит в руинах? Отродье варпа легко почует бреши в хрупкой скорлупе и подлым червём проползёт за преграду, где просто выест её изнутри, оставив только пустую кожу как прикрытие своего бесчеловечного уродства!

Катерина закрыла глаза и медленно втянула носом нежные ароматы цветов и трав богорощи.

Неважно. Это неважно. Как было прежде, так и сейчас. Пока в ней теплится жизнь, всё можно изменить. Всё можно преодолеть. То, что она осознаёт проблему, само по себе огромный шаг на пути к исцелению. Далее следует просто работать над собой и надеяться, что сквозь трещины в крепостной стене разума некому будет просочиться, пока те не окажутся надёжно перекрыты. По крайней мере, тишина позволяет думать, что шансы есть, пусть даже она сама в это не слишком верит.

Царица вздохнула и начала осторожно подниматься на ноги, придерживаясь за ствол дерева. Сейчас её беспокоили куда более насущные вопросы, которые следовало прояснить, и нужно было сделать это до отъезда в столицу.

Катерина неспешно прошла вокруг могучего ствола, ни на секунду не отрывая ладони от белой коры, прежде чем вновь оказалась перед резным ликом и заглянула в красные от сока глаза. Её сознание, крадучись, скользнуло вперед — к пропасти, скрывающейся в глубине древесины, и нерешительно застыло в шаге от того, что ей представлялось темной щелью в никуда.

В голове Катерины невольно всплыло произошедшее буквально несколько минут назад.

Когда на подходе к замку её распростёртый дух коснулся границы этого священного для северян места, то она сразу уловила присутствие эфира. Оно было немногим сильнее того, что витало в оплавленных руинах Летнего Замка, но, в отличие от тех пятен, здесь тень волшебства покрывала всю территорию богорощи ровной пеленой и ощущалась по-настоящему живой. Пройдя рядом с границей дымки, которая чуть выступала за стену, прикрывавшую капище, царица почувствовала, что волшебный туман начал едва заметно ластиться к ней, стремясь слиться с её собственной сущностью, но Катерина не спешила впускать в себя незнакомое волшебство, пусть даже от него исходила заметная доброжелательность.

Уже за тяжелыми вратами из чёрной бронзы, в честь которых замок получил своё имя, заметила она и сердцедрево. Древнее и недвижимое, оно таилось за дымкой, ощущаясь под её ментальным прикосновением не живым древом, но каменной колонной с шершавой, неподатливой поверхностью.

Припомнив жизнь Лианны, царица отметила, что её юное "я" просто обожало бывать в Винтерфельской богороще. Для беззаботной девочки это священное место было любимой частью замка. Там она играла с братьями, училась ездить верхом и читала книги, которые тайком вытаскивала из библиотечной башни. Каждая забава там была веселее, каждое дело спорилось, каждый сон становился слаще, и вот теперь, изучая богорощу незамутнённым сном взглядом, Катерина начинала понимать, почему.

В первый день, когда отряд располагался на отдых, а она сама общалась с собравшимися здесь северными лордами и отдавала дань уважения хозяевам на устроенном в честь их прибытия пире, Катерина ни на мгновение не упускала из виду как саму рощу, так и людей, посещавших священное место. Ей для этого даже не нужно было находиться рядом, ведь в этом мире ничто не мешало охватить своим вниманием весь замок вместе с окружающими территориями, а вечный штиль эфира позволял следить за каждой мелочью на гораздо большем расстоянии, чем было привычно. Само по себе умение, которое она использовала, не представляло из себя ничего особенного: просто один из аспектов шестого чувства, которым обладали все, кого коснулось Море Душ, выраженное в подобии банального осязания, где место кожи занимает распростертый дух мага. Правда, так можно было ощутить только то, что обладало нематериальной тенью...

Катерина мысленно усмехнулась.

Первое время после пробуждения ей было даже сложно осознать, что что-то может "не обладать" такой аурой. Шутка ли, но в то время, как на её первой родине вечно приходилось отметать множество искажений, вносимых потоками Моря Душ, здесь, в Вестеросе, нужно было следить даже за самым маленьким дуновением на грани восприятия, чтобы добавить в блеклую картину мира мазок-другой. Огоньки человеческих сознаний виднелись чётко и ясно, остальное же можно было достроить самостоятельно, благо на память и воображение Катерина никогда не жаловалась. Впрочем, в замке, где на протяжении долгих веков поколения сменялись несчётное количество раз, да с древним святилищем под боком, исчезало даже это мелкое неудобство.

Каждый раз, когда кто-то входил в богорощу, магия этого места неспешно наполняла его, делясь с душой и телом толикой своей первобытной силы. Кому-то доставалось больше, кому-то меньше, в зависимости от силы самой души, но кое-что получал каждый, вне зависимости от того, почитал ли человек Семерых или был верен Старым Богам. Только когда её земляки молились перед свердцедревом, дымка начинала наполнять их чуть быстрее, но на этом отличие заканчивалось. Волшебство священной рощи в равной степени принимало всех, легко расставаясь со своей силой.

Впрочем, бескорыстной помощью здесь даже не пахло. Наполняя людей, дымка выдавливала вовне их собственную свободную духовную силу, которая мгновенно втягивалась в землю богорощи, в свою очередь, питая это место.

Насколько могла судить Катерина, в этом процессе не было ничего опасного или даже вредного. Силы людей, которые извлекала дымка, постепенно впитывались священным местом, что представляло собой взаимовыгодный обмен, без уродующих душу последствий или подчинения воли с последующим жертвоприношением окружающих и самих себя. На демонов совсем непохоже, даже если припомнить, что в былые времена Первые Люди не чурались подносить своим богам жизни врагов, но, право слово, какое потустороннее создание откажется от гейзера силы, изливающегося из человека в момент предсмертной агонии? Правда, не наблюдалось здесь и ничего божественного — чудеса незапятнанных высших сил всегда обладали своим особым ароматом и текстурой, коих тут не было, — хотя в ином мире могут быть иные признаки, верно? — и оставалось неясно, что скрывается за твердой скорлупой сердцедрева, но издалека её было никак не прощупать.

К утру решив, что со стороны увидела всё, что могла, Катерина решила посмотреть на местный сад во плоти. В конце концов, опасности и возможности нужно знать в лицо, тем более, пока всё говорило о том, что угрозы нет. Даже если перед ней была особо хитрая мышеловка, Катерина всё равно могла извлечь из этого пользу. Силы вокруг практически нет, а ей еще нужно попробовать исцелить себя от ран, которые оставила своим мечом полоумная "повитуха" в доспехах.

Заняв место прямо под ветвями объекта своего интереса, Катерина несколько часов подряд не спеша изучала его, буквально купаясь в призрачной силе этого места, но особых успехов не достигла. Духовная поверхность дерева, издалека напоминавшая камень, вблизи оказалась, скорее, засохшей глиной или даже запекшейся кровью. Хлипкая преграда легко распалась бы под достаточно сильным давлением, но вот силы-то у Катерины сейчас и не было, а ее осторожные попытки проскользнуть мимо та успешно пресекала. Тем не менее, просто так сдаваться царица не собиралась, и поэтому с болезненным любопытством продолжала пытаться потихоньку заглянуть под эту странноватую корку.

За этим делом и застал её Хоуленд, а потом рассказал о своём видении...

В одно мгновение всё её существо заполонила неуправляемая паника. Весь самоконтроль Катерины разлетелся на куски, оставив только одну нестерпимую потребность любым способом подтвердить или опровергнуть свой страх. А потом её внимание вновь обратилось к дереву — к этому наглому дереву, которое смело что-то скрывать! — и она, уже ничего не соображая, бросила на него все, что имела. И на беду, у неё получилось. В какой-то момент её бесноватых метаний часть преграды ухнула в сокрытую под ней бездонную пропасть, чуть не утянув упрямицу следом за собой.

Царица мысленно покачала головой.

Она сама не знала, каким чудом опомнилась и сумела удержаться в собственном теле, пусть и потратив на это всё, что сумела собрать из дымки за предыдущие часы вместе с частью собственной жизненной силы, но то, что ей удивительно повезло, Катерина понимала очень чётко. Еще бы чуть-чуть и Рид мог остаться наедине с бездыханным телом.

Но везенье или нет, а дело нужно довести до конца.

Катерина тихо выдохнула и со всей возможной осторожностью прильнула к бреши в эфирном панцире дерева. Её мысленному взору предстало пересечение глубоких ущелий, тянущихся во всех направлениях. Покатые, сухие стены, некогда выточенные бурными потоками, уходили далеко вниз, постепенно исчезая в темноте.

Царице вспомнились доклады об опасных кавернах, частенько появляющихся на землях Страны Троллей. Они возникали, когда очередная волна искажения, принесённая северными ветрами, по случаю оставляла поверхность нетронутой, но создавала огромные пустоты, в которые было проще простого провалиться — примерно так же, как она чуть не провалилась за тонкую преграду сердцедрева. Только здесь всё происходило на духовном уровне, и источником коварного места явно была не хаотическая случайность.

Прислушавшись к себе, Катерина убедилась, что поблизости нет никакой скверны, после чего начала медленно спускаться ниже.

"Интересно, — подумала Катерина, оглядываясь по сторонам, продолжая движение. — Это похоже на пересечение пересохших русел подземных рек. Здесь нет никакой воли, которая могла бы навязать окружению такую форму, а значит, я вижу свою интерпретацию того, что лучше всего отвечает сути этого места. Узел, в котором пересекаются несколько потоков силы? Возможно-возможно... Тогда сердцедрево и богороща, должно быть, выполняют ту же роль, что и древние менгиры на землях Кислева. Но почему для столь деликатного дела использовали растения? Скалы, расписанные рунами, кажутся более удобным и безопасным выбором. Как минимум, они менее подвержены одержимости, с деревьев же сталось бы в какой-то момент просто встать и уйти по своим делам. Или некие особые свойства чародрев решают эту проблему? Хм..."

Тихое журчание, донесшееся до призрачных ушей Катерины, вырвало её из размышлений. Похоже, она почти добралась до дна.

Катерина вгляделась в темноту. Там, в глубине, на самом краю слабого здесь зрения, начали появляться блики света. Вскоре они превратились сначала в мутную перламутровую ленту, а затем в небольшой ручеёк, весело несущий свои воды куда-то вдаль.

Спустившись к "воде", Катерина заглянула в неё, тщательно изучая ручеёк, но не прикасаясь к нему. Без сомнения, перед ней был не обман, а настоящий поток силы эмпирея, причём такой чистоты, какой она не видела никогда в своей жизни. Чудо, настоящее чудо! Это не свирепые северные бури, переполненные миазмами мерзкой скверны, и не они же, насильно очищенные и преобразованные в Восемь Ветров, и даже не уникальные приливы зимы и лета, которыми питала своих детей земля Кислева. Совершенно нейтральный поток! Эту энергию мог принять в себя любой чародей и преобразовать её абсолютно во что угодно. Да, этот ток силы слаб, но он всё равно во сто крат сильнее, чем все, что она здесь видела до сих пор... и эта чистота...

"Так вот куда уходит то, что добывает из людей богороща, — подумала Катерина, зачарованно глядя на журчащую "воду". — И прежде, чем попасть сюда, сила совершенно обезличивается. Поразительно. Если это работа деревьев, тогда понятно, почему Дети Леса выбрали именно их".

Чуть помедлив, Катерина протянула к воде свою эфирную руку. Ведь если бы она взяла отсюда хоть пригоршню силы, то могла бы исцелиться уже к вечеру. Войдя в её тело, нейтральная энергия легко превратится в её собственную жизненную силу, создав свободный запас полностью подвластный её воле. Благодаря ему она легко сможет подправить положение мышц живота, разгладить отвратительные рубцы и даже окончательно избавится от мучительного истощения! И для этого всего-то нужно...

Но стоило Катерине коснуться поверхности, как она почувствовала сопротивление, а стены начали испускать некое подобие неодобрения. Сеть каналов магии, пронизывающая Вестерос, явно не желала делиться силой просто так.