Последняя Дщерь Зимы(2.0)

Девушке явно было некомфортно говорить об этом и, похоже, не столько из-за самого события, сколько из-за высокого положения Катерины, что было вполне естественно. В конце концов, даже в Кислеве извинение высокородной барыни перед простой деревенской девчонкой выглядело бы странно — если, конечно, никто из них не состоял в Сестринстве ледяных ведьм — что уж говорить о Вестеросе с его практически Бретонскими порядками.

— Что ж, я рада, что ты так считаешь, — сказала Катерина, решив не давить на девушку еще больше. — В таком случае, давай поговорим о твоей награде.

— Но, л-леди Старк, вы же уже взяли меня личной служанкой! — тихо вскрикнула Неллика, вновь подняв голову. — Для... для такой, как я, это великая честь, и я не смею...

— Это сущая мелочь, — оборвала её Катерина. — Я задолжала тебе собственную жизнь, поэтому с моей стороны было бы чёрной неблагодарностью в ответ просто взять тебя служанкой. Это недопустимо. Скажи мне, чего ты хочешь и, если это будет в моих силах, я позабочусь о том, чтобы ты получила желаемое. Золото? Земли в приданое? Свадьба с кем-то не слишком знатным? Подумай и дай мне свой ответ, Нелли.

Катерина умолкла и снова взялась за бурдюк с лекарством, краем глаза следя за собеседницей.

"Может быть, я переборщила? — невольно подумала царица, наблюдая за метаниями девушки. Её слова явно вызвали в голове Неллики настоящую бурю. Она ёрзала на месте, бледнела, краснела, оглядывалась по сторонам, будто в поиске совета, открывала рот, порываясь что-то сказать, но не издавала не звука. В конце концов, девочка просто уставилась на свои кулаки, крепко вцепившиеся в подол, и съёжилась на своём месте. — Хм... определённо переборщила. Но всё же она до ужаса робкая. Надеюсь только, это не следствие того, что кто-то из этих ничтожных гвардейцев был с ней слишком груб".

— Ладно, Неллика, вижу, я слишком напориста, — как можно мягче произнесла Катерина. — До Королевской Гавани нам еще дня четыре, так что время есть, но к приезду в город я бы хотела знать, что ты решишь, хорошо?

Служанка вздрогнула и что-то едва слышно пробормотала.

— Хм? Я не расслышала, — сказала Катерина, чуть подавшись вперёд.

— Да, леди Старк, — выдохнула Неллика.

— В таком случае можешь идти.

Девушка нервно кивнула и юркнула наружу, быстро скрывшись от взгляда Катерины среди груженых повозок и шагающих слуг.

"И что с ней сегодня такое? — подумала царица, массируя переносицу. — Будь и раньше так, то она бы просто не смогла выполнять свои обязанности. Такое я пропустить не могла, ведь девочка практически всё время была при мне. Получается..."

Размышления Катерины прервал какой-то новый шум впереди. Прислушавшись, она уловила отдалённые возгласы глашатаев, которые сразу всё прояснили: "Дорогу Королю! Дорогу Королю!".

— Томас, стой, — приказала она вознице. Тот беспрекословно подчинился.

Катерина распахнула дверь кареты и поднялась на ноги, крепко ухватившись за крышу. В передних рядах образовался затор, из-за чего войско начало постепенно останавливаться. Причина же происходящего гордо извещала о себе высоко поднятым чёрно-золотым знаменем Баратеонов.

Как она и предполагала, Аррен не смог удержать Роберта на месте. Хотя он всё же добрался до них слишком быстро. Он что, гнал лошадей галопом, менял их на постоялых дворах и снова гнал? Судя по тому, что она помнила, это было вполне в его духе.

Вскоре показался и сам виновник суматохи. Он вырвался из гущи всадников, чуть ли не расталкивая их боками своего гнедого скакуна, дико оглядываясь по сторонам. На нем было несколько помятое и запыленное подобие кафтана, которое едва не рвалось под напором его могучих плеч и широкой груди. Темные, растрепанные волосы до плеч обрамляли чисто выбритое лицо с прямым носом и волевым подбородком. Роберт Баратеон собственной персоной.

Его напряженный взгляд оббегал повозку за повозкой, пока, наконец, не остановился на её карете и мгновенно просветлел. Даже издалека Катерина видела, как в его глазах вспыхнуло искреннее счастье.

— Лиа! — проревел он, радостно улыбнувшись, после чего направил лошадь в их сторону, едва не переходя на рысь, но из-за толкотни не имея возможности двигаться быстро, даже несмотря на то, что все на его пути спешили убраться с дороги. Наконец, яростно выругавшись, Роберт спрыгнул с лошади и продолжил путь бегом.

Спустя несколько мгновений молодой король оказался возле Катерины, всё еще стоявшей на верхней ступеньке кареты и, не говоря ни слова, обнял её за ногу и прильнул лицом чуть ниже грудей. Едва заметная задержка, и его руки напряглись, явно желая поднять свою добычу, но в этот момент Катерина решила привнести в этот счастливый балаган толику порядка.

— Стоять, — чётко сказала она, чувствительно хлопнув ладонями по плечам Роберта. — Ваше Величество, а как же приличия? Вы же не какой-то дикарь из-за Стены, не так ли?, — строго произнесла она, когда король замер под её руками.

Мужчина с силой втянул воздух, после чего отнял лицо от её тела и посмотрел вверх. Его голубые глаза встретились со светло-серыми очами Катерины.

"Нужно будет заставить его перестать бриться, — рассеяно подумала она, проведя пальцем по его лицу. — Эти гладкие щёчки всё только портят".

— Ах да, приличия, — ухмыльнулся Роберт во все зубы, озорно блеснув глазами.

Он с заметной неохотой отпустил её, после чего сделал от кареты ровно один шаг назад.

— Моя прекрасная леди Старк, позвольте вам помочь спуститься, — церемонно произнёс он, предлагая ей руку.

Замерев на долю мгновения, заметную лишь ей одной, Катерина легко улыбнулась и вложила свою тонкую ладонь в широкую лапу Роберта.

Отступление I: Звёзды и Тени

Алисар спустился по широким ступеням, вырезанным в диком камне. Он шел по пути, который тысячи лет назад прорубили его предки, чтобы беспрепятственно попадать в долину, давным-давно созданную падением звезды. Той самой звезды, из которой по легенде был выкован родовой меч Дейнов — Рассвет.

Многие в Вестеросе считали, что сам замок Дейнов стоит на месте падения, но в действительности Звездопад выстроили на ближайшем к Быстроводной краю каменного плато. К западу плато поднималось выше, скоро переходя в горы, отмечающие границу между Дорном и Простором. На востоке оно заканчивалось крутым склоном, обрываясь устьем реки. Сам же след звезды представлял собой почти идеально-круглую долину радиусом в две третьих мили, со всех сторон защищённую неприступными скалами, рождёнными — как гласили летописи — тем древним ударом.

Долина была плодородна. Тучные пастбища пересекали полноводные ручьи, берущие своё начало в предгорьях к северу и теряющиеся под скалами южного края. Виноградники и разнообразные плодовые деревья приносили богатый урожай. Работники замка собирали апельсины и лимоны, вишни и сливы, гранаты, финики и оливки, временно складировали всё в пристройках неподалёку от единственной лестницы, чтобы позже спустить часть на хранение в погреба замка, а остальное отвезти на речные пирсы для отправки на продажу.

Сойдя вниз на мягкую почву долины, Алисар слегка перевёл дух и уже который раз за последний год порадовался, что три поколения назад его предок озаботился снабдить этот спуск коваными перилами. Он с содроганием представлял себе, как бы ему пришлось здесь ковылять с больной ногой, цепляясь только за щербины в стене слева.

Казалось бы, ну что такое какая-то жалкая сорокафутовая лестница для крепкого еще мужчины? Пятьдесят шесть лет пусть и далеко не молодость, но и не дряхлая старость. Можно еще показать себя и на турнире, и в настоящем бою. Жаль только, старая рана колена последнее время вновь начала напоминать о себе, из-за чего передвигаться стало намного труднее. Причём от болей не слишком помогали даже лучшие припарки и мази их замкового мейстера! Алисар ненавидел ощущать себя слабым и больным, но поделать с этим ничего не мог. Оставалось только вспоминать о давней битве на палубе его "Белого клинка" и сетовать на собственную нерасторопность.

Впрочем, больное колено сейчас было наименьшей из его забот. Гораздо большее беспокойство вызывала гражданская война, бестолковый сын, против его воли вступивший в Королевскую Гвардию, и, конечно же, дочь.

Алисар прошел по тропинке между деревьев и замер на распутье. Прислушавшись к шелесту листьев и щебетанию птиц, он уловил еле слышное пение и свернул на недавно протоптанную дорожку, ведущую в сторону самого дикого уголка долины, где находилась старая Богороща. Чем ближе подходил Алисар, тем менее ухоженными становились деревья и кустарники.

В далёком прошлом такими оставляли две трети долины, как дань уважения Старым Богам. Когда-то здесь росли десятки белых деревьев с хмурыми ликами, взирающими на мир своими кровоточащими глазами, теперь же от тех гигантов остались лишь неподвластные времени пни. Дейны давно приняли свет Семерых и постарались избавиться от символов старой веры, но семейные хроники ничего не говорили о том, кто именно поднял топор на чародрева. Однако небольшой клочок долины и сейчас оставался практически нетронутым человеком — по какой-то странной привычке все просто обходили его стороной. Алисар и сам до недавнего времени забредал сюда разве что в далёком детстве.

Через несколько десятков шагов деревья расступились, и Алисар вышел на небольшую зелёную поляну, раскинувшуюся между тремя огромными белыми пнями. В центре поляны две женщины — его жена Эсменет и их младшая дочь Эшара — плавно двигались по кругу, непременно оставаясь при этом напротив друг друга, и напевали странную песню, в которой слышалось что-то неуловимо чуждое и от того тревожное. Юная Эшара держала на руках младенца. Ни Алисар, ни Эсменет не знали языка той песни — мать просто повторяла за дочерью, стараясь следовать за мелодией.

Всё началось пару месяцев назад... или, может быть, лет? Алисар затруднялся точно сказать, но про себя всегда винил тот проклятый турнир в Харенхолле и ненавистного Старка, который заделал Эшаре бастарда. Нет, Алисара не слишком расстраивало то, что его дочь родила вне брака, в конце концов, они дорнийцы, а не лицемерные ханжи из других королевств. Да и малышка получилась на загляденье — милая, смышлёная и бойкая. Вся в мать. Она, конечно же, могла стать проблемой, если бы он попытался найти Эшаре мужа за пределами Дорна, но это его слабо волновало — достойных мужчин хватает и на родине. Гораздо сильнее Алисара тревожило, что, вернувшись домой, дочь начала вести себя как-то... странно. Сначала этого никто не замечал, а всякие мелочи списывали на беременность — женщины на сносях часто начинают чудить, Алисар хорошо помнил, как это происходило с Эсменет. Но ребёнок родился, а лучше Эшаре не стало. Наоборот, чем больше проходило времени, тем очевиднее становилось — что-то не так. Эшара всё глубже погружалась в себя, отвечала невпопад, забывала про еду, а иногда застывала на месте, глядя в никуда, и ни на что не реагировала. Только заботясь о дочурке, которую назвала Аллирией, она по-настоящему оживала.

А с недавнего времени Эшару стало неудержимо тянуть в долину, теперь она через день бегала сюда вместе с дочкой на руках, чтобы станцевать у белых пней, напевая что-то непонятное.

Первый раз, когда она, никого не предупредив, ушла в долину, поднялся настоящий переполох. Случилось это посреди ночи, благодаря чему Эшаре удалось выбраться наружу незамеченной, хотя она вряд ли осознанно старалась это сделать. Обнаружили её только под утро, когда она уже возвращалась в замок, растерянно оглядываясь по сторонам. Позже выяснилось, что Эшара помнила только, как легла спать, а очнулась уже в долине рядом с пнём чародрева.

Сначала Алисар хотел приставить к дочери наблюдателей из стражи и слуг, которые бы следили, чтобы она больше никуда не убегала, но жена отговорила его. Он достаточно долго был владельцем Рассвета, чтобы признать, что происходит нечто гораздо более странное и опасное, чем лунатизм, о котором твердил мейстер, поэтому решил положиться в этом деле на Эсменет. Его супруга была знакома с магией куда ближе, чем большая часть жителей семи королевств, и уж точно понимала в колдовских штучках побольше мейстера, у которого в цепи пока ещё отсутствовало звено из валирийской стали.

Алисар стоял, молча наблюдая за своими любимыми женщинами. Они сделали еще два круга, после чего остановились. Когда их голоса совсем стихли, ему показалось, что на поляну опустилась звенящая тишина. Эшара замерла на месте с закрытыми глазами, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, словно травинка на лёгком ветерке, и прижав к себе безмятежно спящую Аллирию.

Эсменет немного постояла, встревоженно разглядывая дочь, затем тяжело вздохнула и направилась к мужу. Алисар невольно подумал, что супруга, разменяв пятый десяток, совсем не утратила своей экзотической красоты. Пышная грива медно-красных волос, самую малость битых сединой, прекрасно сочеталась со слегка бронзовой кожей и пронзительными зелёными глазами, морщинки вокруг которых придавали и прежде завораживающему взгляду особую мудрость.

— Как она? — спросил он, когда Эсменет приблизилась.

— Всё так же, как последние три раза, — глухо ответила та, устало прислонившись к ровному стволу яблони, рядом с которой стоял Алисар. — Пока я не присоединилась, она танцевала и пела, ни на что не обращая внимания, потом начала танцевать со мной, но и только. — Эсменет спрятала лицо в руки и прошептала: — Помилуй меня Матерь, я не понимаю, что происходит! Мне едва известны основы искусства теней, а здесь правит нечто совершенно иное. Возможно, если бы я училась дольше...

Алисар взял её за плечи, мягко притянул к себе и нежно обнял.

— Прекрати, — твёрдо сказал он. — Мы не можем знать, что могло случиться, если бы ты задержалась в услужении у того ублюдка. Я отлично помню, с каким ужасом ты рассказывала о других подмастерьях, которые с собачьей преданностью исполняли каждый его каприз. Колдун хотел сделать тебя такой же, и ты сама говорила, что до этого оставалось недолго. — Алисар ослабил объятья и посмотрел жене в глаза. — К тому же, если бы ты промедлила, то попала бы на совсем другой корабль, и мы бы никогда не встретились.

Эсменет родилась и выросла в Новом Гисе, но с Алисаром судьба свела их совсем не там. Когда ей не было ещё и десяти лет, её семья, принадлежавшая к высшему обществу этого города-государства, проиграла в борьбе за власть. Всех взрослых победители казнили или отправили в гладиаторские ямы, имущество разделили между собой, а юную Эсменет отдали как часть платы колдуну из Асшая, которого нанимали для помощи в этой борьбе. Так она оказалась во власти жестокого чародея, который приказал именовать себя хозяином, и никак иначе.

Забрав Эсменет в Асшай, колдун не стал использовать её для призыва демонов или иных жутких ритуалов, как она ожидала, вспоминая старые сказки. Он начал учить её своему ремеслу, но, как вскоре выяснилось, ему не нужна была ученица или наследница, как вначале пригрезилось глупой девочке. Колдун хотел сделать из неё полезного подмастерья, едва осознающий себя инструмент, бесконечно преданный владельцу, но обладающий достаточными знаниями, чтобы помогать в колдовском искусстве. Для такого дела не подходили обычные рабы, даже самые вышколенные, ведь крамольным мыслям подвержены даже Безупречные, а в магии и неправильная мысль может всё испортить. Колдун знал, как это исправить, но чтобы подмастерье стал полезен, его для начала нужно было обучить всему необходимому, ведь после финального ритуала человек уже не будет способен освоить что-то новое.