Арбалетчики в Карфагене

— Слушай, Максим, зачем тебе эта финикиянка? — сразу же подсел ко мне один из наших вояк-кельтиберов, — Она же шлюха и стерва, ни один порядочный человек такую не возьмёт! Хорошо ли будет, если ты такую, да ещё и не нашу, возьмёшь в жёны, а гораздо лучшую нашу — в наложницы?

— Какую это "нашу", кельтибер? — вмешался один из моих давних сослуживцев ещё по отряду Тордула, — Она не ваша, а наша, турдетанка, и это наше, турдетанское дело!

— А, какая разница! Турдетаны, кельтиберы, балеарцы, лузитаны — мы что, в Испании? Мы в Карфагене, и здесь мы все — испанцы! Если бы она была кельтиберкой — это было бы лучше, но и турдетанка — тоже годится. Здесь все испанцы — наши. И от тебя, турдетан, странно такие речи слыхать! Она — твоя соплеменница между прочим!

— А он — наш боевой товарищ! Мы с ним возле Кордубы не в одной заварухе побывали, и в деле его не раз видели, а тебя среди нас тогда не было.

— Я и не говорю, что был среди вас. Не среди вас, но тоже был!

— На чьей стороне?

— А, какая разница! С обеих сторон одно и то же дело делали, сами же всё прекрасно понимаете! Думаете, нам легче вашего тогда пришлось? Вам сложнее было, не спорю, тоже всё понимаю, но труднее было — нам! Кто римский строй ломал? Кто под слонами ихними стоял?

— Уж не ты ли? Из тех, кто там под слонами стоял, мало кто уцелел!

— То на поле, там — да, плохо нашим пришлось. Мне повезло, мы тогда в обход города во фланг римлянам ударили, и под слонами только на берегу речки побывали...

— Постой-ка! — прервал я кельтибера, — Что-то мне снаряжение твоё знакомым кажется! Это не ты тогда среди конных больше всех мечом размахивал? Вроде, даже на слона налететь пробовал, но конь заупрямился...

— Было дело! — осклабился тот, — Хороший был конь, одна беда — к слонам не был приучен. А это не ты там с балеарцами на стене стоял, а?

— Ну, было дело, — ухмыльнулся я.

— И хорошее дело! Лихо вы тогда тех слонов обстреляли!

— Каких слонов? Мы вообще-то вас обстреливали. Только далеко ведь было, вы со стены были мелкие какие-то, разве попадёшь? Вот и промазали, бывает!

— Промазали? Гы-гы-гы-гы-гы! Хорошо промазали! Нам бы так научиться, гы-гы-гы-гы-гы!

— Ну, слоны — они ведь большие. Когда далеко, да ещё и торопишься — могли случайно и в них попасть.

— Ага, видел я уже на стрельбище, как ты "случайно" попадаешь! Но — будь по-твоему, случайно — значит, случайно, тебе виднее, гы-гы-гы-гы-гы!

— Именно так всё и было! — подтвердили со смехом наши турдетаны с балеарцами.

— Ну так я ж разве спорю? Но случай у вас получился удачный, и за нами должок! И если по справедливости, так он не только ваш боевой товарищ, но и наш тоже.

— Но наш — больше! — настоял всё-же на своём мой давний сослуживец, — И дело это — его, и как он его решит, так и будет правильно, и что бы он ни решил — мы его в этом поддержим. Надо будет — так и оружием поддержим!

— Ну, не горячись, турдетан! Надо будет — и мы поддержим, не одни только вы! В одном строю теперь стоим и одно дело делаем, и все теперь — свои. Да только ведь вы же сами тут первыми и говорили, пока Максим не подошёл, что нехорошо это...

— Да, нехорошо, и сейчас могу это повторить! Когда нашу турдетанскую девчонку, да ещё и знатного рода, хотят отдать в наложницы как какую-то рабыню — это нехорошо. У нас в Испании — ещё ладно, у нас совсем другие обычаи, а вот тут, в Карфагене — нехорошо. Хоть и не абы кому её отдают, а нашему, Максим ведь — наш, а всё равно не очень это хорошо.

— Стоп, ребята! — мне уже надоела эта дискуссия, никак не помогающая мне найти решение проблемы, — Хватит обсуждать всякую чушь! Никакой наложницей Велия не будет, а будет моей законной женой! Все слыхали? Все поняли? Повторить кому-то персонально надо? А теперь — не мешайте мне думать! Надо ещё Арунтию как-то растолковать, что некоторые новые мысли не всегда бывают лучше некоторых старых. Предложения есть?

Камрады призадумались — ну прям как наши расейские. Одно дело обсуждать и осуждать "маразм и долбогребизм", и совсем другое — придумать и предложить оптимальную альтернативу. Впрочем, античное вино куда слабее нашей русской водки, так что дурацких предложений поступило немного — ну, относительно.

— А давайте всей толпой к досточтимому заявимся и все вместе объясним ему, что он неправ! — предложил самый пьяный, но ему быстро растолковали, что ещё неправее он сам. Подавляющее большинство прекрасно понимало, что не дело это — устраивать явную бузу. Мы ведь наёмные солдаты, и к нанимателю у нас по существу никаких претензий нет — платит щедро и регулярно, заботится, где ещё такого найти? В семье же своей он вправе распоряжаться так, как считает нужным, и это не даёт его наёмникам законного повода для недовольства. Вот если бы он незаслуженно обидел кого из нас...

— О! Тут и думать нечего! — вскричал один из наших турдетан, — Ты, Максим — один из нас, и за тебя мы вступиться имеем полное право! И вступимся так, что мало досточтимому не покажется! Кто у него ещё есть кроме нас, испанцев? Пусть только попробует ущемить тебя хоть в чём-то, если ты настоишь на своём! Дал слово — пусть держит, и этого ты вправе требовать!

— Так ведь в том-то и дело, что слова он мне не давал. Не обещал он мне Велию.

— В Гадесе? Да, в Гадесе — не обещал. Но теперь-то ведь достойным своей дочери тебя признал?

— Признал, но имени не назвал.

— А кого это интересует? В Гадесе у вас тогда речь о Велии шла?

— Естественно! Никакой Мириам там не было, и никто о ней не говорил.

— Ну так и что тебе ещё нужно? Велия — тоже его дочь, и ты вправе считать, что его нынешние слова были о ней. И вправе обидеться, если он с тобой не согласится. А уж следом за тобой обидимся тогда и мы.

— Ну, так резко с досточтимым говорить всё-таки не надо, — поправил другой из наших ветеранов, — Надо почтительно и с полным уважением, но вообще-то — да, напирай на то, что речь у вас раньше о Велии шла, и ты хочешь получить именно её. Тут досточтимому повода гневаться никакого не будет. Жених ведь выбирает невесту, а не наоборот, и тут по обычаю надо или принимать сватовство, или отказывать. Отказать тебе после всего сказанного у Арунтия повода нет, и выглядеть отказ будет очень некрасиво, а чтоб вместо одной предлагать тебе другую — такого обычая нет и никогда не было. Стой на своём, и ему настаивать на подмене будет очень неловко.

Чем больше я размышлял, тем яснее понимал, что именно такой линии и нужно придерживаться. Ну, с некоторыми нюансами, конечно, но в целом — именно такой. Обычай есть обычай, против него и олигарху переть тяжеловато. А чтобы ему легче было "сохранить лицо" — включить дурака, который просто-напросто не в курсах и настаивает на том, о чём говорилось ранее.

И опять обдумать как следует мне не дали — раб-посыльный сообщил о вызове к Арунтию. Что характерно — вызывал наниматель одного только меня. И уже в прихожей до меня донеслись из его апартаментов раскаты грома в исполнении знакомых голосов. Потом оттуда вышли Криула с дочерью, обе страшно недовольные.

— Что случилось? — спросил я Велию.

— Сейчас и сам узнаешь от отца...

Не дав нам пообщаться, наниматель выглянул и поманил меня к себе.

— Присаживайся, Максим. Ох уж эти женщины! Слухи, конечно, разнесутся быстро, и будет лучше, если ты услышишь обо всём от меня. Я недавно объявил, что ты достоин руки моей дочери...

— И я с нетерпением жду, когда ты отдашь мне Велию, досточтимый.

— Гм... Видишь ли, Максим, Велия — не единственная из моих дочерей...

— Велия — единственная, о которой мы говорили с тобой в Гадесе.

— Верно, там мы говорили о ней. Но это было давно, и с тех пор многое изменилось...

— Мои планы — нет.

— Но ведь ты теперь достоин гораздо большего. Я хочу предложить тебе свою ЗАКОННУЮ дочь. Это же гораздо почётнее!

— Понял и оценил, досточтимый! Но что мешает тебе узаконить Велию?

— Гм... Да ничего не мешает. Удочерить её официально недолго и нетрудно. Но пойми, Максим, это ведь будет всё равно не то! Вся Мегара знает, что она была незаконной, и вровень с законными её всё равно никто считать не будет — таков обычай. У меня от второй жены дочь — вообще шмакодявка, но Велия, хоть и старше её годами, по достоинству будет считаться ниже, и брак с ней будет не так престижен. Я же предлагаю тебе НАСТОЯЩУЮ невесту, которая откроет тебе путь в высшие круги карфагенского общества. Подумай об этом! А Велия — она тоже моя дочь, конечно, и люблю я её ничуть не меньше прочих, и я рад тому, что твоё отношение к ней осталось прежним, и за это я тебя только больше уважаю, но — ты достоин большего! Хочешь, отдам тебе Велию в наложницы? Мириам не против, даже сама меня об этом просит. Думаю, что и сама Велия поняла бы всё правильно и согласилась бы, если бы не Криула. Можно подумать, ей самой плохо у меня в наложницах живётся!

— Женщины чувствительны к ОФИЦИАЛЬНОМУ положению, досточтимый!

— Да знаю, не напоминай! Тошно! Недовольством моих испанских солдат мне грозит! Представляешь? МНЕ — недовольством МОИХ солдат! И ещё Ганнибалом меня стращает. МЕНЯ — МОИМ же старым другом детства и боевым товарищем, с которым мы наводили порядок в Испании и били римлян! Жена Ганнибала — тоже испанка, и моя дура — вот уж от кого не ожидал — вообразила, будто через неё сможет вертеть САМИМ Ганнибалом, ха-ха-ха-ха-ха! Напугала, дрожу как осиновый лист! Ладно бы старику какому девчонку отдавал или рохле какому недоделанному! Так ведь тебе же отдать собираюсь, как она и хотела! Ну, не женой, наложницей, но ведь не простой же наложницей, а почётной, как и она сама! Можно подумать, ты её обидишь! Ох уж эти мне женские капризы! Ладно, оставим это. Так как, возьмёшь в жёны Мириам?

— Прости, досточтимый, но мой выбор — Велия! О ней мы говорили с тобой в Гадесе, и её я хочу получить сейчас. Тогда, в Гадесе, ты не был уверен, достоин ли я её. Сейчас ты сам признал, что достоин. В чём препятствие теперь?

— Да никаких препятствий! Но не горячись, подумай как следует. Кто тебя торопит? Сколько понадобится, столько и думай — день, два, три, неделю — не тороплю.

— Боюсь, досточтимый, что моё решение не изменится.

— И чем же тебе Мириам плоха?

— Ну... гм... в общем, — я силился придумать что-нибудь необидное для её отца, и тут меня осенило:

— Помнится, ты ещё в Гадесе рекомендовал мне заняться со временем и этрусским языком. Разве Мириам владеет им?

— Да нет, только финикийским и греческим. Но какая разница? Велия, можно подумать, владеет им в совершенстве! Так, еле-еле, ещё хуже, чем ты сейчас греческим.

— Но всё-таки хоть как-то. Разве это не лучше, чем совсем никак?

— Ха-ха! Ловко извернулся! А теперь — говори НАСТОЯЩУЮ причину!

— Ну... гм... Видишь ли, досточтимый... гм... Из таких, как Велия, хорошие жёны получаются, а вот из таких, как Мириам... гм... в общем...

— Понял, не тужься! — буркнул Арунтий, — Хорошо, получишь Велию! Завтра же её официально удочерю, и на днях состоится ваша помолвка! Доволен? А теперь — уйди с глаз, упрямый дурень!

Я опасался худшего и доброму совету последовал без промедления, так что основная гроза прошла уже без меня. Ретируясь, я услыхал грохот, с которым мой будущий тесть производил энергичную перестановку кое-каких вещей в своих покоях. Не удивлюсь, если некоторым из них данная перестановка пойдёт не на пользу, гы-гы! Впрочем, не там я худшего опасался. Арунтий — всё-таки мужик, и умный мужик, и так уж в открытую беситься не станет, понимает ведь, что не к лицу. Но бабы! Не знаю уж, каким путём донёсся слух до Юльки, но "соли попросить" она прибежала самолично, рабыню-служанку не послала.

— Макс, ты идиот! Ты головой думаешь или тебе нечем думать?! Тебя в детстве родители на пол башкой не роняли?! — при перемывке моих несчастных костей соль оказалась забытой начисто.

— Да нет, вроде — что я, молдаванчик?

— А при чём тут молдаване? — Юлька сама с молдавской примесью, так что инстинктивно насторожилась.

— Ну, у хохлов ведь про молдаван такие же примерно анекдоты, как у нас про чукчей.

— Да ну тебя, задолбал! Я тебе конкретно говорю, а тебе всё смехреночки!

— И чего ты конкретно говоришь?

— Что ты — конкретный идиот! Ты хоть понимаешь своей дурной башкой, от ЧЕГО ты отказался?!

— Ну, прежде всего — от большой головной боли.

— Это точно, у дятла голова не болит! Ты дятел, Макс, самый натуральный дятел! Ведь как сыр бы в масле катался, если бы не был таким клиническим идиотом!

— А так — буду кататься как творог в сметане.

— Как говно в проруби! Ну дурак! Ну идиот! Головной боли ему не хочется — ах, какие мы нежные! Гордость у нас и чувство собственного достоинства! Невместно нам бэушную с довеском брать и рога носить! Осёл ты среднеазиатский! Мог бы в люди выйти, а будешь теперь сидеть на корточках и курить бамбук! Ты сам-то хоть понимаешь, какой ты идиот?! Да нормальные люди зубами и когтями в такое счастье вцепляются, хрен отцепишь, а он нос воротит! Ну почему ты такой пришибленный?!

— Потому что потому! Это моё дело, и я решил его так, как считаю нужным. Я тебе в твоих делах указываю? Вот и ты мне в моих указывать не будешь.

— Твоё дело?! А ты о нас подумал? Сволочь ты, Макс! Сволочь и эгоист!

— А вы-то тут при чём?

— При том, что ты — один из нас! Выбился бы в олигархи — нам бы протекцию составил, и все устроились бы как белые люди! А ты только о себе и думаешь, чурбан дубовый! Нормальной благополучной семьи ему захотелось! Да у кого ты её видел, нормальную и благополучную? Все так живут и не капризничают! Ну идиот!

— Хорошо, сделай умнее и не повтори моих ошибок.

— И каким же это образом?

— Ну, выйди замуж за олигарха, катайся как сыр в масле сама и составь всем протекцию.

— Да я бы с удовольствием, да только кто ж из олигархов замуж меня возьмёт? Им же всем таких же олигархичек подавай, а для "большой и чистой любви" у них наложницы есть! Как и у тебя, кстати, рабовладелец долбаный! И у тебя — возможность была, тебе — предлагали! Ну почему ты такой идиот! Это ж сказать кому, так не поверят!

— Всё сказала?

— Да что тебе говорить! Тебе — хоть кол на башке теши!

— Тогда — уймись. А то сейчас опять раскипятишься и к потолку взовьёшься, а потолки тут каменные. Разобьёшь голову, и что я Серёге скажу?

— Да ну тебя, Макс! Дался тебе Серёга! У него вообще мозгов нет, а у тебя — есть, но у тебя они набекрень! Тебе самому не обидно?

— Юля, уйми эмоции. Ты у нас историчка или нахрена? Вот и давай-ка разберём ситуёвину спокойно и непредвзято в историческом ракурсе.

— Ну, завернул! Сам-то понял, чего сказал? Как ты это себе представляешь?

— А элементарно. Мы где находимся?

— Ну, в Карфагене.

— Который — что?

— Самый крутой мегаполис.

— Который "должен быть разрушен", дурында!

— Так это ж когда будет-то? Через пятьдесят лет! Мы при тутошней медицине ещё и не доживём!

— Ты собираешься помереть тут бездетной? Лично я — нет.