— Зови сюда немедля, — сам Лев Николаевич упорно соблюдал режим, но внутренний голос Лаптева мысленно покрутил пальцем у виска и посоветовал немедленно встретиться.

В кабинет зашел и поздоровался еще не старый бородатый француз.

— Я тоже немного пишу книги, вот дарю вам "Пять недель на воздушном шаре", "Путешествие к центру Земли", "Путешествие и приключения капитана Гаттераса", "С Земли на Луну" и "Дети капитана Гранта". Все с дарственными подписями. Откровенно говоря, вы меня поразили техническими чудесами книги "Красная смута", — рассказывал французский писатель. — Если бы не она, наша встреча, может, и не состоялась бы.

— Да, я не считаю важным роман "Война и мир". Вторая эпопея важнее. Благодарю вас за книги, вот ответный подарок. Я читал их все. Написаны хорошо, но не все мне по нраву, — тут уж Лев Николаевич доверился Константину Ивановичу. — Позвольте мне быть откровенным.

— Да, разумеется.

— Первую, третью и пятую я не считаю нужным критиковать, разве что по мелочи. Их следует только хвалить. Но вот "С Земли на Луну" и особенно "Путешествие к центру Земли", как мне кажется, через несколько десятилетий станут посмешищем. Уж больно много там глупостей.

— "С Земли на Луну" отличная вещь, но насчет того, что гипотеза о полой Земле неверная, я с вами согласен.

— Да, все так и есть. В глубине Земли атомы от чудовищного давления даже меняют свои химические свойства. И через вулканы внутрь невозможно путешествовать.

— Я, насколько мог, использовал научные знания, чтобы описать подготовку к полету на Луну. Все расчеты подготовил математик Анри Гарсэ. Способ вполне осуществимый. И как же было бы здорово, чтобы люди стали летать к другим планетам, — мечтательно протянул француз.

— Это здорово, но способ выбран неверный. Нужны очень большие ракеты, весом вместе с жидким топливом в сотни тонн, если не тысячи, — голосом Толстого говорил Лаптев. — В вашем снаряде-вагоне все наверняка погибли в долю секунды как жук под колесом паровоза, потому что на мгновенье их вес будет в тысячу раз больше нормального.

— Какие ракеты? — заинтересовался Жюль Верн. — И они же совсем неточно летают.

— Электромеханическое управление. Очень большая ракета поднимает большую, пока не окончится топливо, большая отрывается от пустой очень большой и сама летит. И так от трех до пяти ступеней. Для подъема одного человека в жилой тесной бочке нужен вес триста тонн.

— Дорого. А какое топливо, на каких-то неизвестных веществах?

— Да бросьте вы. Обыкновенный очень чистый керосин и жидкий кислород.

— Разве можно сделать жидким кислород?

— Да, можно, но очень тяжело поначалу.

— Черт подери, а ведь вы правы. Так можно и на Марс полететь, — задумался Жюль Верн. — Я думал написать "Вокруг Луны", как летает снаряд с живыми героями, как по мере приближения к Луне их вес падает, и в точке равных сил наступает невесомость. Теперь не знаю.

— Пусть первый опыт будет неудачным. Мало какие новинки сразу удаются. А теперь сами посудите, если этакая бочка с человеком будет непрерывно падать на Землю, вращаясь как Луна, только ближе, то откуда взяться внутри притяжению.

— Я над этим еще подумаю. Придется написать про строительство ракеты Пушечным клубом.

— Дело очень затратное, требует десятилетия труда тысяч людей. Лучше напишите, что полетели через сто лет, — объяснял Лаптев. — Только укажите, что я помог в написании.

— Разумеется. Только я сейчас занимаюсь романом, который назвал "80 тысяч километров под водой", он про подводную лодку и ее капитана. Рукопись у меня с собой, прошу оценить ее. Может, что подскажете, раз уж вы сумели описать использование подводных кораблей в морской войне, — попросил Жюль Верн. — Меня смутило ваше описание субмарин.

— Вы не могли бы у меня погостить, пока я прочту рукопись и напишу замечания?

— Буду весьма признателен.

Французский и русский писатели еще немного побеседовали, а потом Жюль Верн отправился гулять по окрестностям. Льву Николаевичу понадобилось два дня для просмотра, после чего он вручил коллеге несколько листов с замечаниями и предложениями. Француз полчаса читал, обдумывал, и спросил:

— Это что, почтенный сударь, вы предлагаете мне полностью переделать описание "Наутилуса" и происхождение Немо?

— Да, именно так. Он из будущего, отстоящего от нашей эпохи на два века. По другому не объяснить существование подводной лодки и ее совершенство.

— Хм, любопытно, я еще спрошу про титан, но идея написать, что корпус из титана с добавками, недурна собой. Он действительно прочный как хорошая сталь и почти в два раза легче?

— Да, именно так. Что-то еще?

— Тут много любопытных вещей. Более тесные помещения и большие кладовые, машинки для печати деталей, слуховые аппараты и звуковые аппараты для ориентации под водой, электромеханический мозг... Черт подери, тут столько всего, я бы сам не додумался. Вы гений! Но больше всего меня поражает вот это описание: "Сердцем подводного корабля служит паровой котел, который греется от распада металла урана. Это не химическая реакция, а более глубинная реакция вещества. Я не могу вам рассказать секрет нагревателя, но он не требует кислорода, зато выделяет чудовищное количество тепла, преобразуемое в пар и затем в электричество". Почему вы это написали?!

— Вам не кажется, что открыто слишком много химических элементов для того, чтобы считать их атомы неделимыми частицами? У каждого химического элемента свои свойства, и они по разному друг с другом реагируют. Возможно, у них есть отдельные части, — втирал Лаптев.

— Смело, очень смело. Еще любопытно, что вы написали про глубоководную жизнь у подводных вулканов. И установки по изготовлению алмазов и рубинов просто поразительны, — восхищался писатель-фантаст. — Пожалуй, ваша помощь столь существенна, что я укажу, что вы соавтор романа "Двадцать тысяч лье под водой".

— Буду рад. Чем еще могу быть любезен?

— Меня беспокоит, что войны в будущем будут столь же ужасны, как в вашей книге. Вы верно сделали, что предупредили.

— То ли еще будет. Вот, я пока не решаюсь отдать в печать, но уже припас рассказ "Взрыв царь-бомбы".

Француз взял листики, где был перевод рассказа на французский, и немедля стал читать. Его лицо сначала побелело, а потом позеленело от ужаса. Жюль истово перекрестился и спросил:

— Я тут читаю строки " Бомба превратилась в огненный шар милю диаметром и температурой миллион градусов. Древний броненосец взрывной волной размазало по скалам бухты как медузу. Стена огня от взрыва достигала в высоту пятнадцать километров. Аэроплан был обожжен вспышкой, пилоты сидели как в бане. Хотя бомба взорвалась над северной оконечностью острова Северный архипелага Новая Земля, все поселки на западной части русского берега Северного Ледовитого океана были разрушены, сильно пострадал молодой город Воркута, в Архангельске выбило стекла во многих домах..." Не слишком ли ужасное описание?

— Я тоже об этом думал. Потому и не отдал в печать.

— У меня такое чувство, как будто вы не предвидите, а знаете будущее.

— Плох тот писатель, что не видит в даль времен, — загадочно ответил Толстой. — Франция стала первой страной, в которой власть стала народной. Из-за нападения Наполеона на Россию та власть закончилась. Вторым был Парагвай, но его задавили и, надо сказать, огромными силами и с трудом. События двадцатилетней давности вы без меня помните.

— Еще не все потеряно, — ответил Жюль Верн.

— Да, о чем я и написал.

Расстались писатели, донельзя довольные встречей. Жюль Верн как будто получил второе дыхание своей фантазии, Лев Толстой был искренне рад тому, что помог, да и Жюль Верн это, знаете ли, фигура.

Книга писалась бодро, в отличие от "Война и мир", приходилось мало переписывать и справлять. Лаптев очень помог в описании, собственно, эпопея была скорее его, чем Толстого. Один эпизод проверил на своих крестьянах. Было написано "Молодую певицу в центральном Доме офицеров благодарные слушатели заставили пять повторить песню "Катюша", а потом офицеры девушку качали на руках. После этого песня разлетелась по стране со скоростью звука, "Катюшу" назвали лучшей песней тридцатых годов". Не больно-то похоже было на царских офицеров, хоть Константин Иванович уверял, что царские и советские офицеры совсем разные.

Крестьяне сначала слушали молча Льва Николаевича, потом попросили повторить. Через неделю Толстой услышал "Катюшу" уже в соседней волости, когда катался на лошади.

Катков согласился напечатать роман "Промеж огненных эпох" только по личной просьбе императора, который помнил обещанное.

Кстати говоря, Александр Освободитель таки организовал переселение лишних крестьян в южную Сибирь и увеличил финансирование науки, техник и армии. Открывались казенные предприятия на Донбассе, Кривом Роге, Урале и много где еще. Милютин ввел краткие офицерские курсы в университетах вместо короткой срочной службы для призывников с высшим образованием.

Одним из ценителей нового цикла романов стал известный химик Менделеев, профессор общей химии. Но, заехав по случаю в Москву, не удержался от визита в Ясную Поляну.

— Здравствуйте, Лев Николаевич.

— И вам мое почтение, Дмитрий Иванович, светилу химии.

— Да что вы, есть и лучше меня химики.

— Ваша слава еще впереди, — похвалил писатель ученого. — Вы ведь решили радикально усовершенствовать таблицу Юлиуса Мейера?

— Да, но откуда вы знаете? — удивился Менделеев.

— Слухами земля полнится, — отшутился Толстой и попросил автограф на книгу "Органическая химия". — Думаю, вы еще станете величайшим русским химиком.

— Спасибо. Только раз уж вы, Лев Николаевич, интересуетесь химией, то позвольте сделать вам замечание. Вы описали жуткие сражения с чудовищным расходом боеприпасов. И у вас по книге Германская империя не испытывает затруднений с селитрой для пороха, хотя она в блокаде. Вы, должно быть, не задумывались над этим, но у них почти вся селитра привозная. Ее добывают из селитряных земель, очень богатых в Индии и Чили, и довольно бедных в других местах. И в Европе на селитряные земли богаче всего Россия, а в книге ей очень не хватает патронов и снарядов. Есть еще способ производства селитры из отбросов и помоев, но он дорог. Так что у вас в настоящей войне Германия намного быстрее потерпела бы поражение из-за нехватки пороха.

— Дмитрий Иванович, я поражен вашей недальновидностью, — удивился Лаптев. — Ведь в будущем будут иные способы производства селитры.

— Знать бы как, — усмехнулся Дмитрий Иванович. — Это проблема проблем соединение азота и водорода.

— Электрическая дуга, но где набраться электричества. Дмитрий Иванович, я тут подумал, может, под давлением раскаленные азот и водород могут соединиться?

— Не хотят. Можно подбирать катализаторы, но это долго и дорого.

— Да, может оказаться, что дорогая платина, но ими могут быть дешевые вещества, например, окиси железа или алюминия, — Лаптев подкинул идею.

— Можно попробовать, но нужно дорогое оборудование, — задумался Менделеев.

— Я не очень богат, но чем смогу, тем помогу. Ради такого дела готов помочь деньгами, даже если придется закрыть парочку крестьянских школ, — решился писатель.

— Спасибо за предложение, но школы закрывать неразумно.

— Еще вот что скажите. Я читал, что для выплавки железа из угля делают кокс. Пожалуйста, расскажите про коксование угля.

— Если по простому, то это прокаливание угля с целью выжечь все лишнее, чтобы лучше было выплавлять железо. Кокс это почти чистый углерод вроде древесного угля, а в парах разная ненужная гадость.

— Какая гадость? Может, что полезное?

— Не знаю, никто не делал анализ, — пожал плечами знаменитый химик.

— А вы попробуйте уловить пары, пропустите их через воду. Проанализируйте, — посоветовал Лаптев.

— Эх, у меня много других научных работ.

— Я вам оплачу все расходы на этот опыт. Если будет что полезное, и вы на этом заработаете, вернете с прибылью. Если опыт будет пустой тратой денег, то не возвращайте, — предложил Толстой Лев Николаевич.

— Хм, попробую, — согласился Менделеев. — У вас прямо не указано, но, судя по описанию, используют что-то вроде пироксилина. Ноне он очень нежелателен из-за ряда свойств для замены пороха, например, невозможно сделать его достаточно плотным и однородным.

— Состав можно улучшить. Сначала экспериментировать с обработкой кислотами. Сушить спиртом, а не воздухом. Еще вот о чем я подумал. Молотая соль, да и сахар, рыхлая, и как ее ни прессуй, останется таковой. Но если растворить в воде и выпарить раствор...

— Интересная идея, но я не уверен, что выйдет подобрать растворитель, — задумался Менделеев.

— И запатентовать не забудьте.

Периодический закон Менделеев открыл только в 1870-м году из-за работ по синтезу аммиака. В научном мире как гром среди ясного неба прогремели сообщения о трех способах синтеза аммиака.

Научное изучение коксования дало впечатляющие результаты. Газ, пропущенный через воду, оказался горючим. В то время уже знали отопительный простенок в печах коксования. Но Менделеев, опередив на 80 лет Эванса Коппе, осуществил процесс отапливания печей очищенным коксовым газом. Вода, через которую пропускали пары коксующегося угля, оказалась раствором аммиака и карболовой кислоты. Фридлиб Рунге уже изучал каменноугольную смолу, но и Бутлеров тоже приложил к ней свои способности.

Дмитрий Иванович удачно сделал опытные партии аммиака и селитры новыми способами. Через генерала артиллерии Платова Александра Степановича (а также начальник и профессор Михайловской артиллерийской академии) вышел на великого князя Михаила Александровича, тоже генерала от артиллерии и главнокомандующего действующей армии, и уже вместе с оным обратился к императору с целью создания казенных заводов по производству селитры. Правда, после высочайшего указа дело двигалось как мокрое горело.

Роман "Промеж огненных эпох" грянул как гром среди ясного неба, хотя чего уж там после романа "Красная смута". Милютин четко сказал:

— Не завидую красным офицерам. Живут бедно, зато всю службу их гоняют как дракон солдат. Может, по другому никак, коль уж офицеров делают из быдла.

Да уж, споры были бурные. Небезызвестный Дельвиг при обсуждении книги дал в морду обер-прокурору, да и Иловайскому. Оба кричали при споре:

— Да заявлять, что десяти лет дохода от продажи зерна хватило для создания десятков заводов прямое оскорбление императора. Мы такого не можем, а по книге этого хватило!

— Ну, там сказано, что не только зерно, но и золото на это дело бросали как дрова в печь. И покупали станки во время Великой Депрессии по дешевке.

— Ну и что, это все равно неслыханное хамство. Льва Толстого надо сгноить в Сибири.

— Вы, дурачье, хоть имеете представление, какая была нехватка оружия и боеприпасов к Крымской войне? По отдельным видам мы имели пятую часть от нормы. Всего-то! Нам дано пора исправлять ситуацию. По книге русские якобинцы любой ценой пытаются создать сильную армию и сильный тыл. Потому что уверены, что их обязательно попробуют уничтожить. Так нас тоже пробовали разгромить в Крымскую войну. Этого вам мало для тревожного сигнала?