Церковь (почти) Утонувшего Города

1: Стану членом вашей хуйни.

В старой церкви давно не слышали святых гимнов. Она пуста, засрана и заблевана. Здесь отходят к вечному сну наркоманы и бомжи, с крыши прыгают подростки под спидами, а над алтарем однажды повесился барыга, воровавший у Дракона Кюсю. Его труп даже не стали снимать — только вскрыли карманы, избавив от не нужной трупу наличности.

В церкви воняет — ковер из плесени наводит на мысли о противогазе и цветущих изнутри легких. Изжелта-белесый налет чадит от одного вида зажигалки. Не будь тут так сыро, здание бы уже сгорело и с чувством выполненного долга отправилось в ад.

"Совсем как дома."

Крохотный закуток у залива стоит в шаге от кладбища кораблей, памятника извечной пролетарской тупости и готовности разрушать. Если бы мертвые могли воспрять — деды бы удавили туповатых потомков, просравших город.

С хмыком, кулак хлопнул по стене — и ушел внутрь до запястья. Влажная, слипшаяся пародия на строительный материал просто размокла от времени и рассыпалась под руками. Куски штукатурки и гипсокартона держались на честном слове и слое оставшегося крепким кирпича.

Этого пациента было проще добить, чем вылечить.

Алтарь сохранился лучше. Его даже не стали красть, просто исцарапали и сломали. Судя по характерным пятнам — на нем или кого-то трахали, или убивали. Возможно и то, и другое.

Плащаницы, конечно же, не было. Распятие — сломано. Его кусок все еще торчит из чьей-то мертвой задницы на дне залива.

Если Господь тут и был, то явно давно всех проклял и ушел.

Убедившись в этом пренеприятном факте, молодой слуга хмыкнул и ухмыльнулся. Это было хорошо. Это было правильно. Если хозяин ушел, значит домик свободен. Значит, на него можно заявить права. А хозяин — он богатый. Он не обидится.

Не Апостольский Дворец, право слово.

Рука, сияющая изнутри золотым светом, осторожно прошлась по сломанному алтарю, стирая следы неосторожного обращения с ценной собственностью. Как сказал бы дорогой шеф из погребальной конторы — с предметом культового назначения.

Дорогого шефа тихо ушли пару лет назад более талантливые и молодые коллеги, но его уроки остались. Иногда среди них даже находились полезные.

На мгновение задумавшись, он решил особенно ничего не менять. Крест — символ хороший, добротный. Его легко выпиливать и наклеить можно даже на самотык. Два перекрестных движения кистью — и ты уже верующий, боец.

Нет ничего хуже заумных знаков. Пока его нарисуешь, пока выговоришь символ веры, у адепта пропадет все желание вступать. Единообразие, легкость использования и готовность брать всех — вот что завоевало не один мир.

Золотое сияние перешло на стены... то, что выполняло роль стен. Назвать аварийную смесь пыли, плесени и влаги, каким-то чудом удерживающуюся в одном месте, стенами не поднимался язык.

Значит, поколдуем.

Любое здание, даже избушка маньяка-зоопедофила — это замкнутая система. У нее есть структура, у структуры есть точка баланса, и весь фокус в том, чтобы ее найти. Ударишь по краеугольному камню — все рухнет. Укрепишь его — будет держаться, пусть хоть три из четырех стен на соплях будут висеть.

Потому что сопромат, гыгык.

Золотое — именно золотое, люди, как существа солярные, совсем не воспринимают мрачные цвета — сияние окутало стены. Влага в них тихо зашипела и выкипела.

"Как раньше" церквушка выглядеть точно не станет, но это место не станет выглядеть хуже даже после конца света. Для него он уже настал.

Кирпич будто облили золотой краской с блестками — капли разных размеров налипли в случайных местах, играя в свете, льющемся из рук.

Что дальше? Дальше крыша. И буквальная, и фигуральная — парой дней назад ставшими острым слух и зрение почувствовали приближение машин с яркими сигналами на крышах.

Между прочим, машин хорошо бронированных — что в квартале, куда не лезет даже полиция, о чем-то, да говорит.

* * *

У нее были светлые волосы, короткая джинсовая юбка и фиолетовый ободок в волосах. Ноги скрыты под колготками, а туфли на высокой платформе — она не стала переодеваться для вылета. Весь город и без того знал ее имя.

Она застыла в воздухе на высоте десяти метров и кривила нос. От церкви воняло — сыростью, плесенью, гнилью и просто дерьмом.

Слушай, ты уверен, что тут находится вообще безопасно?

— Нет. — он поморщился и спокойными движениями достал из портфеля баночку дешевых духов с ватными шариками. — Я уверен, что тут опасно.

Три тяжелых броневика остановились на углу, уткнув пенострелы в небо. Вышедшие из них бойцы застенчиво ковыряли ботинками асфальт.

Кристалл хмыкнула, и с искренним сожалением покачала головой. Девушка без сумочки — жалкое зрелище. Обнять и пожалеть.

По крайней мере она не стала ничего брать из рук незнакомого парачеловека.

— Рядом есть парк, отель и набережная. В любом из этих мест не так сильно воняет. Я плачу.

— Весь этот город — свалка. Мне нормально и тут.

Девушка хмыкнула.

— Окей. Платит город.

Он задумался.

— Эта рухлядь мне дорога, как память. Я собираюсь ее восстановить.

Кристалл вздернула бровь, посмотрела вокруг — и приземлилась, сев на красное силовое поле.

Справедливости ради, на ту гниль, что осталась от рядов скамеек он бы тоже сесть не рискнул.

— Поговорим?

— C каких пор Протекторат гоняет по мелочам Новую Волну?

— С позавчерашних. — она пожала плечами. — Прости, но ты вылез не в самое удачное время. Вместо ковровой дорожки и рекрутера с цветами — я.

Ах, да. Левиафан.

Воспоминания накатывают черной волной, комок докатывает к горло — и отходит. Моя голова сверкает изнутри, словно лампочка.

— И сколько нас таких, молодых и свежих?

После трагедий паралюди прут, как поганки после дождя. Судя по усталому виду парней в бронекостюмах — далеко не первый.

— Третий. — Лазершоу пожала плечами. — Из тех, что нам известны. Уже у... ехали из города.

Слово "сьебали" повисло в воздухе.

— Что тебе от меня нужно?

Девушка вздохнула. Она выглядела свежо — с румяным розовым лицом и блестящими глазами... и абсолютно фальшиво.

Он был готов поспорить что держится она только на стимуляторе по имени Панацея.

— В городе не осталось ни одного целого здания. На месте центра — озеро, электричество доедает последние литры запасенного топлива, еда по карточкам и только там, куда можем добраться. Там, куда не можем — банды. — Кристалл вздохнула, за ее спиной возникло силовое поле — просто чтобы опереться плечом. — Можешь помочь — вступай. Не можешь — уходи из города.

Он напрягся. Девушка выглядела задолбаной ровно настолько, чтобы сначала ударить, и только потом вспомнить, кого.

— Это ультиматум?

— Это пожелание. — она вздохнула. — Для беженцев развернули целые лагеря в соседних городах. Протекторат даст тебе направление в Бостон, подьемные и защиту. Просто... просто проваливай, ладно?

Она даже не смотрела на него, отделившись пятью метрами дистанции и силовым полем. Ей было хреново.

"Сначала мы деремся с Губителем, разгребая чужое дерьмо, а потом убеждаем тех, кто с ним не дрался, не мешать — и снова разгребаем чужое дерьмо."

Он чувствовал себя конченым мудаком.

— Какой твой резон?

— Уберу тебя из города сегодня — не придется бить тебе лицо завтра. А злодеев и без тебя полный переизбыток. Хоронить негде.

Они замолчали. Парни в броневиках скучали, асфальт, размоченный ударами воды, проигрывал битву крепким ботинкам, а Кристалл, прищурившись, смотрела на него, почесывая щеку.

Он знал, что она умеет бить из пальцев очередями, проламывающими танковую броню, и не обманывался.

Уходить от церкви, даже мрачной, заброшенной и прогнившей, не хотелось. Она напоминала о доме. Здесь было уютно — уютнее, чем полицейской базе с ограниченным военным контингентом.

С другой стороны, еды тут не было. Обогревателя, генератора, горючки и керосиновых свечек — тоже. Воды хоть залейся, но соленой и грязной. Да и паствы, чтобы отправить добывать ценные вещи во имя Господа, тоже.

Паства была там, где кто-то выжил — или пытался прятаться. На кладбище кораблей от Левиафана прятаться не стал бы даже полный дегенерат.

Он вздохнул. Лезть в разрушенные районы без разведки не хотелось. Да и после разведки, пожалуй, тоже. Кто знает, что за кейпы там выросли — и во что превратилось под контролем банд местное население.

"В эти районы я пойду только с танками."

Или их эквивалентом в человеческой форме.

— Ладно. Веди. — он выдохнул. — Стану членом вашей хуйни.

Кристалл фыркнула и поменяла положение в воздухе. Как выяснилось, на силовом поле она не сидела — наверное, так просто комфортнее левитировать.

Парни, повинуясь ее кивку, убрали пенометы и автоматы и забрались в броневики, кивнув на люк. Я, плюнув на все, проигнорировал приглашение и забрался наверх, схватился за основание стреляющей пеной стационарной пушки и хлопнул по месту рядом.

Лазершоу ухмыльнулась и села рядом. С тихим хлопком силовое поле вьелось в броню, прикрывая нас, как очень красный и прозрачный козырек.

— Так какая у тебя суперсила?

— Я принимаю хорошие жизненные решения.

* * *

Броневик пыхтел, ревел двигателем и жалобно подвывал на высоких оборотах. Дорога, по середину колеса заваленная мусором, арматурой и кусками бетонных конструкций героически сопротивлялась. Застоявшаяся вода местами доходила до первого этажа, и такие участки приходилось объезжать.

Выжившие узнавали об их приближении заранее, и практически не обращали внимания — их обстреляли только один раз, и то скорее случайно. Группа из десяти человек, сбившись у костра в жестяном баке, жарила собаку на вертеле. Те магазины, что не утонули вместе с запасами, и не оказались на дне залива, уже разграбили — и подходить к ним без как минимум автоматов резко стало очень хреновой идеей.

Кстати, где они достали сухие доски?

Чуть дальше, у аптеки, какой-то мужчина методично бил другого по голове арматурой — судя по цветам, они были членами азиатской банды до того, как ту вырезали конкуренты. И судя по десятку свежих трупов с разными степенями повреждений вокруг — отнюдь не единственными.

Ах да, аптека. Последние доступные опиаты в городе.

'Не играйте со спидами, дети. Это плохо заканчивается.'

— Черт, парни, вам явно нужно немного бога в этой жизни... — он вопросительно посмотрел на Кристалл. — Вмешаемся?

Она задумчиво посмотрела на него, и махнула рукой. Притормозивший броневик двинулся вперед.

— Тюрьма переполнена, держать негде. Кормить нечем. Следить некому, все в поле. Только убить.

— А разве у нас не военное положение?

— А ты видишь в городе военных?

Хм.

— То есть помощи не будет?

Кристалл вздохнула.

— Будет. Все будет. Но потом.

'Пусть сначала сгрызут друг друга, потом уберем оставшихся.'

Тоже тактика. Тем более что город могут вообще упразднить.

Ближе к заливу картина сильно не изменилась. Стало чище и безопаснее, но отнюдь не лучше. Патрули из бронированных и просто вооруженных машин попадались каждые пятьсот метров. Возведенные на скорую руку загромождения отделили тот кусок города, который правоохранители решили, что смогут удержать, от остального города.

Много палаток и тентов, разбросанных вокруг уцелевших дорог. Почти целые здания, с которых только стащило крышу. Красные кресты на не совсем полевом госпитале. Расположенный в здании небольшой больницы, его сильно расширили, окружили аварийными машинами, из которых вытащили оборудование и тем, что прислали из внешнего мира.

Чуть в стороне группа людей молилась — от них расходились знакомые волны, и ему захотелось влезть на сцену.

Самым ярким пятном оказалась база Протектората — здание, расположенное на смятой как фантик нефтяной платформе. Чудовищной силой волной его прибило к берегу, выбросив на землю добрую треть. Каким чудом сохранилась структурная целостность — вопрос к технарям и силовому полю.

Он вздохнул и поморщился. После битвы прошло три дня — при такой влажности и майской температуре, этого оказалось более чем достаточно чтобы трупы начали гнить и вонять.

Просто прекрасно.

Руины, трупы, банды, жаренные крысы и собаки на вертеле, надвигающаяся эпидемия дизентерии и холеры. В общем и целом, прихода Левиафана Броктон Бей не заметил.

* * *

Внутри потрепанной базы Протектората оказалось на удивительно пусто. По крайней мере, в том закутке, что выделили для масок. Секретность его личности была ему совершенно до лампочки, но Кристалл все равно натянула на его морду противогаз, стоило подъехать к лагерю.

Не то, чтобы это не было секретом полишинеля, но протокол есть протокол. Да и ходить среди беженцев будет проще.

Они сидели за столиком на пустой кухне. Кристалл пила черный, словно деготь, кофе, забросив ноги на стол и ждала, пока Директор освободится достаточно, чтобы принять его лично.

Столик тихонько хрустнул, и он сделал вид, что привлекло его именно это. Ноги были длинными, симпатичными и ботинки на высокой платформе их только подчеркивали.

— Так что мы, хорошие парни, вообще делаем?

В том же ящике, что и кофе, оказался откровенно хреновый чай. Он, ухмыльнувшись, включил чайник, наслаждаясь дефицитным электричеством.

Каких размеров бы ни был генератор, встроенный в базу, его с лихвой хватало и на освещение, и на бытовую технику, и на небольшое силовое поле. И при этом он даже не гудел.

Ядерный реактор они туда засунули, что ли.

— Тебе официальную версию или правду?

— А за правду начальство не открутит голову?

— Начальство не спит третьи сутки. Ему плевать.

Он хмыкнул, и закусил чай кубиком сахара, почувствовав себя лошадью. Чай и правда оказался отвратным, но кофеин бодрил.

— Тогда валяй обе.

Кристалл ухмыльнулась.

— Эвакуируем цивилов — официальная версия. Взрываем чужую инфраструктуру — но этого я тебе не говорила.

Он поперхнулся.

— В смысле?

— Как ты уже понял, мы контролируем около тридцати процентов города. В основном прибрежный район. Всего тысяч тридцать населения, из сотни что была в городе позавчера. — — Кристалл дернула рукой. — Окей, десять тысяч мы вывезли, но это так, капли. И если начнем расширяться прямо сейчас, то переварить больше мы просто не сможем. Лопнем.

Он задумался. Картина выходила печальная.

— Даже если подключится национальная гвардия?

Кристалл хмыкнула.

— На пушках долго не усидишь. — она вздохнула. — Мы считали. Все, что окружающие города могли нам дать, они уже дали — и это уже больше, чем мы можем толком распределить. Дадут больше — сгниет на складах или попадет к злодеям.

— Это плохо? От них же уйдет к населению. Не все, но какая-то часть...

Девушка улыбнулась. Пожалуй, впервые за день.

— Знаешь, когда заканчивается закон?

— Когда плохие парни берут в руки пушки?

— Нет. Когда хорошие парни теряют огневое превосходство и не могут притащить к банку весь полицейский участок. Только потерял монополию на насилие — и привет, анархия.