Прекрасное далеко

— Если взять билет на суборбитальный челнок, то перелет не займет много времени. — Заметил Курт. — А на стратостате будете ползти очень долго.

— Зато дешево. — Ответила мама, кивнув на отца. — Твои аугментации сожрут все наши накопления.

— Поэтому тебе и надо лететь как можно скорее — фабрика заплатит за меня, а потом просто станут вычитать из зарплаты стоимость модификаций. — Папа пожал плечами. — Подумаешь, лет пять или больше придется потерпеть.

Не фига себе у них здесь кредиты, подумала Катя. За какую-то мелочь приходится расплачиваться как за машину. А если брать квартиру в ипотеку, то всю жизнь на нее будешь горбатится? Хотя, в ее прошлой жизни все именно так и было и не многое-то в будущем изменилось. Но ничего, она подрастет, выучиться, найдет высокооплачиваемую работу и ее новые родители точно будут ей гордиться. Как Катя поняла, механикусы уважали умных людей и те быстро делали карьеру по их служебной лестнице. И здесь никто не выделял женщин и мужчин в отдельную категорию — все равны. Нет, понятно, что какие-то профессии лучше даются мужчинам, какие-то женщинам, но и талант играет большую роль. А у нее есть неплохой рояль в запасе — память из прошлой жизни. И этот рояль может так сыграть, что не только родители будут рукоплескать музыканту, в этом Катя была уверена, но и все остальные. Она прекрасно знает, что если приложить усилия сейчас, то они отразятся на ее будущем.

— Я выйду на работу — станет полегче. — Заверила Курта жена, посмотрев на дочь. — Но ты прав, неделя — это много. А у отца там все же сад, поля, лес, детям есть где разгуляться. И климат очень похож на наш, так что Кэти не заболеет. Это не на север к Джону лететь, хотя братец меня к себе и не пустит. — Мама вздохнула. — А Джим... интересно где он сейчас?

— Защищает Империум. — Пожал плечами муж. — Твой отец был доволен, когда он записался в гвардию.

— Конечно, старый военный всегда доволен, если его дети идут по его же стопам. — Саманта рассмеялась. — Вот только с Джоном и мной не вышло.

— Но твой отец как-то сумел побороть свое упрямство и гордость. — Заметил Курт. — И простил вам вашу упертость.

— Это мама на него так положительно влияет. — Жена продолжала улыбаться. Она встала и подошла к печке. — Ладно, сейчас я вас покормлю, а потом сбегаю в кассы, узнаю насчет билетов.

— Бери орбиталку. — Посоветовал папа.

— Нет уж, дорогой мой муж, — покачала головой Саманта, — суборбитальные полеты полуторагодовалому ребенку противопоказаны. Лучше уже обычный дирижабль. Два дня туда, два обратно и три там — времени погостить как раз хватит. Я с родителями успею обо всем поговорить и Кэти, наконец, бабушку с дедушкой увидит.

— Моих только не увидит. — Проворчал муж.

Саманта погладила его по голове и поцеловала в макушку.

— Не переживай, ты же знаешь, что я тебя люблю точно также как и они.

Отец заметно успокоился и принялся есть подогретую кашу. Катя была извлечена из кровати и усажена на свой стульчик поближе к столу. Девочка не капризничала, когда мама ее кормила — она прекрасно понимала, что каша полезна для растущего организма. Пускай у нее и вкус не очень. Но есть такое слово — надо. В этом возрасте не ты выбираешь кашу, а каша выбирает тебя. Кажется так ее отец в прошлой жизни иногда шутил за столом. Снова едва подавив грустные воспоминания, Катя взялась за ложку — она уже давно самостоятельная и легко может удержать ее в маленьких пальчиках.

— Я за билетами. — Саманта посмотрела на мужа. — Поешьте, потом погуляйте часа два, только недалеко, раз уж тебя на операцию кладут и от работ освободили. — Жена улыбнулся. — Кто бы мог подумать, что мастер такой внимательный и чуткий к чужим проблемам.

— Я же говорил, что он хороший мужик. — Ответил Курт с набитым ртом.

В общем завтра Катя отправилась в свое первое путешествие. Утром ее подняли, умыли, накормили, одели в серенький комбинезончик, которые местная промышленность выпускала для детей и маленькие ботиночки, напоминающие армейские берцы. Мама одела специальные лямки поверх одежды и сунула в них дочь — мелкая хоть и может самостоятельно ходить, но вот долго бежать, держась за ручку, явно не способна — быстро устанет. Некоторые в этом возрасте еще из колясок не вылезают, а наша уже вовсю по квартире бегает и по парку самостоятельно ходит. Саманта положила еду в рюкзак, Курт помог одеть его на спину, вперед посадил Кэти, которая на удивление вела себя тихо. Дочка вообще никогда не капризничала и не вопила в голос, спокойно перенося все, что с ней делали родители. Умыться — пожалуйста, кашу съесть — тоже не откажется. Поморщится для вида, но всю порцию умнет. В туалет сходить — сама горшок свой ищет. Чудо, а не ребенок. Так что Курт был уверен, что дочка проблем Саманте в дороге не доставит.

Как всегда по улицам, переходам и коридорам города на работу спешили люди. Саманта умело лавировала в этом потоке, защищая дочь от случайных толчков и тычков. Главное — добраться до станции монорельса и сесть в поезд, который идет до третьего сектора. Там сделать пересадку и уже оттуда попасть на воздушный вокзал. Дирижабль отходит в одиннадцать, сейчас раннее утро и Саманта точно успеет — она всегда умела правильно рассчитать время и это чувство ее ни разу не подвело.

Смотреть в окно вагона поезда было скучно — одни и те же решетчатые переходы, балконы, хитросплетения труб и кабелей, расходящиеся в разные стороны. Стало интересно только тогда, когда мама собралась выходить — здесь уровень зданий города понижался. Строения выглядели такими же монументальными, как и в секторе Кати, но высотой явно пониже. Это что же, выходит она жила ближе к центру? Потому что их район с высотками в свою очередь уступал небоскребам города, которые изредка было видно в разрывах смога, если вдруг начинал дуть сильный ветер. Но даже здесь, в этом секторе солнце также продолжало прятаться за тучами вредных выбросов. Мама привычным движением поправила защитную маску на своем лице и лице дочери. Механикусы всегда предупреждали население города о выбросах заводов и все немедленно применяли средства индивидуальной защиты. Ибо последствия такой халатности нередко заканчивались химическим отравлением или же смертью. Благо, что такие выбросы были редкими — обычно Катя в это время сидела дома и попала под такой в первый раз. Но раз уж так сложились звезды, что именно сейчас чудикам в красных балахонах вздумалось "пукнуть" на весь город, то приходилось следовать рекомендациям, чтобы не завернуть ласты.

В вагоне поезда воздух фильтровался и Саманта стянула маску, с наслаждением вдыхая. Здесь хотя бы не чувствовалось отвратительного запаха химической вони и можно было свободно дышать. Состав шел полупустым — с этого сектора на вокзал ехали только работяги или редкие пассажиры. Но Саманта знала, что салон третьего класса дирижабля, на который она купила билет, будет забит до отказа — ей с дочкой досталось место возле туалета, в который на протяжении двух суток будут ломиться страждущие. Но для нее это хорошо — ребенка не придется таскать через весь салон. Саманта даже не рассчитывала на отдельную каюту, денег на место в купе не хватило, так что пришлось брать в общем. Сотня человек в отсеке, сопящих, кашляющих, чихающих, воняющих будет лететь вместе с ними до самого Каскада. А уже оттуда, вдохнув полной грудью свежего воздуха Зеленых Земель, Саманта сядет на поезд и умчится к предгорьям, где находится родительский дом. Уютный уголок среди распаханных и засеянных полей, где ее всегда ждут. Джон чаще навещал отца — ему лететь гораздо ближе, тогда как дочь забралась в другое полушарие планеты. Но хотя бы связь есть.

Монорельс доставил их на вокзал. Вагоны мягко остановились, двери раскрылись, выпуская пассажиров. Катя задрала голову вверх — вокруг парили невероятных размеров дирижабли. Самый маленький, казалось, был габаритами с дом, тогда как самый огромный — с центральную башню. Все они висели возле причальных штанг, к которым шли эскалаторы. Саманта посмотрела на табло, определяя где же именно находится их транспорт. Другой конец вокзала, платформа номер четырнадцать. Чтобы не топать пешком, девушка заскочила на пешеходную ленту, уверенно сохранив равновесие при прыжке. Лента двигалась довольно быстро, превосходя скорость пешехода, но не так, чтобы едущие на ней люди падали на задницу. Народ то и дело запрыгивал и соскакивал в нужных местах, Катя крутила головой, изучая вокзал. Население города в основном отличалось цветом комбинезонов — те, кто побогаче, предпочитали яркие цвета, победнее носили черные либо серые, как она и мама. Были даже те, кто одевался в обычную одежду — брюки, рубашка, пиджак, шляпка, модное платье, ботиночки. Но таких было меньшинство и в основном они предпочитали отдельную пешеходную ленту, на которую мама не пошла. Разделение общества на классы, подумала Катя, наблюдая за людьми. Нам можно — вам нельзя? Как все это знакомо. Даже в далеком будущем человечество не смогло избавиться от неравенства и неважно по какому признаку оно осуществляется. Раса, пол, язык, да взять хотя бы это радио, которое постоянно трещит о еретиках и ксеносах! Очевидно еретики — это те, кто не согласен с таким вот разделением общества на классы. Как там писали в учебниках? Катя стала припоминать, что о чем-то подобном говорил вождь пролетарской революции ВИ Ленин. Или это был его дружбан Карла Маркс? В городе до сих пор есть улицы, названые в их честь. Учительница только вскользь коснулась коммунистической теории, да и уроки истории Катя не слишком любила. Она сдала на пятерку только потому, что благодаря хорошей памяти заучивала даты и события наизусть, только и всего. Да все в классе так делали, никому на фиг эта история не сдалась! В институт, куда она поступала, смотрели только на оценки по физике и математике, даже русский язык и литература не так пристально рассматривались как эти два профильных предмета. Ну еще химия может быть. А тут история! Пффф! Она всех рассудит! Ага, как же! Кто это сказал? Не помню, но выражение бредовое!

Мама сошла с ленты и направилась к эскалатору, который вел на посадочную платформу, возле которой застыл гигантский дирижабль.

— Вот наш корабль. — Проворковала Саманта, показывая на аппарат. — На нем мы полетим к бабушке и дедушке.

— Балсой. — Катя задрала голову, рассматривая дирижабль. Стальной корпус, иллюминаторы в несколько рядов и почему-то нет гондолы. Наверное, пассажирские помещения расположены внутри между ячейками с газом. Девочка припомнила картинку из учебника — в начале двадцатого века в подобных аппаратах использовался горючий газ, это потом, уже к тридцатым годам двадцать первого его заменили на инертные вроде гелия. Бизнес наконец-то сообразил, что воздушные перевозки дирижаблями в труднодоступные места это гораздо выгоднее, чем возить грузы вертолетами или машинами по замерзшим рекам. И одной из первых сообразила корпорация "Авионика" и начала рубить бабло на этой теме, как говорил катин отец из прошлой жизни. Все время его вспоминаю, подумала девочка, глядя на стратостат.

Саманта вместе с другими пассажирами поднялась на платформу, где встала в очередь на посадку. Тут ничего не изменилось — также проверяли личность пассажира и билеты, после чего пропускали на борт. Очередь двигалась быстро — даже если среди людей вдруг оказался бы бандит, то два стоящих по краям охранника-сервитора немедленно его нейтрализовали и сдали бы милиции, участок которых также находился на вокзале. Саманта протянула билетеру документы, средних лет дама поднесла сканер к карточке, который пискнул и показал зеленый огонек.

— Крамер плюс один. — Она посмотрела на девочку. — Не рановато ли для поездки?

— Аэростат для нее в самый раз. — Ответила Саманта. — Не высоко и скорость небольшая.

— Мы пойдем на двух тысячах. — Кивнула билетер, которой вдруг захотелось поговорить. Дети, чужие или свои, всегда заставляют женщин проявлять материнский инстинкт. Ну, кроме совсем уж фригидных теток и повернутых феминисток. — Да и пилоты у нас отличные, так что вы правы — для малышки безопасно. В салонах третьего класса есть отсек-кафе, за отдельную плату там можно разогреть свою еду или же приготовить для нее что-то вкусненькое. — Тетка наклонилась к Кате. — Любишь сладкое?

— Неть. — Мотнула Катя головой и тетка удивилась, даже отстранившись. — Суп выпатать.

— Суп? — переспросила она ошарашено. — Она у вас уже говорит?

— Зуб. — Перевела Саманта и погладила Катю по головке. — Говорит, да. Но больше молчит. И, уверяю вас, ребенок не капризничает и другим пассажирам дискомфорта не доставит.

— Заметно. — Кивнула билетер и улыбнулась. — Прошу на борт.

Саманта прошла внутрь гигантского транспорта, где, ориентируясь по стрелкам, нашла свой пассажирский отсек и устроилась у окна. Она специально брала билет у окна, чтобы дочка могла посмотреть на окружающий мир. В центральных отсеках, без окон и видеопанелей билеты обошлись бы еще дешевле, но тут Саманта решила не экономить. Она помнила себя в пятилетнем возрасте, как любила устроиться у окошка поезда и смотреть на бегущие мимо поля и деревья, прежде чем они сменялись пейзажем городской застройки. Устроив дочь на сиденье, закинув рюкзак на полку, расположенную над головой, Саманта села сама, достала книжку и углубилась в чтение. Простенький женский роман про любовь, зачитанный до дыр, в котором уже давно известны все переплетения и повороты сюжета. Чем еще заняться в дороге?

Через полчаса дирижабль качнулся и плавно тронулся от причальной штанги.

— Палители! — Восхищенно произнесла Катя и уставилась в окно.

То, что она увидела из окошка, слегка потрясло девочку — когда города наконец-то закончился, то перед ней раскинулась мертвая пустошь. Выжженная земля, на которой ничего не росло, даже ни одной высохшей на солнце травинки. И да, наконец-то Катя увидела солнце, скрытое за городским смогом!! И в который раз убедилась, что находится не на Земле, а в какой-то колонии — светило было голубым. Точнее, светло-голубым, синева едва просматривалась, звезда скорее склонялась к белому цвету. И размерами оно было больше солнца — диск на небосводе точно превосходил его вдвое. И смотреть на него было больно — слишком яркое, так что девочка снова уткнулась в мертвую землю, по которой были проложенные какие-то трубы, а по редким трассам дорог ехали караваны грузовиков. Иногда мимо дирижабля, пока он набирал высоту, проносились легкие быстрые воздушные суда, несущие в своем чреве спешащих по важным делам людей. И эта мертвая пустошь, изредка разбавленная куполами домов, тянулась до самого края материка, пока наконец не закончилась зеленым морем. Вода не была голубой или синей — зеленая муть океана плескалась о скалистые берега, поднимая тучи брызг, видимых даже с большой высоты. Словно Посейдон решил помочь матери-Гее стереть людей с материка, испоганивших ее тело. Вот только у морского бога ничего не выходило — волны обиженно откатывались назад и с новой силой ударялись о скалы.

Над океаном они путешествовали большую часть времени. Катя изредка выглядывала в окошко и наблюдала все ту же картину — плещущая огромная масса воды, на которой очень редко, ну очень, встречались рыболовецкие траулеры. Моряки боролись со стихией и с монстрами, что жили в глубинах — Катя видела, что сети не селедку какую-нибудь из воды тащили, а вполне себе больших размеров туши, напоминающие китов или кашалотов. Да и корабли тоже не были маленькими — плавающий мини-завод, включающий в себя весь процесс переработки от добычи морского зверя, до производства из его мяса питательного субстрата, перемолки костей и вытяжки из внутренних органов полезных веществ, идущих на лекарства. Тогда еще этого Катя не знала, но уже видела сам процесс — рыбаки тащили выловленную тушу на транспортерную ленту и бедный "кашалот" ехал в разделочный цех, пока не исчезал из вида внутри корабельной надстройки и выходил уже наружу в составе консерв.