— В таком случае вам действительно придётся позаниматься. Анимагия подождёт, ему пока и теории хватит, а вот боевым заклинаниям стоит уделить побольше внимания...

— На что ты намекаешь?

— Сам увидишь, когда в Хогвартс вернётесь.

На что она намекает, догадаться было нетрудно — он не понаслышке знал, что такое вражда факультетов. Оставалось только надеяться, что к Локхарту, который открыто заявил о своём неуважении к мародёрству и не взъерошивался от фразы "Тёмные искусства", у слизеринцев будет меньше претензий, чем к Лили, которая не скрывала своей к ним неприязни.

О способах защиты действительно стоило подумать... Не говоря уже о возможности практиковаться в дуэльном мастерстве!

— Имей в виду: мы разгромим весь дом!

— Громите на здоровье, ему и так недолго осталось. Главное, чтобы с вами всё было в порядке!

* * *

Хотя Гилдерою и разрешили оставаться в гостях хоть до конца каникул, всё же было бы странно, если бы он ни разу за всё лето не появился дома. Какие у него отношения с родителями, Северус представлял себе слабо — он знал только, что там не всё так гладко... В общем, в начале августа Снейпы проводили гостя, который явно не горел желанием возвращаться домой, а затем и Северус засобирался в гости. Они с Мальсибером и Эйвери давно подумывали собраться на каникулах, пообщаться и заодно пересечься с Люциусом Малфоем, который за четыре послехогвартских года успел обзавестись множеством интересного. Мальсибера интересовали перспективные знакомства, Эйвери — редкие книги, а Северуса — возможность практиковаться в Тёмных искусствах.

С Люциусом они действительно встретились. Он много и вкусно говорил, обещая младшим товарищам чуть ли не мировое господство и решение всех проблем. Мальсибер и Эйвери слушали зачарованно, Северус — скептически: он давно привык делить услышанное надвое, а услышанное от таких холёных, не знающих реальной жизни аристократов — так и натрое. Но одно из трелей Люциуса он уяснил наверняка: о спокойной жизни в ближайшие годы не придётся даже мечтать, магической Британии предстоят перевороты. И нужно быть в курсе происходящего...

Он с удивлением отметил, что надоедливого, глупо восторженного, но честного и — кому скажи! — принципиального Гилдероя не хватает. Изворачиваться, говорить намёками и недомолвками, просчитывать свои действия и поступки окружающих было интересно — это казалось куда лучше, чем постоянно цапаться с Эванс. Но шахматы хороши, если играть в них время от времени — а превращать всю свою жизнь в огромную шахматную партию казалось не лучшим вариантом.

Зато и преимуществ у такого образа жизни хватало. Во всяком случае, Нюниусом его называть не будут!

12.09.2013

На шестом курсе скучать Северусу не пришлось.

Гилдероя он встретил на платформе — тот выглядел задумчивым, утомлённым и упрямым. А ещё это мелкое чудо обзавелось блокнотом и постоянно что-то туда записывало.

На вопрос Северуса "что это такое?" Локхарт ответил, что ничего особенного, так, мелочи, но ответил с таким таинственным и довольным видом, что сразу было видно: для него это действительно нечто особенное. К тому же, он вовсе не горел желанием держать свои секреты под замком от Северуса, и, через несколько минут разглагольствований о своем нежелании что-либо говорить, наконец-то признался: он хочет быть писателем!

— Писателем? — скептически поинтересовался Северус. — Настоящий писатель должен владеть словом, а не надругиваться над языком! — он всё ещё не мог забыть, как Локхарт отбивал его от Мародёров. Хоть Северус и был благодарен ему и доволен таким знакомством, но слизеринская гордость требовала хоть маленькой и безобидной, но отместки.

— Овладею! — заявил Гилдерой. — И ещё как овладею! Вот увидишь!

На свою беду, Северус заинтересовался его писаниной и уже к завтраку получил груду пергаментных свитков. Пока он читал — в коридорах, затем в библиотеке, затем на кухне — Локхарт ходил вокруг него кругами, как хомяк вокруг амбара, заглядывал попеременно в лицо Северуса и в то, что он читал, и то и дело спрашивал: "Ну, как тебе? Вот этот момент нормально выглядит? Не слишком дурацкий? Может, его изменить? Я тут подумал, что этот герой так поступает потому, что..." — и так далее, и тому подобное.

Северус не увлекался художественной литературой и не мог объективно оценить писательский талант Гилдероя. Сюжет мельтешил и танцевал, не везде ему хватало обоснованности, герои то и дело противоречили сами себе, забывая, что сказали двумя страницами тому назад. Но сам по себе текст оказался неожиданно увлекательным. К тому же, Северус почерпнул для себя много нового:

— С каких таких пор в Британии живут фавны?

— С незапямятных! — ответил Локхарт. — На самом деле существует две разновидности фавнов. Одни — дикие, не слишком умные, ведут разгульный образ жизни и не признают ничего выходящего за рамки их понимания. А другие — интересные, добрые, щедрые, интересуются наукой, искусством и друг другом, но им приходится прятаться от людей, чтобы они не раскрыли всех их секретов.

— Секретов? — Северус нашёл в пергаменте место, которое удивило его больше всего. — О влиянии исторических магических событий на развитие математического анализа?

— Математического? — Локхарт вырвал у него пергамент. — Где? А, ты не так прочитал! Это слово — макуматического! Это такая древняя фавновская теория...

— А у фавнов случайно нет такой древней профессии, — перебил его Северус, — как редактор? Корректор? У тебя в предложениях в среднем по три ошибки! Это не считая логических ляпов!

— Корректор? — Локхарт задумался. — Есть, есть у фавнов такая профессия! Она очень почётная, и это не каждому дано — только тем, кто отличается истинно фавновскими терпением и великодушием наравне с твёрдостью, невозмутимостью и смелостью, ибо не каждому дано нырнуть в болото вечной безграмотности и вернуться оттуда целым и чистым, превратив это болото в цветущий сад, не оставляющий равнодушным даже самого заядлого циника! И ценят людей этой профессии никак не меньше, чем творцов прекрасных произведений, ибо они друг другу не мешают и не противоречат, а составляют творческий союз, с которым по блеску и величию могут сравниться только небесные созвездия! И как в созвездиях, помимо главной звезды, есть вторая по яркости звезда, практически не уступающая, а иногда в чём-то даже превосходящая главную, так и в творческих...

— Я твою мысль понял, Альфа ты наша Центавра! — снова перебил его Северус. — Скажи мне, о величайший из великих: я в твоё созвездие могу пробиться? Я даже на роль омеги согласен — чего не сделаешь для уменьшения безграмотности в мире!

— Ни в коем случае! — твёрдо ответил Локхарт. — Какая же из тебя омега! В мире фавнов ты был бы гордым обладателем самого почётного звания — звезды по имени Бета! — он стёр с лица излишки пафоса и с человеческим видом посмотрел на Северуса. — На самом деле, если ты мне поможешь, это будет здорово! Никогда тебе этого не забуду!

— Как бы тебе не пришлось об этом пожалеть! — довольно сказал Северус, сматывая пергаменты.

Редактируя творения Локхарта, Северус не отказывал себе в удовольствии поупражняться в остроумии. К чести Гилдероя, критику он не воспринимал в штыки, и свои новые творения отдавал Северусу на вычитку с истинно гриффиндорским бесстрашием. Поначалу Северус пытался смягчать свои замечания, но быстро понял, что гриффиндорца так просто не задеть.

— Слушай! — кричал юный писатель, размахивая пергаментом с пометками на полях. — Когда я буду это издавать, я потребую, чтобы издавали с твоими исправлениями! Это же шедевр!

— Шедевр, как же! Скажи честно: хочешь привлечь читательское внимание к своей нелёгкой судьбе? Все величайшие злодеи мира не сравнятся по бессердечности с тем, кто вычитывал твои книги!

— Вот-вот! Видишь, как мне повезло?

Теперь они много общались — и продолжали тренироваться в защитной магии. Против их общения протестовали, как ни странно, не слизеринцы — им-то с чего? — а гриффиндорцы. Воины света с энтузиазмом ухватились за повод восстановить поруганную справедливость. Несправедливость они видели прежде всего в том, что гнусный слизеринец втолковывает их товарищу какие-то неведомые гнусности, и в том, что товарищ слушает его с гораздо большим вниманием, чем их самих. Слизеринцы тоже не понимали этой дружбы — что общего может быть у людей с четырёхлетней разницей в возрасте, которая для подростков имеет большое значение? — но недовольства не высказывали: пока эта дружба им не мешает, пусть живёт, так и быть.

Лили всё же набралась смелости подойти к Северусу — мол, рада, что он начал обзаводиться подходящими товарищами, и хотела бы восстановить с ним дружбу... "А она была, эта дружба? — спросил он. — Ты меня прогнала, потому что тебе не нравились мои знакомые — завтра тебе ещё какие-нибудь мои знакомые не понравятся, и ты опять меня прогонишь — кому это надо?" Лили вздёрнула голову и ушла, больше к нему не подходила, хотя Северус не раз замечал её взгляд, направленный на него. Учиться на шестом курсе она стала хуже, хоть и продолжала — скорее, по инерции — считаться отличницей. Раньше Лили обращалась к Северусу, когда чего-то не понимала, а после их ссоры ей приходилось рассчитывать лишь на себя. К Мародёрам гордая мисс Эванс не обращалась — а больше было и не к кому...

Особого внимания на Лили Северус с началом нового учебного года не обращал — ему и так было чем заняться. Он окончательно решился вступить в ряды Тёмного Лорда, а для этого нужно было кое-что знать и уметь — чем больше, тем лучше. Свою анимагическую форму он решил держать в секрете, мудро рассудив, что рассказать о ней всегда успеет, а осторожность не повредит. Но с Локхартом он всё же поговорил об анимагии и с удивлением выяснил, что не зря называл его сусликом — у него действительно были все шансы научиться превращаться в маленького зверька с острыми зубами. В кого именно, пока было трудно сказать — может быть, в хищника, а может, и в грызуна... Объясняя Локхарту преимущества такой анимагической формы, Северус почувствовал себя своей собственной матерью и лишний раз убедился в том, какая она замечательная, мудрая, терпеливая женщина: как можно объяснять настолько очевидные вещи?!

Теперь он чувствовал себя не Поттером с личным Петтигрю, а Люциусом, который помогает... хмм... талантливому, перспективному студенту. Он даже подумывал о дальнейшем сотрудничестве — Локхарт тоже мог быть полезен Тёмному Лорду.

Локхарт, однако, в своём мнении был твёрд:

— Нет, мне это всё не нравится. Я туда не пойду. И тебе не советую.

— Со мной-то общаться не перестанешь, воин света? — фыркнул Северус.

— Я тебе что, Эванс? — возмутился Гилдерой.

Два года пролетели незаметно. Северус получил свой диплом с отличием и отправился в большую жизнь, втайне надеясь, что и Локхарта удастся направить если не на сторону Лорда, то хотя бы подальше от Дамблдора.

Однако из-за работы на Лорда ему пришлось перенести разговор с матерью на повышенных тонах.

— Ты пошёл на поводу у этого шелудивого полукровки?! — возмущалась она, впервые на его памяти.

— Я, между прочим, тоже полукровка!

— И что? Не стыдно быть полукровкой, а стыдно быть шелудивым! Я знала его, когда он уже был тёмным, но ещё не был лордом. Да из него и сейчас такой же лорд, как из меня вейла! Я с ним училась, и уже тогда он был гнусным типом! Такой прекрасный во всех отношениях, что сразу было видно: с ним что-то не так. Уходи от него при первой же возможности!

— Не уйду. Хотя бы потому, что это моя работа, и я буду её выполнять! И вообще, куда я пойду? Старшим помощником младшего аптекарёнка? Ну уж нет. Нам деньги нужны, этот дом давно пора отремонтировать...

— Его давно снести пора, для этого много денег не потребуется!

— А жить мы где будем? Научим папу тоже превращаться в белку и подыщем себе дупло со всеми удобствами?

— Жильё найти гораздо легче, чем новую шею, если свою сломаешь! Не выдумывай, нечего тебе пресмыкаться перед этим мерзавцем!

— Чем он тебе не угодил?

— Когда я училась на первом курсе, он обидел моего котёнка — такое объяснение тебя устроит? Что ты улыбаешься? Нельзя доверять людям, которые обижают котят и маленьких девочек. Хотя, по правде говоря, я и сама была милейшим ребёнком. Моя тётя любила рассказывать, как в детстве я повесила кролика...

— Повесила? Кролика? — Северус чуть не поперхнулся. — За что же ты его так?

— За шею, разумеется, — пожала плечами Эйлин. — Но это был игрушечный кролик! А котёнок, которого я потом две недели приводила в чувство, был вполне настоящим.

— Так-так, а побольше подробностей про кролика?

— Да какие уж там подробности... Я сидела в своей комнате, тихо и мирно, моя тётя решила проверить, почему так тихо. Наверное, если бы я бегала по потолку и крушила всё, что видела, её душа была бы спокойна, а так она заволновалась. Как она рассказывала, в моей комнате перед моей кроваткой сидели игрушки в несколько рядов, перед ними стоял эшафот — не помню, из чего я его соорудила — а на самой кроватке, вернее, на её перильцах, висел кролик. Я, кажется, объясняла, что в Визенгамот играла... Повторяю, кролик был игрушечным, так что я ни тогда не понимала, ни сейчас не понимаю, из-за чего столько шума.

— Зловещая дама! — выдохнул Северус.

— Благодарю за комплимент, — улыбнулась Эйлин.

И всё шло относительно спокойно. Вернее, Северусу казалось, что у него полно забот — но после того, как его угораздило услышать пророчество, он понял: до этого дня всё шло спокойно.

12.09.2013

Миссис Эйлин Снейп опустила палочку:

— Странно. То ли на тебе какие-то неведомые мне чары, то ли вообще никаких чар нет.

Обычно спокойная и рассудительная, сейчас она была крайне взволнована.

— Тебя так беспокоит, что есть какие-то чары, которых ты не знаешь? — поинтересовался Северус.

Эйлин замахнулась для подзатыльника, но в последний момент остановилась и мягко провела рукой по его голове.

— Меня так беспокоит, что моему единственному сыну основательно замутили мозги! — сказала она. — Уж лучше бы ты с тем поганым полукровкой оставался, чем с этим... Что он с тобой сделал, чем он тебя зачаровал?

— С чего ты взяла, что на мне какие-то чары? — поинтересовался Северус, закинув руки за голову и чуть заметно улыбаясь. — Спасибо, конечно, что вылечила мне простуду, но она явно не стоила таких треволнений.

— По-моему, ни один здравомыслящий человек не станет радоваться назначению на должность преподавателя в Хогвартсе. Прости, моя радость, но я продолжаю считать, что ты основательно спятил. Или же тебя заколдовали. Или ты просто перетрудился?

— Пока не успел, — усмехнулся Северус. — До выхода на работу ещё восемь дней. А что тебя не устраивает? В Хогвартсе лучшая в МагБритании библиотека, отличная лаборатория и сколько угодно казенных ингредиентов.