Я печатываю это антисоветчину у себя во первых потому что автор удалил часть текста и использует СИ как рекламную площадку. Во вторых, это ответная мера на его компанию черного пиара и флудовых атак на мой раздел. Ну и в третьих это способ борьбы с его паразитированием на чужих торговых марках и чужих поисковых кликах.
Роман "Морской волк" — как редиска. Сверху красный, но если вчитаться, то он белый. Т.е. автор — типичная контра. Но контра не столь прямолинейная и тупая как Солженицин. И даже Замятин на фоне этого автора — простак наивный. Автор — талантливый, но совершенно беспринципный специалист по пропаганде. Доктор Геббельс, на его фоне, выглядит просто идеалистом-правдорубцем... И роман построен так, чтобы сделать привлекательным тот социализм, который неизбежно переродится в монархию и потерпит крах. Автор несомненный антикоммунист. Я подумала бы, что автор хочет продать тираж. Все задатки для этого у романа есть. Но иезуитская антисоветчина не оставляет вариантов: он делает то, что могли проплатить грантом только британцы.
Следует отметить, что автор не инженер, не связист и не моряк. В тексте есть оттенки, которые звучат дико для морского офицера. Если у автора есть какое образование, то оно подобно тому, какое дают в Eton college. И еще автор — талантливый выпускники курсов по професиональному мозголомству.
В романе цитируется текст, приписываемый Солженицину. Однако подтвердить авторство не удалось. И содержание текста таково, что Солженицин не рискнул бы такое написать. Потому предупреждаю о возможной недостоверности цитат в романе.
Предупреждаю, что роман содержит промывание мозгов. Не рекомендую его читать вовсе, если вы не любите, чтобы вам промывали мозги без вашего согласия.
*
Морской волк
Влад Савин
Восход Сатурна
Автор благодарит за помощь: Станислава Сергеева, Сергея Павлова, Александра Бондаренко, Михаила Николаева, Романа Бурматнова, и читателей форумов ЛитОстровок и Самиздат, под никами Andy 18ДПЛ, Андрей_М11, Комбат Найтов (Night), Дмитрий Полковников (Shelsoft), Superkashalot, Борис Каминский, Михаил Маришин, Тунгус, Сармат, Скиф, StAl, bego, Gust, StG, Old_Kaa, DustyFox, omikron и других — без советов которых, очень может быть, не было бы книги. И конечно же, Бориса Александровича Царегородцева, задавшего основную идею сюжета и героев романа.
*
От Советского Информбюро. 21 ноября 1942 года.
В течение 21 ноября наши войска вели успешное наступление с северо-запада и с юга от города Сталинграда.
Нашими войсками заняты город Калач на восточном берегу Дона, станция Кривомузгинская[1] и город Абганерово.
Северо-западнее Сталинграда наши войска продолжали успешно продвигаться вперёд. На одном участке советские части в течение дня разгромили два полка румынской пехоты, уничтожили 18 танков, 12 орудий, разрушили 30 дзотов противника. Захвачено много пленных. На другом участке наши бойцы выбили противника из сильно укреплённого пункта. В этом бою погибло 1002 вражеских солдата и офицера. Захвачены 23 пулемёта, 14 миномётов, 2 склада с боеприпасами, 2 склада с инженерным имуществом, склад с продовольствием и другие трофеи.
Южнее Сталинграда наши войска, преодолевая сопротивление противника, успешно продвигаются вперёд. Заняты десятки населённых пунктов. Бойцы Н-ской части разгромили румынскую пехотную дивизию и захватили в плен 4300 солдат и 704 офицера. Целиком сдался в плен вместе с командиром артиллерийский полк этой дивизии. За день боя захвачены 3 танка, 36 орудий, 22 миномёта, 100 противотанковых ружей, 2 миллиона винтовочных патронов и другие трофеи.
Контр-адмирал Лазарев Михаил Петрович.
Северодвинск.
Снится мне город, которого нет. Не помню я такого в нашем мире.
Синее небо, серые волны... И я отчего-то знаю, что это Север. Город большой, спускается к морю. Дома высокие, как башни... и в то же время простор вокруг. Много воздуха и света, зелень бульваров. Набережная длинная, до горизонта, и широкая, как проспект, открытая всем ветрам.
Солнце, лето. Много людей — веселых, красивых, нарядных. И я одновременно и там, и смотрю на все это со стороны. Седой уже, но не сгорбившийся, без палочки, хожу легко. На мне парадный мундир с кортиком и золотыми погонами. Рядом со мной женщина, красивая, в светлом шелковом платье, похожа на Ирочку. И молодой капитан-лейтенант, похожий на меня молодого. Сын? И юноша лет семнадцати, в курсантской форме, а рядом с ним стройная девушка, русоволосая и синеглазая, в летящем по ветру платье, — второй сын и дочь.
Ветер, запах моря, крики чаек. Мы разговариваем о чем-то, смеемся, но я не слышу голосов. Мы идем по набережной, вдаль.
Там стоит наш "Воронеж". Бухту забетонировали, превратив в сухой док: завели корабль, откачали воду, и намертво заделали вход. Атомарина — на вечной стоянке, как памятник и музей. На гранитной стеле выбит рисунок: военно-морской флаг и цифры: 1941-1944. Война здесь закончилась раньше. День Победы — тоже девятое, но не май, а июль. Каждый год, в белые ночи, сюда приносят цветы — в память моряков-североморцев, и павших, и живых, — тех, кто честно выполнил свой долг.
На рубке "Воронежа" красная звезда и трехзначная цифра побед.
— Михаил Петрович! Командир!
Здесь все наши — постаревшие, седые... Сан Саныч, Петрович, Григорьич, Серега Сирый, Бурый, ТриЭс, Мамаев, Самусин, Князь, Логачев, Большаков, Гаврилов, Смоленцев — все-все. Каждый год, девятого июля, мы собираемся здесь, возле нашего бывшего корабля. Вспомним былое, узнаем, у кого как дела и не нужна ли помощь. И чтобы дети и внуки наши не забыли, чем было уплачено за Победу.
*
— Михаил Петрович! Товарищ контр-адмирал!
Стук в дверь каюты. Тьфу ты! Проснулся...
Сегодня двадцать первое ноября сорок второго года. Пятый месяц как атомная подводная лодка Северного флота К-119 "Воронеж", выйдя в поход в 2012 году, непонятным образом провалилась на семьдесят лет назад. Идет война, немцы под Сталинградом — но история здесь уже ложится на новый курс, сделав поворот оверштаг. Арктического флота у немцев больше нет — покоятся на дне линкор "Тирпиц", ужас всего британского флота; броненосец "Лютцов", крейсера "Эйген", "Кельн", "Нюрнберг", девять эсминцев, два десятка подлодок. Корабли этой войны не противники для атомарины. А "Адмирал Шеер" с нашей подачи стал трофеем Северного флота и носит теперь имя "Диксон". И еще были два разгромленных конвоя с эскортно-противолодочной мелочью, три ракетных удара по немецким авиабазам. В результате — наше господство на море, что для Заполярья, весьма бедного сухопутными дорогами, имеет решающую роль. Наше наступление на Петсамо-Киркенес с превосходящим результатом было здесь на два года раньше, чем в знакомой нам истории, в ноябре сорок второго.[2]
Только одни мы немного бы добились. Боезапас у нас все же не бесконечный, чтобы перетопить весь немецкий флот, и даже наши шесть ядерных боеголовок в "Гранитах" и две такие же торпеды сами по себе значат гораздо меньше, чем информация, которой мы владеем. Товарищ Сталин сказал: кадры решают всё. Любое оружие, любая техника страшны для врага, лишь когда им хорошо владеют. Что более весомо: потопленный "Тирпиц" или бесценный опыт войны, собранный в Боевом Уставе Советской Армии сорок четвертого года, переданном нами и внедряемом уже сейчас? Сразу, конечно, все всему не научатся, но сколько времени ушло, чтобы собрать эти данные, обработать? И будет в итоге, как в мемуарах, "задачу, которая дивизиям и корпусам РККА сорок первого года стоила огромного труда и крови, те же соединения сорок пятого решали походя, не сильно отвлекаясь от основной поставленной цели". Что сделает с вермахтом Советская Армия конца войны, с тактикой, организацией, вооружением сорок пятого? И если на командных постах будут маршалы и генералы, которые блеснут талантом, а бездарные, безынициативные, не соответствующие должности будут переведены в тыл?
Адмирала Октябрьского сняли с командования Черноморским флотом за то, что он провалит новороссийский десант в феврале сорок третьего, превратив план разгрома немцев на Тамани в полугодовой героизм Малой Земли. А Лаврентий Палыч Берия успел покомандовать на Закавказском фронте, но сейчас вроде снова в Москве.
— Михаил Петрович!
Идет битва под Сталинградом, наше контрнаступление началось 19 ноября, как и в нашей истории. А мы стоим у стенки завода в Молотовске (в дальнейшем я буду называть этот город, как привык, Северодвинск, хотя это название он стал носить лишь с 1957 года). Четыре с лишним месяца почти непрерывных боев и походов! Даже дизельные лодки этих времен не эксплуатировались с такой интенсивностью. Не дай бог, трещина в забортной арматуре или еще что-то откажет, и сгинем в океане, как "Трешер". Только теперь, когда флота у немцев здесь не осталось, мы можем позволить осмотр, техобслуживание и ремонт в доке. По воле судьбы это будет на Севмаше, где "Воронеж" построят через сорок семь лет, в 1989-м. Последние ночи на борту. Когда встанем в док, временно переселимся на береговые квартиры.
И как сказал мне Сталин, отвечая на мой вопрос, будет ли экипаж "Воронежа" расформирован:
— Что вы, товарищ Лазарев. Чтобы содержать и эксплуатировать такой корабль, нужны подготовленные люди! Вы приводите себя в порядок. А пока мы сами повоюем!
А вот кто сейчас при деле, так это бывшая у нас на борту лучшая группа подводного спецназа СФ, девять человек во главе с капитаном третьего ранга Большаковым. В 2012-м шли с нами в Средиземку, а оказались в Заполярье, успев стать для фрицев неведомым ночным ужасом. Теперь же их послали на Ленфронт, как намекнул мне старший майор НКВД Кириллов, наш опекун от "кровавой гэбни", ответственный за нашу безопасность. Что-то будет — ждем новостей!
Капитан Гаврилов Василий. Ленинградский фронт.
Ну вот, только организовался советский подводный спецназ в этом времени, как сразу нашлась для него работа!
Именно спецназ, а не осназ, чтобы не путать, или стоит называть согласно новому веянию? Наверное, первое, потому что сухопутные называются по-прежнему. А мы — отдельная рота спецназначения ВМФ, подчиненная непосредственно Главкому. На практике же, поскольку до адмирала Кузнецова сейчас далеко, мы пока прикомандированы к Балтфлоту, а непосредственно задачу нам ставят армейцы. Но именно ставят, а не приказывают!..
Мы летели, в общем, с комфортом — на двух Ли-2 с охраной истребителей. Но "мессеры" так и не появились. Садились ночью, на аэродроме где-то на севере, уж не там ли, где после будет озеро Долгое, Комендантский, улицы Ильюшина, Планерная, кварталы новостроек? Но рассмотреть толком ничего не удалось — сразу в машины и к месту будущей работы, даже в город не заезжали.
На юге, в Сталинграде, мясорубка. И по сводкам этой реальности более успешная для нас. А мы лежим сейчас на берегу реки Невы, на НП, и изучаем противоположный берег, занятый фашистами.
А ведь я эти места знаю! Приезжал сюда в две тыщи восьмом. Друган мой здесь жил, выйдя на дембель. Дом в частном секторе, и комнату мне выделил на весь отпуск, в Питере-то якорь бросить сложнее. Я жениться тогда хотел, приезжал... Ну, это другая история была...
На этом берегу, рядом с тем местом, где мы залегли, "домик-пряник" стоял, приметный, бело-синий, а на том — справа, промзона, за ней городок Отрадное, высотки, центральная площадь, дом культуры, а слева тот самый частный сектор. Тут пешком полчаса, и станция Пелла, электрички ходят, Ленинград — Мга. А возле самой станции заводик лакокрасочный, где друг мой и работал, рядом располагалась фирма "Вапа", от древнерусского "вапить", то есть красить. От берега Невы до самой железки домики дачные сплошь, зелень, сады.
Сейчас, в сорок втором, там фашистские траншеи. Жилья не видно, одни развалины. Далеко слева видны терриконы Восьмой ГРЭС. Нева тут не широкая, метров двести, ВСС до того берега спокойно достанет. Но течение довольно быстрое. Тут нам и работать... Или все же левее? А это уже от того зависит, что решим.
Задача-минимум: добыть "языка", чтобы внятно рассказал, какие силы фрицев держат оборону по левому берегу. Поскольку вместо нейтралки вода, задача для местных считалась неразрешимой. Не далее как неделю назад тут группа наша погибла. На лодке пытались ночью реку форсировать. Фрицы их увидели, и... Хоть и темнота, а плывущий объект все равно разглядеть можно на фоне воды. Да и веслом наверняка плеснули хоть раз, а слышно над водой очень хорошо.
А интересно, откуда товарищи с Ленфронта вообще про наше существование узнали? Приказ, конечно, был, по Наркомату ВМФ, когда нас учреждали. Но по бумагам не поймешь, "рота спецназначения" и все. Да и вряд ли этот приказ широко оглашали. Я уж начинаю думать, что кто-то из товарищей с СФ своему сослуживцу или однокашнику с Балтики про наши дела на Севере рассказать мог. Или у Кузнецова кто-то решил, чтобы мы не простаивали? Ну, раз "командировка" наша по всем правилам оформлена и Кириллов в курсе, то значит, Те Кому Надо знают и согласны. А мы — очередной раз должны оправдать их высокое доверие и полученные награды. Я после Петсамо получил капитана! Да еще меня и Вальку, за транспорта, утопленные прямо в порту, к Герою представили. Сказали, вопрос рассматривается, ждем. Вот только в этом времени, чем больше тебе почестей, тем больше с тебя и спросят. И то, что обычному человеку спустили бы, отмеченному не простят, даже малейшей трусости, малодушия, не говоря уже о предательстве. А вот ждут от героев не в пример больше.
Потому что задача-максимум: захватить эту самую Восьмую ГРЭС. И удержать, образовав там устойчивый плацдарм. Что весьма поможет нашим в скорой уже операции "Искра". В нашей истории блокаду прорвали в январе сорок третьего, а здесь?
Кстати, как я позже узнал, предки и тут успели использовать информацию, что мы посылали. Синявино-42, попытка прорыва блокады, завершившаяся встречным боем с армией Манштейна... Здесь результат был, в общем, тот же — неудача, но вот потери у немцев оказались больше, а у наших заметно меньше, чем в нашей истории. Не стало для командования Ленфронта неожиданностью прибытие свежей немецкой армии из-под Севастополя. К обороне успели перейти раньше, на подготовленных позициях. Не удержались наши и там, отошли все же на исходные позиции, но вот немцам за это пришлось заплатить настоящую цену.
Левее, но чуть ближе, "Невский пятачок". То самое место, где легло в землю пятьдесят тысяч наших. За клочок земли, километр с небольшим в ширину и шестьсот метров в глубину... А тут задача вполне сопоставимая. ГРЭС, как маленькая крепость, здание с толстыми стенами, глубокими подвалами и терриконы высоченные вокруг, как башни. И сколько же фашистов там засело? Правда, если там наши укрепятся, то их тоже оттуда хрен выбьешь.
Короче, первая задача второй никак не мешает, поскольку нужен "язык". Ну, глупо просто лезть не зная броду. "Сначала ввяжемся в бой, а там посмотрим", — говорил Наполеон. А вы вспомните, чем Бонапартий кончил? Предки говорят, "языка" с того берега тут за все время взять не могли, лишь на плацдарме, а нам, выходит, надо за пару дней обеспечить?
