Судьба Плеяды

Очень даже приятный жест.

И я снова покраснела.

Ну, блин!

— Я тоже очень рад познакомится с такой женщиной как вы, миссис Риддл! — проговорил целитель и обаятельно улыбнулся.

— Заметь, Марийка, — фыркнула Ева, — Он не назвал тебя прекрасной, так как не врун, но все равно сказал приятное слово. Ну не красавец, а? На что спорим, за ним полбольницы бегает.

— Как вы себя чувствуете Меропа? — спросил Ранкорн, — Я надеюсь, могу называть вас Меропой?

— Да, конечно, — отозвалась я.

— А вы зовите меня Октавий. — целитель широко улыбнулся. — Так как ваше самочувствие, Меропа?

— Тошнит немного, — я пожала плечами. — А так все уже в порядке.

— Никакой подавленности? Плохого настроения?

Я решила, что тут не мешает соврать, чтобы правдоподобно объяснить произошедшие перемены. Но в глаза колдомедику старалась не смотреть при этом. Благодаря Еве, я вспомнила, что у волшебников есть свои телепаты. Кто знает, как в магическом мире с врачебной этикой обстоит. Кстати и пить бы ничего у них в кабинете не надо было бы. Так как сыворотка правды у них тоже есть. И гораздо более эффективная, чем какой-то маггловский пентотал.*

— Теперь нет. Понимаете, Октавий. От меня ушел муж, колдовать не хватало сил, без конца тошнило от еды и от жизни. И в одну ужасную одинокую ночь я решила со всем этим покончить. Потому что я — одна. Потому что матери я никогда не знала, моя бабушка давно умерла, мой брат в Азкабане, мой отец меня ненавидит, а муж бросил... Я никому не нужна, и я хотела умереть. Поэтому попавшийся на глаза кухонный нож применила не по назначению. А потом я поняла, что я забыла самое главное. Что на самом деле я — не одна. Что есть ребенок, — я накрыла рукой живот, — есть мой сын. И, благодаря ему, я уже никогда не буду одна. И мне есть кого любить. И есть ради чего жить. Ну и меня, он тоже будет любить. И наваждение ушло. Я перевязала руки, поела, поспала, привела себя в порядок и отправилась в больницу, чтобы разобраться, что за ерунда происходит с моим здоровьем, и главное: не навредила ли я случайно своему малышу. И не надо меня никуда запирать, пожалуйста, больше я такой глупости не совершу. Я помню все, что было до этого как в тумане. Сейчас я искренне не понимаю, как я вообще могла такое сделать. И даже тошнота меня сейчас не злит. И я вижу яркие краски, вижу небо, вижу маггловский город, который меня больше не пугает, — я, прикрыв глаза, вдохновенно пересказывала ему свой опыт выхода из депрессии, что накрыла меня через полгода после отъезда из Таджикистана. Я плохо помню, как именно из нее вылезла. Память милосердно спрятала те страшные два года, но помню как внезапно оглянулась и увидела, что Иркутск красивый, в общем-то, город. И люди приятные. И мужчины мне улыбаются. Увидела солнце, вздохнула воздух. И поняла, что я живу. По-настоящему живу. И мне это нравится. У меня уже есть друзья. Появились увлечения. Понравилась учеба. И мне давно уже не хочется выть по ночам в подушку. Я поняла в тот день, что меня наконец-то отпустило. На радостях я объелась мороженого и заболела. Но это уже к делу не относится.

— И да, меня сейчас беспокоят мысли о своем здоровье, о магии, о будущем, — продолжила вдохновенно сочинять, — теперь я знаю, что у меня есть это будущее. И я надеюсь, вы разберетесь, что со мной не так. И поможете мне. Вот только, — закончила я, — моей психики давайте не будем касаться. Мне неприятно вспоминать, какой я была дурой.

— Я вас понял, Меропа, — улыбнулся доктор. — И я рад, если это действительно так. Если это то, что я думаю, то вы сбросили с себя одно неприятное проклятье. Сами преодолели его воздействие и сбросили. Вы очень сильная женщина. И я надеюсь, вы не будете капризничать, если я все же проведу несколько тестов?

— Нет, конечно, — вздохнула я, предвидя очередную скучную диагностику.

— Снимите мантию, пожалуйста. Если меня стесняетесь, ложитесь на живот. Можете полубоком.

Я тут же немедленно снова покраснела. Но халатик с себя сняла без попыток прикрыться. На животе действительно лежать оказалось невозможно и пришлось пристроиться полубоком, отвернувшись к стене.

Ранкорн и Лонгрин принялись надо мной что-то бормотать и обменивались непонятными фразами, из которых мне было понятно одно-два слова.

"Концентрация превышена" "нервная возбудимость" "очень низкий уровень" "не подходит" "след остаточного" и так далее.

Под это дело я начала потихоньку подремывать.

Спор с Евой, потом эмоциональный выплеск перед Ранкорном (я не совсем уверена, были ли мои слова импровизацией, или же наследством Меропы) — все это как-то вымотало меня. В голове образовалась какая-то блаженная пустота и ни о чем не хотелось думать.

" Не спи, Мария!" — я почувствовала всем телом вскрик Евы и вздрогнула.

— Что-то произошло? — поинтересовались колдомедики сверху.

— Нет ничего, — успокоила их я, — просто начала дремать немного и проснулась случайно.

— Такое бывает, да, — отозвался Ранкорн. — Часть диагностических заклинаний, к сожалению, использует не только энергетику целителя, но и пациента. Они абсолютно безвредны, просто человек немного сильнее устает. После недолгого сна, остаточные эффекты проходят без следа. Вы можете одеться, Меропа. Мы уже почти закончили.

— Да? Хорошо, — пробормотала я, усаживаясь на кушетке и накрываясь мантией. — И что со мной такое? — поинтересовлаась я, глядя на серьезных колдомедиков.

— Для точного определения проклятия, мне нужно взять у вас немного крови, — обрадовал меня Ранкорн. — Не беспокойтесь, все целители дают Непреложный Обет не использовать никакие части тела пациента для того чтобы навредить ему, и не продают их на сторону.

— Да, я и не беспокоюсь, — удивленно сказала я. О таком я вообще бы никогда не подумала. Но этим любезным докторам совсем не надо знать, что перед ними маггла, которая ни фига не разбирается в их волшебных заморочках.

— Вот и хорошо. — Ранкорн достал два продолговатых флакончика с серебряной крышечкой. — Вы позволите вашу руку?

Я протянула ему ладонь, все еще не совсем понимая, как именно будет происходить забор крови. Понятное дело не со шприцов, но как бы не посредством отворения вен каким-нибудь скальпелем...

Зря гадала. До такого я бы в жизни сама никогда не додумалась бы. Целитель просто прижал флакончик к моему среднему пальцу серебряной крышечкой. Я почувствовала небольшой укол и увидела, как наполняется такая интересная пробирка. Палец потихоньку стал неметь, но крови не набралось и на треть. Ранкорн покачал головой и переставил пробирку к большому пальцу.

— У вас, очень сильная анемия, — сказал он, — и, вдобавок, недавно вы потеряли много крови. Поэтому мне приходится вас мучить немного дольше других пациенток. Прошу прощения, но с малым количеством крови работать не имеет смысла. Я беру столько сколько нужно.

— Ничего страшного, — отозвалась я. — Только вы дадите мне, пожалуйста, кроветворное зелье, безвредное для малыша.

— Ну, разумеется! — вступила в разговор немного возмущенная Лонгрин. — Не беспокойтесь, Меропа, никто вас в таком состоянии никуда не отпустит, пока мы не исцелим весь вред причиненный вашему здоровью.

И тут я насторожилась:

— Не отпустите? Как это?

Эмилия поспешила меня успокоить и, пока Ранкорн набирал кровь из моей вены, объясняла мне, как это опасно находится беременной волшебнице, подвергнувшейся отлучению от рода и неизвестному проклятию одной без присмотра.

С одной стороны я была с ней полностью согласна. Тем более что после забора крови я стала чувствовать себя совсем нехорошо. В глазах темнело и, моргая, я словно на пару секунд выпадала из реальности.

Но перевесило мою паранойю не это, а тихий шепот Евы:

— У них здесь наверняка есть нормальная ванная.

Я вспомнила тот ужас, что ждет меня дома и сдалась.

— Вот только как быть с моими вещами? — поинтересовалась я. — У меня с собой ничего нет кроме кошелька и палочки.

— Все белье в таких случаях предоставляет больница, — успокоила меня Эмилия, — но если вам так важно взять из дома что-то необходимое, мы можем послать с вами кого-то из целителей. Ближе к вечеру.

— И на сколько мне придется здесь задержаться?

Ответил мне Октавий, закончивший наконец добывать кровь из моих измученных рук, и одним взмахом палочки залечивший все мои ранки, включая порезы на венах.

— Точно я смогу сказать завтра утром. Но как минимум три дня. Этого срока достаточно будет, чтобы избавится от последствий вашего необдуманного поступка, и решить проблемы с пищеварением. Какие именно изменения в вашем организме произошли от проклятия и сколько понадобиться времени, чтобы от них избавиться, это все станет известно завтра.

— Хорошо, — вздохнула я, — лечиться так лечиться. Только мне действительно надо ненадолго заглянуть домой. Я живу в Лондоне. На улице Йоменс-Роу. Кажется это район Кенсингтон.

— Я из Чешира,** — колдомедик извиняюще улыбнулся, — а Эмилия из Абергавенни, нам обоим маггловские названия ничего не скажут. Так что адрес сообщите тому целителю, кто будет вас сопровождать. Я так понимаю, у вас в доме нет камина?

Я виновато помотала головой:

— Камин есть, но он маггловский, маленький. Я арендую жилье, поэтому мне надо предупредить соседей о том, что я буду лежать в больнице.

— Милая леди, — Октавий укоризненно погрозил мне пальцем, — молодой ведьме, да в вашем положении, жить среди магглов одной... Почему бы не поселиться на Диагон-аллее, если вам так нравится Лондон?

— Деньги, сэр, — я криво усмехнулась. — За те деньги, что я заплатила до ноября за квартирку, в "Дырявом Котле" мне досталась бы одна комната месяца на два.

Эмилия всплеснула руками:

— Меропа, дорогая, ну как же так можно! Волшебный мир не ограничивается "Дырявым котлом". Есть и пансионы, и доходные дома, и довольно много волшебников сдает несколько комнат в своем доме. Да еще и с бесплатными обедами, если договориться. Обещайте, что в конце ноября обязательно обратитесь ко мне: и я непременно подыщу вам что более подходящее, чем маггловский дом или номер, упаси Господи, в "Дырявом Котле".

— Не будем расстраивать милейшую даму известием, что у тебя мужем был опоенный зельем маггл, и с ним тебе в магическом мире появляться было нельзя, — сообщила мне Ева тихонько. Как будто ее мог кто-то услышать в моей же голове. — Но вообще Меропа здесь сглупила. Может действительно у волшебников будут дома поприличнее.

— Обещаю, — я благодарно улыбнулась рыжей целительнице. Ну, нравилась мне эта добрая и умная женщина.

— Вот и договорились, — потер руки Ранкорн. — Дамы, к сожалению, мне придется вас оставить. Пойду работать над вашей кровью, Меропа. Оливия даст вам кровотворящее зелье. Наверное, лучше будет вариант ДГ. Он безопасен для беременных и с легким снотворным и восстанавливающим эффектом. Накачивать вас сложными зельями пока я не разберусь с этим, — колдомедик похлопал себя по карману на груди, где спрятал пробирки, — рискованно. До завтра, Меропа, Оливия, — поклонился волшебник у самого выхода уже.

— До свидания, — отозвалась я, но краешком глаза заметила, как прощальный взмах Лонгрин превратился вы быструю смену каких-то сложных жестов. — Что это было, я не поняла, зато сообразила, что странное движение пальцев Ранкорна: указательный со средним из буквы "V" сложились вместе и два раза согнулись, тоже имел какой-то скрытый смысл.

— То ли он назначил ей свидание и жесты обозначали позы, — предположила Эванджелина, — то ли у тебя что-то сильно не в порядке и об этом тебе нельзя было говорить.

— Ну, блин, — расстроилась я, — развели тайн на ровном месте. Это ведь мой организм. Я же должна знать, что происходит.

Пока я переодевалась в свою одежду, колдоведьма что-то переписывала из своего блокнота в большой журнал. Оторвавшись от своего занятия, она предложила мне два фиала с зельем.

— Выпейте один сейчас. Вас проводят в палату, где вы обязательно плотно пообедайте. Потом выпейте второй фиал и можете отдыхать до вечера. Часа 4 здорового сна не собьют ваш режим, — судя по тону, Лонгрин сомневалась, что этот режим у меня вообще есть. Ну что же она была права. У Меропы режим держался только из-за послеобеденной тошноты. Завтракать приходилось ранним утром, а вечером выблевав все что можно и нельзя, она отрубалась без задних ног. Это если были силы встать сделать этот завтрак.

— Прощу прощения, — прервала я ее разглагольствования. — Но вы не могли бы мне все же как-то хотя бы примерно рассказать что со мной не так? Что сделало проклятие мне и моему ребенку, чем мне грозит отлучение от рода?

— А вы ничего не знаете? — прищурилась Лонгрин.

— Я же вам рассказывала, в какой семье росла. Книг не было. Прабабушка умерла довольно рано, с другими волшебниками тема разговора у меня ни разу не переходила на отлучение. Я как-то думала, что это просто выгнали из дома. Нет, разумеется, из сказок, я представляла, что не все так просто... Но не задумывалась.

— Ну что же, — Эмилия встала и походила по кабинету. — Я дам вам несколько книг для магглорожденных, потому что в некоторых областях вы, Меропа, хуже их. Вы не просто ничего не знаете о магическом мире, вы имеете о нем очень искаженное впечатление, из-за среды, в которой выросли. Хоть у нас и не принято вмешиваться в процессы воспитания детей, но я бы на месте министерских проверяющих хоть пару раз в год, да заглядывала бы в дом к таким родителям, как ваш отец, что отказываются посылать детей в Хогвартс. Не знаю, чем они там думают в Визенгамоте. Давно бы уже создали Департамент или Отдел образования. А так учебную программу составляет директор Хогвартса, утверждает министр, а СОВЫ и Тритоны принимают делегированные члены Визенгамота, нарушениями занимается департамент Праворядка, устранениями детского волшебства — Департамент Происшествий и Катастроф, или обливиаторы, а преступлениями — горячая бригада. Все отвечают за все, и одновременно никто ни за что не отвечает. Зато здорово вещать с трибун: "Дети — наше будущее" и другие красивые, но пустые лозунги. Вот Дайлис Дервент еще двести лет назад, сказав такое, подтвердила делом, пробила закон о бесплатной целительской помощи в Сент-Мунго для беременных волшебниц и детей-сирот, которая оплачивается из специального министерского фонда.

Магглорожденным, значит, опасно жить в среди магглов, не имея никаких знаний о волшебстве, а маленьким колдунам расти в невежестве, значит, можно. Артемизию Лафкин я тоже дам вам почитать. Она очень метко обозвала существующий порядок в семьях как возрождение patria potestas

* * *

. Кое-какие реформы ей удалось провести, но, к сожалению, сняли с должности раньше. — Наткнувшись на мой непонимающий взгляд, она закатила глаза. — Ну вот. Спорю на галлеон, что вы и знать не знаете кто такая Артемизия Лафкин.

— Первая женщина министр магии, — повторила я по подсказке Евы.

Лонгрин просияла:

— Тогда я должна вам галлеон, Меропа, просто не думала, что вам о ней рассказывали в семье, какой вы ее описали.