Одежду его брать не стал — ни к чему мне такое, вся в крови, все забрызгано, мне самому не отмыть и не отстирать, да и женщинам нашим знать про судьбу поляка пока совсем не к чему. Так и выбросил остатки в море. Ну не закапывать же? И негде да и нечем. А помянуть — рыбы помянут! Мог он бы даже и жить. Шанс ему был предоставлен, и мною и судьбой. Я ведь честно собирался его оставить на этом, ему родном острове, как и обещал. Э-эх! Теперь вот еще и "Каракатицу" отмывать придется.
Вздохнул на берегу, и начал внимательно осматриваться, раз уж я тут оказался. И вот направляюсь туда где жил Торба. Следы хорошо видны и скоро нахожу нужное мне место. Н-да, Креативщики в своем стиле — выдали ему одному в качестве жилища просторную торговую палатку-шатер. Мог бы вместе с нею и вступить, а палатка и как пай послужила бы, и люди наши ему взамен весьма благодарны были бы. Не судьба..
Заберу, конечно, и обязательно — она нам по любому пригодится! Не сейчас, так позже. Плита поставки лежит в углу. Не трогаю — не мое, мало ли чем это грозит. Да, очкую, а что делать, рисковать права не имею. И тут, прямо на моих глазах, она пропала — значит только что отошла его душа в мир иной. Куда — да не столь уж и важно. Прости-прощай, а горевать не буду!
В другом углу лежат упаковки... с патронами к нагану. Ого-го сколько! Ничего себе запасец! Пересчитываю — их пятнадцать штук, и надписи на упаковках сделаны латиницей. Интересно, зачем ему столько-то?
Готовился, наверно, к "нашествию варваров", не иначе. Это с кем же он тут воевать-то собрался, милитарист хренов? С нами? Похоже на то, очень похоже. А может знал да скрывал от нас еще что-то про кого-то? Более "опасного" чем мы? Или торговать собрался? Мог, кстати. Такая св... скотина злейшему врагу перед собственным расстрелом патронов продать предложит! Ещё и улыбаться в глаза станет, заискивать, если понадобится, а потом на спину плюнет. "Оптовым покупателям — скидка!
Ну и нам самим этот хороший трофей ещё пригодится. Кастрюля литровая алюминиевая, ложка, вилка, кружка. Банка консервов и пластиковая бутылка с водой. Значит, на острове вода есть. Интересно, с чего он так оголодал-то тогда? "Это жжж неспроста!", как сказал в подобном случае Винни Пух. Ответ я нашел через десять минут. Хорошо протоптанная тропа привела меня к его захоронке. Ну кто же так прячет-то? Приходи и бери — кто хочет. И это только я тут раньше оказался, а если б кто-то из природных следопытов? Во-во! Стивенсона надо было в детстве читать, а не планы завоевания "Вселенной Островов" строить! Да собственно чего далеко искать-то? У них свой собственный польский автор есть, который про "Ягуара — вождя араваков" писал, хоть бы его, бедолага, вспомнил..
В небольшой выемке у подножия холмика лежала сумка. С золотыми монетами. Царские червонцы. Ух ты, вот это да! Любопытно, и зачем они ему понадобились? Заболел золотой лихорадкой? Или клад решил сделать, может свой банк решил создать? "Национальный Якуб-банк" например (krajowy Yakub Bank — польск.), или сокращенно Я-банкЪ (на i-bank — польск.), ага. Чем не вариант? Мне самому даже смешно стало от такого названия. Скроил, называется, из того что было... Скорее всего, он упорно считал — что на Земле оказался, и скоро за ним прибудут спасатели. Именно за ним, ага. Вот и решил скопить золотишка на будущее. Наивный! А почему тогда не брюлики, непонятно? Они меньше весят и дороже стоят. А может все гораздо проще? Золотишко сдал в скупку и все. А засвети такой кроила хороший бриллиант, да не один, так за ним такая охота начнется, хлопот не оберешься... Киношный "Ва-банк" веселой шуткой покажется. На что уповал? Надеялся вернуться с кладом? Все еще верил в возможность возвращения на Землю? Ладно, не будем гадать, все равно спросить уже не с кого. Пока оставляю сумку здесь — надо следующий остров посетить. Перепрячу только. Как там в стихах-то? Ага, вот, вспомнил: тиха украинская ночь, а сало надо перепрятать! А злато — тем более. С другой стороны — такой "золотой запас" и нам может пригодится, к примеру — выкупать у кого-то что-то, или выменивать. Разберемся, есть оно и есть, и теперь оно наше законное.
Очередной остров также оказался небольшим, чем-то похож на разлапистую морскую звезду. Пока его обходил по кругу — искал где ловчее пристать — насчитал шесть разных выступов и, соответственно, шесть разных заливчиков, замаешься такой выползень оборонять если что. Выбираю самый большой из них, причаливаю, и топаю ногой по берегу, объявляя остров в собственность Гудвину. Теперь идем наверх, осматривать местность. Поднялся, достал бинокль и стал осматривать остров и морские дали.
— Руки вверх! — приказ застал меня врасплох. Поднимаю руки и говорю.
— Перепись населения. Вы находитесь на территории, принадлежащей Гудвину Великому и Ужасному. Предъявите документы в развернутом виде!
В ответ тишина, видимо там переваривают мою белиберду.
— Повернуться-то можно? — спрашиваю.
— Можно, только без фокусов, — иначе стреляю, — слышу в ответ.
Неторопливо, не опуская рук, медленно поворачиваюсь. Картина сюр! Стоит мужик в сапогах, кальсонах, в нижней рубашке, с каской на голове и целится в меня из винтовки. С оптическим прицелом. Нихрена себе я попал!
— Ты кто такой? — спрашивает меня.
— Я — переписчик. Видите же — написано на мне. Выполняю поручение Гудвина Великого и Ужасного. Самого Старшего над этими островами!
— Оружие есть?
— Нет, нам не положено. — Ну не говорить же "человеку с ружьем" что оно у меня все-таки есть, но надежно спрятано.
— Что же так? Один и без оружия. Рискуете. Тут недавно стреляли неподалеку, я слышал.
— Извините, — разочарую, не выдали. Сочли необязательным. Начальству виднее. В свою очередь и я вас спрошу — мы так и будем стоять или займемся делом?
Несколько секунд дядя раздумывает.
— На чем сюда прибыл?
— На лодке, там внизу стоит, и руки опустить можно?
— Можно. Веди к лодке.
Я и повел. По пути прикидывал, что делать, если он решит меня убить. Резонно решил, что ничего не успею сделать.
Вид моей "Каракатицы" привел дядю в изумление.
— Это "хау-ноу" еще и плавает?
— Нам на каботажное плавание хватает, — отвечаю с обидой в голосе. Сам бы взял и построил. Я вот — смог! А чужое хаять — все мастера.
— Моряк что ли?
— Нет. Но здесь я, похоже что единственный капитан с судном.
Дядя беззастенчиво лезет на лодку, бегло осматривает. Хмыкает, придя к каким-то выводам.
— Пакеты захватите, там еда. Перепишу вас, заодно и поедим.
Мужик хватает их и лезет обратно. Кладет на берег, отходит и жестом показывает, чтобы я сам их взял. Понятно, чтобы руки заняты были, не бросился на него. Продуманный товарищ, опытный, такого на хромой козе не объедешь. Так что — будем договариваться.
— Где здесь можно спокойно поговорить?
— Поскольку вы — мой гость, то приглашаю к себе, — и очередным жестом показывает мне дорогу, потом поднимает один пакет — и мы пошли к его лагерю.
Ну что сказать, Креативщики и здесь не оплошали — выдали ему армейскую брезентовую палатку. Рядом на веревке висит гимнастерка и брюки. Погон нет, а вот петлицы на ней присутствуют. Три зеленых кубаря меня не настораживают, а только усиливают мои подозрения.
— Располагайся, — дядя показывает на стул.
Ух ты, а у него даже и стол есть! Ну и расщедрились тут эти Креативщики.
— Присаживайтесь, — и показывает мне, куда лучше мостится.
Подхожу к столу, достаю термоса, выставляя их, и усаживаюсь на предложенное место. Хозяин же достает из "недр" палатки посуду и столовые приборы — хороший же у него тут фарфор. Завидую пока молча и про себя, но подмывает узнать — откуда сие ему свалилось?
— Вы здесь хозяин. Разлейте пожалуйста, — уступаю ему инициативу.
Мужчина совсем не возражает и скоро ароматный борщ плескается в тарелках.
— Приятного аппетита, — желает мне.
— И Вам того же! Не скажете — откуда у вас такая роскошь? — киваю на посуду.
— Вместе с палаткой досталась. Видимо, госпиталь должен быть здесь. Всего десять комплектов.
— На сколько человек она рассчитана, если не секрет?
— Десять, это если на носилках. И двадцать, но это уже просто на полу лежать.
— Вы врач?
— Нет, инженер.
— А винтовку тоже нашли здесь?
— Нет, — отрицательно мотает головой, — это моя, реконструктор я.
И далее начинает рассказывать свою историю. Оказывается, он увлекается историей Великой Отечественной. Участвовал в реконструкции одного сражения той войны. Шел на отведенную ему позицию, но не дошел — очнулся уже здесь, в полной экипировке. Сперва растерялся немного, но потом чуть сообразил и стал обживаться.
Однако, повезло ему!
— Во втором термосе чай, а в пакете есть еще и бутерброды. Если не возражаете, то я посмотрю ваше жилье.
— Смотрите, — радушно разрешает хозяин.
Что сказать, шикарно устроился дядечка, тааакие хоромы и ему одному! У стены стоят носилки с одеялом и подушкой. У другой сложены остальные, и что-то накрыто брезентом.
Моя жаба уже начала прикидывать, куда все это богатство пристроить. Ладно, поглазели, надо и делом заняться, а то я даже не знаю, как зовут гостеприимного хозяина.
— Как ваши фамилия, имя, отчество? — начинаю задавать вопросы, после того как дядя допил чай.
— Воронов Иван Андреевич. Пятьдесят четыре года, образование высшее, Разведен. Что еще надо сообщить? Спрашивайте — отвечу.
— Остальное расскажете Гудвину, — говорю, пряча листок с короткой анкетой в карман, — если сами захотите переехать к нам конечно!
— А с этим что будете делать? — показывает на палатку.
— Сколько она может весить?
— Точно не скажу, считаю — приблизительно 400 кило. Знаете, я сам удивился — если б современная нам была, то весила б, наверное, легче, все ж таки материалы, крепления, отсюда и вес полегче, а эта — один в один той войны! И наша советская.
От такой новости я только присвистнул. Даже не знаю, сможет ли выдержать столько моя "Каракатица".
— Если можно, я бы попросил у Вас несколько носилок. У нас проблемы со спальными местами.
— Без разговоров. Сколько надо?
— Четыре штуки если не жалко. И помогите донести к лодке.
— Момент — дядя скрывается и выносит носилки. Двое беру я и двое он, и несем на "Каракатицу. В сложенном виде они много места не занимают. Долил в бак горючее и уже собирался отходить.
— Да, забыл спросить — других лодок или катеров не замечали?
— Нет, только вашу, еще вчера, когда вы обходили соседний остров.
— Спасибо. И до свидания. Я еще приеду, если не возражаете.
Жму руку. И отчаливаю.
Отойдя от Кляксы, так я его уже стал в уме именовать. А что или кто это? Да остров это, Иван Андреевича, на которую он со стороны очень сильно похож. Я решил не тратить даром время, а заглянуть на ещё один, чуть в стороне от моего маршрута расположенный, небольшой островок.
Иду, и понимаю, что моя Каракатица за десять дней походов уже практически выработала свой конструкционный ресурс — то тут что-то отходит, то там начинает болтаться. На море ж качка постоянная, вот и расшатывается. Стоит, наверное просить Андреевича — может он сумеет безболезненно и быстро её модернизировать, с Кироем на пару? А то, честно говоря, уже немного страшновато выходить в море. Да и моему мотору нужна замена — бензин ведь идет только через поставку, а она не безразмерна, увы. Видно придется вернуться к первоначальным мыслям — оснастить корапь мачтой и парусом, хоть одним обычным, как на маленьких яхтах, что я дома по телеку видел. Один косой, что на корму смотрит, и на горизонтальном бревнышке закреплен, и второй маленький, к носу судна он идет. А почему говорю так — бревнышко? Так я совсем далек от этих разных морских терминов и понятий, как понимаю, так и говорю. Значит, так и решим — завтра окончательный разговор, с нами он или так и будет в одиночку "Робинзонствовать", и через день-два планировать работы в бухте-доке. Будем из "корапя" делать полноценное судно, тем более что один, считай главный, самый разбирающийся спец у нас уже есть.
Как уже привык за эти дни, подхожу к чужому острову медленно и очень осторожно, уже с расстояния в две сотни метров осматривая его в глаза-"удлинители" — в бинокль, по-русски говоря. В начале ничего интересного не видно — одни скалы, камни, и редкие кусты с небольшими проплешинами травы. А вот обойдя его с другой стороны, вижу лежащий под вертикальной скалой мотоцикл, или как в эти времена принято их называть — байк. Большой, черный и с блестящими трубами-дугами спереди и сзади. А почти рядом, но немного ниже по склону, полусидя-полулежа расположился человек, в такой же черной, но блестящей куртке и платке-бандане на голове. Заметив меня, он немного начал помахивать поднятой рукою. Не желая рисковать, ещё раз обошел вокруг этот остров-скалу, метров в сто пятьдесят диаметром, и не увидев ничего опасного, причалил почти к тому месту, выше которого лежало 'тело', выполнил уже ставшие привычными операции по причаливанию, креплению к берегу корапя, и объявлению острова своею собственностью.
После этого поднимаюсь на два десятка шагов вверх, и наклоняюсь над лежащим. О Черт! Ну и почему же мне так "везет"? Ведь и это женщина — точнее девчонка, лет около двадцати на вид, плюс-минус, ведь их в этом возрасте в упор не понять, ей только восемнадцать, или уже тридцать.
— Пииить!!! Дааайте пожааалуйста водыыы!!! — услышал толи шепот, толи очень тихую речь.
Аккуратно сходив, а точнее сбегав, к 'Каракатице', принес бутылку свежей, только сегодня утром набранной воды, и подал ей:
— Если вам не трудно, откройте её и поддержите — мне с одной рукой очень трудно самой это сделать.
В итоге, после того, как байкерша напилась, я узнал, что она сюда попала еще три недели назад, точнее уже двадцать второй день пошел. Зовут её Ася Кошева, жила она в поселке под Ростовом. Как я и ожидал, по её рассказу, вначале она истерила, и все такое, но плиту нашла в первый же день, и с заказами справлялась, на её островке, оказывается, даже вода есть — в углублении скалы, на противоположной стороне за сутки собирается от трех и до четырех литров вполне нормальной питьевой воды. Вот только она три дня назад свалилась с вершины, куда забралась с полученной по каналу радиостанцией, пытаясь вызывать помощь — еще даже не включив её, сорвалась, и катилась почти до самой воды. Руки-ноги целы, переломов по её словам нет, только на правой ноге сильные ушибы, а у той же, правой руки — растяжение, когда она хваталась за камни, пытаясь остановить свое падение.
— Могу предложить тебе только один выход — перебираться на наш, Изумрудный остров.
— А вы там один?
— Нет конечно! Из мужчин — уже пятый, и только вот сегодня нашел еще одного, немного моложе меня. А вот женщин в моем "гареме", я так смеюсь над самим собой, уже шестеро набралось, и ты можешь стать седьмой.
— Конечно, я к вам хочу! Этих трех недель одиночества мне на всю жизнь теперь хватит.
