Шеф-повар Александр Красовский-3

Насколько я понял, в этой квартире было не принято писать всяческие отчеты, потому, что в комнате кроме шкафа и пустого буфета не было больше ничего. На кухне же присутствовал стол и два стула потрепанных жизнью.

Поэтому, пока я писал объяснительные, Ильин сидел напротив и гипнотизировал меня взглядом.

О чём он думал, сказать было трудно, но, наверняка ни о чем хорошем. С квартирой комитет пролетел по полной программе. Неизвестно, сколько времени она была засвечена, наверняка, не один год. И если бы в нашем городе имелись настоящие шпионы, в чём я сильно сомневался, они давно бы вычислили, кто посещает этот дом и зачем.

Но в том, что эту квартиру придется менять на другую, сомнений не имелось, по крайней мере, у меня точно.

С писаниной удалось закончить достаточно быстро, не прошло и получаса, как я протянул куратору свой опус.

Тот мельком просмотрел его и аккуратно вложил в картонную папку, которую в свою очередь пихнул в огромный портфель.

Выходить на улицу не хотелось. Даже здесь на кухне были слышны порывы ветра и завывания снежного бурана. Но мне сегодня надо было еще попадать на репетицию, С лейтенантом мы распрощались спокойно, видимо, подействовала моя покладистость при написании опуса.

Даже зная будущее, я спокойно относился к тому, что всего через двадцать лет архивы КГБ будут открыты для общественности. Ну, будут, и что изменится?

— Да ничего. Люди слегка удивятся, что их сосед, оказывается, стучал в КГБ, и забудут об этом на следующий день. Никому это не интересно. Особенно, когда узнают, что в так называемой элите, стукачами оказались, чуть ли не все подряд, что уж говорить рядовых гражданах.

Мне же ссора с всесильным сейчас ведомством была совсем не нужна.

Не знаю, потребовали бы из комитета, чтобы меня убрали с эфира, или нет. Но о поездках за границу можно было бы однозначно забыть на ближайшие десятилетия.

Так, что периодически буду снабжать куратора информацией, все равно ничего серьезного в ней не будет.

Такие мысли посещали голову, пока я преодолевал пешком снежные заносы по пути к зданию Финского театра.

Сегодня у нас планировалась репетиция в выгородке. На профессиональном театральном языке, который я только начинал осваивать термин "выгородка" произошел от слов "выгораживать, размечать пространство". В репетиционном зале, уже вчера начали обозначать места действия, вместо будущих декораций натащили стульев, тумбочек и прочего хлама. Как нам, новичкам, заявил Паули Ринне

— В этот период будем по-новому намечать и ставить мизансцены, отрабатывать пластику персонажей, искать характерные черты героев спектакля и их взаимоотношений .

Все актёры были в сборе и оживленно переговаривались, когда в репетиционный зал зашел главный режиссер. Но зашел не один. Его рука лежала на плече миниатюрной блондинки, плотно прижимающейся к своему спутнику.

-А эта девица, что тут делает? — удивленно подумал я. Вот, оказывается, куда пропала моя коллега по работе Эльвира Нокелайнен. Тоже подалась в артистки, раз поругалась с директором программы новостей.

-Друзья, — воодушевленно заговорил Ринне. — С удовольствием представляю вам новую талантливую актрису, сегодня принятую в труппу нашего театра — Эльвиру Нокелайнен.

— О, как! — подумал я. — Меня значит можно привлекать к репетициям в статусе вольнослушателя, а мою коллегу, которая трех слов связать не могла в передаче, сразу принимают в труппу.

Следует уточнить, в моих мыслях не было зависти, или обиды, на такие мелочи жизни я давно не обращал внимания, просто пытался понять логику режиссера.

— Эльвира, племянница нашего трагически погибшего друга и руководителя ансамбля "Манок" Марлена Нокелайнена. И мы надеемся, что её талант засверкает на сцене не менее ярко, чем в свое время талант её дяди, моего друга и наставника, — так закончил свой спич режиссер, после чего убрал руку с девичьего плеча и слегка подтолкнул её к нам, как бы давая путевку в большую жизнь.

-Ну, теперь все ясно, — мысленно ухмыльнулся я. — Ринне пристроил племянницу своего бывшего руководителя. Ну, что же, остается его только пожалеть. Из бревна получится лучший актер, чем из Эльвиры.

Наши мужчины разглядывали девушку с интересом. Эльвира действительно была хороша собой, чего уж говорить. Зато женская часть труппы была полна скептицизма. По-моему, для них появление девушки не явилось таким сюрпризом, как для меня.

Репетиция этим вечером, не сложилась. Кто-то путался в репликах, кто-то попросту забыл текст, или пошел не в ту сторону, упершись в тумбочку. Через час Ринне махнул рукой.

— Всё, расходимся, иначе я вам наговорю слишком много гадостей. Следующая репетиция завтра в это же время.

— Ну, что же, — резюмировал я, снова выходя на улицу. — Отработка пластики и характера взаимоотношений сегодня не удалась.

Поднявшись на третий этаж, уже у дверей унюхал запах кулеша. Сегодня у меня времени на готовку не было, а мама с приготовлением ужина не заморачивалась. Как правило, она варила каши. Вот и сегодня сварила пшено, кинула в него шкварки и порядок. Мне иногда казалось, что мое священнодействие на кухне маман изрядно раздражает, но она помалкивает так, как самой возится с обедами и ужинами не хочет. В кои веки нынче этим занимается сын.

Пашки дома не было. Наверно он в своем детском саду уже устраивается на ночлег. Не исключено, что и не один.

Переодевшись и сполоснув руки, я уселся за стол.

Мама половником наложила полную тарелку кулеша и уселась напротив меня, подперев руками подбородок.

По выражению её лица можно было понять, что ей хочется что-то сказать, но никак не может решиться.

— Ну, давай, уж говори, — снисходительно предложил я, прожевав жесткую шкварку. — Вижу, что не терпится, Пашка опять что-то натворил, или ко мне претензии имеются?

-Саша, я бы хотела с тобой серьезно поговорить, — смущаясь, ответила мама, и на её щеках заалел румянец.

— Никак, с мужчиной познакомилась? — улыбнулся я. — Если так, то было бы неплохо.

Маман вспыхнула, как девочка.

— Да, так получилось. Все не решалась вам рассказать. Пашке особенно, у него еще ветер в голове гуляет.

— Ясненько, ладно мам, я мужчина серьезный, можешь рассказывать, все как на духу, — сказал я, положив ложку на тарелку, показывая, что внимательно слушаю.

— В общем, сынок, я познакомилась с мужчиной, ему сорок пять лет, полковник, работает в военкомате. Сергей Петрович Гончаров. Он два года назад овдовел. Сейчас живет один. Дочь у него в Мурманске, работает учительницей, замужем.

Ну, вот вроде все выложила, — мама облегченно вздохнула.

— Однако! — протянул я. — Ну, мамочка, ты даешь! Где же ты ухитрилась с ним встретиться?

— Все случилось, Сашок, из-за твоих приключений. Еще в мае. Мне же из республиканского военкомата позвонили, когда ты в аварию попал. Я туда сразу отправилась, чтобы точнее все выяснить. Там Сергеем Петровичем и встретилась.

— А кем твой Гончаров служит в военкомате?

— Ой, разве я не сказала? Он военный комиссар.

— Вот, оно! — думал я. — Зримое воплощение моего воздействия на окружающих. В предыдущих двух жизнях мама так осталась одна, посвятив себя детям. То есть, если бы я не попал в аварию, она бы не познакомилась с этим военкомом. Похоже, что на этот раз в жизнь моей мамы поменяется капитально.

— Ты, мама, молодец, целого полковника прибрала к рукам, здорово! Так, понимаю, разговор сейчас завела потому, что хочешь его с нами познакомить?

Мама кивнула и тихо сказала:

— Понимаешь, познакомить вас не проблема, Сергей давно на этом настаивает. Просто тут еще один момент. Он хочет, что я переехала к нему.

-Ну, так в чем проблема, мама? Это же твоя жизнь, а мы тебя всегда поддержим и твоему Сергею, если, что начистим только так, не посмотрим, что полковник. Так, что переезжай, не бойся. Мы парни взрослые справимся. Хотя, что-то мне подсказывает, что без контроля мы не останемся.

— Еще чего! — возмутилась мама, вытирая слезинки. — Даже и не надейтесь, от меня вам никуда не деться, пока не женитесь.

— Как у него в квартире обстановка? — полюбопытствовал я. — Что скажешь?

Только, когда мама густо покраснела, я понял, что спросил.

— Вот же дурак! Чего мать смущаю идиотскими вопросами?— сокрушенно подумал я.

— Хорошая квартира, трехкомнатная, кухня большая, светлая. С нашей двушкой не сравнить, — справившись со смущением, сообщила мама.

Мы еще долго сидели за столом, обсудили множество проблем важных и не совсем. После чего мама отправилась к телефону позвонить своему Сереже, доложить об успешных переговорах со старшим сыном.

Я же ушел к себе, привычно взялся за зубрежку роли Куллерво, хотя мой энтузиазм последние дни начал понемногу угасать. Наверно, не судьба мне быть актёром.

Интермедия 3

— Паули, это мой спектакль, в конце концов! — воскликнул Тойво Хайме. -Что вообще происходит? В разгар театрального сезона затевать его кардинальное изменение — просто безумие!

Я этого не понимаю. Хорошо, ты нашел нового кандидата на роль Куллерво, парень перспективный, так давай его введем в уже сработанный коллектив. Как раз у Ило Мякеля нет сейчас дублера. Два-три спектакля и можно будет понять, как Красовский справляется с ролью.

А эту профурсетку ты зачем принял на работу? Если она племянница Марлена, так, что мы должны вокруг неё пляски устраивать? Если думаешь, что я о ней ничего не знаю, то ты ошибаешься.

Она в Ленинграде пыталась в национальной финской труппе при театре им. Ленсовета пристроиться, не вышло, выгнали, сказав таланта ни на грош нет. Работала учительницей, пока Энсио Венто в дикторы не устроил. Так она и там себя показала. Это, что там надо было устроить, что бы Хельми Пятеляйнен вывести из себя? А теперь прибежала, дядя Паули, я артисткой быть хочу.

От спокойного как сибирский мамонт Тойво Хайме слышать такие слова Паули Ринне приходилось нечасто.

И виноват в этом был алкоголь. Сейчас оба режиссера сидели в буфете театра, в котором кроме них находилась только буфетчица. Именно она принесла им недавно на столик бутылку водки, несколько бутербродов с лососем, нарезанный черный каравай и розетку с маринованными грибами.

Буфетчица была русская, поэтому, о чем говорят два финна, не понимала, но подозревала, что дело может дойти и до рукоприкладства. Однако пока её ожидания не оправдывались. Мужики прикончили бутылку и потребовали вторую.

Ринне опытной рукой набулькал рюмки и сказал уже слегка пьяным голосом:

-Тойво, зря переживаешь, все у меня под контролем. Ты просто не в курсе всех событий.

Смотри, ты видел Красовского на сцене всего один раз и сразу понял, что у него есть перспектива. Так ведь?

А я скажу тебе больше — этот парень талантище!

Понимаешь, у него есть чувство сцены, актеры годами этому учатся, а этому парню бог его без меры отвалил.

Честно признаюсь, я его иногда побаиваюсь, когда он начинает монолог.

Ему веришь, понимаешь, веришь! Ты, наверно в курсе, что Красовский только на четверть финн, но когда он произносит руны Калевалы, начинаешь верить, что он именно Куллерво, и никто другой.

Никогда такого не видел!

Ринне помолчал с минуту, потом поднял полную рюмку.

— Давай, выпьем, — предложил он собутыльнику в очередной раз.

Тот естественно, не отказался и, выпив, они продолжили беседу.

— Я его пока придерживаю, — признался Ринне. — Хочется понять, чего еще можно от него ждать. А мальчишка удивляет с каждым днем все больше. Ему всего двадцать один год, вроде бы жизни не видел, но понимает меня с полуслова. Кстати, парень сам по себе видный. Ему даже шрам на лице придает некую брутальность. Как мне кажется, женщины от него будут без ума.

— Смотри, не передержи, — хмыкнул Хайме. — Надоест парню ходить забесплатно, как в самодеятельность, время зря терять и уйдет. Останешься ты без великого гения современности.

— Да, ладно, тебе, не утрируй, о гении никто речь не заводил, просто, признайся сам себе, мало у нас по-настоящему талантливых актеров и актрис.

То, что Ринне сказал лишнее, он понял через секунду.

— Конечно, мало, — горячо поддержал его собеседник. — А почему? Да потому, что главный режиссер театра берет в труппу девицу с улицы, даже не проверив, на что она годится.

— Хм, как-то ты двусмысленно выразился, Хайме, — пробормотал Ринне. — Я, между прочим, женат и жене не изменяю.

— А надо бы, — буркнул Тойво Хайме. — Тогда, возможно, не взял бы на работу Эльвиру Нокелайнен.

-Да что вы все прицепились ко мне с Эльвирой?! — теперь уже Ринне разбушевался. — Тебе она не нравится, труппе не нравится. Даже директор театра вчера что-то такое мне сказал.

Бедная девочка столько пережила. Приехала из Ленинграда в полном расстройстве. Пришлось лечиться от нервного срыва. И зря ты на неё наговариваешь, никто там из театра её не выгонял, она сама ушла.

У нас пока будет работать на ролях второго плана. А дальше будет видно. Время покажет.

Ринне поднял бутылку, повертел её, чтобы убедится, что она пуста.

Тарелки тоже уже опустели. Грибы. лосось, хлеб, все было съедено.

— Хорошо посидели, — сказал Хайме. — Сказали друг другу, все, что хотели сказать, теперь можно и по домам.

— Крепкие мужики, наши финны, — думала буфетчица, глядя, как принявшие на грудь по бутылке водки, режиссеры твердой походкой направляются к выходу. — Натренировались у нас в Советском Союзе. А те, что из Финляндии приезжают слабые совсем, две-три рюмки выпьют и с ног долой.

-Сашкец, знаешь, я заметил, что ты здорово изменился после армии, — как-то вечером сообщил брат, штудируя учебник.

-И в чем это выражается? — поинтересовался я.

-А во всем выражается, ходишь не так, говоришь не так, и вообще у меня такое ощущение создается, что не я учусь на медфаке, а ты. Ты каждый вечер так поглощен изучением своей роли, что не обращаешь внимания, что я у тебя спрашиваю. Вот сейчас специально тебя уже два раза спросил кой о чём. А ты ответил не задумываясь. Я на днях начал думать, что ты мои учебники читаешь, но того о чем ты говорил в учебнике нет. Специально проверил.

— Мда, и чего я ему, интересно, выдал? — подумал я, оторвавшись от надоевших рун Калевалы.

— О чём я хоть рассказал, — пришлось спросить мне.

Пашка усмехнулся.

— Я тут читаю этиологию язвенной болезни, так в учебнике написано, что существует несколько теорий её возникновения. Вот я тебя и спросил, какая из них главная. А ты сразу сказал, что микробная, хотя я не уточнял, что это за теории. Вот почему ты так решил?

— Ну, наверно, прочитал когда-то, — попытался я оправдаться.

— Ага, и о хеликобактере пилори, тоже где-то прочитал? Что-то я о нём ничего не слышал. Ты буквально пять минут назад про него говорил. Типа он вызывает язвенную болезнь. Это микроб такой?

— Вроде бы, — смущенно пробормотал я. Подловил меня братец знатно.

— Ладно, — завтра у нас микробиология спрошу у препода, знает ли он такую бактерию. Напиши мне название, а то забуду. И где он в организме живет, тоже напиши.