Шеф-повар Александр Красовский-3

А Саша живет с братом в благоустроенной квартире, если бы я за него вышла, можно было бы в Калевалу не возвращаться.

— Хм, ты и так можешь не возвращаться. Живи и дальше со мной в комнате, плати восемь рублей за жилье, работай в детском саду, учись на вечернем отделении. Закончишь, найдешь работу, а потом и квартира появится. А касается парней, так я тебе парней сколько угодно найду, на такую задницу, как у тебя, любой клюнет.

— Ольга, перестань, — зардевшись, воскликнула Татьяна. — Ты на своей стройке совсем грубой становишься. Не нужны мне твои парни, я Сашу люблю.

— Ого! Наконец, призналась, что втюрилась по уши, такие вот дела, хотела парня захомутать, а сама и попалась, — засмеялась Ольга.

— Наверно ты права, — всхлипнув, призналась Татьяна. — Мне жить без него не хочется, а он моих чувств не замечает, играет со мной, как кошка с мышкой.

— Не знаю, что и посоветовать тебе, подруга. А попробуй с ним поговорить, в любви признаться, наконец. Сама говоришь, он парень серьезный смеяться не будет, в конце концов, он ведь с тобой уже полгода гуляет, значит, и ты ему нравишься. Ты в своей деревне привыкла, что если идешь с парнем после танцев, то он тебе под юбку в этот же вечер может полезть, а твой Красовский из интеллигентов, наверно, от тебя инициативы ждет. Так вы до морковного заговенья гулять будете, так, что, давай, прояви эту инициативу.

— А как её проявить? — растерянно спросила Татьяна.

Ольга улыбнулась.

— О-хо-хо,— вздохнула она. — Скидывай халат, выключай свет и иди ко мне, сейчас, дорогуша, мы с тобой будем учиться проявлять инициативу.

Когда я пришел домой, проводив Татьяну, в квартире соблазнительно пахло жареной рыбой. Вот только сизый дымок, струившийся из кухни, говорил о том, что сиги у Пашки начинают подгорать. Я прямо из прихожей крикнул, чтобы он убавил огонь, но брат в это время изображал из себя Софию Ротару с песней "Червона Рута" и у него неплохо получалось, по крайней мере, в сравнении со мной. Не знаю, услышал он меня, или нет, но больше кричать я не стал.

Переодевшись, я тоже отправился на кухню, есть хотелось не по-детски. Пашка тем временем перешел на песни Роллингов и мурлыкал "Satisfaction", видимо, представляя себя тощим Миком Джаггером. Я с удовольствием подпел, завыв прямо ему в ухо.

"I can't get no satisfaction!"

— Блин! Сашкец, с твоим слухом, лучше рта не открывать! — воскликнул брат, — И вообще, у тебя траур.

— Это еще почему? — удивился я.

— Потому брательник, что тебя снова в армию забирают.

— Ах, это, — с облегчением воскликнул я, Пашка, гад, своими словами меня все-таки слегка напугал. — Повестку, что ли принесли?

-Ага, вон она на столе лежит, — сообщил брат. — Я только в прихожую зашел и сразу звонок раздался. Открыл, а на площадке какой-то работяга мне бумажку протягивает. Правда спросил вначале, тут ли ты живешь. Ну, я расписался за тебя. Может, не стоило? Я только потом сообразил.

-Нет, Паша, все путем, повестку мне на комиссию принесли. Год прошел после травмы, так что снова пройду освидетельствование.

— Понятно, — протянул братец и предложил:

— Давай ужинать, сегодня в кои веки поедим мою стряпню.

Сиги у Пашки все-таки слегка подгорели, но всё равно мы с голодухи умяли большую сковородку. А потом решали, что будет делать с остальной рыбой. Сошлись на том, что завтра половину отнесем в семью Гончаровых, Тем более что мне было как раз по пути, потому что наш новоявленный отчим жил рядом с гарнизонной поликлиникой, в которой мне надлежало проходить комиссию.

После ужина я забрался в ванну, все-таки на комиссию надо придти побритым и помытым.

Павел мытье проигнорировал, сказав, что у него с приятелями намечен на послезавтра поход в баню с друзьями, так, что до этого времени он проживет и так.

На следующий день я с утра рванул на комиссию, по пути заскочил к Гончарову, мама у же ушла на работу, а Сергей Петрович в полной боевой готовности дожидался меня, чтобы кинуть рыбу в холодильник и тоже бежать в свой военкомат. Но все же успел пожелать мне успешно пройти комиссию.

Никакой суеты в пустом коридоре гарнизонной поликлиники не наблюдалось, поэтому комиссию я прошел без проблем. Невропатолог, изучил запись в военном билете, расспросил меня о травме, проверил мои рефлексы и отпустил, сказав, что все напишет в заключении.

Председатель комиссии тоже меня не задержал, сообщив, что военник мне надо будет получить в военкомате.

Ближе к одиннадцати утра я освободился и рысью побежал в университет. Сегодня Гладкова проводила предэкзаменационную консультацию, и мне на неё надо было успеть. Ибо тот, кто на консультацию не приходил, по её определению являлся студентом, не любящим и не уважающим историю КПСС. А, следовательно, не заслуживающим положительной оценки на экзамен, как бы хорошо он не отвечал.

На консультацию я все же успел, когда зашел в аудиторию, вся группа уже сидела в полном составе.

Поздоровавшись, я уселся рядом с Татьяной, та предусмотрительно оставила мне место рядом с собой.

— Привет, Таня, как у тебя дела? — шепнул я, доставая общую тетрадку из дипломата.

И тут Эловаара меня удивила.

— Саша, добрый день, — ответила она и чмокнула в щеку.

Мы конечно, с ней целовались, но старались явно не выпячивать наши отношения. Ну, по крайней мере, я старался.

Девушки понимающе поглядели на нас и продолжили свою болтовню.

Татьяна уже похвасталась, что мы ездили на рыбалку, чем вызвала немалое удивление сокурсниц, Ведь в то время, как мы ловили рыбу, варили уху и загорали, ожидая автобуса, наши коллеги с утра до вечера вчитывались в учебник, изучая апрельские тезисы Владимира Ильича и прочие факты, описанные в учебнике. И самое интересное, девчонки искренне верили, что всё написанное в учебнике, является истиной в последней инстанции. Вот такие же студентки будут сдавать атеизм на пятерку на третьем курсе, но пройдет всего двадцать лет и они пойдут в церковь целовать очередные мощи святого, заражая друг друга всякой гадостью.

-Давай, пересядем, — предложил я Татьяне и вместе с ней уселся за стол, стоявший впритык к столу преподавателя.

Поэтому, когда Мария Ивановна тоже уселась на свое место, то обнаружила перед собой нашу парочку, преданно заглядывающую ей в глаза.

Оправдав надежды преподавательницы, я задал несколько вопросов, та радуясь такому энтузиазму разливалась соловьем, и вскоре мне стало ясно — меньше четверки на экзамене не получу, то есть свою задачу максимум на сегодня выполнил.

Подошел к концу июнь и сессия вместе с ним. К сожалению, отпуск тоже закончился, и пришлось выходить на работу. Вроде еще не прошло года, как я начал работать диктором, а эта работа превратилась в рутину. Один и тот же маршрут, дом-работа, работа-дом начинал надоедать. А что делать, я не знал.

В свободное время приходилось играть роль мамочки для младшего брата. Тот все-таки, сдав сессию с тройбаном по общей хирургии, лишился стипендии на первый семестр четвертого курса. Поэтому решил заработать капусты в стройотряде и последние дни перед отъездом страдал всякой фигней.

Так, что я в скором времени два месяца буду жить один. Хотя вряд ли так получится. Таня Эловаара уехала в свою Калевалу лишь на месяц. Почему-то я был уверен, что, вернувшись, она воспользуется ситуацией, чтобы залезть ко мне в постель.

И ругая себя, подозревал, что не смогу отказаться от такой возможности переспать с девушкой. Во второй жизни, стыдно признаться, за много лет я ни разу не изменил жене, а когда она ушла в иной мир, мне, как говорится в одном еврейском анекдоте, уже не особо и хотелось.

Третья жизнь началась неудачно, сначала травма, потом проблемы с работой, а самое главное мне было просто-напросто лень искать приключений. Правда иногда, я жалел, что в нашем государстве нет борделей, в которые можно было бы изредка сходить, и не мучится.

Конечно, для меня Танины мысли читались, как открытая книга — девочка хотела замуж, но что было ей в плюс, она была влюблена в меня. Но этот плюс, сразу менялся на огромный минус, когда я думал, что жена мне не нужна. А расстаться с женщиной делающей вид, что влюблена, гораздо проще, чем с той, что любит тебя по-настоящему, начинаешь чувствовать себя свиньей. Хотя, что говорить о любви восемнадцатилетней девчонки, ветер у большинства из них в голове гуляет. И у Татьяны тоже.

А посему малодушно решил, пусть все идет, как идет, все равно никаких мыслей на будущее я не строил.

Но все мои планы разлетелись в один миг.

Я уже пару дней жил один, когда на работе меня вызвала к себе Хельми Пятеляйнен.

-Что-то случилось, Хельми Андреевна? — спросил я, зайдя к ней в кабинет.

Судя по виду начальницы, ничего сверхъестественного не произошло.

— Александр Владимирович, мне позвонили из министерства культуры, убедительно просят, чтобы я командировала вас для работы переводчиком с делегацией шведского города Умео. Шведы, в принципе, неплохо говорят по-английски, но наш председатель исполкома горсовета Павел Васильевич Сепсяков хочет, чтобы у делегации был наш переводчик, владеющий шведским языком.

Как ни странно, кроме тебя мы никого найти не смогли. Так, что через три дня будешь работать с этой делегацией.

— Хельми Андреевна, что хоть за делегация, и сколько дней она у нас в городе проведет?

На мои вопросы редактор новостей только пожимала плечами.

— Саша, завтра отправляйся в горсовет, там тебе все расскажут и объяснят. — сообщила она, и не удержавшись, высказалась.

— А мне теперь надо думать, кого на новости сажать, лето, все в отпусках, придется, наверно самой этим заняться. Черт бы побрал этих шведов. Приехали бы осенью, и все было бы нормально.

Но черт шведов не побрал и второго июля я вместе с работниками исполкома встречал шведскую делегацию на вокзале. Шведы прилетели из Стокгольма в Ленинград на самолете и оттуда уже добирались до нас на поезде.

Первым из вагона появился, глава делегации, его фото у нас имелось, поэтому наш глава Павел Васильевич Сепсяков сразу подошел к нему, протягивая руку, ну, а я приступил к своим обязанностям переводчика.

Беседа шла без проблем, поздоровавшись, Магнус Эрикссон начал представлять членов делегации.

Запнулся я в тот момент, когда мне протянула руку высокая стройная шведка, и я понял, что погиб. Это была она — девушка моей мечты. Никогда еще во всех своих ипостасях я не встречал подобной. Трудно было сказать, красива она или нет, просто я понимал — она моя судьба.

Когда я пожал её узкую прохладную ладонь, меня, как током ударило, девушка тоже не торопилась отпускать мою руку. Мы стояли и, улыбаясь ,смотрели друг на друга.

— Кгхм! — кашлянул Павел Васильевич, нарушая невольную паузу. И, обращаясь к Эрикссону, сказал:

— Вы уж извините нашего переводчика, парень молодой, а ваша дочь очень привлекательная особа.

В моей голове был полный кавардак в мыслях, из которого выкристаллизовалась единственная — эта девушка должна стать моей.

Кое-как собравшись, я перевел эту фразу, затем еще и еще, но все это время не сводил глаз с Эмели, так звали дочь мэра Умео Магнуса Эрикссона.

После полагающихся приветствий, делегацию посадили в две черные Волги и повезли в гостиницу. Служащие горсовета за исключением председателя и его заместителя, также укативших на исполкомовской машине, отправились на автобусную остановку.

Я хотел сесть в первую машину, к коей направился Магнус Эрикссон. Но его дочь ловким маневром оттерла меня в сторону, и мне пришлось усесться рядом с ней на заднее сиденье Волжанки.

Стоило машине отъехать от вокзала, как Эмили начала оживленно болтать.

Мне прекрасно было видно, что болтовнёй она пытается скрыть свое смущение. Я же вообще мало соображал, что говорю, и нес всякую чепуху.

— Алекс, скажите, откуда вы так хорошо знаете наш язык? Я сначала подумала, что вы швед, а папа, как мне кажется, в этом уверен. Он сказал, что у вас выговор коренного жителя Стокгольма, — первым делом спросила девушка.

На мои слова, что я выучил язык самостоятельно, она только улыбнулась, а затем внезапно стала серьезной.

Ход её мыслей было нетрудно угадать. Кто в Советском Союзе может так хорошо знать язык, ну уж явно не студент. Но если это не студент, то кто?

Скорее всего, агент КГБ.

Увидев серьезное лицо девушки, я засмеялся.

-Эмили, не волнуйся, я всего лишь работаю диктором на радио и телевиденье. Читаю новости на финском языке, а вечерами учусь в университете. И действительно самостоятельно выучил язык. Стокгольмское радио было мне в помощь.

Для шведки, как и для двух ее спутников, оказалось неожиданностью, что в Карелии имеется такая передача для финнов и карелов.

Поэтому наш разговор оживился, меня забросали кучей вопросов. К сожалению, до гостиницы ехать было всего ничего, так, что спустя десять минут мы уже остановились у парадного входа гостиницы "Северная".

Делегацию встречали и здесь. Нам навстречу вышли две девушки в карельских народных сарафанах и преподнесли хлеб да соль.

Эрикссон в этот момент беспомощно оглянулся на меня, не вполне соображая, что требуется с этим даром делать.

Пряча улыбку, я сказал:

-Вам следует отломить кусочек хлеба, макнуть в соль и съесть.

Директор гостиницы долго тряс руку мэру, и говорил об большой чести принимать гостей из побратима Петрозаводска шведского города Умео.

В переводе, я несколько поправил его слова, все-таки Умео побратимом еще не являлся. Шведы приехали именно для того, чтобы подписать договор.

И вообще мне было не до перевода, в моей голове крутилась одна мысль, как бы уговорить Эмели Эрикссон, погулять по вечернему городу и привести её к себе домой.

Представляю, что бы подумали мои руководители, если бы могли читать мысли. Но они не могли. Никому из них в голову бы не пришло, что я посмею увести иностранку к себе домой. Надеюсь, сотрудникам КГБ, направленным для сопровождения процесса переговоров, это тоже не придет в голову.

План сегодняшних мероприятий мне вручили еще на вокзале. Учитывая, что шведы устали с дороги, до обеда никаких мероприятий запланировано не было, зато во второй половине дня должна была состояться короткая экскурсия по городу с посещением вечного огня. А вечером в гостинице планировался банкет по случаю приезда делегации.

Понятное дело, что наблюдение за гостями будет капитальным. Мне оставалось только надеяться, что я смогу за это время уговорить Эмели, сбежать из номера и погулять по городу без лишних глаз.

Надежды юношей питают, а пока мне пришлось принять участие в распределении членов делегации по номерам. Эмели поселили в одноместном номере, когда она поняла, что в нём нет душа, то была полна разочарования. Пришлось попросить горничную показать ей душевую. Как они там объяснялись, не имею понятия, но девушка оттуда пришла в бодром настроении.

Я же обнаглел до того, что задержался в номере девушки, где мы остались вдвоем.

— Эмили, ты так красива, я дар речи потерял, когда тебя увидел, — признался я.