Незначительное отклонение (фанфик по Гарри Поттеру)

— Нет, ни в коем случае. Даже без твоего обещания, Гарри, первые пять лет нужны, чтобы у вас была опора и цель, вещественная, ощущаемая, вместе с доказательством возможности её достижения. Вам нужно хорошо вжиться в роли, постепенно приучая остальных к изменениям в вас. Так что, никаких "раньше сядем — раньше выйдем". Привыкайте жить сейчас, а не в будущем, как любишь ты, Гермиона, или в прошлом, что свойственно тебе, Гарри. И ещё, в жизни очень много случайностей, трагических в том числе. Обычно о таком не говорят, но мне на твоём месте было бы горько, если бы этих пяти лет не случилось вообще, — мужчина замер, подняв руку, как будто вспоминал важную мысль.

— Что-то ещё?

— Вспомнил. Можно ли ваши мысли, воспоминания, настроение уловить магическими методами?

— Можно, легилименцией или веритасерумом. Но с помощью нашего Империо-Фиделио, я думаю, мы быстро освоим окклюменцию или просто сможем предоставлять нужные воспоминания.

— Кстати, самые-самые мы можем хранить в думосбросе. И восстанавливать, когда нужно. Как Снейп делал, когда окклюменции меня учил.

— Попробуйте. Но я спрашивал не столько о добыче скрытой в вас информации, сколько о конкретных людях с талантами, видящих суть. Магическая дисциплина Предсказания не на пустом же месте возникла?

Гермиона отрицательно помотала головой, а вот Гарри задумался. Что-то, точнее кто-то тревожил его память. Не Трелани, точно.

— Вспомнил! Луна! Она меня запросто узнала под обороткой на свадьбе! Я зря тебя на её счёт не предупредил перед ночным дежурством.

Гермиона стала похожа на пойманную рыбу — рот открывался и закрывался совершенно беззвучно. Наконец она смогла передохнуть, и тут же разразилась гневной тирадой:

— На Министра магии нацелился, олень похотливый!?

— Ты о чём, милая?

— Я-то думала Луна как-то, может от Джинни, узнала про нас с Роном и сочувствует мне, а она, наверное тебе уже почву готовила, Дафне и Сьюзан рассказала, а те потом с улыбочками на меня шептались. Они точно тебе не откажут, даже сами предложатся, если знать будут, что не отвергнешь.

— Какая Дафна? Гринграсс? Как она в замке очутилась?

— На условии "отдать пока палочки" в замок вернулось большинство слизеринцев, всё-таки сейчас это самое безопасное место. От попыток свести счёты под шумок — тоже, — машинально ответила Гермиона. — Это ты специально подстроил всё! Не знаю как, но точно подстроил, — захныкала она. — Мало мне тебя с Джинни делить, ты ещё троих себе наметил.

— А может это всё не я, а супермагия героя-победителя, перед которым готовы лечь все девушки. Часть той супермагии девиц. Она не давящая, а игриво-блудливая, флирт, шуточки, лёгкий перепихон. И совсем не против многочисленности моих подружек или гарема. Сама меня оленем называешь, а какой нормальный олень без гарема. Чего раскраснелась?

— Ма-ам, мужики все такие охальники, или это только мне такой вот пошляк достался? — заныла Гермиона.

— Мы потом с тобой, доченька, их обсудим. Гарри!

— Не плачь, милая. Всё выдумки. Никому ничего я не говорил и не просил. Наверняка они что-то другое обсуждали. Может, твоя дефлорация Роном — сейчас самая пикантная новость? Пусть себе девочки язычки почешут.

— Так тебе всё равно, что меня ославили на весь Хогвартс? Или ты так опять шутишь?

— Да и да. Так наши обнимашки получают оправдание у всех, и злые язычки не будут сплетни Молли поставлять. Кроме того, разве не это, в-основном, девчонки постарше обсуждали, хихикая — кто, с кем, когда и в какой позе?

— Обсуждали, но Лаванда и Парвати при мне ничего про себя не говорили, да и про других только отдельные слова иногда улавливала. Наверное Лаванда не хотела, чтобы я её перед любимым Вон-Воном ославила. Кстати, а почему он на Лаванде не остановился?

— На Лаванду никто больше не претендовал, точнее, даже в самом горячечном бреду на неё не стал бы претендовать я. Без такой вот приправы, без выдирания якобы моего с кровью у меня из глотки, она для него оказалась пресной. А так, я согласен, она очень неплохо ему подходила. Молли наверняка с ней сошлась бы.

— Ты прав, не помог бы мне даже более длительный их роман отвязаться от Рона. Жениться-то он на Лав-Лав не собирался, получается. Ко времени Лаванды Рон уже полностью на меня настропалился.

— Дочка, вы отвлеклись. Шутки шутками, но во многом Гарри прав. Тебе надо воспользоваться ситуацией. В молодости я знала пару похожих на тебя девушек, кто плохо общались с остальными девчонками просто исторически, но были нормальными, в принципе. А когда все узнавали, что недотрога поддалась наконец зову плоти, то от коллектива тут же была инициатива — узнать подробности, посочувствовать, поделиться своим, дать советы. Глядишь, и вскоре как будто всегда была своей в доску. — Коротко, другим тоном в сторону мужа. — Ты их не знаешь, Роберт. — И тут же мягко продолжила внушение скептически выглядящей Гермионе. — Ты же планируешь помогать МакГоннагал в Хогвартсе? Начни общение с этих самых Дафны и Сьюзан. Просто поинтересуйся, о чём они шептались. Уверена, что тема была типа нормальная жизнь возвращается, и даже заучке Грейнджер ничто человеческое не чуждо. Дура, правда, что выбрала Рона, но всё равно ты будешь в их глазах гораздо человечнее, чем раньше. Поделись некоторыми подробностями, только не проговорись про такие, каких с Роном быть не могло. Тебе тоже расскажут, посоветуют — вот увидишь. Помнишь, недавно про связи вне семьи говорили — это они и есть. Учись общаться с людьми сейчас, потом может быть труднее или поздно. Заодно репутацию Рону соответствующую создашь. Вряд ли Джинни подробностями про изнасилование поделилась.

— Ладно, мам, уговорила, попробую. Чётко помню, что поддаться плоти я собиралась ещё перед шестым курсом с тобой, Гарри. Ради этого поехала в Нору. А что? Ты был свободен, я была свободна, мне почти семнадцать лет, плоть тоже своего хотела. Я единственный раз в жизни заранее настроилась, а там, как ступор напал. Ты меня не замечал, а главное — всё время Рон в голову лез. Не так навязчиво и внушающе, как после поцелуя с Лавандой и сейчас. Просто мешал что-то предпринять. Наверное, тогда у него сформировалась супермагия на меня и во мне постепенно стало просыпаться желание подчиниться его желанию.

— Угу. Толчком стала зависть к Биллу. Тот смог заполучить Флер. Помнишь, как Рон на неё слюни пускал от одного вида.

— Помню. Если бы не влечение, хрен бы он после такого от меня чего-то получил. Он даже на свадьбе пялился, когда рядом со мной сидел. Я тогда оглянулась, а он в полном улёте на неё уставился. Пришлось потом показывать ему обиду, тусуясь с тобой. Он, мне кажется, и не заметил — всё Флер да Флер в глазах. Как дура орала, чтобы с ним аппарировать. Какие мы идиоты! А если бы расстаться пришлось? Нужно было заранее назначить места для встреч!

— Угу. Тогда Рон вернулся бы сразу, и не насовершал бы "подвигов".

— Извини, всё время тянет считать нас обычными людьми.

— В мире магии. Ха-ха-ха.

— Гермиона, Гарри. На будущее, лист проще спрятать в лесу, а настоящих любовников проще скрывать, если считают, что у вас они есть, но другие. Пусть вас ревнуют не к тем и убеждаются в своих ошибках. Как раз намёки на связь Гарри с другими отведут подозрения от тебя, дочка. Только ты смотри, Гарри — опасайся Рона. Твоих любовниц отнять захочет, даже если в реальности у тебя никого не будет.

— Фиг ему теперь что-то моё, если не по мелочи.

— Дети, Хелен, это всё интересно, как будто в молодость окунулся. Но вам надо решить, что делать с Луной.

— Ничего. Луна — одна из немногих, кого я считаю близким человеком. Она натерпелась больше всех нас, но не расскажет, а может ей память почистили, что с ней творил тот же Хвост за три с лишним месяца в заложницах. Мне не нравится даже мысль о попытке что-то сделать с ней. Если она расскажет лишнего про нас, то пусть это будет на её совести. Брать что-то на остатки своей я не буду и вам не дам. Будем считать всё вмешательством судьбы. Но мне почему-то не страшно. Намекну ей, когда придумаю как, и всё.

— Чем больше я общаюсь с тобой, Гарри, тем больше радуюсь за дочь.

— Гермиона, извини за прямоту, но если бы ты не заступилась за нас после тролля, тебя ждала бы примерно её судьба, это в лучшем случае. Она мне так иногда напоминала ту Гермиону Грейнджер с первого-второго курса, что скорее всего моя симпатия к ней — просто часть любви к тебе, как я сейчас понимаю.

— А я думала, что моя судьба — скорее МакГоннагал.

— Ты сначала анимагом стань, выдра недоделанная!

— И стану, особенно с Фиделио! Назло одному озабоченному оленю!

Гарри ладонями повернул к себе её притворно рассерженное лицо и медленно-медленно приблизился губами к её губам, купаясь в ощущении её любящего взгляда. Поцелуй был не страстным, а... соединяющим. Просто ещё один саженец в саду любви.

Оторвавшись, он обратился сразу ко всем.

— Мне жутко представлять такое, но если бы Гермиона не пришла в тот день ко мне в спальню? Мы бы поженились с Джинни и Роном, нарожали бы детей, а лет через двадцать вдруг поняли бы, что у нас никакой любви к супругам нет. И вспомнили бы, что в глубине душ любили друг друга. Неужто нам не удалось бы хоть тогда быть вместе?

— Вряд ли. Нас опять возвращает к отложенному разговору о любви. Давайте сделаем перерыв на ужин и потом послушаем Роберта.

— Кое-что я могу сказать сейчас. Знаете, почему вы вместе? Потому, что в мире есть бог. Мне неважно, канонам какой религии он ближе. Важно то, что он нас любит. Он говорит с нами голосами других людей, намекает на пути выхода из наших проблем их примерами или ещё как-то. Надо только замечать и понимать. Намёк ясен?

За ужином Гарри поинтересовался, игнорируя румянец Гермионы.

— Роберт, меня мучает вопрос. Как вы избегли нападения Упивающихся Смертью после нашего пятого курса?

— Очень просто. Когда дочь рассказала нам о возрождении вашего Волдика ещё после четвёртого курса, мы воспользовались почтовым адресом для связи с Министерством, который нам оставила МакГоннагал. Прикинув степень сообразительности и лени волшебников, мы написали, что сменили адрес проживания. Указали заброшенный дом-развалюху в стороне от городка, которым даже крысы брезговали. Нам прислали сову, что все записи изменены.

7. Прогноз

— Существует множество попыток создать теории любви мужчины и женщины. Говорят о разных видах любви. Мы с Хелен, постепенно пришли к выводу, что любовь — одна, а все упоминаемые в разных теориях типы — просто составляющие единую любовь части. По времени любовь проходит две основные стадии — предварительную — или начальную — и настоящую. Настоящая любовь — великий дар. Те, кто её испытал, никогда уже не перепутают её с влюблённостью или просто плотским желанием секса с симпатичным представителем противоположного пола. Полюбив один раз, человек уже не может не любить. Любовь может быть старой или новой, но она остаётся до конца жизни. В настоящей любви присутствуют почти все её варианты одновременно. В ней всё всерьёз и играючи, уважительно и с подтруниванием, готовность отдать жизнь за любимого человека и дать ему свободу, если это сделает его счастливее, желание обладать и отдать самого себя без остатка. Хелен я страстно люблю как женщину, как жену — спутника жизни, надеюсь, что до глубокой старости, люблю как мать — она заботится обо мне, люблю как дочь — сам забочусь о ней и оберегаю, как сестру — у нас с ней есть дела, где мы — на равных. Приводите в пример самые разные типы любви — и всё найдётся в моей любви к ней. А всё вместе — я её просто люблю, — Роберт говорил всё, не отрывая взгляда от улыбающейся Хелен. А Гермиона вдруг больно сжала Гарри руку. Потом отпустила, глубоко вздохнув.

— Множество людей никогда в жизни не испытывают настоящую, глубокую любовь, которую так поэтически описал вам сейчас Роберт, но им доступна начальная. Они могут успешно имитировать любовь, но на самом деле ничего подобного не испытывают. Например натуры примитивные, кому нужен только секс. Или люди, для кого жизнь — только игра. Есть и другие категории. Многие не дозревают до настоящей любви до конца жизни. По-моему, именно такие люди придумывают все классификации любви и применяют к собственному поведению — я люблю сразу нескольких, но всех разной любовью. Очень похоже, что Рон и Джинни вместе с большинством инфантильных магов — из таких. Но полной уверенности у меня, конечно, нет.

— Спасибо. Любовь начальную я делю на два типа. Первый — множество вариантов того, что я называю увлечение или влюблённость, когда человек привлекает внимание и вызывает желание развить с ним отношения на основе его достоинств. Внешность, приятный характер, популярность объекта симпатии, а ещё в основе может быть самовнушение, сочувствие, ответ на любовь, расчёт, дружеская симпатия и так далее. Главное тут, что в выборе участвует разум, и очарование не мешает видеть как достоинства, так и недостатки человека. Второй тип — это безумная или, точнее, неразумная страсть, когда к человеку тянет независимо от достоинств и недостатков.

— А разве такая страсть — это не настоящая любовь с самого начала?

— Нет. Ты права в том, что очень часто безумную страсть принимают за настоящую любовь. Вокруг неё сложено множество мифов. Литература тоже полна описаний и восхвалений безумной страсти. Конечно, страсть эта проявляется по-разному у разных людей — например ярко или втихую, так что объединяющим словом здесь является не страсть, а неразумная. Но поскольку миф про безумную страсть как главный признак любви, главенствует среди населения, многие люди научились самовнушением вызывать в себе её имитацию ради завоевания предмета своей страсти. Так им кажется можно испытать любовь огромное число раз. Традиции некоторых южных народов такое поведение даже поощряют. Бедные люди. Они даже не догадываются чего сами себя лишают. Реальная безумная страсть имеет под собой биологическую основу, укоренившуюся в психологии людей.

— Роберт хочет сказать, что дальше он изложит наблюдения и выводы коллективов учёных: биологов, антропологов и психологов, а не его собственные.

— Именно так. В общем, можно сказать, что природа дала человеку много механизмов для проявления ненормального состояния сознания. Гнев, ярость, страх, медитации и самовнушение могут явится их спусковыми крючками.

— Дорого-ой, тебя заносит...

— Хм. В давние времена, когда человек ещё не слишком отличался от животного, люди кочевали или просто много передвигались ради добычи пищи, причём женщинам это было делать гораздо трудней, чем мужчинам, в период беременности и примерно пары-тройки лет после, пока малыш не может ходить с ней сам. По каким-то внутренним причинам, может быть инстинктом или по неосознаваемому запаху, мужчина и женщина определяли, что их общий ребёнок получится лучше, чем с любым другим из доступной группы потенциальных партнёров. Включался механизм, когда их тянуло к друг другу вне зависимости от голоса разума на время три, максимум четыре года, и мужчина заботился о женщине до момента, когда ребёнок сможет идти за ней сам. Потом они могли расстаться. Страсть у пары всегда случается один раз, ведь их биологическая обязанность перед популяцией выполнена. Если страсть — не первая в жизни, то срок бывает меньше. Кстати, поэтому мужчины гораздо спокойнее относятся к детям их сегодняшней женщины от других мужчин, чем женщина к чужим ей детям. В сказках полно злых мачех, но отсутствуют злобные отчимы.