Волчица и пряность. Том 21

Мне оказалось непросто представила себе, что Хоро поведёт себя таким образом. Хозяйка по природе своей была, в основном, доброй, а её изначально стеснительная натура была, как я думала, её сильной стороной. Но мысль, что Хоро обнажила всё это своему любимому Лоуренсу, вызвала у ещё меня, ещё не знавшей любви, странное чувство — зависти, перемешанной с грустью.

— Вот почему я уложил так много серы. Вот почему я позвал мастеров, чтобы сделать эту повозку такой крепкой.

Разговор вдруг вернулся к началу, и я почувствовала, будто проснулась от сна.

— Я теперь могу сказать: Посмотри на всю эту серу, что нам оставили другие купальни. Мы не можем вернуться, пока не продадим её всю.

Стрела понимания поразило самое моё сердце — эта повозка наполнена чувствами Лоуренса к Хоро. Я думала, как же это чудесно, и не находила слов, чтобы передать своё чувство. В то же время слова Лоуренса создали впечатление, что путешествие хозяев продлится вечность. Я знала, что он отправится с Хоро на край света, если это будет ради неё.

— Из-за этого наше возвращение может немного задержаться... поэтому, пожалуйста, прости себялюбие Хоро и то, что я его поддерживаю.

Услышав эти слова Лоуренса, я сдалась судьбе и смущёно улыбнулась.

Затем Лоуренс попросил сходить за ещё не вернувшейся Хоро, и я пошла в дом. Мой путь показался бесконечным, меня переполняло плохое предчувствие, я уже видела себя одиноко сидящей за столом перед входом в купальню, в терпеливом бесконечном ожидании после того, как обещанный срок возвращения давно прошёл.

Спотыкаясь, я пересекла зал, затем прошла по коридору и добралась до кухни. И поразилась представшему передо мной зрелищу: Хоро сидела на кухне и усердно работала с иглой в руке над плащом.

— А, это ты, — сказала она, взглянув на меня и вернувшись к работе.

Я думала, что её хозяйка хотела что-то съесть, как и сказал Лоуренс, но ошиблась. Я вопросительно посмотрела на Ханну, та лишь пожала плечами.

— Эмм, хозяин Лоуренс зовёт тебя...

— Мм, — коротко ответила Хоро, встряхнула плащ и снова положила его перед собой.

Кажется, она что-то пришивала к нему изнутри.

— Я здесь быстренько приведу в порядок, пожалуйста, подожди чуть-чуть.

Рядом с ней на полке лежали пояс и другие предметы одежды. Я смотрела на неё, пытаясь понять смысл её действий, а Хоро опытной рукой пришила кусочек ткани того же цвета, что и плащ, а затем медленно впихнула в получившийся кармашек свернутый лист бумаги.

— О... — невольно произнесла я.

— Мм, мм. Это то, что принёс твой брат, — посмотрев на меня, подтвердила Хоро.

Она, судя по всему, прятала в своей одежде сведения о волчьей родне, полученные от Арама.

— Я забыла, насколько он надёжный. Хотя я довольна, что Ханна получила это для меня, но будет лишь ненужная суматоха, если увидит этот дурень.

— А? — не сдержалась я, вспомнив недавний разговор с Лоуренсом.

Значит, Лоуренс полон решимости делать вид, что не знает о намерениях Хоро. Иначе он бы не позволил Ханне принять записи от Арама. Мне казалось, что я схожу с ума — смогу ли я не дать чувствам отобразиться на лице? — но Хоро перевела взгляд на свои руки и продолжила:

— Это лишь всё усложнит. Знаешь, этот человек — настоящий дурень, — сообщила она, видимо, полагая, что я не могу найти слов лишь от удивления. — Вот почему я должна скоренько зашить всё это в одежду, прежде чем он узнает.

Бумаг было не так много, а Хоро ловко орудовала иглой, так что работа будет завершена довольно быстро. Однако я всё ещё не понимала, зачем Хоро делала это.

— Н-но, госпожа Хоро, — пересилив себя, обратилась я.

— Мм, хмм?

Взгляд Хоро заставил меня отпрянуть, я уж и сомневалась, стоит ли продолжать, но и молчать было бы странным.

— Эмм... я думаю, что хозяин Лоуренс был бы более чем рад помочь тебе найти наших родичей...

Даже без разговора с ним я была бы в этом уверена. Хоро внимательно посмотрела на меня, затем вдруг подняла бровь и мрачно улыбнулась.

— Именно. Он бы уж расстарался, и это ужасно утомило бы меня, — сказала она и высунула кончик языка, будто собиралась отрыгнуть. — Прошло уже так много лет, и я не собираюсь застревать на этом. Всё, что мне нужно, это небольшой след. И всё.

Такой неожиданный ответ... Я была просто поражена, и Хоро неловко улыбнулась.

— Вы были так внимательны ко мне, твой брат записал всё, что мог, со всеми подробностями. Но на самом деле у меня нет намерения всерьёз искать. В любом случае, в такой недолгой прогулке ничего бы не удалось найти.

Именно этого я и опасалась. Хоро была столь умна, что когда-то её прославляли как мудрую волчицу, и её глаза достаточно остры, чтобы видеть всё насквозь. Она уже хорошо знала, насколько широк мир на самом деле.

— Умм...

— И ты хочешь знать причину, нет?

Вопрос Хоро привёл меня в чувство, мои плечи невольно напряглись, когда я кивнула. Хоро, не переставая шить, заговорила беззаботным тоном:

— Это всё ради этого дурня, знаешь ли, — она обнажила свои клыки, будто пыталась с чем-то справиться, скорее всего, со своей застенчивой улыбкой. — Мы не можем вернуться в деревню, пока не закончим все дела, так?

Теперь Хоро говорила осторожно, аккуратно пришивая кусочек ткани. Потом она прищурилась, удостоверяясь, что место не бросается в глаза, вряд ли кто-то заметил бы, когда она наденет плащ.

— Тем не менее, он с такой серьёзностью относится к старому обещанию, которое он торжественно мне дал. Хмм, в те дни он был просто невероятным дурнем, кидавшимся в опасные дела, уверяя, что получит прибыль. По крайней мере, он говорит, что больше не будет этого делать. Но всё равно.

Хоро встала со стула и потянулась вверх, её уши и хвост задрожали от напряжения её тела.

— Я не хочу становиться ему обузой. И я не могу смириться с мыслью о том, что жители деревни будут говорить ему разные вещи, когда он однажды настоит на возвращении в деревню из-за меня. Именно тогда эти записи вступят в игру.

— О... — в растерянности произнесла я, Хоро сложила плащ с поясом и перевесила их через руку.

— Если я скажу, что мой друг может находиться в каком-то месте, этот дурень продолжит путешествие, со словами: "это всё ради тебя".

Я вдруг обнаружила, что стою с приоткрытым ртом. Не из-за самих слов Хоро, а из-за сходства этих слов с другими, услышанными совсем недавно.

— И поэтому я предполагаю, что наше возвращение может быть немного задержано из-за этого... Я надеюсь, ты простишь нас. Слово мудрой волчицы, мы тебе заплатим.

Они поступили одинаково в этой ситуации. Мне привиделась странная картина. Будто предо мной появилась лестница, поднимавшаяся, кажется, в самые небеса, а вокруг — множество странствующих уличных актёров, и все они кричат со всех сторон: "Необычайно, изумительно, волшебно!"

Лоуренс сказал, что решил взять много поручений жителей деревни, потому что Хоро хотела найти своего старого друга. А Хоро со своей стороны, увидев, как много поручений набрал Лоуренс, намеренно нашла причину продлить их путешествие, чтобы дать ему возможность всё выполнить. И они оба извинялись предо мной, опасаясь, что могут вернуться позже, чем обещали. Но оба считали, что истинная причина их задержки заключается в другом, оба полагали, что должны проявить заботу о другом.

— А, вот и дурень, — уши Хоро поднялись и, повернувшись к двери, пихнула мне плащ. — Вот, подержи это.

— О, мм...

Хоро пригладила уши, отряхнула хвост, проведя пальцами по шерсти, удовлетворённо хмыкнула и направилась к двери.

— А, вот и ты. Ты ещё долго будешь подкрепляться?

— Дурень. Я не делала ничего подобного.

— Точно? Я спрошу госпожу Ханну.

— Не возражаю, но будь готов обнаружить, что твои предположения ошибочны.

Я слушала их разговор в коридоре, прижимала одежду Хоро к груди и слушала, и рыдание почему-то подступило к горлу.

— О, небеса, жизнь в дороге с этим дурнем. Как мне вынести эту мысль.

— Я мог бы сказать то же самое.

Они обменивались зловредными словами, но, казалось, были готовы расхохотаться.

Они жили в своей собственной сказке.

Я посмотрела на Ханну, та, заметив взгляд, приподняла уголки губ в неопределённой улыбке и преувеличенно пожала плечами. Я была готова смеяться над собой, над своей тревогой за купальню, доводившей до ночных кошмаров.

Это потому что...

— Умм... — обратилась к ним я, выходя из кухни, и эта пара, идя рука об руку, разом повернулась ко мне.

— Мм...

Я проглотила ком в горле и сказала:

— Пожалуйста, вернитесь из путешествий побыстрее.

Слова, которые, как мне казалось, никто бы в моём положении не смог произнести, вылетели с невероятной лёгкостью. И как только Хоро и Лоуренс услышали это, они одновременно показали друг на друга, будто специально готовились к этому.

— Это зависит от... — сказали оба и сразу нахмурились.

— Почему ты показываешь на меня?

— Да, да, как раз я хотела спросить тебя об этом.

Они жили в своей собственной сказке. Именно тогда я поняла, что сумею позаботиться о купальне, пока их не будет. Потому, что поняла секрет прежнего её преуспевания.

— Хи-хи, — не удержалась я.

Лоуренс и Хоро ответили недоумённым взглядом, а затем принялись обвинять друг друга в том, что над ним смеются из-за другого.

А я смеялась и смеялась, за прошедшие годы уж и позабыла, что так можно смеяться.

Они вернутся, и все в этой купальне будут ждать их.

Эта купальня была создана, потому что они были очень счастливы, и люди приходили сюда посмотреть на их счастье.

Купальня "Волчица и пряность" в Ньоххире. Знаменитая купальня, про которую говорят, что она для всех источник улыбок и счастья.

ВОЛЧИЦА И УЛЫБКА ЦВЕТА ОСЕНИ

Если кто-то в путешествии захотел бы оживить долгую дорогу беседой с другим путешественником, оказавшимся поблизости, к его услугам имелось несколько обычных тем для разговора. Безопасность окрестных мест, местная цена тех или иных монет, качество еды в разных городах и так далее. Но была одна тема, которая всегда легко прилипала к тем, изнывал от нудного пути — в какое время лучше всего путешествовать.

— О, я ненавижу жару и холод.

— Тогда остаются весна и осень?

— Весна — это не так плохо, но я не выношу её этого ужасного беспорядка. В конце концов, даже зимний снег делает весну грязной, когда тает.

Одним из собеседников была молодая девушка, её голову полностью закрывал капюшон, она сидела козлах повозки и расчёсывала мех, лежавший на её коленях. В целом она выглядела просто, единственным её украшением был мешочек, висевший на её шее, но внимательный глаз заметит, что края её рукавов и её пояс не были обтрёпаны и казались новыми.

Вид этой девушки в простой, но хорошо сшитой одежде, её длинные льняного цвета красивые волосы, выглядывающие из-под капюшона, наводили на мысль, что она могла быть странствующей монахиней или даже аристократкой из хорошего рода, сопровождаемой в далёкую землю, где ей готовят пышную встречу.

Правда состояла в том, что эта девушка не была ни монахиней, ни аристократкой, ни даже просто человеком. Её звали Хоро. Она являлась воплощением огромной волчицы, живущей в пшенице. Когда-то она была повелительницей земли под названием Йойтсу, ей поклонялись как богине урожая на земле, лежащей далеко на юге. Мех, лежащий на её коленях, был не просто шкуркой, постеленной для согревания ног, это был её собственный хвост, росший от поясницы.

— В путь следует отправляться осенью, как сейчас. Когда дует прохладный ветерок, это приятно, а когда выглядывает солнце — тепло, а ночами мне очень нравится попивать подогретое вино. И этот спокойный, чем-то одинокий воздух, с которым приближается к нам зима. Разве это не подходит такой мудрой волчице, как я?

Хоро расчёсывала хвост на козлах и болтала, похоже, была в хорошем настроении. Может, именно поэтому мех на её хвосте казался пушистее обычного.

Рядом с ней сидел бывший торговец Лоуренс. Чуть ли не двадцать лет назад он совершенно случайно встретил Хоро, они пережили вместе немало приключений, да так вместе и остались. Они поселились в деревне горячих источников Ньоххира, и уже тринадцать лет прошло с тех пор, как он открыл свою купальню "Волчица и пряность".

— Правда, твой пушистый друг прекрасно сочетается с цветом осеннего леса.

Хоро гордилась своим хвостом и всегда была искренне рада, когда он хвалил волчий мех на нём.

— Но истинная причина, по которой ты любишь осень, в том, что в это время больше хорошей еды, разве нет? — добавил Лоуренс, криво улыбаясь.

Как раз в этот момент Хоро, не оставляя забот о хвосте, набивала рот жареными каштанами.

— В этом мире нет большего счастья, чем поесть хорошей еды.

Его поддразнивание не смутило её, она с радостной улыбкой буквально пожирала жареные каштаны и продолжала расчёсывать хвост. Лоуренс чуть устало вздохнул и крепче сжал поводья.

— Что ж, мы сейчас не трясёмся над каждой мелкой монеткой ради дохода. Мы наслаждаемся сами собой и едим всё, что найдём по дороге.

Хоро повернулась к Лоуренсу с расширенными, щенячьими глазами, сияя от восторга.

Если не считать поручений деревенской общины, ненадолго вытаскивавших их из деревни, прошло уже восемнадцать лет с тех пор, как Лоуренс и Хоро в последний раз сидели вместе на грохочущей повозке.

До открытия заведения в Ньоххире Лоуренс едва ли мог представить себе подобный образ жизни — жить и жить в одной деревне. Странствующему торговцу было дано преодолевать огромные расстояния, и, конечно, он часто не мог дождаться, когда он сможет отправиться в следующее место.

Но управление купальней не оставляло времени для скуки и, что важнее, оказалось очень увлекательным. Возможно, уместнее сказать, что рождение их дочери не оставило Лоуренсу времени тосковать по дороге. Годы пролетели в одно мгновение. И потому не Лоуренс, а Хоро предложила оставить Ньоххиру и некоторое время попутешествовать.

В то же время именно Хоро была куда большим домоседом. Она была из тех, кому для полного счастья требовалось ничегонеделание, ванна и чаша с элем на протяжении всего дня, конечно, ей требовалась особая причина, чтобы предложить поездку.

— Хорошо, тогда... Сначала мы должны решить, куда ехать, но меня интересует, где сейчас эти двое... Последнее письмо пришло от них из города на юге королевства Уинфилд, нет?

Письмо лежало поверх карты, развернутой на коленях Лоуренса. Её украшали две подписи, одна принадлежала Миюри, его с Хоро единственной дочери. Сейчас Миюри уже исполнилось тринадцать лет, возраст, когда все вокруг начинают поговаривать о замужестве. Другую поставил Коул, молодой человек, отправившийся в своё путешествие в надежде стать священником. Его почерк показывал всю серьёзность его стремления к мечте. Лоуренс и Хоро встретили его во время своего путешествия, Коул помогал строить купальню, а после её открытия и управлять. Ещё следовало бы сказать, что он заботился о Миюри с самого её рождения. Когда они ещё были дома, было очевидно, что Миюри очень любила Коула и называла его братом. Хотя они не были друг другу родными, они были, как брат и сестра.