Волчица и пряность. Том 21

— Ты только об этом и можешь говорить.

— Но это важно. Знаешь, у меня дома есть великий едок.

— А у моего хозяина нет чувства направления.

Лоуренс не мог спорить с ней в этой ситуации, и, отказавшись от контратаки, повёл лошадь шагом.

— Тебе надо сказать мне, куда идти. Или мы должны просто продолжим идти, надеясь, что встретим дорогу, ведущую к морю?

Хоро смотрела вглубь леса и, казалось, ей больше ничего другого не хотелось, потом она легко вздохнула.

— Если я обернусь волчицей, смогу сразу же найти правильное направление. Но если я это сделаю, эта повозка не сможет туда проехать. Полагаю, в результате всё равно будет быстрее для нас вернуться к дороге, проложенной людьми.

Лес, кроме скал, мог иметь и болота. Он сумел заблудиться, даже когда Хоро была рядом с ним, именно потому, что не каждая дорога должна быть прямой. Лоуренс хотел было извиниться за свою тупость, но Хоро вдруг насторожилась.

— Хм? — произнесла она и, сев прямо, посмотрела куда-то в пространство. — Что это?

Её уши рывком повернулись влево, вправо. Они вполне могли бы услышать, как кашляет блоха. Несомненно, Хоро сразу же услышала бы, если кто-то попытался подкрасться к ним.

— Что там такое? Медведь, какой-то бродяга? Или... разбойники?

Лоуренс тотчас же запрыгнул на козлы и вытащил кинжал из-под сиденья. Было невозможно вовсе избежать опасности во время путешествия. Когда он приготовился дать отпор, прозвучал голос Хоро:

— Это пчела. Необычно для этого времени.

— Пчела?

Вскоре и Лоуренс расслышал слабое жужжание. Он стал оглядываться, и тут рука Хоро внезапно схватила его руку, больно впившись ногтями.

— Чт-что?! Ой, что за?.. — воскликнул он, но расширившиеся глаза Хоро и вздыбившаяся, словно на жёсткой щётке, шерсть на её ушах и хвосте заставили его замолчать.

— О, а... о-о-о... — издавала, казалось, прямо из горла бессвязные звуки Хоро.

Лоуренс заподозрил, что она уловила приближение огромного пчелиного роя, однако из-за толстого ствола одного из деревьев просто вылетела единственная пчела. Он успел подумать, что всё это как-то странно.

— А-аххххххх! — вдруг закричала Хоро.

Лоуренс даже не успел изумиться этому крику, подобного которому никогда не слышал от неё прежде. Прижавшись к нему, она стала тереться лбом об его грудь, будто пытаясь зарыть свою голову в ней. Её уши прижались к голове, а хвост распушился так, что чуть искры не сыпались с него. Он не понимал причин такой тревоги. Всего одна медленно приближавшаяся пчела, не особо злая на вид. Пчела, скорее, казалась сбитой с толку присутствием людей.

Но по мере её приближения жужжание становилось громче, и Хоро дрожала сильнее. Это обеспокоило Лоуренса, он и подумать не мог, что она так могла бояться пчёл. Она обожала мёд и с удовольствием ела личинки пчёл, обжаренные в масле, горячие и очень вкусные, как бутоны лилии. Или, может, это была необычная пчела? Она действительно выглядела немного странно. С её обычного в чёрно-жёлтую полоску тела свисала какая-то белая нить.

Лоуренс наблюдал за пчелой, гудевшей наверху. Хоро дрожала в его руках, словно белка, испуганная яростным драконом.

Следя за пролетавшей над ними пчелой, Лоуренс сумел разглядеть то, что было на ней.

— О, это же... — он безотчётно протянул руку и без труда поймал нить, свисавшую с пчелы.

Он тут же снял свой пояс и быстрым движением накрыл им вырывавшуюся из руки пчелу. Слыша её ожесточённое жужжание, Лоуренс осознал, что Хоро, совершенно бледная, безотрывно смотрит на него.

— Ч-что ты делаешь?

У Хоро не было бы такого лица, даже если бы неожиданно он высыпал на землю всё, что было в его кошеле. Она искоса глянула на пояс, как на нечто ужасное, и тут же отвернулась.

— Выбрось сейчас же!

— В чём дело? Это просто пчела, — пожал плечами Лоуренс.

Хоро сразу напряглась. В ней было много девичьих черт, но он чувствовал, что боязнь пчёл была не из их числа.

— Только не говори, что это пчела — одна из подобных тебе?

То есть существо, живущее веками, понимавшее человеческий язык, дух леса. Будь так, думал он, ей это обращение показалось бы очень грубым, но Хоро сильнее прижала лицо к его груди и покачала головой. Её хвост продолжал подрагивать. Лоуренс с недоумением посмотрел на ткань, под которой сердито жужжала пчела.

— Я-я... я не могу...

— Хм?

— Я не могу... вынести это... — чуть слышно дрожащим от слёз голосом проговорила Хоро. — Одно насекомое поедает другое насекомое... разве нет? Мне плохо от одной такой мысли...

— О... О-охх, — вздохнул он, поняв, наконец.

У людей бывают сильные и слабые черты. Самый стойкий солдат может в ужасе замереть на краю пропасти, самый набожный монах, любящий всё творение Божье, может забыть про свою любовь при виде паука. Лоуренс никогда не слышал, чтобы Хоро не могла справиться с пчёлами или другими насекомыми. Но было нечто, непереносимое ею из самой глубины души. И, похоже, это когда насекомыми овладевают паразиты. Любой, путешествуя по горам и лесам, может встретить что-то тревожащее душу, свойственное этим местам, то, что можно было счесть тёмной стороной мира.

— Хм-м... Но ведь... — заговорил Лоуренс, приближая ткань к Хоро, та отдёрнулась, чуть не свалившись с козел.

— Эк!

— О-осторожней, эй.

— Н-нет! Нет! — не помня себя, кричала она.

Как она мила в своём отчаянии, подумал Лоуренс.

— То, что свисает с пчелы, не паразит. Это простая нить.

Хоро отчаянно мотала головой — твоя ложь меня не обманет. Лоуренс вздохнул, страдальчески улыбнувшись, и она, наконец, приподняла голову.

— Э-это правда?.. — по-детски жалобно спросила она.

Её вопрос всколыхнул в его сердце то, чего он никогда раньше не чувствовал.

— Да. Точно говорю.

Хоро должна была распознать, что Лоуренс не лгал, но он понимал, почему её ещё одолевают сомнения.

— Тогда... почему это... здесь?..

— Спрашиваешь, почему на пчеле нить, так? Ведь у медведей нет катушек, — у Лоуренса была одна мысль на этот счёт. — Ты сказала, в этот лес люди ходят мало, верно?

— Мм?.. Д-да, — ответила Хоро, подняв голову, но тут пчела в ткани снова зажужжала, заставив её замереть.

— Я думаю, где-то тут может быть браконьер, занимающийся пчёлами.

Хоро устремила на Лоуренса широко раскрытые глаза, затем посмотрела на ткань.

— Хочешь сказать, нитка — это метка?.. — мудрая волчица, самую малость успокоившись, конечно, сразу схватила, что он имел в виду. — Но я никогда не видела такого в Ньоххире...

— Это потому, что горы там коварны. Ты не сможешь идти за пчелой в тех горах. Но в этом лесу всё хорошо видно, ты можешь обвязать нитью пчелу, пометив её таким образом, и преследовать до самого улья. Но... если кто-то делает это здесь, он не захотел бы, чтобы его кто-нибудь увидел. Аристократы и землевладельцы, которым принадлежат леса... Чтобы добыть улей, надо заплатить им.

— Мм... Тогда это значит... — Хоро посмотрела на Лоуренса. — Улей... где-то рядом?..

— Я не знаю, много ли мёда будет в нём в это время года.

Ульи собирают с весны и до начала лета. Но ульи, наполненные мёдом до краёв, можно было найти и под конец зимы. Хоро вытерла мокрые глаза и шмыгнула носом.

— Улей...

— Это, конечно, подняло тебе настроение, — поддразнил он.

Хоро нахмурилась и посмотрела на него.

— Может, пойти за ней? — предложил Лоуренс.

Хоро со своими остроконечными ушами и пушистым хвостом вполне напоминала кого-то, готового со всей мочи рвануть вслед за брошенным кожаным мячом, набитым овечьей шерстью. Её приводило в ярость, когда с ней обращались как с собачкой, но её хвост уже беспокойно забил взад-вперёд.

— Но территория пчелы может быть большой. У нас... есть время?

Могло показаться, что Хоро всегда хотела, чтобы всё подчинялось её желаниям, но сейчас проявилась её истинная натура. Когда что-то, чего она действительно хотела, появлялось перед ней, она испытывала сомнения. И с Лоуренсом у неё было так же. Именно Хоро однажды предложила закончить их совместное путешествие, пока она не полюбила его ещё сильней, так сильно, что уже не сумела бы с ним расстаться.

А вот Лоуренс был торговцем. Он жадно тянулся ко всему, чего хотел, насколько ему удавалось осознать желание. А улыбка Хоро была для него тем, чего он хотел больше всего.

— Думаю, мы от путешествия пока получили не так много удовольствия, как ожидали, да? — ответил он. — Сначала мы намучились с огнём и дымом, теперь сбились с пути.

Хоро расправила плечи и хихикнула. Лоуренс лицедейским жестом провёл по щеке Хоро внешней стороной пальцев.

— А ещё я увидел черту моего партнёра по путешествиям, о которой я понятия не имел.

Он знал каждый завиток шерсти от самого основания хвоста Хоро, но никогда не думал, что она настолько не в состоянии вытерпеть, когда одно насекомое поедается другим, что это доводит её до слёз. Осознавая, что одна из её слабостей раскрыта, Хоро хмуро посмотрела на Лоуренса.

— Дурень...

Лоуренс был уверен, что не разлюбил бы её и через сто лет.

— Тогда, думаю, мы отправимся за пчелой. Если оставить здесь повозку, с ней всё будет хорошо, верно?

— Это не то место, куда ходят люди. Скорее всего, поблизости воров нет. Что же до того, где стоит сама повозка... Думаю, это место прекрасно отыщется из-за запаха.

— Верно, значит, сера. Может, взять мешок и сыпать порошок?

— Хм. Дай-ка подумать... А, ясно. Хе-хе-хе.

Лоуренс любовался, как восхитительно она хихикает.

— Это из сказки, нет? Дети заблудились в лесу, и они оставляли за собой кусочки хлеба, чтобы найти дорогу домой...

— Да, есть такая, но ты сама выглядишь, будто пришла из сказки.

Хоро моргнула и улыбнулась.

Лоуренс отдал пояс Хоро и, не медля, принялся собирать всё необходимое для добычи улья. Он захватил пустой льняной мешок, шест, которым можно было подпереть угол палатки, измерить глубину лужи или отогнать бродячих собак, взял ещё немного хвороста, трут и кремни. Затем он собрал все тряпки, что смог найти, чтобы замотать лицо и тело от пчёл. И напоследок мешок серного порошка, чтобы найти обратную дорогу.

— Всё, мы можем идти.

Хоро уверенно кивнула и развернула пояс.

Они опасались, что пчела в ярости может постараться их ужалить, но она, жужжа, сделала круг над их головами, приходя в себя, и улетела, направляясь вглубь леса. Хоро и Лоуренс следовали за ней без лишней спешки, но, следя за нитью, привязанной к пчеле, Лоуренс то и дело спотыкался и несколько раз чуть не упал.

В теле человека силы Хоро соответствовали силам юной девушки, которой она казалась, но её волчья природа всё же с очевидностью проявлялась в том, как умело она пробиралась по гористым местам. Она обернулась посмотреть, как Лоуренс очередной раз споткнулся, и, не переставая улыбаться, почти небрежно вернулась к нему.

— Ну же, тебе надо всем, что в тебе есть, держаться за мной.

Она развернулась и поскакала вперёд. Её пушистый хвост мелькнул перед ним, Лоуренсу пришлось руководствоваться её хвостом, чтобы не сбиться с пути. Он лихорадочно следовал за ней, лёгкой походкой шагавшей впереди, похрустывая листвой и огибая массивные корни деревьев. Время от времени она оглядывалась назад, дразня его счастливой улыбкой.

И в купальне Хоро часто дразнила его из-за его неспособности сохранить былую форму, и он старался сейчас хотя бы удержаться на ногах. Однако ей, похоже, нравилось наблюдать за его усилиями. Расстояние всё увеличивалось, пока в какой-то момент Хоро не остановилась, должно быть, пчела тоже где-то прервала полёт, и Лоуренс, наконец, догнал Хоро.

— Фух, хах... Я действительно не уверен, бежать ли мне дальше за пчелой и тобой.

Он тяжело дышал и тряс одежду на груди, чтобы воздух освежил его тело. Воздух в этом лесу почти не двигался, он ужасно взмок, пока они шли.

— Это потому, что ты всегда так восторгаешься моим хвостом? Тебя хорошо развлекает наша поездка?

Хоро не выразила ни капли признательности за его усердие, но Лоуренс заметил, что не отрывает глаз от её озорной улыбки.

— О, да, лучше не бывает, — ответил он с неудовольствием.

Хоро усмехнулась и, когда послышалось жужжание, подняла голову. Пчела взлетела с дерева, покачиваясь в воздухе.

— Продолжаем.

— Ладно, ладно.

На ходу Лоуренс иногда бросал на землю немного серы, чтобы они не потеряли дорогу обратно к повозке. Он уже понятия не имел, где она может быть. Они были настолько далеки от любых поселений, что оставь сейчас его Хоро, он наверняка умер бы в какой-нибудь рытвине. Но в то же время он сомневался, сможет ли вообще жить, брошенный ею, кривая улыбка пробежала по его губам.

— Слушай, — резко остановившись, сказала Хоро, заставив остановиться и его, в этот момент она что-то заметила на его лице. — Хмм? Что-то случилось?

Но он провёл рукавом по лицу, словно вытирая пот и одновременно стирая с лица свои мысли.

— Нет, ничего. А ты чего?

— Мм... хммм. Улей рядом. Гудит громко. Он довольно большой.

Её яркая, клыкастая улыбка была настолько очаровательной, что было невозможно поверить, что она совсем недавно дрожала в его руках. Их мирная, неизменная жизнь в купальне была, бесспорно, замечательной. Но совместное путешествие становилось чередой неожиданностей, давая возможность открыть друг другу неведомые доселе стороны. Особенно увлекательным это было с таким живым и непосредственным партнёром, как Хоро.

— Что теперь? — поинтересовалась она, выбрав из многообразия своих лиц одно из самых серьёзных.

И он мог уверенно сказать, что она не была такой серьёзной, какой казалась.

— Ты о чём? Лучше всего было бы тебе пойти и забрать улей в волчьей форме. У тебя такой густой мех. Тебя, вероятно, не так просто ужалить.

Повернувшись к нему с укоризненным взглядом, выдававшим её намерение полицедействовать, она изобразила на лице чарующую улыбку, улыбку девушки, уверенной в своей неотразимости.

— Решил положиться на мои волчьи силы?

Так оно и было, но это затрагивало и его гордость. Положиться на твои волчьи силы, чтобы взять улей из леса, — это не стало бы для меня проблемой — хотел бы он ей сказать, но спорить с ней — лишь понапрасну сотрясать воздух. И потом, это же он в первый же день не сумел разжечь огонь, из-за чего они провели очень неуютную ночь, а потом из-за него они заблудились. Если ему не удастся исправиться сейчас, трудно представить, какую компенсацию Хоро сможет вытянуть из него потом.

— Думаю, долг рыцаря — идти в пасть смерти ради своей принцессы.

Лоуренс снял вещи со спины, присел на корточки и стал готовиться. Хоро хихикнула и обняла его со спины.

— Какой ты ненадёжный рыцарь.

Лоуренс был рад её хорошему настроению. Он обмотал тканью лицо, шею, запястья и лодыжки, оставив только глаза, и занялся огнём. Загорелось сразу.

— Прогоним пчёл дымом? — уточнила согласная с его действиями Хоро.

Лоуренс соорудил на конце шеста из веточек что-то вроде птичьего гнезда, добавил тлеющих углей и положил сверху чуть влажные листья. Вверх поднялся белый дымок.