Кривые зеркала

Кривые зеркала

Пролог

Без комментариев

Мог ли я знать тогда, в мои беспечные десять лет, чем однажды станет моя жизнь? Я был приличным мальчиком, то есть всегда делал уроки, когда отвертеться не удавалось, и не дрался, если без драки можно было обойтись. Не потому что трусил, а потому что, независимо от исхода, моим противникам досталось бы сильнее. А мне бы отец потом долго объяснял, каким безответственным я был. О, как я ненавидел это страшное слово! Ответственность! Вся моя жизнь была пропитана ею. И ещё Долгом. Долг и Ответственность, Ответственность и Долг! Нельзя не приготовить уроки, нельзя задирать пажей, нельзя грубить лордам! Как будто я грубил! И мальчишек-пажей я никогда не задирал, а если и дрался с ними, то не чаще, чем они дрались между собой!

Жизнь под гнётом Долга страшна, скучна и бессмысленна, но другой я не знал, пока не заметил, что вокруг меня живут люди. И люди разные! Нет, я знал, что есть лорды и простолюдины, солдаты и чиновники, взрослые и дети, мужчины и женщины. Но я заметил, что один и тот же человек может быть разным сам по себе. Что я имею в виду? К примеру, какой-нибудь лорд у отца на аудиенции ведёт себя скромненько, разве что голову в плечи не втягивает, а как от него уходит, так таким важным делается, что его собственные слуги по коридорам прячутся. Или те, кто со мной разговаривать пытались. Почему пытались? А потому что у них не получалось. Вот они такие все добренькие, сладенькие, а как отойдут в сторону, лица кривят. Они не знали, что я наблюдаю за ними. А мне было интересно, какие же они на самом деле, и почему они такие. Хотел я с отцом посоветоваться, да не успел... пришлось до всего своим умом додумываться.

Думать я и впрямь научился, но нельзя сказать, чтобы сильно поумнел. В пятнадцать лет умным быть вредно для здоровья, а я тогда этого не понимал ещё. Да боги, видно, хранили, хоть и не верил я в них тогда. Не то чтобы я сейчас в них верю, просто иначе объяснить не могу, как мне удалась та авантюра. Весёлое было время, а начиналось всё довольно мрачно...

1.

"Во дворце заговор. Боже, как мерзко

Ждать неизвестности в дальних покоях..."

Лина Воробьёва (Йовин)

Эта ночь будто специально принарядилась к задуманному злодеянию. Тучи, что рваными полотнищами застилали дневное небо, развеялись к вечеру, обнажив звёздный узор. Вот полная луна, уныло изливающая свой бледный свет, стала затягиваться красной пеленой. Странное поведение луны сообщило мне о начале затмения, да только на сегодня у меня запланированы другие дела, весьма отличные от наблюдения ночных светил. Так же как и у тех, кто сегодня собрался навестить меня.

Кривая усмешка скользнула по лицу болезненной горечью. Я покинул маленький кабинет. Ковёр в гостиной заглушал шаги, и я безбоязненно подошёл к стене, отделявшей мои покои от коридора. Потом чуть замешкался, нашаривая картину. Наконец мне удалось чуть сдвинуть её в сторону, и тусклый луч света пронзил темноту, ворвавшись в чужие владения через потайной "глазок". Я припал к нему, и опять криво усмехнулся. Если бы усмешка помогла справиться с накатившей слабостью!

Я вернул картину на место и так же бесшумно вернулся в кабинет, откуда попал в просторную спальню. Тут я не выдержал, упал на кровать и всхлипнул, уткнувшись лицом в подушку. Но привычка держать себя в руках быстро заставила меня успокоиться. Я выпрямился и смахнул предательскую слезинку — принцы не плачут. А короли — тем более! И пусть никто не видел меня — я то был там. А что рядом никого не было — это всего лишь страшило. А страх вполне можно одолеть, если не поддаваться ему.

Я подошёл к зеркалу, пытаясь при неровном свете свечей рассмотреть своё отражение в тёмной бронзовой пластине. Зачем? Я и так себя неплохо знал. Невысокого роста, с тёмно-русыми волосами, собранными в длинный прилизанный хвост, большими серыми глазами на бледном лице, почти не знающем солнца, в просторной серой тунике и чёрных брюках на щуплой фигуре, в аккуратных чёрных же туфлях с серебряными пряжками. Да уж! Ни внушительности отца, ни благородной утончённости матери во мне не наблюдалось.

— Брось, ты ведь всё решил, — сказал я размытому отражению. — Конечно, всё случилось раньше, чем ты предполагал. Но с другой стороны, наконец-то всё кончится. Интересно, я встречу там маму? И что мне скажет папа?

От этой мысли я сразу помрачнел. Зачем было вспоминать?! Будто мне и без того грустить не о чем! Ведь и так мне разрешили короноваться в шестнадцать лет, за 3 года до совершеннолетия. И всё равно корону проворонил! Вместе с жизнью. Отец бы такого точно не допустил. Вот кто был настоящим королём! Сильным, грозным. Только взглянет сурово, и все смирненькие делаются.

А я? Знал ведь, к чему дело идёт, а ничего не сделал. Надеялся, что регент успокоится. Маленько проучит дерзкого принца-наследника и вернёт всё, как было. Дурак! Ведь с самого начала было ясно, что у него свои планы. Ещё когда он Генриха Каманского сместил, взяв на себя председательство Советом Короны. А с другой стороны, с ним даже мама справиться не смогла, чего уж обо мне говорить. Мне тогда лет двенадцать было, когда он Совет под себя подмял. Да, точно, двенадцать. Как раз через два года после смерти отца. Ничего не скажешь, быстро он обустроился у подножия пустого трона! Теперь вот захотелось корону примерить.

А ведь звал себя другом моего отца. До сих пор помню, как он почернел, когда примчался гонец с сообщением о несчастье. Глупо всё так получилось. Двор с охоты возвращался. Конь отца оступился. Отец сумел удержаться в седле, а вот конь упал. Вместе с всадником. Пока извлекли его из-под коня, пока позвали целителя...

Может, лучше было бы, если бы регент уехал сразу после похорон, но отец доверил ему заботу обо мне. И о королевстве до моей коронации. Отец же не мог знать, что всё так повернётся. Хорошо хоть мама добилась решения Совета об изменении срока коронации. А может и плохо. Сократила себе жизнь на три года. В этом сомнений нет: при дворе своей смертью так скоропостижно не умирают. Доказать, естественно, я ничего не мог, пришлось тихо смириться, облачится в траур и тайком от соглядатаев регента прочитать пару книг о ядах и противоядиях. Пока, к счастью, ничем оттуда пользоваться не пришлось.

А вот теперь он добрался до меня. Поскольку до моей коронации он являлся представителем Королевской Воли (почти официальным правителем, проще говоря), у него было немало шансов получить власть, если бы со мной что-нибудь случилось. Учитывая, что он контролировал Совет Короны, никто ему возразить бы не посмел. Не ясно, правда, как он собирался убеждать благородное собрание, что это не он мне несчастный случай устроил?

А в принципе, это уже не мои проблемы! Если господину регенту жизнь показалась скучной, я тут ни при чём! Если не считать того, что позаботился о дополнительном развлечении для него. Интересно было бы посмотреть, как он будет разыскивать главное королевское украшение! Хочет он того или нет, а короноваться он должен короной прежней династии, подтверждая своё право получить власть. Или Совет Короны и Совет магов должны будут дать разрешение на изготовление нового венца. А Совет магов вряд ли даст такое разрешение, пока не получит полной ясности о моей судьбе. А в этом случае ни старый, ни новый венец регент не получит! Я подмигнул отражению:

— По крайней мере, я смогу сказать, что не сдался без боя. И напоследок устроил им весёлую жизнь! Мы ещё повеселимся!

Веселье началось с облачения в парадное одеяние. Что и говорить, для жизни оно подходило мало. Туника из серебряной парчи непривычно плотно обтягивала тело. Бархатный костюм ненавистного красного цвета вызывал недоумение: его действительно шил придворный портной, или здесь поработал палач Тайной Канцелярии? Брюки, пока стоишь, сидели как влитые, но в боевую стойку в них встать можно было, только рискуя приличиями. Длинный, до колен, камзол, поражал длиной рукавов: широкие полотнища величественно ниспадали ниже колен, путаясь в ногах. Хорошо ещё, что застёжки на нём не предусмотрено, а, значит, его можно легко перед боем сбросить, благо пряжка украшенного серебром пояса расстёгивалась от одного прикосновения. Золотую цепь я надел прямо на тунику, чтобы она не помешала освобождению от камзола. Кинжал, спрятанный до поры до времени среди игрушечного, но очень богатого, оружия, заткнул за пояс. Голову увенчал золотым обручем.

Ещё раз подмигнув отражению, я задул свечи и снова вышел в гостиную, где по-прежнему никого не было. А за дверью оставались незнакомые стражники, и я боялся даже гадать о том, что стало с моими телохранителями. Жаль, я не успел предупредить их. А то, что регент что-то затевает, они понимали не хуже меня. И отказались уйти со службы. Ну, ничего! Без боя я сдаваться не собирался, так что и за себя, и за них расплачусь сполна. Да и ребята вряд ли мирно сидели в сторонке, когда их пришли убивать. А это значит, что у регента уже сторонников поубавилось. Что не могло не радовать.

Торопливо пройдя в парадный кабинет, я огляделся. Огромная комната существенно отличалась от маленького кабинетика, где я занимался. Здесь не было книг и записей, аккуратно разложенных в шкафах.

Шкафов здесь тоже не было, кроме одного, скрытого от глаз входящих массивным дубовым столом. Ключ от него я хранил за пазухой на прочной цепочке. Старый маг обещал, что, пока я жив, без ключа никто не сможет открыть этот шкаф. Там, кроме нескольких документов, с которыми я вроде как работал, хранилось моё личное сокровище: Королевская Печать и перстень. Печать я недавно перепрятал, о чём регент ещё не знал. Перстень я надел на большой палец — с остальных он соскальзывал. Жаль, что он достанется врагу, но, с другой стороны, умирать должно при всех регалиях, а они и так не все доступны мне. Закрыв шкаф, я тихо выскользнул в гостиную. Оставалось сделать последнее дело, после которого можно и убийц встречать.

Тут меня насторожил шорох, исходящий со стороны окна, и медленно открывающаяся створка. Я еле сдержал панику, бросая перстень и ключ на одно из кресел: мне нужны были свободные руки, чтобы разобраться с посетителем. Только какой смысл моим гостям лезть через окно, если стража уже поменяна? Ночной гость ловко перевалился через подоконник, и я тут же упал на него, зажимая ему рот.

— Тихо! — Прошептал я. — Первый же звук от тебя — твоя быстрая и верная смерть. Понял? — Гость молчал, не пытаясь даже промычать согласие. — Надеюсь, что понял, для твоей же пользы. Сейчас мы медленно встанем, и ты медленно пойдёшь туда, куда я укажу. И без глупостей! — Угрозу я подтвердил кинжалом, приставленным к горлу незадачливого стенолаза.

Мы прошли в маленький кабинет, где я посадил гостя на стул, и попытался рассмотреть его в темноте. К моему удивлению, предполагаемым убийцей оказался мальчишка лет десяти. На его коротких тёмных волосах чудом удержался берет дворцового слуги. Судя по всему, он был напуган куда больше меня.

— Ну-ну, нежданный гость, и что ты забыл здесь? — Гость молчал. — И впрямь понятливый! Можешь говорить, только тихо.

— Простите, молодой господин, я просто ошибся окном, я не хотел к Вам врываться...

— Ошибся окном? Как интересно! — Мне действительно было интересно. Нежданный гость отвлёк меня от мыслей о моей печальной участи. — Когда ошибаются дверью, я ещё понимаю, но чтобы ошибиться окном?..

— Я ушёл без разрешения...

— То есть, вернуться, как все добропорядочные слуги, ты не можешь?

— Ну да. Обычно я возвращаюсь через окно второго этажа, там пустых комнат много, а сегодня там кто-то ходит. — Парнишка явно перепугался. Он торопливо, проглатывая звуки и даже целые слова, рассказывал всё, что с ним произошло. — А тут ещё темнота такая, я чуть не сорвался, пока в соседнее окно лез. Проще оказалось наверх подняться. Странно, тучи не очень плотные, полнолуние, а темно, как в чулане.

— Лунное затмение. Ночь просто идеальна для всяких злодейств.

— Господин, Вы выдадите меня?! — Страх пережитого он сбросил, но вернулся страх наказания.

— Боюсь, что нет. Сейчас мы вернёмся в ту комнату, и ты отправишься искать нужное тебе окно.

— Спасибо Вам, господин!

— Тихо. Помни, о чём я предупреждал тебя.

Подождав, пока неожиданный гость скроется за окном, я закрыл ставни, зажёг свечи в гостиной, и вернулся в кабинет. Интересно, почему мои недоброжелатели так медлят? Может, они решили сделать мне предсмертный подарок: последнее наблюдение, о котором я так мечтал? Если так, глупо терять время.

От наблюдения меня отвлекло шевеление за окном. В этот раз я не стал хвататься за кинжал, а просто помог настырному гостю влезть на подоконник.

— Парень, ты опять перепутал окно! — Язвительно заявил я, уже подумывая с досады, не кликнуть ли стражу.

— Простите, господин, но это окно было ближайшим открытым. Слишком темно. Прошу Вас, позвольте мне выйти через дверь, иначе моя смерть будет на Вашей совести! — Отчаянно заявил он.

— Причём здесь я? Во-первых, я не заставлял тебя уходить со службы и потом карабкаться по стенам в темноте. Во-вторых, на стене у тебя больше шансов выжить, чем в коридоре у моих покоев. Неудачный день, парень. А теперь вылезай отсюда, мне надо закончить наблюдение затмения.

— Да уж, благородные господа! Жизнь слуги волнует тебя куда меньше, чем какое-то затмение! — И тут же, испуганно сжавшись, замолчал.

— А если это последнее затмение в моей жизни? — Вдруг как-то озлобленно спросил я, проглотив (с чего бы вдруг?) оскорбление. Видимо, сказалось напряжение последних месяцев, да и нынешняя ночь тоже дала себя знать. И тут чувство приближающейся беды настигло меня, заставив пошатнуться.

— Что с Вами, господин, Вы больны? Позвать лекаря?

— Не надо. Скоро меня вылечат от всех хворей и настоящих, и будущих. Уходи, пока не поздно.

— Но господин!

— Уходи, я сказал!

Я вышел в гостиную и встал у окна, снова открыв его. Кинжал оставался на поясе, а в левой руке я сжимал ключ. Когда придёт время, я успею выбросить его в окно. Думаю, регент немало времени потратит не бесполезные поиски, ведь бумаги, оставшиеся в шкафу, его вряд ли заинтересуют. Сдавленный стон: "Государь!" — вынудил меня обернуться. Недобропорядочный слуга, рассмотревший, наконец, цвета моей одежды и обруч на голове, оседал около двери. Тут и я увидел, что он немного старше, чем мне показалось: ему, скорее, лет тринадцать.

— Я что сказал тебе? — Прошептал я. — Уходи немедленно, если хочешь жить.

— Что случилось, государь?

— Уходи, пока не поздно!

— Государь, у Вас неприятности? Я Вас не брошу!

— Ладно, оставайся! — Разозлился я. — Но когда тебя убьют, не говори, что я тебя не предупреждал!

— Государь, Вам надо бежать! — Шёпотом крикнул слуга.

— Как?! Здесь нет тайных ходов, а со всеми стражниками я не справлюсь.

— А если через окно?

— Я не умею лазить по стенам!

— Я помогу!

Сколько убеждённости, сколько веры в свои слова! Без сомнения, так может думать только отчаянный человек. С другой стороны, кто ещё рискнёт пробраться во дворец через окно третьего этажа? Вот только безумно хотелось согласиться с ним! Ключ улетел в окно, как оно и предполагалось. И я вдруг понял, что, кажется, нашёл выход. Я ворвался в спальню, где на кровати остался привычный костюм. Торопливо переодеться, затолкать парадное одеяние под кровать, умоляя всех богов подряд: только бы успеть! Недобропорядочный слуга с округлившимися глазами следил за моими действиями.

Мы вздрогнули, услышав, как открывается дверь в гостиной. Я проворно запрыгнул на подоконник. Парнишка и впрямь оказался сообразительным, от меня не отстал. Нам повезло, что у старых стен кладка такая неровная. Мы затаились по разные стороны окна, и я мысленно извинился перед строителями, которых часто клял на все лады за неудобные ставни, распахивающиеся наружу, за которыми, как оказалось, так удобно прятаться.

В комнате послышались шаги. Я осторожно подтянулся к щели, образовавшейся у не полностью открытого ставня. И увидел тех, кто пришёл навестить меня. Не всех я узнал, но запомнил всех, кого смог рассмотреть.

Вошедшие вряд ли рассчитывали увидеть гостиную королевских покоев залитой светом, а спальню — пустой. Заговорщики растеряно столпились у кровати, из-под которой кто-то сообразительный вытащил камзол. Очнувшись, они лихорадочно кинулись осматривать комнаты. К окну подойти никто не догадался. Резкий приказ регента остановил их суету:

— Быстро вниз! Не знаю, как ему удалось сбежать, но если он уйдёт...

Продолжение фразы мы не услышали. Подождав ещё немного, мы проскользнули внутрь. Я приложил палец к губам и бесшумной тенью обошёл комнаты, убедившись, что никого не осталось. Только после этого мы смогли перевести дух.

Да-а, неожиданное изменение планов! К побегу я как-то не готовился, и в первый момент немного растерялся. Итак, что нужно взять? Первым делом, разумеется деньги. Я хоть и жил во дворце на всём готовом, но то, что бесплатно меня кормить никто не станет, понимал хорошо. У меня была шкатулка с серебряной мелочью для раздачи милостыни. Поскольку я давно никуда не выезжал, шкатулка оказалась почти полна, хотя, на самом деле, там было не так много денег. Не придираясь к судьбе по мелочам, я, не считая, высыпал монеты в небольшую сумку. Осталось переодеться и собрать вещи.

Торопливые сборы много времени не заняли. Отчаянный незнакомец молчаливо наблюдал за моими метаниями по комнате.

— Как тебя зовут? — Я решил, наконец, познакомиться со стенолазом. Мне уже стало ясно, что этот сорванец привязан ко мне судьбой, и не мне здесь спорить.

— Фабьо.

— А меня Антуан.

— Я знаю.

— Действительно.

Я задумчиво подобрал кинжал, в спешке отброшенный в сторону и по счастью не замеченный убийцами. Красивая игрушка. И опасная. Оставлять было жалко, а брать с собой... я разом отбросил сомнения, запихнув кинжал в сумку. Если не понадобиться — хорошо, а если, упаси Светлый, пригодиться, лучшего подспорья, чем клинок гномской работы, в драке не найти. Да и продать его в случае чего можно. Оставалось надеяться, что не дойдёт ни до первого, ни до второго.

Примирив себя со своим решением, я торопливо пробежался по комнатам, обшаривая глазами своё скудное хозяйство. Брать ли драгоценности? Я поднёс свечу к шкатулке с положенными мне побрякушками. Нет, нельзя. Очень уж они заметные, как и парадный пояс. Попытка продать их приведёт меня прямиком в дворцовые подземелья. А вот в малом кабинете я нашёл то, что не только можно, но даже нужно взять с собой. В спальню, где меня терпеливо ждал Фабьо, я принёс краски и кисти. Если бы мне удалось выдать себя за ученика художника, может, взял бы кто в подмастерье. Мои планы затаиться где-нибудь в безопасности мой нежданный соратник довольно резко не одобрил.

— А как же борьба?! — Возмутился он.

— Какая борьба? — Не сразу сообразил я.

— С ними!

— Ну ты и сказал! — Я не знал, смеяться мне, или плакать. — Да если бы я мог бороться, неужто ты думаешь, я сидел бы в эту ночь в своих покоях наедине с луной?! Я даже не знаю, есть ли у меня верные люди.

— У тебя есть я!

— Ага! Только ты меня в первый раз в жизни видишь.

— Ну почему это?!

— Не спорю, ты мог видеть меня. Точнее, парня в короне, у которого не жизнь, а один сплошной праздник: сиди себе на троне, ничего не делай, а всё, что ни пожелаешь, тебе на блюдечке с золотой каёмочкой подают, только заикнись. Что, всё ещё мечтаешь со мной местами поменяться?

— Па-адумаешь! — Мне повезло, что он не обиделся на мою резкость. Всё-таки беглому королю следует беречь своих сторонников. — Ну, пусть не я, но ведь у тебя должны быть эти, как их, вассалы! — Продолжал упорствовать Фабьо.

— Почему должны быть? Они есть. Господин регент один из них. Пойми, Фабьо, сейчас нужно просто спастись. Мёртвым или пленным бороться не удобно. А там уж разберёмся... пошли, некогда болтать!

— Темно же!

— Тем лучше: нас не заметят.

Завершая разговор, я бросил под кровать обруч. Он всё равно мне в ближайшее время не понадобится, а выдать меня или вовлечь в ненужные неприятности с любителями лёгкой наживы вполне мог. Лучше было бы спрятать его в секретный шкаф, да открыть его без ключа даже магу не по силам.

Спускаться по стене было тяжело, хоть Фабьо и старался помогать мне, даже забрал у меня сумку с вещами. Из окна мы вылезли по простыне, привязанной к "игрушечному боевому посоху". На самом деле, игрушечным он был только по названию, по прочности же не уступал настоящему оружию. Подарок телохранителей, они что попало дарить бы не стали. Посох лёг на подоконник поперёк окна и прочно застрял в проёме, зацепившись за стены. До второго этажа добрались легко и спокойно, а дальше простыня закончилась.

От мысли выбраться через второй этаж пришлось отказаться сразу: вряд ли в ночь заговора в пустующих обычно комнатах будет ходить тот, кто сочувствует государю. Дальше поползли прямо по стене, цепляясь за щербины и выбоины, благо старая стена была хорошо потрёпана непогодой и временем. На первый этаж я и раньше не совался: там обитали стражники регента, якобы моя охрана. Пришлось лезть до самого низа. Когда я мешком рухнул на землю, спиной привалившись к стене, неровная каменная кладка показалась мне самой желанной опорой, какую я только мог себе представить.

Маленький стенолаз не дал мне долгого отдыха. Конечно, он был прав: надо было бежать из замка. Но в тот момент бессмысленный бой с заговорщиками казался мне более привлекательным, чем тайное продвижение по дикому саду.

Старая территория замка была не то чтобы заброшена, но и не подвергалась постоянному уходу, как новая. Деревья и кусты росли здесь так, как им вздумается, цветы не знали, что такое клумбы, а дорожки забыли, когда их посыпали гравием в последний раз. Тайком пробраться через дикий сад было вполне возможно, особенно с таким проводником как Фабьо. Но на приятную прогулку путь через заросли не походил.

Прекрасно понимая, что нам нужно торопиться, мы не пренебрегали осторожностью. Попасться в руки регента после такого тяжёлого спуска ни я, ни Фабьо совсем не желали. К счастью, слуги регента, обшаривающие дикий сад, предпочитали бегать по дорожкам, сохранившимся ещё с тех пор, когда дикий сад был "ручным" и облагороженным для прогулок хозяев и гостей королевского замка. Нам оставалось лишь держаться подальше от дорожек и мечущегося по ним света факелов.

Через сад Фабьо вывел меня к хозяйственным постройкам, притулившимся у замковой стены. А в стене обнаружились хозяйственные ворота. Фабьо по плющу забрался в бойницы второго яруса надвратной башни. Мне ничего не осталось, кроме как последовать за ним. И радоваться, что не обладаю массивным телосложением отца, иначе мне сложно было бы протиснуться в неширокую щель. Внизу переговаривались стражники, что было слышно через неплотно прикрытый люк в полу. Мы проскользнули у них над головами к противоположным бойницам, открывшим нам путь в город. Спуститься по стене башни оказалось совсем просто, сказался опыт первого спуска. Мы выбрались в город.

Ночной город безмятежно спал и не догадывался даже, что судьба всего королевства решалась на его улицах. Либо я, его несостоявшийся правитель, скроюсь от пристального взора мага или цепких рук прихвостней регента, либо жизнь моя прервётся к огромному моему огорчению. Мне вдруг почему-то расхотелось умирать, наверно, азарт удачи подействовал.

Мы скрывались в зыбкой тени улиц, торопливо перебегали площади, чутко вслушиваясь в неспокойную тишину ночного города. Вдалеке запоздавший пьяница горланил песни не самого приличного содержания. Где-то жена бурно встречала из кабака изрядно припозднившегося мужа. Однажды чуть в стороне от нас прошли ночные работники, к счастью, не заинтересовавшиеся нами. Наиболее опасные места Фабьо обходил, сразу видно: ночные прогулки для него не новы.

Иногда в ночи раздавались гулкие шаги дозорных. Тогда мы ныряли в ближайшие переулки, прятались в густом сумраке подворотен или за массивными колоннами зданий. Постепенно мы всё дальше и дальше уходили от дворца, который уже перестал быть мне домом. Фабьо уверено вёл меня по запутанным лабиринтам улиц и переулков, удалясь от центра.

Я и не подозревал, что в моём городе есть такие закоулки. Думаю, я мог бы прятаться здесь целую вечность, если бы не одно но: очень скоро, как только влияние затмения пройдёт, маг регента найдёт меня в два счёта, если не спрятаться так, чтобы сбить с толку магию. Да и обычных людей тоже не мешало бы запутать. Прихвостни регента будут меня искать, а они прекрасно знают, как я выгляжу. И если кто-то случайно об меня споткнётся, нельзя чтобы он меня узнал. Лучше, чтобы никто не заподозрил даже, что это могу быть я. Для этого нужно что-то такое, что не бросается в глаза, постоянно мелькая на глазах, и при этом на меня совершенно не похожее. Мой неожиданный приятель и впрямь оказался понятливым. По-моему, он понял всё гораздо лучше, чем я смог объяснить. И нашёл такое место.

2.

"Он — доминирующий кот,

Он сто очков даст вперёд

Мастерам каратэ и ушу."

Наталья Некрасова (Иллет)

Целью нашего пути оказалось неказистое двухэтажное деревянное строение, огороженное высоким забором. Фабьо громко постучал; калитку открыл парнишка лет двенадцати, который удивился нашему визиту, но внутрь пропустил без вопросов. В доме нас встретил внушительный мужчина неопределённого возраста с необъятными мышцами. К нему Фабьо и обратился:

— Кот спит?

— Недавно лёг. Буди сам. Отвернёт голову — я не виноват.

Фабьо кивнул, взял свечу и повёл меня по узкой лестнице наверх. На втором этаже наш путь пролегал по мрачноватому коридору мимо закрытых дверей. Одна из них открылась в довольно просторную комнату, скудно обставленную письменным столом, массивным комодом и кроватью, на которой кто-то спал. Фабьо нерешительно остановился в дверях.

— Кот, — робко позвал он.

— Кто ещё здесь? — Пробормотал недовольно Кот, просыпаясь. — Ты?! Что случилось? — Встревожился он. — И кто это с тобой?

— Слушай, Кот, ему нужна помощь. Ему нужно пересидеть какое-то время, пока его ищут, в безопасном месте.

Кот велел Фабьо зажечь светильник. Когда свет масляной лампы залил комнату, Кот приподнялся на локте и внимательно оглядел меня. По-моему, моя разодранная и перепачканная после спуска по стене и прогулки через заросли одежда, как и попытка сгорбиться, его не обманули.

— Покажи руки. — Я подчинился. Что я мог сделать? От этого человека зависела моя жизнь, и я без возражений подошёл к нему. — Хм! Благородный? И что ты умеешь делать?

— Полезного — не очень много. Но я могу научиться.

— Неплохо сказано. Посмотрим, как будет сделано. И что ты натворил такого, что теперь прячешься? Молчишь? А если я откажусь помогать тебе, пока не скажешь?

— Считай, что я мешаю кое-кому жить.

— Это преступление?

— Нет. Но за это могут убить.

Кот встал с постели, нисколько не смущаясь своей наготы. Я с любопытством рассматривал его худощавую гибкую фигуру, состоящую, казалось, из одних мышц, и совсем не имеющую костей. Он что-то достал из ящика комода, резко обернулся и крикнул: "Лови!" — бросив через полкомнаты мне шарик. Я поймал, а ко мне летел уже второй. Поймав третий, я обнаружил, что больше не удержу. Поэтому четвёртый шарик я бросил обратно, так же крикнув: "Лови!" Кот, усмехнувшись, уронил шарик в ящик.

— Возможно, ты и вправду научишься. Оставайся пока у меня, завтра подберём тебе дело и придумаем, к кому подселить.

Остальные шарики тем же путём отправились на место.

— Спасибо.

— Ишь ты, вежливый! Давай, Малыш, прощайся со своим другом. Тебе давно пора быть... сам знаешь где! — Буркнул Кот в конце недовольно.

— Послушай, я бы остался, но мне и впрямь нужно вернуться! — Обратился он ко мне.

— Подожди. — Я достал горсть монет. Фабьо чуть не задохнулся, но я сделал вид, что не замечаю его возмущения. — Заплатишь стражникам, так безопаснее.

— Тут можно достать женские духи или лучше помаду? — Спросил я хозяина.

Тот понятливо улыбнулся и извлёк помаду из того же ящика, что и шарики. Он попытался мазануть Фабьо по лицу, я перехватил его руку, и оба ошарашено уставились на меня.

— Так будет слишком явно. Нельзя. Магию так не обмануть.

Мои сбивчивые объяснения, к счастью, их не заинтересовали.

— Не так много людей могут схватить Кота за руку. — Сдавленно пробормотал Фабьо.

— Извини. — Я почему-то не придумал ничего лучшего. А потом напомадил губы и предупредил Фабьо: "Не шевелись!" Разумеется, он дёрнулся, когда я поцеловал его в губы. Для надёжности я ещё поцеловал его в висок, и растёр след от помады. — А теперь сотри помаду с губ. Да не так резко! Нужно, чтоб всё было правдоподобно. Смотри.

Я провёл ладонью по губам. Фабьо вынужденно повторил мой жест. Кот отодвинул меня, критически осмотрел следы помады на виске и изрёк:

— Не плохо.

— Если стражники начнут выспрашивать, кто она и какая она, ничего не говори, всё равно правдоподобно не выдумаешь, а, чтобы выдумывать неправдоподобно, ты ещё слишком молод. Постарайся покраснеть, вот как сейчас...

— На себя посмотри!

— ... и смущённо прошмыгнуть мимо. Над тобой будут подсмеиваться, не обращай внимания, делай вид, что не понимаешь о чём речь, ну, вроде, ты, как настоящий мужчина, не позволяешь себе обсуждать свою девушку, и всё такое. Слышал, небось, такие разговоры?

— Ага. — Процедил Фабьо и каким-то свободным, даже развязным жестом вытер губы и улыбнулся так, что я невольно усомнился в том, что ему всего лишь тринадцать. Такую улыбку я часто видел у придворных ловеласов, когда они новую фрейлину обсуждали, или у стражников, когда они горничных с кухарками сравнивали. Но у мальчишки?

Кот усмехнулся:

— Малыш умеет быть убедительным. Ему даже придумывать ничего не придётся, достаточно лишь повторить то, что он видел.

— Значит, по этой схеме и действуй, — совладал я растерянностью. — Иди.

— Ещё скажи, будь осторожен! — Фабьо снова стал похож на самого себя, чем меня сильно порадовал.

— Может, лучше сразу приказать?

— Ты ещё хуже Кота!

Фабьо ушёл. А Кот, посмеиваясь, подмигнул мне.

— Однако, благородный, ты удивил меня уже дважды. Нет, трижды. Твой возврат был весьма неожиданным. И помаду правдоподобно стираешь. А говорил, что не так много полезного умеешь!

— А, может, это единственное моё умение!

— Не думаю. Извини, кровать здесь одна, — круто сменил он тему разговора, укладываясь на одной половине кровати, оставляя за мной право занять вторую половину, или располагаться на полу.

Я усмотрел в этом очередной вызов, ещё одно испытание, вроде тех шариков. Я задумался: лечь спать в одежде, или удивить его? Пожалуй, удивить. Я разделся догола, и Кот скосил глаза в мою сторону.

— Свечу задуй! — Всё-таки он оставил за собой последнее слово.

Боги, какое же это счастье, вытянуться на кровати и ни о чём больше не беспокоиться! Я почувствовал, как расползается напряжение, что сжимало меня последние месяцы, освобождая тело от беспощадных оков. Ещё не достаточно, чтобы дышать полной грудью, но вполне довольно, чтобы всласть потянуться.

Обманчивое впечатление! Судороги беспощадной болью ударили по ногам. Через силу я заставил себя выпрямиться и дышать глубоко и ровно.

— Тяжёлый день? — В голосе Кота звучало искреннее сочувствие, и я ответил почти честно:

— Вроде того. Это Фабьо, по всему видно, опытный стенолаз, а я бы предпочёл знакомиться с внешней стороной стен в более светлое время. Или бы приказал прорубить там ступеньки.

Кот шутки не поддержал. Он сдёрнул с меня простыню, скомандовав: "Перевернись!" Он присвистнул, ощупывая мою спину и ноги:

— Слушай, да ты как сюда добраться то смог?! И Малыш, паршивец, ничего не сказал!

Кот встал, позвенел склянками, и на спину и ноги мне полилось что-то густое и прохладное.

— Ой!

— Терпи, иначе завтра пошевелиться не сможешь.

Массаж Кот делал умело, навязчивая боль прекратилась, мышцы расслабились.

— Теперь спи. Мы поздно ложимся, потому поздно встаём. Если проснёшься рано, не буди. В зале посмотри, может, найдёшь остатки какой еды. А не найдёшь, придётся ждать завтрака. Не умрёшь с голоду?

— Не умру.

Мои надежды, что на этом процедура знакомства закончилась, не оправдались.

— А ты за вещички свои не боишься?

— А что мне за них бояться?

— А вдруг я тихо исчезну вместе с ними? У тебя там, вроде, деньги горстями рассыпаны?

— Краденое добра не приносит. И о пустяках я не переживаю. Денег там не много, да если б и больше было, какая разница? Жизнь потерять гораздо неприятней.

— Так что, если я очищу тебя от такого пустяка, как деньги, ты не огорчишься?

— Огорчусь. Без денег прожить будет трудновато. И, самое главное, будет обидно, что ты оказался ничуть не лучше тех дураков, что меня окружали.

— Это почему ещё?

— Монеты однажды закончатся, а я могу предложить кое-что большее.

— Что же это?

— Мою благодарность.

Кот хмыкнул.

— Одно слово, благородный! Прямо король какой-то: мы, наше величество, изволим благодарить...

— Спокойной ночи!

Как же, спокойной!

— Скажи, а кто она?

— Кто?

— Та, кто научила тебя стирать помаду с губ.

— Отстань. Или, если не отвечу, ты меня из кровати выгонишь?

— Без завтрака оставлю! Скажи хотя бы, какая она?

Я сжал зубы. Лиса, за что?!

— Её вряд ли называли красавицей. Она была милой и весёлой. Мне было хорошо с ней.

Я повернул голову и столкнулся взглядом с Котом.

— Извини.

— Не извиняйся, ведь не ты убил её.

Кот тактично отвернулся. Лучше бы он продолжал свои надоедливые расспросы! Тогда бы не пришлось вспоминать. Её озорной смех, вырвавший меня из тьмы скорби, захлестнувшей меня после смерти матери. Её милые кудряшки, которые мне хотелось потрогать с момента нашей первой встречи. Безлюдные коридоры, где мы встречались тайком и от других слуг, и от моих воспитателей. И пощёчину, которой она наградила меня, когда узнала, к кому на самом деле ходит на свидания. А то, что было потом, забыть, наверное, невозможно...

Я так надеялся, что никто не узнает о ней. Увы, во дворце даже правителю трудно сберечь свои тайны. И лучше бы мне было их вовсе не иметь. Даже если это всего лишь свидания с молоденькой служанкой.

Утром я проснулся раньше Кота. Тихо, чтобы не разбудить его, я оделся, убрал потрёпанный костюм (мало ли куда ещё судьба меня забросит, вдруг пригодится) и вышел из комнаты. Второй этаж олицетворял сонное царство, и я поспешно спустился вниз, чтобы не разбудить ненароком обитателей приютившего меня дома.

Лестница привела меня в маленькую прихожую необычайно высокого первого этажа. Мне, конечно, не доводилось бывать в домах простонародья, но я сомневался, что их обитателям необходимы такие высокие потолки. Чтобы разобраться с неясностями, я продолжил знакомство с домом и открыл дверь, ведущую из прихожей внутрь здания, попав в просторную комнату с двумя большими столами. Судя по длине столов, едоков в этом доме обитало немало.

Из "главного зала" вели две двери. Через боковую я попал на кухню. Есть пока не хотелось, и искать остатки ужина я не стал, продолжив осмотр. Вторая дверь пригласила меня в огромный зал. Чего только не было в этом зале! И тут я, наконец, понял, куда попал и почему здесь такие высокие потолки. Вряд ли кому другому понадобились бы натянутые над полом канаты и перекладины, висящие где-то над головой.

По моему мнению, место идеально подходило, чтобы размять перетруженные мышцы, в которых начала просыпаться боль. Тренировка помогла не хуже массажа. Скоро боль перестала мешать; сведенные в тугие, неподатливые узлы, мышцы расслабились. Привычные упражнения разминки напомнили мне о горькой судьбе моих телохранителей-учителей, но отвлекаться на слёзы и жалость было глупо. Не давая себе отвлечься, я наращивал темп, постепенно усложняя связки. Я почти ощущал, как кровь весело побежала по жилам, радуясь освобождению от мышечных оков-спазмов.

Кот появился на середине разминки.

— Ну что ж, король, вот мы и выяснили, что ты ещё и рукопашным боем владеешь. Глупо спрашивать, умеешь ли ты фехтовать?

— Ага, а ещё меня танцевать учили! И, если хочешь, я раскрашу твои шарики, я заметил, на них краска облупилась.

— Ты что, рисовать умеешь?

— Немного. Фреску не напишу, а шарики раскрасить — за милую душу.

— Ловлю на слове.

Я пожал плечами: пусть ловит, мне-то что.

— Как тебя зовут, король?

— Тони.

— Простовато, для благородного.

— Зато безопасно.

— Надо бы тебе нормальное имя придумать. О! Королём и будешь. Кстати, Фабьо здесь обитает под именем Малыш. Знаешь, я тут подумал, как тебя замаскировать. Хорошо, что у тебя длинные волосы. Из тебя можно сделать девушку.

— Рискованно. Лучше остричь волосы, и не выпендриваться. Представляешь, что будет, если какой-нибудь парень мне под юбку залезет?

— Да уж, его будет ждать неприятный сюрприз!

— С весьма неприятными последствиями для меня.

— Значит, волосы долой. Не жалко?

— Нет, они же заново вырастут. Только их сжечь нужно.

— Какой ты загадочный! — Усмехнулся Кот. — Идём уж.

Мы прошли на кухню. Я помог Коту разжечь очаг, он сделал вид, что не понял, что я вожусь с очагом впервые в жизни. Кот усадил меня на пол и огромным кухонным ножом резанул мне по волосам. Я охнул, увидев, как толстая прядь волос падает на пол.

— Не отвлекайся! — Одёрнул меня акробат, отрезая следующую прядь. — Лучше рассказывай, что ещё умеешь полезного?

— Так, мелочи всякие. Могу на руках немножко ходить. Там, сальто вперёд, сальто назад. Ножи кидаю, но думаю, здесь найдутся мастера получше.

— Найдутся! — Хмыкнул Кот. — Только ножи сейчас непопулярны.

— А если девушку к щиту поставить, и в щит кидать?

— Было, уже приелось.

— Жаль. Хотя, знаешь, может и получится, если девушкой сделать меня.

— Поздно. Я тебя уже обкорнал. — Кот собрал волосы. — В огонь?

Я кивнул. Волосы сгорели в яркой вспышке. Я сглотнул и торопливо вернулся к обсуждаемой проблеме:

— Знаешь, Кот, я подумал, что ведь ножи можно сделать смешными.

— Это как?

— Одеваешь, например, меня в нелепое женское платье. Я выхожу на сцену, где ваш мастер ножей развлекает публику. Ну, предположим, хочет поразить мишени, но попадает по ним рукояткой ножа, и мишени падают. И тут я выхожу. Объявляется смертельно-опасный номер, нагнетается обстановка. Я встаю у щита, мастер бросает ножи, и один попадает, предположим, мне между ног. Я зверею, хватаю нож, и начинается гонка с препятствиями.

— Парень, я сбился со счёта, сколько раз ты меня удивляешь! Пошли, попробуем.

Мы вернулись в гимнастический зал, установили щит и две мишени, одну нормальную, а другую сделали падающей. Если бы Кот уронил обе мишени, во что бы он стал кидать остальные ножи?

— Ага, а с какого перепою я в мишень попасть не смогу?

— А вот именно с перепою! — Ухватился я за случайную подсказку. — Ты пьян вусмерть.

— Неплохо.

Он прошёлся, пошатываясь, остановился у края импровизированной сцены и пошатнулся, будто сейчас упадёт. Я, осенённый новой идеей, подскочил к нему. Он строго на меня посмотрел:

— Ты ещё за кулисами.

— Тогда это будет кто-то ещё.

Я "оттащил" Кота от края сцены, развернул его к мишеням и требовательно указал на них рукой. Он некоторое время пошатывался, пытаясь сосчитать мишени. Так и не удовлетворившись результатом, он вытянул вперёд левую руку, прицелился сквозь два пальца, и бросил нож. Нож попал в деревянную стойку между двумя мишенями ровно посередине. Недоумённо помотав головой, Кот пошёл вытаскивать нож. Нож не вытаскивался. Тогда он упёрся ногой в стойку, двумя руками дёрнув нож. Не удержавшись на ногах, вернее ноге, он перекувырнулся назад, не выпуская из рук добычу. Я снова подскочил к нему.

— Знаешь, здесь нужно, чтобы тебя кто-то за шиворот поднял и на ноги поставил.

— Да, пожалуй, это будет уместно, — согласился Кот, поднимаясь.

Дурачась, он бросил пять ножей, бьющихся о доску то плашмя, то рукоятями. Последний нож Кот, обижаясь, швырнул во вторую мишень, упавшую от удара с глубоко засевшим в ней клинком. После чего стал ножи собирать. Пока он пытался вытащить застрявший нож, я собрал остальные пять. Вручая их, я сказал:

— Это опять не я. Я сейчас появлюсь.

Он кивнул:

— Итак, уважаемая публика! Наш мастер ножей сейчас на ваших глазах и всё такое... Эй, Мастер, ты как, может, не надо? — Он сделал вид, что отодвинул кого-то.

Я выскочил на сцену и, подбоченясь, упёр кулак правой руки в бок, а левую руку заложил за голову. Кот фыркнул. Я встал к щиту. Кот бросил ножи, уже не дурачась. Пытаясь отойти от щита, я "заметил", что один нож торчит у меня между ног. Схватив его, я бросился на Кота. Кот попытался убежать, запнулся и растянулся на полу. Я споткнулся об него, перекувырнулся, падая, через него и снова оказался на ногах. Кот восхищённо цокнул. Но где мне было тягаться с самим Котом? Он подпрыгнул всем своим лежащим телом, оказавшись вдруг стоящим на ногах, увернулся от брошенного мною ножа и, пошатываясь, убежал со сцены.

— Что ж, — изрёк он своё высокое мнение. — Задумка неплохая. Довести до ума — и можно выпускать.

— А что надо довести?

— Нож между ног — слишком вульгарно. Надо что-то изящное, лёгкое. По настоящему смешное.

Мы задумались.

— А если...

— Ну?..

— Нацепить мне бант на голову, ты его пришпилишь, и от щита я отойду уже без него.

— Уже лучше. Дальше. Драку нужно как-то разнообразить. Кувырок был отличным, но его больше двух раз делать нельзя. Погоди, ты говорил, что ножи кидать умеешь. — Кот посмотрел на нож, торчащий в щите. — Умеешь. Давай так, сначала ты кидаешь их в меня, и только потом сам кидаешься в рукопашную.

— Здорово!

— И ещё. Надо что-то сделать с концовкой: какая-то невнятная она у нас.

— А если бросить мышь на сцену?

— Мышь?

— Ну да. Все девчонки боятся мышей. Представляешь, я с визгом удираю со сцены, ты победно раскланиваешься, и степенно уходишь.

Кот кивнул, выдернул один нож, отошёл на несколько шагов от щита и, не глядя, бросил его назад. Нож вонзился в щит как раз выше моей головы, если бы я стоял там.

— Давай. Только не визжи. Это не солидно. Итак, ты заметил, что бант живёт отдельно от тебя.

Я остолбенело уставился на щит, недоверчиво провёл рукой по волосам, потом повернулся к Коту, разыгрывая гнев. Тот задрожал. Я грозно оглянулся по сторонам, выдернул нож и бросил его в Кота. Тот увернулся и посоветовал:

— Давай остальные тоже. Только в меня не попади.

— Постараюсь.

Я стал вытаскивать ножи из щита один за другим и бросать их в мишень за спиной Кота. Кот, потешно уворачиваясь, спросил:

— А ты сможешь пять раз попасть в центр?

— Смогу.

Спросить, почему пять я не успел: Кот ловко поймал шестой нож, наслаждаясь моим потрясением. Долгой радости я ему не доставил, бросившись на него. Он опять споткнулся и упал, я опять перекувырнулся через него. Мы вскочили. Я прыгнул на него. Он проскользнул подо мной мне за спину. Я недоумённо замер. Медленно поворачиваясь вправо, я надеялся, что Кот подыграет мне. И он подыграл. Я ощутил как он, тщательно стараясь не шуметь, ходит у меня за спиной.

Вдруг он уронил нож. Жаль, я не видел, как он это сделал. Понимая, что пришёл мой черёд подыгрывать акробату, я уставился на нож, уверенный, что и Кот смотрит на него. Чуть наклонившись, я стал поворачиваться, столкнувшись взглядом с Котом, который хотел нож поднять. Мы оба подпрыгнули от неожиданности, тут же Кот схватил нож и отскочил в сторону. Я сделал вид, что опять собираюсь напасть на него, и сказал:

— А вот сейчас и должна появится мышь.

— Мышь! — Кот указал рукой в сторону предполагаемого зверя.

Я подпрыгнул, задрал несуществующую юбку, обежал по сцене широкий круг, высоко вскидывая ноги, и спрятался за ширмой, играющей роль кулис. Кот одобрительно кивнул.

— Ещё сыровато, но уже что-то. Пошли. Скоро наши начнут просыпаться, познакомишься.

Мы остановились у входа в зал, откуда доносились аппетитные запахи и голоса.

Женский голос: А кого это Малыш вчера притащил?

Мужской голос (уже слышанный мной вчера): А кто его знает. То ли парень с длинными волосами, то ли девчонка в мужском костюме.

Женский голос: А что бы здесь длинноволосому делать? Да и вряд ли кто из благородных будет разговаривать с Малышом.

Мужской голос: И почему Кот не заставит его бросить всё и вернуться? Такой талант...

Кот, закусив губу, развернулся и, поманив меня за собой, направился ко второй двери, раньше мной незамеченной. Из зала мы попали в ещё одну прихожую. Кот велел мне подождать, а сам поднялся наверх. Оставшись один, я осторожно осмотрелся. Напротив лестницы была комната, куда было любопытно заглянуть, но я не рискнул: вдруг там кто-то спит, а тут я врываюсь. Входная дверь, закрытая хлипкой щеколдой, вела во внутренний двор, очень похожий на гимнастический зал, только под открытым небом. Подробно рассмотреть его не удалось, поскольку вернулся Кот.

Он снова вышел из зала, видно спустился по другой лестнице, а потом опять прошёл дом насквозь. За ним следовала необъятная женщина высоченного роста. Она недоумённо взглянула на меня.

— Вот, матушка Мика, это и есть то самое дело! — Довольно оригинально представил меня Кот.

— Доброе утро! — На всякий случай я решил оставаться вежливым.

— Доброе-доброе! — Усмехнулась женщина. — И какое же дело может быть утром, пусть и добрым?

— Мы тут хотим маленький сюрприз ребятам устроить.

В двух словах Кот объяснил нашу затею. Матушка с полуслова поняла наши затруднения. А комната, куда я постеснялся зайти, оказалась кладовкой. Акробаты зарылись в сундук, вытряхивая оттуда платья, брюки, рубахи. Из разворошённого хлама матушка Мика подхватила одно платье и бросила его мне. Не долго думая, я натянул его поверх одежды. Матушка задумчиво осмотрела меня.

— С бантом будут сложности. Хотя... был здесь один парик. — Она разыскала парик с потрясающими соломенными буклями. — К нему заколкой пришпилишь бант, только кому-то придётся отшпилить его, а то ещё вместе с ним парик на щите останется.

Тень тоски, таящейся в глазах женщины, резанула меня по сердцу. Как только она отвернулась сделать бант, я зашептал Коту:

— Слушай, нам же нужен третий!

— Я помню. Не переживай, подберём кого-нибудь.

— Зачем подбирать? — Я мотнул головой в сторону матушки Мики.

— Брось, не очень умная идея!

— Давай попробуем! В конце концов, что мы теряем? — Настаивал я.

— Ничего. Эй, матушка Мика, нам ведь для этого номера ещё один человек нужен.

— Какие проблемы? Возьмите Альду. Или Поэта, он смешной сам по себе.

Кот кивнул на меня:

— Король предлагает тебе попробовать.

— Король? А тебе подходит. И что же ты предлагаешь мне попробовать?

Я объяснил женщине, что мы от неё хотим, запнувшись лишь один раз, когда она должна была ставить Кота на ноги. Она усмехнулась, схватила нас обоих за шкирку и приподняла.

— Помогаю встать, как же! — Она отпустила Кота. — Запомни, мальчик, я хоть и женщина, любого из вас в бараний рог сверну! — Я шлёпнулся на пол.

Матушка Мика предложила пойти гримироваться к Коту. Акробат начал соглашаться, но одёрнул себя на полуслове, зарылся в какой-то сундук, откуда вытащил довольно объёмный плотно закупоренный флакон с неразборчивой надписью на боку. Мика пристально посмотрела на меня, потом забрала флакон у Кота, недовольно мотнула головой и тоже зарылась в сундук. Оттуда она вытащила такой же флакон. Кот задумчиво повертел его в руках, согласно кивнул и бросил ёмкость мне.

Во флаконе оказалась краска для волос. Ярко-рыжая. Будь я светловолосым, я бы тогда своей огненно-рыжей шевелюрой засверкал, как солнце в полдень. Но на тёмных лохмах рыжесть проявлялась не так явно. Скорее, как блеск тёмной меди на солнце. Вроде я, а вроде и не я. Вроде, похож, а всё равно не я. Матушка Мика оказалась права. Кот собирался осветлить меня, но тогда стало бы ясно, что цвет волос изменён. А зачем мальчишке, так похожему на принца-наследника менять цвет волос? Рыжеватый же отблеск выглядел естественным, да и поддерживать его было легче, чем постоянно осветлять, что бы тёмные волосы у корней оставались не заметными.

Изменив мою "масть", Кот загримировал меня для номера. Он намалевал мне кукольный румянец, густо накрасил губы, и, запудрив брови, начертил на лбу две широкие дуги. Себе он слегка изукрасил красным нос и изобразил под глазом изумительный фингал. Матушку Мику гримировать не понадобилось, так как она в широченных штанах и пёстрой жилетке, которая едва сходилась на ней, выглядела достаточно комично, но грозный взгляд остерегал нас смеяться над ней.

Потом мы быстро приготовили тренировочный зал к представлению. Ожидая за ширмой-кулисой, пока соберутся приглашённые матушкой Микой акробаты, я спросил Кота, сможет ли он взять меня на руки.

— Зачем? — Удивился акробат.

— Я подумал, что если мне не убегать, а запрыгнуть тебе на руки, и ты меня тогда унесёшь?

Я и охнуть не успел, как он схватил меня на руки. Поставив меня на пол, он коротко бросил:

— Годится.

Тем временем кто-то из собравшихся подзадорил матушку Мику:

— Что, Мика, решила тряхнуть стариной? А не боишься, что канат под тобой лопнет?

— Канат, может, и лопнет подо мной, а вот кадриль я и с завязанными глазами станцую!

Раздались добродушные смешки, и Кот объяснил:

— Это Шустрый Лис, потрясающий канатоходец. Только танцевать он почему-то не умеет. Ага! Готовься, все собрались.

Стало слышно, как матушка Мика призывает к порядку:

— Итак, уважаемая публика, представляю вам непревзойдённого мастера метания ножей. Вы увидите, как юная дева встанет к этому щиту, и мастер станет бросать ножи в щит. Вдумайтесь, ни одна из четырнадцати помощниц мастера не погибла совсем.

— По-моему, им скучно.

Словно в подтверждение моих слов раздался выкрик "из зала":

— Кот, это и есть твой сюрприз? Да сейчас ножами никого не удивишь, разве что твоя дева будет совсем голая!

— Ринго, — поморщился Кот.

Он поправил пояс с ножами, взял флягу, подмигнул мне, подбадривая, и вывалился на сцену. Из-за ширмы я смотрел на его работу. Оглядев зрителей, он приложился к фляге. Матушка Мика решительно отобрала у него ёмкость, и указала ему на мишени. Словно вспомнив, зачем он сюда пришёл, Кот начал свой первый трюк с прицеливанием. Стук удара. Я не мог увидеть, как он вытаскивает нож, и, судя по участившимся смешкам, много потерял. Вот матушка Мика прошла по сцене, принесла Кота на место, держа его за шкирку, тщательно отряхнула, поставила и твёрдо указала на мишени. Через какое-то время раздалась речь матушки Мики, но в этот раз в ней слышалась неуверенность:

— А теперь, уважаемая публика, наш мастер продемонстрирует вам чудеса меткости! Приветствуйте храбрую деву!

Я вышел из-за ширмы и, как и раньше, упёр кулак правой руки в бок, а левую руку заложил за голову. Старательно вихляя бёдрами я прошёлся по сцене и встал к щиту. Матушка Мика сначала подошла ко мне и поправила мне "причёску", потом подошла к Коту и громогласным шёпотом попросила:

— Мастер, ты уж поосторожней, она у нас последняя целая осталась. — Зал грохнул.

Кот отстранил её и стал целиться в меня. Иначе говоря, устроил целое представление. Сначала он приложил один нож к животу остриём к себе, подумал, перевернул его и, пошатываясь, пошёл ко мне, глядя на нож. Остановился он только тогда, когда кончик ножа коснулся моего живота. Подняв голову, он посмотрел на меня. Тут же он торопливо отвёл нож и воткнул его в щит рядом с моим боком. Я раздражённо вытащил нож, вложил его в ножны и махнул рукой, заставляя вернуться на место. Кот подчинился.

После того, как последний нож воткнулся в щит, Кот вдруг съежился, присел, поджав одну ногу, и закусил кулак, испуганно глядя то на щит, то на меня, то на зрителей. Я, красуясь, вышел на поклон. Снова раздались смешки. Заинтересовавшись поведением мастера, но, так и не добившись от него ответа, я повернулся к щиту, увидел бант, провёл рукой по голове и... разъярился. Кот съежился ещё сильнее, хотя, казалось это невозможно. В гневе я подскочил к щиту и вытащил нож, на котором висел бант, сразу упавший, что оставило меня безучастным: я самозабвенно кидался ножами в мастера. Шестой нож Кот опять поймал.

Дальше всё прошло без изменений, пока между нами не шлёпнулась "мышь" (маленький серый мешочек, брошенный матушкой Микой). Кот "от неожиданности" уронил нож. Я подпрыгнул, дрыгнув ногами, отчего юбка всколыхнулась, потом задрал юбку, чуть ли не под мышки, обежал сцену кругом, чтобы приблизиться к мастеру с "безопасной" стороны. Кот поворачивался за мной. Вдруг я столкнулся с его взглядом. Не знаю, что было такое в его глазах, но я прыгнул, прижав локти к бокам. Откуда в худощавом теле столько силы? Поймав меня, Кот пошатнулся... потому что этого требовала игра. Под дружный хохот и аплодисменты он утащил меня со сцены.

Не дав мне отдышаться, он схватил меня за руку и выволок на поклон. Я изобразил кривой реверанс. Кот неуклюже поклонился, шепнув мне, чтобы я снял парик. Я низко поклонился, одновременно сдёргивая парик, после чего, как ни в чём не бывало, махнул матушке Мике, и мы втроём дружно поклонились. Тут Кот поднял руку, призывая к тишине, и положил руку мне на плечо:

— Ну, друзья, знакомьтесь: Король, наш новый клоун и метатель ножей.

— Слушай, Кот, по-моему, ты слишком гонишь: мы его впервые видим, а ты уже берёшь его в труппу. — Светловолосый мужчина лет двадцати пяти, лениво прислонившийся к дверному косяку, с вызовом посмотрел на него.

— У тебя есть возражения, Ринго?

— Неплохо бы сперва присмотреться к нему, что он за птица.

Легкая усмешка замерла на тонких губах Ринго подтверждением вызова. Кот взглянул ему в глаза, и усмешка погасла, но глаз он не отвёл. Но едва Кот отпустил его, он спрятал взгляд за опущенными веками. Ненадолго. Но мне хватило, чтобы понять, кто победил в этом поединке.

Я почувствовал, как скапливается напряжение. И в центре его — Кот, который с чуть насмешливой полуулыбкой смотрит на всех этих людей, которых я впервые вижу.

— А если я скажу, что он нам подходит?

— Интересно, и как ты это определил?

— Верно, Кот, — поддержал спорщика кто-то. — Откуда он вообще взялся?

— Его ночью привёл Малыш.

Некоторые из несогласных явно пошли на попятную. Только Ринго сдаваться не собирался, он явно имел что-то против Кота.

— И что с того? Он может и хороший парень, но что он может?

— Ты видел то же, что и все.

— И что с того?! Немного ума надо, чтобы в женском платье по сцене бегать! Вдруг он вообще их тех, кто не прочь в дамские шмотки влезть, и вовсе не для смеха, а совсем для других развлечений!

— Ринго!

Кот шагнул вперёд, прикрывая меня плечом, но сейчас я в защитнике нуждался меньше всего. Упав на бок, я перекатился к ножу, стал вставать, не прерывая движения, поворачиваясь к двери, и, ещё не выпрямившись, бросил нож. Ринго даже дёрнуться не успел, а нож уже торчал у него над головой. Кот холодно посмотрел на меня.

— Запомни, Король, то, с чем мы работаем, не должно покидать сцену, будь то нож, канат, жонглёрский шарик, или ещё что.

Я степенно подошёл к двери и вытащил нож, умудрившись проигнорировать (дворцовая наука!) Ринго. С лёгким наклоном головы я отдал нож Коту.

— Я понял.

Кот убрал нож в ножны и, словно между прочим, спросил:

— Итак, кто ещё считает, что Короля нужно проверить?

— Ножи он, конечно, хорошо кидает, да Ринго прав. Невелика премудрость: бабские шмотки надеть. Мы здесь давно вместе, а он — птица тёмная.

Я чувствовал молчаливое одобрение людей. Кот его, видимо, тоже учуял.

— Что ж, если таково ваше мнение, пусть будет так. Принимать Короля или нет мы решим через три месяца. Извини, Король. Матушка Мика, не обессудь.

— Да ничего, Котик, я всё понимаю, — грустно откликнулась матушка Мика.

— Так, что вы расселись? Работы вечером нет? Работайте, работайте! Пошли, Король, позавтракаем, а потом подберём тебе дело.

Матушка Мика выдала нам по огромной миске каши и оставила нас одних, давая нам возможность посекретничать без помех.

— Итак, если я правильно понял, я пришёлся здесь не ко двору.

— Не суди их слишком строго, — вздохнул Кот. — Ринго завёл их, вот они и взбунтовались. Когда они успокоятся, поговорим с ними ещё раз.

— Хорошо. А хозяин не будет возражать?

Кот рассмеялся. Я посмотрел на него холодно и немного цинично. Этот взгляд я хорошо выучил. Когда так на меня регент смотрел, я сразу чувствовал себя маленьким и глупым. А однажды я его наградил таким же взглядом, правда, зря: на следующий день в моих покоях начался ремонт. Кота смутить оказалось труднее, чем регента.

— И зачем спрашиваешь, если всё понял?

— Хотел уточнить, с кем вопросы оплаты обсудить.

— Ну, благородный, с тобой ухо надо держать востро! Будешь моим партнёром, не зависимо от того, что решится сегодня.

— Что я должен буду делать?

— Идеально — выступать со мной. По текущему моменту — помогать мне. Подавать полотенце, когда я ухожу со сцены.

— Оруженосец.

— Вроде того, если тебе так яснее.

Покончив с завтраком, мы разместились в комнате Кота. Делать ничего не хотелось, в душу проникло отвратительное равнодушие. Кот, судя по всему, чувствовал себя так же. Он пару раз отжался, потом прошёлся на руках, но не удержал равновесие, из-за чего чуть не упал. Тогда он принялся жонглировать шариками, и шарики с дробным стуком раскатились по полу. Помогая собрать их, я предложил:

— Может, я всё-таки их покрашу? Я могу красить по одному, чтобы ты мог с остальными работать.

— Спасибо. А почему ты не спрашиваешь, как это я, такой молодой, умудрился заполучить труппу?

— Но ведь и ты не спрашиваешь, почему я покинул дом.

— Ты скрываешься.

— А ты зарабатываешь.

— Содержательный разговор.

— Ага. Мне почему-то кажется, что ты сам мне всё расскажешь, если захочешь. Хотя узнать, конечно, жуть как интересно.

— Жуть как интересно! — Фыркнул Кот. — Эх ты, пацан!

— На себя посмотри! Самому ещё двадцати нет!

— Мне девятнадцать с половиной! Ну, почти с половиной.

— Ага, и почти девятнадцать! А всё-таки, как же тебя угораздило? Ты не очень похож на счастливого наследника нежданно почившего незнакомого дядюшки.

Я смотрел ему прямо в глаза. Вызов? Без сомнения. Но тому, кто прячет взгляд, есть что скрывать. А что было скрывать мне, кроме потерянной короны? И мне хотелось показать ему, что доверять мне можно. Зачем мне, наследному принцу и некоронованному королю, потребовалось доверие акробата-простолюдина? Трудно сказать. Но я очень хотел его заслужить.

И мне удалось. Кот убрал шарики, а потом повернулся ко мне.

— Ты наверняка уже понял, что я с детства этим ремеслом занимаюсь. Родители всё шутили, что я прыгать начал раньше, чем ходить... Хозяин у нас был, сволочь изрядная. Из-за него погибла моя мать. А потом он убил отца.

— Почему вы не ушли от него?

— Он всех держал за горло. Некоторые из нас стали акробатами из-за каких-то неприятностей. Тебе это просто понять, а, благородный? — Я кивнул. — Самое неприятное, что у него были связи. А дальше всё очень просто. Хочешь уйти — уходи, только сначала заплати отступные. И сбежать нельзя, потому что, благодаря его связям, беглеца быстренько изловят и вернут хозяину. И если после этого он разрешит тебе выступать, значит, боги улыбнулись тебе.

Кот замолчал, явно запутавшись, что говорить дальше. Я решил помочь ему:

— Итак, ты убил его. А дальше как?

Кот аж взметнулся. В его глазах вспыхнуло такое дикое отчаяние, что я всерьёз испугался, впервые с тех пор, как понял, что меня приговорили. Кот прыгнул на меня. Я умудрился проскочить под ним ему за спину, как он на сцене. Кот стремительно обернулся. Оставалось лишь продолжать разговор, не давая Коту возможности для активных действий:

— Так всё-таки, как тебе удалось получить его дело, да ещё сохранить труппу?

— Жуть, как интересно?

— Жуть!

Кот стоял напротив меня. Я понимал, что если он опять прыгнет, я не увернусь. Ещё вчера мне это было безразлично, но сегодня... сегодня мне хотелось жить. Я вспомнил смех, благодарный взгляд матушки Мики, потрясение акробатов и обиженное "Ты ещё хуже Кота!" Да, мне хотелось жить, потому что, кажется, я понял, что такое смысл жизни. Вряд ли философы из дворцовой библиотеки согласились бы со мной, но, с другой стороны, они не ждали два месяца покушения, не спускались ночью по замковой стене и, в конце концов, не бегали по импровизированной сцене, задрав юбку.

Готовый к прыжку акробат напоминал натянутую струну лютни, которая вот-вот лопнет от раздирающего её напряжения. Я молча ждал. Вдруг взгляд Кота смягчился.

— После рождения Фабьо мама сильно располнела, но смогла похудеть. А через несколько лет снова начала толстеть. Сейчас бы я сказал, что она зрело округлилась. И стала ещё красивее, что я и тогда видел. И не только я. Хозяин поставил ей условие: или она убирается на все четыре стороны, или спит с ним. Мама, конечно, отказалась. Отцу она ничего не сказала, продолжала работать, хотя ей было тяжело. Как-то на репетиции она упала, что иногда случается с любыми гимнастами. Хозяин тут же воспользовался моментом, чтобы запретить маме выступать. И напомнил о своём условии. Тогда то я и понял, почему она продолжала выступать. Я оказался поблизости во время их разговора, но они не видели меня.

Мама угасла буквально за пару месяцев. Почти три года уже прошло, а будто вчера всё было. Я до сих пор помню её последние слова. Она просила отца быть осторожным, ведь у нас с Малышом больше никого не осталось. Отец думал, что это из-за того, что она перестала выступать. Осторожностью он никогда не страдал. Он пошёл к хозяину. Думаю, тот всё рассказал ему, а когда отец не сдержался и напал на него — вывихнул ему руку, а потом отправил в зал. Говорят, умирающие видят то, что не дано видеть живым. А, может, отцу было одиноко без неё. Он разбился.

После его смерти мне с трудом удалось заставить Фабьо работать. Именно тогда он решил уйти, но у нас не было денег на выплату отступных. Я, как мог, помогал ему держаться, но всё было бес толку. Он просто горел. Однажды, год... нет, уже полтора назад я не выдержал и предложил хозяину поединок. Что, удивлён, благородный? Но не думай, никаких мечей и поломанных копий. Он гимнаст и я гимнаст. Если я превзойду его в мастерстве, он отпустит Фабьо. Если он окажется лучшим, я пойду в рабство.

— Нет! — Вырвалось у меня.

— Да, благородный. Иначе бы мне не удалось его убедить. На моей стороне были молодость, а значит сила и выносливость, а за его спиной — огромный опыт. Сначала я просто повторял его трюки, а они были очень непростые. А потом я стал их соединять, придумывая по ходу своё. Вскоре всем стало ясно, что я победил, а старик всё не сдавался. Настоящий поединок, как правило, заканчивается смертью, не так ли благородный?

— Ты выкупил свободу Малыша, и взамен приобрёл их благодарность?

— Не совсем. Я просто приказал им идти работать, а они меня послушались. Если честно, мне было так паршиво, что очень хотелось остаться одному. Ничего другого я в тот момент придумать не мог. Я тогда сильно наломался. Молодость это конечно хорошо, но против мастерства она не очень. С ходу повторять такое, что в жизни никогда не видел, не так-то просто оказалось. Это сейчас я многое уже легко выполняю, а тогда... Спазмы мышечные заработал вроде как у тебя вчера. Судороги чуть не полгода мучили, кой-какие проблемы до сих пор донимают. Хорошо, Роско обо мне позаботился, а то, помню, после дуэли ночью заснуть от боли не смог. — Я поёжился. — Если бы в те дни кто-то оспорил моё право распоряжаться здесь, я бы с удовольствием это право уступил, но никто не захотел снять с меня эту обузу.

— А теперь ты никому этого права не уступишь?

— Никому. Это право я завоевал не в гимнастическом поединке, а в сражениях с чинушами. Их было трудно убедить, что наш хозяин умер своей смертью, оставив меня наследником.

— Как же тебе удалось уломать их?

— Старым добрым звонким способом.

Я хмыкнул. Вдруг Кот опять напрягся:

— А ты опасен, благородный! Я никому этого не рассказывал. Даже наши подробностей не знают.

— Даже Фабьо?

— Он не должен был знать, чем я рискую, иначе бы вмешался и натворил глупостей.

Сила этого совсем ещё юного человека завораживала. Всемогущие боги, я уже хотел сделать его своим Советником! Или управляющим Тайной Канцелярии. Думаю, эта служба подошла бы ему больше. Поняв, что чуть было не ляпнул глупость, я выпалил ещё большее безумство:

— Возьми меня в ученики!

— Нет, Король. Ты уже мой напарник, а потому учеником быть не можешь. Но я могу поделиться с тобой своими секретами, если хочешь.

— Хочу.

— Только помни, ты сам об этом просил. Идём.

3.

"За кулисами сцены

Идет представление."

Лина Воробьёва (Йовин)

В комнату Кот притащил меня чуть ли не на себе, сам я еле мог передвигать ноги. Так я никогда не тренировался, а Кот с лёгкостью вытворял такое, отчего у меня глаза заплетались, пытаясь за ним уследить! Под его сильными руками мои мышцы пришли в некое подобие нормы, и я смог встать без посторонней помощи. Кот довольно улыбнулся:

— Ты неплохо тренирован, для благородного. Если так дальше пойдёт, сделаем с тобой парный номер гимнастический. Ты маленький и лёгкий, почти как Малыш, так что мне с тобой будет просто. А сейчас возьми ножи.

Кот встал к стене: "Не зацепишь меня — попробую вытащить тебя на сцену."

Шесть ножей ровненько легли вокруг головы Кота. Он задумчиво осмотрел получившийся силуэт.

— Либо ты тренирован лучше, чем я думал, либо тебе мало сегодня досталось. А теперь слушай, нам придётся немного разыграть наших коллег...

Мы начали наш розыгрыш, как задумали. А вот удастся ли нам закончить его так, как нам нужно, зависело от того, насколько наше утреннее представление понравилось акробатам. Мы вышли в коридор, и я громко и жалобно заныл:

— Ну, Кот, ну, пожалуйста! Я не буду мешать, честное слово! Мне очень хочется посмотреть!

— Тебе отдыхать надо, или ты не устал?

— Устал, ну так что же!

— Я сказал, нет! Отдыхай пока, потом ещё насмотришься. Там и без тебя народу полно будет.

Матушка Мика, хитро глянув на нас, подыграла нам, удивлённо спросив Кота:

— Ты не берёшь его на представление?

— Да, он мне не нужен сегодня.

— А новый номер? Ты же ни с кем его не репетировал? Ты что, не хочешь его ставить? — Со всех сторон посыпались вопросы.

Наш номер понравился, понял я. А Кот убедительно разыграл недоумение.

— Вы же сами настаивали на проверке! Придётся ждать.

— Ты же взял его в ученики, почему бы не выпустить его как ученика?

— Я не брал его в ученики, я просто готовлю его. Он мой будущий партнёр.

— Какая разница? Готовь его на сцене, пусть работает с тобой твой номер!

— Это не его номер, — усталый голос матушки Мики погасил волнение. — Это номер Короля.

— Что?! Как?!

— Это Король его придумал, — подтвердил Кот.

— Почему ты не сказал?!

— Вы не дали мне и слова сказать, привязались к бабским шмоткам, а очевидного не заметили. — Кот с усмешкой оглядел недоумённые лица. — Я — хороший гимнаст и неплохой жонглёр. Клоуном я никогда не был. — Все молчали. — Итак, если я правильно понял вашу просьбу, вы хотите, чтобы Король выступал на равных?

Конечно, номер был сыроват, конечно, с ним надо было поработать ещё хотя бы пару дней... Только об этом знали лишь мы с Котом, да ещё матушка Мика. И мы, конечно же, никому о том говорить не собирались.

От волнения я с трудом понимал, что это за большое строение, куда мы пришли. Кот привёл меня на сцену — деревянное возвышение у одной из стен в пустом зале. Вдоль остальных стен зала шло огороженное возвышение, на котором стояли стулья. Балаган... мир жестокого, до самоистязания, труда акробатов и беспечного веселья зрителей. За кулисами было людно. Кто-то разминался перед выступлением, кто-то куда-то бежал, ловко огибая препятствия, в уголке матушка Мика подшивала платье на маленькой акробатке. В общем, все были заняты.

Кот вывел меня из этой суеты. По узкой лесенке мы поднялись на второй этаж закулисного мира, представляющий собой небольшой балкон с несколькими дверями. Одну из этих дверей Кот распахнул, широким жестом пригласив меня в тесную каморку, куда уже принесли наши костюмы. Начался тяжёлый урок гримёрного искусства. Опытный акробат добродушно посмеивался над моими попытками наложить основу ровно, а уж когда я принялся малевать румянец, просто отобрал грим. Несколькими лёгкими движениями он изобразил на моём лице забавную маску помощницы мастера. Со своим гримом Кот справился не в пример быстрее. Потом я помог ему разложить костюмы: ему предстояло выйти к зрителям не однажды — и как хозяину труппы, и как акробату, и как мастеру ножей. Когда хозяин балагана постучал в гримёрную, Кот был уже готов к работе.

Кивнув друзьям, Кот удостоверился в их готовности и вышел на сцену под приветствия зрителей. Я смотрел из-за кулис на работу моих... коллег? Ринго оказался жонглёром, а не гимнастом, как я предположил. Лис показал себя действительно потрясающим канатоходцем. Альда танцевала как сама Ишара (не знаю, правда, танцует ли прекраснейшая богиня). Медведь кидал тяжеленные гири как Кот шарики. Поэт читал довольно похабные стихи, принятые зрителями более чем благосклонно. И Кот, конечно же, оставался Котом, отчего у меня в очередной раз заплелись глаза, и никак не хотели расплетаться, даже когда матушка Мика объявила великого мастера ножей. Всемогущие боги! Я не волновался так с момента первого выхода! Весь мир для меня уместился на одной маленькой сцене, пока в него не ворвались смех и аплодисменты.

Потом были дружеские хлопки по спине, шутки и поздравления, но всё это я помню так же смутно, как и само выступление. В приподнятом настроении мы вернулись домой. Невероятно, за один день я стал считать этот барак своим домом! Мои вещи остались в комнате Кота. Я взял сумку, и тут Кот хлопнул себя по лбу:

— Ну, я и хозяин! Мы же так и не подобрали тебе жильё!

— Я хоть и благородный, но на роскошные покои не претендую. Мне бы упасть куда-нибудь, где можно поспать.

— Падай у меня, завтра устроим тебя к кому-нибудь.

Но ни завтра, ни на следующий день, как-то так получилось, что ни к кому меня не подселили. Сначала мне было неудобно напоминать о такой мелочи Коту, а он, похоже, не возражал против моей компании. Думаю, если бы я ему мешал, он бы меня давно выставил. Однажды я, как обычно, после выступления упал на кровать, Кот же спать не ложился. Я с трудом разлепил веки. Кот сидел за столом, его склонённая голова загораживала свет свечи, и понять, чем он занят было трудно.

— Кот, ты не устал?

— Устал. Но сейчас конец месяца — пришло время свести концы с концами.

Я нахмурился. Потом понял, мысленно хлопнул себя по лбу, тоже мне, король нашёлся! Кот подсчитывает финансовые запасы. Стиснув зубы, я слез с кровати.

Что ж, подсчитать ежемесячный бюджет небольшой труппы, я думал, окажется легче, чем составить годовой бюджет королевства. Конечно, этим сложным вопросом занимались господин регент с управляющим Финансовой Канцелярии. Я же только сидел тише воды ниже травы при их обсуждении, а потому они даже не догадывались, что я, в общих чертах, понимаю, что подписываю.

Кот удивлённо покосился на меня, подвигаясь. Постепенно его удивление усилилось, особенно после того, как я смог найти ошибку, которую ему никак не удавалось поймать. За пару часов мы рассчитали прошедший месяц и прикинули расходы на следующий. Кот довольно улыбнулся. Разумеется, просто признать мою помощь ему необходимой, он не мог, и на его губах мелькнула знакомая мне ехидная улыбка. Я напрягся, ожидая подвоха, чего-нибудь вроде ножевого дождя, но Кот всего лишь невинно попросил:

— Знаешь, в следующий раз лучше оденься. Ты, конечно, симпатичный мальчик, но совсем не в моём вкусе.

Я почувствовал, что краснею, поэтому торопливо забрался в постель, буркнув напоследок:

— Не вздумай меня разбудить утром, иначе никакого следующего раза!

Завтрак мы безнадёжно проспали, выбравшись из комнаты уже ближе к обеду. И надо так случиться, что первым, кто попался нам на глаза, был Ринго. Он окинул нас выразительным взглядом, хорошо мне знакомым. Когда он, демонстративно глядя в нашу сторону, шептал что-то другим, он становился похожим на одного осведомителя регента, про которого у меня были весьма обоснованные подозрения, что он не столько осведомлял, сколько наговаривал в порыве творческого вдохновения. А то, что творческие изыски Ринго смущали людей, я видел по тому, как они отводили глаза от нас.

Я старался присмотреться к людям. Пятнадцать лет дворцовой жизни не прошли для меня бесследно. Конечно, мне было далеко до господина регента, способного несколькими словами вывернуть человека наизнанку. Довелось мне пару раз такое наблюдать. Интересно, но для меня пока слишком сложно, повторить не рискну. А ведь понял я, что и как он сделал! Правда, за это отцу спасибо надо сказать. Он лет с семи то и дело затаскивал меня на какие-нибудь совещания, аудиенции, встречи... к управлению государством приобщал. Не часто. Раз в три-четыре дня. Но результат был. Нет, в политике разбираться я тогда не научился. А вот в людях...

А что? Сиди себе да наблюдай. А отец потом обязательно меня расспрашивал, что я заметил, что думаю о том. Позднее даже прислушиваться ко мне стал, хотя, что может сказать десятилетний пацан обо всех этих взрослых и важных людях? Оказалось, было, что ему сказать, пусть наивно и по-детски, но суть-то я улавливал верно! Что мне потом очень пригодилось. Иначе малолетнего короля, пусть и не коронованного ещё, очень быстро согнули бы и подчинили. А мне ох как подчиняться не хотелось. Пришлось выкручиваться. Пять лет мне это удавалось, а этого времени достаточно, чтобы научится людей хорошо понимать. А в остальном? Люди ведь везде люди. Что во дворце, что в балагане. Нужно только быть внимательным, и многое становится ясно.

А я был внимателен. Полмесяца жить бок о бок с людьми и совсем ничего не узнать о них невозможно. И я узнавал, но непонятного всё равно было много. Например, сначала никто не был настроен против меня, а через несколько дней со мной стали как-то осторожно общаться. Да и к Коту без особой надобности не обращались. И всё это сопровождалось шёпотом Ринго. То, что я раньше никого не знал, мешало разобраться, что в отношении акробатов к Коту обычно, а что — от слов Ринго. А тут, наверно, вспомнилась ночная шутка Кота, но меня как по голове стукнуло — я, кажется, догадался, что именно нашёптывал Ринго акробатам. Правда, пока не понял, зачем ему это надо.

Собраться с духом, чтобы откровенно поговорить с Котом оказалось сложнее, чем я думал. Я никогда не отличался особой смелостью, но страх потерять единственного друга был мне не ведом раньше. Понимая, что, затягивая разговор, лишь зря извожу себя, я сразу после тренировки, когда мы умывались во дворе, робко попросил:

— Ты всё обещал мне выделить жильё...

Кот помрачнел:

— Ты обиделся? Прости, шутки у меня всю жизнь дурацкие были, а уж с усталости такое иногда могу ляпнуть, ты не обращай внимание...

Я поставил ведро, из которого поливал ему спину, на землю и примирительно вскинул руки:

— Я уже говорил тебе, что не переживаю о пустяках. Вот только людей, что меня окружают, я не отношу к пустякам.

— При чём здесь люди?

— При том, что они о нас думают.

— А мне без разницы, что они о нас думают!

— Даже если они считают, что мы спим друг с другом?

— С чего ты взял?

— А ты посмотри внимательно на них.

Весь день Кот был задумчив. Вечером мы честно отработали на свадьбе одного цехового мастера, и по дороге домой Кот устроил наше отставание от компании.

— Итак, Король, вот и открылось ещё одно твоё полезное умение: ты хорошо разбираешься в людях.

— Если бы я хорошо разбирался в людях, меня бы сейчас здесь не было.

— Может быть, тебе виднее. Помнишь, благородный, ты обещал мне благодарность?

— Я не забываю своих обещаний!

— Ну, не сердись! Я только хочу сказать, что ты, если хочешь сбросить груз благодарности, можешь мне помочь.

— В чём?

— Ты бы мог подыграть мне?

— В смысле?

— По определенным причинам я бы не хотел разубеждать моих друзей в их подозрениях. Разумеется, подтверждать я ничего не буду, но и опровергать, объяснять и доказывать тоже. Мне было бы выгодно, если бы они продолжали так думать. Правда, я понимаю: то, что выгодно мне, не всегда выгодно другим. Мне нечего предложить тебе взамен кроме обещанной тобой благодарности.

Я задумался. Кот прав, выгода бывает разная. Регент ищет щупленького пацана, который всеми силами будет скрывать себя от узнавания, но скорее умрёт, чем отрежет волосы. Он ищет запуганного беглеца, который всячески будет избегать внимания людей, и никак уж не выйдет на сцену. Да дело в том, что маленький, незаметный на фоне пышного дворца, принц уже умер, и чем меньше меня прежнего останется в мире, тем труднее меня будет найти.

— Мою благодарность пока оставь, придёт время — я сам с ней разберусь. Я подыграю тебе, только условие: откровенность за откровенность. Ты знаешь, есть кое-кто, кому позарез надо меня найти, я же совершенно не хочу, чтобы меня нашли. Чем меньше я буду похож на себя, тем дольше я проживу, так что мне эта маскировка тоже выгодна. А вот что тебе-то привлекательно в ней? Только не говори, что поклонницы спать не дают!

Кот усмехнулся:

— Да уж! С тобой надо ухо востро держать, прямо с языка реплику снял! — Он вздохнул. — Я бы сам с удовольствием не дал поклонницам спать, да та дуэль не прошла для меня бесследно. Естественно, я выяснил это далеко не сразу. Мышцы и суставы Роско мне вылечил, а ни о чём больше я не думал, пока не столкнулся с последствиями. С друзьями гульнули мы как-то, не помню уж по какому поводу, а потом забрели в один весёлый дом. Тогда-то я всё и выяснил. Мне повезло ещё, что тамошние девочки умеют держать язык за зубами, особенно за дополнительные деньги.

Наверно, надо было извиниться, как обычно говорят, когда натыкаются в разговоре на болезненные темы. Но безликое "прости" никак не цеплялось за язык. Да и не нужны Коту мои извинения! Он слишком силён, что бы прятаться за общепринятыми фразами. А я слишком уважаю его, что предлагать их. Особенно после доверия, которое он подарил мне.

— Я ни о чём не жалею, Тони. Даже если бы я знал, чем заплачу за победу, я бы снова вызвал его.

— Лучше бы ты всё честно объяснил Альде, — чуть слышно проронил я.

— Да что ты понимаешь?!

— Девушки не любят, когда им лгут. — Бездумно я провёл рукой по щеке. Кот усмехнулся, поняв мой жест. Если бы он знал, за что мне тогда досталось от Лисы, он бы хохотал в голос... если бы не убил меня сразу.

— Может, ты и прав, да мне не нужна её жалость. Ещё меньше мне нужно, чтобы она отказалась от своего счастья ради верности бессильному мне!

— А откуда ты знаешь, что она будет хранить тебе верность?

— Знаю. Ты согласен?

— Согласен, я же сказал.

Всё-таки Кота раздражали косые взгляды, и мне приходилось учить его не реагировать на них. Что и говорить, у меня было время научиться этому искусству самостоятельно. За пять лет, что прошли с тех пор, как умер отец, мне пришлось не только научиться разбираться в людях, но и привыкнуть жить по их правилам, например, быть всегда спокойным, приветливым, невозмутимым. Лучше быть воспитанным мальчиком, чем капризным ребёнком. Воспитанные мальчики удивляют взрослых, капризные дети раздражают их. А раздражение могущественных взрослых опасно даже для высокопоставленных детей. Вот и привык сдерживать всё, что сказать хочется. Кот же сдерживаться не привык. Он молчал, конечно, но так красноречиво, что только подтверждал сплетни Ринго. Не знаю, может, он просто играл, с него бы сталось.

Наблюдая за людьми, я понял, наконец, что двигало Ринго. Как ни парадоксально, дело было в обычной зависти. Талантливый мастер от акробатики Кот и обычный ремесленник-жонглёр Ринго. К тому же девушка, которая нравилась Ринго, предпочла Кота. Правда, Кот не отвечал ей взаимностью, идиот стеснительный! А ещё Кота любили, а Ринго терпели. Вот только уходить из труппы Ринго не хотел, а у Кота и мысли не возникало выгонять кого бы то ни было. Зачем? Работы всем хватало, и денег за неё тоже. А то, что Ринго сплетничает, так это его личное дело, которое к работе отношения не имеет. Забыл Кот, что в труппе личные дела и работа сплетены так, что не всегда можно одно от другого отличить.

А жизнь продолжалась, дни бежали за днями по заведённому однажды и с тех пор неизменному порядку: днём — тренировки, репетиции, вечером — работа. Раз в пять-шесть дней — выходные, которые мы могли проводить, как нам вздумается. Я предпочитал не прерывать тренировки даже в выходные дни. И моё упорство вскоре принесло плоды. Кот оценил мои успехи, и мы начали готовить гимнастический номер. В моих карманах зазвенели первые самостоятельно заработанные монеты, которые я сразу потратил на деревянный меч.

Кот с любопытством смотрел на мои тренировки. Заметив его интерес, я предложил ему свои уроки. Акробат печально отказался. И тут я сообразил, что носить меч имеют право только лорды, солдаты и слуги лордов, имеющие соответственное разрешение, да торговцы — в дороге для защиты караванов. Без сомнения, Кот хотел научиться фехтованию, но какой бы в этом был смысл, если меч он никогда в руки не возьмёт? Как будто такая мелочь могла остановить меня!

Едва подвернулся случай, я купил учебный меч и для Кота. Я уже понял, какие слова подействуют на него:

— Держи. Есть одна идея.

Там, где дело касалось работы, Кот забывал обо всём. Не могу сказать, что я — хороший учитель, но с таким учеником трудно не добиться успеха. Через месяц после начала тренировок у нас уже стал получаться номер. Такими темпами мы могли бы одновременно предъявить два номера. Оставалось только уговорить Поэта и уломать Альду, которая демонстративно не хотела знаться со мной. Нам на помощь пришёл Роско. Я заподозрил, что знахарь не поверил ни сплетням Ринго, ни нашей игре. Правда, я не сомневался, что он умеет молчать. Когда я поделился своими соображениями с Котом, тот задумчиво изрёк, что должен же быть среди нас хоть один здравомыслящий человек.

Роско оказался не только здравомыслящим, но и бесконечно добрым человеком. Посмеиваясь, он помогал нам ставить оба номера, потом приводил нас в норму для вечерних выступлений. И ещё он взялся учить меня массажу, так что, я тогда подумал, без куска хлеба я бы не остался.

Наверно, мне надо было волноваться, переживать, искать людей, которые помогли бы мне вернуть корону, но я полностью сосредоточился на каждодневной работе, забыв о том, кто я и что я. Не взирая на все косые взгляды и сплетни Ринго, я наслаждался жизнью, впервые поняв, что такое просто жить. Жить, не боясь за день сегодняшний, зная, что, возможность дожить до дня завтрашнего, зависит только от меня, моей ловкости и силы, ну и немного от Кота, который, надо отдать ему должное, всегда пребывал на высоте. В любом случае, делить свою жизнь с другом гораздо приятнее, чем с изменником и убийцей.

Несколько раз в балагане появлялся Малыш Фабьо. Услышав в первый раз, как меня называют, он чуть не выдал меня, явно собираясь объяснить, к кому акробаты обращаются столь фамильярно, и мне пришлось призвать его к молчанию. И, конечно, до него дошли слухи о нас с Котом. В ярости он набросился на Кота с кулаками. К счастью, нас никто не увидел.

Пока Кот удерживал брата, я успокаивал последнего, уговаривая выслушать меня. Малыш как-то смог вырваться из железной хватки гимнаста, когда, к счастью, мои слова уже подействовали на него, и он больше не стремился к драке. Я увёл его во двор, где сумел объяснить, зачем мне нужны эти слухи, сбивающие с толку поиск как магический, так и обычный. Всё равно Фабьо это не понравилось. На его лице отразилось недовольство, хотя спорить он не стал, подчиняясь верноподданническим чувствам. Я отправил его мириться.

После выступления я немного проводил Фабьо. Мне очень не нравилось, что он недоволен мной, и я решил изменить это. Какое-то время мы шли молча.

— Фабьо! — Нарушил я молчание.

— Меня зовут Малыш.

— Как тебя зовут другие, меня не волнует. Я помню, как ты назвал себя сам.

— Надо же, запомнил!

— Ещё бы не запомнить! До сих пор помню: сижу я один-одинёшенек, жду убийц, а тут в окно вваливается некто и начинает учить меня жить!

— Не было такого!

— Было! Ведь это ты объяснил мне, что побег лучше смерти.

— Я думал, ты сбежишь, чтобы отомстить... — Фабьо смешался.

— А я просто в балагане шутки шучу? Так?

Малыш нехотя кивнул.

— Знаешь, Фабьо, иногда мне хочется остаться труппе навсегда. В конце концов, кому я что должен? Ты сам видел, сколько людей хотели моей смерти, и даже собирались приложить к ней руку. Так зачем мне возвращаться? Регент хочет править? Пусть, я мешать не буду.

— Но ведь это твоё королевство!

— Моё! Ты так говоришь, будто я его в кармане носил, а его у меня случайно вытащили! Кому я нужен, Фабьо? Скоро уже месяц, как я пропал, а в Интарии тишь да гладь.

— Тишь да гладь, да?! Ты просто во дворце не бываешь, не знаешь, как там стало невыносимо!

— Так то во дворце.

— Ну да! Регент хозяйничает пока только во дворце, и там уже людям дышать нечем. — Похоже, среди дворцовой прислуги много недовольных, от которых Фабьо и нахватался крамольных мыслей. Но от кого бы он их не набрался, мысли то ведь правильные. — Или ты слуг за людей не считаешь? — Привязался он ко мне крепко, не отбиться!

— Фабьо, чего ты от меня хочешь?!

— Я хочу, чтобы ты прогнал регента. Ты нам нравишься больше.

— Нравлюсь кому? И больше чем кто? — Что-то разговор с Малышом меня утомил, соображать я стал плохо.

— Слугам. Больше чем регент.

Смущённое признание мальчика стало для меня откровением. Вот уж не думал, что слуги ко мне так расположены! Но что я мог сделать?

— Фабьо, ну как я могу прогнать регента? Я ведь один! За последние два года от меня удалили всех, кто хоть сколько-то мне симпатизировал. И, подозреваю, не всех удалили безболезненно. Если бы я дотянул до коронации, я бы смог собрать верных людей, но, видно, регент что-то заподозрил. Или он с самого начала не хотел допустить моей коронации.

— Но кто-то же предупредил тебя в тот день?

— Они сами и предупредили! — Грустно усмехнулся я. — Может, власти у меня и не было, но думать мне никто не запрещал. Когда в моих покоях неожиданно затеяли большой ремонт, а меня перевели в те покои, я всё понял. Старый дворец: там нет потайных ходов, коридор и тот глухой, а единственную лестницу охраняли стражники регента. Не сбежать, не спрятаться. А тут ещё мою охрану поменяли, всё одно к одному. Они не знали, что я знаю об их планах. И что я готовлюсь к встрече. Я спрятал корону, скипетр и Большую Печать. Как ты, наверно, понимаешь, коронация без короны невозможна. Пока бы регент её искал, сформировалась бы оппозиция, и сильный претендент воспользовался бы трудами поисков. Может быть, он даже сумел бы стать королём. Это всё, что я мог сделать. И знаешь, что самое забавное? Он ещё может найти скипетр, но, пока я жив, он никогда не найдёт корону и Печать. Да и после моей смерти вряд ли найдёт. Смешно?

— Не очень.

— Умница! Ему нужна моя смерть и подлые злодеи, коварно убившие любимого государя, чтобы на волне смуты взять бразды правления в свои руки, ну и под шумок короноваться. Я боюсь, что теперь начнутся ненужные волнения.

— Ну и что в этом страшного? Возглавишь эту самую позицию, и вернёшь корону!

— Оппозицию. И как ты себе это представляешь? Выйти на площадь и сказать: я ваш монарх и повелитель, меня обидели, айда морды бить негодяям? Тут же появится огромное войско, и я поведу его на штурм дворца, гарцуя на белом скакуне? — Фабьо потупился. — Вот то-то. А мне ещё надо выжить, раз уж убить им меня не удалось.

— Он будет искать тебя.

— Будет. Если бы я смог ударить до того, как он доберётся до меня! Но я ведь ничего не знаю: ни планов регента, ни имён верных людей, ни, даже, нашёл ли он мои секретки?!

— Думаю, если нашёл, то не все: они уже второй раз перерывают замок. А ещё он нового мага нанял, прежний его чем-то не устроил.

— Я даже догадываюсь чем!

Вот так вот вам, господа заговорщики! Напланировали всякие подлые дела на ночь затмения, чтобы ни один маг не смог подробности узнать, только оно ведь и другим людям на пользу пойти может. Мне, например. Ищите меня теперь, если влияние затмения, что закрыло и моё бегство, и перемены, внесённые в мою жизнь и внешность акробатами, преодолеть сможете! Ах, вы и корону никак не найдёте, Печать не достанете? А что вы думали? Мы, короли, не любим, когда нас обижают!

— Государь!

— Не кричи, Фабьо, — отвлёкся я от приятного злорадства.

— Я же шёпотом...

— Всё равно, надо быть осторожнее.

— Я попробую. Просто я придумал, как Вы сможете узнать то, что Вам нужно!

— Как?

— Вы скажете мне, я всё узнаю, и в следующие выходные Вам передам. Теперь отпускать будут чаще, суматоха из-за Вашего исчезновения улеглась, а управитель считает, что слугам, особенно, детям, будет полезно иногда отдыхать.

Я понял, что спорить бесполезно.

— Мне нужно знать, что регент думает о моём исчезновении.

— Говорят, что Вы утонули.

— Это я и так знаю. Мы десять дней работать не могли из-за траура, и сейчас работаем только на частных вечерах. Мне нужно знать, что регент думает на самом деле, что он говорит соратникам и соперникам. На рожон не лезь. Мне ты нужен живой.

— Я Вам нужен? — Просиял Малыш.

— А кто ещё напомнит мне о том, что я не просто так живу?

С тех пор Фабьо периодически приносил мне информацию. Постепенно у меня сложилась примерная картина происходящего. Регент нашёл-таки ключ от шкафа. В тот день самые преданные его слуги старались не попадаться ему на глаза: регент был страшен в гневе. Ещё он нашёл скипетр, на что я, в какой-то мере, рассчитывал. Всё равно он значения особого не имеет, так, парадная безделушка, не более того. Для коронации нужна корона, а её так просто не отыскать.

Сторонников он пытался водить за нос, одновременно усиливая давление. Тактика запугивания принесла свои плоды: ему никто не смел возразить. Непосвящённым выдана версия о коварных заговорщиках, которые убили короля. И регент, сохраняя верность его памяти, не согласился собрать Совет Короны, пока злоумышленники не будут найдены, дабы не получилось так, что корону получит тот, кто приложил руку к смерти бедного государя. Те, кто не верили регенту, либо уехали из столицы, либо затаились, надев маски покорности. Открыто сопротивляться никто не рисковал: мой противник позаботился об усилении своих позиций.

Чтобы обезопасить себя от открытого, да и тайного тоже, противостояния, регент собрал заложников. Ещё задолго до покушения пригласил молодых людей из разных Домов на службу во дворец. Многих из них он склонил на свою сторону. Из рассказов Фабьо я узнал о том, как ему это удалось. Кого-то он просто покупал деньгами или титулами. К тем, кто сопротивлялся, не брезговал применять банальный шантаж. Трудно сказать, как регент находил сведения об ошибках, совершённых когда-то молодыми лордами, и что это были за ошибки. Малышу подробности выяснить не удалось, да и запретил я ему интересоваться. А усилия регента даром не пропали: даже самые стойкие оказались бессильны против своего прошлого.

А ведь шантажом регент не ограничивался. Самый простой способ подчинить себе неподкупных и безупречных — угроза их близким. И регент не стеснялся эти угрозы выполнять. Он вообще очень вольно обходился с чужими жизнями. С детьми из слабых Домов он просто не считался. Если быстро привлечь их на свою сторону ему не удавалось, очень скоро с ними случался несчастный случай. Нескольких демонстраций хватило, чтобы его угрозы стали принимать всерьёз. И даже перестали пытаться сбежать из столицы. Да и куда этим несчастным было бежать? Серьёзно сопротивляться могли лишь дети сильных Домов, с которыми регент не мог не считаться. Но и они не стальные.

С другой стороны, Свободным Домам вряд ли нравилось такое положение вещей. Однажды они должны были взбунтоваться. И сам регент создавал условия для бунта. Затягивая с коронацией, он спровоцировал новые слухи: якобы я жив, но нахожусь в плену у регента, который хочет выведать у меня какие-то невероятные тайны, а потом короноваться самому, меня, естественно, предусмотрительно удалив с пути. Другие версии: или я сам сбежал, или меня захватил (убил) кто-то другой, не регент, потому он теперь так старательно разыскивает убийц. Никто же не знал, что регент ищет не моих убийц, а меня самого.

В результате ещё несколько человек предприняли аккуратные поиски. В чьих интересах, кроме своих собственных, действуют они, осталось неясным. Радовало то, что они не прибегли к услугам магов, дабы те не столкнулись с магом регента, выдав тем самым их активность. Я ведь понимал, что уловка моя не будет спасать меня бесконечно, да и защита, дарованная затмением не вечна. Кто знает, когда я снова стану открыт для магического поиска.

В результате, за три месяца, прошедшие с моего исчезновения, обстановка в высоких кругах накалилась основательно. К сожалению, мне это ничего не давало, так как я совершенно не представлял, как нужно бороться за трон, и так и не понял, на кого могу опереться. Самое неприятное, что третьему магу, всё-таки удалось продвинуться дальше своих предшественников в поисках меня: он выяснил, что я нахожусь в где-то городе.

Последние сведения, принесённые маленьким пронырой, не оставляли сомнений: время покинуть труппу пришло. Если меня обнаружат, то пусть я буду как можно дальше от тех, кто дал мне приют. Оставался нерешённым вопрос: куда идти? Я уж не говорю о том, как мне не хотелось уходить, не сделав номер. К тому же Роско удалось сломить сопротивление Альды, и она теперь, хоть и без удовольствия, помогала нам. Тревожные мысли лезли в голову, мешая сосредоточиться на важном, что не замедлило сказаться на репетиции. Когда я сорвался с перекладины второй раз, Кот схватил меня за шиворот и вытолкал из зала. Отконвоировав меня в спальню, он с язвительной злобой спросил:

— И где, позволь узнать, витают твои мысли?

— Скоро меня выследят.

— Да кому ты нужен?! Они, небось, рады, что ты носа домой не кажешь!

— Ага, рады настолько, что уже третий маг пытается разыскать меня по приказу моего убийцы!

— Третий? — Перебил меня Кот. — Ты что маг?

— С чего ты взял?

— Так спрятаться от магов...

— Нет, я не маг. Просто кое-что соображаю. Маги, особенно хорошие маги, работают не с формой, а с сущностью. Знал бы ты, каким я был раньше! Вот они и ищут меня такого, каким я был. Но, если ты помнишь, волосы я сам предложил отрезать. Ну и ещё масса мелочей... можешь представить, что малейшая усмешка в мою сторону вызывала такую обиду, что... вспоминать смешно!

— Ты так сильно изменился, что больше не похож на себя? — Понял Кот.

— В общем да. Да и форма внешняя тоже здорово изменилась. Те, кто ищут меня обычным способом, вряд ли станут искать меня в балагане.

— А вот здесь ты ошибаешься! Ты — не первый благородный, кто прячется от проблем на сцене.

— Да, но кто бы ещё догадался попасть на сцену через постель хозяина?

— Но это же глупые слухи!

— Но те, кто их услышит, того не знает!

— Всё предусмотрел!

— Увы, не всё. И рассыпаться перед Ринго в благодарностях я не буду. Хоть мне и удалось повернуть его измышления себе на пользу, клевета она клевета и есть. Такое не прощают. По крайней мере, у нас, благородных!

— Не кипятись. Он — не главная проблема в твоей жизни.

— А в твоей?

— А со своей я как-нибудь разберусь. Тебе своих проблем мало?

— Не. Проблемой больше, проблемой меньше — уже не существенно. — Кот вопросительно выгнул бровь. — Да появилось ещё несколько заинтересованных господ, которые пока не рискуют прибегать к услугам магов, чтобы не выдать себя.

— Знаешь, мне становится интересно, что же ты такого натворил? А, благородный?

— Я уже говорил: я мешаю кое-кому жить. И ему необходимо устранить эту досадную помеху так, чтобы никто не связал мою смерть и его имя. Беда в том, что те, кто меня окружают, вполне могут стать такой же досадной помехой на пути его планов, как и я.

— Ты уверен?

Я кивнул.

— И, конечно, ты не станешь рассказывать мне, откуда узнал всё это? — Я промолчал. Кот сел на кровать. — Мне стало казаться, что тебе нравится у нас, и ты хочешь остаться с нами.

— Я хочу, Кот, если бы ты знал, как я хочу! — Дверь дёрнулась, как если бы кто-то хотел зайти, да раздумал. Мы продолжили разговор тише. — Если бы я мог, я ведь полгода назад и мечтать не смел о таком! Знаешь как это паршиво: засыпать вечером, не зная, что разбудит меня: голос слуги утром или кинжал убийцы ночью!

— А я уже рассчитывал тебя совладельцем сделать, годика через три, когда подрастёшь...

— Спасибо...

— И когда ты планируешь уйти?

— Если бы я сам знал, — вздохнул я. — Очень хочется закончить номер.

— Слушай, а тебе есть куда идти-то? — Я помотал головой.

Мы продолжили тренировки, с отчаянным остервенением гоняя себя до беспомощности. Роско молча осуждал нас, что не мешало ему регулярно ставить нас на ноги. Через несколько дней мы выставили оба номера на суд коллег. Надо отдать должное Поэту и Альде: как бы они к нам не относились, профессиональную тайну они хранили свято. Гимнастический номер встретили благосклонно, хотя и немного вяло. На большее мы и не рассчитывали. Трудно за три месяца из потомственного придворного сделать профессионального гимнаста, тем не менее, номер одобрили. А потом мы начали развлекаться.

Сначала на сцене появился Кот, обряженный в пародию на костюм младшего сына боковой ветви большого и древнего Дома, каких в столице было немало. Надо сказать, что бед эти недоразумения генеалогии творили столько, сколько и войско неприятеля в побеждённом городе натворить не может, хотя бы потому, что им боялись дать отпор. Судя по раздавшимся смешкам, образ мы выбрали удачно. Когда на сцену вышел я, Наследник древнего, но обедневшего Дома, о чём свидетельствовала деревянная цепь, смех стал отчётливее. Все знали о беспричинной неприязни, которую питали друг к другу старшие и младшие дети разных Домов, а потому ожидали какую-то необычную интригу.

Увидев меня, Кот перестал поправлять длинные локоны парика. Презрительно смерив меня взглядом, он смахнул несуществующую пылинку с "роскошного" плаща, украшенного по вороту блёстками. Я гордо вскинул голову и демонстративно поправил меч. Мы медленно пошли навстречу друг другу.

В этот момент на сцену танцующей походкой вышла Альда. Мы, как по команде, повернулись к ней. Приосанившись, мы окружили её, наперебой соревнуясь в попытке завоевать красавицу, сильно мешая друг другу. Когда Альда захотела присесть, мы одновременно скинули плащи, чтобы постелить их, но столкнулись лбами. Из-за кулис раздалось соответствующее "бум". Мы медленно выпрямились, глядя в глаза друг другу. Как и ожидалось, мы выхватили мечи.

Но то, что мы с этими мечами будем вытворять, никто представить не мог, просто потому, что представить такое довольно сложно. Первое правило боя, которое осваивает мечник, учит, что удар наносится не по мечу, а по человеку. Поэтому попытка Кота ударить мой меч со стороны смотрелась так, будто он просто отмахнулся от меня. Я, не сумев отбить его меч, уклонился в сторону... танцовщицы наслаждения обрыдались бы от зависти, увидев моё движение, а мои наставники поседели бы от стыда.

Так мы и продолжали. Кот "атаковал", а я, извиваясь всем телом, уклонялся от его атак, уводил меч, вынуждая судорожно ловить мой клинок. Неожиданно ему удалось попасть на мой блок. От удара столкнувшихся мечей меня развернуло спиной к противнику, и я упал. Пока я поднимался, Кот кланялся Альде. Рассердившись, я отвесил сопернику пинок и тут же принял позу, призванную изображать боевую стойку. Кот снова махнул мечом. На этот раз я блокировал первый же удар. Кот упал. Пришла моя очередь раскланиваться с Альдой и получать пинок разгневанного противника. Кот снова атаковал меня. Я, уклоняясь от ударов, принялся вытанцовывать боевой танец наслаждения, при этом бестолково размахивая мечом. Наши коллеги чуть ли не стонали от смеха.

Постепенно смех стихал, а взгляды зрителей перемещались нам за спину. Мы не могли отвлекаться на то, чтобы выяснить, что же их заинтересовало, но мы это и так знали: Альду увёл за кулисы Поэт. Тогда я позволил нашим мечам опять столкнуться. Кот упал, а я развернулся к предмету спора и обнаружил его пропажу. Зажав меч под мышкой, я схватил свой плащ, разглядывая его со всех сторон. В нём красавицы не нашлось. Обернувшись к Коту, уже изготовившемуся пнуть меня, я развёл руки в стороны, показывая, что девушка пропала. Меч упал... рукоятью в ловко подставленную ладонь акробата. Вернув мне меч, Кот поднял свой плащ, небрежно перебросил его через плечо и понятным любому мужчине жестом пригласил меня выпить. Я заткнул меч за пояс, и мы вместе ушли за кулисы. В тот момент нам готовы были простить всё, даже нашу связь.

Ближе к вечеру мы в нашей комнате собирались на работу. Костюмы и грим были уже упакованы, и Кот собрался завернуть мечи, но я остановил его. Наверно, то, что я сделал, было не очень честно, но, с другой стороны, почему бы не позволить себе быть самым собой, пусть и лицедейским способом? Я отобрал у Кота мечи, подошёл к двери, проверив, чтобы нас не подслушали, и коротко скомандовал:

— На колено.

— Что?

— Встань на колено. Ты что, собрался выйти к людям с мечом, не имея на то права?

— А ты, значит, мне такое право дашь?

— Дам. Ты же сам меня Королём нарёк, забыл? — Кот, посмеиваясь, встал на колено. — Я, Король Тони, сын Аларика, призываю... тебя как зовут?

— Маркус.

— Призываю Маркуса, прозванного Котом, лордом Свободного Дома, во имя чести, во имя Короны, во имя доблести! — Я коснулся его плеча кончиком своего меча, просигналил, чтобы он встал, и вручил ему второй деревянный меч. — Владей этим мечом и с ним передай потомкам моё слово: пусть защит он хозяина в бою, ради чести, ради Короны, ради доблести! Приветствую, лорд Маркус по прозвищу Кот!

Кажется, Кот впервые за время нашего с ним знакомства не нашёл, что ответить. Конечно, он считал всё очередной моей шуткой, но я то относился к ритуалу вполне серьёзно, даже позаботился о гербе для нового лорда. Небольшая тонкая доска, тщательно отполированная, стала холстом для непривычного мне рисунка. Кот с восторгом уставился на эмблему: рыжий кот с огромными зелёными глазами, сжимающий в зубах кинжал, окружённый семью жонглёрскими шариками. Кот неуверенно взял герб в руки. Я поспешил объясниться:

— Только он не выдержан в геральдических традициях...

— К лешему традиции! — Он порывисто обнял меня. — Я его спрячу, не хочу, чтобы наши смеялись.

Глаза его возбуждённо блестели, и тут я понял, что, фактически, осуществил его детскую мечту. Сам я мечтал о том, чтобы поехать на охоту или сыграть в "Стратегию" с отцом, а Кот мечтал о подвигах и героях. Конечно, весь устроенный мною фарс им виделся эпизодом древней легенды, и он в ней — главный герой. И тут я понял ещё одну вещь: осуществив его мечту, я могу требовать от него всего, в том числе его собственной смерти, и он, не раздумывая, отдаст мне свою жизнь. Особенно, если я скажу ему, кто я, и что, в свете этого, значит то, что он воспринял как игру. Ладно, решил я, пусть пока играет, может так оно и лучше. Я поиграл во всемогущего монарха, он побыл немного героем, всем хорошо. К тому же, ушло волнение за успех нового номера.

Кот грамотно спланировал программу. В начале выступления шли уже пользующиеся успехом ножи, которые мы довели до ума, разнообразив гимнастическими и жонглёрскими упражнениями. Ближе к середине мы предъявили зрителям первый наш гимнастический опыт. Завершением выступления труппы стал новый номер с мечами. Правда, после него нам пришлось много раз выходить на поклон. Возможно, успех прощает всё, но мне вдруг показалось, что лучше бы мы провалились.

Скоро ощущение обречённости стало невыносимым, и Кот заметил, что со мной не всё ладно. Наше выступление в очередном богатом доме закончилось, Кот получил деньги и, позвякивая кошельком, попытался меня развеселить. Я вяло отшучивался, собирая вещи. Размытое ощущение даже не опасности, а какой-то вязкой тревоги обволакивало меня. По дороге домой я постарался отстать от нашей весёлой компании. Кот отстал вместе со мной.

— Что происходит, Тони?

— Не знаю, Маркус, просто тревожно мне. Беду чувствую.

— Брось, ерунда всё это!

Как бы я хотел, чтобы прав был Кот. Но именно предчувствие беды в день покушения спасло меня. Угроза тогда долго висела надо мной, я даже привык к давящему ощущению близкой беды. А когда они решились, я почувствовал их намерения. Вместо размытого, но навязчивого ощущения возникла твёрдая уверенность: опасность рядом! А чужие стражники в приёмной только подтвердили моё подозрение. Но как объяснить Коту, что на меня давит мрачное облако близкой беды? Пусть не такое тяжёлое, как было во дворце, но кто ж его знает, во что оно может превратиться?

— Не ерунда это, Кот. Чувствую я беду, значит и впрямь опасно мне здесь оставаться. Не могу объяснить понятней, потому что сам не очень то понимаю, но вот бывает у меня так, что чувствую и всё. Ни разу не ошибался.

Кот поверил. И понял.

— У меня есть друг, он скоро уводит труппу. Если хочешь, я попрошу его взять тебя. Ведь сейчас тебя ищут в городе, значит, среди бродячей труппы ещё долго не будут искать.

— А не жалко конкурентам меня отдавать, а, Кот? — Попытался я пошутить.

— Не жалко, — неожиданно серьёзно ответил он. — Мало того, что я, в принципе, предпочитаю видеть тебя живым и здоровым, так ещё в случае твоей смерти наше искусство потеряет очень ценное явление.

— Какое? — Заинтересовался я.

Кот долго молчал. Наконец, будто нехотя процедил:

— Для тебя, благородный, это всё так, лишь бы где пережить тяжёлые времена. Не задумываешься ты о том, что такого клоуна, как ты, я видел только один раз, и то давно. Однажды ты вернёшься в свой древний замок, начнутся турниры, пиры, балы, и ты забудешь о маленькой труппе, где прятался в тяжёлые времена.

— Не забуду!

— Забудешь. Через пять, ну, может, через десять лет, ты ни грим нормально положить не сможешь, ни с перекладины шутки ради упасть. Мы уйдём в прошлое, маленький лорд, как уходит в прошлое детская сказка. Но пока ты ещё с нами, я хочу, чтобы как можно больше твоих идей стало жить. Боюсь, что твой талант не в том, чтобы смешить людей, хотя, и этой способностью тебя боги не обидели, а в том твой талант, что ты идеи можешь накидать. Твои идеи абсурдны, нелепы, но работают. Часто они лежат на поверхности, но подбираешь их почему-то именно ты. Думаешь, я не знаю, что ты уже Поэту идеи подсказывал, и Медведь ведь не сам придумал зрителей вызывать убедиться, что шары, с которыми он работает, действительно тяжёлые.

— Как ты догадался?

— От его предложения прямо-таки веяло твоими мыслями. Твои мысли — самое ценное твоё достояние. Не знаю, что и с кем ты не поделил, но, на месте твоих врагов, я бы не позволил тебе уйти. Я бы тебе вырасти не позволил просто-напросто! Ты опасен, благородный, хоть ты вряд ли понимаешь, насколько опасен. Знаешь, мне хотелось бы быть поблизости, когда твои враги доберутся до тебя. Такую шутку обидно пропустить!

— Ты что, считаешь, я с ними справлюсь?

— Если и не справишься, то уж подшутишь так, что мало им не покажется! — Кот усмехнулся.

— Я уже подшутил, можешь мне поверить! — Усмехнулся я ему в ответ

— Ну и как?

— Знаешь, я слышал, что хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, а я очень сильно над ними посмеялся.

— Сильно — не значит хорошо, благородный.

— Я учту... учитель. — Кот обернулся ко мне. Мы остановились. — Нам нужно догнать наших, а то они неизвестно что подумают.

— Мне плевать, что они подумают!

— Догони их, Кот. Нехорошо будет, если они вернутся без тебя.

— А ты?

— Я хочу побыть один.

Кот растаял в темноте. Я сел на корточки, прислонившись спиной к забору богатого дома. Вроде всё нормально, так почему же мне так тревожно? Чем больше я думал, тем больше запутывался. Я чувствовал, что меня преследует угроза, но она не связана с действиями регента. Опасность где-то близко, вот только я никак не мог сообразить, что же она такое.

Оставив бесплодные попытки разобраться в том, что мне пока явно не по силам, я поднялся на ноги, даже не заметив, как легко мне это удалось. Вообще то, я сглупил, оставшись один в приличной части города, ведь здесь дозоры действительно ходили, и они наверняка бы заинтересовались одиноким пацаном, а уж обнаружив у него в сумке длинноволосый парик и деревянный меч... Нет, утром бы я вполне смог объяснить, что я акробат, и мне бы, скорее всего, поверили, если бы не одно но: ещё этой же ночью меня бы переправили в нежные объятия регента.

4.

"Его руки сжимают холодный металл,

Волны бьются у ног, час героя настал!"

Лина Воробьёва (Йовин)

Поняв, какую глупость сотворил, отстав от своих, я заторопился домой. Чтобы разогнать зимний холод, добравшийся до меня сквозь тёплую куртку, я немного пробежался, благо улица была пуста, вызывать подозрения ночной пробежкой было не у кого. Вдруг с соседней улицы послышались подозрительные звуки, здорово напоминающие драку, причём сопровождавшуюся звоном мечей. Не знаю, о чём я думал в тот момент, но, когда я завернул за угол, деревянный меч был уже в моих руках, а сумка отлетела в сторону.

Он был один против семерых, нет, уже против шестерых. Невысокий, плотного телосложения фехтовальщик вычерчивал мечом такие зигзаги, что нападавшие едва успевали блокировать его удары. Быстрый и подвижный, как Кот, он танцевал между клинками, не давая противникам дотянуться до себя. Он был настоящим мастером, даже моим телохранителям пришлось бы с ним повозиться!

Всё равно битва показалась мне не слишком честной, и я ринулся на помощь. Он прекрасно бы справился и без меня, но я ещё не забыл, что такое остаться одному против превосходящих враждебных сил. С деревянным мечом против стальных клинков долго не продержишься, потому я поспешил разжиться нормальным оружием, здраво рассудив, что поверженному меч уже не понадобится, а жертва нападения вряд ли обидится, что я подхватил его трофей. И всё равно, мне бы здорово досталось, если бы не тренировки, которыми изводил меня Кот, а так... попробуйте удержать кривляющуюся молнию!

Я заметил, что жертва нападения не стремится убить кого-то. Я тоже не жаждал убивать своих подданных, поэтому появление дозора встретил с облегчением, которое тут же сменилось отчаянием. Все мои уловки оказались бесполезными, и скоро я встречусь с тем, встречи с кем очень хотел бы избежать.

Командир дозора, услышав имя жертвы, почтительно склонился, я же чуть не сгорел со стыда. Мастер Альверик, лучший учитель воинского мастерства в Интарии! И я навязал ему свою помощь! От переживаний меня отвлёк вопрос стражника, когда он поинтересовался мной. Бессознательно я перехватил рукоять меча. Я не хотел никого убивать, но и живым даться в руки регента я не мог. Как глупо... последняя мысль, посетившая меня, не успела додуматься: её спугнул ответ мастера Альверика:

— Это мой ученик. Первый бой, боюсь, он немного не в себе. Пожалуй, я не стану отсылать его домой теперь, пусть переночует у меня.

Открытие того, что я не в себе, сразу отрезвило меня. Я, как прилежный ученик, вручил "учителю" меч погибшего. Подбирая свои вещи, я оглянулся, не обронил ли мастер чего. Мостовая была чиста, лишь в беспорядке валялись мечи наших противников, считающиеся трофеем победителя, и я их проворно собрал, после чего скромно пристроился за спиной мастера. И впрямь прилежный ученик! Мне ничего не оставалось, кроме как, продолжая игру, последовать за "учителем", потому что стражники, стремясь загладить промедление, вызвались проводить его.

В большом доме мастера Альверика было пусто, только сонный слуга, открывший дверь, протянул подсвечник хозяину и скрылся где-то в глубине дома. Мастер привёл меня в кабинет. Стараясь не проявлять любопытство слишком явно, я осмотрелся. На стенах висело оружие, один открытый шкаф был заполнен книгами, в другом на полках стояли вырезанные из дерева корабли и солдатики и фигуры для "Стратегии". Мастер велел мне положить трофеи на стол и достал из третьего, закрывающегося, шкафчика кувшин вина и два кубка. Я попытался отказаться, но мастер был непреклонен:

— Выпей. Когда немного успокоишься, я устрою тебя на ночь.

Он не понял, почему я усмехнулся. Я же вспомнил, как меня на ночь устраивал Кот, и во что это вылилось.

— Я очень признателен Вам, мастер Альверик, но я никак не смогу воспользоваться Вашим любезным предложением. — Брови воина удивлённо изогнулись. Ещё бы! Вряд ли найдётся много людей, способных рассматривать его приказ как любезное предложение. — Меня ждут друзья, они будут волноваться, если я не вернусь.

— Ты уверен, что не хочешь остаться здесь на ночь?

— Извините, я не могу.

— Похоже, бесполезно тебя уговаривать, а удерживать силой — бессмысленно. Допивай вино, я провожу тебя.

— Благодарю, мастер Альверик, но это совершенно лишнее. Если я не напьюсь, то вполне доберусь до дома самостоятельно.

И тут мастер вспылил:

— Героем себя считаешь?! Великим воином?! Со своей деревяшкой наперевес пойдёшь громить ночных обитателей тёмных кварталов?!

— Вот ещё! — Тут уже и я не сдержался. — Я готов принести Вам извинения за то, что вмешался не в свою драку. Теперь, когда я знаю, кто Вы, я прекрасно понимаю, что Вы бы справились и без меня, хотя по-прежнему считаю, что семеро на одного — это не честно. И я не понимаю, чем вызвано Ваше сомнение в моих умственных способностях!

— А что мне прикажешь думать, когда среди ночи из ниоткуда вываливается мальчишка с деревянным мечом?! Либо ты начитался легенд на ночь, либо ты за одно с нападавшими!

— Ваше право так думать. Я всего лишь отстал от друзей, когда мы шли домой после работы, и услышал звон мечей. Скорее всего, я начитался легенд, потому что бросился на помощь, вместо того, чтобы скромно постоять в сторонке!

— Ну, не сердись! — Смутился знаменитый наставник. — На меня, знаешь ли, не каждую ночь нападают. Спасибо за помощь!

Мастер Альверик пристально рассматривал меня, я даже почувствовал себя неуютно. Маловероятно, что он смог бы узнать меня, но кто его знает...

— Что-то не так, мастер Альверик?

— Идём. — Мы вышли во внутренний двор, и мастер протянул мне один из трофейных мечей. — Если ты и впрямь так хорош, что можешь гулять по ночам, я отпущу тебя.

Где мне было одолеть мастера Альверика! Тем не менее, я взял меч. Поединок был недолгим. Раз пять острие меча мастера останавливалось в опасной близости от моего тела, я же ни разу не смог преодолеть его защиту. Отдавая меч, я взмолился:

— Поверьте, мастер, мне действительно нужно вернуться!

— Сможешь завтра найти мой дом? — Я кивнул. — Приходи завтра утром, займусь с тобой. Должен же я отблагодарить тебя за спасение моей жизни! — Усмехнулся он, видя мою растерянность.

Было бы от чего растеряться. Я слышал из разговоров придворных, что попасть на урок к знаменитому наставнику сложнее, чем на аудиенцию к моему отцу. Раз он очень придирчиво выбирает себе учеников, вряд ли его заинтересует безродный акробат, пусть и пришедший ему на помощь.

— Мастер Альверик, Ваше предложение — огромная честь для меня.

— Твои слова очень похожи на отказ.

— Вы не знаете, кто я, мастер. Прежде чем прийти к Вам, мне бы хотелось услышать Ваше предложение ещё раз завтра вечером. Приходите в балаган "Толстый весельчак", и если Вы согласитесь иметь со мной дело, я с радостью скрещу с Вами мечи.

— Ты дерзок!

— Благодарю.

— Ты сегодня спас мне жизнь, и так упорно отказываешься от моей благодарности!

— Простите, мастер Альверик, я знаю, что знатнейшие семейства мечтают пристроить к Вам своих отпрысков. Но я — не младшее недоразумение многочисленного Дома, как Вам, наверно, показалось, я просто давно не стригся. А если Вы хотите отблагодарить меня, посоветуйте мне хорошего целителя или мага.

— Ты нездоров?

— Не я, мой друг.

По дороге домой я невольно задумался о том, что заставил лучшего воина королевства уступить мне. Похоже, жизнь у Кота плохо на меня повлияла. Ведь ещё полгода назад я и думать бы не посмел, хоть слово сказать в его присутствии! А уж то, что я добился своего... может, Малыш Фабьо прав, и мне есть смысл побороться? Вопрос прежний: как?

Увлечённый своими мыслями, я и не заметил, как оказался дома. Кот не спал.

— Ты в порядке? — Спросил он, когда я лёг.

— В полном, — ответил я. И с удивлением обнаружил, что не солгал.

Утром я ушёл, когда все ещё спали. Найти рекомендованного колдуна оказалось довольно просто, сложнее было объяснить смысл проблемы, но я как-то справился. Мы договорились о цене и условились, что я сегодня же приведу моего друга. Я прикинул, что потрачу на целителя половину, если не больше моих денег, но меня это не волновало теперь, когда у меня появилась возможность прибиться к ремеслу. Я не мог уйти, не отблагодарив.

Кот был удивлён, когда я вытащил его из зала.

— Слушай, Король, ты не забыл, что сегодня вечером мы работаем? И где ты был?

— Не забыл, не переживай. Просто я подумал, что пора мне вернуть благодарность.

— Благородный, не зли меня!

Я и не злил его. Я всего лишь, не слушая протестов, привёл его к целителю. Когда он понял, куда попал, он чуть в окно не выскочил. Колдун, усмехаясь, остановил его:

— Право, стыдно, молодой человек! Боитесь целителя, вместо того, чтобы давно решить свои проблемы.

— У меня нет проблем!

— Да?! А кто говорил, что с удовольствием не дал бы поклонницам спать? — Вовремя вспомнил я его слова.

Кот смерил меня красноречивым взглядом:

— Предатель!

— Между прочим, Ринго к Альде клинья подбивает...

Хм... просто же, оказалось, избавить его от страха целителей!

Вернулись мы уже после обеда. Разумеется, Кот отыгрался на мне за всё. Только все нагрузки не произвели на меня впечатления. Кот понял это:

— Ещё пара лет, и цены б тебе не было.

Что я мог ответить? Я знал, что не могу остаться, и Кот уже понял, что я не останусь.

Вечером я волновался едва ли слабее, чем в первое своё выступление. Выйдя в первый раз на сцену, я увидел мастера Альверика, стоящего поблизости от двери. Он весело и от души смеялся. Когда я увидел его второй раз, он был уже ближе к сцене. А после выступления он прошёл за кулисы, одним своим уверенным видом сметая с пути всех, кто пытался его остановить. Вытирая слёзы, он обратился ко мне:

— Ну, знаешь, мальчик, так я не смеялся уже очень давно! Спасибо, что пригласил меня. Хотел бы я знать, кто научил вас, молодые люди, такому потрясающему фехтованию? — Поинтересовался он, обращаясь к Коту, которого уже определил как старшего в нашей паре.

Кот, сообразив, что всё не так просто, и гость — не обычный любитель выторговать на ночь приглянувшуюся акробатку, вежливо пригласил гостя в гримерную, на ходу объясняя:

— Знаете, по-моему, невозможно научить такому фехтованию. Оно могло родиться только в воспалённом разуме клоуна, отравленном первым успехом. Если честно, он не говорил мне, кто учил его, а я как-то не догадался спросить.

— Постой, ты хочешь сказать, что этот ребёнок учил тебя, а не ты его?!

— Мне скоро шестнадцать!

— Фехтованию — да. Гимнастике — наоборот.

Мастер Альверик судорожно вздохнул:

— Знаешь, мой мальчик, я, пожалуй, не стану повторять своё предложение. Скажи-ка лучше: хочешь работать у меня?

— Работать у Вас? Мастер, я не могу! Я же ничего не умею...

— Простите, сударь. — Кот схватил меня за шиворот, оттаскивая за дверь.

На балконе нас встретил вопросительным взглядом Медведь, мирно отдыхавший на ступеньках лестницы. Внизу, где обычно бурлила суета, лишь трое акробатов оживлённо беседовали с хозяином балагана. Мы улыбнулись. Как бы к нам не относились наши коллеги, в обиду нас они бы не дали. Кот благодарно кивнул и хлопнул силача по плечу. Тот хмуро качнул головой, не одобряя решение хозяина, и медленно спустился вниз. Меня всегда поражало умение этих людей понимать друг друга без слов.

— Значит так, кто он, откуда он здесь взялся и чего от тебя хочет? — Набросился на меня Кот.

Я рассказал о своём неосторожном знакомстве с наставником. Акробат задумался.

— Иногда ты ведёшь себя на удивление осторожно, хотя и не тогда, когда нужно. Раз уж он не сгорел от гнева, увидев, во что ты превратил благородное искусство, значит с ним можно иметь дело.

— Но он предлагает!..

— Работу. Если помнишь, я тебе ничего не предлагал. Всё что тебе было нужно, ты взял сам. Сейчас положение лучше. Иди, Тони, теперь тебе есть, куда идти.

В тот же вечер я покинул приютившую меня труппу. Сборы много времени не заняли. Мы никому не говорили, что я ухожу. Зачем? На прощание Кот подарил мне шарики, которые я так старательно раскрашивал. У меня тоже нашлось, что оставить другу на память. Вот уж не думал, что мне действительно пригодится гномский кинжал!

— Не уверен, что его можно показывать кому бы то ни было, но, если однажды всё в моей жизни наладится, пришли его мне, если вдруг попадёшь в беду. Я постараюсь выручить тебя.

Акробат, недоверчиво рассматривающий подарок, явно изводил себя вопросом, кто же я такой, раз могу отдаривать деревянные шарики целым состоянием. Но он догадывался, что я не собираюсь удовлетворять его любопытство, поэтому спросил о другом:

— А как я узнаю, что у тебя всё наладилось?

— Узнаешь, — улыбнулся я.

Мы крепко обнялись, прощаясь.

В тёмном коридоре, уже не казавшемся мрачным, мне не потребовалась свеча, чтобы дойти до лестницы. Привычно переступая скрипящие ступеньки, я спустился в прихожую, где кто-то стоял у двери. Спутать Медведя даже в темноте ни с кем невозможно. А его руку, опустившуюся мне на плечо, тем более. Я замер. Вырываться было не благоразумно: от шума бы проснулись все, и уйти по-тихому мне бы уже не удалось. Да и интересно мне было, что ему от меня потребовалось. Ждать объяснений долго не пришлось. Силач отпустил меня и вышел из дома. Я, недоумевая, последовал за ним до калитки.

— Вы ведь не то, что мы думаем? — То ли спросил, то ли утвердил он, останавливая меня.

Я пожал плечами. Пусть каждый думает, что хочет, а выдавать чужие секреты не в моих правилах.

— Ты не так прост, длинноволосый!

Не знаю, как мне удалось совладать с волнением, но на ногах я устоял, и даже смог изобразить вежливый интерес на лице. Медведь как-то рассмотрел мою гримасу, и одобрительно хмыкнул:

— Совсем не прост! Только зря Кот отпустил тебя ночью. Или тебя ждёт отряд телохранителей?

Тут уже хмыкнул я, нетерпеливо переступая с ноги на ногу.

— Торопишься? Пойдём.

— Куда? — Удивился я настолько, что нарушил свою игру в молчанку.

— Откуда я знаю, куда твоя милость направилась, на ночь глядя? Один не пойдёшь!

Ну и как без боя преодолеть гору мышц, прислонившуюся к калитке? В сопровождении полной луны, то и дело скрывающейся в тучах, я покинул труппу, которая почти стала мне домом. Но, в отличие от моих прежних прогулок по ночной столице, мне не приходилось прятаться: грозная фигура Медведя надёжно защищала меня от заинтересованных взглядов.

У мастера Альверика работы было много, а, значит, и мне без дела сидеть не приходилось. Но я не обижался. Даже если бы мне за работу ничего не платили (а ведь мастер был щедр), я бы ни за что от него не ушёл: он учил меня. Причём бесплатно. И не тому, чему учил своих клиентов. Точнее, не только тому. Мастерство владения оружием в пешем и конном бою, доступное всем его клиентам, для меня дополнялось основами тактики и стратегии, военной разведкой и составлением карт. Последнее, правда, сводилось к изучению и перерисовыванию существующих, с чем я неплохо справлялся.

А если бы я спросил, как можно вернуть себе власть, положенную по праву, он бы заставил меня разработать план, потом исправил бы его, и можно было бы идти претворять его в жизнь. Но я не мог спросить, поэтому хватал то, что он давал мне, а план разрабатывал сам. Правда, плоховато получалось, если не сказать, не получалось совсем. Оставалось утешать себя обещаниями однажды всё-таки что-нибудь придумать. И продолжать работать.

Я поставил последний меч в стойку, окинул придирчивым взором опустевший после шумного дня занятий зал и, удовлетворённый результатом, вышел. В маленькой комнатушке, выделенной мне для проживания, я переоделся к ужину. По дороге на кухню меня остановил управляющий, который предупредил меня, что Мастер остался дома. Я благодарно кивнул. Что и говорить, ужинать с наставником было гораздо интересней, чем со слугами.

В столовой я с удивлением обнаружил на столе четыре прибора вместо обычных двух. И тут к моему ужасу в столовую вошёл секретарь регента. В груди у меня похолодело, а сердце ухнуло куда-то глубоко вниз, но я каким-то неимоверным усилием воли сохранил самообладание, умудрившись не посмотреть, не разбилось ли оно вдребезги. Секретарь скользнул по мне удивлённым взглядом. Я почтительно поклонился гостю наставника, постаравшись так тряхнуть волосами, чтобы подчеркнуть рыжеватость волос. Секретарь ошарашено помотал головой, отгоняя наваждение. Я про себя перевёл дыхание. Хотя, ничего удивительно в том, что меня не узнал человек, который видел меня по семь раз на дню, я не усмотрел. Ещё бы! Секретарь видел бледную темноволосую тень, не смеющую поднять глаза на мир, от которого ничего хорошего ждать не доводилось. Сейчас же перед ним стоял загорелый парнишка с открытым любопытным взглядом, уже присматривающийся к незнакомому гостю наставника. А если учесть, что мои взлохмаченные волосы, которые мастер запретил отрезать, ещё не убирались в прилизанный хвост, на себя я был мало похож.

Успокоив себя таким образом и ничем не выдав своего испуга, я почти не удивился, когда в столовую вошёл наставник в сопровождении капитана дворцовой стражи. Этот человек тоже мог бы узнать меня, и его обмануть рыжим бликом в волосах было бы сложнее. Если бы он учуял мой испуг, не спасли бы меня гримёрные уроки Кота. Но лицедейство — это не только маска на лице! Незнакомый человек не должен бояться гостя, а если он всё же боится, значит, у него есть для этого основания. Например, его лицо. Моё лицо, очень похожее на Анутана. Вот только я не должен даже подозревать, что на кого-то там могу быть похож. На напряжённый интерес капитана я отреагировал любопытным взором, на который не способен был Антуан. Но который вполне соответствовал бывшему акробату. Капитан от своих подозрений так быстро не отказался.

— Это кто? — Поинтересовался он.

— Мой ученик. Надеюсь, когда-нибудь, он подтвердит своё право на герб.

Я вспыхнул и отвёл глаза. Дело в том, что наставник, кажется, счёл меня бастардом, лишившимся покровительства отца или отцовского Дома. Явление не настолько редкое, чтобы из-за него отвлекаться от дела. И ещё одна роль, которою от меня не ожидали. Я от себя такого тоже не ожидал. У нас, благородных, лучше страдать неравнодушием к мужчинам, чем быть отвергнутым ублюдком. Никто не мог заподозрить, что именно им я и окажусь. На моё счастье.

За ужином они продолжили разговор, однако, мне не составило труда понять, с чего он начался. И этот разговор мне не понравился.

Секретарь: "Я положительно не понимаю, что Вас не устраивает в предложении господина регента."

Мастер Альверик: "А чем Вас не устраивает ответ "не хочу"?"

Секретарь: "Он не понятен. Если Вы не хотите, значит, для этого должны быть причины."

Альверик: "Причины? Они просты, и потому их довольно трудно объяснить. Я многого добился в жизни, больше мне не к чему стремиться. Время, когда я жаждал славы и признания обитателей древних дворцов, давно прошло. Сейчас у меня есть дело, которое приносит мне стабильный доход, крыша над головой и признание тех, чьим мнением я на самом деле дорожу. Больше мне ничего не нужно."

Секретарь: "Значит, Вы не дорожите мнением регента?"

Альверик (чуть улыбаясь): "Вот когда он пройдёт полосу препятствий в безлунную ночь, тогда я буду дорожить и его мнением."

Секретарь (растеряно): "Что пройдёт?"

Капитан (понимающе): "Похоже, мастер Альверик говорит о каком-то упражнении."

Мастер кивнул.

Капитан (мастеру): "Не могу не согласиться с Вами, мастер. Господин регент — не самый опытный воин. Но и предполагать, что у него нет никаких качеств, достойных уважения..."

Секретарь: "Действительно, регент взвалил на себя бремя власти (я еле удержался от смеха) в это тяжёлое для страны время."

Альверик (жёстко): "Он — политик, а я — воин. Я ничего не смыслю в политике (ага, так я ему и поверил!) и стараюсь держаться от неё подальше (ну а я о чём!). Простите, но мой ответ: нет. Если хотите, я рекомендую вам нескольких хороших наставников. Возможно, кто-нибудь из них согласится заняться с вашей, виноват, с королевской стражей."

Эх, мастер, что ж Вы наделали! Это последнее "виноват" полностью опровергло всё, что Вы говорили до того, и господин секретарь, конечно, понял Вашу оговорочку как должно. Если не хотели сталкиваться с шакалами, зачем же так явно демонстрировать своё отношение к ним. Ужин закончился в напряжённой недружественной обстановке.

Нарушая устоявшиеся традиции, я сразу после ужина поднялся в свою комнату: мне нужно было подумать. Похоже, мастер Альверик не понял, кому объявил войну. Он был добр ко мне. Фактически, он сделал меня учеником, в то время как все те лордики, что приходили к нему, были всего лишь клиентами. Не заметить опасности, грозившей учителю, я не мог, пусть даже сам он её не увидел. Видно, боги дали мне возможность отплатить долг судьбе за мальчишку, что ошибся окном в ту ночь, когда смерть маячила передо мной. А раз так, значит пришла пора действовать.

Я решительно вошёл в кабинет. Мастер улыбнулся, отвлекаясь от "Стратегии" (он как раз расставлял фигуры):

— Опаздываешь, мой мальчик. Что, утомили тебя высокие гости?

— Скорее, встревожили.

— Встревожили? — Удивился Альверик. — Было бы чего тревожиться!

— Вы ясно дали понять, как относитесь к регенту. К тому же, довольно грубо отказали ему.

— Что делать, если вежливого отказа человек не понимает.

— Он вообще не любит отказы. Он Вам не простит.

— Да что он может мне сделать?!

— Всё, что угодно. Вы забыли? Он же взвалил на себя бремя власти в это тяжёлое для страны время! Он отомстит.

— Резкое суждение, однако. Чем же господин регент так тебе не угодил?

— В некотором смысле, он лишил меня герба.

Жалость вперемешку с отвращением мелькнула на его лице. Если бы не долгие пять лет практики, я бы не заметил эту лёгкую тень. Но я успел увидеть то, что от меня спрятали.

— Пожалуйста, не считайте меня недостойным ублюдком. Я не только законнорожденный, но ещё и политически вынужденный. К счастью, к моему появлению на свет господин регент никакого отношения не имеет. Что, впрочем, не означает, что он рад моему существованию. Благодаря его усилиям я уже почти пять месяцев живу без герба. Правда, боюсь, он при первой же возможности вернёт мне герб, взамен забрав жизнь.

— Видать, сильно ты ему дорогу перебежал! — Ясно, он не понял, кто я. — Родные то есть?

— Нет, я — сирота.

— Что думаешь делать?

— Думаю я много чего. Я хочу вернуть то, что мне принадлежит. Есть одна проблема: я не знаю, как это сделать. Но это сейчас не важно, нам нужно решить, что делать Вам.

— А что мне делать?

— Я бы предложил бежать.

— Бежать? Я что, преступник?!

— Нет, Вы разозлили регента. Ваша жизнь в опасности.

— Иди спать, мой мальчик. Я понимаю, тебе здорово досталось от регента, но пойми, при всех его недостатках такой мелочностью он не страдает.

Я покорно побрёл в спальню. К счастью, я не плохо представлял методы регента, да и опыт бегства у меня уже имелся. Я неторопливо собрал сумку, положил её так, что бы она в глаза не бросалась, но и схватить её можно было быстро. Взял деньги, благо у мастера я зарабатывал неплохо, да и кое-что осталось от того, что удалось скопить, пока работал в балагане. Тратить деньги ни тогда, ни сейчас, мне было особо не на что. Знал бы я, для чего они мне понадобятся...

Под утро нас разбудил громкий стук в дверь. Непохоже на регента: он никогда не действовал с наскока, предпочитая тщательно планировать все свои дела. Я торопливо оделся и спустился в прихожую. С первого взгляда узнать гостя, которого пытался не пустить разбуженный слуга, было довольно сложно. Только не мне:

— Ты?

— Вы знаете её? — Слуга никак не мог поверить, что любимый ученик его господина может знать такую вульгарную дамочку.

— Знаю. — Бедняга чуть не споткнулся на ровном месте, когда я обнял сомнительную гостью. Кот шепнул мне:

— Мастер Альверик в опасности.

— Попросите мастера прийти в кабинет, — велел я слуге, указывая Коту, куда идти.

Акробат с наслаждением развалился в кресле, вытянув ноги, и сдёрнул парик.

— Тяжёлая ночка выдалась. Хорошо ещё Медведь знал, куда ты перебрался.

— Медведь?

— Да. Он проводил меня сюда. Сейчас на улице ждёт. Если что подозрительное произойдёт, он нас предупредит.

— Тони, мне сказали... — мастер Альверик, стремительно вошедший в кабинет, уставился на Кота.

— Приветствую, мастер Альверик. — Кот встал, чтобы учтиво поклониться. — Прошу простить мой внешний вид, но, по определённым причинам, я бы не хотел, что бы меня могли связать с Вами.

— И что же за причины мешают тебе придать гласности наше знакомство?

— Мой брат работает во дворце. Не так давно на него обратил внимание кто-то из писарей секретаря регента. Интересно?

— Пока ещё ты не сказал ничего интересного, молодой человек. Но продолжай, я готов слушать тебя.

Мы сели, и Кот продолжил:

— Он уже около месяца работает помощником писаря. А сегодня ночью он сбежал из дворца, чтобы попросить меня разыскать Тони. Я рассказал ему, где ты теперь работаешь, — пояснил Кот, обращаясь ко мне. — Он слышал, как секретарь приказал его начальнику подготовить обвинительный документ. Ну, как, мастер, хотите узнать, в чём Вас обвиняют?

— Меня?

— Рискну предположить, — вмешался я, — что Вы участвовали в заговоре против короля.

— Что за бред!

— Тони немного ошибся. Вас обвиняют в организации сего кровавого мероприятия. Мой брат сделает всё возможное, чтобы как можно дольше потянуть с оформлением, но это полдня, не больше.

— И как ему это удастся?

— Так его начальник мягко и ненавязчиво взвалил на него свои заботы. В общем, сегодня вечером ждите гостей.

— Что ж, они дорого заплатят за мою жизнь. Мой мальчик, для тебя будет безопаснее вернуться в балаган.

— Нет, наставник. Я не оставлю Вас сражаться в одиночку, да и сражаться не дам. Сегодня вечером нас здесь уже не будет.

— Ты предлагаешь мне бежать?!

— Знаете, однажды мне чётко объяснили, что быть живым гораздо лучше, чем мёртвым. Только живой человек может бороться за себя. А Вы просто-напросто отдаёте свою честь на поругание! И кто, если Вы погибнете, сможет доказать Вашу невиновность?!

— Если я сбегу, я как раз и докажу свою виновность!

— Полагаю те, кто однажды, как и Вы, отказали регенту, поверят Вам, а не ему.

— А вдруг регент прав?

— Никаких вдруг. Я знаю, кто готовил покушение.

Они оба уставились на меня, как на свеженький призрак.

— Тогда почему ты ещё жив?

— Да уж не стараниями регента, наставник! — Хмыкнул я. — Ну, так как?

— Что ты предлагаешь?

В этом весь учитель. Даже сейчас, когда над ним висит страшное обвинение, он предлагает мне решить очередную задачу, под названием "организация побега"! Что ж, неорганизованно я уже сбегал, теперь попробуем устроить бегство по плану. Я задумался.

— Нам нельзя выходить с вещами, но и с пустыми руками бежать мы не можем. Надо будет каким-то образом вынести вещи сейчас, а вечером просто выйти.

— Куда?

— Один мой друг уводит труппу через пару дней, — вмешался Кот.

— Много же у тебя непоседливых друзей! — Не удержался я от ехидного комментария.

— Он здесь ненадолго. Он из Каманса, да не успел до зимы туда вернуться, вот и остался в Яблоневой Песне, а сейчас собрался в обратную дорогу.

— А он возьмёт нас двоих?

— Вас двое, и у тебя номера два: партнёра для ножей найдёшь, а гимнастику переделаешь под себя. Вряд ли мой друг откажется от Короля. Он уже наслышан о тебе.

— Что ж, привередничать всё равно не приходится. Только тебе придётся опровергнуть кое-что из того, что он наверняка слышал о нас. — Кот недоумённо моргнул, потом кивнул. — Итак, куда нам идти, мы разобрались. Каманс к тому же подходящее место. Командует парадом там лорд Генрих, у которого были некоторые разногласия с регентом. Он герцога с поста председателя Совета Короны сместил и от сына его службы добивается. Попроси Малыша, если сможешь, пусть попробует узнать, жив ли ещё его сын. Только предупреди, чтобы не рисковал. А сейчас нужно собрать вещи и перенести их куда-то. Может, на постоялый двор?

— В бордель мамы Лу.

В бордель? На мой вопросительный взгляд Кот многозначительно улыбнулся.

— Она вас спрячет, я договорюсь.

— Почему бордель, а не постоялый двор? — Вмешался Альверик.

— А что такого? Мы же не знаем, вдруг за Вашим домом следят. Посудите сами, куда двое мужчин могут направиться, на ночь глядя?

Мужчин? Это он обо мне что ли? Ну-ну! Мне, конечно, скоро шестнадцать, но выгляжу я так, что мне и пройти мимо весёлого дома не позволят!

— А как мы вынесем вещи, не привлекая к себе внимания? — Уточнил мастер.

Мы с Котом переглянулись. Кажется, мы думали одинаково.

— Мастер, Вы сможете со мной до обеда не разговаривать?

— Смогу, если нужно. — Мастер смотрел на нас, как на ненормальных.

— А оплеуху мне отвесить?

— Зачем? — Спросил Мастер.

Ответить я не смог, обнаружив себя лежащим на полу. Кот не дал мне объяснить мастеру нашу идею, а сразу принялся за её воплощение. Хорошо хоть руку подать догадался, помогая мне встать.

— Ты как, цел? — Всё-таки поинтересовался он.

— Цел, только в голове звенит. — Буркнул я.

Отдышавшись, я объяснил взволнованному наставнику:

— Эта милая девушка — Кот, парик! — так вот, эта девушка пришла с жалобой на меня. Я — коварный соблазнитель, обещал жениться, а вместо этого пропал, и ей огромного труда стоило разыскать меня, чтобы потребовать компенсацию.

— А ты уверен, что не хочешь жениться? — Подначил Кот.

— Извини, Котик, я слишком молод для такого ответственного шага. Не отвлекай меня! Так вот, в качестве компенсации она со скандалом утащит наши вещи, а Вы ещё прикажете мне проводить её.

— Зачем?

— Я не знаю, где находится бордель мамы Лу.

— Хорошо, а оплеуха зачем понадобилась?

— Для убедительности. Вы сегодня мной очень недовольны, но к обеду смените гнев на милость, и мы отправимся праздновать наше примирение. Если незваные гости заглянут к нам уже сегодня вечером, у нас будет преимущество до утра.

— А если не заглянут? — Не хотел признавать поражения мастер.

— Значит, до следующего вечера, — настаивал я.

Мастер хотел возразить, но оборвал себя, разом помрачнев. Он резко выдвинул ящик стола, на удивление неаккуратно порылся в нём. Повертев в руках свою находку — бархатную поясную сумку, он тяжело поднялся, подошёл к шкафу с фигурками и как-то очень нежно провёл пальцами по одному из кораблей, Жаль, но хрупкие фигурки не выдержали бы тягот бродяжьей жизни, а ведь мастер ими очень дорожил. И теперь вот ему приходилось оставлять их в неизвестности: суждено ли ему вернуться, и сохранится ли его имущество до возвращения хозяина.

Он осторожно сложил игральные фигурки в сумку. К ним добавил нескольких, наиболее прочных на вид, солдатиков. И повернулся к нам. Легко и плавно. Будто не он только что с трудом сдерживал резкие движения, одновременно преодолевая тяжелую неповоротливость тела. Сразу стало ясно, что мастер не только согласился с необходимостью бегства, но и уже приготовился к нему. Осталось сбежать, и здесь мы надеялись на ловкость Малыша и нашу лицедейскую игру.

Импровизация удалась. Первым из кабинета вышел сияющий Кот, следом — мрачный учитель, последним — я, поникший и побитый. Мы поднялись на второй этаж, в жилые покои. Моя сумка была уже собрана, осталось добавить кое-какие мелочи. Мастер принёс свои вещи. Нагруженный двумя сумками, я поплёлся вниз следом за "девушкой". Холодный голос наставника каждым словом припечатывал меня всё ниже:

— Проводи девушку домой. И если такое повторится, вылетишь отсюда, и охнуть не успеешь.

Естественно, я проводил "девушку", радуясь возможности пообщаться с Котом и с Медведем. Они рассказывали мне новости из балагана, жаловались на Фабьо, который упорно отказывается вернуться в труппу, вздыхали, что зря я сам ушёл. Погребённый под ворохом новостей, я всё-таки заметил, о ком они не сказали ни слова. О Ринго и Альде. Мне это не понравилось.

Кот сначала заглянул домой, чтобы переодеться. До его возвращения я, под присмотром Медведя, оставался на улице. А потом мы бодро зашагали по направлению к весёлому дому. Меня сильно смущала необходимость посвящать посторонних в наши планы. Да и с чего бы хозяйке борделя помогать нам? О чём я и спросил Кота. Акробат одобрительно посмотрел на меня, а потом широко улыбнулся:

— Ты, как всегда, видишь самое основное. Никому мама Лу помогать не будет, ей вся эта политика совершенно ни к чему. И она права, к ней ведь за другим ходят. Но нам она поможет. Видишь ли, ученица Шустрого Лиса — её дочь. — Он рассмеялся, глядя на моё обалдевшее лицо. — Чему ты удивляешься? Мама Лу не сразу хозяйкой весёлого заведения стала. Дети, как ты сам понимаешь, там никому не нужны. Она отдала девочку дальней родственнице на воспитание, а когда та умерла, забрала к себе. Тогда она, уже будучи хозяйкой, смогла себе это позволить. Вот только бордель — не лучшее место для воспитания детей. Ты не находишь?

— А как она к тебе попала?

— Случайно. Или по воле судьбы, не знаю. Получил я документы на труппу, шёл весёлый и счастливый. Смотрю, на площади акробат представление показывает. Ну, остановился на конкурента посмотреть, а они рядом встали. У девочки глаза так и вспыхнули. Она, оказалось, раньше ничего такого не видела. Родственница та строга была. Никаких развлечений, никаких прогулок. Максимум — в лавку, да в храм по праздникам. А тут — такое волшебство. Слышу, девочка говорит маме, что так же хочет уметь. Мама ей сразу, мол, тяжело, опасно, долго учиться, лучше в белошвейки. Тут я не выдержал. Сказал, что не так уж это и опасно, если, конечно, много тренироваться. Только талант нужен. Если таланта нет, то и тренировки не помогут. У девочки глаза сразу потухли. А я и говорю, что могу посмотреть. Если окажется, что талант есть, возьму в ученики. Мама Лу на меня чуть с кулаками не набросилась. Догадываешься, небось, что она могла подумать. А я, будто и не замечаю ничего, объясняю, что сегодня стал хозяином собственной труппы. И уж если встретил сразу человека, который хочет стать акробатом, значит, судьба.

— Судьба, — вздохнул я.

— Выходит, так. Мама Лу сначала переживала, что я на канат её определил, а потом посмотрела одну репетицию, увидела, что у дочки всё получается, что ей нравится, и что её страхуют, и растаяла. Любая мать хочет счастья своим детям, а её дочь нашла счастье у нас.

За разговорами мы чуть не прошли нужное нам заведение.

"Рабочий день" там был уже закончен, но с хозяйкой нам разрешили встретиться. Кот, ничего не объясняя, попросил её подержать у себя наши вещи до вечера, а когда мы за ними придём, вывести через специальный выход. Мама Лу, ничего не уточняя, показала мне, куда положить сумки. Потом Кот выпроводил меня из гостиной, а сам ненадолго задержался. Я не стал спрашивать, о чём они секретничали, рассудив, что это не моё дело. Да и меня куда больше волновал другой вопрос, который я и задал, когда мы прощались.

— Кот, а что с Альдой

— Какая разница? — Напрягся Кот.

— Кот? — Беспомощно воскликнул я.

— Она сделала свой выбор. Мне в её жизни не нашлось места. И давай больше не будем об этом.

Не будем, значит, не будем. Мы разошлись в разные стороны.

Как мы и договаривались, мастер полдня старательно меня игнорировал, что вызывало язвительные усмешки некоторых его клиентов. Меня ведь не все любили, и кое-кто был рад лицезреть мою опалу. Эх, знали бы их милости, над кем они насмехаются! По-моему, учителю игра понравилась. Вскоре после обеда он хлопнул меня по спине, признал, что погорячился, и пообещал объяснить мне, как можно общаться с девушками, не рискуя получить неприятности в их лице.

А перед уходом мастер Альверик вручил мне меч.

— Уж если тебя угораздило влезть в эту драку, неплохо бы тебе оружием обзавестись. Считай, что это твой трофей из той драки, где мы познакомились.

Я внимательно осмотрел его. Он был немного длинноват для меня, но, с другой стороны, я ещё рос.

Меч меня заинтриговал. На его рукояти не было никаких символов, по которым можно было бы определить, кому (какому человеку, Дому или воинскому отряду) оружие принадлежало если не в нынешние дни, то хотя бы во времена прежние. Значит, меч новенький, недавно с наковальни. Я на треть вытянул клинок из ножен. Мне хватило, чтобы оценить качество стали. Такие мечи к разбойникам редко попадают: обычно мастерства не хватает отобрать у тех, кто может такую ценность и заказать, и удержать. Либо на мастера нападали не обычные разбойники. Что очень вероятно, учитывая, как подозрительно долго не появлялись дозорные. Тот, кто смог задержать стражников городского гарнизона, вполне смог бы вооружить напавших хорошими мечами.

Я полностью вытянул меч и пристально взглянул на мастера. Он пожал плечами и усмехнулся. Что ж, я не имел права претендовать на его тайны, а что спутник из него беспокойный — так и я не подарок.

Всю дорогу до весёлого дома я высматривал соглядатаев, но никого не увидел. Что могло означать как и отсутствие, так и незаметность их. Учителя такие мелочи не волновали. На мой вопрос, он заметил, что для нас самое сложное будет скрыться потом, а что мы делали в борделе — пусть сами догадываются. Из чего я заключил, что кто-то за нами идёт. Но кто и как их заметить? Этому мастер меня ещё не учил.

Хозяйка встретила нас в прихожей. Подтвердив, что поможет нам скрыться, она предложила нам не уходить сразу, а остаться хоть ненадолго. Альверик прислушался к смеху, доносившемуся из гостиной, и достал кошелёк. Меня он хотел оставить в прихожей, но мама Лу вмешалась:

— Пусть выберет себе девочку.

Учителю это не понравилось. Выслушав его возражения, она спокойно заявила:

— Деньги получены — услуга должна быть оказана. — А потом обратилась ко мне: — Твой друг просил передать, что тоже умеет быть благодарным.

И я решил, что его секреты меня не касаются!

А под утро весёлое заведение мамы Лу покинули скромный ремесленник и его ученик. Что за жизнь! Я уже начал забывать, какого цвета у меня волосы, и какой они должны быть длины.

Новая труппа тепло приняла нас, и, спустя несколько дней, мы покинули город. Кот пришёл проводить нас и заодно передал мои костюмы и письма от Фабьо. Одно письмо Кот попросил меня прочитать сразу же, потому что Фабьо интересовался моим ответом. Что я мог ответить?! Обо мне вспомнили. Когда мастер Альверик исчез, а маг не смог его найти, и секретарь, и капитан стражи вспомнили, что у известного наставника есть ученик, подозрительно похожий на... меня самого. Прихвостни регента снова зашевелись и очень бурно. Одно радовало: я всё ещё был защищён от магического поиска, и моя защита, похоже, распространялась на тех, кто находился рядом со мной.

Но на самом деле спасло меня заблуждение регента. Он решил, что раз я остался в столице после покушения, то мне это зачем-то надо. И убегать из города теперь я не стану, где и велел меня искать. Хорошая новость!

Я через Кота передал Фабьо безмерную благодарность. И пообещал, что обязательно вернусь. Я, правда, всё ещё не знал, как вернуть себе собственное королевство, но раз уж спокойную жизнь я могу получить только на троне, придётся лезть на трон.

Второе письмо я вскрыл уже в дороге. И мне сразу захотелось взгреть этого проныру за всё и сразу! Мальчишка явно не понял приказа быть осторожнее. Даже думать страшно, как он рисковал, выясняя всё это. В письме были сведения о многих людях, которых регент использовал в качестве заложников против активности их Домов. Самое главное, там были имена тех, кто не выдержал.

Всё это следовало хорошенько обдумать, а неторопливый путь бродячей труппы — идеальные условия для долгого размышления. А ещё для знакомства с собственным королевством. Раньше, когда был жив отец, мне приходилось пару раз путешествовать с ним. Пыль, шум, суета, и бесконечная скука — вот и все впечатления от тех поездок. Теперь же, без многочисленной свиты и грозной охраны, я наслаждался дорогой.

Наши повозки неспешно катились по дорогам от выступления до выступления. Где-то мы давали одно-два выступления, после чего продолжали путь, где-то задерживались на несколько дней. Безмятежное время, в которое я вдруг сам (добровольно!) вспомнил уроки стихосложения. Не скажу, что у меня получалось что-то приличное, но мне нравилось.

И мне нравилось выступать. Я и не знал, как мне не хватало этого напряжения, которое охватывает всё тело перед выходом на сцену, пока не вышел впервые после перерыва. Вышел я, правда, мастером ножей. А моей партнёршей, "храброй девой" стала Белка, дочь хозяина. Хорошая акробатка, и прозвище у неё подходящее. Мы сразу нашли общий язык. Работать с ней было легко, да и сама она оказалась лёгким человеком. Если с Котом расслабляться было нельзя, потому как он и сам не всегда знал, что выкинет в следующий момент, то с Белкой было просто. Весёлая, смешливая, смелая и слегка отчаянная. Она чем-то напомнила мне Малыша Фабьо, только немного повзрослевшего. Может, поэтому мы так быстро и нашли общий язык. Точнее сказать, просто подружились.

С остальными было сложнее. О Короле они много чего слышали. Кое за что мне попеременно хотелось то Ринго язык оторвать, то Коту по голове настучать. Но, поскольку, и то и другое было на тот момент нереально, приходилось ждать, пока мои спутники сами разберутся, что к чему. Разобрались они быстро. Когда на пятый или шестой день пути на нас напали разбойники. Акробаты и сами ребята не промах были, но до мастера Альверика им, конечно же, далеко. Мне тоже, но я старался не отставать. В общем, объяснили мы разбойникам, что нехорошим делом они занимались, и поскорее исчезли. Не хватало нам ещё с местными законниками разбираться, кто тут не прав, а кто мимо проезжал. А ведь в той стычке мы не потеряли ни одного человека.

Где мне было понять тогда, что значит для бродячего балагана отбиться от разбойников? Оружием помахали и ладно. А вечером хозяин подсел к нам поговорить и неожиданно разоткровенничался с нами. После мы не раз сидели так вот у костра ночного лагеря. А тогда это была первая такая беседа. Он говорил в основном о стычке, из которой мы вышли победителями. И о том, какая это на самом деле удача. Потому что акробаты — не воины. Хоть и многое они умеют, а всё равно, трудно им отбиться. Опасно стало путешествовать. Вот раньше... долгий рассказ о том, как во времена прежнего короля разбойники нос высунуть из своих берлог боялись, а теперь никогда не знаешь, доберёшься ли до дома.

Долго хозяин говорил, а я никак не мог понять — зачем? А когда он спросил, как долго мы с ними пробудем, я и понял: он надеялся на охрану. Мастер Альверик тоже понял завуалированную просьбу, и честно предупредил, что готов охранять балаган до Каманса, а там, как боги расположат.

Не знаю, что там и как располагали боги, но больше нас разбойники не беспокоили. Вот и брели мы, не спеша, по дорогам Интарии. И хорошо, что мы никуда не спешили. Разбирая сведения, раздобытые Фабьо, я постепенно сложил общую картину происходящего. Регент действительно крепко взял всех за горло. Даже до магов добрался. На их Совет он пока влиять не мог, но день, когда ему разрешат изготовить новый венец, был не за горами.

То, что Совет магов такое разрешение даст, сомнений не вызывало. И, если что, в неверности правящей династии я бы их не смог обвинить. Хотя бы потому, что династия, представленная в единственном лице, в бродячей труппе на жизнь зарабатывает, вместо того, чтобы на троне восседать. А ещё потому, что стране действительно нужен правитель.

Я плохо помнил, как жили люди при моём отце. Точнее, просто не знал. Но сами люди знали. К нам часто приходили жители поселений, где мы выступали. Приходили просто поговорить с новыми людьми, расспросить о столичных делах, узнать новости. Но и сами они не молчали. Чем больше я слушал, тем больше понимал, что прав был Фабьо. Регент выбрался из дворца. И, полагаю, свои порядки (или беспорядки, как посмотреть) стал внедрять ещё до покушения на меня. Возможно даже при жизни мамы.

Интересно, что насколько хорошо (или всё-таки насколько плохо?) люди жили в тех или иных владениях, совпадало с тем, насколько успешно их Хозяин сопротивлялся регенту. Хуже всего было там, где Дом полностью подчинился регенту. Узурпатору нужны были деньги, а откуда их взять? Правильно! Можно подоить верных слуг. А если слугам что-то не понравится, на их место всегда можно поставить кого-нибудь другого. Посговорчивее. И эти земли я видел тоже. Новому Хозяину важно было лишь одно: услужить регенту. А простолюдины? Простолюдины наплодятся ещё, о них можно особо не думать.

Выступали мы там. Знали, что нам не заплатят. И всё равно выступали. А я смотрел. И запоминал.

К счастью, не везде было так мрачно. Попадались и процветающие города и деревни у нас на пути. И люди щедро платили нам за радость, что мы привозили им.

А ещё в том путешествии я вырос. Нет, в массивного грузного мужчину, каким был мой отец, я не превратился. Я просто вытянулся, раздался в плечах, начал бриться и перестал узнавать свой голос. К голосу я быстро привык. Как только обнаружил, что им можно петь, а не пищать, я ему даже обрадовался. Рано радовался!

Пока я пищал детским голосом, меня за ребёнка принимали, то есть взрослые не обращали на меня почти никакого внимания. Если на их юных дочек пристально не смотреть. Тут мне повезло: Альверик же учил меня незаметному наблюдению, вот оно и пригодилось. Сидишь себе тихо, как бы делом своим занимаешься, например, лютню настраиваешь, а на самом деле изучаешь окрестности. Удобно. Было.

Провоевав несколько дней с бритвой и позорно проиграв этот бой разнообразным порезам и царапинам, я решил спасти хотя бы губы, для чего отпустил усы и бороду. Бороду, правда, мастер велел сбрить, да оно и к лучшему. А вот усы разрешил оставить. Я же не знал, что в них буду выглядеть настолько взрослее! В результате мои ровесницы потеряли ко мне интерес, а вот девушки постарше...

Она остановилась рядом с нашими повозками. Было жарко, почти полдень. Мы ждали, пока спадёт жара, и можно будет выступать. Кое-кто из акробатов забрёл в ближайший кабак, кто-то отдыхал, забравшись в повозки. А я разминался. Гимнастические упражнения в сочетании со связками рукопашного боя со стороны выглядели, наверно, красиво, потому что зрительниц до начала представления у нас всегда набиралось порядком. Правда, они никогда не заговаривали со мной.

А она заговорила. Спросила о какой-то мелочи, вроде, что это я делаю, и не устаю ли я от такой разминки. Я, слегка красуясь, ответил, что от работы не устаю никогда. Она попросила меня подойти. Я и подошёл, хотя почувствовал, что небезопасно это. Но что значило моё чутьё, если в первый раз со мной заговорила взрослая девушка! Заговорила как с ровесником, без снисходительности к детским годам. Уже не помню, о чём мы с ней говорили. Вряд ли о чём-то серьёзном. Настроение у меня было такое, что ни о чём серьёзном даже думать не мог. Иначе бы не отмахивался от ощущения опасности, пока не стало слишком поздно.

Здоровый дядька грубо оттолкнул девушку в сторону и угрожающе повернулся ко мне. Я понял, что влип, но не понял куда. Понял Альверик. Не знаю, чего я испугался больше: пальцев наставника, сжавших моё ухо, или грозно окрика:

— Ах ты, мальчишка! Сопляк! Работы нет, что ты на девушек заглядываешься?! Ну, так сейчас найду тебе дело, надолго о гульбе забудешь! Ловелас нашёлся! Думаешь, усы отрастил и теперь можно всё!

Мастер твёрдой рукой тянул за собой моё ухо, а я тащился за ним. За повозками он отпустил меня, зато отвесил такую оплеуху, что я не устоял на ногах. И, в отличие от Кота, он не помог мне подняться. Я понимал, что должен чувствовать себя виноватым, но не понимал, за что. Неужели только за то, что немного поболтал с девушкой? Да что в этом такого? Уточнить у разъярённого мастера я не решился. Он сам объяснил, понизив голос до свистящего шёпота:

— Сопляк! Да как тебе в голову такое могло прийти: любезничать с замужней дамой на глазах у её благоверного!

— Я же не знал, что она замужем! — Робко возразил я.

— Не знал! — Фыркнул наставник по-прежнему шёпотом, но уже без свиста.

Тут то я и сообразил, что так тихо мастер говорил, чтобы "благоверный", если не ушёл ещё, ничего не услышал. А вот то, что голос у него стал обычным, означало, что сердиться он перестал. То есть, опасность миновала, и можно подниматься без риска снова оказаться на земле. На всякий случай я напустил лёгкую виноватость на лицо. В принципе, я и впрямь попался по-глупому. Чувствовал ведь, что не нужно мне с ней говорить!

Мастер усмехнулся, оценив мою попытку выглядеть виноватым.

— Ладно. Что ты вообще там делал?

— Разминался.

— В такую жару?

— Зато никто не мешает. Не мешал.

— Пошли, покажешь, что у тебя получается.

И я показал. Мастер критично взирал на моё творчество. Что-то ему сильно не нравилось. Но вот что? И наставник объяснил:

— Не смотрится. То есть оно красиво получается, но если делать из этого номер, надо что-то менять. Понимаешь, рваные движения получаются. То ты ведёшь боевую связку, то вдруг сальто назад крутишь. Причём сальто со связкой совсем не связаны. Между ними дыра образуется. Девочек завлекать сойдёт, но для работы не годится. Надо думать.

Для начала мастер посоветовал мне выкинуть из номера все боевые связки. Я согласился без возражений. Не к чему мне привлекать лишнее внимание к своим не акробатским умениям. Но без них номер превращался в обычный набор гимнастических упражнений, а мне же хотелось чего-то необычного.

И мы нашли. Во время занятия рукопашным боем я иногда отрабатывал упражнения в медленном темпе. Но ведь так медленно можно выполнять и гимнастику! Невысокий подвижный Кот мог позволить себе быть юрким и быстрым, я же предложил пластичную основательность движений. Почти никаких прыжков, пируэтов. Каждое движение плавно переходит из одного в другое, ненадолго замирает в момент завершения, потом перетекает в следующее. Мастер загорелся этой идеей, тем более что гибкость и плавность движений в исполнении моего долговязого тела жалко было оставлять невостребованными. Да и силу надо было куда-то девать, зря, что ли, столько тренировался. Из их сочетания действительно получился красивый номер, который пользовался большим успехом.

А с этим номером успехом пользовался и я. Мастер старался загрузить меня тренировками, чтобы я не отвлекался на девушек. Я бы не сказал, правда, что они меня отвлекали. Просто их внимание было приятно.

Балаган тем временем неуклонно приближался к Камансу. Я не знал, на что можно там рассчитывать, но и бездействовать больше не мог. Мало того, что насмотрелся всякого в пути, и мириться с этим не собирался, так ещё сон не давал покоя. В ночь накануне дня моего рождения мне снилось, что я стою на центральной башне замка. Ветер трепал полы моего плаща и длинные волосы, а передо мной расстилалась вся моя земля, которую теперь я узнавал не из карт и книг, как раньше. И в том сне я видел всю свою страну, даже те её края, где никогда не был и о которых не знал. Моя земля лежала передо мной, увенчанная моей короной. Казалось, только протяни руку и возьми. И я взял.

Проснулся я от ощущения обруча на голове и, первым делом, провёл рукой по волосам. Разумеется, ничего на голове не было. Ощущение же обруча осталось.

Долго я не мог понять, что значит это ощущение. Посоветоваться ни с кем не мог, даже с Альвериком. Как бы я ему ни доверял, а с этим сном мне должно было разобраться самому. А однажды я вспомнил слова отца: "Мало родиться королём и надеть корону, нужно, что бы земля приняла тебя, иначе не быть тебе королём, да и живым не долго быть, потому что издревле заведено, что земля наша сама выбирает себе правителя. И уж если она тебя выбрала, не отвертеться тебе от страшной обузы, которая зовётся "королевская власть"."

Полагаю, регент не знал об этой легенде, либо знал, но считал её просто сказкой, как и я до тех пор, пока не понял, что же пытался объяснить мне отец. Итак, время пришло: в Интарии снова появился король.

5

"Пробил час над моей страной.

Тот, кто верен мне — пусть идет за мной!"

Лариса Бочарова (Лора Провансаль),

Лина Воробьёва (Йовин)

Провинция Каманс жила своей провинциальной жизнью, неторопливой, крепко привязанной к земле. Люди здесь умели и любили трудиться, но и отдыхать тоже умели и любили. Везде нас встречали радостным ожиданием праздника, и нигде не скупились на оплату. К концу весны мы добрались до столицы Каманса. Остановились мы поблизости от маленькой деревеньки, принадлежащей герцогу Каманскому. Несколько таких деревень, разбросанных вокруг города, обеспечивали герцогский замок всем необходимым для жизни. Постоялого дома в пригородном поселении не оказалось, поэтому мы расположились лагерем неподалёку, в лесочке.

Прежде чем идти в город, как поступали большинство бродячих балаганов, наша труппа обошла все эти деревеньки. Тамошние жители, обделённые вниманием акробатов, но не достатком, всегда щедро платили тем, кто заглядывал к ним. Наш хозяин давно это понял и всегда начинал своё путешествие и заканчивал его в этих поселениях. Работали мы только по вечерам, когда крестьяне возвращались с поля. Так что у нас образовалось немного свободного времени для всех.

На первой же остановке я, пользуясь возможностью, решил поприветствовать герцога Каманского. Прилично одеться для визита в замок оказалось не так просто. Туники, что летом были широки (я специально такие носил, чтобы казаться крупнее), теперь стягивали рёбра, мешая дышать. С короткими брюками было бы проще — заправить в сапоги и всё, если бы они на меня налезли. Пришлось оставаться акробатом. Я долго думал, надевать перстень или нет. С одной стороны, не хотелось мне пока раскрывать себя, с другой стороны — неизвестно, как повернётся разговор. В результате надумал я третий вариант: спрятать перстень в маленький кожаный кошелёк. Пусть будет под рукой. Пригодится — достать не долго, а при этом зазря меня он не выдаст.

За время пути у меня было достаточно времени, чтобы обдумать всё, что говорил мне Фабьо о действиях регента, присоединить к этому раздобытые им списки и записать это, сведя все сведения в единую картину. Я предполагал, что потенциальная оппозиция вряд ли столь чётко представляет себе ситуацию. Возможно, у них есть сведения новее, но, скорее всего, они не видят картины целиком. Для этого нужно знать регента так хорошо, как знаю его я, и владеть краеугольным камнем текущей интриги и главным секретом регента: он хотел убить меня, но я сбежал, и он не знает, где я. Потому то я и рассчитывал на успех. Только бы удалось заинтересовать Генриха!

Имя мастера Альверика открыло для нас массивные ворота древней крепости. Впервые мне довелось попасть в замок, столь не похожий на мой дворец. Двойное кольцо стен осаждающим пришлось бы преодолевать очень долго, если только стены поддерживали в хорошем состоянии. Я разобрать этого не успел, уж больно быстро нас провели в замок.

Внутри ощущение древности усилилось. Как будто весь груз прожитых лет, выдержанных осад, выигранных битв осел на стенах из плохо обработанного камня. Насколько я помнил, Каманская цитадель ни разу не была взята. Вот и узкие окна, хотя и заделанные стёклами, своей похожестью на бойницы напоминали о неспокойных временах, когда шальная стрела вполне могла залететь на огонёк. Что-то подсказывало мне, что мирные годы не изменили грозного характера цитадели: чужие стрелы здесь встречать не разучились. Этот замок был и остался крепостью.

Нас куда-то привели, а я пропустил куда. С трудом усмирив разыгравшееся чутьё, я вернулся к реальности. Вовремя. Нас пригласили в кабинет герцога.

В рабочем кабинете перемешались две роли Генриха: политик и воин. Рядом с чернильницей лежали наручи; карты, развешенные на стенах, отделяли друг до друга мечи, секиры, кинжалы. На почётном месте висели меч и щит герцога. Первого воина Каманса. Моё чутье, как всегда, меня не обмануло. Жаль, что оно промолчало, когда я собирался на встречу.

Лорд Генрих встретил моего учителя настороженно. Они обменялись положенными приветствиями. Я же просто поклонился герцогу, вызвав его потрясённый взгляд. Он, хоть и не видел меня несколько лет, сразу увидел сходство. Даже усы не спасли. Я откровенно уставился на герцога. Простолюдины так себя не ведут, зато акробаты — не обычные простолюдины. Им прощают незнание этикета и отсутствие должного смирения перед сильными мира сего.

— Тони, веди себя прилично! — Одёрнул меня наставник.

Тут же, будто вспомнив, кто я сам, и с кем я разговариваю, смущенно опустил голову.

— Не гневайтесь на него, Ваша светлость. Его родители не утруждали себя обучением его правилам этикета.

— И кто же его родители? — Безразлично так спросил Генрих, но глаз не отвёл. Будто меня можно так напугать!

Я пожал плечами, вспомнив, что как-то довелось мне побывать бастардом.

— Мой отец не удосужился сообщить мне об этом! — Дерзко, с лёгким вызовом, опередив старшего. Юнец, не знающий отца, но никому не позволяющий усомниться в его... благородстве? доблести? Кто знает? Главное, чтобы сомнений не осталось.

У Генриха их и не осталось. Правда, выводы он сделал не те, что хотелось бы мне. А вот Альверик удивился, но пререкаться со мной не стал. Тем более что Генрих заговорил о том, что действительно считал важным.

— По правде сказать, мастер Альверик, не ожидал увидеть Вас у себя. О Вас ходят разные слухи.

Мастер печально усмехнулся:

— Не сомневаюсь, один из них связан с тем, что я готовил покушение на государя Антуана.

— Нет, это не слухи, это — документ, подписанный регентом.

Вот значит как! Регент не смог разыскать нас своими силами, вот и привлёк их милостей и светлостей к поиску. Альверик только головой качнул.

— Не столковались мы с регентом, Ваша светлость. Вот он и злится, что я его стражу учить отказался. А мне теперь деваться некуда. Если Вам интересен хороший меч — могу предложить его. Да и сведения у меня кой-какие есть.

Меня бы его светлость слушать не стал, в этом я не сомневался, поэтому кое-что из своих записей скопировал для Альверика. Правда, я не предполагал, что мастер просто отдаст бумаги герцогу. Счастье моё, что мой почерк кроме моих учителей и регента больше никто не видел!

Герцог бегло просмотрел записи. Там, я точно знал, были новости и о его сыне. То, что этим новостям уже больше двух месяцев, ничего не значило. В провинции с новостями всегда было туго, а уж теперь... Регент не позволял заложникам радовать свои семьи письмами. Вот и страдали их родственники от неизвестности. И дело ведь не только в семейных узах. Интересы Домов значат куда больше отцовско-сыновьей привязанности. Генриху ещё повезло. Его сын был жив, и регенту не удалось его сломить.

Будущий герцог Каманса, как заложник, гарантировал регенту невмешательство Генриха в его дела. Как соратник же он отдавал узурпатору богатства одной из важнейших земель королевства и поддержку могущественного Дома. Но чем купить молодого лорда регент так и не придумал. А силой и угрозами склонять Наследника могущественного Дома на свою сторону не безопасно: не простили бы ему такого. А смерть его ничего не давала узурпатору.

Судя по тому, как дрогнули руки герцога, и окаменело его лицо, именно о своём сыне он сейчас читал. Очень быстро совладав с собой, он попросил разрешения оставить бумаги у себя, чтобы ознакомиться с ними наедине. За ответом он пригласил нас прийти через пару дней. Конечно, для ознакомления столько времени не нужно. Но ведь в тех бумагах были сведения, полезные для других людей, которым тоже небезразлична судьба близких.

А по дороге в балаган у нас с учителем состоялся серьёзный разговор.

— Что за представление ты разыграл, Тони?

— Вы о чём? О том, что мой отец не сообщил мне, кто мои родители? Так ведь это правда.

Мой отец действительно не поставил меня в известность, что они с мамой и есть мои родители. Это как-то подразумевалось само собой. Но ведь не сообщил же. Так что я не солгал. Только наставник шутки не понял:

— А кто-то утверждал, что он законнорожденный!

— И сейчас буду утверждать. Просто не хочу, чтобы кто-то другой знал, кто я такой. Вы же сами понимаете, как я мешаю жить регенту.

— И что ты планируешь делать? — Вдруг заинтересовался он.

Его помощь мне бы пригодилась, но воина можно склонить на свою сторону только доверием. Я рассказал о своих планах, что мог и как мог:

— Пока жив регент, мне не жить, это точно. Я хочу помочь Антуану вернуть трон, тогда регент перестанет быть для меня проблемой. Антуану нужно найти людей, на которых он смог бы опереться. По моим сведениям, лорд Генрих возглавляет что-то вроде оппозиции. Если разберусь, что они такое, можно будет понять, рассчитывать ли на них, или искать поддержку где-то ещё.

— Антуан жив?! Где он?

— Там, где регент до него не доберётся.

— Ты мне не доверяешь?

— Вас разыскивают по обвинению в измене. Если Вас схватят, Вами очень заинтересуется регент. И уже не для обучения стражи. И если его маг возьмётся за Вас...

— Я понял. А тебе самому такая участь не грозит?

— Нет. Меня он убьёт сразу.

Альверик вздохнул и больше не приставал ко мне с расспросами.

А вечером мы работали. Как обычно.

На следующий день мы перебрались в соседнюю деревню, так же разбили лагерь. Нас увидели местные дети, и скоро к лагерю стали подходить жители деревни.

Разговоры обстоятельные, неспешные всегда занимали меня. Теперь же я впитывал буквально каждое слово. То, что происходило в провинции, многое говорило о том, что такое Хозяин этих земель.

Я уже слышал, что Генрих старался приструнить разбойников, и у него это отчасти получалось. Полностью с ними он справиться не мог, а королевским войскам, как и Канцелярии Охраны Закона, на разбойников было плевать. Если куда-то едешь — нанимай охрану, и никакие разбойники не страшны. А если денег на охрану нет, то и нечего ездить тут! В Камансе обстановка была получше, потому что солдаты герцога следили за порядком. Но они не всесильны, так что разбойников опасаться всё равно следовало. Хотя какие могут быть разбойники в двух шагах от города?

А вообще на жизнь в Камансе не жаловались. Земля родит, солнце светит, герцог здоров. Чего ещё желать? И, пожалуй, промолчим о том, что в некоторых местах желали как раз нездоровья Хозяевам.

И почти везде, где громче, где тише, желали всяческого неблагополучия регенту. В этом смысле Каманс ничем не отличался от других земель.

Наслушавшись вволю, я пошёл прогуляться в деревню, надеясь найти там травника. Наставник проводил меня многозначительным взглядом, от которого вспыхнуло моё бедное ухо. Я скромно опустил глазки. Чтобы не объяснять, что мне ингредиенты для краски для волос купить нужно, я не стал разубеждать подозрений мастера. Ну почему всякий раз, как я отлучаюсь куда-то из труппы, он думает, что у меня свидание?!

Как ни странно, свидание состоялось. Правда, ни такое, как думал Альверик. Но такое, на какое я не смел и надеяться.

На окраине деревни, куда так целенаправленно шёл, я увидел того, кто не смог бы не узнать меня, будь я даже седым или лысым. Мы замерли посреди дороги напротив друг друга. Поверить в то, что мы видим действительно нас, сразу не удалось.

Сержант Александр, командир отряда Королевских телохранителей. Тех десяти человек, что не должны были выжить в ту ночь. Но если выжил я, почему бы и им не спастись? Хоть кому-то.

Александр подошёл ближе, недоверчиво рассматривая меня. Я улыбнулся. И сержант вздрогнул, порываясь обнять, но тут же остановил себя, оглянулся. Он был прав. Бурная встреча на глазах любопытной деревни нам была не к чему. Александр развернулся обратно к деревне. Ухватив меня за плечо, он повёл меня мимо прочных, на века построенных домов, отделанных по фасадам весёлой резьбой.

Мы долго шли молча. Разговаривать на улице не хотелось, и Александр привёл меня в кабак. По причине дневного времени посетителей там было мало, и мы без помех расположились за отдельным столиком, выбранным телохранителем. Меня Александр посадил спиной к стене, а сам сел так, чтобы видеть и входную дверь, и дверь на кухню. Вспомнив, что с утра толком не ел, я заказал обильный обед. Сержант предпочёл красное вино и сыр. Глядя, как он медленно тянет вино, я пожалел, что не могу последовать его примеру. Александр протянул мне кувшин, угощая. Я помотал головой.

— Нет, спасибо, мне нельзя. — Бесхитростная фраза будто сбросила камень с моего языка, что мешал мне говорить. — Простите меня, сержант! — Выдохнул я.

— Мой принц?! — Еле слышным шёпотом воскликнул Александр.

— Я думал, вас убили. Всех. Я даже не пытался разыскать вас. — Слёзы выступили у меня на глазах.

— Спасибо, мой принц. Вы нам верили, а мы боялись, что Вы решите, будто мы продались...

— Нет!

— Спасибо Вам!

— Как Вы спаслись?

— Тех, кто были на страже у Ваших покоев, опоили. Нас тоже хотели. Что-то добавили в воду, которую мы пили. А зелье, видно, не сразу действовало. Ребята глотнули и пошли на смену. Те, кто сменились, воды не захотели. Да и понятное дело, кто же будет пить воду, если можно уже выпить вина. Достали они кувшин, а тут я нагрянул. Первым дело разнос устроил за выпивку в казарме. Мы с Марутом не должны были в тот вечер приходить, да он с невестой поссорился, ну я и привёл его. Думал, в казарме в себя придёт, а там уж наши зубоскалы если и не подскажут, как помириться можно, так хоть от хандры спасут. В общем, выпили уже вместе.

А тут эти твари... не предполагали они, что мы их с оружием встретим! Кто-то из них вино углядел и вякнул, что, мол, воду мы не пили, придётся драться. Сволочи! Ранили кое-кого из нас, виноват, не сразу сообразили что к чему. Но мы вырвались. Пока до Ваших покоев из казармы добрались... это ж Вы у нас по тайным ходам как по своей спальне разгуливаете, а нам не привычно это. Короче, опоздали мы. Видим, вылетает с лестницы регент, толпа приспешников за ним. Никто не ранен, вроде. Затаились, ждём. Там за лестницей ниша такая есть очень удобная... да что я Вам говорю, это ж Вы нам её показали! Вот там мы и сидели. А как мимо нас протащили четыре завёрнутых тела... ушли мы. Через подземный ход.

Оставаться рядом с городом опасно было, вот мы и пошли сюда. Лорд Генрих, вроде, как кость в горле регенту был. Думали, он нам обрадуется. Ну, он и обрадовался, в некотором смысле. Живём здесь неподалёку. Охотимся. Преимущественно на разбойников. Хоть какая-никакая, а польза от нас есть.

— Сколько Вас выбралось?

— Сюда мы вчетвером добрались, да только трое выжило. И Серж совсем плох, боюсь, и он долго не протянет.

— Где он? Я могу его видеть?

— Мы живём здесь недалеко. Думаю, он будет рад Вас увидеть...

Сержант замолчал, в воздухе повисло несказанное "увидеть перед смертью".

— Пойдёмте, я посмотрю, что можно сделать. Если не возражаете.

— Как можно, мой принц!

Как же ласкало слух забытое обращение. Верный мне десяток, мои друзья и учителя, отказавшиеся почти от всех привилегий благородного происхождения ради опаснейшей службы телохранителей Королевского Дома. Даже сейчас, считая, что я погиб, лорд Александр продолжал коротко стричь волосы в знак служения королю. Долгое время они были для меня кусочком надёжной земли среди болота равнодушия. А всё, что я мог теперь сделать для них, это "увидеть перед смертью"!

Хорошо знакомая ярость поднялась в груди. Такое со мной бывало, когда очередное упражнение Кота не давалось мне. Я всё равно добивался своего, дорогой ценой: синяками, перетруженными мышцами, болью во всём теле. Но добивался! Так неужели я отступлю сейчас? Александр еле удержал меня, заставив поесть.

У двери лесной хижины, что заменила моим солдатам дворцовые казармы, нас встретил Марут, приветствуя меня долгим молчанием. Я вволю насладился его потрясением.

— Что, Марут, не ожидали меня увидеть?

— Мой принц!

Кажется, он собрался пасть на колени. Я остановил его.

— Да, это именно я. Я не мерещусь, не кажусь и не являюсь после седьмой чарки. Как Серж?

— Плохо.

Я зашёл в спальню. На одном из трёх тюфяков лежал мужчина. Я присел на край его постели.

— Здравствуйте Серж.

— Мой принц? Вы пришли за мной?

— Да, Серж. Мне нужны верные мечи. Вы ведь не бросите меня?

— Как можно, мой принц!

— Отлично. — Я сбросил тёплоё одеяло. Серж, кажется, только тут понял, что я не призрак. — Помогите мне снять рубашку с него.

— Он постоянно мёрзнет.

— Ничего удивительного. — Я осмотрел выпирающие кости. — Он что, совсем не ест?

— Если и ест, сразу отдаёт обратно.

— Нужен бульон. Или нет! Я кое-что вспомнил: это ведь над ним подшучивали из-за его любви к молоку? — Солдаты переглянулись. — Принесите кружку чуть тёплого молока. И откройте окно, здесь душно. Теплым одеялом будете накрывать его только на ночь. Да-да, Серж, хватить нежиться в тепле, ты же стражник, а не избалованная девица!

Александр вытащил кувшин из сумки, с которой ходил в деревню. Марут налил молоко в большую глиняную кружку. Я принялся поить больного.

— Пей, Серж. Это приказ. — Я не стал давать ему много, оставив кружку рядом с постелью. — Слушай меня, Серж: Ты должен есть, чтобы поправиться. Ты меня понял? Ты нужен мне, у меня на счету каждый меч! Поэтому обещай, что поправишься так быстро, как только сможешь. Ты обещаешь?

— Да, — еле слышно ответил солдат.

— Да?

— Да, я обещаю, мой принц! — Отчеканил стражник.

Я одобрительно улыбнулся.

Когда мы вышли в общую комнату, я бессильно привалился к стене.

— Что с ним?

— Его сломил плен, — вздохнул Марут. — Он сопротивлялся, пока был в плену. Он боролся, пока мы шли. А на то, чтобы жить мирно сил у него не осталось.

— Что ж, мирной жизни я вам обещать не могу.

— Спасибо за добрые вести, мой принц.

— Чему Вы радуетесь, Александр?

— Вы вернулись! Мы боялись, что Вас нет в живых, но всё равно ждали.

— Вот и дождались! — Попробовал пошутить я, но воины шутки не поддержали. Александр протянул мне меч рукоятью вперёд, встав на колено.

— Вы нашли верные мечи, государь. Мой меч, как и моя жизнь, принадлежат Вам.

Я накрыл ладонями его руку, сжимающую рукоять меча. Марут повторил его жест, и я принял присягу и у него.

— Государь! — Донеслось из спальни. Серж попытался сесть на кровати. Я удержал его:

— Серж, нельзя, ты ещё слаб.

— Я должен, государь. — Он потянулся к мечу.

Его оружие было сложено так, чтобы его легко можно было схватить, но слабость мешала королевскому стражнику. Я вложил меч в его руку, стараясь не порезаться самому, и не дать порезаться ему. Он сжал рукоять.

— Мой меч и моя жизнь принадлежат Вам.

— Жизнь оставьте себе, а вот меч мне пригодится. Я помню: Вы — отличный мечник. — Я легонько сжал его руку, принимая присягу.

Обретя своих телохранителей, я обнаружил, что от них трудно отделаться. Они никак не хотели отпускать меня одного, готовы были сопровождать меня повсюду, чтобы уберечь, прикрыть, защитить... словом, сделать то, что не смогли сделать во дворце. Но я отбился! Я велел им ждать меня, ни в коем случае никуда не отлучаясь. Интересно, если бы я не предупредил, что за продуктами они могут выходить, они бы так и сидели голодными? Судя по выражению их лиц, даже повеление самого Альтоса, покровителя воинов, не заставило бы их уйти.

По возвращению в балаган меня встретили подозрительный взгляд Альверика, многозначительные усмешки мужчин-акробатов и неодобрительное покачивание головой хозяина. Единственное, с чем я был согласен, так это с неодобрением хозяина: близился вечер, времени на тренировку почти не оставалось.

А через день Альверик пошёл на новую встречу с герцогом Каманским. Без меня. Не рискнул я снова на глаза бывшему председателю Совета Короны попадаться. Воспользовавшись тем, что некому было запретить мне долгую прогулку, я отпросился у хозяина на весь день.

— Нам не нужны неприятности, — с нажимом произнёс он.

— Неприятностей не будет. Я друзей встретил, которых давно не видел. Хочу поговорить о том, о сём. К вечеру вернусь.

— А не врёшь? А, впрочем, я не твой учитель, чтобы следить за тобой. Верхом ездить умеешь? Возьми лошадь, быстрее обернёшься.

Лошадь — это хорошо. Я думал нанять телегу в деревне, но долго бы мне на ней трястись пришлось. Да и наши лошадки, конечно, не походные кони королевского войска, но всё ж таки быстрее пешего путника бегают.

Сказать, что телохранители обрадовались, увидев меня, это ничего не сказать. Воины, они умели прятать эмоции, но их счастье от моего появления им скрыть не удалось. Да и я не стал скрывать, что рад их видеть. Но больше всего порадовал Серж. Он встретил меня у хижины вместе со всеми, а Марут шепнул потом, что он снова стал нормально есть.

Но приехал я не просто проведать их. И не только попросить перебраться в город, куда мы, наконец, собрались прийти. Мне нужно было узнать, что за человек Генрих Каманский, и можно ли на него опереться. Мои телохранители, хоть и жили в лесу, таясь от заинтересованных людей, основные события умудрялись отслеживать. И кое-что смогли выяснить. Картина неутешительная складывалась. Если бы не встреча со старыми друзьями, можно было бы пожалеть, что я сюда пришёл.

Вокруг бывшего председателя Совета Короны кипели такие интриги, что бедному королю впору свариться! Начнём с того, что в оппозиции не было единства. Точнее, оппозиции не было как таковой. Это гордое имя носила кучка недовольных лордов. Были среди них и Хозяева владетельных Домов, и лорды подвластных им Свободных Домов, и неподвластные никому Дома целиком. И у каждого — свои интересы: получить кого-то под власть, освободиться от давящей руки владетельного Дома, сохранить независимость, сместить существующего Хозяина.

И при всём этом — избавиться от регента, у которого свои взгляды на правление Домами и их взаимоотношения, часто не соответствующие мнению Домов (или некоторых их представителей). Вот только регент правил именем Королевской Воли, а короля всё нет. То есть, нужен новый король. Вокруг Генриха собрались те, кто возражал против коронации регента. Возражать то они возражали, но никак не могли договориться, на чью голову цеплять корону. Реально претензии были у нескольких Свободных Домов. Но именно эти Дома регент подчинил первыми. Вот и получалось, что те, кто играли на стороне Генриха, выступали против своих родственников, поддерживающих узурпатора.

У Каманса оснований для таких претензий не было, а поводов не любить регента накопилось предостаточно. Вот и скучковались их светлости и их милости вокруг него. Герцог умудрялся сдерживать их воинствующий напор, направленный, пока что, друг на друга. И позволял им выяснять, у кого больше прав занять трон, вербовать себе сторонников из числа не претендующих на корону лордов и строить планы свержения регента. Но не давал им эти планы реализовать.

Александр, дольше всех прослуживший при дворе, объяснил, почему медлит Генрих. Пока в "оппозиции" нет единства, им сложно нанести согласованный удар. А удар должен быть один. Мощный и совершенно беспроигрышный. Второй удар нанести регент им не даст.

Но даже если у них получится скинуть регента, нерешённые миром разногласия перенесутся дальше. И все претензии, обиды, долги, накопившие в процессе борьбы с регентом или припомнившиеся с прежних времён, рухнут на плечи нового короля. Из-за чего он сам может рухнуть. А оно Генриху надо — по два короля в год короновывать? Если ему позволят и впредь заниматься этим хлопотным делом, а не отодвинут от него простым и эффективным способом.

Да, было о чём подумать. Вот уж не предполагал, что бороться за корону придётся не только с регентом, но ещё и с посторонними претендентами! В свете всего услышанного было очень любопытно узнать, что Генрих сказал Альверику. А ведь предупреждали меня, что любопытство — опасное чувство!

Учитель принёс две новости, поразившие его настолько, что он даже не устроил мне выволочку за долгую прогулку. Меня новости тоже равнодушным не оставили. Во-первых, Генрих попросил поделиться информацией. Вывод герцога, что Альверик знает больше, чем передал, меня не удивил. Да и поделиться я мог. Не всем, конечно. Нельзя отдавать всё, что знаешь, иначе ни с чем и останешься. То, что можно было отдать, у меня уже было скопировано. Хорошо, что я не отдал бумаги Альверику сразу. Раз он свой интерес проявил, значит, за них можно поторговаться. Что бы я мог попросить у Генриха взамен, пока было неясно, но Александр мог бы подсказать. Если бы я успел с ним посоветоваться.

На следующий день Генрих назначил встречу, на которую очень попросил мастера привести ученика. Эта новость понравилась мне гораздо меньше первой. А уж когда учитель рассказал, что герцог мной интересовался сильнее, чем сведениями из дворца...

Что Генриху нужно от незаконнорожденного акробата, Альверик узнать не смог. К счастью, некоторые подробности о моей жизни и моих знакомых он утаил. Раз Генрих скрытничает, он тоже не рискнул откровенничать. В результате герцог ждал отвергнутого бастарда, зарабатывавшего на жизнь в балагане до тех пор, пока не познакомился с известным наставником. Сам процесс нашего знакомства мастер расписал, наоборот, очень подробно. Чтобы стала ясна причина такой глубокой благодарности: взять в ученики безродного мальчишку. О нашем бегстве из города Альверик рассказал только, что это я нашёл труппу, пользуясь знакомством с акробатами. Плохо то, что, когда Генрих поинтересовался, а можно ли мне доверять, учитель, защищая меня, обмолвился, в числе прочего, о моих разногласиях с регентом. Хорошо хоть уточнять их содержание не стал. И вдвойне хорошо, что предупредил меня.

Чуял я, что своим рассказом наставник только подогрел интерес герцога ко мне. И чуял, как всегда, верно.

Генрих заинтересовался мной настолько, что принял меня одного, оставив мастера ждать в приёмной. Я не стал разыгрывать нагловатого акробата, хотя искушения было велико, очень уж величественно Генрих выглядел. Он пристально рассматривал меня, от чего всегда смущался маленький принц Антуан, и чем невозможно смутить акробата Короля. Поскольку интерес наш друг к другу был взаимным, я тоже принялся изучать его. Лет под пятьдесят, а воинская выправка чувствуется. Ни полноты, ни слабости осанки — настоящий воин. Лорд. В волосах благородная седина, на лице — холодная невозмутимость, а в глазах... азарт?

Что он увидел во мне? Не знаю. Но мою выходку он оценил. Глаза, правда, не отвёл. Говорить, когда тебе так пристально смотрят в глаза, тяжело. Но мы-то изводили друг друга одинаково, что давало мне шанс выдержать этот поединок. Иначе, как поединком, я тот разговор назвать не могу.

— Тони? Это твоё настоящее имя?

— Да, Ваша светлость. — Я не солгал.

— Кто твой отец?

И не соврёшь, что не знаю, под таким-то въедливым взглядом. Выручило лёгкое лицедейство: опустить глаза, будто смутившись, и тут же вскинуть их, разыгрывая дерзость бастарда:

— Это имеет значение?

— Может быть.

Оп ля! Я растерялся, и даже забыл скрыть это. Но Генрих моё смятение понял по-своему.

— Где ты воспитывался, до того, как стал акробатом?

— Я с детства акробат! — Надёжная ложь. Юнец, не доверяя никому, защищает свои позиции. А опытный интриган якобы открывается, чтобы сломить недоверие:

— Твой учитель рассказал о твоих фехтовальных умениях. В балагане такому вряд ли научат.

Я опустил голову, признавая поражение. Пойман на лжи — теперь не отвертишься.

— Это из-за разногласий с регентом ты стал акробатом?

Н-да! Не предупреди меня мастер — и пропустил бы я этот удар. А так просто вздрогнул, не поднимая головы. Удачно вздрогнул, убедительно.

Мне нужно было, чтобы Генрих хоть немного прояснил, что он от меня хочет. Признания, что я — Антуан третий? Бред! Но он прояснять ничего не стал, а попросил рассказать всё. Тихо так, доверительно. Мол, понимаю, плохо тебе пришлось, так поплачь на плече дяди герцога. Ага! Так я и стал плакать! Я принялся врать. Легко, самозабвенно и талантливо. Кое-что о своём прошлом я заранее придумал, теперь же импровизировал на тему.

Ждёте отвергнутого бастарда — пожалуйста. Меня воспитывали в одном поместье, принадлежащему Свободному Дому. Но я не сын Хозяина. Я вообще никому там не родственник. Мне капитан стражи рассказывал. Плохо, Генрих заинтересовался Домом. Ну, стражи — это громко сказано. Так, два десятка солдат, включая телохранителей и сборщиков податей. Отлично. Такой мелкий Дом Генриха не заинтересовал. Ему интересна рука. Точно, спросил, кому Дом подвластен. А откуда такие тонкости может знать мальчишка-воспитанник? Пожимание плечами проходит, мальчишка действительно может не знать. Видно, спросил на всякий случай: вдруг чего слышал.

Так, что Вы ещё обо мне знаете, Ваше светлость? А, фехтовать я умел. Получите! Со мной капитан много занимался. Фехтование, конный бой, стрельба из лука. Обычный набор умений стражника. Правда, лук я впервые у мастера Альверика взял, да и конному бою меня не учили, на самом деле. Так что нужно пожалеть, что только в фехтовании успехов добился. И это полная правда, подтверждающая рассказ моего наставника.

И что теперь? Ах, да. Маму я тоже не знал. Капитан по секрету сказал, что она вышла замуж, а меня пришлось оставить. Не тащить же чужого ребёнка с собой. А капитану мой опекун рассказывал. Он воином был, на службу в Дом попросился, да погиб скоро. Я его и не помню толком. Всё больше капитана.

По-моему, съедобно получилось. Мать не может убить собственное дитя, которое мешает устроить жизнь. Проблема решается просто: отдать ребёнка верному воину, пусть воспитает вдали от матери, чтоб никто ничего не заподозрил. Воин погибает, такая у них работа. Ребёнок достаётся другу воина, который что-то знает, но не всё. Из этого "не всё" получается такая сумбурная история.

Вот только как к ней регента приплести? Помог герцог.

— А ты пытался мать разыскать? Или отца?

— Нет, Ваша Светлость. А зачем? Да и кому я нужен?

— Может быть, отец не знал, что ты у него родился, и был бы рад тебя видеть.

— А как бы я смог разыскать? Я ведь ничего о нём не знаю. О матери тоже. Капитан, что знал, рассказал мне. Я иногда сомневаюсь, что правда всё это. Может, просто придумал он сказку для маленького сироты, а я и поверил в благородного отца. Бастард звучит красивее, чем подкидыш нагуленый. — Я изобразил лёгкую печаль, и с грустной усмешкой завершил своё жизнеописание: — Я ведь не знал, что у благородных внебрачные дети тоже разные бывают. Теперь то понимаю, что быть безродным сиротой не всегда хуже, чем отвергнутым бастардом.

Бастардом! Ой, мама моя! Как же я сразу не догадался! Вот влип, так влип!

С другой стороны, придумал, какие неприятности с регентом у меня могли возникнуть. Но эти неприятности лишь подтвердят подозрения Генриха. А оно мне надо? Определиться мне не дали.

— А что у тебя с регентом?

— Да я и сам не понял. Года три или четыре назад они останавливались у нас на ночлег. — Три года назад регент навещал свои земли, когда принимал Дом после смерти отца, прежнего Хозяина. В дороге его караван часто останавливался не на постоялых дворах, а в поместьях. Вполне мог и в моём вымышленном остановиться. — Мы с мальчишками выбрались посмотреть. Они-то струсили, близко не подошли, а я почти вплотную прошёл по коридору ему навстречу! — Бравирую? Почему нет? Главное после правильно себя высмеять. — Я же жутким подвигом свой поступок считал! А уж когда регент и его лорды из его свиты меня увидели и прямо-таки остолбенели, вообще к небесам воспарил. Только жизнь меня на землю быстро вернула. Кто-то из стражников слышал, как регент приказал убить какого-то мальчишку. Капитан как о том узнал, сразу сообразил, у кого бы хватило наглости на глаза его светлости попасться. Он меня спас. Двое меня подкараулили. Я чудом увернулся, да убежать не смог, стал отбиваться. Повезло ещё, что они с мечами на меня не пошли! Только долго бы против воинов я не продержался. Слабоват я был против воинов. А тут капитан вмешался. Кажется, он их убил, не рассмотрел. Потом собрал меня в дорогу и выпроводил из поместья.

— А в столицу чего подался?

Хороший вопрос! Спасибо учителям моим, что заставляли умные книги читать.

— Так говорят, что темнее всего под пламенем свечи.

Генрих хмыкнул.

— А почему акробатом стал?

— Ну не в воины же идти было. Молод я для того был. А в акробаты с моей подготовкой в самый раз.

Генрих кивнул и велел позвать наставника. Я позвал и не ушёл. Генрих меня не прогнал. Что он задумал?

Разговор с Альвериком прошёл довольно спокойно. Герцог взял новые бумаги, пообещал ознакомиться и снова пригласил прийти. Нас обоих.

По дороге в балаган наставник всё выпытывал, о чём мы так долго говорили с герцогом. Соврать чего-нибудь сходу не получилось, пришлось признаваться, что Генрих расспрашивал меня о моей жизни. Мастер хмыкнул:

— Придумал?

— А что, был выбор?

— А зачем ему твоя жизнь?

— Знал бы, намного бы лучше себя чувствовал.

Пока мы гостили в герцогском замке, хозяин оформил разрешение на выступление в городе, и акробаты начали устанавливать шатёр. Я присоединился к ним, но мысли мои оставались в кабинете Генриха. Что же ему от меня надо?

После завершения установочных дел Белка подошла ко мне.

— Проблемы?

— С чего ты взяла?

— Обычно ты говорил: "Нет, с чего ты взяла?" Выходит, теперь есть.

— Выходит. Наперекосяк всё выходит!

— Рассказать можешь?

— Нет.

— Как обычно. Загадочности в тебе много. Не надоела она тебе?

— Ой, надоела! Но без неё никак. Какой же я тогда акробат, без загадочности?

— Самый обычный акробат.

— Не, не годится. Кот утверждал, что я — талантливый акробат!

— Ну, если Кот утверждал... не загордись только, талантливый ты наш!

За нашим разговором внимательно наблюдал хозяин. Я указал на него Белке, и девушка тут же убежала куда-то по своим делам. Эта проблема донимала меня всё путешествие. По нашим с Белкой предположениям, Хозяин вознамерился поженить нас. Не сейчас, разумеется, а когда я подрасту. Но даже в отсроченном варианте эта перспектива не вызывала у меня воодушевления. У моей партнёрши тоже. Вот мы и старались лишний раз не попадаться на глаза её отцу. В принципе мне переживать было особо не о чем, всё равно скоро из балагана уходить. Даже если хозяин заломит запредельную для меня сумму отступных, я смогу найти деньги. Особенно пока есть информация, которую можно продать. А всё равно неловко себя чувствовал.

Два выступления в день — вполне нормально для бродячей труппы, первый день остановившейся в городе. Позднее дают обычно четыре-пять, а то и шесть выступлений. В первый же день можно немного погулять. Что было очень кстати. Мне срочно требовалось разыскать моих воинов, чтобы обсудить разговор с герцогом.

Постоялый двор, про который они говорили, найти удалось быстро. Марут, спустившись в зал до того, как я начал расспрашивать о трёх охотниках, объяснил, что видел меня из окна комнаты. Они там установили наблюдение за входом, чтобы меня не пропустить. Удобно, я запомнил на будущее.

Они расположились в маленькой комнате третьего этажа, где их мало кто стал бы тревожить. Покой и незаметность, что ещё нужно беглецам? А я с порога огорошил воинов главной новостью:

— Сидите крепче, друзья! Меня считают незаконным братом меня самого.

Они не сразу поняли, что я им сказал. Пришлось повторить:

— Лорд Генрих считает меня внебрачным сыном моего отца, о котором он и сам не знал.

— А что Вы ему сказали?

— На эту тему — ничего. Я же не знаю, что он так думает, я об этом догадался. А обо мне он знает ровно столько, сколько я смог придумать.

Я пересказал в двух словах печальную историю своей жизни, повеселил телохранителей.

Александр посоветовал пока не разубеждать Генриха, который наверняка, попытается использовать меня, как средство примирить разных претендентов на корону. Кровь прежней династии — самый сильный претендент, остальным придётся смириться. Естественно, лорд Генрих видит меня куклой на троне, а себя — мудрым Советником. Реальным правителем, проще говоря. Против чего у меня были свои возражения. Во-первых, быть куклой на троне я уже один раз не согласился. Во-вторых, служить символом объединения оппозиции можно только в том случае, если есть гарантии, что никто не сдаст меня регенту.

Не понравился мне план Генриха, хоть он ещё и не предлагал мне ничего. И очень надеялся, что не предложит. На всякий случай я попросил Александра быть поблизости от замка. Маловероятно, что бы меня попытались удержать силой, но кто их знает, этих оппозиционеров!

На следующий день в перерыве между выступлениями мы снова отправились на аудиенцию герцога. В этот раз в кабинете он встретил нас не один. Ещё трое лордов придирчиво изучали меня. Все, вроде, незнакомые, но кто знает... Вдруг один из них заметил:

— Пожалуй, это действительно решение проблемы. Но давайте сначала послушаем, что нам скажет уважаемый мастер.

Что им скажет мастер, мы обсудили заранее. Дальше за просто так разбазаривать сведения я не собирался.

— Милорды, а что Вы хотите услышать?

Милорды переглянулись, потом Генрих махнул рукой, предлагая нам сесть. Альверик сел сразу, я — дождавшись разрешающего кивка учителя. Пусть не думают, что они тут главные! Для меня, юнца непонятного роду-племени, выше учителя никого нет и быть не может. Лорды и это заметили. Замечательно. Пусть думают, что за меня всё решает наставник. И переговоры ведут с ним. Я временно самоустранился, как бы со стороны наблюдая за разговором.

Генрих: "Для начала, мастер, расскажите, как дела в столице. Мы очень мало знаем о том, что там происходит."

Альверик: "Если смотреть в целом, то тоже, что и обычно. Интриги, дуэли, поиски выгодных браков и мягких постелей."

Лорды сдержанно посмеялись. Мастер долго и подробно рассказывал, кто с кем и против кого на какую тему интриговал. Я сначала удивился: откуда у наставника такие сведения. Потом вспомнил, кто были его клиенты, и всё стало ясно. То, что мастер знал, кто с кем и из-за чего дрался, я вообще принял как должное. С его-то ремеслом — и не знать?! Когда дошли до обсуждения, у кого с кем романы, я понял, что не знал о собственном дворце ничего. О жизни столицы вообще молчу. Неудивительно, что меня скинули!

Получив ворох полезных слухов (мастер абы-что никогда не говорил) лорды ненадолго задумались, а потом Генрих вытащил хорошо знакомые мне бумаги.

Генрих: "Мы бы хотели обсудить с Вами кое-что."

Альверик: "Я слушаю Вас, Ваша светлость."

Генрих: "Вы готовы поручиться за достоверность этих сведений?"

Альверик (после вдумчивой паузы): "С поправкой на более чем двухмесячную давность."

Генрих: "Видите ли, мастер, кое-что у нас вызывает сомнения."

Альверик: "Вы сомневаетесь в моём слове, милорды?"

Генрих: "Нет, что Вы, мастер! Я сомневаюсь в том, кто Вам их передал."

Альверик: "Почему?"

Генрих: "Кое-что нам представляется невозможным узнать. Откуда у Вашего осведомителя доступ к таким сведениям?"

Альверик (засмеявшись): "Ваша светлость, Вы что же, думаете, я сдам Вам своего осведомителя только для того, чтобы развеять Ваше недоверие? Если я скажу так: моя жизнь и свобода — свершившееся подтверждение его честности."

Генрих: "Это он предупредил Вас?"

Альверик неопределённо качнул головой.

Генрих: "Хорошо. Объясните, почему Вы пришли в Каманс?"

Альверик: "Смесь судьбы и расчёта. Нужно было уходить из города, с балаганом выбраться было безопаснее всего. Балаган шёл в Каманс, и я подумал, что здесь найдутся люди, с которыми можно говорить."

Генрих: "Мудрые люди всегда найдут, о чём поговорить. Что Вы можете ещё рассказать?" Кивок в сторону бумаг.

Альверик (улыбаясь): "Милорды, не кажется ли Вам, что странная ситуация складывается: я делюсь информацией, но ничего не получаю взамен?"

Милорды переглянулись.

Генрих: "Сколько Вы хотите?"

Альверик: "А кто говорил о деньгах? Регент мешает мне жить. Если Вы сильно помешаете жить ему, я поделюсь с Вами ещё кое-чем. В противном случае — я буду искать дальше."

Незнакомый лорд: "Мастер, Вы, по-моему, не поняли ситуацию. Вы — изменник. Мы можем Вас сейчас связать и отправить господину регенту. Не в Ваших интересах торговаться!"

Альверик: "Отправите меня к регенту — ничего больше не узнаете."

Генрих: "Не спешите, лорд Валиэн. Мастер Альверик в чём-то прав." Герцог задумался.

Пользуясь затишьем, я собирал волю в кулак. Валиэн, он был у меня в особом списке. В списке тех, кого регент привязал к себе через угрозы родственникам. И эти угрозы реализовал. Знает ли о том Валиэн? Вряд ли.

Генрих (решившись): "У нас появился план. Чтобы его реализовать, нам нужен человек, который примет корону по праву. (Началось! Скажет он или нет?) Мы нашли его. Теперь мы можем действовать. Вы — с нами?"

Вопрос в лоб. Всё бы ничего, но ведь мастер знал, что Антуан жив. Я затаил дыхание, ожидая его ответа.

Альверик: "Вы нашли Антуана?!"

Генрих: "Нет. Мы сомневаемся, что он жив."

Альверик: "Зря сомневаетесь."

Лорды заволновались снова. Валиэн так просто с лица спал.

Генрих: "Что Вы хотите сказать?"

Альверик (осторожно): "Видите ли, Ваша светлость, недавно я получил сведения, что Антуан жив. Самого его я не видел, и где он сейчас — не скажу. Но я могу попытаться узнать."

Генрих: "Сведения достоверны?"

Альверик: "Настолько же, насколько и всё остальное."

Генрих: "Неожиданная новость. Нам нужно всё обдумать, а потом я бы хотел поговорить с Вами. — Альверик поклонился. — Подождите в приёмной. Вас позовут."

Ждать пришлось недолго. Гости Генриха покинули его кабинет, а мастера секретарь пригласил для продолжения аудиенции. Без меня. Что было мне только на руку, поскольку давало повод сбежать. Отговорившись необходимостью бежать на представление, я получил от наставника разрешение вернуться в балаган.

А по дороге я нагнал гостей Генриха. Как обратиться к благородным лордам и при этом не схлопотать по шее? Одна надежда, что акробатам и впрямь многое прощают.

— Ваша милость, — позвал я, приближаясь.

Лорды остановились и удивлённо переглянулись. Если они видят меня решением большой политической проблемы, то должны выслушать. Наверно.

— Чего тебе? — Сразу не разгневались, что успокаивало.

— Лорд Валиэн, простите, мне нужно переговорить с Вами наедине. Я очень прошу Вас.

Лорды засмеялись. А для чего ещё нужны акробаты, как не веселить людей? Особенно такой необычной просьбой. Валиэн, всё ещё смеясь, подозвал меня.

— И что ты хочешь мне сказать такое, что не могут слышать мои друзья?

— Я знаю, что ещё было в бумагах, которые мой наставник передал герцогу Каманскому. Там не всё. Если Вы захотите задать мне вопрос, я дам Вам ответ.

— И что ты хочешь за него? — Валиэн уже не смеялся, так же как и его соратники.

— Ничего. На самом деле, я предпочёл бы ничего не говорить Вам.

Валиэн слегка побледнел. Потом сумел выдавить улыбку:

— Господа, Вы не обидитесь, если мы немного посекретничаем с лордом Тони?

Господа засмеялись. Забавная шутка — назвать неизвестного бастарда лордом. Но вполне уместная, если учесть, чьим бастардом меня считали. И очень полезная для памяти: лорды забыли о моём настораживающем обращении к Валиэну.

Мы пошли к выходу. В коридоре то и дело кто-то появлялся: то домочадцы герцога, то солдаты, то слуги. Валиэн, как и я, не хотел беседовать у них на виду. Он вдруг свернул в боковой коридор. Поплутав немного по замку, мы остановились в глухом закутке. Валиэн требовательно посмотрел на меня, но спросить ничего не успел. Я опередил его:

— Я не хотел говорить при всех. Милорд, ваши сын и жена мертвы.

— Ты лжёшь! — Взметнулся он.

— Нет. Я бы не смог использовать смерть для своих интриг.

— Я убью тебя! — Прохрипел он.

— Ага, только сохраните голову, за неё регент выделит Вам отдельную благодарность.

— Ах ты, щенок!

Валиэн набросился на меня, я увернулся. Что ж, Кот, а потом и мастер Альверик неплохо надо мной потрудились. Валиэн выдохся раньше, чем смог до меня дотянуться. Он, тяжело дыша, привалился к стене.

— Уходи, дурак! Ты не понимаешь, с кем связался!

— Уже поздно. Просто это Вы не поняли, с кем связались.

— Я буду вынужден сообщить регенту всё, что твой наставник наговорил сегодня и вчера! И про то, что Антуан жив — тоже!

— А про то, что он убил ваших родных, Вы ему тоже сообщите?

Я думал он бросится на меня, но он вместо этого упал на колени.

— Почему ты не выдал меня, раз всё знал?

— Что бы Вас растерзали на месте?

— Это было бы лучше!

— Простите, я не подумал, что Вы можете ждать встречи с ними. — Он уставился на меня. Ещё бы, такого перевёртыша он никак не ожидал! — Много времени прошло с той поры, как я полюбил жизнь, и мне трудно понять тех, кто ищет смерти. У вас остался меч, только прошу Вас, прежде чем воспользоваться им не по назначению, выведите меня отсюда, иначе, боюсь, я не найду выход.

— Ты доверяешь мне? — Он действительно был удивлён. Предатель заслуживает презрения. Иногда — жалости. Но никогда — сочувствия. И уж, тем более, доверия.

— А Вы то себе доверяете?

Он долго молчал, прежде чем выдавил из себя:

— Я ведь давно уже служу регенту.

— Насколько я знаю, Вас не было среди тех, кто ворвался в королевские покои в ту злополучную ночь.

— Я... он поймал меня, я ничего не мог сделать!

— Вы могли выжить. И Вы могли бороться за тех, кого любите.

— Но всё напрасно! Ни сына, ни чести...

И тут он заплакал. Он отвернулся, и я не видел его лица, но плечи у него вздрогнули характерно. Я присел на корточки рядом с ним.

— Лорд Валиэн! — Обращение по имени — непростительная дерзость со стороны простолюдина. Либо меня снова будут убивать, либо разговор продолжиться. Валиэн молчал, ожидая продолжения. — Вы присягали регенту?

— Нет! — От возмущения лорд даже успокоился.

— Значит, вас связывало не слово чести, а обычная сделка: Ваша служба в обмен на семью. Регент нарушил условия сделки, Вы ему больше ничего не должны.

— Не должен! — Горько воскликнул он. — Мальчику пять лет всего было! Да и жена моя, хоть и слова доброго сказать о ней не могу, но и худого тоже ведь не заслужила. Красивая дура, это на всю жизнь! Ах, приглашение в столицу! Ах, приглашение на бал! Ах, охота! Ах, приём! И почему муж запрещает развлекаться? Восторженные глаза и длинный язык! Из-за него регент мной и заинтересовался. Растрепала она лишнее. Мы же со Стефаном Каманским старые знакомые, в замок герцога я допущен, а политически веса никакого не имею. Маленький Свободный Дом, кому он нужен? На сына герцога я, конечно же, повлиять бы не смог, а вот, знакомством с ним пользуясь, в доверие к Генриху попасть — вполне. Так оно и получилось. И когда человек от господина регента мне службу предложил, а потом намекнул, что жене моей по вкусу столичная жизнь, а это удовольствие дорогое, я лишь усмехнулся. А потом он добавил, что моему сыну нужно хорошее будущее обеспечивать уже сейчас. И тут я сломался. Да, видно, усердие свое не сильно демонстрировал... вот и...

— Вы сделали всё, что от Вас зависело. Знаете, как мне передали, Ваша жена узнала о Вашей службе.

— Откуда? — Ахнул Валиэн.

— Понятия не имею. Но длинные языки при дворе — вещь распространённая. Так что, вполне могла услышать.

— И промолчать, разумеется, не смогла, кукла болтливая! Если бы я мог отомстить...

Он долго молчал, я тоже ничего не говорил.

— Спасибо Вам, лорд Тони. Надеюсь, Вы обретёте свой герб.

Я смотрел на него и вспоминал. Вспоминал, как у меня отняли надежду, бросили в одиночестве и собирались убить. Я вспоминал, как готовился умереть той ночью, как выбросил дворянскую цепь, как сгорели мои волосы в огне. Какое счастье, что король Антуан третий мёртв, потому что, будь он жив, мне бы пришлось обвинить этого лорда в измене. А Тони-Король не мог бросить беспомощного человека в одиночестве.

— Прошу Вас, лорд Валиэн, проводите меня к выходу, я боюсь заблудиться.

Он встал. Я пристроился рядом.

— Неужели Вы не можете думать ни о чём, кроме мести?

— У меня отняли честь, о чём ещё я могу думать?!

— Честь — это не кошелёк, который могут отобрать разбойники на перекрёстке. Либо Вы сами предаёте её, либо она у Вас есть, и никуда Вы от неё не денетесь. В отличие от совести, она даже спать не умеет!

— Как ты можешь шутить такими вещами?!

— А какими ещё вещами шутить? Уж не теми ли, что благородные лорды, которым, казалось, сам Светлый велел броситься на помощь государю, размышляют, как его возвращение соотносится с их планами? А если ему не найдётся места в ваших планах, ему что, самому под меч регента падать?

— Не торопитесь разочаровывать Его Величество. Они уже настолько привыкли к мысли, что Антуан мёртв...

— Что теперь потеряли разум от радости! — Язвительно закончил я. Я не хотел, чтобы это звучало так, но ничего не мог поделать: всё-таки, я был разочарован. — И вот ещё что. Я понимаю, доклад регенту — это дело святое, но если Вы вдруг не сможете придумать, что сказать о происходящем безобразии... я согласен помочь сотворить что-нибудь, похожее на правду. — Что-то блеснуло в его глазах, или мне показалось? Скоро выясним. — Наш балаган остановился на Ремесленной площади. Заходите. Может, ещё о чём поговорим.

Александр и Марут дождались меня за воротами замка. До балагана мы добрались быстро, я и рассказать ничего толком не успел. Договорились встретиться после выступления. Они остались ждать меня.

Представление мы отработали, выручку собрали богатую, хозяин остался доволен. В таком настроении он всех всегда отпускал без вопросов. Но визит к воинам всё равно пришлось отложить, потому что оставался ещё учитель, который мрачно на меня поглядывал. Сначала нужно было выяснить, что такого наговорил ему Генрих.

Я сел у входа в шатёр, махнув телохранителям, чтобы подождали. Наставник заметил меня и сел рядом. Он молчал, не решаясь заговорить. Оно и понятно! Такой бред на трезвую голову повторить сложно. Снова пришлось импровизировать:

— Итак, лорд Генрих изложил Вам свой план и мою роль в нём?

— Какой план, Тони? О чём ты?

— А что, он разве не хочет короновать меня как бастарда Его Величества Аларика шестого?

— А это реально?

В меру заинтригованности, в меру любопытства. Главное — не выдать своих чувств. А ведь мастера трясло от гнева. Незаметно для посторонних, но очень явно для меня. Я слишком хорошо его изучил. Понять, что так разозлило мастера, труда не составило. Мастер решил, что я обманул его.

— Не знаю. — Учителю я всё ж таки старался не врать. Не соврал и на этот раз. — Я совсем запутался. Отрицать нашу похожесть — бессмысленно. Сможет ли Генрих на её основе затолкать меня на трон? Кто ж его знает! Захочу ли я туда лезть? Сложный вопрос, ведь жив законный правитель. Я это точно знаю. Один мой друг помог ему сбежать в ночь покушения, а другой — спрятал его так, что до сих пор найти не могут.

— Зачем ты вообще эту сказку сочинил?!

— От страха! Он как на меня глянул, я так сразу и обомлел. Нужно было что-то сказать, чтобы отстал, ну я и придумал сказку о ничейном бастарде. После того, как со мной регент обошёлся, я предпочитаю к себе лишнего внимания не привлекать. А тут...

— Так насчёт регента — всё правда?! — Перебил меня учитель.

— Там всё — правда. Кроме откровенного вымысла. А насчёт сходства? Так ведь неизвестно, сколько по Интарии сейчас сводных братьев да кузенов Антуана бегает. Всё-таки Аларик не в невинном младенчестве женился. А уж его отец, Аларик пятый, по слухам, и в браке излишне неравнодушен был к женщинам, неважно замужним или нет.

Альверик расхохотался:

— Тогда ты точно из их семейки!

— Всё может быть... Ну да речь не о том. Как я понял, Генрих не собирается поддерживать законного государя?

— Не понравился ему мой намёк, что Антуана можно разыскать. По разговору я понял, что его привлекает только гарантированный вариант. Свой человек на троне, не просто обязанный ему за возвращение власти, а созданный им изначально. Марионетка послушная и безвольная, которая не будет мешать ему. Я даже в чём-то согласен с ним. Он прекрасно понимает, что нужно сделать, чтобы страну оживить после всего, что устроил регент. Специально изготовленная кукла очень удобна для подписывания приказов, составленных им. Нужно только, чтобы кукла устраивала всех. А вот человека, так разозлившего регента, сделать куклой будет затруднительно.

— Как разозлившего?

— Подробностей не знаю, но чем-то Антуан перед исчезновением ему напакостил, это точно! И Генрих это знает, тоже без подробностей. Знаешь, кажется, он опасается его. Непредсказуемый мальчишка, из-за которого политическая жизнь Интарии покатилась кувырком! Я начинаю уважать его! И такой парень долго за себя распоряжаться не позволит. Потому Генрих и предпочитает нового человека.

— Ввод новой фигуры? Это может быть интересно, а может быть не интересно совсем. В первом случае мне придётся играть по его правилам на его территории, во втором — опять бежать. Ой, как мне это надоело! Учитель, как Вы думаете, у меня есть шанс удрать от Генриха?

— Будет. Честно сказать, законный правитель на троне меня привлекает больше, чем безумный акробат!

Ну-ну! Спасибо, мастер! Уж приласкали, так приласкали!

Оставив учителя в глубокой задумчивости, я вошёл в шатёр. Чтобы выйти с другой стороны. Говорить по дороге о делах не очень удобно, особенно когда в мыслях полный сумбур. Оставив бесплодные попытки хоть немного разобраться в нём, я обратил внимание на притихших телохранителей. А ведь они впервые увидели, чем я занимаюсь! Стало понятно, какие сомнения их гложут. А бороться с чужими сомнениями гораздо легче чем с собственными, чем я и занялся:

— Что, милорды, думаете, неподобающее для принца занятие я себе нашёл? Да не смущайтесь вы! У меня ведь выхода особого не было, а потом я как-то подумал: я столько лет лицедействовал, так почему не сделать это так, чтобы никого не пришлось обманывать. Впервые мои уловки приносят радость людям, их могут увидеть и оценить. Я перестал быть бледной тенью. Если б вы знали, как я устал бояться!

— Мой принц?!

— Вы что же, не догадывались, что перед каждым выходом я уговаривал себя идти в зал, а не бежать в противоположную сторону? — Они помотали головами. — Вот, видимо, откуда у меня лицедейские способности.

На постоялом дворе я, наконец-то, сбросил груз новостей. Воинов новости озадачили. Да уж, было чем озадачиться!

После беседы с Генрихом мне увиделось сразу три пути возвращения себе короны. Первый, самый простой — подыграть Генриху. Пусть посадит на трон бастарда, как задумал. Кровь прежней династии есть, все довольны. Кроме обставленных претендентов, которым я тем самым подарю повод говорить о незаконности правления как моего, так и моих потомков, поскольку сам я незаконнорожденный. Да и перед родителями неудобно как-то.

Второй путь тоже трудным не назовёшь. Позволить Генриху короновать своего бастарда, а потом сообщить, кто на самом деле сел на трон. Возразить никто не сможет — законный наследник получил корону. Но и обмана не простят. А остаться без поддержки лордов... уж лучше сидеть в балагане и не высовываться. Там, по крайней мере, есть шанс выжить.

Ну а третий путь... расправиться с регентом самому. Я не знал, как это сделать, но на помощь Генриха в этом вопросе не приходилось рассчитывать. Так же как и на других оппозиционеров. Они уже выбрали своих ставленников, я буду им мешать. А сильным мира сего мешать жить небезопасно для здоровья. Значит, надо выкручиваться самостоятельно.

К полуночи мы поняли, что придумать ничего не можем. Что хотят от меня — ясно, что хочу я — тоже ясно. А вот как это соединить? Оставив разбор всех сложностей на следующий день, меня уложили спать, не позволив даже заикнуться о возвращении в труппу поздней ночью. В результате в балаган я вернулся к утреннему выступлению. Хозяин только хмыкнул, а вот от учителя досталось.

Днём, в перерыве между выступлениями, пришёл Валиэн. У входа в шатёр он столкнулся с Белкой и спросил меня. То есть, спросил-то он Тони, но моя партнёрша знала не только моё балаганное прозвище. Услышав её вопль: "Король! Пойди сюда!", я крикнул в ответ:

— Я занят.

Даже если бы я знал, кто разыскивает меня, я бы не смог подойти, прежде чем выпутаюсь из одной проблемы. Белка о моих затруднениях ничего не знала, поэтому снова крикнула.

— Король, тебя его милость спрашивает! Иди сюда!

Я бы с радостью пошёл. Если бы стоял на земле. Но я в тот момент висел на перекладине, закреплённой на шесте на высоте где-то двух с половиной человеческих ростов. И слезть никак не мог. О чём и сообщил:

— Веди его милость сюда. Я отсюда слезть не могу.

Почти тут же в зале появились побледневшая Белка и заинтригованный Валиэн. Было бы чего интриговаться! Просто немного неудачная тренировка, эка невидаль!

Хотя где бы Валиэн мог видеть акробата, припутанного к перекладине верёвкой? Я и сам такое раньше не видел, иначе бы хорошенько подумал, прежде чем проверять новое приспособление. У меня идея возникла, перенести мой номер с пола на перекладину. Не полностью, конечно. Сальто я бы делать не рискнул, но некоторые упражнения смотрелись бы не плохо. Держаться либо руками, либо ногами за тонкую опору, с которой в любой момент можно свалиться — несколько небезопасно. И я придумал, как себя обезопасить: привязал к поясу верёвку, а свободный её конец закрепил на пересечении шеста и перекладины. Теперь, если бы я сорвался, я бы повис на верёвке.

Вот только я не учёл того, что, пока я буду крутиться вокруг шеста и перекладины, верёвка запутается. И меня припутает так, что освободиться я не смогу. А из-за того, что пояс перекрутился, я ни снять его не мог, ни верёвку отвязать. Вот и висел в получившейся паутине под встревоженными взглядами коллег.

Белка, увидев меня, ахнула. Валиэн же просто онемел. Мне же удивляться было не с чего, так что дар речи я сохранил:

— Приветствую, Ваша милость! Простите, я не смог подойти к Вам. Сейчас, как только распутаюсь, я сразу слезу.

— Его можно снять? — Обратился лорд к акробатам.

Лорду объяснили, что сердобольный помощник, пытавшийся распутать меня, уже сорвался. Его поймали, так что обошлось без травм, но лучше больше не искушать судьбу.

— А если не распутывать, а перерезать верёвку?

— Хорошая идея, Ваша милость! Только я ножи с собой не взял. О! Белка! Ты же тут? Кинь-ка мне ножичек!

— Ты с ума сошёл! А если не поймаешь?

— Ребята, отойдите в сторонку и проследите, чтобы никто здесь не ходил. Кидай!

Белка осторожничала. Нож не долетел до меня, я и не пытался дотянуться.

— Недолёт! Ребята, гляньте, труп поблизости не валяется? Нет? Тогда продолжаем. Белка, представь, что кидаешь шестой нож!

Второй нож я поймал легко. И сообразил, что, перерезав верёвку, лишусь единственной опоры. Акробаты поняли это тоже и встали под перекладиной.

— Режь, Король, мы поймаем тебя!

И поймали! Я упал спиной в их подставленные руки, как-то умудрившись не поранить никого ножом.

А едва я встал на твёрдую землю, она плавненько поплыла у меня под ногами: на меня из-за кулис гневно взирали хозяин и учитель. Понурив голову, я побрёл на расправу. Пока хозяин искал подходящие слова, учитель без лишних разговоров закатил мне пощёчину. На ногах я устоял, но свет в глазах на мгновенье померк. Рассеивая звонкую тьму, в сознанье ворвался голос наставника:

— Сопляк!

И голос хозяина:

— Мальчишка! Хоть бы со старшими посоветовался!

— Да что с ним говорить! Расшибётся когда-нибудь, тогда поймёт!

— Я из-за него поседею раньше срока!

Это хозяин загнул! При его лысине, чем седеть? Однако у меня хватило ума оставить комментарии при себе. И мои няньки ушли, посчитав воспитательный процесс законченным.

Валиэн, молчаливо взиравший на это действо, хмыкнул:

— Весело! И часто у Вас так?

— Да каждый раз, как Король чего-нибудь учудит, а его поймают! — Белка промолчать не могла, и мне пришлось защищаться:

— Не так часто меня и ловят!

И чего все засмеялись? Вроде, ничего смешного не сказал! Валиэн, неожиданно легко хлопнул меня по плечу, и мотнул головой в сторону выхода.

Он был прав. О важных делах лучше говорить без свидетелей. И в более подходящем месте, коим традиционно являлся кабак. Валиэн заказал вина, я — травяной отвар. Лорд удивился. Пришлось объяснять, что перед выступлением пить нельзя. Да и вообще, акробат, который много пьёт, рискует мало прожить. Валиэн вдруг тепло улыбнулся:

— Мой наставник так же говорил о воинах. А однажды он неудачно выпрыгнул из окна, окно на третьем этаже было. И то, что он был трезв, его не спасло.

— Мой наставник, кажется, опасается того же!

— Суров он у тебя...

— Да это ещё что! Видели бы Вы его в гневе!

— Нет, спасибо!

Мы рассмеялись. Было легко говорить о неважных пустяках, вдруг оказавшихся важными. Кто я для благородного лорда? Акробат бродячего балагана? Неизвестный сын Аларика? Просто знакомый, с которым можно посидеть за кружкой вина?

— Тони, если не секрет, почему тебя зовут Король?

— Друг прозвал. Поблагодарил я его однажды как-то... высокопарно, а он посмеялся, мол "мы, наше величество, изволим благодарить", ну и прилипло прозвище с тех пор. Ваша милость, Вы ведь, наверно, по делу пришли? Извините, что так тороплю, но мне скоро выступать.

— Моя милость? Вчера ты был не столь вежлив, лорд Тони!

— Простите, лорд Валиэн!

Валиэн фыркнул:

— И Генрих думает, что сможет тебя контролировать! Твой учитель уже рассказал тебе планы герцога?

— Нет. Но я догадываюсь. И они мне не нравятся.

— Почему?

— Сейчас я — уважаемый человек, а кем я буду в случае успеха герцога?

— Ну...

— И кем я буду в случае неуспеха? Вы знаете, сколько человек из вашей оппозиции доносят регенту? И не все доносят вынужденно!

— Откуда ты это знаешь?

— А как Вы думаете, откуда у Альверика все те сведения?

— Это — ты?!

— Мой друг. И друг Антуана.

— А ты не так прост, как кажешься!

— Спасибо.

— Может, ты даже знаешь, как справится с регентом?

— Знаю. Но сделать ничего не могу.

— Почему?

— Я не могу короновать Антуана. — Валиэн удивлённо уставился на меня. — Вы можете предложить что-то другое?

Он помотал головой. И вдруг спросил:

— Что тебе в этом? Это не твоя борьба!

— Спорный вопрос, учитывая мои разногласия с регентом. Да и вообще... Скажите, лорд Валиэн, Вам нравится то, что сейчас в Интарии происходит? В целом?

— В целом? Не очень.

— Мне тоже. И если для того, чтобы что-то изменить, нужно посадить Антуана на трон, я это сделаю. Если смогу.

— А как ты это планируешь сделать?

— Пока никак. У него нет людей, на которых он мог бы опереться.

— А ты?!

— Акробат, похожий на его отца? Не смешно.

— Знаешь, попробуй поговорить с лордом Дероном. Я могу представить тебя, только разговаривать тебе придётся с ним самому. И, боюсь, моя рекомендация будет не самым надёжным подспорьем для тебя. Дерон как-то намекал мне о неравнодушных людях, да я сбежал так быстро, что он наверняка считает меня если не предателем, то уж трусом точно.

— Похоже, у Вас появился шанс доказать ему обратное.

— Ты думаешь?

— А почему нет? Вы вчера жалели, что не можете отомстить, так подарите себе хоть одну победу.

— Победу?! Да я на крючке у регента! Я должен регулярно присылать ему доклады о состоянии дел у этих горе-оппозиционеров!

— А как оппозиция относится к моим действиям?

— А ведь верно! — Он довольно улыбнулся. — Где лорд герцог, а где — бродячий балаган! Леший тебя подери, Тони! Но что скажет Его Величество? — Он встревожился.

— Думаю, спасибо. Не волнуйтесь, государя я беру на себя.

— В таком случае передай ему, что у него есть ещё один верный меч, если он сможет простить меня...

— Я передам, он будет благодарен Вам.

6.

"Меч из камня достанет лишь тот,

Кто осмелится взяться за меч."

Лина Воробьёва (Йовин)

После выступления я подошёл к хозяину. Он всё понял без объяснений.

— Альверик уже знает? — Только и спросил он.

— Ещё нет. Не хватало ещё, чтобы он отступные за меня платил.

— Ох, Король, вмазать бы тебе как следует, да ума у тебя от того не добавится! Вечером выступишь?

— Конечно. Я, скорее всего, завтра уйду.

Он и сказал всё Белке. Она примчалась ко мне, я как раз тренировался перед вечерним выступлением.

— Король! — Голос у неё громогласный, я чуть равновесие не потерял. — Король, я слышала, ты уходишь.

— Ухожу.

— И ты так спокойно говоришь мне это?!

— Я хотел сказать тебе сам. Прости.

— Прости? И это всё, что ты можешь сказать?!

— Белка, я никогда не скрывал, что я здесь ненадолго.

— Но как же наш номер?!

— Возьми другого партнёра.

— Чтобы меня пришпилили к щиту, как бабочку?!

В чём-то она была права. Нехорошо было бы уйти, оставив её без номера, да и номер терять не хотелось. Оставлять же его в прежнем виде было нельзя, значит, его нужно изменить. Я сунул Белке ножи:

— А кто сказал, что к щиту должна вставать ты? — Я встал на указанное место. — Не убьёшь меня — выйдешь мастером ножей.

— Король?!

— Кидай, пока зрители не уснули.

Вместо зрителей были акробаты и сам хозяин, а ему трудно угодить. Белка прекрасно метала ножи. А вот с игрой дело обстояло плохо, и мне пришлось напомнить:

— Ты мне бант пришпилила, ты испугана.

Дальше дело пошло лучше. Правда, шестой нож я кинул рукоятью вперёд, что бы ей было удобнее ловить. При появлении мыши я задрал воображаемую юбку и обежал условную сцену, как вдруг сообразил, что Белка — не Кот. Я мог, конечно, просто убежать, но в том то и дело, что это было просто. Я остановился.

— Не так.

— Что не так?

— Ещё не знаю.

Хозяин подошёл ближе, внимательно наблюдая за мной. Я задумался.

— Белка, ты на шест залезть сможешь?

— Какой шест?

— К которому канат крепится?

— Смогу. Я даже по канату ходить могу, — усмехнулась она.

— По канату, наверно, не надо, а вот забраться на шест придётся. Я буду тебе сигналить, мол, слезай, ты свалишься мне на руки, и я тебя унесу со сцены, как обычно. Работаем!

Вечером Белка вышла мастером ножей. А мне пришлось туго. Бриться я не хотел, так что деву нужно было менять. Либо переигрывать. Я предпочёл переиграть. И вместо развязного вихляния изобразил плохо скрываемую военную выправку. А ещё я вспомнил шутливое предупреждение матушки Мики о парике, повисшем на ноже вместе с бантом. Что и организовал, к восторгу зрителей. Обновленный номер имел огромный успех, да и не удивительно: Белка, в роли мастера ножей уползающая по шесту от маленькой мышки, была неподражаема.

А после выступления мы долго обсуждали с мастером Альвериком дальнейшие планы. Мою идею уйти из труппы он одобрил. Мне вообще нужно было исчезнуть, чтобы Генрих меня не нашёл. Да и Альверику тоже лучше было бы скрыться. Присоединяться к сторонникам Генриха он не захотел, и я предложил ему выступить за Антуана. Мастер согласился.

Утром мы простились с акробатами. Пришла пора познакомить мастера с моими друзьями. Но воины, увидев незнакомца, устроили нам засаду. Убить друг друга не успели, но оценили друг друга по достоинству. То есть их можно было оставить наедине, что я и сделал. Они найдут, о чём поговорить, а мне нужно было поймать Валиэна до того, как он придёт в балаган.

Дорога, ведущая из города в замок, показалась мне самым подходящим местом для засады. Ждать пришлось долго, я даже пожалел, что не захватил еды. Наконец показался маленький отряд со знакомым всадником впереди.

— Лорд Валиэн! — Окликнул я его.

— Тони? — Валиэн спешился и подошёл ко мне. — Ты как здесь? По моим сведениям вы с мастером сбежали!

— Совершенно верно. Я хотел предупредить Вас, чтобы Вы в балаган не ходили. Меня там больше нет.

— А где ты есть?

— Там, где меня не станет искать лорд Генрих.

— Хорошее место! Поговорим?

В кабаке народу было немного, обслужили нас быстро, и какое-то время я сосредоточенно жевал. Валиэн от меня не отставал, видно, не кормили его в замке. Вместе с чувством приятного насыщения пришла готовность говорить.

— Лорд Генрих уже знает о нашем исчезновении?

— Да. Он предположил, что мастер ничего не сказал тебе, а просто спрятал подальше от политики. Его отношение к ней хорошо известно.

— Пожалуй, это самый лучший вариант для нас.

— Но Генрих будет вас разыскивать. Он, наверняка, захочет договориться с тобой, раз с твоим учителем не удалось.

— Пусть ищет. Главное, чтобы не нашёл. Как только поговорю с Вашим другом, я из Каманса уйду.

— Куда?

— Пока не знаю. Это будет зависеть от того, что скажет Ваш друг.

Я раздражённо отодвинул чашку с орехами, и Валиэн понимающе усмехнулся. На еду смотреть было невыносимо. Мы покинули душный кабак и медленно пошли по городу.

— Тони, почему ты доверяешь мне?

Ну и что тут ответить?

— Не знаю. Может, потому, что Вы не сдали меня Генриху.

— Но я же могу сдать тебя регенту!

— Это будет мало похоже на месть! А если серьёзно... мне почему-то кажется, Вы бы обрадовались, увидев законного короля на троне.

— Это точно! — Хмыкнул Валиэн. — Сейчас в стране такое творится, что нормально жить невозможно. Соседи смотрят на нас, как на источник вредной заразы. Не знают, что нас ждёт, потому предпочитают дел с нами не иметь. А это не удобно. Да и в самой Интарии никогда не знаешь, чем обернётся то или иное слово. Да и на слово больше никто не верит. Удивительно, как ты выжил с такой доверчивостью?

Придумать достойный ответ я не успел. В своей неторопливой прогулке мы дошли до знакомых мне мест. Поблизости находилась Ремесленная площадь. И оттуда доносились шум драки и крики. Страх липкой гадостью растёкся в крови, а ноги уже несли меня к балагану.

В немыслимом броске я преодолел толпу зевак, собравшихся около шатра, краем уха отметив грозный окрик, раздавшийся за спиной: "Что вам здесь, балаган?! А ну, расходитесь!" Влетев в шатёр, я чуть не нарвался на удар. Канатоходец, мальчишка года на два меня младше, сжимал в руках тяжеленную палку. Увернувшись, я его машинально раскритиковал:

— Не напрягайся ты так. Всю свою силу в комок сжал! И возьми что-нибудь полегче. Пока ты эту дубину поднимешь, тебя пять раз успеют убить.

— Король?

Он бессильно опустил своё оружие. Я уже не слышал его, медленно идя к сцене.

Перевёрнутые скамейки, кровь, двое убитых акробатов, ещё один, раненый, пытается подняться. Крик застрял в горле, мешая дышать. Слёзы застилали глаза, мутной пеленой скрывая реальность от сознания.

За кулисами, у выхода на сцену, я нашёл хозяина. Он ещё дышал. Я попытался остановить кровь, не обращая внимания, что на моей одежде появились кровавые отметины. Хозяин открыл глаза.

— Король?

— Тише, Вам нельзя разговаривать...

— Эх, твоя милость, только-только ушёл, а уже на Вы! — Он закашлялся. — Как ребята?

— Двое убиты, один ранен, один жив и пытается бороться. Больше никого не видел.

— Забрали с собой. Мы пытались помешать.

— Работорговцы?

— Если бы! Местный сброд. Девушки им наши приглянулись!

— Я разберусь с ними, я обещаю!

— Тони, — рука Валиэна легла мне на плечо, — приходили стражники. Я их спровадил, всё равно они уже ничем помочь не смогут.

— Спасибо, лорд Валиэн.

— Лорд? Ну надо же! Свидетелем будешь?

— Буду. — Валиэн присел рядом.

— Я оставляю труппу акробату Тони, по прозвищу Король. Пусть распорядится он ею по совести. Хорошо, что ты успел, Король.

Я, почти ничего не видя, вернулся в зал. Канатоходец сидел рядом с раненым. Один из воинов Валиэна перевязывал его. Мальчишка подошёл ко мне.

— Что будем делать, Король?

— Прибери здесь и на всякий случай начинай готовить всё к отъезду. А я попробую выяснить, что за подонки здесь развлекались!

Я внимательно осмотрел "поле битвы". Мои друзья не сдались без боя, в этом сомнений не оставалось. Но если раненые или убитые у "сброда" были, то их забрали с собой. У выхода из шатра меня остановил Валиэн, указав на мой подозрительный внешний вид. Да уж, недолго бы я смог разгуливать по городу в окровавленной одежде! Среди костюмов нашёл себе что-то подходящее, в чём можно было выйти к людям, не перепугав их до полусмерти.

А людей пугать нельзя было ни в коем случае. Запуганные люди вряд ли бы мне что-то рассказали. Расспросы я начал с тех, кто был ближе всего — с уцелевших акробатов. Причины происшествия оказались до безобразия банальны: кому-то из местных приглянулись наши девушки. Вот только хозяин никогда никого в наём не сдавал. О чём и сообщил сластолюбцам. Те отказа не поняли, попытались забрать девчонок силой. Завязалась драка. Результаты её я уже оценил.

Оставалось выяснить, что это были за люди, и куда они направились. Такая толпа не могла остаться незамеченной. Но как найти того, кто готов поделиться тем, что видел? С другой стороны, зачем искать? Пусть подойдёт сам. Я медленно гулял по площади, разглядывая дома, вывески, людей... Валиэн, оставив своих людей в шатре, неотступно следовал за мной. Он ни о чём не спрашивал меня, с любопытством ожидая продолжения. Мне тоже любопытно было узнать, получится у меня что, или нет. Получилось!

На третьем круге я заметил женщину лет тридцати, явно ожидающую, когда я приближусь. Проверяя свои подозрения, я прошёл мимо, а потом неожиданно оглянулся. И увидел досаду на её лице.

Я вернулся. Не очень быстро, чтобы не спугнуть. И глядя прямо на неё, чтобы она не сомневалась, к кому иду. Если бы она передумала, она успела бы уйти. Но она спокойно ждала.

— Приветствую Вас, сударыня.

Она растеряно перевела взгляд с меня на Валиэна, остановившегося в паре шагов за моей спиной, и изобразила реверанс.

— Сударыня, — вернул я к себе её внимание, — простите мою дерзость. Если бы не большая беда, я бы не осмелился заговорить с Вами. Прошу Вас, помогите мне найти тех, кто похитил моих друзей.

— А Вы не боитесь? — Голос глухой, но приятный. И в нём дрожит страх.

— Боюсь. За друзей. Я за них, если потребуется, весь город переверну, и никто, даже сам герцог, меня не остановит. Но это долго. Наши девушки не могут так долго ждать.

— Не могут. Торопитесь, мастер. Они уже давно всем здесь поперёк горла встали, да сделать с ними ничего не могут. За Ваших друзей даже стража не вступится, они ведь не из города. За горожанок им несколько раз доставалось, да ограничивалось дело штрафами и компенсацией.

Итак, теперь я знал, куда идти дальше. Валиэн по-прежнему молчал. Только губы его шевелились: он ругался. Про себя. Но очень грозно и очень страшно. В молчании он запрыгнул на коня и указал мне на лошадей стражников.

Около нужного дома меня как ударило что-то, и я выдохнул: "Здесь!", резко натянув поводья. Я указал Валиэну нашу цель. Трёхэтажное здание, окружённое высоким забором. Богат его хозяин, ничего не скажешь! Только все его богатства его не спасут: в моей крови вскипела ледяная ярость. Как в полусне я спрыгнул с коня и шагнул к воротам. Валиэн всполошился:

— Что ты задумал, Тони?

— Я должен освободить друзей.

— Ты не можешь сделать это один!

— Почему?

— Потому что у тебя есть и другие обязательства!

— Вы правы, милорд, — вздохнул я, приходя в себя. — Наверно, нужно позвать помощь.

— Надо сообщить лорду Генриху.

— Нет. Я не уверен, что смогу отплатить ему за эту услугу. И, честно говоря, совсем не хочу платить.

— Значит, мы пойдём вдвоём.

— А если их будет много? — Ко мне вернулась способность мыслить здраво. — Тут что двое, что один, разница невелика. Я знаю, кто нам поможет! Лорд Валиэн, Вы сможете передать моё послание?

— Кому?

— Надёжным людям! — Я объяснил, как их найти. — Передайте им, что тому, кто поил Сержа молоком, нужна помощь. И пусть захватят мой меч и сумку со снадобьями. А я пока подгоню повозку. — Валиэн одобрительно кивнул.

У городских конюшен мы расстались, и я вернул ему лошадь, в которой больше не нуждался. А мирный отдых наших лошадок, которых мы определили на постой, закончился. Я забрал одну, изрядно опустошив кошелёк по причине срочности. Потом вернулся в балаган. Порядка в нём прибавилось, только трупы, накрытые кусками полотна, портили вид. Раненый акробат спал. Мальчишка-канатоходец сидел рядом, обнимая свою тяжеленную дубину. Вдвоём мы быстро приготовили одну повозку, выкинув из неё всё лишнее, и запрягли лошадь. Он попросился со мной, но я отказал, напомнив, что раненого нельзя оставлять одного. Люди Валиэна куда-то исчезли.

За долгий путь балагана я научился неплохо править повозкой, так что до места добрался без приключений. Остановился я не прямо у дома, а на соседней улице за углом. Прогуливавшиеся Александр и Валиэн меня видели, но не подошли, дождавшись, пока я сам нагоню их. Тут же откуда-то со всех сторон выскочили Альверик, Марут, Серж и трое стражников Валиэна, его маленький отряд.

— Сержант, Вы принесли мой меч?

— Да... Тони. — Он нехотя протянул мне меч и сумку. — Ждите нас здесь, мы выручим Ваших друзей.

— Я умею фехтовать!

— Тони, сержант прав. Ты же не допустишь, чтобы какие-то разбойники докончили то, что не удалось регенту?

— Я Вам это ещё припомню, мастер Альверик!

На самом деле мне совершенно не хотелось лезть в бой, с меня хватило и того, когда я познакомился с Альвериком. Но бросать друзей, отсиживаться в безопасности... и ведь, если мыслить разумно, они были правы, от чего обида только разрасталась. Альверик понял метания моей души и, потрепав меня по плечу, тихо пообещал, что позовёт, если понадобится помощь.

Они ушли, оставив меня в тревоге и сомнениях. Я ждал у повозки, чутко прислушиваясь. Шум боя не доносился до меня, и в тишине было сложно сохранять хладнокровие. В конце концов, что может предпринять какой-то сброд против благородного лорда, трёх воинов, трёх лучших королевских стражников и самого мастера Альверика! Но мне всё равно было тревожно.

Вскоре отворились ворота. Я повёл повозку навстречу вышедшим людям. Огромным усилием воли я заставлял себя не замечать разодранные платья женщин и исполосованные спины мужчин. А я всё не мог понять, зачем им мужчины понадобились. Лучше бы мне и не узнавать!

В шатре я смог перевести дух. Но не надолго: спины акробатов, разрисованные плётками, требовали немедленного ухода. Роско учил меня не только ушибы и растяжения лечить, вот и пригодилось мне его наука. Но синяки и ссадины это одно, а что делать со страхом, который никак не отпускал женщин? Я не знал.

Валиэн оглядел беспомощное сборище и исчез. Вернулся в сопровождении слуги из лавки, нагруженного вином. Очень скоро все напились чуть ли не до беспамятства. На первое время средство сгодится, а после придётся показать их всех целителю.

И тут я понял, в какие неприятности я влип. В шатре принадлежащего мне балагана лежат два трупа, четверо раненых и шесть пьяных женщин. В общем, толпа запуганных людей. Людей, за которых я теперь нёс ответственность. Непростая ситуация, я ведь ни за кого никогда не отвечал, ни раньше, до заговора, ни потом. Я старался не связываться с людьми, о которых нужно заботиться, и вот судьба преподнесла мне подарочек. Я беспомощно оглянулся.

Хорошо, что я уже был не один. Валиэн предложил перебраться к нему в замок. И действовать нужно было быстро. Альверик занялся организацией похорон. Стражники Валиэна с помощью трезвого и уже оклемавшегося канатоходца принялись за сборы. Оставив под его началом и моих телохранителей, Валиэн повёл меня в Ремесленную Канцелярию. Вышел я оттуда мастером Тони и хозяином балагана. Разглядывая ремесленный лист и подтверждение права владения труппой, я спросил:

— Лорд Валиэн, почему Вы мне помогаете?

Он надолго задумался, я уж решил, что останусь без ответа. Но он ответил:

— В поганое время мы живём, лорд Тони. Разбой происходит в городе среди бела дня, и никто не приходит на помощь. Трусливым сволочам боятся морды набить и тихо радуются, что сегодня их миновало. Все стараются не высовываться, чтобы нигде и ничего. Тихо и незаметно. А ты не можешь тихо. Наверное, хочешь, но не получается у тебя. Ты ведь только что сдал мне всех своих верных людей. И всех их, заметь, разыскивает регент. — Я досадливо закусил губу. — Ради кого? Горстки акробаток, которых и так бы отпустили на утро? Но именно за это я тебя уважаю. Ты видишь подлость и не терпишь её. Ты сопротивляешься.

— Они мои друзья!

— А женщина, которую ты расспрашивал, тоже твой друг? Ты ведь неспроста с ней заговорил. Я уже деньги готовил, но она бы не взяла их. Ей твоего лица хватило. Ты ведь и за неё расплатиться захотел. И за всех остальных.

— А Вы? Вы ведь не молитву шептали, пока мы туда ехали?

— Не молитву, — не стал спорить Валиэн. — Ты говорил, что честь можно либо предать самому, либо от неё никуда не деться. Не знаю, сколько чести осталось у меня, но я предпочту сберечь её жалкие остатки. А с тобой у меня это постоянно получается.

— А что вы с ними сделали? — Поспешно перевёл я разговор на другую тему.

— К сожалению, ничего из того, что они заслуживали. Но мы объяснили им, что они были не правы. Убивать мы их не стали, это привело бы к ненужным осложнениям.

— Хорошо. Нам не нужны неприятности.

Валиэн усмехнулся.

К нашему возвращению на Ремесленной площади не осталось и следа балагана. Только четыре повозки, куда загрузили и вещи и людей. Я забрался на первую повозку. Александр устроился рядом. Убедившись, что и на остальных повозках есть возницы, Валиэн дал сигнал выступать. Ничего не обычного. Пришлые люди покидают город из-за неприятностей с местными. Ни у кого и вопросов не возникло.

Провозившись со всеми делами, из города мы выбрались уже под вечер, так что ехать пришлось ночью. Один из стражников Валиэна ехал впереди, указывая дорогу, двое держались по бокам, наблюдая за окрестностями. Александр снарядил лук. Я не сомневался, что и остальные держат оружие под рукой. Валиэн ехал рядом с моей повозкой. Мы ни о чём не говорили. Мы просто слушали скрип колёс и стук копыт. Обычные дорожные звуки, которые приносят успокоение. Дорога — это же так просто: ты, твой друг и фляга с вином, которой он щедро делится с тобой.

Александр хотел отобрать у меня флягу, потом махнул рукой. От нескольких глотков я бы не опьянел, да и Валиэн не стремился споить меня. И сам не часто пил. Просто дорога вела нас вперёд.

Заполночь Акробаты стали просыпаться. Их тут же уверяли, что они спасены, и что Король знает, что делает. Сам я так не считал, но людей не разубеждал.

Белка перебралась ко мне. Валиэн тут же протянул ей флягу. Между ними завязался тихий разговор. Я не прислушивался. Меня больше волновало, что происходит в ночи. Хоть воины и посматривают по сторонам, это не повод для беспечности. А в душе я радовался оживлённости Белки. Она снова стала похожа на себя, смешливую и дерзкую девчонку.

Мы добрались до замка лорда Валиэна в то смутное время, когда трудно понять, это ещё поздняя ночь или уже раннее утро. На удивление бодрый управляющий, по приказу Хозяина, увёл моих друзей отдыхать. А нам была предложна лёгкая трапеза, после которой мы продолжили разговор.

— Так что ты надумал, Тони? — Спросил Валиэн.

— Поговорю с лордом Дероном, а там, если что, можно будет подумать, куда идти дальше, тем более, у меня теперь есть труппа. Куда хочу, туда иду.

— И сколько государь будет ждать?

— Не знаю. Я пока только с лордом Генрихом говорил. И с Вами. И... я боюсь. Я знаю, как можно вернуть Антуана на трон, но без помощи ничего не получиться.

— Я иду с тобой, Тони, как бы ни закончился твой разговор с Дероном.

— Спасибо, лорд Валиэн.

— Ну, нет, мой мальчик, одного с этим шалопаем я тебя не оставлю! — Вмешался Альверик. — Он тебя плохому научит!

— Мастер Альверик, мои безумства давно в прошлом! — Возразил Валиэн, изображая праведное возмущение.

— А жаль. Только люди, способные на безумство, смогут осуществить мой план.

— А в чём твой план? Ты что-то придумал? — Высказал Альверик общий интерес.

— Полная коронация.

Что ж, нужного эффекта я добился. И что такого ошеломляющего в моём плане? Почему-то все привыкли думать о смещении регента, как о единственном средстве борьбы с узурпатором, чтобы потом на освободившемся месте кого-то короновать. И никто не предположил простого решения. Сначала явить миру законного короля, и после того власть регента сама собой рассыплется в прах.

— Это невозможно! — Ахнул Валиэн, вернув себе способность говорить.

— Для проведения коронации нужны определенные условия, — осторожнее высказался Александр.

— Значит, нам придётся создать эти условия.

Они дружно кивнули, соглашаясь. Они услышали моё "нам" и не возразили! Я ликовал в душе, с трудом удерживая победный вопль в груди. Кого я хотел обмануть? Александр подмигнул мне и обратился к Валиэну:

— Милорд, давайте продолжим разговор после. Сейчас неплохо было бы отдохнуть.

— Разумеется. Мой управляющий покажет вам ваши комнаты.

— Благодарю, милорд.

Валиэн вышел с ними отдать распоряжение управляющему. Я остался наедине со своей радостью. Валиэн дал мне достаточно времени, чтобы успокоиться. Вернувшись, он придирчиво глянул в мои шальные и немного мутные от усталости глаза и отправил меня отдыхать.

Я упал на кровать, только сейчас поняв, что силы мои кончились где-то на середине ночного пути. Проснулся уже хорошо за полдень. Едва я начал заправлять постель, вошёл Марут со свежей одеждой в руках. И тут же кинулся отбирать у меня одеяло. Конечно, постель стелить — дело не королевское, но ведь не беспомощный же я ребёнок, да и не переломлюсь от усталости, если сам за собой немного поухаживаю! Изобразив обиду, я ушёл умываться.

После мне предстояло решить очень сложную проблему. Я узнал у управляющего, где разместили моих друзей. С тяжёлым сердцем я пришёл к ним. Они собрались в одной комнате, опасаясь разъединяться. Неизвестное будущее пугало их. Я рассказал о смерти хозяина и о том, как нам удалось их спасти. Они заволновались, и я дал им возможность покричать. К чему я оказался не готов, так это к их взглядам, полным надежд, и вопросу Белки:

— Что будем делать, Король?

— Хозяин объявил меня наследником перед смертью. Если кто возражает, говорите сразу, чтоб потом претензий не возникало. — Возражений не поступило. — Тогда так. Пока отдыхайте. Мы вернёмся в столицу и присоединимся к труппе Кота. Кто не согласен, может остаться или присоединиться к любой другой труппе. Вопросы?

— Размер отступных? — Спросил один из акробатов.

— Кувшин вина поставьте, что б было, чем проводить. И глупые вопросы больше не задавайте!

— Ты отпустишь нас за так? — Они мне не поверили.

— Хозяин отпустил меня за так. Кто я такой, что бы менять его порядки? Отдыхайте пока, завтра будут похороны.

В коридоре меня ждал слуга, чтобы проводить в кабинет Валиэна.

— Ну, что, как насчёт того, чтобы сегодня заглянуть к Дерону?

— Только коня мне выделите, что-то меня совсем не тянет пешком к нему гулять.

Дорогу мы скоротали за неспешной беседой с Валиэном. Александр не вмешивался в наш разговор, держась чуть впереди, рядом со стражниками Валиэна. Я поинтересовался, как Валиэну удалось сохранить независимость Свободного Дома, не уйдя под покровительство сильной руки. Валиэн усмехнулся, пояснив, что сила Дома — штука относительная. Каманс, например, большая провинция, и Хозяин её — большой человек, получается, а силы его не хватает, чтобы маленький такой Домик съесть. А секрет прост. Оказалось, Валиэн занимался торговлей. Через подставных лиц, разумеется, о чём никто не должен был знать. Тем не менее, дело, доставшееся ему по наследству, не только позволяло жить безбедно, успешно сопротивляясь претензиям сильных Домов, но ещё и разворачивать торговлю, искать новые торговые пути, иногда даже рисковать без угрозы ослабить собственный Дом.

Рассказ Валиэна заинтересовал меня. Я никогда не рассматривал торговлю, как средство усиления себя. Торговля нужна для того, чтобы товары, которые производятся на юге, могли попасть на север, и наоборот. А купцы пополняли казну благодаря налогам и пошлинам. Оказалось, всё гораздо сложнее.

Размышления пришлось вскоре отложить, мы уже приехали. Небольшой, но неприступный с виду, замок звал к себе путников гостеприимно опущенным мостом и распахнутыми воротами. Вышедший нам навстречу Дерон озадаченно рассматривал нашу компанию. Нельзя сказать, что приезд Валиэна, да ещё с такой свитой, его обрадовал. Скорее, хозяин с удовольствием бы выставил непонятных гостей, да любопытство пересилило — он пригласил Валиэна в кабинет, а я увязался за ним.

Александр не хотел оставлять меня без охраны, и я напомнил ему о том, что я не так беззащитен, как кажусь, проведя рукой по перевязи с ножами, спрятанной под одеждой. Он смирился с моей волей, но радости ему это не доставило. Мне тоже не хотелось с ним расставаться, но не диктовать же хозяину свои условия. И так пришлось немного посвоевольничать, чтобы с Валиэном не расставаться.

Дерон покосился на меня, но прогонять не стал. Наш визит заинтриговал его, и ему не терпелось разобраться в происходящем. Я по привычке предоставил Валиэну самому вести разговор.

Валиэн: "Мы к тебе по делу."

Дерон (якобы равнодушно): "И что за дело?"

Валиэн: "Государь собирает мечи."

Дерон (якобы недоумённо): "А я тут при чём?"

Валиэн (насмешливо): "Ну не к Генриху же ему идти! Бравые оппозиционеры горазды только несуществующие привилегии делить."

Дерон: "А тебе что в этом?"

Валиэн (жёстко): "Я хочу отомстить. Регент убил моего сына."

Дерон (спав с лица): "Как?!"

Валиэн (глухо): "Он держал моих в заложниках, чтобы я... доносил."

Дерон: "Так вот почему ты не стал со мной говорить..." — Валиэн кивнул. — "А твоя жена?"

Валиэн: "Её он тоже убил. И регент мне за всё ответит!"

Дерон: "Что ты задумал?"

Валиэн: "Не я, Тони." — Он показал на меня. Ну вот, опять не удалось остаться незаметным!

— Тони? Не слишком ли молод ты для больших дел? — Дерон пристально оглядел меня, отмечая и загорелое лицо в веснушках, и растрёпанный короткий хвост, в общем, невзрослый мой облик. Хорошо хоть не узнал!

— Наверно, слишком. Но те, кто достаточно стары для больших дел, оказались слишком осторожны.

— Точнее, не слишком храбры, — прокомментировал Валиэн.

— Государь потребует от меня личной присяги?

— Нет, лорд Дерон. Он просит помощи. И немного доверия. Больше ему ничего не нужно от Вас.

— И он доверяет нам, людям, которых никогда не видел? А вдруг я откажу вам и, как только вы уйдёте, составлю подробный доклад господину регенту?

Я выхватил нож и медленно подошёл к нему.

— Если хотите выслужиться перед регентом, убейте меня сейчас. Я не буду сопротивляться. — Я протянул нож Дерону. — Лучше смерть, чем ещё одно предательство.

— Ты готов умереть за короля?

— Нет, я живу за него.

— Валиэн, он сумасшедший?

— Нет, скорее, безумный, как мы с тобой.

— Я с вами. Каковы наши действия?

— Для коронации нужны король, корона, маг, жрец, свидетели. Свидетелей теперь у нас предостаточно. Я знаю хорошего колдуна, может, он согласится поучаствовать. Со жрецом хуже. Есть какие идеи? — Идей не было. — И есть ещё маленькая проблема: корона спрятана во дворце.

— Это не "маленькая проблема"!

— Маленькая, потому что я знаю, как её решить. Думаю, нам имеет смысл переместиться ближе к столице.

— У жены лорда Мирандаля есть поместье в двух днях пути от столицы, а Альвейн всегда был верен короне. — Предложил Дерон.

— Отлично! То, что нужно.

Следующие два дня будто выпали из моей жизни. Или я выпал из неё, а, вернувшись, обнаружил себя в седле, в центре маленького отряда. Впереди ехал Валиэн и Александр, сзади — Альверик и Марут, рядом, то обгоняя, то пропуская меня, ехали Серж, Дерон и Белка.

Я восстановил в памяти события последних дней. Альверик подсказал мне, как уладить дела с труппой, назначить управляющего и оформить соответствующие документы. Валиэн пригласил целителей, а потом помог мне собрать акробатов в путь и выделил нескольких стражников для охраны. Александр обновил мой гардероб, подобрав одежду, более подходящую для напряжённого путешествия верхом. Что в это время делал я, мне так и не удалось вспомнить.

Уйти из труппы никто не захотел, проблемы возникли только с Белкой, которая хотела ехать с нами. Совесть не позволила отказать ей, мотивируя тем, что одинокая девушка в мужской компании будет привлекать к нам нежелательное внимание (наш главный аргумент), после того как она переоделась в мужской костюм и отрезала волосы.

И вот мы мчимся через моё королевство во владения лорда Мирандаля. Возможно, он согласится помочь. А я вдруг оказался озадачен неприятным вопросом: ну коронуюсь я, а что дальше? Может, лучше было бы стать куклой Генриха? Он-то хоть знал и понимал, что к чему. А я, даром что всякого насмотрелся, совершенно не представлял как всё исправить.

Вечером я еле слез с коня. Стоять на ногах прямо я не мог, поэтому просто повалился на землю. Да уж, давненько я верхом не ездил, отвык от седла. Но если мне так плохо, что же с Белкой?! Я приподнялся на локте и увидел, что Валиэн как раз снимает Белку с коня. Он аккуратно положил её рядом со мной.

— Отдыхайте пока, мы сейчас палатки установим и ужином займёмся.

Нет, всё что угодно, только не бесполезный отдых! Работа у Кота научила меня не жалеть себя тогда, когда нужно действовать. Я встал и, пошатываясь, принялся собирать хворост для костра. Весь вечер я ловил на себе уважительные взгляды, до тех пор, пока не погнал Белку на тренировку. Ой, что тут началось! Не слушая упрёки в жестокосердии и бесчувственности, я прямо заявил Белке, что если сейчас она не встанет, завтра она не сможет сесть в седло, то есть, задержит нас. Встала и не пискнула.

И зря меня упрекали в жестокосердии. Я вовсе не собирался над ней издеваться. После тренировки я достал сумку, где хранился набор снадобий, способных поставить на ноги самого неразумного акробата, вытащил из палатки одеяло, уложил на него Белку и помог ей снять тунику. Лорды и мои телохранители смотрели на нас немного странными глазами. Что их напрягло, я так и не понял. Из них только Дерон не видел моих знахарских умений. Конечно, мне было далеко до Роско, но его науку я осваивал тщательно, вот она мне и пригодилась. Закончив массаж, я замотал девушку в одеяло и отнёс в палатку.

Ехать было тяжело. Мы избегали больших дорог, выбирая объездные пути. Под вечер я валился с ног от усталости, но щадить себя не собирался. Гимнастика, фехтование, рукопашный бой, после чего я падал как подкошенный. К Белке я больше не приставал с тренировками, понимая, что ей тяжелее, чем мне. Она и так себе поблажек не давала. По вечерам я, как мог, приводил её в норму, кляня себя, что уступил её просьбе. К счастью нас, как и Сержа, освободили от ночных дежурств. А к концу пути я обнаружил, что сил во мне прибавилось. Белка тоже стала легче переносить дорогу. Мастер Альверик, наблюдая за нами, коротко бросил:

— Ты был прав.

— Надеюсь, это не значит, что мне теперь придётся нести ночную стражу? — Усмехнулся я.

— Не придётся. Мы предпочитаем, чтобы наш сон охраняли люди, которые что-то смыслят в охране.

Н-да... мне мягко и ненавязчиво дали понять, что я, на самом деле, полезного мало чего умею. А действительно, что я умею? Кидать ножи да фехтовать. Ничего не возразишь, полезное умение для монарха в бегах! Знаю языки сопредельных государств. Может, кому письмецо в Лиаринию перевести? Помню, изучал дворцовый и дипломатический этикет. Интересно, что скажут мои спутники, если я заявлю, что им, прежде чем приступить к ужину, нужно ждать, пока я закончу тренировку?

Александр, кому выпало дежурить первым, подсел ко мне.

— Что грустите? Вас такая девушка в палатке дожидается!

— Ночь будет тёплая, она не замёрзнет одна, а под звёздами думается лучше.

— И о чём Вы думаете?

— О том, что я не знаю, что мне делать дальше.

— В каком смысле?

— Ну, проведём мы коронацию, а дальше что?

— Как что?

— А так. Представьте себе: у Вас на руках оказался малолетний король, кучка заговорщиков, вернее, антизаговорщиков, одураченная оппозиция и разъярённый регент. Это не считая разорённой страны, которую надо восстанавливать. И что предпринять дальше?

— Драпать.

— Ага, и чем дальше, тем лучше!

— Знаете, поговорите с лордом Мирандалем. Он мужик умный, что-нибудь да присоветует.

Хороший совет. Только захочет ли эльф вмешиваться в политические дрязги смертных. Они уже четверть века при дворе не появлялись. Интересно, почему? Я спросил Александра, всё-таки он больше двадцати лет при дворе прослужил, вдруг что-то слышал. Он ненадолго задумался, а потом заговорил:

— Герцогство Альвейн — владетельный Дом. Лорд Мирандаль — член Совета Короны. Раньше он часто бывал при дворе. А однажды, лет тридцать-тридцать пять назад они поссорились с Вашим дедом. Точнее нет, не поссорились. Трудно с ходу как-то назвать, что между ними было. Всё как-то просто прошло. И никакой политики. Эльф влюбился в смертную девушку.

Я присвистнул.

— Да, государь. Я тоже был удивлён, когда мой командир рассказал мне эту историю. Видно, чудеса и впрямь ещё случаются в мире. Девушка была из Свободного Дома подвластного короне. Её привезли представить ко двору. И тут-то судьба решила взять плату за чудо: Вашему деду девушка тоже понравилась. Вы уж извините за такие подробности, но захотел он её любовницей своей сделать. А тут узнал, что Мирандаль с её семьёй уже о свадьбе сговорился. Да его это не остановило, хотя, злить эльфа — дело последнее. Слава богам, Мирандаль помнил о вассальном долге, и войной на короля не пошёл. Но напомнил королю, что тот женат. А дед Ваш не очень жаловал, когда ему на приличия указывали. Он эльфа прогнал. Поставил условие: если он берёт девушку в жёны, то покидает дворец. Мирандаль согласился. Более того, пообещал, что ни один эльф Альвейна не ступит на столичную землю и не перешагнёт порог королевского дворца. И слово своё сдержал. Вашего отца мы к нему как-то возили. И Вас собирались отвезти, да не совпало.

— Отвезёте теперь.

Знал бы я всё раньше, не стал бы терять время на путь до Каманса. Альвейн расположен восточнее Каманса. Свернул бы раньше и... не встретил бы Александра и его людей, не познакомился бы с лордами Валиэном и Дероном, и не спас бы друзей. Не зря говорят, что ни делается, всё к лучшему!

Два герцогства разделяют коронные земли. То есть как бы мои. Они не принадлежат моему Дому, но я, как правящий король, имею право ими распоряжаться. Пока же ими распоряжался регент. В который раз я вспоминал слова Фабьо, о том, что во дворце дышать стало невозможно. Именно так я чувствовал там беспощадную руку регента.

А вскоре вокруг нас раскинулись эльфийские леса, сердце герцогства Альвейн. Воины неодобрительно поглядывали на деревья, чьи ветви чуть ли не нависали над дорогой. Я понимал опасения моих телохранителей: только-только обнаружить меня живым и здоровым, и вдруг потерять в банальной стычке с разбойниками — сомнительное удовольствие. Только разбойников они зря боялись: в этих лесах хозяйничали эльфы. Они нарушителей спокойствия не очень жалуют, то есть очень быстро их отлавливают. В их лесах оставаться незамеченными невозможно. Словно в подтверждение моих мыслей в дерево чуть впереди нашего отряда вонзилась стрела. Мои спутники выхватили мечи.

— Нет, спрячьте оружие! — Я вырвался вперёд и повернулся лицом в ту сторону, откуда, по моим предположениям, прилетела стрела. — Друг!

Что поделать, эльфийскому меня не учили, а освоить язык по отдельным фразам, иногда попадавшимся в текстах, довольно сложно. Хорошо, что единственное слово, которое всплыло в моей памяти, оказалось таким мирным.

— Друг! — Повторил я. И добавил на интарийском: — Друг!

Высокие, стройные, невообразимо прекрасные, они появились на дороге, не потревожив ни веточки, ни листочка на деревьях. Чей-то сдавленный вздох раздался за спиной, я не понял, чей.

— Приветствую вас, стражи эльфийского леса. Простите, что мы потревожили ваш покой. У нас дело к лорду Мирандалю, герцогу Альвейна.

— Приветствуем Вас, путники, — заговорил один из них, чем-то неуловимо отличающийся от остальных. — Мы ждали вас. Следуйте за нами, мы проводим вас дальше.

Между деревьями появилась тропа. Я читал о таком, хотя... читать и видеть воочию — разные вещи. Мы шли между деревьев, и, казалось, тропа сама ложиться нам под ноги, что бы исчезнуть за спиной. Птичьи трели разливались вокруг — похоже, говорливых обитателей леса не смущали чужаки, идущие с хозяевами. Мои сопровождающие встревожено оглядывались по сторонам, я же просто наслаждался этой поездкой. Я не чувствовал опасности. Наоборот, я был уверен, что нигде в мире не найдётся более безопасного места, чем волшебная тропа эльфийского леса.

Неожиданно, за поворотом, тропа оборвалась. С опушки леса нам открылся потрясающий вид: на высоком холме устремился ввысь воздушный замок. Стены и башни, увенчанные длинными шпилями, сверкали на солнце запредельной белизной. Но на сияние замка было не больно смотреть, наоборот, оно притягивало взгляд, завораживая гармоничностью и лёгкостью строений.

Эльфы дали нам насладиться видом. Мои спутники шумно восхищались, я же молча смотрел, даже не надеясь облечь в слова восторг, заполнивший мою душу. Отдышавшись, я пустил коня вперёд. Уже подъезжая к замку, Александр спросил:

— Как же так? Нам до замка ещё дня два было ехать, не меньше!

— Надо же, сообразил! — Пробормотал я, и тут же заметил смеющийся взгляд предводителя эльфийского отряда. Я набрался смелости и подмигнул ему — он быстро улыбнулся мне. Никто не заметил наших переговоров. Всё-таки командир у эльфов какой-то не такой!

В замке нас проводили в мыльню, и мы отмылись от дорожной пыли. Потом нас развели по комнатам, чтобы мы отдохнули с дороги. Настоящая постель манила свежими простынями, и я безнадёжно проиграл эту битву. Проснувшись, я обнаружил рядом с кроватью светловолосого мужчину лет двадцати, хотя заострённые уши означали, что ему с тем же успехом может быть и двести лет. Я сел. Мирандаль, лорд эльфийского леса! Как же я сразу не сообразил!? Ведь если жена у него смертная, становится ясна непохожесть командира эльфийского отряда на остальных, если, конечно, это был его сын.

С трудом я вспомнил, что нахожусь в гостях.

— Лорд Мирандаль, простите, я не хотел быть невежливым!

— Я запретил тебя будить, Тони. Тебя ведь так называют? Тебе надо было отдохнуть. Откуда ты знаешь язык эльфов?

— Я не знаю. Я просто запомнил несколько слов из тех, что попадались в книгах, которые читал. А когда нас поприветствовали стражи, я вспомнил одно.

— Хорошее слово ты вспомнил, маленький друг. Ты хорошо спал?

— О, да!

— Что тебе снилось?

— Не помню. Что-то хорошее... сладкое...

— Сладкое?

— Ну да? — Я смутился. — Это, наверно, потому, что я сладкое очень люблю. Только не говорите никому, ладно?

— Почему?

Я опустил глаза. Мирандаль звонко рассмеялся:

— Ты боишься, что над тобой будут смеяться? Знаешь, ты ведь не тот человек, над чьими слабостями смеются, их, скорее, будут использовать против тебя.

— Вроде, яд подсыплют в крем?

— Вот видишь, ты сам смеёшься! И, пожалуй, я предупрежу кое-кого, чтобы не налегал на печенье, а то тебе не достанется.

Мирандаль ушёл, а я сел на кровать, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Что значил этот разговор? Эльф ведь неспроста ждал, пока я проснусь, и спрашивал про сон. И что значит "не тот человек"? Мысли разбежались окончательно, и я оставил их в покое. Не смотря на неясности пробуждения, сон пошёл мне на пользу. Сил прибавилось, так что можно было сходить осмотреться. Меч после недолгого раздумья я оставил в комнате. Это была единственная форма демонстрации доверия, которую я смог придумать.

Встречаться ни с кем не хотелось, и я выбрался в сад, успешно избежав встречи с Александром и его воинами. Наслаждаясь красотой и одиночеством, я бродил по дорожкам. Никогда прежде мне не доводилось видеть ничего подобного. Картины из живых цветов на клумбах, сменяли картины, выложенные мелкими цветными камушками. Ветви кустов не загораживали дорожек, хотя я не заметил, чтобы их подрезали или подвязывали. Аромат цветов разливался в воздухе густым тёплым дурманом, наполняя душу ощущением лета.

В саду я то и дело натыкался на статуи, и всё никак не мог понять принцип, по какому их расставляли. Если клумбы и каменные картины укладывались в единую идею, то статуи стояли, как придётся. Первым я увидел мраморного эльфа, играющего на лютне, который сидел на самой обычной садовой скамейке. Если эти шедевры резьбы по камню можно назвать обычными. Потом мне встретились две эльфийки, собирающие цветы на клумбе, изображающей лесную поляну. На похожей клумбе я обнаружил девушку, надевающую венок на голову... человеку. Издалека казалось, что мраморная эльфийка держит венок из живых цветов. Только вблизи становилось видно, что цветы выточены из полудрагоценных камней. Чуть дальше я посетил урок стрельбы из лука. Маленький эльф натягивал тетиву, а взрослый эльф поправлял ему руку.

А около пруда, к которому вывела меня садовая дорожка, сидел Скорбящий эльф. По-другому я не смог его назвать. Он сидел прямо на земле, чуть согнув ноги в коленях, взирая с холма на пруд. На волнах пруда покачивались маленькие кораблики, искусно вырезанные из дерева. Белые паруса наполнял ветер, и кораблики плавали, повинуясь его воле. Я заворожёно следил за движением кораблей. Корабли плавали по пруду, но никогда не натыкались на берег. Похоже, над прудом властвовал свой ветер, отдельный от того, что трепал мои волосы. Оторвав взгляд от зачарованного, иначе и не скажешь, каравана, я осмелился поближе рассмотреть эльфа. В его навеки выточенном из камня лице застыла безмерная печаль.

Разом обессилив, я упал на колени. Рука моя дёрнулась коснуться его лица, но я не дерзнул осквернить прикосновением совершенную красоту статуи. Мои пальцы замерли у мраморной щеки.

— О чём ты плачешь? — Шепнул я.

— О том, чему не дано сбыться. — Я вздрогнул: я не слышал, как подошёл Мирандаль. — И о том, что сбудется вопреки всему.

Живой эльф сел на колени напротив каменного сородича, глядя ему в лицо.

— Коснись его, если хочешь.

Я дотронулся до мраморной руки. Холодный камень ощущался живым. Живая печаль наполняла его. И вдруг я увидел. Корабли, один в один похожие на игрушки из пруда, только настоящие. Но такие же маленькие на фоне пенистых волн безбрежного моря. Вот они удаляются от причала, один за другим тают в синем мареве. И остаётся скорбь, которую невозможно избыть.

— Он — наше прошлое, наша память и наша совесть. Пойдём, маленький друг.

Мирандаль встал и протянул мне руку. И вот я снова брожу по саду, но уже не в одиночестве.

— Умиротворяющее место, не так ли? Твой отец тоже любил его.

— Мой отец?

— Даже если бы ты не был так похож на него, тебя всё равно трудно было бы не узнать. — Он легко провёл пальцами по моему лбу. — Я чуял ликование земли, но не мог понять, пока не увидел тебя, король Тони. Почему ты не сказал своим спутникам?

— Я намекал, но они старательно отказались понимать. Если им больше нравится Тони по прозвищу Король, то зачем мне навязывать им общество короля Антуана третьего?

— Однажды тебе придётся сказать им правду.

— Ага, это будет весело! Представляю их лица!

— Такого короля у этой страны ещё не было!

— Какой уж есть!

— И каковы твои планы, король Тони?

— Сначала коронация, а потом — не знаю.

— Насколько я понял, с коронацией есть проблемы?

— Нужен жрец. И маг. У меня есть колдун на примете, но мало ли что. Вы сможете найти?

— Смогу. А что с короной?

— Надо будет достать её из дворца. Попрошу друга помочь, и мы её раздобудем.

— А что потом?

— Я не знаю, лорд Мирандаль. Меня не учили возвращать власть, меня её даже удерживать не учили! — Слёзы подступили к моим глазам, я еле сдержал их. И вдруг Мирандаль обнял меня.

— Плачь, маленький друг, плачь, здесь можно.

И я плакал, без удержу, без стеснения, потому что сил остановить слёзы уже не было. Я выплакивал всю боль, что копилась во мне, всю горечь предательства, грусть расставания, страх неудачи и отчаяние одиночества. Успокоившись, я отодвинулся от утешителя:

— Простите, — пролепетал я.

— Простить? За что? За то, что остался один среди врагов? За то, что выжил там, где люди могущественнее тебя отступали? За то, что взвалил на себя это бремя, вместо того, чтобы забыть про всё и исчезнуть навсегда? Кстати, если хочешь, ты ещё можешь это сделать. В наших лесах ты будешь в безопасности. — Глубокий, мелодичный голос эльфа звал в иные края, где нет подлости и горя.

— Не искушайте меня, лорд Мирандаль! Я сейчас готов сбежать куда угодно, лишь бы не думать о том, как мне победить регента так, чтобы не вызвать войны в собственном королевстве!

— Сложная задача. Думаю, нам имеет смысл подумать об этом вместе, Ваше Величество. И, не обижайтесь, но Вашим друзьям пора узнать правду.

Эльф провёл рукой по моим волосам, вернув им данный от рождения цвет.

Мои друзья собрались в светлой гостиной. Мирандаль закрыл за мной дверь. Я почему-то был уверен, что он оставит меня решать эту проблему в одиночку.

— Что сказал эльф? — Спросил Дерон, старясь скрыть нетерпение.

Я не отвечал, собираясь с мыслями. Вдруг взгляд мой наткнулся на кувшин и кубки. Я молча разлил вино и достал кольцо, сжав его в кулаке. Опустевший кошелёк упал на пол. Встав во главе стола, я провозгласил тост:

— Итак, господа и дама, предлагаю выпить за упокой акробата Тони-Короля!

Перстень с оглушительным в застывшей тишине стуком упал на стол. Мои телохранители всё поняли, остальные же тупо смотрели то на кольцо, то на меня. Первым в себя пришёл Дерон:

— Государь! Король Антуан!

— Но почему? — Взвился Валиэн.

— Что почему? Почему молчал? Мне нравилось быть Тони-Королём, да и вам он нравился, зачем что-то менять? Почему сказал сейчас? Время пришло. Лорд Мирандаль обещал помочь с магом и жрецом. Осталось достать корону, об этом я позабочусь. Вот так вот!

— Но ведь тебя видели и секретарь регента, и капитан! — Воскликнул Альверик.

— Они видели всего лишь вашего ученика, к тому же бастарда, лишённого покровительства. Правда, они заметили сильное сходство, но я их немножко сбил с толку. А когда они поняли, что их провели, искать меня было поздно.

— И ты не сбежал сразу?!

— Не мог же я Вас бросить, учитель! — Обиделся я.

— Но ведь ты говорил, что тебя лишили герба!

— А разве нет? Я уже почти год живу, скрывая от всех, кто я и что я. Одно успокаивает, особых усилий прилагать не приходится. Наверно, я хороший лицедей, все видят именно то, что изображаю. А вот когда я говорю правду, меня понимают как угодно, но только не так. Вот, собственно, мой самый главный секрет победы над регентом.

Я смотрел на них, они на меня. Вдруг Валиэн вскочил, поднял кубок и выпалил:

— Да здравствует король!

Остальные поднялись следом и повторили хором:

— Да здравствует король!

Я отсалютовал им кубком и залпом выпил вино.

7.

"Песней связаны мы одной!

Кто любил меня — пусть идёт за мной!"

Лора Бочарова,

Лина Воробьёва (Йовин)

Вечером я обнаружил себя удивительно бодрым, видно, днём неплохо выспался. Вопрос, чем себя занять, тренировкой или каким-нибудь безобразием, решился в пользу безобразия. Мои телохранители, всю дорогу не спускавшие с меня глаз, непредусмотрительно расслабились. Да и что бы со мной могло случиться в эльфийском дворце? Ничего, если бы я сидел в своей комнате и никуда не вылезал.

Но я вылез! Ничего, что моя комната на втором этаже. Высота — не преграда для опытного акробата. А полюбившийся мне в дороге чёрный кожаный костюм — неплохая защита в темноте от зорких глаз. Правда, от эльфов не спасает. Как выяснилось, они в темноте прекрасно видят. Командир встретивших нас стражей настиг меня в саду.

— И далеко ты собрался?

— Погулять!

— Ага!

Вдруг он схватил меня за руку и увлёк к ближайшим кустам. Тропа, возникшая из ниоткуда, скрылась за нами. А по дорожке прошли двое эльфов.

— Фуф! Еле успели. Так куда ты идёшь?

— Куда глаза глядят.

— А глаза смертных могут глядеть в темноте?

— Могут. Правда, мало чего видят.

Эльф весело рассмеялся.

— Пошли.

Что это было? Визит в сказку? Свидание с волшебством? Не знаю. Мы выбрались из дворца и почти всю ночь бродили по окрестностям. Я слышал песни, в которых не понимал ни слова, но чувствовал, что они наполнены светом. Видел танцы, прекрасные и завораживающие. Когда-то я считал танцующую Альду достойную сравнения с богиней любви. Может, я и был прав. Но теперь я знаю, кого бессмысленно с кем-то сравнивать! А мой провожатый вёл меня дальше, к лесному озеру, в котором плескалось отражение звёзд. А на берегу, маленькими огоньками звёздного света, кружились светлячки.

Потом мы вернулись во дворец, призрачно белевший на фоне ночного неба. Такой же прекрасный, как днём, но ещё более волшебный. Мы шли по саду, уже не таясь. Я и представить не мог, что в это предутреннее время кто-то ещё будет гулять. И вдруг впереди послышалась музыка лютни. Мы замерли. Кто-то ещё не ожидал посторонних в саду. Скоро стали слышны слова песни. Я почему-то был уверен, что эльф поёт о любви. И, взглянув на отрешённое лицо спутника, понял, чью песню мы услышали. Его отец пел его матери о любви.

Я разозлился на своего предка. Встать на пути такого чувства! Да как он мог?! Эльф удивлённо посмотрел на меня. Я мотнул головой, предлагая уйти.

Мы поднялись на центральную башню дворца. Высокий шпиль, пронзающий небесную высь, с которого звёзды казались тёплыми и близкими. Небо быстро стало светлеть, и мой спутник впервые за всю нашу прогулку нарушил молчание:

— Рассвет. Звёздная Ночь закончилась.

Алое зарево оживило горизонт, разгоняя сумрак. Я, несостоявшийся художник, впитывал краски волшебного утра, прекрасно понимая, что это чудо никогда не смогу перенести на холст. Вдруг в глазах защипало, и горизонт затуманился. Я сморгнул, и слёзы покатились по щекам. Я не стыдился слёз, не смущался чужого присутствия. Мне было не до того. Я лишь часто моргал, смахивая с глаз солёную завесу, чтобы она не мешала смотреть. И запоминать.

Когда алый диск солнца завис над горизонтом, эльф дёрнул меня за рукав:

— Пошли же!

Ого, а он, оказывается, уже не первый раз меня зовёт!

Под моим окном мы расстались. И я не удержался, всё-таки спросил:

— А что это был за праздник?

Певучее название на эльфийском и перевод:

— Звёздная Ночь. Весной и летом каждое полнолуние все эльфы празднуют Звёздную Ночь. Мы гуляем всю ночь под звёздами, даже если пасмурно и идёт дождь. А утром приветствуем солнце, разогнавшее тьму и даровавшее всему живому свет. Хорошо, что ты вышел этой ночью под звёзды.

Он подсадил меня, помогая забраться в комнату. Моего отсутствия никто не заметил, и я благополучно завалился спать.

Долго спать мне не дали, растолкав для завтрака вместе с семейством Мирандаля. Как мне рассказали, его жена приехала накануне вечером, когда нас уже не стали беспокоить, отложив официальные представления до утра. Желание скорее увидеть таинственную любовь эльфа выгнало меня из постели вернее обещанного завтрака. А есть хотелось, ночная прогулка даром не прошла. Правда, усталости совсем не чувствовалось. Либо на меня подействовало волшебство Звёздной Ночи. Либо скоро я свалюсь на ходу... лишь бы не на виду у подданных!

Столовая дворца поражала воображение, как и всё во дворце. Я замедлил шаг, рассматривая стены. Там было, на что посмотреть, и кроме них, одни серебряные подсвечники или сверкающие на солнце витражи чего стоили! Но совсем другое потрясло меня до глубины души. Живые растения, расставленные вдоль стен, вплетались в сюжеты росписи, добавляя картинам жизни и объёмности. Ну почему мне не дано стать художником?!

Мирандаль пошёл мне навстречу. Я попытался вспомнить правила этикета. Поздно! Я должен был остановиться примерно на середине комнаты и подождать, пока Хозяин принимающего меня Дома подойдёт ко мне. А так получилось, что мы оба шли навстречу друг другу и остановились одновременно. Герцог поклонился первым.

— Приветствую, лорд Мирандаль. — Подданный не может первым заговорить со своим повелителем, он должен получить разрешение на разговор. Если бы я это правило не вспомнил, долго бы мы так стояли.

— И я рад приветствовать Вас, государь. Прошу Вас разделить скромное гостеприимство моего Дома.

— Благодарю. — Полагалось сказать что-то красивое и высокопарное, но как-то не хотелось. Благодарность либо есть, либо и не за чем пытаться её изображать, всё равно никто не поверит.

Зыбкая, еле уловимая улыбка осветила лицо эльфа.

— Государь, позвольте представить Вам мою жену, леди Изабеллу.

Теперь я понял моего любвеобильного предка! Такая женщина заслуживает любых безумств. Пшеничные волосы, уложенные в затейливую причёску, синие бездонные глаза, улыбка, наполненная добротой. А фигура... мечта поэта! И это сейчас! А если представить, как она выглядела в юности?! Ну почему я родился так поздно! Хотя нет, хорошо, что я родился так поздно. Отбить её у эльфа мне бы нипочём не удалось. Я поклонился со всей возможной галантностью, отвечая на изящный реверанс. Кажется, не оплошал.

— Приветствую, прекрасная леди!

Руку целовать не стал. Хмурый взгляд учителя обжигал спину, напоминая о его тяжёлой руке. Я торопливо перевёл взгляд на ночного знакомца.

— Лиандир, мой сын. Вы уже виделись с ним. Он встретил Ваш отряд в лесу.

— Очень рад познакомиться, лорд Лиандир.

— Взаимно, государь.

Мы благополучно пренебрегли поклонами.

Потом настал мой черёд представлять "свиту". Наплевав на приличия и этикет, я привёл их всех, включая Белку, что понравилось Мирандалю, как мне показалось.

За завтраком, поддерживая непринуждённую беседу, я выразил восхищение оформлением стен столовой. Белка, не забывшая, как я перекрасил почти весь балаган, кроме тканевых стен и перегородок, усмехнулась:

— Хорошо, что ты до такого не додумался. Не представляю, как бы мы такой цветник возили с собой.

— Цветы же не обязательно! Можно взять любые предметы подходящей тематики и гармонично их расположить. Я тут подумал...

— И не думай! — Гаркнул Альверик. — Забыл, чем твоя последняя выходка закончилась?

— Но, учитель!..

— Никаких но! Лучше бы о чём полезном подумал!

Я помрачнел. Устал я о полезном думать! Мирандаль вступился за меня:

— Вы слишком требовательны, мастер. Людям нужно отдыхать от проблем. Да и не только людям. А что ты придумал, Тони?

Я воспарил! Мирандаль слушал меня внимательно. Что могло заинтересовать древнее существо в сумбурных словах юного смертного? Я не задумывался о том. Я творил.

Потом разговор перешёл на искусство вообще. Чем отличаются разные школы живописи? Какие достоинства у масла и акварели? Уместны ли гравюры в книгах? Что лучше, графика карандашная или угольная? Уже больше двух лет мне не с кем было говорить о любимом увлечении, и я, словно умирающий от жажды, приник к целебному источнику. Мы бы ещё долго говорили, если бы леди Изабелла не вмешалась:

— Мирандаль, всё это можно обсудить и позже. Дай молодому человеку спокойно поесть.

Я смутился. Мирандаль тоже. Вообще-то, по его лицу трудно что-то понять. Оно слишком... зыбкое что ли? Выражение его постоянно меняется, за ним невозможно уследить. Эдакий вызов лицедею! Я старался ловить выражения его лица, потому-то и заметил быструю тень смущения. Нехорошо получилось.

— Спасибо, леди Изабелла. Я уже сыт.

Мирандаль бросил на меня пронзительный взгляд, от которого я чуть не задохнулся. Сам виноват. Меня о помощи не просили. Эльф опустил взгляд, отпуская меня, потом снова взглянул. Я, пытаясь прийти в себя, не успел поймать его эмоцию, только заметил быструю улыбку.

— Значит, от сладкого ты откажешься?

Подначка? Ну-ну!

— Я этого не говорил!

Детская выходка в стиле Короля. И пусть все смеются. Скоро нам будет не до смеха.

После завтрака я пришёл к пруду, где Скорбящий эльф всё так же смотрел на зачарованные корабли. Я сел рядом. Мне хотелось поговорить с кем-нибудь, так почему не с ним?

Но как рассказать тому, кто помнит всю скорбь эльфов, что гнетёт маленького короля смертных? Как объяснить, что мне хочется зарыться с головой под землю, чтобы ничего не видеть, не слышать, не действовать. Нет, я не боялся. Я не знал, чего нужно бояться. Но и не знал, что ждёт меня. Коронация — тут всё ясно. А что дальше? В Камансе спорит оппозиция, в Торваре горцы втихую точат мечи, а графстве Илур Наследник прежнего Дома объявил кровную месть ставленнику регента, в коронных землях царит развал, на побережье бесчинствуют пираты. Не считая всего остального. И как мне со всем этим разобраться?

Сбежать бы! Сесть на корабль, плывущий в никуда, и больше не возвращаться сюда. Но как я проживу без земли, что заполнила мои мысли и сны? Что я без неё? Нет! Это не она принадлежит мне, а я принадлежу ей.

— Ты ведь понимаешь меня, мраморный эльф? От того, что сбудется вопреки всему, невозможно сбежать. Ты это знаешь?

— Знает.

Я обернулся. Мирандаль подошёл бесшумно. Интересно, как долго он наблюдал за мной?

— Он многое знает. За это его не любят.

— Тогда почему его не уберут отсюда?

— А ты можешь представить этот пруд без него?

Нет, не мог. Корабли стали бы бессмысленны без того, кто смотрит им вслед. А без кораблей пруд стал бы одиноким.

— Ты чувствуешь.

О чём это он?

— Вы о чём?

Эльф улыбнулся, но промолчал. Хорошая у меня подобралась компания: мраморный эльф, который не умеет говорить, и живой эльф, который умеет молчать. Корабли продолжали своё бесконечное движение. Для них нет и не может быть возможности остановиться, бросить якорь, замереть.

— А куда они плывут?

Мирандаль долго молчал, будто не желая отвечать на этот вопрос.

— В будущее. — Изрёк он, когда я уже смирился с тем, что останусь без ответа.

— Тогда почему он скорбит?

Смесь растерянности и удивления мелькнула на лице бессмертного. Я пояснил:

— Зачем скорбеть о том, что движется вперёд? Или... он скорбит об их прошлом?

— Ты первый, кто спросил об этом. Эльфы не думают так. А смертные, что здесь бывали, обходили это место стороной.

— Ну и зря! Здесь красиво!

— Здесь везде красиво, — заметил Мирандаль.

Мы снова замолчали. Я мысленно признал правоту бессмертного. Красота окружает жизнь эльфов, и сами они наполнены её. Нахлынули воспоминания Звёздной ночи. Песни, танцы, костры, смех, музыка... и рассвет. Самый волшебный рассвет в моей жизни.

И песня любви, услышанная случайно. Ярость вскипела в крови. Да как мой дед посмел встать у них на пути!

Мирандаль встревожился:

— Что с Вами, государь? — Он вскочил и наклонился ко мне, протягивая руку. — Давайте уйдём отсюда.

Я встал. И, не отпуская его руку, выдохнул:

— Простите, лорд Мирандаль. Мой дед вёл себя недостойно короля. И, что там говорить, по-мужски просто подло!

Эльф освободился.

— А кто сейчас говорит твоими устами? Король Антуан или мужчина Тони?

— Понятия не имею! Королём я ещё не был, мне трудно говорить от его имени. Да и мужчиной зваться — только наставника смешить. Я для него как был "его мальчиком", так и остался. Когда не оказываюсь сопляком и мальчишкой. Что больше похоже на истину. Я ведь действительно мальчишка ещё, даром, что усы растут. Но что такое подлость — хорошо знаю. — Я опустил глаза, а потом снова взглянул на собеседника. — Мой друг девушку одну любил. Он ей тоже, вроде, симпатичен был. А нашему знакомому не по нутру было, что она другого предпочла. Так он пустил про нас с другом слух, что мы — любовники. Надёжно. Она поверила.

— И что теперь? — Спросил Мирандаль, когда я замолчал.

— Не знаю. Я с другом давно не виделся. А при последней встрече он сказал, что она сделала свой выбор, и попросил меня больше не говорить о том.

— Знаешь, не думаю, что она его любила. Иначе бы не поверила порочащим слухам.

— Может быть, — подумав, согласился я. — Но моему другу от этого не легче.

Вздохнув, я пошёл прочь от пруда, и тут непривычный оклик: "Антуан!", резанул мне слух. Я обернулся. Эльф чуть склонил голову:

— Извинения приняты.

И вот мы снова в пути. Два дня отдыха пошли нам на пользу, и не только потому, что мы нормально выспались, но ещё и потому, что я понял примерно, что можно будет сделать после коронации. Эльфы проводили нас из леса, я даже гадать не берусь, сколько дней пути благодаря им мы сократили. Под вечер мы остановились на ночлег, поставили палатки, развели костёр.

Присоединившийся к нам Лиандир пытался привыкнуть к нашим порядкам. Например, к тому, что Белка зовёт меня Королём и препирается с Валиэном, а мы ей это прощаем. Или к тому, что мастер Альверик отдаёт распоряжения благородным лордам, и его слушаются. Даже я его слушался, но тут и удивляться нечего: мастер лучше нас всех смыслил в организации походной жизни, в чём я ещё в балагане убедился. Бедный эльф! Знакомый с традициями смертных из каких-нибудь нудных уроков или скучных церемоний, он столкнулся с людьми, которые традиции нарушали одним составом своей группы! К такому, конечно, трудно привыкнуть. Так же как и к тому, что король смешит подданных, много шутит и смеётся сам. А когда я начал тренировку, он окончательно уверовал в то, что я не в своём уме. По крайней мере, именно так я понял то, что он пытался объяснить Валиэну. Тот лишь отмахнулся и сказал что-то вроде: "Он так каждый вечер ломается, не обращай внимание!" Но на меня трудно не обращать внимание. А уж когда ко мне присоединилась Белка, и мы с ней принялись жонглировать ножами... В общем, ехать было весело.

До поместья леди Изабеллы мы добрались довольно быстро. Там к нашей встрече готовились. Вкусная еда и мягкие постели — чего ещё желать усталым путникам?! Увы, едва у нас появилась возможность отдохнуть, меня одолело беспокойство. Привыкнув доверять своим чувствам, я не видел причин отмахиваться от них теперь. Раз уж мне показалось, что нужно спешить, значит отдыхать некогда: сразу после обеда придётся обрадовать моих спутников новыми планами. Поскольку в пути я уже придумал, как достать корону, осталось лишь сообщить своё решение остальным. Лучше две тренировки Кота подряд!

Кажется, мои друзья поняли, что говорить с ними будет Антуан третий, потому что вели себя на удивление сдержанно, даже Белка перестала подшучивать над Валиэном. Ой, не нравится мне их серьезность! Глупости надо творить с улыбкой на лице, тогда, может, что умное и получится.

— Итак, нам нужно пробраться в столицу. Какие есть предложения? — Начал я совещание моего "штаба". С моим планом они, конечно же, не согласятся, так пусть попробуют сначала предложить что-нибудь своё. А потом, глядишь, моё решение одобрят.

Они замялись, наконец, Альверик высказался от имени всех:

— Государь, Вам нельзя показываться в столице.

— Я полгода жил там, и ничего. А вот Вам, мастер Альверик, точно нельзя возвращаться туда. Вас хорошо знают, а обвинение в покушении на меня ещё не снято. Пойдём я и Белка. Кот нас спрячет на несколько дней.

— Хотите представиться акробатами? Разумно ли?

— А что Вас смущает, лорд Дерон?

— Ваши волосы. Они, может и недостаточно длинны для лорда, но чересчур длинны для акробата.

— Только я могу взять корону.

— Один Вы не пойдёте, — настаивал Дерон.

— Потрясающе! Я ещё не властвую, а тут уже бунтуют! Что Вы предлагаете, милорд?

— Наказание для бунтаря? Впечатляет! А предлагаю я простую вещь. Приближённые регента видели Вас в образе отвергнутого бастарда, я прав? — Я кивнул. — Почему бы Вам не обрести герб? Готов дать перечеркнуть свой.

Я молчал. То, что предложил Дерон немыслимо, невероятно, невозможно! Так не бывает. Герб, знак свободного Дома — прошлое и настоящее лорда; оно же — будущее его семьи. Его не раздают попользоваться направо и налево. Я медленно кивнул: говорить я не мог.

После бурного обсуждения мы договорились о составе отряда. Естественно я, бастард, сводный брат лорда Дерона и его же Наследник. Сам лорд Дерон. Марут — телохранитель. Белка (Бельчонок) — немой слуга. Лиандир, переименованный в Лиандра, — паж.

Лиандира труднее всего было загримировать. Уши спрятали под объёмный берет, а вот что делать с тонкими чертами лица? Хорошо хоть голос у него не совсем эльфийский, а то пришлось бы ещё одного немого в нашу компанию запихивать, что подозрительно. Я отчаялся что-то сделать с ним, поэтому просто отобрал у него меч, заплёл косу, сунул ему в руки письменный прибор. Вот мы и получили младшего сына большого Дома, на которого давно махнули рукой. Из тех, кто к военной карьере не приспособлен, а к служительству тяги не испытывает, по причине сильного увлечения книгами. Валиэн, с любопытством следивший за моими манипуляциями с гримом, только охнул. Я хмыкнул и предупредил полуэльфа, чтобы он не снимал берет на людях.

За два дня пути до столицы мы свыклись со своими ролями. Белка молчаливой тенью сопровождала наш быт. Лиандир, сидя в седле, умудрялся выглядеть слабым и беспомощным. Марут олицетворял собой беспощадную угрозу любому, кто косо посмотрит на лордов. Дерон, шутя, называл меня братишкой. Я, отвечая ему тем же, именовал его "милорд брат". Иначе говоря, нам наша авантюра нравилась.

После того как мы устроились на постоялом дворе, я, в сопровождении Марута, отравился побродить по городу. Жизнь текла своим чередом, торговцы зазывали покупателей, уличные акробаты веселили горожан, служивый люд торопился по делам, не всегда трезвые стражники и бойцы хозяйничали на улицах... всё как обычно.

Я не стал приближаться к дворцу, зато подробно рассмотрел варианты ухода из города. Скорее всего, придётся разделиться. Из дворца можно сразу выбраться за город, но всех на вылазку я брать не хотел. Кому-то придётся выйти из города через ворота. Неприятно то, что этому кому-то придётся взять лошадей, что может привлечь внимание. Может и не привлечь, но... Всё упиралось в это самое "но". Слишком всё ненадёжно!

Мои размышления прервал знакомый зычный голос, выкрикивающий незнакомые слова:

— А вот пирожки горячие! Кому пирожки?! — Я пошёл на голос. Торговка заметила меня. — Хотите пирожков, Ваша милость?

— Какая я тебе "милость", матушка Мика?!

Она недоверчиво уставилась на серебряную цепь, потом взгляд её переместился на меч, оттягивающий пояс. Глаза её округлились:

— Король? — Потрясённо спросила она одними губами.

Я, улыбаясь, кивнул, а потом глаза мои тоже округлились:

— Кот что, рехнулся? — Мика отвела глаза. — Та-ак! Пошли-ка со мной.

Она испуганно попыталась возразить, поясняя, что не может уйти, пока всё не продаст. Как будто у меня не нашлось бы нескольких монет!

— Этого хватит? — Посчитав судорожный кивок положительным ответом, я забрал у Мики корзину с пирожками и отдал её мальчишке, предводителю стайки сорванцов, в поисках подработки болтающихся по улицам.

Наше появление в гостинице было встречено общим недоумением. Я ничего не стал объяснять, уединившись с матушкой Микой в одной из снятых нами трёх комнат, куда первым делом потребовал обед на двоих. К расспросам я приступил только тогда, когда она насытилась. Я отметил, что она похудела, в волосах её появилась седина, из глаз исчезла улыбка. Когда она рассказала, что случилось, мне тоже стало не до шуток.

На мой эмоциональный вопрос, Мика горько ответила, что у труппы поменялся хозяин. У бывшего хозяина сыскался-таки наследничек. Какой-то дальний родственник, седьмая вода на киселе! Пришёл однажды, предъявил документы, стал командовать. В нашем ремесле ничего не смыслит, а воображает о себе гил знает что!

От этой новости в груди похолодело, сердце гулко стукнулось о рёбра и, кажется, замерло. С трудом совладав с голосом, я преувеличенно спокойно спросил:

— И что он из себя представляет?

— Мало чего хорошего. Наш хозяин хоть и сволочью был, никакой подлостью не брезговал, но он никого из нас не избивал и голодом не морил, чтобы себе подчинить.

— Ты хочешь сказать!? — Холодная беспощадная ярость поднималась во мне.

— Меня он выгнал, так что мне повезло. Король, ты что?

— Ничего... пока. А Кот? Ни за что не поверю, что он смирился!

— А что Кот? Он пытался поднять наших на бунт. В результате я оказалась на улице, Роско через пару дней сам выкупился, тайком теперь наших лечит. Поэту руку сломали. Медведя он пригрозил в рабство продать. Мелкие в драку взрослых не вмешивались, так теперь по мелочи хозяину пакостят. Мне Роско рассказывал.

— А с остальными что?

— Ринго встал на сторону нового хозяина и предложил не брыкаться. Мол, не всё ли равно, на кого работать, лишь бы деньги исправно платили, да неприятностей чтоб никаких. И его послушали.

— И Альда?

Мика промолчала.

Что было делать? Моих запасов ни за что не хватило бы на отступные для талантливого акробата, а у самого Кота, видно, с деньгами тоже не густо, иначе бы он давно ушёл из труппы. Правда, у меня были состоятельные друзья. Оставив матушку Мику отдыхать, я перешёл в другую комнату.

— Лорд Дерон, у Вас можно занять денег? Мне нужно выкупить друга.

Мои друзья уставились на меня, как на сумасшедшего. Немножко испуганно и растеряно. В принципе, их можно понять. Хоть они и привыкли уже к моим выходкам, такое отвлечение от цели от меня ожидать не могли. Разве что, после всего, что на меня свалилось, я утратил представление о реальности. Что ж, реальность и впрямь подбрасывала подарок за подарком. И последний оказался чрезмерным. Пришлось посвятить друзей в новую проблему.

— Вы не пойдёте один, — безапелляционно заявил Марут.

— Точно, — поддержал его Дерон. — Молодой лорд не может ходить по сомнительным местам без телохранителя и наставника. А Лиандир и Белка пусть спрячутся поблизости. В случае чего его лук и её ножи нам здорово пригодятся.

Дерон невозмутимо набил кошелёк золотыми монетами, Лиандир достал спрятанный в вещах лук, Белка проверила остроту ножей, Марут встал у двери, демонстрируя готовность к вылазке. Я и охнуть не успел, а мой отряд уже подготовился к бою. Выбора мне не оставили, да я и не возражал.

Подходя к знакомому строению, я не ощутил никаких волнительных чувств. Пусть раньше это был мой дом, пусть здесь я нашёл друзей, сейчас это была вражеская крепость, и я, вспоминая уроки мастера Альверика по тактике и стратегии, уже прикидывал варианты атаки и отступления. Следуя плану Дерона, Лиандир и Белка затаились в засаде. Мы подошли к калитке, и Марут заколотил в неё кулаком. Открыл нам Медведь, но если он думал напугать королевского телохранителя грозным видом, то здорово ошибся. К тому же я знал, что Медведь по натуре добрый, как говорится, и мухи не обидит.

— Где хозяин? — Спросил Марут, не здороваясь.

Появление длинноволосого с двумя телохранителями (чтобы меня не узнали, я предусмотрительно надвинул капюшон куртки на лицо), произвело на Медведя впечатление. Он неуклюже поклонился, приглашая лорда войти.

Пока он медленно вёл нас по коридорам, хозяина успели предупредить о гостях. Иначе как объяснить, что к его кабинету мы шли таким долгим, если не сказать, кружным путём, обходя дом вокруг ко второй двери?

Да-а, матушка Мика неспроста отзывалась о новом хозяине так пренебрежительно. Похоже, из всех ремёсел он в должной мере освоил только одно: питие пива. Маленький, толстенький, с бегающими глазками своим неприкрытым желанием услужить он вызывал даже не раздражение, а какое-то брезгливое омерзение. Едва я взглянул на него, мне захотелось вымыть руки.

Дерон небрежно развалился в предложенном кресле. Марут остался стоять у двери, а я занял место за спиной "господина". Итак, лицедеи готовы, сейчас должна быть реплика хозяина:

— Ваша милость, для меня большая честь... чем могу услужить?

Презрительное "Сядь!" Дерона произвело нужный эффект: страх и жадность перемешались в хозяине примерно в равных пропорциях. Дерон не дал молчанию затянуться:

— Нас интересует акробат по прозвищу Кот.

Ага! Жадность начала перевешивать.

— Что именно интересует Вашу милость?

— Он нам нужен. — Дерон бросил эту фразу так небрежно, будто речь шла о покупке глиняного кувшина.

— В каком смысле?

— Сколько ты хочешь за него?

— Ваша милость, он свободный человек!

— Тебя это волнует?

— Могу я узнать, зачем он нужен Вашей милости? — Притворное возмущение исчезло из голоса дельца, зато в голосе лорда проявился благородный гнев:

— Ты о чём-то спрашиваешь меня?

— Нет, нет, Ваша милость, что Вы, я бы не осмелился!

— Так сколько ты хочешь за него.

Начался торг. Я внимательно следил за обоими. "Любезный" хозяин явно не ожидал железной хватки от благородного лорда в таком неблагородном деле как торговля. Дерон жмотничал до неприличия, хотя мог спокойно выложить сумму раза в три-четыре больше требуемой. И тут я догадался, что Дерон просто надумал проучить хозяина. Тот же, не поняв этого, решил, что столкнулся с очень прижимистым лордом, отказать которому он боялся, но и без выгоды остаться не хотел.

Наконец соглашение было достигнуто. Кота вызвали с репетиции. Сохранять самообладание становилось всё тяжелее: лицо акробата украшали почти заживший синяк на скуле и свежая ссадина на виске. Хозяин поспешил сообщить ему "радостную" новость. Естественно, Кот возмутился:

— Я — свободный человек!

— Это твои проблемы, акробат, нас они не волнуют. Чем бес толку кричать, покажи лучше, на что способен. — Дерон кивнул Маруту, и тот дал Коту три жонглёрских шарика. Кот недоверчиво уставился на них. — Ну же, они должны быть для тебя привычны. — Шарики замелькали в воздухе. — Пожалуй, хватит. Их семь штук, да я не стал все брать. Слышал, ты всё больше ножами да кинжалами балуешься.

Пусть Дерон понятия не имел, что значат эти фразы, но произнёс их дословно, как я учил. И Кот понял.

Обратно мы шли степенным шагом. Что может быть обычнее двух молодых лордов (я расстегнул куртку, под которой прятал цепь), неторопливо идущих по своим делам? Нас сопровождали телохранитель и слуга, как и положено, не мелькая перед глазами хозяев, а держась в двух шагах позади. Лиандир и Белка шли за нами чуть в стороне. Тоже ничем не примечательная пара: богатый охотник с братом или учеником.

Едва мы вошли в комнату, я повернулся к Коту и потребовал:

— Шарики верни.

— Чего?!

— Шарики верни, говорю.

Он без предупреждения бросил их один за другим. Я, не напрягаясь, поймал.

— Надо было четыре брать, тогда бы я тебя удивил.

— Король? Это вправду ты?!

— Можешь потрогать, — усмехнулся я. Кот одним прыжком преодолел комнату и повис у меня на плечах. — А ты в хорошей форме! — Прошипел я.

— Ой, извини! — Кот выпустил меня из удушающих объятий. — А ты изменился, тебя и не узнать.

— Тем лучше.

— Всё те же проблемы?

— Ага, но уже не у меня. Ты, кстати, как, всё ещё хочешь присутствовать при большом веселье?

Кот задумался:

— Твой враг тот, о ком мы знаем? — Я кивнул. — Не знаю, любой здравомыслящий человек бежал бы от него со всей доступной скоростью. Правда, твоё здравомыслие всегда носило странные формы. Готов поклясться, ты придумал совершенно невообразимую шутку?

— Ага, и предлагаю тебе в ней поучаствовать.

— Когда выступаем?

— Не так сразу. Коронация — дело серьёзное, требует тщательной подготовки.

— Какая коронация? — Кот с трудом выдавил вопрос из себя.

— Полная коронация государя Антуана третьего и триумфальное водворение его в столицу.

Насчёт водворения это я, не подумав, брякнул, но идея показалась мне заманчивой. Кот же довольно улыбнулся:

— Ты — самоубийца. Но я был уверен, ты придумаешь, как разобраться с ними!

— Осталось это осуществить. Я провожу разведку на местности, ты со мной? Э-э, не так быстро, сначала поблагодари матушку Мику, это она мне всё рассказала. И поздоровайся с Белкой.

И вот я снова гуляю по столичным улицам, только теперь за моей спиной тенью следует мой слуга. Я хотел и Кота сделать телохранителем, но лишнего меча у нас не было, а покупать оружие пока не хотелось. Марут шёл позади, присматривая за нами обоими. Кажется, он уже сообразил, что опасность для нас представляем в первую очередь мы сами, а потому за нами следить нужно особо, пока мы на пару не отправились на приём к регенту, дабы высказать ему в лицо всё, что мы о нём думаем.

Я подробно рассказал Коту, какие трудности возникли у меня. Проблема ведь не в том, что корона во дворце, а в том, как её из города вытащить. Из дворца можно выйти за город через подземный ход, если он, конечно, ещё не обнаружен. Остальным придётся уходить через ворота, потому что остаться они не согласятся. Потом мы сможем встретиться где-нибудь за городом. Но если нам выйти тайным ходом не удастся, придётся выбираться в город, а потом уходить через ворота, хоть и не хочу я с короной в городе появляться. В таком случае лучше было бы, чтобы они были со мной, на всякий случай. А поскольку я не знаю, безопасен ли ход...

Мы долго обсуждали варианты, пока Кот не предложил спросить у Малыша. Он же мог бы узнать, обнаружен ход или нет. Простое решение сложной проблемы, только Фабьо и так многим рисковал, встречаясь со мной, и мне не хотелось, что бы он уходил без спросу, нарываясь на неприятности. Но действовать нужно было быстро. А встретиться с Малышом ещё быстрее. На мой осторожный вопрос, сможет ли он вечером уйти с работы, и не будет ли у него потом проблем, Кот хмыкнул:

— У любимого писаря секретаря регента?!

— Как любимого писаря? — Ахнул я.

— Он же затянул с приказом об аресте мастера Альверика, помнишь? Можешь представить, что случилось, когда вы сбежали?

— Я думал, он под дурачка прикинется, и его обратно на кухню отошлют.

— Ага, жди! Изобразил из себя маленького человека, мол, я здесь недавно, много чего ещё не знаю, а работы много, если бы господин писарь сказал, что господин секретарь срочно требует, я бы всё давно приготовил.

— Но ведь готовить всё должен был писарь? Если я не ошибаюсь, все документы готовит писарь, помощники делают копии и рассылают, кому положено. Иногда начисто с черновиков переписывают. Не больше.

— Точно! А Малыш, не будь дурак, заранее на стол несколько неготовых документов выложил. Секретарь их заметил, и, как ты думаешь, какие выводы он сделал?

— Мальчишка делает работу писаря. А что в таком случае делает писарь?

— Ага! В результате — стремительный взлёт никому неизвестного пацана. Ясное дело, как писарь он пока мало чего соображает, так секретарь его как подай-принеси использует.

— Мальчик на побегушках?

— Скорее, живая игрушка. Он ведь умеет быть забавным, бывший акробат всё-таки и лицедей неплохой. Секретарь ему многое позволяет, тем более что поручения он безупречно выполняет. От его "господин секретарь срочно требует" никто отмахнуться не может. Он же упрямый. Вот и стараются с ним дружить.

— Выходит, он теперь большой человек при дворе!

— Вот именно. Я договорюсь о встрече, возвращайся пока к своим, незачем тебе у дворца мелькать.

С этим я был абсолютно согласен. Вернулся Кот довольно поздно и с порога заявил:

— Собирайся, сегодня мы празднуем моё освобождение в "Бочке". Малышу передадут, он придёт.

Мои заботливые верноподданные вскинулись, очень эмоционально возражая против моей прогулки без присмотра. Как они пытались отговорить меня! Марут уже приготовился занять круговую оборону у двери. Но на мою сторону неожиданно стал Дерон, заявив, что двое молодых людей, забредших в кабак, привлекут внимания меньше, чем большая компания, особенно трезвая, потому как пить сейчас неуместно, даже в целях маскировки. Разгорелась бурная дискуссия уже на тему маскировки, прерванная приходом слуги, сообщившего о человеке, который разыскивает даму, похожую на ту, что я привёл с собой. Мои друзья напряглись. Я же сразу догадался, кто ищет матушку Мику, и попросил слугу проводить его сюда.

Роско удивлённо осмотрел нашу компанию, остановив взгляд на нас с Котом. Я, вольготно устроившись на подоконнике ещё во время спора, гадал, узнает — не узнает? Узнал.

— Так это ты купил его?!

— Выкупил, — поправил я. — Если всё пройдёт так, как я задумал, мы сможем потом и с новым хозяином разобраться, чтоб навсегда запомнил, как моих друзей обижать!

— Почему-то мне его уже жалко! — Хмыкнул Роско. — Что ж, ребятки, чтобы ни задумали вы, удачи вам!

— Роско, как ты относишься к государю? — Неожиданно для себя спросил я.

— Я его не знаю, чтобы как-то к нему относиться, — осторожно ответил Роско. — К тому же, неизвестно, жив ли он.

— А к регенту как относишься?

— Худая власть лучше, чем никакой.

— А если государь жив?

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

— Похоже, вы все здесь из-за него, — задумчиво пробормотал Роско. — Плетёте заговор против регента?

— Нет, мы действуем за Антуана.

— Интересно. А что делает Антуан, пока вы действуете за него?

— Тоже действует в меру своих скромных сил и возможностей. — Мои друзья, хоть и встревожились от столь откровенного разговора с незнакомцем, невольно улыбнулись, услышав от меня такую характеристику моих же действий.

— Ты веришь ему?

— Скорее, он верит нам. Ты с нами?

Роско ещё раз оглядел нашу компанию, и ухмыльнулся:

— Лорд, солдат, акробат, ряженая девица и эльф... конечно, я с вами!

Нас с Котом почтительно встретили в кабаке, из чего я заключил, что Кот здесь — частый гость. Акробат потребовал кабинет, и нас проводили в маленькую комнату за залом, куда официант принёс две кружки пива и миску солёных орешков. Кот отпустил официанта, предупредив, что мы ждём друга и заказ сделаем, когда он придёт. Серебряная монета, которую я бросил на стол, исчезла, я даже не заметил как.

В ожидании Малыша я рассказал Коту о смерти его друга. Он долго молчал, потом вздохнул:

— Мир душе его, хороший был человек. А что с его труппой?

— Идут сюда. Я хотел их тебе отдать.

— В смысле?

— Мне-то они зачем? Я хотел их пристроить в надёжные руки, чтобы они в кабалу не попали. Возьмёшь?

— Куда? У меня, как ты знаешь, больше нет труппы!

— Будет. А когда мы освободим твоих, они смогут присоединиться к тебе, если захотят.

— Он не продаст всех. Он и меня продал только потому, что со мной проблем было много.

— А я и не собираюсь покупать свободных людей. — Я вздохнул. — Ты так и не понял, кого прятал?

— Может, хватит говорить загадками?!

— Согласен, хватит. Позвольте представиться, лорд Маркус! Моё полное имя — Антуан третий Интарийский. — Я мотнул головой, изобразив ироничный поклон. Кот вскочил. Ой, не нравится мне его взгляд! — Кот, пожалуйста, успокойся, здесь слишком тесно, чтобы уворачиваться от тебя, пока ты не образумишься!

— Образумишься?! Да ты!..

— Кот, ну что мне сделать, чтобы ты простил меня? Хочешь, на руках пройдусь? Или ножами покидаюсь? Пойми, я не виноват, что я тот, кто я есть!

— Не виноват?! А сказать не мог?! Нравилось голову морочить?!

— Нравилось?! Знаешь, каково это, вдруг найти дело, которое не только тебе нравится, но и другим нужно?! Не прятаться по углам, надеясь, что тебя не заметят, а выйти вперёд "вот он я"! Как бы я хотел остаться Тони-Королём, но меня угораздило родиться Антуаном третьим! Я что, виноват?!

— Прости. — Кот сел.

Мы молчали, не глядя друг на друга. В таком настроении и застал нас Фабьо.

— Кот? — Испуганно спросил он.

— Не переживай, Фабьо, — ответил я. — Я только что рассказал Коту, с кем он спал в одной постели.

Кот фыркнул. Не удержавшись, я прыснул в ответ. Взглянув друг другу в глаза, мы расхохотались. Я перегнулся через стол и обнял Кота. Он хлопнул меня по спине:

— Мир?

— Мир.

Тут Фабьо понял, с кем он встретился, и он повис у меня на плечах.

— Эй, Малыш, не задуши меня!

— Простите, государь. — Он отпустил меня, но глаз с меня не спускал.

— Не переживай, не исчезну я!

— А надо бы!

— Тихо! — Кот призвал нас к порядку. Позвонив в колокольчик, он вызвал официанта и сделал заказ. — Вот теперь рассказывай.

И Фабьо рассказал. Регенту надоело ждать, пока его слуги найдут меня и предоставят Совету Короны доказательства моей гибели. Он решил короноваться. Все, кто могли бы оказать ему серьёзное сопротивление, уже выведены им из игры. Тот же Генрих Каманский: что он может сделать, пока его сын якобы служит во дворце, где никто не может гарантировать его жизнь? Правда, недовольство Свободных Домов нарастало, а, значит, усиливалось сопротивление, которое могло бы помешать регенту в достижении его цели. И регент не стал дожидаться, пока недовольство выльется на него, а решил направить его себе на пользу. Он в течение последнего месяца усиливал давление, провоцируя недовольных на вооружённое выступление. Подавив им же вызванный мятеж, регент, если и не изничтожит совсем, то существенно ослабит оппозицию, и никто не сможет воспрепятствовать ему занять трон.

— Вам надо бежать, государь, — закончил Фабьо свой безрадостный рассказ.

— А вот и нет. Пока господин регент отлавливает оппозицию, я спокойно коронуюсь. Может, к тому моменту и высокие лорды соберутся в столице, не будет проблем с присягой.

— Ты хочешь пожертвовать оппозицией?! — Ахнул Фабьо.

— Ого, каких ты слов нахватался! Нет, не собираюсь я никем жертвовать, поэтому надо постараться закончить наши дела быстрее. Они хоть и дураки, такой участи не заслужили. Они будут, конечно, удивлены, когда, примчавшись на бой, попадут на праздник, но присяга лучше смерти, в их случае.

— А что такого в их случае?

— Я сердит на них. И хватит о том. У нас к тебе дело.

Фабьо знал о нескольких тайных ходах, обнаруженных регентом. Но регент не смог исследовать лабиринт полностью, что давало нам надежду пробраться в замок незамеченными. Собственно, в тот момент я и понял, как можно провести эту вылазку: ведь если есть тайный ход из дворца за город, значит, можно по нему и войти.

По дороге я поделился своими соображениями с Котом. Мы составили план, который выложили остальным заговорщикам. После долгих споров в план были внесены некоторые изменения. В результате утром мы выехали из гостиницы все вместе, кроме Кота, который ушёл раньше. Дерон перед отъездом громко проинструктировал матушку Мику и Роско:

— Мы вернёмся дней через пять. За постой уплачено за десять дней вперёд, так что проблем быть не должно. Если меня или лорда Тони будут разыскивать, спрашивайте, что передать, а лучше просите зайти позже. Людей, которых мы ждём, разместите здесь же.

Я попросил Роско поймать идущую сюда мою труппу до того, как она придёт в бывшую труппу Кота, где получит много ненужных неприятностей. Мои акробаты знали Роско, так что проблем не должно было возникнуть. На всякий случай, лорд Дерон оставил записку для стражников Валиэна, чтобы они не стали настаивать на выполнении полученного от господина приказа: доставить людей в конкретный балаган в целости и сохранности.

Мы чинно выехали из города. После того, как нагнали Кота, и Лиандир подсадил его к себе, мы поехали быстрее. Пригород кончился, постройки ремесленников, мелких купцов, зажиточных крестьян остались позади. Поля и сады навевали мирные мысли.

Вскоре мы свернули с главной дороги и, следуя указаниям Марута, выехали к тихому хутору. Дом, сарай, мыльня да пасека, вот и всё поселение. Только от мирных мыслей и следа не осталось. Что-то не так было с этим хутором. Нам навстречу вышел поселянин, безоружный, но подозрительно похожий на отставного сержанта.

— Мир вам, путники! — Поприветствовал он нас.

Тут я заметил, что не так с этим хутором. Кто-то прятался на чердаке, и этот кто-то натянул лук. Я бросил быстрый взгляд на Лиандира. Полуэльф прикрыл глаза. Я положил руку на живот, через прорезь в куртке нащупывая нож. Кот, сообразив, что значит моё движение, поймал мой взгляд и вопросительно выгнул бровь. Я указал ему глазами на открытое окно дома, за которым, как мне показалось, мелькнула тень быстрого движения. Марут спешился.

— Мир и тебе, наставник! Что-то ты неприветлив с гостями!

— Я вас в гости не звал, с чего это мне быть приветливым? Что за детей ты сюда привёл?

Детей?! Мы переглянулись.

— Сударь, мы, может быть, и дети, но это не повод быть невежливым, так что попросите Вашего человека, что прячется на чердаке, вернуть мне нож.

— Какой нож? — Удивился наставник.

— Вот этот. — Мой нож вонзился точно под окном, за которым прятался лучник. Тут же Кот скатился с коня, а Лиандир, выхватив лук, приготовился к стрельбе, взяв на прицел того, кто затаился за углом сарая. Кот же рыбкой влетел в окно, на которое я указывал ему. Марут, Дерон и наставник потрясённо уставились на нас.

— Мы тебя этому не учили! — Пробормотал Марут.

— Жизнь научила! Ну и Кот, и мастер Альверик, конечно.

В этот момент Кот вылетел из окна, сгруппировался, приземлился на ноги и тут же развернулся к окну, откуда как раз выпрыгнул его противник. Раз демонстрация произвела нужное впечатление, драку можно было прекратить:

— Пожалуй, хватит.

Лиандир быстро убрал лук, Белка спрятала ножи (когда только она их достала?), Кот, поклонившись сопернику, повернулся, но его противник не считал бой законченным. Он сбил акробата с ног и попытался вывернуть руку.

— Я сказал хватит! — Рявкнул я, и сам вздрогнул. Что ж говорить про остальных! Они, застыв, уставились на меня.

— В отца пошёл! — Восхитился Марут, и тут наставник понял, что за "ребёнок" заглянул к нему. Он преклонил колено:

— Простите, государь, я не узнал Вас.

— Тем лучше, значит, другие не узнают точно. И не обижайтесь, пожалуйста, за наш розыгрыш. Просто мы уже не дети.

— А жаль.

— Жаль, — согласился я. — Может, разрешите людям покинуть боевые посты? Мы больше не будем...

Последняя фраза прозвучала так по детски, что мои друзья не сдержали смех. Наставник же, встав, махнул рукой, а потом хитро улыбнулся мне:

— Ой, не верю я Вам, государь! Ну, никак Вы не похожи на тихого послушного мальчика, коего господин регент хотел видеть на троне.

— Чего хотел регент, меня не волнует. — Я спрыгнул с коня. — Нам нужна помощь.

8.

"Назови любую цену

За ответ, что здесь сокрыт!

Даже плющ, обвивший стену,

Знает нечто, но молчит!"

Лина Воробьёва (Йовин)

Мы долго шли по узкому туннелю, освещая путь потайными фонарями. Кот тихо бурчал сквозь зубы, костеря на все лады тех, кто придумал такие узкие лазы. Я был согласен с ним, поэтому не стал объяснять главное достоинство узкого хода: один человек вполне сможет защитить его. Правда, большую армию по нему не проведёшь в замок: толпа вооружённых людей в таком тесном пространстве опасна для самих себя больше, чем для защитников замка. Да и не нужна мне пока большая армия. Никакое войско не нанесёт моему противнику такой урон, какой мы задумали.

Мы остановились в круглой пещерке, где наставник помог нам хоть немного отчистить пыль и паутину, собранную в давно не хоженном туннеле.

— Мы будем ждать вас на поляне у выхода, — напомнил наставник и решительно надавил на хитрый камень.

Лиандир заверил нас, что с другой стороны неприятности нас пока не ждут. Кот и наставник навалились на стену, сдвигая потайную дверь. Мы не стали закрывать её до конца, кто его знает, в каких условиях будем возвращаться.

В неярком свете фонарей мы и продолжили наш путь уже под территорией замка. Этот ход был незнаком мне, о нём знали только мой отец и учителя Королевских телохранителей, поэтому я шёл медленно, выискивая знаки, о которых говорил мне наставник. Серые, необработанные камни напомнили мне о древности этих стен. Пусть наверху от древнего замка почти ничего не осталось, здесь, под землёй, он продолжал жить, и на его останках построен мой дворец. Остановившись, я погладил влажные шероховатые камни. Кот удивлённо посмотрел на меня, а Лиандир меня понял.

— Жизнь людей так коротка, — прошептал он. — Вы приходите на короткий миг и уходите в никуда, оставляя память, которую невозможно уничтожить, в отличие от ваших хрупких жизней. Даже переделывая, изменяя то, что было до вас, вы оставляете кусочек прошлого, сокрыв его под блеском настоящего. Ты чувствуешь это, король?

Я понял, что он назвал мой титул, а не прозвище. Я кивнул:

— Здесь прошлое, которого я не знаю, оно осело влагой на стенах, оно было давно, но есть и сейчас. Оно будет, когда я уйду, и мои дела станут лишь достоянием истории. И сам я стану прошлым, безликой тенью заполню коридоры дворца, пылью скопившись в тёмных углах. Почему так, эльф?

— Ваша жизнь коротка, и только в стремлении изменить вы можете как-то оставить свой след в песках времён. Отец считает, что срок вашей жизни — ваша страшная беда, но и ваше огромной счастье. Ваши мятущиеся души ищут бессмертия, и обретают его лишь в деяниях своих, но будь вы долгоживущими, вам бы не нужна была эта беспокойная борьба со временем. Эльфы, живущие в гармонии и к гармонии стремящиеся, не видят течения времени так, как видите его вы. Мой отец знал твоего деда ребёнком и, возможно, увидит, как состарятся твои внуки. Возможно, я увижу, как в твой дворец придёт запустение, и с грустью буду вспоминать юного короля, которому повезло не увидеть того. Мы видели, как мир менялся, как вы изменяли этот мир. Мы видим то, что происходит, и можем вмешаться. Менять мы не можем. Я слышал, когда наши народы встретились, многие эльфы противились нашему общению. Ваша сила чужда нам, и только короткий век примирил нас с вами. Перемены — ваша сущность, нам трудно понять её.

— Эй, мудрецы! — Окликнул нас Кот. — Может, хватит, а?

Пожалуй, Кот прав: дворцовые подземелья — не самое подходящее место для бесед о сущности времени и человеке в нём. Мы пошли дальше, продвигаясь к "обитаемым" уровням тайного лабиринта, где я уже хорошо ориентировался. Хотя мне давно уже не приходилось там бывать, я часто представлял себе ходы лабиринта, составляя разные маршруты. Вот и довелось мне воспользоваться одним из них.

Трудность была в том, что королевская сокровищница, куда мы так стремились, имела только один, официальный, вход. И в коридор, ведущий к ней, из потайного хода тоже не вылезешь. А ближайшие к сокровищнице ответвления хранили не только следы активного изучения лабиринта, но и ловушки, как магические, которые засёк Лиандир, так и обычные, вроде охотничьих. Пришлось нам задуть свечи наших фонарей и выйти "к людям" довольно далеко от цели.

Место для выхода я выбрал хорошее: ни стражи, ни слуг здесь отродясь не ходило. Иногда, правда, влюблённые парочки забредали, ну да от них мы спрятаться всегда успеем. Предстояло преодолеть половину дворца, да ещё вернуться обратно с короной. И где были мои верноподданные, когда я вылазку планировал?! Почему они не отговорили меня от такого безумия?! Видимо, я пробормотал свой вопрос вслух, потому что Кот усмехнулся:

— Раньше думать надо было, а теперь нечего на подданных свои решения сваливать! Твоя идея — тебе и отвечать.

— Ага, а кто говорил, что идеи — самая большая моя ценность?!

— И сейчас скажу, если ныть перестанешь. Чегой-то на тебя нашло?

— Страшно мне, — честно признался я.

Мы довольно быстро преодолели глухие коридоры дворца. Когда начались обжитые места, мы удвоили осторожность. Хорошо, что с нами был Лиандир. Его острый слух и умение видеть в темноте здорово выручили нас, так же как и особые плащи, которые он, слегка красуясь, вытащил из своей сумки. Эльфийские плащи, позволяющие своим хозяев нет, не стать невидимыми, а всего лишь сделаться незаметными, неотличимыми от окружающей обстановки. К счастью, караулы, шествующие по коридорам, успевали предупредить нас о себе заранее, так что Лиандиру не приходилось сильно напрягаться, отслеживая приближение людей. Мы успевали исчезнуть с их пути до того, как они спотыкались о нас (плащи могли сделать нас незаметными, но не бесплотными).

Один раз мы чуть не попали в магическую ловушку: шагни я в нужный нам коридор, и маг регента тут же узнал бы о моём визите. Эльф едва успел меня остановить. Снова встала проблема обхода, а ночь не бесконечна. Мы бежали по коридорам, прислушиваясь к малейшему шороху, прячась от стражи и слуг, если таковым вздумалось побродить ночью.

Долгий путь привёл нас, наконец, в нужное крыло. Осталось спуститься вниз, пройдя мимо стражников, преодолеть магическую защиту, открыть сокровищницу, взять то, зачем пришли, а потом преодолеть все препятствия в обратном порядке.

То, что к сокровищнице подобраться будет не просто, я догадывался, так что позаботился о мерах предосторожности заранее. Вернее, позаботился Лиандир. Запахнувшись в плащ, он вдруг исчез. Кот судорожно выдохнул сквозь зубы. Не знаю, человеческую или эльфийскую магию использовал полуэльф для усиления чар плаща, но маг он явно не слабый. Лиандир, как и планировалось, незаметно приблизился к стражникам, стоящим на посту вдоль коридорных стен. Открыв маленький флакончик, он дал им всем по очереди понюхать снадобье, потом проявился, махнул нам, и мы спокойно прошли мимо зачарованной охраны. Теперь нужно было торопиться. Стражники, потеряв способность видеть и слышать, опасности для нас не представляли, но если кто застанет их в таком состоянии, нам будет затруднительно выбраться отсюда. Но я помнил и о том, что торопливость не пристала ни королям, ни ворам, поэтому мы не стали суетиться, приблизившись к заветной двери.

Лиандир обнаружил магические ловушки. Часть были старыми, с ними мне удалось бы разобраться легко, если бы не ловушки, поставленные предусмотрительным регентом. Лиандир качнул головой:

— Два уровня заклинаний, слишком сложно для меня. Старые заклинания ослаблены, а новые насажаны на них. Хороший маг поработал, я не могу снять его заклинания.

— А ты можешь сделать так, чтобы сработали только старые заклинания?

— Могу ненадолго. Но что это даст?

— Долго и не надо. А что даст? Увидишь! Главное, ни в коем случае не суйтесь сами, ждите здесь.

Лиандир вытянул вперёд руки и что-то заговорил на эльфийском. Лицо его, и без того светлое, побледнело. Вот он опустил руки и устало сел на пол.

— Торопись, государь, — шепнул он.

Кот сунул мне в руки свой фонарь, предусмотрительно им зажжённый, отобрав мой. Я смело шагнул в цепкие объятия древних заклятий. Воздух вокруг меня нагрелся, я терпеливо стоял, стараясь не выдать свой страх. Если бы я ошибся в своих предположениях, Интария снова осталась бы без короля. К счастью я не ошибся. Защита сокровищницы узнала монарха, и жар, окружавший меня, развеялся, позволяя мне пройти дальше. Теперь и впрямь следовало поторопиться.

Я быстро миновал комнату, заполненную дорогим оружием, шкатулками с драгоценностями, монетами, золотой и серебряной утварью. Всё богатство королей Интарии хранилось здесь и принадлежало оно мне. Почему-то эта мысль не вызвала воодушевления. Я лишь схватил по дороге горсть золотых монет (мне нужно было вернуть долг), да бросил в сумку золотую цепь (забавно, наверно, выглядел господин регент, когда моё парадное облачение вытаскивали из-под кровати).

Больше здесь меня ничего не интересовало, кроме, пожалуй, того факта, что сокровищницу и впрямь обыскивали долго и тщательно. Думаю, чем тщательнее её обыскивали, тем меньше оставалось шансов найти главный тайник. Я пристроил фонарь на груде наваленных драгоценностей и разгрёб монеты, засыпавшие люк. Едва я положил руки на него, знакомое тепло окутало ладони. Я открыл тайник и уверенно, хотя свет свечи почти не проникал сюда, спустился по ступенькам.

Внизу меня ждала ещё одна комната. Мне не нужен был свет, чтобы найти то, что здесь хранилось. Глубоко вздохнув, я подошёл к заветному столику. Руки сами потянулись к подставке. С лёгким трепетом я взял корону. Нашаривая свободной рукой Печать, спрятанную здесь предусмотрительным мной, наткнулся на какой-то предмет. Я отдёрнул руку: кто его знает, что здесь лежит, ведь я точно помнил, что не клал сюда ничего. С другой стороны, будь это ловушка регента, короны бы здесь не было, да и он бы давно воспользовался ею.

Нацепив корону на голову, чтобы освободить руки, я исследовал незнакомый предмет. Длинный, плоский, похожий на меч. Я взял его, и тут меня пронзили слова, возникшие из памяти. Когда мне исполнилось восемь лет, отец позвал меня сюда, чтобы сделать особый подарок, которым я пока не смогу воспользоваться, даже похвастаться не смогу. Я бы огорчился от такого подарка, о котором никому не расскажешь, если бы не знал уже, что отец ничего не говорит и не делает просто так. Я ждал чуда, и чудо свершилось. Как когда-то давно я увидел сверкающую сталь эльфийского клинка и почти услышал въяве голос отца: "Меч Королей не терпит другой руки, кроме руки короля. И он всегда найдёт своего владельца, если признает его." Я вытащил меч, и, казалось, тьма развеялась вокруг. Я поспешно убрал его в ножны и замотал в полу плаща.

Печать тут же нашлась, да и куда бы она делась? Я запихнул трофеи в сумку и вернулся в сокровищницу. Засыпав монетами тайник, я схватил фонарь, осматриваясь, не оставил ли я явных следов пребывания здесь, и увидел скипетр. Рука моя потянулась уже к нему, но проснувшаяся осторожность помешала мне взять его. Спасаясь от искушения, я поспешил вернуться к друзьям.

Лиандир по-прежнему сидел на полу. При моём приближении он поднял бледное лицо и вздохнул:

— Вовремя!

Я помог ему встать. Мы преодолели коридор с зачарованными стражниками. Лиандир вытащил новую склянку. Какое-то время он смотрел то на стражников, то на коридор, по которому нам предстояло идти. Вдруг широко махнув рукой, он выплеснул содержимое склянки куда-то в сторону стражников.

— Подействует не так быстро, так что можем не торопиться.

— Не опасно ли? — Спросил Кот.

— Нет, они очнутся к смене, а зелье скоро выветрится, и запаха от него не останется. И маги его не заметят, оно не магическое, обычные травы.

Обратный путь получился сложнее, чем путь туда. Лиандир несколько раз спотыкался на лестнице, еле удерживаясь на ногах. Стало ясно, что далеко он не уйдёт. В коридоре Кот схватил его на руки, полуэльф попытался вырваться.

— Прекрати, или я тебя уроню, — пригрозил Кот. — Отдыхай пока. Когда я устану, пойдёшь ножками.

Рассвет приближался. Всё чаще стали нам попадаться слуги, всё сложнее стало от них скрываться. Не знаю, как мы выбрались. Нас вёл какой-то лихой азарт удачи, когда нет невозможного. Чьи-то шаги в коридоре — быстро прячемся за портьеры. Голоса за углом — почему бы не нырнуть в пустующие комнаты. Топот и бряцанье оружия — так вот подходящая ниша, где нас не заметят. Главное — идти вперёд. Переждать опасность и снова идти, не отвлекаясь, не размышляя. Идти как можно скорее, ибо не место почти свергнутому королю во дворце, что ему толком не принадлежит. И раз уж забрался в него тайком, как вор, так и исчезни тихо и не заметно. И быстро, не искушай удачу лишний раз.

Вот и безлюдные коридоры. Казалось бы, здесь можно чувствовать себя спокойнее, но удача не терпит беспечности. Помня о том, мы хоть и успокоились, но не расслабились. Едва Лиандир подал знак, что впереди кто-то есть, мы остановились, прислушиваясь. Ни шагов, ни голосов до нас не доносилось. Кот отпустил полуэльфа, и тот, закутавшись в плащ, отправился на разведку. Мы с Котом затаились в глубокой нише за пыльной напольной вазой. Скоро Лиандир вернулся:

— Там какой-то мальчишка, сидит прямо на дороге. Я бы его зачаровал, но противоядия у меня больше нет, а магия выдаст нас. А убивать ребёнка... как-то... — Эльф смешался.

Мальчишка? Мы с Котом явно подумали об одном и том же. Да уж, удача проверила нашу бдительность и вновь одарила своей благосклонностью. Акробат решительно завернул за угол.

— Ну-ну! — Донеслось из коридора. — Мне казалось, что любимцу секретаря найдутся покои получше!

— Ну, Ко-от!

Я улыбнулся и кивнул эльфу: "Пошли!" Застигнутая нами картина кого угодно заставила бы улыбнуться: перед пыльным, перепачканным авантюристом стоял, понурив голову, элегантно одетый придворный чиновник четырнадцати лет отроду.

— Что случилось, Фабьо? — Вмешался я в воспитательный процесс.

— Государь! — Тут он увидел Лиандира. — Ух ты, настоящий эльф!

— Не совсем настоящий, если быть точным! — Улыбнулся полуэльф. — Моя мама из смертных.

— Фабьо, не отвлекайся. Что ты здесь делаешь?

— А? Простите, государь. Просто я кое-что услышал только что. Маг регента сказал, что что-то случилось с его магическими ловушками около сокровищницы. Он говорил что-то мудрёное про то, что старые заклинания то ли подчинили их себе, то ли растворили, то ли ещё что. В общем, он предупредил, что его заклинания придётся обновлять. Вот.

— И ты устроил засаду здесь, чтобы рассказать нам это?

— Нет, Кот. Я хочу кое-что передать. — Фабьо протянул мне бумаги. — Если бы он хоть намекнул, что праздновать его освобождение мы будем не одни, я бы уже тогда предал Вам новые сведения.

— Спасибо, Фабьо. А как ты догадался, где нас ждать?

— Так ведь, когда маг заговорил про заклинания у сокровищницы, я сразу сообразил, что это неспроста. Не просто же так вы интересовались тайными ходами! Так что, связать одно с другим — дело нехитрое. А то, что вы сюда придёте, понять нетрудно было. Вблизи сокровищницы все ходы обнаружены, там наверняка ловушек полно, так что туда вы не пойдёте, да и к регенту вряд ли загляните. Значит, придёте вы только сюда, где ходы никто не изучал и ловушек не ставил.

— Умный мальчик! — Усмехнулся Лиандир. Фабьо расплылся в глуповатой улыбке.

— За то и ценю, — ответил я. Фабьо засиял как новенький золотой. Кот не выдержал и отвесил ему подзатыльник:

— Давай, дуй отсюда, пока на службе не хватились.

Малыша послушно сдуло, и мы без препятствий добрались до нашего лаза. На знакомую поляну мы выбрались уже при свете дня. Наставник проводил нас на хутор. Устали мы в этой отчаянной вылазке зверски, но отдыхать было некогда. Умыться, переодеться, вернуть волшебные плащи Лиандиру, наскоро перекусить — и снова в путь.

Поздно вечером мы заехали на постоялый двор. Хозяин выскочил нам навстречу, спеша угодить и засвидетельствовать. К его огорчению, комнату мы сняли всего одну (разделяться нам не хотелось). Правда, ужин заказали обильный, что сразу примирило его с нами. Ели мы в молчании, а после ужина навалилось такое умиротворённое состояние, какое бывает только после долгого утомительного пути, когда дорожные тяготы уже позади, чистая постель зовёт, и до утра ничто не потревожит сон. И не важно, что утром снова в дорогу, важно лишь то, что на сегодня путь уже пройден, и рядом друзья, и сытный ужин в животе. Бессмысленно ждать более подходящий момент, чтобы рассказать Лиандиру про странное чувство, помешавшее взять мне скипетр. Полуэльф внимательно выслушал меня.

— А где ты его спрятал?

— Так там и спрятал, в сокровищнице. Я подумал, если его найдут, не станут, скорее всего, искать тайник с короной.

— А что тебя смущает?

— Два момента: во-первых, неясно, зачем он оставил его там; во-вторых, я взял свою цепь, и никаких ощущений при этом не испытал.

— Покажи цепь. — Лиандир осмотрел её, повертел в руках, потом качнул головой: — Я не чувствую магии на ней.

Тут вмешался Дерон. Оказывается, остальные прислушивались к нашему разговору.

— Я бы, на месте регента, оставил всё, что смог найти, на своих местах, предполагая, что ты можешь за ними вернуться. Соответственно, я бы навесил заклинаний на каждый из спрятанных предметов, чтобы поймать тебя, когда ты появишься. Думаю, он просто не предполагал, что тебя заинтересует дворянская цепь, не имеющая ценности рядом с королевскими регалиями. Кстати, ты не боишься, что её пропажу обнаружат?

— Сомневаюсь! Если бы я не решил прихватить монет с собой, я бы её не увидел, она уже основательно была закопана в груде сокровищ. Для того чтобы обнаружить её пропажу, сначала нужно будет навести порядок в сокровищнице.

— А монеты тебе зачем? — Удивился Кот. — Мы же не красть туда ходили?

— А я и не крал! — Обиделся я. — Я был в своей сокровищнице, там всё моё, что хочу, то и беру. А монеты мне нужны, чтобы долг вернуть. — Я отсчитал требуемую сумму и передал деньги Дерону. Он недоверчиво посмотрел на меня:

— Я что-то не понял?

— Я брал у Вас в долг.

Дерон демонстративно медленно пересчитал деньги, потом подошёл к Коту и высыпал монеты ему на колени.

— Такова цена твоей свободы. Можешь вернуть их ему.

Не дожидаясь ответа Кота, я выскочил из комнаты. Во дворе я уселся на ступеньках крыльца, привалившись боком к перилам. В глубине души я понимал, что моё бессмысленное бегство было своего рода ребячеством: обидели мальчика, нехорошие! Беда в том, что глубина души лежала и впрямь глубоко, а на поверхности плескалось непонимание: что я сделал не так?

— Ты был прав, Король. — Ну вот, наконец-то назвал меня нормально! А то после бурного объяснения в "Бочке" обращался ко мне как-то безлично, хорошо хоть выкать не начал. Кот сел рядом со мной. — Твоя благодарность стоит многого. Они ещё не знают, что такое твоя благодарность, но думаю, ты придумаешь, как их отблагодарить.

— Я вовсе не хотел обидеть его! Я просто вернул деньги, которые просил у него в долг!

— Не сомневаюсь. Он просто не понял, что Король Антуан должен был вернуть долг лорду Дерону ради чести Тони-Короля. Он отказался взять деньги назад, но отдавать их тебе я не буду. Твой последний подарок слишком дорог мне, чтобы обесценивать его деньгами.

— Я в неоплатном долгу перед тобой.

— Как и я. Это называется дружба, Король.

Я долго молчал.

— У Антуана не было друзей, кроме, разве что, охранников "Королевского десятка" и парочки учителей. Это, наверно, подло, но я благодарен регенту за его заговор, потому что только из-за него я стал тем, кем стал, и нашёл людей, которых хотел бы назвать друзьями.

— А что в этом подлого?

— Из-за него погибли люди, пока я мотался, гил знает где! Разбойники и работорговцы бесчинствуют, столько людей остаются в заложниках, а я, понимаете ли, благодарность испытываю!

— По крайней мере, ты честен.

— И что мне с этой честностью делать?

— Признать, что твоя благодарность имеет право на существование. Думаю, ты и регента отблагодаришь. Не знаю как, но ты найдёшь способ.

— Он мой враг.

— Ты что, никогда не слышал о побратимстве между врагами?

— Так то в легендах!

— Что мешает тебе стать легендой? И не смотри на меня удивлёнными глазками! Ты уже стал легендой. Приди в любой балаган и скажи: я Тони-Король, и тебя обвинят в присвоении чужого имени, и долго будут объяснять, что нехорошо старших обманывать.

— А с тобой что, не так?

— Меня попросят доказать, потому что я, всего лишь, талантливый акробат и хозяин труппы, а ты — Король, клоун, метатель ножей, гимнаст, и просто Король, чем всё и сказано.

— Очень скоро я перестану быть им.

— Нет. Я ошибался, когда говорил, что ты забудешь нас. Даже если ты разучишься делать сальто или метать ножи, ты всё равно останешься Тони-Королём. Потому что такой ты истинный, а Антуан третий — лишь одна из масок, которые ты носил. Будешь ли ты носить её дальше, зависит только от тебя.

— А ты тоже разбираешь в людях, Кот.

— Не всегда, — печально улыбнулся он и пояснил: — Ринго я просмотрел. Не удивляйся, я заметил, что ты ему не доверяешь, и всё не понимал, почему. Мне казалось, мелочная мстительность тебе не свойственна.

— Ты прав, уж если мстить, то по крупному.

Кот расхохотался. Отсмеявшись, он подмигнул мне:

— Вот о чём я говорил: изречение, достойное великого монарха, но изрёк его...

Он ушёл, оставляя меня додумывать, кто же изрёк то, что я изрёк. В принципе, думать было особо не о чем, я и так прекрасно понял, что он хотел мне сказать.

Сидеть в одиночестве и дуться на весь мир расхотелось. Зайдя в комнату, я чуть не споткнулся о напряжённое уныние, скопившееся за время моего отсутствия. Да уж, мрачноватая обстановка! Лиандир сидит, нахохлившись, только глазами туда сюда водит, и лицо у него такое же бледное, как было у сокровищницы. Белка поближе к Коту жмётся. Ещё бы! Благородные господа ссориться изволят, простолюдинам лучше держать вместе. Кот её развлечь пытается, да она его толком не понимает. Марут руку у меча держит. Ему, наверно, труднее всех: его господина обидели, а он заступиться не может. Дерон мрачный сидит, цепь на груди перебирает. Прощается он с ней что ли? Ого! Похоже, ко мне вернулось обычное расположение духа, а это значит, я снова могу творить великие дела.

Итак, дело первое. Я глубоко вдохнул и решительно подошёл к Дерону.

— Лорд Дерон, прошу Вас, простите меня, я не хотел оскорбить Вас. — Он поднял голову. В его глазах смешались недоумение и недоверие. Он встал, и тогда уже мне пришлось смотреть вверх, совсем чуть-чуть, правда. — Я, наверно, глупый ещё, но ведь это не повод, чтобы обижаться? Простите меня, прошу Вас!

— Государь? — Растерянность Дерона вполне понятна: не каждый день монархи у вассалов прощения просят.

— Вы не обижаетесь? — Если он ничего не скажет, я сбегу снова. Уже окончательно. И пусть сами потом разбираются с короной, мечом, регентом и прочим хламом, загружающим мою жизнь. Кажется, Дерон понял моё настроение.

— На тебя невозможно обижаться, — тихо сказал он.

— Так Вы простите меня?

— Ты и вправду глупый ещё!

Дерон крепко меня обнял. Отпустив меня, он положил руки мне на плечи и посмотрел в глаза.

— Похоже, у нашей страны будет замечательный король!

— Время покажет, — смутился я.

И тут человек, который когда-то резко интересовался, не потребуют ли от него личной присяги, встал на колено и протянул мне меч рукоятью вперёд.

— Милорд! — Ахнул я.

— Мой государь, моя жизнь и мой меч принадлежат Вам.

Я принял присягу, только руки у меня дрогнули, и Дерон заметил это. Я осторожно разжал руки.

— В таком случае, берегите свою жизнь, иначе Ваш меч не сможет послужить мне. — Не лучшая моя шутка, но напряжение она немного развеяла.

Дерон улыбнулся. Ура, он успокоился! Теперь можно решать следующие проблемы. Лиандир начал оживать, так что мне осталось лишь немного взбодрить его. Я взял меч, предусмотрительно завёрнутый мной в кусок плотного сукна, найденного на хуторе. Пристальные взгляды моих спутников всю дорогу оглаживали интригующий свёрток, но вопросов никто не задавал. Особенно изнывали Кот с Лиандиром, которых любопытство глодало от самой сокровищницы, но и они не осмелились проявить его. Хорошо быть королём! Теперь же взгляды опять приклеились к свёртку. Я сел рядом с Лиандиром, и безразличным таким голосом спросил:

— Скажи мне, эльф, что такое Меч Королей?

Он аж подскочил. Да, хвалёной невозмутимости эльфов ему не хватает. Вот только почему смертные считают эльфов невозмутимыми? Пока я разворачивал меч, Лиандир неотступно следил за моими руками. Вот я протянул ему древнее оружие. Он благоговейно коснулся серебряных листьев — узора, украшающего ножны. До рукояти, увенчанной головой дракона, он не стал дотрагиваться. Поскольку он не отваживался обнажить клинок, я выдернул меч сам. Полуэльф сжал пустые ножны, как заворожённый глядя на сверкающую сталь. Подозреваю, остальные трепетали не слабее, но я на них не смотрел. Я внимал словам эльфа.

— Меч Королей сделал сам Пресветлый Лориэн в дар ко дню коронации интарийскому королю, спасшему его однажды. Только король Интарии может владеть этим мечом.

— А как он появляется у короля?

— Передаётся по наследству, — Лиандира, и не только его, мой вопрос удивил.

— Я взял его из тайника, но в тайник я его не клал. Более того, когда я прятал корону, его там не было. Я на него наткнулся, когда Печать искал. Там темно было, я её нашаривать стал, на что-то длинное наткнулся. Чувствую, на меч похоже. В руки взял — и впрямь меч. Но как он туда попал, если туда никто, кроме меня, моего отца или моей матери войти не мог?

— Меч нашёл своего владельца. — Лиандир отдал мне ножны. — То, что ты обрёл, ценнее, чем все регалии, которые захватил регент. Он даже ценнее короны, потому что корону ещё можно надеть на чужую голову, Меч же от чужих рук хранит заклинание Лориэна. — Я с лёгким сожалением спрятал меч в ножны, убирая и невидимый свет, который распространял эльфийский клинок. — Не грусти, король. Свет, что вызвала твоя рука, навсегда останется с тобой.

Свет, что вызвала моя рука? Я дёрнулся было переспросить Лиандира, что он хотел сказать, но тот покрылся пеленой воистину эльфийской таинственности, и я благоразумно промолчал. Не зря говорят, что эльфийские недомолвки запросто сведут с ума самых безумных мудрецов Королевского Университета. Ну ладно свет, у эльфов к нему какое-то особенно трепетное отношение, смертным, наверное, и не понять его. Но ведь всем известно, что Меч Королей получил от эльфов в знак мира король Интарии, который умудрился склонить к переговорам самых непримиримых врагов. Но он был королем, при чем тут его коронация? И как спрашивается он, король там или принц, мог спасти жизнь правителю врага? Мудрят что-то эльфы. Или, получается: у эльфов своя история, а у людей — своя? Как там звучит наша история?

Если поднапрячь память, можно вспомнить легенды, которыми меня щедро кормил хранитель Королевской библиотеки. Кое-кто из моих учителей полагал, что маленькому принцу следует читать серьёзные книги, чтобы становиться взрослым и умным. Непонятно, правда, как философский камень под названием "О власти и ответственности" поспособствовал бы моему взрослению. Может, если бы успел его дочитать до покушения, понял бы, а теперь у меня появилась уважительная причина не читать его, чего я делать и так не собирался. Древние легенды, сказания, истории мне нравятся больше. Кстати, а что всё-таки гласят древние легенды? Поднапрягшаяся память услужливо подсказала ответ: полную околесицу!

Ну, вредина остроухая! Он-то спит себе спокойненько, как и все остальные, а я тут невнятными мыслями маюсь! Странно, никто не проснулся, пока я одевался и в темноте выбирался из комнаты. Знакомая ступенька недовольно прогнулась, когда я уселся на крыльце. Свежий воздух немного взбодрил меня, хотя мне-то как раз хотелось успокоения. Увы, о покое пока мечтать не приходилось. Оставалось лишь наслаждаться ночной тишиной и одиночеством.

Впрочем, одиночество для беглого короля тоже роскошь непозволительная. Дверь тихонько скрипнула, открываясь. Я как бы невзначай переложил меч и согнул ноги, оперев их о ступеньку, готовясь вскочить.

— Я тебе плащ принёс. Ночь прохладная.

Тяжёлая ткань легла мне на плечи. Я снова вытянул ноги, успокоившись.

— Хорошая ночь. Хоть и не Звёздная. Садись, что ли.

Лиандир, хитро улыбнувшись, выудил из поясной сумки кулёк с засахаренными фруктами. От эльфийского лакомства можно забыть о любых сомнениях! На пару мы быстро опустошили кулёк. Потом мы просто молчали. Не потому что нам не о чем было говорить, а потому что разговор без слов получился сам собой, как-то легко и ненавязчиво. Пока Лиандир не напомнил о вопросах, что мешали мне спать.

— Так всё-таки, что тебя так взволновало?

— Старые легенды, эльф. Легенды, которые у вас говорят одно, у нас — другое. А где правда?

— Где-то посередине, я думаю. Что ты хочешь знать?

— Кто на самом деле получил Меч Королей и за что?

— А что говорят у вас?

— Король Тамир устроил переговоры, которыми закончилась страшная война смертных с эльфами. В знак примирения король эльфов подарил ему меч.

— Подробнее?

— С подробностями сложнее. В "Истории войн" сказано, что люди побеждали, эльфам грозило чуть ли не истребление, и король Тамир вступился за них, предложил им сдаться, договорился с Лориэном даже. И убедил остальных королей людей начать переговоры о мире. Хотя зачем ему это было надо — не понятно, ведь люди же побеждали. А в одной старой легенде говорится, что побеждали эльфы. Король Тамир, увидев такое дело, призвал их к переговорам, и, опять-таки, убедил и королей смертных, и владыку эльфов в необходимости закончить войну. Не ясно только, зачем Лориэн в таком случае согласился на переговоры о мире.

— Люди так любят обманывать друг друга, что даже не замечают, когда сами начинают верить в свой обман!

— У нас говорят: обманул сам себя, да так ловко!

Лиандир чуть слышно рассмеялся.

— Хорошо сказано. А ты уверен, что всё ещё хочешь знать правду? У вас два варианта истории уже есть, зачем тебе третий?

— Не люблю быть как все. И потом, мне лень разбираться в противоречиях наших версий. Вдруг ваша разъяснит их?

— Может разъяснит. А может и нет. Наши правители познакомились ещё до тех переговоров. Лориэн с небольшим отрядом попал в переделку, отбился, хотя и потрепали их сильно. И забрёл случайно в лагерь Тамира. Неразбериха тогда была страшная, сразу и не поймёшь, где сегодня мы, а где — вы. Кого-то откуда-то выбивали, кого-то куда-то загоняли... Эльфов по всей земле разметало, смертные между собой то и дело ссорились... Большая война, в общем! Твой предок вёл разведку, был лучшим разведчиком объединённой армии людей, его даже прозвали Любимцем Удачи. Он уходил от всех наших засад, избегал всех ловушек, что ему готовили. Эльфы в ту пору его просто мечтали растерзать. А тут, по воле судьбы ли, удачи, Светлого или ещё каких сил, встретились изрядно потрёпанный отряд эльфов с тяжело раненым королём во главе и безмятежно отдыхающий после очередной вылазки отряд разведчиков наследного принца Интарии. Тамир нескольких разведчиков переодел эльфами, посадил на их коней и отправил запутывать следы... Так Лориэн получил несколько дней покоя, необходимых, чтобы залечить раны. Такое, сам понимаешь, не забывается.

Ну и ну! А предок мой — авантюрист похлеще меня! Спрятать у себя в лагере вражеский отряд — его же за это короны запросто лишить могли... да что там короны — жизни! И видно хорошим он парнем был, раз его солдаты в этой авантюре участвовать согласились, вместо того, чтобы с ходу в предательстве обвинить. Интересно только, с чего это он вдруг эльфов такой заботой окружил? Неудивительно, что наши легенды о том молчат. Если это правда, конечно. Мало мне было двух противоречивых версий!

— Правда. За просто так эльфы заколдованные мечи кому попало не дарят.

— А ещё эльфы ничего не забывают. Так?

— Так. А дальше просто. Отец принца погиб в бою. А в день коронации Тамира из эльфийского плена вернулась группа людей, преимущественно интарийцев. Они принесли послание от Лориэна.

— Меч?

— Меч. И предложение остановить войну.

Рассказ заворожил меня. Лиандир говорил плавно, неторопливо. Я будто плыл в волнах его речи, погружаясь в давнее прошлое. Зыбкая грань, отделяющая сегодня от тогда, растворилась, оставив меня наедине с правдой, которую мне и впрямь лучше было бы не знать. Если это действительно правда.

— Это правда, — с тихой убеждённостью возразил моим мыслям эльф. — Так мы помним.

— Да, эльфы ничего не забывают. Тем более кровь! Спасение правителя не искупит всех потерь, и Лориэн должен был это понимать. Предложение мира — слишком сильная благодарность...

— Благодарностью был Меч Королей.

— А пленники?

— Знак мирных намерений.

— Но почему, я не понимаю! В войну были ввязаны несколько королевств. Даже если бы Интария вышла из войны, оставались её союзники. Да и как бы интарийский король забыл о смерти отца...

— Он не забыл, скорее всего. А почему... Ты знаешь, сколько лет тянулась та война? Королевства смертных были истощены, а война требует денег, оружия, продовольствия, людей... У эльфов ситуация была не лучше. Трудно сказать, кто на самом деле побеждал тогда. Ваши потери были больше, наши потери практически невозможно было восстановить, так же быстро, как вы восстанавливали свои. Это была война на уничтожение. Лориэн это понимал. Думаю, и Тамир это понял. Вот они и задумали прекратить войну. И прекратили, как только боги даровали случай.

Полуэльф замолчал, но отблеск древней легенды вился в воздухе зыбкой памятью давних времён и событий.

Да, люди забыли многое. Но не забыли они ещё больше. Недоверие к эльфам худо-бедно сломлено лишь в одном герцогстве, а повсеместно с ними стараются не иметь дел. Интересно, а сами эльфы хотят ли общаться с людьми? Ведь они лучше помнят те события, которые для нас — очень древние сказки. Учитывая, что Мирандаль предлагал мне убежище и отпустил со мной собственного сына, скорее хотят, чем нет. Просто не сильно нам доверяют, как, впрочем, и мы им.

Лиандир отрешенно смотрел на звёзды, и, казалось, для него не существует больше ничего в мире, кроме неба. Увы, кроме неба существовал ещё я.

— Ли, нам лучше вернуться. Если взрослые заподозрят, что ты их зачаровал, ох нам и достанется!

— А с чего ты взял, что я их зачаровал?

— Марут не проснулся, когда я уходил.

Лиандир кивнул, то ли одобрительно, то ли удивлённо, в темноте и не разберёшь. Что ни говори, а есть и от наших легенд толк: откуда бы ещё я узнал про сонные чары эльфов?

Удивительно, спал я не долго, а выспался так, будто год не просыпался. Я всё больше и больше верил в успех. Уж если мой предок смог остановить легендарную войну, неужели я не смогу такую малость: вернуть себе то, что принадлежит мне по праву!

В поместье герцогини Альвейна нас встретили изнывающие от тревоги и нетерпения друзья. Не дав нам времени переодеться с дороги, они окружили нас, требуя новостей. По-моему, они даже не заметили, что нас стало на одного больше. Что-то рассказывать и объяснять у меня не было ни малейшего желания, поэтому я просто извлёк на свет белый корону. Суета вокруг нас сразу прекратилась. Заметив благоговейный трепет на лицах окружающих меня людей, я небрежным жестом сунул корону в сумку. Так, теперь они слегка окосели. Что поделать, в их понимании к священным предметам, олицетворяющим верховную власть, следует относиться почтительно. Хорошо, что они не видели, как я её из тайника забирал! Тем не менее, надо как-то отвлечь их от трепета, дабы они начали действовать.

— Значит так, господа антизаговорщики! Мы сейчас умываемся, переодеваемся, чтобы нас не стыдно было в приличное общество выпустить, и встречаемся все вместе в какой-нибудь уютной комнатке, где нас будет трудно подслушать. Лорд Мирандаль здесь?

— Приехал перед вами.

— Отлично, пригласите его от моего имени. И передайте ему, что мне хотелось бы переговорить с ним до начала совещания. За сим торжественную встречу моего королевского величества и сопровождающих величество лиц считаю законченной. — Ага! Они заулыбались, хорошо.

Слугу, проводившего меня в комнату, я отпустил. Мне хотелось в одиночестве обдумать предстоящий разговор с эльфийским герцогом. Он пока волновал меня куда больше, чем намеченное обсуждение наших планов. Мирандаль зашёл ко мне, когда я как раз пытался причесаться. Мой непредставительный вид смутил меня. Ещё бы, голый по пояс, волосы мокрые, расчёска в руках. Короче, разбегайтесь, узурпаторы, а то со смеху помрёте. Смущенно я попробовал пошутить:

— Знаете, лорд Мирандаль, я, когда маленьким был, думал, что благородные носят длинные волосы, что бы быть похожими на эльфов. Только побродив по свету, я понял, что длинные волосы — это своего рода знак, что человек может не заботиться о хлебе насущном, и у него есть возможность ухаживать за своей гривой. — Я резко дёрнул расчёску.

Мирандаль улыбнулся мне:

— Так вот какой ты на самом деле, маленький друг.

— Что, такой несуразный?

— Нет, такой живой.

Я не стал переспрашивать его, хотя и не понял, что он хотел сказать. Я уже успел убедиться: эльфы говорят только то, что хотят сказать, ни больше и ни меньше. Сможешь понять — хорошо, не сможешь — расти дальше. Я оставил волосы в покое и поспешно надел тунику.

— Спасибо, что зашли ко мне, лорд Мирандаль. — Я достал Меч Королей. — Вот. Я нашёл его там, где его раньше не было и появиться не могло.

Эльф протянул руку к мечу, но тут же её отдёрнул.

— Государь, позвольте мне позвать тех, кто лучше разбирается в магии Лориэна?

— Конечно.

Пока Мирандаля не было, я, наконец, причесался и оделся прилично. Ко мне примчался, по-другому и не скажешь, Лиандир.

— Ты уже показал отцу меч?

— Показал, и он решил меня с кем-то познакомить. Не знаешь, с кем?

— Не знаю, я не успел поговорить с ним, он устраивал гостей, которых с собой привёз. Может, с ними?

Мы быстро дождались ответа на мой вопрос. С Мирандалем пришли двое эльфов. У одного в руках была лютня, и я предположил, что он, вполне возможно, менестрель. Я читал, что менестрели в эльфийском народе занимают особое место, и отношение к ним совсем не такое, как у людей к их смертным коллегам. Насчет второго я предположил, что он довольно молод для эльфа, его лицо было то ли более устойчивым, то ли более чётким, чем у Мирандаля и менестреля. Но раз его рекомендовал Мирандаль, значит, к нему следует отнестись серьёзно. Мирандаль представил их:

— Государь, это принц Тирлоэн, младший сын короля Лориэна, и менестрель Эгерлан.

— Ой! — И куда девались мои лицедейские способности?! Они приветствовали меня полными достоинства поклонами. Я бестолково ответил.

— Ваше Высочество, мастер, — наконец я сообразил обратиться к ним, — я рад знакомству с вами. Мне остаётся лишь жалеть, что оно состоялось при таких обстоятельствах, которые не позволяют мне приветствовать вас как должно в соответствии с тем положением, которое вы занимаете. — Я снова поклонился, на этот раз гораздо изящнее. Менестрель ответил мне:

— И для нас огромная честь быть представленными Вашему Величеству.

Я не сразу вник, что он обо мне так говорит. Спрашивается, куда пропало знание этикета, плотно вколоченное в меня учителями? Выветрилось в странствиях что ли? Шутка подействовала, маска "Антуан третий" вылезла наружу.

— Мы будем рады пригласить вас принять скромное гостеприимство нашего дворца, как только вернём принадлежащее нам по праву и накажем узурпатора.

— Приглашение Вашего Величества лестно для нас. Мы с благодарностью примем его, дабы разнести по свету весть о гостеприимстве и радушии юного короля.

Знал бы я, как трудно плести эти светские разговоры! Здорово напомнило то время, когда я был маленьким несчастным принцем, нуждавшимся в защите и покровительстве. Тогда почти все взрослые, встречавшиеся мне, считали своим долгом перекинуться со мной парой фраз, но дальше снисходительного интереса к моим успехам в науках, коим следует учить маленького принца, дело не шло. Хоть бы кто спросил об астрономии или живописи, так нет же! Наше взаимное словоблудие здорово напоминало то сюсюканье, что раздражало меня в детстве. К счастью, у меня был путь спасения.

— Да, милорды, позвольте представить вам лорда Лиандира. Хоть и не очень вежливо мне представлять его, когда отец рядом, за что прошу лорда Мирандаля меня извинить.

— Слушай, Король, я ведь к тебе по делу зашёл, а ты всё шуточки шутишь! Наши собираются уже. Покажи им меч, и пошли!

Итак, Лиандир понял, что меня срочно нужно спасать, и, благодаря ему, Антуан третий благополучно сбежал. Я обнажил клинок Меча Королей.

— Вот. Он лежал в тайнике рядом с короной, хотя я его туда точно не клал, а кроме меня сейчас в тайник никто уже не может попасть.

— А кто мог попасть раньше? — Услышав голос принца, и утвердился в своём подозрении о его молодости.

— Мои родители. Но они туда его не клали. Соответственно вопрос: как он туда попал, и что это значит?

— А где он был раньше?

— Не знаю. Отец показывал мне его давно, тогда он был в сокровищнице. После его смерти я меч не видел. Я думал, отец его куда-то переложил, и уже не думал найти его.

— Можно? — Тирлоэн взял меч, левой рукой накрыв клинок чуть ниже крестовины. Я смотрел ему в лицо, ожидая ответа. Он ненадолго закрыл глаза. Потом он сказал:

— Меч сам нашёл тебя. Заклинание Лориэна не даст ему исчезнуть.

— Что значит: сам нашёл?

— Отец сделал так, что Меч всегда попадёт в руки истинного короля этой земли. Узурпатор мог бы вынудить тебя отречься от трона, но Меч Королей он не получил бы никогда. В тот момент, когда ты принял решение бороться, Меч признал тебя.

Принц отдал мне меч. На клинке полыхнули потеки крови.

— Ваше Высочество! — Я схватил эльфа за руку. Так и есть: два пореза на ладони.

— Нужно было, чтобы Меч узнал кровь создателя, иначе бы он не стал говорить со мной. — Спокойно пояснил сын Лориэна.

Узнал кровь создателя? Ну-ну! Лишняя она у него что ли?

Я положил меч на столик у кровати, принца толкнул на кровать и вытащил свою заветную сумку, откуда достал несколько салфеток, бинт, и склянку с кровоостанавливающим порошком. Мне никто возразить не успел, а я уже сел рядом с эльфом и приложил к его порезам салфетку. Открыв склянку, я задумался: всё-таки он — не человек, кто его знает, как на него подействует зелье? Лиандир, поняв мои сомнения, взял флакончик, понюхал его содержимое, и, кивнув, вернул мне.

Открыв рану, я присыпал порезы порошком, приложил чистую салфетку и туго забинтовал. После этого я вытер и убрал меч, и тут задумался, что делать с окровавленными тряпками. Менестрель забрал их у меня, освобождая от лишней обузы. К счастью, продолжать разговор мне не пришлось: в комнату ворвался Кот.

— Король! Все собрались! Ой, простите, я не хотел мешать.

— Извини, я немного занят был. Сейчас освобожусь.

— Пока ты освобождаешься, твои благородные друзья меня изводят расспросами о том, как всё прошло. Так что иди и сочиняй сам!

Кот, простая душа, привычно схватил меня за шиворот и принялся выталкивать за дверь. Мне уже за дверью удалось вырваться, и я заглянул в комнату.

— Лорд Мирандаль, прошу Вас, присоединяйтесь к нам. — Представителей Лориэна я не успел пригласить, потому что Кот взвалил меня на плечо и понёс. — Кот! — Возмутился я.

— Что Кот?! Твои соратники насели на меня, требуя подробностей о наших похождениях и твоих планах.

— А мои планы при чём?

— Им интересно. И они почему-то решили, что я могу их знать. Ты не знаешь, почему?

— Откуда мне знать?

Вскоре перепалку пришлось прекратить по причине нашего вхождения в гостиную, где собрались все. И эти самые все уставились на нас. Кот сгрузил меня в ближайшее кресло.

— Уф! Доставил.

И упал рядом. Да уж, Кот, конечно, сильный человек, но при его скромном телосложении и невысоком росте, тяжеловато ему пришлось, всё-таки я уже был выше его на полголовы. С другой стороны, сам виноват, нечего было вытаскивать меня. Подождали бы мои соратники чуток, и обошлось бы без потрясений!

Следом за нами вошёл Лиандир.

— Ну, знаете, я ещё никогда не видел эльфов обалдевшими! Зрелище, я вам скажу! Ты только объясни мне, что на тебя нашло?

— Понимаешь, этикет никогда не был моим любимым уроком, а за последний год я к тому же многое позабыл. А тут они! Надо было их тоже пригласить. Так нехорошо получилось!

— Это необязательно. Мы можем обсуждать внутренние дела твоего королевства, а они представители другой, пусть и дружественной державы.

— Тем не менее, я бы хотел видеть их здесь.

— Я схожу за ними.

По правилам ненавистного мне этикета, Мирандаль, Хозяин Дома, должен был представить своих гостей, то есть нас, друг другу. Сначала меня, потом принца, потом всех остальных по убыванию "благородности". Но он не успел даже слова сказать. Альверик медленно встал, глядя на принца. Эльф тоже смотрел на него, не отрываясь:

— Аль! — Прошептал он.

Альверик шагнул ему навстречу.

— Тирлоэн! — Взгляд мастера мимолётно скользнул по перевязанной руке эльфа.

Принц рванулся к нему, но в шаге от него остановился и положил руки на плечи.

— Брат!

— А ты совсем не изменился! Такой же красавчик!

— А ты такой же грубиян!

— Приятно, что хоть что-то в этой жизни остаётся неизменным.

Принц, видимо, вспомнил, что они не одни, и отступил на шаг.

— Ты здесь надолго? Тебя можно заманить на ристалище?

— Загляни туда сегодня вечером.

— А ты не боишься?

— Мне бояться какого-то эльфа! Посмотрим, не разучился ли ты меч в руках держать! Небось, как в свой лес вернулся, лук схватил, а меч в дальнюю кладовку спрятал!

— И не надейся! Я каждый день тренируюсь!

— Ну-ну посмотрим!

Я слушал их перепалку, мучимый сомнениями: остановить или нет. Судя по всему, они — старые друзья. Их дружба настолько сильна, что эльф назвал смертного братом. И они давно не виделись. Я подошёл к ним и тихо сказал:

— Если вам так хочется позвенеть мечами, идите сейчас, а то кто его знает, какие мы планы выведем на сегодняшний вечер.

Сев в кресло, я подождал, пока герцог Альвейна, наконец, представит нас всех, Дерон представит Кота, не знакомого Мирандалю, и все обменяются парой любезностей, после чего я рассказал о наших похождениях. Потом настала моя очередь наслаждаться новостями.

В моё отсутствие Мирандаль развернул бурную деятельность по сбору моих сторонников. С первого дня после моего "таинственного" исчезновения из дворца он, как и я, собирал информацию. Но если меня интересовали планы регента и его возможности эти планы реализовать, то герцог Альвейна выявлял тех, кто недоволен политикой регента, и кого, соответственно, можно привлечь в лагерь претендента на корону. Если подходящий претендент найдётся, разумеется. И когда нашёлся именно я, законный наследник короны, у меня обнаружилась целая толпа возможных сторонников, которые, правда, пока не знали, что поддерживают именно меня. Пока я добирался до столицы и добывал корону, Мирандаль предложил представителям некоторых сил и объединений недовольных собраться якобы для согласования планов. К ним добавились неравнодушные люди, на которых указал перед отъездом Дерон. Не все они были благородные по происхождению, но, в какой-то степени, именно на них держатся все королевства: ремесленниках и торговцах.

Вот и собрались самые разные люди, разного происхождения и достатка. Тут и воинственный Торвар, и обиженные Дома, вроде Илура, и крупные торговые и ремесленные кланы, уставшие от беспорядков.

Неплохо. Если не считать того, что представители некоторых Домов, призванных Мирандалем, играют в игры Генриха, а кто-то пойман регентом. Если что-то у нас не получится, раскол Свободных Домов нам гарантирован. А результатом раскола будет большая война. Регент либо не переживёт её, либо, наоборот, усилит свои позиции. Я же точно не выживу в этом котле. Либо мне придётся стать чьим-то знаменем, каким меня видел регент. Вести верных мне сторонников против своих же подданных?

Риск. Какой же риск! Уж лучше на перекладину, в паутину из верёвки, и чтоб внизу никого! Но в том-то и дело, что я уже был не один. Просто так взять и сбежать после того, как вся каша заварилась, было бы подло... по-королевски.

— Итак, — подытожил я, — у нас есть корона, маг, жрец, свидетели, что необходимо для коронации. Кроме того, у нас есть небольшое войско, состоящее из тех, кому регент успел здорово насолить. Людей дают не только Свободные Дома, но и мастера и даже торговцы. И всё только ради избавления от регента.

— Ты так говоришь, будто не веришь им! — Обвинил меня Валиэн.

— Лорд Валиэн, я им верю, но меня волнует вопрос: что они хотят получить взамен, и могу ли я им это дать. Собранные здесь люди знают, что я приехал?

— Мы им не сообщали.

— Осторожный ответ! — Хмыкнул я. — Приведите их сразу на коронацию, после неё и поговорим. Когда можно будет провести церемонию? — Спросил я Мирандаля.

— Завтра к полудню всё будет готово.

Вот и хорошо. Осталось время ознакомиться с новыми сведениями, переданными Малышом. Чуял я, что после коронации мне будет не до них.

9.

"Ибо здесь, у подножия трона,

Ты обрёл ледяную свободу

В королевстве разбитых зеркал."

Лина Воробьёва (Йовин)

Итак, сегодня я на самом деле стану Антуаном третьим. Парадный костюм (его сшили по приказу Мирандаля, пока я отсутствовал), лежащий на кровати, напомнил мне день побега. Я потрогал мягкую ткань. Эльфы — искусные мастера, костюм смотрелся великолепно, и можно было не сомневаться, что сидеть на мне будет как влитой, но я не торопился его надевать. В дверь постучали — я пригласил войти. Кот и Лиандир! Кто же это ещё мог быть?!

— Ну, что?

— Страшно мне, Кот.

— Брось, в первый раз что ли! Давай, соберись, и покажи им, что такое Тони-Король!

И я собрался. Костюм и вправду ощущался так, будто я в нём родился. Одежда нисколько не стесняла движений. Новые сапоги совсем не жали, мягкая кожа плотно охватывала ноги. Золотая цепь не казалась лишней. Приятной тяжестью на боку висел меч. Хорошо, что под плащом не будет видно, какой именно это меч.

Кот скептически оглядел меня, поправил цепь, потом принялся причёсывать меня.

— Ты похож на растрёпанного воробья, только ярко раскрашенного. Ага, вот так лучше! Бери корону и пошли!

Коронация должна была состояться в главном зале замка, где уже собрались представители моей "армии". Я отдал корону Мирандалю и вошёл в зал, плотнее запахнув плащ. Кот тенью сопровождал меня, лениво обшаривая зал взглядом. Даже самый придирчивый наблюдатель не смог бы заметить ни у него, ни у меня спрятанные ножи. Не то чтобы мы боялись чего-то, но и к неожиданностям предпочитали готовиться заранее. Дерон и Валиэн разговаривали с кем-то из лордов, и я не стал им мешать. Рядом с Валиэном стоял коротковолосый паж. Похоже, Белке нравилась её роль. Или место?

Прохаживаясь по залу, я старался узнать присутствующих. Странно, лорда Генриха здесь не оказалось. Зато оказался тот, кого бы я предпочёл не видеть. Никогда. Лорд Саймон, безобидный старик, как многие думали. О, как они заблуждались!

Я попросил Кота разыскать Лиандира и позвать Дерона и Валиэна. Кот ничего не стал им говорить, а, просто, тронув Валиэна за рукав, указал на меня. Лорды тут же распрощались с собеседниками и подошли ко мне.

— Скажите мне, благородные господа, что вы думаете о лорде Саймоне?

— А что? — Валиэн пожал плечами. — Я был удивлён, когда он высказал пожелание присоединиться к нам, но, с другой стороны, он — лорд Свободного Дома, так что...

— Лорд Генрих тоже лорд Свободного Дома, — перебил я. — Как вы их собрали?

— Мирандаль искал тех, кому регент успел досадить, и у кого уже есть единомышленники, и давал понять, что есть способ сквитаться. Пришли те, кто не испугался. Их люди ждут сигнала.

— А когда они собрались?

— Они стали приезжать дня за два до вашего возвращения из столицы.

— Они знали, в чьих интересах действует Мирандаль?

— Нет, мы им ничего не говорили! На всякий случай сюда их сопровождали слуги леди Изабеллы, без знаков Дома, естественно. А эльфы слегка почудили с дорогой, так что приглашённые даже не понимали, куда и как долго едут.

— Они могли с кем-нибудь переговорить?

— Нет. В дороге им не предоставлялась такая возможность, а в поместье за ними присматривают очень строго. Эльфы лорда Мирандаля.

— Ясно. Ли, — они с Котом подошли к нам и теперь встревожено прислушивались к разговору, — здесь есть такое место, где можно было бы спрятаться лучнику?

— Если надо — найдём. — Лиандир уже разбирался, когда меня можно спрашивать, а когда нужно просто делать, что я говорю.

— Лучше найди пару таких мест. Вместе с Котом наблюдайте за лордом Саймоном. Если он начнёт вести себя странно, помешайте ему. Постарайтесь не убивать, но выйти из зала без моего разрешения он не должен. Кот, расположись поближе ко мне, ножи летают не так далеко, как эльфийские стрелы.

— Так нечестно! — Возмутилась Белка. — Я тоже умею метать ножи!

— Держись поближе к лорду Валиэну. Лорд Валиэн, прошу Вас присмотреть за Саймоном. А я пошёл.

Я неспешно направился к выходу. У двери меня нагнал эльфийский принц.

— Что происходит, Ваше...

— Тс! Меня зовут Тони, или Король. Только, боюсь, последнее обращение привлечёт здесь нежелательное внимание, Ваше...

— Тс! Я тоже пока не горю желанием быть узнанным. Тирлоэн.

— Очень приятно познакомиться.

— Взаимно. Так что всё-таки происходит? Куда-то промчался Лиандир с луком, а с ним молодой человек, который вытащил Вас из комнаты.

— Кот. А происходит очень неприятная вещь: в этом зале находится предатель.

— Вы уверены?

— К сожалению. Мои друзья присматривают за ним.

Принц осмотрелся.

— Ага! Вижу наблюдателя на галерее. Может, мне тоже подняться наверх? Я — хороший лучник.

Невольно я бросил взгляд на его руку. Повязки уже не было, да и не похоже, чтобы порезы причиняли ему неудобство, если они ещё не зажили. Думаю, он вполне смог бы натянуть тетиву. Только незачем устраивать толкотню на галерее, да и ребята сами прекрасно справятся.

— Уже поздно что-либо менять. — Мы вышли из зала. — Попробуйте передать воинам, что сопровождают Мирандаля, чтобы были начеку. Среди них мастер Альверик.

Принц исчез. Незнакомый эльф проводил меня в комнату, примыкавшую к залу, там, где было возвышение хозяев. Тайник был устроен так хитро, что в нужный момент его обитатель мог эффектно появиться в зале, а до того он увидит и услышит всё происходящее в зале. Мирандаль поприветствовал собравшихся, после него слово взял Дерон.

— Не так давно к одному из лордов пришло слово короля. Он просил помощи, в которой ему было отказано. Нет! Я не прав. Четверо услышали зов государя и пошли за ним. Трое, что остались из десяти, поклявшихся защищать короля ценой собственной жизни, встали рядом с ним. Ещё один, чья жизнь потеряла смысл, когда он узнал о смерти сына, пришёл ко мне. Я как сейчас помню его слова: "Государь собирает мечи". И ещё я помню просьбу, самую странную просьбу, какую может услышать вассал от своего короля... он просил помощи и немного доверия. И сейчас я спрашиваю у вас, господа, готовы ли вы отдать свои мечи, свою верность истинному государю Интарии? Готовы ли вы помочь ему вернуть то, что принадлежит ему по праву? Сможете ли вы дать ему немного доверия, чтобы у него достало сил совершить задуманное? Если кто не готов, пусть уходит сейчас. — Никто не ушёл. — Тогда сегодня вы будете свидетелями коронации короля Антуана третьего, а завтра мы сопроводим Его Величество в столицу.

О, какой тут поднялся переполох! Ещё бы! Они, наверняка, ждали традиционных для таких сборищ намёков, увёрток, недосказанностей, а их сразу к делу пристроили. Я наблюдал за ними, запоминая тех, кто не возмущался, не кричал, не требовал. После я обязательно выясню, что они за люди. Они ведут себя не так, как остальные, и этим подозрительны, но этим же и привлекательны мне: не люблю пустых криков. Мирандаль быстро прекратил шум, просто показав людям корону. В наступившей тишине я вышел из тайника.

— Приветствую, милорды, мастера, мэтры! Благодарю, что откликнулись на мой зов.

Люди настороженно смотрели на меня, а я почти слышал их мысли: мальчишка собрался провести коронацию в замке эльфа. Что ж, пока я не собирался разубеждать их подозрения. Пусть они гадают, как ему удалось меня окрутить, и пытаются переманить меня, а я буду развлекаться. Эх, прав был Кот, не впервой Тони-Король перед толпой стоит, так что пусть они наслаждаются моей игрой, а я буду наслаждаться их вниманием. Бледной тенью мне больше не быть, и вы, господа благородные лорды и вольные мастера, мне поможете! Я обратился к Мирандалю:

— Всё готово, милорд?

— Да, мой государь.

В зал вошли маг и жрец и поднялись к нам на возвышение. Теперь никто не сможет уйти отсюда до окончания церемонии, сколько бы она не продлилась. Я, конечно, хотел, что бы всё поскорее закончилось, но мне рассказывали о случаях, когда коронации длилась день и ночь, и ещё день. Жрец затянул молитву, прося Светлого одарить нового короля своей милостью. Предполагалось, я должен просить то же самое, но милость богов мне не нужна была в тот момент. Я просил силы, терпения и мудрости.

Жрец закончил молитву. Вперёд вышел маг и прошептал несколько слов. Я с лёгкой оторопью рассматривал серебряный медальон мага. Как Мирандалю удалось убедить его обладателя поучаствовать в моей сомнительной авантюре? Совет магов держался в стороне от всех действий регента, а тут один из его членов проводит коронацию пропавшего наследника! Случайность или поддержка?

За размышлениями я не сразу заметил, что вокруг меня засветился круг радиусом пару шагов и с центром в виде меня. Знаменитое испытание. Неужели регент думал его пройти? Или... он ведь мог упразднить эту форму коронации! Тут я окончательно понял его план. В случае моей смерти он вполне мог бы объявить себя королём, как исполнитель Королевской Воли, назначенный последним королём прежней династии. И даже смог бы нацепить мою корону, если бы нашёл её. Но он, похоже, не понимал, что без обряда это ничего бы ему не дало, кроме золотого украшения на голову. А кровь правителей, пролитая им, защитила бы моё королевство от узурпатора. Правда, меня бы это уже не спасло, но и ему бы не сладко пришлось.

Мирандаль встревожено всматривался мне в лицо, и я беспечно улыбнулся ему. Да, теперь я мог позволить себе беспечность, потому что знал: регент мог выгнать меня из дворца, лишить короны и власти, отнять жизнь, но он бы никогда не получил землю. Мою землю, которая издревле покровительствует своим владыкам. Я снова, как однажды во сне, узрел её, простирающуюся вокруг меня, зовущую меня, и потянулся к ней. Ощущение обруча на голове, к которому я уже привык, усилилось. Я не мог видеть, что мой лоб пересекла тонкая полоска алого света. Маг взял мою корону и переступил защитную черту. В тот момент, если бы он ошибся, он бы умер вместе со мной. А я должен бы был умереть, если Интария отвергла меня. Маг возложил корону на меня. Ничего не произошло, только защитная черта исчезла. Зал выдохнул.

Я посмотрел на людей, с суеверным трепетом взирающих на меня, и никак не мог понять, что ввело их в такое состояние, пока не заговорил маг:

— Коронация завершилась необычайно быстро. Похоже, Интария заждалась своего короля.

Дерон провозгласил:

— Приветствуйте короля Интарии Антуана третьего!

Итак, предстояла долгая нудная процедура, именуемая клятвой вассальной верности. Давным-давно я вызубрил клятву так, что мог среди ночи, не напрягаясь, произнести её слово в слово с любого места. Отец предупреждал меня, что проще пережить этот ритуал, отсутствуя на нём. Пусть язык говорит нужные слова, а мысли витают там, где им приятно быть. Как бы я хотел так сделать, но мысли мне нужны были здесь, где разные люди вставали передо мной на колено, называли свои имена, произносили положенный текст, слушали положенный ответ, расписывались в огромной книге, подтверждая обязательства своих Домов, и отступали в сторону, пропуская следующего.

Когда Саймон подошёл, я едва заметно дёрнул подбородком, и Валиэн, идущий "к присяге" после Саймона, остановился так, что, вздумай предатель бежать, он бы попал прямо в крепкие объятия верного мне человека. Клятва тем временем подходила к концу. Я сказал свои слова, и Саймон направился к Эгерлану, который и вёл строгий учёт всех поклявшихся. Так у нас нашёлся секретарь, а эльф, к тому же подданный другого королевства (о чём мало кто знал), смог присутствовать на церемонии, не вызывая вопросов. Помогал ему Тирлоэн, который как-то учуял, что начинается заварушка. Валиэн не двигался с места, но никто ещё не увидел в этом ничего не обычного и, тем более, тревожного. Саймон тоже ничего не заподозрил. Он взял перо, занёс его над листом, и тут я его остановил:

— Как Вы думаете, лорд Саймон, человек, присягнувший мне на верность, но не верный мне, может считаться предателем уже после присяги, или только после того, как подтвердит своё слово подписью?

— Я не совсем понимаю Вас, Ваше Величество, — пробормотал Саймон.

— Прекрасно Вы меня понимаете, милорд. Зря Вы остались, ведь лорд Дерон предложил Вам уйти. Одного понять не могу: чем регент Вас прельстил? Вы производили впечатление умного человека.

— О чём Вы, Ваше Величество?!

— О том, что я дам Вам шанс. Пообещайте рассказать мне всё, и спокойно подписывайте Вашу клятву мне, а после церемонии мы поговорим с Вами, лорд Саймон. Я думаю, Вам очень нужно будет облегчить душу признанием.

— О каком признании Вы говорите?

— О признании в предательстве.

Присутствующие заволновались. И Саймон не выдержал: он бросился на меня. Что и говорить, крайняя неосторожность. Мои телохранители загородили меня, обнажив мечи, я же не двинулся с места. У меня ведь и свои методы есть, как всяких нехороших людей к порядку призывать. Дворянский кинжал, это, конечно, не жонглёрский нож, но метать его можно, иногда даже нужно, что я и продемонстрировал. С ножом в бедре, мешающем шагнуть, предатель превратился в прекрасную мишень, которую украсили два ножа и стрела. Стоп! Три ножа, прилетевшие с разных сторон. Вот тут я с места двинулся, обходя людей, что загораживали мне обзор. Тирлоэн немного растеряно смотрел на меня.

— Оказалось, моя помощь была лишней.

— Не думаю, чтобы Ваша помощь была лишней в бою. Спасибо, лорд Тирлоэн. — Я поклонился ему. Не низко, разумеется, я всё-таки король, но так, чтобы стала видна глубина моей благодарности: король смертных поклонился эльфу. Потом я повернулся в зал, но потрясённые подданные меня мало волновали в тот момент. — Спасибо, друзья! Вы как всегда великолепны!

Потом я обратился и к Александру: "Спасибо и вам."

— Это наш долг, мой государь! — Скромно ответил он, но я то видел, как им понравилось, что я не забыл о них, оценил их жест: они ведь готовились, если что, принять смерть вместо меня.

Так, что-то я отвлёкся. Я обвёл зал спокойным, чуть насмешливым взглядом.

— Итак, сегодняшние клятвы теперь навек скреплены кровью. Кровью предательства. Лорд Валиэн! Позаботьтесь о пленнике, пожалуйста. Надеюсь, в замке найдётся место, откуда он не сможет сбежать или связаться со своим господином? И разберите оружие, его после церемонии нужно будет вернуть хозяевам.

Я и не думал, что церемония так измотает меня. Закончилась она сильно заполночь, я к тому моменту еле стоял на ногах. Но мои дела на сегодня ещё не были закончены. Я и так чуть не погорел из-за собственной глупости! Достать заветные бумаги, отобрать те, что нужны, и разыскать Мирандаля. Всё это в полусонном состоянии.

Эльф быстро просмотрел список, выслушивая мои комментарии:

— Здесь те, кто попались к регенту. Добровольно и вынужденно. Причины указаны около каждого имени. Надо было мне Вам их сразу отдать, да я не сообразил. Надеюсь, больше знакомых имён здесь не будет.

— Мы проверим немедленно. Пока никто уехать отсюда не может, я позаботился.

Добравшись до комнаты, я рухнул на кровать, уткнувшись лицом в подушку. Как же, так мне и дали отдохнуть! Они что, другого места не нашли для оперативного совещания моего штаба? Я сел.

— Это срочно?

— Если хотим завтра утром выступить, то срочно. — Заявил Альверик.

— А что, выступить днём мы не можем?

— Можем, а разве ты не торопишься?

— Тороплюсь. Поэтому намерен выспаться, чтобы не свалиться с коня где-нибудь по дороге. Вам советую поступить так же.

Утром я проснулся неожиданно рано. Пожалуй, я бы даже успел поговорить с Саймоном до отъезда. Узнать, где содержат изменника, мне не удалось, зато я столкнулся с Мирандалем, который уже успел пообщаться с пленником. Эльф рассказал мне всё, что вызнал от него. Полезной информации было мало, просто потому, что я почти всё уже знал, а о чём не знал — догадался. Самые свежие новости касались ловушки для оппозиции, устроенной регентом. Я попросил лорда Мирандаля приготовить письменный вариант его признания и сделать с него много копий. Я уже придумал, как можно использовать их, и попросил Мирандаля организовать поимку выявленных мятежников, чтобы к моему водворению на престол никто бы не сбежал. А потом признался:

— Как-то не по себе мне, ведь мне предстоит решать их судьбы.

— Наши жизни в руках Светлого. Где нам решать чьи-то судьбы, если мы и над своей не властны?

А в чём-то эльф был прав. Хоть и протестовало всё во мне против его утверждения, сам я отвертеться от своей судьбы не смог. Для единственного сына короля нет и не может быть иной судьбы, кроме короны. Я повертел драгоценный обруч в руках, ощущая, как невидимый обруч сжимает мою голову. Причём зря! Я уже смирился с тем, что никуда от него не денусь, так что напоминание было излишним. Только головную боль вызвало!

Я выбрался в сад, надеясь, что прогулка на свежем воздухе взбодрит меня. Серж и Александр ненавязчиво пристроились позади. Погружённый в свои мысли, я толком не видел, куда иду, и чуть не налетел на Эгерлана, гуляющего по той дорожке, на которую я свернул. Менестрель ловко посторонился, пропуская меня, и на моё рассеянное "Извините" ответил, что "Ничего страшного".

Только тогда я вынырнул из слепого омута своих мыслей и посмотрел на окружающий мир. И сильно смутился.

— Ох, простите, мастер! Я Вас не заметил.

Менестрель удивился настолько, что даже сказать ничего не смог. Да и что тут сказать? Не заметить эльфа, это надо же! От взаимной неловкости нас избавило появление Мирандаля.

— Ваше Величество, всё готово к отъезду!

— Спасибо, лорд Мирандаль, — вздохнул я и повернулся, чтобы уйти. Но уйти не смог, поскольку сообразил, что не знаю, где нахожусь и как туда попал. — А кто-нибудь знает, как отсюда выйти? Я, кажется, заблудился.

— Здесь? — Не поверил Мирандаль.

— Я задумался...

— Сильно задумался! — Рассмеялся Эгерлан. — Так сильно, что чуть не споткнулся об меня!

— И о чём Вы думали, государь? — Серьёзно спросил Мирандаль.

— О судьбе. И о том, что сбудется вопреки всему. Потому что так суждено. Как мне было суждено стать королём, и ничего здесь нельзя изменить.

— Разве? А мне показалось, что это был Ваш выбор. Вы могли бы и отказаться.

— И что дальше? Бродить с балаганом по собственной стране в вечном страхе быть узнанным? Или прятаться у Вас, пока войска регента не заявятся требовать моей крови?

— У нас бы Вы были в безопасности!

— Не сомневаюсь, лорд Мирандаль. Но со мной у Вас не было бы безопасности вообще. Да и в принципе, не дело королю отсиживаться в стороне, когда его страна... — я тоскливо махнул рукой. — Ладно, пустые разговоры это всё. Мастер Эгерлан, Вы останетесь здесь? Я бы хотел пригласить Вас и Его Высочество в гости, если всё пройдёт удачно.

— Благодарю за приглашение, Ваше Величество. Вы позволите нам ехать с Вами?

— А если всё пройдёт неудачно? Кто его знает, чем всё кончится! А если принца случайно убьют?!

— Принц может позаботиться о себе. И, кстати, Вас ведь тоже могут случайно убить.

— Об этом я не подумал... Езжайте. Лорд Мирандаль, Вы сможете выделить охрану моим гостям? — Мирандаль кивнул. — Тогда выезжаем. Только скажите, наконец, куда идти...

Меч Королей терпеливо ждал меня в комнате. Я пристегнул его к поясу, надел корону и ощутил, что к путешествию готов. Выйдя из комнаты, я встретил Тирлоэна, который шёл поблагодарить меня за приглашение. Можно подумать, я их на бал пригласил! И с чего бы пришлым эльфам так набиваться мне в попутчики? Даже если они друзья Мирандаля, всё равно не понятно. Тирлоэн — принц и, значит, глаза Лориэна. А, может, и его голос. Что эльфам в обычном заговоре в обычном человеческом королевстве? Какое им дело до наших смертных дел? Ну не у принца же об этом спрашивать! А с Мирандалем до отъезда я уже поговорить не успел. Собственно, я только вышел во двор, сел на коня, и отъезд состоялся.

И понеслось! Я так и не понял, я тогда контролировал ситуацию, или ситуация контролировала меня. Был только один способ избежать кровопролития: напасть внезапно, вернуть власть, захватить мятежников и устроить суд. Быстро, чтобы никто ничего не смог устроить против меня. Что и говорить, даже по отдельности эти проблемы вызывали у меня головную боль, а уж когда я соединил их... что ж, проблемы нужно решать по мере их поступления, верно? Я и решал.

В первой проблеме была одна большая трудность: внезапность. Трудно скрыть продвижение большого отряда, ну так мы и не стали его скрывать. Больше мне не нужно было скрываться, таиться, убегать. Я мчался впереди отряда, алый парадный плащ развевался за спиной, голову венчала корона, а над головой возвышалось знамя Интарии. Знайте все: король вернулся!

Как бы мы ни торопились, скакать всю ночь я не рискнул: в городе и люди, и лошади нужны мне будут свежими и бодрыми. На ночлег мы остановили в поместье одного лорда. Это было именно поместье, а не замок, оборонять его было бы сложно. Не знаю, открыло нам ворота это ли обстоятельство, или королевское знамя, но хозяин поместья не рискнул отказать нам, хотя трусил безумно. Ещё бы, вооружённая толпа в беззащитном поместье. Он явно ждал, что его как минимум ограбят. Попробовал бы кто! Мне бы даже вмешиваться не пришлось: Альверик с Александром установили такие жёсткие порядки, что никто и пикнуть не посмел против. Точнее, посмел. Мне потом рассказали об участи бедняги... ни за что не стану злить Альверика! В общем, вся эта разномастная толпа стала шёлковой и смирной, как и положено добропорядочным подданным моего величества.

Когда мы добрались до столицы, нас уже ждали. Ловушка, что готовилась для оппозиции, поймала нас. Чего регент не ожидал, так это моих людей в городе. Верные люди, предоставленные найденными союзниками и организованные Мирандалем и Валиэном, ещё до моего возвращения с короной проникли в город по одиночке и небольшими группами. Кто нёс оружие с собой, кто покупал его в городе, кто планировал достать его в бою. Все они ждали сигнала, о котором им сообщили гонцы. Они ждали моего приближения.

И я приблизился. Нам не потребовалось даже замедлять бег коней, потому что стража ворот была оперативно обездвижена и сложена в караулке, а её место заняли наши лазутчики, которые открыли нам ворота. В городе нас встретили бойцы и стражники моей армии, о чём я им и напомнил. Им не пришлось долго решать, кому служить: законному королю или узурпатору. Когда в тебя целится десяток эльфов, которые, как говорят, стрелять из лука начинают раньше, чем говорить, трудно принять неверное решение. После взятия дворца они и забыли, как их убеждали служить мне. Я тоже предпочёл забыть. Пусть они верят в свою верность, может, так они смогут сохранить её в дальнейшем.

С дворцом было хуже, там нас встретили преданные регенту отряды, пришлось повозиться. Меня быстро оттёрли от схватки. Я не возражал. Война — не моё дело, пусть оружием машет тот, кто умеет. Наверно, я был не прав. Наверно, мне нужно было возглавить эту битву, всё-таки борьба шла за мою власть. Только едва я пытался пробиться куда-то, где слышался звон мечей, меня быстренько перехватывали и оправляли в безопасное место. Почему-то мои соратники были уверены в том, что мне не следует лезть в драку. Я не стал спорить долго. Я решил драку прекратить.

В сопровождении телохранителей и ещё нескольких воинов я разыскал регента. С его телохранителями расправились быстро, то ли они не стремились своего хозяина защищать, то ли и впрямь оказались слабаками, мне без разницы. А потом я увидел регента, и в его глазах нашёл свою победу. Но отчего же так муторно стало на душе?

Уже вечером я принял клятвы управляющих разными Канцеляриями, столичных управителей, глав мастеровых и торговых столичных Домов. А весь следующий день мы потратили на подготовку торжественной встречи оппозиции лорда Генриха. Как мне сообщили разведчики лорда Мирандаля, войско оппозиции, ведомое ближайшими соратниками Генриха, приближалось к столице.

Встреча прошла так, как я и задумал. Всё было отрепетировано заранее, каждый участник моей постановки знал, что и когда говорить. И неважно, что мои гости этого не знали, они всё равно сказали только то, что я хотел услышать. По-другому они и не смогли бы, об этом я позаботился. Мирандаль сомневался в успехе. Александр предлагал встретить их за городом, именем короля приказать лордам явиться во дворец, а войску остаться за пределами города. Ага! Чтобы я оставил вооружённых людей в двух шагах от столицы без присмотра! Нет уж, как миленькие разместились в казармах, места там хватило. Да и лордам стало спокойнее, они же ещё не знали, что со мной успокаиваться нельзя.

Интересно всё-таки, это я гениален, или они настолько предсказуемы? Слухи о моём возвращении расползались по Интарии всё быстрее и быстрее, оппозиционеры должны были их услышать. Несмотря на это, увидеть меня они оказались не готовы. Ещё бы, их отряд ворвался в город, прошёл его, не встречая сопротивления, во дворце их вежливо встретили, предложили разместить отряд в казарме, а лордов пригласили в главный зал на аудиенцию. И опять же, возразить особо не получалось: мои воины окружили гостей, ясно показывая, что с волей Хозяина лучше не спорить.

А в главном зале их ждал я. Человека, увенчанного короной, приветствовать следует соответственно, они и поклонились мне. Я тоже приветствовал их соответственно, высказав недоумение отсутствием герцога Каманского, и поблагодарив за их стремление выразить мне свою верность. Им ничего не оставалось, как выразить верность. О, как мне надоела эта клятва! Будет время, обязательно сокращу её текст, что бы детям моим не пришлось так мучиться!

Хотя, должен признать, есть и от клятвы какая-то польза. Пока милорды распинались передо мной, я раздумывал об их составе. Кроме Генриха не было ещё тех двух лордов, которым герцог представлял меня. Видно, это были его ближайшие сторонники. Значит, неспроста их здесь нет. Что это значит? Генрих бережёт верных людей? Он — опытный политик. Если он рассмотрел ловушку (скорее всего так и было), то вполне мог найти предлог не участвовать в общем выступлении. И сохранить своих людей.

А если предположить, что его противники из оппозиционерского клана не глупее него, то и они могли затаиться. Значит, здесь собрался политически бесполезный сброд, которым пожертвовали, чтобы защитить оппозицию. Даже если бы они выдали своих лидеров, те бы всегда могли сослаться на самоуправство своих людей. Мол, захотелось им мечами помахать, а мы не с ними! А мы в стороне.

Ай, да Генрих! С ним нужно быть осторожнее!

Добравшись поздним вечером, до своих покоев, где, наконец, закончился ремонт, я снял корону, отстегнул меч, расшнуровал камзол, стянул сапоги и развалился в кресле. Надо было подумать о чём-то важном, например, о предстоящем суде над заговорщиками, или о возвращении труппы Кота, да и Роско надо бы навестить. Денег мы им достаточно оставили, но всё-таки... Мысли разбегались по закоулкам разума, и я пытался их собрать. За этой охотой и застал меня Валиэн.

— Мой государь, Вы не заняты?

— Заходите, милорд. Здесь где-то должно быть вино, если найдёте, налейте себе. И присаживайтесь ближе, я к Вам повернуться не смогу.

— Спасибо, государь, но я к Вам по делу.

— А до утра никак? — С надеждой спросил я.

— Никак. Я ведь так и не принёс Вам присягу.

— Ох, было бы из-за чего переживать! Идите к Мирандалю, книга у него оставалась, распишитесь там, и будем считать, что Вы всё сказали, и я Вам ответил.

— Но я то буду знать, что я Вам не сказал. — Он встал напротив меня, опустился на колено и протянул мне меч. — Государь, моя жизнь и мой меч принадлежат Вам. — Я, качнувшись, встал, чтобы принять его клятву.

— Спасибо, лорд Валиэн! — Он взглянул в мои не очень ясные глаза.

— Понятно! — Он вложил меч в ножны, ухватил меня за плечо и отвёл к кровати. — Вам пора спать. Я предупрежу, чтобы Вас не беспокоили.

— А в книге всё равно распишитесь, чтобы вопросов не возникло. И Дерону скажите. — Ответил я, пытаясь залезть под одеяло. Валиэн остановил меня, помог мне снять камзол и тунику, подождал, пока я лягу, и накрыл меня одеялом.

— Спасибо! — Пробормотал я.

— Не за что. Спокойной ночи, Тони.

— Ага.

Засыпая, я слышал, как Валиэн говорит кому-то:

— Он уже спит, наставник, поговорите с ним завтра, пусть сейчас отдохнёт, наконец.

Хорошо, что он не дал меня разбудить: во сне нашлись пропавшие мысли. Утром я, чудом отбившись от телохранителей, помчался к Мирандалю, но по дороге встретил Кота, озабоченного пропажей Фабьо. Я тут же забыл о своих делах.

В комнате Малыша не оказалось, как мне и рассказал Кот. Правда, там царил бардак со следами драки. Я оставил Кота ждать новостей. Не хотелось мне, чтобы он вмешался в мои поиски. Далёкий от придворной жизни, вряд ли он понял, что случилось. Я и сам сначала заподозрил обычную драку с недругами из сверстников, пока мне на глаза не попался берет Малыша. Алый с серым пером. И я тут же вспомнил, что Фабьо уже не кухонный мальчик, а большой человек. А у больших людей часто бывают большие неприятности. Я не стал поднимать шум раньше времени, предположив, что бывший акробат достаточно проворен, чтобы убежать от любых неприятностей. А, раз так, где он может прятаться теперь, как ни в архиве? Как выяснилось, я был прав. Беда в том, что неприятности нашли его раньше меня, и я даже пожалел, что не позвал Кота с собой.

В архиве я обнаружил группу пажей, окруживших Фабьо. Они явно застали его, пока он спал, иначе бы просто не смогли так близко подойти к нему. Теперь он сидел в кресле, глядя на благородных сверстников снизу вверх. Один из них сказал:

— Ну, что я говорил, где ещё прятаться канцелярской крысе, как ни в архиве!

— Что, регентский выкормыш, готов ответить за преступления?! — Фабьо молчал. — Молчишь?!

— Простите, сударь, могу я поинтересоваться, за какие преступления должен ответить господин писарь?

Они презрительно покосились на меня. Они были слишком юны, да и не слишком умны, чтобы оценить строгий костюм, сделанный эльфами. Я прямо физически ощущал, как они пытаются определить, кто я и какое место в их иерархии мог бы занять. Я не надел цепь, поэтому меня можно было бы принять за пажа, как и они, отданного в услужение. Выглядел я старше их, но вооружен был хуже, чем они: при мне на виду был только кинжал, а спрятанные ножи этим соплякам вовек не заметить. Правда, на чёрном камзоле, из-под которого виднелась серая туника, был вышит знак Королевского Дома. Я наслаждался их недоумением. Фабьо, видя, что о нём забыли, попытался встать. Предводитель этой шайки толкнул его в кресло:

— Сиди смирно!

Фабьо беспомощно посмотрел на меня. Я кивнул ему, стараясь, чтобы кивок выглядел милостивым разрешением сидеть в присутствии моего величества, одновременно подмигнув.

— Итак, господа, в чём вы обвиняете господина писаря?

— Он служил регенту! — Выкрикнул их предводитель.

— Ага! Тогда почему вы не напали на повара, который регента кормил и не дал умереть с голоду?

Мой вопрос поставил их в тупик. Что и говорить, типичные младшие недоразумения, сбагренные на воспитание в дружественные Дома, по принципу "с глаз долой из сердца вон". И предстоит им сидеть в младших пажах до совершеннолетия, без шансов на что-то большее. Всего бы ничего, да от этих ребят проблем обычно много, особенно у тех, кто не может им противостоять, чем они и пользуются, демонстрируя силу пополам с глупостью. Пора призвать их к порядку! Молчание затягивалось. Ребятки искали ответ, но найти его не могли. Предводитель понял, что его позиции рухнут, если он не разведёт наше противостояние.

— А что это ты заступаешься за него? Он же слуга!

— Ну и что. Видите ли, милорды, я не люблю тех, кто нападает на беззащитных.

— Ах, ты не любишь! Ну так я не люблю тех, кто вмешивается не в свои дела! Иди-ка ты отсюда!

— Поскольку я уже вмешался, никуда я не пойду. В отличие от вас, я сюда по делу пришёл.

— Нас твоё дело не интересует!

— Даже если это дело Его Величества?

Как и ожидалось, возражений не последовало. Пока они собирались с мыслями, я прошёл мимо них к Фабьо, присел на подлокотник и проникновенным тоном спросил:

— Скажи-ка мне, господин писарь, если бы мне нужно было разыскать сведения об одном человеке, куда бы мне следовало обратиться?

— Смотря какие сведения нужны...

— Сведения о том, когда и на каких условиях он получил своё дело, например.

— Надо посмотреть в Ремесленной Канцелярии. А лучше обратиться в архив местного отделения, если он не отмечался прямо в Канцелярии.

— Значит, получается городской архив. Ясненько. Мне к вечеру нужны документы, в которых Маркус по прозвищу Кот признаётся хозяином труппы, потом документы на объявившегося наследничка, а также, если найдётся, завещание прежнего хозяина.

— Он не оставил завещание.

— Значит, подтверждение его отсутствия. И разберись, что там с домом. Кому принадлежит, на каких условиях и так далее. Сам сообразишь. И всё о налогах. Справишься к вечеру?

— Конечно, государь! — Фабьо сорвался с места.

— Эй, Малыш, прежде всего, зайди к себе, он тебя дожидается! — Фабьо остановился. — Только близко к нему не подходи: он переволновался, теперь запросто голову оторвёт. В воспитательных целях. И, между прочим, будет прав! Чем в архиве прятаться, лучше бы к нему пришёл. Или сразу ко мне. — Фабьо кивнул и снова сорвался с места. — И не говори ему о том, что я тебе поручил. — Крикнул я ему вслед, после чего обратил внимание на сникших пажей. — Итак, господа, что же мне с вами делать? Воспитателям вашим, что ли, сообщить, как вы развлекаетесь в свободное время? Пусть вам побольше работы найдут, а то вам силу девать некуда. Хотите вы этого?

— Пощадите, Ваше Величество! — Нестройно заныли они.

— Я не спрашивал, что мне делать! Итак, повторяю в первый и последний раз: вы хотите, чтобы я сообщил вашим воспитателям?

— Нет! — Так же нестройно ответили они.

— Почему?

— Нас накажут, — ответил их предводитель.

— Здорово! — Ни намёка на раскаяние на их лицах не наблюдалось. А вот страх был. Они даже не догадывались, что только что определили свою дальнейшую судьбу: я ведь мог их пристроить к делу, и стали бы они в скором времени уважаемыми людьми. А так... — Убирайтесь! И не попадайтесь мне больше на глаза!

В подавленном настроении я пришёл к Мирандалю. Эльф быстро вызнал, что со мной происходит. Выслушав меня, он тихо сказал:

— В людях много зла. Может быть, поэтому они, как никто, умеют сражаться с ним.

"В людях много зла?" Что-то в интонации эльфа заставляло думать не о злобности и скверном характере людей, а о зле, которое существует само по себе. И как, спрашивается, с таким злом бороться? Злого человека можно переубедить... убить, в конце концов. А как убить зло, если оно само по себе, а люди сами по себе. Правда, если зло в людях, значит, можно убить людей, но куда девается зло после их смерти? Мудрят что-то эльфы!

Мирандаль не мешал мне думать. Надеюсь, он не понял, что думал я вовсе не о стычке с пажами. Успокоившись, я вернулся к делам. Я ведь придумал, что делать с заговорщиками, и мне было интересно услышать мнение герцога о моей идее.

Честно сказать, мне слабо верилось в то, что из моей затеи что-то получится. Мне хотелось каждому участнику заговора отмерить наказание по вине его. Вот только я смутно представлял, как можно измерить вину человека. А уж если вспомнить, сколько людей служили регенту ради спасения своих близких... да просто из-за страха! Так что первым делом нужно было отделить принуждённых участников от настоящих заговорщиков. И вот с последними разбираться уже всерьёз. Все они лишатся дворянства. Кроме того, хозяева Домов потеряют власть, а возглавят Дома племянники бывших Хозяев. Наследники потеряют право наследовать Дом, отцы их, соответственно, отдадут власть боковой ветви Дома за то, что не смогли воспитать сыновей.

И ещё всем им я предложу искупить вину на службе мне или отправиться в изгнание. Или почти всем. Королевская служба, на мой взгляд, — уместное лишь наказание для тех, кто служил узурпатору вынуждено. Их даже дворянства можно не лишать, пусть только отработают свой долг короне. А вот с настоящими заговорщиками сложнее. Предлагать им службу опасно: они уже доказали, что доверять им нельзя. Да и не могу я придумать такой работы, что бы заменить то наказание, которого они заслужили. Но если всё-таки найдутся такие, кому можно будет предложить искупление взамен казни или изгнания, пусть они сами решат свою участь. Для тех, кто не захочет искупить свою вину на Королевской службе, или я сам не захочу их службы, останутся храмы. Там наверняка найдётся работа для светских, желающих принести пользу, дабы искупить тот вред, что они уже принесли.

Хм, что и говорить, обалдевший эльф — действительно удивительное зрелище.

— Я знал, что такого короля у этой страны ещё не было, но такого я и не предполагал!

— Это значит да, или это значит нет? — Уточнил я.

— Я не знаю, государь. От Вашей идеи веет каким-то авантюрным безумием, так что вполне может и получиться. У другого бы не получилось, а у Вас — вполне...

— Спасибо, лорд Мирандаль. И ещё одно. Я прошу Вас стать Королевским Советником.

— Государь, я — эльф!

Я присел около него на корточки, заглянул в глаза и ответил:

— Я заметил. Так как?

— Будут проблемы. Лорды и так думают, что я контролирую Вас.

— Тем лучше. Пока они разберутся что к чему, я успею навести порядок. Вы поможете мне?

— С тобой не соскучишься, Маленький Друг!

Посчитав его ответ согласием, я собрался уходить, но Мирандаль удержал меня:

— Государь, примите мой первый совет: никогда никуда не ходите без охраны, даже по дворцу. Особенно по дворцу.

Я почти уже вспылил, но одумался. Мне ли не знать, как лицемерны и фальшивы бывают улыбки людей, меня окружающих. Я кивнул, соглашаясь.

— И ещё совет, государь. Если Вы хотите увидеть кого-либо, Вам вовсе не нужно бегать по дворцу, разыскивая его. Достаточно отправить за этим человеком или эльфом слугу.

— Ещё раз благодарю, милорд.

Безусловно, советы Мирандаля были хороши, да только я не стремился им следовать, пока что. Не для того я сбежал от телохранителей, чтобы сразу вернуться под их опеку. Кот отыскался у себя в комнате. При моём появлении он прервал тренировку.

— Извини, я не хотел мешать. Поговорить время есть?

— Для Вас, государь, сколько угодно! — Он иронично поклонился.

— Малыша видел?

— Видел. Влетел в комнату с воплем: "Только не убивай меня, мне до вечера надо задание выполнить!"

Я усмехнулся, и Кот сообразил:

— Это ты ему задание дал?

— Я. Безделье человеку вредит.

— А ты ко мне по делу или просто так?

— По делу. Я хочу поговорить с регентом. Пойдёшь со мной?

— А я то тебе зачем?

— Мне нужен независимый свидетель, во-первых. Во-вторых, мне потребуется телохранитель: кто его знает, что ему в голову взбредёт?

— У тебя же есть телохранители?

— Которых регент хорошо знает, так что разговора не получится. А ты мне почти ровесник, вроде как для моральной поддержки пришёл. Он же не знает, что тебя невозможно поймать за руку! Он не будет тебя опасаться.

— Всё продумал, Король?

— У меня выхода нет. Либо я всё продумываю, либо снова выползаю отсюда через окно. Спасибо, второй раз не хочется!

— Когда мы пойдём?

— Сейчас. Только телохранителей захвачу. Лорд Мирандаль посоветовал не ходить по дворцу без должного сопровождения.

Перед покоями регента выстроились стражи лорда Мирандаля. Мне оставалось лишь вздохнуть. И пообещать себе впредь не быть таким беспечным: сам я не подумал о том, кому поручить охрану пленника. В приёмной мы немного поприпирались с Александром, уговаривая его подождать меня. Победа осталась за нами, но я всё равно пожаловался Коту:

— Я же король, меня, вроде, слушаться должны.

Кот не успел ответить, мы уже вошли в гостиную. Там у камина, вытянув ноги к огню, сидел старик. Я замер на пороге. Не ожидал, что вид поверженного врага так ужаснёт меня. Куда делался энергичный, моложавый мужчина, на которого заглядывались придворные дамы? Он оглянулся.

— Антуан?

— Сударь.

Я подошёл к нему. Кот встал чуть в стороне, небрежно привалившись к стене, но я знал: при малейшем движении регента, которое покажется акробату подозрительным, его нож найдёт себе цель. Регент благоразумно не делал резких движений, а, может, просто отказался от борьбы. Я молчал, не зная, что говорить.

— Что, Антуан, пришёл полюбоваться на поверженного врага?

— Чего мне на Вас любоваться? Я Вас часто видел, больше не хочется!

— Значит, пришёл сообщить приговор? Лично. Большая честь, Ваше Величество!

— Суда ещё не было, приговора пока нет.

— Брось, Антуан! Ты же правитель, ты всё понимаешь. Ради твоего спокойствия мятежник должен быть убит.

— Ради моего спокойствия... Да какое может быть спокойствие, когда страна развалена, а единственный человек, который знает и понимает, что к чему, ждёт суда по обвинению в измене! Зачем Вы?.. Я же хотел Вас Советником сделать, жили бы себе при королевской власти, чего Вам не хватало?!

— Советником? Спасибо, не знал. Да если бы и знал, ничего бы это не изменило. Жить при королевской власти кому-то, может, и хорошо, да только не мне. Ты бы ведь не позволил управлять тобой, а, государь?

— Не позволил бы. Но к Вашим советам прислушивался бы.

— Прислушивался бы! А что мешает тебе прислушаться к моим советам теперь?

— Слишком много крови, милорд.

— Власть — кровавое дело.

— Я уже понял это. Я даже понял, зачем Вы убили мою мать. Если бы она пережила меня, она бы становилась главной претенденткой на корону, а за ней — её родственники. Она должна была умереть раньше, чтобы отрезать её Дом. Но зачем...

Я запнулся. Регент одарил меня своим знаменитым циничным взглядом. Смутить меня ему не удалось, но я догадался, что понял его не совсем правильно. Я чуть склонил голову набок, рассматривая его в ответ. В принципе, действительно ведь глупость сказал. Родственники жены короля — лишь родственники жены короля. Есть немало дальних родственников самого короля, у которых прав на корону куда больше. Но... зачем? Я не смог понять.

— Тогда зачем?

— Зачем? Затем, что она вообразила, что знает, как править этой страной! Любоё моё предложение, любой мой совет опротестовывался ею. Мне пришлось ослабить её. Я даже помог ей перенести срок коронации. Надеялся, что настоящий король сможет немного умерить её пыл. Да только какой король из маменькиного сыночка?

— Сударь! — Вскочил я. — Вы можете не одобрять и осуждать политические решения моей матери, но прошу Вас пощадить мои чувства к ней!

— Прости, Антуан. Больше не буду о ней говорить. Просто мне невыносимо было видеть, как сын сильного короля превращается в безвольную игрушку его жены. И что эта игрушка должна сесть на трон моей страны. Я, как мог, сопротивлялся ей. Искал сторонников. Потом мы поняли, что, пока она жива, сладить с ней будет невозможно. Изначально мы планировали избавиться только от неё. Надеялись, что, освободившись от её влияния, ты обретёшь силу своего отца. Но ты слушать нас не захотел. Пришлось идти до конца. Но ты всё испортил! У нас уже и убийцы были готовы вместе с их признаниями, и Совет Короны за мной бы пошёл... так нет же! И что тебе в спальне не сиделось?

Ничего себе претензия!

— А что, я должен был смирно ждать ночных визитёров?! Чтобы меня убили, как и Лису?

— Лису?

— Мою девушку.

— А, служанка! — Меня передёрнуло от презрения, прозвучавшего в его голосе.

— Да, служанка! Всего лишь служанка! Чем она-то вам помешала?!

— Могла возникнуть угроза в лице бастарда.

— У меня нет детей!

— Пока нет. Настоящий правитель должен предусмотреть все проблемы заранее. Запомни это, Антуан.

— Я запомню. И кое-что уже предусмотрел.

— И что же именно?

— Я хочу, чтобы Вы написали мне имена сообщников. Тех, кто продался Вам, и за что Вы их купили. Тех, кого принудили служить себе угрозами. А так же тех, кто отказался служить Вам, и что им за это было. Подробно.

— И что мне за это будет?

— Говорят, ТАМ всё зачтётся. — Я положил на столик кинжал, отнятый у него. — Я многому научился у Вас. Я не хочу выносить Вам приговор, милорд.

Уже открыв дверь, я услышал:

— Правитель должен уметь принимать решения, даже если эти решения ему не нравятся, Антуан.

— Надеюсь, мне больше не придётся принимать решения, которые мне не понравятся. — Не оборачиваясь, ответил я.

— Вот ты и отблагодарил его, — тихо сказал Кот, когда мы пришли ко мне в кабинет.

Я уселся в своё жутко официальное кресло. Кот взгромоздился на стол, глядя на меня сверху вниз.

— Смотрю я на тебя и думаю: зачем тебе это надо?

— Я по-другому не могу, — вздохнул я.

— Вот то-то и оно. У тебя сейчас дела есть?

— Не знаю. Обычно мне воспитатели говорили, что я должен делать, но что-то я никого не наблюдаю.

— Представляю себе, приходит воспитатель и говорит: "Ваше Величество, хватит править, пора математикой заняться!"

— Если бы математика все проблемы решить могла!

— А в чём дело?

Я тоже сел на стол, развернувшись к Коту.

— Я сейчас думаю, что с заговорщиками делать.

— А что такое? Ты же вроде решил суд проводить?

— Решить то я решил, но суд только определит виновность-невиновность, а наказание виновным я сам должен буду отмерить.

— Прости.

— Не переживай, Кот, я выкручусь. Я не хочу никого убивать, у меня есть идея получше!

— Что за идея? — Равнодушно спросил Кот, но я то увидел, как блеснули его глаза.

В отличие от Мирандаля, он спокойно выслушал меня и без всякого удивления принял мой план. А потом то ли грустно, то ли задумчиво сказал:

— Как твой друг я хочу вытащить тебя отсюда, подальше от интриг, предательств, судов и наказаний, но как твой подданный я знаю, что не будет в Интарии лучшего короля.

— Думаешь, у меня получится?

— Пошли-ка! — Кот спрыгнул со стола.

В центральной гостиной моих покоев было достаточно места для двух акробатов, надумавших размяться.

Стук в дверь прервал нашу тренировку. Я торопливо надел туфли, набросил на плечи камзол, изобразив лёгкую небрежность. Кот спрятался в соседней комнате, и я открыл дверь, предусмотрительно закрытую нами до начала разминки. Дворцовый слуга, приставленный ко мне, попытался сообщить мне о просьбе об аудиенции. Я не дал ему договорить, пригласив Лиандира, маячившего за спиной глашатого, войти.

— Ты себя не по-королевски ведёшь, — заметил он, когда слуга покинул гостиную.

— Как я тебе уже говорил, этикет никогда не был моим любимым уроком.

— А не боишься, что уважать тебя не будут?

— Тебя смущает моё поведение?

— В каком смысле?

— Тебе хочется раздружиться со мной?

— Нет!

— Тогда в чём дело? Если благородным лордам угодно, чтобы их король соответствовал их представлениям о монархе, я готов буду их ожидания удовлетворить. И даже не поленюсь подписать приказ об обвинении многих из них в измене. В полном соответствии с буквой закона, причём. Не знаю, как они, а я предпочту сохранить Дома, но отступить от правил.

— Уважения этим ты не заслужишь.

— А зачем оно мне? Кто они такие, чтобы я ломал себя ради их благосклонности? Пусть они за моё благоволение борются! И лёгкой победы пусть не ждут.

— Какой ты грозный!

— Я не грозный, я властный!

— И грозный, и властный! — Кот вышел к нам. — Привет, Ли!

— Привет, Котяра! Новости знаешь?

— Какие?

— Наш любимый монарх назначил моего отца Советником.

— Я всего лишь предложил ему! — Возмутился я.

— И что лорд Мирандаль?

— Зачитал мне целый список дел, с которыми мне предстоит разобраться по возвращению в Альвейн, как его Наследнику и полноправному представителю.

— Ты уезжаешь? Когда? — Огорчился я.

— Понимаешь, Тони, я хочу остаться здесь. За последний месяц я узнал людей так, как никогда не смог бы узнать, будучи Наследником Альвейна. Я уж не говорю о том, что здесь что-то происходит, и что-то из этого получится. Пропустить первое творение истории в моей жизни... да я никогда себе потом не прощу! Отец сказал, что разрешит мне остаться, если только я найду себе дело.

— И что?

— Я не знаю, какое дело могу выполнять в столице. Я бы мог стать менестрелем, да, боюсь, отец под делом понимал что-то другое.

— А что ты умеешь полезного? — Кот фыркнул, и я осадил его взглядом.

— Я — разведчик. Воин, то есть. — Я молчал. Лиандиру пришлось отвечать дальше. — Петь могу, играю на лютне, на свирели. Языки немного знаю.

— А дипломатический этикет?

— А как же! Этикет, деловая переписка, ведение документации. Эй, ты что, меня послом решил сделать?!

— Нет, посылать тебя я пока никуда не буду. Хочешь моим секретарём быть?

— Твоим?!...

— Знаешь, Кот, общение с людьми плохо влияет на бессмертных. Уже второй обалдевший эльф за день. Не многовато ли?

— Я полуэльф!

— Тем более. Согласен?

— Государь, это неразумно. Лорды и так думают, что мой отец Вас контролирует...

— Он меня предупреждал, что не помешало ему принять моё предложение. А мне нужен кто-то, кто будет сглаживать мои огрехи. У тебя это хорошо получилось, помнишь? Опять же, без секретаря тяжело мне будет. Да и потом, пусть благородные господа гадают, что за отношения у меня с эльфами или у них со мной, а я тем временем править буду.

— Они интриговать начнут.

— Пусть. Они будут пытаться свалить тех, кто контролирует монарха, чтобы занять их места, не понимая простой вещи: таких мест просто не существует в природе.

— Ты так уверен в том, что мы не контролируем тебя?

— Прости, Ли, но тебе это не под силу, а Мирандаль слишком мудр, чтобы такой ерундой заниматься. Так ты согласен?

— Ты слово "нет" понимаешь?

— Понимаю.

— Просто оно ему не нравится, — встрял Кот.

— Ага! Иди сообщи отцу, что дело тебе нашлось, а потом сразу дуй сюда. Пойдём документы регента разбирать.

— Может, ты тогда и Советника с собой позовёшь? — Ехидно спросил Лиандир.

— Хорошая мысль. Скажи, пусть присоединится к нам, если хочет. И там, в общей приёмной, наверняка сидит Александр. Попроси его зайти, пожалуйста.

Александр вытянулся по стойке смирно у дверей.

— Мой государь.

— Сержант, у меня к Вам дело. Проходите, садитесь. Когда Вы спали?

— Ночью подремали по очереди с ребятами.

— Подремали? — Я чуть иронично улыбнулся. — Александр, Вас ли я слышу? Короче. Попросите лордов Мирандаля, Валиэна и Дерона выделить мне временную охрану, а сами ступайте отдыхать. Это приказ, сержант! Ещё. Организуйте обучение отряда Королевских телохранителей. Сами продумайте структуру и состав отряда, отберите людей. Когда он будет готов, возглавите его. Я попрошу мастера Альверика заняться их обучением.

— Зачем? У нас есть хорошие учителя. На известном Вам хуторе и я учился.

— Надеюсь, Вы усвоили не все уроки.

Александр понял, что я чем-то недоволен, и вскочил:

— Государь, если Вы обиделись на недружелюбный приём...

— Да сядьте Вы! Александр, я не младенец уже и не обижаюсь на ошибки других. Мне не понравилось, что один из них напал на Кота, когда Кот уже вышел из боя. Вокруг меня и без того немало людей, которые не погнушаются ударить в спину. Я не хочу остерегаться и собственных телохранителей тоже.

— Государь, он мог просто не сдержаться...

— Простите меня, Александр, я вынужден плохо говорить о Ваших учителях, но ведь сейчас мы говорим и о моих будущих телохранителях. Скажите, сколько войн мне придётся вести, если мои воины не смогут сдерживаться?

— А если мастер Альверик откажется?

— Попрошу порекомендовать кого-то. Вашим учителям я благодарен за помощь, но видеть их постоянно рядом я не хочу. Ещё вопросы?

— Когда приступать?

— Думаю, завтра утром. Мне ещё надо уладить проблему с заменой вас, а это не так просто.

Александр понял, что спорить со мной бесполезно, кивнул и вышел за дверь. Волна отчаяния охватила меня.

— Король?

— Уйди, Кот. Прошу тебя, уйди.

Он исчез. Я прошёл в спальню, упал на кровать лицом вниз. В памяти всплыла ночь лунного затмения, когда я также лежал на кровати, готовясь принять смерть, не смея поверить в неё. Мерзкая мыслишка отравляла душу: если бы можно было всё вернуть! Как всё красиво получалось: тут тебе и геройская смерть от рук заговорщиков, и последний бой, который, правда, был бы и первым. А что? Двое заговорщиков заколоты кинжалом, одному государь лично перегрыз горло... идиотская картина! Судорожный смех, больше похожий на рыдание, утонул в подушке.

Лёгкое дуновение воздуха от открывающейся двери... я попытался привести себя в чувство. Получилось плохо. Кто-то коснулся моего плеча:

— Ну что ещё? — Не очень вежливо, зато гость поймёт, что он не вовремя.

— Тони.

Я развернулся. Принц Тирлоэн, молодой эльф, который мне в дедушки годился, сидел на моей кровати и смотрел на меня этим всё понимающим эльфийским взором, способным взбесить любого смертного.

— Тирлоэн.

— Твой друг за тебя переживает. Бродит по коридорам какой-то пришибленный.

— Ну вот, теперь и он!

— Теперь?

Сопротивляться этому тихому, мягкому голосу было выше моих сил. Я рассказал ему, как обидел Александра, а потом прогнал Кота. И из-за чего всё закрутилось. Принца заинтересовала стычка на хуторе, он подробно выспросил меня, как всё происходило, и что мне не понравилось. Потрясающе, я сам, наконец, разобрался, что смутило меня в той ситуации. Подлый удар в спину — это же как предательство! Правда, я всё равно чувствовал себя неуютно из-за того, что так резко говорил с верным телохранителем.

— Александр — твой подданный, — заметил Тирлоэн. — Он должен это понять.

— Он — мой друг, — возразил я.

— Тем более. Быть другом правителя — нелегко, но правителю иметь друзей куда тяжелее.

Я хотел сказать что-то вроде того, что правители тоже люди, да не смог. Я подумал о том, как мало было друзей у Антуана третьего, и как много друзей появилось у Тони-Короля за неполный год.

— Всё равно, я не должен был обижать его.

— Может быть. Только у вас говорят, что на обиженных воду возят. Не знаю, правда, насколько это удобно. Мы, эльфы, для перевозок предпочитаем лошадей. — Я невольно улыбнулся. — Знаешь, — вдруг сменил тему Тирлоэн, — там, где я учился воинскому мастерству, были самые необычные порядки, какие только можно сотворить. Наша учительница сама перевязывала нам раны, полученные на тренировке. Любой проступок, совершённый нами по недомыслию или глупости, которую она великодушно именовала молодостью, прощала сразу, как только мы объясняли ей, в чём были не правы, как можно было бы проблемы избежать, и как сложившуюся ситуацию исправить. Более того, она помогала нам находить решения, которые мы сами найти тогда ещё не могли. А вот драки между нами пресекала очень оригинальным образом: заставляла нас перевязывать друг друга, а потом давала какое-нибудь неприятное задание на двоих, причём разделить его на две части, чтобы сделать по отдельности, мы не могли. А был ещё интересный случай: один молоденький петушок попытался напасть на неё. Она спокойно размазала его по ристалищу, подробно объясняя на нём, какие ошибки он допустил, и как надо было делать правильно. А потом так снисходительно заявила, что, мол, рано ему ещё руку на неё поднимать. Перед отъездом он просил у неё прощения, при всех.

— За что?

— За то, что вёл себя недостойно воина. Он стал одним из лучших полководцев Лиаринии.

— Достойно воина...

— Поэтому я считаю, что ты правильно решил заменить наставников своим телохранителям. К тому же, по поведению слуг судят об их хозяевах. Боюсь только, что Альверик откажет тебе.

— Почему?

— Ты видел косынку, что завязана на его мече?

Я вспомнил бордовую повязку, опоясывающую ножны меча моего учителя.

— Я никогда не видел её развёрнутой. Я даже не знал, что это косынка.

— И не узнаешь. — Тирлоэн вытащил из-за пазухи нечто бордовое, расшитое золотой вышивкой. Я чуть с кровати не свалился.

— Знак Альтоса!

— Верно. Понимаешь теперь, почему Альверик откажет тебе?

— Нет, — растеряно помотал я головой.

— У вас же вера Альтоса под запретом!

М-да, правитель называется! Как будто сложно было сообразить! Он же служит отвергнутому богу! Богу войны уже больше трёхсот не приносят жертв и не возносят молитв. Воины, конечно, поминают своего покровителя, но официально его храмов не существует. Кроме одного, что возник лет пятьдесят назад в Лиаринии. Да и храм этот — не совсем храм, а, скорее, школа воинского ремесла. Воины, что получили браслет Альтоса, могут рассчитывать на самую престижную службу в любом королевстве. Но не к каждому на службу пойдёт воин Альтоса. А уж тот, кто заслужил косынку Учителя...

Но почему же мастер скрывает, кто он? Неужели только из-за того, что у нас запрещено возводить алтари для воинственного бога?

— Я улажу этот вопрос, только... Альтосу приносят людей в жертву? — Тирлоэн вскочил. Хорошо, что вооружённых людей в покои правителя не пропускают, иначе бы он уже снёс мне голову. — Замечательно, значит, препятствий никаких нет.

— Препятствий к чему? — Вошёл Мирандаль, и я поспешно переместился к нему. Эльф ведь сможет защитить меня от другого эльфа?

— А, лорд Советник, хорошо, что Вы заглянули! Как Вы смотрите на закон о... ещё не знаю, как его назвать, а смысл такой: мои подданные могут молиться любым богам, если эти боги не требуют человеческих жертв, а его адепты не навязывают свою веру последователям других богов против их воли.

— Ваше Высочество, как Вы думаете, Ваш отец согласится предоставить мне покровительство?

— Что опять не так в моей идее?!

— Идея ни при чём, государь. Просто Вам надо немного выждать. Вы и так уже конфликтуете, фактически, с Советом Короны, а тут ещё с Верховным проблем не оберёшься.

— Лорд Мирандаль, я не собираюсь ждать, пока все и всюду начнут меня любить. У меня есть цель: наладить жизнь моего королевство. И у меня мало времени, милорд: жизнь людей очень хрупкая.

— Вы правы, государь. Только я всё равно прошу Вас подумать. То, что Верховный не захочет делить власть, не так уж страшно. Он и так уже делит её с представителями других направлений вашей веры. Опасно другое: Вы разбиваете устоявшееся равновесие, в котором все ветви находились уже не одно столетие. К каким последствиям это приведёт?

— Когда приведёт, тогда и увидим! — Глупо было спорить со своим Советником да ещё в первый же день его службы. Я ведь понимал, что эльф во многом прав, но сладкое опьянение успехом ещё не прошло, подогревая стремление к новым безрассудствам.

Мирандаль покорно поклонился. Уже успокоившийся Тирлоэн задумчиво смотрел на меня. Так, нужно срочно найти какое-то дело, иначе я тут всех уприказываю! Дело принёс Лиандир. Личный архив регента.

Мы вчетвером расположились в моём кабинете, разбирая бумаги, которым предстояло определить дальнейшую жизнь многих людей. Наши бумажные изыскания прервал слуга, сообщивший о приезде лорда Генриха, который просит позволения засвидетельствовать своё почтение мне. Я усмехнулся. Итак, оппозиция окончательно попалась в ловушку, только не в ту, которая предполагалась ранее. Выпроводив слугу, я обратился к эльфам:

— Знаете, я начинаю понимать, что жизнь, на самом деле, необыкновенно справедлива. Вот человек, отказавший беглому королю в поддержке, стремящийся к власти, уверенный, что нашёл способ получить её, сегодня поклонится мне.

— Злорадство тебе не идёт.

— Я знаю, лорд Мирандаль, но ничего не могу с собой поделать. Он был председателем Совета Короны при моём отце. Мне казалось, я смогу на него опереться. Я верил ему.

— А теперь не веришь?

— Да не то, чтобы не верю... как ты сказал, Тирлоэн? О хозяевах судят по поведению слуг? Его последователи боролись исключительно за свои интересы и предпочитали интриговать друг против друга, вместо того, чтобы объединиться. И Генрих как-то не рвался прекращать их борьбу, используя её для себя. Я встречусь с ним. Я даже оставлю его председателем, пусть развлекается.

— Ты отдашь такой важный пост человеку, которому не доверяешь?

— Нет, Тирлоэн, я оставлю на виду человека, которому не доверяю. А пост его будет совсем неважный. Либо Совет Короны будет работать так, как нужно мне. Третьего не дано.

— И грозный, и властный...

— Именно так, Ли. У меня есть предложение прерваться на обед. А после обеда можно будет поговорить с лордом Генрихом. Признание Саймона готово? — Мирандаль кивнул. — Отлично. Завтра соберём Совет Короны, пусть он определит виновных.

10.

"Потому что высокие цели,

Когда их достигают уже,

Превращаются сразу в приманку

Для участвующих в дележе."

Алексей Свиридов

Что и говорить, вид у лорда Генриха, когда он меня увидел, был ещё тот. Не взирая на изменившийся цвет волос и сбритые усы, он меня узнал. Однако надо отдать должное опыту придворного, он быстро взял себя в руки. Если не считать маленькой заминки, наша встреча прошла довольно спокойно, вначале. Генрих витиевато приветствовал меня. Я не менее витиевато высказал ему свою благосклонность. Потом он клятвенно заверил меня в своей верности, расписался в приготовленной Мирандалем книге, и собрался уже уходить, как я остановил его.

— Да, лорд Генрих, насколько я понимаю, Вы приехали не один?

— Совершенно верно, Ваше Величество. Со мной группа верных людей. Если Вам угодно будет назначить аудиенцию им, они с радостью принёсут Вам клятву.

— С радостью ли? — Очень тихо переспросил я.

— Ваше Величество?

— Нет, нет, ничего! Завтра я планирую собрать Совет Короны. Вы вовремя приехали. Мне нужно решить, что делать с мятежниками.

— Странный вопрос, Ваше Величество! Казнить их, впредь будут знать, как умышлять против королевской власти!

— Если их казнить, они "впредь" ничего знать не смогут. И потом, среди мятежников наверняка найдутся такие, кто присоединился к регенту из-за страха за семью или друзей. По каким меркам их судить? Нет, каждый должен получить наказание в соответствии со своей виной, и нести его только за себя, свои действия или бездействия. — Ага, милорд, испугались! Последнее слово предназначалось ему. — Так что, лорд Генрих, Совету предстоит большая работа. Завтра перед его началом Мы примем присягу тех людей, что пришли с Вами, а после Совету Короны придётся разобраться с заговорщиками. У Нас к Вам личная просьба: Нам бы не хотелось, чтобы лорды перессорились, выясняя, кто больше, а кто меньше виноват, или, тем более, использовали эту ситуацию для сведения старых счётов. Сейчас необходимо будет определить, кто действительно помогал регенту, а кто был вынужден служить ему. И, надеюсь, Вы понимаете, что за действия одного человека весь Дом отвечать не может. Нам нужны конкретные преступники, а не оговорённые Дома.

— Я понял, Ваше Величество!

И ничего ты не понял, да признаться боишься! Ты не понял даже, что я отдал тебе Совет Короны. Ничего, завтра поймёшь, а пока приходи в себя, собирай верных людей, пытайся понять, всё равно бесполезно. Мои друзья меня поняли почти сразу, а ты не захотел моим другом становиться. Тебе же хуже.

Эльфы вошли в кабинет. В задумчивом взгляде Тирлоэна запуталось нечто, похожее на уважение, отчего мне стало не по себе.

— Что-то не так, Ваше Высочество?

— Да нет, всё так, просто здорово ты его озадачил. А твой резкий переход на мы... здорово сыграно!

— А то! Кто мне скажет, копии признания Саймона готовы?

— Давно готовы, — ответил Мирандаль. Гил, я же спрашивал уже!

— Отлично. Перед началом Совета раздадим всем. И неплохо бы потом их распространить среди глав Домов.

— А если Хозяева и есть мятежники?

— И правда, лорд Мирандаль, я как-то не подумал... тогда так: соберём потом все документы, начиная с того, что мне Малыш таскал, заканчивая решением Совета, и вот эту подборку и раздадим новым Хозяевам Домов. Как?

— Уже лучше. Всё, хватит делами заниматься. Предлагаю отдохнуть, государь.

— Хорошая идея. Кто-нибудь знает, где мастер Альверик?

— Государь, я уже говорил Вам: если Вам кто-то нужен, посылайте за ним слугу.

— Не собираюсь я посылать кого-то за учителем! Я на занятие к нему напроситься хочу!

— Только ли на занятие? — Усмехнулся Тирлоэн.

— Пока на занятие, а там посмотрим, как дело пойдёт.

Тирлоэн смерил меня снисходительным взглядом, типа: ну и кого ты пытаешься обмануть? Я вздохнул. Тут дверь без стука отворилась, и бледный слуга просочился в кабинет.

— Ваше В-велич-чество, п-прошу п-простить...

— Прощаю. В чём дело? — Зря я так резко, парень чуть в обморок не рухнул.

— Там, там...

— Там — это где?

— У регента.

— Ясно.

Меня в его покои не пустили. Я сидел в приёмной регента в обществе Тирлоэна под присмотром телохранителей, защищающих меня от толпы народа, заполнившей комнату. Скоро сквозь толпу пробрался Фабьо. Он сел рядом со мной, испуганно глядя на суету вокруг.

— Не переживай, всё нормально, — я попытался успокоить его.

— Нормально? Когда столько людей бегают в такой маленькой приёмной? И дознаватель во дворце тоже нормально?

— Пока нет. Только у него работа такая: дознавать преступления. Хватит! Я хочу, чтобы всякая кровь, пролившаяся во дворце, находила своё объяснение. И виновного тоже. — Фабьо сжался, и я устыдился своего гнева. — Прости, Малыш. Переволновался. Это что у тебя? — Я указал на кожаную папку.

— Здесь то, что ты просил узнать.

— Так быстро?

— Ну, на самом деле, мне немного помогли. Один из тех пажей, которых ты поймал, нашёл меня в архиве, чтобы извиниться, ну я и предложил ему помочь мне.

— Предложил?

— Конечно. Не просить же его. Я бы и без него справился.

— Ну, Фабьо, ну интриган!

— Стараюсь!

— Давай, уж, показывай, что откопал! — Я просмотрел документы. — Значит так, у нового наследника есть основания претендовать на труппу, но у Кота есть преимущества. По крайней мере, в отношении наследования Домов есть обычай: если нет прямых наследников, или наследник волей умершего не назван, то Дом может получить тот, кто имеет основания претендовать на него, при условии, что законный или объявленный наследник не объявится в течение то ли года, то ли трёх лет. У Кота таким основанием является разрешение, заверенное в городском отделе Ремесленной Канцелярии.

— Он меньше трёх лет владел труппой.

— Выясни у законников этот вопрос. Без имён. — Фабьо одарил меня возмущённым взглядом. — Не обижайся. Слушай дальше. Если мои предположения верны, и срок давности для наследника истёк, готовь документы на лишение его права на труппу на основании нарушения закона о наследовании и присвоении чужой собственности. Учитывая, что дом получил новый хозяин, приготовь документы на передачу его в собственность короны. Вместо штрафа сойдёт. И коронную дарственную на дом. А ещё договор о передаче моей труппы новому хозяину. Кому, объяснять не буду.

— Твоей труппы? — Осторожно переспросил Малыш, он ведь не знал о свалившемся на меня наследстве, и, видно, никто пока не рассказал ему о нём.

— Да, моей труппы. И попроси кого-нибудь разыскать лорда Дерона, мне с ним поговорить надо.

Тут в приёмную вышел дознаватель в сопровождении Лиандира. Маленький тщедушный человечек обвёл растерянным взглядом переполненную приёмную.

— Я бы попросил всех посторонних удалиться. Когда вокруг столько людей, работать гораздо сложнее. Извините.

— Господа! Попрошу всех уйти. Если кто-то понадобится, Вас разыщут. — Распорядился Лиандир.

Недовольный ропот оборвался, как только Тирлоэн спокойно прошёл через приёмную и скрылся за дверью. За ним потянулись остальные посторонние. Я отдал папку Малышу и попросил его прислать сюда Кота, на всякий случай пусть будет поблизости. Человечек удивлённо глянул на меня и моих телохранителей, эльфа и человека, невозмутимо стоящих рядом со мной.

— Я снова прошу посторонних удалиться.

— Господа, не думаю, что в присутствии господина дознавателя мне что-либо угрожает. — Они понятливо удалились, хотя и без особой радости. Дознаватель заинтересовался мной. — Теперь к делу, господин дознаватель. Простите, мне не сказали Ваше имя?

Лиандир смутился.

— Простите, государь. — Глаза человечка вспыхнули. — Дознаватель Мердок из Канцелярии Охранения Закона.

— Уважаемый дознаватель, извините, не могу сказать, что рад знакомству.

— Многие не могут.

Ну и ну! Судя по беспечной интонации, тщедушность человечка то — наигранная! Так могут говорить только те, кто не без оснований уверен в себе и своим словам цену знает. Посмотрим, на чём основана его уверенность.

— Что Вы выяснили, господин Мердок?

— Самоубийство.

— Вы уверены?

— Вы что-то подозреваете, Ваше Величество?

— Просто хочу быть уверенным, что ему никто не помогал.

— За руки его никто не держал, если Вас это успокоит, Ваше Величество.

— Успокоит. — Я кивнул, намереваясь прекратить разговор, но Мердок, как оказалось, ещё не всё выяснил.

— Вопрос в другом, — как бы задумчиво продолжил дознаватель. — Лорд Мирандаль сказал мне, что оружие у него забрали, а заколот он собственным кинжалом.

— Я отдал его ему.

— Вы? — Да, ничего не скажешь, хорошего дознавателя мне достали! Эльфы просто удивились, а Мердок уже вовсю пытается решить, что значит мой поступок и моё признание в нём.

— Да, я. Я попробую объяснить Вам, почему это сделал, только пообещайте, что всё останется между нами.

— Я не могу обещать такого, ведь я не знаю, что Вы мне скажете.

— Я его не убивал, дознаватель Мердок. По крайней мере, когда я уходил от него, он был ещё жив. Возможно, кто-то заходил к нему после меня, он подтвердит мою невиновность. — Ну, наконец-то, хоть какие-то человеческие чувства! Кажется, Мердок не ожидал, что я спокойно соглашусь с тем, что меня могут подозревать, и, более того, предложу ему проверить его подозрения. — Что ещё такого могло быть между нами, что могло бы заинтересовать Канцелярию Охраны Закона, я не знаю. А Вы?

— Думаю, Вы его действительно не убивали, иначе бы меня здесь не было. Я готов выслушать Вас. И, простите, Ваше Величество.

— Не извиняйтесь. Вы делаете свою работу, и, похоже, делаете её хорошо. А молчать я прошу Вас потому, что незачем всем знать о моих слабостях. Видите ли, регент был изменником, и именно мне предстояло вынести ему смертный приговор. Но ведь он был и другом моего отца. И я не мог... это выше моих сил...

— Я не понимаю Вас, Ваше Величество. Ведь благодаря Вам главный изменник и узурпатор избежал наказания!

— Он мёртв. О каком ещё наказании может идти речь?

— Он мёртв Вашей милостью, а не Вашим приговором!

— Пусть так. Но ведь я — король, так кто осмелится сказать мне, что я не прав?..

— Простите, Ваше Величество.

— ...А насчёт приговора... он всё равно был один. Я просто дал ему возможность самому выбрать смерть. Или суд и плаха, или нож в сердце.

— Он перерезал вены.

— Я могу посмотреть?

— Не надо, Ваше Величество. Смерть не самое приятное зрелище.

— Я знаю. — Мирандаль каменной стеной встал у меня на пути. — Хорошо. Видимо, вы считаете, что так лучше. Дознаватель Мердок, я Вам ещё нужен?

— Последний вопрос, Ваше Величество. Зачем понадобился я?

— Чтобы подтвердить, что за руки его никто не держал. Хоть приговор его и был известен заранее, убийство остаётся убийством. И если он был убит, значит, кому-то это было надо. А вот кому? Многие мечтают ему отомстить. Но кто-то, кто служил узурпатору добровольно, мог таким образом обезопасить себя от разоблачения. Я должен был выяснить, что на самом деле произошло. А сам я вряд ли бы разобраться смог, вот и пригласил дознавателя. — Что поделать, не могу я долго серьёзным оставаться!

— Вы правы, Ваше Величество. Желать его смерти могли не только родственники его жертв. В этом свете хочу Вас предупредить. Похоже, он перед смертью что-то писал, но никаких записей, никаких бумаг на столе мы не обнаружили.

Я мельком глянул на Мирандаля. Тот кивнул, коснувшись ладонью груди. Раз бумаги у моего Советника, волноваться не о чем.

— Записи уже в безопасном месте. Лучше бы посторонним их не видеть. И даже не знать о них.

— Благодарю, Ваше Величество, простите, что отвлёк. — Немного смутившийся дознаватель поклонился мне.

— Если что, поговорите с моим секретарём. Лорд Мирандаль, прошу Вас, распорядитесь насчёт похорон. Пусть всё будет... пристойно. — Смерть моего опекуна не вызвала во мне сильных чувств. Для меня он умер в тот день, когда я не обнаружил своих телохранителей за дверью.

Кот и Дерон ждали меня в коридоре. Увидев меня, они проворно подскочили ко мне, оттеснив нескольких лордов. Да, друзья, конечно, хорошо, но что делать, если они видят меня насквозь? Например, что бессмысленная болтовня, в том числе светские разговоры, меня раздражает. Я заговорил только у себя в покоях.

— Уф, спасибо, спасли! Лорд Дерон, у меня к Вам просьба. Узнайте, пожалуйста, как там Роско и матушка Мика.

— У них всё в порядке. Я оставил им ещё денег. Роско ждёт труппу, они ещё не появились.

— Спасибо, лорд Дерон!

— Если это всё, то я побегу. Пока я в столице, надо ловить момент!

Я уже понял, что Дерон, по примеру Валиэна, занимается торговлей. Им действительно время дорого. Я остался с Котом.

— Извини. Я сегодня вёл себя...

— Брось! Я, как и ты, не переживаю о пустяках.

— Это хорошо, потому что у меня к тебе дело есть. Я ведь хотел тебе труппу отдать, когда она придёт. Надо бы документы оформить, если ты не передумал ещё.

— Передумал! Как будто ты меня спрашивал! Изъявил мне свою волю, и что хочешь, то и делай!

— Так ты берёшь, или мне другого хозяина им искать?

— Беру...

Тут вошёл слуга с сообщением, что человек, который говорит, что был моим проводником под землёй, просит моей аудиенции. Я предположил, что наставник моих телохранителей хочет поговорить насчёт учёбы новичков. Очень вовремя, одно слово! Кот направился к дверям, но я остановил его, а сам вышел в гостиную. Я не возражал против пребывания Кота в моих покоях, а вот наставника предпочёл бы не видеть, что, конечно, демонстрировать не стал, и на приветствие ответил как должно, только после разбив весь этикет.

— Простите, я прошу Вас сразу перейти к делу. У меня сегодня насыщенный событиями день, а завтра Совет Короны.

— Конечно, Ваше Величество, я всё понимаю. Я пришёл поговорить с Вами насчёт того юноши, что сопровождал Вас во дворец через подземный ход.

— А что с ним не так? — Интересный поворот беседы!

— Он знает то, что знать ему не положено. Он может использовать это знание против Вас.

— С чего Вы взяли?

— Государь, я хорошо разбираюсь в людях и знаю, чего от них ждать.

— И Вы ждёте от него предательства? Кстати, от кого именно? Со мной было двое юношей.

— Я говорю о простолюдине. Вам следует позаботиться о своей безопасности, что очень удобно сделать пока он здесь. Одно Ваше слово, и никаких проблем с ним не будет.

— Но с ним и так нет проблем!

— Они возникнут. Поэтому их нужно решить сейчас, пока не стало поздно.

— Что Вы предлагаете? — Очень спокойно поинтересовался я.

— Несчастный случай.

— Что, так просто? Вы даже не хотите с ним поговорить?

— Зачем?

— Узнать, что он думает, чего хочет от жизни. Вы решаете его жизнь мимоходом, не задумываясь о том, что он из себя представляет!

— Зачем? И так всё ясно.

— Вам. Но не мне. Уходите, Наставник. Я благодарен Вам за помощь, поэтому Вы уйдёте отсюда сами, без сопровождения. И запомните на всю жизнь: в Моей стране судьбу человека может решать только Светлый. А Вы — не он.

Я терпеливо ждал, пока он уйдёт. Он не должен был догадаться, что я еле сдерживаюсь, чтобы не разорвать его в клочья. Я не замечал Кота, пока он не спросил:

— Почему ты не согласился с ним?

— Потому что он предложил мне предать моего друга! Или ты хотел, чтобы я убил тебя?!

— Это было бы разумнее, а теперь у тебя есть враг, который знает некоторые тайны, которые врагам лучше не знать.

— А я знаю, что он враг, значит, буду настороже. Предателем я становиться не хочу!

— Ты не можешь быть предателем, ты же король!

— Верно, Кот, я — Король! И ты думаешь, я отдам человека, который в меня ножами кидался, на расправу всяким придворным интриганам?! Я уж не говорю о том, какие выводы они сделают.

— А какие выводы?

— Например, что я не возражаю против несчастных случаев с некоторыми людьми, которые много знают. Как всё просто. Сначала убить тебя, потом — Фабьо, например, он же регенту служил. А затем можно Валиэну припомнить, что он доносил по приказу регента. Кстати, Дерон ведь его друг. А по подземным ходам Его Величество не одно ходило, с ним какое-то существо было, то ли эльф, то ли человек, сразу и не разберёшь, туда же его, чтоб путаницы меньше. Ну и папашу его эльфийского к нему, а то советы осмеливается самому государю давать! Как тебе картинка?

— Ты преувеличиваешь.

— Нет. — Оказывается, Лиандир с Фабьо стояли у двери, внимательно слушая наш разговор. Не знаю, много ли они услышали, но эльф сделал правильные выводы. — Тони прав. Если сейчас он даст слабину, он покажет остальным, что такое развитие событий возможно. А с чего вообще разговор начался?

— Наставник предложил устроить Коту несчастный случай, а то он много знает лишнего.

— Ни за что бы ни подумал!

— Ли, проследи, чтобы он больше не появлялся во дворце. И надо бы уничтожить ход на тот хутор. Выход запечатать и, наверно, дверь в пещерке закрыть. Сможешь?

— Если я не смогу, отец поможет.

— Вот и замечательно. Фабьо, ты узнал?

— Да. Я уже подготовил документы. Там время ожидания — два года, поскольку новый хозяин не является наследником по прямой линии, очень уж дальнее родство. Поэтому разрешение, заверенное в Ремесленной Канцелярии, даёт преимущество. Так что всё, как ты говорил, получилось.

— Отлично! — Я бегло просмотрел документы. — Только в договоре исправь меня на "мастера Тони, акробата по прозвищу Король", и можно действовать. Стой, куда собрался? У меня в кабинете всё необходимое есть. — Фабьо ушёл. — Ли, ты по делу или просто так?

— По делу. Фабьо к тебе не пускали, пришлось проводить.

— Ничего, прикажу, чтобы пускали в любое время.

— Кроме ночного. Ночью он должен спать. И ты, между прочим, тоже.

— Но не в эту ночь. У меня большие планы на сегодня. Где сейчас Белка?

— Как всегда при Валиэне, пажа изображает.

— Да? Тогда её не берём. Я собираюсь кое-куда сходить тайком. Вы со мной?

— А куда это ты собрался? — Напрягся Кот.

— Труппу твою выручать. Я же обещал, что мы всех наших освободим.

— Сегодня?

— А чего тянуть?

Фабьо позвал меня, я быстро подписал документы и приложил свою печать.

— Теперь нужно заверить их в Ремесленной и Финансовой Канцеляриях.

— Зачем, Малыш? Кто может заверять мою подпись?

— Они не поверят.

— Ну и пусть. Хотя... Ли, будешь свидетелем? — Он невозмутимо подписал документы и спросил:

— Ты думаешь, тебя отпустят?

— А кто спрашивать будет? Выйдем тайком, тайком вернёмся. Главное, приказать, чтобы не беспокоили. Слушай, Фабьо, а как ты выбирался раньше? Не через окно же?

— Можно выйти через дворцовую кухню как раз к хозяйственному двору, а там — через башню, тайком, как тогда. Главное, чтобы никто во дворе не заметил.

— Отлично. — Я снял камзол, опоясался трофейным мечом, пристроил перевязь с ножами. — Я готов, пошли.

Уйти мы не успели, нас остановил стук в дверь. Ли сориентировался первым, и махнул рукой в сторону кабинета, предлагая нам уйти. Я торопливо сдёрнул оружие, сунул его Коту, спрятал друзей во внутренней гостиной, а сам уселся за стол, изобразив напряжённую работу с бумагами. Тут в кабинет вошёл Лиандир. Он замер у двери и чётким голосом потомственного мастера церемоний произнёс:

— Ваше Величество, лорд Генрих Каманский просит Вашей аудиенции.

— Раз просит, придётся дать, — пробормотал я достаточно громко, чтобы сквозь не плотно закрытую дверь мою реплику услышали. Интересно, что ему понадобилось? — Лорд Генрих, присаживайтесь. Что привело Вас ко мне?

— Я бы хотел поговорить с Вами, Ваше Величество.

— Так мы, вроде, разговариваем.

— Да, действительно. — Чуть растеряно улыбнулся он. — Скажите, Ваше Величество, правда, что Вы назначили Советником эльфа?

— Я просил герцога Альвейна быть моим Советником. Он согласился.

— Не кажется ли Вам, что Вы поступили неосторожно?

— Не кажется. — Обрубил я, и Генрих снова растерялся. Трудно переубеждать того, кто сам не пытается ничего доказать или опровергнуть.

— Мы мало что знаем об эльфах, об их целях, и их методах...

— Верно. Не пора ли узнать больше?

— Ваше Величество, буду говорить откровенно. — Да ну? — Лорды недовольны. Вас часто видят в обществе простолюдинов или эльфов.

Я расхохотался, и мой смех озадачил интригана. Я видел его неуклюжие попытки разбить "эльфийский контроль", и мог только смеяться. Он даже не попытался выяснить, как на самом деле сложились наши отношения, предположив то, что мы заставили их увидеть. Хотя, не особо мы и заставляли. Просто они не знали и не хотели знать, что может быть по-другому.

— Милорд, Вы, кажется, забыли, что последний год я провёл среди простолюдинов, честным трудом зарабатывая на хлеб. Я ценю Вашу заботу, хотя мне и не понятно, чем недовольны лорды. Точнее, мне не понятно, почему они недовольны мной, когда, на самом деле, мне следует быть недовольным ими. Не поняли? За сегодняшний день я говорил о государственных делах с господином регентом, да обретёт он покой, с лордом Мирандалем, с лордом Лиандиром и с Вами. Как видите, четыре человека, из которых один мёртв, один только сегодня приехал, остальные — эльфы. Я не могу ждать, пока лорды вспомнят, что королевство надо восстанавливать, и что проблем накопилось много. Я ищу тех, кто поможет мне их решить. Мне всё равно, будут ли это люди, эльфы, гномы... хоть драконы, если они согласятся работать!

— Ваше Величество, я понимаю Вашу горячность. Молодости свойственна импульсивность, но прошу Вас прислушаться к словам опытного политика. Вам сейчас нужна поддержка. Ваше стремление восстановить Интарию делает Вам честь, но Вы не можете не понимать, что Вам не справиться в одиночку.

— А я и не пытаюсь.

— Тогда зачем восстанавливать против себя лордов? Им не нравится, что ими пренебрегают.

— А мне не нравится, что пренебрегают мной!

— Государь!

— Милорд?

— Мне жаль, что мне не удалось Вас переубедить.

— Мне жаль, что Вам не удалось меня понять.

Как только он покинул мои покои, в кабинет ворвалась возбуждённая троица.

— Что, всё слышали?

— Что не услышали, нам Ли озвучил. — Кот, не заботясь о соблюдении этикета, уселся на стол. Я выбрался из-за стола и устроился рядом с ним.

— Чего застыли, располагайтесь, места всем хватит. И скажите, что Вы об этом думаете.

— Я предупреждал, что лорды будут интриговать. — Мрачно высказался Лиандир.

— Верно, Ли. Что ещё заметили?

— Он говорил с тобой, будто ты — дитё неразумное. — Кот осторожно подбирал слова. — Он никак не может понять, что ты — взрослый человек, способный к необычным решениям. Он проиграл, как и Наставник, потому что не догадался выяснить, что за отношения нас всех связывают. Думаю, он даже не знает о том, что такие отношения существуют.

— Он видит тебя таким же, как и он, только маленьким и глупым. — Добавил Фабьо. — Ко мне так относился мой начальник, пока я его не сместил.

Мы расхохотались.

— Ну, Фабьо! Интриган великий! — Сквозь смех выговорил я. — Ладно, ребята, пора нам исчезнуть.

Только наше бегство опять пришлось отложить. На этот раз об аудиенции попросил мастер Альверик. Я не стал прятать друзей, и не стал изображать придворную любезность по этикету, радостно поприветствовав учителя.

— Государь, Тирлоэн сказал, Вы хотели меня видеть?

— Да, хотел. Я думал разыскать Вас где-нибудь на ристалище. Спасибо, что зашли. Я как раз познакомлю Вас с пронырливым помощником писаря, у которого не только хватило таланта задержать приказ о Вашем аресте, но и достало наглости использовать эту ситуацию для продвижения себя.

— Так, значит, тебя я должен благодарить за спасение? — Обратился Альверик к Малышу.

— Мне Вы ничего не должны. Всё, что я делал, я делал ради Антуана. — Я удивлённо вскинулся. — Я ведь тоже помню, как ты себя назвал, когда мы познакомились. — Смущённо улыбнулся он мне и снова обратился к Альверику: — Я рад Вашему спасению, но, признаюсь честно, будь на Вашем месте другой человек, я бы дольше думал рисковать или нет. Моя жизнь принадлежала государю, я не мог рисковать ей.

— Очень даже мог, как я помню, — пробормотал я вполголоса.

— Но ведь не зря же!

— Не зря?! Да ты хоть представляешь, что он был за человек?!

— Нет, я знаю.

— Да ты! — Я спрыгнул на пол.

— А вот и не подерётесь! — Протяжно сказал Кот.

— Вообще-то, у меня правда есть к Вам дело, мастер Альверик. — Я снова устроился на своём насесте. — Я прошу Вас заняться тренировкой моих телохранителей, которых должен набрать Александр.

— Государь, я не люблю дворцы.

— Вы достигли в своей жизни всего, чего хотели, стремиться Вам не к чему, а время, когда Вы жаждали славы и признания обитателей древних дворцов, давно прошло. Я помню. Тогда назовите мне того, кто согласится, но он должен быть не хуже Вас. И учтите, Тирлоэн мне не подходит по дипломатическим причинам: он всё-таки принц другой, пусть и дружественной, державы.

— Государь?

— Неужели Вы думаете, что я, имея возможность получить лучшее, упущу её?! Не хотите жить во дворце — подберём скромную крепость поблизости от столицы.

Альверик пристально взглянул на меня:

— Я подумаю, государь.

Он поклонился и вышел. Я вздохнул:

— Знаете, по-моему, мне лучше сегодня не исчезать из дворца.

И мы весёлой компанией явились в зал для тренировок. Несколько молодых придворных лениво махали там мечами. Наше появление заинтересовало их. Да уж, было чем заинтересоваться. Поскольку мы все переоделись, опознать лорда можно было только во мне, длинноволосый эльф оставался под вопросом, Кот и Малыш на благородных никак не тянули. Мы не собирались ни перед кем объясняться, так что просто занялись делом. Разминка много времени не заняла, и Кот взялся за нас с присущими ему безжалостностью и увлечённостью. Досталось всем, даже Лиандиру. Он пытался отбрыкаться... он просто не знал, что это невозможно.

Лорды забыли про мечи. Я их не винил. Когда работает Кот, даже если это всего лишь тренировка, можно забыть о чём угодно. Разыгравшись, мы с Котом схватили тренировочные мечи. Сначала мы тренировались серьёзно, а потом вспомнили "прежние времена". Благородные лорды, в жизни не видавшие такого фехтования, смеясь, отпускали шутливые комментарии. Молодые люди понравились мне: их шутки не были обидными или оскорбительными. Мы с Котом, развеселившись, стали отвечать на них, чем рассмешили всех ещё сильнее. Развлекались мы долго, пока смех не сразил нас, и мы без сил рухнули на пол. Отсмеявшись, я поднял глаза, и чуть не сгорел со стыда: мастер Альверик наблюдал за нами, и только весёлые искорки в его глазах подсказывали, что он доволен.

— Что скажите, мастер Альверик? — Спросил Кот.

— Сносно, — оценил он наше мастерство. — Правда, для серьёзного боя не сгодится, а вот если от разбойников отмахаться — вполне.

— Это почему ещё? — Обиделся Кот.

— Со смеху помрут. — Кот польщёно хмыкнул. — И хватит о том. Мне бы с Его Величеством парой слов перекинуться один на один.

Лорды тихо осели вдоль стеночек. Да уж, устоишь тут на ногах! Мало того, что здесь вот так вот запросто появился легендарный наставник, так ещё выяснилось, что они над самим королём смеялись, причём в полный голос и с комментариями. Ли, заражённый нашим дурашливым настроением, отвесил мне глубокий поклон, чуть не стукнувшись головой об пол:

— Ваше Величество, мастер Альверик просит Вашей аудиенции. Что передать мастеру?

— Передай мастеру, — я взмахнул мечом, — что разговору с ним я очень даже рад.

— Развели балаган! — Альверик буркнул насмешливо. И указал мне на шкаф с доспехами для тренировок.

Я быстро подобрал себе подходящую защиту. Вот только подогнать доспехи по фигуре самостоятельно оказалось не просто. На работе обычно я помогал клиентам, если у них не было друзей, способных разобраться во всех этих ремнях и застёжках. Мои друзья в доспехах для тренировок, используемых у нас, благородных смертных, естественно, не разбирались. Не придумав ничего лучшего, я знаком попросил ближайшего лорда помочь мне. Он сделал шаг в мою сторону, споткнулся, испуганно глянул на меня, не решаясь подойти. Я, улыбнувшись, повторил жест, после чего махнул рукой другому лорду, указав на Альверика, тоже озадаченного облачением в доспехи.

С ужасом вспоминаю тот вечер, когда вышел против наставника без защит, да ещё и с настоящим оружием. Счастье моё, что его мастерство так велико, что он может не только защитить себя, но и позаботиться о неумелом противнике. Но в тренировочном бою он обо мне никогда не заботился. Это не осторожный обмен ударами с Котом, Альверик руку не сдерживал. Что и говорить, шансов против Учителя воинов у меня по-прежнему не было, тем не менее, поединок доставил мне огромное удовольствие. Основательно взмокший, награждённый парочкой свежих синяков, я запросил пощады. Мастер, усмехаясь, отпустил меня. Отбивная по-королевски готова!

Осмелевшие лорды помогли нам снять и убрать доспехи. Я, не задумываясь, поблагодарил за помощь, чем смутил их, почему-то. Они неловко поклонились и выскочили из зала. Не спросив моего разрешения. Видимо, как и я, не любили занятия по этикету! Ли подал мне влажное полотенце. Я, вытираясь, спросил Альверика:

— А о чём Вы хотели поговорить со мной?

— Я тут поговорил с Тирлоэном... Интересные вещи Вы задумали. И знаете, Ваша идея почему-то не кажется мне безумной. Точнее, она абсолютно безумна, тем больше причин попробовать её воплотить в жизнь. Только будьте очень осторожны. Мирандаль в чём-то прав: Вы всколыхнёте такое... Ну да речь не о том. На самом деле, я хотел поговорить о Вашем предложении. Сначала я подумывал об уединённом замке, но сейчас думаю, что здесь я принесу пользы больше. — Выпад мечом был неожиданным, я уже и забыл о любимом испытании мастера, и вспомнил о нём только на полу, куда упал, откатываясь из-под удара. — Уже лучше, но всё равно недостаточно. Кувырок, конечно, красивый, но ты был уязвим. Не смотришь по сторонам опять.

— Я понял, мастер Альверик.

— Посмотрим.

— Спасибо, мастер Альверик.

— Не торопись благодарить. Я ведь и от тебя не отстану.

— Тем лучше. Да, мастер! Всё хочу спросить. Что за люди напали на Вас тогда, когда мы познакомились? Если не секрет.

Мастер немного смутился. Впервые на моей памяти.

— Да дуэлянта я одного проучил. А он решил проучить меня. Друзей своих подбил на это неосторожное дело. Специально для этого дела мечи заказали, чтоб даже клейма мастера не было. Как будто настоящего мастера только по клейму узнать можно! И ещё не подумали они, что мастера говорить умеют, если знать, конечно, как их спрашивать. Одно слово — недоразумения! Лучших мечников наняли. А расплачиваться, кстати, нашими трофеями собирались. Если дело сладится.

— Но не сладилось! — Развеселился я.

Я снова начал верить, что всё у меня получится. Главное, пережить Совет Короны, но тут ещё оставалось время что-то придумать, значит и здесь шансы на победу велики.

Вольно же моим друзьям смеяться надо мной! Я в который раз одёрнул рукава парадной одежды, поправил цепь и пригладил традиционно взлохмаченные волосы. Смотрелся я хорошо, ничего не скажешь, просто волнение сказывалось. Кот, сидя на моём столе, язвительно комментировал мои судорожные телодвижения, а Лиандир, преувеличенно невозмутимо, полировал корону, как будто она в этом нуждалась! Лишь Фабьо оставался мне верен, пытаясь приободрить.

Мирандаль, которому было трудно привыкнуть к принятым у меня порядкам, войдя ко мне, только глаза закатил. Он согнал Кота со стола, отобрал у Лиандира корону, нахлобучил её мне на голову, отчего все мои старания выглядеть причёсанным пропали тут же. Меня сопроводили в зал Совета Короны.

Сначала пришлось в очередной раз выдержать нудную процедуру вассальной клятвы. К счастью, доверенных людей у Генриха оказалось немного, так что отмучился я быстро. Вот тут и началось самое интересное! Пару раз мне пришлось бывать на Совете Короны, так что я уже знал, какую свару господа лорды Свободных Домов могут устроить из самого простенького вопроса, и придумал, как мне избежать такого. Точнее, сбежать, потому что именно бегство я и задумал.

И вот они сидят передо мной, блестящие представители древнейших владетельных Домов, исполненные собственной значимости. Здесь лорд Генрих, он ещё не знает, что стал председателем Совета, старается сохранить лицо, и это неплохо ему удаётся. Если он сможет держать Совет в своих руках так, как он сейчас держит свои чувства, может что-то у меня и получится. Не хотелось бы превращать Совет в декорацию к себе великолепному.

Кто ещё здесь? Пятеро из старого Совета, они за Генриха горой. Судя по ненависти, изливающейся из их глаз, они ждут мою ошибку, чтобы уйти, громко хлопнув дверью, вслед за несправедливо обиженным (интересно, а обида бывает справедливой?). Так я и позволю им! Нет, дорогие, будете играть по моим правилам, и играть будете с радостью! С новичками сложнее. Некоторые попали в Совет после "вынужденной отставки" своих предшественников, сменивших тех, кого сместил регент, проще говоря, заняли места арестованных изменников. Но были и такие, кто просто заменил родственников, признавших себя слишком старыми для молодого короля.

Я поприветствовал их, поблагодарил за то, что они собрались. Чушь, конечно, попробовали бы они не собраться! Но в игре следует соблюдать правила, разве нет? Потом следовала церемония представления Королевского Советника. О, как вспыхнули глаза моих недоброжелателей! С каким удовольствием они уже смаковали мои слова, объявляющие о новом председателе Совета Короны. Я не дал им далеко уплыть в мечтах, оборвав их грёзы где-то на середине величественного похода к дверям. Лиандир уже раздал лордам папки документов, а свою я дал Генриху.

— Здесь всё, что известно о заговоре и заговорщиках. Мы просим Совет Короны определить степень вины мятежников, дабы Мы могли вынести им справедливый приговор, в котором мера наказания не превысила бы меры вины. Лорд Генрих, к вечеру мне хотелось бы узнать предварительное решение.

— Вы требуете невозможного, Ваше Величество!

— Хорошо, даю Вам три дня. Лорд Мирандаль, прошу Вас помочь Совету. Вы знаете некоторые подробности борьбы с узурпатором, которые не отражены в документах. Лорд Генрих, жду Вас с докладом через три дня, в полдень.

Я ушёл, и они растерялись. Ещё бы! Впервые, насколько мне известно, Совет Короны должен был принять самостоятельное решение при живом короле. Более того, сам король пустил всё на самотёк. Лорды, конечно, понимали, что Мирандаль там присутствовал не столько как свидетель, сколько как соглядатай, тем не менее, он был всего лишь гостем. Хозяином остался Генрих, которого я официально не объявил, но обращался к нему так, будто он им давно является. Словно вычеркнул те годы, когда Совет возглавлял регент. В Совете начался переполох.

Я, с комфортом расположившись в потайной комнатке, созерцал устроенное мною безобразие. Только два человека сохраняли спокойствие среди безумия. Относительно. Мирандаль ведь не человек, а Генрих, внешне сдержанный, метал глазами ядовитые молнии, правда, он никак не мог выбрать достойную поражения мишень: дверь, через которую сбежал король, или Королевский Советник, который остался в зале. Тут Мирандаль наклонился к Генриху и что-то шепнул ему.

Я скрипнул зубами: они сидели слишком далеко, я ничего не услышал, а магия в Зале Совета не действовала, подслушивать или подсматривать с её помощью было невозможно. Лиандир сжалился надо мной, и объяснил, что Мирандаль напомнил Генриху о времени, данном мною для работы. Неудивительно, что Генрих окаменел, даже очередную молнию не сумел толком метнуть. Ожив, он тихо рявкнул:

— Извольте прекратить базар, господа Совет!

Ой, не знаю, как у него так получилось, но я хочу уметь так же! Он даже голос не повышал, а лорды присмирели, виновато так переглянулись, и... задумались.

И задумались они крепко. Они долго пытались понять, какое решение от них я жду, и нужно ли им предложить такое решение, или, наоборот, пойти мне наперекор, что бы я не слишком задавался. Говорили они всё это иносказательно, ведь Мирандаль не должен был ни о чём догадаться. Ха! Запутали эльфа словоблудием! Вот он обратился к Генриху. Мне не нужен был "перевод" чтобы понять: мой Советник попросил слово. Генрих неохотно кивнул и призвал всех к тишине.

— Уважаемый Совет, я понимаю Вашу озабоченность. Принять решение, которое определит жизнь людей, которых Вы, возможно, хорошо знаете, нелегко, особенно если думать о том, как Его Величество отнесётся к этому решению. Я могу Вам точно сказать, какое решение понравится государю: разумное, взвешенное, доказуемое. Боюсь, решение неразумное или недоказуемое ему не только не понравится, но ещё и заставит его усомнится в том, что Совет способен работать. А ему сейчас нужны люди, которые хотят и могут работать. Прошу Вас, не разочаровывайте его, ему и так досталось.

Ого, а он лордов то пристыдил! Они, похоже, вспомнили, что они здесь не просто так собрались, а потому что мне служат. А я бедный несчастный сиротиночка, без помощи таких мудрых и сильных пропаду совсем! Итак, Мирандаль сподвиг-таки совет к работе.

Я ещё немного понаблюдал, пока мне не надоело. Сегодня день был удачный для вылазки, ведь Мирандаль застрял на Совете, Александр вместе с Альвериком занимался новым отрядом моих телохранителей, Дерон и Валиэн пропадали где-то в городе по своим торговым делам. Отсюда вывод: сбежать из дворца, пока нас не хватились.

11.

"Ведь нам, наконец, повезло.

Сегодня мы снова вернулись в наш дом,

Пройдя через мрак и дожди..."

Наталья Новикова (Тэм)

Мы и сбежали. Оставили охрану у моих покоев, и в одной из ближайших комнат нырнули в потайной ход. Фабьо передал мне мой кожаный костюм, в меру вызывающий и агрессивный, и не столь заметный, как парадное одеяние. Вынырнули мы в крыле слуг, забросили мою одежду и Меч Королей в комнату Фабьо, там же загримировали Лиандира. Потом мы снова ушли в потайной ход, а вылезли наружу прямо из крепостной стены, попав в густые заросли кустарника, скрывшего наше появление от посторонних. Не пришлось даже к пути Фабьо прибегать.

Пока мы бодро шагали по городу, знакомая ярость растеклась в моей крови весёлым теплом: сегодня кому-то придётся здорово пожалеть, что он связался со мной! Наша цель становилась всё ближе и ближе. И вот знакомый дом возник перед нами. Бой начался.

Хозяин был не просто потрясён нашим визитом, он был в полном смятении, когда увидел Кота в компании двух лордов и королевского чиновника. Без сомнения он тут же вспомнил, как продал свободного человека.

Как мы и договорились по дороге, Фабьо выложил приказ о лишении хозяина права владеть труппой на основании нарушения закона о наследовании и постановление о передаче его дома в собственность короны в качестве штрафа. Хозяин возмутился. Он притащил какие-то бумаги, пытаясь доказать, что он — единственный родственник. Фабьо чётко процитировал закон о наследовании, точнее статью о наследовании без завещания, когда нет прямого наследника. Припомнил он и о наказании, положенном за нарушение этой статьи. Хозяин заюлил, мелко затрясся, почувствовав себя в ловушке, но тут вошёл Ринго:

— Кого это гилы принесли? Кот, Король? Неужели?!

— Король?! — Хозяин пытался понять, что означает золотая цепь на груди у известного акробата. Ринго тоже её заметил:

— Ого! А ты сильно подрос с момента нашего расставания. И как себя чувствует твоя благородная честь после того успеха, что ты имел?

— Прекрасно чувствует, спасибо, не стоит беспокоится о её здоровье. Возвращаясь к нашему делу. Даю Вам срок до вечера собрать вещи и покинуть труппу.

— Что-то ты раскомандовался, Король!

— Исчезни, Ринго, или и тебе придётся покинуть труппу до вечера.

— А ему придётся, — впервые заговорил Кот. — К вечеру чтоб духу твоего здесь не было!

— Хозяин, что происходит?! Почему какой-то нищий акробат диктует свои условия! Да что он может?! Вы — хозяин труппы, он — раб и к тому же убийца!

— Опять Ринго ты не думаешь! — Вздохнул я. — Кота я выкупил, если ты ещё не понял. А насчёт рабства молчал бы уж, коль мы о том молчим. А теперь мне придётся вспомнить о ещё одном нарушении закона: продажа свободного человека. — Хозяин бросил на Ринго такой красноречивый взгляд, что даже мне стало неуютно. — А второе твоё утверждение... свидетели есть? А то знаешь, без свидетелей убийства твоё обвинение слишком похоже на клевету.

— А ты помолчи, лордик! Сам недавно от проблем прятался, а туда же! Интересно, что такого ты натворил, что до мужской постели опустился?!

Мы с Котом переглянулись... и расхохотались. Наш смех окончательно сломил хозяина, и он, пошатываясь, вышел. Фабьо выскользнул за ним. Это он правильно сделал, не за чем оставлять хозяина одного, кто его знает, что он с расстройства натворить может. Ринго зло смотрел на нас.

— Что, Кот, думаешь, нашёл себе лорда-покровителя, и всё! С хозяином надо дружить, а то остынет твой дружок, кто тебя от закона защитит?

— А от закона надо защищать? — Кот и Лиандир непроизвольно вытянулись: недовольство государя они различали уже хорошо. — Мне кажется, закона следует бояться преступникам, а Кот в рабство никого не продавал, чего не скажешь о хозяине. Угомонись, Ринго, — добавил я устало. — У этого горе-наследника с самого начала никаких прав на труппу не было. Поторопился ты на верность ему присягнуть.

— Если Вы меня прогоните, я Альду с собой уведу!

— Не ты уведёшь, а она сама уйдёт, если захочет, — наставительным тоном поправил Кот. — И не вздумай её силой увести или вред ей какой причинить. Узнаю — пальцы переломаю.

— И ты ему позволишь? — Ринго понял, что Кот не шутит, более того, даже не угрожает, а просто сообщает о своих намерениях. Только зря он за помощью ко мне обратился.

— Не позволю, а помогу.

Ринго выскочил в коридор, хлопнув дверью. Мы молчали. От разговора в душе остался неприятный осадок с привкусом ржавого металла на языке. Мои друзья явно чувствовали себя не лучше. Надо было как-то развеять тягучее уныние, но в голову ничего не приходило. Выручил Лиандир, смущённо обратившись ко мне:

— А что он сказал насчёт мужской постели?

— Оставь эти намёки! — Вспылил Кот, помешав мне ответить.

— Какие намёки? — Совсем растерялся эльф.

— Кот, остынь. Он просто не понял.

— Нечего тут понимать!

— Отчего же? Ли, помнишь, мы говорили о том, что люди, обманывая других, сами начинают верить в свой обман? Так вот, ты наблюдал сейчас как раз такой случай. Однажды Ринго, желая опорочить Кота, распустил про нас с ним слух, что... ну, в общем, что мы любовники. Правда, поверили ему далеко не все. Но сам он, как ты видел, стал первой жертвой своей лжи.

— Обманул сам себя, да так ловко? — Хихикнул эльф.

— Получается, так! — Рассмеялся Кот.

Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в кабинет ворвался Медведь. Он сграбастал в могучие объятия Кота и Лиандира одновременно, и я порадовался, что я сижу, иначе бы мне грозило удушение в той же компании. Рано я радовался! Медведь отпустил жертвы своего восторга и рванулся ко мне. Я кувырком скатился с кресла, но немного не рассчитал расстояние и зацепился за что-то мечом из-за чего впечатался головой в шкаф. Друзья окружили меня:

— Ты как, цел?

— Я то, вроде, цел. Вы проверьте, не сломал ли я тут что, а то будут потом говорить, что меня в приличное общество пускать нельзя, чтобы я мебель головой не порушил. — Ребята заулыбались.

— Ну, раз шутит, значит, в порядке! — Объявил Кот, помогая мне подняться.

Медведь чуть виновато смотрел на меня. Я искренне улыбнулся ему. Я ведь был рад его видеть, просто не хотелось мне быть задушенным в самом начале правления. Медведь хоть и добрый, а гирьки свои тяжеленные кидает так, что лишний раз к нему подойти забоишься. Гирьки кидает... я задумался. Кот меня тоже не слабо кидал да и ловил, уж если на то пошло. Правда, он не делал это одновременно. А если устроить этакое "жонглирование гимнастом"? Тут в кабинет влетел Фабьо. Я посмотрел на него. Подросток попятился:

— Король, нам возвращаться не пора?

— Успеем. Есть одна идея.

Не буду лукавить, я здорово сглупил. Ведь знал же, что, войдя в зал, быстро я оттуда не выйду! К тому же в зале собрались все. Они взирали на нас с Котом как на приснившееся чудо, и только привычный окрик вернувшегося хозяина: "У Вас что, работы нет?" помог им поверить в то, что чудо и впрямь свершилось. И они начали работать.

Забыв про свою идею, я смотрел, как у меня на глазах меняются люди. Плечи расправлялись, в глазах загорался лёгкий безумный огонёк, на лицах расцветали улыбки, со всех сторон послышались шутки и подначки. Я нашёл взгляд Кота. Он, как и я, впитывал меняющиеся эмоции, а в уголках глаз его блестели слёзы. Лиандир подошёл ко мне. Он не понял, что произошло: почему приказ вернуться к работе вызвал в людях столько воодушевления. Я не дал ему задать вопрос, потому что тогда бы пришлось объяснять, а любое объяснение убило бы чудо, что свершилось у нас на глазах и при нашем участии: люди поверили в свою свободу.

Вот Кот подошёл к кому-то, что-то сказал, потом поправил ещё кого-то, двум мальчишкам-гимнастам показал хитрый пируэт... в общем, Кот вернулся домой. Я поманил Медведя и Фабьо с собой. Уходить, не оставив подарка, мне не хотелось, и я занялся во дворе новым номером. Я здорово вымотался, обнаружив, что ставить номер другим — совсем не то же самое, что работать самому.

Остановил нашу тренировку Лиандир, причём остановил довольно оригинальным способом: он громко хлопнул дверью, привлекая к себе внимание. Едва глянув на его эльфийски-загадочное лицо, я вспомнил, кто я.

Отправив Медведя отдыхать, я попросил Лиандира позвать Кота. Я не хотел долгих проводов. У нас уже сложилась хорошая традиция, что, уходя откуда-либо, я обхожусь без бурных и слёзных прощаний. Пусть всё так и останется. Я сел на узкую деревянную скамейку. Фабьо сел рядом.

— Государь...

Я не дал ему ничего сказать. Зачем? Всё и так ясно. Фабьо вернулся в свою стихию, так же как и Кот. Если бы я мог предложить им дело... дело?! Хорошо, что рядом не было никого, кто мог бы меня отговорить. Бумажная работа Фабьо явно не по нутру. Он с ней справлялся, причём справлялся успешно, но не вечно же ему в писарях сидеть! К тому же, он и не столько бумагами занимался, сколько по поручениям секретаря бегал, да забавлял его. Забавлял?! А почему бы нет? В людях он разбирается, акробат опять же. Должно получиться!

И я предложил Фабьо должность шута. Он сначала не поверил. Потом сказал, что не справится. Я набросал ему с ходу круг его обязанностей. Он заинтересовался, хотя сомнения ещё оставались. И тут я выложил главный козырь: я сказал, какие преимущества даст ему эта должность и сколько у неё недостатков. Недостатки перевесили, и Фабьо согласился, поставив единственное условие: не надевать шутовской колпак. Что ж, тем лучше, мне не нужен "шут как все", мне нужно что-то необычное. А костюм мы ему придумаем, или мы не акробаты?! Так я и сказал Фабьо, и он расцвёл довольной улыбкой.

Во двор вышел Кот, сел рядом с нами. Какое-то время мы молчали, потом я сообщил Коту о новой должности его брата.

— Я всегда знал, что этот охламон далеко пойдёт! Недаром он на дворцовую кухню пробраться смог. — Усмехнулся Кот. — На вечер то его оставишь?

— Конечно, зря мы, что ли, номер готовили!

— А вы... о боги, я забыл совсем! — Кот расстроился.

— Ты не забыл, ты остался там, где был нужнее. И не бери в голову. Как Медведь отдохнёт немного, поправишь, что нужно.

Мы с Лиандиром уже почти ушли, как нам навстречу попались Роско и матушка Мика. Быстро же слухи разлетаются! Возвращение пришлось ещё немного отложить, к тому же, настало время обеда. За обедом Кот вспомнил, что Лиандир мог бы стать менестрелем. Невзирая на робкие возражения эльфа, ему вручили лютню. Звонкий, мелодичный голос заворожил всех, и Кот захотел вывести его вечером на сцену. Пришлось мне напомнить, что у нас другие планы на вечер. Тогда Кот попросил юного менестреля спеть на прощание, потом ещё, а после его и просить не пришлось. Стало ясно, что он и без наших уговоров теперь справится. Я вышел в коридор, Кот нагнал меня:

— Что случилось?

Как передать всю грусть расставания? Ведь прощался я не только с друзьями, я расставался с самим собой — юным, беспечным насмешником. Кот меня понял, и ему не понадобился ответ. Мы пришли в нашу комнату. Пыльный комод, свёрнутая постель на кровати, подсвечник без свечи... в этой комнате давно не жили. Вот только необжитой она не казалась. Она просто ждала своего хозяина... и дождалась.

— Кот, если бы ты знал, как я не хочу уходить! — Простонал я.

— Так же, как я не хочу отпускать тебя. Что вы там с Медведем задумали?

— Увидишь, — улыбнулся я. Что поделать, люблю напускать таинственность. — Да, слушай, у меня же идея одна есть!

Я рассказал о том, как однажды запутался в верёвке. Идея Коту понравилась. Перекладина — одно из опаснейших гимнастических приспособлений. Одно неловкое движение, соскользнувшая рука — и акробат падает. А во время выступления толпы друзей внизу быть не должно. Но чаще всего акробаты разбиваются на тренировках, когда осваивают или придумывают новые упражнения и номера. И друзья не спасают. О том, что собираешься падать, трудно предупредить заранее. И здесь такая верёвка пригодилась бы ещё больше. Кот задумался. Если кто-то и придумает, как сделать её удобной, то только Кот, удивительно талантливый гимнаст.

Я отвлёк его от размышлений, рассказав, как этот номер можно сделать смешным. Что-то вечно у меня, как что дельное придумаю, оно обязательно смешным выходит! Вот что будет, если отправить на перекладину гимнаста, который боится высоты? Например, тот, кто должен выступать, отказывается из-за того, что заболел, напился, ушёл на свидание... да неважно! Хозяин отправляет другого. Тот сначала отказывается, потом привязывает к поясу верёвку, лезет наверх, закрепляется, начинает выполнять простые упражнения и запутывается. Внизу выстраивается толпа сочувствующих акробатов. Он какое-то время пытается распутаться, потом ему кидают нож, он режет верёвку и ужасает зрителей падением. Внизу его, естественно, ловят. Все довольны и счастливы.

Кот тоскливо спросил:

— Попробовать не успеем?

Я помотал головой.

— Ладно, хорошего понемножку, Король. Пойдём заберём менестреля нашего, пока успех ему голову не вскружил, и пойдём. Я провожу вас... если Ваше Величество не возражает! — Отыгрался Кот за мою таинственность, но и я не вчера родился:

— Думаю, оно не возражает, а узнать точнее пока не могу. Я его дома под подушкой оставил.

— Кого? — Растерялся Кот.

— Величество. — Кот хмыкнул. — Я знаю, что со мной не соскучишься! — Опередил его я, и Кот рассмеялся. А я в тот момент обдумывал новое безумство. Нет, меня определённо нельзя выпускать из дворца! Хотя... если сначала научить, может, что и получится. — Кот, хочешь служить мне? — Кот поперхнулся смехом.

— У тебя же уже есть шут!

— А я тебе и не предлагаю быть его помощником. Хочешь быть управляющим Тайной Канцелярии?

— Ты с ума сошёл!

Пришлось объяснить, что я вовсе не сошёл с ума. Я ведь прекрасно понимал, что недостаточно быть умным, сильным и несгибаемым, как Кот, чтобы возглавить такое сложное дело. Я и подумал не назначать его сразу, а сначала обучить. Пусть поработает сперва дознавателем, я даже знаю к кому его в ученики определить. Потом отправлю в Тайную Канцелярию, вот только ещё не решил кем: дознавателем или соглядатаем. А там можно будет и в управление его перевести. Лет через пять станет помощником нынешнего главы. Думаю, старик будет рад перевесить свои заботы хоть на кого-то, а уж на своего преемника — тем более. Кот молча выслушал меня.

— Как всегда всё продумал, государь...

— Нет, не всё. Я не знаю, как убедить тебя согласиться. Недостатков у этой работы больше, чем преимуществ, а преимуществ в ней гораздо меньше, чем в балагане. Только ты всё равно подумай. Я придержу для тебя место пока.

— А если я не справлюсь?

— Насколько я тебя знаю, ты тогда найдёшь человека, который справится.

— Почему я? Я ведь даже не благородный!

— Ты — лорд Маркус по прозвищу Кот.

— Лорд?

— Конечно. Ты что, забыл уже, как я тебе Дом пожаловал?

— Не смешно.

— А я и не смеюсь. И тогда не смеялся.

— Ты хочешь сказать, что всё было по настоящему?!

— А что тебя смущает?

— Да всё! Деревянный меч, балаган и длинноволосый парик! И ты хочешь убедить меня, что так простолюдина можно сделать лордом?!

— Как видишь, можно.

— Сказать кому — засмеют! Призвали в лорды деревянным мечом!

— Пусть меч был деревянным, но клятва была настоящая. Тот, кто вздумает смеяться над ней, будет смеяться над моим словом.

— Значит, я настоящий лорд?

Я кивнул.

— И должен присягнуть тебе?

— Ну, хоть ты не начинай! У лорда Мирандаля есть такая специальная книга, распишешься в ней, и будем считать, что вассальную клятву ты принёс, а я её принял. Сил моих больше нет этот бред выслушивать!

— Государь, я не уверен, что служба в тайной канцелярии — вершина моих стремлений, извините. Надеюсь, Вы найдёте кого-то, кто справится с ней лучше. — Кот достал подаренный мной деревянный меч и протянул его мне, встав на колено. — Но, куда бы ни забросила меня судьба, моя жизнь и мой меч принадлежат Вам.

— Спасибо, лорд Маркус по прозвищу Кот.

Пусть меч был деревянным, но клятва была настоящая.

Что мы могли ещё сказать друг другу? Мы вернулись в зал, где уже мне пришлось напоминать Лиандиру, кто он такой. Ему, как и мне, не хотелось покидать весёлую труппу.

Кот простился с нами у зарослей, маскирующих потайной вход. Казалось, все слова уже сказаны, пора уходить, но чувство чего-то незавершённого, грубо обрубленного, не давало уйти. Кот, глубоко вздохнув, предложил мне прийти в балаган вечером. Он был прав! Сегодня не только Кот вернул себе труппу. Сегодня должен окончательно умереть акробат Король, а для этого ему нужно выйти на сцену. Только бы суметь сбежать!

Мы вернулись вовремя. Ещё немного, и расширенная паника была бы нам обеспечена. Нашего отсутствия, как я и предполагал, никто не хватился, поскольку все были уверены, что я в Совете, а Мирандаль никому не говорил, что это не так. Беда в том, что в перерыве он обмолвился, что я ушёл из Совета, а его услышал Александр, который заинтересовался тем, что мои телохранители не знают, где я. И теперь они, кто бледный, кто малиновый после разноса, бегали по дворцу в поисках меня.

Я не рискнул просто так взять и объявиться. Король я или не король, но раздражение стольких взрослых вполне может выйти мне боком. Ну да я прекрасно знал, как спрятаться во дворце так, что, когда нас найдут, упрекнуть нас ни в чём не смогут. Лучше искать надо было, господа!

Мы заскочили в комнату Фабьо, где я быстро разгримировал Лиандира, переоделся и поменял мечи. Не хватало ещё чтобы к моему отсутствию добавилась пропажа главной реликвии моего Дома! Люди и так взволнованы. Лишь бы добраться до безопасного места, ну да это не труднее, чем от стражи регента спрятаться, тем более теперь, когда мы могли пользоваться тайными ходами. Так что в библиотеку мы попали без приключений, даже не интересно как-то.

Библиотеку я всегда любил. Я слышал, некоторые люди теряются среди такого обилия книг, мне же нравилось чувствовать себя окружённым знанием. Когда мне становилось одиноко, я приходил сюда, и представлял, что со мной разговаривают все те люди, что оставили свои знания в книгах и свитках. А когда мне нужен был совет, я обращался к старому хранителю библиотеки. Он оказался на своём обычном месте, еле различимый из-за книг, заваливающих его стол. И, как всегда, он заметил меня раньше, чем я его. Я устыдился, ведь я так и не нашёл времени поздороваться с ним, а как запахло жареным, примчался к нему за помощью. Старик хмыкнул, глянув на моё виноватое лицо, вручил мне несколько книг, и снова углубился в работу.

Мы устроились в уютном закуточке, огороженном полками с книгами. Ли раздвинул занавески, и свет хлынул через огромное окно. Я просмотрел книги. Старик, как обычно, всё предусмотрел: политика, финансы, налоги, торговля... что ещё должен читать молодой государь? Так что ищите нас, господа, а мы пока поучимся.

Искали нас долго. Странно, что Александр не догадался, где я могу обитать. С другой стороны, дворец большой, пока его весь осмотришь, немало времени пройдёт. Да и здание библиотеки тоже не маленькое...

Вот, наконец, послышались возбуждённые голоса, потом торопливые шаги приблизились к нашему убежищу. Александр, обогнав библиотекаря, уставился на нас, явно подыскивая слова, которыми лучше выразить и недовольство нашим исчезновением, и радость нашего нахождения. Я помог ему:

— А, сержант! Что, неужели Совет Короны уже принял решение? Я то подозревал, что им и трёх дней мало будет!

— Нет, государь, мы просто разыскивали Вас.

— Зачем, в таком случае?

— Мы волновались за Вашу безопасность, государь.

— Благодарю за беспокойство, сержант. Лорд Лиандир, спасибо, можете быть свободны.

Лиандир, поняв мой намёк, поклонился. Охранники пропустили его, продолжая настороженно наблюдать за мной. Боялись, что ли, что я исчезну прямо у них на глазах? Ну, объяснять, что такого я пока не умею, не за чем. Я собрал книги, и хранитель библиотеки забрал их у меня. Теперь можно было вернуться "к людям". Только бы никто не спросил, почему я ушёл без сопровождения, да ещё Меч Королей с собой таскаю! Ни к чему мне лишние вопросы. Я, конечно, не обязан ни перед кем отчитываться, но и быть невежливым я не хотел, всё-таки мои телохранители очень трогательно обо мне заботились, что люди, что эльфы.

Кстати об эльфах. Мне вспомнился утренний разговор с Мирандалем. Если кто и сможет мне объяснить мудрёные слова эльфа, то только старый библиотекарь. Я дождался его у кабинета, выпроводив телохранителей из библиотеки, клятвенно заверив, что никуда отсюда не сбегу. Ни то, чтобы я не доверял им, просто есть разговоры, которые нужно вести с глазу на глаз. Да и не нужно им знать все мои тайны, они мне и самому дороги.

Старик улыбнулся мне, пропуская в кабинет. Он никогда не запирал кабинет, пока находился в библиотеке, но по старой традиции, я заходил к нему только по его разрешению. Пару раз я, правда, прятался там, когда его не было, но тогда ситуация была особая. А сейчас входить без приглашения было бы неправильно. Во-первых, не вежливо. А во-вторых, к нему пришёл не король Антуан, а маленький принц Тони, которому снова нужен совет.

Удобное кресло для посетителей не предполагало, что посетители будут с оружием, поэтому меч пришлось снять. Старик иронично усмехнулся, глядя на меня через книжные горы:

— Не пора ли прекращать прятаться Ваше Величество?

— Наверное, пора. Но так веселее.

— А разве так важно, чтоб было весело?

— Не важно. Но зачем жить скучно, если можно жить весело?

— Жизнь короля — плохой повод для веселья.

— Но хороший повод для заговора. Только мне больше нравятся игры.

— А новый Советник — это тоже игра?

— Нет, конечно. Просто очень хороший повод для игры. Кстати, о новом Советнике. Что эльфы говорят о зле и способах борьбы с ним?

Хранитель надолго задумался. Даже книги перебирать перестал. Потом посмотрел на меня пронзительным взглядом:

— Странный вопрос, Тони. Зачем тебе это?

— Я слышал, что эльфы считают, что в людях много зла, поэтому мы лучше других умеем сражаться со злом. Мне не понятна эта мысль.

— Я такого никогда не слышал, — заинтересовался хранитель.

Очень мне не хотелось объяснить, от кого я это высказывание услышал. Пришлось выкручиваться:

— Может, это просто очередная выдумка эльфов про нас, или нас про то, что эльфы про нас думают? Ой!

— Тони, в тебе пропал великий мыслитель! — Хранитель чуть слышно засмеялся. — Простую мысль облечь в такие слова, что издалека она покажется вершиной мудрости, дано не каждому! Самое удивительное, что в твоих словах есть зерно истины. Мы много чего думаем про эльфов, они много чего думают про нас, а где правда — не знаем ни мы, ни они. В том, что касается зла... Ты ведь читал что-то о взаимоотношениях зла и добра.

Ох, ну зачем понадобилось напоминать?!

— "Добро и зло" в авторстве Верховного, разумеется. Из серьёзных: "Воспитание добра" и "Зло отвержения". Честно сказать, вторую не понял совсем.

— Ничего удивительно. Для понимания нужна вера. Полагаю, в тебе её не так много.

Скажи мне такое другой человек, и обвинение в измене ему грозило, как минимум. Но ещё год назад библиотекарь был единственным человеком, который говорил мне правду. Всегда, даже когда я бывал не прав. А сейчас прав был он.

— Боги не слишком торопились мне помогать, — буркнул я, признавая своё поражение.

— А зачем бы им тебе помогать, если ты и сам справился?

Хм, никогда так не думал. А ведь действительно! Пусть я чуть не потерял корону и жизнь, но ведь не потерял же, зато вокруг меня появились люди, которым я доверяю, и которые доверяют мне. Необычное ощущение!

— Мы так уверены в том, что боги должны нам помогать, что забываем о том, что эту помощь надо заслужить. И жертвы и клятвы — не та заслуга, которая приблизит нас к богам.

Я слушал, раскрыв рот. Да за такие слова жрецы его живьём закопают, а меня рядышком устроят, за то, что слушал и не остановил. А останавливать не хотелось.

— Единственная жертва, которую принимают боги всегда и без условий, это наши собственные жизни. — Я охнул. — Да, Тони, наши жизни. Не смерти, заметь. Чтобы умереть, ни ума, ни доблести не нужно. А ты попробуй жизнь прожить так, чтоб сил у твоего бога-покровителя прибавилось. От веры твоей, от соблюдения его заветов, от мыслей светлых. Это и есть добро.

— А что тогда зло?

— Зло, для богов, — это и есть отвержение. Когда люди забывают богов, перестают верить, рождается зло.

— Но ведь люди не могут одновременно следовать заветам всех богов!

— А этого и не нужно. Достаточно помнить, кому ты возносишь молитву. Отвержение ни есть отрицание, которое проповедуют некоторые очень уж скептичные мыслители и ученые. Мол, боги — лишь легенды, нужно верить тому, что можно увидеть, услышать, потрогать, а потом проверить ещё раз. Легенды проверить нельзя. Хорошее утверждение, богине мудрости должно понравиться.

— Как богине может нравиться, что её называют легендой? Если она существует на самом деле.

— Очень просто. Верить своему опыту, а не тому, что тебе говорят — это одна из особенностей мудрости.

— А как же говорят, что только дураки предпочитают учиться на своих ошибках?

— А кто сказал, что те, кто учатся на чужих ошибках, их умнее? Наберёшься своего опыта — сможешь верить чужому. Если поймёшь, что ему можно верить. Это понимание придёт не скоро, да и не ко всем оно приходит. Не каждому дано.

— Хорошо. С отрицанием понятно. Мы можем говорить, что богов нет, а им только лучше от этого. Живём, как они завещали, и при этом по пустякам не беспокоим. А что же тогда отвержение?

— Мудрец, который призывает верить лишь собственному опыту, но при этом утверждает, что богиня мудрости выглядит так, и не как иначе, хотя в глаза её не видел. Повеса, который Ишарой клянётся, что любит... сегодня — одну, завтра — другую, а через два дня не помнит, даже как их зовут. Жрец, который говорит о милосердии, но не пустит путника переночевать в непогожую ночь. Судья, что взывает к справедливости, а сам лишь думает, сколько ему заплатит тот, кого он оправдает.

— Я понял. Ты либо живёшь по заветам богов, либо ты богов отвергаешь, даже если честно молишься им и приносишь им положенные жертвы.

— Особенно если молишься им и приносишь жертвы. Не призывай Ишару в свидетели своей любви и хоть с тремя одновременно целуйся — ей всё равно. Ты не лжёшь богине, то есть остаешься честным с собой и перед ней.

— А при чём тут эльфы?

— При том, что их представления о зле немного другие. С ними вообще много неясности.

— Почему?

— Откуда я знаю почему? Вот только я нигде не встречал упоминания, откуда взялись эльфы и гномы. О людях говорят мало и осторожно. О драконах говорят много, но туманно. Русалок просто называют бывшими эльфами, которых морской владыка в свои владения заманил. А вот откуда взялись эльфы — ни слова. Люди много чего напридумывали, но сами эльфы ничего нам не говорили.

— А мы хотели слушать? Неуверен, что нас это сильно интересовало.

— Скорее всего, нет. Ваше Величество, позвольте взглянуть на Ваш меч. — Я удивлённо протянул ему оружие. Обнажать клинок не понадобилось. Старик провел рукой по серебряному узору на ножнах. — Смотри, Тони. Однажды, ещё в молодости, я увидел такой же узор. В одной книге был очень подробный рисунок эльфийского ожерелья. Листья, искусно переплетённые между собой. В той книге автор говорил, что издалека листья казались настоящими, настолько тонкой была работа, настолько подробно были прорисованы все жилки листьев. Мне захотелось узнать, что за растение вдохновило эльфийского мастера на работу. А у меня друг был. Как раз из этих, скептично настроенных учёных. Он взялся описать мир, как он устроен. Весь мир он описать, конечно, не смог бы, он занимался растениями. Он создал одну из лучших на сегодняшний день классификаций растений, очень много у него книг, посвященных описанию разных растений. Да, вот к этому человеку я и обратился за помощью. Он помочь мне не смог. Сказал только, что, либо он такое растение никогда не встречал, и ничего похожего не встречал тоже, либо оно придумано, а, значит, у эльфов есть учёный, который знает о растениях больше него, раз смог так подробно придумать несуществующий лист.

— И что с того? Есть ведь и другие земли в нашем мире.

— Есть. Но он говорил что-то про необычную симметрию листа, я не настолько хорошо разбираюсь в растениях, чтобы понять его. Совершенство, которое не может быть, так он сказал.

— Если совершенство не может быть, его можно придумать. Что здесь такого?

— Для выдуманного растения эльфы его слишком часто используют в искусстве. Ножны твоего меча украшает именно оно. — Я припомнил, что встречал аналогичные гирлянды во дворце Мирандаля, но говорить о том не стал. — А ещё они слишком подробно придумали его, слишком... живо, что ли. Обрати внимание, Тони, в узор вплетены разные листья.

Я присмотрелся. Действительно, листья разных размеров были сплетены между собой. Но не это показал мне мудрый учитель. Рядом с большими, полностью раскрытыми листьями распускались совсем молоденькие листочки, ещё свёрнутые, только-только вылезшие из почек и уже развернувшиеся навстречу солнцу, но не загрубевшие под его лучами. Эти листья действительно были живыми.

— Я искал в книгах упоминание о таинственном растении, — продолжил хранитель. — Мой друг везде, где был, пытался найти что-то похожее. Ни его, ни мои поиски успехом не увенчались. А ещё в их легендах и песнях можно найти отзвуки событий, которых не было. Слишком давние они. Если слушать каждую легенду по отдельности — ничего особенно, сказка, как сказка. А если сразу несколько, получается что-то вроде кусков длинной истории, которой они не очень-то делятся с нами.

— Мы долго не знали друг о друге. И потом не слишком стремились к общению. Сами эльфы возражали... — зря я сболтнул.

— Не знал об этом. А почему?

Раз сболтнул — пришлось отвечать:

— Они считают нашу силу чуждой себе. И не понимают нашей тяги к переменам.

— Может быть. Как-то я нашёл несколько древних летописей одного лесного народа, где упоминаются прекрасные люди, которые приходили иногда на помощь тем, кто попал в беду, но никак иначе себя не проявляли.

— Эльфы?

— По описанию похожи.

— И всё-таки, причём тут зло?

— В своё время мой друг предположил, что эльфы пришли сюда откуда-то издалека.

— Из-за моря? — Я вспомнил зачарованные кораблики, обречённые плыть.

— Ты же не думаешь, что боги сотворили только наш мир и успокоились?

— Вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что когда одни боги сменяют других, тем, кто остаётся без владений, надо бывает куда-то податься. Почему бы не создать ещё один мир?

— И эльфы пришли из такого мира? — Корабли, что таяли в синеватой дымке над морем. И эльф, провожающий их печальным взглядом. Их память. И скорбь. Скорбь о том, что они оставили в прошлом? — Но как?

— От того, что мы не видели богов, вовсе не значит, что их не существует вовсе. Или провести путников из мира в мир им не по силам. Можно предположить, что в том мире были смертные. И в том мире было иное зло.

— Что значит "иное"?

— Боюсь, там отвержение придумали вовсе не люди.

— А кто?

— Кто-то из богов. Я читал одну легенду о борьбе эльфов со злом, не очень хорошо сохранившуюся. Тем не менее, некоторые вещи можно было понять. Например, что зло там воплощал некто, наделённый огромным могуществом. И он распространял зло, пытался склонить к служению себе многих и эльфов, и смертных. А те, кто соглашался служить ему, тем самым отказывались от света и добра, от богов, которые к свету и добру призывали. Может, конечно, у этой легенды всего лишь плохой перевод, и всё совсем не так.

— А даже если и так, что с того? Сейчас эльфы живут здесь, неважно, как и откуда они сюда попали. Мы мирно живём рядом, и надеюсь, войн больше не будет. Они признают наших богов, по крайней мере, внешне. А дела? Дела будут, и тогда мы поймём, что они такое. Может быть.

А ведь недавно Мирандаль интересно оговорился! Направления "вашей веры". Не нашей, а именно вашей! Будто эльфы к ней никакого отношения не имеют. Но при этом хорошо разбираются в ней. Тут тебе и равновесие, и проблемы с Верховным. И зло, которого много в людях. Похоже, нас они знают лучше, чем мы их. Кто мы для них на самом деле?

Зря я затеял этот разговор. Ясности он никакой не дал, только ещё больше всё запутал. А ведь Генрих в чём-то оказался прав: мы эльфов совсем не знаем. И даже дела их вряд ли что-то объяснят. Если хранитель прав, мы и впрямь чужые друг другу. Какое уж тут понимание? Одно хорошо: появилось убедительное и, что немаловажно, правдивое объяснение, чего это я с Мечом Королей в библиотеке сидел.

За разговором я совсем забыл о планах на вечер. К счастью, я о них всё-таки вспомнил. Нужно было только закончить одно дело, и можно было устраивать побег. Ходить по дворцу без охраны я больше не мог, что мне и продемонстрировали, пока я разыскивал Валиэна. Искать пришлось бы долго, если бы я не знал, у кого можно спросить. Ещё в детстве я выяснил, что всё обо всех во дворце знает управляющий. Которого найти не просто, даже если знаешь, где он может быть. Вспомнив совет Мирандаля, я послал к нему пажа узнать, где поселили Валиэна. Пажу повезло, и вскоре в сопровождении бдительной охраны я отправился к лорду.

Валиэн удивился моему визиту. Ещё больше он удивился моему вопросу:

— Скажите, лорд Валиэн, какие планы у Вас на будущее?

— Закончу несколько дел и вернусь в Каманс. А что?

— А какие планы у Вас в отношении Белки?

— Это имеет значение?

— Имеет. Скоро вернётся её труппа, она могла бы присоединиться к ним. Но ведь она может захотеть вернуться на родину. Так какие у Вас планы?

— Если она попросит меня проводить её домой, я, конечно же, сопровожу её.

— В таком случае я прошу Вас позаботиться о ней.

— Но почему Вы просите меня? — Растерялся Валиэн.

— А кого мне ещё просить? Вам она, похоже, доверяет.

— Я, наверно, чего-то не понимаю. Почему бы Вам просто не выдать её замуж?

— Зачем?

— Обычно же так делают...

— Та-ак! — Я, наконец, понял. — Лорд Валиэн, что б Вы знали, я не сплю со своими партнёрами, чтобы обо мне не говорили!

Я раздражённо вышел. Естественно, я нисколько не разозлился. Просто так было проще и быстрее объяснить Валиэну, что он ошибается.

— Тони! — Нагнал меня Валиэн. — Прости.

— Вы позаботитесь о ней?

— Если она захочет вернуться.

— Захочет. Вы предложите ей, и она обязательно захочет.

Я оставил его раздумывать над моими словами. Я бы мог и больше сказать, но зачем? Пусть сам соображает, что неспроста Белка рядом с ним крутится. Жаль, я не понимал тогда, что лезть в отношения взрослых — глупо и бессмысленно. Всё равно всё будет так, как должно быть, а не так, как хочется молодому королю.

А потом мы снова сбежали! Я оставил записку на подушке и вышел через тайный ход. Не хотелось мне рассекречивать его, да от охраны теперь так просто не скроешься. Ли ждал меня в пустующей комнате, указанной мной. Знакомым путём мы выбрались на свободу.

Я молча прошёл в гримёрную Кота. Он хозяйским тоном бросил мне: "Опаздываешь! Кстати, готовься: зал переполнен." И мотнул головой в сторону платья, предлагая мне переодеться. И пошла потеха! Только выскочив на сцену, я понял, что такое "переполненный зал". И вся эта толпа стонала от хохота, глядя на наши с Котом выкрутасы. Я не стал сдёргивать парик в конце номера, меня и так узнали. Нас долго не отпускали, и мне пришлось пообещать, что я вернусь, как только переоденусь. Пока Медведь развлекал зрителей своими гирями, я разминался. Кот, посмотрев на меня, обиженно заметил:

— Мне ты этот номер не показывал!

— Извини, всё случая подходящего не было. Что скажешь?

— Необычно. Должно понравиться.

Кот выпустил меня на сцену после Медведя и Фабьо, которые успели сделать коротенький номер из того, что мы придумали днём. И снова меня оглушили овации.

А уйдя со сцены, я попал под пристальные взгляды Мирандаля, Альверика и Александра. Бледный Лиандир прятался за их спинами. Кот кивнул кому-то, и на сцену выскочил мальчишка лет десяти. Маленький жонглёр занял публику, и у нас появилось время разобрать маленькое столкновение, которое грозило перерасти в большой скандал. И вдруг Мирандаль усмехнулся:

— Знаешь, когда Кот сказал, что, если мы попытаемся силком забрать тебя со сцены, нас растерзает разъярённая толпа, я не поверил. Кто осмелится поднять руку на лорда или Королевского стражника? И я был прав: никто не осмелится. А вот защитить кого-то... я рад, что послушался Кота. Мне не понятно только, за что они тебя так любят?

— Так ведь и я их люблю! — Беспечно ответил я. М-да... и почему вид обалдевшего эльфа перестал повергать меня в изумление?

Я видел, что Мирандаль пытается принять решение, но никак не может определиться, с кем он разговаривает.

— Лорд Мирандаль, я Тони-Король, и никуда мне не деться от этого. Как не деться... — я провел пальцами по лбу. Эльф меня понял.

— А почему без охраны ушёл?

— Со мной Лиандир.

— Лиандир — мальчишка! По эльфийским меркам ему ещё оружие нельзя доверять!

— Я не знал. — Получилось искренне, может, потому, что я действительно не знал.

Да и откуда бы я мог знать? Может, по эльфийским меркам он и впрямь дитя неразумное, но я не забыл, что именно он возглавлял отряд стражников Альвейна. И был вооружен не хуже остальных воинов! Выглядел полуэльф не намного моложе Мирандаля. А если судить по разговору — обычный взрослый человек. Правда, иногда в нём проскальзывала какая-то детскость. Наивная, беспечная и восхищённая. Но ведь и самого Мирандаля трудно назвать степенным старцем. Когда он помогал мне встречу оппозиции готовить, да и коронацию мою организовывал, он ведь тоже играл, как и я. И играть ему нравилось. Он, может, только потому и согласился остаться, что со мной ему не скучно. И скучать ему в будущем не придётся, я вполне мог это обещать.

— В следующий раз возьму телохранителей.

Мои добровольные няньки кивнули, принимая моё решение. Отлично, они и не заметили, как согласились с тем, что я собираюсь покидать дворец и в будущем. А вот Фабьо заметил, да и Кот тоже понял, что я тут провернул. Оставалось закрепить маленькую победу:

— Кот, ты мечи взял?

— Всё я взял. Давай, переодевайся, скоро мы пойдём.

И они не смогли меня остановить. Сначала я выволок на сцену своего друга — менестреля. Лиандир немного смущался, ведь отец смотрел, а потом разошёлся. Его даже отпускать не хотели, пришлось пообещать возвращение меня с Котом на пару. И в конце выступления мы с Котом отработали дуэль. Альду заменила симпатичная девчушка из мелких, которой, если я что-то понимаю, не долго осталось в ученицах ходить. Хотя Альду жаль. И дело не в том, что Коту пришлось замену для номера искать, это как раз не страшно. А вот то, что девушка ушла с Ринго... погубит он её. Не умеет он талант ценить, своего-то ведь не хватает. Так, средненький жонглёр, каких много по дорогам бродит. И рядом с ним огненная, сильная танцовщица. Как с тем смирится? Нет, подавить, подчинить, чтобы жеста лишнего сделать не смела. Чтобы никто не заметил, насколько она лучше него. Грустно.

Странно. Мне предстояло проститься с балаганом, а я думал о какой-то акробатке, которой даже не хватило ума выбрать достойного. Коту тяжело будет, ну да он справится. Не такой он человек... ой! (я еле успел увернуться от меча, за что получил разъярённый взгляд от Кота и такой многообещающий кивок от Альверика). В общем, не такой Кот человек, чтобы долго горевать, а вот отыграться на мне за мою невнимательность вполне может! Просто удивительно, как я дожил до конца номера живым!

Нам рукоплескали, скандировали, звали. Я не выдержал всей этой бури эмоций, обрушившейся на нас, и вытащил всю труппу на поклон. Такого никто не делал, и сначала зрители растерялись, а потом новая волна оваций охватила нас уже всех.

Прощание я не стал затягивать. Все и так уже всё поняли. Я просто махнул рукой, и вышел на улицу. Мы не успели отойти далеко, а сзади уже раздался возмущённый вопль: "Король!". Кот догнал нас. В руке он держал бархатный футляр, который я оставил в его гримёрной.

— Что это такое?! — Возопил он.

— Цепь, тебе положена. А меч я закажу у нашего оружейника...

— Меч я добуду себе сам!

— Как скажешь, лорд Маркус. И не забудь, тебе надо ещё в той книге расписаться.

— Ты невозможен!

— Я тоже люблю тебя!

— Ты уж лордов там не обижай... сильно, — вздохнул Кот.

Мы обнялись, а потом просто разошлись в разные стороны.

Эпилог.

Пожар в борделе во время наводнения

Вот так, собственно, я и дошёл до такой жизни. Совет Короны разобрался с мятежниками, не за три дня, такого чуда я даже не планировал, но всё-таки разобрался. Удалось уладить вопрос с Верховным о свободе поклонения, хотя сначала он конечно и слышать ничего не хотел. Я его даже не переубедил, а передавил и взял измором. А потом наладил отношения, предложив ему осуждённых мятежников. Как я и предполагал, работа для раскаявшихся и желающих искупить вину нашлась, и о них я уже мог не беспокоиться. С теми, кто в служение не пошёл, было сложнее, но и им дело подобралось. Несколько человек всё-таки пришлось отправить в изгнание. Магов, помогавших регенту, я отдал Совету магов, пусть с ними сами разбираются.

Труднее всего было с ближайшими приспешниками регента. Смертная казнь была единственным наказанием, уместным для них, но не хотел я крови! Помог Верховный, он как раз со мной разговаривать снова начал. И предложил им всем выбор: или смерть или публичное отречение от имени. Посвящение в безымянные должно происходить в храмах, в тайне от посторонних лиц, но тут случай особый, Верховный сам рекомендовал отступление от правил. Я ухватился за эту возможность. Мятежники тоже за неё ухватились. Глупцы! Безымянный — это не только человек, отдавший имя ради служения, он и волю свою отдаёт. Безымянные слуги богов — это на всю жизнь, а, может, и посмертие. Я бы выбрал смерть, они предпочли жизнь без имени. Хоть я и получил их согласие, я всё же наделся, что они передумают. Не хотел я видеть работу палача, но спокойно смотреть, как люди отдают самих себя ради сомнительного удовольствия жить в рабстве, было выше моих сил. Верховный, спокойно взиравший на действо, развернувшееся на дворцовой площади, сказал мне тогда: "Вот поэтому Вы — властитель, а они — слуги поверженного узурпатора." Мне не стало легче от его слов, ведь я понял, что моё рабство будет не менее тяжёлым, чем их. Они — лишь слуги и слугами останутся, а мне предначертано править.

Тирлоэн и Эгерлан, убедившись, что у меня всё наладилось, уехали домой. Перед отъездом Тирлоэн вручил-таки мне верительные грамоты. Он оказался послом Лориэна, которого владыка эльфов отправил выразить поддержку законному королю дружеского королевства. Откуда он узнал, что я нашёлся, для меня осталось загадкой. Эльфы, одно слово!

Валиэн и Дерон вернулись в Каманс. Белка, как я и предполагал, уехала с Валиэном. Наивный! Что общего могло быть у лорда и простолюдинки? На такие мелочи я внимания не обращал. Нет, нельзя сказать, что я ошибся, отправляя её с Валиэном. Просто всё получилось не так, как я хотел. Да и не так, как хотела Белка, уж если на то пошло. Но кто ж знал тогда, что она, искательница приключений и надёжный оруженосец лорда Валиэна, впоследствии создаст и возглавит специальный отряд Королевских телохранительниц? Ни я, ни она о таком и не помышляли. Наши мечты были гораздо проще. И я очень наделся, что они сбудутся.

Я тогда вообще много надеялся. Только упрямство и надежда поддерживали меня в водовороте дел, что закрутил меня и моих единомышленников. Восстанавливать разорённую страну — занятие нешуточное, но мы справлялись.

Королевство постепенно становилось на ноги. Первым делом мы с Мирандалем занялись Финансовой и Налоговой Канцеляриями, и наши попытки наладить дела оказались не совсем безуспешным. Сложнее было с Канцелярией Охраны Закона и с судом, но и их мы призвали к порядку. Александр с Альвериком продумали новую структуру отряда моих телохранителей, но никого набирать не стали, оставив тех, кого мне выделили Валиэн, Дерон и Мирандаль. Я не возражал. Разобравшись с отрядом, они стали поглядывать на армию в целом, и я с ужасом ждал того дня, когда они предложат мне ею заняться. Кстати, зря ужасался. Всё прошло довольно спокойно, почти незаметно. Я и сам не заметил, как моя армия изменилась, что уж говорить про солдат.

Кот не долго думал над моим предложением, всё-таки размеренная жизнь балагана не для его жаждущей натуры. Свою сильно разросшуюся труппу он оставил под опекой Роско и погрузился с головой в новое для него дело. Я пристроил его в ученики к дознавателю Мердоку, как и задумал. Дела шли у него успешно, Мердок даже отпускать его потом не хотел, пророча ему большое будущее. В каком-то смысле он оказался прав. Стать главой Тайной Канцелярии дано не каждому, а Кот уверено продвигался к этой цели. Причём без моей помощи. Так что нельзя назвать его путь лёгким, но зато теперь никто не может сказать, что он возглавил самую мрачную из Канцелярий незаслуженно.

Но больше всего я благодарен богам, если это они постарались, за появление в моей жизни Фабьо. В первые годы правления иногда только его присутствие не давало мне сойти с ума. Быть всегда собранным, спокойным, и всё понимающим, когда хочется послать всех очень далеко, а самому сбежать ещё дальше, было выше моих сил. Впрочем, почему было? Меня это и сейчас раздражает. А Малыш здорово вышучивал и высокомерие благородных лордов, и крючкотворство чинуш, и спесь дворцовых слуг, и хвастовство солдат. И излишнюю беспокойность их короля. Что и говорить, он умел напомнить мне, что я не просто так живу.

С тех пор я и правлю, хоть жутко не хочется. Но когда я сознаюсь в этом, мне никто не верит, даже самые близкие мои друзья.

Осень 2003 — весна 2005

6

140