Невеста для киллера (завершено, выложено частично)

Часть вторая. Невеста для киллера.

Глава 1.

— Это просто невозможно! — Ира пыталась отряхнуть налипший на шапку мокрый снег. — Чертов парниковый эффект. Хочу нормальную русскую зиму. С заносами, с минусовыми температурами, с чистым легким снегом, с искрящимися снежинками...

— Ковалева, окстись! Какая к чертовой бабушке зима? Все, скоро станем курортом. Калифорния будет стоять в сторонке и нервно курить фиговую веточку. А что ты куришь?

Вот уже больше года Ира курила толстые сигареты с вишневым вкусом. Замотанные в дорогую темно-коричневую папиросную бумагу. Сладкие. Терпкие. Горькие. Как воспоминания.

— "Кэптэн Блэк". Вишневый.

— Они ж, блин, крепкие.

— Угу, — и новая затяжка.

Новый офис располагался в изумительнейшем месте — через дорогу от леса. На работу теперь Ковалева добиралась на машине. Все на той же зеленой "Волге". Все еще хранящей запах из воспоминанй беззаботного детства. Абсолютно все новые сотрудники завидовали черной завистью — машина была хороша. Танк на дороге. Боялись и завидовали.

После исчезновения иномирянина, Ковалева решила изменить хоть что-то в жизни. Хотела поменять цвет волос, но вместо этого — уволилась. Хотела переехать на новую квартиру — нашла новую работу. Хотела бросить курить — перешла на более крепкие.

Маме все же сменила крышу, утеплила дом.

— Ирка, приходи в воскресенье к нам: я утку сделаю.

— А в честь чего?

— Да не в честь... Католическое рождество... Просто так. Приходи.

— Окей. Рома принести?

— Хочешь напиться?

Ира хмыкнула. За то недолгое приключение, что имело место чуть больше года назад, у Ковалевой выработался рефлекс: выпивая, девушка напрягала слух и пыталась услышать знакомый говор со сдвоенными "р".

— Ладно, пошли работать. А то получим разгон от Клуши.

Ира придала окурку изящества буквы "зю" и задрала голову. Небо хмурилось.

А к обеду город оделся в пушистую белоснежную шубу. Хлопья падали с неба, засыпая все вокруг. Недовольное бибиканье автотранспорта отвлекало от работы, пробиваясь сквозь завывание ветра и стеклопакет.

Ира любила вечер. Оранжевый свет фонарей. Хоровод снежинок, отбивающихся от ярких лучей. Красные габаритные огни на вершинах небоскребов. Неоновые вывески. Подмигивающие светофоры. А сегодняшний вечер девушка любила особо — кто-то там, в небесной канцелярии услышал ее мольбы и подарил настоящую русскую зиму.

Маршрутка застряла в нескольких километрах от дома.

Машина осталась на открытой офисной стоянке, заваленная снегом по самую крышу. Только зеркала смешно топорщились, выглядывая из-под снежной шапки. Ковалева решила воспользоваться общественным транспортом.

Но маршрутка застряла всего в получасе ходьбы от дома.

Сначала на конечной остановке пришлось потоптаться. Затем влезть в уже заполненный автобус. Благо место все-таки нашлось. А потом плестись со скоростью черепахи, потому что и снег в лобовое стекло, и дорога нечищеная, и спешащих по домам много.

Совсем невмоготу стало, когда водитель объявил — все. Приплыли. Бензина нет. Обогревать стальное нутро нечем. Народ даже денег назад не потребовал — вышли. И попытались идти пешком. Ковалева, бредя по протоптанной другими заложниками непогоды тропе, высоко поднимала ноги и утопала в сугробах.

Машины же не имели возможности даже съехать на обочину — снег сравнял тротуар с проезжей частью. Кто-то находчивый или предприимчивый или запасливый доставал пачки соли, посыпал под колеса — бесполезно. Снег, издеваясь над изобретателем, еще сильней валил и засыпал многокилометровые пробки.

Жизнь в городе замирала.

Ноги промокли и устали. Подол недлинного пуховика покрылся коркой. Тушь стекала с ресниц и разукрашивала скулы готическим макияжем. Двадцать минут давно истекли, а заветная цель так и не приблизилась. Люди пытались спрятаться в ближайших магазинах, кафе. То тут, то там раздавались жалобы и ругательства.

— Я застряла! Ты меня слышишь? Я просто застряла! Какую к черту саперную лопатку?! Тут взвод саперов нужен! Все стоят!

Большой аквариумный троллейбус, проложив своей огромной тушей широкую колею, моргал левым поворотом, сообщая, что готов отчаливать от остановки. Ближайшие к рогатому водители дружно потирали руки, готовясь к старту.

Ира обратила внимание на белый микроавтобус: грузный дядька за рулем нещадно материл мать-природу, снегоуборочные машины и городские службы, не стесняясь в выражениях и почему-то в открытое окно.

Позади раздались гудки, люди стали сторониться. Ковалева сделала шаг в сторону, а мимо нее довольно резво проложил две глубоких тропки старый жигуленок. Водитель белого бусика разразился бранью и стал выруливать на пешеходную зону. Подбодренные Ладой люди, поспешившие облюбовать новые дорожки, были вынуждены вновь прыгать в сугробы.

— Куда прешь, черт рогатый?

Но водитель микроавтобуса не слушал — пер напролом. И когда поравнялся с троллейбусом — поплатился за злословие в адрес природы. Машину на абсолютно лысой резине немного занесло, бусик заехал двумя правыми колесами на сугроб, затормозил и плавно прилег на бочок. Мило так устроился. Прислонился к троллейбусу, как к родному.

Рогатый включил аварийку.

Безумно захотелось согреться чашкой кофе. Огромная серебристая с надписью "латте" посудина встала перед глазами, вызывая приступ жалости к себе.

Словно услышав очередное обращение, небеса сжалились над Ковалевой: на противоположной стороне затареной жестяными банками на колесах дороги между деревьями остановился большой джип. Сидящие в машине мужчины громко зазывали обреченно бредущих к себе и предлагали согреться чаем и кофе. Ира поспешила к зазывалам.

— Держите, девушка. Не стесняйтесь. Это совершенно бесплатно. Но вы можете оставить номерок телефона водителю. Нет, молодой человек, ваш телефон оставьте себе.

Очень непривычно слышать смелые шутки, произносимые до боли знакомым голосом. Ира преодолела последнюю преграду и подобралась к машине.

— Ира? Ира! Привет!

— Здравствуйте, Виктор Андреевич.

— Какой я тебе Виктор Андреевич, Ковалева? Тебе чего налить?

— Кофе, пожалуйста.

Ира протянула трясущуюся руку к картонному стаканчику.

— Миша, я сейчас, — бывший босс смело спрыгнул в сугроб. — Идем в салон. Вообще ледышка.

Иру настойчиво препроводили в прогретый климат-контролем салон и, усадив на сидение, вручили напиток, сдобрив его каплей спиртного.

— Сиди, я скоро вернусь.

Ира поспешила снять мокрые сапоги.

— Есть желающие добраться до Песчаного? — раздалось позади машины.

Ковалева с сожалением заглянула в опустевший стакан и потянулась к холодным сапогам. Одевать обувь было противно, но необходимо. Дом в другой стороне.

— Ты куда собралась?

— Нам не по пути, Виктор Андр...

— Опять? Ира, мы уже не работаем вместе. Отныне на "ты" и по имени.

Ира засомневалась — не с ее характером называть босса, хоть и бывшего, просто по имени.

— Давай назад в машину. Так! Девушки в салон, парни в кузов!

Пока Виктор Андреевич командовал погрузкой, в салон загружались желающие добраться до дома. Ира сидела на пассажирском сидении и ждала дальнейших распоряжений. Шумная компания из незнакомых людей размещалась на заднем сидении. Набив по максимуму салон, водитель поспешил сесть за руль.

— Сейчас поедем. Миша. — Хозяин джипа протянул руку.

— Ира, — девушка вяло пожала ладонь.

— Давай двигайся! — скомандовал Виктор, забираясь в салон и усаживая Ковалеву себе на руки.

Ира засопела, но недовольство и смятение остались незамеченными.

Девушки на заднем сидении щебетали и давали советы.

— Видишь, Ир, какие наши службы нерасторопные? Там, — мужчина кивнул, — стоит большой автобус с детьми. Застрял в снегу. Никак не достать. А на носу — ночь. Пришлось поднимать людей по ближайшим домам, просить выделить термосы и дать еды. Привезли им бензина, чтобы могли греться. А сейчас вот дорогу проложим до Песчаного.

С заднего дивана послышались одобрительные возгласы, кто-то потрепал водителя по голове. Сигналить не приходилось: ребята повставали в кузове и вежливо разгоняли толпу бредущих. За джипом оставалась приличная утоптанная широкими шинами дорога.

— Виктор... Витя, а как я домой попаду?

— У меня останешься.

Ира судорожно перебирала воспоминания: жена, дети...

— Квартира большая и мне будет приятно помочь старому другу.

Дорога до массива затянулась. Ире было очень неудобно сидеть, прижатой бывшим боссом к себе. Мужчина постоянно шутил, указывал на застрявших и беспомощных водителей. Махал приветственно другим вездеходам, загруженным по самую верхушку незнакомыми людьми, разговаривал по телефону, постоянно сообщал, сверяясь с коммуникатором, кто и где проводит спасательные операции.

— Прогноз погоды сообщает, что снегопад не закончится...

— ...никогда, — перебил Миша.

— И что же нам делать? — заныла девушка позади.

— Ну, мы можем поехать ко мне, — Миша сдвинул брови, приобретая вид умного и заботливого, — нагреем большой чайник воды, — задний ряд загудел, — достанем "Доктор Мом", натрем друг другу ноги, чтобы не заболеть, потом залезем под одеяло и будем лечиться.

Виктор Андреевич затрясся от смеха, еще больше вгоняя Ковалеву в краску.

— Ну, рассказывай, как жизнь твоя?

Начальник, оказавшись в домашнем наряде совсем не страшным, наливал Ире ароматного черного кофе. Рыжая, наконец, смогла расслабиться и называть бывшего шефа просто по имени.

— У тебя есть ром?

— Ром?

— Ром.

— Темный.

— Светлый.

— Нет. Светлого нет. Только темный.

— Давай.

После первого глотка стало легче обращаться на ты.

— Ой, — Ира подскочила.

— Ты куда?

— Сапоги надо под батарею поставить.

— Сиди. Все уже давным-давно под батареей.

Вместо благодарности Ира кивнула и снова села за стол.

— Жаль, что ты ушла от нас.

Ковалева удивленно подняла глаза.

— Скучно без тебя стало.

— Так я вроде и не клоуном работала, а рядовым бухгалтером.

— Ты у нас еще и солнышком подрабатывала.

Виктор улыбался, но Ира видела — не шутил.

— Ты ушла — стало солнца не хватать.

— Я зимой ушла. Зимой всем витамина Д не хватает.

— Юморишь... Значит, там тебе лучше.

Ира не понимала. Грустный взгляд. Странные слова.

— А где я спать буду?

Утром стало еще хуже: снегопад на ночь не сделал перерыва. Машины превратились даже не в сугробы — в горбы. Телевизор вещал про государственный выходной и чрезвычайную ситуацию.

— Ты представляешь! Эти уроды даже не удосужились метро оставить работать. Закрыли двери по расписанию перед носом людей!

Ира молча созерцала непроницаемую пелену кружев за окном.

— Ир, с тобой все в порядке?

Девушка перевела взгляд на собеседника.

— А сегодня вы тоже поедете раздавать чай?

— Сегодня точно поедем доставать машины из заносов.

— А давай будем доставать их по дороге к МакДональдсу?

Своим предложением Ира развеселила мужчину.

Активисты движения "Город без мэра" и "Поможем сами" своими силами расчищали дороги. Ира с удовольствием разливала чаи и кофе из большого термоса, получала благодарные взгляды и неприличные предложения. До большой красной буквы "М" добрались аккурат к обеду. Долгожданные коммунальные службы проснулись, когда на часах натикал полдень.

— Тебя закинуть домой?

Ире очень не хотелось ехать домой. Необыкновенно теплое чувство уюта и незапланированных приключений поселились в душе молодой особы. Нестерпимо захотелось отказаться и снова напроситься в гости.

— У тебя есть сигареты?

Виктор захлопал по карманам.

— Неа, дома остались.

Пауза затянулась.

— Поехали еще людей спасать.

Ковалева несказанно обрадовалась предложению и счастливо заулыбалась, кивая.

Незапланированные выходные затянулись еще на пару дней. Снегоуборочные машины не справлялись с поставленными непогодой задачами, застревали в пробках рядом с общественным транспортом.

Ира чувствовала себя невозможно полезной. Перезнакомившись с дюжиной добровольцев-спасателей, пополнила свой запас пошлых анекдотов, принесла несколько десятков извинений и отказов встречать новый год вместе.

А потом выходные закончились.

Глава 2.

— Риночка, милая, ты приедешь к маме на новый год?

Ковалева была удивлена и обрадована: холодная зима заморозила словоохотливую мамашу и теперь разговоры по телефону заканчивались довольно быстро.

— Конечно, мам, как захочешь.

Исчезновение Гриттера расстроило Ирину маму больше всех. Ну, как же! Вертихвостка Светка отхватила себе иностранного мужа, а любимое чадо ходило полгода, как в воду опущенное. И все отнекивалось, мол, уехал по делам. И все. Практика закончилась. С собой не позвал.

Но девочка очень изменилась. Курить стала больше. Это плохо. Но ведь и глупостей стала меньше делать. Разговаривать научилась. Работу сменила. Крышу.

Мама Иру не доставала, не выспрашивала. Благодарила за ремонт. И за помощников в саду.

— Чего тебе подарить под елочку? — спросила однажды родительница.

Ира задумалась, но так и не ответила. У дочери была мечта. Но мама никак не могла ее воплотить.

Католическое рождество в гостях у подруги преподнесло сюрприз: среди приглашенных и уже сидячих за столом оказался бывший начальник Ковалевой.

— Так вот, кого мы ждали! — поприветствовал мужчина опоздавшую.

— Меня ждали — это хорошо, — и бухнула на стол большую бутылку светлого рома.

— А, светленький.

— И у нас светленькая, но своя.

— Да, я вижу, тут знатоки прямо собрались. — Ковалева окинула взглядом гостей и хозяев.

— Какие знатоки?

— Знатоки, где вкусно поесть и сладко запить.

— Иди сюда, Петросян. Дима, подвинься.

Иру усадили рядом с Виктором. Старое начальство весь вечер ухаживало и веселило девушку.

— Праздновали мы миллениум. Большая компания собралась. Прилично провели. Прилично встретили. И вот, когда очередная компания, вышедшая покурить на балкон, вернулась, один из мужиков выдал крамольную и глубоко зафилосовствованную мысль.

Гости замерли в предвкушении.

— Он спросил: зачем женщине ноги, если у нее есть грудь?

Вопрос остался без ответа. Только стекла задрожали от взрыва смеха.

— Мама, смотри, как я умею выманивать косточку!

— Золотце, вынимать. А не выманивать.

— Нет, Зоя, ты не понимаешь! Именно выманивать...

— Трезвый пьяному не товарищ, — по секрету сообщил Ире шеф.

Засиделись допоздна. Ночевать Ира отправилась в гости.

— Сварить тебе кофе?

Ковалева кивнула. Посещавшее девушку недавнее чувство умиротворенности снова вернулось. Руки на автомате нащупали сигареты, но курить перехотелось, как только глаза выхватили из полумрака ухмылку босса.

Дальнейшее можно было бы оправдать количеством выпитого, но Ира не чувствовала опьянения. Она просто подошла к мужчине и поцеловала в щеку.

— Ты чего, Ир?

— Спасибо.

— За что?

— За кофе.

— Он же еще не готов.

— За тот кофе. Не за этот.

На новый год дороги снова завалило. Ковалева успела добраться до матери без происшествий.

— А у нас гости, — сообщила Любовь Егоровна, широко улыбаясь.

У Иры похолодели руки. На негнущихся ногах девушка зашла в дом и, не разуваясь, отправилась в гостиную. За столом сидел мужчина и при виде гостьи, вскочил с места.

— Это Анатолий Иванович, — представила мужчину родительница. — Он встретит у нас новый год. С нами. Ты ведь не против?

Как Ира могла быть против того, что мать, наконец, решила устроить свою личную жизнь? Про избранника матери Ковалева была наслышана от Светки. Та во всю хвалила мужика.

— Ну, тормозит, когда мысли свои высказывает. Но золотые руки. Трудяга. Работяга. Все сам делает. Незаменимый человек в хозяйстве.

К десяти вечера стол был накрыт, телевизор привычно бубнил про то, что есть мужчины, которые не способны на большее и всегда во всем правы, в то самое время, как другие напрочь забыли, как лазить в окна к любимым женщинам.

А к полуночи в двери постучали.

— Ты ждешь кого-то? — Ковалева повернулась к маме.

— Нет, а ты?

— Кого мне ждать? Мои все тут, — сообщил Анатолий Иванович и тепло улыбнулся любимой женщине.

Ира поспешила открыть.

— А! С новым годом!

Развеселая компания соседей ввалилась в дом, оттесняя Иру в коридор. Скоро за столом стало шумно. Новоприбывшие принесли с собой бутылку шампанского, но пили исключительно водку. Один из гостей — самый трезвый — аккуратно разливал огненную воду из новомодной бутылки, защищенной от подделок. Анатолий Иванович, привыкший к родной "Столичной" на третьем круге не выдержал. Выхватил бутылку и со словами "Дайте я его выколупаю!", принялся ковырять дозатор, цедящий водку тонкой струйкой.

Затем гости решили, что надо идти дальше и, забрав хозяев, ринулись "до Гундяря". Шампанское прихватили с собой.

Ира, решив, что впечатлений на первый день нового года достаточно, отправилась на боковую.

Когда пришла родительница, Ковалева не заметила. Проснулась от стука в дверь.

— А! С новым годом! — "Де-жа-вю".

Снова потеснившись, Ира пропустила в дом гостей, вручивших ей вчерашнюю бутылку шампанского.

— Ну, прямо, трубка мира какая-то.

В комнате пиликнул телефон — Костик прислал поздравления.

Исчезновение, хоть и никудышного, но все же друга, подорвало и без того расшатанную нервную систему рыжей бухгалтерши. Испугавшись мрачного и загадочного коллекционера, любитель теорий заговора испарился — не отвечал на сообщения, не подкрадывался к возвращающейся домой подруге. Ире оставалось только плакаться в жилетку Славику. Но ровно до тех пор, пока его несчастное животное не откинуло лапки. Потом уж пришлось Ире успокаивать и отпаивать друга.

Ковалева-старшая была счастлива: родная кровинушка рядом, надежный сердечный друг на расстоянии вытянутой руки, новогоднее настроение, гости, веселье...

— А ты знаешь, Риночка, а Светка-то теперь — мама!

Ира нахмурилась.

— Какая Светка?

— Ну, подружка твоя. Которая со скандинавом уехала. На Аляску.

С каждым новым словом удивление Ковалевой возрастало в геометрической прогрессии.

— А ты откуда знаешь?

— Так ведь, письма пишет.

— Кому пишет? Родных-то нет.

— А Анатолий Иваныч ей был самым родным. Вот ему и пишет.

Ира перевела взгляд на старичка. Тот подмигнул.

Пару дней спустя Ковалева стояла на крыльце офисного здания и нервно щелкала зажигалкой — маленький механизм вредничал и отказывался подчиняться.

— Твою ж дивизию! Гадская зажигалка!

— Ир, а что ты хочешь на день рождения в подарок?

— Зоя, прости, но я не буду отмечать. Не хочу.

— Я ж не напрашиваюсь, ты странная. Я спрашиваю, чего хочешь в подарок?

Ковалева вздохнула, взгляд зацепился за дымящую вдалеке трубу ТЭЦ.

— Жизнь новую хочу.

— Ха, это не ко мне!

Зажигалка, наконец, сдалась. Полыхнул огонек.

— Ежкин кот! Ты не знаешь, почему огонек из зажигалки всегда пахнет жженым волосом?

Сотрудница зависла. Лишь не мгновенье. Затем расхохоталась:

— Ну, в любом случае, ты подумай, что хочешь на день рождения.

— Обещаю. Я подумаю.

— Я пошла.

— Да, давай. До завтра.

— Привет.

Ира дернулась от неожиданности. Сигарета выпала из пальцев.

— Викт... тя? Привет.

Недавний спаситель и давний знакомый, так удачно подвернувшийся некогда нумизмат и просто вредный, хоть и бывший начальник, стоял, виновато улыбаясь.

— Напугал? Прости.

Ковалева кивнула и достала очередную сигарету.

— Ты подслушивал?

— Не специально. У тебя день рождения и ты не желаешь его отмечать... — выдал Виктор Андреевич относительно секретную информацию.

— Да, именно так.

— И подарков не хочешь.

— Не хочу, — Ира шумно затянулась дымом сигареты.

— А в ресторан?

— Звучит, словно предложение дать в морду.

Шеф хмыкнул.

— Поужинаешь со мной?

— Завтра.

Ира и сама удивилась, как легко согласилась. Хочешь новой жизни? Бери!

— Заеду за тобой на работу.

Минимум слов. Ира улыбнулась.

Старые привычки неискоренимы. Шеф приехал без опозданий. Тактичен. Вежлив. Обходителен. Обаятелен. Ира постаралась расслабиться и получать удовольствие. Как советовала подруга. И Славик так советовал. Ире пришлось искать поддержки, потому что чувствовала себя предательницей. Чернобровый киллер не выходил из головы. Прогоняй — не прогоняй. Сидел, как пиявка. Во снах приходил.

— Какую кухню предпочитаешь?

— Что-нибудь остренькое, — глаза девушки превратились в щелки.

— Тогда — "Танжер"?

— Устроит.

— Это что?

— О, нет! Нет! Нет!

Ира не успела. Схватив аппетитно выглядевший кусочек мяса, Виктор не заметил подвоха: в густой подливе кроме баранины плавали крохотные огурчики и жгучий перец. Глаза бывшего начальства полезли на лоб.

— Нет! Нет! Нельзя запивать!

И снова поздно. Перед Ирой сидел красный огнедышащий дракон.

— И что теперь делать? — голос мужчины сипел, почти после каждого слова Виктор сбивался и судорожно сглатывал.

— Кефирчиком лечиться.

— Как после похмелья?

— Ну, там можно и рассольчиком побаловаться.

— Понял.

Полумрак вечернего ресторана был разбавлен шутками и комплиментами. Над единственной горящей свечкой в пирожном "Тирамису" Ира загадала желание и, конечно, не призналась, о чем.

Подъезжая к дому, Ирин кавалер вдруг остановился, попросил прощения и выскочил из машины, не выключая зажигания. А уже через несколько мгновений открывал дверцу пассажира — на колени девушки легли белые шипастые розы.

Ковалева в ресторане выпила, посему расслабилась. И когда, усевшись за руль, Виктор поцеловал ей руку, не стала ее убирать. Смотрела в окно, чувствуя, как большим пальцем босс вырисовывает круги по ее ладони.

На чашку кофе не пригласила. Да никто и не напрашивался.

В подъезд входила, как обычно, с осторожностью, заранее нащупав в кармане пуховика маленький баллончик с газом.

Букет мешал. Очень неудобно держать в руке одновременно и баллончик, и ключи. Цезарь, говорят, умел делать несколько дел одновременно. Ха! Цезарь был мужчиной. Тем и гордился. Попробовал бы он открыть замок, как Ира. Фиг бы получилось!

Подозрительное шарканье заставило Ковалеву резко обернуться и бросить цветы на пол. Одновременно прозвучали шипение выпускаемой струи газа и возглас: "Ирра!". Затем только слезы и отборный бижювский мат.

— Твою дивизию! — девушка медленно сползла на мокрый грязный линолеум.

— Какого лешего ты подкрался сзади?!

Трясущимися от волнения руками Ковалева стирала вытекающие из чужих глаз остатки анти-маньячного средства. Гриттер больше не ругался и не скулил. Зубами скрипел. Но терпел — сам виноват.

Мысли в голове роились, улепетывали от осознания так, что пятки сверкали. Тысячи ярких пяток. Мигают-мигают. Мешают сосредоточиться.

Однако оказать первую помощь пострадавшего ни за что мужчине следовало в срочном порядке. Поэтому Ковалева поспешила затолкать неудачно подвернувшегося киллера в крохотную ванную.

— Все? Можешь открыть глаза?

Киллер скривился, но все же открыл. Часто заморгал и смахнул очередную слезу.

— Ирра...

— Что ты тут делаешь?

— Тебя искал. Ирра...

— Стоп! Молчи! Я говорю! Почему ты тут?

Маленькая ванная комната — плохой союзник для серьезного разговора. Нарушаются границы личного пространства.

— А если бы я сменила квартиру? Переехала?

— Я бы к маме твоей поехал. Спросил бы. Ирра...

— Ша! Не Иркай! Давай на кухню.

Успев по дороге сбросить сапоги, Ковалева прошла в святая святых.

— Кушать хочешь?

— Нет, спасибо.

Ира чиркнула зажигалкой — ноль.

— Ежкин кот! Чертова зажигалка!

— Ты снова куришь?

Красноречивый взгляд вместо ответа охладил пыл иномирянина, подорвавшегося было избавить Иру от воплощенной в сигаретах смертельной угрозы.

Они сидели, разделенные столом и годом молчания. Закипающий на огне чайник сообщил всем присутствующим низким басом о полной боевой готовности. На посудину никто не обратил внимания. Тонкие пальцы мелко дрожали, поднося сигарету к губам — Ира нервничала. А курево не помогало.

Гриттер потянулся и накрыл девичью ладошку. Ира дернула рукой и встала, чтобы, наконец, выключить надрывающийся чайник. Звякнула посуда.

— Почему ты здесь? — Ира устало села на стул, пододвигая к себе вторую чашку. Первую поставила перед киллером.

Гриттер молчал.

— Что, тот трупик не помог стать членом? — попыталась кольнуть Ира.

— Что, прости?

— Тебя отправили сюда за новым заданием?

— Нет.

— Тогда зачем ты здесь?

Киллер в упор посмотрел на Иру. Девушка не выдержала взгляда — отвела глаза.

— Видел Вету и Бертора?

— Нет. Они далеко от моего дома.

— За весь год ни разу не встретились? — Ковалева не на шутку разволновалась, грузно плюхнулась на стул.

Гриттер покачал головой.

— Соскучился...

Ира нервно сглотнула.

— Там у нас такого нет, — киллер поднял чашку и шумно вдохнул аромат кофе.

— По кофе соскучился?

Мужчина кивнул, но Ира не увидела — злоба темной пеленой застила глаза.

— Так почему ты снова здесь?

— Новое задание.

— От твоей гильдии?

— Нет, я теперь вольный.

— Не поняла. — Ира мотнула головой. — Все, ради чего старался, коту под хвост?

— Нет. Просто сразу получил больше, чем рассчитывал.

— Не могу понять. Голова не варит.

— Кто не варит?

— Голова.

— А кто это?

— Это котелок.

Гриттер посмотрел на плиту — кроме чайника ничего не обнаружил.

— У тебя ничего в котелке не варится.

— О, да, ты совершенно прав — ничего не варится. Спать тут будешь?

— С твоего позволения.

Гриттер все еще пытался увидеть то, что не варилось.

— Завтра найдешь себе жилье.

Ира хлопнула дверью кухни.

Собираясь на работу, Ковалева вспомнила, что машина осталась на работе, а белые розы — без воды. Букет нашелся, но воскрешению уже не подлежал.

— Ирра, — Гриттер выглядел не в пример свежее рыжей. — А как мне обменять это?

В ладони красовалась блестящая, словно только отчеканенная монета. Ира, поджав губы, протянула руку и взяла золотой кругляш. Покрутила его и вернула.

— Надо Костику маякнуть.

— Что? Мяукнуть? Он стал котом?

— Маякнуть, — Ира улыбнулась, — у нас оборотней не водится. Сообщение кинуть.

— Пиши и показывай, куда кидать.

— Ну, ты дикарь! Забыл все? Сообщение кинуть по телефону.

— Он же разобьется...

— Твою ж дивизию! Гриттер! Ты издеваешься?

Киллер улыбнулся:

— Прости.

— Черт рогатый! — Ира толкнула мужчину шутя. — Я дам тебе денег, пока. На время. Потом вернешь.

На отбивку сообщения и выдачу денег ушло пять минут. Еще три на звонок в службу такси. Через десять минут из квартиры почти под самой крышей вышли двое совсем чужих друг другу людей.

— Ты чего такая грустная?

Ковалева выглядела задумчиво и загадочно. Застывшие над клавиатурой пальцы. Застрявший между строк взгляд. Дурная привычка покусывать щеку.

— Ира?

Ковалева заторможено перевела взгляд:

— Знаешь присказку: гарна девка, как засватана?

— Тебя что ли засватали? — подруга вскинула брови.

— Не очень вежливо отвечать вопросом на вопрос.

— Вот гадость малая. Рассказывай давай. Учить она меня будет, — Зоя присела на стул и поерзала, устраиваясь поудобнее.

— Вчера была в ресторане. С одним. А другой ждал под дверью. Все.

У Ириной сотрудницы загорелись глаза в предвкушении пикантных подробностей.

— Теперь будешь выбирать?

— Не из чего выбирать, — довольно жестко произнесла Ковалева, одновременно опуская руки.

— Как это? Оба не нравятся?

— Нет. Не так. Никто не предлагал.

Зоя мотнула головой и пожала плечами, ничего не понимая.

— Из тебя клещами не вытащишь ничего!

Спасла Клуша — начальница. Ира невольно сравнила бывшего шефа и нынешнего: разница колоссальная. Новая шефиня молча протиснулась в узкий проход между столами, молча же выложила перед Ковалевой бумаги, ткнула длиннющим ногтем в обведенную красным маркером цифру и сверкнула глазами. Вот и все общение. Но Ира поняла — надо исправлять ошибку.

Тяжело вздохнув, Зоя, не солоно хлебавши, отправилась на свое рабочее место. Трудовой день продолжался...

Костик так и не объявился. Единственным вариантом сбыта золота по выгодному курсу оставался Виктор. Ира вздохнула и набрала номер.

— Привет. Есть минутка?

— Сотня целых.

— Сократил до запятой? — Ира мыслила "эксельными" единицами измерения.

— Ира, ты чего?

Девушка засмеялась.

— Витя, ты помнишь монетки?

— Да, конечно.

— У меня есть еще.

— Все. Понял. Вечером заеду, — довольно обрадованный и бодрый голос неприятно кольнул слух.

— Домой, — решила предупредить Ковалева.

— Что?

— Домой ко мне заезжай. Не на работу.

— Понял.

— До вечера.

— Пока.

Терзаемая сомнениями, Ира спешила домой. Знакомить мужчин или не знакомить? Бывшему шефу Ковалева верила, но не доверяла. Прислушивалась к интуиции, а та — молчала. Возвращение киллера, как воплощенное желание изменить жизнь, мешало думать и трезво мыслить. Срочно требовался совет от знающего. И Ира набрала Славика.

— Во-первых, не пускай его жить к себе! — тут мысли друзей совпали стопроцентно. — Пускай не думает, что ты сохла по нему весь год и простила с первого вздоха. Во-вторых, пусть половину денег тебе отдаст. За моральный ущерб. И нет, их знакомить нельзя. Пока есть возможность, гуляй с обоими. Выбирать потом будешь.

— А поздно не будет?

— Ковалева! С ума сошла? Цены себе не знаешь?

— Грош мне цена, — выло и недостойно отозвалась рыжая.

— А ну, прекратила! За тебя сотню верблюдов давали!

— Когда это?

— Ну, было, — Славик замялся.

— Славик?

— Ну, Ирка, — хозяин бутика стал канючить. Но вовремя опомнился: — Короче! Если будут кандидаты на отступление — отпускай. Значит — не достоин. Поняла?

— Поняла.

Положила трубку, но в себя так и не поверила. Вернулись старые страхи. Снова захотелось курить.

— Гриттер. Останься здесь, пожалуйста.

Ира источала строгость и холодность. Настойчиво усадила киллера за стол скромного кафе.

— Можешь перепробовать здесь все виды кофе. Тебе должно понравится. И жди. Максимум через час буду.

Гриттер успел словить убегающую девушку за руку и поцеловал ей пальцы, глядя преданным взглядом. Ира молча выдержала экзамен и сбежала.

Машина шефа как раз подъезжала под подъезд.

— Привет, — Виктор улыбнулся и, обняв за талию, поцеловал девушку в щеку.

Ира растерялась. Судьба-Злодейка поставила рыжую в позу. Неоднозначную.

Неизменный гость кухни — аромат кофе и сигарет — бесспорно, понравился мужчине.

— Уютно тут у тебя.

— Мне у тебя тоже было уютно, — сказала Ира и осеклась. Слово — не воробей. Вырвалось.

Девушка с опаской обернулась: Виктор просто разглядывал кухню.

— Вот, — Ковалева вывалила на стол пару десятков монет.

— Ира, — бывший шеф нервно сглотнул и ослабил узел несуществующего галстука, — у меня столько денег с собой нет.

— А ты хочешь сказать, что готов заплатить столько же? Как раньше?

Виктор прищурил глаз.

— Я хотела сказать, неужели их ценность не падает с возрастанием количества?

— У тебя есть еще?

— Я могу достать.

— Откуда?

— Есть место... — Ира понизила тон.

— Много еще?

— Столько же. Достаточно?

Виктор задумчиво перебирал монеты, выстраивал из них змейку. И молчал. Ира не мешала.

— Я перечислю тебе деньги завтра. Номер карточки кинь сообщением.

От бывшего босса вдруг потянуло могильным холодом. Не говоря больше ни слова, он собрал все монеты, аккуратно сложил стопочкой и ссыпал во внутренний карман куртки. Затем, не поднимая глаз на солнечную барышню, направился на выход.

— Я бы предпочла наличными, — вдруг осмелела Ковалева и подняла взгляд на мужчину.

Шеф остановился в дверях. Обернулся. Ире очень не понравилось выражение его лица: каменный гость, без единой эмоции — белый холст.

— Привезу утром перед работой. Устроит? — колючий, словно январский мороз, голос прошелестел в тишине маленькой комнатушки, заставляя волосы встать дыбом.

— Больше чем. — Ковалева кивнула. — Витя?

— А? Что?

— Я тебя расстроила?

— Нет, — слишком суетно прозвучал ответ. Ира не поверила.

Больше мужчина не произнес ни звука. Нахмурив брови, ждал, пока Ковалева выпустит его. Даже лифта не стал дожидаться — побежал по ступеням.

Ира проследила за выезжающей из двора машиной, накинула пуховик и отправилась в кафе. Вариант "деньги — утром" ее очень устраивал — оправдывал саму перед собой и перед Славиком. Ира решила пригласить Гриттер в гости. На всю ночь.

Киллер исправно исполнял повеление: сидел на месте и попивал горький напиток. А еще упорно игнорировал зазывные взгляды дам за соседним столиком. Ира мельком увидела себя в отражении большого витринного окна и задержалась: шапка набекрень, пуховик распахнут, из макияжа — тушь на ресницах, да еще и отпечаталась на нижних веках. Скривившись и состроив рожицу собственному отражению, Ира опомнилась, но было поздно: все сидящие за стеклом покатились со смеху, наблюдая за рыжей девицей.

Гриттер подскочил, как ужаленный, бросил на стол несколько купюр и выскочил на улицу.

— Ирра?

— Пошли, — буркнула Ковалева и, не дожидаясь мужчины, посеменила в сторону дома.

— Ирра, стой.

Девушка послушно обернулась.

— Пойдем погуляем?

Ира с сомнением посмотрела на киллера, затем перевела взгляд на улицу: в свете тусклых фонарей снежинки водили хороводы. "Погода была прекрасная, принцесса была ужасная...", вспомнилось Ковалевой.

— Пошли, — махнула рукой, — расскажешь, как тебе жилось.

Усилившийся снегопад заставил парочку укрыться под сенью уютного бара. Разгулявшаяся стихия сыграла на руку хозяевам увеселительных заведений — спешившие по домам люди не доходили до цели и заворачивали в приветливо распахнутые двери ресторанов.

— Что это?

— Желе. Яблочное.

— А отчего оно трясется?

— Тебя боится. Ты же его кушать собрался.

Лицо Ковалевой было непроницаемо. Глаза загорелись огнем, губы вытянулись в зловещей улыбке.

— Оно... живое?

Со словами "Уже нет" Ира с размаху воткнула десертную вилку в дрожащий зеленый кубик. Киллер спал с лица.

— Гриттер, — Ира наклонилась вперед, чтобы убийца смог услышать ее шепот, — ты же в гильдию попал, чего тогда боишься убить десерт?

— У нас есть принципы, — киллер задрал нос, — мы не убиваем просто так.

— Ну, да, — съехидничала Ковалева, — только за деньги. Или по справедливости.

— Ирра, вот не знаешь — не говори.

— Ешь уже. Я пошутила. Никакое оно не живое. Самое обыкновенное желе.

— А вкусно ведь, — похвалил иномирянин повара, уплетая десерт за обе щеки.

— Гриттер.

— М-м-м?

— Ты нашел жилье?

— Нет пока. Есть одна идея.

— Хорошо. Потом озвучишь. А сегодня, если хочешь, можешь остаться со мной. — Киллер перестал жевать. — То есть у меня. Или со мной? Нет, таки у меня.

Ковалева запуталась, смутилась и уткнулась носом в тарелку.

— Ирра?

— М-м-м?

— Я за тобой вернулся, — вкрадчиво произнес признание гость и тут же отпрянул, как ужаленный.

— Твою дивизию! — Ковалева вспылила. — Весь вечер испортил!

Ира бросила ложку, одарив собеседника уничижительным взглядом, и взмахом руки подозвала официанта. Дрожащей рукой расписалась в чеке и оставила непомерно щедрые чаевые.

Снег превратился в крошку и теперь задорно искрился в искусственном свете. От скрипа под ногами сводило скулы.

— Ирра?

— Я зла на тебя, Гриттер.

— Прости.

— Иди к лешему, — Ковалева злилась, но кроме, как обидеть словом, ничего сделать не могла.

— Я не смог тогда остановить процесс. Он умер. Его сердце перестало биться. И мое время истекло. Я не расслышал твоего ответа. И вернулся, чтобы услышать.

— Ты бы и не услышал, — пробурчала Ковалева, но киллер услышал.

— А сейчас?

Ира остановилась. Обернулась.

— А сейчас тебе придется снова повторить вопрос. Нет, — Ира взмахом руки остановила бижюнянина, — завтра. Сегодня никаких вопросов. Завтра утром будут деньги. Ты станешь самостоятельной единицей и тогда, возможно... Я подчеркиваю — возможно, ты услышишь ответ.

Ночь Ира не спала: вертелась, крутилась, уплывала и выныривала. Курила. Пила спиртные напитки. Под утро умаялась и забылась тревожным сном.

Проснулась за час до будильника с головной болью и завязанным в узел желудком.

Пошаркав на кухню, поежилась и побыстрее включила огонь под большим чайником.

— Это что?

Ковалева подпрыгнула от неожиданности — совсем забыла про гостя.

— Что — это что?

Палец киллера указал в район задней части тазобедренной кости. Ира попыталась извернуться и скривилась от приступа похмельной мигрени.

— Бубка Гоп... ой, Губка Боб!

— Что?

— Мультяшный герой.

— Кто?

— Трусы это мои... Ой, ты ж, ежкин кот!

Ира, наконец, сообразила, что стоит почти голая. Из одежды — только трусы да майка. Юркнула за стол и прикрылась ухваткой. Варежкой. Размером не больше фотографии из песни Аллегровой. "Десять на пятнадцать". Затем снова сообразила, что выглядит глупо и спрятала за варежкой лицо.

Загудел чайник.

— Сиди, я сам сделаю, — сжалился над неудачницей Гриттер.

Но Ира не усидела — проползла по мягкому кухонному уголку, просочилась в щель между холодильником и столом и шмыгнула в дверной проем. Уже запахивая перед зеркалом халат, удивилась сама себе: мужчина, который целовал ее — абсолютно голую — в душе, сумел смутить вопросом "что это"? Дура!

Отдать деньги и пусть валит. Не надо вопросов. Ира не желает отвечать ни на какие вопросы. Где эти чертовы сигареты?

Но курить не захотелось. Выйдя на кухню Ковалева словно окунулась в прошлое: теплота, уют, чувство защищенности. Ощутила и испугалась. Заставила себя открыть настежь окно и все-таки закурить.

В коридоре дзенькнуло.

— О, твои деньги прибыли. Одевайся... Пожалуйста.

— Привет, — Виктор не попытался поцеловать — прошёл мимо. — Я привез всю сумму. Сразу за то, что ты мне показывала и за те, про которые говорила.

Холодный тон, стеклянный взгляд. Ира кивнула и пошла к себе в комнату, чтобы через мгновенье вернуться на кухню и застать немую картину: двое мужчин сверлили друг друга глазами.

Шипя проклятия себе под нос, Ира высыпала золотые монеты на стол.

— Это все?

Ира взглянула на Гриттера. Мужчина кивнул и вновь перевел взгляд на незнакомца.

— Это и есть твой источник? — Виктор Андреевич снова стал боссом.

Ира развела руками.

— Ладно. С днем рождения, Ковалева, — и снизошел до легкого поцелуя.

Когда Ковалева вернулась на кухню, удивления ее не было предела: Гриттер курил.

— Это мои сигареты!

— Я куплю тебе новые.

— Не нужны мне новые!

— Правильно! Бросай.

На улице зима? Холодно? Чушь! От интонаций иномирянина можно превратиться в ледышку, не отходя от кассы.

— У вас так принято? — сквозь зубы процедила Ковалева.

— Как принято?

— Ставить свои условия в чужом доме? — Ира выхватила из рук киллера зажженную сигарету и демонстративно втянула дым в себя. Перестаралась и закашлялась.

Гриттер недовольно засопел, сжал кулаки, но с места не двинулся — не стал помогать:

— У нас много чего не принято, и много чего пускают по боку.

Ира начинала злиться. Все не так! Ни капли нежности во взгляде, ни нотки сожаления!

— Когда у тебя день рождения?

— Не скажу, — огрызнулась рыжая.

— Сегодня?

— Не скажу.

Дальнейший разговор перешел на уровень "невербальный". Двое на кухне сидели и сверлили друг друга взглядами. Пахнущая вишневым садом сигарета исходила ароматным дымком.

Не дождавшись ответа, Гриттер вышел из кухни. Ира осталась наедине со своим взыгравшим эго.

Через какое-то время девушка очнулась. Вышла в коридор, почти столкнулась с киллером. Уже одетым. Мужчина одурманил Иру брэндовым ароматом и скрылся в кухне. Но уже через мгновенье вновь материализовался возле входной двери:

— Ты меня выпустишь?

Ковалева молча провернула ключ, толкнула решетку. Гриттер завладел девичьей рукой, но не поднес ладонь к губам, а склонился и аккуратно поцеловал.

— Ты ведь не любишь оставлять вопрос открытым? Вот и я люблю получать ответы на все поставленные вопросы.

Многообещающая улыбка еще не один раз за день всплывала в памяти Ковалевой. Стоя на душевном распутье, девушка рвала себя на части. Но была счастлива.

Глава 3.

— Ирка! Это тебе? За что?

Зависть и восхищение подруги дополнялись широко раскрытыми глазами и загребущими руками.

— Он решил превратить наш кабинет в розариум... — то ли гордо, то ли с сожалением произнесла Ковалева.

— Кто?

— Один мой знакомый.

— Тот, который на "Ровере"?

— Нет, тот который на "Ровере" благополучно кончился, — Ира откинулась на спинку офисного стула, качнулась и запрокинула голову.

— Чего?! Умер что ли? — нерешительно уточнила Зоя.

— Нет. Пропал. Испарился.

— Может, занят? — подруга облегченно вздохнула — не умер.

— А телефон зачем?

— Ты ж говорила, они видели друг друга. Может, решил, что не в той весовой категории и струсил?

— Кто?! Шеф? Струсил? Нет, никогда. Не думаю. Уверена.

— А этот, который цветы шлет. Он кто? — Ирина сотрудница обернулась к цветам, подкатила, чтобы еще раз аромат коснулся аккуратного носика.

— Киллер.

— Кто?!

— Киллер. Убивца.

Соседка по кабинету захлопала глазами.

— Ай, да расслабься. — Ира махнула рукой. — Обычный бизнесмен средней руки.

— А красивый?

— А кто говорил, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны?

— Богом клянусь — не я!

Звонок телефона прервал разговор. Защебетав в трубку, Зоя выскочила из кабинета, набрасывая на плечи пуховик.

Ковалева в который раз за неделю задумалась над вопросом: где же пропадает Гриттер? И что за задание он выполняет сейчас? И зачем так много цветов? И что же она все-таки хотела получить на день рождения?

— Ирка, Зою не видела?

Ковалева вынырнула из раздумий.

— Курит?

— Мерси, — дверь захлопнулась.

— На море хочу. Вот чего подарите мне на день рождения!

Старый новый год и десяток звонков с самого утра. Поздравительные. Повествовательные. Здраво-желательные.

Вот, говорят, люди желают того, чего хотели бы иметь сами. Тогда какого черта замужние подруги желают Ире мужа? Какого лешего зажравшиеся коллеги пророчат богатство, а родственники — духовность? Почему каждый день рождения превращается в день самобичевания и рассматривания себя со всех неприкрытых положительными чертами сторон?

Незамужняя, одинокая, бездетная и небогатая. Нездоровая, с вредными привычками, малообразованная и худая.

— Идите к лешему! — сказала Ковалева очередному вызову и перевела телефон в беззвучный режим.

На свой день рождения, как обычно, взяла отгул. Потом два законных выходных. Можно съездить к маме в гости.

— Риночка, родненькая моя! Похорошела-то как!

Ира удивилась: мама не критиковала, а сразу сообщила о том, чего быть в принципе не могло быть. Ира не бросила курить, не поправлялась, не ходила к парикмахеру.

— Мам, с тобой все в порядке?

— Все очень-очень хорошо!

Загадочная улыбка и суетливость матери навеяли беспокойные мысли. Ира поспешила в дом.

Но беспокойству не суждено было оправдаться: никого, кроме Анатолия Ивановича Ковалева-младшая не обнаружила.

— О, Ришка-мышка, здравствуй! — новое прозвище резануло слух. Но лишь по первой.

Жилистый дедушка так добродушно улыбался, что сердиться на него не было ни малейших сил.

— Здравствуйте, Анатолий Иваныч. С праздником вас. Мама!

— Да, золотце.

— Мам, а есть чего-то покушать?

— Уже грею.

Ира кивнула и села рядышком с новоиспеченным отцом. Гражданским.

— Анатолий Иваныч, откуда письма от Светы?

— Оттуда.

— Не думаю.

— А ты не думай, Ришка. Не думай.

— Сами пишете?

— Пишу. И для тебя писать буду.

Ира дернулась, ошалело уставилась на деда. Но тот лишь улыбался. А еще подмигнул.

— Твою ж дивизию! — Ира не умела по-другому ругаться.

День рождения решили отметить по-семейному. Пожарили шашлык, наваяли тазик "Оливье".

— Ришечка, тут вот для тебя...

Родительница вытащила из-под стола плоский конверт. Красочный. Большой.

— Что это?

— Это... это подарок.

— Я поняла, что это подарок. — Ира обозначила свою образованность и понятливость. — Что внутри?

— Открой и посмотри.

— Мама, — Ира прислушалась к интуиции, а та вопила о сюрпризе. — Что? Это?

Любовь Егоровна расстроилась и, поджав губы, отвернулась. Анатолий Иванович укоризненно покачал головой.

Чтобы успокоить родительницу, Ира открыла конверт. Внутри оказался сертификат на приличную сумму и пожелания хорошего отдыха. На море.

— Мама, от кого это?

Повернувшаяся было и обрадовавшаяся женщина сникла под холодным взглядом дочери. Подбородок задергался, на глаза набежали слезы.

— Не можешь сделать маме приятное? Не можешь просто принять подарок?

— Мама, родная. Этот подарок не от тебя — это понятно. Ты бы не собрала столько денег. Это крупная сумма.

Ира протянула бумажный сертификат — Любовь Егоровна посмотрела и побледнела. Затем покрылась красными пятнами.

— Риночка, милая. Езжай, отдохни.

— Да, ежкин кот! Мама, от кого этот подарок?!

— От мужчины.

— Один из двух, да?

— Двух?

Искреннее удивление, отразившееся во взгляде матери, натолкнуло на мысль.

— Ты знаешь этого дарителя лично. И если про второго я тебе не рассказывала, тогда остается один единственный, которому ты благоволишь. Гриттер?

Мать снова поджала губы.

— А вот и поеду! Не хочу огорчать ни тебя, ни его. Я курить!

Ковалева выбрала простую поездку на СПА-курорт и ровно через два дня сидела в кресле выезжающего на взлетную полосу самолета.

У Иры было десять дней, чтобы обдумать, взвесить и подвести черту.

Загоревшая и отдохнувшая Ковалева проходила паспортный контроль. И была абсолютно не удивлена, когда на выходе из ворот обнаружила скромный букет красных роз и хитрый взгляд убийцы.

— Не любишь вопросы без ответов? — Ира приняла букет и отдала киллеру свой бледно-розовый чемодан.

— Не люблю, — подтвердил Гриттер, пропуская девушку на улицу и жадно вдыхая аромат солнечно-рыжих волос.

— Хочешь узнать ответ?

— Безумно.

Шум аэро-вокзальной площади заставил прервать разговор: громкоговоритель вещал о прибытии и отправлении рейсов, таксисты зазывали, автомобили сигналили. Вокруг царила размеренная суета.

— Тогда ответь и на мой вопрос, — Ире пришлось остановиться и вплотную приблизиться к мужчине.

— Задавай! — Гриттер не сдвинулся ни на йоту, когда Ковалева чуть не наступила ему на ногу.

— Зачем ты вернулся?

— За ответом.

— Неправда, — тут же выпалила рыжая бестия.

Киллер прищурил глаза.

— Зачем ты вернулся?

— Чтобы задать новый вопрос.

Ира не могла отвести глаз от лица киллера. Такие резкие и жесткие черты...

— Так ты задашь свой новый вопрос? — спросила Ковалева после короткой паузы.

— Нет.

Ира часто заморгала.

— Не поняла. Ты вернулся, чтобы задать новый вопрос, но не задашь его? — Ирин голос готов был сорваться.

— Сейчас не время, Гриттер взглянул куда-то поверх головы подруги, разрывая визуальный контакт.

Ира покачнулась, так, словно взгляд — был единственной вещью, удерживающей ее в вертикальном положении.

— А когда будет время? — Ковалева вновь попыталась заглянуть в глаза киллеру.

— Немного позже.

Гриттер взял девушку под локоток и повел на стоянку. Усадив Ковалеву в машину, задержался у багажника, а когда сел за руль, в руках держал планшет.

— Твою дивизию! Ты уже и за рулем ездишь и с техникой работаешь?

— Более того, я уже и на бирже играю.

— Быстрый ты.

— И удачливый. Ирра, у меня есть для тебя предложение.

Девушка повернулась к водителю, села удобнее. Гриттер отложил электронный девайс и тронулся с места. Машина пошла плавно, словно лодка, отчалившая от пристани.

— Ты очень хорошо водишь.

— Практика, знаешь ли...

— Неделя практики, — съязвила Ира.

— А ты хорошо отдохнула, я смотрю.

Гриттер улыбался.

— Спасибо, — Ира действительно была благодарна.

— С днем рождения.

— А у тебя когда день рождения? — вдруг развеселилась Ковалева.

— Хочешь подарить мне путевку? — оторвав взгляд от дороги, Гриттер повернул голову к пассажирскому сидению.

— Я буду более изобретательна, — медово сообщила девушка и сверкнула глазами.

Мужчина хмыкнул. Ира с самого начала пути так и сидела в пол-оборота к направлению движения авто. Поэтому было достаточно времени, чтобы рассмотреть лицо водителя вплоть до мелочей. Никакого идеального профиля: слишком длинный нос, острый подбородок, густые брови, глубоко посаженные глаза. Ресницы, правда, на зависть. Длинные. Густые. И зубы белоснежные. И пальцы длинные. Ногти круглые, аккуратные.

— Ух, ты ж! Часы у тебя какие!

Мужчина кинул короткий взгляд на манжету.

— Хочешь?

— Нет, спасибо, не люблю часы.

— Почему? — Гриттер был удивлен.

— Смотришь на них и видишь, как время утекает. Не люблю стрелки. Люблю цифры.

— Поэтому и работаешь в сфере финансов?

— Нет. Не люблю я свою работу, — Ковалева не любила в этом признаваться. Вот и сейчас виновато отвела взгляд.

— Почему?

— Не чувствую удовлетворения.

— Хочешь сменить? — киллер вел машину легко, уверенно.

— Зачем?

— Чтобы чувствовать удовлетворение.

— Я больше ничего не умею. Только деньги считать. Чужие, — горько усмехнулась Ковалева.

— Хочешь считать свои?

— Своих не очень много, — Ира загнула пальцы одной руки, — раз, два и обчелся.

— Я могу подкинуть.

— Нет, спасибо.

— Гордая? — в вопросе Гриттера не было ни намека на издевку.

— Самостоятельная.

— Одинокая.

— Независимая, — парировала Ковалева.

— Глупая.

— Безмерно, — наконец, согласилась Ира.

— Почему? — Гриттер не ожидал подобного выпада.

— Потому что гладиолус.

— Что? — руль дернулся, машину слегка качнуло.

— Юмор, — сдавленно констатировала рыжая, ухватываясь за ручку на двери.

— Странный юмор.

— Индивидуальный, — тон Ковалевой сменился с дружелюбного на холодный.

Машина резко взяла вправо и затормозила на обочине.

— Я готов задать вопрос, — Гриттер сел вполоборота, положил руку на спинку пассажирского кресла. Ковалева напряглась, уставилась прямо перед собой. Сил взглянуть киллеру в глаза не было. Нос защекотало приятным ароматом мужских парфюмов.

Несколько раз шумно вдохнув и собравшись, девушка утвердительно кивнула.

— Я хочу сделать тебе предложение.

Руки мгновенно похолодели.

— Я хочу просить тебя стать...

Время для Ковалевой замедлилось. Пауза между словами не была столь долгой в реальном времени, но Ира в этот самый момент перешла на новый уровень исчисления. Сердце выскакивало из груди.

— ... моим казначеем.

— Пф-ф-ф, — выдохнула Ковалева.

От напряжения покраснели уши.

— Твою дивизию! — Ира спрессовала слова, придавила злостью и несбывшимися надеждами.

— Это — да?

— Это — я подумаю.

Остальное время в пути прошло в идеальной тишине, нарушаемой шелестом шин по асфальту.

Ире понадобились сутки, чтобы согласиться на условия Гриттера. Отныне девушка считала чужие деньги, и довольно большие. Удачливости киллера в играх на бирже оставалось только завидовать. Деньги потекли рекой. И не только в карман киллера.

Назначив Ковалеву собственным казначеем, Гриттер отчислял неплохой процент от заработков на содержание личного бухгалтера. Основная работа не была забыта, но теперь Ира радовалась ей, потому, что могла отдохнуть. Прямо в офисе.

Все вечера иномирянин проводил вместе с Ковалевой. Ресторан, новая квартира, старая обитель. Много шуток и серьезных денег.

— А когда ты заработаешь достаточно денег, чем ты будешь заниматься?

— Достаточно для чего?

— Для того, чтобы выполнить свое задание.

Ковалева ни на минуту не сомневалась, что киллер прибыл в этот мир с четко поставленной целью. Задать вопрос — это цветочки. За лукавым прищуром глаз крылась тайна, и она не давала Ковалевой спокойно спать.

— Ирра, я пришел с одной целью, но спешить не стану. И не дави.

Иру разрывало от любопытства.

— Гриттер, а ты за этот год стал большой шишкой?

— Что?

— Я говорю, занозой знатной стал?

— Шишкой... Занозой... Ирра, я знаю ваш язык, но мне иногда кажется, что ты говоришь еще на каком-то, — киллер покачал головой, с сомнением посмотрел на подчиненную из-под бровей.

— О, это ты еще в чатах не сидел.

— А это полезно?

— В чатах сидеть?

— Нет, лучше в баню.

— О! Какая идея! Давай на выходных посетим баню? — воодушевился идеей мужчина.

— "Посетим баню"? — переспросила Ковалева. — Гриттер, ты в баню, как в театр... Нет, не люблю. Сам иди.

— В баню?

— Да, Гриттер, иди в баню.

Ира улыбалась.

День всех влюбленных подобрался незаметно.

— Ирра, а расскажи мне про день святого Валентина. Что за праздник такой?

— А, это еще один повод выпить.

— Не понял.

— Обычный день всех влюбленных. Ну, знаешь, пи-ар ход, флэш-моб, я бы сказала. Никогда не был нашим государственным праздником. Дань шекспировскому таланту.

— Сколько скепсиса в словах. Ты не любишь этот праздник?

Ира покачала головой.

— Почему?

— Не люблю показуху. Зачем придумывать праздник и выделять один день в году для того, чтобы сказать "люблю" в особо извращенной... гм, изощренной форме? Если ты любишь, должен говорить об этом каждый день. И фантазировать. Придавать своей любви все новые и новые формы. А не ждать год, чтобы напиться и подарить огромную кучу шариков, заранее завалив рабочий стол девушки второсортными букетами из полевых цветов.

— Тебе никто никогда не дарил цветов четырнадцатого февраля?

Ира задумалась.

— Ты не любишь этот день, потому что никто не праздновал его с тобой. Правда?

Ковалева молчала.

А ведь правда. Праздник вошел в моду еще во времена школьной скамьи. Ира помнила, как вырезала из картона сердечки, клеила розовые кружева, подписывала разноцветными ручками. Но никогда ее открытка не находила адресата. Некому было дарить. И никто не дарил Ковалевой. Никто. Никогда.

— Я не люблю праздник всех влюбленных. Я люблю новый год!

Рыжая уткнулась в экран.

— В общем, — Гриттер вновь начал разговор, — завтра для тебя — обычный рабочий день.

Ира кивнула.

— Хорошо. Значит, и у меня тоже будет обычный рабочий день.

Еще кивок.

— Я заеду за тобой в шесть.

— Куда?

— На работу.

— Хорошо.

Киллер поднялся. Задержался взглядом на рыжей макушке. Тяжело вздохнул.

— Мне здесь нравится.

Ира подняла глаза.

— Может, к бесу Леженду? Остаться здесь? — киллер окинул взглядом комнату.

У Ковалевой заложило уши.

— Как думаешь?

— Этот мир не идеален.

Киллер кивнул. И спросил:

— Выпустишь меня?

На рабочем столе лежал букет алых роз. На мониторе — сердечко-оригами.

— Это что? — Ковалева застряла в дверях.

— Мне откуда знать? Я пришла — тут это, — Зоя равнодушно пожала плечами.

— Гриттер, — прошипела Ира, усаживаясь в кресло, забывая даже снять верхнюю одежду. — Обычный рабочий день.

— Ир, ну, ты чего злишься? Он же, как лучше хотел, — решила вступиться за романтика сотрудница.

— А получилось, как всегда, — съязвила Ира, сбрасывая с плеч пальто.

— Не умеешь ты подарки принимать, Ковалева.

— Да уж, не приучили.

— Привыкай. Он не отстанет, — Зоя, имея многолетний опыт, знала наверняка.

— Кто?

— Гриттер твой. Имечко странное какое-то. Он хоть хорош?

— На вкус и цвет...

— Да, да, все фломастеры разные. Знаем, — отмахнулась подруга и повернулась к своему столу — Зое никто не отправил цветов, никто не посвятил открытку.

— Я не буду ему ничего дарить, — накуксилась Ковалева. — Обычный рабочий день.

Но обычному рабочему дню суждено было закончиться совсем не по-обычному.

Гриттер опаздывал. Впервые. Промерзнув до костей и выкурив полпачки "Кэптэн Блэка", Ира готова была направиться к своей машине, но девушку перехватили.

— Прости. Прости! Паршивый день сегодня. Впервые в пробку попал. И торги сегодня не пошли.

— Потерял что-то?

— Вышел в ноль. Замерзла?

— Гриттер! Ты сказал — обычный рабочий день.

— И?

— Розы и сердечко...

— Где? — киллер обернулся в поисках романтических объектов.

— У меня на рабочем столе.

— Розы? — не поверил мужчина.

— Да.

— И сердечко?

— Да! — Ковалева готова была зарычать.

— Детский сад какой-то.

Ира опешила.

— Это не твоя работа? — осторожно поинтересовалась рыжая.

— Нет! — клятвенно заверил бижюнянин. — Я вообще работаю на дому.

— Гриттер. Не беси меня! — предупредила Ковалева, останавливаясь перед открытой дверцей машины, и вглядываясь в добродушно улыбающееся лицо своего нанимателя.

— Ирра, и в мыслях не было! Поехали. Нас ждут, — Гриттер подтолкнул своего казначея, намекая, что пора забираться на сидение.

Глядя в невинные глаза киллера, девушка засомневалась в собственных подозрениях. А вдруг, действительно, не он цветы прислал? Кто тогда? Шеф? Или подруга подшутила?

— Где нас ждут?!

— Это сюрприз. Не в честь праздника! — Гриттер поспешно замахал руками, отпуская руль.

— А! Руль держи! Камикадзе!

— Кто?

— Сейчас отвечу в рифму! Куда мы едем?

— Туда, где нас ждут. А какая рифма должна быть?

— Обычная. Куда ты меня везешь?

Иномирянин не признавался до самого пункта назначения. До аэродрома.

— Нет, — Ира косилась на самолет и отказывалась отходить от машины.

— Да.

— Нет. Гриттер, нет!

— Да-да-да. Пошли. Тебе понравится.

— Почему ты так решил? Ты что, уже летал? — Ира упиралась, а киллер тащил девушку за руку.

— А мы не летать идем. И да, уже летал.

— Когда успел?

— Скажу тебе по секрету, — мужчина подмигнул и склонился к самому уху, — там, где живу я, есть возможность летать не только на таком.

Взмах рукой в сторону летательного аппарата и фантазия рыжей трусихи нарисовала драконов, корабли под магическими парусами, оседланных птеродактилей и крылатых пегасов.

Так за мечтами Ира и не заметила, как ее аккуратно привели в невысокий ангар, еще аккуратнее избавили от верхней одежды и упаковали в серый комбинезон.

— А разве зимой да еще в такое позднее время разрешены полеты?

— Лелеешь надежду, что тебя еще что-нибудь спасет?

— Это что? Парашют? Гриттер, ты понимаешь, что я буду кричать? А там воздух холодный. Я простужусь. Заболею и умру!

— Не умрешь. И не заболеешь. — Продолжал уверять киллер. — Разве что полетами.

— Нет-нет-нет. Не надо! Я не хочу. Пожалуйста, не надо. Я высоты боюсь. Я самолетов боюсь. Я пилотов боюсь. Я за себя не отвечаю!

— Я взял запасную одежду.

— И белье запасное взял?

Мужчина замер. Ира попыталась воспользоваться моментом и бросилась наутек.

— Э, нет! Не убежишь!

Ловкий. Быстрый. Опасный. Одним словом — киллер. Ковалева была схвачена, закинута на плечо и все-таки водружена в открытый люк самолета.

— Гриттер, посмотри на меня, — Ира взяла лицо иномирянина в свои ладони. — Я прошу тебя, не надо прыжков. Я очень серьезно боюсь за свою психику. Тем более, что ты говоришь, что сегодня у тебя неудачный день.

— Все будет хорошо, Ирра. Поверь. Я верю. И ты, поверь, пожалуйста.

— Я не понимаю, зачем ты меня принуждаешь! — девушка чуть не плакала, откинулась на сидении и зажмурилась. — Не хочу.

— Совсем не хочешь?

— Совсем не хочу, — одними губами произнесла Ковалева.

— А я так хотел сюрприз сделать.

— Какой?

— Рассказать в полете про причину возвращения в этот мир, — более, чем загадочно произнес Гриттер.

— Мог бы и на земле рассказать.

— Не тот эффект был бы.

— Мы же сейчас летим? — Ира кинула взгляд в темный иллюминатор. — Вот и рассказывай в полете!

— Ты говоришь таким тоном, словно тебе все равно.

— Мне не все равно.

— Сомневаюсь.

Молчание затянулось. Гриттер просемафорил пилоту. Самолет пошел на разворот.

Молча садились. Молча переодевались. Молча загружались в машину.

— Зачем ты вернулся?

Ира постаралась убрать из голоса все холодные нотки, но, видно, не очень получилось. Гриттер отрицательно покачал головой.

— Что, если мы не летим, то и говорить не будешь?

Загородная дорога была пуста. Фонари освещали лишь редкие остановки.

— Знаешь, что? На обиженных балконы падают! — раскритиковала Ира поведение водителя и сама надулась.

— Я вернулся... — киллер тяжело вздохнул, — я вернулся, чтобы найти себе жену.

Ира задохнулась от возмущения. Сидела и подражала аквариумной рыбке.

— Что? Я не так выразился, прости. Я вернулся за женой.

Ковалевой легче не стало.

— Я за тобой вернулся! — машина вильнула и съехала на обочину.

Подняв столб снега, автомобиль погасил фары и замер.

— Я вернулся за ответом, — киллер повернулся к вжавшейся в дверцу Ире, — но я не хочу слышать ответ.

— П-почему?

— Ответишь "да" и мы сразу отправимся ко мне. Ответишь "нет" и мне больше жить незачем.

— Не утрируй, — Ковалева опять прослушала половину сказанного.

— Абсолютно честен с тобой.

— Ты ставишь меня перед фактом!

— Прости. Ставлю.

Ира вжала голову в плечи. Трудно было сохранить самообладание. Гриттер смотрел прямо в душу, и заложница эмоций страшилась того, что выдаст себя раньше времени.

— Очень хорошо, что ты не рассказал этого в полете, — сглотнув слюну, наигранно весело пролепетала Ковалева.

— Почему?

— Потому что белье бы мне уже точно не понадобилось.

Гриттер ждал. Боялся и ждал. Ира боялась больше. Очень хотелось сказать "да".

— Есть еще один вариант ответа, — чуть слышно произнесла девушка.

Гриттер приготовился внимательно слушать.

— Я подумаю.

Ответ Иры порадовал — мужчина расслабился, вздохнул, снова взялся за руль.

— Не знаю, причислять ли твой ответ к сегодняшним неудачам?

Ире внезапно стало очень жаль убийцу. Она потянулась рукой и невесомо провела пальцами по вене на руке мужчины. Гриттер перехватил Ирину руку и поднес к губам.

— А сердечко красивое получилось?

— Твою ж дивизию, Гриттер! — но руку не отдернула.

Дорога домой заняла чуть меньше часа. Поднимаясь в лифте, Ковалева уже знала, что следовало бы ответить, если бы прозвучал долгожданный и важный вопрос. Девушка улыбалась своим мыслям. И этот момент не ускользнул от внимания иномирянина. Не говоря ни слова, Гриттер нашел девичью руку и безраздельно завладел ею.

Ире очень не хотелось разрывать контакт, но ключи одной рукой в сумке не найти — пришлось освободить руку. Щелкнул замок решетки, затем входной двери. Приоткрыв створку, Ира замерла, взглянула на киллера.

— А сколько времени нужно, чтобы собрать вещи и закрыть все дела?

Гриттер улыбнулся, шагнул навстречу девушке. Девичье сердце зашлось от жаркого взгляда, задрожали коленки. Точеные губы оказались совсем близко. Блеснули глаза.

— Демоны!

Ира отшатнулась и больно ударилась затылком. Или затылок ударили? Трудно разобраться, когда тысячи искр сыплются из глаз. Сознание Ковалева не потеряла, но координация пропала напрочь, уши заложило ватой.

Девушку втащили в темную квартиру, усадили на диван. Рядом швырнули нечто большое и грузное — в темноте не разобрать.

Ковалеву бросили и оставили в покое. Ватные беруши медленно превращались в звенящие иглы, но темнота все так же застилала глаза. Пытаясь вернуть себе зрение, девушка попеременно жмурилась и широко раскрывала глаза. Если б в этот миг включили свет — позора не избежать.

Справа кто-то фыркнул, зашевелился.

— Сидеть спокойно! — скомандовал голос из темноты.

В коридоре включился свет. Ира невольно дернулась и повернула голову.

— И ты, бабочка, тоже сиди спокойно.

В полумраке Ковалева обнаружила киллера — тот сидел напряженный: немигающие глаза, сжатые губы. Ира проследила за направлением взгляда.

— Доброго вечера, милая. Как ваши дела?

— Молчи, не разговаривай с ним, — предупредил киллер.

Ира и не собиралась, но для пущего эффекта надула губы.

— Ты не очень вежлив, Гриттер, затыкая рот девушке.

— Твоя учтивость так же под вопросом, — парировал пленник.

— Я просил своих людей быть аккуратнее. Но в их понятии аккуратнее — не синоним нежнее.

— Не в глаз, а в бровь?

— Примерно так, — невидимый собеседник клацнул языком.

— Объясни им, что девушку... эту девушку обижать не рекомендую, — теперь в голосе Гриттера слышалась угроза.

— Что-то ты не сильно напуган, — предупреждение было проигнорировано.

— А ты не слишком и страшен.

Неизвестный хмыкнул.

— Ладно. Не следует тянуть кота за хвост, думаю. Следует закругляться.

Гриттер внимательно слушал, Ира боролась со страхом и бессознательным состоянием.

— Чего ты от нас хочешь?

— Не от вас — от тебя.

Киллер кивнул.

— Отдашь добровольно или силой придется забирать?

— Знать бы — что? — Гриттер тянул время.

— Что — что?

— Что хочешь взять?

— Удачу, конечно. Волшебную твою удачу, — сладко пропел голос из темноты.

— Бред.

— И все же. Добровольно или принудительно? — оккупант Ириной квартиры издевался, играючи словами.

— Как можно отдать то, чего не имеешь?

— Хватит сотрясать воздух. Мы не договоримся?

— Нет!

Ире показалось, что Гриттер был излишне самоуверен. Девушка заерзала на диване.

— А так? — вдруг спросил неизвестный.

Ковалева вскрикнула и заскулила — кто-то больно схватил за волосы, а в висок уперлось холодное дуло.

— Я все равно не могу тебе помочь. — Холодно и безразлично произнес киллер. — Я не знаю, как отдавать то, что чего ты так жаждешь. Добровольно ли, принудительно ли.

— Надо просто захотеть, — очень ласково промурлыкал злобный босс и вышел, наконец, на свет.

Фантазия Ковалевой давным-давно нарисовала старого злобного колдуна с седой бородой и отливающей жиром лысиной. Однако сочинение было написано на двойку — в лужу света вступил очень прилично одетый молодой мужчина. Ира даже залюбоваться успела, забыв про угрозу у виска.

— Девушку отпустите, — не просил, а приказывал Гриттер.

— А ее никто и не держит.

— Ира сиди, — тихо произнес киллер, не поворачивая головы.

— Какой ты непостоянный. Хочешь, чтобы она видела твой уход? — агрессор вновь насмехался.

— Почему уход? — встрепенулась Ира. — Какой уход?

— Прости, милая, — похититель наклонился, упер руки в колени и повернул голову к девушке, — но уход — значит уход. Твой милый покинет сей прекрасный жалкий мир, осчастливив сразу нескольких особ.

— Тебя в первую очередь? — Ира осмелела, смотрела прямо в глаза похитителю и пыталась испепелить взглядом.

— Ну, не в последнюю точно. Итак? — злодей снова отвернулся от Иры.

Гриттер скрестил взгляды со злобным монстром в дорогом костюме:

— Есть последнее желание.

— Гриттер... — прошептала Ира жалобно — все-таки очень боялась, хоть и не верила до конца в происходящее.

— Гриттер? — подстегнул мракобес.

— Прости, дорогая. Твоя жизнь ценнее. Жаль, не смогу больше вернуться к тебе.

— Ах, как трогательно.

Ира кинула уничтожающий взгляд на позера.

— Все-все, молчу.

— Ирра. Мое последнее желание...

На глаза навернулись слезы.

— Ирра, ты станешь моей женой?

Ковалева улыбнулась, в секунду разгадав замысел киллера.

— Да!

— Нет!

Но было поздно: главный гад остался с носом в абсолютно пустой комнате.

Глава 4.

Солнце светило прямо в глаза. Ира попыталась передвинуться. Вправо. Влево. Не помогло. Солнце было везде. Что странно. Ни в одном помещении собственной квартиры Ковалева не помнила такого количества дневного света, бьющего по мозгам.

И ветер так свободно никогда не гулял.

Ира открыла глаза. И зажмурилась. Попыталась снова отрыть.

— Твою ж дивизию!

Девушка лежала на лужке. Бабочки-цветочки. Ручеек. Тучки. Солнышко. Еще одно солнышко.

— Бред.

Солнышко двоится, а тучки — нет.

— Бред. Гриттер! Гриттер?

Киллер не двоился. Потому, что отсутствовал. Как единица.

— Киллер, ты — полный ноль. Черт бы тебя побрал! Гриттер!

Ира почти охрипла, когда, наконец, сообразила оглядеться: травяной покров лужайки заканчивался неожиданно — небом. Пустотой. Миром.

Новым миром. Ярко-голубым небом. Двойным дневным светилом.

— Фу, как жарко.

Ковалева обнаружила, что до сих пор одета в пуховик и сапоги на натуральном меху. Однако стоило избавиться от верхней одежды, чтобы обнаружить совсем не по-летнему свежий ветерок.

— Что ж такое?

Единственный камень на обозримом пространстве достигал Ириной коленки, но не излучал привычного тепла.

— Два солнца в зените и не греют?

Трава привычно зеленая. Сочная. С учетом того, что ни в одном месте не наблюдается выгоревших проплешин, можно предположить, что солнца и не выжигают зелень. Или выжигают, но не сейчас.

Руки потянулись к карману за сигаретами. Доза никотина обнаружилась. Зажигалка — нет.

— Твою дивизию!

Ира обошла по периметру свою воздушную темницу: на расстоянии десяти метров вокруг летающего острова не было видно ни зги.

Туман. Дымка.

Прямо из-под единственного камня бил ручей. Чистейшая вода, ледяная. Струилась меж пологих бережков. Ира прошла вдоль мелкого русла, добрела до края, чтобы полюбоваться, как россыпь пресных капель превращается в пыль. В повсеместно царствующий туман.

— Какой же ты гад, Гриттер! Пригласил девушку в ЗАГС прогуляться и кинул.

Надежда на спасение заставила вернуться к одинокому камню: Ира аккуратно скрутила пальто и уселась на него.

Ждать пришлось долго. Сначала Ковалева стала свидетелем встречи двух светил: оба двигались в разных направлениях, но навстречу друг другу. То, которое побольше и поярче, прошло за спиной того, что поменьше и покраснее.

Но самое интересное началось тогда, когда оба солнца стали расходиться и падать. Из сплошной пелены тумана стали выступать темные силуэты перевернутых вверх тормашками гор.

— Земля летающих островов.

Ира безразлично наблюдала за изменениями ландшафта: на островах побольше обнаружилась растительность повыше травы, водопады пошире ручейков, а где-то далеко внизу темнил континент — земля без границ.

— Как они летают?

Вопрос остался без ответа. В силу отсутствия компании.

Темнело медленно. Небо постепенно уходило ввысь. Живот недовольно ворчал. Но до статичной земли было слишком высоко. Ира надеялась, что в ближайшем будущем ее личный кусочек суши сблизится с похожим объектом и девушке удастся добраться до еды. До людей.

Кстати, за все время, проведенное с киллером и викингом, Ира не удосужилась узнать про их мир. Население. Социальные лесенки и ячейки. Магия, в конце концов!

Нарастающий звон заставил отвлечься от мыслей. Ира подскочила и принялась оглядываться в поисках источника. Но звук шел отовсюду и сразу. Приготовившись к неприятному сюрпризу, Ковалева присела на корточки и попыталась превратиться в компактную копию камня. Не вышло. Только страх запел в унисон с воздухом.

Приготовившись к нападению с любой стороны, Ира пропустила удар снизу. Волна света ослепила, опрокинув девушку на спину. Звон прервался. Поверженная флорой, Ковалева лежала и пялилась на звезды.

— Дурные шутки у тебя, новенький, — сообщила девушка миру и перевернулась на живот.

Травяной покров люминесцировал. Нежный ультрамарин, сочная бирюза. Была бы Ковалева хоть чуть-чуть художником, нашла бы еще тысячу сравнений.

В плечо кто-то толкнул. Трусиха по жизни Ира с визгом подскочила. Однако уже через мгновение чувство страха сменилось чувством крайнего удивления — с насиженного места девушку прогнал мухомор. Люминесцентный. Ярко-красный в белый горошек. Размером с кошку. А горошек — с мышку.

— Твою...— "дивизию" хотела сказать Ира, но осеклась.

Грибной дождь, наверное, гостья проспала, потому что только этим девушка могла объяснить резкое увеличение популяции светящихся мухоморов. С легкими хлопками любители "отгрести сапогом по хлебальнику" выпрыгивали то тут, то там, разбавляя бесконечно колышущееся море фосфора красными сполохами.

— Я хочу домой, — пожаловалась кому-то невидимому девушка. — Кушать хочу.

Но заклятие не сработало: грибы остались грибами, все такими же непригодными к употреблению.

Натерпевшаяся и изголодавшая за день Ковалева, решила, что пора на боковую. Бесцеремонно заняв большее, чем предполагало тщедушное тело, пространство, Ира расстелила тонкую перину и, не забыв сбросить сапоги, улеглась спать.

— Чертов ночной светильник, — Ковалева крутилась с боку на бок, пытаясь увернуться от противного всепроникающего сияния. — Гриттер, твою дивизию, найду — стану членом вашей долбанной организации! Потом воскрешу и потребую дать категорию "два ноля". Со вторым всегда проще.

Проснулась Ира внезапно. От того, что наступила темнота. Сознание сработало неожиданно, бросив тело в сторону. Но темнота не исчезла. Уже открыв глаза, Ковалева сообразила, что ее окружает не ночь, а тень. Тень от чего-то большого, проплывающего мимо и закрывающего от двойного солнца.

— Земля! — заорала попаданка, протирая глаза.

Трава больше не светилась, грибы исчезли. Следующий параллельным курсом остров был в сотню раз больше малыша, доставшегося Ире: с видимых девушке сторон падало с полдесятка водопадов, наросты и корявые корни придавали рельефа, прослойки глины и черной земли плели замысловатые кружевные узоры.

Давным-давно решив, что ноги больше не будет ее на проклятом островке, Ира приготовилась прыгать. Выждав момент, девушка разбежалась и подпрыгнула, хватая в полете длинный корень, свисавший с соседнего плывущего острова.

— Йиеху! — обрадовалась Ковалева.

"Фиг тебе", — решил корень и оторвался.

Падение было недолгим, но позорным. Бутерброд из отборного мата пролетающий сверху остров сдобрил толстым слоем чернозема.

Решив, что к следующему падению следует подготовиться и подстелить соломки, Ковалева обмоталась свернутым в несколько раз пуховиком, уплотнила конструкцию шарфом и, высмотрев корень потолще, разбежалась.

"А я слова заветные знаю...",— сообщило сознание, а Ира споткнулась.

— Какие слова?

"Земля, прощай!"

— Тьфу ты! В добрый путь! — пожелала сама себе Ковалева и прыгнула.

На этот раз корень покорился. Более того, Ира обнаружила довольно удобный подъем к поверхности: корешки и камни выступали из общего массива земли, образуя лесенку в наклонной стене.

— Если б мишки были пчелами, то они бы нипочем... — цитировала Ира набитого опилками стихоплета, медленно передвигаясь по уступу.

Дорога из грязного макраме закончилась округлой нишей. Небольшой выступ и сферическое углубление — вероятнее всего, последствие столкновения с... с... с чем? С самолетом? С параболической антенной? С огромным кегльбанным шаром?

Ковалева присела передохнуть и отдышаться. Неподготовленное к подобным физическим нагрузкам тело предательски задрожало. Спасибо, хоть излишествами нехорошими Ковалева не была обременена.

В нише было прохладно. Ни одно из солнц не заглядывало сюда. Через некоторое время Ира почувствовала холод. Настоящий, леденящий душу холод. Следовало менять дислокацию.

Но лесенка не желала более помогать гостье-потеряшке. Дороги с холодного выступа просто не было. Ира сменила теплую темницу на холодную.

— Тут же лето, блин! Два солнца и ни грамма сострадания!

Разозлившись, Ковалева пнула земляную стену ногой. Черная пыль брызнула фонтаном. А на голову приземлилось нечто.

— А! Змея! — Ира вжалась в нишу, застыв от ужаса.

Напрасно. Змея оказалась не змеей, а еще одним корнем, слишком длинным, и слишком подвижным.

— Твою дивизию, — прошипела Ира, выбираясь из укрытия.

Корень был на диво чистым и мягким. Чего только стоило Ковалевой перебороть брезгливость и дотронуться до растения рукой! Стараясь не потерять равновесия, девушка вытянулась, на сколько смогла, глянула наверх, но начала спасательного каната так и не увидела.

— Это экзамен по физкультуре?! — Ира не скрывала раздражения. — Я сдала все нормативы еще полвека назад!

Никто не ответил. Прислушавшись к ворчанию желудочно-кишечного тракта, Ковалева принялась разоблачаться. Шарф и пуховик полетели в пыль, сапоги заняли достойное место рядом. Однако, трудно расставаться со всем, что нажито нелегким трудом. Ира скривилась и сообразила котомку из пуховика, завернув в него сапоги, завязала узлом и прицепила маленький баул к кончикам бахромы. Второй конец шарфа был благополучно закреплен на шлице джинсов.

— Все свое ношу с собой, — гордо анонсировала девушка и ухватилась за корень повыше.

Кряхтя и сопя, обещая несостоявшемуся мужу все прелести совместного существования в браке и вне его, Ира продвигалась по канату. Десять сантиметров, еще десять, еще пять.

— Фак, даже не длина шарфа! — Ира глянула вниз — тряпочный буй оставался недвижим.

А когда снова перевела взгляд на руки, в ужасе отпрянула — чуть не свалилась.

На руке сидел комар. Огромный. С детским лицом.

— Фу! Фу! Кыш!

Ира не знала, чего больше испугается насекомое — силы легких или аромата нечищеных зубов, но попыток не прекращала.

Насекомое спокойно перенесло пытку и продолжало рассматривать гостью.

Дабы не утратить достигнутого результата, Ира обмотала конец корня вокруг ноги и принялась сверлить существо гневным взглядом. Именно этот номер и рассмешил комара.

— Ты еще и смеяться умеешь?

Сорвавшись с руки, насекомое начало наворачивать круги вокруг девушки.

Оставляя за собой рассыпающийся золотистой пыльцой хвост, невиданное создание возродило к жизни встроенную механику голого корня — щупальце обвернулось вокруг Иры.

— Нет! Не надо! Я не хочу умирать! Я еще не всех убила! Я киллера еще не нашла! Я буду хорошей девочкой! Я была хорошей девочкой! Я девочкой была! — словесный понос не останавливался.

Однако на подъемник влияния не возымел. Иру упорно тащили наверх. И Ковалевой казалось, что цель неизвестного создания — гастрономическая.

— Я не хочу быть обедом. Или завтраком. — Ира почти рыдала. Подъем был крайне медлительным. — Я сама есть хочу. Я худая и костлявая. Как вобла. Но я не рыба. И не мясо. Я ни рыба, ни мясо — так говорил мой бывший. Меня нечего есть. Не стучите меня по камням. Ну, куда вы меня тащите? Гриттер, сволочь. Я обещала тебе сладкую жизнь? Я выполню обещание. Я буду являться тебе во снах, я буду отрезать твою душу по кусочкам и кушать с кровью, слабо прожаренная ты отбивная. Оглобля проклятая, чтоб тебя в следующий раз выбросило в Антарктиде и нашли через тысячу лет и выставили в музее, как мамонта исхудавшего. Чтоб ты со своей Гильдией смотрели двумя глазами на троих. Чтоб тебе за удачей в очереди стоять мавзолейной. Чтоб тебя обслуживали, как в МакДональдсе. Чтоб тебе кнута без пряника. Чтоб тебя...

Поток иссяк, стоило двойному солнцу тронуть ласковыми лучами макушку головы. Расплывшись от удовольствия, последние несколько метров подъема Ира провела в блаженной тишине.

Здесь пели птицы. Здесь росли деревья. Здесь была тень.

— Добро пожаловать в рай, — поздравила сама себя с прибытием Ковалева и упала на колени, как только длинное щупальце разорвало свои крепкие объятия.

Зеленая трава. Зеленые листья. Карликовые фруктовые деревья: апельсиновые, лимонные, яблочные деревца, крохотные груши, персики, вишни, сливы.

— Еда! — Ира взвилась и бросилась к деревцам.

Достигая в росте девушке по пояс, шедевры мастеров бонсай были усыпаны плодами. Самые большие — размером с детский кулачек.

— Да, ну и наплевать, — объявила Ира собственному чувству прекрасного и запихнула горсть абрикос величиной с обычную вишню.

Не останавливая свой выбор на единственном виде фруктов, Ковалева перебиралась от одного деревца к другому, бесстрашно набивая желудок знакомыми на вид и вкус плодами. Ошалевший взгляд постепенно приобретал оттенок удовлетворенности, организм настойчиво требовал сна.

— Эй, насекомое, ты где?

Существо не отзывалось, а веки с каждым мгновением становились все тяжелее.

"Хоть бы не обмочиться во сне", — подумала Ира и упала в траву.

Полноценный отдых возможен лишь при условии полного желудка и пустой головы.

Спать без сновидений — мечта укротителя финансовых показателей.

Ковалева выспалась. Сладко потянулась. Потерла глаза. Села. И обнаружила вокруг себя зрителей. Великое множество миниатюрных фей Динь. Розовые, голубые, желтые, оранжевые, фиолетовые, салатовые. Полупрозрачные и самодовольные. Одинаково смазливые и приторно сладкие.

У Иры сложилось впечатление, что она попала в рай для почивших на работе фотомоделей, отправленных сюда прямиком с фотосессий нижнего белья: корсеты, подъюбники, шнуровки, пояса и чулки, бюстики и пеньюарчики.

Немая картина: Ковалева в стране лилипутов.

— Издрассьте! — выдавила из себя Гулливерша. По толпе феек прошелся звонкий шепоток. Слов Ира не разобрала.

В отличие от знаменитого сказочного путешественника, девушку никто не пытался пленить. Никто, кроме похмельного синдрома.

— Блин, у вас, по-моему, фрукты скисли, — Ира продолжала нещадно тереть глаза, отгоняя дымку.

Голова раскалывалась, тело ломило — все симптомы традиционного пробуждения после грандиозной попойки. — Пить у вас есть? Вода?

Иру не понимали. Или искусно притворялись.

Осознавая, что спасение утопающих, а в данном конкретном случае — усыхающих — дело рук самих утопающих, несостоявшийся главный бухгалтер начала озираться в поисках водопоя. Ведь видела вчера водопады! А значит, и вода на этом летающем куске чернозема должна отыскаться.

— Господи боже мой, — причитала Ира, подражая дряхлой старушке, переворачиваясь и принимая коленно-локтевую позу, — я одна, в паршивом настроении, черт знает в каком измерении. Я, которая боится высоты, летает с плодом собственной больной фантазии на высоте... на высоте, — Ира попыталась припомнить, как далеко отсвечивала "большая" земля, — хрен знает на какой высоте. Я в душ хочу. А еще яйцо всмятку.

Воображение бессовестно подсунуло картинку: Гриттер в позе эмбриона с нелестными отзывами о худой девичьей коленке на устах. Ира злорадно хмыкнула и скривилась от головной боли.

Остров сжалился над Ковалевой довольно быстро: широкий звонкий ручей нашелся на безопасном для ладошек расстоянии. Холодная, словно только что растаявший ледник, вода приятно обожгла горло. Иномирянка шумно выдохнула и вновь протерла глаза.

— Ты оборотень?

Ира дернулась и обернулась, тараща глаза. На ветке низкорослой яблони сидела миниатюрная копия Екатерины Второй в безумно развратном одеянии.

— Это вы мне? — решила уточнить девушка.

— Ты оборотень-енот?

Вот уж поистине королева — игнорировать прямой вопрос, преследовать лишь собственные цели.

— П-почему оборотень? — И чуть погодя: — Почему — енот?

Невесомый шепоток разочарования и гнева волной пронесся по скромной аудитории — оказывается, за передвижениями гостьи пристально следили все обитатели острова.

Королева, а теперь уж Ира не стала бы сомневаться в иерархическом превосходстве малявки — окрас, размах крыльев, взгляд, — выжидающе уставилась на ту, кто хуже татарина, и махнула рукой: небольшое количество воды, способное уместиться в крохотной кофейной чашке, отделилось от журчащего потока и распласталось в воздухе прямо перед носом Ковалевой. Тонкий слой невозможно плоской капли отразил неотразимую красоту: Ира совсем забыла, что остатки туши на ресницах при контакте с жидкостью и в сочетании с упорным растиранием дает незабываемый эффект.

— Таки енот, — улыбнулось отражение. — Нет, я не оборотень.

Огорчению Ковалевой не было предела.

— У-у-у, — завыло рыжее создание, — нет душа, нет косметики... Как я на глаза людям покажусь?

— Зачем тебе люди? — вновь поинтересовалось дальнейшими планами создание с невесомыми крыльями.

— Я не оборотень, — снова отозвалась Ковалева. — Я — человек. И это звучит совсем не гордо.

Слезы огромными прозрачными бусинами покатились по впалым щекам. Со всех веток сорвались акварельные сполохи и в мгновение ока высушили кожу лица. От удивления Ковалева перестала плакать.

— О, — разочаровано протянула венценосная особа, — поплачь еще.

— Зачем?

— Надо, — королева состроила гневную рожицу.

— А если я не хочу?

— Тогда ладно.

— А если снова захочу? — зачем-то уточнила Ковалева.

— Тогда хорошо, — тут же обрадовалась феечка.

— Кому хорошо?

— Нам хорошо.

— Я по заказу плакать не умею, — Ира насупилась.

— Тогда ладно.

— Какие вы добрые!

Последние слова так развеселили малый народец, что феи по-детски запрыгали на месте и захлопали в ладоши.

— А чего я такого сказала?

— Ты добрая.

— Ага, добрый енот. От улыбки станет всем теплей. Я не добрая. Я несчастная.

Причитания превратились в хлюпанье носом и новую порцию слез. Толпа крылатой красочной тусовки моделей дружно ринулась собирать секрецию.

— Да, ну, хватит! — Ира попыталась отмахнуться от козявок, но задев нечаянно одну из нападавших, тут же обеспокоенно кинулась к пострадавшей. — Ой, ой, сорри, я не хотела. Ну, что за день такой? А? Сначала чуть не убили, потом замуж позвали, потом бросили.

Четвертая гласная буква алфавита в тональности ре-минор заскользила над водой. Довольно богатый урожай девичьих слез пополнился новой коллекцией.

Вдоволь нарыдавшись, Ковалева охладила пылающее лицо студеной водой и приступила к опросу местного населения.

— Вы кто?

— Сказки!

— Сказки?!

— Да.

Ира задумалась. Еще при первом обращении королевы шмакадявок, девушка сообразила, что залог понимания — никак не улыбка или дружба, а прозрачная субстанция, именуемая в простонародье водой. Своеобразный переводчик. Дословный.

"Oh, dear!" — "Ах, олень!"

"Can you hear me?.." — "Ты можешь меня здесь?"

"I'm just asking..." — "Я лишь король жоп"...

То есть, выпив волшебной водички из ручейка, Ира спокойно общалась на языке иномирян, однако переводчик сбоил и выдавал аналоги русских слов.

— Наводящий вопрос можно?

Королева кивнула. Почему-то даже не возникло желание разговаривать и обращаться к кому-либо другому.

— Вы сказки... Вы волшебницы?

— Нет, — феи возмущенно зашумели.

— Я знаю, таких, как вы, называют феями. Фея, — Ира сдобрила слово славной порцией меда.

— Фея, — прошептала королева и возвела очи. — Нет! Сказки!

Ира попятилась от напора и блеснувших острых зубов.

— Ладно, сказки, так сказки.

Предводительница крылатых задумчиво склонила голову, пристально вглядываясь к Иру, словно сравнивая с чем-то или примеряясь. Даже нижнюю губу выпятила.

— Я невкусная, — поспешила заверить гостья. — Видишь? — Ира облизнула указательный палец, — тьфу. Гадость. Кака!

Королева от восхищения и восторга затеребила ножками. Чуть с ветки не грохнулась.

Этот непринужденный жест вызвал в Ковалевой бурю эмоций и облегчения. Заразительный хохот миниатюрных моделей, так похожий на трескотню цикад, заполнил голову эйфорией. И только резкий взмах руки Екатерины Второй привел в чувство. Всех.

— Идем! — приказала сказка и немыслимыми зигзагами повела Ковалеву за собой.

Двойное светило пробивалось сквозь густую зелень подросших за ночь широколиственных деревьев, а на отрытых местностях Ире казалось, что она до сих пор паяна из-за раздвоения теней. Либо из-за их полного отсутствия.

— Куда мы идем?

— Подарок дарить.

— Вот так просто? Подарок? Погодите, у меня нет подарка!

Крылатое создание метнулось к рыжеволосой болтушке и гневно шикнуло. Ира мгновенно заткнулась.

Ковалева не верила в бескорыстие людей. Но про фей, или "сказок", она мало что знала, посему решила довериться чутью. Кроме того, делая скидку на рьяные порывы и довольные личики фей, собирающих соленые бусины со щек, гостья решила, что первым подарком стал все же ее — Ковалевой — подарок.

— А что вы будете делать с моими слезами потом?

— Эликсир, — очень важно прозвучало.

— Для чего?

— Детей делать.

Ира поперхнулась.

— Детей?!

— Да, все очень просто. Мы делаем эликсир. Отдаем его нашим сказочникам, они намазывают его на...

— Нет! Все! Спасибо, наслушалась. Достаточно. Хватит. Я больше не хочу знать. — Ира могла бы воспроизвести еще небывалое количество оправданий и отговорок, но сама мысль о том, что конкретно она оправдывает, повергала в пучину бесстыдства и порнографии.

Путь был не слишком долог. Перейдя широкую и светлую поляну без единой тени, процессия во главе к Екатериной Второй и Ковалевой оказалась снова под сенью высоких деревьев. Ире еще подумалось: если обычному человеку такие деревья кажутся высокими, то как себя чувствуют в этой окультуренной лесопосадке крохотные феи?

— Вот! — сообщила яблочная фея и дернула Иру за ухо.

— Ай, больно же! — соврала Ира, но голову все же подняла.

Крохотная, почти прозрачная ручка человека-насекомого указывала куда-то вверх. Прямо в густую крону дерева.

— Что там? Я не вижу.

Ира прищурилась — не помогло.

— Надо лезть туда?

Фея кивнула.

— Ну, ладно.

Ира очень быстро согласилась. Даже удивилась сама себе. Посомневалась буквально долю секунды.

— А нет возможности вызвать лифт? — Ковалева заломила пальцы и жалобно взглянула на Екатерину.

— Нет! — хором отрезали феечки, собравшиеся вокруг предводительницы.

— Ну, ладно.

Вздохнув обреченно в очередной раз, Ковалева зацепилась за нижнюю ветку, и со знакомым "ийеех!" закинула ноги, повиснув, подобно ленивцу.

— Ну, и чего дальше?

Сказки не знали, но очень активно помогали пристальными и заинтересованными взглядами.

— Нет, так не пойдет! — несколько представителей лилипутского народа согласно закивали, но Ира их поддержки не прочувствовала. — Попробуем с другой стороны.

Другая сторона дерева отнеслась более благосклонно к потугам несчастной островитянки, подставив под нелепо вывернутую ногу старый сук, и уже спустя дюжину мгновений Ира покоряла высоту трехэтажного дома.

— Ну, так чего тут за подарок?

Ровный гул над головой заставил Иру присмиреть. Стараясь не потревожить лишний раз неосторожным движение ветку, девушка подняла глаза.

— Твою ж дивизию! — шепотом поприветствовала Ковалева огромный улей. — Лучший мой подарочек — это я?

— Нет, — пропищало над ухом. — Вот.

Соткавшаяся из воздуха сказка в образе императрицы снова ткнула рукой-спичкой. Проследив за направлением, Ира обнаружила котомку. Не разбираясь, покорительница широколиственных вершин протянула руку, ухватила мешок, и улыбкой извиняясь за нарушенный покой, стала удаляться от улья.

Сюрприз ожидал внизу.

— Куда ветки дели, ироды?

Такие удобные для спуска нижние ветки пропали. Дерево то ли сбросило их, то ли всосало в себя.

— Сказки, куда дели лесенку?

Феи дружно пожали плечами.

— Как мне теперь слезать?

— Лети! — приказ прозвучал, словно пожелание. Сдобрив широкий жест серебряной пыльцой, королева сказок одобрительно кивнула.

— Лететь?

— Да!

— А я точно полечу?

— Точно.

— Ну ладно, — Ира недоверчиво скривила губы и шагнула в облако искрящейся пыли.

Падение было позорным. Постанывая от обиды, Ира лежала на траве и сдерживала слезы.

— В этом мире живут одни предатели! — разочарованию не было предела.

Причем разочарованными чувствовали себя и хозяйки праздника. Они громко совещались, разбрасывали вокруг себя разноцветную пыльцу и своим щебетом перекрывали песни соловья.

— Вы, блин, не сказки. Вы... вы... небылицы! Враки летающие!

Ира могла бы дальше разглагольствовать не тему предательства и обмана, но ее остановило обеспокоенное лицо Екатерины Великой.

— Больно?

— Больно конечно. Предатели! Иуды! Чего там? Еда?

Ковалева, наконец, успокоилась и принялась дергать тугую завязку котомки. Шершавая ткань мешковины щекотала кончики пальцев. А приятный шоколадный цвет радовал глаз.

— Давно эта сумка там висит?

— Ти прохода сильвы.

— Что такое ти прохода сильвы?

— Ну, адим... дать... ти... — яблочная сказка стала загибать пальцы, — ти прохода сильвы.

— Три прохода солнца?

Настала очередь феи хмуриться.

— Так, скажи мне, что такое сильва?

— Магша, — королева указала на маленькое солнце, — Груша, — на большое, — и Сильва.

— Твою дивизию. Магшу и Грушу вижу. А где Сильва? Как они вообще тут ходят?

— Магша встает там, а садится здесь, — два жеста, указывающих право и влево, — Груша встает здесь, а садится там, — жесты зеркальные, — а Сильва встает через раз то там, то здесь.

Такую радостную улыбку Ира видела лишь у одноклассника-двоечника, когда тот смог без ошибок выдать правильный ответ. Пускай заученный. Но зато правильный.

— Три Сильвы — это получается шесть дней? — рука невольно отдернулась от котомки. — Если там и была еда, то она давно сдохла.

Ира разочарованно вздохнула и принюхалась к поклаже. Удивленные и озабоченные непонятным поведением гостьи сказки стали шумно втягивать воздух по примеру Иры.

— Вроде не воняет.

Ковалева, наконец, справилась с завязками и решила, недолго думая, вытряхнуть все содержимое из мешка. Но несмотря на довольно чувствительный вес, из сумки ничего не выпало.

— Что за?..

Еще раз заглянув вовнутрь и убедившись, что находка содержит внутри нечто, Ира снова потрясла над травой волшебный мешочек — ничего.

— Ладно, — согласилась с весомыми доводами девушка и бесстрашно запустила руку в недра дамско-хозяйственной сумки. — Стоп! А чья вообще эта сумка?

Королева фей беззаботно махнула рукой:

— Ай, пролетала тут одна. На венике длинном. Ее жайвор поймал. Только вот сумка и осталась от нее.

— А веник? — прозвучал закономерный вопрос.

— Веник? Веник же летучий.

Ира выдержала паузу:

— И что?

— Да ты вообще ничего не знаешь?

— Я же оборотень-енот, откуда мне знать?

— Так ты оборотень? — сказка разволновалась.

— Нет, шутка. Рассказывай про веник, пожалуйста, — последнее слово Ира добавила нехотя.

— Веник — летающий. Значит, пригоден для переработки.

— И? Из вас по капле придется вытягивать?

— Нет, — царевна обиделась, надула губки.

— Тогда расскажи до самого конца.

— Хорошо, — Екатерина Великая устроилась поудобнее на огромном розовом яблоке, накрывая его юбкой, словно лошадку попоной. — Веник умеет летать. Мы его забрали себе. Превратили в пыль. Добавили в пыльцу.

— Это та пыльца, которая должна была заставить меня летать?

— Да.

— А почему не получилось?

— Мало было.

— Пыльцы?

— Ага.

— Ясно. Жалко веник, конечно. Раз ту дамочку выдерживал, может, и мне бы сгодился. Как средство передвижения.

Фея задумчиво хмурила бровки и коротко кивала.

— И часто у вас тут веники летают?

— Нет, — обрадовалась непонятно чему крохотная собеседница, — совсем редко.

— А из чего вы тогда эту пыльцу делаете?

— Из того, что летает, — невинно хлопнув глазами, сообщил мотылек.

Ира нервно сглотнула.

— Из всего, что летает?

— Ага, — высокая прическа во время рьяного кивка потянула фею к земле, чуть не опрокинув красотку с насиженного места.

— Вы меня что ли прахом птиц посыпали?

— Ага, и жайворов, и сказок, и...

— Нет! Хватит, — Ира в очередной раз выставила руку в ограждающем жесте. — Не хочу больше знать.

Чтобы отвлечься от умопомрачительного разговора, Ковалева сосредоточила все свое внимание на присвоенной котомке.

— Так, что тут у нас? Кармашки... баночки...

Ира стала нащупывать что-то и постепенно вынимать на свет. На траве в рядочек выстроились разноцветные миниатюрные флакончики. Так на Земле оформлялись подарочные наборы парфюмерных торговых марок.

К скромной прозрачной бутылочке с широким горлышком и невидимой пробкой прилагался небольшой резной ключик, ровно в тон сиреневому наполнению посудинки.

— Целый новый мир, — прочитала Ковалева бирку. — Это что ж? Я и читать теперь могу?

— А что там написано? — фея-королева спустилась к бутылочкам и стала расхаживать между ними, смешно отражаясь, как в кривых зеркалах. Самый высокий флакон был на голову выше сказки. На феину голову, естественно.

— А ты не понимаешь, что тут написано?

— Неа, — Екатерина покачала высокой башней из волос. — А что тут написано?

— "Целый новый мир", — повторилась Ира, — и никакой инструкции. Ладно. "Осень". Что "осень"? Ты что-нибудь понимаешь?

— Неа, — не отвлекаясь от кривляний в выгнутое зеркало, ответила сказка.

— Ладно, потом у знающих спрошу. "Любовные сотрясения". Мать моя женщина. Это ж какие сотрясения?

— Любо-овные, — подсказала вежливая и крайне образованная фея.

— "Настоящее солнце". О, вот это уже понятнее. "Звездопад". Тоже, крайне полезная вещь. "Длинный язык". Я бы добавила это к любовным потрясениям. Для пущего эффекта. Но пока не на ком экспериментировать.

Ковалева на некоторое время отвлеклась от сумки, мечтательно закатила глаза.

— Вот и наказание будет тебе, Гриттер.

Видел бы киллер улыбку своей невесты, в жизни бы не решился на встречу.

— Так, ладно. Что тут еще? "Длинные ноги". О! Это же лично для меня! Главное — с дозой не переборщить. "Темная репутация". Ха, я, между прочим, знаю такие эликсиры, что и без волшебства могут сделать репутацию в горошек.

Фея непонимающе уставилась на собеседницу. Ира только отмахнулась, продолжая исследовать недра холщевой котомки.

Через некоторое время Ковалева нахмурила брови, оглядела довольно внушительную артиллерию баночек и скляночек, повернулась к фее:

— А как все это поместилось сюда?

Королева только возмущенно покачала головой. А затем и вовсе улетела. Молчавшая до сих пор свита с легким гулом взвилась в воздух.

Ира расстроено посмотрела вслед веренице светящихся хвостатых комет и лишь теперь обнаружила, что оба светила — Груша и Магша — закатились за горизонт. Но в отличие от предыдущего места пребывания, данный остров не намеревался истязать Ковалеву ночным цветением.

— Ну, что ж, попробуем? — спросила Ира у маленького бутылька с содержимым цвета закатного солнца и надписью "Полный живот" и открутила крышечку.

Запах одурманивал.

— Курочка-гриль, — мечтательно протянула девушка, сглотнув слюну. — Какая же здесь дозировка? Хоть бы инструкцию вложила, метелка веничная.

Набравшись смелости и сторговавшись с собственным желудком, девушка опрокинула на указательный палец бутылочку и аккуратно слизала единственную мутную каплю.

— А недурно, — похвалила неведомого повара Ковалева и почувствовала, как крохотная доза превращается в довольно сытный и объемный ужин.

Ира испуганно схватилась за живот.

— Я же говорила — курица, а не индейка. Это концентрат?! Ай! Ай! У меня же несварение будет!

От верной смерти от переедания девушку спасло неясное мерцание одного из флакончиков.

— "Освобождение", — прочитала прыгающую перед глазами надпись, — да ну на фиг! Я не Куба, чтобы освобождать меня! Я... свободна...

Сообразив, о каком избавлении идет речь, Ковалева принялась судорожно ковырять пробку. Содержимое бутылки ничем не пахло, Ира смочила палец и уже поднесла его к губам, как вдруг сообразила, что держит в руках концентрат.

— Нет, мгновенное освобождение нам не нужно. Чревато.

Еле доковыляв до ручья, найдя по дороге высохшую тыкву, Ковалева поспешила набрать воды и ополоснуть в ней палец. Затем, решив все же перестраховаться, Ира определила довольно густые и недалекие кусты, расстегнула пуговицу на штанах и отпила из фляги. Резкая боль в животе сразу ушла.

— Фух, как хорошо!

Живот выразил солидарность легким бурчанием и погнал хозяйку в заросли.

Сытая и довольная Ира вернулась к котомке.

— Кошмар, темень-то какая! И я теперь, как сапожник без сапог. У меня есть концентрат солнечного... грушевого света — звучит-то как! — но я не могу им воспользоваться. Потому что — концентрат. И, наверное, его лучше всего разбавлять в стеклянной таре, делать лампочку. Вот это класс! Свет без электричества. Умная была голова у этой летающей...

Не найдя подходящего благородного прозвища нечаянной дарительнице скарба, Ковалева растянулась на мягкой траве, закинув руки под голову.

Внезапно пришедшая в голову идея подбросила девушку с лежбища. Ира поспешила найти флакончик с солнечным светом. Внимательно посмотрела на бутылочку и встряхнула содержимое — пузырек засветился. Сначала тускло, затем все больше набирая силу. И вскоре разгорелся так, что смело мог претендовать на звание тридцати-ваттного светила.

Ира решила не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Кроме того, следовало бы узнать, на сколько расхожи биологические часы землянки и бижюнян.

— Мама родная! — Ира внезапно осознала, что очнувшись в незнакомом месте и обнаружив разумных существ, она не спросила главного — где?

А вдруг Гриттера нет с ней, потому что Ира попала совсем не в тот мир? А вдруг она отсюда никогда не выберется? А вдруг ее никогда не будут искать?

Слезы ручьем покатились по щекам. Злость и обида смешались в сочный винегрет из чувств.

То ли на свет в ночи, то ли на завывания неведомого зверя слетелся ночной народец.

Разминая в очередной раз собственный нос в лепешку, Ира засекла движение краем глаза.

— Кто здесь?! — еле слышно спросила Ковалева, по-заячьи поджимая руки и втягивая голову в плечи. — Кто здесь?

Сбоку чиркнула спичка, высекая искру. Ира дернулась.

— Кто здесь? Кто здесь... — мужской голос передразнил девушку. — Никого здесь нет.

— Ага, прямо, как вежливый Кролик...

— Какой кролик? — не понял невидимый собеседник.

— Вежливый. Который ответил Винни-Пуху, что в доме совсем нет никого.

— А, — значительно протянул голос из темноты.

— А чего вы прячетесь?

Хрупкий флакончик с солнечным светом озарял лишь небольшое пространство вокруг Ковалевой, словно библиотечная настольная лампа. Рассмотреть говорящего не представлялось возможности.

— Кто вы? — повторила свой вопрос Ира, так и не дождавшись ответа на предыдущий.

— Мы — живущие в ночи, — судорожно провыл голос, — мы — тени. Мы... байки.

— Мотоциклы?

— Нет! Какие мотто.. цикли... Мы — байки!

Из темноты в тусклый круг света выплыл представитель сильной половины... представитель расы...

— Вы мужчина?!

— Однозначно, — утвердительно кивнул комар с лицом младенца, — доказать?

— Нет! Спасибо! Не надо!

Ира пыталась рассмотреть новоприбывшего: тонкие ломанные конечности, продолговатое тельце, полупрозрачные крылья стрекозы, голова кучерявого ангела и пара пухленьких ручек. Мужчина. В скромной набедренной повязке.

— Ну, что — нравится? — спросило существо баритоном, доставая из-за спины изящную курительную трубку и пуская колечко дыма.

— Не могли бы вы повернуться в профиль, — съязвила Ковалева.

— Хамишь? Укушу!

— Простите, — Ира почувствовала себя не в своей тарелке. Как когда-то давно. На ковре... в кабинете у шефа. — Ну, кто вы?

— Я же говорил — байки.

— А! — наконец сообразила Ковалева. — Они — сказки, а вы — байки.

— Какая молодец! — подыграл собственной желчности мотылек. — Чего пришла?

— Я не пришла. Меня кинули. В прямом и переносном смысле. Кстати! А где я?

— В траве.

— В траве сидел кузнечик. К черту подробности — город какой?

— Какой город?

— Это я спрашиваю — город какой! И страна какая? И мир ваш как называется?

— О! — насекомо-человек задрал нос. — Мир наш волшебен и называем мы его — Леженда-Бижю.

— Слава тебе во веки веков! — Ира театрально воздела руки к небу. — Попала!

— Куда попала?

— Куда надо — туда и попала.

— Не хами старшим.

— Простите. Каким старшим?

Вместо ответа байка засмеялся и закашлялся. А Ира надула губы. Обида подкатила вязким комом к горлу. Снова полились слезы.

— Ну, вот, опять слякоть, — Амур скривился.

— А вам не нужны мои слезы? — Ира искренне удивилась и расстроилась — очень хотелось получить еще и от мужчин подарков.

— А зачем? Пускай сказки собирают. Это им нужна всякая романтическая лабуда.

— А вам, простите, не нужна?

— А зачем?

— А дети?

— Какие дети? А! Дети... — монстрик многозначительно взглянул в темноту — раздались смешки. — Это сказки вам рассказали про детей?

— Ну, не сама же я придумала. Бред-то такой!

— Но-но! Не бред. Не. Бред. Полезная вещь.

— Ну, да. Мне рассказывали.

— Ой, да что там тебе рассказывали, — мотылек махнул трубкой, отчего табак разгорелся яркими сполохами. — Они думают, что без этих крокодильих слез детей не будет.

— А на самом деле... — Ире было обидно за прекрасную... по-настоящему прекрасную половину этого миниатюрного народа.

— А на самом деле... я тебе не скажу.

Ковалева фыркнула.

— Ну, и ладно! Не хочешь говорить — не надо. Оно мне вообще не надо! Понял? Козел! — Ира разревелась.

— Эй, эй! Хватит рыдать. А то поприлетают... эти... Насобирают много слез. Потом от них не отвяжешься.

Поток слез прекратился. В голову закрались сомнения.

— Так вы что же, говорите им, что без чужих слез детей делать не будете?

— Так и говорим: нет слезного эликсира — нет детей.

— Оппа. А детей вы не любите?

— Конечно! За что их любить?

Ира захлебнулась возмущением.

— А уж делать их — и подавно. Поэтому и не очень любим гостей, — хищно сверкнули крохотные глазки.

— Ладно, — согласилась Ира. — У меня есть вопрос.

— Давай.

— Как попасть на землю?

— Куда? — голос комарика в мгновенье поменял тональность — с баса на сопрано.

— Вниз!

— Улететь, — немного удивленно и раздраженно ответствовал байка.

— А если я летать не умею? — Ире вспомнился обман с пыльцой.

— Прыгай.

— Высоко, — заныла Ковалева.

— А нам-то что?

— Очень вежливо. Еще есть способы?

— Остров можно опустить, — прозвучало из темноты. Байка гневно сверкнул глазами в сторону говорящего.

— Значит, можно опустить остров? — Ира мгновенно схватилась за идею.

— Нет, нельзя! — тут же огрызнулся курильщик.

— Но он же сказал — можно!

Возмущению не было предела: Ира была недовольна отсутствием информации, человек-комар злился на болтуна.

— Я заплачу на спуск, — попытала счастья Ковалева.

— Нет! Мы не спускаем остров!

— Ну, и ладно. Сказку попрошу.

— Ха! Попроси. Слышите, байки, она собралась просить у тех, кто никогда не делал этого.

Темнота загомонила.

— Значит, только вы способны опустить остров?

— Только мы! — курносый нос снова задрался к небу.

— И помогать вы мне не собираетесь? Да?

— Именно так!

— Ну, тогда завтра, когда станет светло, я отправлюсь к сказкам и буду долго сетовать на свою судьбу. И прольются соленые потоки. И смоют вашу самоуверенность на сотню брачных сезонов, — очень зловеще закончила Ира.

Время застыло. Ни травинки не шелохнулось. Только стрекот крыльев за спиной висящего в воздухе байки нарушал тишину.

— Начинаем спуск! — внезапно скомандовал командир и исчез из поля зрения.

— Эй! Стойте! А как долго будем спускаться?

— Когда Сильва проснется... — сообщила темнота.

— Мужики... — Ира еще немного побурчала себе под нос, собирая нескромные пожитки в котомку. Следовало еще вернуться к предыдущей стоянке и забрать верхнюю одежду.

Полную версию книги можно прочитать на ресурсе "Призрачные Миры". Читать здесь...