| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
На сердце полегчало. Хоть один из Семьи совершенно точно не откалывает номеров, не водит хороводы с глюками и не пишет донесения фюреру.
Проблему номер два, то есть общий сбор, он поручил Киллеру, а сам пошел отлавливать Ромку и прижимать к теплой стеночке.
Отловил прямо у актового зала, на выходе с репетиции. Поглядел в радостные щенячьи глаза и чуть не плюнул с досады.
А Ромка глаза опустил, разве что хвост не поджал. Понял, что налажал — лучше поздно, чем никогда.
— Я это... ну... ты же сам не хотел, чтобы Поц был!
— Отличная попытка переложить ответственность за твою дурь на меня. — Дон фыркнул. — Какая разница, кто чего хотел? У нас был шанс на перемирие. Теперь его нет.
— Но... а я... Дон, так он же все равно! И спектакль бы испортил.
Дон покачал головой.
— Ром, тупишь. Есть вещи важнее спектакля...
Объяснению очевидного помешала остальная Семья. К актовому залу явились всей толпой, радостные, словно Зенит выиграл у Спартака со счетом 8:0. И с докладом:
— Мы готовы идти в баню!
На миг Дон опешил: когда это он посылал их в баню?..
А Киллер плутовски усмехнулся, попался, мол.
— Мы это, проставляемся, — пробасил Ариец, от смущения не знающий, куда девать руки. — Ну, типа новенькие же.
— Баня, пиво, все как у белых людей, — спас его от проваливания сквозь пол Киллер. — Ты же не против, Дон?
Дон был не против. Баня так баня, как раз и посмотреть, как будут себя вести Витек с Арийцем. Без штанов строить козни они уж точно не доросли.
Баню выбрали поближе к школе, чтобы не заморачиваться с байками. Семья Альфа, кто бы спорил, все как один — гусары, но байк не лошадь, сам от столба не увернется. Так что после пива — никаких байков.
Купили минералки и светлого, к нему — рыбки, со смехом и прибаутками завалились в парную, всей кучей. В тесноте, да не в обиде.
А после парной, пока народ еще не окончательно расслабился, Дон под первую бутылочку рассказал о вчерашней Поцовой засаде. Ариец во время рассказа бледнел, краснел и каменел попеременно, а под конец буркнул, что не подписывался никого калечить, и вообще ему вся эта война поперек горла. Он учиться хочет, вот как Леон. И в спектакле играть. И на гитаре, вот...
— ...как Леон, — продолжил за него Дон, хлопнул его по спине и засмеялся. — Слышишь, Киллер, тебя назначили идолом и кумиром, придется теперь соответствовать.
Киллер изобразил лицом любовь и уважение, сведя глазки в кучку и высунув язык. Натуральный кумир.
Веселье несколько разбавил Кир. По нему видно было, что работать капитаном Очевидностью ему неохота, но если не Кир — то кто?
— Дон, ты же не думаешь, что на этом все закончилось? — и перевел взгляд на Ромку, словно заново оценивая его сегодняшнюю эскападу.
Ромка отвел глаза. Вроде бы осознал, смутился — а ничего подобного. По позе было видно, что злится и обижается, но считает себя правым.
Идиот.
— Разумеется не думаю. — Дон передернул плечами и приложился к минералке. — Придется разговаривать с Поцем-старшим, чтоб придержал братишку. И по одному не ходить.
Киллер буркнул что-то согласное. Следом — Витек и Ариец, и последним — Ромка. Он даже просветлел лицом, забыл про злость с обидой и снова стал похож на человека. Хорошо хоть, не на щенка. Не его образ.
На этом Дон закончил политическую часть и предложил перейти к обсуждению дам.
Разговор про девчонок Семья поддержала. Кир поведал о третьекурснице из Плешки, с которой он познакомился пару недель как, и "вроде даже чего-то у нас намечается", Витек — о Катьке из "ведьм", — оказывается, у них роман чуть не с первого класса. Дон даже удивился мельком, как хорошо они конспирируются. Не чета Ромео с Джульеттой.
Но особенно отличился Ариец. Таких дифирамбов Лизке, зуб можно давать, никто еще не пел. Причем, что особенно ценно, за глаза и на полном серьезе. Остальные даже ржать над ним не стали, из сочувствия. Попал парень. Влюбился. Еще немножко, и стихи ей писать начнет.
— А ты ей стихи напиши, — словно подслушав его мысли, предложил Киллер и довольно хохотнул. — Вон как Дон Маринке на той неделе.
Дон фыркнул. Тоже мне, стихи. Так, поздравлялка на день рождения.
А вот Ариец отреагировал странно. Повел плечами, отвел взгляд...
— Эрик, ты чего мнешься?
Ариец тихо пробубнил:
— Мишаня, он это... ну... Ему ваша Маринка нравится, все знают. Ну и это, он будет в школе цепляться, значит. И вообще. Присмотреть бы.
Дон опешил. Ну ничего себе? Поц — и Маринка? Да уж, совсем скверно. Конечно, у них с Маринкой не то, что великая любовь. Просто сейчас им хорошо вместе, но после школы все закончится. Маринка пойдет в питерскую консерваторию, Дон поедет учиться дальше в Геную или в Милан. У каждого будет своя жизнь, с кем-то другим. И по этому поводу оба не страдают, сейчас все отлично, так чего еще надо-то? Все высокие чувства — в музыку и рисунки, все прочее не имеет особого значения. И, уж если честно, положи сейчас на Маринку глаз кто другой, ну вот хоть Кир — Дон бы, пожалуй, отступил. Друг же! Но чтобы Поц?!
Нет уж. Только через его, Дона, труп. А лучше — через Поцев труп!
— Обойдется без Маринки, — буркнул Дон и тут же улыбнулся: нечего портить посиделки всякой фигней вроде Поца. — И вообще, что это мы снова о Поце? Пиво греется, парилка остывает!
На том политическая часть и сменилась на культурные посиделки сначала в предбаннике с пивом и анекдотами, затем снова в парилке, с минералкой и настоящими березовыми вениками: у Арийца обнаружился истинный талант к парному делу. Кир даже предложил назначить его главным по веникам — с одной стороны, в шутку, а с другой... если Кир де Ришелье так шутит, значит признал Арийца годным к службе на благо Семьи.
К концу последнего заплыва в бассейне и сам Дон расслабился окончательно и поверил, что Ариец и Витек — свои люди, Поц наверняка послушает старшего брата, "Двенадцатая ночь" займет первое место на фестивале, и вообще всеобщее счастье вот-вот наступит.
Нелирическое отступление номер два
Суки!
Все суки! Вы у меня еще кровью умоетесь, вояки хреновы!
Вы что думаете, раньше у нас война была? Да это я только разминался, а вот теперь воевать начну, раз мира не хотите!
Нет, я зачем через себя переступал, зачем в этот пидорский спектакль просился? Чтоб на меня всякая шестерка тявкала?! Дон этот, мажор, даже сам ответить не соизволил! Перед всем классом опустил. Ну я ему, ну я... Стукач гребаный, нет, чтоб по-мужски разобраться, он Фильке плакаться побежал!
Миша скрипнул зубами.
Что Филька брату настучит — это будьте спокойны. А брательник уж примет меры. Заранее слышится: боец, стройсь! Фанеру к осмотру!
А потом выговор организует. С занесением.
И по ушам ездить станет. Не хуже Фильки! Вы, мол, в одном строю! Друг другу спину прикрывать! Сам бы попробовал — в одном строю! С мажорами!
И Ариец еще... какой он Ариец, крыса он!
Оли-ивия, мать его...
Миша в сердцах сплюнул на чисто выметенный тротуар.
Порылся в карманах в поисках сигарет.
Вспомнил, что последнюю выкурил сразу после уроков, а денег на новые нет. И на шаверму, которой пахнет на весь квартал, тоже нет. А он не обедал. И домой идти — только нарываться на меры, мать их!..
Он задумчиво оглядел Исаакиевский, прищурился на блестящий шпиль Адмиралтейства. Снова принюхался.
Шаверма с чесноком и кинзой пахла так, что в сводило живот. И, как назло, из дверей паба вывалились какие-то мажоры, на ходу открывая бутылки темного "Карлсберга".
Такого же, каким угощала в "Парадизе" Анаша.
Она тоже говорила, что надо мириться. Но, в отличие от Фильки, не ездила по мозгам и вообще понимала расклад. Правильная тетка. Умная. И ей плевать, что Миша — младший брат. Возраст — не главное!
"А если не выйдет, то можешь мне позвонить и все рассказать. Вместе мы что-нибудь и придумаем."
Отвернувшись от мажоров с пивом и надкусанной шавермой, Миша достал мобильник. Уж лучше потрындеть с Анашой, чем болтаться тут, как дерьмо в проруби.
Она ответила сразу, словно ждала звонка.
— Ты где?
— У Адмиралтейства.
— Я рядом, сейчас буду, — и отключилась.
Миша сунул мобильник обратно в карман. Поддел ногой смятую пивную банку, отправил ее пинком в урну и полюбовался на ее полет.
В его городе должно быть чисто.
Всегда.
Глава 8, в которой черный пес воет перед подворотней
Из бани сплотившееся ядро безобразия вывалилось под матерные частушки в хоровом исполнении. Солировал Ромка, аккомпанировал Киллер — за неимением гармошки на жестяной банке из-под пива с насыпанными монетами, получились настоящие русские маракасы.
Жизнь была прекрасна и удивительна. Витек с Арийцем отлично вписались в команду, Ариец под конец даже смущаться перестал. И Ромкина дурь не стерпела березового веника и выветрилась. Только где-то далеко на горизонте маячил Поц, но сейчас горизонт терялся то ли в питерском вечернем тумане, то ли в банно-пивных парах, и хотелось думать исключительно о приятном. Вроде Маринки, которая обещалась послезавтра, то есть в субботу, прийти с ночевой. До послезавтра было еще долго, но заманчивая перспектива Дона так грела, что он даже куртку застегивать не стал.
Так, под частушки и анекдоты, всей командой пошли провожать для начала Витька — он жил всего-то через квартал от школы. Рукой подать! Но торопиться не хотелось — хотелось, наоборот, придержать шаг, посмотреть на пламенеющие рыже-красные клены, воробьев, затеявших массовый заплыв в большой луже, словно и не осень на дворе, а самая настоящая весна.
Но прохожие почему-то хорошее настроение компании не оценили. Все куда-то бежали, куда-то торопились...
А Дону было хорошо. Просто так хорошо. Он даже рассмеялся — потому что солнце, воробьи, и вообще здорово!
Его поддержал здоровенный черный пес. От самой бани увязался с ними, бежал рядом — то подставляя уши Арийцу, то толкая лохматым боком Киллера, то трогая носом Донову ладонь. А тут покосился хитрым глазом, задрал морду и подпел Ромке, да так выразительно! Прям натуральный Шевчук со своей "Осенью". И прилипший к холке рыжий кленовый лист был в тему.
Песий вокал прохожие тоже не оценили. Совсем. Дону даже показалось, что пса не видят и не слышат: черная тварь ростом Дону по пояс шествовала нарезала круги вокруг компании, пела во всю собачью глотку, но никто не шарахался и не возмущался, почему собака без намордника.
И без поводка.
И без ошейника.
Какая-то блондиночка в блестящем плащике и с мокрым цветастым зонтиком-тросточкой чуть не наткнулась на пса, недоуменно посмотрела под ноги и его спокойно обошла, словно ей прямо в лицо не выдали настоящую оперную руладу. Компании веселых парней внимания досталось чуть больше: Ромке блондиночка кокетливо улыбнулась и пошла дальше, цокая шпильками по блестящему после недавнего дождя асфальту.
Наверное, желтый лист и блондиночка подвигли Ромку перейти с матерных частушек на ДДТ.
Осень.
Небо.
Корабли.
Романтика!..
И ровно на "жгут корабли" черный пес сел посреди тротуара, поднял морду к небу и тоскливо завыл. Тут же из ближней подворотни со всполошенным карканьем вылетело несколько ворон и послышались странные звуки. Словно удары, приглушенная ругань...
От неожиданности Дон замолк и остановился.
А прекрасный вечер резко перестал быть прекрасным и стал холодным, мокрым и тревожным.
Опасным.
Остальные ребята тоже вмиг замолчали. Остановились. И уставились кто на пса, кто на темный провал подворотни.
Там дрались. И явно нечестно.
А раз нечестно дрались — надо было помочь.
Сжав в кармане тяжелый брелок, Дон рванул на звук. Ариец с Киром — вместе с ним, едва не опережая. Остальные следом.
Прежде чем Дон добежал до подворотни, по ушам ударил вой: на этот раз тоска в нем была такая, что хоть вешайся. И ему откликнулись голоса — низкие, высокие, жалобные и захлебывающиеся. Словно все собаки Питера завыли разом.
Наверное, именно этот вой Дона и спас.
Потому что он затормозил за миг до того, как прямо перед ним пролетел камень, брошенный из подворотни. Дон увидел лишь бесформенный силуэт какого-то оборванца: тот бросил камнем — и нырнул обратно, в темный зев; оттуда послышались ругань и топот нескольких пар ног.
Надо было испугаться.
Надо было.
Но страха не было.
Ни страха, ни осторожности, только что-то безымянное, что погнало вслед за убегающим бомжом: вперед, догнать гада, помочь жертве!.. еще бы оружие...
Взгляд упал на ржавый прут, валяющийся перед самой подворотней. Дону остро захотелось поднять его, почувствовать в руке привычную тяжесть шпаги...
О пруте он тут же забыл — потому что увидел, наконец, кого эти гады били.
У решетки, перегораживающей вход во двор, лежал человек.
Уже мертвый.
Живой человек не может лежать в такой изломанной позе и лицом в луже.
Все прочее Дон окинул быстрым взглядом и признал несущественным: распахнутую калитку в решетке, через которую удрали двуногие крысы, заставленный машинами внутренний двор, лезущего через забор в соседний двор бомжа. Удрали — и плевать, а вот тело...
Смотреть на него не хотелось, но не смотреть было невозможно.
Ему проломили голову. Кирпичом, он валялся тут же, покрытый кровью, грязью и чем-то еще отвратительным.
Это же отвратительное, серо-кровавое, виднелось сквозь дыру в черепе.
Дон с трудом сглотнул вязкую горечь, напоминая себе — блевать не время. Он отвечает за Семью.
— Назад! — скомандовал Дон.
Ребята, не успевшие добежать до трупа, остановились.
Сам же Дон шагнул вперед, медленно и осторожно.
Его смущал запах.
Поверх обычной для подворотен помоечной вони пахло больницей. Хлорка. И кислота. И еще что-то — резкое и совершенно здесь неуместное.
Взгляд метнулся от трупа вокруг.
Хозяйственная сумка — разодранная. Осколки бутылки с яркой этикеткой. Рассыпанный порошок — стиральный, из надорванного пакета.
Распотрошенная пачка сигарет прямо поверх тела.
И — голубой берет с отпечатком грязной подошвы.
Сердце замерло и провалилось куда-то в живот.
Этот голубой берет, и знакомые берцы на трупе...
Нет, этого же не может быть!
Позади Дона кто-то вдохнул со всхлипом и прошептал:
— Мишаня?..
— Эрик, не трогай его! — велел Дон, не оборачиваясь, и наклонился к телу, стараясь не наступить в едко воняющую лужу. Хер знает, что за ядовитая дрянь тут разлита.
Он с трудом заставлял себя не зажмуриваться и хоть как-то дышать. Очень хотелось прямо сейчас оказаться дома, не видеть и не знать этого ужаса.
Почему то перед глазами вращалась, стеклянно поблескивая, банка; и в этой банке одноглазый урод смеялся, разевал зубастую пасть, и к запаху хлорки с кислотой добавился формалин...
"Тьфу, чур меня!" — подумал Дон, прогоняя головокружение.
Реальность была хуже глюка.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
