Приют

Первая глава. Малыш Чаки

Малышу Чаки через пару дней должен будет стукнуть месяц. Месяц, как он оказался в приюте — мы тут возраст только так считаем. Всю ночь я ломал голову, что ему подарить: он ничего не любил! Играть — нет, рисовать — нет, читать — нет! Только в комнате любил сидеть! Странный парень, но вроде хороший, а я здесь старожил — семь лет торчу, так что помогаю новеньким. Чтобы не маяться, я решил спросить в лоб, но раскрыть рот не успел.

— Почему другие дети исчезают? — шмыгнув забитым носом, спросил Чаки и уставился на меня большими коровьими глазенками.

— Эм... Родители находятся, — смущенно почесал я макушку. — Ты чего это вдруг?

— Нет, — замотал головой Чаки и весь скуксился, как лимон. — Я тоже исчезну.

— Тебе так смотрительницы сказали? Тебя в приемную семью берут? — удивленно переспросил я, стараясь скрыть нотки зависти — всех берут, только я неприкаянный. Правильно Мэг сказала — оболтусы тринадцати лет никому не нужны. Старперы мы с ней. — Так это же круто! Поздравляю!

— Нет, — снова замотал головой Чаки и задергал рукав рубашки. — Плохо.

Уставившись на парня как баран на новые ворота, я снова почесал макушку — точно странный. И что такому скажешь? Его в семью берут, а он ноет — тьфу, неужто нытиком нужно было родиться, чтобы тебя забрали?

Чаки угрюмо уставился в пол, продолжая дергать рукав рубашки — вверх-вниз, вверх-вниз, как заело! Тяжко вздохнув и пробурчав под нос: "Он мелкий, глупый", я присел на корточки перед ним.

— Семья — это здорово. Ты чего? Тебе же здесь не нравится?!

— Плохо. Не хочу, — замотал головой Чаки и почесал толстым пальцем нос. — Ты хоть раз видел этих родителей? Никто не видел! Мне страшно.

Посмотрев на мнущегося парня, я подумал, что он точно напоминает корову — а по глазам, так корову, которую на убой ведут. Еще весь такой рыжий, конопатый и толстый: поживи он здесь хотя бы пару месяцев, так точно бы его Буренкой прозвали. Даже мычит вечно.

Пощелкав языком по отбитому переднему зубу, я уже подумывал, что бы такого сказать, как дверь в комнату открылась. На пороге стояла Саманта: эх, если бы она не была такой старой — лет восемнадцать, не меньше, то у меня бы слюнки потекли! Смуглая, круглолицая, а уж волосы чернильные — ни у одной девчонки в приюте таких нет! Жаль, что под черным капюшоном вечно прячет.

— Чаки, ты снова не зашел к доктору. Пойдем я провожу тебя в душ, а потом к Корнелию.

Чаки побелел и в рукав с такой силой вцепился, что чуть не оторвал. Глазенки несчастные-пренесчастные стали, и он замычал — или это уже мне "Муу" мерещиться везде стало.

— Ты снова боишься идти в душ? Пойдем. Там сейчас нет других детей. Я никого не пущу! — клятвенно пообещала Саманта и улыбнулась. — Пойдем. Нехорошо заставлять доктора ждать.

Вот тут уж и я поморщился: докторишку у нас в приюте никто не жаловал, а уж его кабинет, что рядом с чердаком, все десятой дорогой обходили. Но Чаки боялся не доктора, а душа — кто его знает, что за заскок! Буренка у нас точно странный.

Невольно я порадовался удачному прозвищу: Мэг должно понравится, она такое любит — для нее новенькие, как зверушки: кто Котя, кто Сыч, кто Ворон, а теперь еще и Буренка будет.

Чаки уходил понурив голову, только у двери обернулся, посмотрел коровьим взглядом и прошептал: "Никто не видел".

Эх, Буренка, Буренка — что же ты счастья своего не понимаешь.

Задумчиво пощелкав по зубу и постояв минут пять, я отправился к Мэг — ее найти раз плюнуть. Если не в столовке пирожные крадет, то на балконе штаны просиживает. Есть у нее любимое местечко, как и занятие самое-пресамое любимое. Балкон выходит во внутренний двор, где мелкотня — мальки, как мы их называем, — носится. Мэг нравится свысока на них поглядывать и ириски кидать — но не за просто так, а за выполнение желаний.

Я не ошибся. Мэг с довольным лицом сидела на каменном полу балкона и чесала белый ершик волос. Это ее привычка — не только волосы, а все она чесать, теребить и дергать любила. Руки никогда спокойно держать не могла! Пока всю одежду не покомкает, не успокоится.

Эх, не будь она старожилом, как и я, сколько бы ей кличек придумали! Но с ней такой номер не пройдет: вздумаешь ляпнуть, так сразу в нос получишь, а бьет Мэг не по-девчачьи.

— Ириску хочешь? — насмешливо спросила Мэг, не оборачиваясь.

— Щаз-з-з! Прыгать под твою дудку не стану, — хмыкнув, ответил я и выхватил конфету из кармана ее джинс. — Снова над мальками издеваешься?

На газоне замер мальчишка лет семи: качаясь, он с трудом стоял на одной ноге и мрачно хмурил брови. Капли пота стекали по покрасневшему от сосредоточенности лицу.

— Не, Джа, это не мучить, это жизни учить! — протянула Мэг с ухмылкой и пригрозила пальцем мальку, который постарался незаметно встать на обе ноги.

— Ну-ну, — хмыкнул я. — Слышала, что Чаки в приемную семью забирают?

— Ага, — равнодушно заметила подруга. — Скачет?

— Плачет, — передразнил я. — Серьезно, чуть не рыдает, а глазенки прямо, как у Буренки! Странный он. Радоваться нужно, что забирают, а он... Эх.

Мэг фыркнула под нос. Она отчего-то в приемную семью никогда не хотела. Говорила, что в приюте жизнь получше, хотя какое получше! Не мог я ее понять, ох, не мог.

— Его еще в душ потащили, так он от страха чуть в обморок не грохнулся. Чего он душа боится?

— Потому что с приветом, — грубо ответила Мэг. — Ой, не смотри так осуждающе! Не будь занудой! Здесь все с приветом — будто новость. Вон Цапля... Эй! Я все вижу! Уговор был на пять минут! Так вот, Цапля этот киселя боится.

— Это как? — не понял я.

— А вот так! На завтраке ему кисель принесли, так он не успел глоток сделать, как побелел весь, а затем завыл в голос! В стену стакан швырнул, прикинь? — возбужденно пояснила Мэг и почесала за ухом. — Короче, Джа, не стукнутых на всю головушку тут нет. А кто не стукнутым приехал, тому Корнелий мозги в кашу превратил.

— И чего со мной не так? — с нотками обиды в голосе спросил я.

— С тобой? А тебе помогать всем тянет. Это, авторитетно скажу, самый тяжкий диагноз. Вот на кой ты поперся с утра к Чаки?

— Он уже месяц с нами... Поздравить, про подарок спросить хотел... Мы же с тобой давно здесь, а он боится. Странный он и на Буренку похож, но... — начал оправдываться я, будто сделал что-то постыдное.

— Ага, а мы старожилы, помогать должны и бла-бла. Джа, прекращай, а? Давай лучше развлечемся? Говоришь, Буренка в душ пошел? — хитро подмигнув, спросила Мэг и встала. — Пойдем прикольнемся над ним.

Не глядя кинув ириску во двор, подруга рванула к ступенькам на первый этаж. Я и рот раскрыть не успел. Пришлось за ней побежать, хотя затея мне не нравилась. Жалко Буренку было. Сам таким же был, когда только приехал. Мэг не понять — она с первого дня заводилой стала. Как она любила выражаться, плевать ей было на свое прошлое, а настоящее ее устраивало. Уж не знаю, что за жизнь до приюта у нее была, но явно не сахар.

Догнать подругу удалось лишь на подходе к душевой. Мэг притормозила и затаилась за горшком в фикусом: Саманта не обманула Чаки, замерла у обшарпанной дверцы, как надзиратель. Плеск воды и тихое поскуливание подсказывали, что Буренка все еще моется.

— Так, Джа, врун из тебе тот еще, — деловито заметила Мэг, подергав висюльку на шее. — Значит, Саманту я беру на себя, а ты пробирайся в душевую.

— И что мне там делать?

— Держи и сделай лицо попроще, — ответила подруга и достала из кармана безрукавки свисток. — Шугани Буренку на прощанье. Чтобы не забывал нас в приемной семье! В шампунь краску было бы круче подсыпать, но я уже не успею за ней сбегать. Не подведи, Джа!

Мэг скорчила испуганное лицо и кинулась к Саманте:

— Помогите! Скорее, там мальчику на улице плохо! Нужна помощь! Он с дерева упал!

Притворяться у подруги хорошо получалось — даже я чуть не поверил. Саманта же вообще человеком добрым и доверчивым была. Сразу кинулась за Мэг. Тяжко вздохнув, что уж поделать: потом не докажешь, что ты не зануда, я поплелся к душевой.

Все кабинки были открыты настежь, только одна закрыта. Пар валил такой, будто я в молоке оказался! Протерев глаза, я прокрался к пластмассовой дверце. Плеск воды усилился, а заодно стали различимы пыхтение и всхлипы. Точно Буренка там. Кто еще в душе плакать будет.

Буренка прислонился дверце, и я даже увидел толстые пальцы и браслет из веревочек. Достав свисток, я уже приготовился дунуть изо всех сил, когда вода утихнет, как вдруг душевую прорезал крик.

— Не-е-ет! Пожалуйста! — взвыл Буренка, как ненормальный, и резко ударил рукой по дверце.

— Эй, ты чего?! — обеспокоенно спросил я, выронив свисток. В ответ тишина. — Чаки?! Что случилось?

Одним резким движением распахнул кабинку, а там кипяток из валяющегося душа так и хлещет во все стороны. Из-за пара же и не вдохнешь даже! Но главное: никого. Растерянно оглядевшись, я шагнул вперед и схлопотал пару капель, но мокрая одежда меня не волновала.

— Чаки? Чаки?! Ты где?!

Выключив воду, я выглянул в коридор, а затем судорожно пробежался по всем кабинкам. В душевой я был один.

Нервно щелкнув по зубу, я вернулся в кабинку, откуда кричал Буренка. Пар уже улегся, и рядом со стоком можно было разглядеть тканевой браслетик. Его мы с Мэг подарили Чаки, когда тот только въехал — это наш отличительный знак.

Засунув его в карман, я медленно вышел в коридор. Ничего понять не мог! Там же точно был Буренка! Куда он мог деться?! Не в сток же его затянуло!

Буренка, Буренка, что же у тебя все не как у людей.

Отчего-то гнилое чувство в душе поселилось. Печенкой я неладное чуял, но гнал от себя глупые мысли. Гнал, пока за обедом Саманту не спросил:

— А где Чаки? Я попрощаться хотел.

— Извини, его уже забрали в приемную семью.

Меня что-то и переклинило, хотя Саманта невинно так посмотрела и улыбнулась — по-доброму. Ага, по-доброму. Точно с Мэг нужно поговорить.

Поймав подругу после обеда, я выпалил историю с душевой.

— Джа, да ты бредишь! Не заметил, как вышел, вот и все, — потянувшись, ответила Мэг. — Ну, и что, что уже забрали? Как будто у нас хоть раз проводы с фанфарами устраивали. Пф!

— Странно все, — недовольно пробурчал я. — Мэг, говорю тебе, был он там! Кричал, а потом — бац — и нет его! Только браслет остался.

— Н-да, похоже, не зря Цапля киселя боялся. Вон ты сейчас глотнул, так глюки словил, — ухмыльнулась подруга. — Не парься и не превращайся во второго Буренку. В картишки идешь играть сегодня?

— Когда?

— Через час в библиотеке. Главное на старую зануду не попасть...

Меня передернуло: кроме Саманты за нами следит одна старуха — Карга — отвратнее нее только Корнелий! Бурчит вечно, сопит крючковатым носом и смотрит так, что сердце не то что в пятки, под пол уходит. От нее нагоняй все хоть раз в приюте получали и повторно под горячую руку попадать никому не хотелось. Она наши развлечения не одобряла. Карга вообще ничего не одобряла. На любую фразу ответ у нее один: "А вот раньше...". Раньше — это, наверное, когда динозавры бегали, уж она точно должна была их застать.

Мэг побежала в крыло для девочек, а я поплелся к себе в комнату. Рука к браслету так тянулась — как заразился привычкой все теребить. Да и из головы Буренка никак не выходил. Особенно взгляд его коровий и слова: "Никто не видел".

Предков приемных ведь, и правда, никто не видел! Объявляли, мол, так и так, за тобой пришли, тебя сегодня забирают, а потом счастливчиков и след простывал. Может, не бредил Буренка?

Притормозив, я кинул взгляд на комнату Чаки. Оглядевшись, я быстро, чтобы не передумать, юркнул в приоткрытую дверь — вот нечем заняться было! Эх, ищу приключения на свою головушку. Может, права Мэг? Все мы с приветом.

Комнатушка обычная самая: как говорит Карга, что нужно ребенку? Стол, стул, кровать и шкаф, а остальное это "из-з-з-лишества". Буренке повезло, у него еще и тумбочка была, вот к ней меня и понесло от любопытства.

Открыв деревянную дверцу, я увидел скомканные листки бумаги. Почерк у Буренки оказался тот еще! Коровы копытами также писали бы!

Сощурившись, я с трудом разобрал:

"Я боюсь воды

Даниэл боится высоты

Конни боится огня

Алли боится доктора..."

— Джа, ты что здесь делаешь? — раздался удивленный голос Саманты, а в следующую секунду ее рука мягко забрала у меня листок с каракулями Чаки.

— Я? А я так! Просто зашел глянуть, не заселили кого еще! — бойко ответил я, хотя от лжи щеки предательски порозовели. Саманта хитро улыбнулась, но ничего не сказала. — Странные записи у Бу-у... Чаки.

— Это терапия. У Корнелия проходил, чтобы побороть свой страх.

— Глупая какая-то терапия, — пробурчал я, стараясь скрыть смущение.

Как же насмешливо смотрела Саманта! Будто голову мою давно выпотрошила и каждую позорную мыслишку знала.

— Почему же. Чаки должен был осознать, что каждый чего-то боится и в этом нет ничего зазорного.

— Понятно. Ну, раз никого не заселили, то я пошел!

Спину проедал насквозь взгляд Саманты, когда я пулей вылетал из комнаты. Кажется, мой страх — это вот такие взгляды! Брр.

Хотя ладно... я еще и машин боюсь. Но взгляды — это на первом месте!

Вторая глава. Гранит науки

Библиотека у нас в приюте такая, что ботаны бы слюной захлебнулись. Я читать не особо любил, хотя от скуки чем только не займешься. Вот и сейчас пораньше пришел, а ребята еще не подтянулись.

Прошелся вдоль стеллажей, чуть не зацепился за зеленые заросли — это Саманта развлекалась: ботанический сад здесь же устроила, и уперся взглядом в одну из книг. На вид старая такая, что притронуться страшно. Пыль поднялась, когда я ее с полки взял, — аж задохнуться можно.

Закашлявшись, я удивленно щелкнул по зубу — не показалось мне! Автором значился Корнелий Августинович! Вот и на! Неужели наш докторишка написал? Или кто еще из родителей также над ребенком своим поиздевался?

Хмыкнув, я пролистнул пару страниц. Слишком старая книга была. Не мог ее Корнелий написать. Из него, конечно, песок сыпался, но не настолько же.

— "Пособие по психологической адаптации ребенка", — с чувством прочитал я и почесал макушку. — Похоже на Корнелия.

— Что, уже сам с собой говоришь? — со смешком спросил Котяра и хлопнул меня по плечу.

Котяра — он же Котя — он же Конни — ему недавно тринадцать стукнуло, а в приюте он торчал почти месяц. Котей его прозвали за повадки — сонные, ленивые и почти что царские, а заодно и за лицо больно уж довольное. Мэг за ухом любила Котю чесать и за рыжую шевелюру дергать, тот, конечно, психовал долго, но смирился. Только закатывал глаза каждый раз и тихо подвывал: "Девчо-о-нки".

— Вас пока дождешься, — ответил я, ставя книгу на место. — Где Мэг и Сыч?

— Сыч пошел гнездо вить за стеллажами, — зевнув, ответил Котяра. — А Мэг прихорашивается, наверное. Тьфу, девчо-о-нки...

Мы прошли вглубь библиотеки, чтобы затеряться и на Каргу не попасть. Сыч нашелся быстро: он уже пристроил жирную задницу на пледе и подставил круглую физиономию под солнечные лучи. Через круглые стеклышки очков проглядывались краснючие глаза — бр-р-р, хоть ужастик снимай. Да и нос у него покрасневший был, но это понятно. У Сыча аллергия на все. Странно, что на самого себя нет!

— Приветствую, — поздоровался он, важно кивнув.

— И тебе не хворать. Где Мэг?

— Да тут я, тут, — пробурчала подруга, плюхаясь на плед. — Меня Саманта поймала. Чего-то к Корнелию сказала зайти завтра с утра.

— Сочувствую, — мрачно заметил Сыч и достал потрепанную колоду карт. — По парам?

— Ага, — ответил Котяра, усаживаясь напротив меня. — Только, Мэг, увижу, что снова в карты мне заглядываешь...

— А нечего светить!

Карта пошла хорошая, хотя тупил я не по-детски. Смотрел на короля червей, а он в Буренку превращался и зыркал на меня несчастными глазенками. Рука же к браслету так и тянулась — ребята уж думать начали, что я тузы там прячу.

— Джа, ты здесь? — не выдержав, спросила Мэг.

— А? Да, здесь. Просто о Буренке все думаю... О Чаки, то есть. Я у него бумажки нашел. Вроде с терапии какой. Он там про страхи свои писал...

— О! Как злой и страшный душевой шланг обхватывает его шею и душит? — со смешком спросил Котяра, раздавая карты.

— Не, как его в сток затягивает, — ухмыльнулась Мэг. — По частям, наверное.

— Может, он просто раздражения кожи из-за хлорки боялся? — вставил пять копеек Сыч, но под нашими взглядами скуксился. — А я что? Просто предположил самый рациональный... Молчу.

— Он там про страхи других писал. Котяра, про тебя было. Ты, правда, огня боишься? — отчего-то спросил я.

Котяре вопрос не понравился. Чуть ли не впервые лицо перестало выражать довольство. Помрачнел весь, напрягся, чуть карты не выронил и уставился в пол.

— Есть такое. Из-за огня здесь и оказался. Дом загорелся, а я внутри был... Ай, ладно, проехали, — отмахнулся он, хотя лицо по-прежнему кислое было.

— Котя, не парься. Джа сегодня ляпает, мозг не включив, — выразительно постучав по лбу, заметила Мэг. — Его Буренка коровьим бешенством заразил, наверное! Сыч, вот только ляпни какую заумность — в лоб получишь.

Сыч обиженно засопел и пробормотал под нос: "Не такие симптомы у бешенства". Я же смутился: а то сам догадаться не мог, чего Конни огня может бояться. Тьфу, дурья башка.

Повисла тишина, мрачная и плотная, как столовский кисель. Хоть раскрывай пасть и глотай в один присест. У всех кислые мины стали, а взгляды задумчивые — понятное дело, что каждый свое вспомнил.

Мне вспоминать совсем не хотелось, но и в карты играть уже запал пропал. Тухлый день выдался — скорее бы уже закончился.

— А что мы тут делаем? — раздался скрипучий голос Карги.

Вздрогнули все, а как тут не вздрогнуть, когда нагоняй светит такой, что мама не горюй? Но на реакцию никто из нас не жаловался: раз — и Сыч карты под задницу запихнул, два — Котя в кулаке свои скомкал, три — я под кофту одним движением спрятал, а вот что Мэг сделала, я даже увидеть не успел. Но через секунду уже сидела, вся из себя невинная, просто ангелочек, и глазами хлопала — даже книгу какую выхватить с полки успела! Вот как ей удается?!

— Читаем, — важно ответила Мэг и потрясла в воздухе книжкой. — Ваших советов слушаемся. Говорили же, что молодежь плохая пошла, не читаем, а мы не такие! Саморазвиваемся, вот!

По взгляду Карги я сразу понял: "Хана нам", пусть Мэг заливать умеет, но никто не поверит, что четыре самых больших раздолбая приюта книжки пошли читать. Ага, "щаз". На такое и Саманта не купится!

— И что же читаете? — прокряхтела Карга.

— "Бестиарий от А до Я", — скосив глаза на обложку, бойко ответила Мэг.

Сыч закивал, да так быстро, что очки с носа чуть не слетели, и выпалил:

— Оч-чень познавательно! Г-горгулий изучаем.

Если бы заикаться не начал, то почти идеально, но у Сыча нервишки вечно шалят — только заволнуется — и все, как припадочный говорить начинает!

— А что же вы только одну книжку на четверых взяли? — сощурила глаза Карга и гаденько ухмыльнулась. — Возьмите каждый по книжке, а через недельку перескажете мне...

Тьфу ты! Я еле сдержался, чтобы вслух не ляпнуть. Точно день тухлый. А такими темпами и вся неделя — только чтения мне не хватало из-под палки! Но лучше не спорить, а то еще похуже чего придумает. Карга может, она такая, с фантазией извращенной. Куда там Мэг с ее издевательствами над мальками — детский лепет.

Уж не знаю, что мне в голову стукнуло, но зачем-то решил взять заумную книженцию Корнелия. Точно я с приветом, раз ничего попроще не выбрал! Хотя Котя с Сычом тоже отличились. Ладно Сыч взял мудреную книжку по всяким болячкам — кто бы сомневался, но когда Котя с гордым видом вынес "Руководство по развитию сверхспособностей", я еле сдержался, чтобы не покрутить у виска.

— А что? — подняв брови, воскликнул Котя. — Вот научусь силой мысли людей с лестниц скидывать — заживем!

И выразительно так на Каргу глянул. Ага, понятно, кого первой жертвой наметил.

Идти в другое место в карты играть никто не решился, даже Мэг, у которой лишь ветер в башке, пробурчала: "Наигрались уж, хватит. Пойду про монстриков читать".

Мне в комнату не хотелось, как и заумности всякие про адаптацию читать, но гулять со мной никто не захотел. Любовь к чтению у всех проснулась!

Нехотя я пошел к себе — хоть соседа не оказалось, и то уже радость — и плюхнулся на кровать. Ленивым взглядом скользнул по обложке и открыл наугад страницу.

"Каждый ребенок, попавший в приют, переживает сложную психологическую травму...".

— Десть высших получить нужно, чтобы до такого додуматься! — не выдержав, саркастично произнес я.

Конечно, с травмами здесь все — тоже мне открытие! Может, и не "с приветом", как Мэг любит говорить, но что тараканов у всех выше крыши — это не новость. Одного Буренки с рыданиями в душе хватает!

То есть, хватало...

Мотнув головой, чтобы все глупые мысли повылетали, вчитался дальше, хотя чтиво то еще было. От снотворного не так спать хочется, а здесь челюсть свернуть можно. "Процесс социальной адаптации происходит через формирование и развитие навыков ведения домашнего хозяйства, самообслуживания, трудовых умений и навыков. Процесс социальной адаптации состоит из нескольких этапов: первый этап — подготовительный. Он протекает до момента включения воспитанника в социальную группу и связан с определением его статуса, проведением социальной диагностики, предполагающей ознакомление с его личностными особенностями".

Что там было написано дальше, я так и не узнал, заснув прямо на книжке...

— Джа! Джа! — раздалось над ухом, и я аж подскочил на месте.

Стукнувшись зубами об обложку книги, я тихо завыл и поморщился: да что ж за день такой! Хотя за окном уже стемнело, так что скорее вечер.

Надо мной навис Котя. Белый, аки скатерть. Хотя сравнение так себе — когда это у нас в приюте скатерти белыми были? Дождешься от смотрительниц, как же! Застиранные до мышиного цвета, даже есть противно!

— Чего тебе? — с трудом пробормотал я, сонно протирая глаза. — Ужин я проспал, что ли?

— Джа! Это... Это... Ты не поверишь! — чуть ли не заорал во все горло Котя и затрясся ведь. Глаза на выкате и перепуганные, у Буренки и то не такие сумасшедшие были! — Я читал...

— Радуйся, что Мэг здесь нет, а то бы она съязвила, — не выдержав, улыбнулся я. Спать хотелось зверски. — Ты чего, Котяра?

— Стакан разбился! Джа! Я подумал, а он разбился! — подскочил на месте Котя и стал наматывать круги по комнате. Туда-сюда, туда-сюда. У меня аж голова закружилась. — Я читал, читал, а там про стакан... Ну я и решил, а вдруг? А он — бац — и разбился! Джа, по-настоящему!

Ничего не понимая, я уставился на Котяру: какой стакан? Разбился и разбился! Ну влетит от Карги, подумаешь! Даже она из-за такой фигни зверствовать не будет.

— Все как в книжке, Джа! Все там правда! — не унимался Котяра, все больше напоминая психа. — Мыслью я стакан разбил, представляешь?!

И вот тут у меня сон, как рукой сняло...

— Котяра, ты успокойся, — неуверенно заметил я. — Совпадения разные бывают.

— Какие совпадения?! Джа! Разбился! — заорал Котя, и мне даже страшновато стало — не то чтобы я совсем во всякие шаманские пляски с бубном не верил, но что-то друга понесло. Как бы Корнелий не прибежал и не вколол чего, усмирительного такого. — Джа, дай стакан — я покажу!

И не дожидаясь ответа, Котя схватил чашку со столика, я и рот раскрыть не успел. С таким сосредоточенным видом на нее пялиться стал, будто там тайна зарождения Вселенной написана была или на худой конец рецепт пирожных шоколадных — самых вкусных в столовке.

— Эй, эй! — подскочил я с кровати. — Ты свои чашки бей! На меня Карга и так свой единственный зуб точит. Разобью еще что, так она меня по головке не погладит!

Это правда — мне с посудой вообще не везло, половину столовской перебил, и ведь не специально, просто руки не из того места растут, видимо. Но Карга разве поверит? Ага, "щаз".

— Значит, веришь?! — тут же уцепился Котяра — ну клещ просто, ни одной фразы не ляпнешь, чтобы не заметил.

Я нахмурился — бред же! Но чашку жалко, а вот вазу соседа моего — Ворона — нет. Даже если разобьет Котя, то так и надо этой высокомерной заднице.

— Бей, — протянул я предмет для испытаний: стеклянная, маленькая, а еще уродливая — девчачья и розовая. Точно такую не жалко.

Котяра поставил вазу на пол, а сам отошел на пару шагов. Задышал тяжело, с трудом, надул щеки, покраснел весь, словно взорвется сейчас, и стал руками перед собой круги делать. Как я сдержался, чтобы не рассмеяться, сам не знаю. Закусил губу до крови и смотрел, а Котяра не унимался, еще и ногами стал притоптывать. Вылитый же шаман, только бубна не хватает!

— Так, Котя... — начал было я, но тут он резко выкинул палец вперед, и у меня от звона заложило уши.

Чуть не свалившись с кровати, я уставился на пол: все было засыпано розовыми стекляшками, а Котяру трясло еще сильнее. Было бы в комнате Сыч, сразу бы авторитетно сказал "эпилепсия". Хотя какая там эпилепсия, если меня также дергать начало?!

— Котяра... Это что? — с трудом выдавил я, осторожно сползая на пол.

— Ваза, — тихо ответил Котя, похоже, сорвавший голос. — Я же говорил.

— Ага, — только и смог сказать я, осторожно ткнув носком кроссовка в одну из стекляшек. — Понятно.

В комнате повисла тишина. Мы только переглядываться и могли, а что тут еще скажешь, когда такое творится?! Не у двоих же нас крыша поехала!

— Котяра, пошли нашим расскажем, — сглотнув, прошептал я, а может и громко сказал, уши от звона еще не отошли. — Ты только это, не взрывай больше ничего. И никого.

Котя посмотрел округлившимся глазами: про "кого" он, видимо, еще не думал.

Сначала решили идти к Мэг, если она, скептик до мозга костей, скажет, что не чокнулись мы и не столовского киселя обпились, значит, точно не привиделось.

В крыле девочек тот еще шум и гам стоял, но это вечная проблема. Носятся, ссорятся, дерутся — дурдом, у нас такого никогда не было. Котя шел сам не свой и даже привычное "девчо-о-нки" не говорил, слыша очередную женскую склоку. Сильно его впечатлило!

— Котяра, только давай помягче. А то ты Мэг знаешь — еще долго ее шуточки выслушивать будем, — заметил я, подходя к последней двери.

Друг то ли кивнул, то ли просто дернулся.

Эх, была не была.

На стук Мэг отреагировала не сразу, с удара этак десятого, зато потом резко распахнула дверь и замерла на пороге — злая и бледная. Глаза лихорадочно поблескивали, я даже заволновался: неужто и с ней что-то произошло?!

— Вам чего? — грубо спросила она. — Нельзя так стучать и пугать! Я про этих монстров начиталась, так чуть с кровати не грохнулась от вашего стука. Тьфу.

Я хотел было помягче описать случившееся, но меня перебил Котяра.

— Я экстрасенс. Кажется.

Вот и сказали помягче...

Третья глава. Битва экстрасенсов

Мэг глумилась долго, да и креатива ей было не занимать. Котя краснел, бледнел, под конец даже позеленел немного — все цвета радуги перебрал, а потом как психанул — лампочка на потолке во все стороны стекляшками разлетелась. Вот тут Мэг и притихла.

Мы устроились на полу, даже в кружок сели — только костра не хватало, чтобы мистические истории рассказывать. Мэг нервно чесала за ухом и то и дело кидала взгляд на разбитую лампочку. Будто ждала, что раз, закроет глаза, а она и склеится сама собой.

Хотя такому я уж и не удивился бы! Сегодня нечему удивляться.

— И как ты это делаешь, Котя? — сосредоточенно, по-деловому, спросила Мэг. — Делись инструкцией!

Котяра замялся и даже смутился, хотя помня его танец, неудивительно. Но сейчас смеяться-то никто не будет!

— Может, Сыча позовем? — спросил я, нервно щелкнув по зубу. — А то нехорошо как-то.

— Сычу потом расскажем, — отмахнулась Мэг. Она напряженная сидела, прямо как гончая, что к победному рывку готовится, и на Котю смотрела так, будто ему в глотку вцепиться собиралась. — Он очередную профилактику болячек себе устроил. Занесет к нему в комнату — все, пиши пропало, отсиживай задницу под карантином! Так как?! Колись!

— Ну, встаешь, — неуверенно начал Котя. — Потом сосредотачиваешься на предмете — вот на все сто! Будто мира вокруг и нет. А затем ладони складываешь, энергию между пальцами собираешь — ее как бы со всего тела стряхивать нужно. Ну, попрыгать там можно... А потом и направляешь. И все...

Мэг кивнула, ни слова язвительного, и пошла за чашкой. Мы удивленно смотрели: хочет, чтобы еще Котяра что-то бабахнул?! Но она лишь поставила ее в центре комнаты и отошла на пару шагов. Побледнела, сосредоточилась и стала взглядом прожигать.

— Ты чего? Думаешь, вы оба экстрасенсы? — только и смог удивленно воскликнуть я, но Мэг не слышала.

Всем телом задергалась, словно током ударило, и чуть подпрыгивать стала — прямо как Котяра! Только что-то смеяться уже расхотелось. Мы с Котей напряженно на нее уставились: а вдруг получится?!

Мэг резко выкинула руку вперед. Звон разнесся по комнате, и отбитая керамическая ручка впечаталась мне в коленку. Но от боли я даже не дернулся. Какие там "ахи" и "охи"! Подскочив, я, не веря, — ага, скептик проснулся вовремя — таращился на осколки чашки. Да быть такого не может!

— Офигеть, — только и смог выдавить Котяра. — Так это, что получается... Мы оба экстрасенсы?

Растерянная, но при этом донельзя довольная Мэг лишь руками развела. И тут взгляды на мне остановились. Ход мыслей ребят понятен, только мне что-то не верилось. Не может быть такого, что все мы трое с таким даром!

— А ну, Джа, давай к барьеру! — бойко воскликнула Мэг, нервно дернув висюльку на шее, и осмотрелась. Явно думала, чего еще разбить можно. Не ускользнула от ее взгляда чашка соседки и тут же была гордо поставлена в центре комнаты. — Давай, не дрейфь!

Нехотя я занял место Мэг. Шутом себя чувствовал — не то слово! Щеки предательски порозовели, когда я стал руками дергать и, как сказал Котя, энергию в ладони стряхивать. На зарядке так не прыгал, как сейчас! Но ребята даже не улыбнулись, хотя зрелище наверняка то еще было.

Наконец, почувствовав, что вспотел, всмотрелся в чашку и выкинул вперед указательный палец.

Целая и невредимая чашка издевательски продолжила стоять в центре комнаты. У ребят вырвался разочарованный вздох, а я бессильно опустил руки. Знал же, что не выйдет! Не могут все трое экстрасенсами быть!

Хотя обидно — это да. Гаденько на душе стало. Мало того, что из приюта никак не заберут приемные предки, так еще и у лучших друзей такой дар! Тьфу ты. Невезучий я.

— Не парься, — махнула рукой Мэг и растерянно почесала ежик волос. — Нет, так нет. Но Сыча точно проверить нужно! Вдруг наша птица-говорун выстрелит!

— Может, закончился его карантин уже? — сочувственно глянув на меня, спросил Котяра. — Пойдем, попробуем хоть.

Вяло, но идею я поддержал. Ох, если еще и Сыч научится чашки разбивать, то совсем тухлое дело. Нет, я за друзей рад, но обидно! Не мой это день, совсем не мой.

Сыч оправдывал свою кличку и жил на последнем этаже — выше только чердак. Сосед у него хороший был — Волк, а, если рассуждать по логике, что самый лучший сосед — это тот, что почти не появляется в комнате, то просто идеальный. Мы часто именно у Сыча всей компанией засиживались и допоздна в карты играли. Много хороших воспоминаний с этой комнатой связано. Здесь же мы и с Котярой познакомились, когда он ошибся дверью и решил заселиться к Сычу, причем прямо на его кровать, а тот тогда еще тише воды ниже травы был — слова сказать не решился, пока я вечером не помог разобраться с новоявленным соседом. Едва не подрались же с Котярой!

Погрузившись в воспоминания, я чуть не влетел носом в остановившуюся Мэг. Та глянула странно, но ничего не сказала. Видимо, решила не язвить и не добивать меня после неудачи с чашкой.

Дверь оказалась закрыта. Замков у нас в помине не было, но все давно наловчились стул подставлять. Правда, за такое от Карги влетало так, что год еще икалось, но друга это, похоже, не волновало.

— Когда это Сыч смелым стал? — удивилась Мэг и забарабанила кулаками. — Сыч, открывай! Тащи свою задницу к двери!

Из комнаты послышались шорохи, а затем и шаги — тяжелые, медленные — явно Сыч, он у нас любит вразвалочку ходить. Но скрежет отодвигаемого стула не последовал.

— Я заболел. Давайте завтра, — глухим голосом ответил он.

— Ой, только не начинай! — с фырканьем заметила Мэг и пнула дверь ногой. — Открывай давай!

Протяжно и громко засопел Сыч, а потом быстро выпалил: "Нет. Завтра", и до нас донесся шум удаляющихся шагов, а затем скрип кровати. Ничего не понимая, мы приглянулись. Сыч, конечно, часто перегибал палку, когда дело здоровья касалось, но такое впервые устраивал.

— Кто-то что-то понял? — озвучила общую мысль Мэг и по нашим озадаченным лицам поняла ответ. — Да уж, чокнутый сегодня денек. Сама не верю, что ляпаю такое в десять вечера, но хватит на сегодня открытий. Лично я — спать. Может, с утра чашки-лампочки обратно соберутся, а все эти шаманские пляски бредом окажутся.

Котяра согласно закивал и широко зевнул. Похоже, только меня энергия переполняла. Как после такого можно хотеть спать? Не понимал я их, но что Котя, что Мэг напоминали зомби — бледные, уставшие, даже круги под глазами за пару секунд появились.

Оставалось лишь согласиться и идти в комнату, а там ведь еще и Ворон наверняка поджидал — осколки с Котярой мы даже не убрали! Так что к двери я подкрадывался и заглянул осторожно, а то Ворон такой — и ведро с водой над головой повесить может, чтобы отомстить.

Но в комнате оказалось темно, а сам Ворон сладко спал в кровати. Осколки, похоже, не заметил даже. Облегченно вздохнув, я прокрался к кровати, не включая свет, и, скинув обувь, забрался под одеяло.

В голове скакали мысли, как осы в растревоженном улье, не знал даже за какую зацепиться. То ли о Буренке и странном исчезновении подумать, то ли про ребят, что силой мысли чашки бьют! Но заснуть не мог, ворочался, с одного бока на другой переворачивался и потолок взглядом прожигал.

Наконец, вспомнил о книжке Корнелия и ее усыпляющем эффекте и, достав фонарик, открыл на первой попавшейся странице. Чтобы Ворона не разбудить, на всякий случай одеялом до макушки прикрылся, но сосед спал беспробудным сном. Такого и пушкой не разбудишь!

"Для ребенка необходимо создать все условия, соответствующие привычным, но при этом не забывать о важности социальной адаптации. Рекомендуется поселить детей в комнаты по два-три человека. Желательно, чтобы соседи были в одной возрастной категории.

Каждого ребенка необходимо обеспечить минимумом личного пространства. Для этого настоятельно не рекомендуется использовать двух-, трехъярусные кровати.

Несмотря на то, что учеба и выполнение домашних заданий могло бы помочь сформировать условия, соответствующие привычным, не рекомендуется использовать данный метод. Из этого пункта следует, что не рекомендуется выделять в комнаты столы, шкафы для книг и прочее, что сможет стимулировать ребенка к учебе. Также стоит избегать полноценного освещения и использования настольных ламп.

Свободное время детей рекомендуется занять развлекательными программами, многочисленными играми — такими как: мафия, прятки, квесты и настольные игры.

Раз в неделю с каждым ребенком необходимо проводить сеансы у психолога...".

Веки отяжелели, и я почти провалился в дрему, как вдруг свет из открывшейся двери резанул глаза. На пороге стоял смутный силуэт.

— Эй, Джа, не спишь? — раздался шепот.

Проморгавшись, я с трудом узнал в незваном госте Волка. Хотя его обычно за километр видно: крупный, мускулистый, будто не пятнадцать ему, а все двадцать. Одевается еще во все спортивное, так что на улице и за гопника принять можно было бы, но в приюте другое дело, тут одеждой странной никого не удивишь. Что кому досталось, в том и ходим.

— Тебе чего? — тихо спросил я, кинув взгляд на Ворона, но тот и не дернулся. Выбравшись из кровати, даже кроссовки не натянув, я пошел к Волку. — Тише говори.

— Слушай, ты же с Сычом дружишь? — мрачно спросил он и нахмурил кустистые брови. — Я смотрительниц звать не хочу, но и ночевать на лестнице тоже. Твой друг закрылся в комнате и орет не своим голосом, что мне туда нельзя, а то зайду и умру! Поговори с ним, а то я и дверь выбить могу.

В подтверждение Волк напряг бицепс и подсунул мне под нос внушительный кулак. Ничего не понимая, я растерянно переступил с ноги на ногу.

Вот и на тебе! Сыч совсем с катушек слетел, что ли?!

Не вернувшись за кроссовками, я прямо в белых носках побежал за Волком на верхний этаж. Не хватало еще, чтобы Корнелий или Карга притащились, да и Саманте сейчас я был бы не рад. Получит же Сыч тогда по полной!

Остановившись у двери, Волк выразительно подергал за ручку и даже плечом навалился.

— Или уговаривай, или вышибаю, — мрачно сказал он и отошел в сторонку.

— Эй, Сыч, это я — Джа! — осторожно постучав, сказал я. — Сыч! Не придуривайся. Сейчас же смотрительницы сбегутся!

Из комнаты раздались шорохи и шаги, а затем и Сыч решил подать голос:

— Им тоже сюда нельзя! Они заразятся и тоже умрут!

Столько паники и страха в голосе было, что даже Котя со своим сегодняшним визитом рядом не стоял. Истерил Сыч так, что и девчонкам не снилось.

— Эм, если ты простыл или там прыщик у себя нашел, это не значит, что ты умираешь. К Корнелию просто сходи! Сыч, открывай, а то Волк дверь грозится выбить!

— Нет! — тут же взвизгнул друг и, судя по звуку, выронил очки на пол. — И он тогда умрет! Нельзя никому!

Я кинул удивленный взгляд на Волка, но тот только у виска выразительно покрутил и покачал головой. Рукава спортивной куртки подтянул и явно готовился дверь вышибать. Что он сможет, я даже не сомневался.

— Сыч, не дури! — не выдержал я. — Ты не умираешь! Аллергия обострилась, наверное? Да? Меня хоть пусти!

— Тогда ты умрешь! — тут же ответил Сыч, а голос задрожал еще больше. Мне даже всхлипы почудились. — Лучше я один здесь умру!

— Так, Сыч, или ты меня одного пускаешь, или Волк вышибает дверь — тогда же заразятся и умрут все? — поменял я тактику и дернул за ручку. — Я не уйду! Открывай!

Все звуки в комнате затихли. Похоже, задумался Сыч над моим предложением. Через минуту все-таки ответил:

— Ты не понимаешь, Джа. У меня... У меня... черная оспа.

Волк, уже подошедший угрожающей походкой к двери, ошарашено замер и снова покрутил у виска. Прошипев: "Тьфу ты, припадочный. Лучше у Быка переночую", он развернулся и пошел прочь. С чокнутым соседом решил не связываться. Да и мне уже захотелось больного на всю головушку друга одного оставить — может, к утру хоть одумается? Но совесть не позволяла, я же "с приветом", помогать всем тянет! Тьфу.

— Сыч, нет давно никакой черной оспы! Да и где бы ты ее подхватил? Сам подумай!

— У меня все симптомы! — истерично ответил он. — У меня лихорадка, интоксикация! Головная боль, озноб, слабость, боли в мышцах, пояснице! А на бедрах и груди — сыпь! Джа! Прямо как экзантема при кори или скарлатине!

— Экзе-что? — ничего не понял я. — Сыч, перестань уже! Не смешно! Аллергия у тебя просто!

Вот же ж горе от ума у человека. Умный же, ботаник самый настоящий, а вечно у себя то чуму, то склероз находит! Теперь черную оспу нашел. Смешно же!

Сыч подвывал под дверью, как раненый пес. Свою кончину оплакивал, похоже.

— Или ты прямо сейчас открываешь, или мы с Волком выбиваем дверь! — уже без особой надежды воскликнул я, но вдруг послышался скрежет отодвигаемого стула.

Облегченно вздохнув, я дернул за ручку и приготовился рассказать другу, какой он параноик — и это еще Мэг надо мной издевалась! Но проглотил все слова, когда открыл дверь.

Сыч стоял белый, дрожащий, на лбу испарина — только пар не валит! Рубашка расстегнута, и видна грудь: вся жутких красных пятнах и волдырях. Меня чуть не вывернуло от зрелища — брр, хоть и не шалят у меня нервишки, но язвы просто жуть!

— Это черная оспа, — очень тихо сказал Сыч. — Я слышал, что таких раньше сжигали — ик!

И осел на пол...

Четвертая глава. Одни больные

"Скорую" Сычу вызывать никто и не подумал. Дождешься такого от наших смотрительниц! Запихнули в лазарет, что в левом крыле, и захлопнули у нас дверь перед носом. Вопросы: "Что с ним?", "Как он?", "Это, правда, черная оспа? Прям самая-пресамая настоящая?" были нагло проигнорированы, разве что Саманта сжалилась и тихо шепнула — "простуда".

Ага! "Щаз"! Какая простуда?! Мне до ботаника далеко, но такую жуть от обычного насморка отличить я смогу. Никакая это не простуда, ни дать, ни взять это что-то серьезное. Сыч точно знал, что с ним.

Хотя Мэг на фразу про черную оспу фыркнула. Мол, невозможно, не бредь, Джа, а я лишь насупился. Значит, чашки силой мысли бить — это нормально, а то, что наш очкарик черную оспу подхватил, это уже невозможно!

— Джа! Ну какая оспа? Еще и черная? Сам подумай. Аллергия у него, — отмахнулась подруга и дернула за висюльку на шее. — Все, маразмом не занимайся, а я к Корнелию. Сейчас мозг мне препарировать будет. Ох, за что ж мне такая гадость...

И умотала, даже слушать про язвы не стала. Где носит Котяру, я спросить не успел. Что же, сам пойду искать. Нужно же узнать, по-прежнему бьет чашки или все, концерт окончен, магические способности сплыли?

Говоря уж честно, я бы второму больше обрадовался. Не хотелось белой вороной среди ребят быть. Ох, как не хотелось.

Котяра находиться не спешил — как сквозь землю провалился, так что остался я один. Кроме ребят я особо ни с кем в приюте не общался. Здоровались, кивали, но вот чтобы прям время вместе проводить — не было такого.

Пройдя по коридору до столовки, я замер у стенда с объявлениями. На одной из листовок, криво прикрепленной скотчем, крупными буквами значилось: "Ночной квест! Сегодня! Собираемся в Главном зале в семь вечера. Организаторы: Волк и Бык", а какой-то умник дописал карандашом: "...А кто не придет, получит от них по башке". Хотя зная этих ребят, по голове получить, и правда, можно. Да так, что все звездочки пересчитаешь! Если у Волка были те еще кулачищи, то про Быка и говорить не стоило. Он зашибить и пальцем мог.

— Вау, а что такое квест, Джа? Это круто? — дернул меня за рукав Цапля и наивными глазами уставился.

Вроде и не такой уж мелкий, а на меня как на дядю смотрит — взрослого и умного. Неужто я совсем старпером смотрюсь? Или настроение с утра отвратное просто, ведь раньше не цепляло такое отношение, даже нравилось. Старожил же! Хотя что-то в последние воротило от этого звания.

Мотнув головой, я повернулся к Цапле.

— Загадки всякие разгадываешь и в указанные места бегаешь. Весело обычно. Попробуй. Хотя у Волка с Быком креатив еще тот...

Цапля восторженно закивал и тут же ускакал куда-то. А я замер: мыслишка какая-то в голове крутилась, но не мог понять какая. Покоя что-то не давало. Квест и квест. У нас они часто! Раньше мне нравились, но за семь лет уже в печенках сидели. Да и все тайные места в приюте уже знал. Как пить дать, отправят в двенадцать ночи всех на чердак, а там какую-то жуть устроят. Чтоб мальки повизжали от страха.

В первый раз я тоже визжал. А как не вскрикнуть, когда темень, фонарик отобрали, ты на затхлый чердак заходишь — паутина, скрипучие доски и прочая мерзость, как полагается — и тут на тебя — бац — выливают ведро чего-то липкого, на кровь похожего! Гадость. Потом, не успеваешь очухаться, как из-за угла в гриме выскакивают такие монстры, что инфаркт заработать можно! Бр-р! Как вспомню...

И тут меня озарило. Я чуть на месте не подпрыгнул.

В книжке же Корнелия про квест было! Только сейчас вдруг в голову пришло: книжка же древняя на вид, просто жуть, а там про квесты и мафию. Я, может, и профан в истории, но что-то закрались сомнения, что уже тогда так развлекались!

Ничего не понимая, я клацнул языком по зубу и переступил на месте.

Все страньше и страньше в приюте становится. Или у меня паранойя развилась?..

Подумав, решил на квест все-таки сходить, хоть отвлекусь, а то мысли в последние дни одна хуже другой. Так и параноиком, как Буренка, стать можно. Только бы еще придумать, чем себя занять до семи вечера!

Мэг у Корнелия надолго застряла — докторишка любил по три часа разговаривать и расспрашивать, занудно так, с чувством. Хотя о чем ему со мной и Мэг говорить? Как только не устал одно и то же выслушивать каждый месяц! Но ему будто нравилось: довольно носом хрюкал каждый раз и ручонки свои костлявые потирал. Мерзкий человек, ничего не скажешь.

Погрузившись в невеселые мысли, поплелся я в комнату. Ворон, небось, уже заметил, что вазу его разбили. Ох, сейчас как начнет скандал закатывать: лицо выскомернее некуда сделает, напыжится, грудь колесом выгнет и станет про безответственность рассказывать.

Открыв дверь в комнату, я уже морально подготовился, но не тут-то было!

Ворон по-прежнему спал, завернувшись в три одеяла, только храпа не хватало. В нерешительности я замер: будить соседа не хотелось, спящим он мне больше нравился, но уже обед скоро! Сколько спать-то можно?!

Осторожно, стараясь не шуметь, я подошел к его кровати: Ворон лежал бледный, лицо будто мелом обмазали! А еще тихий-тихий, даже дыхания не слышно, а обычно он носом сопит так, что соседи по стенам стучат.

— Эй! Ворон! — негромко окликнул я и дернул его за плечо.

Сосед не пошевелился, как лежал на спине, так и продолжил.

— Ворон! — уже громче воскликнул я и хорошенько уже потряс.

Но тот как тряпичная кукла задергался, а глаза открыть и не подумал. Не на шутку испугавшись, я схватил его за руку. Пульс прощупать нужно!

По вене не сразу попал — руки от нервов ходуном ходили — но, нащупав, облегченно вздохнул. Билось сердце. Правда, медленно и словно лениво.

— Ворон! — крикнул я прямо в ухо соседа — ноль реакции.

Отпустив его руку, я отступил на шаг в растерянности и оглядел комнату, словно поддержки искал. Больше всего мне хотелось крикнуть: "Да что здесь вообще происходит?!", но сдержался.

Нервишки уже шалят. Просто снотворное, может, выпил! Спит себе человек, а я здесь горланю, как чокнутый.

Из-за спины послышались шорохи. Осторожные, словно мышь лапами скребется, а еще почему-то холодом повеяло. Да и запах странный появился — тухлый или забродивший! Точно, на болоте или на речке, что зацвела, такой же бывает!

Я резко обернулся, но успел увидеть лишь закрывающуюся дверь. Сделал шаг к ней и услышал, как под подошвами хлюпнуло. Удивленно глянув на пол, я чуть не подскочил на месте — все в мутной воде было!

Белые ботинки Ворона, что у входа стояли, как чашки оказались заполнены.

На цыпочках, стараясь не намочить ноги, я прокрался к выходу и выглянул — в коридоре оказалось пусто, да и воды никакой. Только в нашей комнате потоп!

Подняв голову, я глянул на потолок — других объяснений у меня не было — но он-то как раз сухой на вид оказался! Не залили нас сверху.

— И откуда вода? — спросил я то ли у самого себя, то ли у соседа, спавшего беспробудным сном. — Нет, все. Хватит с меня! Нужно Корнелия звать. Да, Ворон?

Сосед одобрительно хрюкнул, но не проснулся...

Сбежались к Ворону все: Корнелий — как всегда помятый, словно не спал уже лет двести, прибежал, трясущимися руками пощупал соседа, карими глазами пару молний метнул — и почему-то на меня злобненько глянул; Саманта с "ахами" и "охами" вокруг кровати забегала; Карга приковыляла, замерла у входа в комнату и сцепила крючковатые руки на груди — неодобрительно, говорил же, все она не одобряла!

Особенно Карга меня зацепила. Ишь ты наглец у меня сосед, умирать тут вздумал. Как так можно! Вот в ее время подростки, наверняка, так некультурно не поступали!

Смотря, как Ворона на каталке увозят в лазарет под звук хлюпающей воды, я внимательнее к Корнелию присматривался.

Вот чую, что знает он, что творится! По гнусной вытянутой физиономии вижу!

— Что с ним? — спросил я у всех.

— Переутомление, — ответила Саманта и невинно так глянула.

Также невинно, как когда про Буренку отвечала и про простуду Сыча рассказывала. Только шиш ей! Не верю я больше в эти хлопанья ресницами! Не паранойя у меня — странное что-то в приюте творится!

— А вода откуда? — задал я провокационный вопрос.

— Джа! Как ты можешь, у тебя же друг заболел, а ты о воде, — неодобрительно покачала головой Саманта и сильнее капюшон на лицо натянула. Глянула на меня пронзительно и выскользнула вслед за каталкой из комнаты.

Дверь со стуком захлопнулась, а я остался один в залитой водой комнате.

Раздраженно пнув стул, я прошел к кровати Ворона, и упал на нее. За такое сосед бы по головушке настучал, но закрались у меня сомнения, а вернется ли он в эту комнату когда-нибудь.

— Пс! Джа! Все ушли? — заглянула в комнату Мэг и осмотрелась. — Ага, все. Чё происходит, а? Ты своего соседа решил "того", чтоб меня от сеанса Корнелия спасти? Ладно-ладно! Лицо попроще! Шучу я. Чё случилось? И чего все в воде?!

— Не знаю! — раздраженно ответил я и подскочил. — Он как в коме! Хоть из пушки стреляй, а не просыпается! Со вчерашнего вечера такой!

Подруга странно в лице переменилась. Побледнела немного, нервно руки в карманы спрятала, а в глазах тени забегали.

— Мэг? Ты что-то знаешь? — встрепенулся я.

— Я тебе что Сыч, чтоб в болячках разбираться? — огрызнулась она. — Вот пойдем к нашей птице-говорону и узнаем. Ему только симптомы скажи, как он двести болячек диагностирует.

С трудом, но я смолчал: друзей во лжи обвинять — это слишком. Да и с чего Мэг что-то от меня скрывать, правда ведь?..

Лазарет оказался закрыт. Мы с Мэг настороженно переглянулись и навалились вдвоем на дверь, но та не поддалась. А ведь хлипкая на вид!

— Эй! Сыч! Ты там?! — крикнул я и заколотил кулаками. — Сыч! Открой!

В ответ только тишина, хотя от такого стука и мертвый бы проснулся.

— Джа, постой на шухере, — скомандовала подруга и достала из кармана шпильку для волос. — Давай! Я этот замок на раз-два сделаю.

В другой раз я бы поспорил, не нравилось мне правила нарушать — карты не в счет — но сейчас слишком уж хотелось разобраться в происходящем.

Отойдя на пару шагов, я замер у поворота и стал пустой коридор осматривать. Мучили меня мыслишки: Ворона же только что на каталке сюда увезли! Его вместе с Сычом заперли там, что ли?..

Мэг пыхтела, скрипела зубами, что-то бормотала под нос — судя по всему, плохо дела с замком шли. Наконец, громко так ругнулась и откинула шпильку в сторону.

— Не получится? — расстроено уточнил я.

Подруга упрямо фыркнула и отошла на пару шагов от двери. Сосредоточилась, напряглась вся и стала чуть подпрыгивать. Руками пару кругов сделала, а затем громко втянула носом воздух и хлопнула в ладоши.

"Щелк".

Дверь в лазарет медленно, нехотя приоткрылась, а светящаяся Мэг повернула ко мне довольное лицо и хитро улыбнулась.

— А круто экстрасенсом быть! — воскликнула она и махнула рукой. — Пойдем выяснять, во что Сыч и твой сосед вляпались!

В лазарете оказалось светло: шторы на окнах открыты, да и все лампочки горят. На ближайшей кровати лежал Ворон — как спал себе до этого, так и продолжил. Смену обстановки даже не заметил. Лицо застывшее, но грудь вздымается — дышит.

А на дальней кровати мы увидели Сыча, точнее его макушку, выглядывающую из-под одеяла. Зарылся, будто гнездо свил.

— Сыч! — еще раз окликнул я, и тот дернулся под одеялом. — Ты чего нам не открыл?

— Уходите, — раздался глухой голос из-под одеяла. — Вы заразиться можете.

Мэг фыркнула, пробормотала под нос: "Чокнутая птица-говорун" и решительно подошла к кровати. Не став спорить и упрашивать, одним движением резко сорвала одеяло — Сыч вцепиться покрепче не успел — и охнула.

Лицо Сыча вздулось и покрылось крупными, гноящимися прыщами — то, что я раньше на груди у него видел — это цветочки! Меня явственно затошнило. Бр-р!

— Говорил же, что черная оспа, — очень тихо сказал друг и шмыгнул забитым носом. — Уходите. Быстрее...

Мы нерешительно переглянулись, но спорить не решились. Даже Мэг побледнела и испуганно отступила.

Теперь, и правда, ведь не поспоришь — черная оспа...

Пятая глава. Привет из прошлого

Мы с Мэг устроились на балконе. По двору носились мальки и время от времени кидали взгляд на подругу — привычных конфет ждали. Подкормила их уже! Но ей не до того было, как и мне. Все мысли о Сыче были!

Нервно почесав за ухом, Мэг уперла взгляд в меня:

— Вот скажи, если у нашего Сыча черная оспа, на кой его в один блок с Вороном уложили, а? Она же заразна! Значит, не оспа же! Да?

Я кивнул — неуверенно и почти незаметно. Хотел верить, ой как хотел, но видел я в одном фильме эту самую черную оспу! Такая же, точь-в-точь, как у друга!

— Не, Джа, не может быть у него этой болячки! Не может и точка, — раздраженно заметила Мэг и пронзила взглядом. — Чего молчишь?! Язык проглотил?!

Это тоже одна из ее привычек: подруга сильно нервничала редко, но если уж такое случалось, то на всех сразу срываться начинала. Пар выплескивала. Так что на фразу я не обиделся — тоже сам не свой был.

— Ну, она же лечится... Иногда... А, может, и вообще лечится, — пробормотал я. — Я же не медик. Тьфу, о чем мы вообще говорим?! Все с ним хорошо будет!

— Будет! Сам сопли развел! — чуть не подскочила на месте Мэг. — Мало мне Корнелий нервов потрепал, так еще и эта фигня!

— А что докторишка спрашивал? — постарался отвлечься я — хотя глупый вопрос, он одно и то же всегда бормотал под нос.

Но Мэг и сама была не прочь перестать о Сыче думать: устроилась поудобнее, облокотилась об стену и, прикрыв глаза, ответила.

— Да как всегда. Как себя чувствую, бла-бла, о чем думаю, что беспокоит и прочая нудятина. Потом снова про родителей начал. Что последнее перед попаданием сюда помню. Не всплыли ли у меня в башке воспоминания. Ну да, семь лет склерозом страдала, а сейчас взяла и вспомнила!

Я поморщился. Это да, самый раздражающий вопрос! Мне его тоже Корнелий вечно задавал, а я что? Обрывки помню, точно — нет, но и хорошо. Не хотел я вспоминать! Как говорит Мэг: "Нефиг ворошить прошлое", но докторишка почему-то был не согласен. У всех хотел выпытать каждую деталь!

Солнце припекало макушку, и я, поморщившись, отполз в тенек и прикрыл глаза.

— А что ты ему рассказываешь? — внезапно спросил я.

Мэг дернулась — даже глаза открывать не нужно, чтобы понять. Кто, как и почему сюда попал — это табу, о таком не спрашивают и не рассказывают. Сам не знаю, почему с языка сорвалось. Пооткровенничать захотелось вдруг.

— Ничего, — резко ответила Мэг, не разделив моего настроения. — Ты такое ляпаешь в последнее время! То Коте о пожаре напомнил, то мне! Может, тоже чем-то заразился, как Сыч и Ворон, а?! Я ж о машинах не спрашиваю!

Выпустив пар, подруга резко встала и подскочила к перилам. Явно говорить со мной расхотела, да и я уже пожалел, что ляпнул. Мэг же ко мне в душу не лезла! За семь лет ни разу не спросила ни кто мои предки, ни как здесь оказался, а я доставать вопросами стал — дурья башка!

Но извиняться смысла нет. Презирает Мэг извинения — называет розовыми соплями. Да и сил отчего-то нет...

В голову нагло, этак с ноги и без стука, ввалились воспоминания: тогда, семь лет назад тоже жарко и душно было. Пот по телу струился такой, что мама не горюй, футболка за пару минут мокрой становилась! Чувство отвратное, на всю жизнь запомню, когда ткань к коже прилипает — бе-е.

Но я радовался — на речку собирались всей семьей, закидывали сумки в багажник машины. Не помню, какой марки, но точной большой, просто огромной, и ярко, вырви глаз, синей.

Корзинку с бутербродами я тогда гордо нес: по дороге один раз перевернул, но быстро, пока родители не заметили, позапихивал все обратно. Сейчас-то понимаю, что точно заметили бы! Все в траве и с комьями земли! Очень уж усердно я собирал — чуть яму не вырыл.

А потом мы поехали...

Виски заломило, и я затряс головой, стараясь вытолкнуть мысли наружу. Прям как наяву увидел, как они из ушей вываливаются. И внедорожник, что на встречную вылетел, и крики, и удар об сидение, и битое стекло, что в лицо полетело — тьфу! Прочь из башки!

Хоть дальше толком ничего не помню. Больницу смутно, как во сне, и Корнелия на пороге — он в костюмчик дешевый был одет. В коричневую клетку. Она почему-то в память врезалась. И фраза его скрипучим голосом сказанная: "Забираем мальчика к нам". А дальше — только приют.

Как отшибло. Но это и хорошо, это правильно. Нечего ворошить!

— Куда Котяра запропастился? — как ни в чем не бывало спросила Мэг, обернувшись. — Эй! Не дрыхни на моем балконе! Здесь только я имею право спать и пускать слюни.

— Ты пускаешь слюни во сне? — со смешком уточнил я, резко вставая. — Где Котяра не знаю. В комнате нет, в столовке тоже. Может, дальше шаманские способности развивает?

— Вот гад! — обиженно воскликнула Мэг, сразу поддержав эту мысль. — Книжка-то у него с инструкциями! А мне значит самой нужно самообразовываться! Вот получит у меня, Котя. Всего зачешу!

Грустные мысли, как рукой сняло, и я усмехнулся — ох, как Котяра беситься будет. Подвывание "девч-о-онки" весь приют услышит!

— Сходим на квест сегодня? — спросил я. — Делать все равно нечего.

— А пойдем, хоть над мальками поржем, — легко поддержала Мэг и дернула за висюльку на шее. — Там командами вроде в этот раз. Пойдем, что ли, запишемся у Быка, а потом в столовку хочу заглянуть — пару пирожных стяну.

Я кивнул — самому есть зверски хотелось! Но сначала к организаторам все-таки стоит заглянуть. Уточнить, что придумали хоть, а то, если тухло, лучше в картишки остаться играть. Хотя втроем — это уже не то...

Дверь в комнату Быка не пропустишь: всю обклеил нарисованными им самим плакатами. Сатанинские звезды, гитары, изображения Дъявола — пойди пойми, то ли сатанист, то ли рок-музыку любит. С плеерами в приюте туго, нигде не послушаешь, так что, скорее, первое. Хотя сатанист-спортсмен у меня в голове не укладывался, но все же у нас с тараканами в башках, чему удивляться.

Бык торчал в приюте два с половиной месяца, а самому то ли пятнадцать, то шестнадцать стукнуло. Бугай тот еще! Волка шире в два раза, но не из-за жира, а мышц. Лицо еще крупное, мясистое, нос картошкой, а глаза маленькие, в складках теряются — не хотел бы такого в темной подворотне встретить.

Волк тоже в комнате сидел — устроился на полу и мячик в стену кидал. Стоило нам зайти, как оба к нам повернулись.

— О! Джа, что с Сычом? — тут же выпалил Волк. — А то меня что-то в комнату нашу не тянет, если заразное что-то подхватил.

— На черную оспу похоже, — мрачно ответил я — вот и отвлекся! — Но Саманта говорит, что простуда...

Волк нахмурился и с силой швырнул мячик в стену.

— Не нравится мне это. Лучше здесь еще переночую, — подумав, выдал он. — Хотя сегодня и так спать не будем. Квест долгий планируется. Вы придете?

Бык встрепенулся и с интересом на нас посмотрел. Старожилы на квесте — это почетно, а если уж признаем потом, что классный получился, то ребят зауважают. Хотя им и так слова поперек никто сказать не решался — скажешь таким бугаем!

— Потому и пришли, — бойко ответила Мэг. — Где расписаться? Мы или вдвоем с Джа побегаем, или еще Котя с нами. Только давайте сразу палитесь, о чем квест?

Бык кивнул Волку, мол, хвастайся. Сам он неразговорчивый был — за все время я слов тридцать от него слышал, не больше.

— Хоррор устроим! — гордо ответил Волк. — По фильмам ужасов! Вот вы что смотрели?!

Мы с Мэг переглянулись: в приюте один только старенький телевизор работал с вечно поломанной антенной и ДВД с парой дисков. Не разгуляешься! А в пять лет мне родители ужастики не включали.

— Про девку из колодца, — подумав, ответила Мэг и плюхнулась на ковер. — А еще про мальчика одного — как же его... Он еще родителей своих убил вроде!

— Омен? — деловито уточнил Бык и кивнул сам себе.

— О, так вы многое пропустили, ребята! — зажегся Волк. — Мы вам еще такой хоррор покажем — с ума сойдете! Еще и шесть помощников у нас будет, так что просто жесть сделаем!

— Ой, не хвалитесь раньше времени, — фыркнула Мэг, но в глазах чертики забегали — интересно стало. — Как вам по хоррору-то разрешили делать? Там же что Карга, что Корнелий сразу бракуют, если заикнешься, что жуть устраивать собираешься!

Волк ни без доли довольства махнул рукой:

— А, что мы подход не найдем? Да и не до нас им, похоже. Я и рассказать толком не успел, как они согласились. Делайте, что хотите, называется, только вопросами не доставайте!

Мы с Мэг переглянулись — догадывались, чего смотрителям не до всяких квестов.

— Ладно, будем играть, что уж там! Кровью записываться или по старинке ручкой? — спросила подруга.

— А кровью круто было бы... Но Карга такого не одобрит, — с грустью ответил Волк и протянул ручку с бумагой. — Вы уже шестой командой будете.

Мэг показательно вскинула бровь и записала нас выше остальных, а еще жирную цифру "1" поставила. Волк не стал спорить.

— До вечера тогда. Ждем обещанный хоррор! — сказала подруга и подмигнула.

Парни важно закивали.

Уже за дверью я повернулся к Мэг:

— Пролетим же как фанера над Парижем с нашим знанием ужастиков...

— У нас еще Котя будет. Чё за настрой?! — осуждающе глянула подруга. — Все, пошли в столовку. Там сегодня пирожные с кокосовой стружкой. Ты на шухере постоишь, а я нам стащу несколько.

В столовке тихо оказалось — никого, только пустые столики. Мэг огляделась и полезла в окно, через которое еду выдавали, а я замер у входа. Пирожные с кокосом — это хорошо, но что-то растревожили душу воспоминания.

Лезли в голову мамины пирожные с цукатами. Хорошо помню их запах — самый сладкий на свете! Вся квартира пахла выпечкой в такие дни!

Они у нее румяные получались, прямо как пирожки. Тесто же мягкое, откусить не успеваешь, а уже тает во рту. Часто еще пудрой присыпала, и у меня все лицо белое после них было. Мама смеялась и хрюшей называла, а я только руки за новой порцией тянул.

Узнала бы Мэг, о чем думаю, точно нюней бы назвала! Развел сопли, как девчонка, даже самому противно, но гадкое чувство грудную клетку словно изнутри разрывало. Хоть садись и плачь, как Буренка, — фе! Нет, не такой я тряпка.

Но сейчас бы все отдал за парочку таких маминых пирожных! Даже шоколадные с ними ни в какое сравнение не идут! Эх, если бы здесь такие научились готовить! А вдруг такое чудо случится?..

С пыхтением из окошка вывалилась Мэг: сначала ноги в кедах показались, а потом и сама подруга. В руках она в охапку держала пирожные — четыре штуки. Два знакомых с кокосовой стружкой — квадратные, не особо красивые, и еще два — круглые, румяные, с пудрой.

— Я там еще одну тарелку нашла. Не знаю, что за пирожные такие, раньше не готовили, но решила рискнуть. Эй, Джа, ты чего белым стал?!

А я стоял и глазам не верил. Нет, быть того не может! Просто мозг со мной в игры играет! Точно не может быть!

В два шага оказался рядом с Мэг и выхватил круглое пирожное. Под ошарашенный взгляд подруги вонзил в него зубы и чуть не подавился.

Тесто таяло во рту, а на зубах оставались мелко нарезанные цукаты...

Шестая глава. Квест

Мэг рассказывать ничего про пирожные не стал — самому подумать и разобраться хотелось, а она и не спрашивала. Похоже, своими заботами голова была забита.

До вечера ничего путного мы так и не сделали, разве что послонялись по приюту. Ни о Сыче, ни о Вороне, ни даже об экстрасенсорных способностях думать не тянуло, а говорить тем более, так что квеста уже дождаться не могли. И, как оказалось, не только мы: хоть и притащились на полчаса раньше, в Главном зале уже не протолкнуться было.

Я примостился у стены и окинул толпу взглядом: новичков было выше крыши! Все сбежались. У многих первый квест был, но я заметил еще и Мышь, и Аллигатора — они в приюте третий месяц торчали, так что уже во второй играли.

На сцену с пыхтением взобрался Волк, а следом и Бык. Из толпы раздались хлопки и посвистывания, а еще нетерпеливое: "Начинайте уже!".

Волк шутливо раскланялся и помахал всем рукой. Бык же сдержано кивнул и замер статуей — телохранитель, ей-богу!

— Тихо-тихо, ребят! Скоро начнем! Всех дождаться же нужно!

Мальки в один голос тут же затвердили, что все уже давно здесь и ждать сил больше нет! Быстрая перекличка это подтвердила — все пораньше пришли. Оно и понятно — чем в приюте еще заняться.

— Ладно, тогда поехали! Так как у нас много новеньких расскажу все азы. Соревнуемся командами и на скорость, кто первый дойдет до финиша, тот и выиграл! Призы предусмотрены, кстати, — весело объявил Волк. — Каждая команда получит письмо с первым заданием. Там будет логическая задачка на тему фильмов ужасов. Разгадав ее, вы поймете куда бежать. В указанном месте ищите подсказки и новые задачки. И так дальше до последнего уровня! На некоторых вы встретите наших агентов или даже меня или Быка. Они вам объяснят, что нужно сделать, чтобы пройти дальше...

— О, Джа, — вынырнул из толпы Котяра. Взъерошенный, сонный, но довольный просто до жути. Наконец, свою кличку оправдывать начал. — Вот вы где!

Мэг встрепенулась, да и я подскочил: весь день его найти не могли! А тут на тебе!

— Котя, совесть есть? Тебя где носило?! — раздраженно воскликнула подруга. — Все пропустил! Наш Сыч в лазарете, а ты где-то шляешься!

Глаза у Котяры, как пять копеек стали, а уж когда еще и про Ворона рассказали, то чуть челюсть не потерял. Смущено пятерней в волосы зарылся и виновато пробормотал:

— Да я книжкой зачитался... Проверить хотел, рабочие остальные ритуалы или нет... А потом — бац — и без сил выключился, прямо на дереве на заднем дворе...

Мэг обиженно губу закусила, а во взгляде так и читалось: "Ну, Котя, прибью, что без меня тренировался!", но тут голос Волка прервал затевающуюся перепалку:

— Эй! Мэг! Старожилы, вы за конвертом идете?!

Подруга стрельнула глазами в Котяру и рванула к сцене. Задание получить все-таки нужно, да и мальков сделать на квесте ух как хочется.

— Что-то еще получилось? — отчего-то шепотом спросил я.

Котяра быстро закивал, так быстро, что странно, как башка не отвалилась. И заулыбался во все зубы.

— После квеста такое вам покажу — упадете!

Мэг вернулась с белым конвертом, еще раз на Котю недовольно глянула и фыркнула под нос. Но смолчала — сначала квест, потом разборки.

— Как только поймете ответ — подходите и говорите мне. Без этого из зала никто не убегает. Играем честно! И начали! — разнесся возглас Волка.

Мэг резво разорвала конверт и к нам подскочила, чтоб текст виден был.

"Идите в указанное место.

1 — Эт... 2 — Ко.....

Сколько можно прятаться! Сколько?! Но выбора нет.

Эмили огляделась: преследователи совсем близко! Нужно где-то затаиться, вот только где?

— Пропущенный звонок, — заметил Джаспер, посмотрев на мобильный.

— От обезьян? — фыркнула Эмили и тут же придумала, где спрятаться".

Мэг щелкнула пальцами и наклонилась к нам. Ткнула в "эт" и одними губами сказала: "этаж", а что второе — "комната" я уже и сам сообразил. Котяра ошарашено хлопал глазами, как и большинство мальков вокруг.

Ха, мы первые с Мэг разобрались. Опыт не пропьешь! Здесь главное нужные слова заметить. Чуть не выбив листик из рук подруги, я указал на "сколько". Мэг закивала, а Котя все еще тупил и на нас удивленно глазел.

— Фильм со словами в названии "пропущенный звонок" есть? Там цифра должна быть! — зашипела Мэг.— Думай, Котя!

— Один... "Один пропущенный звонок", — тут же ответил друг.

— О, пошло дело! — радостно улыбнулся я и ткнул в "обезьян".

— Двенадцать! — переборщил с громкость Котя, и пара мальков — кажется, Медведь и Блоха, заинтересованно повернули головы.

— Я к Волку!

Мэг рванула на сцену под завистливые взгляды — никто кроме нас пока не решил головоломку. Наклонившись к уху Волка, она быстро пробормотала ответ. Тот радостно закивал:

— Молодцы! Бегите! Старожилы пока всех рвут!

Со всех ног мы ломанулись на первый этаж к двенадцатой комнате. Если память не подводит, то там жил Бурундук — странный паренек, мелкий, вечно в своих мыслях.

Дверь оказалась открыта — внутри полумрак, а еще полный хаос! Весь пол завален листками, так что попробуй пройди и не наступи. В центре, сложив ноги по-турецки, сидел Бурундук: волосы всклочены, очки набок, в мятом, заляпанным красным халате и с ручкой наперевес — будто меч держит.

— О, мои первые читатели! — довольно улыбнулся он и показал ряд кривых, желтоватых зубов. — Сделайте так, чтобы я сказал вам, куда дальше идти! Можете делать что хотите, ищите подсказки в комнате.

— Пытать тебя, что ли? — фыркнула Мэг, осторожно переступая листки.

Глаза Бурундука округлились. Хех, о таком варианте, видимо, не думал.

— Почти все! Прикасаться ко мне нельзя!

— Скучно тогда, — протянула Мэг и хитро на паренька глянула. Тот чуть ручку не выронил. — Скажи, куда нам идти.

— Нет!

— Пожалуйста, скажи, куда нам идти?

— Нет!

— Заклинаю тебе силами Сатаны, скажи куда нам идти? — подумав, выдала Мэг.

— Нет!

Пока Мэг развлекалась с разными формулировками, мы с Котярой стали осматривать листки. Слава Богу, лишь три из них оказались исписаны, много читать не придется. Как показал беглый осмотр, это еще и рассказ оказался. Видимо, авторства самого Бурундука. Брр — хоть три листка, а то рассказ в семьдесят листов я ни за какие коврижки читать не стал был! Тем более, зная Бурундука, там тот еще текстик должен быть.

Разложив листки, мы с Котярой вчитались в текст, левым ухом слушая, что выдает подруга.

— Мое первое желание — скажи, куда нам дальше идти?

— Нет.

— Я тебя убью, если ты не скажешь, куда нам идти!

— Нет, ко мне нельзя прикасаться... И кидаться ничем острым и тяжелым нельзя! — взвизгнул Бурундук.

Я даже отвлекся от текста и голову поднял: не угрожает ли подруга чем тяжелым горе-писателю. Хотя ей теперь и прикасаться не нужно ни к чему — силой мысли швырнуть что потяжелее может! Но Мэг пока не буянила.

— "Сказки темного леса", — выразительно прочитал название Котяра и фыркнул.

Как и я сомневался в писательском таланте Бурундука, похоже. Хотя рассказ оказался не так плох.

"У Макса выдался один из худших дней его жизни: лето, жара, все друзья разъехались, а в доме отключили свет. Ни тебе телевизора, ни интернета, ни приставки — большей несправедливости от жизни и ожидать нельзя!

Побродив по дому, он от нечего делать зашел в бабушкину комнату: на пыльной полке лежала толстая книга в красном переплете. Бабушка Агата отчего-то запрещала ее брать. Всегда твердила хриплым голосом: "Никогда не бери мои книги! Никогда! Плохо это закончится..." и хитро сверкала единственным зеленым глазом.

Но сейчас бабушки дома не было, так что Макс, воровато оглядевшись, схватил книжку. "Сказки темного леса" значилось на обложке.

Усевшись на полу, мальчик наугад открыл страницу: "Сказка про лилипута и старую ведьму".

"Жил на свете очень храбрый лилипут по имени Максим..."

Макс удивленно замер. Ха, какое совпадение! Странное имя для лилипута, но и ладно.

"Ростком он не вышел, да и худобой изрядной отличался. Носил он футболки демонические: черепа и мертвецы скалились с черной ткани..."

Мальчишка кинул взгляд на свою футболку: футболка как футболка, из рок-магазина! Но откуда у лилипута из сказки такая же?!

"Однажды взял он котомку, нацепил длинный колпак на голову и отправился в лес. Долго бродил лилипут по жаре, все ноги сбил в кровь, а уж умаялся так, что на земле заснуть готов был. Как вдруг увидел он деревянный домик: как же пахло оттуда горячими пирожками! Ох, как заурчал желудок! А так как Максим смелым лилипутом слыл, то без малейших сомнений он постучал в дверь.

Открыла ему одноглазая старуха, хитро блеснула зеленым глазом и сказала хриплым голосом:

— Какой смешной на тебе колпак!

К ногам старухи ластилась кошка, черная как ночь безлунная, — она тоже со смешинками в глазах посмотрела на колпак лилипута.

— Проходи на кухню. Я уж печку растопила. Пирожков домашних отведаешь.

Смелый лилипут Максим без боязни прошел на кухню. Большая белоснежная печка стояла у стены — оттуда и тянуло горячей выпечкой.

— А с чем пирожки? — спросил лилипут, облизнувшись.

— С мяском. Свеженькие, — улыбнулась старуха. — Помоги мне печку открыть — доставай пирожки.

Максим кинулся к печке, легко распахнул железную дверцу и ахнул: ни противня, ни пирожков — только кости обглоданные в огне жарились! Хотел закричать лилипут, да не успел. Старуха ловко толкнула Максима, и полетел он в огонь, а железная дверца со стуком за ним захлопнулась..."

Максим отложил книжку. Странная какая-то сказка. Не страшная вроде бы, а мурашки почему-то по коже пробежали, да и запах пирожков, как наяву, почувствовался.

Вдруг дверь в комнату открылась: на пороге стояла бабушка, а к ее ногам ластилась черная кошка — Мурка.

— Какой смешной на тебе колпак! — воскликнула бабушка Агата.

Максим, ничего не понимая, притронулся к голове и почувствовал мягкую ткань длинного колпака.

— Проходи на кухню. Я уж печку растопила. Пирожков домашних отведаешь...

Бабушка хитро сверкнула единственным зеленым глазом, а Мурка довольно замурчала".

Задумчиво щелкнув по зубу, я на Котяру уставился, мол, есть мысли? Но тот только пятерней в волосы зарылся.

— Хорошо, я готова заключить сделку. Что потребуешь за ответ, куда нам дальше идти? — между тем, не отступала Мэг.

Бурундук уже только обессилено мотал головой. Спас его Котя. Как подскочил! Радостно присвистнул и перебил уже открывшую рот Мэг.

— Ручку дашь?!

Облегченный вздох вырвался у Бурундука, и он протянул ручку Котяре. Под наши с Мэг недоумевающие взгляды тот подхватил один из чистых листов и стал быстро писать. Почерк у друга оказался разборчивый, каллиграфический! Не то что каракули Буренки, так что я даже разобрать смог.

"Котяра, Мэг и Джа зашли в комнату. На полу сидел писатель. Они спросили его: куда нам идти дальше? И он ответил:..."

Котя важно вручил лист Бурундуку.

— И он ответил, что вам нужно идти на кухню и искать там следующие подсказки.

Мы тут же рванули из комнаты, а вслед донесся обиженный крик:

— Эй! А рассказ? Рассказ понравился?!

— Ага! — крикнул я, не оборачиваясь. Чего уж расстраивать начинающего писателя.

На кухне пусто было, но и оно и понятно! Пока даже до второго уровня никто не добрался, хотя топот по коридору слышался. Рано еще расслабляться!

Мы с Мэг, как старожилы, знали, где искать: сразу под столики заглядывать стали и салфетки на скатерть вываливать. Не прогадали.

Первой радостной воскликнула Мэг:

— "Режиссер: Джеймс Блэй".

— Не, так не скажу, — тут же откликнулся Котя, заползая под стол.— Дальше ищите.

Я как раз глотал пыль под соседним и увидел надпись на ножке стула.

— "Группа ребят-афроамериканцев"!

Котяра пробормотал: "Да таких фильмов много! Я же не Википедия вам!" и переполз под другой столик.

Следующие минут десять мы втроем безуспешно ползали по кухне. Хоть пол протерли! А то у нас грязища такая, будто денег на уборщиц Корнелию жалко. Или кто там еще тайно приютом заправляет?..

Мне всегда казалось, что докторишка у нас самый главный. Все вопросы обычно он решает, но, может, и еще кто главнее был. Странно, что об этом задумался, когда, извернувшись, под стул забрался. Поза "зю", видимо, лучшая для раздумий.

— "Дух злого колдуна"! — озвучил свою находку Котяра. — Ну что за дурацкие подсказки!

— О! "Все герои фильма являются чернокожими"! — крикнула Мэг из другого конца кухни. — Котя, о чем-то говорит?

Стукнувшись головой и тихо подвывая, Котяра сел на полу. Несмотря на перекошенное лицо, о чем-то явно задумался. Мы с надеждой на него уставились. Не хотелось ждать следующие команды.

— Тьфу, был же фильм! Помню. Не очень известный. Бредовый немного. Как же он назывался... То ли "Чердак", то ли "Погреб"...

— Котя, ты определись, а то разные вещи, — нетерпеливо воскликнула Мэг. — Давай-давай, думай! Котя!

— Тьфу, девчонки! Не торопи меня, — зачесал макушку друг. — Вроде "Чердак".

— Точно? Тогда чего расселись и задницы греем?! Бежим!

Недолго думая, мы и побежали, хотя Котя и бормотал под нос всю дорогу: "А, может, все-таки погреб?..

Седьмая глава. Спой мне песенку

Чердак в приюте большой, а еще каноничный: грязный, пыльный и темный, только подвывающих призраков не хватает. Хотя на квесте и они появлялись, если Корнелий или Карга не успевали самодеятельность остановить. Обычно не получалось, а сегодня так тем более без шансов!

— Так, я — налево, Котя — направо, а ты, Джа, наверх лезь, — скомандовала Мэг и кивнула на лестницу, что под самый потолок уходит.

Ага, как в самое пыльное и жуткое место лезть, так сразу "Джа"! Чтоб я забрался, а оттуда на меня в гриме кто выскочил, завизжал, а я полетел вниз! Знаем, плавали. Но спорить не стал, да и не с кем уже было: все разбежались дальше подсказки искать.

Лестница старая, деревянная с прогнившими ступеньками — как специально на новую на меняют, чтобы мы не лезли, куда не нужно. Ага, щаз-з-з! Остановишь этим!

Забирался я осторожно, иногда поругиваясь сквозь зубы — занозы в ладони как специально лезли! А лестница еще и покачивалась от каждого шага. Вниз не смотрел — бр-р — лететь долго придется.

Наконец, добрался до верха и облегченно выдохнул. Главное не думать о спуске вниз. Хотя как не думать, когда тот еще экстрим предстоит... Это не по деревьям даже лазить.

Так голова забита была, что не сразу сообразил, что светлее стало — голубоватое свечение лилось из угла. Сощурив глаза, я пригляделся и увидел девушку, спиной стоящую: высокая, волосы золотистые, длинные, почти до колен, сама в платье белом и босиком.

— Ребят! Сюда! Здесь агент! — крикнул я, а затем к девчонке уже обратился. — Эй! Мы пришли. Какое задание?

Девчонка медленно обернулась. Голубые глаза затянули мигом — как вкопанный встал, чуть челюсть не уронил, хоть и сам не пойму почему. Странные глаза, как два омута, в такие раз глянешь — все, пропал, пошевелиться не можешь. Сердце медленнее забилось, словно тоже замереть готовилось.

В нос ударил запах забродившей воды или... тухлой рыбы! Точно как сразу не понял! Прямо как в комнате!

Дернувшись, я на секунду пришел в себя и провел языком по губам — соленные-соленные...

— Где агент? Эй, Джа! — раздался из-за спины запыхавшийся голос Котяры.

— Вот же! — повернулся я к другу, сбрасывая оцепенение. — Девчонка!

— Где? — тут же округлил глаза Котя.

Ничего не понимая, я глянул в угол, но там было пусто. Только паутина и пыль на прогнивших досках. Ни свечения, ни девчонки.

— Джа, ты чего? Давай вниз! Вспомнил я название, "Погреб" все-таки! Давай-давай! Там Мэг уже прыгает от нетерпения. Мы же кричали тебе, что, не слышал?

Окончательно растерявшись, я замотал головой. Хотел было про девчонку рассказать, но Котяра уже вниз полез, да и раздраженный голос Мэг, наконец, донесся: "Вы заснули там, что ли?! Булками шевелим!".

Спускаясь по лестнице, я мысленно убедить себя пытался, что сбежала просто та девчонка. Хоть и сам понимал, что чушь! Некуда сбегать! Лестница-то одна! Но думать, что совсем чокнулся, как-то не хотелось. Исчезающие девчонки — перебор даже для последних сумасшедших дней.

В погреб вход был с улицы — вылетели из приюта мы первыми, никто нас пока не догнал. Хотя радости уже от этого поубавилось. Во всяком случае, у меня.

Стемнело уже окончательно, но хоть не холодно было, и мошкара не летала. А то я уже пожалел, когда про погреб услышал, что куртку не прихватил.

Мэг и Котяра первыми деревянные дверцы распахнули и полезли по ступенькам вниз, а я замер — шнурок на кроссовках развязался.

— Догоню! — крикнул я ребятам и присел на траву.

Стало прохладнее — резко, словно температура градусов на десять внезапно упала. А еще снова тухлой рыбой запахло.

Мурашки по коже табуном тут же пробежали, да и не по себе стало. Нервно щелкнув по зубу, я обернулся: у дерева стояла та самая девчонка. От ветра полы белого платья разлетались в разные стороны — зрелище жутковатое. Хоть мало ужастиков я смотрел, а тут сразу в голову пришло, что кадр подходящий.

Девчонка медленно, едва касаясь босыми ступнями земли, направилась ко мне. Я тут же голову опустил, чтобы в глаза не смотреть — одного раза хватило! Но все равно словно окаменел.

— Котяра! — с трудом, сглотнув ком в горле, закричал я. — Котяра! Сюда!

Может, и глупо выглядело — взрослый парень, а орет от вида обычной девчонки в гриме, но нервы окончательно сдали. Да и запах усилился, желудок аж в узел свернулся, а глаза защипало.

— Ты кто? — охрипшим голосом выдавил я и все-таки поднял голову. Девчонка уже стояла совсем близко — впервые я всмотрелся в ее лицо: круглолицая, нос вздернутый, губы пухлые — красавицей бы назвал, если бы не обстоятельства. — Ты агент?

Девчонка открыла рот и... запела.

Никогда меломаном не был, но от ее пения все внутри сжалось. Как душу наизнанку в одно мгновение песня вывернула! Вроде бы и слов не разобрать, язык непонятный, а заворожила так, что ни о чем думать больше не мог!

Мысли все из головы повылетали, и я вгляделся в голубые глаза — волны, нет, целые шторма бушевали там! Словно водой захлебываясь, я открыл рот и сделал шаг навстречу девчонке.

Справа раздался топот и, кажется, прозвучало мое имя — вроде и Котяру боковым зрением увидел, но не до того мне было. Котяра, не Котяра — какая разница?!

Девчонка поманила пальцем, и я тут же сделал еще один шаг...

Резкий толчок в спину заставил пошатнуться. Чуть на траву не рухнул! Обернувшись, я увидел испуганную, белую как смерть Мэг в шаге от себя, и сквозь пение с трудом пробился ее крик:

— Да очнитесь вы! Стойте! Джа, Котя!

Подруга затрясла меня, как тряпичную куклу, но мне плевать было. Чего она ко мне лезла?! Рядом, справа от меня, Котяра стоял весь белый, дрожащий, с глазами стеклянными, только слюну не пускал — вот его бы и тормошила!

Рот Мэг открывался — наверное, она что-то кричала, но я слышал только песню. Все, что я знал в этот момент: мне нужно идти к девчонке! Срочно!

А еще в сон клонить стало — внезапно так, в одно мгновение веки потяжелели, а зевок так и стал горло рвать. С трудом оттолкнув Мэг, я, шатаясь от сонливости, сделал шаг к девчонке и тут же понял, что ноги не держат. Споткнувшись на ровном месте, я полетел на землю...

Боли от удара не почувствовали, да вообще я ничего не чувствовал! Словно из органов только слух работать остался. Вот песню я до сих пор слышал — как же рвалось внутри из-за нее все! Вечность слушать готов был!

Сквозь слипающиеся веки, я видел, как рядом на землю рухнул блаженно улыбающийся Котя. Вот, ему тоже хорошо! Всем хорошо. Только Мэг чего-то истерит, скачет на месте и рот открывает. Забавно так, как рыбка на берег выкинутая. Но до нее ли сейчас?!..

Зевая и проваливаясь в сон, я лениво наблюдал за подругой: перестав кричать, та расставила ноги на ширине плеч — как зарядку делать собралась — и соединила ладони перед собой. Глаза закрыла и задышала тяжело, напряженно, сразу по покрасневшему лицу видно.

Смешно мне почему-то стало, так легко на душе! Какая все-таки песня волшебная! Улыбнувшись, я готовился провалиться в сон, как вдруг Мэг резко выкинула руки вперед — сон как рукой сняло сразу. Только через пару секунд вдруг понял, что тихо вокруг стало.

Приподнялся на локтях Котяра и ошалевшим взглядом осмотрелся, как из транса вышел. Посмеялся бы над его растерянным видом, да только дошло, что сам наверняка не лучше выгляжу!

— Очнулись? Эй! Скажите хоть слово! — резанул по ушам взволнованный голос Мэг.

— Что случилось? — выдавил я, осматриваясь. Двор пустовал: только мы втроем, да дерево старое от ветра качается, в девчонки с золотистыми волосами и след простыл. — Где она? Ты ее что "того"?

— Фух, — облегченно выдохнула подруга и на землю присела. — Если бы — отшвырнула просто, а она и исчезла. Сбежала, похоже. Так просто от нее не избавиться.

— От нее — это от кого? — подал голос Котя, тоже садясь на задницу.

Встать, как и у меня, похоже, сил не было. У самого не ноги, а вермишель были!

Мэг нахмурилась, нервно волосы зачесала и по сторонам глазеть стала. Словно на нас взглянуть боялась.

— Эй! Перестань темнить! Я же, еще когда о Вороне рассказал, заметил, что ты что-то поняла, — вцепился я. — Мэг, кто это был?!

Та снова замялась, теперь рубашку теребить стала. Прямо как Буренка в то злополучное утро, когда весь дурдом начался.

— Сирена, — тихо ответила подруга, когда пауза окончательно затянулась. Увидев наши ошалевшие взгляды, она с раздражением повторила. — Си-ре-на! Что вылупились? Мифы не читали?!

— Как... Как сирена? — растерянно захлопал глазами Котя. — Они ж это... с хвостами они... Или крыльями. И не существуют.

— Выходит, существуют! — еще больше из себя Мэг вышла. Значит, очень сильно нервничала, даже больше, чем когда про черную оспу Сыча узнала. — И как девушки в белых платьях выглядят!

Мы с Котярой переглянулись: одна мысль на языках крутилась.

— Ты же у нас самый большой скептик! Как над способностями Котяры смеялась сначала, а сейчас вот так сразу и поверила? — решился озвучить я.

Мэг насупилась вся, покраснела — будто снова экстрасенсорить собралась, но только губу обиженно закусила.

— Папа у меня моряк. Был моряком. Рассказывал, когда я мелкой была, что они часто мимо сирен плавали. На камнях они сидят, точь-в-точь как эта девица выглядят! И поют песни завораживающие, туманят разум, а затем усыпляют.

— А потом? — отчего-то тихо спросил Котяра.

— А потом съедают. Заживо. Хрум-хрум и все! Нет моряка! Только на мужчин их песни действуют, — затеребив браслет, пояснила Мэг.

— И ты в это веришь? — осторожно спросил я и тут же нарвался на злой взгляд.

— А ты не веришь? Еще раз слюни попускать хочешь и песенку с остекленевшим взглядом послушать?! Вы бы себя видели! Нашествие зомби какое-то! Я вас в чувство привести пыталась, а вы ни в какую! Жуть просто, — подскочив, ответила Мэг и волчком закрутилась. — Я же ее не с концами прогнала...

Тишина мрачная повисла, ни у кого язык не поворачивался ее нарушить. Ведь права Мэг. Хоть не верил я раньше во всякую нечисть, а как теперь поспоришь?! Существуют сирены!

— Но твой папа же как-то вернулся от этих тварей? — наконец, уточнил Котя.

— Он к ним в лапы не попадал, — раздраженно ответила Мэг. — На его корабле уши затыкали ватой, когда мимо гротов и скал проплывали. Потому что если попадешь хоть раз, песню ее послушаешь, то не отстанет. Пометила тебя, как жертву. Точно не помню, но папа вроде говорил, что никак потом от них не уйдешь.

Нервно встав, я тоже на месте закрутился. Будто хождение помочь могло! Но как вспомнил глаза голубые и пение, так перевернулось все внутри — не мог на месте усидеть. Хорошо, хоть у Котяры голова работала. Через минуту выдал он:

— Ты же книжку в библиотеке взяла! Бестиарий! Там же и про сирен должно быть. И как с ними бороться!

Мы с Мэг переглянулись — дураками себя почувствовали! Как только сразу об этом не подумали. Эх, старожилы. Хотя такому жизнь в приюте нас не учила.

— Точно! Тьфу, голова ты, Котя. Там точно про сирен есть, но вот про способы убийства — не уверена. Я только страницу с ними открыла, как вы ко мне завалились, про шаманские пляски рассказывать, — нервно улыбнулась подруга и ежик волос почесала. — Побежали в комнату?

Про продолжение квеста никто и не заикнулся. Ага, до квеста тут, когда тебя заживо съесть морская тварь хочет! Бог с ним с этим статусом старожил, главное в лазарете к Сычу и Ворону не присоединиться — и это в лучшем случае.

Соседка Мэг тоже в квест убежала играть, и мы смогли спокойно устроиться на полу с книжкой. Подруга быстро пролистала несколько страниц и ткнула пальцем в заголовок "Сирены".

— Греческая мифология... бла-бла... существа совмещающие образы женщины и птицы...

— Говорил же! А наша с ногами. Может, это не сирена все-таки? — спросил Котяра с надеждой. Глаза несчастные-пренесчастные были — похоже, очень уж ему не хотелось от лап сирены умереть. Хотя кому хотелось бы?! — Может, это все розыгрыш на квесте, чтобы вас, старожил, запугать?

— Ага, а гипнотическую музыку Бык записал, — фыркнула Мэг. — А дальше вот про женщин с рыбьими хвостами. На, читай. Разные, похоже, сирены бывают. Но я папе и своим глазам верю. Дальше давайте читать.

Только сейчас я сообразил, что впервые Мэг что-то о своем прошлом рассказала. Даже о нашем извечном табу: "Ни слова про предков" забыла. В другой раз любопытство бы разобрало, что еще узнать, но и не то время, и вообще нечего к ней в душу лезть. Разве что отметил, что об отце она трепетом говорила, особой такой интонации — ни разу от нее такой не слышал! Похоже, если и есть кто авторитет для нее, так он. Точнее, был...

— Вот, есть два способа избавления! — радостно заметил Котяра и вслух прочитал. — Первый от Одиссея: залепить уши воском...

— Нам теперь всю жизнь с воском в ушах ходить?! — замотал я головой. — Не подходит, Котя.

— Есть еще от Орфея, — с уже меньшим энтузиазмом прочитал друг. — Так громко петь восхваления богам, что заглушить пение сирен...

Не выдержав, мы прыснули от смеха — истерично немного, но все равно, хоть немного настроение улучшилось. А то хоть вешайся от безысходности! Ходить и горланить песни до конца жизни, да еще во славу греческих богов, это даже для нашего приюта странно, где у всех тараканы в башках!

— Подождите, здесь еще есть! Одиссей все-таки смог убить сирену! Здесь пишут, что сирена умирает, если ей не удается убить свою жертву, — вдруг снова встрепенулся Котя и возбужденно затыкал пальцем в страницу. — Нас же она упустила! Значит, все? Умерла?

— Не, подожди, не сходится, — замотал я головой. — Первым Ворон был. Точно его сирена усыпила, а он до сих пор живой. И сирена жива.

Мы с Котярой на Мэг уставились, как на самого большого эксперта по нечести. Вердикта ждали.

Подруга нервно браслетик задергала, глаза прикрыла, а потом как подскочила! Чуть не закричала от радости. Хотя это нам с Котей скакать впору, если она чего вспомнила.

-Ой, я склеротик! Тьфу ты. Вспомнила я сейчас, что папа один раз рассказывал! Не всегда они за вами бегать будут. Если за двое суток не смогут схватить и съесть, то все — свобода!

— А раньше вспомнить не могла?! Я чуть не поседел от твоей фразы, что всю жизнь за мной эта тварь бегать будет! — с облегчением воскликнул Котя. Мэг лишь виновато развела руками и пробормотала: "Мне в три года папа эти истории рассказывал. Не бездонная у меня башка, чтобы все помнить!". — Так нам нужно теперь двое суток продержаться? Я готов с воском в ушах ходить!

— Нет, — замотал я головой и вскочил. — Ворона спасти нужно. Ему до утра дожить нужно!

Мы втроем переглянулись, почувствовав себя этакими героями. Ага, только мечей не хватает наперевес и красных плащей. По хорошим делам еще коней.

— Тогда в лазарет? Будем держать осаду до утра, — скомандовала Мэг.

Котяра согласно закивал, а я тяжко вздохнул — веселая предстоит ночь.

Восьмая глава. Осада

Дверь в лазарет взломать оказалось не проблемой. Ха, кто бы мог подумать еще пару дней назад о таком! А вот угомонить тут же начавшего кричать Сыча — задачка посложнее вышла.

— Вы же заразитесь! — накрывшись с головой одеялом, прогундосил Сыч. — Это высокозаразная вирусная инфекция! Летальность — девяносто процентов!

Мы с Мэг на всякий случай подальше отошли, к кровати спящего Ворона, а вот Котяра все еще не верил. Он-то язв не видел.

— Да ладно тебе! Помнишь, ты решил, что у тебя рак мозга? И где он? — скептически протянул друг.

— Корнелий мне привел аргументы и доказал, что рака мозга у меня нет, — тут же ответил Сыч, не высовываясь из укрытия. — У меня не было эпилептических припадков! А сейчас доказать не может, что я не прав! Говорит, что пустулы не такие, но не верю! Такие!

— Котяра, ты бы это... не подходил, — осторожно сказала Мэг, да и я закивал.

Котя на нас ошарашено уставился: не ожидал, что мы Сыча поддержим. Недовольно побурчав под нос, он все-таки отошел. И так сирены хватало, нечего еще неприятности на головушку искать.

— А лекарства тебе выписали хоть? — обеспокоенно спросил я.

— Да. Метисазон по шесть десятых грамм...

— Стоп-стоп, — тут же перебила Мэг. — Ты нас своей научной фигней не грузи. Это тебя вылечит?

— Должно, — подумав, ответил Сыч. — Он еще экспериментальное дал какое-то лекарство, у него и названия пока нет! Но его известные ученые создали: Молко и Олсдал...

— Сам-то знаешь, чем они известны? — скептически уточнила подруга, плюхаясь на кровать рядом с Вороном. Тому хоть бы хны — не дернулся во сне даже!

Сыч обиженно засопел и пробормотал тихо: "Этим лекарством и известны, значит!".

Ох, неужели хоть чего-то Сыч мог не знать! Чудо из чудес!

— Так я не понял, зачем вы пришли?! — между тем, раздался вопрос из-под одеяла.

Мы втроем переглянулись: ботаник-то не в курсе всех последних событий был. И вот как теперь ему вывалить и про сирену, и про шаманские пляски?! Без доказательств я бы всех друзей в дурку сразу сдал, а Сыч еще ученый, точно ни во что такое верить не должен!

— Сюрприз тебе болеющему делаем, — протянула Мэг и нервно голову зачесала.

— Веселый? — тут же заинтересовался Сыч.

— Ор-р-ригинальный, — ответила подруга. — Ты только, когда мы скажем, пальцами уши заткни. Да посильнее. И не высовывай без сигнала. А то не получится сюрприз-то...

Я на Мэг выразительно глянул, мол, что несешь? Но она лишь плечами пожала и прошипела едва слышно: "Еще варианты есть?". Честно говоря, шиш, а не варианты у меня были. Нельзя все сразу вываливать, дело понятное, но и врать нехорошо как-то.

Котяра в диалоге не участвовал. Замер истуканом у окна и пялился во двор — сирену выжидал. Сычу, похоже, говорить не хотелось, а меня так и прорывало все с кем-то обсудить!

Подсев к Мэг, я, едва шевеля губами, поделился мыслишками, что в голове роились:

— Я тут подумал, если сирена настоящая, то, может, и другие монстры тоже есть? Чего ей особенной быть?! Помнишь, как Чижик, рыдая, ну просто взахлеб, рассказывал, что у него подкроватный монстр живет и по ночам по комнате шастает? Может, зря мы смеялись тогда?

— Пф-ф, не, Джа, бредишь ты, — фыркнула Мэг, хоть и не очень уверенно, с опаской. — Ладно сирена, но подкроватный монстр — чушь же! Чижику хоть четыре года тогда стукнуло, когда он в такую фигню верил, а ты, здоровенный лоб, куда?

— Ага, сирены — норма, подкроватный монстр — чушь! — возмущенно зашипел я. — А помнишь Крокодила? Между прочим, ему пятнадцать! А орал на весь этаж, что девка с когтями у него по стенам ползает по ночам!

— Так после квеста же орал, где в гриме таком один из агентов был, — тут же возразила подруга и сдула челку с лица. — Там полприюта эту девку видели якобы! Эх, как вспомню, как лютовал докторишка наш, всех по-очереди убеждая, что фигня все... Цирк на выезде.

— Вот видишь! Может, и правда она была. Отметены на потолке же нашли не в одной комнате! — завелся я, еле сдерживаясь, чтоб в полный голос не ляпнуть.

— Ты ее видел? Нет. Я тоже нет. И вообще чушь эту рассказывали только мальки пугливые, ну и пара ребят постарше. Но только кто? Крокодил! Да он тени своей боялся! Тоже мне надежный источник. Прикольнулся с отметинами на потолке кто-то.

Насупился я, обидно стало. Вроде и логичные вещи подруга говорила, ан не уверен был. После всего случившегося, как не начать в нечисть верить. Мэг мои сомнения видела, но даже не подтрунивала особо — значит, тоже сомневаться начала. А это показатель.

— Да не может быть, — замотала она головой. — Знаешь сколько монстров этих! Чё теперь ждать нашествия адзуки-баб, адлетов и абасов?

— Кого? — округлились у меня глаза.

— С "а" просто "Бестиарий" читать начала... Адзуки-баба — это из японской мифологии, фасолевый ёкай. Страшная бабка в лохмотьях, что полощет фасоль и напевает песенку "Должна ли я мыть эту фасоль или мне утащить и съесть человека? Шурх-шурх". Не смотри так, я цитирую! Если к ней попадешь, то съедает тебя. Заживо. Бред же?!

Хотел было уверенно кивнуть, да и что там, пару дней назад точно бы закивал! А сейчас мурашки табуном пробежали. А вдруг! Если сирены есть, то почему и адзуке-бабе где-то не полоскать свою фасоль...

— Эй, — дрогнувшим голосом сказал Котяра и повернулся к нам — белее мела был. Рукой дрожащей в сторону окна ткнул. — Она.

Слюна во рту сразу вязкой стала, а желудок как по приказу в узел скрутился. Нехорошо стало, ой как нехорошо. Вспомнилась и песня, и глаза голубые — бр-р-р! Жуть же себя куклой безвольной чувствовать. Но нужно в руки себя взять!

Мы с Котей быстро стали вату в уши запихивать. Хуже воска, но, может, тоже спасет. Мэг же показательно пальцы разминала — готовилась к бою. Только Сыч под одеялом ничего не понимал, а голову высовывать не хотел.

— Ребят, кто "она"? Что происходит? Сюрприз?

— Сюрприз, сюрприз, — закивала подруга. — Затыкай уши. Пока по плечу тебя не хлопну, не вынимай пальцы.

Котяра замер у окна оборону держать, а мы с Мэг по бокам кровати Ворона стали. Ребятам хорошо было, они силой мысли кидаться вещами могли, а я что? Швабру, заранее прихваченную, поудобнее в руках перехватил. Может, и не меч, а по голове треснуть так можно, что звездочки у сирены залетают!

Слышать — ничего не слышал, хорошо вату запихнул. Но не по себе в полной тишине стоять оказалось. Словно оглох.

— Мэг, что там? — тихо, а может, и громко, пойди разбери, когда вата в ушах, спросил я.

Подруга только головой замотала и на дверь уставилась. Губу закусила аж до крови и побелела вся то ли от страха, то ли от напряжения. Через пару секунд оживилась и на нас глянула, одними губами что-то сказала.

— Сирена? Поет? — наугад спросил я.

Мэг довольно закивала.

Фух, пронесло. Не слышим. Так тебе, морская тварь!

Подруга задумчиво повернула голову вбок — прислушивалась, а затем снова губами зашевелила. Догадался я, что замолкла сирена. Поняла, что не действуют ее штучки. Вроде и хорошо, а предчувствие гаденькое в душу залезло и заскребло там когтями. Ведь не отступит же она просто так, зная, что жизнь на кону.

Забродившей водой запахло. Да что там! Завоняло так, что в глазах помутнело! Даже на шаг назад отступил невольно и на кровать налетел.

Из-под закрытой двери стала вода сочиться — мутная, грязная, а еще пузырящаяся. Пар от нее валил крутой, белоснежный и плотный. Это даже не кипяток, а не знаю, как назвать! И хоть бы в трещины в полу просачивался и утекал, но нет — ровным слоем по комнате полз и к нам подбирался.

Мы в панике переглянулись: такого поворота событий не ожидали, хотя Котя и забормотал что-то — показалось мне по губам его, что говорил: "Как знал!". Только не легче от его "как знал". Заживо же сварит нас всех!

Воды все больше и больше становилось, до подошв кроссовок уже почти добралась. Мэг поспешно на кровать забираться стала, да только не поможет это. Такими темпами минут десять и все — будет для сирены супчик. Мясной. Наваристый.

Котяра подскочил к тумбочке, напрягся и наотмашь рукой махнул — дверца тут же отлетела и в воду плюхнулась. Под наши недоумевающие взгляды по частям стал дальше ее разбирать, а из досок мостик к двери строить. Прямо по кипящей воде.

— В бой на сирену пойдем? — громко спросил я.

Мэг кивнула решительно и кинулась Коте помогать. По лицу читалось: "Умирать так с музыкой!". Мне хоть умирать и не хотелось, но вариться заживо перспективка еще хуже, так что первым прыгнул на деревянные доски.

Шатаясь и боясь, как бы в кипяток не попасть кроссовком, в два шага у двери оказался и резко распахнул. Ребята в спину уже дышали, не отставали.

В коридоре стояла сирена: все такая же красивая, только глаза потемнели почти до черного цвета. Печенкой чуял, что злость это означает.

То ли храбрым я сегодня стал, то ли от растерянности, но ничего лучше не придумал, как по башке сирене шваброй дать. Размахнулся и... поток ледяной воды в лицо такой получил, что к стенке отлетел! Зубы только и клацнули. Как язык не откусил от неожиданности — сам не знаю.

Пока проморгаться пытался и воздуха глотнуть, увидел как Мэг руками замахала, запрыгала на месте. Да только не прошел финт, как прошлый раз — и в нее поток воды врезался. Отлетела подруга по коридору метров на пять и на спину упала. Голова об пол с такой силой треснулась, что я не на шутку струхнул.

— Мэг!

А она ни ответа, ни привета — как мертвая лежала!

Подскочив и в швабру с удвоенной силой вцепившись, я снова на сирену кинулся — та рот открыла, запела, похоже. И сквозь набухшую от воды вату с трудом, а стал различать ее голос. Чарующий, манящий, сердце от такого сжимается и биться перестает.

Не сразу сообразил, что уже не бегу на сирену, а еле ноги переставляю, а швабра из ослабевших рук так и норовит выскользнуть. Боковым зрением Котю видел — странно он руками дергал, пальцами фигуры непонятные складывал. С каждой секундой только медленнее и медленнее — и до него пение добиралось!

— Славься Зевс! Славься Нептун! Да поможет нам Артемида! — заорал я во все горло, судорожно всех греческих в голове перебирая. — Гея услышь меня! Один... Нет, не Один... Гермес! Во славу Гермеса!

На песню это мало походило, но и магия сирены потихоньку отпускать стала. Перестала из рук швабра вываливаться, да и быстрее я пошел. Прямо как танк, что несмотря ни на что вперед тащится.

— Помоги нам Нептун! Останови свою дочь! — с каждой секундой я чувствовал, что все большую и большую ахинею несу, но действовало. Темнели глаза сирены с каждым моим словом. Ха, злилась, что съесть нас не может. — Афина! Точно. Помоги нам Афина...

— Джа, ложись! — истеричный крик Котяры пробился до слуха.

Не раздумывая, я рухнул на пол и подбородком стукнулся, а затылком жар почувствовал. Вскинул голову и успел увидеть, как в огне сирена, словно спичка вспыхивает. Искры во все стороны полетели, только успевай лицо рукавом прикрывать. Бенгальские огни какие-то, ей-Богу!

Лицо сирены исказилось — какая уж там красавица — волдырями пошло, а потом — бац — и лужицей опала она на пол коридора. Как и не было девчонки. Только вода кругом вонючая.

— Офигеть, Котя, — донесся до меня уставший голос Мэг. — По башке за то, что без меня этому научился, потом надаю... Завтра.

Облегченно закрыв глаза, я растянулся на мокром полу. Сон-то после такого я заслужил?..