Скажи мне, что я сплю

Скажи мне, что я сплю

Верь сердцу, верному тебе,

Без слез гляди в лицо судьбе.

Куда б меня ни занесло,

Я здесь, с тобой, — и мне светло.

Э. Бронте

Глава 1

С комнатой что-то было не так. И дело не в храпящем на полу Гордоне. И не в моей раскалывающейся голове. Что-то не так было в самом расположении предметов... или нет. Словно некто решил воссоздать в точности антураж моей квартиры и сделал это, позабыв или не зная о какой-то незаметной на первый взгляд детали.

Квартира у меня однокомнатная — на третьем этаже старого особняка. Я сам ее купил. Большая "гостиная тире спальня" и кухня. В гостиной черный кожаный диван, серая панель плазмы напротив. Над диваном черно-коричневая картина с корабликом в буре. Не знаю кого мне больше жалко, кораблик или самого себя, вынужденного ежедневно смотреть на сей продукт чьего-то безумия. Справа от дивана окна на Стрэтон-Роад. Слева аквариум. В нем с десяток всяких гупи и прочих рыбешек. Крайне бесполезные создания. Целыми днями они только портят воду и едят. Причем с первым явно перебарщивают. Говорю, как человек, вынужденный дважды в месяц чистить этот бордель.

Аквариум и картину купила Линда. Линда — это моя, гм, девушка. Она живет у родителей, но все равно считает, что эта квартира — наша общая. Вообще, она довольно ничего. Стерва, конечно, но мы все не без недостатков. Рост под 180, тощая как доска для глажки, волосы черные, глаза серые такие, цвета техногенной катастрофы. Гордон, мой друг, (тот самый, храпящий на полу) — терпеть ее не может. Впрочем, Линда отвечает ему взаимностью. Трудно себе представить более разных людей.

Гордон, вообще, парень замечательный — под тридцатник, занимается пауэр-лифтингом и изредка пописывает стихи. И он — негр. Но не из этих современных, перемешанных с другими нациями "не пойми какого цвета" — а настоящий, черный, как антрацит, негр. Кажется, его дедушка родом и Кот-д'Ивуара. Голос у Гордона громкий и командный. Таким можно загнать в угол половину Лондонской подземки в часы пик и заставить самих себя отшлепать.

Вчера мы с Гордоном решили зайти в паб и тряхнуть стариной. Кажется, Гордон изрядно переборщил, так что пришлось оставить его у себя.

Я сел на диване, стараясь удержать шатающийся из стороны в сторону мир.

Что же с комнатой? Я встал и пошел в прихожую, к зеркалу. Голова протестовала против выпитого и норовила то и дело бросить мне под ноги очередной стул или стол или неведомым образом прокравшийся из прихожей ботинок.

В зеркале оказался, кто бы мог подумать, я. И выглядел так, как и должен выглядеть человек, всю ночь мешавший в своем желудке разные коктейли.

Меня зовут Артур О'Салливан. Да, как вы можете судить по моей фамилии, я — ирландец. Совершенно чистокровный, прокуренный до дыр, ирландец. Нет, волосы у меня не рыжие. Поверьте, отнюдь не все ирландцы от рождения носят огненную шевелюру. Я, к примеру, шатен. В данную минуту — очень лохматый шатен.

Что дальше... Работаю я вместе с Гордоном в Кэнери-Уорф. В 25-этажном офисном гиганте. Снаружи он весь сделан из синеватого стекла, отчего кажется, что перед вами здоровенный кусок льда. Мы — на 18 этаже, в отделе статистики. Вместе с четырьмя другими несчастными. Фрэнком, Элизабет и Крэгом. Тут, вы должны спросить, как же так — вот, тут ты написал, что вас шестеро, а имен только три. Нет, я вас не обманул. Шестой член нашей скромной общины — цветок в горшке. На первый взгляд он напоминает пережравшую стероидов герань, но в целом довольно милый. Любит солнце и воду (за неимением которой, порой, довольствуется старым чаем).

Наша компания торгует электроникой — чипы, провода, платы и прочая дребедень. Иногда у меня складывает ощущение, что все это делается, только чтобы нам было чем заняться — подсчитать, сколько, кто, кому и на какую сумму, прости, Господи, впарил.

Что еще... Рабочее место у меня обычное. Компьютер (с отвинченной крышкой — как-то я залезал внутрь, чтобы посмотреть марку материнской платы, да так и не закрутил), лампа, с гнущейся во все стороны ножкой, ручка и пачка бумаг. Внизу монитора зеленым фломастером нарисована кривоватая улыбающаяся рожица. Можете как-нибудь зайти, посмотреть на нее — убедитесь, что у меня нет ни малейших склонностей к рисованию.

Мое отражение легонько хлопнуло себя ладонью по щеке. Делать этого явно не стоило — внутри все заходило ходуном, будто я чертов рисовый пудинг.

Прямо за моей спиной, то есть напротив зеркала, была кухня. Что-то мне показалось странным в ее отражении. Я развернулся и подошел к окну. Так вот, что не давало мне покоя все это время. Вместо домов на Стрэтон-роад моим глазам предстал лес. Светлый хвойный лес из высоченных корабельных сосен, метрах в шестидесяти от дома. За стволами угадывался вдалеке блеск воды. Шел снег.

Где я? И откуда снег? Сейчас же апрель...

Я накинул куртку и поспешил наружу.

Входная дверь вывела меня, вместо лестницы, на площадку перед домом. Все вокруг сверкало белым — снежная пелена укрыла землю, нависла шапками на верхушках сосен, собралась холмиками между стволов. И снег продолжал падать — тысячи, мириады снежинок кружились вокруг меня и плавно опускались на землю.

Площадка обрывалась метров через сорок — там открывалась взору бескрайняя сине-стальная гладь воды. Слева был сосновый лес, который я видел в окно. Я на море? Земли на горизонте не было, значит, видимо, да. С другой стороны, если я еще сплю, то тут вообще, все, что угодно, может быть.

Истошно завопил телефон. Нет, "вопил" тут не совсем подходит. На звонке у меня стоит песня "Her Voice Resides" группы Bullet for My Valentine. У обычных людей она вызывает желание надеть каску и бронежилет и забиться куда-нибудь подальше. А мне нравится. Кроме, пожалуй, сегодняшнего утра. Когда моя голова готова лопнуть...

— Ал... ло? — язык после вчерашнего еле ворочался, так что пришлось напрячься, дабы связать два слога.

— Артур? Уже одиннадцать утра! Почему ты не на работе? И где Гордон? — Это был Фрэнк — наш начальник. Не дай Бог, при нем опоздать или уйти раньше. Фрэнк просто гавном (извините!) изойдется. Фрэнк вообще яркий пример того, как власть портит людей. Раньше он был вполне себе ничего парнем. Но когда его повысили до начальника отдела, то стал, как бы так помягче сказать, ханжой (оцените мою политкорректность). Считает, что раз начальник, то знает и делает все лучше остальных. В целом, жуткий зануда. Ходит и ворчит, что мы плохо работаем...тра ля ля, тру ля ля.

— Привет. Слушай, я... что-то неважно себя чувствую, пожалуй, отлежусь сегодня. И Гордон... просил передать тоже самое.

— Очень плохо, — голосом, каким на похоронах читают отходную, ответствовал Фрэнк. — У нас очень много работы.

Я мысленно пожелал ему засунуть голову в морозильник и попрощался.

Значит, телефон тут ловит. Уже хорошо. Но, все же, что это за место...

Я подошел к краю площадки. Подо мной был обрыв метров в двести высотой, внизу с ревом бились о скалы и пенились темные волны.

Оглянувшись, я вместо многоквартирного особняка узрел белый двухэтажный домик. Между лесом и домом шла дорога, от которой отделялась тропинка, сбегающая между деревьями к воде.

У края дороги, перед домом, торчал из земли столбик с почтовым ящиком наверху. Я подошел к нему и заглянул внутрь. Письмо и связка ключей:

" Уважаемый мистер О'Салливан

Благодарим Вас за покупку дома по адресу "Курден стрит, 21".

По всем вопросам Вы можете связаться с Вашим менеджером, Пенелопой Дорс.

Тел.: +156 87 63

"Педастриан Фьюжн Компани""

Вы что, всерьез? Я на самом деле купил этот дом?

Поежившись под порывом холодного ветра, я развернулся и пошел к дорожке между деревьев.

Тропинка провела меня косо вниз и, в конце, вытолкнула на клочок песка на берегу. Деревья обступили дорогу с двух сторон, отчего казалось, что ты проходишь через арку ворот.

Из-за снегопада видимость была небольшая — над морем стояла белая дымка. Снежинки падали одна за другой на воду и тут же таяли.

Между деревьями слева был просвет. Я прошел между стволами и оказался на открытом пространстве, перед асфальтной дорогой. Слева она уходила вдаль мимо холма, на котором стоял дом. Справа бежала почти у самого берега. На противоположной стороне темнел лес. Серыми громадами высились над ним далекие горы.

Я чуть не подпрыгнул, когда кто-то начал спускаться с холма за моей спиной. Это был первый человек, встреченный в этом месте (храпящий на полу Гордон не в счет), и я не знал, то ли подойти и поздороваться, то ли убегать с воплями, как можно дальше.

Мужчина (а это оказался мужчина в кепке, пиджаке и жилетке, лет 50) сам решил мои вопросы:

— Доброе утро! — поднял он в приветственном жесте руку.

— Доброе... — сил хватило только промямлить под нос, так что я повторил громче, испугавшись, что собеседник не услышит. — Доброе утро!

— Вы, наверное, новый хозяин этого дома на холме? — спросил мужчина, подходя ближе и указывая большим пальцем себе за спину.

— Да, Артур О'Салливан, — протянул я ему руку.

Рукопожатие оказалось на удивление крепким.

— Роберт Уинстэд, — представился, в свою очередь, собеседник. — У нас с женой дом дальше по дороге, — указал он куда-то за холм. — Давно хотел с вами познакомиться, но никак не мог застать дома. Любите прогуляться?

— Д-да... — ответил я. Не говорить же, что я только что тут проснулся после попойки?! — А много тут живет? Я еще не успел освоиться...

— Народу... да не особо. Мы с женой и еще несколько семей по дороге. Дальше уже Албервилль.

— Албервилль? — непонимающе переспросил я.

— Да, вы его наверняка проезжали по дороге сюда. Вы как к нам приехали, через Ивернесс?

— Я...да, — промямлил я, судорожно пытаясь догадаться, что значат все эти названия. В географии я никогда не был силен. Кажется, Ивернесс — это в Шотландии.

— Хороша погодка, не правда ли? — прервал мистер Уинстэд повисшее было молчание. — Люблю снег.

— Да, я тоже. В Лондоне его нечасто увидишь.

— Вы из Лондона? Эк, вас занесло. Если вы никуда не спешите, как смотрите, чтобы выкурить пару сигарет и рассказать о столичной жизни? Знаете, меня всегда интересовало, как выглядит настоящая лондонская еда — с этими словами мужчина повернулся по направлению к своему дому и сделал приглашающий жест...

— Настоящая лондонская еда? — хмыкнул я. — Ее нет. Большинство горожан готовит полуфабрикаты. Есть еще арабы и африканцы, с их фирменными блюдами... Но овощи вообще лучше не есть. Их выращивают на таком количестве химикатов, что баллоны с зарином для "Анум-Синарике" — сущий пустяк...

И так, жаловался мистеру Уинстэду на лондонскую жизнь, а он — на сварливую жену и непослушное стадо овец.

Мы дошли до его дома — серого двухэтажного здания, неопределенной архитектуры. Залаял пес.

— Вы его не бойтесь. Подойдете ближе — и Рони тут же спрячется под домом, — успокоил меня мистер Уинстэд. — Он голосистый, но в душе добрый... Вы заходите к нам как-нибудь в гости. Тут не часто увидишь новые лица, нам с женой будет приятно.

— Почту за честь, — с улыбкой ответил я, попрощался с соседом и направился назад.

Выглянуло солнце и начало стремительно вытапливать лежащий повсюду снег. Побежали под ногами сверкающие ручейки. Все-таки весна, — улыбнулся я.

Подходя к дому, я впервые за утро осознал, что место было по-настоящему красивое. Здание горделиво возвышалось над дорогой метрах в ста от моря. Зеленая трава, корабельные сосны перед домом. Шум прибоя долетал словно издалека, но в этом была какая-то своя прелесть — не громко, но и не тихо и так... умиротворяюще...

Я заметил со стороны дороги гараж. Вспомнил про связку ключей в почтовом ящике, достал ее оттуда и нажал кнопку на черном брелке. Рифленая дверь стала с гудением подниматься, открывая моим изумленным глазам...

Глава 2

Старый кабриолет громыхал, как кастрюля, отсчитывая километры вдоль побережья. По правую руку желтой неровной полосой проносился берег. Будто неутомимый любовник, ласкало его темный край седое море. С левой стороны сменяли песок холмы с пожухлой прошлогодней травой. На них причудливыми грибами высились редкие усадьбы. Темнели вдали склоны гор.

Летом эти места, наверняка утопали в зелени, но сейчас листья украсили лишь одинокие дубы, цветными сполохами мелькавшие перед домами. Следов снега нигде не было, словно он и не шел недавно.

Было прохладно и свежо, и хмурое небо исподлобья посматривало на меня то появляющимся, то пропадающим в облаках сонным кругом солнца. Со свистом налетали потоки злого ветра, с размаху ударяя в ветровое стекло поднятыми в воздух песчинками.

Дорога вдоль побережья тянулась прямо, поэтому одинокую тонкую фигуру, бредущую по асфальту, я заметил издалека. С приближением, она обрела очертания женщины. Над вид ей было лет...да черт ее знает...молодая, в общем...стройная, рыжая, в белом платье странного фасона. В правой руке девушка несла бежевые туфли, и, как вы уже поняли (ну включите мозги!), незнакомка шла по асфальту босиком.

— С вами все в порядке? Может подбросить? — спросил я, поравнявшись. Машина ехала гораздо быстрее, даже на небольшой скорости, и приходилось все время притормаживать. Девушка обернулась, явив тонкогубое, с бровями домиком лицо. Внимательно посмотрела в мои глаза и, отведя в сторону спутанные ветром волосы, тихо улыбнулась:

— Нет, спасибо, — голос, похожий на шелест тысяч листьев окружил меня и разнесся многоголосым эхом. Странный голос...

— Неужели не больно так идти? Песок не колется? — Она остановилась, опустила взгляд к своим ногам, очень серьезно осмотрела их, поочередно выворачивая кверху ступни, и выдала:

— Шершаво, — снова мимолетная улыбка заиграла ямочками на ее щеках, чтобы тут же смениться налетом усталости — Вы никогда не пробовали ходить так? — Как-то чересчур серьезно спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Я подумала, что такого шанса может больше не представиться. Не будешь же ходить босиком в городе, выйдет конфуз. А тут почти никого — ни лошадей, ни людей, и мусора нет. Мои ноги словно отдыхают. И несут меня, не переставая. У вас никогда не было такого — хочется идти и идти, без остановки, словно какая-то сила направляет...и тянет все дальше...

Слушая ее, мне вдруг нестерпимо захотелось остановить машину, снять свои обычные кеды и носки с медведями-пожарными, и...пойти вместе по этой дороге.

И... я так и сделал!

Она замолчала, пока я останавливал машину и разувался, и безмолвно пошла рядом со мной. Но это была не та тишина, что свербит у вас в носу, и вы судорожно пытаетесь придумать тему для разговора, а такая... уютная...откровенная...тишина.

Шелестели по асфальту наши ноги (и было действительно, не больно, а шершаво), выл холодный ветер, вздымая длинные волосы девушки. Вновь и вновь бросались на отмель волны. В плеске их то вздыхали прерывисто влюбленные на скомканных простынях, то возводились древние молитвы к ушедшим в небытие богам. Будто крещендо выл временами ветер, переплетался с криками чаек...

Спустя минут тридцать, казавшиеся неясным бархатным сном, слева показался одинокий двухэтажный дом в викторианском стиле. Почти весь фасад, кроме окон, покрывали ростки плюща.

— Вот, и мой дом, — немного грустно сказала девушка и повернулась ко мне. Налетевший порыв взметнул длинные волосы и закрыл ее лицо. Девушка безуспешно попыталась убрать их, но неутихающий ветер словно играл с ее прической, бросая из стороны в сторону по своей прихоти.

— Давно живете тут? — мне тоже стало немного грустно от понимания, что мы сейчас попрощаемся, и она, возможно, навсегда исчезнет из моей жизни.

— Да, я здесь родилась. — Девушка, словно, ожидая от меня какой-то реакции, вновь заглянула прямо в глаза из-под вуали спутанных волос. — Я пойду, — тихо продолжила она. — Заходите, как-нибудь.

— Да, конечно, я с большим удовольствием, — я не сдержал широкой улыбки. — А вы не боитесь незнакомцев?

— Я уже иду с вами... — мигнули ямочки на ее щеках. — Только не забудьте про меня, хорошо? — повернувшись спиной, в белом платье старинного фасона, девушка зашагала к дому.

Я двинулся обратно к машине, но, вдруг, опомнился:

— Я не знаю, как вас... тебя зовут! — крикнул я, безуспешно пытаясь перекрыть завывания ветра. Девушка прошла несколько шагов, обернулась, и до меня далекой улыбкой долетело: "Чайка".

Я ехал домой, когда зазвонил телефон. Гордон. Неужели, он смог проснуться?

— Здорово, туберкулезник! — из трубки донесся жизнерадостный голос друга. Ненавижу людей, которые могут пить всю ночь, а потом ходить и говорить, как ни в чем не бывало. Наверное, это нечто генетическое, вроде нескольких поколений предков, добывавших пропитание охотой на мамонтов.

— Привет. Ты чего там, ешь что ли?

— Ага, — радостно зачавкал Гордон. — Нашел у тебя какую-то дрянь в холодильнике. Тебя этим Линда кормит? Неудивительно, что ты такой тощий. Я тебя там не отрываю? У меня два небольших вопроса. Первый — где ты, а второй — какого хрена у тебя под окнами сосны и озеро?!!!

— Я буду скоро, тут вышел... покататься... Это скорее море.

— Ох, ну простите мои скудные познания в географии. Так что мы тут делаем? И чего это ты там катаешься, а я один?!

Я рассказал Гордону про найденный конверт о покупке дома.

— Ты меня уморил, — сказал он в конце, чуть ли не плача от смеха. — Допился до синих зайцев. Уже покупаешь дома и не помнишь. Смотри, не купи так Сейшелы!!

Я посмотрел на телефон с обидой. Не настолько много я пью, чтобы у меня началось помутнение рассудка.

— Почему же мы тут оказались?!

— Да хрен тебя разберет. Ты вообще с придурью! — снова заржал Гордон.

Ну, вот как с ним разговаривать?!

Я заехал на холм и остановился рядом с почтовым ящиком.

— Фьюи-фьи! — присвистнул вышедший из дома Гордон. — Красный Кадиллак? Ты что ограбил банк?

— Два! Подбери челюсть. Он был в гараже.

— А пары лексусов там нет? Что, вообще, будем делать? Ты узнал, где мы? И у меня два пропущенных вызова от Фрэнка.

— О, насчет Фрэнка не беспокойся. Я сказал, что приболел, и ты тоже. Где мы... Я разговаривал с тобой десять минут назад, думаешь за это время я встретил банду картографов?! Я думаю, в Шотландии. Хотя не уверен...

— Где? В рот мне ноги! Сколько же мы выпили!!

Я рассказал Гордону про встреченную девушку:

— Чайка? — хмыкнул друг. — А у нее нет симпатичной подружки? Утконоса там...

— О, Господи, подумай для разнообразия, не знаю... о море!

— Море... ммм... я в тени раскидистых пальм и загорелая красотка в бикини... нет, лучше без бикини...

— Я не хочу это слушать!!

— Тогда скажи, что мы скоро отсюда свалим, потому что вечером у меня свидание с одной прелестной цыпочкой.

— А ты не можешь его перенести? Завтра пятница, почему бы не остаться тут до воскресенья? Тем более, раз тут у меня дом и машина...

— Ты предлагаешь мне вместо того, чтобы провести вечер с очаровательной дамочкой, торчать с тобой в Шотландии? А как же работа? — Гордон попытался криво усмехнуться. При его массивной челюсти это выглядело не очень элегантно, но идею я уловил:

— В твоем изложении это выглядит не так привлекательно, но в целом... да! Отдохнем от этой работы. И вообще, разве не полезно сменить обстановку?! — выдал я широченную улыбку и пошел в дом

— Черт!! Бывает же хорошие спокойные друзья. И почему мне попался такой ненормальный, — принялся сокрушаться за моей спиной Гордон. — Это все из-за девушки, да? Нет, ну признайся. Скажи, что из-за девушки! Чааайки. Тогда я по крайне мере потрачу время не зря — давно пора тебе бросить Линду и найти кого-нибудь лучше. Скажи, что из-за девушки, я все равно не отстану...

Первым делом, я решил, что нужно созвониться с указанным в письме менеджером.

— "Педастриан Фьюжн Компани", — поприветствовал меня женский голос.

— Здравствуйте, мне нуж...

— ...если вы хотите связаться с отделом контроля качества, нажмите двойку...

Да чтоб вас всех! Я терпеливо начал выслушивать инструкции по работе с телефоном.

— ... или дождитесь ответа оператора. Напоминаем, что в целях безопасности все разговоры записываются.

Раздались гудки, затем прозвучал новый голос. Приятнее.

-Добрый день, оператор Джулия. Чем могу помочь? — у Джулии оказался настоящий шотландский акцент. Вот за что люблю шотландцев, так это за то, как они говорит букву "Р". Не это великосветское лондонское "не пойми что" (то ли "р", то ли "л", хрен разберешь), а настоящее раскатистое "Ррррррр". Именно так, "Ррррррррр".

— Здравствуйте, я недавно приобрел у вас дом... Я хотел бы связаться со своим менеджером, Пенелопой Дорс.

— Одну минуту, — в телефоне заиграла пиликающая электронная мелодия. Из тех, что вызывают желание убить себя как можно более зверским способом.

— Прошу прощения, в данный момент ее нет на рабочем месте. Что-нибудь передать?

— Н-нет. Когда она вернется?

— Не могу сказать. Попробуйте перезвонить через минут тридцать.

— Хорошо, спасибо.

Я повесил трубку. Ладно, я хотя бы не схожу с ума. Такая компания есть, и в ней работает эта женщина. Уже радует. С другой стороны, как я умудрился купить дом и не помнить об этом. Проделки Линды? С нее станется.

И все равно это не объясняло, почему мы оказались здесь.

Я еще несколько раз позвонил в компанию, но Пенелопы не оказалось на месте.

Попытки поискать информацию в Интернете тоже ничего не дали — мобильник упорно выдавал ошибку сети.

— Что тут со связью! — не выдержал я и ткнул жидкокристаллическую мордочку телефона в диван.

— Может, поехать в ближайший город? Бесплатный Wi-fi, все такое...

— О, а это идея. Тут рядом какой-то Албервилль.

— Нет, все-таки, откуда у тебя столько денег? — Гордон ворочался на своем сиденье, пытаясь уместится поудобнее. При его габаритах, ему пришлось отодвинуть сиденье назад, чтобы полулечь. Иначе его колени рисковали натереть мозоли на ушах. — Ты получаешь меньше меня!

— Зато я трачу меньше тебя на цыпочек из Челси, — подковырнул я друга и включил радио. Заиграло что-то народно-заунывное.

Мы уже выехали на дорогу — по обеим сторонам тянулась сельская местность. Холмы и горы вдалеке, небольшие домики, одинокие железнодорожные станции. Слева мелькало в низинах стальное море.

— Ну... у каждого свои недостатки, — промычал Гордон. — Слушай, выключи эту ерунду. Давай я лучше сочиню стихи в тему.

— Не надо! — я подумал и, на всякий случай, начал вбивать в GPS-навигатор адрес дома.

— Как это не надо! — Гордон наклонился и выключил радио. — Значит так. Ммм... ммм... ну помоги мне, я тут замучался придумывать рифмы к слову "канделябр". Тебе ничего не приходит на ум?

— Канделябр... — за моим окном потянулась железнодорожная насыпь. — ... храбр?

— О, точно! Канделябр — храбр...

И на закате темных дней

Я зажигаю старый канделябр.

Быть может, с ним я стану храбр,

Чтоб не шугаться ото всех теней...

Так мы и ехали...

Глава 3

Около семи вечера мы добрались до пригородов Албервилля. На улице потемнело — все небо затянули громоздкие жирные тучи, готовые в любой момент прорваться тоннами воды. Вдалеке показался выдающийся вглубь океана полуостров со старинными домами и стоящим у самой воды огромным, где-то с восьмиэтажный дом, деревянным крестом.

— Я хочу есть! — заявил Гордон. — Ищи забегаловку.

— Может, сначала найдем интернет? — на самом деле, я уже не совсем понимал, что хочу найти. Ибо с того момента, как мы подъехали к Албервиллю, мне хотелось поскорее вернуться назад и... поехать в сторону моей новой знакомой... Чайки. Я невольно улыбнулся. Я хотел увидеть ее...

— Нет! Уж если я променял на тебя красивую цыпочку, я требую, чтобы меня нормально кормили!

— Господи, ты как ребенок! — иногда мне хотелось просто придушить Гордона. Вы же меня понимаете, да? То есть я его очень люблю, но иногда этот изверг выводит меня из себя.

Мы припарковались на центральной улице (носящей гордое название Бульвара Сент-Джеймса), напротив здания городского универмага. Я остался в машине, а Гордон отправилась узнавать, где находится ближайшая закусочная.

Центральную улицу окружали опрятные двух— и трех-этажные дома в викторианском стиле. Через равные промежутки в несколько метров тротуар пронзали старинные дубы. Народу было немного, временами мимо проходили по одному Богу известным делам горожане, проезжали машины. Вдалеке переговаривались несколько мужчин лет 30-40.

В дальнем конце улицу преграждала пристань, над которой высился выглядевший отсюда еще более исполинским крест. На противоположном торце улицы возвышалась над яблоневым садом выполненная в строгом готическом стиле церковь.

Гордон вернулся, узнав, что местный паб-ресторан находился рядом с портом.

Мы проехали вниз по улице, припарковавшись недалеко от этого паба с замысловатым названием "Огни другого заката". Здание было на самой пристани, которая, тянулась влево и вправо метров на шестьсот. Слева, там, где она заканчивалась, в море вдавался невысокий утес, с венчающим его дальнюю оконечность все тем же циклопическим крестом. Не знаю почему, но мне от его вида было несколько неуютно.

В порту оказалось пришвартовано много судов — рыболовецкие лодки, небольшие катера, несколько яхт. Все они, казалось, испугались непогоды, укрывшись от тяжелых морских волн у береговой линии. По пирсу прогуливались несколько пар, кормил чаек старый мужчина в кепке да возились на судах моряки.

Небо слегка очистилось, выпустив неистовое солнце. Большая часть громоздких черных туч по-прежнему висела над головой, поэтому проснувшееся светило создавало дикий контраст, окрашивая все вокруг в необычно яркие цвета.

Здание закусочной оказалось чуть ли не самым современным, из тех, что я видел в городе. На крыше приютилась спутниковая тарелка, вокруг окон висели гирлянды, видимо, включавшиеся по вечерам. Внутри было шумно и накурено, почти всю мебель покрывал темно-коричневый кожзаменитель.

Мы сели и принялись заказывать еду. Я взял гуляш из сельди и тосты.

— Да и попросите вашего бармена налить мне кофе в самую большую чашку, которую тут только можно раздобыть, — дал я последние указания официантке. — Кофе со сливками и три ложки сахара. И как можно горячее.

— Да, мистер, — официантка дописала и посмотрела на Гордона. — А вы?

— Мне зеленый чай и пару ваших сэндвичей с анчоусом, — принялся пожирать ее глазами Гордон.

Девушка заскребла ручкой по бумаге. Затем сложила все куда-то в складки фартука и заспешила к стойке, пообещав принести заказ через 15 минут.

— Ей сколько, лет 16? — попытался укорить я Гордона.

— Ничего, мне все сойдет! — засмеялся Гордон. — Что за гуляш из сельди?

— Да я-то откуда знаю, — развел я руками. От стойки донесся смех. Я обернулся — наша официантка что-то говорила веселому бармену. Тот дослушал, бросил взгляд на наш столик и в знак приветствия поднял руку. Моя рука невольно поднялась в ответ. Вот правду говорят — чем дальше от Лондона, тем люди гостеприимнее. — Если что, ты же меня донесешь до больницы, да?

— Тебя? Да я скорее утоплю тебя в этом море, — довольно ухмыляясь, ткнул Гордон пальцем в сторону пристани

Я перевел взгляд на водную гладь за окном. В порт под углом заходил рыболовецкий траулер. Солнце снова скрылось, побежденное серой массой облаков, на улице потемнело.

— Упаси боже, — сделал я круглые глаза и снова бросил взгляд в сторону стойки. Бородатый мужчина, сидевший за ней, вынул изо рта трубку и что-то сказал, вызвав у бармена новый приступ смеха.

— Так какие у нас планы?

— Ээээ... поесть, посмотреть город и... спать. Я еще не до конца отошел от вчерашнего, — тут я несколько покривил душой, ибо мне не столько хотелось спать, сколько увидеть снова босоногую знакомую. И почему я о ней так часто думаю...

— Ха! Салага! — Гордон гордо усмехнулся ипринялся звонить кому-то. Видимо, своей "цыпочке", судя по двусмысленным шуткам и извинениям по поводу несостоявшегося свидания.

Я вспомнил про Интернет. Как там, "Педастриан компани"? Дурацкое название. Включил мобильник и полез в "гугл". Ур-ра! Сеть есть! Поисковик выдал "Педастриан Фьюжн Компани" второй строкой. Одна из крупнейших строительных компаний в Шотландии. Брррр.

Я позвонил еще раз Пенелопе и, наконец, застав ее в офисе, узнал, что все переговоры велись от моего имени по электронной почте. Некто (либо я сам страдающий амнезией, а может и шизофренией) предоставил все необходимые документы и, главное, средства на покупку дома.

Пожелав Пенелопе удачи, я порылся в картах "гугла" и нашел Курден Стрит. Она действительно шла вдоль морского побережья недалеко от городка с названием Албервилль. И о чем все это говорило? Абсолютно ни о чем. Я пересказал Гордону то, что узнал, и стал думать, какую еще информацию я могу разведать.

О, нужно проверить счет в банке! Раз я потратился на дом, то баланс изрядно уменьшился. Я залез на сайт банка, ввел логин и пароль и стал искать кнопку "вход" или "ок". Кнопки не было. Я повертел телефон вверх-вниз, будто она могла завалиться в угол экранчика.

— Что за ерунда?

— Чего такое?

— Кнопки нет!

— Какой кнопки?

— Входа.

— Входа? — Гордон выпучил глаза.

— На сайт. Хочу проверить состояние своего банковского счета...

— Дай посмотреть, — я дал Гордону телефон. Тот, в свою очередь, завертел им в разные стороны, ища потерянную кнопку. — Эээ...

— Вот я и говорю.

— Почему просто не позвонить?

— Ааа... — и правда, почему это не пришло мне в голову?

Я нашел на сайте номер телефон и позвонил. Оператор после долгой процедуры подтверждения личности, все же сообщила мне сумму. Она не только не уменьшилась, но даже возросла за счет месячных дивидендов. Ничего не понимаю...

Нам принесли заказ. Кофе оказалось налито действительно в огромную посудину, чем-то напоминавшую кастрюлю. Я отсалютовал ею бармену за стойкой (весила она немало) (не стойка, а чашка), за что был удостоен новой порцией смеха от окружающих, и пригубил напиток:

— Ммм... — еще глоток.— Господи, какая же вкуснотища! Ммм...

— Только ты можешь пить каждую чашку кофе, как последнюю в жизни, — заржал Гордон, примериваясь к своему зеленому чаю.

— Неправда, — еще глоток. Как же хорошо! — Я пил кофе в самых разных кафешках и должен сказать, — Бульк. — Что этот кофе действительно один из самых лучших. Поверь мне, — я поставил чашку на стол, решив растянуть удовольствие. — Обычно кофе в таких заведениях подают в маленьких чашках и, если там полчашки не занимает гуща, то только потому, что кофе это сделано из быстрорастворимой дряни. В конце ядрить меня концов, приходя в кафе и заказывая кофе, я хочу получить настоящий, приготовленный в турке, кофе. И чтобы его, черт меня дери во все дыры, было много. По-настоящему много! Не эти жалкие чашечки для анализов — а вот такая, — я указал на свою посудину. — чашка.

— Ты неисправим, — с безнадежной улыбкой покачал голов Гордон. — Тебе бы стоило написать книгу про кофе.

— Да, я люблю кофе и, бревно мне в задницу, горжусь этим. Что я корова, чтобы пить зеленый чай?

— Коровы пьют молоко, — раздался назидательный голос. Мы Гордоном повернулись к оказавшейся рядом с нами маленькой девочке в платье с оборками. — Мне папа сказал.

— Джинни, не мешай дядям есть, — девочку подхватила под руку дородная женщина и потащила куда-то вглубь кафе.

Мы поели и вышли на пристань. Солнце выглянуло на мгновение, подкрасив тенями набухшие тучи и тут же снова скрылось. Скрипел такелаж судов, кругами над водой парили чайки, выискивая добычу, и кричали, будто недовольные чем-то. Временами налетал холодный ветер, принося океанские брызги с привкусом соли и мокрого дерева. В отдалении с недавно прибывшего траулера сгружали бочки рыбы несколько моряков, и, то и дело, устало перекрикивались.

Я представил свою знакомую, идущую рядом по пирсу...босиком. Волосы вздымает ветер, а ноги ловко перескакивают между лужами после дождя...

Я бы взял ее за руку... Невольная усмешка подняла мои губы.

Хотел бы я, чтобы она сейчас шла рядом со мной.

Я помотал головой, забрался в машину и мы поехали в сторону дома.

С удалением от центра города здания преображались, отражая рост города и смену эпох, словно годичные кольца на срезе дерева. Классицизм вытеснялся Викторианским стилем. За ним следом шел модерн, посреди плавных, текучих форм которого вдруг вырастал зазубренным наконечником готический особняк, со стен которого с неизбывной тоской смотрели на меня скульптуры заламывающих руки женских фигур. Смесь эпох и жанров одновременно привлекала и отталкивала, словно лавка уличного торговца, выставляющего бульварную прозу вперемешку с Плутархом и Шодерло Де Лакло.

Но, как я ни вглядывался, нигде не было даже намека на современные небоскребы или классическую архитектуру, свойственную второй половине 19 и началу 20 веков. Казалось, технический прогресс крайне неохотно завоевывал Албервилль и оставлял последнее слово за самим городом, ностальгирующим по ушедшим в небытие страницам истории.

Слева на доме через улицу показалась вывеска "Мраморная улица, д. 43". Я повернул на нее, выслушав монотонные указания GPS-навигатора. Шум пристани начал постепенно удалятся. Улица была пустынна, и чересчур громко, на мой взгляд, шумел мотор машины. В оставшихся после дождя лужах темными пятнами отражались фонари на фоне серого неба.

Казавшийся застывшим воздух прорезала раздражающе крикливая мелодия телефона.

— Да сколько можно звонить, — зарычал я, доставая телефон.

— Кто там? — повернулся ко мне Гордон

— Линда

— Пошли ее. Я тебе давно уже говорю — шли ее нафиг и найди себе нормальную цыпочку.

— Арррр!

— Все молчу...

— Да, моя ненаглядная.

— Артур, где тебя носит? Завтра вечеринка у Вивиан, ты помнишь? Где твоя банковская карта, я хочу оплатить такси. На автобусах я туда не поеду, — Вивиан — это одна из ее подруг. Насколько Линда терпеть не могла Гордона, настолько я — ее подруг. "Ох, а какие я вчера видела перчатки от Прада, а какие сумочки..." ТЬФУ! Линда сказала про Вивиан, чтобы в очередной раз напомнить про машину. Как-то ей взбрело в голову, что ездить на общественном транспорте ниже достоинства. И она начала пилить меня, дабы я приобрел четырехколесного друга.

— Карта у меня, дело эмм... в том, что... меня послали в командировку...

— Чего? Какую еще командировку? Ты работаешь в отделе статистики. Вас вывозят куда-то только вперед ногами.

— У нас есть департамент в Шотландии и у них уволилось из-за кризиса много народу, вот меня и послали, так сказать на помощь...

— Чего? Шотландия? Ты поближе не мог найти? В общем, мне все равно, мне нужна твоя карта. Я не поеду туда на автобусе.

Первое место в списке людей, которых я хочу придушить, резко заняла Линда. Я вздохнул, пытаясь говорить спокойно:

— Все карты у меня в кошельке, и он у меня с собой. Попроси денег у папы или... просто отдохни завтра, никуда не езди.

— Чего? Ты что сдурел?! Арт...

— Прости плохо слышно, мы сейчас въезжаем в туннель...

— ... ур. Я что, по тво... — я завершил вызов, издавший напоследок нечленораздельный вопль. Линда зазвонила еще раз. Я со злости стукнул телефоном по приборной панели и тут же, устыдившись перед мобильником, аккуратно положил его обратно в карман.

— Пожалуй, я посплю, пока ты не пустил меня на шпикачки, — сказал Гордон и прикрыл глаза...

Глава 4

— До поворота осталось 500 метров... 400 метров... — согласно занудному голосу GPS-навигатора, мы должны были вскорости свернуть на Курден стрит. — ... 300 метров... 200 метров... 100 метров... Вы пропустили поворот. Корректировка маршрута...

Вокруг нас был лес и прямая как жердь дорога, без какого-либо намека на поворот.

— Ты издеваешься? — навигатор никак не отреагировал на мой возмущенный взгляд и продолжил бубнить маршрут.

Я выключил звук и поехал прямо. Через пару километров фары, наконец, высветили впереди указатель с белой надписью "Курден стрит" на синем фоне.

Будто оказавшись во сне, я снова мчался по жавшейся к бескрайне водной глади дороге. Слева мелькали старые особняки, выл ветер, и вздыхало сквозь рокот мотора море. Меня не покидало ощущение "дежа вю". Я смотрел на уже виденные окрестности и чувствовал, что не смогу точно сказать, на самом ли деле я тут... или все это снится. Зыбкий колышущийся мир...

Залаял пес мистера Уинстэда, когда я приезжал мимо. Впереди показался холм.

Я остановил машину на площадке перед верандой, вылез и направился к входной двери.

— Черт заперто! — подергал я ручку.

— Только не говори, что ты потерял ключи?!

Я подошел к почтовому ящику, стараясь не слушать бурчание за спиной, и открыл его. Ключи были там. Собственно, я сам перед отъездом туда их и положил.

— Ты что держишь ключи в почтовом ящике?

— А что, разве плохо? Кто догадает лезть в чужой почтовый ящик?

— Не знаю, может почтальон?

— Ну ааа... не думаю, что тут много грабителей.

— Конечно, ты не думаешь! Ты вообще не часто думаешь...

Я открыл дверь и зашел внутрь.

— Да, это точно твой дом, — усмехнулся Гордон, пиная валявшийся на полу прихожей кофейный стаканчик. — И где ты собираешься меня положить? Мы же не будем опять спать в одной комнате?

Мы вытаращили глаза друг на друга.

— Нет!

— Неееет!!

— Определенно нет!

— Ни в коем случае!

— Тогда диван мне на правах гостя!

— По очереди! Сегодня на диване ты. А я... — в Лондонской квартире у меня на кухне стояло раскладывающееся кресло. То есть теоретически раскладывающееся. — ... а я на кухне. Так ты обустраивайся, а съезжу, кое-что проверю.

— Без меня? Ну, уж нет, раз ты притащил меня сюда, я буду ходить с тобой везде, как привязанный. Чем мне тут одному заниматься?

— Гордон, кыш! Посмотри телевизор. Я хочу поехать один.

— Ооо! Я понял. Это та девушка? Чайка? — грязно усмехнулся он. — Ну, так и быть. Давай, покажи ей...

— Гордон, заткнись! Ты ужасен!!

— Я? О дааа!

Я загрузился в машину, съехал с холма и помчался в сторону дома моей знакомой. Внутри меня все замерзло ледяным полустрахом-полуожиданием. Обычно перед встречей с девушкой у меня пофигистично-спокойное настроение, но тут я почему-то нервничал. Руки потели и скользили по рулю, я никак не мог сосредоточиться. Слава богу, машин не было, а дорога почти не петляла.

Никого не встретив, я доехал до самого дома. Вышел из машины и вдруг засомневался. Ломится в гости в... сколько там... в одиннадцать ночи, не очень вежливо. Но ждать до утра?

Я поднял руку, собираясь постучать в дверь. А вдруг она спит? И разозлится, если я начну ее тревожить? Или может она опять гуляет где-то босиком?

Спустившись с крыльца, я заглянул в окно — это оказалась кухня. Пусто. На столе миска с салатом. М-мм. В животе заурчало от голода. Я же недавно ел?! Обошел крыльцо и заглянул с другой стороны. Гостиная. Какой-то силуэт неясно маячил в глубине, но я никак не мог рассмотреть, что это. Я приложил ладони к стеклу, чтобы не мешало отражение -...картина на стене?

Что делать? Я подергал за ручку двери — было открыто.

Внутри оказалось темно. Я стоял у входа и никак не мог решиться. Позвать? Но я не знаю, как ее зовут...

Огонь зажигалки с трудом осветил небольшой круг рядом со мной. Казалось, свет застревает в густой бархатной темноте. Впереди вырисовывался широкий пролет лестницы, ведущий на второй этаж. Слева и справа — заделанные кирпичом дверные проемы. Камни поросли мхом и грибами, делающими их зелено-коричнывыми.

Я отступил назад. Как это девушка могла тут жить? Уютным место не назовешь.

Надо обойти дом и посмотреть, нет ли света в окне. Если нет — значит, она спит, и я не буду ее тревожить.

Я вышел и двинулся вдоль стены здания. За домом начинался редкий лес. Из его глубины доносилось журчание бегущей воды. Ручей? Что-то белое мелькнуло между стволов. Я поддался порыву и двинулся в ту сторону.

Пробравшись между стволами, я вышел на поляну, окаймлявшую берег ручья. Почти у самой воды стояли на мраморном постаменте старинного вида качели. На них тихонько покачивалась моя знакомая в своем белом платье необычного покроя. Горбился над ручьем небольшой каменный мост за ее спиной.

— Я не верила, что ты придешь снова... — голос еле слышный, как шелест ветра в кронах наполнил поляну. В прошлый раз я не придал этому значению, но тут мне стало не по себе.

— Я ... я пришел. Что... что у тебя... с голосом?

— Все хорошо, почему ты спрашиваешь? — улыбнулась она.

— Он будто... наверно, я просто устал... — примирительно сказал я. — Почему ты не спишь?

— Красивая ночь... Я слушаю ее, и мне кажется, что вокруг меня сказочные существа из детских сказок и легенд... И луна... — девушка подняла голову вверх. — Посмотри, какая луна.

Я взглянул вверх. Чистый белый диск, будто вымытый кем-то недавно, подсвечивал облака на ночном небе. Черные, словно пятна, залитые чернилами, облака.

— Знаешь, я иногда стою перед дверью своей спальни... — продолжила девушка. — ... и думаю, что вот открою ее... а там — облака. Во весь дверной проем. Я выйду наружу и пойму, что нахожусь на лестнице, которая спиралью окружает башню. И вокруг одни облака, и не видно, где башня кончается — так она высоко. И еще там будет холодно, и будет идти снег. Я пойду по лестнице вниз. По старой лестнице, с трещинами и выбоинами, их которых торчат сухие пучки травы. И под ногами будут хрустеть отколовшиеся от ступенек кусочки камня. Лестница приведет меня к большому окну, ведущему в спальню внутри башни. Окно будет ничем не закрыто — ни ставнями, ни стеклом, так что на полу комнаты наметет горку снега. И снег будет лежать на красной кровати с балдахином. Белый снег на красном шелке...

Я так хочу туда...

Это, наверное из какой-то сказки или легенды... Я раньше много их помнила ... а теперь... теперь моя память будто размывается, и все события... я иногда не могу вспомнить, было это со мной или с кем-то другим... не могу...

— Но меня ты запомнила?

— Тебя... да... Ой, какая же я невежливая, я же до сих пор не знаю, как тебя зовут.

— Я Артур.

— Король Артур? — насмешливо подняла девушка треугольную бровь. — А я Айрис. Артур, не обижайся, но я, замерзла — я пойду домой, хорошо? Последнее время никак не могу, как следует согреться. Голова, как в тумане, и мерзну... Заболела, наверно. Скорей бы лето. Приходи завтра или... я сама к тебе зайду... — Айрис поднялась с качелей.

— Да, конечно, я живу в доме на холме. Дальше по дороге. Я... — девушка прошла мимо меня, донеся еле слышный запах свежести. Или весны? — ... до встречи.

— До встречи, — обернулась ко мне на мгновение Айрис. — Ты главное не забывай про меня, хорошо?

— Не забуду.

Я повернулся и двинулся к машине. Было темно, лишь лунный свет еле заметно оттенял стволы деревьев на фоне мрака вокруг. Внутри что-то радостно рвалось наружу и искало во всем... сказку? Да, пожалуй, именно ее — старую добрую сказку из детских книжек...

Когда я вернулся в дом, Гордон уже храпел на выторгованном диване. Я поставил машину в гараж, затем пошел на кухню и подергал кресло, пытаясь его разобрать. Не вышло. Что ж, спим так.

Потыкавшись в темноте и найдя в шкафу второе одеяло, я устроился в кресле и укрылся им. Меня мягко потянуло куда-то... куда-то...

Глава 5

Утро рождалось неторопливо и со вкусом. Из симфонии жарившегося до корочки бекона, размолотых зерен кофе и апрельского солнца.

— Соня, вставай! — донесся еле слышный шепот. Даже не шепот, а его эхо... Айрис?! В мое сознание ненавязчиво проникла джазовая мелодия, вытекающая тонкой струйкой из радио на кухне. "Summer time" Луи Армстронга. Джаз я никогда особо не любил, но эта музыка была словно глоток свежего воздуха в душный июльский полдень.

— Айрис? — я открыл глаза, пытаясь сфокусироваться и не щуриться от теплого, бьющего в лицо солнца — Где ты?

Воздух наполнил тонкий смех, отдающий звоном новогоднего колокольчика. Когда я обрел способность видеть, кухня была пуста — лишь в открытую входную дверь рвался свежий весенний воздух.

Я быстро надел джинсы, водрузил на ноги незавязанные ботинки и поспешил к входной двери. На площадке перед домом уже никого не было. Айрис, надо признать, бегала как эфиопский спринтер.

С кухни запах шел такой, что хотелось грызть свои кеды. Я героически устоял и направился в ванну. Душ поприветствовал меня арктически ледяной струей, из чего сам собой напрашивался вывод, что на радость всем моржам сломался нагреватель или что там делало воду горячей.

Я вытерся, дрожа, как осиновый лист, и отправился дегустировать приготовленный Айрис завтрак. Кофе и яишница с беконом... ммм... Как же я не проснулся, когда она тут хозяйничала в одной комнате со мной?

Минут через десять в дверном проеме кухни показалась заспанная и что-то недовольно бурчащая физиономия Гордона. Я сунул ему под нос остатки яичницы и кофе и принялся рассказывать последние события.

— Знаешь, — хрустя прожаренным куском бекона, прочавкал Гордон. — Это твоя Айрис мне уже нравится. Вот это, — ткнул он вилкой в тарелку. — Настоящая мужская яичница. Не то, что Линда со своими тарталетками.

Мы оба, не сговариваюсь, скорчили физиономии. Не буду углубляться, но эти тарталетки я еще долго буду вспоминать.

Мы доели и начали собираться смотреть город. Поскольку одежды было немного, то все сборы свелись к тому, что я пошел вывозить машину из гаража, а Гордон потопал в душ.

— Иди за мной... — послышался голос за спиной, когда я начал открывать гараж. Я повернулся — в тени сосен стояла Айрис.

— Айрис? — крикнул я. — Спасибо за завтрак! Он... — Но девушка уже повернулась и начала спускаться по холму. Через пару мгновений склон скрыл ее от меня. — ... был бесподобен...

Я не удержался и побежал за ней. К величественным соснам, вниз по холму. На берегу среди деревьев ее не было, и я выбрался на дорогу. Айрис стояла на берегу метрах в ста от меня.

— Иди за мной, Артур, — девушка сняла через голову платье, оставшись в одном корсете и нижнем белье, подошла к самой воде и...нырнула!

— Айрис, ты что! Только недавно шел снег, ты там околеешь! — я с ужасом представил, какой жуткий холод ждет ее в воде.

Из воды показалась голова девушки, и до меня донесся смех:

— Скажи это рыбам! Ты боишься?

Я боюсь?! Неужели хрупкая девушка может плавать в этой воде, а я нет?!

В темпе легкой пробежки я поспешил к воде. Море тихо шипело, выплескивая волны на берег. Вдали, на грани видимости, маячили паруса рыбацких яхт. Яркое теплое солнце слепило глаза, отражаясь от водной глади.

Я сбросил одежду, оставшись в одних трусах:

— Не бойся! — хлопнула по воде Айрис, окружив себя фонтаном брызг. — На счет три. Раз. Два. ТРИ!

Я для смелости заорал благим матом и бросился на пенистые волны.

— ААААААААААА — я вынырнул на поверхность и то ли смеялся, то ли орал, пытаясь уворачиваться от надвигающихся одна за другой высоких волн. Вода была обжигающе холодной, пробирая морозом буквально через пару секунд. Над головой запищала чайка, кругами спускаясь к нам.

— А ты не верил, — раздался голос Айрис рядом, и прохладные пальцы слегка коснулись моего плеча. Я повернулся к ней, но девушка снова нырнула под воду, обдав меня брызгами

Я как можно сильнее задрыгал руками и ногами, дабы не окоченеть. Должен признать, не смотря на холод, чувствовал я теперь себя гораздо бодрее и веселее.

— Давай уплывем? — крикнул девушка, снова вынырнув на поверхность. Летавшая над нами чайка села на песок и заспешила куда-то вдоль берега по своим делам. — Далеко-Далеко... — улыбнулась каким-то своим мыслям Айрис. Ее рыжие волосы в ярком свете отражающегося от воды солнца, казались золотыми.

— Куда? — поплыл я к ней.

— Все равно! Куда угодно, лишь бы отсюда... Давай уплывем? Сейчас...

Я не успел увернуться от очередной волны, и она накрыла меня с головой. На несколько секунд я оказался под толщей воды. Когда я вынырнул, Айрис уже была далеко.

— Подожди меня! — крикнул я вслед. — Мы же в открытом море... Без лодки мы не доберемся далеко...

— Почему? — Айрис развернулась, и озорно ударила ладонью по воде, выстрелив в мою сторону брызгами. — Вот увидишь, мы будем долго плыть... несколько дней. И окажемся на берегу острова, где стоит старый-старый замок. А в нем будет старый-старый король... и он пригласит нас погостить... Он посадит нас у большого камина, даст горячий чай... и пока мы будем греться в оранжевом свете пламени, придворный менестрель споет легенду об ушедших героях...

Девушка вдруг замолчала, разом как-то погрустнев и осунувшись, развернулась к берегу и поплыла:

— Айрис, куда ты? А как же остров?

— Я глупая маленькая девочка, которая мечтает о сказке... — донесся до меня ее сдавленный голос. Девушка выбралась на песок и стала надевать платье.

Холод воды начал проникать под кожу, я встрепенулся и поспешил к берегу.

— Приходи ко мне попозже...— Айрис закончила одеваться, сделала с грустной усмешкой неторопливый реверанс, и пошла к дороге, неся в руках свои туфли.

Я выбрался из воды, наспех вытерся футболкой и, посмотрев вслед удаляющейся фигуре, пошел домой. Величественно дремавшее за спиной море доносило удаляющиеся плески волн.

Что ее так расстроило?

— Забыл сказать. У нас не работает нагреватель, поэтому моемся по старинке — из чайника. Хотя тебе это не нужно, да? — ухмыляясь, вошел я в гостиную.

Гордон надел очки и при помощи двух гаечных ключей делал что-то неприличное с куском водопроводной трубы и резиновой прокладкой. Стол в гостиной, над которым совершалось это действо, он предварительно укрыл газеткой. Вот это предусмотрительность, я бы наверняка не догадался и все поцарапал...

По радио на кухне играла песня The Autumn Leaves в исполнении Синатры.

Падающие листья за окном

Осенние листья — золотые и красные.

Я вижу твои губы и поцелуи летом...

— Ты что в слесари заделался? — вырвался я из оцепенения.

Труба сделала кувырок и упала на газету.

— Тупая железка! Я как-то чинил душ у одной дамочки. Да, она была очень даже ничего, — ответил он на мою поднятую бровь. — А чего ты мокрый?

— Я купался в море! — улыбаясь до ушей, заявил я. — С Айрис.

— Чайкой? Идиоты притягиваются друг к другу, — покачал головой Гордон. — Там сколько, градусов 10 на улице?

— Не будь занудой!

Я переодел футболку, и мы пошли к машине.

Дорога в сторону города в свете дня казалась гораздо короче и... знакомой.

— О, черт! Фрэнк звонит, — Гордон уставился на окно входящего вызова на своем мобильном.

— Лось ему в задницу, мы совсем про него забыли. Дай мне.

— Алло?

— Артур? Вообще я звонил Гордону... Он с тобой? Куда вы вдвоем пропали уже второй день?

— Аа, да. Мы скоро будем — надо только поставить в канцелярии пару печатей. И, кстати, мы уже заходили — я брал свой ноутбук, — Гордон придушенно захихикал на соседнем сиденье.

— Да? Видимо, я не заметил. Ладно, давайте заканчивайте с этими документами. Собственно, я хотел узнать, почему не готовы отчеты по северо-восточному департаменту? — У Фрэнка всегда была какая-то паранормальная способность возникать из ниоткуда и создавать панику.

— Дерил из отдела снабжения обнаружила ошибки в сверках, и я жду, пока она их исправит, — выпалил я на одном дыхании. Оправдываться и делать вид, что все идет по плану, я умею не хуже ребят из Бритиш Петролеум во время мексиканской течки. Конечно, у нас не работает никакая Дерил. Не уверен даже, что у нас есть отдел снабжения.

Фрэнк замялся, ища подвох:

— Кхм...Отчет мне нужен к полудню, — закончил он со значительным видом и повесил трубку

— Ага, до связи.

Я повернулся к Гордону, чтобы вернуть телефон:

— Вот ты брехать научился!! — заржал, уже в открытую, он.

Мы припарковались рядом с универмагом, справедливо посчитав, что осмотр достопримечательностей лучше начинать с центра.

— Артур, мой мальчик! Рад тебя видеть, — я обернулся и увидел мистера Уинстэда, идущего под ручку с примерно его возраста женщиной. По всей видимости, женой.

— Мистер Уинстэд, добрый день! Как ваши овцы? — засмеялся я, протягивая ладонь для рукопожатия.

— Ох, не спрашивай. Все также норовят удрать и утопиться в море. Познакомься с моей женой — Энжи.

— Здравствуйте, — кивнул я женщине. — Очень приятно.

— А... — мистер Уинстэд вопросительно взглянул на подошедшего к нам с другой стороны машины Гордона.

— О, — опомнился я. — Простите, это мой друг, Гордон. Гордон, это мистер и миссис Уинстэд, мои соседи. Я тебе рассказывал.

— Вы... а... вме... — неловко начал мистер Уинстэд, обменявшись рукопожатиями с Гордоном. — как бы..

— Мы? — мы с Гордоном вопросительно переглянулись. И тут же синхронно замахали руками. — Нет!

— Нет, никак нет!!

— Мы не пара!!

— Совсем не пара!! Мы просто друзья! — черт, а ведь были же времена, когда голубой обозначал всего лишь цвет.

— А, ну слава Богу, — облегченно вздохнул Мистер Уинстэд. — В наше время, чего только не увидишь.

— Кстати, мистер Уинстэд, хотел у вас спросить...

— Да, мой мальчик?

— Вы же должны знать девушку, которая живет в следующем после меня доме? Айрис? У нее есть семья или кто-то? Она там будто совсем одна и дом в ужасном состоянии...

— Ох, Артур, — мистер и миссис Уинстэд как-то погрустнели и посмотрели друг на друга. — Ты тоже ее видел...

— Ну, конечно, видел. Я даже с ней говорил. Приятная девушка. Или... почему... вы так смотрите?

— Мой мальчик, я... Айрис была здесь, еще когда я бегал сорванцом...

— Что? Как?

— Она привидение. Призрак девушки, жившей в том доме в девятнадцатом веке... Мне жаль...

Внутри меня все похолодело. Вспомнился ее чуждый живому, потусторонний голос и старинного покроя платье. И как она говорила, что все время мерзнет...

— Но... она же... Она не знает, что умерла, — вопросительно взглянул я на мистера Уинстэда. Он пожал плечами.

— Все ее видят. Это вроде достопримечательности нашего городка. У местных мальчишек даже есть обычай провести ночь в том доме в канун шестнадцатилетия и бросить в нее камнем.

— Камнем? Зачем? Ей же больно... — договаривая последнее слово, я почувствовал себя глупо. Призраки вряд ли чувствуют боль.

— Они пролетают сквозь нее... я сам кидал, — снова пожал плечами мистер Уинстэд в ответ на мой изумленный взгляд.

— О, господи, — схватился я за голову

Дальше все было как во сне...или как не со мной. Вроде и я, а вроде и не я... кто-то другой, смотрящий на меня в камеру наблюдения... А внутри меня...будто пусто...будто отняли что-то...

Миссис Уинстэд предложила пойти всем в паб на пристани и выпить чего-то крепкого. Все согласились, и вчетвером мы пошли вниз по улице.

Я знал Айрис всего пару дней...и больше никогда не увижу живой. Но ведь так не бывает! Всегда есть второй шанс...всегда можно исправить...

Но... девушка, которая умерла сотню лет назад... что тут можно исправить?

Мы зашли в кафе и сели за столик. Посетителей почти не было. Окна извергали невыносимо яркий дневной свет. Он казался мне испепеляющим.

— Ее звали Айрис Галахер. Семья Галахеров владела тем домом и участком вокруг, — начала рассказывать мистер Уинстэд. — С детства она было помолвлена с мальчиком из дворянского рода. Из Эдинбурга. Это должна была быть очень выгодная по тем временам свадьба, ибо семья Галахеров находилась не в очень хорошем финансовом положении.

И вот, как-то, когда Айрис исполнилось шестнадцать, ее повезли знакомить со своим женихом. Как его... Дай Бог памяти... — Мистер Уинстэд взглянул на жену. — Ты не помнишь?

— Кажется, Уилбур. Уилбур Смоллетт.

— Да, точно! Смоллетт! И, значит, ее привезли к нему в поместье. А там в то время гостил друг Уилбура по офицерскому училищу. Самюэль Пендергаст. И, как только Сэмюэль и Айрис увидели друг друга, то сразу полюбили. Уилбур не стал мешать другу и отказался от своих притязаний, но семья Айрис была против. Брак с Пендергастами не принес бы им по сути ничего. Да и сами Пендергасты тоже были от всего это не в восторге.

В общем, молодым людям запретили видеться. Без особого, правда, успеха — тайком, по ночам они сбегали из дома, чтобы побыть вместе. Но счастье их было недолго. Семьи договорились, что пару нужно разлучить, во что бы то ни стало, и Самюэля отправили в Европу, где в то время шла война с Наполеоном.

Айрис очень страдала без юноши, писала ему постоянно письма. А Сэмюэль сражался в битвах и выходил из каждой с новыми ранениями и наградами.

После Ватерлоо, он вернулся в Албервилль в звании полковника и с несколькими сундуками трофеев. Тут уже требовательные родители Айрис не смогли ему отказать в руке дочери. Был назначен день и время свадьбы.

В день свадьбы Айрис одела подвенечное платье и стала ждать, когда Самюэль и его родственники прибудут. Но... он так и не пришел. Ни в тот день, ни в другой. Никто не знает почему. Через пару лет он женился на дочери мэра Ивернесса.

А Айрис все ждала его — надевала каждый день наряд для венчания, делала прическу... Такой ее однажды и нашли. Красивой и... мертвой. Видно, сердце не выдержало... разлуки... или обиды... да... — грустно закончил мистер Уинстэд. Его жена хлюпнула носом и достала платок, чтобы промокнуть глаза. — Вот такая история. С тех пор она и бродит по нашим местам. И никак не успокоится. Один богатей хотел купить ее дом, но что-то там его испугало, ибо проведя одну ночь, он собрался и в спешке уехал восвояси.

— Но... почему же Сэмюэль не приехал? — спросил я.

— Никто не знает, — пожал плечами мистер Уинстэд. Да и все это легенда. Кто знает, как все было на самом деле...

Нам принесли заказанное вино. Гордон взялся разлить его по бокалам.

— Давайте, выпьем за Айрис, — предложил мистер Уинстэд. — Упокой Господь ее душу.

— Упокой...

— Упокой... — xором повторили мы.

— Отменное вино, — заявил Гордон, поставив пустой бокал на стол.

— Ты стал разбираться в вине? — съехидничал я. — Ну, и какая марка? Скажи, не смотря на бутылку!

Гордон воззрился на меня, будто пытаясь увидеть ответ на моем лице.

— Да... Да, какая разница, какое вино, если ...

— Если, от любого тошнит одинаково!!! — закончили мы с ним хором и заржали.

Уинстэды тоже заулыбались, глядя на нас.

А я все смеялся и смеялся...и боялся остановиться...боялся потерять это приходящие со смехом ощущение легкости и беззаботности... И все прошедшее, хоть ненадолго, но отодвинулось в глубь моего сознания, спрятавшись там, затаившись, словно чудовище из детских кошмаров, ждущее под кроватью...

И, хотя бы на пару минут, но перестали на меня смотреть глаза с бровями домиком... Красивые, но... мертвые глаза...

Глава 6

Мы попрощались с четой Уинстэдов и стали думать, что делать дальше. Настроение было никакое.

— Хочу много пива и смотреть футбол, — наконец заявил я. — Очень много пива! Сегодня же пятница — значит очередной тур.

— О, друг, я только за!

Закупившись пивом и чипсами, мы поехали домой. Вся дорога прошла в полной тишине — говорить мне не хотелось, а Гордон, видимо, это чувствовал и старался молчать.

Вернулись, когда уже начало смеркаться. В доме было темно и только из гостиной доносились тихие голоса. Мы с Гордоном в непонимании переглянулись и поспешили туда.

Айрис, забравшись с ногами на диван, смотрела фильм, кажется "Мотылек". Мягкий рассеянный свет экрана оттенял фигуру девушки. То появлялись, то пропадали в такт происходящему на экране искорки в ее глазах.

— Артур, я тебя ждала, — сказала она своим шуршащим голосом. Сейчас, я мог воочию убедиться, что мистер Уинстэд говорил правду. То, что я не замечал вчера... и утром — Айрис была... полупрозрачная. Сквозь ее платье и кожу я видел свой черный диван.

— Айрис... — я не знал, что сказать. Мне было немного страшно, и в то же время, я не понимал, как себя дальше с нею вести. Прогнать? Или общаться, как с обычным человеком?

Что же мне делать... Девушка, которую оставил жених, после смерти превратилась в своеобразный аттракцион. Никто даже не пытался ей помочь или поговорить...я должен поговорить с ней... ведь, судя по всему, она даже не знала, что умерла...

Вдруг что-то потянуло меня назад. Гордон с посеревшим лицом (вы видели бледных негров? Зрелище не для слабонервных, поверьте) тащил вашего покорного слугу к выходу.

— Так, даже не спорь — мы садимся и немедленно уезжаем отсюда, — прошипел друг.

— Что? Зачем?

— Зачем?!! В гостиной сидит призрак!!!

— Да, но она же... рада меня видеть...

— Ты рехнулся!! Вдруг она собирается оторвать тебе голову или еще что? Мы как в каком-то фильме ужасов! А ты помнишь, что происходит с неграми в фильмах ужасов? Им дают фонарик и посылают в чертов подвал, чтобы там их сожрала какая-нибудь тварь!! Ты этого хочешь? Чтобы меня сожрали?

— Кто тебя съест? — я начал ржать. — Ты... — от смеха я не мог толком говорить. — ты... Впервые вижу тебя таким напуганным!

На посеревшем лице Гордона стала проступать нерешительная улыбка.

— Стой тут, я попробую поговорить с ней.

— О чем? Она призрак!! Она думает только о том, чтобы вселиться в чье-то тело или я не знаю...

Не слушая вопли Гордона, я зашел в гостиную. Там никого не было — лишь шла по телевизору реклама.

— Оставайся здесь, я поеду, найду ее.

— Что? Ты оставишь меня здесь одного?! А что мне делать, если она появится?

— Закройся в шкафу и не высовывайся. И вообще, Гордон, ты жмешь 140 кг от груди, и ты боишься бедной девушки?

— Это не девушка! Это призрак!!! Ты видел "Звонок"? Вдруг она меня утопит или еще что? Сожжет заживо? Нет, я еду с тобой в любом случае! — заявил под конец Гордон и бухнулся на сиденье машины.

Я включил радио, чтобы разрядить атмосферу, и мы поехали. Солнце окрасило багряным небосвод на западе и пролегло кровавой дорожкой по морю. Негромко играла магнитола, передавая музыку годов 70-80х, судя по пиликающим соло и завывающему вокалисту с женоподобным голосом.

Доехав до дома Айрис, я остановился. Девушка сидела на веранде, положив на одно колено раскрытую книгу, станицами вниз:

— Гордон, посиди, пожалуйста, тут.

— Нет! Я не хочу оставаться один!

— Гордон, кыш! Это я иду говорить с призраком, а не ты.

— Ааа... Ладно, уговорил! — обиженно отвернулся друг.

Я вылез и пошел в твердой решимости рассказать ей, что она мертва. Это же правильно? Да? Она должна знать...

Айрис повернулась на звук моих шагов. Нестерпимо яркая в своем подвенечном платье. Рыжие волосы тихо парили в такт дуновениям ветра.

— Я тебя ждала... — улыбнулась она. Девушка куталась в синее махровое покрывало, длины которого явно было недостаточно, чтобы полностью завернуться. Опять мерзла...

Я замер на мгновение. Что с ней будет после этого? Она... уйдет? Навсегда? Я не хочу этого.

— Айрис... Что ты... читаешь?

— Я? А... это Кольридж — "Старый моряк".

— Да? О чем книга?

— Это поэма. О моряке, убившем альбатроса и обрекшем команду корабля на погибель. Он хочет раскаяться и рассказывает гостю на свадьбе про свои злоключения. А тот не знает, призрак ли перед ним или живой человек... Вот, послушай, мне очень нравятся строки, — девушка подняла с колена книгу, развернула и зашуршала страницами. —

О, дивный сон! Ужели я

Родимый вижу дом?

И этот холм и храм на нём?

И я в краю родном?

К заливу нашему корабль

Свой направляет путь —

О, дай проснуться мне, Господь,

Иль дай навек заснуть!

Красиво, правда? Знаешь, я каждый день мечтаю, что приду на берег... а там будет большой парусник... И я сяду на него и поплыву к солнцу... И будут кружиться над моей головой чайки и альбатросы, кричать, звать назад... но я не вернусь.

Господи, как я хочу увидеть хоть, что-то кроме этого дома и... города... Артур, ты бы знал... Я словно сплю многие годы и никак не могу проснуться... И вижу один и тот же сон. Артур, прошу тебя, скажи мне, что я сплю... Я так устала...

Нет, не говори... тогда я проснусь, и тебя не станет... Что же мне делать...Артур?

Айрис смотрела на меня своими грустными, полускрытыми за волнами рыжих волос глазами. Ждала ответа. А я должен был сказать ей, что...

— Я... я... Прости... но ты должна знать... ты...

— Что? — нерешительно улыбнулась Айрис. Оно встала со ступенек и подошла ко мне.

— Прости... ты... ты мертва. Ты умерла более сотни лет назад, — выпалил я.

— Что...Что это? Это шутка? — улыбка будто смывалась с ее лица. Детские глаза с бровями домиком испуганно искали что-то во мне. — Я не умерла, зачем ты мне... зачем? — Айрис отшатнулась. Незаметная до этого музыка, звучавшая из машины, прервалась. Воздух наполнился раздражающим шипением помех.

— Айрис...

— Зачем ты..? Я ... я жива...

— Айрис! Сколько лет ты уже здесь? Ты помнишь, когда ты ела последний раз или дышала? Сколько поколений людей умерло вокруг?

— Я жива... — на ее глазах показались слезы, и потянулись тоненькими блестящими в лунном свете нитями по щекам. — И ты не живей меня, потому что вокруг тебя умирают люди! Или потому, что ты пьешь! И ешь! Почему... почему... ты хочешь обратного?

— Я не хочу! Но ты должна знать...

— Ты как они... как все они... — она опустила глаза на землю. И вдруг закричала, срываясь на всхлипы — Хочешь, чтобы я исчезла?! Чтобы меня не было? Ты этого хочешь?!!

— Нет...

— ... или, может, ты будешь смеяться надо мной, как эти дети? Кидать камни?

— Я не...

— Уходи! — Она отвернулась от меня и побежала в дом. — Артур, уходи...

— Айрис... — дверь захлопнулась, словно оттолкнув меня.

Я отвернулся и зашагал к машине. Что я сделал не так? Я рассказал ей...но она не поверила. Почему? Она же призрак...и не верит, что умерла...

Вечер вокруг шумел тысячами голосов — трещали цикады, вздыхал ветер в кронах деревьев...

Садясь за руль, я замер в полупозе. Меня осенило — я должен найти доказательство! Свидетельство о смерти, чтобы она поверила! А где могут быть свидетельства о смерти... В церкви? Архивы церкви! Наверняка там.

— Куда мы едем на этот раз, — устало спросил Гордон. Кажется, его истерика сошла на нет.

— В церковь, я должен отыскать свидетельство о смерти и показать ей.

— Чокнутый! — зевнул Гордон. — Ну, поехали.

Около полуночи мы были на месте. Церковью Албервилля, как выяснилос,ь управлял отец Килпатрик (щуплый пожилой мужчина с рыбьими глазами), который не очень обрадовался нашему приходу:

— Да, у нас есть архивы. Но, молодые люди, сейчас ночь и, строго говоря, вряд ли я могу дать вам подобные документы. Требуется написать запрос и...

— Святой отец, вы сейчас покажете нам, где эти архивы и поможете найти свидетельство о смерти Айрис Галахер, — четко выговаривая своим командным голосом каждое слово, встал рядом со мной Гордон.

— Я... а... — Святой отец попятился, когда Гордон сделал еще один шаг вперед. — Так и быть, идемте.

Я бы сказал, что мы сделали ему предложение, от которого он не смог отказаться.

Несколько часов рытья по сладкопахнущим бумагам прошлого века и вот оно — свидетельство о смерти Айрис Галахер от 17 мая 1816 года. В качестве причины смерти, местный врач указал "сердечную слабость". Мне почему-то стало неловко за Айрис. Это ведь она ждала столько времени жениха. Как раз у нее сердце было сильное...

Мы поехали обратно. Я припарковал машины возле дома Айрис, выбрался и осмотрелся — на веранде ее не было. Может, на качелях, как вчера?

Но, отойдя пару шагов от машины, я остановился. Боже, как я мог быть так глуп? Все было гораздо проще. Желтая от времени бумага свидетельства, которую я держал в руке, теперь была не нужна — я скомкал и бросил ее в темноту...

На качелях Айрис не оказалось, и я поспешил на берег.

Девушка стояла босыми ногами на песке и грустно смотрела на темные воды моря, с тихим шипением накатывавшие на отмель. Вдалеке черным пятном вырисовывался одинокий парусник. То и дело налетали плотные порывы ветра, заставляя хлопать и трепетать подвенечное платье.

— Артур, уходи... — донеслось еле слышное эхо. — ... уходи...

— Айрис Галахер, — встал я перед ней на одно колено, чувствуя сквозь ткань джинсов мокрый холодный песок. — Я прошу твоей руки и сердца.

Призрак Айрис не мог успокоиться, потому что она так и не вышла замуж. Каждый день она надела свадебный наряд, делала красивую прическу, но... ее жених так и не пришел.

Айрис подняла на меня свои на удивление живые глаза. На какую-то секунду я испугался, что она меня не поймет... или не расслышит или... откажет:

— Я... — воздух вокруг меня наполнил ее полушепот-полудыхание. — ...Согласна, — девушка смотрела на меня я... я не знаю как... призрак не мог бы так смотреть — испуганно и с надеждой. Отражались в ее глазах темные облака на ночном небе.

— Идем со мной, — протянул я руку. Айрис нерешительно взглянула на нее и подошла ближе. Моя ладонь ощутила прохладные пальцы.

Я глянул на часы — пол-третьего. Нужно было спешить. Я не знал точно почему, но нужно было успеть сделать все до рассвета.

Мы бежали со всех ног — вдоль берега, мимо вскинувшего в недоумении руки и поспешившего за нами Гордона, мимо моего дома, мимо дома Уинстэдов и мимо загулявшей овечки из его стада, которая стояла у дороги и проникновенно смотрела на луну.

Прикосновение Айрис было настолько невесомым, что временами я оборачивался посмотреть, по-прежнему ли она со мной. Но она была. И как никогда раньше она казалась по-настоящему живой.

Только когда мы были у церкви, я понял, что ее пальцы стали почти настоящими, как у обычного человека. Я ощущал их в своей ладони — ощущал исходящее от них тепло, их форму, вес.

Отец Килпатрик долго не выходил на стук. Наконец, из-за двери раздался его заспанный и не совсем довольный голос:

— Кто там?

— Здравствуйте, это Артур. Я понимаю, что сейчас ночь... и вы, наверно, не очень мне рады... но откройте, пожалуйста, дверь. Только вы сможете мне помочь...

Несколько бесконечно долгих секунд я вслушивался в тишину, затем изнутри захрустел металлом открываемый замок.

— Артур, чем я могу... — начал говорить святой отец, выходя ко мне, и вдруг запнулся. Лицо его побледнело, а глаза пристально смотрели на что-то за моей спиной. Я оглянулся — там была Айрис. Она бы сошла за обычную девушку, если бы не подвенечное платье девятнадцатого века и временами просвечивающие сквозь нее дорога и деревья.

— Сочетайте нас браком, святой отец.

— Алг... Но...— замялся отец Килпатрик. — Она же...

— Я знаю, но именно поэтому она... — почему-то мне тоже было неловко называть ее призраком. — Доверьтесь мне, прошу вас.

— О... я... а... , — священник переводил взгляд с меня на Айрис и обратно. — Хо... Х-хорошо, Артур. И... идите к церкви, я возьму все, что нужно.

Мы подошли к церкви. Минут через пять появился святой отец. Уже одетый в рясу, причесанный и с Библией в руках. Он отпер двери, и мы прошли внутрь нефа.

Священник подошел к распятию на дальней от входа стене и принялся зажигать свечи. С улицы пробился сквозь витражи первый предутренний свет.

— Святой отец, прошу быстрее. Мы должны успеть до того, как зайдет солнце. Я не знаю, почему, но нужно сделать все именно сейчас!

— Д-да, — священник замер с зажигалкой, протянутой к одной из свечей. Выглядел он немного растерянным. — Подойдите ко мне.

Мы с Айрис встали перед святым отцом. Сзади него горели под распятием несколько свечей, бросая причудливые дрожащие тени на священника, фигуру Христа на распятии, на дубовый паркет...

— Дорогие во... возлюбленные, мы собрались здесь пред Богом и... — святой отец осмотрелся по сторонам, будто в церкви мог быть кто-то еще. — ... этим собранием, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака. Если есть кто-то, находящийся здесь, кто может указать на вескую причину, по которой они не могут вступить в законный священный брак, то пусть скажет сейчас или же молчит об этом отныне и навсегда.

Священник замер в нерешительности.

— Святой отец, никто не против. Продолжайте, — поторопил его я, с ужасом замечая, как светлело небо за витражами окон.

— ...Да...И...Ибо да будет вам известно, что если какая-либо пара сочетается вопреки Божьему Слову, их брак является непозволительным. Всецело веруя в то, что вы обдумали этот священный долг, я предлагаю вам заключить брачный завет. В знак этого возьмите друг друга за правую руку.

Я повернулся лицом к Айрис и взял за правую руку. Рука была горячая, словно кипяток.

— Артур...

— О'Салливан! — подсказал я

— О'Салливан, берёшь ли ты эту женщину, как свою законную супругу, чтобы вместе жить в святом браке? Обещаешь ли ты уважать и любить её, и беречь её в болезни и здравии, в богатстве и нищете, и оставить всех остальных, и быть только с ней, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — сказал я, глядя в глаза Айрис.

— А... Айрис... Как же ее...Г... Га... Галахер, берёшь ли ты этого мужчину как своего законного супруга, чтобы жить с ним вместе в священном браке? Обещаешь ли ты любить, уважать и беречь его в болезни и здравии, и оставить всех остальных, и быть только с ним, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — наполнил церковь шелест ее голоса.

— Подайте знак того, что этот завет будет соблюдаться всегда... — Отец Килпатрик застыл в нерешительности.

О господи, кольца! Мы со святым отцом посмотрели друг на друга.

— Кольца... — прошептал я.

— Стойте! Сейчас! — священник побежал к боковой двери. — У меня должны быть кольца на такой случай.

За окном небо окрасилось в ярко-желтый цвет. Рассвет был близко...очень близко...

Святой отец бегом вернулся обратно.

— Вот, — задыхаясь, встал он перед нами и положил на Библию два кольца. — Оденьте кольца.

Я отпустил руку Айрис, взял кольцо и обернулся к ней. Девушка подняла левую ладонь, и я надел кольцо на палец. Кольцо осталось на нем — не провалилось, как сквозь бесплотный мираж.

Айрис в свою очередь взяла кольцо с Библии и надела на мой безымянный палец. Руки ее дрожали, как от волнения.

За спиной хлопнула дверь, и к нам подошел запыхавшийся Гордон.

— Пожалуйста, снова возьмите друг друга за правые руки положите их на Библию, — мы сделали, как сказал святой отец. Тонкие лучи восходящего солнца прорезали витражи и разноцветными пятнами разукрасили паркет — желтыми, синими, красными, зелеными...Времени почти не оставалось...

— Отец, мы молим, чтобы Ты благословил этого молодого человека и эту девушку, которые нашли в своём сердце любовь друг к другу. Теперь, Отец, на основании своего поручения, данного мне Всемогущим Богом, быть Его слугой, и засвидетельствованного мне Ангелом, этой властью я объявляю этого мужчину и эту женщину мужем и женой. Во Имя Иисуса Христа. Аминь.

Благословит вас Бог. Вы женаты. Можете... поцеловать невесту.

Я повернулся к Айрис. Она смотрела на меня с каким-то испугом, словно не веря до конца в случившееся.

Я шагнул к ней, наклонился и... поцеловал. Ее губы были мягкие и теплые...

Мы стояли посреди церкви и смотрели друг на друга. В витражи рвалось рассветное солнце, бежали к нам по паркету разноцветные лучи.

Айрис обхватила меня за шею руками и прижалась. Я обнял ее в ответ. Она дрожала и была...настоящая. Я чувствовал ее...

— Спасибо, Артур... — прошептала она, глядя мне в глаза.

— Айрис... Милая, Айрис... Знаешь, что мы сделаем? Пойдем в порт и возьмем яхту. Большой парусник, как ты хотела... Сядем на него и уплывем... к солнцу... Я заберу тебя отсюда... я покажу тебе весь мир... Айрис...

Зеленый солнечный зайчик вспыхнул на рыжих волосах, и... она начала таять. Словно песок из часов, выходила из нее жизнь. Айрис бледнела и растворялась, превращаясь в бесплотный призрак. Становилось холодным и невесомым прикосновение... проступали сквозь нее колонны и стены церкви...

— Айрис... — прошептал я. Упало на пол ее ничем больше не сдерживаемое обручальное кольцо и, звеня, покатилось в сторону скамеек для прихожан.

Церковь заливал невыносимо яркий утренний свет, лился потоками из окон. Там, где стояла Айрис, теперь было пусто — лишь резвились, играли разноцветные солнечные зайчики. Желтые, красные, зеленые...

— Покойся... с миром... дитя, — тихо сказал святой отец.

Мы стояли и все трое смотрели на то место, где раньше была девушка. Будто ждали, что она вот-вот вернется...

Эпилог

Очередное утро бесконечно медленно прорывалось в мое сознание, заставляя холодеть при мысли о том, что все произошедшее — ночной разговор, венчание, и уход Айрис — абсолютно все было реальным.

Я приходил несколько раз к ее качелям — но она больше там не появлялась. Как и на берегу. Как и на дороге...

Как не было и следов ее в доме. Он скукожился и осел, будто что-то удерживающее его от разрушения покинуло навсегда эти места.

Мне хотелось, чтобы кто-то сказал мне, что это был сон. Всего лишь яркий сон. И, когда я проснусь снова, то опять увижу Айрис...будто ничего и не было...

Я открыл дверь гаража. Оттуда смотрел на меня глазами-фарами красный Кадиллак "Ford Skyliner" пятьдесят шестого года выпуска... Пикнула, отключаясь сигнализация, и я открыл дверцу. Салон приятно пах еще не успевшими остыть пластиком и кожей.

— Ты в самом деле думал, что поедешь куда-то без меня? — Напротив вырос Гордон. — Когда ты уже поймешь, что я твой друг?

— Я... — я не знал, что ответить. Что не хочу ни с кем говорить и сбежал, пока Гордон спал?

— Да заткнись ты, — махнул рукой Гордон и полез в машину. — Чего ты встал? Заводи и поехали.

Я забрался внутрь, завел двигатель и поехал с холма.

— Мне жаль, что так вышло, брат...

— Я знаю... Извини, что хотел уехать без тебя.

— Да иди ты. Всегда знал, что ты дурень, — улыбнулся Гордон.

Зазвонил телефон — Линда. Она звонила уже несколько раз, но я не брал трубку. Вот кого я точно не хочу слышать...

— Кто там? А, Линда. Дай сюда, — протянул руку Гордон. — Давай, говорю. Доверься мне.

Гордон взял телефон и приложил к уху:

— Добрый день, это тел...

— Артур? — раздался из трубки голос Линды.

— ... ефон Артура. В данный момент я не могу ответить. Можете не оставлять сообщений, я их все равно не прочитаю. Еду на Кадиллаке по Шотландии. Гори в аду, сука!!! — Гордон завершил вызов и передал сотовый мне.

— Что? Она мне никогда не нравилась, — невозмутимо ответил он на мой взгляд. — Только не говори, что будешь с ней дальше встречаться, я этого не перенесу. Даже призрак Айрис лучше ее. Надо, сочинить на эту тему стихи! Хотя... — осекся он, увидев выражение моего лица. — ... пожалуй, пока рановато. Все я молчу. Как рыба. Палтус. Рыба-палтус, знаешь такую? Вот, молчу, как рыба-палтус...

Мы проехала Албервилль, выехали за его пределы и помчались по междугородней автостраде.

Яркое весеннее солнце заливало дорогу и дома. Машин почти не было. В лицо дул свежий ветер, вокруг колыхалась трава на полях.

Я ехал все быстрее и быстрее и не мог остановиться.

Мне казалось, что еще немного... и впереди появится силуэт тоненькой фигурки с босыми ногами...

Но дорога была пуста...

Другие будут мне цветы,

Другой, нездешней красоты.

Другие взгляды будут мне

Сиять в далекой стороне.

Но чистый свет, что мной ловим

Так жадно, так давно храним —

Твой свет, преобразивший прах,

Один со мной на всех путях.

Э. Бронте