Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я надеюсь, что когда-нибудь ты простишь мне мой невольный порыв, Лоренца. Ты была столь прекрасна, подобно античной богине сразившей чудовище, что чувства взяли верх над моим рассудком. Прошу, не суди меня строго...
ОТНОШЕНИЕ К ВАМ СО СТОРОНЫ "ЛОРЕНЦА" ИЗМЕНИЛОСЬ НА +10. ТЕКУЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ +11.
Ну вот. Навешал ребёнку лапши на уши, рад стараться.
ОТНОШЕНИЯ С "ПАОЛА" +1 (+2). ОТНОШЕНИЯ С "ВИТО" +1 (+2). ОТНОШЕНИЯ С "ДОННА МАРИЯ" +1 (+21). ОТНОШЕНИЯ С "ГВИДО" +1 (+16). ОТНОШЕНИЯ С ФРАКЦИЕЙ "ГВЕЛЬФЫ" -5 (-9).
Интересный ход. Может, мне ещё к Паоле поприставать? Хотя нет. Тогда, кажется, отношения с Гвидо ухудшатся гораздо больше, чем улучшатся с Паолой. Про себя подивившись — да и порадовавшись — что отношение окружающих ко мне более не являются закрытой книгой, я, с помощью Лоренцы, спихнул лодку на воду.
Как раз с той стороны реки в тишине этой сумятной ночи негромко звякнул колокол.
Дин-данг....
x.
[Год 1263. Август, 16; Вскоре после заутрени]
─ Есть ли у вас план, мистер Фикс? Есть ли у меня план? Есть ли у меня план... Да у меня целых три плана!
— Мистер Фикс (мультфильм '80 дней вокруг света').
Году где-то в 2000-м побывал я в Якутии, в городе Якутске. Командировка подвернулась, а у меня там приятель жил, прям почти на площади. Из его дома можно было даже видеть "Республике — наши добрые дела!". Дурацкий лозунг, конечно. Излишне оптимистичный, особенно учитывая местоположение и историю. И вызывающий массу вопросов, в частности, по поводу дел недобрых... По-моему, это было на здании администрации, уродливом и само по себе, да ещё и выкрашенном в розовый цвет. Помню, минздрав ещё был под боком. Удобство такое, ибо туда-то мне и надо было. Остальное — смутно. Понятное дело: командировка, с приятелем давно не виделись... ну, как обычно. Город как город, кстати. Хотя мне не очень понравился. Нет, холодно не было, даже наоборот — летом дело было. Баня, опять же, со всеми атрибутами. Не-не, без девочек. Там ещё жена у приятеля была. Но не об этом. Я о реке. О Лене. Из самого города реки почти и не видно, так что мы выезжали куда-то, где вид не загораживали многочисленные острова. Эпическая сила, вот где мощь! Километра два, а то и поболе, стылой, серой, сосущей душу, завораживающей, леденящей ширины. Мерно так катится, словно огромная, бесконечная, холодная кошка. Особенно её чуждую человеческому естеству силу чувствуешь когда посадят тебя в катер — да на середину реки. И мотор заглушить. А она берёт тебя в свинцовые волны и начинает тащить за собой куда-то. За полярный круг, естественно.
Так вот. Арно — не Лена. Даже не Волга. Так, метров 70 шириной, а то и меньше. Эта-то узость и подвела нас. Точнее, конечно, меня. Я, почему-то, никак не хотел считать цепь, натягивaемую поперёк реки на ночь, за серьёзное препятствие для небольшой лодки. С краёв она наверняка поднимается над водой, а в середине, как пить дать, уходит под воду. То есть, если не под ней проскочим, так над ней проплывём. Ничего подобного. Нет, ближе к берегу цепь действительно шла над водой, причём у самого берега, правого, где она уходила в башню, она поднималась достаточно высоко, чтобы под ней проплыть. Да только там и человек специально на такой случай был. А на левом берегу цепь крепилась массивным кольцом к невысокому каменному быку метрах в пяти от воды, и едва выступала над поверхностью. Теоретически, было бы у нас побольше здоровых мужиков, то вытащили б лодку и обошли препятствие по берегу. Но увы. О том, что это лишь оторванная от жизни теория, мрачно свидетельствовала городская стена всего в нескольких шагах отсюда. И она, как и ворота, не была необитаема в этот предрассветный час. Куча народу боролась с бессонницей, расхаживая со светильниками под стеной у самой воды, перекликаясь и переговариваясь друг с другом. Даже дружно добавляя в реку ещё жидкости из своих запасов. Алебарды в таком случае они втыкали острым концом в землю, пренебрегая всяческими понятиями об асептике. А ведь потом они этой грязной железкой кому-то в живот тыкать будут. Вобщем, у берега проскочить была не судьба. Мы даже дальше Санта Тринита туда соваться не рискнули. Говорю же — не Лена. Хоть и темно, а на воде в нескольких метрах особо не спрячешься. Осталось попробовать прямо по стрежню, да надеяться, что луна не выйдет из-за туч.
— Не маши ты так веслом, — шёпотом буркнул Вито. — Что ты им... да не плескай, говорю! Аккуратней в воду вставляй!
Плески вёсел действительно могли бы нас обнаружить, если бы не водяные мельницы и, естественно, плотины, перегораживающие реку почти что середины. Как результат, в местах сужений река шумела сама по себе, маскируя шлепки моего весла. Тем не менее, ещё два взмаха — и Вито, окончательно потеряв терпение, выгнал меня с банки, сев за оба весла, несмотря на ранение. Надо признать, у него одного, даже раненого, получалось лучше, чем у нас вдвоём, и лодка бесшумно скользнула на середину реки. Я только вглядывался вперёд, стараясь угадать, где эта самая серединистая середина, где цепь уходит поглубже.
— Проплывём? — с надеждой выдохнул Гвидо, поддерживаемый Паолой.
— Ну, надеюсь. У Вито лучше спроси.
— Не знаю. — тут же откликнулся тот. — Я тут не плавал никогда. Зачем?
Поражаюсь я пространственным представлениям этих людей. Для них мир поистине огромен. Городишко — километр на километр — для них мегаполис. Сотня километров до другого города — путешествие, которого большинство никогда не совершат. Да это уже и другое государство. Вито большую часть жизни проводит на реке, но только от одного берега до другого и сотню-другую метров в стороны. За пределы городских стен он на лодке никогда не выплывал, а тут плыть-то! Но, как он сказал, зачем? Плавать на лодке — не забава, а работа. Они вообще живут не ради развлечений. Не до того. С рассветом мужчинам на работу, даже позавтракать некогда. Женщины и дети — на обязательную тусовку в церковь, как штык. Культпросвет, политинформацию и утреннюю дозу идеологической накачки еще никто не отменял. Потом у одних тяжёлый рабочий день, с перерывом около полудня на перекус, у других — домашние дела: чинить постоянно приходящую в негодность одежду и обувь. Что невозможно починить самим — приходится нести к обувщикам или швеям да портным, а это дорого. Готовка еды процесс долгий и трудоёмкий: во-первых, продукты надо купить, холодильников — и даже погребов — в городе, кроме как в богатых домах, нет. Всевозможные лавки тут вдоль всех улиц, но в первую попавшуюся не пойдёшь. Не только обсчитает лавочник случайного покупателя, но и подсунет, что поплоше. Вокруг гвалт, суета, толкотня, только и следишь, чтобы последние медяки из кошеля или вместе с ним не утащили. Куры, гуси, даже свиньи вертятся под ногами, отвлекают. На рынке дешевле но вовсе не безопаснее, да и идти дальше, а дома-то дети. Продукты нужно купить точно на одну готовку, по числу едоков, но так, чтобы и на утро осталось, в основном мужчине. Он главный. Остальные и потерпеть могут до следующего вечера. Ну, если с финансами ещё ничего, так и все могут два раза в день покушать. Во-вторых всё, что купила, ещё надо умудриться донести до дому. Тоже задача. В третьих, дома надо сперва очаг разжечь, печек никаких нету ещё, а утвари всей — котелок, деревянный половник на длинной рукояти, стол на козлах, да нож. В-четвёртых, и недешёвые дрова, и воду на готовку и на прочие нужды надо купить. Водопровода и раковин нет. А потом ещё надо отработанную воду в деревянных вёдрах вытаскать на улицу, да и золотарю продукты жизнедеятельности сдать, опять же, не бесплатно. Ну, а если "туалет" на втором этаже над улицей между домами приспособлен, так его по закону чистить надо. Ну, хоть улицу под ним мыть не обязательно, нет такого закона. Ну, а если все дела переделаны, то тогда можно и развлечься: сесть ткать, кто может и если есть на чём, прясть, кто умеет, ну, или, на худой конец, вышивать, если были деньги купить крашеные нити. Всё это потом можно будет продать и обменять вырученные медяки на сладкое или прикупить немного специй. Дети лет с шести тоже начинают вносить свою лепту. Кто рыбу выудит, кто мелким служкой устроится, кто письмо отнесёт. Мужчины работают до захода солнца, после чего обед, молитва, и сон на тюфяке, если работа неплоха и можно позволить себе такую роскошь. А нет, так и на циновке. Кровати только у зажиточных. Завтра всё с начала, ещё один день... впрочем, это завтра, а сегодня... телевизоров, компьютеров, даже книжек для развлечения нет, но жена-то есть! Ну вот, теперь можно и спать.
Резкий толчок вывел меня из задумчивости. Вито, зло ругаясь и шипя от боли в раненой ноге, усиленно работал вёслами, но лодку быстро ставило поперёк течения. Понятно. Цепь не так уж глубоко под водой оказалась, и перелезть лодка через неё никак не может, а вот перевернуться — запросто. Был бы я один — плюнул бы на эту лодку. И так выплыть можно, не зима, чай. В крайнем случае, по той же цепи до берега докарабкаться. Но едва взглянув на молящуюся, Диане, наверное, Марию, и восковые лица девочек (да и Гвидо был не лучше), понял: никакая сила не загонит их в реку. А если и загонит, то проплывут они ровно такое расстояние, какое отделяет поверхность ото дна и даже пытаться плыть в любом другом направлении не будут. Вито старался изо всех сил, но видно было, что совсем чуть-чуть ему не хватает. Лодку начало придавливать к цепи и кренить на левый борт.
— Вито, продолжай грести! — скомандовал я. — Мария, Гвидо, девочки — все на правый борт... да не на этот! Сюда! Лоренца, ты что делаешь?
— Ты сам сказал — на борт!
— Не надо на него садиться! Ты же свалишься! Просто подвинься ближе к борту, как Гвидо.
— Так бы и сказал! А ты сказал "на борт" а не "к борту"!
— Тьфу, блин! Гвидо, можешь перестать держать Паолу, и подержать Лоренцу? Или хотя бы держи их обеих, у тебя же две руки... хотя нет, в левую ты ранен...
— Не надо меня держать. Надо просто нормально говорить!
— Донна Мария!
— Лоренца, прекрати спорить с мужчиной и сделай, как он сказал.
— Я не...
— Лоренца! Что ты собираешься делать, Ружеро?
— Собираюсь из воды помочь Вито поставить лодку по течению.
— Ты собираешься лезть в воду? — встряла Лоренца. — Но ты же утонешь!
— С чего это? Вода тёплая. Ну, градусов 20 точно есть.
— Гра... чего? Но тут же глубоко!
— Ну так что? Что я, плавать, что ли, не умею?
— Ты умеешь... ПЛАВАТЬ? — глаза девчонки грозили вывалиться из орбит. Остальные тоже с интересом посмотрели на меня. Даже Паола, что было, к моему собственному удивлению, особенно приятно.
— Короче, как только лодка начнёт становиться носом вверх по течению, садитесь... — нахмурился, глядя на Лоренцу. — на середину лодки. Сразу же. А то перевернётесь. Вито, выгребай к своему монастырю, если что.
— Если что — что?
— То. Греби, короче. Меня не жди. Всем всё ясно?
Паола молча кивнула.
— А ты? — требовательно вопросила младшая сестра.
— За меня не беспокойтесь.
И только тут понял, что есть другая проблема... ну, так, проблемка. Ни нижнего белья, ни плавок пока ещё не придумали, а лезть в воду в этом балахоне действительно самоубийство. Но раздумывать было совершенно некогда, Вито уже едва не стонал при каждом гребке, но места для эффективной работы веслу уже не оставалось и лодка, несмотря на противовес из четырёх тел, опасно кренилась на борт, грозя вот-вот начать черпать воду, а тогда пиши пропало. Перетонут они все, а мне тогда что — опять возрождаться? Нет уж. Мне же не в самом деле 11 лет, стеснительность с годами как-то притупляется. Так что я, не долго думая, начал скидывать с себя все эти дурацкие одеяния. Все немедленно отвернулись, даже Вито бы отвернулся, мне кажется, если бы мог. Вот только зуб даю: Лоренца подглядывала. А ведь какое производила первое впечатление! Я-то думал, это Паола будет, по примеру шальной тётушки, сорви-голова. Вот-вот на шабаши уже, как-никак, со всеми вытекающими. И в Гвидо я ошибся, и, как оказалось, в сёстрах.
Скинув последнюю тряпку, я скользнул в воду с носа лодки, чтобы не придавило к цепи. Действительно, не холодно. Течение только вот было ощутимым, но все же не очень сильным, иначе бы нам давно уже пришли кранты.
— Меня не зацепи. — попросил я работающего веслом Вито и попытался найти цепь. Это удалось сразу: цепь была всего лишь сантиметрах в 20-ти под поверхностью. Вода над нею заметно перекатывалась, но не бурлила. Я нащупал её ногой. Звенья были столь велики, что моя стопа легко нашла упор там, где они соединялись. Отталкиваясь от цепи, я упёрся руками в борт и начал толкать. Самое трудное было отодвинуть борт от цепи на первые сантиметры, потом пошло легче, потом ещё легче, я уже почти лежал на воде плашмя, отталкиваться стало вообще легко, лодка пошла, как по маслу... потом руки соскользнули с бортов и я с головой ушёл под воду, чувствуя, как течение пытается перевернуть меня вниз головой и протащить под цепью. Хорошо, хоть на выдохе всё случилось, а то бы мог и захлебнуться. Если человек так внезапно под воду уходит, то рефлекторно вдох делает — и каюк. Пока барахтался, принимая подобающее пловцу положение, под цепь меня-таки затащило, и затылком об неё, проклятую, приложился будь здоров как. Но, скорчив боли презрительную гримасу, я ухватился за цепь и высунулся над водой, переводя дыхание. Тёмное пятно лодки было уже метрах в 15-ти и Вито, выполняя мою последнюю волю, останавливаться не собирался, так что пытаться догнать лодку бесполезно. Махать руками против течения, поднимая шум — не рационально. Поэтому я решил, как тот кот, всё по цепи, по цепи, но не кругом, а к бережку, подальше от стрежня, а там уже можно и вплавь.
Держаться над водой с... как сказать про течение? Про ветер — ясно: наветренная и подветренная сторона, а про течение? Короче, с этой стороны цепи было очень трудно. Вытаскиваешь тело из воды, а течение давит на грудь и приходится очень напрягать руки. Если напрягать не так сильно — тело уходит вниз и вода заливает и рот и нос. Чем в таких условиях дышать — непонятно. Так долго не продержишься. Пришлось опять подныривать под цепь и хвататься с другой стороны. Так туловище прижимало к цепи и стало гораздо легче. Держаться, но вовсе не перемещаться поперёк течения. Исцарапав всю грудь и живот ползя, как краб, боком, и преодолев метра три, понял: так дело не пойдёт. Пришлось опять нырять с головой. Думал, поползу по цепи, как обезьяна, только снизу. Фиг там. Ноги тут же снесло по течению и опять же пришлось боком, приставными ползками. Или шагами? Можно так про руки сказать? Но то ли дыхалки не хватало, то ли опыта ныряльщика за жемчугом. Те, говорят, по 3 минуты могут под водой. Мне же через каждые 10-15 секунд приходилось подтягиваться и выныривать на поверхность, глотая воздух. Опять же, обдирая грудь и живот. Ни фига не намного лучше. Проще было бы бросить цепь и выплыть ниже по течению, да только как потом в город попасть? Чуть не утоп. Хорошо, как уже сказал, это не Лена. Минут пять борьбы — и цепь стала вровень с поверхностью, течение ослабло, и стало можно ползти по цепи без усилий на грани возможного. Когда цепь оказалась уже над водой и течение ослабло достаточно, чтобы я мог выгрести против него без риска потерять силы и уйти на дно, я буквально лёг на неё, давая отдых гудящим от напряжения мышцам. Однако, и холодновато становится. Надо не затягивать. Берег совсем уже рядом. В башне свет, но на самом берегу никого не видно. Может, действительно в караулке все, а может и сидит кто в теньке, на речку поглядывая. Была б это моя великая и могучая, но разгильдяйская родина, так по огоньку сигареты бы всё понятно стало, не спецназ же да не разведка в тыловых охранениях у нас сидят. Да только, вишь ты, здоровый образ жизни тут. Не курит никто. Однако выбора нет. Оттолкнувшись от уже ставшей почти родной цепи, ушёл под воду и сколько мог плыл под водой против течения. Далеко не уплыл, понятно, но что-то лучше, чем ничего. Потом тишком, тишком, потихоньку, стал подниматься вверх по течению. Старался не плескать и не привлекать к реке внимания: небо светлело. На берегу, особенно в долинах холмов и между домами, ещё с час будет темно, как у негра где, но водная гладь вот-вот засеребрится, показывая всё, что на ней есть, включая нелегальных пловцов. Отсюда диалектика её с единством и борьбой противоположностей: спешить надо, но нельзя торопиться. Выплывать против течения всегда тяжело. Плюньте в лицо тому, кто скажет нет. Даже против несильного течения. А всё потому, что нельзя отдохнуть. Только расслабился — и тебя отнесло туда, откуда ты начал. Опытным пловцам это, конечно, фигня. Мне это фигнёй не показалось. Я мало того, что опытным пловцом никогда не был, так ещё и это тельце никак не было к такому приспособлено. Отплыв от цепи метров на 50, понял, что ещё немного, и всё. Мышцы просто откажутся работать. Пришлось плюнуть на осторожность и грести к берегу, надеясь что мою маленькую голову никто не заметит. Скоро нащупал дно. Не выходя на берег, по горло в воде, пошёл вдоль него вверх по течению, высматривая лодку. Вито должен был запарковаться напротив монастыря Умилиатов, кто бы они ни были, где он подрабатывал и хорошо знал окрестности. Попробуйте как-нибудь повторить этот подвиг, и вы поймёте, что река — не бассейн, дно — скользкое, глинистое, с острыми камнями, острыми корнями, и чем-то острым ещё — то уходит из-под ног, заставляя внепланово лично здороваться с подводными обитателями и корчить водяному рожи, то поднимается к самой поверхности, превращая тебя в Черномора, выходящего из бездн. Так что быстрого перемещения вдоль берега никак у вас не получится. Лодку нашел минут через 45. Пустую. Все наши были уже на берегу. Не стал гордо появляться, аки Афродита, из пены морской, во всём блеске и величии, а выполз потихоньку, как земноводное. Типа, крокодил. Никто не кинулся обниматься, хотя, не скрою, восхищение в глазах было, а Лоренца, нимало не смутившись моей наготы, заявила:
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |