Лилия в янтаре (полная версия)

Я: (хмуро) Может быть, есть возможность им хоть весточку передать?

Ф: Зачем?

Я: Не только физическая боль ломает душу, мессер.

Ф: (качая головой) Вряд ли получится. Стража мне не подчиняется. Скажем прямо, стража не очень дружелюбна к гибеллинам. Поэтому сделать что-либо в обход Капитана народа, действуя через его подчинённых, не выйдет. А, по закону, передачи заключённым возможны только днём и только с личного разрешения Капитана или его помощника... Не унывай, Ружеро. Завтра с утра ты отправишься в мастерскую Россини, а я попытаюсь вызволить наших отважных донн.

Так вот и получилось, что я тут, ковыряюсь на развалинах, Гвидо неизвестно где, девочки в тюряге, а Фарината, верный слову, отправился решать вопрос. Вот решит — тогда и подумаю, как свалить. Надеюсь, он уже всё там порешал и Мария, Паола и Лоренца уже на свободе. Времени прошло достаточно. Но мобильной связи тут нет, так что я изнывал в неизвестности.

В ангар, заслонив на мгновение свет, вошёл ди Тавольи, с безразличным лицом оглядывая помещение.

— Вот... — начал было я, собираясь рассказать ему о находке, но потом понял, что молчаливому воину это всё совершенно до лампочки, и просто продолжил собирать бумажки. С пола, с полки, из-под верстака. Не глядя. Потом разберусь. После бумажек наступил черёд всего остального: инструмента и оставшихся деталей. И того, и другого набралось на удивление много. Сложил аккуратной кучкой под окном.

— Мессер, не будет ли с моей стороны оскорблением попросить вас помочь? Боюсь, одному мне не хватит сил поставить этот верстак на место...

Место — как раз у окна, рядом с кучкой. Под верстаком — пусто. Ну, и так уже прилично макулатуры и металлолома набралось. Я устроился на сохранившейся табуретке у верстака и начал вникать. В бумажки. С железяками — после. Всё должно быть по порядку: сначала документация и инструкции пользователю, и только потом давим на кнопки.

Когда я давеча упоминал инструкцию на немецком, я ведь про пример из реальной жизни вспомнил. Подогнали нам как-то блок к Сименсу как раз на этом языке. Так-то во всём мире принято дублировать на английский, а тут не знаю, какая там комета у них над Мюнхеном пролетала когда они тот блок паковали, но не было дубликата на английском, не было — и всё! И вот сидели мы всей толпой (плюс гугл-переводчик), и пытались понять: что, куда, и зачем. Из всех присутствующих не матерился только вежливый гугл. В густом сигаретном дыму висели столь же густые и причудливые словесные конструкции. Висели, и не падали. На одни выражения наслаивались другие, потом третьи, и так далее. И всё это так и оставалось плавать по аппаратной вместе с клубами дыма. Словесные конструкты уже жили самостоятельной жизнью, они росли и размножались, вели себя, как рыбы в аквариуме, и мы оказались в том аквариуме как слегка шевелящиеся водоросли, а они выпускали из "б" и "у" длинные усики, ощупывали нас, отталкивались от наших зелёных ушей кончиками слов и лениво уплывали в невесомом мареве к другим слушателям. И знаете что? В этот конгломерат из дыма и русского мата, немецкие слова из инструкции вписывались весьма органично. Я бы сказал, они как там родились. И уже трудно было понять, где философское "таёпанафрот!", а где вгоняющее в ступор "зихерхайтсштекдозе!!!". И на таком языке немцы вынуждены разговаривать всю жизнь. Стоит ли удивляться некоторым чертам их характера?

Русский же мат — он глубоко и трагично эротичен. Матерясь, русский человек как бы пишет сценарий короткой, но пронзительной сцены порнотриллерa. Глубина и одновременно трагизм заключаются в том, что не все участники этих эротических сцен — люди. Да. Не все. Зачастую в акт вовлекаются и вовсе неодушевлённые предметы. Вдохновенного творца это не останавливает. Вдохновенному творцу в этот момент вообще всё... всё равно. Он далёк от сексуальной дискриминации по признаку одушевлённости. И вдохновенный творец на пути к духовному катарсису с безжалостной бескомпромиссностью поэта описывает: кто, кого, куда, где, как, и сколько раз. Иногда — не всегда! — в начале, середине, или в конце (произвольно) даётся краткое содержание предыдущих серий. С ознакомительной, по-видимому, целью.

Mат немецкий — он гораздо грубее, неприятнее, и пропитан не эротизмом, а фекальными массами. Когда русский мат уносит слушателя в выси, где происходит акт творения новой жизни (да, подчас весьма необычной, чужой, потусторонней, даже неестественной), мат немецкий погружает в очко переполненного люфт-клозета...

Это всё к тому, что моя ситуация сейчас была похожа: сложный и недособранный агрегат есть, инструкция к нему на непонятном языке есть, только гугла и сигарет не хватает. И так и тянет написать порнотриллер.

Первый взгляд на бумаги показал, что кое-какую пользу из имеющихся записей я, скорее всего, извлечь сумею, но именно кое-какую: на итальянском была примерно лишь хорошо, если четверть записей. Остальное было либо на китайском, либо арабской вязью. То есть с тем же для меня успехом это могло быть написано на тау-китянском.

Если вы послушаете, как говорят китайцы, посмотрите, как они пишут, и откроете википедию на странице "китайцы", вы поймёте, что китайцы больше всего любят три вещи: петь, рисовать, и размножаться. Когда они говорят фразу, они её пропевают, когда они пишут они её зарисовывают. Письменность они из рисования развили, понимаешь. Без рисунков в Китае делать нечего и поэтому ничего не делается. И поэтому китайская часть записей шла с с рисунками. Грубыми, весьма условными, но всё же рисунками, что давало хоть какое-то представление, о чём там. (Тут я сразу замечу, что как размножаются китайцы, с песнями или с рисунками, я не знаю. Это не такое уж редкое событие, судя по распространённости явления, но, парадоксально, кроме самих китайцев при этом процессе мало, кто присутствовал. Могу предположить, что они это делают так же, как по двести человек на ста квадратных метрах на китайских швейных машинках шьют китайские джинсы: сосредоточенно, деловито, без выходных, и с осознанием нужности процесса. Ходят упорные слухи, что пара десятилетий назад кульминационный момент события сопровождался ликующим кличем "Да здравствует Мао!")

С арабской частью было совсем плохо. И это хуже, гораздо хуже, чем читать инструкцию на немецком к знакомому, в общем-то, прибору с помощью гугла. Надеяться мне оставалось только на записи Россини.

Ди Тавольи понаблюдал, как я сортирую записи, и молча удалился скучать дальше. К селянкам. Скучать со мной ему было не интересно.

Я начал раскладывать записи на верстаке. В верхнем ряду у меня легли восемь разноразмерных листов бумаги (фиг его — может и рисовой), от примерно 15х20 до 30х50. Листки имели тенденцию упрямо сворачиваться в трубочки, пришлось придавливать камешками. На них — картинки разные, но на одну тематику. Вот лук со стрелой; на стреле, ближе к большому наконечнику, нечто круглое, похожее на средневековое ядро, только с двумя фитилями. Вот тоже стрела, но уже с чем-то привязанным, в виде прямоугольника от наконечника до примерно середины древка. У прямоугольника — хвостик мышиный есть. На хвостике — огромная пушистая кисточка.

Вот горизонтальный овал с условно-цветочком каким-то на одном из полюсов; овал — как картофелина на палочке, или люля-кебаб на шампуре; с одного конца у шампура колёсико, а с другого — непонятная блямба. Сверху и снизу этого были нарисованы загадочные предметы, выглядящие как тонко-лезвийные ножи с круглыми в сечении рукоятками. Один прямой, другой с загнутым вверх узким остриём. У верхнего на рукоятке — почти квадратной формы яблоко. Подозреваю, что неизвестный микеланджело вовсе не ножи хотел тут изобразить, а вот что именно — фиг его. Но для таких тупых, как я, всё это было тщательно пояснено иероглифами.

А вот на этой картинке китаец держит длинную палку, на конце палки — коробка, из коробки что-то вылетает, какие-то пучки травы и кометы, как то и другое рисуют в детском саду. По углам — картинки помельче и опять же пояснения. На китайском. Вот опять трава, на этот раз из вазы торчит, а рядом — по виду, так метла метлой. На рукоятку метлы через полукруглое отверстие у самого верхнего его края надет прямоугольник. Рукоятка же метлы необычная: похоже, сделана из двух металлических прутов, загнутых верхними концами в кольца, и кольца эти сцеплены друг с другом. Возможная связь между вазой с гербарием, непонятным гибридом метлы с совком, и имеющимся в наличии реактивным миномётом мне пока была не совсем очевидна.

Ещё наличествовали несколько рисунков с китайскими пояснениями, где не было понятным вообще ничего, я даже приблизительно не мог сказать, что нарисовано, если только не воспринимать это как тест Роршаха. Самыми полезными были два последних рисунка. На первом было что-то похожее на чертёжный тубус, только шестиугольный, в нём — поперечная перегородка с многочисленными дырками, а в дырках — опять же стрелы с отчётливо различимыми цилиндриками у наконечников. Конструкция изображена и в разрезе, и в "собраном" виде; последний — на крайне схематичной подставке, ещё и на повозке... Ну, я так предполагаю, что на повозке — похоже, когда дело дошло до этого места, рисовальщик словил дзен, услышал хлопок одной ладони, впал в резонанс с потусторонним, и что дальше происходило в пошедшем в разнос мозгу обуянного инженерным экстазом китайца и в какой проекции всё это рисовалось — мне неведомо, и тележное колесо (одно, люди, одно колесо!!!) было единственным, о чём можно было сказать с уверенностью. Вторая иллюстрация была гораздо лучше и с художественной, и с информативной точки зрения: хорошо нарисованный мужик азиатской наружности, наклонившись, явно поджигал факелом запал остроносой ракеты. Ракета была присобачена к длинной палке и сидела в трубе, установленной на козлы под наклоном градусов в 45. Но лучше всего было то, что ракета была тоже показана в разрезе. Мне бы вот ещё только иероглифы расшифровать.

Остальную часть китайской грамоты, не содержащую рисунков, как и арабские записи, я аккуратно сложил двумя стопками на край верстака. Всё может быть не так уж плохо: если с этими записями мог работать Россини, то, может, и ещё кто найдётся, кто сможет мне их перевести.

Но даже и без перевода ход мысли Россини был понятен: сходство идей шестигранного тубуса с ракетами-стрелами и такой же в сечении "Катюши" лежало на поверхности. А тут ещё ракета в трубе и пустотелый телескоп на треноге. Мастер явно объединил разные технические решения в одном изделии. "Телескоп" мог быть начальным проектом, из которого он потом "дорос" до тридцатисемиствольного монстра. Но если "телескоп" был промежуточным звеном, то он не мог не быть испытан, а, значит, ракеты тоже должны были быть сделаны. Если, конечно, мои рассуждения верны.

Я почти бегом кинулся к поваленному "телескопу" и установил его на деревянные ноги. Сходство с телескопом только усилилось — мастер предусмотрел винтовые зажимы для фиксации трубы в нужном положении точно, как я помню на любительских подзорных трубах. Осмотр трубы показал, что догадки были верны: она была закопчена изнутри и на концах снаружи. Итак, полевые испытания этого станкового гранатомёта Россини проводил. Где ракеты? Все израсходовал? Или, что более верно, они взлетели на воздух в том взрыве? Так или иначе, мне не легче. Сделать их по таким китайским чертежам я вряд ли сумею.

Кстати...

Я так же осмотрел Единорог. Нет, никакой копоти. Единорог был девственен и чист, как сука лион бишон королевских кровей перед первой случкой.

Вывод: средства поражения к Единорогу только изготовлялись, и в процессе изготовления изготовляться не захотели, прибив изготовителя насмерть, а меня... ну, тоже, получается. Остаётся надеяться, что у мастера где-то ещё остались полуфабрикаты, или как там технически называются недоделанные изделия. Здесь их нет, но это не значит, что их нет в природе. Или даже целые, готовые к употреблению ракеты. Ведь испытания Россини проводил не в этом помещении, и запас ракет может где-то ещё храниться. Значит, нужно выяснить, где полигон. Там наверняка складик обустроен. А в нём сосисочками в вакуумной упаковке лежит то, что мне так сейчас нужно...

Полигон. Это первое. Второе... второе, надо всё-таки дочитать, что там на понятном языке изложено. Может как раз все переводы и пояснения, а я, как дурак, время теряю.

В записях Россини на итальянском был, в основном, текст и очень мало иллюстраций. Только на двух из тридцати восьми листов имелись картинки. Текст я сначала просто пробежал глазами — только чтобы понять, есть тут что-либо дельное, или нет. Ну, что сказать... В основном — белый шум. Знакомые слова и бессмысленные предложения. Сходу, вроде, ничего не понять, но есть и отправные точки для расшифровки. Вот например: "Возгонка стекла Венеры с алуменом и китайской солью и последующее осаждение духа, как описано у Джабира [20], успешна лишь частично. Метод даёт быстрый результат, но, по-видимому, нужна будет очистка: субстанция не действует на металл луны, хотя Джабир указывает полное растворение. Возможно, низкая концентрация или из-за примесей. О способе очистки или повышении концентрации Джабир не упоминает, скорее всего — не знает. Дистилляция не помогла, более того — субстанция полностью утратила свойства, разложилась, и осадить её вновь не получилось. Неожиданно. Исходная пропорция также неверна, так как части расходуются неодинаково"[21]. Сначала с описанными ингредиентами вообще темно, но на следующем листе нашёл: "состав из трёх частей китайской соли, одной части отца металлов, и двух частей древесного угля нужно обязательно уплотнить перед зажиганием до каменной твёрдости, иначе соединение становится нестабильным [22]". Дальше — рекомендации трамбовать долго, медленно, и печально в бронзовой гильзе, не переусердствовать, и держать подальше от огня. Поскольку явно речь о порохе, ясно (смотри пропорции), что "китайская соль" — это селитра. Неясно, правда — какая, но ни синтеза, ни анализа я всё равно ни в жизнь не проведу, так что какая есть, такая и есть. Лишь бы работала. С "отцом металлов" тоже нетрудно догадаться, если третий компонент открытым текстом называется углём. Дальше с аква фортис пока не всё кристально, конечно. Кто такой "алумен" (алюминий? в тринадцатом веке?) и что за "стекло Венеры" остаётся пока загадкой, но что за "сильная вода" получается перегонкой селитры, в которой есть только калий/натрий, азот, и кислород? Правильно. Азотная кислота. Отсюда "металл луны", который должен в ней раствориться, с учётом тринадцатого века — либо серебро, либо золото. И ой чё-то мне кажется, что золотом будет какой-нибудь "металл солнца". Иерархия же. То есть, логика тут присутствует во всём этом и перекрёстным анализом я, дай Бог, смогу что полезное для себя раскопать. А может, и всё раскопаю, если найду переводчика с арабского и китайского. Ибо Россини часто в своём дневнике ссылается на Джабира, Аль-Раммаха [23] и Джафара ас-Садика [24] — все, как есть, арабы. Причём ссылается так, словно он делал пометки по ходу чтения оригиналов. Так что закономерны подозрения, что арабская вязь, в количестве шестидесяти четырёх листов сложенная в сторонке, и есть те самые первоисточники. И раз Россини так свободно владел арабским, то найти переводчика не должно быть в Фиренце делом совсем уж невозможным. С китайской частью было хуже. Китайские авторы не упоминались мастером совсем, и прямых ссылок на то, что мастер читал по-китайски с листа, как с арабским, не было. Но зачем-то китайские иероглифы он хранил вместе с остальными записями. Может, из-за картинок. Может, до кучи. Может, имел планы найти такового переводчика. А может, на китайцев ссылались арабы и перевод уже был. На арабский. Не знаю. Но и я китайскую грамоту выкидывать, разумеется, тоже не собираюсь. Разберёмся.