А противостоял всей этой колоссальной мощи князь Ярре со своими шестью сотнями.
Не сдался, конечно, Арбад, но от всей его обширной территории осталась только небольшая долина вокруг столицы, окруженная Подковными горами. Сражался Олтеркаст, держалась его столица, но графы контролировали только таежные северные районы своей страны. На севере, в восточных районах Нурланда, формировалось независимое Горное королевство, затерянное в высоких и неприступных горах. И нерты, немногочисленный народ, живущий в горах Дзапсноу, не пускали в свои горы завоевателей, как испокон веков не пускали никаких завоевателей. Но всех их разделяли сотни лиг и древняя вражда.
Ярре таился в лесах и горах, ни на одном месте не оставался более недели, за его отрядом охотились. Казалось, что борьба безнадежна. И Ярре тоже так считал в глубине души, но еще он помнил уроки отца, который говорил ему, что в двух случаях воин выпускает из рук меч: победив, вешает он клинок на стену, или мертвый, роняет его из рук. Ярре был еще жив.
Вот так начиналась та война. Та Война, которая продлилась четыре столетия.
Уже двести семнадцать лет прошло со дня победы. Так мало и так много. Так много и так... Так мало... Война постепенно уходит в легенды. О, нет! Никто ни в чем не сомневается. Это было. Все было.
Но дети играют в Войну. Каждый мальчик подражает князьям Ярре или Сиггейру тонСигне, Вимме тонБаки или Эйриру Мстителю. Каждая девочка хочет быть похожей на княгинь Первую Безымянную или Третью Безымянную, Натш или Сигрид витЯрре.
Девочки постарше предпочитают играть в Кэти, мать Третьей Безымянной, Сигне дотВейтри, Вариору или Урсулу. Хотя все они постарше, чем была Урсула. На год, на два... Так мало — для мирного времени. На целую вечность — по меркам той Войны. Ведь за четыреста пять лет войны сменилось сто семнадцать поколений князей. Только трое из них дотянули до сорока лет по человеческому счету.
Волчата образцом берут Роара или Реира тонанРийр, или легендарного Урхра тонАхра, великого Бессмертного Волка, именовавшегося также Вейрурт — Волк-смерть.
Как было и будет всегда, во все эпохи и во всех мирах, дети играют в войну...
Но никто в этом мире, ни волчонки, ни девчонки не играют в Арьерэ дотРийр. Просто потому, что тогда они начинают чувствовать себя взрослыми, а взрослые не играют в игры. Просто потому, что очень больно вспоминать. Все еще очень больно.
Роар поднял лес. Не только свой лес — все леса континента. И не только волков — всю лесную живность. И с тех пор лес стал смертелен для хэйжэней: все лесные обитатели, от медведя до комара, старались убить их. Как он умудрился это сделать? Неизвестно. Сотни лет спустя, на Боргильдсфольде, кто-то из нас поведал нашу историю кентаврам — самым могущественным магам на всю Радугу миров. И не поверили они, что по силам такое магу. Не поверили кентавры и решили разгадать эту загадку.
Не получилось: во время Рагнарекка погиб весь их народ. Был ли Роар магом? Едва ли. Ни у одного потомка Грауда Оддинга таланта магического не замечали. Помог ли кто? Вот это вполне возможно. Но кто же это был? Кентавры не могли ошибиться! Если уж им такое не под силу, значит, вмешался некто, божественной мощью обладающий!
Шел только первый год войны. Самый трудный год. Впереди были годы и годы кровопролитных сражений, смелых рейдов по тылам врага, годы противостояния двух армий, двух стратегий, двух мировоззрений.
А пока всего этого не было. Ярре не мог себе позволить ни единой вылазки, ибо у него каждый воин был на счету. Он незаметно занял несколько горных пещер в Рыжих горах, Веерных горах, Окружных горах. Он расселил там беженцев, приказав создать убежища, пригодные для приема и размещения тысяч людей, и начать обучение воинов. Еще Ярре начал налаживать связи с людьми, оставшимися внизу, на землях, захваченных врагом. Постепенно во многих деревнях, в некоторых городах появились его агенты, передающие продовольствие и информацию.
Тогда очень не хватало в убежищах кузнецов и оружейников, врачей и... Короче, там всех и всего не хватало. Даже времени.
Потому, что буквально через месяц после прихода Ярре в горы имперская контрразведка получила информацию о том, что по крайней мере один представитель княжеского рода уцелел и с горсткой воинов скрывается где-то в Рыжих горах. Надо отдать должное имперским властям — к этой информации отнеслись вполне серьезно и реакция последовала немедленно: император Гао-цзу повелел найти и уничтожить "мятежников"! Повеление почтительно принял начальник имперской контрразведки и разослал во все районы, прилегающие к Рыжим горам, свои отряды.
Вот тогда в рыжегорском убежище и состоялся первый военный совет. Четыре сотника сидели вместе с Ярре и спорили — что им делать. Четыре опытных воина, служивших еще деду князя Ярре, единодушно предложили князю уводить отряд. Однако Ярре решил иначе. Он предложил встречать разведотряды противника еще на дальних подступах, чтобы не дать им определить местоположение убежища. А обшаривать Рыжие горы подряд, гору за горой, они не станут — даже при имперских людских ресурсах там будет работы на многие годы.
Было ли это хорошей идеей? Скорее всего — да. Тогда разведка Черной империи убежище так и не нашла. В сорок шестом году основные силы сопротивления были переведены в Веерные горы, а когда после землетрясения сто двадцать шестого года княжеская ставка вернулась в Рыжие горы, войска сопротивления представляли собой такую силу, что, даже зная вход в пещеру, Черной империи требовалось перебросить туда большую армию. Они несколько раз пытались взять штурмом рыжегорское убежище, но удалось им это только однажды, в триста сорок третьем году Нашествия.
Скорее всего — да, идея Ярре была гениальна. Но на пятом месяце войны погиб Роар. На десятом — его брат Реир. А на двенадцатом — сам князь Ярре.
Миэле, Миэле! Шестнадцатилетняя деревенская девочка, никогда в жизни не покидавшая до войны родной деревни, она вышла замуж за оборотня, более того, за князя, всего три месяца назад. Свадьбы никакой не было. Ярре просто подошел к ней и спросил:
-Будешь моей женой?
-Буду... — не подумав, бухнула она.
-Хорошо, — кивнул он. И умчался в очередной бой. А, вернувшись ночью, после перевязки, подошел к ней и спросил, морщась от боли:
-Ну, что? Пошли?
-Пошли.
И никогда потом, всю свою короткую жизнь, не жалела.
Миэле приняла власть после гибели мужа. Ее мама всему учила когда-то дочку. Всему, что должна знать женщина, чтобы быть хорошей хозяйкой, женой, матерью. И все это не пригодилось Миэле. Вместо того, чтобы варить, стирать, шить, она управляла своим народом. Жестко управляла. Она старательно скрывала свой страх. Ах, как она боялась! Боялась ошибиться, боялась по глупости погубить отряд, боялась, что кто-нибудь из ее воинов однажды поставит ее на место, которое Миэле и сама знала. Еще бы! Неграмотная деревенская девчонка командует восемью сотнями опытных воинов, каждый из которых годится ей в отцы!
Миэле по юности своей не замечала нежности в глазах ее воинов.
А еще через два месяца Миэле рожала ребенка в волчьем логове. И роды принимала вейра — вдова Роара тонРийр.
-Маленькая какая! Лапки, ушки, хвостик! — прошептала она, когда ей показали дочку. — Я назову ее Арьерэ...
И, взяв ее на руки, приложила к груди.
Ей было так плохо, что она не замечала слез в глазах вейры, понимавшей уже все.
Миэле прожила только один день после родов, ненадолго приходя в сознание. Она почти не говорила. Только перед смертью она прошептала:
-Простите меня! Я не умею...
Волки обо всем сообщили в ставку сопротивления.
Новорожденную княгиню выкормила волчица. Когда же, три месяца спустя, волчонку поставили на лапы, ее обратили в человека, и переправили в горы. Война продолжалась.
С тех пор и почти до конца войны — до княгини Кэти дотТьюра, мамы Третьей Безымянной, Победительницы, ни один из князей, ни одна из княгинь, не умирали своей смертью. Они погибали в бою. Их брали в плен и казнили после жестоких пыток. Они резали себе горло, чтобы не попасть в плен. Но всегда оставались дети, принимавшие власть и командование. Они не умели читать и писать, спали на голой земле и ели сырое мясо, они учились только войне. Они были оборотнями. Они были волками, всегда оставаясь при этом людьми.
Глава 4. Первая Безымянная
(2-3 годы Нашествия)
Ее назвали Арьерэ дотМиэле. Но имя не прижилось.
Поначалу ее именовали просто княгиней. Она себя никак не именовала. А позже ее все стали звать — Безымянная. И под этим именем она и вошла в историю и в легенды. Все два года ее жизни были битком набиты войной.
Своих родителей Арьерэ никогда не видела. Первыми ее воспоминаниями были: уютное логово, ласковый язык, облизывающий ее и заботливые лапы...
-Мама!
-Я не твоя мама, Арьерэ. Я — твоя двоюродная бабушка, Гетти.
-А где же мама?
-Не спеши, родная. Узнаешь. Кушать хочешь?
-Хочу.
-Ну, давай, я отнесу тебя к Лине, она покормит.
Ее отец погиб в бою задолго до ее рождения, ее мама умерла, едва родив дочь. Девочку растила вся стая. Волчица вскормила ее, волчица учила волчьей науке. Гетти заменила ей маму. Она так обожала свою внучку, что позволяла все, что волчонке взбредало в голову. Старшие даже дара речи лишались, когда Гетти появлялась, покусанная собственной внучкой! А Гетти только смеялась, говоря при этом, что Арьерэ это все сделала не со зла, просто она еще маленькая и глупая. Вообще-то Гетти была права: девочка очень любила свою бабушку. Но кусалась она больно.
Иногда Арьерэ обращали в человеческий облик, чтобы научить ходить и пользоваться руками. Она любила человеческий облик потому, что мир становился очень красочным, ярким, светлым. Иногда приходили люди, приносили подарки, гладили ее, чесали за ушами и щекотали живот. Она, видя людей, заранее укладывалась на спину, убирая лапы в сторону. Люди смеялись, а девочка была счастлива. Правда, их запах внушал ей страх, и девочка отказывалась оставаться с людьми одна, без Гетти. Кроме того, ее начали учить говорить по-человечески, что Арьерэ и вовсе не понравилось. Девочка пожаловалась Гетти, но бабушка, всегда такая добрая, вдруг не поняла ее горя. Более того, она вдруг и сама начала принимать человеческий облик и разговаривать с ней на трудном и длинном человеческом языке.
А когда девочке исполнилось три месяца, ей сказали, что она — княгиня. И, что она должна переехать в горы, к своему народу.
-Гетти, я не хочу уходить! Ну, пожалуйста, Гетти! Не отдавай меня им!
Волчица вздохнула.
-Я тоже не хочу расставаться с тобой, внучка. Но ты — княгиня! На тебя надеются тысячи людей. Сотни воинов ждут дня, когда ты отдашь им первый свой приказ.
-Я не люблю людей, Гетти! Они такие противные!
-Твоя мама, которая умерла на следующий день после твоего рождения, была человеком. Человеком был твой великий дед, князь Грауд, которого мы, волки, называем Ррау! Люди сражаются за тебя, Арьерэ! Люди вместе с нами мстят за смерть твоих родителей! И они ждут тебя! Твой отец, мой племянник, а их князь, погиб в бою пять месяцев назад. Ты должна отомстить! Ты — княгиня. Ты — волчица. Ты — Человек. Помни об этом!
-Не бросай меня, Гетти! — заплакала девочка. — Я же там никого не знаю.
-Я буду приходить к тебе, девочка моя. Я обещаю.
Когда пришла весть о смерти княгини Миэле, сотник Гуннлауг собрал военный совет. Восемь офицеров, восемь сотников думали — что делать. Новорожденная княгиня еще не скоро сможет принять власть! И вся ответственность отныне ложится на их плечи.
-Мужики! — сказал Гуннлауг. — Мы должны выжить. Все должны выжить. Это — наш долг перед Ярре и Миэле. Мы должны сберечь их дочь.
-Легко сказать! Когда еще княгиня подрастет? — безнадежно спросил Урмаз Грорсон.
-Через восемь месяцев, не более.
-Хм! Скажи мне кто-нибудь три года назад, что я буду рад, что моя княгиня — оборотень, я бы дал ему по морде. А теперь я рад. Без этой волчонки у нас не будет шансов.
-Причем тут она? — удивился Хокон Эгирсон, арбадец, приведший полгода назад в Рыжие горы семь десятков воинов.
-Притом, что без нее все мы — банда! — пояснил Урмаз. — А с ней мы сражаемся за то, чтобы вернуть ей власть. Или — ее потомкам. Она — законная наша княгиня. И мы, присягавшие ее деду, будем сражаться за его внучку. Так?
-Так. Тогда принимай командование, Гуннлауг.
-Почему я? Я — такой же сотник, как и вы все! — возразил Гуннлауг.
-Да, но только тебя назначил на этот пост сам Грауд Оддинг! — не согласился с ним Урмаз. — Тебя учили еще до войны.
-Тебя тоже, Урмаз.
-Я же был простым солдатом, Гуннлауг. Так что командуй, пока княгиня не сможет принять командование.
-Я принимаю...
В те месяцы Гуннлауг разослал разведчиков на поиски других отрядов, не сложивших оружия. Отряд в Рыжих горах быстро рос. Когда юную княгиню привезли в горы, отряд насчитывал уже полторы тысячи воинов и продолжал расти. Кроме того, вожак волчьей стаи Двирре тонМагда сформировал боевую стаю численностью семьсот волков. Стая действовала независимо, но всегда приходила на помощь людям. И еще волки оказались непревзойденными разведчиками. Каждый день в рыжегорское убежище приходили люди, желающие сражаться с врагом.
Правда, среди них нередко встречались и предатели, подосланные имперской разведкой. После попытки покушения на Безымянную Хокон Эгирсон создал службу проверки. Поначалу в эту службу вошел сам Хокон и еще десять человек. Потом Двирре прислал двух вейров и наладил связь с агентурой в городах и селах. За следующий месяц было поймано восемь подосланных убийц.
Тринадцать разведчиков! Сейчас их имена знает весь мир! С них начинался разведотдел Первого корпуса специальных операций.
Итак, девочку привезли в горы. Она на удивление быстро привыкла к обилию людей. Ее навещали волки, люди были заботливы и внимательны к ней. Она росла.
Едва худенькую кареглазую девочку привезли в Убежище, Раннвейг немедленно назначила себя ее нянькой. Она принялась следить за тем, чтобы девочка была сыта, прилично одета, помыта и причесана. И в хорошем настроении. Девочка быстро привязалась к своей новой подруге, совершенно не пугаясь безумия в ее глазах. Более того, никто не мог так быстро успокоить Раннвейг, как княгиня. Военный совет попытался, было, удалить душевнобольную от княгини, но, во-первых, пришлось бы применять силу, что не хотелось, а во-вторых, при первой же попытке увести Раннвейг заревели обе. Гуннлауг пожал плечами и приказал Раннвейг не трогать.
-Возможно, я спятил еще больше, чем Раннвейг, но я уверен, что она не причинит вреда Безымянной.
Именно Гуннлауг впервые назвал ее Безымянной. Назвал потому, что был не в силах произнести это имя — Арьерэ. Потому, что полтора года назад на его глазах погибли Грауд Оддинг и его жена, княгиня Арьерэ дотРийр.
