-Пожалуйста! — Верданди из-за спины вытащила требуемое.
-Широкая же спина у тебя! — пошутила Урсула. — А что еще у тебя там есть?
-Все! — отрезала Верданди. — Я же — Настоящее! Все, что мне надо — все у меня есть.
-А что это за лютня такая? — Урсула обратила, наконец, внимание на странный внешний вид инструмента.
-Это гитара, — коротко пояснила Норна.
-Так я же не умею...
-Умеешь! Играй!
-Помоги сесть! Лежа играть нельзя.
Норна, наконец, обозлилась.
-Ты чего раскомандовалась, а? Я тебе кто? Дочь? Прислуга? У тебя есть сын. Вот он пускай и держит тебя.
Сильные руки подняли девушку и помогли сесть. Урсула повернула голову, глянула на сына. Повернула голову в другую сторону. И в молодой женщине безошибочно угадала Натш.
-Здоровенная ты какая! — вздохнула Урсула. — Мой сын тебя что? По росту выбирал?
-Ага! — ухмыльнулся Эйрир, тут же получив кулаком в ребра от жены. — Искал долго!
-И как? — для порядка поинтересовалась Урсула.
-Как видишь, нашел.
-Красивый ты какой, сын! Отобью я все-таки тебя у жены твоей, а?
-Не отобьешь! — уверенно заявила Натш.
-Это почему же? — вызывающе спросила Урсула.
-Я не дам! А если попробуешь, то я у тебя Безымянного отобью.
-Что-о-о? — хором зарычали Урсула и Эйрир. По разным причинам.
Эйрир скорее изобразил, чем почувствовал гнев. И несколько наигранно рассвирепел:
-Это при живом-то муже? Убью! Вот только место для поединка найду.
В глазах Натш заплясали чертики.
-А дольмен чем тебе не гож?
-Видно там все. И людно вокруг...
-Счастливые вы! — вздохнула Урсула. — Я-то даже замуж выскочить не успела.
-Успеешь, княгиня! — посулила Натш.
-От княгини слышу! — огрызнулась Урсула. — Давайте гитару, что ли! Мир восстанавливать буду.
Тронув струны, Урсула дотГритр заговорила.
Над Боргильдсфольдом тишина.
Впиталась в землю кровь.
Мертва последняя война,
И Мир родился вновь.
С каждой строкой голос ее креп.
Вновь будут горы и леса.
И дождь. И плеск волны.
Вновь будут птичьи голоса
Встречать приход весны.
Она оттолкнула руки сына и сидела теперь самостоятельно.
Пещеры, логова, дома
Наполнятся детьми.
Нам всем на лапы поднимать
Новорожденный Мир.
Урсула встала, расставила ноги и уверенно перехватила гриф гитары. Покатился по Центральной равнине нервный ритм, четкие короткие аккорды, как руками, расширяли границы Сущего. Вновь появлялись горы, леса, озера и реки Боргильдсфольда, канувшие, казалось бы, навечно в Ничто.
И от касания руки
Рассеется беда.
Повиснут древние клинки
На стенах навсегда.
Как будто гигантский меч распорол мрак небытия. Со звоном лопнул полог. И замерцали на небе звезды. Солнце еще не родилось.
Могилы прорастут травой,
И в Вечность канет боль.
Но прежде скорбный волчий вой
Услышит Боргильдсфольд.
Взойдем на Холм средь вечной тьмы,
Где звездный свет дрожит,
Волчицы, женщины — все мы.
Все, кто остался жив!
О, вы, кто Смерти путь закрыв,
Погиб в последний раз!
Пусть светят вам сердца-костры
И звезды наших глаз!
Пусть вольным ветром дышит грудь.
Чтоб до времен конца
Стал неизведанный ваш Путь
Дорогою творца.
Утренняя заря розовой своей улыбкой осветила восточное небо. Из океана вынырнул краешек солнца.
С днем рождения тебя, светило! С днем рождения тебя, мир-волчонок! Счастья вам, дети!
У Урсулы снова отказали ноги и она опустилась на землю.
-Мама! — кинулся к ней Эйрир.
-Что, сынок?
-Как ты?
-Жива... Кажется.
Верданди присела рядом с Урсулой, легонько сжала ей ладонь.
-Прощай, бывший враг мой! Еще свидимся. Ты же в Страже Радуги состоишь? Тогда еще свидимся. Я надеюсь, что мы еще станем подругами. Очень надеюсь. А теперь — вам пора. Отлежись, отдохни. И я тебя жду. Здесь. И тебя, Эйрир.
-Да, командир! — четко ответила Урсула. И ее сын повторил:
-Да, командир!
Поднял Эйрир мать на руки и понес наверх, к друзьям. Урсула повертела головой, нашла Натш и не упустила случая подколоть ее.
-Во! А на руках он несет меня! А не тебя!
-И стерва же ты, свекровь! — вздохнула Натш.
-Угу! — довольно подтвердила Урсула. — Все мы, женщины, — стервы. Мужики только таких и любят! Вот у мужа спроси!
Эйрир молча кивнул. С опозданием до Натш дошло. И она обозлилась всерьез. Почти.
-Это я-то стерва?
-И еще какая! — с восхищением подтвердил Эйрир.
-Убью!
-Эй! Погоди его убивать-то! Пусть меня дотащит сначала! — забеспокоилась Урсула.
-Нет! — кровожадно рявкнула Натш. — Лучше я тебя тоже убью.
-Ну нет! Фигушки! Я с тобой драться не буду! С "Баньши" связываться — себе дороже.
У Натш и Эйрира отвисли челюсти.
-Откуда ты знаешь? — осторожно спросила Натш. — "Баньши" же был создан уже после твоей смерти!
-Но задуман он был еще при моей жизни! Идея отрядов "Баньши" и "Призрак" — моя! Я ее когда-то предложила Урхру. И еле уговорила, помнится...
Пока длился этот сумбурный разговор, Эйрир добрался до лагеря. И первой к ним подоспела Вейтри дотВиола.
-Клади ее! — скомандовала целительница. — Оживлять буду! Мне это не впервой.
И несколькими жестами исцелила. Урсула вскочила на ноги, подпрыгнула от избытка чувств и заявила:
-Хорошо. Спасибо, родственница!
И, к Натш:
-Рада была познакомиться, дорогая. Не сердись на меня — не стану я у тебя отбивать моего сына! Шутки все это.
-Знаю, моя княгиня! И, что сердце твое занято — тоже знаю.
Урсула порозовела. А Вейтри, усмехнувшись, поддела Натш:
-Ты не шибко-то надейся! Сердце — штука объемистая. Это я тебе, как врач, заявляю. В нем места много! Вот Торханд, к примеру, сын мой! Встретился тут с Астрид, женой своей. А, месяц спустя, Астрид случайно нарвалась на Сигне, дочку мою.
-О, боже! — побледнела Натш, уже слыхавшая историю о детях Вейтри. — И что?
-Ничего! Чуть не разодрались. В волосы друг дружке уже вцепились. Благо, что успокоились. С моей помощью и с помощью Ингер дотСигне. Потом помирились. С помощью Анны Трюггвадоттир. И сейчас они обе — жены Торханда. И ничего! Он их обеих любит.
-Кошмар! Она же его сестра! — ужаснулась Натш.
Трое вейров расхохотались.
Натш понимала — почему. Еще ее дочь — Айтрэ — выяснила, что близкородственные браки между оборотнями не ведут к мутациям. Поэтому им, вейрам, можно было все. А человеческая мораль и любая религия, дружно запрещавшие кровосмесительные связи, для волков всегда были пустым звуком. Браки между матерью и сыном, отцом и дочерью, братом и сестрой никого в Стае не удивляли.
Но все равно звучало это на редкость дико.
И смех мужа как-то задел ее! Над ней же смеются! Над ней, черт побери! А она ведь — не девочка! Она несколько лет очень неплохо командовала армией, затем еще пять лет руководила "Баньши"! Она столько лет наводила ужас на Черную империю, что император пообещал титул вана тому, кто представит доказательства ее смерти.
Вейтри, уловив ее настроение, прекратила веселье и серьезно обратилась к Эйриру и Натш.
-Вам надо учиться понимать друг друга. Понимать шутки и побуждения, мотивы и желания. Тогда вы будете поменьше обижаться друг на друга. И меньше обижать друг друга необдуманными словами. Берегите любовь! Потеряете — вылечить не смогу. Нет лекарства от этой болезни. И Анна не поможет.
Эйрир приобнял жену за плечи. Натш улыбнулась и пообещала:
-Мы постараемся.
Эйрир же помялся, поглядел на мать, на жену...
-Ну мы пойдем тогда?
-Идите! — отпустила их Вейтри. И усмехнулась им вслед:
-Ты подумай, стеснительные какие! Рингвир, помнится, как только бой закончился, так прямо на поле боя на меня и залез. Не откладывая.
-А ты? — с интересом спросила Урсула.
-А я была девушкой послушной и почитающей родительскую волю. Папа сказал, что мне мужика надо. И я завела себе мужика.
-Послушной? — засмеялась Урсула. — Да про твои художества весь Вьялльхейль говорил.
-Завидно?
-Нет, Вейтри! Я свое тоже урвала от жизни.
И, внезапно помрачнев, добавила:
-Обе мы с тобой... урвали свое от жизни. Мало никому не покажется. Поэтому завидовать нам друг другу нечего. Жить нам надо! Просто жить. Просто любить. Просто быть любимыми. Просто рожать и растить детей. Просто творить мир, в котором живем. Просто радоваться. И быть счастливыми. Обязательно, Вейтри!
-Будем! — пообещала ей богиня-целительница. — Обязательно!
К Урсуле уже шла Рвирсто, протягивая ей спящую Айтрэ. В глаза княгине зеленокожая девушка старалась не смотреть.
Последний парад
Ну, что еще тебе рассказать про Рагнарекк? Я ведь прошел его с начала и до конца. Я многое помню.
Я все помню.
Но очень трудно рассказывать о Последней битве. Нет, не из-за грандиозных масштабов, нет! Просто армии полутора сотен миров собрались здесь, воины четырехсот рас, гуманоидных и негуманоидных. И все мы очень своеобразны. Если рассказывать все, то рассказ затянется на годы и превратится в бесконечную последовательность историй, не очень связанных друг с другом.
После победы вновь взошло солнце. Взошло, чтобы закатиться опять через какой-нибудь час. Все перепугались, а это наступил вечер. Простой вечер.
И последний луч юного светила подчеркнул черный силуэт волчицы на холме Песни.
И взлетел к небу ее хриплый голос:
"Рвите на клочья горе!
Слушайте голос скорби,
Древнюю песнь Холма!"
И женщины пошли на холм. На холм Песни. На холм Скорби.
Знаешь, друг мой? Они все пошли: волчицы и человеческие женщины, матери гномов и орков, женщины кобольдов и троллей, эльфов и великих крабов... Все. Даже те, кто сражались против нас в этой битве, и покидали Радугу миров. Они не сдались. И не смирились с поражением. Они просто уходят на неведомые пути, чтобы оставить мир — Радуге миров. Мы остались врагами. Но в тот момент было не важно, в какой армии сражались они — женщины: в армии Радуги или в армии Предначертания. Тогда они были просто женами, матерями и сестрами. Не больше. И не меньше. И они выли, пели и плакали, думали, каждая на своем языке... Первый и последний раз — вместе.
Тебе странно, что Радуга приняла волчий обычай оплакивать мертвых? Нам так не казалось. Просто тогда траурные обычаи сотен народов слились в едином, волчьем обычае.
А потом они уходили. Проигравшие, но не сломленные. Уходили с оружием и знаменами, подняв голову. И мы салютовали им клинками, принимая этот парад. И смотрели, смотрели...
Как же они похожи на нас! Те же эльфы Миайлы, Эрстома, Аскварпа, Арды... Те же гномы и кобольды из всех своих тридцати двух миров, те же орки, те же люди и тролли...
В их рядах многие из нас узнавали друзей и родичей... Грустно это все... Но каждый сам сделал свой выбор, встав в ряды одной из армий.
И вот теперь уходил Финарфин. А его дети салютовали ему мечами, стоя в наших рядах. Те, кто выжил: Финдарато, Айканаро и Алатириэль.
Шла на неведомые пути армия Генриха Наваррского. Шла мимо воинов графа Монтгомери.
Уходили Жуков, Рундштедт, Макартур со своими армиями. Их провожали Рокоссовский, Роммель, Айк Эйзенхауэр...
Уходил Конхобар Уладский. И его родич Кухулин глядел ему вслед.
Уходил Утер Пендрагон. И с несвойственной ему ненавистью глядел вслед королю Мерлин, сын Аврелия Амброзия. Долго искал Мерлин Утера на Боргильдсфольде, чтобы отомстить за отца. Ибо однажды сошлись пути братьев на поле боя. И опустил Аврелий свой клинок, не желая убивать брата. А Утер — не опустил.
Их было впятеро больше, чем нас. Но они проиграли эту битву. Предначертание проиграло Творчеству, Безвременье — Времени, Судьба — характеру и свободной воле Человека. И те, кто не был согласен с таким исходом, уходили.
Четверо троллей держали носилки с умирающим Кваррпом, последним кентавром Ах-аннты. Последним, ибо весь народ кентавров пришел на Боргильдсфольд. Они были почти всемогущи. Маги высокого уровня, они были прирожденными учителями. После их уроков мы становились мудрее, сильнее... Не вмешиваясь в разум, кентавры помогали людям понять себя. Кто ведает, как бы закончилась эта битва, если бы не народ Ах-аннты? Ни за кем из нас так не охотились, как за ними. Ни за кем. Всего тридцать тысяч их и было. Весь табун Ах-аннты. Кваррп оставался последним. И он умирал. И никто не мог ему помочь, даже великая Вейтри: Ах-аннта не входила в сотню миров, над которыми был властен Асклепий.
Теперь Ах-аннта пуста. Что мы будем делать с ней? Оставим, как память? Наверно. А еще Урсула предлагает разместить там штаб-квартиру Стражи Радуги. Мы будем беречь их мир, их кладбища... Мы будем очень беречь их. Потому, что по вере кентавров, доброе посмертие полагается кентавру только до тех пор, пока его могила цела... Так ли это? Не знаю. Мне все равно. А вам?... Но мы будем беречь их могилы. Могилы каждого из тех, кто погиб здесь. И тех, кто умер прежде... Их всех. Ведь это все, что мы в силах сделать для друзей, пришедших к нам на помощь в трудный час, внесших в ход битвы перелом и погибших. Мы сохраним память обо всех кентаврах.
Надо ли это им сейчас? Не знаю. Мне все равно. А вам?
А командование Стражи Радуги горячо одобряет эту идею!
Кстати, о начальстве! Его прибавилось! К началу парада подоспели Урд с Верданди, прикатили коляску с новорожденной Скульд. Коляску вырезал Мунэмори Ватанабэ. Ох и зрелище было, скажу я тебе! Две малолетние девчонки катят коляску с грудной Скульд. Зато несчастной Урсуле мороки прибавилось — теперь она кормит еще и Скульд. А что делать?
Натш, зараза, ее совсем достала своими подколками на тему, что бы Урсула делала, если бы вскармливать пришлось бы всех троих норн. Это она имела в виду, что раз Урсула включила себе лактацию, то она могла бы, при необходимости, соорудить себе возможность кормить и четверых детей сразу... Совсем бы худо ей пришлось, но все изменилось, когда Эйрир втихомолку приставил к матери охрану. Охрана мигом спасла ее от шуток невестки и нагнала ужас на всех нас. Вначале — на тех, кто их знал. Потом — на остальных. Ибо охраной ей послужила четверка кендеров со знаменитым Тассельхофом во главе. Эта банда была способна своими насмешками, дразнилками, подколками и издевательствами довести до бешенства даже камень.
Уходили наши недавние враги. Уходили люди, гномы, эльфы, великие крабы, тролли, орки, йотуны...
Уходили на неизведанные пути, творить новые Радуги миров...
Мы могли бы быть друзьями. Может быть, мы их не поняли? Может — они нас? Нет у нас злобы, обиды, ненависти. И радости нет. Остались лишь тоска, печаль, досада...
Когда-нибудь мы их найдем. Очень уж хочется посмотреть — как у них выйдет там? Может, помочь чем-нибудь?
А еще интересно, как им виделся Рагнарекк? Мне кажется, что Элронд с Арагорном собираются писать книгу о Рагнарекке. Тогда я точно их разыщу. Заодно Арвен помогу. А-то совсем девка извелась. Год уже прошел после победы, а она так и не оклемалась: мало того, что и отец и муж сражались в армии Предначертания, так ей же и меч скрестить с обоими довелось! Хорошо, что без крови обошлось.
