— Я с вами в гостиной поговорю! Вы в торговом зале?
— Да!
— Прижмитесь к стенам, я проломлю потолок и вытащу вас, — он немного выждал. — Готовы?
— Да.
— Бомбарда максима!
Гарри покачнулся, ухватился рукой за оконный проем и выругался сквозь плотно сжатые зубы, одновременно отметив себе, что в последнее время стал злоупотреблять ненормативной лексикой, но, как говорит Гермиона, стресс надо сбрасывать. Сегодняшнее приключение не обходилось без последствий — он слабел. И, кажется, теперь, вдали от умиротворяющего серебристого сияния купола, намного быстрее. Поттер уповал на то, что упадок сил пока не распространился на Сохатого и противодементорную сферу, хотя именно они и поглощали большую часть его магических ресурсов.
Когда юноша посмотрел вниз через собственноручно сотворенный пролом, ему стало дурно по-настоящему. Не поверив глазам своим, он снова пересчитал поголовье первоклашек. Всё верно. Девять. Неразлучный квартет, тройка слизеринцев и по одному рэйвенкловцу и хаффлпаффцу — свидетели, черт вас возьми! А вместе — девять малолетних идиотов на него одного, не способного переправить такое количество народа по крышам. Воздействие дементоров теперь ощущалось непрерывным фоном с накатывавшими временами волнами более сильной боли и слабости. Гарри не представлял, как быть ему — Поттеру-спасителю (он мысленно перебрал весь алфавит), если на него нахлынет именно в тот момент, когда он будет держать ребенка под левитирующими чарами? Нет, так не пойдет. Сами перепрыгнут? Не смогут, не дотянут: малы еще, ноги коротковаты.
— Тем же путем не выберетесь?
— Проход был маленький, и его завалило за нами.
— Потому что он начал разрушаться еще до учебы ваших родителей! — не сдержавшись, рыкнул Гарри.
Так, ладно, надо остыть и собраться. "Успокойся", — велел он себе. Помотал головой, чтобы немного прочистить мысли и одновременно осмотреть окрестности. "Думай. Думай!" — твердил он, до тревожного привычно абстрагируясь от очередного вала боли. Его выдавала лишь крошившаяся древесина оконного проема под его пальцами, но он этого не замечал.
Ему нужна магия. По-настоящему сильная магия при минимальных ресурсах. Что-то подобное ему попадалось, надо только сосредоточиться и вспомнить — где и что именно. Вспышкой озарения в голове пронеслись строки: "Чем сильнее маг, тем дольше заклятие действует..." Не то. Гарри ухватил другую мысль: "Размер наколдованного объекта так же имеет значение, и, чем он больше, тем больше сил нужно приложить и затратить времени..." Не то. Мысль была откинута. "Следует не забывать и учитывать, что каждому индивидууму разные вещества поддаются колдовству по-своему... Бинго!". Ему самому всегда очень хорошо удавался огонь. Плюс: они остаются на земле — стопроцентная гарантия, что никто не разобьется в лепешку. "Отлично", — решил Гарри, прикидывая на глаз самый оптимальный маршрут движения до безопасности тайного хода под "Сладким королевством".
— Идите к задней двери, постарайтесь разобрать завал. И носа не суйте наружу, пока не скажу!
— Да, Гарри, — привычно кивнула четверка.
— Кстати, вы наказаны!
— Но...
— Без возражений! Марш!
Он пошел в нужную сторону, на ходу концентрируясь, чтобы, едва достигнув заданной точки и вскочив на парапет, уже быть готовым. Из его волшебной палочки прямо на головы стоящих под ним инфери с только ей присущей медлительной грацией неизбежной смерти, изгибаясь, пролилась струя лавы, и грозный рык огласил округу. Распылившись в туманную оранжевую дымку, лава практически мгновенно снова сгустилась, но уже не в струю чистой магии, а призрачную фигуру огненного защитника: клыки оскалены, когти выпущены, шкура из языков пламени ощетинена. Магглы правы, утверждая, что лучшая защита — это нападение, и хищник, приближавшийся к земле в изящном прыжке — наглядное тому доказательство. Он само разрушение, зрелище, которое завораживает, пугает и одновременно очаровывает.
Шаркающая тишина шагов и глухого, неуверенного стука взорвалась утробным рыком, звуком разрываемых тел и жадного гудения пламени. В жилах инфери вместо крови течет легко воспламеняемая кислота, и сейчас их тела кромсала в клочья когтями, впивалась клыками в гниющую плоть сама стихия огня, против которой они были бессильны, а их скрюченные пальцы лишь проходили насквозь в жалких попытках ухватить эфемерное пламя. Гарри, уже несколько раз видевший этот спектакль, вновь пораженно замер, так и не привыкнув, что нечто столь смертоносное может быть абсолютно безвредно для него самого.
Внезапно Гарри осознал, что все стихло. Зверь метался внизу, желая продолжения, впрочем, насколько Гарри успел узнать, кровавая битва всегда приносила ему удовольствие. Парень огляделся: повсеместно валялись фрагменты разодранных на части тел, куски плоти, несколько оторванных голов, небольшие кучки конечностей, обрамленные нефтяными пятнами луж, натекших из них. И все это, догорая, смердело самым отвратительным образом. Вполне безопасно. Шагнув в пустоту, Гарри легко приземлился на ноги и, выпрямившись, едва не упал, потеряв равновесие: огромная голова ткнулась ему в плечо, выпрашивая ласку.
— Отличная работа, — пальцы лишь слегка пощипывало, когда он трепал зверя за ухом. — Охраняй.
Повернувшись к двери, Гарри убедился, что первокурсники, выпучив глаза, наблюдают за происходящим, найдя это явно более интересным занятием, чем разбор барахла, преграждавшего путь к освобождению из смертельной ловушки. Этим ему тоже пришлось заниматься самому: с самым уверенным видом, на какой еще было способно его измученное тело, вскрыть дверь и, подгоняя, собрать малышню перед собой, чтобы быстро выдать инструктаж всего из трех правил: держаться рядом, не отступать от стены, двигаться очень быстро. Стараясь максимально обезопасить первокурсников, Поттер сформировал подобие колонны и откомандировал Зверя вперед — расчищать дорогу, к тому же в остатках инфери после огненной расправы настолько трудно распознать бывшего человека, что ему не было необходимости волноваться о психологической травме у малолетних детей, ставших свидетелями убийства. Не важно, что истребление инфери не принято так называть — сам Гарри, каждый раз поднимая палочку, чтобы нейтрализовать заходивших с тыла, помнил, что когда-то это существо было живым человеком. Ему казалось отвратительным, что кто-то считает себя вправе нарушать покой мертвых. Хотя о каком уважении может идти речь, когда в дело замешан Волдеморт? Дети, помещенные между Поттером и защитником, двигались гуськом, настороженно прислушиваясь и с опаской озираясь по сторонам в ожидании более масштабного нападения, чем одиночные пожиратели плоти.
Это произошло, когда, миновав несколько поворотов, они вышли на более широкую улицу, в которую с правой стороны вливалось несколько перпендикулярных проулков и, как неизбежное следствие, появилась толпа инфери. Зверь замер в замешательстве. Гарри, задав ему нужное направление, выписал магическую формулу, завершив ее плавным полукругом, и затем отодвинул поднявшуюся огненную стену на максимальное расстояние. И хотя на деле не такое уж и большое (с его-то истощением), но, главное, их фланг теперь надежно прикрыт. Гарри был благодарен всем святым, что по левой стороне идет плотная застройка, не оставлявшая между зданиями ни зазоров, ни щелей, а особенно за то, что на их пути нет ни одного полноценного перекрестка.
Первокурсники постоянно тряслись и спотыкались, он сам был вынужден останавливаться через каждые двадцать шагов и пересиливать приступы головокружения и тошноты, чувствуя, что еще немного — и свалится без сознания. Он ничем не мог облегчить свое состояние, но, чтобы отвлечь малышей, придумал им ответственное задание. Теперь они, подбоченившись и сбившись в команды по три, на счет тридцать попеременно подпитывали его огненную стену Инсендио. Его почти позабавили их такие предсказуемые реакции. Неугомонный квартет задрал вверх подбородки и приосанился от чувства собственной значимости. Слизеринцы презрительно скривились, но, слава Мерлину, не пытались возражать и, конечно же, составили единый "боевой расчет". Рэйвенкловец сосредоточенно хмурился, и Гарри отчаянно надеялся, что об огненных барьерах тот еще не читал и не знает, что их действия в принципе бесполезны. Хаффлпаффец же твердо встал плечом к плечу с Вудом и с уважением, но без примеси раболепия и подхалимажа, посматривал на Гарри Поттера, в поисках поддержки и осознания правильности своих действий.
Наученный горьким опытом с Лавгуд, Гарри не дернулся, увидев приближение темной фигуры боггарта, преодолевшего барьер. Вероятно, он просто слишком измотан для эмоций, может, не хочет пугать детишек — он сам запутался в своих мотивах и спокойно произнес:
— Встаньте кто-нибудь передо мной. Я справлюсь с чем угодно, кроме своего дементора.
Добровольцев оказывается двое. Они разом шагнули вперед, и Гарри, не сдержавшись, фыркнул: Эдвард Вуд и Лукас Нотт — друзья, едва не ставшие врагами, и по-настоящему засмеялся, когда боггарт, поколебавшись, разделился на два сгустка, становясь змеями: слизеринского и гриффиндорского окраса.
— Не приближ-ж-жайся к людям, убив-в-вай неж-ж-живых, — приказал он на парселтанге, и змеи, послушные его воле, скрылись в толпе у стены. А Гарри удивился самому себе, поняв, что сию секунду испытал чувство благодарности к новому учителю Защиты за его эксперименты, из-за которых он теперь в курсе своих возможностей со змеями "любого происхождения".
Зверь снова остановился, и Гарри захотелось орать в голос, посылая все мыслимые и немыслимые проклятия в адрес бездарного манипулятора, не озаботившегося соблюдением приличных мер безопасности Хогвартса и прилегающих территорий. К счастью, именно в этой вспышке ярости ему удалось почерпнуть достаточное количество сил. Он велел малышам не лезть, стоять смирно и ждать его на месте, и после нескольких глубоких вдохов начал колдовство. С первым заклинанием из палочки вылетело два зеркальных лезвия в форме бумеранга, расчетная амплитуда которых очерчивала идеальную окружность очередного проулочка, заодно скашивая и большую часть инфери, скопившихся по пути их следования за ограждающим барьером. После второго с палочки заклубилась небольшая серебристая тень, мгновенно вприпрыжку рванувшаяся вперед. Третье — и хлесткий взмах выпустил в небо огненную птицу. С последним заклинанием — слабой версией его обычно убойной ударной волны — Гарри, с трудом удержав равновесие, практически вывалился за защитное пламя. Несколько раз споткнувшись, прежде чем обрести подобие привычной решительной походки, он бросился в неизвестном направлении, одновременно прошипев нечто невнятное.
Компания у стены вытаращенными глазами ловила каждый нюанс разворачивавшейся картины, зрелище которой действительно потрясало. Только при встрече лезвий на втором круге намерения и действия Поттера стали для них очевидны. Сквозь прореженную толпу стали видны два склоненных черных силуэта и белевшее между ними небольшое тело. Они не рвали его на части: каждый нашел в нем что-то интересное лично для себя. Раскрытая пасть одного приближалась к обнаженной плоти ноги, цепко удерживаемой полуистлевшими костлявыми руками. Другой медленно наклонялся к лицу, откинув капюшон. Через мгновение дементор опрокинулся на спину, когда еще один призванный Гарри Патронус влетел ему в грудь, а инфери начал рвать на части огненный сокол, камнем упавший с неба ему на спину. Схватив неудавшуюся жертву за шиворот и вздернув его на ноги, Гарри быстро пробормотал: "Энейверт", — и поспешил обратно.
Именно эту картину сохранили до конца своей жизни в памяти невольные свидетели. Это был Гарри Поттер. Сравнявшийся цветом лица с собственной футболкой, но с интенсивно блестевшими глазами. Сопровождаемый зверями и мелькавшими яркой расцветкой в сплошной черноте змеями. В постоянном движении, автоматически перемещавший спасенного за свою спину от любой потенциальной опасности. В окружении сверкавших клинков, которые продолжали разрезать дождь над его головой. И хотя он не пользовался ничем более серьезным, чем заклятье ватных ног и заморозки, это был величайший маг всех времен и народов, пусть они пока и не знали, что видят именно его.
Гарри наклонился к серебристому комочку и, прошептав пересохшими губами: "Приведи помощь", — шагнул сквозь пламя.
Находясь в относительной безопасности, он присел на корточки и быстро проинспектировал состояние, как оказалось, слизеринца, вся личность которого опознавалась младшими представителями факультета ёмким: "Блетчли, с четвертого". Мальчишка все еще пребывал в сомнамбулическом состоянии после пережитого потрясения, но видимых повреждений не наблюдалось — ничего такого, с чем не справилась бы мадам Помфри и парочка мерзких зелий. Сейчас довольно и того, что, придерживаемый за воротник, он вполне четко шагал в заданном направлении. О себе Гарри подобного сказать не мог: последний всплеск адреналина схлынул, и теперь его способность соблюдать вертикальное положение сохранялась исключительно благодаря стене, вдоль которой он двигался, привалившись плечом и оставляя за собой идеально вытертую полосу.
Патронус умудрился вернуться всего через несколько минут, показавшихся Гарри вечностью. Хаотично и стремительно обежав группу и не найдя себе новую цель, он последний раз подпрыгнул, растворяясь в груди Гарри. С облегчением вздохнув и ощутив некоторый прилив сил, Гарри выпрямился и прокричал в сторону приближающихся вспышек заклинаний:
— Осторожно! Тут дети!
В поле зрения появилось взволнованное лицо Невилла.
— Порядок?
— От помощи не откажусь.
Облегчение сыграло с ним дурную шутку, и следующие события запомнились ему чередой размытых кадров: Невилл, подставлявший свое плечо; Дин, разжимавший хватку его пальцев на мантии Блетчли; Шеймус, отвесивший пару подзатыльников незадачливым искателям приключений, и их возмущенные ответные выкрики.
Потерянное ощущение реальности вернулось к Гарри под аккомпанемент щелчков пальцев Эрни, который сосредоточенно вглядывался в его лицо. Парень нашел себя сидящим за прилавком "Сладкого Королевства", а малышей — заталкиваемых в экстренном порядке в проход. С его пульсирующей мигренью, он практически счастлив, что им хватило мозгов умерить свои протесты и молча делать, что велено.
— Порядок, — сказал Гарри, отводя руку МакМилана, маячившую перед глазами.
— Уверен? — скептически спросил тот.
— Да. Как эвакуация?
— Мы последние.
— Тогда сообщите парням, что они могут максимально сузить сферу, — Гарри облокотился о стойку локтями и переплел пальцы рук, сжав их так сильно, что у него побелели костяшки. — Иначе я сейчас в обморок грохнусь.
Эрни понимающе кивнул и быстро ретировался в указанном направлении.
— Наколдуйте мне кто-нибудь шоколад.
— Какой?
— Тугоплавкий...
Понял его только Дин, сразу же приступивший к делу и протянувший ему брусок в сверкающей фольге.
— Гарри, наколдованная пища долго не продержится: нельзя превратить один предмет в другой навсегда — только на определенный срок, — урезонил его Энтони, чей пост переместился ко входу магазина. — Мне кажется, что будет не очень приятно, когда еда в лучшем случае вдруг исчезнет из желудка, а по худшему варианту — превратится во что-нибудь несъедобное.
