— Что происходит, Гарри? — обеспокоенно спросила Парвати.
— Ты не знаешь? — вопросом на вопрос ответил тот.
— Нет.
— Проклятье! Я не могу расшифровать, не могу обойти барьеры.
— Стало быть, ты не шутил, говоря, что не в настроении для долгой беседы, — раздался голос Малфоя, раздраженного, как и прочие слизеринцы, тем, что они остались единственными не в курсе событий, а также постоянными уводами разговора в иное русло, едва он начинал принимать интересный оборот. — Вероятно, стоит наконец-то закончить светскую часть визита и перестать отклоняться от главной темы? Мы собрались обсудить условия альянса.
— Нечего обсуждать, — сказал Поттер, выпрямляясь, но не выпуская руки Грейнджер. — У нас своего рода недопонимание. Это не начало переговоров и даже не предварительная встреча, а скорее ознакомительная. Торга не будет. Вы либо присоединяетесь на общих условиях, либо не присоединяетесь вовсе. Все просто. Наплевать, сколько денег у вашей семьи, как высоко они стоят на социальной лестнице, сколько именитых предков отображено на фамильном древе и до какого колена сохранена чистокровность. Для нас человек — это личность. Мы оцениваем людей не по положению в обществе или количеству золота, а по характеру, способностям и интеллекту без оглядки на расовую, гендерную и все прочие принадлежности. В рамках Неприкасаемых нет места предрассудкам — здесь все равны и все подчиняются одним правилам. Никаких исключений, фаворитизма или блата. Мы примем всех, кого это устраивает, и каждый сможет выбирать то, к чему у него лежит душа, и вперед — в зону свободного поиска. У нас много подразделений: аналитический, юридический, реформаторский, исследовательский, военный и куча других направлений, а структура изначально разработана так, чтобы каждый мог найти место себе по вкусу.
Пэнси обнаружила себя неспособной отвести от Поттера пристального взгляда. Она смотрела ему в глаза, стараясь измерить искренность его, таких желанных, слов. Он предлагал мечту, и эта мечта была реальна.
— Но во главе ты? — уточнил Драко.
— Я не босс, — хмыкнул Поттер. — Больше идейный вдохновитель и координатор наравне с Гермионой.
— С чего такие привилегии? — непристойно намекнул Деррик.
— Не суди обо всем в меру своей испорченности, — осадил его Поттер резким взглядом.
— Да выхода другого нет. С их коллективным разумом — это единственно приемлемая функциональная модель, — сказала Кэти. — Извини, Гарри, но я искренне считаю, что только Гермиона способна разобраться в твоих бесконечных закидонах и вывертах.
— На правду не обижаюсь, — ответил Поттер и повернулся снова к слизеринцам. — Примите за аксиому, что принцип "ты мне — я тебе" так же, как "каждый сам за себя", тут не пройдет. У нас все идет в общий котел.
— И что ты от нас хочешь, Поттер?
— Я от вас? МЫ от вас абсолютно ничего не хотим. Видите людей здесь? Мы все друзья, и каждый уверен, что если ему понадобится помощь, он ее получит.
— Как по-гриффиндорски, — усмехнулся Теодор, чья неприязнь к Поттеру теперь основывалась на постоянных восхвалениях Лукаса, словно шутка язвы Забини попала в цель и гриффиндорцы действительно обратили его братишку в свою веру. Ладно, он преувеличил: не совсем на похвалах, но на непререкаемом авторитете и искреннем уважении, какого младший никогда не проявлял по отношению к нему. Теодор понимал, что его претензии не обоснованы, но не мог избавиться от чувства, что Поттер украл у него нечто важное.
— Возможно, но поверьте: доверять партнеру по битве не так уж плохо. Если мы примем вас, мы должны быть в вас уверены. Уверены, что вы сделаете все, что в ваших силах, а не умчитесь в неизвестном направлении при первом же намеке на опасность. Первый шаг в достижении этого — узнать друг друга, и поскольку вы дико подозрительные...
— Мы не такие! — оскорблено воскликнули несколько голосов.
— Пустая семантика, — отмахнулся Гарри, — но это самое вежливое определение, которое я смог подобрать. Назовите как угодно: нерешительные, избегающие ответственности, бесконечно взвешивающие все "за" и "против". Суть-то от этого не изменится! Факт в том, что никто вас уговаривать не будет — это ваша жизнь и ваше право, мы просто хотели показать вам себя настоящих. Дать вам возможность понять и увидеть нас людьми, которыми мы на самом деле являемся, понять, чем мы живем и что нами движет. Ни один из нас сегодня здесь не играл, мы просто жили как всегда, и мы не утверждаем, что наш подход верный, а ваш нет, мы не навязываемся, можете отвернуться и отказаться или взять и перенять. При любом раскладе вы должны знать точно, от чего отказываетесь, но если вы собираетесь быть с нами, тогда вам придется научиться доверять, поэтому мы открыты: спрашивайте, задавайте вопросы, узнавайте, проникайтесь атмосферой — вам всегда рады.
— И Дамблдор одобряет такой подход? — Драко нуждался в вербальном подтверждении своей оценки перед слизеринцами. Они должны быть уверены, что Дамблдор не руководит каждым шагом Поттера. Благодаря искре, промелькнувшей в глазах последнего, Малфой понял, что Поттер распознал мотив, спровоцировавший вопрос.
— Ох, простите, — простонал Гарри, картинно хватаясь за грудь. — Вы думали, что союз автоматически пристроит вас под крылышко директора? Тогда вы не по адресу: Неприкасаемые не находятся под его эгидой. Рекомендую обратиться напрямую к Дамблдору, уверен, он не откажется от любого количества золота, которое вы согласитесь ему предоставить, — жестко ответил Поттер, и, похоже, сам не заметил, как его лицо исказилось в гримасе отвращения и презрения. — Хотите быть его пешками? Флаг вам в руки, но не забудьте, что он без колебаний подвергает опасности своих самых преданных, годами проверенных сторонников ради пресловутого высшего блага. Представьте, с какой легкостью он будет разменивать вас. Это вам совет из личного опыта.
Увидев полыхавшие практически открытой ненавистью глаза напротив, слизеринцы осознали пугающую в своей простоте вещь.
— Вы не доверяете Дамблдору? — от изумления брови Малфоя поползли под челку, но это осталось незамеченным его свитой, у которой чистой воды изумление и неверие смешивались в причудливый коктейль. Гарри отстраненно подумал, что количество эмоций, которые они наблюдали за этот вечер у змей, с лихвой покрывало сумму за все прошедшие годы.
— Это защитная реакция на голые факты. В отличие от вас, у нас были возможности присмотреться поближе, и мы не позволили себе отворачиваться от них.
— Но... Как давно? — отчаянно стараясь возвратить контроль, Малфой прочистил горло.
— Не могу говорить за других, но лично я никогда ему не верил, — дернул плечом Гарри.
— Но почему?! — потребовал Кассус.
— Моя жизнь всегда была очень странной, я, вероятно, многого тогда не понимал, но были несоответствия, которые буквально бросались в глаза.
"Как Лукас?", — промелькнуло у Паркинсон, тем же вопросом озадачились еще несколько человек.
Словно прочитав ее мысли, Поттер ответил, второй раз за вечер, уставившись своими интенсивно горящими глазами непосредственно в ее собственные.
— Я не как он. У меня нет природного дара. Я не провидец, а просто знаю, на что обращать внимание.
Он знал. Со всей определенностью слизеринцам стало ясно, что Поттеру безусловно и бесспорно было известно, что на протяжении этой пары дней они пользовались любой малейшей возможностью и причиной, чтобы выловить Лукаса и вызнать у него так много данных, как только получится. И все же ярости по этому поводу не испытывал.
— В чем разница? — помимо воли заинтересовался Нотт-старший, которого немного нервировало, как бы Лукасу и впрямь не влетело от львов, вопреки уверениям брата, что, пока его провожают до Башни, ему наказание не грозит.
— Я скорее интуист, мне что-то кажется неверным, и я начинаю копать в том направлении, а он изначально работает с материальными доказательствами, — охотно пояснил Гарри. — Уже сейчас Лукас способен распознавать ложь с закрытыми глазами, но с возрастом, когда научится отделять важное от второстепенного, цены ему не будет. Пока же он просто наблюдает все подряд и впитывает реакции, как губка.
— Вас не бесит его испытующее созерцание? — спросил Теодор, его самого эта привычка младшего братца доводила до белого каления.
— А как ему еще изучить язык тела? Дар Провидца сохраняет в его памяти каждую деталь мимики, жестов и прочих скрытых признаков, мы относимся к этому как необходимой части его обучения наряду с другими занятиями для тренировки памяти и наблюдательности.
— Вы с ним занимаетесь?!
— Разумеется, — встряла Грейнджер, — любой дар необходимо развивать.
— Как я говорил, мы ценим потенциал и не дадим его способностям пропасть зря, — серьезно вставил Поттер.
— Каким образом вы помогаете ему? — подозрительно сощурившись, поинтересовался Теодор.
— Поговори напрямую с Лукасом, — уклонился Гарри. — Уверен, ему будет приятно провести больше времени со старшим братом, — и наконец-то Нотта отпустила въедливая зависть, поскольку каким-то непостижимым образом: подбором слов в сочетании с тембром голоса, Поттер дал понять, что не претендует на его место в жизни Лукаса, хоть и будет отныне и навсегда ее частью. Парни солидно кивнули друг другу, скрепляя молчаливое соглашение.
— Какого рода несоответствия конкретно имелись в виду? — спросил Малфой, едва Поттер с Ноттом разорвали зрительный контакт, со слабым, словно заведомо не имеющим для него значения интересом. Прочие демонстрировали ту же степень безразличия, а Неприкасаемые весь вечер откровенно наслаждались зрелищем.
— С чего начать... — Гарри на минуту задумался. — Может, я и не рос в вашей среде, но я прекрасно осведомлен о том, каких традиций воспитания придерживается большинство чистокровных семей, — лица напротив застыли в каменных масках, — и да, я знаю, что об этом не принято говорить, а отворачиваться, если случайно наткнешься. Дело в том, что у магглов все не так. Вы воспринимаете такое отношение, как должное, а нас в школе учат, что жестокое обращение с детьми неприемлемо, нас заставляют назубок заучить контактную информацию Социальной Службы и Общества по Защите Детей. Люди, знающие о фактах злоупотребления, но предпочитающие промолчать, рискуют подвергнуться уголовному преследованию наряду с родителями или опекунами. За благополучием детей следят абсолютно все, особенно учителя и врачи, последние вообще имеют право в случае возникновения подозрений забрать ребенка до выяснения обстоятельств. Именно из-за этого меня в больницу никогда не возили, и не важно, насколько сильно я был травмирован, — Гарри обвел их внимательным взглядом, его с интересом слушали все собравшиеся. — Я это говорю, чтобы вы осознали, как серьезно к этому относятся. Все в маггловском мире об этом знают, поэтому мой дядя убедился, чтобы я предельно уяснил, что никто не должен увидеть следы его "воспитания". Меня считали болезненным ребенком, поскольку я часто пропускал занятия, но как только я узнал контакты, я связался с соцслужбой сам — еще в первом классе. В тот же день меня избили до полусмерти, потому что, пока я был в школе, проверяющие приходили в дом и нашли все необходимые свидетельства. Дядя считал, что хуже ему уже не будет, и захотел, когда они вернутся за мной, отдать меня кровавой кашей и заодно наказать за стукачество, — его голос постепенно становился обезличенным, лишенным любого намека на эмоции и чувства. Поттер сухо перечислял факты, бесстрастно реагируя на то, как потрясенно смотрели на него все присутствовавшие, которым с детства рассказывали о сказочной жизни юного спасителя. Сухие слова газетных статей, даже при порой излишней экзальтированности Скитер не продемонстрировали скрытую за ними судьбу ребенка с той же откровенностью, как это четкое изложение.
— Никто не пришел. Мне хватило ума понять с первого раза, да и родственнички не дали бы забыть, насколько я никому не нужен. В следующий раз был тренер, устроивший на физкультуре внеплановый урок по плаванию, и я не смог отвертеться, ведь ни запрещения от врача, ни записки от опекунов у меня не было. Мне он ничего не сказал, и я глупо думал, что пронесло, но он сообщил куда надо. Так же, как и учитель пения, обнаруживший, что я не могу петь из-за ушиба гортани. Последний раз был за пару месяцев перед письмом из Хогвартса. Я непозволительно расслабился, приспустил оборону перед взрослым, моей любимой учительницей, и она кое-что заметила. Я просил ее не сообщать, говорил, что мне будет только хуже, но она сделала все по-своему, и мне понадобилось две недели, чтобы вернуть нормальные способности к передвижению. Работники органов опеки реагировали на каждый вызов и всегда находили доказательства. Дважды меня даже забирали от них, но возвращали обратно, потому что теряли мое дело, а люди, проводившие проверку, как "по волшебству" забывали все, что видели, и не понимали, почему привели меня с собой. Об этом мне стало известно случайно, когда я стал свидетелем разговора на повышенных тонах проверяющего и начальника, пришедшего в ярость от непонимания, зачем ребенка уже второй раз без причины отрывают от родни. Как и любой мальчишка, я был заинтригован тайной, но, несомненно, в волшебство не верил... — его прервало единодушное пораженное удушье слизеринцев и голос пытливо прищурившегося Уоррингтона:
— То есть в газетах написали всю правду?
— Я не знаю, на что ты ссылаешься, но если это было в "Пророке", однозначно ответ да. Как я уже упоминал ранее, на этот раз Рите платят исключительно за правду.
— Ты действительно рос, не зная о магии? — уточнил Кассус.
— Как и у всех магглорожденных, мое первое соприкосновение с магическим миром случилось посредством письма из Хогвартса, — наградой Поттеру стало несколько приоткрытых в шоке аристократических челюстей. — Я решил, это чья-то изощренная шутка, и продолжал бы думать так и дальше, пришли они за мной кого-то обыкновеннее Хагрида — полугигант на самом деле производит впечатление и может перевернуть привычный мир, — коротко рассмеялся Гарри, вспоминая незабываемое появление хранителя ключей Хогвартса. — Любой маггловский ребенок с большей уверенностью поверит в генетическую эволюцию или технологию, а не в персонажа сказки, — ответом были кивки, поскольку все вспомнили реакцию Джареда. — Я жил с магглами, которые хоть и знали о существовании магии, но ненавидели ее. Конечно же, они не рассказывали, чем на самом деле была моя "ненормальность", а простых магов я до похода в Косую Аллею не видел.
— Но в "Пророке" писали, что иногда ты их встречал, — недоумевающе нахмурилась Изабелл.
— Да, странно одетых людей, которые не говорили ничего связного, только благодарили непонятно за что и стремились пожать руку, — хмыкнул Гарри. — Из-за их поведения и внешнего вида кузен издевательски звал меня "Королем фриков" и "Принцем нищих" и разнес прозвища по всей школе, помешанная на нормальности тетка едва в обморок не валилась, завидев их, а дядя впадал в состояние неконтролируемого бешенства. Во избежание неприятностей я научился проявлять чудеса изворотливости, чтобы избегать этих встреч, ведь для меня они были простыми чудиками и не стоили сотой доли проблем, которые вызывали. Так о чем я? — Гарри замолчал, припоминая, и оглянулся на Гермиону. — Точно, письмо, — сказал он, хотя девушка не произнесла ни слова, — оно отличалось от других. Во-первых, адрес был уж слишком конкретизирован...
