— Кэйбл там в тумане...
— Я знаю. За нами кто-то наблюдает. Не знаю только один он или их несколько, — не останавливаясь, ответил Кэйбл.
— Радгары?
— Мы уже уходим из их земель. Нет. Кто-то другой, в таком тумане нам лучше двигаться дальше. Дойдем до леса, вы двинетесь дальше, а я постараюсь узнать, кто за нами наблюдает...
Едва Кэйбл успел договорить, как между ним и Рэвулом в землю врезалась стрела. 'Ложись!' — крикнул Кэйбл. Закрепленный на кончике стрелы какой-то волшебный камень раскалился докрасна и спустя мгновения взорвался. От взрыва буквально под носом Рэвула отбросило на пару метров, оглушенный, он беспомощно свалился на землю. Попытавшись подняться, он увидел Кэйбла, тот лежа на земле что-то кричал ему, по всей видимости, велел уползать. Еще одна такая же стрела врезалась в землю рядом с Кэйблом, раздался второй взрыв. Затем еще несколько взрывных стрел перепахали землю вокруг. Не чувствуя тела, ничего не слыша из-за чудовищного гула в ушах, Рэвул беспомощно лежал пока его присыпала земля разбрасываемая раздающимися вокруг взрывами. Все вокруг заволокло белым дымом. Рэвул вновь почувствовав свое тело начал подниматься с земли. Из его ушей шла кровь, каждый удар сердца отдавался болью в голове. Ничего не слыша и не ощущая, будто в тяжелом сне сумев подняться, он растерянно смотрел по сторонам. Затем окружающий туман будто стал гуще — дымовая завеса от специальной артэонской гранаты заволокла все вокруг Рэвула, рядом лежавший Чарльз исчез из вида. Едва он сделал шаг в сторону Чарльза, как ему в шею что-то воткнулось. Какой-то дротик, не успел Рэвул вытащить его из себя, как его ноги подкосились, и он упал на землю. Дротик был или отравлен или содержал в себе снотворное. Рэвул почувствовал как что-то пьянящее и сладкое, распространяясь по телу, утягивает его в сон. В последние секунды, нахождения в сознании, он увидел, как из тумана вышел человек. Он был одет в серебристые доспехи, идеально скрывающие тело и идеально сидящие — это был бронекостюм, его лицо под шлемом скрывала черная маска, оставляющая открытыми только глаза. Эти глаза были необычного для человека светло-желтого цвета часто встречаемые у артэонов. Неизвестный солдат склонился над теряющим сознание Рэвулом. Последнее что успел увидеть Рэвул, прежде чем полностью отключиться, это как Кэйбл с мечом набросился на атаковавшего их неизвестного артэонского желтоглазого солдата. Завязалась схватка, которую Рэвул уже не увидел, он провалился в сон.
Рэвул пришел в себя в каком-то продуваемом, наверное, всеми ветрами на свете месте. Вершина какого-то холма. На окружающие просторы опускается вечер. В небе вьются черные грозные тучи. Где-то рядом трещит костер. Рэвул аккуратно поднялся и пошел к костру. Он снова жутко обрадовался, увидев Кэйбла сидящим у огня. А то он уже испугался, не похитили ли его.
— Где Чарльз? — сев у костра первым делом спросил Рэвул. Кэйбл впервые был так неразговорчив. Посмотрев на него Рэвул увидел, что его броня ниже груди измазана кровью. В его броне осталось несколько серьезных пробоин, кровь была его. Сам он выглядел бледно и изможденно.
— От воздействия лошадиной дозы транквилизаторов, каких-то волшебных, ты проспал трое суток. Я тащил тебя на себе, сколько мог. За нами увязалась стая местных одноглазых волков. В лесу они нас просто достали. Мы поднялись сюда на высоту, чтобы хотя бы одну ночь немного отдохнуть. Я как ты видишь, немного потрепан, — устало и обессиленно говорил раненный Кэйбл.
— Все нормально? — В ответ Кэйбл только кивнул. — Что произошло?
— Это был убийца. Одиночка. Профессионал. Чуть не достал меня, — Кэйбл указал на дыру в боку. — Убийца был артэоном. Этот ликвидатор, солдат такой же, как и я, служил враждебным нам артэонам-глобалистам. Посланный своим командованием он хотел остановить нас. Но оказался молод, я прикончил его.
— Значит он хороший. Ведь мы же получается плохие? Ты ведешь меня туда, где мое жуткое чудовище получит развитие. Мы все злодеи. Неудивительно, что нам снова повезло.
— Мир артэонов он не един по своей природе, — Кэйбл отрывал Рэвула от ненужных мыслей. — Мир артэонов тоже разбит на лагеря, порой противостоящие друг другу. Различные политические течения, различные идеологии пульсируют в разных артэонских обществах. Есть два самых крупных политических течения, фактически разделяющие мир артэонов пополам, обрекающие нас на постоянное внутренне противостояние. Это глобалисты и изоляционисты. Идеи изоляционистов просты и логичны. Мир артэонов способен существовать независимо от окружающего мира. Мы можем закрыться за высокими стенами и позабыть о диком мире вокруг. Так мы в основном и делаем. Но идея изоляционизма она намного шире. Ведь от этого мира не закрыться полностью. Можно выстроить какие угодно стены, но они не спасут. Спрятавшись за стенами, ты просто загоняешь себя в угол, потому что в нашем диком мире враги неизбежно когда-нибудь придут к твоим стенам. Пока ты будешь прятаться, и зарываться, кто-то другой будет развиваться, и этот другой потом просто уничтожит, сотрет, вытеснит тебя. Так устроен наш мир. Идея артэонского изоляционизма гласит: ради мира и покоя среди артэонов весь окружающий мир должен быть погружен в хаос. Недостаточно просто спрятаться за высокими стенами, нужно еще контролировать все, что за ними происходит и следить, чтобы никто не развился и не окреп достаточно, чтобы уничтожить тебя. Все благополучие должно распространяться только на мир артэонов, остальной мир должен прозябать в руинах и хаосе. В общем, изоляционистам наплевать на окружающий мир, понимая, что всех не спасти, мы думаем лишь о благе для артэонов. Мы те, кто не боится смотреть правде в глаза.
Идея глобализма... полная чушь. Это как бы попытка найти компромисс. Они думают, как сделать так чтобы и артэонам было хорошо, и в мире царил порядок. Ищут равновесие устраивающее всех. Говорят о единстве людей и артэонов. Но это невозможно. Всем хорошо быть не может.
— Ты этот... изоляционист? — с трудом выговорил Рэвул.
— Да. В древности первые артэоны пытались жить мирно. Они никого не трогали и ни на что не претендовали, пытались убежать, скрыться. Первые из нас пытались строить свои идеальные общества в пустынях и в других богом забытых местах. Но куда бы, мы не спрятались, нас все равно находили и убивали. Нас истребляли, хотя мы желали только мира. Нас вынудили позабыть идеи о мире без насилия и вечной гармонии. Нас извратили, заставили стать чудовищами подобными всему вокруг. Нам не дали быть идеальными в итоге мы стали тем, чем стали. Мы стали сильными развитыми прогрессивными, обогнали всех, вырвались в глобальные лидеры, теперь мы можем позволить себе творить с этим миром что захотим. Раньше они убивали и терроризировали нас, теперь наоборот мы убиваем и терроризируем их. Теперь пусть мучаются. Они сами нас такими сделали. Это они заставили нас познать, что такое Малдурум, ввергли нас в безумие.
— Как же все сложно, — Рэвул пытался выразить свое разочарование этим миром. — Я никогда не должен был покидать Страны Волка. Я только сейчас понимаю, как был счастлив, когда ничего не знал.
— Оглянись вокруг, посмотри на Преферию. Ты сам видишь, что происходит. Преферия это рассвет идеи изоляционизма. На севере все тихо и спокойно, зато на юге все погружено в хаос. Весь бардак, который здесь на юге ты видишь вокруг все это следствие нашего влияния. Действия разведки, диверсионных служб, следствие слабости склонных к саморазрушению людей в ходе эволюции оказавшихся беззащитными перед идеальными достигшими прогресса артэонами. То есть перед нами, — Кэйбл сторонящийся мира артэонов глядя на него со стороны говорил о нем как посторонний.
— В глобальном внутреннем артэонском противостоянии изоляционистов и глобалистов есть свои центры. Главный рассадник, оплот мировой идеи изоляции это Райнона — огромный союз десятков Духов и свыше миллиарда артэонов. Древняя и очень могущественная артэонская сверхдержава. Она находится недалеко от нас, чуть севернее, в северо-западной части Межокеании. В Стране Белого Камня имеется очень мощное райнонское лобби. Можно сказать моя родная страна марионетка Райноны. Эта древняя артэонская держава с древних времен помогает моей стране, они контролируют нас. Мы с ними союзники. С самого начала своего образования СБК создавалась как классическое изоляционистское государство. Мы изгнали, уничтожили людей в Северной Половине. С успехом реализовали идеи райнонских правящих элит. Стали их подопытными крысами, Преферию превратив в инкубатор для их экспериментов. Южную Половину мы превратили в разодранную гражданскими войнами, государственными переворотами и революциями помойку. Все это не наши идеи. Все это пришло к нам из Райноны. Мы просто исполнители. Но у Райноны нашей покровительницы есть враги, следовательно, это наши враги.
Глобалистов немного, но они есть. Например, далекая от нас артэонская империя Нария. Тоже очень древняя. Они ведут с Райноной настоящую холодную войну, настоящее глобальное противостояние. Когда Армидея появилась, Нария тут же подмяла ее под себя. Армидейцы были готовы объявить себя преферийским глобалистами, то есть встать у нас на пути и мы были готовы объявить им войну и уничтожить их. То есть понимаешь, мы артэоны были готовы перерезать друг друга, начать полноценную войну между собой. Мы тогда были сильны, а армидейцы только набирались сил, это заставило их одуматься, они объявили себя нейтралами, и вроде как пока Райноне не сдаются. Сегодня Преферия это апогей идеи артэонской изоляции. На севере у артэонов все тихо и спокойно, на юге у людей царит кошмар и хаос. Жестокое кровавое равновесие.
Этот убийца, который настиг нас в тумане он, скорее всего такой же солдат, как и я присланный Нарией. Нарийская разведка контролирует ситуацию в Преферии. Они узнали про нас, и по неподтвержденной информации послали одного человека, чтобы остановить нашу миссию. Перед смертью тот солдат успел сказать только что он глобалист, пришел мстить нам, эгоистичным тварям которым наплевать на мир.
— Глобалисты получаются хорошие...
— Что за бред ты несешь 'плохие', 'хорошие'! Как примитивно ты мыслишь. Нет в этом мире не плохих не хороших. Нет никакого добра и, следовательно, зла тоже. Все определяется индивидуально. Есть только ты, твои взгляды, твоя идеология, все, что им соответствует это для тебя и есть добро, все, что нет — зло. Все те, кто мыслят по-иному, кто своими взглядами противопоставляет себя тебе, все это твои враги, оппоненты, конкуренты — твое личное зло. Любая другая идеология, какой бы высокоморальной она не была, если она не советует твоей, то для тебя она неправильная. Это закон выживания. Плевать на мораль она всегда относительна, главное это что лучше для тебя и твоего общества. И не может быть по-другому. Ты говоришь о чуваке, который пытался нас всех убить, что он хороший, только потому, что мы плохие? Нет, он наш враг, он зло для нас и по-другому быть не может. Наши с тобой интересы сейчас совпадают. Ты хочешь мести за уничтоженный дом, я хочу мира для Северной Половины и всей Преферии, мы друзья, все кто против нас — враги.
— Уничтожение Армидеи. Ты видимо не представляешь себе, что это такое. Сколько жизней должно оборваться. Жестоко оборваться. Кроваво. Я несу в себе чудовище жаждущие уничтожить миллионы людей, ты помогаешь мне, нет такой идеологии, которая могла бы оправдать нас. Не знаю насколько все сложно в этом мире устроено, но мы точно не хорошие ребята.
— Договорами, улыбками, разговорами, одним словом в рамках морали сделать мир лучше невозможно. Подъем приходит следом за кризисом. За благое будущее нужно биться, должна проливаться кровь. Просто есть те, у кого хватает силы это признать, а есть те, у кого нет.
— По-моему дело не в силе. Вернее не только в силе. Люди разные, такие как ты конечно тоже нужны. Но если бы все были такими, мы бы давно друг другу перегрызли глотки, все бы к чертям уничтожили. Мне так кажется. То, что ты говоришь это правильно лишь отчасти.
— В нашем мире нет абсолютной истины. Я же говорю, только ты решаешь, что для тебя правильно.
Артэонам не нужны деньги или иные материальные блага. Наша политика не зависит от экономики. Артэонам, как и любой другой силе, нужно могущество, глобальное доминирование, можно сказать власть над миром. Хотя власть нежеланная. Артэоны бьются за власть и лидерство в этом мире не потому что жаждут самой власти и богатств. Нет. Просто дело в том, что мир так устроен, кто-то должен им править. Должен быть лидер, должен быть центр, а иначе все вокруг погрязнет в хаосе. И хаос будет продолжаться, пока этот мировой центр не появится, пока не установится единый порядок. Артэоны прекрасно понимают, что если они не будут биться за лидерство в этом мире, значит придет кто-то другой какая-то другая сила, которая подомнет все под себя. И скорее всего эта сила будет к артэонам враждебна. Скорее всего, это будут наши враги — темные маги, сама Тьма в облике всех разумных ее проявлений. Мы понимаем это и поэтому продолжаем свое участие в битве за мир. Как бы мы не хотели замкнуться в себе и жить в своей гармонии, наплевав на все вокруг, мы не можем себе это позволить. Артэонский изоляционизм это единственный возможный способ существования. Жить только собой, во всем остальном мире видеть только кучу дикарей, развитие которых недопустимо. Это легко, просто, у нас это получается и по-другому никак.
Артэоны просто выбились в лидеры. Быть лидером в диком жестоком мире значит быть хладнокровным жестоким, коварным и расчетливым диктатором опирающимися только на силу и ужас, действующим только при помощи террора. Но при этом говорить нужно только о свободе и справедливости, защите человеческих прав и демократии. Будучи чудовищем, сумевшим этот мир себе подчинить свою чудовищность нужно скрывать, а то тебя быстро уничтожат. И о власти своей и о силе лучше не трепаться. Провозгласи себя властителем мира официально, и тогда найдутся в этом мире те, кто поставят своей целью твое свержение. Править этим диким миром можно только тайно, будучи кованым, хладнокровным чудовищем. Мы и не заметили как стали чудовищами, это как-то само собой получилось, — бледный от потери крови то ли говорил Рэвулу, то ли бредил себе под нос Кэйбл. — Мы ввергаем людской юг в хаос только от того что у нас нет выбора. Мы вынуждены быть чудовищами, вынуждены контролировать ситуацию и не допускать развития врагов. Враги наши это люди, только в них мы видим конкурентов. Поэтому не будет мира между людьми и артэонами, никогда. И по-другому никак. Добро нежизнеспособно в этом мире. В жестоком мире добро есть слабость.
Холодный ветер шумел в ушах, трепал маленький костерок. Кэйбл закрыв глаза, отключился сидя у костра. Пришел Чарльз, он, полазив по склонам, насобирал каких-то целебных трав для израненного Кэйбла. Рэвул пошел пройтись, подышать свежим воздухом. С вершины холма открывался красивый вид. На западе раскинулись болота, на востоке остались вереницы холмов. На севере прямо перед ним такой же высокий холм всю вершину которого заполняли руины какой-то каменной крепости. Обветшалые, полуразрушенные башенки, купола отдельных помещений, все это по периметру обведенное прочной каменной стеной.
