— Так ладно, мы живем в необычном мире, здесь всякое возможно, — Рурхан попытался успокоиться.
— Молодец, теперь расслабься. Ты полностью здоров и, следовательно, я не просто голос в голове. И прошу, старайся шуметь тише, а то разбудишь ее. Закрой окно, а то в комнате уже прохладно, — это нечто становилось все больше убедительным. Будто отражало его собственные мысли. Из сумасшествия, голоса в голове это нечто подсознательно обретало для Рурхана образ собеседника. Пребывающий в шоке Рурхан закрыв окно, вышел в центр комнаты и напряженно замер. Земля уже ушла из-под ног, хуже уже не будет, он просто ожидал продолжения этого безумного сна.
— Эй, посмотри на меня, — снова раздался его собственный голос откуда-то сбоку. В месте, откуда звучал голос, стояло то самое большое зеркало обклеенное милыми картинками, перед которым Фиалка, прихорашивалась по утрам и вечерам. В зеркале он увидел только свое отражение на фоне ночной комнаты освещенной луной и светом уличных фонарей из окна. Отражение внезапно ожило, само посмотрело на него, и сделало несколько шагов вперед. К такому повороту он оказался не готов. У Рурхана подкосились ноги, он плюхнулся на пол, не сводя с зеркала глаз полных ужаса.
— Тише успокойся, только не кричи. Главное пойми, что я не плод твоего воображения, — глядя на него из зеркала как из окна говорило его отражение. Горько просмеявшись, уже перестав удивляться, Рурхан все-таки смирился с происходящим и решил... поговорить со своим воображением?
— Бред какой-то! — подавленно усмехнулся он. — Ну и кто ты? — с безрадостной улыбкой Рурхан смотрел на свое живое отражение. В отражении он совсем на себя не походил. Лицо было скованно серьезностью и суровостью, брови немного нахмурены и глаза полные решимости устремлены только вперед. По ту сторону зеркала Рурхан выглядел так, если бы вместо свойственных ему гуманности, нежности, желания покоя и добра, внутри его наполняла суровость, жестокость и бескомпромиссность.
— Тише. Ты можешь вести себя тише. Ведь мы оба не хотим разбудить ее так ведь? — его собственным лишенным эмоций голосом спросило ожившее отражение. Относясь к этому разговору как к проявлению сумасшествия Рурхан, с безрадостной улыбкой в ответ развел руками. 'Тебе виднее', — как бы ответил он своему воображению. — Прошу пододвинься ближе, — на полном серьезе просила эта галлюцинация в глазах Рурхана, галлюцинация, пытающаяся вести с ним диалог.
— Хорошо, давай я тебе подыграю, — Рурхан опустился на колени у самого зеркала. В уме он уже думал, как с первыми лучами солнца отправится к военным в психиатрическую службу за помощью и изоляцией от нормального общества. Его изображение по ту сторону зеркала смотрело на него серьезным злым даже каким-то недовольным взглядом.
— Ты считаешь меня галлюцинацией. А что если я открою тебе правду? — едва затих голос ожившего отражения в зеркале как в голове Рурхана, всплыли какие-то ужасные фрагменты из памяти. Волки, свирепо рыча, рвали чье-то живое тело прямо у него на глазах. От этих обрывков прорезавших сознание внутри все заполнилось ужасом и давящим неописуемым мерзким ощущением, осевшим в душе после той тяжелой минуты, когда волки рвали его семью у него на глазах.
— Что это было? — шокировано спросил Рурхан, понимание того что это какие-то воспоминания резко заставило его серьезно относиться к этому разговору.
— Это обрывки твоей памяти. Самые ужасные, кошмарные минуты твоей жизни. И чтобы защитить тебя от этого ужаса, я все это держу в себе, — сказало ожившее отражение в зеркале.
— Что ты такое? — серьезно спросил Рурхан.
— Я это ты. Я есть продолжение, часть тебя. Твоя улучшенная версия. Личность, которая как зеркало отражает тебя. Можно сказать я твоя противоположность. Во мне учтены все твои недостатки и слабости. Я создан чтобы сделать тебя — нас сильнее. Ты слаб, очень, просто преступно слаб для этого жестокого мира. Ты называешь это разумностью, рассудительностью, добротой. Но вне твоих розовых иллюзий в холоде этого мира это слабость. То, что делает тебя слабее. Я лишен всех твоих недостатков. У меня нет слабостей. И чтобы впредь тебе не пришлось беспомощно наблюдать за тем, как у тебя на глазах свирепые твари разрывают твоих близких, за этим я и пришел. Я не враг, я пришел, чтобы помочь. Грядут тяжелые времена, и только с моей помощью ты сможешь выжить.
— Все очевидно. Что-то ужасное случилось и чтобы скрыть это от меня, мое сознание породило вторую личность. Ну конечно! — обдумывая все сказанное из зеркала, рассуждал вслух Рурхан.
— Нет, я не порождение твоего больного воспаленного сознания. Все куда сложнее. Но об этом позже. Сейчас пришло время действовать Рурхан. Надвигается катастрофа и мы должны ее остановить...
В пятом часу утра облаченный в армидейский плащ с накинутым на голову капюшоном Рурхан или его тело управляемое чем-то иным, тяжело переставляя ноги, обливаясь потом от тяжести каждого шага, медленно следовал или следовало по пути к центру города. С тяжестью переставляя ноги, он или оно — неизвестное нечто медленно брело по пустому в такую рань зеленому парку, попавшемуся по пути. 'Стоять!' — раздалось из-за спины. Из-под капюшона плаща посмотрев назад уставшим, измотанным, но все равно суровым взглядом он увидел нескольких вооруженных солдат. Еще солдаты повыпрыгивали из зеленых заграждений по бокам и впереди. Его окружили. На него смотрели десятки наконечников копий и готовых сорваться из луков стрел. В небе взмахами своих крыльев нагоняя ураган зависла огромная крылатая тварь, похожая на черную летучую мышь. 'Руки вверх!' — снова раздался крик старшего из окруживших солдат. Тело Рурхана, будто марионетка управляемая кем-то подняло руки над головой. Один солдат приставил лезвие меча к его горлу, пока другой за спиной одел наручники.
Спустя десять минут тело Рурхана управляемое кем-то иным, поэтому с руками в наручниках за спиной, под конвоем из десятка солдат вели по коридорам подземных бункеров военной зоны Армидеи. Его завели в пустую комнату с большим зеркалом вместо одной из стен. Перецепив наручники, так чтобы они были спереди, его усадили в единственный стоящий в центре этой пустой комнаты стул, железный, прокрученный к полу. Все солдаты вышли из комнаты, оставив его одного в наручниках сидеть перед огромным зеркалом.
— И так кто вы? — огласил комнату голос, донесшийся из громкоговорителя, весящего у потолка над зеркальной стеной.
— Сначала скажите кто вы? — удивленно изучая наручники, кто-то грубым и строгим тоном голоса Рурхана ответил из его тела.
— Я генерал Наваро, начальник охранно-пограничной службы, — после паузы недовольно раздалось из громкоговорителя. — Теперь кто вы такой?
— Меня зовут Нахирон. Я странник, пришедший из глубин вселенной, которая зовется человеческим сознанием, — глядя на свое отражение в зеркальной стене ответил он. Хоть он и выглядел бледным и уставшим, с его висков еще стекали капли пота после проделанного с трудом пути, однако его глаза таили в себе напряжение, суровость и даже какую-то злобу, вернее отсутствие эмоций.
— А где же Рурхан. Что стало с ним?
— С ним все в порядке. Он здесь. Мы с ним одно целое. Для вас он просто спит. Я мог бы дать ему слово. Но зачем? Зачем устраивать весь этот цирк и впутывать его в наш разговор.
— Куда вы направлялись, когда мы вас задержали. Что вы хотели совершить?
— Сюда. В эту комнату. Я хотел поговорить с вами. Кто дал вам наводку? Откуда вы узнали обо мне?
После нескольких минут молчания, дверь допросной камеры отварилась, в нее вошли два генерала полностью вооруженные, в бронекостюмах и девушка, по всей видимости психолог, держащая в руках папку досье на Рурхана. Все принесли с собой стулья и уселись на них напротив него.
— Генерал Наваро? — уточнил он у севшего посередине темнокожего генерала в годах.
— Значит так, — нервно потерев лоб начал генерал, сидящий по центру в окружении своих помощников. — Меня подняли по тревоге в два часа ночи. Выдернули прямо из теплой кровати и сладких снов. Тревога была высшего уровня. Вся возглавляемая мною служба была мобилизована, прямо как в случае войны. По имеющейся информации в центре города должен был появиться незнакомец, незваный пришелец извне, возможно представляющий опасность. Мы сейчас находимся в городе крепости, сюда невозможно проникнуть без моего ведома. Я в курсе обо всех гостях из внешнего мира находящихся здесь. Я ума не мог приложить, кто и как мог проникнуть за армидейские стены. Изнервничался весь, едва ли ногти не грыз, гадая, кто же это может быть, и насколько этот кто-то может быть опасен. И к чему все это свелось? Мы просто задержали какого-то чудика страдающего раздвоением личности!
— Зачем вы меня унижаете...
— И что самое главное во всем этом абсурде. Кто выступил инициатором тревоги? Дух, понимаешь?! Дух — наш великий мудрый разум всегда направляющий нас, вдруг испугался чего-то и всполошил нас всех. Впервые за все время, что я служу, случилось подобное. То есть получается, ты собой встревожил не кого-то там, а лично Духа. И теперь я еще раз спрашиваю: кто ты нахрен такой? — раздраженный злой генерал реэртон (артэон всегда живущий в разумной гармонии со своим злом) не скрывал своих эмоций.
— Спокойнее, тише, — девушка психолог тормозила генерала.
— Значит, это Дух затеял такую важную встречу. Значит, он опасается по поводу меня. Опасается, потому что не понимает, не видит кто я. Я бы сказал это своего рода комплемент в мой адрес, — не спеша отвечать неизвестный гость как будто специально злил генерала. — Не бойтесь товарищ генерал, я не причиню вам вреда. Ни вам, ни кому бы то еще в хранимом вами городе. Я существо новое разумное, неразумных поступков я совершать не стану.
— Я повторяю...
— Не трудитесь. Я все понял. Теперь по порядку. Я не являюсь результатом психической аномалии, я это не личность, сотканная обезумевшим разумом пытающимся сбежать от реальности, — говоря, он исподлобья смотрел на генерала. — Я полностью новое существо. Разум человека подобен вселенной, проникнуть во все его закоулки, а уж тем более, полностью его понять даже Духам не под силу. И вот откуда-то из этой глубины и вышел я. Согласен, я не могу полностью отвечать критериям жизни, ведь у меня нет своего собственного тела, мне приходится теснить Рурхана. Все шаблоны рано или поздно приходится ломать. Я первое новое самостоятельное существо, родившееся неестественным непрямым образом. Появившееся на базе уже существующего организма.
Я зародился как последствие трагедии пережитой моим погибшим прообразом в Мерзлом лесу. Мой прообраз... прошу прощения Рурхан, оказался в безвыходной ситуации. Он был слаб и не смог выстоять перед тяжестью сложившихся обстоятельств. Единственный выход, который нашло его измученное сознание это самоубийство. Он повесился посреди своего разрушенного дома. И фактически он умер, навсегда остался в той петле, дальше был уже только я.
Более детально. Мой прообраз был настолько слаб, что даже повеситься нормально не смог. Его мозг от недостатка кислорода погиб в этой неумело скрученной петле, в то время как тело продолжало жить несколько мгновений, это была своего рода клиническая смерть. И тут произошло не иначе как чудо. По-другому описать свое появления я не могу. Когда мозг погиб вдруг неожиданно душа дающая жизнь, заточенная в номосферу на время жизни организма, в силу каких-то необъяснимых причин внезапно ожила, осознала саму себя как самостоятельный разум, не покидая телесной оболочки. Душа — высший разум, пришедший из высших миров, пробудился внутри тела, осознал себя самостоятельным существом, не покидая этой реальности. Мне кажется, что подобное чудо стало возможным благодаря тому, что мой прообраз не был человеком, он был номаком. Его душа из аморфной растворенной в пространстве ауры была трансформирована в номосферу — вполне реальное физически ощутимое состояние, своего рода новый орган, находящийся в теле. Поэтому душа, представленная в виде вполне реальной осязаемой номосферы, просто ожила внутри тела, когда телесный разум умер. Нервная система не функционировала, мозг погиб, я смотрел на мир глазами своей души на протяжении нескольких мгновений, мой чистый разум ничего не ограничивало. Я почувствовал себя богом.
Возможно впервые за существование всего сущего, душа не покидая тела, осознала саму себя как самостоятельное живое существо, при этом оставаясь в пределах этой физической реальности. Слышали эту бредовую теорию про то, что если душа не дай бог, не покидая пределов мира физических тел, то есть нашей реальности, вдруг разумно осознает саму себя как самостоятельное живое существо. То тогда когда рухнет главный из заветов божьих по идее все сущее должно разрушиться, верх станет низом, в общем, наступит полный тотальный коллапс. Так вот это все полный бред. Я это официально заявляю. Я был душой, ощущал мир, смотрел на него, будучи чистым разумом на протяжении нескольких секунд и мир еще цел. Никакого коллапса не случилось. Духи все врут. Разумный вопрос: зачем?
Выбирая между погибелью тела, последующей свободой, высшим миром и этой... 'реальностью', я все же решил остаться. На самом деле ситуация сложная, этот мир как всегда вопит нуждаясь в спасении и я решил остаться, помочь, раз уж появилась такая возможность, попытаться хоть что-то исправить. Обрести свободу от тела я всегда успею. Пустив в тело небольшой импульс, разогнав оставшиеся силы, я сумел дать этой смертной оболочке вторую жизнь. Первым заработал мозг, и пока нервная система 'спала' я решил сам себе с ноля прописать идеальную лишенную изъянов приспособленную для этого мира личность. В этом мое отличие от психических аномалий и 'чудиков с раздвоением личности' господин генерал. Я не хаотичное порождение больного ума, а осознанно разумно прописанная личность, искоренившая в себе все слабости прообраза. Только вот создал меня не бог и не законы вселенной, я сам создал себя. Поэтому я абсолютно новое неведомое этим миром существо, появившееся вопреки общим законам зарождения жизни.
Затем появился пульс, встрепенулась нервная система, тело ожило, душа встроилась в организм и снова угасла, я стал всего лишь человеком, но уже необычным. Единственной проблемой была петля, в которой висело тело. Пребывая без сознания, сам из нее я выбраться не мог. Тут на помощь пришел друг Джейсон. Он вытащил меня и вот я здесь, — он говорил грубым тоном, с полностью лишенным эмоций, холодным каменным лицом.
Доктор психолог сидела в шоке, не зная, что сказать, второй генерал, относясь к сказанному скептически, откинулся на спинку кресла. Генерал Наваро оглядев товарищей, понял, что кроме него некому продолжать этот безумный разговор.
— То есть, по-вашему, вы сейчас как бы, не просто человек. И что вы умеете, в чем ваша особенность. Вне фантазий? — относясь к нему как к умалишенному, спросил генерал.
— Во мне раскрыты все возможные силы человеческого тела. Никакой магии, только заложенные природой сверхъестественные силы человека, для раскрытия требующие искусственного вмешательства. Телепатия, телекинез, пирокинез, как вы это называете. Все силы, природой вложенные в глубины любой разумной сущности, просто прибывающие в зачаточном состоянии до искусственного вмешательства, во мне же все это раскрыто. Когда я был сверхразумом заточенным в теле, я над своим телом поработал. Моя душа, заточенная в номосферу, и есть тот самый искусственный источник, на который я опираюсь при использовании силы. Сейчас мне о своем потенциале судить сложно, ведь пока я слаб.
