Этот мир он погрязает в хаосе, он безумен. Не все жертвы здесь желают избавления от мучений, как бы глупо это не звучало. Многие рожденные среди насилия считают его нормой. Пытаясь изменить этот мир в лучшую сторону, из каких бы благих намерений ты не исходил, пытаясь наставить это больное стадо на путь истинный, ты неизбежно прибегнешь к силе и сам не заметишь, как твои руки окажутся по локоть в крови. Ненужно, не увязай во всем этом, не повторяй наших ошибок. Не трогай этот мир. Во всей этой кровавой суете лучше просто останься мимолетной тенью, просто уйди, это единственное разумное, что ты можешь.
Если бы так легко и просто можно было сделать этот мир лучше, уж ты поверь мне, мы бы сделали это давным-давно. Хотя бы в малой его части — как грезишь ты. Все запутанно и очень сложно, пронизано тысячью взаимосвязей и погрязает в банальном безумии.
Давай-ка я расскажу тебе про 'Утопию'. Еще в самом начале, когда мы только овладели этим миром, мы создали ее. Также на далеком острове мы возвели страну людей, на земле пронизанной магией. Вернее земле самостоятельно магию источающей. Мы отошли ото всех разумных законов только чтобы создать это место. Там все управлялось человеческой фантазией. Люди что хотели то и получали, едва им только стоило подумать о чем-то. Это было место, где исполняются желания в прямом смысле слова. Мы считали, что спасли людей от всех бед, подарили им рай, теперь они будут счастливы. Ведь все что требовалось от жителей 'Утопии' это сохранять здравомыслие и просто быть счастливыми. Нам казалось, что люди раскроют в себе все лучшее и мир из их фантазии расцветет. Но вместо этого все стала заволакивать Тьма. Все люди где-то внутри в глубине души немного да безумны и в месте оживляющем фантазии вся гниль из глубин их душ полезла наружу. Мы пытались исправить ситуацию, пытались повести их за собой в сторону света, но все безрезультатно. Они были неконтролируемы. Мы спалили в огне этот рассадник похоти, разврата и садизма.
'Утопия' этому миру не нужна. Только зажатые суровой реальностью обремененные тысячью проблем люди остаются людьми. Только живя в несчастии они сохраняют понимание того что такое счастье. Это жестоко, но это так.
Единственная истина, которую я четко понял с тех пор: зло необходимо. Оно составляет собой необходимую часть нужного баланса, держит все в равновесии. Только в объятиях зла закаляется истинное добро. Так уж устроен мир людей. Без зла значимость добра стирается, теряется грань морали и все становится мерзкой серой массой погрязшей в своем безумии. Нельзя избавить этот мир от зла... Иначе он погибнет.
— Я бы рассмеялся, если бы мог.
— Все что ты видишь вокруг, этот жестокий мир это не этап на пути к лучшему будущему, не проблема, которую нужно решить. Весь этот на первый взгляд ужас, цикл насилия это и есть жизнь, как она есть без прикрас, она неизменна всегда, — откровенно лукавил Дух. — И от того так ценно во всем этом настоящее добро. Оно как капля чистого концентрата, мучительно выделенная из тонны шелухи.
За беседой Нахирон двигал черные фигурки по доске, белые все также двигались сами собой.
— Шах и мат, — констатировал Нахирон. Партия была закончена в его пользу.
— Наконец-то достойный соперник. Ты действительно сверхчеловек. Быть может еще партию?
— Нет, лучше закончим это все твоим проигрышем. Хоть в чем-то я обошел вас. А ведь вначале пути я считал себя новой формой жизни, новым существом, появившимся на свет необычным способом, вопреки общим законам жизни.
— Главный критерий автономной полноценной жизни это собственное тело. Ты не новое существо, не форма жизни, ты лишь отклонения в чем-то уже существовавшем. Нечто сродни психической аномалии, нежели живому существу. Ты лишь бессмысленно заслоняешь собой Рурхана. Раз сам жить не можешь, так уступи место жизни — это единственный твой разумный исход.
— Я бы возразил что-нибудь, если бы сейчас в самом конце не ощущал себя чем-то поломанным, бессмысленным. Давай быстрее с этим покончим.
Нахирон встал. Стол, шахматная доска, стул на котором он сидел все разом растворилось. Он опустился на колени.
— Все что увидел я в этой жизни своими глазами это война и разрушения, руины объятые огнем. Но ведь пришел я в этот мир, чтобы просто жить как все вокруг. Как-то безынтересно все получилось.
— Твое появление ошибка. Прими это разумно как факт. Тебя считай, никогда не было. А у Рурхана впереди целая жизнь, из него получится хороший артэон. И твой приход в этот мир не такой уж и бессмысленный. Ты спас Рурхана, ты спас всю Армидею от участи самоуничтожения. Ты сделал все, что должен был. Но время бури прошло, дальше начинаются времена мира, где ты как оружие войны будешь бессмысленным. Пришло время тебе уйти ради благого будущего.
— С этим согласен. Надеюсь, глядя на меня Рурхан будет ценить свое счастье вдвойне. Это тоже станет своего рода пользой. А что касается заблокированных воспоминаний касающихся участи Страны Волка, убитой семьи Рурхана, оставить их или унести с собой?
— Оставь все как есть. Пусть Рурхан будет самим собой в полной мере. Он столкнется с болью, но в итоге думаю, все поймет, станет сильнее.
— Пусть так и будет.
Комнату наполнил яркий свет, который обволок собой тело Нахирона. Так произошел процесс артэонизации, обращения в артэонство. Когда свет померк в середине белой комнаты на полу лежал уже Рурхан ставший артэоном. После обращения в артэонство произошло обновление организма, шрамы на его теле затянулись, исправились в сторону идеала, некоторые не устраивающие Духа черты его лица, неровности тела, кожа заблестела. В целом он помолодел, стал выглядеть соответственно своему возрасту. Теперь он безупречный артэон. Рурхан очнулся непонятно где облаченный в броню, с черной маской скрывающей верхнюю половину лица. Он пребывал в состоянии, в котором находился последний раз, будучи самим собой до появления Нахирона. Холодный темный дом, заваленный телами его семьи, волки недавно порвали мать у него на глазах, оставшись один, он погруженный в кошмар решил покинуть этот мир. Из той атмосферы он одним прыжком оказался в белой странной комнате и здесь он уже артэон. Он напугано замер, лежа на полу. Сначала он боялся открыть глаза. Все произошедшее с Нахироном, и с ним при Нахироне, все это осело в его памяти как посмотренный фильм.
Начав спокойно дышать, открыв глаза, он сел на полу. Первым делом он сорвал с себя маску, броня сама осыпалась с него. В его глазах застыло непонимание происходящего — 'почему я еще жив?'.
— Рурхан? — комнату огласил голос Духа. — Ты теперь артэон добро пожаловать в наш новый мир, в который преобразилась Армидея. Все плохое позади, успокойся.
— Армидея? — сидя на полу, уточнил Рурхан. — Армидея повинна в уничтожении моего народа, гибели семьи, — в его глазах застыл ужас той ночи, когда волки порвали его родных. Ночи, которая для него была вчера. — Не хочу я быть частью Армидеи... Я хочу уйти.
Дух промолчал. Двери комнаты открылись, дав Рурхану уйти. Он вышел из акрополя, яркий свет дневного солнца ненадолго ослепил его. В раскинувшемся вокруг прекрасном тропическом острове в нынешнем состоянии он не увидел чего-то прекрасного. Со стороны осмотрел разрастающийся палаточный городок, который должен стать их будущим домом. Армидейские мужчины работающие над возведением городка, и военные и гражданские все смешавшиеся в одной массе, задав ему пару вопросов, не получив ответов, видя гнев на его лице не стали его останавливать. К своему счастью не встретив Джейсона, получив возможность спокойно уйти, он вышел из городка и просто побрел, куда глаза глядят. Пройдя несколько километров по пляжу, он свернул в лес, укрылся ото всех в тропических дебрях. Все его воспоминания полностью вернулись к нему, он, наконец, стал самим собой, остался один в тишине, получил возможность все осмыслить. Он только сейчас получил возможность в полной мере осознать всю тяжесть произошедшего с его родной Страной Волка. Немного поразмыслив, все уложив у себя в голове, в ужасе замерев, он пришел к выводу, что вина за все произошедшее лежит на нем. Это он привел армидейцев в маленький всеми забытый уголок Страны Волка, с чего все и началось. Этого он себе не мог простить. Безумным криком боль душевных терзаний вырвалась из него.
Безутешно, не находя себе места он брел по лесу. Не было кого-то рядом, кто мог бы вразумить его. Было достаточно лишь одного слова кого-то из друзей или любимой, лишь улыбки или живого звука и он вернулся бы к жизни, разрыдавшись со всем бы смирился, но он оставался один. Только шум ветра колыхающего возвышающиеся вокруг фантастические пальмы. Один бредя, не зная куда, он увязал в какой-то бездне образовавшейся в душе, в голове под давлением переживаний вились жуткие мысли. 'Я должен уйти следом за своими родными', — совсем запутавшись в своей жизни, он заставлял себя смириться с этим. Не желая жить, возвращаться в лагерь он просто брел, куда глядели глаза, зная, что в случае остановки переживания и боль, следующие по пятам настигнут, и с новой силой наполнят душу болью.
Уже вечерело, бессмысленно гуляя по лесу, он вышел на пляж, без сил завалившись на песке в нескольких метрах от плещущегося волнами океана. Сознание, угнетаемое чувством вины, снова вернулось в тяжелый момент, прожигающий все внутри невыносимой болью. Он остался один в пустом доме, рядом лежит разодранное тело матери. Волк, сделавший это, долго смотрел на него свирепыми глазами, капая слюной из измазанной кровью пасти. Волк ждал от него реакции, ответа достойного мужчины. 'Нет, пожалуйста, не трогайте меня', — с этими словами перепуганный Рурхан забился в угол. В решающий момент все решил страх, он просто был до ужаса напуган. Волки ушли, просто бросив его, оставив самому себе на растерзание. Забившись в угол, замерзая в жутком холоде, в полной темноте, он буквально скулил от беспомощности. Это казалось кошмаром наяву, он даже отомстить за убитую мать не решился, даже умереть достойно не смог, он сам себе казался самым жалким и ничтожным на земле. Вся жизнь померкла и свелась только к этому моменту, от боли которого было не спастись. Но какой бы страшной не была душевная боль, убить она не могла. Он промерз до костей, холод быстро вправил мозги, побудив тело к действию. Его эмоции немного утихли, но выбравшись из своего угла, он наткнулся на разодранное тело матери. Он замер, боясь сделать вдох, на его глазах налились слезы. Это было странно, что они появились только сейчас. Он пережил неописуемый ужас, но слез до этого не было. И тут неожиданно они появились, и каким бы это не казалось безумием, созерцание тела матери было не причем. 'И не допусти, чтобы кому-то было больно по твоей вине. Ведь в нашем мире никому недолжно быть больно, ни человечку, ни кошечке, ни собачке, ни какой другой зверушке. Ни даже листику и травинке!' — вдруг прозвучал ее звонкий такой любимый голос в его голове. Он замер посреди ледяного дома, из его глаз текли горячие слезы. Он стал причиной погибели своей деревни сам того не ведая — допустил, что кому-то стало больно по его вине, не выполнил того о чем она просила, он все же оступился, и осознание этого в душе отразилось самым страшным для него в этой ситуации. Безумно, но это так. От пережитого ужаса его сознание помутилось, потеряв над собой всякий контроль стоя посреди заваленного телами родных дома он рыдал только от того что чувствовал вину перед ней, как ему тогда (можно сказать временно сошедшему с ума) казалось: он предал ее. Он допустил, что кому-то по его вине была причинена боль, так как же он теперь мог к ней вернуться? Как сможет он теперь смотреть ей в глаза? Он предал ее идеалы, не выполнил того о чем она просила. И в этот момент он решил, что не имеет права продолжить жить дальше, ему открылся выход из сложившейся кошмарной ситуации. Слетев с катушек от пережитого ужаса, в своем бреду посчитав, что не имеет права вернуться к любимой, идеалы которой предал, вследствие чего вся эта жизнь теряла дальнейший смысл, он решил покончить с собой. Он подвел ее, это прекрасное создание, прекрасного ангела олицетворяющего его совесть, предал все прекрасное, доброе, следовательно, ему нет больше места в этом мире — примерно так его пошатнувшееся сознание оправдывало происходящее. Он сам себя убил, повиснув в петле.
И сейчас, снова вернувшись в тот момент, вновь пережив тот ужас, будто снова стоя в том жутком доме, среди трупов родных, предавший все прекрасное, оставшийся совсем один, он не хотел возвращаться к жизни. Пока тот холод еще ощущается в душе, не затягивая нужно было довести дело до ума. Но как это сделать сидя на пляже? В лагерь возвращаться было нельзя, если он туда вернется, они его уже не отпустят. Нужно было действовать прямо сейчас или будет поздно. И вдруг его осенило. Он же теперь артэон, значит ему, как и всем им теперь дарована возможность самоотключения, о которой он не раз слышал, живя среди них. Этот разумный выбор между жизнью и смертью, который Духи дали каждому из артэонов теперь доступен и ему. Он закрыл глаза, погрузился в какую-то внутреннюю темноту и попытался отыскать в ней тот самый условный тумблер, при помощи которого он мог просто выключить себя. Но тут что-то произошло, вместо темной глубины его сознание неконтролируемо заполнило каким-то светом. Он сидел на пляже, пока его сознание провалилось в своеобразный сон. Свет перед его глазами стал постепенно рассеиваться, он оказался в каком-то подобии белой комнаты ярко освещенной. Посреди комнаты сидел Нахирон.
— Ну, привет Рурхан, — сказал он. — Я долго сопротивлялся, но в итоге, разумно признал, что не способен жить как все вокруг, что мое существование бессмысленно. Поэтому я уступил тебе место. Я понимаю, каково тебе сейчас. Лично я был против того чтобы оставлять тебе твою память, хотел унести эти кошмары с собой. Но он предложил это, думаю ему виднее. Но если ты сейчас получил это послание, оставленное мною у тебя в голове, значит все не так гладко. Значит, ты все-таки решил покончить с собой и я здесь, чтобы вразумить тебя. Ты помнишь те ужасы, через которые мы прошли вместе? Я протащил нас через самое сложное, в итоге оставив тебе возможность жить дальше. Мне это решение далось нелегко, я тоже, как и все просто существующие живые существа вокруг, где-то внутри, хотел просто жить, даже без смысла. Но я нашел в себе силы принять разумное решение, дал возможность жить тебе. Ты понимаешь что сейчас, своим глупым шагом делаешь бессмысленными все мои старания ради нашего общего счастья, ведь я часть тебя? Ты делаешь бессмысленной мою жертву, бессмысленно обрываешь сразу две жизни.
Если бы ты знал, как я тебе завидую. Ведь у тебя есть счастье, есть возможность быть счастливым. Чувства, эмоции дающие почувствовать себя счастливым, дарующие возможность понимать ценность жизни или что еще прекраснее, понимать ценность человека, который рядом — это и есть самая великая благодать, фактически заменяющая смысл жизни. Если бы ты знал, как было тяжело смотреть на нее и ничего не ощущать. Можно сказать, что это было больно, но нет, я даже боли чувствовать не мог. Я не мог жить, не мог чувствовать, поэтому я и ушел, все оставив тебе. Ты только вдумайся, ведь все плохое, что должно было случиться, прошло, я провел нас через это. Теперь грядут времена покоя и мира, где мне не было места, поэтому я и ушел, оставив все тебе. И ты сейчас стоишь в шаге от счастья. Счастье оно вот, прямо перед тобой, буквально за дверью, нужно только встать и открыть ее. Впустить в свою обледеневшую душу окружающее тепло. Ты должен найти в себе силы жить дальше, потому что в другом случае, ты рискуешь совершить самую ужасную ошибку в своей жизни, которую невозможно будет исправить. Живи, осознавая, что имеешь, не давай годам развеять осознание ценности любимой, это непростительное преступление. Ну ладно Рурхан, — он встал со стула, будто собравшись уходить, — надеюсь на твою силу и благоразумие.
