* * *
— Соседка, слышишь? Вот уехала блудница Сабейская. Прогнал её с позором Соломон, наш мудрый царь!
— Да нет, соседка! Всё неправильно ты поняла! Он устроил ей испытание и увидал как волосаты её ноги. Как такую себе в наложницы возьмёт он! Чтоб смеялись над ним цари?!
— Хлебодар! Скажи нам, что за загадки загадала Соломону царица Савская, чтоб убедиться в мудрости его?
— Ох, ничего не знаю! Пойдите и спросите виночерпия.
— Жена! Сказал виночерпий царский, что брат ковровщика, соседа нашего сосед, что не дали на пиру царице Савской вина. И обещала она царю, что не узнает он, когда она напьётся. Если ж всё-таки узнает, то может спать в её постели!
— Тебе она того не обещала. А если бы и пообещала, то вот бы удивилась, когда б не отличила, где у тебя ноги, а где рыло!
* * *
Уже на корабле, плывя в Сабею, родила царица сына, как обещал ей Всевышний на её молитву.
Войдя в разрушенный дворец, взошла она на балкон, что над дворцовой площадью высоко возвышался. И пред народом сказала громко, всем на глаза поднявши сына:
— Вот сын мне, вымоленный перед Богом. Он — потомок Соломона. Обещано мне, что будет он защитником Сабеи. И если завоеватели жестокие не верят тому, что говорю, то вот — идут сюда войска от Соломона, чтобы защитить его жену, наследника и царство. Кто не знает, что вдесятеро расширил отец его, Давид, своё царство? Так пусть увидит, как Соломон стократ расширит могущество отца. Вот сын его, и он достоин своего отца. Защитой ему Сам Господь. И кто решится пойти против сего младенца, погибнет от мора, язвы со своим народом вместе. И на царствие его придут пески. Никто не вспомнит, где его зароют кости, разве шелудивые шакалы разыщут их, чтоб честь ему воздать.
Так хитростью и твёрдостью, и обещаниями, и угрозами проводила царица Савская врагов из царства своего.
* * *
— Царица, к тебе послы от Соломона, царя Израильского, с поклоном несут дары его.
С почтительностью передали послы из Йерушалаима подарки щедрые от Соломона. Не прикасается царица. Молчит и ждёт.
— Из всех даров, что подарил тебе, царица, царь Соломон, есть самый ценный, непреходящий, вечный дар его любви.
И подают футляр из драгоценной слоновой кости. В футляре том в парче и шёлке завёрнут свиток искусно выделанной телячьей кожи. Открыла его царица Савская. И затуманила слеза изумруднейшие глаза, в которые не насмотрелся Соломон.
"О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна..."
* * *
— Всё получила ты от жизни, дитя моё, всего достигла. Нет женщины счастливее на свете, превознесённой так же, как царица Савская. Есть ли ещё, о чём тебе мечтать?
— Нет, няня. Всего достигла, но не счастлива. Но пусть о том никто не знает, лишь ты одна.
— Ты на вершине богатства, славы, довольства и почёта.
— И я сижу на ней, как сова в пустыне, как филин на развалинах.
— Опасные то речи, дитя моё! Прогневаются боги, что ты так презреваешь их дары.
— Ах, няня! Ничто не может соединить меня с любимым, время — враг мой. Ибо прав он: краса истлеет, а мудрость вечна.
— Не лучше ли спешить и брать от жизни пусть мимолётную, но радость?
— Лучше, няня, лучше! Я имя вспомнила своё! Я — Маргарет!
— Что же обнаружит Маргарет, когда проснётся? Распухшие и оцарапанные руки? Жестокую горячку, бред? Тёмную пещеру? Безысходность и безнадёжность?
— Надежду, няня! Я не останусь во сне!
— А младенец?
— Я помню. Он станет царём. Он завоюет Эфиопию. Он станет родоначальником великой династии Соломонидов. А я сейчас проснусь.
— Ты оставляешь свою мечту. Есть ли что на свете соблазнительнее того, что ты во сне имеёшь этом? Почему бы не остаться и не прожить остаток жизни здесь? Увидеть как возмужает сын, счастливо и справедливо править своим народом? Что заставляет тебя избрать пещеру тёмную и неизвестность?
— Права ты, няня. Здесь я прожила столь яркую, столь возвышенную жизнь, что не найдётся женщины счастливее меня. Но прожила! Всё позади — любовь, мечты. И даже царица Савская. А в жизни меня встретит жизнь!
— Твой выбор, царица. Помни, я тебя любила.
— Я знаю, няня. Что сделать я должна?
— Захотеть, голубка. И не пожалеть.
* * *
— Разве мало тебе гарема твоего? Три с половиной тысячи наложниц, жён, служанок изнывают от желания хоть раз тебя увидеть в своих покоях. Что ж ты мечешься, царь Соломон?
— Нет, Берайя! Я узнал её! Не сразу, но увидел за изумрудным цветом очей царицы сумеречный свет глаз Маргарет. Зачем гарем мне?!
— Послушай, царь. Послушай верного своего Берайю. Да, ты ошибся. Ты принял за игру любовь. Да, ты был счастлив мало — только ночь. Но эта ночь тебя подвигла на Песнь Песней. Не горячка ночи прославит Соломона, а мудрость. Оставайся с нами, Аарон! Поверь мне, не будет у тебя нигде и никогда ни власти и ни славы, подобной этой. Здесь всё к твоим услугам. Любой твой жест спешит исполнить послушная челядь. Цари приходят к тебе на поклонение. Что же, лучше разве неверная надежда увидеть искру внимания в глазах избалованной девчонки?
— Не соблазняй меня, Берайя. Мне трудно оторваться от выбранного образа. Но даже избрав его и согласившись быть царём, я никогда не позабуду, что всё здесь не моё. Не я построил храм. Не я мудрец. Я не останусь тут паяцем.
— Мне жаль с тобою расставаться.
— Последняя уловка, Берайя. Или ты реален?!
— И да, и нет. Не в этом дело. Ты решил? Тогда желай скорее!
— Прощай, мой друг!
...
— Смотри, она тебя не узнаёт.
— Вот и хорошо, Берайя. Прошу тебя, шепчи потише! Я рад, что она не помнит всех глупостей, что мы с тобою натворили! У меня надежда появилась.
— Я ухожу... я буду помнить... Ты был мне дорог, Аарон.
ГЛАВА 13. Нападение на лагерь
Рано утром студенты собрались под навесом. Это были Алисия, Красавчик, Вилли с Фальконе, Аманда и Ньоро. Только Фарид с Калвином что-то не спешили вылезать из палатки. Никто, правда, особенно и не печалился. Эта парочка в последнеё время всем успела надоесть своим нытьём и руганью. Заннат по секрету уже успел растрепать, что он сумел найти воду и что профессор вот-вот явился и принесёт целую канистру.
Все пятеро в нетерпении слонялись по лагерю. Эдна что-то не показывалась, зато откуда-то явился хмурый Маркус.
— Где профессор? — тут же спросил он.
— Не знаю, — стойко держал конспирацию Заннат.
— Скоро что ли? — с заговорщицким видом припёрся Красавчик.
— Отвали, — тихо, но выразительно ответил Заннат, показывая глазами на проводника.
Но у Маркуса слух, как у кошки.
— Что такое? — насторожился он.
Тут, как назло, тащится Алисия и тоже с вопросом: скоро док вернётся. Заннат занервничал.
— Говори, где профессор! — наехал проводник на него, а у самого глаза злые, как у чёрта.
— Не знаю я ничего, — упёрся Заннат.
— А вам-то что? — нахально заухмылялся Красавчик. — Мы и без вас справились.
— Говорите, идиоты: что натворили?! — чуть не застонал Маркус.
К навесу прибежала Аманда.
— Вы только посмотрите, что происходит! — испуганно воскликнула она.
Из ворот Стамуэна вышла толпа. Аборигены — одни мужчины — скорым шагом двигались на лагерь. Они выстроились в линию и явно брали студентов в клещи.
— Говори сейчас же: где профессор, — прошептал Маркус.
— Он за водой пошёл в сталактитовую пещеру, — быстро ответил Заннат, чувствуя, что шалость не прошла даром. Кажется, сейчас их будут бить.
— Бегите, — сказал проводник одними губами. — Прячьтесь в горах. Я отвлеку их.
И он быстро помчался в сторону юга. Толпа яростно взревела. Часть туземцев погналась за Маркусом, а другие двинулись прямо к навесу. Впереди шёл высокий бельмастый мужик. Он взялся жилистой чёрной рукой за подпорку навеса и легко вырвал её вместе с брезентом и колышками.
— Ишшхафассаа! — прошипел он.
Тогда Заннат, Красавчик, Алисия и Аманда вышли, наконец, из ступора. Они с воплями кинулись наутёк. Вслед им полетели камни.
Все четверо бежали на север, а за ними растянулась сеть загонщиков. Стоило кому-то из студентов отстать, как его тут же настигал камень. Бежали они уже из последних сил. Надежда была лишь одна — успеть добраться до гор, как велел Маркус, и скрыться в них.
— Нам конец! — застонал Красавчик, ощутимо получив камнем меж лопаток.
Алисия упала.
— Я больше не могу! — заплакала она.
— Вставай, идиотка! — заорала Аманда, уворачиваясь от камня.
— Я не могу! — рыдала Алисия.
Заннат вернулся и вздёрнул её на ноги. Красавчик уже успел удрать вперёд.
— Ещё немного, — уговаривал Алисию Заннат, — до камней.
— Залезем... наверх... — пыхтела Аманда. — Там камней полно... будем отбиваться.
— Ага, — Ньоро тоже был почти без сил.
Тут он споткнулся и повалился на камни, потянув девушек за собой. Буквально на четвереньках все трое заползли в укрытие. Почему-то беглецам дали передышку, и они стали отходить от бешеной гонки.
— Эти черти нас не отпустят, — сказала Аманда.
— А где Габриэл? — стала оглядываться Алисия в поисках своего Красавчика.
— Значит, док попался, — устало проговорил Заннат. — Наверняка его убили.
— Мы тоже погибнем, если не двинемся сейчас, — ответила Аманда.
— А может они ушли? — несмело вознадеялась Алисия.
Она привстала и едва высунула нос из-за камня. Тут же раздался дружный вопль. Алисия моментально упала обратно. Почему-то преследователи не пошли за ними в горы — они только слонялись вокруг скал. Наверно, Маркус знал, что говорил, когда велел им бежать сюда.
Так прошло ещё часа два. Солнце припекало и жажда была нечеловеческой. Заннат решился выглянуть.
— А -ааааа! — раздался дружный вопль.
— Они идут сюда! — в ужасе закричал Ньоро.
Все трое вскочили и без разбору кинулись бежать вглубь каменных завалов, переваливаясь через крупные глыбы.
— Лезем наверх! — крикнула Аманда, которая уже побывала на вершине плато.
И принялась карабкаться по уступам.
— Давай, Алисия, не мешкай!
Она не видела, что за ней никто не лезет.
Преследователи вошли в скалы и двигались за беглецами, время от времени кидаясь камнями. Хорошо ещё, что скалы мешали им и большинство снарядов пролетало мимо.
Заннат тяжело дышал, но тащил Алисию за собой. Её ноги заплетались, силы иссякли, и Алисия Морешо простонала:
— Всё бесполезно, они нас убъют.
С этими словами она тяжело рухнула на валун, но не удержалась и со слабым воплем свалилась за него. Заннат не заметил этого и помчался дальше, а за ним — преследователи.
Алисия вдруг сообразила, что погоню пронесло мимо, а её саму не заметили за камнем. Она приткнулась среди мелких обломков и принялась оглядываться — куда можно утечь от этих гадов. Нет сомнения — как они догонят Ньоро, так вернутся и обязательно прикончат её.
Морешо со стоном поднялась и поковыляла вглубь разлома — к тем остро торчащим скалам и хаотическому нагромождению обломков. Может быть, удастся найти какое-то убежище?
Ей попалась довольно широкая неровная щель, и девушка немедленно воспользовалась этой удачей — она торопливо забилась туда. Дыра оказалась довольно глубокой — можно залезть подальше. Алисии всё казалось, что она плохо спряталась, что преследователи, как разделаются с Заннатом, так вернутся и непременно добьют её. Она со слабым плачем заползала всё глубже и глубже.
Почему — билась в мозгу мысль, — почему с ними так поступили?! Что они сделали этим дикарям? За что их начали убивать? Ведь это же профессор пошёл в ту пещеру, а не они! Они все вообще очень тихо сидели в лагере, ничего не трогали, никуда не лезли. Если кто-то ошибся, значит теперь всех наказывать?! Так что ли?! Это же несправедливо! Зачем, зачем она только поехала в эту идиотскую экспедицию?! Надо же было ей увязаться за этой скотиной, Красавчиком! Подлец, он бросил всех и убежал, просто прикрывшись их спинами!
Алисия прислушалась. Ничего не слышно, кроме её собственных всхлипов. Ей повезло — она попала в какую-то пещерку. Похоже, больше никто не спасся. Долгое время она ещё сидела в темноте, потирая ноющие голени и вытирая слёзы. Немного ранее, на рассвете, этим путём спокойненько прошли Фарид и Калвин.
* * *
Ньоро гнали, не давая остановиться. Оставалась лишь слабая надежда, что девочки сумели забиться в какую-нибудь щель. Нечто подобное попалось и Заннату. Он неожиданно заметил дыру и юркнул туда, как загнанный лис. И замер, стараясь не выдавать себя запальным звуком дыхания. Где-то снаружи раздавались крики преследователей, и Заннат постарался забиться подальше в темноту.
Всю свою сознательную жизнь Заннат был тихоней. Старался никогда не вмешиваться ни во что. Излишне глубокомысленным быть тоже вредно. Особо близких друзей у него тоже никогда не было. Ну, так — потусоваться с банкой пива, потравить анекдоты, потрепаться о том, о сём. Он старательно маскировался под всеобщее легкомыслие. Не думай о проблемах, и их у тебя не будет. Учился ни худо, ни хорошо, в отличники не лез. И в эту экспедицию он поехал в основном затем, чтобы быть подальше от папаши и его бизнеса. Тот всё надеялся, что сын пойдёт по его стопам и будет сначала партнёром, а потом со временем и сам возглавит строительное дело. Поэтому Заннат и выбрал такое далёкое от строительства занятие. Уж больно ответственность велика. А с черепками всё проще.
"Надо спрятаться поглубже. Отсижусь до ночи, а там видно будет".
Он потащился вдоль узкого карниза — по тому пути, где недавно прошёл Коэн, потом — Боб Мелкович.
* * *
Аманда сидела на горе и видела преследователей, как они ловко и с неожиданной силой перескакивали через камни. От обычной флегматичности аборигенов не осталось и следа. Так, видимо, их разозлила кража воды. Она уже поняла, что никто из товарищей за ней не полез. Алисия сгинула где-то внизу, а крик Ньоро донёсся издалека.
— Ну гады! — крикнула Аманда и запустила сверху камнем. — Сейчас я вам все бошки посшибаю!
Гады тут же вернулись и стали карабкаться на гору. Аманда вступила в неравный бой.
— Мать вашу! — грубо орала она, бросая камни.
— Придурки, козлы! — вспомнила она немудрящую терминологию бедного района, в котором родилась и выросла прежде, чем её папочка выбился в приличный достаток.
— ...! — невнятно проорал бельмастый вожак, указывая наверх, где бесновалась рыжей молнией неистовая Фанта.
— Ва-аааа! — с азартом ответила его чёрная гвардия.
— Получи, наполеон обкуренный! — выдала Аманда и прицельным огнём впарила ему по физиономии. — Ага?! Словил примочку?! Свали в нирвану, подонок!
С краёв площадки показались сразу три замотанные в тряпки головы.
— Фашисты! — ожесточённо взревела воительница. — За Занната! За Алисию! За Красавчика, чтоб вам всем перелопаться!
Под таким напором двое тут же выпали с криками обратно, но враги уже лезли отовсюду.
Она озверела от отчаяния и принялась выражаться совершенно непристойно — жаль только, понять было некому.
