Сам он отправился на место преступления. В комнатке стояло теперь три столика, а не один, как следовало из отчёта. Было тесно, везде разбросаны тряпки, пахло, как в парикмахерской. Вбежала, судя по возрасту, администратор Мелисия Даун.
— Простите! — запыхавшись, воскликнула она. — Опять допросы?
— А к чему так нервничать? — спокойно ответил Патрик. — Я вижу у вас тут перестановка? Не могли бы вы мне объяснить, почему актриса второго плана одна занимала гримёрку, в которой теперь я вижу три столика?
— Да как вам сказать... — замялась администратор. — Сегодня здесь, завтра — там. Вам понятно?
— Нет.
— Обычно эта Терри Блю сидела в одной комнате с четырьмя девочками. Но накануне произошла переорганизация и она получила отдельную гримёрку.
Прибежала Инга с бумагами.
— Я могу идти? — спросила администратор.
— Нет.
Холливэй наскоро полистал бумаги.
— Я всё правильно сделала? — с улыбкой спросила Инга.
— Всё правильно. Садитесь сюда.
Он указал на гримёрное кресло. Едва она села, Патрик нашёл на столике фен и направился к одёжной стойке.
— Вы собираетесь разрушить мне причёску? — засмеялась девушка.
— Я даже не включил прибор в сеть, — невозмутимо ответил Патрик.
Администратор с интересом наблюдала за ходом расследования, сидя на стульчике. А вот в гримёрке Терри был тогда маленький кокетливый диванчик. Совсем новенький. И это говорит о том, что у милашки Блю вот-вот должна была начаться новая жизнь в театре.
— Инга, ваш рост примерно тот же, что и у жертвы. Я несколько выше Райса, поэтому я подогну ноги. Вы сидите за столиком, а ваш кавалер подходит сзади. — с этими словами Холливэй начал приближаться к Инге на полусогнутых ногах, неуклюже ковыляя, словно шимпанзе в цирке. Мелисия Даун фыркнула в ладонь, но тут же выпрямилась и приняла достойный вид.
— Так, я иду к вам... — сосредоточенно сообщил Патрик, держа перед собою фен, как револьвер.
— А что я делаю? — спросила Инга. — То есть, чем на тот момент занималась пострадавшая?
— Снимала грим, — с готовностью подсказала администратор.
Понятно, откуда брал факты этот недотёпа Мозер. Вместо того, чтобы делать выводы, он записывал всё, что болтала ему эта жизнерадостная дама.
— Тогда надо включить лампионы, — заявила Инга и включила оба светильника.
— Вам видно меня в зеркале? — спросил Патрик, вплотную приближаясь к креслу.
— Конечно, видно. Правда, недостаточно. Свет бьёт в глаза.
Он достал фото убитой.
— А вот здесь лампионы не горят.
Инга взяла фотографии и быстро просмотрела их.
— Патрик, — фамильярно обратилась она к нему. — Терри не снимала грим. Посмотрите внимательно на её лицо.
— Значит, не успела, — тут же подсказала администратор.
— Надо думать, — отвечала Инга. — Иначе она упала бы лицом вперёд, а не откинулась на спинку кресла.
А девочка-то соображает.
— Давайте ещё раз прорепетируем, — терпеливо начал Патрик.
— Давайте! — с готовностью вскочила дама-администратор.
— Значит, сначала Райс прячется за стойкой, — Холливэй зашёл за стойку с одеждой. — Мне здесь по ключицу, а обвиняемому — по брови.
— Ну да, конечно! — обрадовалась Мелисия Даун. — Он пригнулся! Вам надо пригнуться!
Вот так, наверно, она и заморочила беднягу Мозера.
— Тут будущая жертва входит и... — продолжил Патрик.
— Простите, детектив, какая жертва? — живо переспросила администратор.
— Ну просто жертва, — скорбно отозвался Холливэй. — Она входит и садится вот за этот столик.
— Не сразу, босс, — озабоченно сообщила Инга. — Сначала она сняла костюм и накинула халат. На фотографии она в халате.
Патрик бросился к фотографии. Точно! Девочка в халате! Нет, всё-таки иногда надо общаться с дамским полом, а то совсем одичаешь среди улик, вещдоков и отчётов.
— Прекрасно, значит, она входит... — заговорил опять он.
— Снимает свой костюм... — с улыбкой отвечает Инга.
— Халатик надевает... — охотно подсказала администратор.
— Потом садится в кресло... — кротко продолжил Холливэй.
— ... не заметив Райса, — в тон ему сказала Инга.
— А он за стоечкой пригнулся! — с восторгом сообщила миссис Даун.
— И что отсюда получаем? — осведомилась напарник Инга Марушевич.
— А ровным счётом ничего, — с безмятежностью святого отозвался Патрик.
— А вы снимали отпечатки пальцев? — оживилась театральная дама.
— Снимали, миссис Марпл, снимали, — утешающе ответил Патрик.
Делать им тут нечего с напарником. Всё тут очень просто и понятно.
— Благодарю вас за помощь следствию, — флегматично произнёс он, надевая шляпу.
— А если нам позвать собаку? — побежала за ними администратор, не желая расставаться с ролью детектива.
ГЛАВА 24. Красавчик
В изоляторе им предстояла встреча с Монком.
Едва закрылась дверь, Монк развалился на стуле и уставился на край стола. Он явно не демонстрировал готовности сотрудничать со следствием. Инга с интересом его рассматривала.
— Райс, ты утверждал, что снял обёртку с пневмопистолета уже после того, как Терри прошла в гримёрку?
— Да.
— А почему не раньше? Ведь время было.
— Не знаю, — хмуро отозвался Райс.
— Стоял и ждал, пока она не явится?
— Да.
— А потом давай шуршать?
— Да.
— Вот точно такая же бумага, — Патрик достал из кейса свёрток. — Вот я разворачиваю, рву, как это сделал ты. Слышишь, как много шума? Райс, твоя девочка была глухая?
— Нет, конечно! — истерически крикнул тот.
— Тогда ты лжец, Монк.
— Я не буду говорить без адвоката, — угрюмо ответил Монк.
— Тебе не нужен адвокат. Да-да, не смотри на меня так. Видишь ли, адвокат — это защитник. А твоё обвинение расползается по швам.
Монк тяжело дышал.
— Когда ты отправил письмо? — спросил Холливэй.
— Я не отправлял. Я его принёс. Я подбросил ей под дверь, домой. Хотел, чтобы она испугалась.
— Не морочь мне голову. Письмо было в конверте, запечатано и с почтовым штампом.
Заключённый опустил голову.
— Не знаю я ничего.
— А как письмо очутилось на туалетном столике в гримёрке? — вмешалась Инга.
Монк исподлобья глянул на неё и скрутил свою похабную физиономию куда-то в сторону.
— Может быть, она сама принесла письмо в гримёрку? — предположила Инга, обращаясь к Холливэю. — Может, хотела показать полиции?
Монк нервно задёргал тощим плечом, явно пытаясь укрыться от красивой девушки-детектива.
— Райс, кого ты покрываешь? — тихо спросил Холливэй.
— Чего вам надо?! — обозлился тот. — Я убил её! Я сознался!
— Ты дурень, Монк, — вставая, сказал ему инспектор.
— Я не дурень! — завопил Райс.
— Конечно, дурень. Простое дело, а ты так напортачил.
Дальнейший путь их лежал в почтовое отделение. Надо было отыскать то место, где шлёпают на конверты штампы.
— Это не наш штамп, — сказали там.
— Как это не ваш?! — изумился Патрик. — Вот все реквизиты.
— Говорю вам, не наш. Это подделка какая-то. Сделано толково, не спорю, но подделка.
— Вот это трюк! — удивился уже на улице детектив. — Кто-то попытался затопить нашего подопечного, да перестарался.
— Ты думаешь, что Монк в самом деле невиновен? Тогда почему же он настаивает на своей вине? К тому же у него такая рожа...
— Вот именно, что рожа. Если кому нужна подстава, то лучшей рожи не сыскать.
Рабочий день шёл к концу.
— Я могу забросить вас домой, — предложил Холливэй, открывая машину.
— Можете и сами ко мне заброситься.
Вот это он не любил — путать деловые отношения с личными.
— Мы с вами, между прочим, ещё в закусочной не побывали, — проворчал он.
— Вы всегда такой сухарь?
— Всегда.
* * *
Экпертиза установила, что поддельная печать на конверте выполнена на компьютере.
— А почему же с числом так ошиблись? — недоумевал Патрик.
— А, может, это Монк нарочно сфабриковал улику, чтобы запутать следствие и выйти сухим из воды? — предположила Инга.
— Сомневаюсь. Надо хорошо знать судебную систему и мастерски просчитывать ходы. А я как вспомню мутные глазёнки Райса... Ты помнишь, даже эксперты-почерковеды заключили, что писавший страдает явной психопатией и рассеянностью. Нет, тут из кустов торчат совсем другие уши.
Они разговаривали в кабинете Холливэя. Он, как водится, за своим знаменитым столом. Она — на диване. Этот допотопный кожаный уродец был спасён Патриком от мародёров-дизайнеров. Он затащил сей антиквариат к себе в берлогу и теперь его кабинет по праву прослыл в отделе лавкой древностей.
— Ну что? Дело зашло в тупик? — поинтересовался забежавший на огонёк Мозер.
— О, Джордж! Рад тебя видеть, дружище! Где ты пропадал?
— В отпуске, Патрик, в отпуске. Я просто так заскочил. Слышал, моё дело тебе отдали на доследование? И как дела?
— Пока никак, там видно будет. Мы ещё работаем по делу.
— Мы? — спросила Инга, когда Мозер удалился. — Я думала, ты один всё делаешь.
— Не прибедняйся. Ты мне немало идей подала. Я бы про халатик ни за что не догадался.
— Скажешь тоже! — заскромничала Инга.
— Или с этими лампионами.
— Ты сейчас начнёшь убеждать меня в твоей бездарности, — заподозрила она.
— А как ты заметила насчёт того, куда должна упасть жертва!
— Ушам своим не верю: Холливэй хвалит женщину!
— Одного я не понимаю. — проговорил он совсем другим тоном. — Почему Терри получила новую гримёрную? По бумагам она до того дня сидела ещё с тремя девицами.
— В самом деле! Девчонка со второго плана получает отдельную гримёрную! Что-то не так! — с иронией отозвалась Инга. — Только уже не второго плана. Накануне она получила повышение. Её утвердили на роль Изольды. Дело нечисто. Пахнет постелью!
— Вот почему я всегда избегаю служебных романов, — назидательно ответил Патрик.
— Шеф, вы нескромны!
— Давай о деле, — поспешно ушёл он от темы. — Я намереваюсь писать рапорт. В принципе, дело закончено. Нестыковка улик настолько явная, что никакой судья это не пропустит.
— Постойте, босс! — всполошилась Инга. — А кто же тогда преступник?
— Детектив, мне не поручали поиски преступника. От меня требуется только составить отчёт об убедительности улик против Райса.
— Патрик, — напряжённо сказала ему Инга. — ты не такой формалист, как хочешь выглядеть. Тебе дана неделя, давай используем её и попытаемся всё выяснить до конца.
— Инга, ты не понимаешь! Я не привожу в заключении, что Райс невиновен — это вообще не компетенция следователя. Я только проверил улики. Как ни крути, Мозер всё сделал на совесть. А нестыковка со штемпелем была обнаружена уже только на суде. Мы выявили подделку и я об этом рапортую. На большее у меня полномочий нет. Неделя слишком малый срок для полномасштабного расследования. Идите, детектив. Я ещё должен составить рапорт о нашем сотрудничестве.
Он направился к Джону Уэйну и к своему удивлению обнаружил, что кишки со стены исчезли.
— Босс, где картина? — поинтересовался он, войдя.
— Это ты по поводу тех гламурных розовых какашек? Прости, Патрик, они мне по ночам снятся.
— Да ладно, пусть, — великодушно простил его Патрик. — Я думаю завершать дело и писать отчёт. Только у меня комп глючит. Мозер сегодня ещё не на работе? Я присяду за его столик?
— Валяй. И справляйся до пятницы.
* * *
Все в управлении знали, что электроника до судорог боится Патрика Холливэя. Сэм Уиллис даже утверждал, что стоит Холливэю пройти мимо его компьютера, как тот начинает сам перезагружаться, а вместо приветствия выдаёт текст: "Внимание! Опасность!"
На все эти шуточки Холливэй никак не откликался. Он проходил мимо с тем видом, который Мозер обычно называл выражением лица старой девы, которая вдруг обнаружила, что всё лучшее в своей жизни она уже упустила.
Как бы там ни было, Патрик осторожно опустился в ту непотребную вертушку, от какой сумел избавиться. Он пытался быть внимательным, чтобы не попортить Мозеру его машину.
Очень хотелось закинуть ногу на ногу, но прошлый раз он так разбил ботинком плату на компьютере Смита, когда тот сжалился над Холливэем и пустил его на своё место попечатать. Или тот случай, когда он на минутку забрёл в конуру к охраннику и пролил тому кофе на клавиатуру. Тогда ещё Джон Уэйн застрял меж прозрачных вертящихся дверей на выходе из управления. Из-за этого всему отделу задержали выплату жалования, поскольку шеф не мог подписать платёжную ведомость, сидя меж двух небьющихся створок. Нет, работа за компом — дело сложное и ответственное, тут глаз да глаз!
Холливэй уже заканчивал отчёт, как примчалась Инга. Едва втиснувшись в тесный закуток, она пристроилась за спинкой кресла.
— Шеф! У меня идея!
— Ага, — рассеянно отозвался "шеф", медленно печатая одним пальцем.
— А что, если пошарить в памяти у компа директора театра?
— На предмет? — Патрик всё так же терпеливо тыкал пальцем, то и дело исправляя опечатки.
— А вдруг Терри шантажировала его и он подстроил дело со штемпелем?!! Ведь её перевод на новые роли произошёл только накануне! У Монка не было времени узнать про это! Я думаю, у этого толстячка директора определённо рыльце в пушку!
— Ты слишком увлекаешься, — Холливэй в последний раз кликнул мышкой и с довольным видом распрямился.
— Шеф, ты чего творишь? — оторопело спросила Инга.
— Отчёт творю.
— Да ты только что уничтожил файл!
— Что?!!
Он поискал в опции. Файл пропал.
— Да как же так? — чуть не плакал Патрик. — Я столько мучился, а ты сбила меня с толку!
— Патрик, давай без паники. Ничто не исчезает бесследно. Твой жалкий труд в корзине.
— Вот именно в корзине! Я даже успел разорвать его!
И он в самом деле полез под стол рыться в мусорной корзине!
— Ну ты и дурачок, великий детектив Холливэй, — снисходительно сказала Инга Марушевич. — Слезай немедленно с машинки!
Она развернула кресло на ножке и вытолкнула его вон.
— Вот, смотри, твой файл в корзине, — Инга быстро отыскала пропажу. — А это что такое?
— Эй, эй! Не трогай чужие вещи! — забеспокоился Патрик. — Может, это порнуха. Мозер грешен этим.
Но она не послушала, восстановила файл и раскрыла картинку. Это был почтовый штамп. Тот самый, с неверным числом.
— Что же ты наделала, девочка? — с грустью спросил Холливэй. — Как будем оформлять изъятие улик?
— Не твоя забота, Патрик, — сказал ему Джон Уэйн. — Это моя задача.
Вопрос об аресте Мозера был лишь техническим делом.
— Почему он поставил неверное число? — спросил Уэйн.
— Я тоже ломаю голову, — признался Патрик.
— Всё очень просто, — ответила обоим Инга. — У него на стекле висит старый календарь. Этот лентяй вообще на своём рабочем месте не прибирает.
— Действительно всё просто, — ответил Джон Уээйн.
* * *
— И как он всё это проделал? — спросила Инга, сидя с Холливэем в уютном ресторанчике.
— Да элементарно. Вошёл, прижал её к спинке кресла и выстрелил ей в затылок всю обойму гвоздей. Зашвырнул гвоздилку под стойку, чтобы не было видать, и быстро смылся, только письмецо в конвертике сначала подложил. Тут припёрся незадачливый влюблённый. Он бесился и понимал, что девочка его дурит. Вот и написал письмо, чтобы попугать. А как увидел её мёртвую, так и потерял голову — решил, что не отмажется. Ему подсунули под нос гвоздилку на предварительном следствии, да ещё и послание его на столе нашли. И он со свойственной ему психопатичностью начал признаваться во всём, потому что кретин он несомненный.
