Ледяная княжна

— Нет! — чей-то женский крик ударил по ушам, и только потом пришло осознание, что кричала я сама, видя, как падают на землю Сойка с Отшельником.

А в следующее мгновение картинка изменилась. Раз — я кидаюсь вперед, два — стою на обочине, меня корчит от спазмов, и я давлюсь слизью, отдавая земле остатки ужина. Рядом обнаружился Отшельник. Северянин придерживал меня за плечо, второй рукой гладил по спине, шепча что-то ободряющее.

— Держи, — протянул флягу с водой, когда я выпрямилась. С отвращением вытерла рот, тщательно прополоскала водой и умылась. Когда же будет дно моего падения? Что еще я должна нарушить в этой жизни, чтобы пасть еще ниже, чем сейчас?

Масса вопросов вертелась на языке, но я кинула взгляд на дорогу, и вопросы как-то разом закончились.

Некромант лежал навзничь в метрах десяти от нас, широко раскинув руки и задрав в небо узкий подбородок, а в центре его груди дымилось огромное черное пятно. Отвратительно пахло горелой плотью, и тошнота опять подкатила к горлу.

Рядом сидел на корточках Сойка и вертел в руках что-то на длинной цепочке.

От зрелища поверженного некроманта дыхание перехватило и способность связно говорить куда-то испарилась.

— Эт-т-то? — ткнула пальцем в труп.

— Некромант, Айринушка, — Отшельник взял за руку, ободряюще сжал ладонь, и дышать стало легче.

— И кто его? — сглотнула, не в силах оторвать взгляд от дымящейся груди.

— Не смотри, — Отшельник потянул на себя.

— Ну, ты даешь! — восхищенно присвистнул Сойка, отходя от некроманта. — Ты действительно не помнишь, как его прикончила?

— Я?

Голос дал слабину, и вопрос вышел тоньше мышиного писка. Отшельник наградил брата укоризненным взглядом.

— Айрин, посмотри на меня, — развернул к себе, — все нормально, слышишь?

Притянул, обнимая, закрывая. Защищая от самой себя.

Слабо кивнула. В груди давило, около сердца ворочалось что-то темное и гадкое. "Я ничего не помню! Ничего!" — пришла паническая мысль, за ней хлынула целая лавина. Доигралась! Во что я превращаюсь, когда убиваю некромантов? В чудовище? С хвостом и когтями?

— Какие когти, Айрин? — возмутился Сойка. Оказывается, последнюю мысль я произнесла вслух. — Ты же его молнией приложила. Через все щиты пробило.

Я? Чем? Молнией? Какой к проклятому молнией, когда я ничегошеньки не помню! Память напряглась, но выдала нечто маловразумительное и непонятное, мол, ничего такого не было, а если и было, то не ко мне.

— У меня даже волосы дыбом встали, видишь? — и он продемонстрировал всклокоченную прическу.

Не удержалась, взглянула.

— Это ты с утра не причесался, — попыталась улыбнуться. Улыбка вышла жалкой, но Отшельник выдохнул с облегчением.

— Не переживай, Айрин. Одним гадом на свете меньше, — подмигнул Сойка.

— Боюсь, это не все наши проблемы.

Отшельник резко отстранился, прислушался.

— Уходим, быстро.

Но было уже поздно. Теперь услышала и я — нарастающий мерный топот, доносящийся из-за деревьев. Мы не успевали. Они неслись лавиной, и на первый взгляд их было много... Слишком много для троих.

Я будто примерзла, не в силах сдвинуться с места. Стояла, смотря, как становятся ближе раскрытые в злобном крике рты, заполненные тьмой глаза, искаженные жаждой крови лица. Моей, нет, нашей крови.

— Айрин, уходи, — глухой голос Отшельника узнала с трудом, — мы их задержим.

— Поцелуй проклятого, северянин, — предложила, доставая светящийся фиолетовым меч и вставая третьей в ряд с ледяными.

Они неслись волной, страшной, неумолимой и оттого еще более жуткой. Но паника ушла. Рука крепко сжимала рукоять, я шире расставила ноги, покачалась на носках, занимая устойчивую позицию для боя.

— В ближний не лезь, у них силы немерено, — коротко инструктировал Отшельник, — не коли. Бесполезно. Отрубай, что только можешь, а лучше сразу голову.

Значит, в ближний не лезем, дальше лезвия не пускаем, а то у меня масса тела небольшая, меня стукнуть — и я мгновенно улечу далеко-далеко...

— Мы прикроем, — приободрил Сойка, и на душе потеплело, но я тут же постаралась отстраниться. Любые эмоции — помеха. Для боя требуется выбросить из головы все мысли, забыть обо всем, кроме стали в руке и противнике напротив.

Льолды приближались с неотвратимой стремительность, и глядя в их залитые тьмой глаза, уже не было сомнений, кто перед тобой — обычный живой человек или некто, в человеческом обличье.

Когда до нас оставалось метров десять, толпа резко разделилась на два ручейка, обтекая лежащее на дороге тело некроманта. Даже после смерти твари боялись хозяина, не желая дотрагиваться до него.

Стук копыт вплелся в шум приближающейся толпы так внезапно, что я едва успела среагировать. Рванула в сторону, над головой промелькнули копыта лошади, перемахивающей через завал. Гнедой конь с лету столкнулся с толпой льолдов, врезался в нее, проделывая грудью широкую прореху, которая, впрочем, быстро зарастала, встающими с дороги тварями. Простого удара копытами им было мало, чтобы отправиться обратно за грань.

В руке всадника — мне была видна лишь спина в плотной коричневой куртке да хвост черных волос — мелькнуло что-то металлическое.

— ЛОЖИСЬ! — заорал Сойка, перемахивая через завал.

Отшельник поступил проще — повалил меня на землю и придавил для надежности своим телом. Земля содрогнулась, еще раз и еще, взрывом заложило уши, а дорогу заволокло едким сизым дымом.

— Ты как? — уточнил лежащий на мне мужчина.

— Нормально, — ответила и сама удивилась ответу. Конечно, что может быть более нормально для княжны, чем валяться на дороге в обнимку с мужчиной, который мне даже не представлен!

— Тогда работаем, — Отшельник встал, протянул руку и вздернул меня вверх.

— Кто этот придурок с гранатами? — уточнил Сойка, вставая рядом.

— Не знаю, — пожал плечами северянин, перехватывая удобнее меч, — но он очень кстати. Твари на него отвлекутся.

Дым потихоньку рассеялся, и стало видно жуткое побоище. Конь отчаянно крутился на месте, пытаясь отбиться, всадника в седле уже не было. Вместо задних рядов льолдов на дороге валялись кровавые ошметки тел, часть из них еще шевелилась, упорно не желая дохнуть.

Сердце екнуло. Я сделала шаг вперед.

— Айрин, — предостерег Отшельник.

— Ему надо помочь.

— Надо так надо, — хмыкнул Сойка и вдруг заорал: — Эй, убогие! Про нас не забыли?

Убогие, часть из которых занималась конем, а остальные толпились в правой части дороги, резко обернулись. Оценили свежее мясо и рванули к нам.

И сразу стало не до смельчака с гранатами, но краем глаза я успела уловить, как шарахнулись в сторону льолды, а среди рубашек и сарафанов замелькала коричневая куртка, и засверкало лезвие меча.

— Надеюсь, оно у него с серебром, — прошептала, встречая первого гостя.

Первые ряды, до которых не достал взрыв гранат, и которые готовились достать нас, состояли из мужчин. Эдакий авангард самых сильных и быстрых. Остальным повезло меньше, и они в большей или меньшей целостности валялись на дороге.

Бой... точнее, бойня. У противника нет стали. Есть скорость, сила и жажда добраться до твоего горла быстрее, чем твой меч снесет ему голову. И единственное, что отличает его от тебя — тьма вместо глаз.

Они люди. Были ими еще вчера. И нет их вины в том, что некромант прогулялся по дороге, заглянул в деревню и забрал души, впустив в тела тварей из другого мира. Но мне от этого не легче. Да лучше один шатар с когтями и шипастым хвостом, что три десятка крестьян, лишенных душ.

Удар, уход, подсечка.

Мы держим круг на четверых.

И кровью дышит мир живых.

И бьется стали в тон сердечко.

Закрыть глаза и упасть в банальный обморок, чтобы очнуться дома, в чистом белье, на мягкой постели. Чтобы рядом суетилась нянюшка, перекладывая с подноса на тарелку свежеиспечённые булочки с корицей и наливая в высокую фарфоровую чашку ароматный кофе. Чтобы в комнату сквозь открытое окно залетал утренний ветерок, принося с собой запах цветущего сада. Чтобы...

Вытерла пот со лба. Рубашка прилипла к взмокшей спине. Подозреваю, что воняю сейчас не хуже любого солдата с передовой, а дышу, как загнанная лошадь. С отвращением оттерла кровь с лица. Чужую кровь.

Меня берегли и прикрывали. Исправляли ошибки и брали на себя излишне ретивых. Любитель гранат быстро сориентировался и прорвался к нам, разделив круг на четверых. Так вчетвером и отбились.

После шума боя, визга и хрипов тварей, собственного сиплого дыхания и хруста перерубаемых позвонков стояла удивительно мирная тишина, и просто не верилось, что все уже позади. Адреналин в крови еще требовал куда-то бежать, с кем-то сражаться, но тело уже остывало после горячки боя, руки наливались тяжестью, и гудящие ноги намекали, что неплохо бы передохнуть.

С отвращением отвела взгляд от залитой кровью дороги. Буду ли я когда-нибудь рассказывать своим детям об этом бое? Нет. Забыть, стереть, выкинуть из памяти.

Передо мной лежали крестьяне, обычные такие крестьяне, порубленные мною. Было ли что-то достойное в этом бое? Нет, а потому мне хотелось убраться отсюда как можно скорее.

Сойка только что закончил латать темноволосого южанина. Ему прилично досталось, и если бы не помощь целителя, валялся бы рядом с льолдами, мало чем от них отличаясь.

Как ни странно, но тело некроманта не пострадало ни от взрывов, ни от копыт лошади. Заговоренное? Но со смертью владельца любая защита должна была пропасть.

"Отличная вышла драчка. Даже не жаль, что этого идиота прихлопнули".

На странный шепелявый голос я среагировала быстро. Подпрыгнула, оглянулась по сторонам, меч сам собой возник в руке.

"И не говори... Классно повеселились!"

А вот и второй. Чуть грубее, но те же противно скрежещущие звуки голоса.

— Айрин, что случилось? — Отшельник удивленно смотрел на меня, да и Сойка с незнакомцем отвлеклись от перевязки.

Не поняла? Я схожу с ума или слышу голоса у себя в голове? Впрочем, кажется, это одно и то же.

Придурь проклятого! Сначала провалы в памяти, теперь голоса. Что следующее? Видения? Как-то мне расхотелось становиться ледяной, только кто меня об это спросит.

— Ничего, — прошептала. Убрала меч. С голосами в голове он не поможет.

— Уверена? — недоверчиво прищурился Отшельник.

Пожала плечами. Я и уверена — несовместимые понятия на сегодня.

"А девочка хороша. Даже очень".

"Ага, жаль, вскрытая коробочка. И ведь совсем недавно".

— Смотри, — прошептал вдруг Сойка, глядя на дорогу. Проследила за его взглядом. Над телом некроманта едва видимые клубились две полоски. Они становились плотнее, раздавались в ширину и вскоре стали напоминать человеческие тени. Обычные такие тени, только движущиеся и две.

"Хозяин будет недоволен. Просмотрели".

"Очень недоволен".

"Возьмем этого с собой. Будет на ком хозяину гнев сорвать".

"Отличная идея!" — заскрежетал хохотом голос.

А дальше над телом некроманта распахнулась темнота. Две тени подхватили некроманта под руки. Миг — и вся троица исчезла в портале, словно их здесь и не было.

Сглотнула ком в горле. Вытерла вспотевшие ладони о штаны. Вот, придурь проклятого, да мне во время боя с льолдами не было так страшно, как сейчас. И что эта теневая парочка имела в виду под фразой "вскрытая коробочка"? Активированный дар? Или что-то еще?

Ну надо же, портал. Не поверила, если бы не видела его собственными глазами. Так только в сказках перемещаются. Ну, души, конечно, да всякие бесплотные сущности могут и сквозь миры проходить, а вот плоть... Льолды, тени, утаскивающие в портал некромантов — к чему готовиться дальше? Может, вариант сдачи тайной канцелярии был не так уж и плох?

Поймала обеспокоенный взгляд Отшельника — выдавила в ответ улыбку, мол, все в порядке: жива, частично здорова (пара синяков и царапин не в счет), ну а поврежденной психикой будем заниматься уже после войны.

— Занятные вещи у вас здесь творятся, ледяные, — проговорил южанин. Голос у него оказался глухим, с необычной хрипотцой, да и внешность была довольна экзотичной даже для Южной Шарналии. Черные волосы подстрижены коротким ежиком, глаза раскосые, темные, скулы высокие, кожа смуглая (подозреваю, это не загар), рост средний. Выше меня на полголовы, не больше. Если не ошибаюсь, родом он из степей Тардии. Далеко же его занесло от родины.

— Сами в восторге, — криво ухмыльнулся Сойка, затягивая на нем повязку, — все, жить будешь.

Южанин ощупал повязку на боку, покрутил рукой, поморщился.

— Я сказал жить, а не гимнастикой заниматься, — предостерег его целитель.

— Я понял, — ответил южанин.

— Как твое имя? — Отшельник переключился с опустевшего места на дороге на незнакомца.

— Имя, ледяной, что листва на дереве. Осень пришла, ветер сдул, весной новый вырос, — ответил южанин. Он прошел вперед, наклонился над упавшим конем, ласково похлопал его по шее. Тот захрипел, закатил глаза. Я отвернулась и все равно вздрогнула, когда хлопнул одиночный выстрел. Закаркали вороны, срываясь с деревьев. Еще одна смерть, надеюсь, последняя.

— И как нам тебя звать, философ? — Сойка собрал медикаменты и завязывал мешок. Мне тоже нужно собираться. Хотелось уйти прямо сейчас, но я взяла плащ, достала грязную рубашку из мешка, обтерла меч, а затем брезгливо отбросила испачканную в крови одежду прочь. Есть еще пара запасных, а эту даже стирать не хочу.

— Лист подойдет, — донеслось негромкое. Глянула в ту сторону, южанин снимал поклажу с павшей лошади.

— Лист так Лист, — пожал плечами ледяной, — я — Отшельник, он — Сойка, а это Айрин. Мы сейчас уходим, здесь, кроме смерти, больше делать нечего. Будем не против твоей компании.

Мужчины обменялись долгими взглядами. Да что тут думать! Я бы с радостью убралась отсюда, причем бегом и без оглядки, но...

— Мы их оставим просто так? — спросила, не глядя на северянина. Сойка страдальчески закатил глаза.

— Хоронить нет времени, — ответил Отшельник, и я с ним была согласна, целиком и полностью. Каждая лишняя минута здесь тянется вечность.

— Можно сжечь, — предложил вдруг Сойка, — я видел канистру с керосином в сарае.

— Хорошо, — кивнул Отшельник, и у меня отлегло от сердца. Огонь — это не земля, но тоже неплохо. Огонь очистит то, что испоганил некромант.

Пока Сойка ходил за канистрой, северянин стащил часть трупов в кучу. Я пыталась помочь, но меня отправили погулять. Южанин стоял рядом с конем — прощался, и в их сторону я старалась не смотреть. Сердце и без того болело, а на душе точно с десяток камней подвесили.

— Я сам, — Лист отобрал канистру из рук Отшельника, щедро плеснул на коня, чиркнул зажигалкой и поджег. Ярко полыхнуло пламя, побежало дорожкой по камням.

— Идем, — дернул за рукав Сойка, вырывая из оцепенения.

Осень горчила на губах, заставляя сожалеть о чем-то несбывшемся и безвозвратно утерянном. Небо затянуло серыми тучами, даже не верилось, что утром светило солнце. Не сговариваясь, мы перешли на быстрый шаг. Позади черными клубами поднимался дым, и выворачивающий наизнанку запах паленого мяса растекался по округе.