Ледяная княжна

Мы стояли тесной группкой, напряженно выглядывая тех самых роконов. Воображение рисовало всяческие ужасы, и я все ближе подбиралась к Отшельнику, пока не нарвалась на:

— Айрин, если ты постоишь спокойно и перестанешь подпрыгивать на каждый шорох, я смогу быстрее настроиться на защитное поле.

— Защитное поле? — уточнила шепотом. Мне было все равно, на что он там настраивался, просто тишина давила на нервы и... Кажется, я опять подпрыгнула.

— Это я, — покаялся Хасар, — случайно на ветку наступил.

Я заподозрила неладное. И, похоже, была права, но развить мысль о возмездии мне не дали. Отшельник скомандовал:

— Вперед.

И мы шагнули на разделительную полосу.

Когда-то она действительно разделяла наши государства, но сейчас служила скорее психологическим барьером для войск. Если наших отшвырнут сюда — дальше отступать будет уже нельзя. За спиной родная земля, и из захватчиков мы превратимся в защитников. Ну, и чисто технически, на полосе легче отслеживать нарушителей, вроде нас.

— Полоса закрыта особым полем, которое удерживает роконов на месте, — прошептал Сойка на ухо. — Мы вскрыли его, и теперь они видят кусок стены вместо нас.

Я уже собиралась поаплодировать блестящей идее, как вдруг увидела рокона, стремительно несущегося к нам. По виду тварь больше всего напоминала плотный мыльный пузырь, размером с крупную собаку. По поверхности скользили разноцветные тени, и рокон выглядел, как большой елочный шар, которому наскучило висеть на праздничном дереве, и он решил прогуляться по округе. Впрочем, не было ошибкой предположить, что шар еще и голоден, и видит сейчас не кусок невкусной стены, а очень даже аппетитную еду, от которой текут слюнки.

Додумать, есть ли слюни у рокона, я не успела.

— Бежим! — первым заорал Хасар и рванул меня за руку. Я чуть было не вспахала носом то, что еще было не вспахано, и заболталась следом, быстро-быстро перебирая ногами. Наемник пер с силой тягловой лошади, а я висела у него на хвосте на манер бестолковой тележки, которая вот-вот развалится на части.

За спиной с жутким грохотом что-то взрывалось, раскрашивая деревья и землю в мертвенный лиловый свет. Сквозь грохот был слышен голос Сойки. Жаль, слов не разобрать. Сердце билось, как бешеное и было страшно за того, кто сейчас прикрывал наш отход.

Мыльные пузыри неслись со всех сторон, и их было много. Слишком много для нас.

Лес стремительно приближался. Легкие жгло от недостатка воздуха, я в жизни не бегала так быстро. Хасар тянул и тянул, не давая замедлить темп. По ощущениям, рука у меня стала как минимум в два раза длиннее.

Когда до спасительного леса оставалось буквально метров пять, один из роконов оказался хитрее остальных, он решил не преследовать добычу, а встретить её у выхода. Ему понадобилось пару секунд, чтобы возникнуть перед нами, отрезая путь.

— Бегите! — толкнул в спину крик Сойки.

Я попыталась затормозить, сказать, что мы должны помочь, что бросать нельзя, но наемник оказался не просто по-лошадиному силен, но вдобавок еще и по-ослиному упрям. На пару секунд дохнуло потусторонним холодом, а затем меня, как мешок с мукой, зашвырнули между двух стволов, да еще и путь назад перекрыли, чтобы по дурости обратно не сунулась.

Я больно ударилась коленями о землю, тут же вскочила.

— Гад! — кулак впечатался в спину наемника. Спина молча отодвинулась в сторону, открывая вид двух измученных, но вполне себе целых ледяных. Сойка стоял, согнувшись, уперев руки в колени, и дышал тяжело с присвистом. Бледный, как смерть, Отшельник подпирал ствол дерева и, кажется, был готов сползти по нему вниз.

Я закашлялась, выдохнула, раз-другой и, наплевав на гордость, опустилась на колени. В боку кололо, сердце выпрыгивало из груди, во рту пересохло, я дышала открытым ртом, заглатывая холодный ночной воздух, стремясь погасить бушующий в легких пожар. Попросить меня добить, что ли?

— Отлично сработали? Защиту вскрыли, да?!

Хасар обнаружил не только отличный слух, но еще и способность к логическому мышлению.

— Это нас чуть не вскрыли по вашей милости!

Удивительная манера ругаться спокойным тоном. Надо будет взять на вооружение.

— Заканчивай, южанин, а? — попытался урезонить его Сойка.

— Я закончу, когда ты перестанешь подставлять нас под удар.

— Значит, это я подставляю нас под удар?

Сойка выпрямился и шагнул в сторону наемника. Удавить бы обоих, но я отвлеклась.

— Отшельник, — позвала шепотом.

— Что, Айрин? — устало откликнулся ледяной, и меня неприятно поразил его тусклый и безжизненный голос. Похоже, северянин выложился полностью, прикрывая наш отход. Вот что за жизнь! Первый раз я стала свидетелем магического боя и пропустила его, улепетывая без оглядки.

— Там кто-то есть, — ткнула пальцем в темноту. Доказывать ничего не пришлось. Ослепительный свет ударил по глазам, лес ожил, наполнился звуками, и чей-то громкий голос удовлетворенно произнес:

— Попались, пташки! Так, кто там что вскрыл?

Я застонала про себя, прикрываясь рукой от бьющего по глазам света. Похоже, наши. Или не наши?

— И не простые пташки, как я посмотрю, — наслаждался ситуацией невидимка, — целых два ледяных! То-то командир обрадуется.

Острый звук передернутых затворов (все-таки армия) резко охладил пыл дернувшегося было Сойки. Хасар и не думал рыпаться. Похоже, он успел прикинуть численный перевес и сейчас спокойно стоял, держа руки подальше от оружия. А может, посчитал, что его вассальная клятва на безумство не распространяется. Отшельник... Я не стала оглядываться, понимая, что сейчас увижу — мой бравый ледяной на какое-то время выпал из боевого строя.

Медленно встала, отряхнула колени и гордо выпрямилась. Терять было нечего.

— Кто здесь главный?

— А кто это у нас такой смелый?

Сразу несколько лучей скрестилось на мне. Я моргнула, прогоняя набежавшие слезы, даже не думая отвечать. Пусть гавкает, мелочь.

— Баба! — возмутительный свист раздался сбоку.

— Да, ну? — неверяще осведомился его сосед. Сквозь темноту я чувствовала на себе сальные взгляды. Страх потихоньку вползал в душу. Что я делаю? Полное безумие.

— Братцы, да это ж ведьма! — перекрыл нарастающий гомон чей-то тонкий голос, и на лес рухнула тишина. Сразу в нескольких местах треснули ветки под ногами шарахнувшихся назад людей.

Я ощущала их страх, их неуверенность, слышала трусливый шепот: "Ледяная. Ведьма", и плечи сами собой распрямились, а коленки перестали дрожать и подгибаться.

Ведьма? Да, я готова назваться хоть чудью лесной, если это поможет нам пройти сквозь ряды южан.

— Так, кто здесь главный? — Спокойно и гораздо уверенней повторила вопрос, позволил добавить капельку насмешки. Похоже, я ошибалась, считая, что дурная репутация — всегда плохо.

— Да, это всего лишь девчонка, — пробормотал некто в темноте, шагая в круг света. Серо-зеленая форма, широкий ремень с портупеей на боку, заляпанные грязью высокие сапоги — все промелькнуло перед глазами в одно мгновение, я вгляделась в лицо военного. Заросший щетиной подбородок, тонкие губы и спрятанные в тени козырька фуражки глаза.

— С кем имею честь? — холодно уточнила.

— Простой смертный, госпожа, — коротко поклонился он и тут же перехватил инициативу: — Старший лейтенант Шайло, к вашим ледяным услугам. Уж простите за негостеприимный прием, сами понимаете, война.

Война... ирония заключалась в том, что воевали наши страны, а мы были лазутчиками, возвращающимися на свои позиции из чужого тыла. И если бы не наша принадлежность к ледяным, кто знает, может, и расстреляли бы на месте.

— Если вы позволите, я сопровожу вас в штаб командования, — учтивый тон старшего лейтенанта звучал подозрительно, я засомневалась...

— Да, конечно, — приняла протянутую мне руку. Выбора все равно не было.

А в следующее мгновенье затылок пронзила резкая боль, перед глазами вспыхнули разноцветные звезды, и все резко погрузилось во тьму.

Сколько я была без сознания, не знаю. Когда очнулась, первым впечатлением от вернувшейся реальности был отвратительный запах гнилой соломы и навоза. Пошевелила руками, ногами — все цело и свободно. Попыталась открыть глаза и приподняться, но тут же со стоном рухнула обратно.

— Сейчас, сейчас, — услышала я голос Сойки, а затем на лоб легки прохладные пальцы целителя. Боль начала отступать, перестав сжимать голову железным кольцом.

— Лучше? — спросил Сойка.

— Божественно! — улыбнулась и добавила, открывая глаза: — Прости, я опять в твоих пациентах.

— Ерунда, — отмахнулся целитель, — всего лишь шишка на голове. Больше ничего не болит?

Я села, огляделась — вокруг все еще была ночь, и луна заглядывала к нам сквозь дыры в крыше сарая, посылая вниз потоки серебряного света. Пошевелила руками и зашипела от боли, по коже побежали огненные иголочки.

— Ох, прости, как я сразу не подумал, — Сойка принялся растирать мои запястья.

— Сильно они тебя связали, — огорченно заметил он, разглядывая сизо-красные полосы на коже, — а если бы некоторые не возились так долго с простым узлом, — он чуть повысил голос и мотнул головой в сторону ближнего угла.

— А если бы некоторые не занимались неизвестно чем, — отозвался угол голосом Хасара.

— Хватит! — гаркнула и поморщилась от тупой боли в голове. — Нашли время грызться. Мы в плену, неизвестно где, а вы как две бабы на базаре.

— Я Отшельника вытаскивал, — обиженно заметил Сойка.

— Как он?

Сердце немедленно отреагировало, сжавшись в ожидании неприятностей.

— Не переживай, все будет хорошо, — успокоил меня Сойка, — он не первый раз до нуля резерв доводит. Часов десять сна, и будет как новенький, разве что магичить неделю не сможет.

Все помолчали, каждый думая о своем.

— Глупо получилось, да? — спросила, обращаясь в темноту.

Сойка ответил не сразу.

— Случившегося назад не вернуть, — проговорил он с тяжким вздохом, — теоретически, Айрин, мы могли бы попытаться выдать тебя за юношу. Короткие волосы, мужская одежда, но не уверен, что обман продержался бы долго. Прости, но мужчина из тебя никакой. Ты слишком воздушна для нашего брата.

— Айрин, не слушай его, — вмешался Хасар, — пара тренировок и из тебя вышел отличный парень.

— И где были твои тренировки? — яростным шепотом осведомился Сойка.

— Так, никто и не просил.

Раздавшиеся на улице шаги погасил спор. Часовые зашевелились, затребовали пароль. Дальше они долго обменивались какими-то приказами. Толстая дверь гасила часть звуков. Наконец, раздался скрип несмазанных петель, внутрь хлынул поток света.

— Эй, ледяная, на выход, — позвали с улицы, не решаясь входить внутрь.

— Айрин, не смей, — потянулся ко мне Сойка.

— Госпожа, это опасно, — высунулся из угла Хасар.

Я криво усмехнулась, оглядела своих побитых защитников.

— Нам нужно время.

И шагнула в холодную ночь южного плена.

Глава пятнадцатая

Родственные обиды

Мои провожатые сделали вид, что идущая на своих двоих пленница со свободными руками — дело обычное, можно сказать, запланированное. Похоже, никто и не ждал от нас, что мы будем сидеть связанными баранами. Суровая репутация, пусть и незаслуженная лично мною, приятно грела душу.

Я шла в окружении конвоиров, а внутри нарастало неуместное веселье. Хотелось разорвать пелену настороженного внимания и выкинуть что-нибудь эдакое, абсолютно дурацкое. Например, повернуть голову и громко сказать "бу" на ухо солдату. И, ожидаемо, получить в ответ штыком промеж глаз, чтобы больше так не шутила. Пожалуй, не стоит пугать и без того пуганых.

Солдаты шли плотным строем, выставив в мою сторону обнаженные штыки, отчего создавалось стойкое впечатление, что меня взяло в плен невиданное многоногое и многозубое чудовище и ведет в свое логово на съедение.

Блестели штыки, напряженно сопели конвоиры, вокруг дремал утомленный лагерь. Даже костры и те потеряли былую мощь, ныне скромно переливаясь красноватыми углями отгоревших дров. Где-то вдалеке слышалось ржание, в той стороне ночевал табун. Слева доносились стоны и громкие голоса, там вовсю горели костры, лампы, метались тени и темнели кресты на боках палатки. Госпиталь.

Несмотря на глубокую ночь, лагерь продолжал жить своей непростой жизнью. Шагали в темноту смены часовых, торопились к лошадям вестовые, прижимая к бокам сумки с архиважными поручениями, густой храп доносился от костров, где лежали вповалку бойцы. В стылом ночном воздухе горечь осени смешивалась с ароматами дыма, мужского пота, крови, пороха, страха и доблести и уносилась вверх, к равнодушному сиянию звезд.

Мы немного затормозили около просторной палатки, входное полотнище хлопнуло за спиной одного из конвоиров и тут же распахнулось обратно.

— Заходи, — мотнул он головой.

Я вошла, огляделась. Временность сего пристанища чувствовалась во всем. Серое одеяло так и осталось свернутым на узкой койке. Сбоку на столе были в беспорядке навалены карты и бумаги, шинель брошена на кровати, а керосиновая лампа покачивалась под потолком, заливая желтым светом широкий стол. Сидящий за ним мужчина сосредоточенно писал. Не прекращая своего занятия, он отдал короткую команду:

— Свободны.

— Но?! — попытался было возразить один из конвоиров и тут же нарвался на повторное и угрожающее:

— Свободны!

Конвоиров как ветром сдуло. Полотнище удовлетворенно захлопнулось за ними, оставляя нас наедине. Я хмыкнула — дисциплина, однако, прошла к столу, выдвинула табурет и уселась на него. Зоркий взгляд голодного человека (тушенка уже испарилась от беготни по лесу) выхватил стоящий на столе котелок, заботливо обернутый в газету. Пододвинула к себе, открыла крышку. М-м-м, каша с мясом. Уже успела остыть, но еще не заледенела.

Мужчина, наконец, дописал свое важное донесение, отложил перьевую ручку в сторону, помахал листом, подсушивая чернила.

— Так проголодалась? Давно по лесам бегаешь? — спросил, не глядя в глаза.

— С тех пор, как к нам решила наведаться тайная канцелярия, — пробубнила с набитым ртом. Высоко поднятые брови отца и неодобрительный взгляд... Да, я в курсе, что мои манеры значительно ухудшились за последнее время, но время такое, что не до манер.

— Значит, канцелярия.

Тонкие пальцы рассерженно забарабанили по краю стола. Отец рывком поднялся, потер лицо. Я следила за ним и не могла не видеть, как он устал, как опухли и покраснели от бессонных ночей глаза, а лицо осунулось и побледнело.

Отец опустился передо мной на колени:

— Она была права, — вглядываясь в мое лицо, он покачал головой и огорченно поджал губы, — твой дар еще удивит своей силой.

— Я тоже рада тебя видеть, папа, — отложила в сторону ложку.

— Прости, — выдохнул он, обнимая, — прости за все, солнышко.

В Танилграде отца уважали за твердость, он всегда держал слово. К нему приходили за советом соседи, отцу прочили место народного судьи, так как в споре его нельзя было подкупом заставить встать на чью-либо сторону. Он был опорой семьи, нашей каменной стеной, за которой так легко было укрыться маленькой девочке. Но девочка выросла, а стена оказалась с тайниками.