"Мерлин, Джим, что ты делаешь?!"
"Я счастлив! О, как я счастлив сегодня!" — радостно пропел Джамаледдин, закружив Гарри в воздухе так, что у него захватило дух. — "Ни один из моих хозяев еще никогда не называл себя другом Джамаледдина! Это счастливейший день в моей жизни! Клянусь бородой великого Сулеймана ибн-Дауда, я еще никогда не был так сча-а-а-а-а..." — он на бреющем полете ринулся вниз, радостно проделал мертвую петлю в угрожающей близости от земли и мягко приземлился возле главной лестницы Хогвартса, не примяв даже травинки. Гарри, тяжело дыша, выкарабкался из его ручищ.
"Ой-ёй-ёй, Джим... Я, конечно, понимаю, что ты рад, и все такое, но больше так не делай!"
"Не извольте беспокоиться, о, прекраснейший, мудрейший, благороднейший!.." — джинн все еще находился под впечатлением того, что его назвали другом.
"И не называй меня так больше, пожалуйста", — покосился Гарри на шотландцев, разинувших рты от ужаса. У одного из них даже выпал камень из рук. — "Люди смотрят!"
"Мой господин даже не знает, насколько я ему благодарен", — серьезно заметил джинн, мимоходом вытаскивая из уха случайно залетевшую туда птичку. — "Он не только позволил мне называться другом умнейше... Да-да, я помню... Но еще и дал мне возможность расквитаться с самым ненавистным мне врагом!"
Гарри вспомнил огромную руку, тянущуюся к нему из темноты, вспомнил кровавые куски, оставшиеся от Салазара Слизерина, и его передернуло от отвращения. К горлу подступил колкий комок, а запах крови и отдаленный лязг мечей вновь всплыл в памяти, точно страшный сон.
"Этот негодяй!" — восклицал Джамаледдин, не обращая внимания на то, как поежился Гарри. — "Вообрази, хозяин, мою ярость, когда я узнал, что мерзкий предатель, отравляющий душу моего господина Махмуда Мавританского, и тайный легат проклятого демона Гильдебранта — жив! И стоит передо мной! И снова покушается на жизнь моего хозяина, моего доброго юного хозяина... Что я мог сделать? Только то, что должен был", — хищно захрустел кулаками Джим. — "И я раздавил эту мерзкую тварь. Какой бы сильной она ни была, мое желание стереть ее с лица земли оказалось куда сильнее", — горделиво отметил он и подбоченился. — "И теперь я ощущаю невероятную легкость во всем теле! Невероятную! Точно я стал в тысячи раз мощнее, лучше, добрее... Я таскаю камни так, точно это перышки!" — похвастался он, демонстративно подхватил целую пригоршню кирпичей и принялся жонглировать ими на глазах у высыпавшей на двор и лестницу малышни, у которой как раз закончились уроки. Дети, разинув рты, наблюдали за тем, как Джим с легкостью поднял громадную глыбу, водрузил ее себе на макушку, пробалансировал с ней через весь двор, а потом зашвырнул за крепостную стену. Послышался громкий плеск, и сквозь дыру в стене Гарри увидел, как изо рва с водой на берег набежала громадная волна, плеснула пару раз и исчезла.
Аплодисментам зрителей не было предела.
"Спасибо, спасибо", — раскланивался Джамаледдин, прижимая к груди растопыренную пятерню. — "Не стоит внимания, пустяки, так сказать... Я еще и не то могу! Вот возьму и восстановлю весь ваш замок за сегодняшний день! И без всякого желания!" — добавил он, щедро подмигнув Гарри.
"Вы и так сделали больше, чем мы были вправе вас просить", — Годрик Гриффиндор, сопровождаемый Хельгой Хуффльпуфф и Ровеной Рэйвенкло, выковылял на крыльцо. Его и без того кривые ноги сейчас выглядели еще ужасней из-за наложенных на них повязок на плохо срастающиеся после ранения кости. На его плечи был наброшен знакомый потертый клетчатый плащ, а на рыжую поросль на подбородке отбрасывали тень широкие поля шляпы.
"Да что вы! Я еще много чего могу!" — кокетливо склонил голову Джим и принялся смущенно разглядывать свои прозрачные ноги. — "И совершенно бесплатно! И плевал я на Высший Диван Джиннов — старых маразма..."
"Г-хм..." — грозно нахмурилась Ровена, и Джим моментально стушевался.
"Ну, то есть, я хотел сказать, что теперь эти мараз..., о, прошу простить мои грубые слова, о прелестнейший бутон Британии! Просто это ощущение силы в мне... оно удивительно, просто удивительно! До сих пор в себя прийти не могу!.."
"Все дело в том, мой дорогой друг", — Годрик похлопал Джима по могучему плечу. — "Что, уничтожив Салазара Слизерина, вы, маг, обрели его собственную силу. А она была огромна, поверьте мне, огромна. Я не знаю наверняка, как он смог получить ее, убив величайшего волшебника, который, возможно, и человеком-то не был..." — тут он осекся под пристальным взглядом Хельги. — "Так что теперь вы — сильнейший из слуг волшебных предметов, и, пожалуй, сами сможете диктовать свою волю вашей Высшей э-э-э... кушетке?"
"Дивану!" — возвела очи горе Ровена.
"Ах, да, конечно-конечно! Я хотел сказать, что мы благодарны вам за помощь. Сами мы и в несколько лет бы не справились с ремонтом замка, даже учитывая то, что новый шотландский сюзерен обещал нам помочь после своего воцарения".
Черты лица Ровены несколько смягчились.
"Ух ты! Значит, теперь я самый-самый-самый сильный, да?" — Джим на бреющем полете взмыл до самой крыши, сделал на радостях пару кругов почета и вновь вернулся к собравшимся на ступеньках магам. — "Надо испробовать свои возможности!" — он довольно потер руки. — "Начну-ка, пожалуй, с главных ворот", — и он тут же испарился, а через несколько секунд в отдалении раздался его недовольный голос.
"Куда ж ты тащишь такую тяжесть, магл несчастный! Дай-ка помогу. Да не убегай ты от меня, дурень, я ничего плохого тебе не сделаю! Эй!.."
Все Основатели дружно хмыкнули.
"А куда вы собрались, сэр Годрик?" — спросил Гарри, разглядывая дорожное одеяние старого мага.
"Ну, сынок, много дел еще надо сделать. Во-первых, надо к Совету Магов обратиться, известить их о кончине Слизерина и о том, что нас берет под свое покровительство другой государь из-за того, что эти земли переходят под его начало. Потом, надо уладить подобные же дела при дворе этого рыжего норманнского жадюги — ох, уже предчувствую свары, которые начнутся после передачи этих земель шотландской короне..."
"Ты выстоишь, Годрик", — улыбнулась старушка Хельга и ласково похлопала Гриффиндора по плечу. — "Мы верим в тебя. Ты — великий шотландец!"
"Да какое там!.. Все эти политические свары — ничего хорошего из них не выходит. Сама посуди: при всем норманнском дворе к нам благосклонно отнесся только младший брат этой рыжей скотины, да и то, полагаю, потому что имел на магов какие-то виды в своих придворных интригах. Принц Генрих, конечно, по сравнению со своим братцем куда более умен, но..."
"Эдгару он не нравится", — вмешалась Ровена.
"Все они одним их поповским миром мазаны, эти короли и герцоги", — пробурчал Годрик, подтягивая кожаный пояс повыше. Привычно звякнули ножны и из-под тартана плаща показались острия дротиков. — "Как в таких условиях мы будем набирать новых учеников — неизвестно. Опять бродить по стране? Это сейчас намного опаснее, чем десять лет назад. И кого мы будем набирать теперь: благородных отпрысков известных магических фамилий или простых ребяток? Я-то всем сердцем за второе, тем более, с ними возни меньше, но при всей моей нелюбви к Салазару, нужно отметить, что и он выбирал далеко не глупцов..."
"Я позабочусь о его теперешних учениках", — заметила Ровена. — "Но меня беспокоит другое..." — она задумалась и медленно пошла мимо бегущих по коридору детей. — "Кто будет учить детей, когда нас не станет? И каких? И как?"
Гарри, затаив дыхание, последовал за ней, протискиваясь между галдящими учениками.
"Ты так молода, детка, и уже думаешь о смерти?" — широко улыбнулся Годрик. — "Будет тебе, пусть в мокрой пропасти Аннуина сгинут твои страхи! Наберем кого-нибудь".
"Но я не согласна, чтобы те, кто будет учить здесь детей после меня, набирали кого-нибудь", — упрямо возразила Ровена Рэйвенкло. — "Те качества, которые я ценю в своих учениках — ум, любовь к знаниям и чувство юмора, без которого любой маг легко может стать занудным книжным червем, — я хочу, чтобы сюда и дальше попадали все дети, обладающие ими!"
"Миледи Рэйвенкло, но, может быть, можно обучать всех, кто сюда придет сам? Не выбирая?" — спросила старая Хельга, теребя фартук. — "Я согласна брать к себе всех детей, если они способны и трудолюбивы, конечно. Без этих качеств не постичь все секреты магии".
"Видите, мистрисс Хельга, вы тоже предпочитаете брать к себе каких-то определенных учеников, обладающих качествами, которые вы цените больше всего", — торжествующе выпалила Ровена и нетерпеливо перебросила роскошную косу с одного плеча на другое. — "Вопрос в том, как будут выполняться наши традиции после того, как нас не станет".
Маги помолчали. Годрик снял шляпу и задумчиво почесал рыжеватый пушистый затылок.
"М-да... Еще проблема... Может, нам молодое поколение что-то присоветует?" — он заговорщицки подмигнул Гарри. — "Как по-вашему, сэр, каким образом можно набирать учеников в Хогвартс без утомительных путешествий по всей стране в поисках детей с нужными нам качествами?"
Гарри открыл рот. Закрыл его. Посмотрел на шляпу Годрика, такую чертовски знакомую шляпу, и снова открыл, но так и не решился произнести ни слова. Мисс Валери говорила, что здесь даже неосторожным словом можно изменить будущее. Не делаю ли я это прямо сейчас? Но мало ли, как мы его уже изменили, участвуя в битве за Хогвартс? Он содрогнулся.
"Мастер Годрик, сэр!" — Гриффиндора настойчиво потянули за руку. Он обернулся — сзади него с наихитрейшей физиономией стояла Клара. Северина выглядывала у нее из кармана, и Гарри мог поклясться, что у белки была такая же ушлая мордочка, как и у ее хозяйки.
"Что тебе, детка?"
"Я слышала, о чем вы здесь говорили!" — выпалила Клара и сверкнула глазами в сторону Гарри. — "И у меня есть идея!"
"Не смей, Клара!" — зашипел в ее сторону Гарри.
"А что тут такого?" — надулась юная герцогиня. — "Ты думаешь, что это может изменить нашу историю, да, Гарри? Так мы уже ее изменили! Мы постоянно меняем ее, что-то делая, что-то совершая каждый день. И не только здесь, в прошлом, — всегда. Мы изобрели квиддич, мы, то есть, Джамаледдин", — поправилась она, — "уничтожил Слизерина. Почему бы нам не изобрести и Сортировочную Шляпу?" — уставилась она на Гарри совершенно невинными глазами.
"Нет тут Гермионы, она бы рассказала тебе, что в "Истории Хогвартса", небось, говорится, о том, как Сортировочную Шляпу изобрели намного позднее".
"История Хогвартса", — рассмеялась Клара. — "Моя любимая, моя настольная книга! Это Гермиона дала мне ее почитать, кстати. Так вот, там не сказано, когда именно впервые положили Шляпу на тот табурет".
Годрик, Ровена и Хельга слушали этот спор, не совсем понимая, о чем идет речь.
"Что такое Сортировочная Шляпа?" — недоуменно поинтересовалась Ровена.
"Да вот это", — Клара торжествующе ткнула пальцем в головной убор Годрика Гриффиндора. — "Вы можете заколдовать эту штуку и вложить в нее все свои предпочтения относительно будущих учеников, чтобы Шляпа сама выбирала, чьи мозги для какого факультета годятся?"
"Разве мне нужен целый факультет учеников?" — засмущалась Хельга. — "Десяти и то слишком много".
"Но у вас и будет целый факультет!" — рассмеялась Клара.
"Слушайте, а это мысль!" — просиял Годрик. — "Это же элементарная Трансфигурация — оживить шляпу, а? По-моему, блестяще сказано, моя маленькая леди, это чудесный способ разрешить наши проблемы. В этом случае нам не придется ездить по всей стране самим, достаточно будет разослать письма будущим ученикам и пригласить их на сортировку".
"Видишь, Гарри!" — Клара вся светилась от гордости — ее похвалил сам Годрик Гриффиндор. — "Я же говорила, что все будет в порядке!"
"Это безрассудно, Клара", — только и сумел вымолвить Гарри. Общее восхищение планом Клары заглушило его возражения, но сомнение все еще осталось.
"Гарри, не будь занудой", — махнула Клара рукой. — "Честное слово, ты сейчас нудишь, как профессор Снейп, когда я сунула в котел вместо мяты болотной перечную мяту... Ты же видишь, что все в порядке, все так, как и должно быть — мастер Годрик сейчас заколдует свою шляпу, все вложат в нее свои пожелания, и отныне она станет Сортировочной!"
"Интересно, как ты предполагаешь вложить в нее мысли Слизерина", — ядовито поинтересовался Гарри, прервав восторги Основателей. — "Или ты планируешь его для этого воскресить?"
"А разве обязательно вкладывать в шляпу его предпочтения?" — пробормотала Клара, смущенная его вопросом. — "Ну их к черту".
"В этом случае ты точно изменишь историю магии", — резко подвел итог Гарри и отвернулся.
Хельга, Годрик и Ровена в затруднении переглянулись, не совсем понимая, о чем говорят Гарри и Клара. И надо же было, чтобы именно в этот момент во дворе появился Роберт, спокойный и собранный. Он вел под уздцы свою лошадь, на которую были навьючены его немудреные пожитки, состоящие исключительно из свертка с книгами и старых доспехов.
"Доброе утро, господа", — сумрачно сказал он, нервно наматывая на руку уздечку. Его лошадь в ожидании переступила с ноги на ногу. — "Извините, что я беспокою вас, но... в общем, я ухожу".
"Куда же ты собрался, сынок?" — тут же забеспокоилась Хельга. Лицо старушки жалостливо сморщилось. — "Да и зачем тебе уходить?"
"А вы думаете, мистрисс Хуффльпуфф, что мне теперь будут рады в этом замке?" — невесело усмехнулся Роберт. — "Как на меня посмотрят другие ученики, когда узнают, кем был мой отец?" — он внимательно оглядел Основателей. — "Я так понимаю, вы — знали. Знали, да? Но никому не сказали. Спасибо вам за это, но больше под вашим кровом я находиться не могу. Этот замок ваш по праву, теперь, когда мой отец умер. Я, как незаконнорожденный сын иностранца и убийцы, вряд ли когда-нибудь смогу получить право на владение Хогвартсом. Или любым другим земельным наделом в Британии".
"Мальчик, я понимаю, как тебе тяжело, но тебя никто не гонит отсюда", — выпучив глаза, возразил Годрик. — "Что ж ты, так сразу — и бежать, а? Ты — самый талантливый ученик из всех, что у нас были, не считая, конечно, моей дорогой девочки", — покосился он на Ровену. — "Твоя помощь была бы неоценима, ты смог бы преподавать здесь после нас, кто лучше тебя сможет..." — эта идея, по-видимому, только что пришла Годрику на ум, и он с радостью за нее ухватился. — "А я бы лет так через десять оставил школу на тебя, купил бы надел земли в какой-нибудь валлийской лощине на берегу моря, и отправился туда доживать свой век в покое".
"Спасибо, но — нет", — сухо ответил Роберт, сквозь опущенные ресницы рассматривая восстановленные стены замка. — "У меня никогда не было ни таланта присматривать за детьми, ни, тем более, желания этого делать".
"Почему ты все-таки хочешь уйти, юноша?" — Ровена пристально смотрела на него, и Гарри почти физически чувствовал, как она читает мысли высокого и мрачного молодого человека. — "Дело ведь не в том, что ты боишься неприязненного отношения к тебе с нашей стороны или со стороны учеников. Ты вообще ничего не боишься, верно? Дело в..."
