с дементорами своими руками? Гарри не знал точного ответа на этот вопрос. Но он чувствовал, что это возможно. Он был уверен. У него хватит сил.
* * *
"О, юный отрок, как же вы талантливы!" — прослезился сэр Кэдоген. — "Спасибо, спасибо! Но вы не находите, что я на этом поистине гениальном творении настоящего художника все-таки как-то..." — он вновь придирчиво осмотрел полотно, с которого радостно ухала и размахивала копьем в знак приветствия его точная копия. — "Как-то чересчур велик?"
"Что вы, что вы, сэр!" — торопливо заверил его Дин Томас, не сводя гордого взгляда со своего нетленного труда. — "Это все особый зрительный эффект, который возникает из-за движения объектов на картине", — нашел он себе оправдание. Впрочем, такие многомудрые понятия, как "зрительный эффект", прошли мимо ушей сэра Кэдогена.
Гарри и Симус одинаково весело хрюкнули за спиной у Дина. Тот, красный как рак, стоял и любовался тем, как оригинал внимательно изучает свою копию. Точную копию не только его самого, но и той картины в Северной башне, мимо которой Гарри так часто пробегал, опаздывая на Прорицания. Все в мире оказалось весьма тесно взаимосвязано. Фигуры на живописном полотне Дина Томаса получились совсем непохожие на плоскую средневековую живопись. Толстый коняка на картине меланхолично пощипывал кустики, с трудом дотягиваясь до травы — Дин отнюдь не был анималистом и шея у животинки получилась тоща и коротковата, как, впрочем, и ноги. А вот живот вышел слегка толстоват, точно одр нарисованного на картине рыцаря либо маялся несварением, либо, напротив, пух от голода. Зато сам сэр Кэдоген вышел как настоящий — та же идиотски счастливая ухмылка на круглой физиономии, хвастливо топорщащиеся рыжие усы, выглядывающие из-за пластины забрала, и неистощимые запасы оптимизма в каждом движении.
"Здрассте, прекрасный сэр!" — выпалило изображение на картине, обращаясь к самой что ни на есть натуре. — "Ваше благородное лицо мне почему-то кажется знакомым. Мы с вами не встречались ли прежде? Быть может, на ристалище под замком Блиант или в таверне "Золотая подпруга" за доброй кружкой эля?"
Натура умилилась.
"Нет, мне все равно нравится... До чего похож! До чего похож!" — причитал валлийский вояка. — "Отныне я навеки ваш покорный слуга, маэстро Томас!" — сэр Кэдоген прижал растопыренную пятерню к пухлой груди и продолжил рассыпаться в благодарностях. — "Никогда не думал, что окажусь увековеченным на полотне! За это я объявляю себя вашим вечным..."
"Ну, начинается!" — недовольно протянул Рон, дергая Гарри за рукав. — "Пойдем-ка отсюда, этот концерт еще долго тянуться будет. А нам завтра вставать рано. Домой отправляемся..." — его голос замер в надежде.
Гарри, немало утомленный этим днем, послушно отправился за Роном в их комнату. Всю ночь он почти не спал и смотрел в потолок, автоматически прислушиваясь к тому, как тихо сопят во сне его одноклассники. Все, кроме Невилла, который загадочным образом так и не появился в спальне этой ночью. Рон сперва долго орал и разорялся, в выспренних фразах в стиле Филча грозился начесать холку негодному соблазнителю его маленькой сестренки, намылить ему шею, подвесить за большие пальцы в снейповом подземелье над котлом с Испаряющим зельем или вообще запереть его в классе Зельеделия на ночь наедине со Снейпом. Ему прозрачно намекнули на то, что его собственное рыльце уж давно как в пушку. Рон запальчиво возразил, что это — совсем другое дело, и он не позволит какому-то Лонгботтому позорить девичью честь его юной и совершенно невинной сестры. Но как только его голова коснулась подушки, неимоверно уставший и наработавшийся за весь день Рон мгновенно уснул и задудел носом громче остальных гриффиндорцев, даже громче Дина, который, выпив приготовленного Снейпом зелья, храпел, как паровоз. Когда все затихли, Гарри еще долго лежал без сна, слушал мерное дыхание одноклассников и думал, думал... Рано утром, пока еще никто не проснулся, он тихо выскользнул из-под одеяла, плеснул в лицо водой из болтавшегося на веревке глиняного кувшина и, одевшись, тихо отправился в крыло девочек, осторожно припадая по дороге к стенам, чтобы его никто не заметил. Его очки, когда-то подаренные ему мисс Эвергрин, остались лежать на грубо сколоченном ящике возле кровати. С некоторых пор они ему больше не были нужны. Зрение окончательно восстановилось, и Гарри подозревал, что главную роль в этом сыграли полученные им от побежденного врага магические способности, усиленные действием зелья, увеличивающего колдовскую силу. Возле самой двери Гарри неосторожно задел локтем маленькую плетеную клетку, в которой порхал золотой снитч, и успел поймать его как раз в тот момент, когда тот попытался улизнуть в окно. Автоматически сунув золотого упрямца в карман, Гарри аккуратно притворил за собой дверь и на цыпочках пошел по коридору. Он прокрался к барельефу, изображающему рождение святого Кентигерна дочерью короля Лота, тщательно пощекотал новорожденного мага-просветителя Шотландии за крохотную пятку и прошел в открывшийся ход.
Все девушки еще спали. Гарри тихо прокрался к дальней двери крыла, ведущей в комнату Сьюзен, которую она раньше делила с леди Эдит. Следовало вести себя тихо, потому что в соседней комнате спала Джинни, а услышать сердитое ворчание разбуженной Джинни в самый неподходящий момент или, напротив, стать свидетелем ее трогательного прощания с Невиллом в пятом часу утра Гарри не очень хотелось. Он осторожно снял защитное заклятие с двери Сью и проскользнул внутрь, улыбаясь про себя при мысли о том, как она обрадуется, когда он разбудит ее, поочередно прикасаясь губами к ее лбу, глазам, щеке, губам...
Она лежала, свернувшись калачиком под желтым одеялом, длинные волосы светлой волной рассыпались по подушке, переливаясь в первых лучах солнца, и ее лицо показалось Гарри таким умиротворенным, что он замер, пристыженный своим нетерпеливым желанием нарушить эту спокойную счастливую красоту. Сердце у Гарри защемило. И это — мое, подумал он, вновь испытав странный прилив страха. Холодок пробежал у него по спине, потому что слова Глориана Глендэйла вновь всплыли у него в памяти. Мои руки в крови. На мне — тьма. Внутри меня — тьма. Я не заслуживаю ее — такую чистую. Как я могу что-то брать или требовать — от нее? Как я мог сразу после того, как убил столько людей, после того, как отрубил голову человеку, которого я никогда не видел раньше, пойти к ней и задремать у нее на груди? Она — лучшее, что могло со мной случиться, но мое присутствие оскверняет ее.
Гарри попятился, осторожно нащупывая рукой дверь. У него появилось ощущение, точно он смотрит на яркий свет, и глазам становится больно, но тут Сью пошевелилась во сне, что-то невнятно прошептала и сонно улыбнулась, не просыпаясь. У Гарри сжалось сердце, и он ужасающим усилием воли подавил вскипевшее в нем желание. Нет, не могу, горько подумал он и тихо вышел.
Во дворе работники, зевая, выводили лошадей из-под навеса, временно служившего конюшней. Кони норманнов взбрыкивали и вскидывали гривы рядом со спокойными пятнистыми шотландскими лошадьми, нетерпеливо пританцовывали, пока работники взнуздывали их и седлали. Вокруг сновали сосредоточенные оруженосцы, негромко звенело складываемое на лошадей снаряжение: шотландцы и норманны тоже уходили из Хогвартса вместе с детьми, это было решено еще вчера, а некоторые старшие ученики должны были проводить гостей до точки отправления и оттуда вернуться обратно, пригнав табун домой.
Гарри спустился вниз и начал выбирать себе подходящего коня. Большой Риок так и не вернулся, наверное, ему, крылатому, жизнь на воле понравилось куда больше, чем в стенах бывшей тесноватой хогвартсовской конюшни. Гарри мельком подумал, что, возможно, это повлияет еще на какие-нибудь еще не произошедшие события в мире, может быть, все породы летающих лошадей произойдут от его коня, например, но мысли о возможных изменениях в будущем его занимали сейчас куда меньше, чем мысли о собственном прошлом. Со свистом слетающая с плеч голова Темного Мельника лишила его последних иллюзий, и Гарри знал, что отныне он окончательно перестал чего-либо бояться, и ему казалось, что это не слишком уж и хорошо.
Он выбрал смирную лошадку, скромно стоявшую в углу двора, точно робкая девица, ожидающая, чтобы ее пригласили на вальс, и, надевая на нее упряжь, мельком отметил, что она напоминает ему собственную лошадь Сью — Фиа. Когда седло уже было крепко пристроено на спине лошадки, и Гарри наклонился, чтобы проверить ее подковы, его кто-то тронул за плечо. Гарри недовольно обернулся.
"Собираетесь уезжать, сэр Гарри?"
Принц Дэвид стоял перед ним и, путаясь в большом, не по росту плаще и, кажется, пытался выглядеть более или менее солидно, но у него это слабо получалось. Из вороха клетчатых складок на Гарри взглянуло его умоляющее лицо.
"Вы мне не поможете?"
Гарри смягчился. Общими усилиями они с Дэвидом выпутали из тартанового плена коротковатый (Гарри подумал — детский!) меч и окованный бляшками колчан с уныло грохочущими в нем стрелами.
"Спасибо, благородный сэр", — пыхтя, поблагодарил Гарри Дэвид.
Гарри снова занервничал. Это утро явно было трудным для него.
"Я — не благородный сэр", — процедил он сквозь зубы.
"Так за чем же дело стало?" — с хитрецой поинтересовался принц Дэвид. — "Встаньте на колени".
"Это еще зачем?" — подозрительно осведомился Гарри.
"Положено так. Быстрее", — поторопил его Дэвид, и когда Гарри, мало что понимавший, опустился на одно колено перед принцем, не желая спорить с особой королевской крови, юный Стрэйтклайд извлек из ножен свой меч, взмахнул им над головой Гарри (тот инстинктивно отшатнулся, нащупывая палочку у себя в рукаве) и плашмя опустил его на левое плечо Гарри.
"Прекрасный сэр!" — напыщенно объявил Дэвид. Его дрожащий от восторга голос был полон гордости, но в нем проскальзывало еще что-то, и когда он воровато обернулся, Гарри сообразил, в чем дело — шотландский принц явно не хотел, чтобы его застукали на месте преступления. — "Во имя Божие, во имя святого Колумбы, святого Патрика и святого Эдгара я посвящаю тебя в рыцари!" — его меч поднялся и плашмя опустился на плечо юноши, слишком удивленного, чтобы что-то возразить Стрэйтклайду. — "Будь храбр и честен", — спохватившись, добавил Дэвид, вновь неловко замахнулся, приложил меч к левому плечу Гарри Поттера и с торжеством посмотрел на коленопреклоненного Гарри сверху вниз. — "Теперь вы — благородный рыцарь, сэр Гарри!"
"И что теперь?" — Гарри не понимал, зачем нужны все эти игры. Он отряхнул штаны и поднялся. — "Разве до этого никто не мог точно так же произвести меня в рыцари?"
"Вроде бы, никто этого не может делать, кроме особ королевской крови", — неуверенно ответил Дэвид и добавил. — "Зато после этого вы имеете полное право отстаивать в поединке права оскорбленных и несправедливо обиженных, направлять ваши силы на добрые дела и защиту истины", — объяснил Дэвид и почесал подбородок. — "Ну, еще там претендовать на разные титулы и долю военной добычи, поражение врагов Креста Господня и... Впрочем", — спохватился принц. — "Последнее, наверное, для вас не слишком подходит", — и он с тщательно скрываемым восторгом посмотрел на кончик палочки, выглядывающий из рукава. — "Но, думаю, что этой штукой вы тоже можете вступаться за слабого, молящего вас о помощи. Мне рассказывали", — оживился Дэвид, с жадным любопытством окидывая Гарри восхищенным взглядом. — "Что вы один положили сразу сотню врагов! Это правда?"
Тео, я тебя укокошу за приступы твоей неуемной фантазии, мысленно пообещал Гарри и неопределенно пожал плечами.
"А еще я слышал, что вы, колдуны, ну, в общем... Вы все-все можете сделать. А вы, сэр, например, можете..." — глаза Дэвида засверкали от любопытства. — "Ну... того... воду в вино превратить?"
"Это довольно простое заклинание", — кивнул Гарри, позабавленный искорками в глазах юного шотландца. Он подошел к колодцу, опустил ведерко с водой вниз, поднял его и поставил на край, забрызгав себе всю мантию. — "Глядите, ваше... то есть, Дэвид..." — Он взмахнул палочкой. — "Винум рубрум!"
Жидкость в ведерке окрасилась в ярко-алый цвет. Гарри осторожно опустил туда палец и лизнул его. Хм, в этот раз оказалось молодое...
"Получилось?" — восторженно прошептал Дэвид и тоже зачерпнул вина. — "Вот это здорово!"
"Пьешь вино?" — неодобрительно проворчал глуховатый голос из-за спины у Дэвида. Они с Гарри вздрогнули, и юный Стрэйтклайд со страху пролил остатки себе на плащ и штаны. — "Созданное с помощью дьявольского колдовства?!"
"Александр, опять ты", — пробубнил Дэвид, недовольно вытирая красное пятно, расползающееся на клетках тартана. — "И чего ты вечно за мной следишь, точно мамочка..."
"Вылей эту адову смесь на землю, колдун", — принц Александр поднял подбородок Гарри концом своего меча и с брезгливостью рассматривал сейчас его лицо. — "И быстро! Пока я не располосовал тебя на ремешки за оскорбление королевской особы".
"Подумаешь, нашел особу", — продолжал ворчать Дэвид, все еще трудясь над запачканной тканью. — "Как помыкать мной — так младший сын, маленький несмышленый брат... А как стращать кого-то, так — особа королевской крови".
"Не к лицу нам якшаться с колдунами", — с презрением оглядел Гарри Александр. — "И заруби себе на носу, младший, что пока ты остаешься таким идиотом, ты не станешь королем..."
"Будто мне это светит", — буркнул Дэвид. — "Младшему-то".
Александр разъярился. Пока он прочищал мозги помрачневшему Дэвиду, Гарри осторожно, но без страха отвел от своего лица лезвие меча. Не дожидаясь, когда старший принц побагровеет от ярости, Гарри преспокойно достал палочку, пробормотал "Фините Инкантатем" и вылил воду обратно в колодец.
"И мы все пили эту воду!" — с отвращением вскричал патлатый черноволосый шотландец и замахнулся мечом на Гарри, но тот уже стоял с палочкой, направленной на Александра. Я не позволю ему так оскорблять меня только из-за того, что он принц и маггл, а я — волшебник, возмущенно подумал Гарри и взмахнул своим оружием.
"Не ссорьтесь", — примирительный голос короля Эдгара остановил их свару на самом интересном месте. Эдгар в доспехах и при оружии, неловко прицепленном к пузу, спускался во двор, сопровождаемый Ровеной, не отпускавшей его руки, Невиллом, Роном и Гермионой. Гарри заметил, что коридоры уже забурлили, и радостные возгласы собирающихся ребят эхом наполнили стены замка. — "Эти люди дали нам приют, брат мой, и мы не вправе..."
"Я видел, на что они способны", — тихо ответил Александр и раздраженно вложил меч в ножны. — "И ты видел тоже, Эдгар! Эти великаны! Они же способны уничтожить все вокруг! Да сохранит нас Господь от их дьявольских наущений! Наш дядя был прав — в них Зло".
Рука Ровены, сжимавшая плечо короля, задрожала.
"Не забывай, что ты говоришь все это при моей невесте, Александр", — тихо, но яростно прошипел Эдгар.
"Невесте?" — усмехнулся его брат и отбросил грязные волосы со лба. — "Только подумай, что скажут таны, когда ты представишь им твою жену — безродную, бесприданницу и — ведьму!"
