Зенитчик-2

— Нет, но у меня к вам есть разговор. Серьёзный и долгий. Да вы не волнуйтесь, ничего страшного не произошло и, надеюсь, не произойдет. Может, в кафе зайдем, там все и обсудим?

— А я и не волнуюсь...

На лице очкарика лежит печать сомнения, стоит ли со мной куда-то идти.

— Вот и хорошо.

Я взял аспиранта за плечо и буквально потащил к о входу в кафе, сделав вид, что не замечаю его сопротивления. Быстро убедившись в бесполезности своих усилий доход сдался и позволил затащить себя внутрь. Кафе — одно название, грязная, заплеванная и прокуренная забегаловка с непонятного происхождения бурдой, гордо именуемой здесь "кофе". Выбрав стол подальше от орущих колонок, я усадил за него аспиранта, а сам отошел к стойке. Вернулся с парой чашек. Потенциальный собеседник дождался-таки меня, не сбежал, воспользовавшись возможностью. Плюхнувшись напротив я хотел хлебнуть черного пойла из чашки, но передумал. Сколько ни готовился к этому разговору, а в самый ответственный момент все вылетело из головы, поэтому начал традиционно.

— Павел Николаевич, вы только не подумайте, что я сумасшедший...

Наш разговор, а точнее мой монолог длился минут пять. Пока я говорил, то видел: чем дальше — тем с большим скепсисом он воспринимает мои слова. Но стоило мне перейти к конечному предложению, как он взорвался.

— Нет, я не буду откладывать защиту! Это мой шанс! Это для меня все! А то, что вы рассказали это полный бред! Слышите меня?! Бред! И не суйтесь больше ко мне со своими бреднями!

С грохотом отбросив стул, взбешенный аспирант, выскочил из зала. Храбрый заяц. На происходящее никто не обратил внимания, посуда и мебель целы, остальное тут никого не касается. Да-а, недооценил я его. И разговор неправильно построил. Вряд ли теперь его можно будет переубедить, придется действовать по худшему варианту. Не хотел я этого, не хотел. Это тогда я Джеймсу сгоряча ляпнул, а сейчас уже успел перегореть. Но, похоже, другого выхода нет, только надо сначала решить несколько проблем. Решу, некоторое время у меня еще есть, но и затягивать не стоит. Не притронувшись к стоящей на столе бурде, я вышел в свежесть позднего осеннего вечера.

— Девушка! Не подскажите, где тут у вас цветы можно купить?

Пухленькая шатенка в мини дальшенекуда стрельнула в мою сторону глазками. Нет, клеить тебя я не собираюсь. Мне действительно нужны цветы.

— Здесь направо, дальше прямо. Там увидите.

— Спасибо!

Жужжание стеклоподъемника отрезало кондиционированную атмосферу салона от осенней свежести города. Вот я и опять за рулем. Не буду говорить чего, а точнее сколько, мне это стоило, но водительское удостоверение и свидетельство о регистрации я восстановил очень быстро. С паспортом сложнее, но он пока и не очень нужен, обойдусь справкой об утере. Пейзаж за стеклом плавно тронулся с места. После поворота направо, палатка с вывеской "Цветы" отыскалась довольно быстро, даже второй раз спрашивать не пришлось.

— Какие вам?

Вопрос симпатичной блондинки поставил меня в тупик. А, в самом деле, какие? Розы? Вроде, не соответствуют моменту. Гвоздики? Скромно, дешево и не подходит.

— Это у вас что?

— Лилии.

— Вот их и давайте.

— Сколько?

— Десять. Нет, лучше — двенадцать.

Чем лучше? Не знаю, но пусть будет двенадцать. Дежурная улыбка девушки увяла сообразно назначению покупки.

— Пару этих веточек добавьте и упакуйте, пожалуйста.

Блондинка шуршала прозрачной пленкой. Я следил, как ее ловкие пальчики привычно справляются с желто-красной ленточкой и думал, что неожиданно принятое решение свернуть с МКАДа не на М4, а на М5, в общем, правильное. В моем положении, один день ничего не значит — время у меня пока есть, а когда удастся сюда выбраться еще раз — неизвестно. Да и удастся ли вообще? Дело мне предстоит мерзкое, грязное и опасное.

— Спасибо. Сколько с меня?

Расплатившись, выхожу на улицу и замираю, подставив лицо еще теплому осеннему солнцу. Хорошая в этом году осень — солнечная и дождей немного. Однако, пора. Буквально через пару минут подъезжаю к набережной и поворачиваю направо. После войны здешний рельеф изменился неузнаваемо. Ниже по течению построили плотину, и река разлилась, в некоторых местах, больше, чем на километр. Да и берег, видимо, тоже отсыпали. О зданиях я и не говорю — левобережной части города раньше практически не было. Вода и песок скрыли пойму реки с остатками огневых позиций батареи. Братские могилы бойцов, писали, перенесли на незатопляемую часть, но, подозреваю, не все. Да и точного номера я все равно не знаю. Поэтому пусть будет так.

Единственный ориентир, оставшийся неизменным — железнодорожные мосты, по ним и ищу место. Вроде здесь. Бросаю машину на парковке возле панельной многоэтажки и дальше иду пешком. До воды отсюда меньше сотни метров, спуск довольно крутой. Несколько минут стоял, разглядывая правый берег, с которого едва убрался шестьдесят девять лет назад. Или всего год? Совсем я запутался. Торопливо нагнулся и положил лилии в зеленоватую, холодную воду. Я не знаю, один Сашка здесь остался или кто-то еще, но прощения прошу у всех, поименно.

Справа слышен звук шагов, поворачиваюсь и ловлю удивленный взгляд мужичка с удочкой — стоит у воды немолодой уже мужик, бормочет что-то, цветы вон в воду бросил. Присутствие постороннего человека меня смущает, я торопливо взбираюсь наверх и спешу к машине, не оглядываясь. Не могу обернуться.

К вечеру я уже был в Рязани. Там переночевал и рано утром отправился дальше. В Рязанской глубинке изменений намного меньше, чем в городской части Воронежа, но нужное место удается найти далеко не сразу — прошлогодние лесные пожары постарались. От приметной раздвоенной березы осталась большая обугленная рогатка, но нужная, ничем не приметная низинка, никуда не делась.

Низинка, низинкой, а надо было в свое время какой-нибудь надежный ориентир оставить. А так... К полудню я вырыл посередине большую яму глубиной сантиметров семьдесят. Устал, как собака, и ничего не нашел. Хоть бы закопал на меньшей глубине! К тому же каждый проведенный здесь час увеличивал опасность того, что кто-нибудь заинтересуется стоящей на обочине машиной и тем, что ее хозяин делает в лесу. Тем более, что машина у меня приметная, особенно для такой глухой провинции.

Когда я почти отчаялся что-либо найти и уже подумывал бросить это занятие, как лопата вывернула вместе с землей кусок брезента. Есть! Тут он, никуда не делся! Полминуты спустя я уже держал в руках килограммовый сверток. Под брезентом оказалась упаковка из плотно свернутой и туго перевязанной автомобильной камеры. Разворачивать не стал, внутри все в солидоле. Сунул находку в полиэтиленовый пакет и, прихватив лопату, заспешил к машине. Подушку заднего сиденья я открутил заранее, оставалось только подложить под нее пакет и прикрутить обратно. Сквозь подушку пакет не прощупывался и при беглом обыске его не найти. Мотор успел остыть, но я не стал ждать, пока он прогреется, нажал на газ.

К Питеру подъезжал уже за полночь, устал, но в Тосно ушел с трассы налево и через час добрался до дачи. Дачный сезон уже закончился и никто не должен помешать мне. К концу дороги глаза уже слипались, в ворота еле вписался. Плюнул на все и пошел спать, все дела завтра, завтра, завтра...

С утра притащил из гаража бутыль с керосином и осторожно развернул резину. С виду все в порядке, ни пятнышка ржавчины — времени и солидола во время консервации я не пожалел, но как дело обстоит на самом деле еще предстояло проверить, особенно патроны. Собрал, лишних деталей, вроде, не осталось. Предохранитель — работает, потянул пуговки взвода затвора и отпустил — нормально, нажал на спуск — ударник послушно щелкнул. Порядок! Ах, да... Вставил пустой магазин и опять потянул пуговки, затвор, как положено, встал на задержку. Опустил предохранитель, затвор со щелчком ушел вперед, спуск ходит свободно. Теперь предохранитель вверх, спуск, щелчок ударника. Ажур.

Теперь самое главное. Решил, что для проверки прицела и работы автоматики, двух патронов мне хватит. Ушел в лес на пару километров, народ сюда обычно не ходит. И охотничий сезон еще не закончился, если даже услышит кто-то, то наверняка решит, что охотники. В качестве мишени приколол к стволу обычный лист формата А4. Еще раз удивился жесткости пружины магазина, патроны приходится вставлять, прилагая серьезное усилие. Один, второй, магазин становится в рукоятку как влитой. Отхожу от мишени на пятнадцать шагов, загоняю патрон в ствол и целюсь в центр листа. Бах! Неожиданно легкий спуск для такого серьезного пистолета. И еще раз, бах! Синеватый дымок поднимается из ствола и рассеивается в холодном осеннем воздухе. Я бы не удивился отсечке, семьдесят лет, как-никак, но сработали оба. А что у нас с мишенью? Неплохо, обе дырки чуть ниже и левее центра. Рука не дрожит, и глаза не бегают, значит, с десяти шагов в дом не промажу. Итак, все готово, осталось только выбрать время и место.

Место я нашел просто идеальное — узкий и темный проход, которым практически никто не пользовался, но кратчайший путь от остановки трамвая до дома аспиранта проходил мимо него и он ежедневно ходил именно этим маршрутом. Уличный фонарь, горевший над тротуаром у угла дома, отбрасывал в проход такую тень, что с трех метров невозможно было различить стоящего в проходе человека. А идущий мимо, попадал в световое пятно, проходя буквально в пяти-шести метрах от стрелка. Захочешь — не промажешь. Еще бы глушитель... Но где сегодня найдешь глушитель на "парабеллум"? Придется так.

Со временем тоже определился быстро. Домой аспирант возвращался обычно поздно, засиживался на кафедре, ведь своего компьютера у него не было. Разброс по времени возвращения — около получаса, осталось позаботиться только об алиби. В тот день я взял билет на десятичасовой сеанс в ближайшем кинотеатре. На входе поскандалил с контролершей, чтобы запомнила. Место мое было с краю, поблизости от выхода. Убедившись, что контролерша во время сеанса ослабила бдительность и отвлеклась, незаметно выскользнул из зала. Билет, естественно, сохранил. Связь между нами вряд ли возможно отследить, но мало ли.

Без двадцати одиннадцать я уже занял позицию в темном проходе. Появится сегодня или нет? Пройдет, не пройдет? Где-то в глубине души, я надеялся, что он уже вернулся домой, и стрелять мне не придется. По крайней мере, сегодня. Но "парабеллум" продолжал оттягивать карман ветровки своей неприятной тяжестью, напоминая о неизбежности. Патрон в ствол был дослан заранее, чтобы не спугнуть жертву достаточно громким сдвоенным щелчком. Минутная стрелка часов подобралась к предпоследней риске. Без пяти.

За последние пятнадцать минут через очерченное фонарем пятно прошли молодая пара, компания припозднившихся тинейджеров и пожилой мужчина, выгуливающий какую-то микроскопическую собачонку. Никто, кроме зловредного гнидодава, меня не заметил. А эта тварь с противным тявканьем устремилась в сторону моего укрытия. К счастью, коротенькие ножки не позволили преодолеть разделявшее нас расстояние быстрее, чем ушедший вперед хозяин отозвал своего "защитника". Собачонка тявкнула в последний раз и затрусила обратно.

Еще кто-то идет. В свете фонаря возникла тщедушная фигурка — он! Я торопливо выхватил из кармана пистолет, поймал его в прорезь прицела. Парень шел привычной дорогой, не глядя по сторонам, заметить меня в темном углу он не мог, но и мне прицелится, в таких условиях, оказалось непросто. Хрен с ним, тут всего метров десять. Палец попытался выбрать холостой ход спускового крючка, но тот поддался слишком легко. Предохранитель! Секунда потребовалась на его выключение, расстояние между нами сократилось еще больше, даже целиться уже не надо, можно так, навскидку. Щелк! Что за черт? Осечка?! Двойной щелчок затвора и патрон с негромким звоном прыгает по асфальту. А парень, по-прежнему ничего не замечая, идет дальше, теперь он удаляется от меня, стрелять придется в спину. Прорезь, мушка, выбрать холостой ход. Спуск слегка упирается, и жизнь человека повисает на каком-то миллиметре хода, оставшегося до схода ударника с шептала.

Силуэт парня растворился в темноте позднего осеннего вечера, я так и не смог дожать спуск. Нет, я — не убийца. Одно дело в прущего на тебя фрица, и совсем другое в спину человеку, который ничего плохого тебе не сделал. Или сделал? Или еще сделает? Запутался я в этих хронологических последовательностях. Большой палец опустил предохранитель, пистолет исчез в кармане ветровки и ноги вынесли меня в парк. На мостике я притормозил. Здесь я собирался избавиться от запачканного в крови оружия. Крови сегодня не было, но зачем мне сейчас пистолет, если я все равно не смог им воспользоваться? Тяжелая кривулина исчезла из виду, отозвавшись громким бульком откуда-то из темноты.

Я повернулся, чтобы пойти домой, но тут мне в глаза ударил яркий свет мощного фонаря.

— Эй, что делать не хрен!

Глаза уже были прикрыты ладонью, но на несколько секунд я ослеп.

— Сейчас мы посмотрим, кому тут делать не хрен! Что, до урны донести не мог?

Патруль! Откуда они тут взялись? Пэпээсники приблизились и старший грозно потребовал.

— Документы!

Я протянул ему паспорт. Паспорт у меня в обложке из натуральной пупырчатой кожи, в паспорт вложена визитка. Мен... Полицейский не оставил ее без внимания. Правильно, это тебе не бомжей гонять и не на местных алкашах отрываться. Однако фасон надо держать, придав голосу соответствующей моменту строгости, старший из пэпэсников спросил.

— Оружие или наркотики есть?

— Что вы, откуда?

— Посмотри, — бросает старший младшему.

Тот лезет хлопать меня по карманам. Висящий на шее автомат мешает ему. Каких либо неприятностей от меня они не ждут, поэтому ведут себя соответствующе.

— Нет ничего, — сообщает младший.

— А что это вы так поздно здесь делаете?

— Время еще детское, а я из этого возраста уже давно вышел. А сейчас из кино домой иду. Вот у меня и билет остался.

На билет полицейские не обратили никакого внимания. Когда формальные поводы были исчерпаны, старший все-таки решил пристыдить меня.

— Солидный человек, в возрасте, а бутылку до урны донести не можете.

— Извините, больше не повториться.

Полиционеры пошли дальше, подсвечивая фонариками свой путь. Когда они удалились метров на десять я, наконец, выдохнул — пронесло. Появись они парой минут раньше, и я влип бы по полной программе. А, если бы грохнул аспиранта, то примчался прямо к ним в объятия. Выходит эта осечка спасла не только его, но и меня. Все, хватит. Товарищ Сталин, конечно, был большим ученым, но и он нередко ошибался, бывало, что по-крупному. Надо идти своим путем, более привычным. Сработать тоньше, изящнее, а самое главное, надежнее и без всякого криминала. Приняв решение, я направился обратно к панельным многоэтажкам, так короче дойти до трамвайной остановки.

Проходя промежуток между домами, который покинул буквально десять минут назад, я заметил блеснувший в свете фонаря золотистый цилиндрик. Взять? Не взять? На кой он нужен? На память о неудавшейся операции. Я поднял патрон с земли. На капсюле отметина от бойка — механизм пистолета сработал как нужно, дефектным оказался сам капсюль. Ничего удивительного после стольких лет, проведенных в земле. Опустив патрон в карман, я поспешил покинуть место не состоявшегося преступления.